Романов #13

Глава 16

Москва, Кремль. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

Машина остановилась на парковке, водитель заглушил двигатель, а я спокойно смотрел на приближающуюся четверку гвардейцев. Остальных гостей в таком количестве не встречали, так что можно счесть подобное отношение и как за проявление уважения, и как за опасение. Действительно, вдруг я решу вспылить и отстаивать свои права?

Но план моего биологического отца мне понравился. Теперь у меня появится официальное разрешение государя безвылазно сидеть дома и заниматься действительно важным делом, а не носиться по всей Земле, как мальчик на побегушках.

Вместе с тем понятно, что для общества это будет выглядеть иначе. Да, я спас миллионы людей. Однако при этом ослушался приказа своего монарха, так что Михаил II может как наградить меня, так и наказать. А в крайнем случае — просто сказать «Спасибо», но не накладывать никаких ограничений.

Гвардеец открыл мне дверь и отступил. Его коллеги хоть и держали руки на винтовках, направлять их в мою сторону даже не попытались. Смотрели вежливо, без признаков агрессии во взгляде.

— Следуйте за нами, князь, — обратился ко мне один из них.

— Ведите, — ответил я, выбравшись из салона.

Несвицкого у меня забрали еще в аэропорту. Там же вручили приглашение на царский рабочий прием. Так что время привести себя в порядок, заменить старую версию «Оракула» на актуальную — у меня было.

Двигаясь в фарватере гвардейцев, я держал спину прямой, а подбородок поднятым. Так что когда в коридорах Кремля нам стали попадаться благородные люди Русского царства, они видели победителя, перед которым с почтением раскрываются двери.

— Ростислав Владимирович, — первым поздоровался я с вышедшим из другого коридора Иващенко, — Варвара Васильевна, приятно видеть ваши довольные лица.

Мой биологический брат, ведущий Строганову под руку, широко улыбнулся. А вот девушка на меня даже не посмотрела, ее взгляд не сходил с лица жениха. Словно она на него насмотреться не могла, и окружающий мир просто утратил для нее всякое значение.

— Дмитрий Алексеевич, — произнес Ростислав Владимирович, чуть наклоняя голову, — рад, что у вас все получилось. И, пожалуй, выскажу всеобщее мнение благородного сословия нашей благословенной страны — вы настоящий герой и пример для подражания.

Иващенко никто в известность не ставил, что дальше произойдет. Говорил он от чистого сердца, впрочем, и ранее у моего биологического брата отношение ко мне было очень теплое. Я в глазах Ростислава Владимировича — кумир, которому важно подражать, и тот идеал, к которому всем разумным людям следует стремиться.

— Я всего лишь делал то, что обязан делать каждый благородный человек, — ответил я. — На моем месте вы бы поступили так же.

Гвардеец, приглашавший следовать за ним, тихо кашлянул, привлекая внимание.

— Прошу простить, Ростислав Владимирович, — правильно расшифровав намек, поклонился я. — Меня ждут на приеме у государя.

— Разумеется, — улыбнулся напоследок мой биологический брат, склоняя голову в ответ. — Уверен, государь оценит ваши достижения по достоинству.

О, ты не представляешь насколько, подумал я и продолжил путь.

Чем ближе мы оказывались к залу для рабочих приемов, тем больше людей попадалось нам на пути. Кто-то уже уходил, получив указания государя, другие занимались непосредственной работой в самом Кремле.

Меня никто особо не поторапливал, но я все равно лишь кивал людям, с которыми был достаточно знаком, чтобы приветствовать их при встрече. Но хватало и тех, кто смотрел мне в спину со злостью и завистью. Но дальше взглядов дело не заходило. Во-первых, меня сопровождала охрана Кремля, задирать меня при ней — все равно что дерзить самому Михалу II, понятно же, что ведут меня по его приказу. Во-вторых, после всего, что я сотворил и продемонстрировал миру, недоброжелатели могли сколько угодно скрипеть зубами, но выходить на открытое противостояние с князем Красноярским стало слишком опасно и боязно.

Ведь за исключением поединков в стенах Царского Государственного Университета после схваток со мной ни один враг еще не выжил. Те же, кому не так повезло умереть сразу, исчезали из мира, пропав в застенках Кремля, и об их судьбе больше никто не слышал. Такая же участь ждала и Радзимира Корибута Несвицкого, которого доставили в казематы несколько часов назад.

Наконец, наш путь окончился, и стоящие у высоких двустворчатых дверей гвардейцы потянули створки в сторону. Мой эскорт ждать моего возвращения не стал, сразу же направившись в обратную дорогу.

— Дмитрий Алексеевич Романов, князь Красноярский, — объявил слуга Милославских, стоило мне переступить порог.

Я вошел в зал и быстро мазнул взглядом по собравшимся. Людей, желающих предстать перед Михаилом II, хватало с избытком. Свободным оставалась только небольшая дорожка в центре помещения, ведущая напрямик к пустующему пока что трону.

Государь изволил прерваться на обед. Расходиться же, покидая зал, никто, разумеется, не стал. Мало ли как быстро царь вернется, спросит, куда ты подевался, а тебя и след простыл. Так можно не только лишиться шанса на продвижение по службе или в удовлетворении прошения, но и из Москвы вылететь, как те же Соколовы. Ведь если царь назначил встречу, не явиться на нее — оскорбление монарха, так как царь может счесть, что свое время ты ценишь выше, чем его. А это дорога в очень плохой конец для всего рода.

А потому, пока Михаил II вкушал яства, благородные люди скрашивали ожидание беседами. Мое появление повлекло за собой оживление — господа и дамы перемывали мне косточки, обсуждая мои последние достижения. И несмотря на то, что говорили они очень тихо, состояние легкого транса позволяло мне слышать все четко.

— Романов очень быстро взлетел, — заметил один голос. — К государю вхож, с цесаревичем сотрудничает, лаборатории под себя собирает, покровительством Невского пользуется. Даже с Соколовыми дружит. Слишком много власти на себя перетягивает.

— Побойтесь бога, — ответил ему собеседник, — Дмитрий Алексеевич только что спас сорок миллионов подданных. Целая страна ему жизнью обязана. Вы вот так смогли бы?

— А я вот слышал, что пока Романов в Америку летал, террористов уничтожали не его люди, а спецназ Царской Службы Безопасности, — вклинился третий. — Так что еще не ясно, кто на самом деле спас положение. Князь-то улетел, на все наплевав и отдав на откуп случая.

— Вы говорите да не заговаривайтесь, — заметил второй. — Очевидно же уже сейчас, кого государь на место Емельяна Сергеевича поставит. Не просто так Романову недавно давали Царской Службой Безопасности командовать. Так что смотрите, как бы вас с такими речами потом самого в казематы не упрятали.

— Я перед законом чист! — возмутился в ответ третий участник спора.

— Да-да, то-то я припоминаю, как в вашем роду наследство делили… Сколько вы, говорите, уступили своему младшему брату? А сколько по закону должны были уступить?

Слуга Милославских сопроводил меня до места перед самым троном. При этом остальные приглашенные на прием бойко отступили, создавая вокруг меня небольшую зону отчуждения. Впрочем, мне так даже лучше — из-за того, что я стою один, Михаил II сразу обратит на меня внимание, и мы быстро закончим.

Вряд ли Михаил II оставит меня в зале до конца приема. Не для того меня сейчас выгонять в Красноярск будут, чтобы я в Кремле прохлаждался.

Не прошло и минуты, как двери слева от трона распахнулись. Вошедший распорядитель объявил выход царя.

Михаил II прошествовал в зал, не глядя по сторонам. Вид у государя был крайне сосредоточенным. За спиной монарха следовали члены тайного совета, и, разумеется, Игорь Михайлович Милославский.

Пока царь опускался на свой трон, украшенный золотом и камнями, тайные советники разошлись по залу, теряясь среди других благородных людей. Мне не требовалось оборачиваться, чтобы «Оракул» показал, как вокруг некоторых из них тут же образуются более плотные кучки людей.

Это Демидов с Романовым были на моей стороне. А тот же министр промышленности, князь Муравьев, был нашим природным врагом. Ему приходилось конкурировать с Русланом Александровичем. И сейчас вокруг наших политических соперников собирались их сторонники.

— Князь Романов, — едва заметно повел рукой государь, — подойди ближе.

Склонив голову, я сделал два шага вперед, преодолевая расстояние между нами так, чтобы встать напротив трона и при этом сохранить дистанцию в три метра. Михаил II несколько секунд смотрел на меня с самым благожелательным видом.

— Твой героизм не подвергается сомнению, Дмитрий Алексеевич, — заговорил монарх. — Ты много добился благодаря своей решительности, самоотверженности и потрясающим навыкам. Русское царство во многом обязано тебе лично, и я не раз выказывал тебе свое расположение. Сегодня ты доставил нам человека, стоявшего за беспрецедентной террористической атакой на Русское царство и его подданных.

Он замолчал, а я вновь поклонился, как того требовала ситуация — со всем уважением выказывая свою подчиненность правителю.

— Благодарю за похвалу, государь, — произнес я.

Михаил II сделал новый небрежный жест, демонстрирующий, что его слова не стоят благодарности, царь лишь констатирует факт.

— Я думаю, ты заслужил получить поистине царскую награду, Дмитрий Алексеевич, — заговорил государь после короткой паузы. — Даже обсуждал со своими ближайшими советниками, что бы могло быть столь же ценным, как твой подвиг. Однако есть одна проблема, которая прямо вытекает из твоих положительных качеств. Ты, Дмитрий Алексеевич, молод, горяч и пока еще слишком импульсивен. Формально, мне не за что наказывать тебя, ты действовал на свой страх и риск. Но это — если смотреть формально.

Зал погрузился в напряженную тишину. Мне даже не пришлось напрягать слух, чтобы уловить тихие шепотки. Никто ведь не ожидал, что героя, спасшего сорок миллионов подданных, начнут отчитывать.

— Я велел тебе не вмешиваться, Дмитрий Алексеевич? — спросил Михаил II.

— Да, государь, — подтвердил я.

— Ты не исполнил мою волю, не так ли? — задал новый вопрос царь, не сводя с меня взгляда.

— Нет, государь, — склонив голову, ответил я.

Царь шлепнул ладонью по подлокотнику трона.

— Выходит, что у нас есть плюс и минус, — произнес он, глядя на меня с отеческой улыбкой. — Если бы не удалась твоя затея, Русское царство могло потерять огромную территорию, получить враждебное население и миллионы невинных жертв. Напомни мне, какую должность ты занимаешь в Русском царстве, чтобы принимать подобные решения?

— У меня нет должности, государь, — ответил я.

— Именно, Дмитрий Алексеевич. Ты не имел права принимать такое решение самостоятельно, и очень рисковал, — кивнул царь. — Однако победителей не судят. И я тебя винить не стану. Ты действовал благородно, исходя из лучших побуждений. И только тот факт, что тебе удалось добиться своего, тебя оправдывает. Но так может поступать княжич, от которого никто не зависит, для князя и тем более для гения, от которого во многом зависит будущее всей страны, такой поведение неприемлемо, Дима. Сейчас, пока ты молод и скор на принятие решений, и пока тебе удается добиваться своих целей, все проходит гладко. Но что случится, если ты ошибешься, и не сможешь достичь успеха? Сколько жизней может затронуть твой провал? Потому слушай мой приказ, и на этот раз я очень надеюсь, что ты его исполнишь.

— Приложу все усилия, государь, — произнес я, вновь склоняя голову.

Шепотки в зале перешли в ропот. Часть людей осуждали мой выбор, встав на сторону законности моих действий. Другие упирали на то, что раз у меня получилось, то я все сделал правильно. Естественно, вслух высказываться при царе никто не решался.

— С сегодняшнего дня и до рождения наследника я запрещаю тебе покидать пределы Красноярского княжества, — начал оглашение своего приговора Михаил II. — А чтобы у тебя не возникло соблазнов, также я запрещаю всем родам Русского царства приглашать тебя или иными путями звать тебя к себе. Те же условия я ставлю и твоей жене, Виктории Львовне — ведь муж и жена должны быть одним целым. Это понятно, князь Красноярский?

Я вновь склонил голову.

— Понятно, государь.

А где-то в зале пронеслось тихое «опала». Кто-то встретил эту новость с восторгом в голосе, другие были удивлены или раздосадованы. Оно и верно — царь правильно сказал, победителей не судят. Но это молодежь рассуждает поверхностно, не вдумываясь в то, что было сказано.

А вот старшее поколение благородных семейств услышало все правильно. В первую очередь это забота о подающем большие надежды князе, такие герои обязаны иметь наследников, потому что служат отличным примером другим.

А у меня нет наследника. И я мог сложить голову в Польше или Америке. И началась бы очередная чехарда с наследством, причем не только в Красноярске, но и во всех землях Романовых. Огромные территории, почти пять миллионов подданных — случись неразбериха у нас, и мало ли как могут обернуться события?

Именно поэтому и условие для возвращения такое — родить наследника. По-хорошему, я изначально должен был сидеть у себя и носа из Красноярского княжества не высовывать, пока у меня не появится сын. Пусть даже признанный бастард — обществу все равно, каким именно путем будет сохранена стабильность.

— В таком случае сейчас ты покинешь Кремль, гвардейцы тебя сопроводят. У тебя будет время до десяти вечера сегодняшнего дня, чтобы улететь из Москвы и вернуться в Красноярск, — произнес мой биологический отец. — Но отпустить тебя просто так, не наградив за то, что тебе удалось сделать, я тоже не могу. И награда моя будет ждать тебя в Красноярском княжестве.

— Благодарю, государь, — поклонился я на прощание.

Михаил II махнул рукой, и я направился к выходу из зала. Двери уже распахнули, и в проеме можно было разглядеть фигуры гвардейцев Кремля. На меня даже они смотрели с сочувствием, что заставляло меня бороться с лезущей наружу улыбкой.

Это для кого-то другого такое демонстративное наказание могло бы показаться жестоким. Для меня же это возможность спокойно работать. Если, конечно, при очередном форс-мажоре государь не решится вырвать меня из тихой-мирной жизни.

Да, опричники справились с теми сепаратистами, что не были перебиты Василием. Да и, положа руку на сердце, Царская Служба Безопасности работает хорошо. Подчиненные Емельяна Сергеевича не зря едят свой хлеб, освоились с «Оракулом», успевают реагировать на угрозы — я им не нужен.

А что касается Хранителей, так с ними в Красноярске встречаться сподручнее. Я на своей земле отслеживаю любое движение, и выкинуть какой-нибудь сюрприз у того же Василия не выйдет — магия в пределах моей земли отключается по щелчку моих пальцев, так что греку придется добираться до меня не волшебными порталами, а нормальным человеческим транспортом.

Ко мне никто не приближался, пока я шел в обратном направлении от зала. Хотя новости разлетелись быстро, и я чувствовал на себе то сочувственные взгляды, то злорадные. Сохранять лицо, когда тебя распирает от радости, сложно, но мне удавалось держать вид бесстрастного и невозмутимого молодого человека.

В конце концов, держать себя в руках — одна из обязанностей любого благородного человека. И там, где я давил ползущую на лицо улыбку, окружающие видели стойкость духа и несгибаемый характер. Будем надеяться, царь учел, что некоторые аристократы могут счесть такую «опалу» недостойным решением.

Ростислав Владимирович ведь прав — на меня многие ровняются. А если такого героя, каким я стал, мазать дегтем, можно получить огромную разгневанную толпу. Но Михаил II не первый день управляет государством, раз он пошел на это решение, о последствиях он осведомлен и имеет способ, как решить этот конфликт.

Мне же остается только попрощаться с Москвой и отправляться в собственное княжество.

Как только за мной закрылась дверь автомобиля, я откинулся на спинку кресла и выдохнул, уже не скрывая довольной улыбки.

— Куда поедем, князь? — уточнил шофер.

— В аэропорт. Пора возвращаться домой.

И нужно будет позвонить Виктории. Новость о моей опале разлетится весьма быстро, еще не хватало, чтобы моя супруга волновалась из-за таких пустяков. Так что убью двух зайцев разом — и успокою ее, и заодно обрадую.

Ведь теперь до рождения нашего сына я всегда буду рядом со своей принцессой. И чем я не дракон?