Романов #01-02

Глава 25

ЦГУ. Княжич Романов.

После последнего занятия я устроился на лавочке на территории Университета и вытащил вибрирующий телефон, чтобы ответить на звонок.

— Ты теперь мне должен, Романов! — решительным тоном заявила Динара, стоило мне взять трубку.

— За то, что познакомил с потенциально крайне выгодным партнером, или за то, что не дал тебе упустить возможность помочь хорошему человеку? — уточнил я с улыбкой.

— Я из-за тебя совершенно не выспалась!.. — со смехом ответила княжна Аганина. — Но наши целители все сделали, можешь не переживать за свою боярышню. Морозовых только что доставили в хороший госпиталь. Адрес скинуть, чтобы ты цветы отправил?

— Да, перекинь его моей помощнице, — ответил я. — Передадим пожелания от группы.

— Господи, Романов, ну кто так за девушкой ухаживает?! — со стоном вздохнула Динара. — Ты от себя дарить подарки обязан. Или ты думаешь, что когда Морозовы заработают миллионы на духах Виктории Львовны, у нее не появится охотников за приданым?!

— Я не сомневаюсь, что так и будет, — ответил я, прикрыв глаза на секунду. — Ты лучше расскажи, что произошло-то? Может быть, чем-то помочь нужно?

— Ты меня оскорбить хочешь, Дмитрий? — фыркнула та, но тут же перестроилась на серьезный тон. — Ладно, посмеялись и хватит. Случились преждевременные роды. Мать в полном порядке, мальчик тоже скоро будет дышать самостоятельно. Так что я не думаю, что Морозова появится у вас на занятиях еще несколько дней. Но они под нашей охраной и с нашим целителем.

— Спасибо, что сообщила, — ответил я. — И за помощь — тоже спасибо.

— Брось, мы же с тобой друзья, — сказала Динара. — На этом, пожалуй, все. Меня Мурза ждет, все, прощаюсь, Дмитрий!

И она повесила трубку. Я же убрал телефон в карман и, несколько секунд посидев без движения, решительно поднялся на ноги. Проблема осталась позади, итог вышел хорошим, можно продолжать труд в лаборатории.

Сегодня дело шло гораздо медленнее. Модель лазера, рассчитанная мной, требовала отличной от здешней конструкции, так что многие параметры приходилось выставлять вручную, постоянно сверяясь с записями. Да и часть материалов пришлось заказывать — восьмой этаж все выгреб подчистую. Неприятное открытие, и Телегин о таком не предупреждал. Впрочем, буду теперь обязательно учитывать этот фактор.

Оформив заказ на дополнительные ресурсы, я направил его на подтверждение заведующему. Иван Никитич подтвердил их своей печатью, и на моем экране высветилась дата поступления — послезавтра.

Я взял себе достаточно времени, чтобы не спешить, так что эти дни в любом случае не будет потеряны. Написанные мной вчера тезисы по русско-китайскому полимеру вывесил перед глазами, а сам стал подбирать оборудование для будущего корпуса «Зари». За этим занятием весь вечер и пролетел.

Если бы не вызов с поста охраны, я бы, возможно, вообще остался здесь на ночь, просто упустив время.

— Дмитрий Алексеевич, — недовольно бурчал сторож. — Ваши люди просят вас поторопиться. Да и нам пора закрывать лабораторию.

— Благодарю, уже выхожу, — ответил я, с сожалением, сворачивая работу.

Виталя действительно встречал меня у выхода наружу. Шофер смотрел по сторонам и при моем появлении лишь кивнул. Я шагал рядом, обдумывая, что еще можно сделать на данном этапе, помимо лазера.

Возле машины нас ждал безликий мужчина в униформе ЦСБ. За его спиной стояла пара кремлевских гвардейцев в полном боевом облачении. Их монструозные винтовки смотрели в землю, но все равно это не позволяло шагающим танкам выглядеть мирно.

Виталя встал передо мной так, будто смог бы защитить от пули из такого оружия. На деле без моего щита нас разметает обоих.

— Княжич Романов? — обратился ко мне сотрудник безопасности.

— Он самый, — кивнул я, глядя на собеседника с подозрением. — С кем имею честь?

Тот не стал противиться, видимо, гвардия здесь присутствует не только для того, чтобы убедить меня в серьезности происходящего, но и проследить за соблюдением протокола. Безопасник вытащил из нагрудного кармана удостоверение.

— Лейтенант Петров Игнат Семенович, — представился он, и я кивнул, разглядывая метку отдела внутренних расследований. — Прошу вас принять повестку и расписаться в получении.

Он отошел в сторону, позволяя рассмотреть стоящий на земле чемодан. Ловко раскрыв его, Петров быстро нашел нужный документ среди нескольких десятков таких же и вручил мне.

— А почему не через отца? — спросил я.

— Распоряжение царя, — ответил тот. — Распишитесь в получении, — он протянул мне журнал учета и ручку.

Я поставил автограф напротив своей фамилии и все трое царских людей тут же отбыли, оставив нас с Виталей на парковке. Машина ЦСБ, неприметная черная легковушка, сверкнула фарами на выезде и покинула территорию Университета.

— Что там, княжич? — напрягшийся шофер выдохнул только тогда, когда от наших визитеров не осталось и следа.

— Меня все-таки хотят подвергнуть допросу, — ответил я. — Но теперь по совсем другому делу.

А если быть точнее — по обвинению великого князя Новгородского. Несмотря на то, что ответчик был мертв, царь, похоже, решил докопаться до истины, перебрав вообще всех, кто когда-либо пересекался с Долгоруковым.

— Князю это не понравится, — покачал головой мой Слуга и открыл дверь. — Прошу, княжич.

Сев на свое место, я набрал номер отца. Старший Романов не отвечал долго, потом я услышал сигнал переадресации вызова, и трубку поднял Степан Витольдович.

— Дмитрий Алексеевич, отец ждет вас в особняке, — сказал он. — Сейчас он не может с вами говорить. Алексей Александрович на аудиенции с государыней.

— Благодарю, Степан Витольдович, — сказал я, после чего положил трубку.

Выгораживать меня сейчас царице просто нельзя. Мой номер в учетном журнале получения повестки восемьдесят шестой, и как минимум те двадцать фамилий, что значились на той же странице, проходят по тому же делу. Будет крайне странно, если всех допросят, а меня пропустят.

Еще один камушек на весы политической борьбы, ведь государыня не должна выгораживать своего племянника в такой ситуации. Одно дело, когда идут разборки с Николаевыми — для великих князей это вообще, по большому счету, ничего не значит. Но смерть Долгорукова и все всплывшие перед ней проблемы — это уже совсем иной масштаб.

И прятаться под юбку я не собираюсь. Главное, чтобы и отец, и его сестра это понимали.

Внедорожник катил по вечерней Москве, поймав «зеленую волну». Я же листал учебник. Суды, повестки, больницы и лаборатории — это чудесно, но от выполнения домашнего задания меня никак не освобождают. Не зря Добронравов грозился всем припомнить пропуски, даже если они будут по уважительной причине.

К моменту, когда мы въехали в особняк, я уже был полностью готов к завтрашнему дню. На пороге меня встретил секретарь отца. Я кивнул ему, и Степан Витольдович попросил меня пройти в столовую, когда я переоденусь.

Быстро сменив одежду в своих покоях, я привел себя в порядок. Кристины на рабочем месте уже не было, но результаты ее работы я проверил по дороге и был вполне доволен. Средств на счетах вышло чуточку больше, чем изначально рассчитывал, так что помощница справилась на отлично.

Спустившись на первый этаж, я прошел в столовую, и замер, глядя на сидящего на месте князя человека. Но, поклонившись, по взмаху руки вошел и сел в свое кресло.

— Я здесь с неофициальным визитом, — улыбнулся государь, держа в руке чашку горячего чая. — Так что можешь не вставать, Дмитрий.

Кроме нас никого в помещении не было, но на столе уже стояла кружка с моим кофе, рядом покоились нетронутые плюшки. Однако браться за них я не спешил. Внезапный визит главы государства немного удивлял. Не в тех мы отношениях, чтобы Михаил II запросто приезжал попить чая и поболтать.

— Благодарю, государь, — ответил я.

Он откинулся на спинку отцовского кресла и просто молча рассматривал меня, будто видит впервые. Хотя это было совсем не так. Я тоже не спешил заводить разговор. В конце концов, это он устроил мне сюрприз.

— Я посмотрел те ролики, которые сняли ваши люди, княжич, — произнес он, не сводя с меня взгляда. — И у меня появилось несколько вопросов, ответы на которые я хочу узнать.

— Разумеется, я с удовольствием отвечу, государь, — чуть наклонив голову, сказал я.

— Мои аналитики предложили два варианта, Дима, — произнес Михаил II, переходя к делу. — Либо ты — хорошо затаившийся психопат, спокойно режущий людей, либо же там работал кто-то другой, уже привыкший к крови и решивший, что нужно передать некое сообщение. Что-то вроде «если подойдете к Романовым, с вами случится так же, как и с этими людьми».

Я промолчал, никак не комментируя его слова.

— Не знаешь, что ответить? — хмыкнул он.

— Прошу прощения, государь, но я не услышал вопроса.

Он улыбнулся.

— Я уже говорил тебе, княжич, я не слишком понимаю, как в тебе уживаются одновременно два человека. А теперь появился и третий — маньяк, для которого ничего не стоит убить ближнего, причинив ему как можно больше боли. Ты же давил их об стены, ломал хребты. Почему?

— На тот момент я просто решал задачу, государь, — ответил я. — Мне нужно было узнать, где держат сестру, и я спрашивал некоторых из этих людей.

— И не испытываешь никаких эмоций по этому поводу, — кивнул он. — Что ж, возможно, так даже будет лучше. Я услышал, что хотел, можешь быть свободен.

Я поднялся со стула, так и не притронувшись ни к еде, ни к питью. Впрочем, в моем присутствии и царь не пил, а только держал чашку в руке.

— Прошу прощения, государь, но можно и мне задать вам вопрос?

Он взглянул на меня исподлобья.

— Что ж, спрашивай.

— Мне предстоит явиться на допрос по делу Долгорукова, но вы наверняка об этом знаете и все равно пришли сюда. Мой вопрос — будет ли опричник, допрашивающий меня, иметь допуск к сегодняшнему вечеру?

— Нет, наш разговор останется в тайне, — ответил он. — Иначе бы меня здесь не было, верно?

Я вновь поклонился, прежде чем царь махнул мне рукой, отсылая из столовой. Но спорить с монархом, доказывая, что это вообще-то мой дом и я не царский человек, желания не было.

На выходе меня встретила мать. Ирина Руслановна нервничала, сидя на диване и покусывая платок, сжатый в кулаке. Визит государя ее явно серьезно напугал, но при виде меня она вздохнула с облегчением и, крепко обняв, чмокнула в щеку.

— Димочка, как ты? — спросила матушка, и я улыбнулся в ответ.

— Со мной все в порядке, — заверил я в ответ с подбадривающей улыбкой. — А где Сергей и Ксения? И почему у нас гости?

Княгиня покачала головой и бросила взгляд в сторону дверей в столовую. Я обернулся и встретился глазами с отцом, который, очевидно, прошел помещение насквозь через другой ход.

Сквозь раскрытые двери было видно, что в столовой Михаила II уже не было. Только чашка напоминала, что государь являлся к нам с тайным визитом.

Князь махнул мне рукой, предлагая следовать за собой. Я оставил матушку разбираться с ужином и пошел за отцом.

До самого кабинета тот молчал, и только закрыв за мной дверь, сказал:

— Ты же понимаешь, что этого вообще не было, Дмитрий?

Я кивнул. Распространяться, что к нам на чай захаживает государь, не слишком дальновидно.

— Вот и хорошо, — он прошел к своему столу и, достав из ящика пачку, вынул сигарету. — Я поговорил с царицей насчет Долгорукова. Тебе придется пройти допрос по всем правилам и без поблажек.

— Это разумно, — прокомментировал я. — Иначе у великих князей возникнут подозрения.

— Рад, что ты понимаешь, — выпустив первое облако дыма, сказал князь, садясь в свое рабочее кресло. — Не стой.

Я сел напротив и положил руки на подлокотники.

— Сразу после допроса состоится совет клана Рюриковичей, — сообщил Алексей Александрович, — там решат, кто сядет на Новгородский престол. И нам начнут поступать деньги. Про твои проекты я помню, так что часть из этих средств будет сразу же отложена. Как продвигается твой план на «Зарю»?

— Думаю, в течение двух дней закончу, — ответил я. — Часть оборудования придется ждать, так как оно изготавливается на заказ. Но чтобы начать стройку, нам сама аппаратура и не нужна. В любом случае мы получим все не раньше, чем корпус будет готов.

— Хорошо, но я не уверен, что ты сможешь так быстро вернуться к работе после допроса, — сказал он. — Это не самое приятное воздействие.

Я вздохнул. Князь волнуется, но это нормально — все же мы семья, процедура действительно болезненна, и последствия не всегда легкие. Однако я прекрасно знаю, что пройду его без проблем. Психика выдержит, а телу допрос ничем не вредит.

— Я не буду спешить, обещаю, — ответил я. — Важные вопросы требуют вдумчивого подхода. Так что никаких проблем не возникнет.

Он ткнул окурок в пепельницу, зло выдыхая.

— Как же я ненавижу этот город, — заявил князь. — И месяца не прошло, как приехали, а уже столько проблем.

Я промолчал. Отец и сам понимает, что столица — единственное место, где нам нужно быть сейчас. Конечно, мать и сестру можно легко отправить в Казань, однако Ксении пора замуж, а матушке нет смысла сидеть там, когда вся семья в Москве. Даже управляет своим фондом она именно через столицу, и присутствие здесь — возможность навести новые мосты, наладить контакты, заключить договора.

— Мы всегда можем вернуться на свои земли, — сказал я, глядя на отца с сочувствием. — И, скажем, подождать более удобного момента именно для нас. Но тогда царица опять останется одна, а в текущей обстановке это может пагубно сказаться на ней. Сейчас она хоть с царской партией через тебя общается. Но если мы уедем, эта связь снова прервется.

Потому что часть наших договоров — это проекты государыни, переданные брату. Как бы там ни было, но она — тоже Романова. И интересы рода касаются в том числе и царицы. Мы повязаны кровью, но это не значит, что нам нельзя вести общие дела. Через подставных лиц, разумеется.

— На сегодня у меня все, — объявил князь. — Спокойной ночи, сын.

Я поднялся на ноги и кивнул.

— Спокойной ночи, отец.

В моих покоях меня уже ожидала Кристина. Время было позднее, так что я быстро принял ванну, и мы отправились в кровать. А наутро, позавтракав в компании Ксении, уже вплотную занятой подготовкой будущего приема, я отправился не в ЦГУ, а в Кремль.

Допрос назначен на шесть утра, и столица была еще пуста. Выехали мы в половину пятого, чтобы не опоздать. Отсутствие машин сказалось на скорости, а въехав на территорию к уже знакомому крыльцу, я не удивился, заметив Эдуарда Талгатовича. Юрист рода ожидал у двери и зябко ежился — стояла прохладная погода.

— Доброе утро, Дмитрий Алексеевич, — кивнул он.

— Утро доброе, Эдуард Талгатович, — отозвался я. — Вас уже ввели в курс дела?

— Я сегодня полностью ваш, княжич, — ответил тот. — Давайте зайдем внутрь, времени еще, конечно, полно, но не хочется простыть. Адвокат с красным носом — это не тот образ, который создает нужное мне впечатление в суде.

Я кивнул, и мы вновь оказались возле дежурного опричника. Тот внимательно осмотрел нас, переговорил коротко с юристом, и мы продолжили путь. На этот раз нам не предоставили рядового специалиста, а сразу направили в подвал.

Кремль соединен подземными переходами, так что ничего удивительного в том, что часть из них использовалась в качестве временной тюрьмы, не было. Одаренный, который в процессе допроса сходит с ума — картина не слишком радужная, а потому и место нужно подбирать подходящее. Камеры, предназначенные для преступников, обвиненных в измене — как раз такие.

Внутри нашей было прохладно. Эдуард Талгатович тут же прикрыл за нами дверь и, разложив на столе комнаты свой неизменный чемоданчик, протянул руку.

— Княжич, часы, телефон, другие личные вещи?

— Секунду, — отозвался я, отключая аппарат. — Будем надеяться, после процедуры я смогу ими воспользоваться.

— Их проверят обязательно, даже не сомневайтесь. Но портить не станут, просто внесут в протокол. Я распишусь за вас, потом со мной же и заберете их обратно.

Избавившись от шнурков в ботинках, ремня и даже запонок, я остался в камере ждать, пока Эдуард Талгатович бродил по тюремному корпусу. Волнения у меня никакого не было — в конце концов, рано или поздно мне пришлось бы проходить эту проверку, так что лучше раз и навсегда закрыть этот вопрос.

Доказав свою непричастность к каким-либо противозаконным действиям, впоследствии я смогу отсылать на результат этой проверки. И буду некоторое время совершенно чист и прозрачен для закона.

Дверь скрипнула, и я поднял голову. В помещение вошел мужчина в парадной униформе кремлевского гвардейца и балаклаве, оружия при нем не было. Но мелькнувшие в проеме коллеги были готовы к любому исходу. Наверное, это должно было бы меня напугать, но я лишь, наоборот, расслабился — редко когда тебя охраняют самые надежные в царстве бойцы, экипированные по последнему военному слову.

— Княжич, — произнес гвардеец. — Я должен объяснить вам процедуру и дать подписать бумагу, что вы все правильно поняли. Сразу скажу — все допуски, необходимые для работы с вами, у меня есть.

Он встал к стене, сложив руки за спину, а мелькнувший в закрывающейся двери Эдуард Талгатович кивнул мне, сообщая, что все в порядке.

— Ручку и бумагу вам дадут после того, как вы пройдете инструктаж, — сообщил гвардеец, не глядя на меня. — Это понятно?

Дверь закрылась, окончательно отрезая нас от остального мира. Допрос по правилам — это практически трансляция всего, что ты знаешь, слышал или видел. Изобретали его весьма кровавыми путями, и ничего хорошего этот процесс для жертвы не представлял. Фактически это ментальное воздействие, которое врубается в голову, жестко и резко. Результат ты озвучишь сам, просто отвечая на вопросы опричника. И соврать здесь шансов не будет. Во время допроса не ты контролируешь себя, а твой собеседник.

Подписав бумагу, я отдал лист. Гвардеец открыл в двери окошко и вручил ее Эдуарду Талгатовичу. А когда обернулся, я увидел, как чужая техника пытается взломать мой покров.

Улыбнувшись, я впустил это щупальце в свое сознание. Посмотрим, смогу ли я почерпнуть из этого что-то новое для себя.