Роза Дашваара

7. Узнать чуть больше

— Ильса, Фарис снова говорил о тебе.

Она вышла встречать нас. То есть, Халида, конечно. Такая красивая, гибкая, стройная, и, в то же время, грудь, наверно, размера четвертого… тоненькая талия, и платье, перехваченное расшитым поясом под грудью, только подчеркивало всю эту красоту. Поневоле начнешь завидовать.

Огонь в черных глазах.

— И что? — от слов Халида она напряглась.

— Я решил отдать тебя ему, — сказал Халид, спокойно, ровно.

Ильса в два прыжка подскочила к нему, и вдруг, со всей дури, с размаху, влепила пощечину.

— Ублюдок!

— Сегодня же, — сказал Халид, все так же, не меняя ровного тона, даже не дернувшись. — Я подпишу все бумаги, дам тебе и ты пойдешь. Возьмешь Нгора и Оша сопровождать тебя.

И тут же получил по другой щеке, еще с большей яростью.

Ильса была вне себя. Взбесившаяся фурия!

— Да как ты мог! Ублюдок! Ненавижу тебя! Как ты мог!

Она лупила его кулаками в грудь, а он стоял… Словно ему не больно, словно все равно. Остановил ее, поймал за запястья, только тогда, когда она полезла царапать ему лицо. Ильса задергалась в его руках, попыталась даже плюнуть в него. Он поморщился.

— Хватит, — лишь капля легкого раздражения в голосе. — Так будет лучше, Ильса.

Она вдруг всхлипнула и обмякла в его руках.

Он отпустил.

Она обняла его, прижалась к нему всем телом.

— Как ты мог, Эле… — снова всхлипнула отчаянно.

— Ты ведь сама хотела, — сказал он. — Разве не так? Родишь Фарису ребенка, он сделает тебя младшей женой. Он хороший человек, ты сама знаешь. С ним тебе будет лучше, чем со мной.

— Эле… — у нее дрожали губы, слезы полились по щекам. — Как же я без тебя?

Он усмехнулся.

— Думаю, ты не пропадешь.

Ильса подняла на него глаза, нахмурилась, дотронулась до его губ пальцами.

— Я тебе губу разбила. Больно? — словно извиняясь, сказала она.

Он качнул головой.

— Ничего.

— Эле, — она всхлипнула снова, потянулась, коснулась его губами, осторожно, там где кровь, потом погладила щеку пальцами. — Я ведь знаю тебя всю свою жизнь. Не представляю, как можно без тебя. Я почти не помню, как ты жил с нами, я была совсем маленькая, помню только, как ты ходил ловить рыбу с моим братом… пока Касим был жив. Но потом, когда тебя забрали в даган, ты приходил к нам, всегда приносил что-нибудь вкусное… красные такие конфеты, помнишь? Я до сих пор не знаю ничего вкуснее… играл со мной, катал на плечах, рассказывал всякие истории… Ты таскал воду для моей матери, и даже, когда она болела, ночами, помогал ей с работой, хотя днем тебе хватало своей. Эле… — она судорожно обняла его, крепко-крепко. — Ты был мне почти братом. Я всегда любила тебя.

Он вздохнул, погладил ее по волосам.

— Ты очень дорога мне, Ильса. Но сейчас так будет лучше.

Она заглянула ему в глаза.

— Ты что-то натворил?

— Я разбил Джейлину морду. Мы, правда, сошлись на том, что он поскользнулся и упал, но Джейлин не успокоится.

Ильса вздрогнула, взяла его за плечи.

— Ты с ума сошел?! Из-за нее?

Метнула страшный взгляд в мою сторону. Я даже чуть отступила назад.

— Нет, не из-за нее, — сказал Халид. — Из-за того, что я придурок, как говорит Менкар, и умею только бить в лоб, а с умом действовать не умею. Ты же знаешь, Джейлин не упускает случая зацепить меня.

— Ему не нравится, что айнар поставил тебя над ним и заставляет слушать советы.

— Еще бы ему нравилось. Так что тебе лучше пойти к Фарису сегодня. Можешь считать, что это приказ.

— Я не переживу, если с тобой что-то случится, Эле.

Халид поцеловал ее в лоб.

— Ничего не случится. Если уж я умудрился пережить смерть отца и брата, смену власти, то теперь… Ничего не случится, Ильса. Но мне так будет спокойнее.

Она уткнулась носом ему в плечо, долго стояла так.

Халид гладил ее волосы.

Сын рабыни… Значит, они выросли вместе. Вернее, Халид, наверно, лет на десять старше, но все равно. Потом Халид стал господином… «Даган» — это войско, я слышала уже, как легион. Его отдали служить. Сейчас он джайри, как генерал… легат легиона. Да еще и советник при айнаре. Добился всего своим умом?

А Ильса всегда была рядом?

Если так, то она, наверно, имеет право вести себя, как ревнивая жена.

Он отдает ее, желая счастья и безопасности.

А ведь он, наверно, мог бы жениться на ней сам, если бы захотел? Фарис же может.

— Последний раз! — вдруг попросила Ильса. — Сейчас.

Он усмехнулся.

— Фарис уже ждет тебя.

— Фарис все понимает, — сказала она. — Я хочу запомнить тебя, Эле. Хочу запомнить твои руки, твои поцелуи. Я хочу тебя. Последний раз.

— Хорошо, — он ладонью прижал ее к себе, она засмеялась.

Взяла его за руку, повела.

— Барга, ты должна идти за своим господином, — небрежно окликнула меня через плечо.

А Халид, мне кажется, и вовсе забыл о моем существовании. Он промолчал. Он обнимал Ильсу…

— Ох, Эле, — Ильса сладко вздохнула. — Я буду скучать.

— С Фарисом все не так?

— Самонадеянный болван! — она засмеялась, толкнула его в бок. — Сила это еще не все! Фарис умеет играть с женщинами в такие игры, какие тебе даже и не снились!

— И что же он умеет такого?

— Учись сам! — Ильса шла рядом, уже довольно улыбаясь, обнимая его, я на несколько шагов позади, снова отчаянно краснея. — Когда я была с ним последний раз, — говорила Ильса, — то кончила, наверно, десять раз за ночь! Я думала что умру! О-ох! Ты не представляешь!

Халид только фыркнул в ответ.

— И еще, — сказала Ильса, вдруг неожиданно серьезно, — он не выпихивает меня из своей постели, как только кончит сам. Потом, после всего, я заснула у него на плече. А когда я проснулась утром, он обнимал меня во сне.

В ее голосе скользнули обида и слезы. Страшная обида.

— Ну и правильно. С ним тебе будет лучше, чем со мной, — сказал Халид.

— Да! Я стану Ильса-аджу! И у меня наконец-то будут дети. Эле, я так давно хотела детей! Наших с тобой…

Я чуть-чуть отстала. Шла за ними, но очень старалась не слушать — это все личное… совсем не касается меня. И все же, я вдруг поняла одно — Халид Ильсу никогда не любил. Да, она дорога ему и ему с ней хорошо. Но это не любовь. Не знаю, зачем мне это, почему волнует… и все же… это не любовь!

В спальне Халид повернулся ко мне.

— Ты можешь идти на балкон, — сказал мне. — Там тебе будет удобно.

Когда он позвал меня, Ильса уже ушла.

А балкон тот самый, что снился мне во сне… тот же вид, тот же город за стеной, внизу вымощенный розовыми плитами двор и зеленая листва. Я не могла видеть его раньше, но я видела во сне.

И даже кресло.

Я залезла в то же самое кресло, поджав ноги под себя. Здесь было удобно.

Река где-то рядом. Шум воды и шум города почти совсем заглушал звуки из спальни. Бурные такие звуки… потом, я слышала, как Ильса рыдала…

Потом стало тихо.

— Ю, ты можешь вернуться, если хочешь, — Халид вышел ко мне в тонком шелковом халатике на голое тело.

Я кивнула.

— Мне нужно закончить с бумагами для Фариса, — сказал он. — А ты должна постоянно быть рядом, в пределах видимости. Пойти погулять ты не можешь. Так что чем развлечь себя, думай сама. Шить, вышивать, читать книги, заниматься музыкой, если хочешь, я могу нанять учителя для тебя, вопрос не в деньгах. Подумай, и тебе принесут то, что ты хочешь. И не бойся странных пожеланий, меня сложно удивить. Лучше займись делом, чем просто сидеть и смотреть на меня.

В этом был свой резон. Раз уж я должна следить за ним, то пусть лучше не слишком внимательно.

— Да, Эле-энке, — сказала я. — Для начала, пожалуй, книги по истории. Я хочу лучше понять ваш мир.

— Хорошо, — он удовлетворено кивнул. — Хочу прояснить еще кое-что, Ю. Я не могу гарантировать тебе безопасности, так же, как не могу быть уверен в собственной. И моя жизнь мне дороже твоих нежных чувств. Если я что-то делаю, то у меня есть свои причины. Не для тебя. Ильсу я знаю с того дня, когда она родилась, знаю ее мать, ее братьев, и я готов позаботиться о ней. Тебя я знаю два дня, и у меня нет ни единой причины ради тебя рисковать. Я хочу сказать об этом сейчас, потому что девушки любят выдумать себе невесть что, стоит только обойтись с ними чуть помягче. Фарис прав, я скорее вижу ребенка в тебе. Я уже не мальчик и мне давно пора завести своих детей. Я знаю, что ты уже взрослая, но тем не менее… Ты должна спать со мной, иначе айнар будет недоволен. Но только в одной постели. Никакой близости не будет, по крайней мере сейчас, так что можешь не бояться. Трахать перепуганного рыдающего ребенка — не входит в круг моих интересов. Сейчас — лучше вернись в комнату. Книги тебе принесут.

Он говорил все это очень спокойно, холодно, по-деловому.

Немного больно… даже не знаю отчего. Но он прав — так лучше всего, расставить все точки над «i» одним махом. Обозначить границы, чтобы меня не занесло. То, что позволено Ильсе — не позволено мне. Я рабыня, подарок, навязанный ему против воли. И если он поступает со мной по-человечески, то это не значит…

Я все понимаю.

— Да, Эле-энке, — сказала я. И все же. — Я не ребенок.

Халид ухмыльнулся. С сарказмом. Таким едким сарказмом, что мне захотелось провалиться на месте.

Подошел, совсем близко, даже не в полушаге, а совсем… почти касаясь меня, так, что я чувствовала на лбу его дыхание. Один вдох и один выдох… так что я… нет…

Он нежно провел пальцами сбоку по моей шее.

Я зажмурилась.

— Вот именно поэтому, — тихо сказал он.

Потом просто развернулся и пошел заниматься своими бумагами.

Мне принесли книги…

Интересные, наверно, и, безусловно, умные… я сидела, смотрела и буквы прыгали у меня перед глазами. Пыталась читать.

Это так безумно все.

Чуть больше двадцати четырех часов я знаю этого человека. Как много можно узнать.

Чуть больше недели я в этом мире. Как многое может измениться. Словно целая жизнь.

Сейчас даже не верится, что я могла быть не здесь, что могла быть другой… что все было иначе. Словно сон. Я бесправная барга, которая не может поднять глаза на хозяина, не может иметь своих желаний, своих потребностей. Я должна есть из его тарелки, спать в его постели… Идти за ним туда, куда идет он.

И даже если он, в сущности, не плохой человек.

Даже если он сам того не хочет.

Халид сидит за столом, разбирает бумаги, что-то пишет… готовит соглашения, которые они обсуждали днем. Он должен закончить сегодня, потому что завтра на рассвете за ним могут прийти и, как сказал Менкар, схватить, раздеть догола, привязать за ноги к лошади и протащить через весь город, а потом отрубить голову. За то, что он поднял руку на сына айнара. Он ведь поднял. Он ударил Джейлина по ногам, сбил, не дал догнать меня. Возможно, потом сделал еще что-то, я не видела. Но даже этого хватит.

Наверно, Халид мог бы сделать что-то… мог бы пойти к айнару, поговорить, объяснить, что иначе было нельзя… что он не хотел… я не знаю, что тут можно объяснять. Но раз айнар настолько ценит его, что ставит советником сыну, этим можно было воспользоваться. Сделать хоть что-то.

Но он сидит здесь и пытается закрыть все дела.

Что будет со мной, если Халид умрет? Меня вернут айнару? Отдадут его сыну?

Наши жизни теперь связаны.

Он сидит, пишет… сосредоточенно хмуря брови.

Потом поднимает взгляд на меня.

— Ты не читаешь, Ю?

Я…

— Читаю, — сказала я. — Просто знаешь… я, наверно, пытаюсь понять, что произошло со мной. И как быть дальше.

Он улыбнулся.

— И как? Выходит понять?

— Нет, но… — мне вдруг стало немного стыдно. — Прости. Я, наверно, мешаю тебе?

— Не мешаешь, я уже закончил.

Он собрал бумаги в стопку, поднялся на ноги. Потом сам подошел ко мне и так, по-простому, сел на пол, напротив, приготовившись слушать.

— Я… не знаю… — что мне сказать? — Мне страшно, я не понимаю тут ничего, не знаю, как себя вести. Не знаю, откуда ждать беды… или даже смерти. В моем мире я не думала о таких вещах, моя жизнь была спокойной и простой. Хорошая семья… меня любили, баловали, у нас все всегда было, я ездила отдыхать, я получала самые новые телефоны на день рождения… это… не важно. Я хорошо училась в школе, потом поступила в университет. У меня были друзья, у меня… были планы. А потом вдруг все это оборвалось. Дома я знала, кто я и чего хочу. А тут… Я боюсь на самом деле превратиться в тень. Не поднимать глаза, не говорить, не решать ничего сама… Я всего боюсь — смерти, боли, насилия, унижений… собственной беспомощности, наверно. И я не знаю, как быть.

Халид сидел и смотрел на меня очень внимательно, чуть-чуть снизу вверх.

— Если ты можешь говорить о таких вещах сейчас, все не так уж плохо, Ю, — он немного улыбался, чуть насмешливо. — Значит, у тебя крепкие нервы, ты сильная и до отчаянья еще очень далеко. Не бойся, в тень ты не превратишься. Все самое важное так и останется в тебе. Самая суть. Ее сложно потерять, сложно избавиться. То, кем ты была изначально — будет вечно жить в тебе. Вот я… что бы ни делал, кем бы ни стал сейчас, все равно, так и остался беспечным и вечно голодным сыном прачки с плантаций, мечтающим о славе своего отца. Как бы меня ни лупили за это, пытаясь выбить дурь, какие бы учителя потом ни занимались со мной — это не изменилось. Похоже?

Я невольно улыбнулась в ответ. Невозможно было не улыбнуться…

— Похоже. А как… — начала было.

Но не успела.

Вдруг стук копыт с улицы и голоса. Кто-то приехал.

Халид разом стал серьезным, вскочил на ноги.

— Побудь тут, Ю. Никуда не уходи. Я узнаю…

Собрал бумаги со стола. Ушел.

Это за ним?

Я поняла, что еще немного, и у меня от страха остановится сердце. Все замерло внутри.

За ним. И если…

Я даже представить не могла, что будет.

Быстро выглянула на балкон.

Там внизу — дворцовая стража… или кто они? Военные? Я видела так одетых людей во дворце, с оружием, охраняющих покой айнара. А теперь они здесь.

Я ведь не верила до последнего.

Безумно долго.

Когда ждешь, когда не знаешь, чего ждать — время бесконечно тянется, вытягивая все силы. Я думала, что сойду с ума.

Он вернулся, достал свой синий мундир, принялся одеваться. Быстро, но очень спокойно, без суеты. Словно все хорошо…

— Мне нужно ехать, Ю. Айнар хочет меня видеть. Я поеду один. Ты никуда не уходи, будь здесь. Хорошо?

Глянул на меня.

Я попыталась кивнуть.

И долго смотрел, закусив губу, о чем-то думая.

— Я ничего не могу сделать для тебя, — сказал он. — Не могу спрятать. Все, что видишь ты — видит айнар, тебе не убежать. Только не реви, ладно? Может быть, все еще обойдется. Будь здесь.