Романов #01-02

Том 2 Глава 2

— Романов, силы на сегодня есть? — спросил Паращук, поглядывая на меня с легкой усмешкой.

— Есть, — ответил я.

— В таком случае прошу побыть моим ассистентом, — махнув мне рукой, произнес Кирилл Ярославович.

Я кивнул, подходя к инструктору.

Вся группа с самого начала занятия встала на ноги и готовилась к практике. Впервые появившаяся с нами Мэйли уже получила свое задание для зачета, и пришло время демонстрации результатов за прошедшие дни.

— Так, кто у нас будет первым добровольцем? — обвел взглядом кабинет Паращук. — А, Комарова, давайте начнем с вас. Покажите, что умеете.

Он вытащил из-под своего стола граненый стакан, полный воды. Надежда Григорьевна встала рядом и вытянула руку вперед, поместив центр ладони над поверхностью воды.

— Тактильная техника, — объявил инструктор. — Не самый удачный выбор. Но приступайте!

Комарова прикрыла глаза, ей явно не хватало умения контролировать процесс. Но вот под ее ладонью возник легкий пар, он повалил во все стороны, но не от стакана, а от самой девушки.

— Щит! — велел Кирилл Ярославович, и я заключил одногруппницу в кокон.

Ледяная шрапнель разлетелась в стороны от Комаровой, но мой дар сдержал натиск студентки. Несколько секунд под полупрозрачным куполом была заметна покрытая инеем фигурка девушки, но в следующий миг все заполнил пар — воздействие прекратилось.

— Снимайте барьер, княжич Романов, — пробурчал инструктор.

Я выполнил указание, и в помещении тут же стало заметно холоднее. Корка льда практически моментально рассыпалась, на лету испарилась, освобождая совершенно нетронутую первокурсницу.

— Что вам помешало, Надежда Григорьевна? — спокойно спросил Кирилл Ярославович. — Волнуетесь?

Она неуверенно кивнула, поджимая губы. Инструктор указал ей рукой на место, и девушка просеменила туда, опустив голову, будто боялась, что над ней станут потешаться и тыкать пальцем. Но я видел, что смотрели не со смехом, а с пониманием.

— Как силы? — обернувшись ко мне, уточнил Паращук.

— Все в порядке, Кирилл Ярославович, — отозвался я.

— Хорошо. Стакан менять не будем — он единственный не пострадал, — произнес тот. — Уберем в сторону для других специалистов льда. Рогожин, вы следующий!

Но и Никита Александрович должного результата не добился, хотя в отличие от Комаровой не старался воздействовать с помощью рук.

— Все ясно, Рогожин, — глядя на безрезультатность его попыток, подвел итог инструктор. — Екатерина Юрьевна, — пригласил он следующую.

Самойлова была, пожалуй, самой тихой в группе и внешне походила на фарфоровую куколку. Таких обычно принято считать хрупкими и ранимыми. Но на практике она показывала такой уровень контроля дара, что практически была бы лучшей в группе. Если исключить меня и китайскую принцессу.

— Приступайте, — разрешил Кирилл Ярославович и отошел на шаг.

Самойлова едва заметно пошевелила пальцем, и на поверхности стакана образовалась тонкая корочка льда.

— Неплохо, — прокомментировал инструктор. — Но нужно избавиться от жеста совсем и уменьшить зону воздействия. Если не будете отлынивать, в скором времени сможете достичь успеха. Пока — недостаточно.

Самойлова кивнула, так и не произнеся ни звука, и молча вернулась на свое место.

— Петр Васильевич, ваш выход, — объявил Паращук.

Он продолжал вызывать студентов по одному, и каждый, так или иначе, допускал ошибки. К счастью, никаких последствий для нас это не имело. А Кирилл Ярославович, наоборот, кажется, даже приободрился от происходящего.

— Госпожа Ван, — последней вызвал Паращук китайскую принцессу.

Листок бумаги лежал в стакане, и ей предстояло проявить свой огненный дар настолько осторожно, насколько получится. Я в результате не сомневался, и Кирилл Ярославович, похоже, специально оставил ее напоследок, чтобы показать, к чему нужно стремиться.

Мэйли не потребовалось пользоваться руками. Ей хватило взгляда, чтобы выжечь на листочке затейливый иероглиф. Я его не знал, но себе пометил позже спросить, что именно он обозначает. До этого я считал себя прекрасно образованным, но, похоже, местная Поднебесная способна преподнести мне сюрпризы.

— Отлично, — кивнул Паращук, вытащив листок из стакана и внимательно его рассмотрев. — Но это далеко не ваш предел, госпожа Ван. Старайтесь не забывать уделять время тренировкам, у вас впереди однозначно большое будущее.

Та поклонилась по всем правилам родины. По губам было заметно, насколько похвала была приятна принцессе. Она ведь не только свое достоинство и умение здесь отстаивает, но и за Поднебесную старается.

— Ну, Романов, ваш выход, — указав рукой на стоящие перед нами стаканы, произнес Паращук. — Справитесь?

— Да, Кирилл Ярославович, — ответил я, создавая под расставленными стаканами по микроскопическому полю.

Одновременно подняв в воздух весь сегодняшний инвентарь, я заставил его вращаться по часовой стрелке. Со стороны должно было смотреться забавно, но никто, разумеется, не смеялся.

— Что это, Романов? — спросил Паращук, глядя на плавающую в воздухе посуду.

Я обернулся к нему, продолжая контролировать процесс, и Кирилл Ярославович указал в сторону студентов.

— Не мне, им объясните, — велел инструктор.

Я кивнул и, встав лицом к одногруппникам, заговорил.

— Под каждым сосудом создается отдельная техника. Затем соединяется вместе и еще одной техникой приводится в движение, — пояснил я. — Если освоить каждый из этих элементов в отдельности, то составить их вместе уже не трудно. Однако важно помнить, что у каждого атрибута свои особенности и физические свойства. От них вам и нужно отталкиваться.

— Хорошо сказано, — похлопал мне Кирилл Ярославович. — Здесь четыре стакана, Дмитрий Алексеевич. Двенадцать потянете?

Я покосился на ящик под его столом, где посуды вполне хватило бы, чтобы предоставить мне и полсотни предметов для жонглирования. Но я по-прежнему помнил, что сегодня подвергся допросу, и Паращук, судя по его поведению, об этом прекрасно осведомлен.

— Не сегодня, Кирилл Ярославович, — качнул я головой и мягко поставил все стаканы обратно, откуда взял. — На следующем занятии — обязательно.

— Что ж, хорошо, — усмехнулся Кирилл Ярославович. — На сегодня будем считать, что это прогресс. Княжич, прошу занять свое место и благодарю за помощь.

Дальше ничего примечательного не случилось до конца занятий. И только на выходе из корпуса ко мне неожиданно подошла Комарова.

— Надежда Григорьевна?

Я поправил ворот плаща, чтобы поднявшийся на улице ветер не задувал. Девушка же была довольно легко одета, и, похоже, не спешила покидать корпус. Во всяком случае ничего из гардероба она не забрала.

— Дмитрий Алексеевич, — негромко произнесла та, отводя взгляд, будто стесняясь.

Я выждал секунду, вторую, она все так же смотрела в сторону, и я уже начал думать, как бы вежливо ее поторопить. Но она сама решилась продолжить свою речь.

— Прошу вас, Дмитрий Алексеевич, не могли бы вы со мной немного позаниматься? — выпалила Комарова, не делая пауз между словами.

Я вздохнул.

Наверное, в том, что у девушки так упала самооценка, что она не может сосредоточиться на простой технике, и показала слабейший результат в группе, есть моя вина. Может быть, я слишком жестко отреагировал на ее слова в столовой. Но с другой стороны — это и к лучшему. По крайней мере, все закончилось легким внушением, а не плахой за реальную измену.

— По какому предмету? — спросил я, видя, что Надежда Григорьевна слишком начала нервничать.

— По контролю дара, — печально вздохнула та. — Я совсем не могу взять себя в руки после… — девушка вновь отвела взгляд. — И когда отец узнал, был в ярости, велел разбираться самой. Прошу вас, Дмитрий Алексеевич, помогите мне!..

— Полагаю, вам нужно не контроль тренировать, Надежда Григорьевна, — улыбнулся я в ответ. — Но я согласен провести с вами одну учебную тренировку, чтобы чуть-чуть направить. Сейчас у меня как раз есть немного свободного времени.

Все равно в лабораторию материалы прибудут только завтра, так что можно не спешить. А полигон не так далеко, да и силы у меня остались.

— Спасибо вам, Дмитрий Алексеевич! — поклонилась та.

— Я ставлю щит, вы его пробиваете, — объявил я, стоя рядом с Комаровой. — Толщина будет варьироваться — чем больше поверхность, тем тоньше слой. Ваша задача — нарастить лед на всем щите и сломать его. Поняли?

— Да, — кивнула Надежда Григорьевна, и я махнул дежурному сотруднику ЦГУ.

Защитный купол тут же окутал наш полигон, и я выставил руку вперед. Видимое в воздухе поле метр на метр зависло в пространстве.

— Начинайте.

Комарова вздохнула поглубже и, выставив ладонь, на мгновение прикрыла глаза. Тонкая корочка льда появилась на моем поле и, быстро разрастаясь, окружила его со всех сторон. Еще секунда давления, и мы оба услышали, как лопается, расширяясь, ледяной покров, внутри уже ничего не было.

— Хорошо. Следующий, — велел я, и на этот раз создал квадрат вдвое меньшего размера.

Теперь Комаровой пришлось уже приложить заметные усилия, чтобы его сломать. Но технику она использовала ту же — заключение в ледяной кокон и расширение льда во все стороны. В результате лед проломил мой щит, расколов его сразу во множестве мест. В принципе, неплохой выбор и отлично подошел бы для защиты, скажем, от осколков — крепость такого покрова очень высокая и даже не слишком сильный взрыв может сдержать.

— Отлично. Следующий.

В этот раз поле встало не плоскостью к нам, а боком. Комарова бросила на меня вопросительный взгляд, но я лишь жестом предложил ей приступать. Надежда Григорьевна нахмурила брови и, вновь вздохнув, на этот раз действовала иначе.

С двух сторон из воздуха соткались сосульки — по шесть на каждую. И, моментально набрав разгон, пронзили поле. Выглядело достаточно хорошо, но сами они при этом разлетелись на осколки, израсходовав весь вложенный запас. То есть будь щит хоть капельку крепче, и удары вышли бы бесполезными.

— Не справилась, — подытожила она.

— Цель повержена, — возразил я. — Следующий.

На этот раз сторона мишени получилась всего в десять сантиметров. Я не стал мешать девушке как следует прицелиться, и просто подвесил щит в воздухе на том же расстоянии. В принципе, запас прочности мог бы остановить пулю. Уже серьезная преграда.

Надежда Григорьевна подняла обе руки и, двигая пальцами, будто сплетает паутину, наложила на щит несколько десятков ледяных нитей. Они блестели на свету, но с нашего расстояния уже были сложно уловимы глазом. А затем Комарова потянула руки в стороны, и наброшенные на мишень нити разрезали мое поле на куски.

— Как себя чувствуете? — спросил я, обернувшись к ней с улыбкой.

Надежда Григорьевна попыталась сдуть с лица прядь волос, но из-за выступивших капелек пота ей этого не удалось. Напряжение, каким бы незначительным оно ни казалось со стороны, для Комаровой уже было серьезным. К тому же сказалось эмоциональное состояние.

— Устала, — честно ответила она.

— Это нормально, — кивнул я. — Эта техника была мне незнакома, расскажете о ней подробнее, если вас не затруднит?

— Вы не знаете техники пряжи? — удивилась Надежда Григорьевна.

— Нет, с атрибутом льда у меня нет близких знакомых, с кем бы было можно обсудить эту теорию, — не стал скрывать я. — Я примерно представляю, какого эффекта вы добиваетесь, но не совсем понимаю как.

Комарова улыбнулась, явно почувствовав свое превосходство надо мной. Но, в принципе, именно ради этого мы и пришли на полигон — вернуть ей веру в себя. Однако и подтянуть теорию мне было полезно.

За пять минут Надежда Григорьевна смогла рассказать мне в деталях и как создает нити различной толщины, и как задает для каждой из них свои параметры. Навык у одногруппницы был небольшой — отсюда и усталость. К тому же в реальном бою применять такую пряжу сложно — враг не будет стоять на месте и ждать, пока ты навешаешь на него нитки. Но если удалось, противника нарежет на куски, как головку сыра.

— Вас не затруднит создать небольшой полый купол, Надежда Григорьевна? — спросил я.

— Хотите попробовать? — с энтузиазмом уточнила Комарова.

— Во всяком случае — попытаюсь, — кивнул я в ответ.

За время разговора она уже достаточно отдохнула, так что на полигоне быстро выросла вылепленная изо льда полая статуэтка человека. Выглядело это практически как печать на принтере — сперва образовались ступни, затем голени и так пока корка льда не сформировала череп.

— Благодарю, — сказал я, и не прибегая к жестам, попытался сжать свое поле до толщины нити, при этом не разорвав ее в процессе.

Я умел создавать геометрические фигуры, мог придать дару практически любую правильную форму. Но здесь необходима не фиксированная жесткая конструкция, а гибкость. Так что потребовалось приложить усилия, чтобы на манекене возникла первая силовая линия.

— О! — выдохнула Надежда Григорьевна, но тут же замолчала, чтобы не сбить мне концентрацию.

Удерживать внимание на первой нити так, чтобы с ней ничего не случилось, было несложно. Со второй тоже не возникло проблем. И первый десяток лег так, как я хотел. Однако начиная с одиннадцатой начались трудности. Самая первая наброшенная мной нить просто растворилась — слишком много приходилось держать в голове одновременно.

— Понятно, — объявил я, развеивая свои поля. — Благодарю за урок, Надежда Григорьевна. Как видите, у вас все в порядке. Вы даже меня можете поучить. А мне вот теперь придется отрабатывать эту технику, пока не отточу.

Комарова густо покраснела, мне показалось, ей очень хочется сказать что-то в духе, мол, разумеется, я способная, но она сдержалась. И это было хорошо, значит, урок в столовой тогда пошел ей на пользу. И в моем окружении станет на одного возможного противника меньше.

— Благодарю, Дмитрий Алексеевич, — склонила голову Надежда Григорьевна.

— Взаимно, — ответил я. — Пожалуй, на сегодня закончим?

— Да, спасибо вам за помощь, княжич, — улыбнулся Комарова.

Стоило нам закончить и выйти с полигона, в моем кармане завибрировал телефон. Аналогичное жужжание звучало из сумочки одногруппницы. Мы переглянулись и вместе заглянули в уведомления.

«ВАЖНЫЕ НОВОСТИ!

После трагических событий с семьей великого князя Долгорукова новым великим князем Новгородским становится государь Михаил II. С сегодняшнего дня все предприятия Великого Новгорода переходят в личное владение государя»

— Вот это да, — выдохнула Комарова, отрываясь от своего телефона и глядя на меня расширенными от удивления глазами. — Неужели нас действительно ждет война, княжич?

Я покачал головой.

В том, что Михаил II таким образом пытается привести Русское царство к абсолютной монархии, я подозревал. Но в готовности остальных Рюриковичей драться насмерть — сомневался. А вот финансовое противостояние может развернуться всерьез. У великих князей слишком широкие полномочия, а государь только что фактически отобрал у них один из самых легких способов наживы — престол Новгорода.

Самого прибыльного торгового княжества. Опережающего даже Киев с его международной торговлей. За такой кусок Рюриковичам будет крайне досадно. Но — не смертельно.

Не успел я об этом подумать, как телефон вновь зажужжал, и мы с Надеждой Григорьевной снова обратили внимание на аппараты в руках.

«ВАЖНЫЕ НОВОСТИ!

С сегодняшнего дня государь Русского царства Михаил II вводит в действие новый закон „О великих княжествах“. Отныне власть великих князей будет полностью подотчетна царю и доступна для постоянного наблюдения Царской Службе Безопасности. Великие князья больше не имеют права передавать престол по наследству, государь вправе назначить нового великого князя, если будет доказано, что действия текущего были неэффективны.

Читайте подробности по ссылке»

На этот раз удивленно восклицать стоило бы мне. Но я только вздохнул, поднимая взгляд на одногруппницу. Комарова смотрела на меня расширившимися от страха глазами, ее лицо побледнело, губы задрожали.

— Это война? — спросила она.