Роза Дашваара

13. Танцы на острие ножа

Я сидела у его ног. По левую руку от айнара. То есть не совсем рядом с ним, между нами и айнаром сидел Менкар, правитель Кизы. Менкар — троюродный брат Халида и молодого принца Джейлина, его бабка, Сейта, — сестра старого айнара Рузаля, отца нынешнего айнара Кейлефа, и Тереса, отца Халида. У Рузаля было две сестры и брат. Сын младшего брата — Керуш, высокий крепкий мужчина, лет, наверно, пятидесяти, — идар-деке, это что-то вроде канцлера или премьер-министра Дашваара. Он сидел по правую руку, рядом с принцем.

Тут все друг другу родственники, и все очень сложно. Пока мы ехали, Халид вкратце рассказал мне.

Сейта, бабка Менкара, вышла замуж за Фархада Нарима, принадлежащего к одному из самых влиятельных родов страны, и сейчас за спиной Менкара огромная сила — деньги, земли, связи. Такого человека, как Менкар, задевать опасно даже айнару.

За спиной Керуша — стоит не меньше, он женат на женщине из другого влиятельного рода.

И сейчас, в такое смутное время, все тянут одеяло на себя.

За спиной Халида никакие семейные связи и деньги не стоят, только его собственный авторитет в армии. И никто из этих сиятельных благороднейших мужей не горит желанием видеть над собой сына рабыни. Но айнар Терес хотел передать власть Халиду, и передал… вот то самое, что не дает покоя. Артефакт? Если б не это, Халид давно был бы мертв. И будет мертв, скорее всего, как только айнар получит желаемое. Или поймет, что у Халида этой вещи больше нет. Или поймет, как лучше надавить…

«Я уж тут серьезно подумывал, как бы половчее упасть с лестницы, чтобы сломать ногу». Сегодняшний вечер вполне может стать последним для нас обоих. Зацепить Халида так, чтобы он взбрыкнул, ответив открытым неподчинением айнару — слишком заманчиво. За неподчинение — смерть. И особенно заманчиво зацепить чем-то личным, не имеющим отношение к политике или чужим интересам — так сложнее придраться. Взгляды и позицию Халида могут поддержать другие влиятельные люди, а вот попытку вступиться за рабыню не станет поддерживать никто. Дело даже не в смерти, как таковой, дело в угрозе…

Сложно.

Мне было страшно.

Я сидела рядом, почти прижавшись к ноге Халида, боясь поднимать взгляд, надеясь, что обо мне как можно дольше не вспомнят. Самое лучшее, если не вспомнят до самого конца.

Они долго говорили о чем-то своем. Халид казался очень спокойным, он что-то ел, пил вино, правда совсем немного… пытался чем-нибудь покормить меня, но мне кусок не лез в горло. Еще совсем недавно вот здесь же, на балконе… Всего четыре дня прошло, но словно целая жизнь. Невероятно.

Сейчас на мне не было ошейника, было платье, открывающее плечи, но надежно закрывающее все, что нужно. Я понимала, что я не одна, и за меня вступятся. Только это ничего не меняло.

Я — вещь.

Я…

И все же, я упустила момент.

Перед нами кружились в танце девушки в цветных полупрозрачных нарядах. Не сказать, что изящно, но весьма завлекательно, не стесняясь движением подчеркнуть все свои прелести.

А потом они тихо упорхнули, и вместо десятка — вышла одна. Красивая, глаз не оторвать. Шикарные волосы цвета меда падали волнами ниже талии. Огромные синие глаза. Длинное шелковое платье на ней… даже не платье, закрепленные на плечах широкие полосы ткани, перехваченные под грудью расшитым поясом, открывающие бедра и стройные длинные ноги, тонкими складками подчеркивающие форму груди. Наряд довольно простой, если в нем стоять ровно и прямо, но дико откровенный в танце.

Когда девушка вышла, музыка на мгновение замерла, заставляя обернуться, отвлечься от еды. Потом тихо запела флейта… девушка сделала шаг, улыбнулась… потом лютня подхватила… сначала неспешно, плавно, но быстрее и громче с каждым тактом.

Она танцевала.

Бог ты мой, даже я смотрела, раскрыв рот. Невероятно. Такое восточное фламенко, полное страсти. Эротично, без капли пошлости. Чистый огонь! Трепетный, обжигающий… сжигающий дотла. Она кружилась, и пятки отбивали ритм… И музыка взлетала безумным крещендо…

А потом, так внезапно, все стихло, на самой высокой ноте, девушка замерла, одним неуловимым движением расстегнув застежку, и платье упало к ее ногам.

Она стояла перед нами вытянувшаяся, обнаженная, гордая, словно богиня. Словно все эти сиятельные мужи за столом уже лежали у ее ног.

— Нравится? — голос принца Джейлина резанул, словно нож, такой неуместный сейчас. — Я купил ее вчера, за пять тысяч.

Это прозвучало почти кощунством.

И все же.

Только не это.

Я уже почти понимала, к чему он клонит.

Пожалуйста, нет! Не надо!

Почувствовала, как напряженно выпрямился Халид.

— Брат мой, — сладко ухмыльнулся Джейлин, — у нас вышло досадное недоразумение в купальнях. И теперь я хочу загладить свою вину. Я хочу, чтобы ты знал — мне ничего не жалко для тебя. Даже ее. Нет, пожалуй, подарить тебе я пока не готов. Хотя, если ты попросишь… — Джейлин засмеялся. — Если ты попросишь, я подарю ее, даже если мое сердце разобьется. Другой такой просто нет. Я знаю, Халид, ты любишь красивых женщин. Но пока я просто хочу уступить тебе ее на вечер. Развлекись. Она нравится тебе?

Никогда не поверю, что найдется мужчина, в здравом уме, которому такая женщина не понравилась бы. Тем более, мужчина не обремененный никакими обязательствами.

Она так стояла перед нами, словно статуя, и чуть надменная улыбка замерла на губах. Только едва заметное движение бедром — так многообещающе…

Нет…

— Она прекрасна, сиятельный принц, — Халид чуть склонил голову. — Безмерно благодарен тебе за такую щедрость.

— Но? — удивился принц. — Я не вижу радости. Подойди, посмотри на нее поближе. Она жаждет встречи с тобой.

Жаждет.

Девушка стоит неподвижно, но ее взгляд… Столько огня! Ее алые губы чуть приоткрыты, дыхание становится чаще, даже отсюда видно, как вздымается грудь…

Халид молча качает головой, даже не думая вставать.

— Но, — говорит Халид, — ты ведь ждешь от меня щедрости в ответ?

Раздражение и замешательство на лице Джейлина. Он, безусловно, ждет, но признаться в этом сейчас не так просто.

— Ты сомневаешься в моей искренности?

— Ничуть, мой принц, — Халид улыбается. Это звучит двусмысленно и, пожалуй, довольно рискованно.

Джейлин бросает взгляд на отца, ища поддержки, но айнар демонстративно не замечает, он слишком занят бараньими ребрышками в меду.

— Думаю, принц желает получить то, что не смог получить в купальне, — говорит Менкар, поднимая бокал с вином. — Но в этот раз Джейлин подошел к делу умнее, и это делает ему честь.

— Поменяться? — все также кривовато ухмыляясь, говорит Халид. — Боюсь, сиятельнейший айнар лучше понимает мои плебейские вкусы. Его подарок попал в точку. И, думаю, понимает мою не менее плебейскую привычку упрямо держаться за свое, пока не наиграюсь окончательно.

— Не хочешь меняться? — чуть наигранно удивился Менкар.

— Поменяться можно, — говорит Халид, — но потом мне не захочется забирать свой подарок назад. Женщина, которой прямо при мне попользовались другие… — он морщится. — Ну, скажем, теряет для меня свою привлекательность. Но, боюсь, будет не очень вежливо выбросить подарок айнара так быстро. Я, пожалуй, не решусь. Благосклонность айнара мне дороже.

— Действительно плебейские вкусы, — соглашается Менкар. — А если обеих?

Это ведь игра, и они заодно. Двое взрослых мужчин против багровеющего от злости принца.

— Обеих? — Халид задумчиво трет подбородок, разглядывая танцовщицу. — Слушай, но я не мальчик уже, по пять раз в день кувыркаться в постели. Я и так после утреннего спину потянул… Вот ты сколько раз в день можешь?

Менкар смеется.

— Смотря с кем, — говорит он. — Если с женой, то и раза в неделю много. Хотя она так самозабвенно трахает мне мозг, что удовлетворение, думаю, получает ежедневно. Но от такой прекрасной пери я бы отказываться не стал. Слишком пошло пытаться оценивать риски, когда тебе предлагают такую.

— Я старая расчетливая свинья, — пожимает плечами Халид.

— Ты хочешь отказаться? — не выдерживает Джейлин.

— Как скажет сиятельнейший айнар, — Халид склоняет голову.

— Ты слишком много болтаешь, Халид, — говорит айнар все так же, не глядя на него, занимаясь ребрышками. — Не иначе, как от страха и недостатка ума. Мой сын щедро и бескорыстно делает подарок тебе, а ты разводишь болтовню, вместо благодарности. Если у тебя болит спина, скажи мне, и я найду тебе лекаря. Но если ты еще не совсем потерял мужскую силу от старости, то бери девку и иди развлекаться. Твоего здесь никто не тронет.

— Да, сиятельнейший, — Халид поднимается на ноги. — Я ценю твою щедрость, принц. И бескорыстие.

Принц зеленеет молча.

Как бы там ни было, но меня действительно не тронут, я могу не бояться. По крайней мере, не сейчас.

А Халид прямо с места, легко оттолкнувшись, перепрыгивает невысокий стол, оказываясь по ту сторону. Подходит к девушке.

Та смотрит на него с вызовом.

Сама делает шаг вперед, протягивает руку, касаясь его плеча, потом груди. Улыбается так многообещающе. Халид обнимает ее за талию, прижимает к себе, поглаживает. Она ему нравится.

— Пойдем, — он увлекает ее за собой на балкон. Тот же самый балкон.

Я стараюсь не смотреть. Не могу.

Не слушать. Потому что сладкие стоны девицы слышны даже здесь, уединение на балконе весьма условно. Я могу видеть, как Халид обнимает ее.

И вот где-то тут ловлю на себе заинтересованный и чуть насмешливый взгляд Менкара.

— Ревнуешь, барга? — тихо спрашивает он.

— Разве я могу ревновать? — так же тихо говорю я.

— Как знать. Женщина всегда остается женщиной.

— До тех пор, пока Эле-энке готов проводить ночи со мной, я могу чувствовать себя в относительной безопасности. Он хорошо со мной обращается. Но что будет потом — я не знаю. У моей ревности другие корни.

Менкар удовлетворенно кивает, с пониманием.

— Надо будет выкрасть девчонку, — громко говорит Джейлин. — Чисто ради забавы. Посмотреть, что этот упрямый ублюдок будет делать.

И никто не пытается принцу возразить. Айнар не замечает этого, Менкар только внимательно щурится, но молчит. Керуш, его двоюродный дядя, сидящий рядом с принцем, одобрительно ухмыляется, так, словно это и правда неплохая идея.

Только бы не сейчас. Что мне делать?

И Халида слишком долго нет…

Он вернулся с балкона, когда я уже вся извелась. Что можно делать так долго? Нет, я все понимаю… и все же — ревную, да…

Он вернулся слегка взъерошенный, волосы мокрые у висков, пуговицы на кафтане застегнуты едва ли не через одну… Довольный. Пусть и чуть напряженный, внимательно поглядывающий на Менкара, на принца и на меня, но довольный все равно. Словно наевшейся сметаны кот. Такая расслабленная ухмылка в уголках губ. И в глазах…

— Ну и как она? — поинтересовался Менкар.

— Стоит свои пять тысяч, — честно кивнул Халид. — Интересно, где Джейлин такую достал?

— Думаешь, там есть еще?

— Как знать.

— Уже жалеешь, что не поменялся с ним?

Халид бросил на меня быстрый взгляд, взял бокал вина.

— Знаешь, — сказал он, — во всех этих играх мне, прежде всего, важнее сохранить собственную голову. А когда не понимаешь, как повернется, то лучше остаться при своем.

Он выпил, кивнул, чтобы ему налили еще, и пододвинул бокал мне. Пей, барга.

Синица в руках.

Это было чуть обидно и чуть унизительно, но…

— Вот и не лезь на рожон, — как-то очень серьезно сказал Менкар. — Женщин у тебя будет столько, сколько захочешь, а собственная голова всего одна. Надеюсь, я в тебе не ошибся.