Ронин

Глава 16

Февраль 1994 года.

— Молодые люди, вы не меня ищете?

Пират, оставленный в избе отогреваться, заливался лаем, парни громко матерились, расшатывая входные двери в занятую мной избу — все это помогло мне подойти сзади незамеченным.

Честно говоря, первоначально планировал отсидеться в сарае, откуда я уже десять минут наблюдал за вторжением на подворье, но парни оказались упертые, с криком «Да никого там нет, пошли выпьем самогона, а этого городского мы еще успеем поймать», восвояси не уходили, а дверь, по-моему, начала уже поддаваться усилиям молодцов, взращённых на экологически чистых продуктах.

— О, городской! — меня мгновенно окружили и без лишних слов сбили с ног подножкой сзади, после чего, без затей, начали пинать, мешаясь друг другу. Слава Богу, двое из визитеров были обуты в валенки, но, от третьего пару раз чувствительно прилетело разбитыми кроссовками.

— Ты вообще чё сюда припёрся? Ты хули здеся забыл? А, городской? — с моей головы сбили дешёвую шапку-петушок, попытались схватить за волосы, но те были слишком короткими, не ухватить и дышащий на меня ядрёной смесью жареных семечек и перегара, «кожаный» Колян оставил свои попытки задрать вверх моё лицо.

— Ты слышал, о чём тебя уважаемые люди спрашивают? — меня снова пнули валенком, без особой злобы, так, чтобы привлечь внимание.

— Пацаны, вы что от меня хотите?

— Ты кого пацанами назвал? Ты, пидор гнойный! — меня снова пнули.

Ну вот, местная блатота перешла границы от своей безнаказанности. «По понятиям» я этого… индивидуума могу и должен сейчас зарезать, но, так как двор дома, где я живу не то место, то я предпочел продолжать лежать, пытаясь закрываться от регулярных ударов.

Ну вот, ребятишки устали меня пинать и отойдя на пару шагов в сторону, закурили и начали совещаться, периодически бросая на меня злобные взгляды и меня это напрягало. Из уже не интересовало, зачем я приехал в Журавлевку, кто я такой, богат ли мой внутренний мир. Молчаливая покорность жертвы и мнимое всевластие разбудило в их, разгоряченных дешёвым спиртным, мозгах жестоких демонов и я, вдруг, перестал быть человеком, а, по рациональным, крестьянским понятиям, превратился в источник "ценного меха, но и еще и трёх-четырёх килограмм диетического, легкоусвояемого мяса', которого надо освежевать и разделать, а невкусную требуху выбросить.

— Машина твоя? — смуглый, симпатичный парень даже улыбнулся мне ободряюще.

— Моя. — раз начался разговор, то я, со стариковским кряхтением, сел, прислонившись к стене сарая, куда я, в процессе избиения, отполз, чтобы не давать, расшалившимся ребятишкам, пинать в беззащитную спину и по почкам.

— И как?

— Нормально. Редко подводит.

Мне даже сочувственно кивнули и протянули руку, чтобы помочь встать.

— Ключи дай.

— Какие ключи?

— Ты чё тупой? Ключи от машины… — ну вот, дружба наша, не начавшись, уже закончилась.

— Ключи? Конечно, ребята, сейчас, только не бейте меня больше…

— Не, больше не будем. Но ты сам виноват…

Зачем им машина? Они ещё сами не знают, нужна и всё. Я могу дать им машину, тем более, что в отличие от местных жителей, для меня машина — это просто машина, кусок железа, который помогает быстрее переместиться из пункта «А» в пункт «Б», не более того. Это для этих ребят машина, даже мятая по кузову «копейка», это сакральная вещь, что-то типа волшебной палочки Гарри Поттера. Она, к примеру, помогает клеить девчонок, что для этих молодых хищников, наряду с водкой, среди жизненных ценностей на первом месте, причем девчонки — главнее, особенно для того, с красной, воспаленной мордой. И эти три супермена, отжав у меня ключи от машины, поедут в город, где будут предлагать покататься городским девчонкам. А если девки, по бабьей глупости, будут отказываться от своего счастья, сесть в старую машину к незнакомым парням, у которых постоянно штаны дымятся от нереализованных желаний, то эти дуры — девки сами будут виноваты во всём, тем более, что по их понятиям, настоящий мужчина, к коим они себя относят, о последствиях не думает. А последствия будут, такие истории всегда заканчиваются, говоря юридическим языком, «тяжкими последствиями». И хотя, сейчас мне безопаснее и проще отдать ребятам ключи, так как они сразу забудут обо мне и помчатся испытывать «волшебную палочку», то потом, когда после испытаний останутся грязные, криминальные последствия, а последствия обязательно будут, ведь парни о них не задумываются, и «тачка» моя засветится, то ребята примутся заметать следы, и, в первую очередь, придут ко мне, чтобы заткнуть меня…

Ключи серебристой рыбкой мелькнули по дуге, падая в занесенный снегом огород, а я, прихрамывая, метнулся в сарай, успев поставить в распор старый черенок от лопаты. Пока ребята соображали, какая цель приоритетная, пока они выламывали дощатую дверь сарая, за которой судорожно метался я, чуть не забыв место, куда я спрятал очень нужную сейчас для меня вещь, пока аборигены безуспешно искали ключи, потом кто-то вспомнил о том, что у него дома есть магнит…

К двум часам ночи, когда ключи от машины были извлечены из сугроба, я получил еще десяток пинков, а мои мучители изрядно устали, парни стали грузиться в «копейку», дабы опробовать агрегат на ходу, уже не обращая внимания на мою тушку, продолжавшую лежать в снегу…

И тут я сам решил свою судьбу, негромко прошептав, что заявлю в милицию об угоне…

Меня больше даже не били, просто заволокли на заднее сидение автомобиля, сжав с двух сторон своими телами, а смуглый красавчик, бросив на меня сожалеющий взгляд, погнал, надрывая двигатель, на север, по еле различимой, заметённой снегом, дороге.

— Вылезай. — меня, как репку из грядки, выдернули из теплого салона и поставили в снежную колею: — Иди туда, а то мы тебя сейчас отпи… м, пошёл.

— Парни, вы что делаете? — я завертел головой. На востоке серое низкое небо подсвечивалось желтыми, теплыми огнями города миллионника, на западе в небо поднимался пассажирский лайнер, севернее поблескивало огнями село Ирусино, а здесь, в какой-то паре километров от нормальных людей, стояли я и три ублюдка, которые уже получили от «кролика» всё, что хотели, и теперь желали только утилизировать меня поскорее, чтобы я не создавал нормальным людям никаких проблем.

— Иди давай. — мне пальцем показали направление: — Там через пятьсот метров телефон, как раз в милицию заявишь, что у тебя машину отобрали… Иди, не зли нас.

— Туда? — неуверенно спросил я, показывая на заросли рогоза и расстилающееся за ним заснеженное поле.

— Туда, туда. Иди скорее, через двадцать минут на трассу выйдешь.

— Ребят, может не надо. — отчаянно замотал я головой: — Я честное слово, никому ничего не скажу.

— Конечно не скажешь. — крупный Колян вытащил из кармана кухонный нож, в ножнах, свернутых из нескольких листов бумаги, перетянутых суровой ниткой и шагнул ко мне.

— Коля, не надо, пусть идет. — Махнул рукой смуглый красавчик. Хороший мальчик, жалостливый, может быть, даже пускал слезинку, когда гражданина Галкина здесь топили в болоте…

— Что? — смуглый удивился.

— И что, я это вслух сказал? — спросил я: — Говорю, ты, наверное, тоже расстроился, когда гражданина Галкина здесь топили?

— Я же говорил, он стуча ментовской… — радостно ощерился «кожаный» и шагнул ко мне. Смелый, потому, что глупый. Я не в тире, на сдаче зачетов, поэтому выстрел из морально устаревшего, но все еще надежного «Макарова» прозвучал через секунду после того, как я сунул руку в карман. Колян ойкнул, схватился за живот, роняя из ослабевших рук и ножик и дурацкие, бумажные ножны.

— Ты что наделал⁈ — наконец-то подал голос третий: — Твою мать, ты что сделал?

— Взяли своего друга и туда пошли… — я мотнул головой в сторону поля, куда несколько минут назад настойчиво отправляли меня самого.

— Ты что, дебил? Там же болото…

— Не знаю ни про какое болото. Вы сказали, что там поле и трасса, а я людям привык верить… — я не договорил, потому что смуглый дернулся…

Не знаю, пытался ли он меня атаковать или просто поскользнулся, но на его ватных штанах появилась длинная прореха, у меня на один патрон стало меньше, а парень протяжно застонал, до хруста сжав зубы.

— Взяли своего друга и вперед, или все здесь положу. Считаю до двух.

Третий, молчаливый тип, не стал дожидаться своих подарков от меня, подхватил «кожаного» Коляна, который все не мог поверить, что у него в животе пуля, что он оказался не самым крутым на этом болоте, а некий пистолет Макарова сделал меня чуть-чуть главнее. Николая, ноги которого уже стали подгибаться, потащили-повели в поле, постоянно подталкивая впереди себя. Смуглый хотел что-то сказать, но махнул рукой и пошел вслед за товарищами, идя сначала след в след, а потом начав двигаться параллельно. Пройдя метров пятьдесят эти хитрецы бросили ослабевшего «кожаного», после чего опустились сначала на четвереньки, а затем просто поползли. Примерно в ста метрах от берега две фигуры, распластанные на снегу, просто замерли на месте, перестав двигаться. Видимо, там, далеко от берега, дела были совсем плохи, и они решили отлежаться, пока мне не надоест их пасти, и я не уеду.

Достав из кармана брюк нитяные перчатки, которые постоянно имел при себе каждый уважающий себя жулик, я достал из багажника лопату и пошел по следам смуглого. Давать шансов местным разбойникам я не собирался. Надежды на перевоспитание этих ребят я не питал и, что из них, в конце концов, получатся достойные члены общества, я не верил. Они уже отняли чью-то жизнь и собирались сделать это снова. Думаю, что не будь у меня с собой верного друга, меня бы уже порезали и бросили бы, примерно здесь, где ноги стали проваливаться, а под слоем мокрого снега, что-то захлюпало. Я лег на снег, положив перед собой лопату, которая тоже давала дополнительную опору на ненадежной поверхности болота, и пополз в сторону темнеющих тел. Бледный от холода и потери крови, Колян, брошенный приятелями, услышал меня, оглянулся, испугался, и, активно работая локтями, пополз в сторону, оставляя на снегу алый след. Раненый был парнем крупным и тяжёлым, да еще, стремясь подальше отползти от меня, он постоянно провалился, дергаясь, крича и проваливаясь еще глубже, но я обполз его по широкой дуге, стремясь побыстрее сблизиться с его приятелями на дистанцию уверенного выстрела.

Стояла теплая и тихая зимняя ночь, в серого неба, невесомыми хлопьями, падал снег, а на хлипкой поверхности пригородного болота три человека играли в догонялки на выбывание…

Хорошо, что я взял лопату. В какой-то момент локоть мой погрузился под слой слипшегося снега, из бездонной глубины выплеснула на белый ковер черная, непрозрачная вода и я, задом, задом, вцепившись в лопату, как в спасательный круг, пополз назад, к берегу, решив, что подползать ближе и стрелять в двух, бьющихся на середине болота, парней уже лишнее Судя по всему, к берегу они выползти уже не сумеют.

С этого места я уехал примерно через час. Все это время стоял, оперившись задом на багажник, ловил ртом падающий снег, слушал тарахтение крутящегося на холостых оборотах двигателя «жигулёнка», который я не глушил, так как была реальная возможность, что он вновь не заведется. Когда два темных холмика на середине болота полностью покрылись слоем свежего снега, я сел за руль, не снимая перчаток, и поехал вперед, стараясь не потерять, еле видимую под снегом, дорогу и держаться за руль исключительно за перекладину.

В больницу меня доставила карета «скорой помощи», которую мне, общаясь со мной через приоткрытую форточку, вызвал сторож какой-то конторы, название которой я забыл, как только сообщил адрес диспетчеру службы «ноль три». Так как я, ползая по болоту, умудрился вымокнуть и замерзнуть, пока бежал до конторы пару километров, пока, около часа, ждал прибытие машины с красным крестом, то на момент осмотра я представлял собой жалкое зрелище, поэтому приехавший на вызов фельдшер, доставил меня в ближайшую больницу сельского района.

Отделали ребята меня славно, и, увидев, хаотично разбросанные по всему телу, свежие гематомы, дежурный доктор, опасаясь возможной травмы головы, оставил меня под наблюдением до утра, предоставив койку с рваными простынями в коридоре, упав на которую, я мгновенно отключился. Криков с болота во сне я не слышал, «кожаный» Николай ко мне не приходил и за собой не звал.

Дежурный оперативник, прибывший утром, еще до врачебного обхода, долго не хотел принимать у меня заявление о побоях, рассказывая, что это мне все равно ничего не даст, но я оборвал его потуги, объяснив, что меня не только избили, но и, под угрозой оружия, а именно предмета похожего на пистолет, забрали приобретенную по доверенности, автомашину марки «жигули» черного цвета, государственный регистрационный номер…

— А вы потом от своих показаний не откажитесь? — спросил оперуполномоченный, закончив записывать подробные приметы трех негодяев, отобравших мое транспортное средство. К сожалению, четвертого соучастника, я рассмотреть не смог.

— Вы смеетесь, товарищ лейтенант? — задохнулся я от возмущения: — Они меня убить пытались. Тот, который с носом с горбинкой, мне, почти в лицо, выстрелил из пистолета, я руками глаза успел закрыть, думал зрению конец, остатками пороха выжгет всё. Они же меня убить грозились, только в самый последний момент передумали и просто избили и в кювет сбросили, наверное, надеялись, что я там сдохну. Но у нас в роду все живучие. Я минут через пять в себя пришел, но дорогу выполз, кое как встал и пошел на огоньки…

Оперативник записал мои показания, дал расписаться в протоколе, после чего пожелал скорейшего выздоровления, пошел на выход… чтобы через несколько минут вернуться обратно.

— Вашу машину нашли, надо ехать, смотреть…

Еще бы ее не нашли, я же бросил свой автомобиль в прямой видимости круглосуточного поста ГАИ на выезде из города, а чтобы гаишники не растащили ее на сувениры, на полу, под водительским сиденьем оставил пару пистолетных гильз, с выбитыми из донца, капсюлями.

Так как я не планировал дальше отлеживаться на продавленном матрасе и рваных простынях в коридоре больницы, а больше никакого лечения районная больница мне предложить не могла, я написал отказ от госпитализации, получил у сестры — хозяйки, еще влажные, вещи и через пятнадцать минут был готов выехать к месту обнаружения моего автомобиля.

Осмотр «жигулёнка» еще продолжался. Эксперт, засыпавший торпедо моего автомобиля порошком, тут же, на месте откатал мои пальцы, сравнил с наклеенными на бумагу дактопленками, после чего, глубокомысленно заявил, что последним за рулем данного автомобиля было другое лицо. Надеюсь, что смуглолицый красавчик не один раз попадал в отдел милиции, и его пальцы, для сравнения, местные эксперты найдут. В конце концов, я же прямо заявил оперу, что моим автомобилем завладели четверо, ранее незнакомых мне, парней, которых я видел один раз в деревне Журавлевка, один из которых отзывался на имя Николай.

Пока следователь писала протокол осмотра, я прошел по дороге в сторону милицейского поста на въезде в город, делая вид, что ищу снег почище, чтобы отмыть руки от черной типографской краски. На посту ГАИ как раз шел «разбор полетов», проводимый каким-то гаишным начальством

— А если бы вы, балбесы не спали на посту, глядишь бы и разбой раскрыли. Жулики, такие-же дебилы, как вы, бросили машину прямо под вашим носом…

Мудрые слова говорит начальник из автоинспекции. Спали его бойцы в теплой будочке, когда я бросал свой автомобиль в пятидесяти шагах от поста, с демонстративно приоткрытой передней дверью. Ну, зато и машину мою не раскулачили ушлые граждане, только свинтили с рычага переключения передач «зоновскую» рукоятку в виде черной розы в прозрачном стаканчике, видимо сами гаишники руку и приложили, не смогли пройти мимо такой красоты, ценители, блин, прекрасного.