Роголом

7

- ... прямо за мельницей Стоддарда! - голосила старушка. - Вот где я это увидела. Женщина, абсолютно голая и черная как ночь, шла там и вела это чудовище за руку! Вела это чудовище в старую шахту за мельницей Стоддарда. Я знаю это наверняка, как знаю то, что мой муж потерял ноги в той аварии!

- Ну-ну, миссис Коддер, - успокаивающе произнес сержант Эй. Ти. Лэсс, похлопывая старуху по костлявому плечу. - Мы тщательно все расследуем. Не беспокойтесь.

- Вы уж постарайтесь! - скрипучим голосом прокаркала она. - Потому что какая-то... какая-то гребаная чертовщина творится за мельницей Стоддарда!

- Мы сейчас все проверим, мэм, - заверил ее сегодняшний партнер Лэсса, Оли Доделл.

Оставив пронырливую старушонку на крыльце ее трейлера "Мини-Люкс", они протопали к патрульной машине.

Щербатая ухмылка Додела вынырнула над крышей автомобиля.

- Что думаете, Сержант? Вы могли бы трахнуть эту старую сучку, на крайняк?

Лэсс гневно зыркнул на Доделла.

- Брось! Она девятый десяток разменяла! Черт, она похожа на бабку из "Деревенщины в Беверли-Хиллз" (амер. комедия Пенелопы Сфирис 1993 г. - прим. пер.).

- Ага, - согласился Доделл, ухмыляясь своей тупой, щербатой ухмылкой. - Но вы могли бы трахнуть ее? На самый крайняк?

Лэсс был представителем закона, и последнее, что ему нужно было, это лгать своим людям. Он провел рукой себе по промежности.

- Ну... Да, наверное, мог бы. Сам знаешь. На крайняк. "Дырка", она и в Африке "дырка", если разобраться. И одна мало чем отличается от другой.

- Верно подмечено, Сержант, и я рад услышать это от вас. - Доделл проскользнул на пассажирское сиденье. Они отъехали от трейлера. - Главное - кончить, а во что - это дело десятое, верно?

Лэсс проехал мимо рядов ржавых трейлеров и крошечных двориков, заваленных мусором.

- Ну, да, можно и так сказать.

- Мне не стыдно признаться, что в свое время я трахнул пару овец. А вы?

- Нет, конечно! - ответил Лэсс, но то была наглая ложь. За свою молодость он перетрахал у себя на ферме всех животных. Но некоторые секреты были очень личными, поэтому Эй. Ти. Лэсс не считал, что лгал, ответив отрицанием. - Я не извращенец, Доделл.

- Но, кажется, вы только что сказали, что одна дырка не отличается от другой. Члену насрать, куда кончать. - Доделл апатично пожал плечами. - Черт, а еще мне не стыдно признаться, что в свое время я трахнул пару парней. Нет разницы между мужской задницей и женской. Только не поймите меня неправильно, я не гомик. Но если под рукой нет женской дырки, и мужская жопа вполне сойдет.

Лэсс поморщился.

- Ты издеваешься?

- Нет, конечно, Сержант. И мне не стыдно. Я трахал мужиков, и мужики меня трахали. И чужие яйца не раз бывали у меня под носом. Рот, он и в Африке рот, а дырка для члена - и в Африке дырка для члена. - Он снова пожал плечами. - Дело не в нетрадиционной ориентации, а во взаимности.

- Во взаимности? О чем ты, черт возьми? - воскликнул Лэсс.

- Просто друзья заботятся друг о друге. Как на прошлогоднем "Мясном фестивале" в Алфалфе. Мы ездили туда с моим приятелем Китом Наллером. Хорошо провели время, поели-попили. Но к концу мероприятия не осталось ни одной телки - всех разобрали. А мы трахаться хотели, как два похотливых кобеля, поэтому сказали: "Черт с ним". Я ему отсосал, он мне. Чего тут такого? Мы же друзья. Один парень помогает другому в трудное время.

Лэссу не нравилось, к чему идет разговор.

- Ты написал сменный рапорт? Не забудь про старуху.

- Конечно, Сержант. Но как я уже сказал, "кончун", он и в Африке "кончун". Например, если бы у вас встал, а под рукой не было б женской "дырки", я был бы не против, если б вы трахнули меня в задницу, а одновременно подрочили бы мне. А если б вам захотелось отсоса после тяжелого трудового дня, я бы с радостью оказал вам такую услугу.

- Послушай, Донелл, чем ты занимаешься в своей личной жизни, это твое дело, - отметил Лэсс. - Но как бы мне не хотелось трахаться, последнее, что я захочу делать, это совать свой член в твою задницу. Так что завязывай. И если я и испачкаю свой член в чьем-то дерьме, то уж точно не в твоем. А в женском.

- Как тогда насчет минета? Знаете, что говорят про минет?

Лэсс нахмурился.

- Нет, Доделл. Что? Что говорят про минет?

- Мужики всегда делают минет лучше баб, и это не удивительно. Откуда бабе знать, как правильно сосать член, если у ней самой его нет? Черт, я получал кучу хреновых минетов от девок, и ни одного плохого от мужика. В половине случаев, девки ни черта не знают, что делают. Скоблят зубами по коже, слишком долго облизывают головку, забывая при этом про ствол. И никогда не сосут яйца, пока им не скажешь. А парни? Вы сами подумайте, Сержант. Парни секут, что к чему. Черт, вы не узнаете, что такое хороший отсос, пока у вас не возьмет в рот мужик. Не критикуйте, пока сами не попробуете. Представьте, что вам это делает телка. Тогда поймете, что вы вовсе не педик.

Лэсс, закусив губу, ехал по Второму шоссе. Он думал над словами Доделла. Кстати, трахаться ему страсть как хотелось. Доделл никому ни за что бы не рассказал - Лэсс был его боссом.

- Ладно, - сказал Лэсс. - Какого черта? Рот, он и в Африке рот.

Доделл ухмыльнулся из темноты салона.

- Знал, что вы со мной согласитесь, Сержант.

Лэсс расстегнул ремень на штанах и вытащил член.

- Ты сосешь, а веду.

- Вас понял, Сержант.

Лэсс удивленно вскинул бровь, поскольку Доделл тут же принялся за работу. Он сосал медленно и усердно, со ртом, полным слюны. У Лэсса затряслись колени.

Черт, - подумал он. Ни хрена себе. Срань господня. А Доделл знает толк в минете.

На минуту Доделл задержался, чтобы пососать яички своего начальника. Сперва одно, потом другое, затем оба враз. Вернувшись к "основному блюду", он ускорил темп. Ритмичное чмоканье заполнило интерьер патрульной машины. Лэсс сжал бедра и...

- О-о-о... ЧЕРТ!

... кончил в рот своему подчиненному.

Доделл не торопился с завершением, выжимая все до последней капли. Член Лэсса будто превратился в мясную замазку.

- Признаю свою ошибку, - признался Лэсс, вытирая лоб. - Это был лучший отсос в моей жизни.

Доделл отстранился и громко сглотнул.

- Я же говорил. И сперма не такая противная, как вы думаете. Можно привыкнуть.

Зуб даю, что ты уже привык.

На следующем повороте Лэсс свернул к обочине, под колесами захрустел гравий. Мельница Стоддарда выступала из темноты словно руины из черного мрамора. На сегодняшний день в ее окрестностях были обнаружены трупы семи детей. Что они найдут сегодня?

Лэсс засунул влажный член в штаны и застегнул ширинку.

- Хватай фонарики. Давай посмотрим, что тут.

Доделл недоверчиво залепетал:

- Э-э, ну... Сержант?

- Что?

- Вы не о чем не забыли? - Доделл вытащил свой член. - Как мы сказали? Взаимность? Парни помогают друг другу в трудное время?

Лэсс громко расхохотался.

- Пошел на хрен, чертов педик. Если думаешь, что я буду сосать твой член, ты еще тупее, чем я думал. А если расскажешь кому-то, тебе никто не поверит. И я постараюсь, чтобы ты никогда больше не работал в правоохранительных органах. Черт, тебя даже не возьмут мыть полы в "Закусочную Барнетта". А теперь прячь свой хрен в штаны и хватай фонарики, как я тебе сказал, ты, спермоглото-членосос.

- О, господи, Сержант! - взбунтовался Доделл. - Это неправильно! Я - вам, вы - мне. Таков был уговор.

- Мы договаривались только, что ты будешь отсасывать мне всякий раз, когда я скажу. И будешь делать это беспрекословно. Гомик сладкожопый. А теперь хватай фонарики, пока я не отправил пинком твою гомосяцкую задницу до самой Канады.

- Это шантаж! - воскликнул Доделл.

- Ага. Если что-то не нравится, попробуй это изменить. - Тяжелая грудь Лэсса заходила ходуном от смеха. - Вылезай из машины, Сьюзи. У нас полно работы.

Лэсс вышел, всматриваясь во тьму. Доделл неуклюже вылез, бряцая фонариками. Передал один Лэссу.

- Это нечестно, Сержант. Это подло.

- Угу, - согласился Лэсс. - Посмотри на это с другой стороны, голубок. Чем быстрее мы закончим осмотр, тем быстрее мой член вернется в твой ротик.

Лэсс двинулся вперед, гравий захрустел под его огромными, 46-ого размера ботинками. Доддел последовал за ним. При их приближении давно закрытая мельница Стоддарда, казалось, увеличивалась в размерах, силосная башня пронзала ночь. Они зашли за осевшее строение, и Ласс просканировал своим "Мэн-Лайтом" пространство, где ранее они обнаружили семь мертвых, выпотрошенных детей.

Сегодня ничего.

- Слава богу, - пробормотал Лэсс.

- Что такое, Сержант? - спросил Доделл.

- Заткнись, гомик. И не суй руки себе в штаны. Та старая сморщенная сучка, миссис Коддер говорила что-то про тропинку позади мельницы, ведущую к старой шахте.

- Она говорила, что видела чудовище, - напомнил Доделл.

- Верно, Элтон. Поэтому давай ее проверим. Наверное, какой-то алкаш дрыхнет в кустах. Мы найдем его, надерем ему задницу и свалим. Иди проверь справа. Я проверю слева.

Они разделились. Яркие лучи их фонариков блуждали в темноте. Перед Лэссом выросли деревья. Он остановился, член у него пульсировал.

Черт. Классный был отсос, - подумал он. Обуреваемый воспоминаниями, он потер себе промежность. Возможно, мне придется, возможно, мне...

Лэсс был слишком возбужден. Ему нужен был еще один "кончун". Очень нужен. Доведение до конца и все такое. Второй "кончун" всегда лучше первого. Шаги Доделла затихли вдали.

Никто не узнает.

Лэсс вытащил свой член, не думая ни о Ракель Уэлч, ни о Памеле Андерсон, а об горячем, страстном рте рядового Доделла. Он принялся лущить свою мясистую кукурузину, затем приподнялся на цыпочки и...

- Oooooooo!

Выпустил струю в ночную тьму.

Блин! - подумал он.

Но не успел он спрятать свой член в штаны... как раздался чавкающий звук.

- Какого хрена?

Он снова включил свой "Мэг", направил его влево.

И остолбенел.

Перед ним был не еще один мертвый ребенок, а целая куча мертвых детей.

И, если можно было доверять лучу фонарика, ребенок на вершине - мальчик - был еще жив.

Он дрожал. Трепетал. Конвульсировал.

Но был все еще жив.

- Держись, сынок! - воскликнул Лэсс. - Я помогу тебе!

Но потом Лэсс заметил, куда именно приземлился его сгусток спермы. Мальчику в рот.

- О, господи, пацан. Извини...

Извинения вряд ли были нужны. Спустя мгновение мальчик умер, чавкнув спермой Лэсса. Он был выпотрошен и пронзен рогами. Как и остальные шесть других детей, лежащих между двух дубов, аккуратно сложенные друг на друга как мешки с коровьим кормом.

Я в ПОЛНОЙ жопе! - подумал Лэсс. И что, черт возьми, мне делать?! Я не смогу спрятать всех эти мертвых детей от газетчиков!

Мертвые дети это уже хреново. А как насчет мертвого копа?

Именно его Лэсс обнаружил, протопав в другую сторону от мельницы. Старая железная дорога привела к расчищенной тропе, идущей к главному стволу гипсовой шахты, которая была закрыта несколько десятилетий назад. Яркий фонарик Лэсса осветил пространство между ржавыми рельсами, и он увидел...

Следы? - задумался он.

Да, это были следы. Только не человеческие. Это были...

Отпечатки копыт, - различил он. Бычьих копыт.

Через десять футов Лэсс обнаружил распростертое в грязи тело Доделла. Лучший членосос в городе был мертв. Грудь молодого офицера была разорвана, пронзена рогами.

Лэсс был так напуган, что даже не закричал. Ни о чем не думая, он развернулся и бросился к машине, уверенный, что слышит преследующий его бешенный топот копыт. Вернувшись назад, он вытряхнул из штанин фекалии и укатил прочь.

***

Пасифая выдыхала насыщенный тьмой воздух, наблюдая, как кретин-констебль спасается бегством. Какие глупцы, - подумала она. Что могло произойти за эти века, что мир превратился в такой... балаган? Но она вернулась, и это главное. И теперь сколько угодно будет превращать свою ненависть в те же кровь, крики и боль, которые вызвали ее возвращение.

Она плыла по лесу, подобно сладострастному нефтяному пятну, не огибая деревья, а проходя сквозь них. Ее шаги были бесшумными. И ни одна веточка, ни один высохший лист не хрустнули под ее ногами. Хотя она тоже была из плоти, тоже была реальной. Она могла чувствовать запах и вкус, могла осязать. И наслаждалась этим.

Перед ней лежала груда свежих детских трупов. Словно чтобы удостовериться в том, что она уже знала - в том, что она реальна - она провела тонкой черной рукой по разорванному животу ребенка, лежащего на самом верху. Ее рука стала влажной и скользкой от остывающей крови. Ее пальцы принялись ласкать маленькие сморщенные гениталии, а затем, из какого-то странного любопытства, она наклонилась и принялась сосать крошечный пенис. Возможно, ее собственная реальность вернет к жизни этот черенок из плоти, но этого не произошло. Член оставался крошечным в ее неземном рту, из него выступило лишь несколько капель старой мочи. Пасифая сплюнула ее.

Нет, здесь, в этом мире мертвецы оставались мертвецами. Но в ее?

Боги и богини никогда не умирали насовсем. Они просто спали.

Сейчас Пасифая полностью проснулась. Как и ее сын.

Она не спеша вернулась к зияющей яме, из которой поднимались миазмы, словно цветы жимолости, гонимые теплым ветерком. Сквозь деревья лился лунный свет. У входа в шахту стоял ее сын. Из его яростно раздувавшихся ноздрей вырывалась тьма, его почти полностью обнаженное тело бугрилось от мускулов и блестело от едкого пота. Член у него стоял колом.

Глаза чудовища лучились любовью.

Она опустилась на колени перед монументом из собственной утробы, главным семенем Миноса. Затем легла на спину и раздвинула ноги. Заахала, когда ее возлюбленный, фыркая, принялся сношать ее в грязи. Ее черная, как обсидиан плоть содрогнулась от оргазма. А затем ее горячий зверь-сын излил в нее свое семя. Струя за струей сперма полубога извергалась в ее полуночную вагину.

Когда все кончилось, она заключила сына в объятья, пролив черную слезу радости. Его огромный толстый язык уткнулся ей в щеку. Она гладила его мускулистые ягодицы.

- Завтра, сын мой, - с любовью в голосе прошептала Пасифая. - Завтра у тебя будет больше пищи, а у меня - больше смертей. Мы оба будем пировать.

Затем она поцеловала каждый из его огромных рогов, и ее вздох растворился в ночи.