Глава 12

На часах пробил восьмой час вечера, я предательски зевнул. Как это обычно бывает, мой зевок вызвал цепную реакцию у других парней.

И надо же было такому произойти, что именно в этот момент в кабинет заглянул Художников.

– Форточку откройте, впустите свежий воздух, а то челюсти себе сломаете, – усмехнулся он.

Ближе всех к окнам находился я, поэтому мне пришлось выполнять распоряжение начальника.

По комнате загулял сквозняк. Поток холодного воздуха помог справиться с усталостью и оцепенением.

– Товарищ Быстров, вы тут намедни выдали версию, что в ограблении Общества взаимного кредита замешан техник-строитель банка Федорчук… – внезапно произнёс начальник угро.

– А что, появились новости? – обрадованно воскликнул я.

– Появились, – подтвердил он. – Покойная Лариса Федорчук действительно оказалась его родственницей – двоюродная сестра. И серёжки на самом деле соответствуют одному из описаний. Так что ты, по всем признакам, на правильном пути.

Люблю, когда версия находит подтверждение, во мне сразу просыпается охотничий азарт и желание бежать дальше по горячему следу. Правда, след не такой уж горячий – всё-таки много воды утекло с тех пор. Но тут главное уцепиться за кончик ниточки, а там, глядишь, размотается и весь клубочек.

– Есть только одна закавыка, – тут же огорчил меня Художников. – Никто не знает, где находится сам Федорчук. Есть информация, что он сбежал вместе с красновцами, с другой стороны, ходят слухи, что его не так давно видели в Таганроге. В общем, тут надо копать и копать…

– Разрешите сгонять в Таганрог, – схватился я за первую возможность.

Художников покачал головой.

– Не гоните лошадей. У нас тут работы – поле непаханое, а в Таганроге есть кому пошукать Федорчука… Ну, при условии, что он всам деле там был. Что у вас по делу о краже у гражданки Филькенштейн?

– Пока негусто. Зарядили… то есть договорились с одним барыгой, что если к нему принесут пропавшие драгоценности, он первым делом сообщит нам. Заодно проверили версию, что к краже мог быть причастен муж гражданки.

– И как?

– Глухо, – сообщил Пётр. – Мы его крутили и так и этак, но потом поняли, что он тут не при делах. Короче, от версии пришлось отказаться.

– Палку не перегнули? – вопросительно поднял правую бровь Художников.

– Всё в рамках уголовно-процессуального кодекса! – клятвенно заверил напарник.

– Поверю на слово.

Тут Художников спохватился:

– А что это вы всё на работе кукуете? А ну, марш по домам, и чтоб вашего духу до самого утра не было!

Мы невольно заулыбались. Денёк сегодня и впрямь выдался горячий, нужно было немного отдохнуть, чтобы завтра с новыми силами навалиться на многочисленные дела. В общем, шутливый приказ Художникова был как нельзя кстати.

И только я намылился вместе с Петром отправиться домой, как в кабинете появился дежурный, за спиной которого выглядывала женщина с круглым лицом и пухлыми щечками, розовыми от холода.

– Товарищи, – обратился он к нам.

– Чего? – вздохнул Пётр, который как и я нутром почувствовал, что домой мы если сегодня и попадём, то глухой ночью.

– Тут вот гражданочка, – начал дежурный, но женщина его перебила:

– Хмарук Оксана Викторовна…

– Чем можем помочь, Оксана Викторовна? – спросил я.

Дежурный, поняв, что становится лишним, благополучно ретировался.

– У меня пропала семья, – отстранённым голосом произнесла женщина.

Держалась она на удивление спокойно, без нервов и истерики.

– Присаживайтесь, – показал я в сторону одного из стульев. – Расскажете в деталях, что стряслось. И да, можете снять пальто, у нас тут тепло.

Я помог Оксане Викторовне скинуть с себя верхнюю одежду, повесил видавшее виды пальтишко на крючок и сел напротив.

– Слушаю вас.

– Я проживаю в Вологде, работаю учительницей русского языка в школе трудовой молодёжи.

– Ну, а у нас в Ростове как оказались? – не выдержал Пётр.

Тут выяснилось, что характер у Оксаны Викторовны всё-таки не железный. На глазах её выступили слёзы, однако она вытерла их рукавом кофты.

– Вы знаете какое сейчас время: голодно и холодно, – продолжила она. – Мой отец всю жизнь проработал плотником, чтобы прокормить нас. Вот только работы стало мало, и он решил махнуть за заработки в ваши края. Месяца три назад собрался и уехал в Ростов, меня же направили на курсы в Москву. Когда я вернулась, то узнала, что от отца пришла весточка: дескать, так и так, устроился хорошо, помогли добрые люди, ждёт мать и сестру к себе.

– А как же вы? – удивился я.

– Я – замужем, – пояснила женщина, и тут мне стало ясно, что она очень молода – лет восемнадцать, не больше.

Просто одежда не по фигуре и отсутствие даже намёка на косметику делали её старше.

– Что дальше?

– Мать собралась и уехала, оставила для меня записку и письмо от отца. Когда я вернулась с курсов, соседи мне их передали. Я стала читать отцовское письмо и поняла, что писал не он.

– И что с того? Мало ли у нас неграмотных?! – удивился Пётр.

Оксана Викторовна обиженно вскинулась.

– Я сама занималась с отцом. Отличником он, конечно, не стал бы, но письмо написал бы сам без особого труда. А ещё я знаю его почерк. Письмо точно написано не его рукой.

– Что было в том письме?

– Вот, возьмите, пожалуйста. Я его специально взяла с собой, – она достала из-за пазухи завёрнутый в тряпицу бумажный треугольник.

– Позвольте, – попросил я и, взяв письмо, углубился в чтение.

Оно было очень коротким, буквально несколько предложений. Глава семьи бегло сообщал, что нашёл себе место в одной из казачьих станиц под Ростовом (станица в письме не называлась), стал прилично зарабатывать и с нетерпением ждёт к себе дорогую жёнушку и младшую дочурку. Пусть обе продают дом и хозяйство и как можно скорее выезжают в Ростов. Там их, если что, на вокзале встретит надёжный человек, который и привезёт к отцу. Чтобы этот человек узнал их, пусть жена держит в руках Псалтырь.

Оторвавшись от чтения, я перевёл взгляд на женщину.

– То есть, если я правильно понимаю, ваша мать и сестра уехали в Ростов, а потом от них ни слуху ни духу?

Она кивнула.

– Да. Я выждала немного, надеясь, что это какая-то ошибка, недоразумение, но затем не выдержала, купила билет и приехала в Ростов.

– На вашем месте я бы всё-таки не волновался, – попробовал успокоить её Пётр. – Вот увидите – найдутся ваши родные, всё образуется, а вы только накрутили себя! Это ж надо было из самой Вологды к нам примчаться!

– Я бы охотно поверила вам, но, боюсь, это не так, – твёрдо объявила Оксана Викторовна.

– Почему?

– Я же сказала – письмо написано чужой рукой. И больше нет никаких известий ни от отца, ни от матери…

Пётр хотел что-то сказать, но я его остановил.

– Ладно, попробуем для вас что-то сделать. Сразу предупреждаю: мы – не волшебники, кроликов из цилиндра не вытаскиваем и вообще – у нас с чудесами глухо.

– Я понимаю: понадобится чудо, чтобы я смогла найти своих родных. Что ж… остаётся лишь верить в него.

– Продиктуйте, пожалуйста, фамилии, имена и отчества ваших родных, – я положил перед собой лист бумаги и приготовился писать.

– Яковлев Виктор Архипович, Яковлева Тамара Степановна…

Я стал выводить ФИО потеряшек, но внезапно замер, вспомнив метки на нижнем белье найденных в балке трупов: женщины и девочки лет восьми. Там фигурировала вышитая буква «Я».

– Погодит-погодите, – попросил я. – Сколько лет вашей сестре?

– Семь.

– Хм… Знаете что, Оксана Викторовна, вы, пожалуйста, не переживайте, но я покажу вам сейчас пару фотографий. Сразу хочу сказать, что ничего хорошего на них нет и, наверняка, они не имеют никакого отношения к вашим родным… Но ради формальности – посмотрите на них…

– Хорошо. Показывайте.

Скрепя сердце я достал из уголовного дела фотографии покойницы и малышки, протянул их женщине.

– Вот. Надеюсь, это не они…

Оксана Викторовна положила карточки перед собой.

Я внимательно наблюдал за её реакцией.

Внезапно её лицо стало мертвенно-бледным, она тяжело задышала и опустила голову, закрыв глаза руками. Я понял, что она плачет.

– Воды, – бросил я Петру.

Тот мигом схватил пустой стакан и наполнил её водой из графина.

– Вот, выпейте, пожалуйста, Оксана Викторовна.

Она вцепилась в стакан, сделала несколько глотков и едва не выронила из рук.

– Это они… – тихо простонала женщина. – Господи, не верю своим глазам – это они!

Оксана Викторовна перевела взгляд на меня.

– Что с ними произошло? Они ведь не живые, да?

– К несчастья, мы недавно нашли их тела. Вашу мать и сестру убили, мы ищем того, кто это сделал…

– А отец? Он тоже погиб?

– Не знаю, – сквозь зубы, произнёс я.

Мне было страшно неловко перед этой женщиной за то, что паскуда, которая размозжила её матери и сестре головы, всё ещё бродит по белу свету и быть может прямо сейчас убивает кого-то ещё.

Куда-то подевалась усталость, я перехотел идти домой.

– Мы обнаружили ещё несколько неопознанных трупов, – пришёл на помощь Пётр. – Понимаю, что сейчас не вовремя…

– Если у вас есть их фотографии, я готова и их посмотреть, – тихо прошелестела губами Оксана Викторовна. – Лучше знать точно, чем тешить себя пустыми надеждами… Эх, мама-мама, кто ж знал, кто ведал! – простонала она.

Пётр отвернулся, ему, как и мне, тоже было невыносимо больно. Мы оба чувствовали себя дармоедами, которые зря едят свой хлеб и получают зарплату.

– Оксана Викторовна, – промолвил я, – мы обязательно найдём этого гада! Где бы он ни зарылся, куда бы он ни спрятался – мы его всё равно отыщем! Даю вам честное слово!

– Слово коммуниста! – пообещал Пётр.

Загрузка...