Рождённый под чужим небом

Глава 3 Застава

– Такие вот дела, – Сирина отхлебнула травяной настойки и посмотрела на Ярху. – Жаль, от тела того колдуна мало что осталось. Огонь всё спалил!

– Да уж, – лесная колдунья задумчиво посмотрела на печку. Выскочивший было из-под неё домовой тут же юркнул обратно. – А Рурх подрос, ишь ты, каким придумщиком стал!

– Воистину, – в тон ей ответила Сирина. – Колдун он не самый могучий, но выдумщик изрядный.

– Удивил он меня. Ну да, хватит об этом! Что вождь то сказал тебе напоследок?

– Мы никогда не забудем того, что ты сделала для нашего народа. Позови и мы придём, коли возникнет такая необходимость. Мы…

– Хм, а ведь его за язык никто не тянул, – Ярха прищурилась. – Уж позовём. Пусть не сумлевается.

– Мне рассказывать или нет? – Сирина раздражённо щёлкнула пальцами.

– Говори, конечно, прости старую, что перебила!

– Старую?! – Сирина фыркнула. – Скажешь тоже! Ладно, о чём это я? Ага, ну так вот. Приёмыша вырастит и воспитает брат Рурха.

– Вот, значит, как? – брови Ярхи подпрыгнули. – Хотя… сила в том мальце неведомая, такую захочешь держать подальше от племени. А остальные дивьи?

– А что остальные? – воительница усмехнулась. – Не всем, конечно, по нраву пришлось такое решение. Но пещеры освобождены, с этим не поспоришь, а значит, придётся выполнить договор.

– Всё прошло так просто? – недоверчиво спросила Ярха.

– Не совсем, – Сирина поморщилась. – Решили, что приёмыш может оставаться с ними до своей двенадцатой весны. А потом должен ступать на все четыре стороны.

– Вот же тёмное племя! – Ярха стукнула ладонью об стол. – Это кто же там такой умный?

– Бажен. Отыскал где-то в их Завете упоминание об инородцах.

– А вождь что?

– Ничего. Согласился. Не захотел идти супротив древнего обычая.

– Вот же ж досада, – Ярха помрачнела. – Эк как оно обернулось.

– И что теперь будешь делать?

– Да ничего! – Ярха сердито махнула рукой. – До двенадцати ему ещё жить и жить. А там поглядим, что к чему. Ты мне вот что лучше скажи, имя пацану дали?

– Шаман вроде собирался, – неуверенно ответила Сирина. – Говорил что-то о храме Четырёх стихий.

Услышав её последние слова, Ярха вперилась глазами в лицо подруги, но не успела ничего сказать. На ограде застучали костями черепа, подавая сигнал о приближении незваного гостя.

В это же время глубоко под землёй шаман вместе с одним из своих подручных вёл ребёнка по переходам. Особо не таились, но тем не менее избегали самых оживлённых туннелей. Гтар собирался дать мальчику имя. В Завете сиё действо было чётко прописано для дивьих детей, однако ж там ни слова не говорилось о том, что делать с чужеземцами. Хотя с другой стороны никаких прямых запретов на дачу имени ребёнку иной расы шаман не нашёл. А что не запрещёно, то, как известно, разрешено.

Наконец они дошли до туннеля, ведущего прямиком в Храм стихий. Здесь шаман кивнул подручному, дабы тот остался у входа, сам же вместе с ребёнком шагнул внутрь. Поправляя висящую на плече суму, Рурх оглянулся по сторонам. Обычно он бывал здесь не чаще двух раз в год, во время летнего и осеннего Называния. Именно тогда мать или отец приводили ребёнка в Храм, дабы тот мог получить имя.

С момента последнего визита шамана в туннеле ничего не изменилось. Всё так же горели бездымные факела, а на потолке светились символы четырёх первоэлементов. Вздохнув, Рурх медленно двинулся по проходу. Он не торопился, стараясь очистить голову от лишних мыслей и настроиться на ритуал.

Пройдя ровно пятьдесят шагов, не больше и не меньше, он остановился перед массивными дверьми. Створки в два дивьих роста были выкованы из мирадита, очень прочного, внешне чем-то похожего на серебро металла. Многие сотни лет назад двери изготовили подгорники по специальному заказу.

Снизу и до самого верха створки были испещрены волшебными символами. Луна, огонь, вода, земля, волна, воздух, огненный вихрь, каменный водоворот, солнечный пламень, ледяное копьё – чего здесь только не было! Некоторые из символов были нарисованы ещё первыми шаманами, сыновьями тех, кто в стародавние времена отвоёвывал эти пещеры у страхолюдов.

Рурх с некоторым трудом отвёл глаза. Узор, очерченный на двери, завораживал. Не стоило смотреть на него слишком долго. Согласно Завету, вход в храм охраняли два воина из разных родов. Одетые в полный боевой доспех, в руках они сжимали секиры.

– Кто ты? – спросил один из них.

– Шаман племени.

– Зачем ты здесь?

– Ищу имя.

Таков был обычай. Этот диалог, не меняясь, повторялся из года в год, столетие за столетием. Однако сейчас, когда в разговор должен был вступить второй воин, случилась небольшая заминка.

Изумлённо посмотрев на человеческого детёныша, дивий затем уставился на шамана. Похоже, он никак не мог решить, как поступить. С одной стороны, появление человека здесь было неслыханно! С другой, в Завете о том, что делать в подобном случае, не говорилось ни слова.

Повисла томительная пауза. Впрочем, Рурх предполагал нечто подобное и не удивился. Если уж на то пошло, он мог воспользоваться правом шамана – произнести особую ритуальную фразу и пройти внутрь без беседы с хранителями врат. Однако ему хотелось избежать этого. Ведь в таком случае, согласно Завету, если храм не признает ребёнка, то шаман, приведший его, будет вынужден отправиться в изгнание! Незавидная перспектива.

Рурх напряжённо смотрел на второго воина.

« – Ну, давай! Скажи это! – думал шаман. – Чего ты ждёшь?!».

Ни к какой волшбе он не прибегал. Хранители врат были непростыми воинами и почувствовали бы даже самые лёгкие чары, направленные против них. А за такое полагалось лишь одно наказание – смерть.

Ожидание затягивалось. Мысленно выругавшись, шаман уже открыл было рот, дабы промолвить ритуальную фразу, как вдруг второй воин сказал:

– Для кого ты ищешь имя?

– Для него, – шаман слегка подтолкнул ребёнка, так, чтобы тот подошёл поближе к хранителю.

– По какому праву?

– По праву, дарованному мне богами!

Хранители отошли в стороны. Рурх протянул руку к двери, и створки начали медленно отворяться.

« Получилось! – возликовал он.»

Проход в храм озарился бледным светом. Держа мальчика за руку, шаман неторопливо зашёл внутрь. Створки за их спинами захлопнулись. Теперь двери откроются лишь тогда, когда ритуал завершится.

Храм Четырёх Стихий представлял собой просторное помещение с куполообразным потолком, разрисованным колдовскими символами. Пол был покрыт серыми прямоугольными плитами, размером примерно локоть на два. Их гладкая поверхность бесстрастно отражала идущих по ним дивья и ребёнка.

В стенах на высоте примерно четырёх локтей от пола поблёскивали кристаллы. Их бледно-жёлтый свет темноту разгонял слабо, отчего в храме постоянно царил полумрак. Отойдя примерно на двадцать шагов от дверей, Рурх остановился. Здесь начиналась Тропа по которой, согласно Завету, должны были пройти двое: ребёнок и кто-то из родственников. В случае отсутствия таковых, сопровождающего назначал шаман.

Рурх задумался. За те дни, что приёмыш провёл у дивьев, он заплакал только один раз и это было удивительно. Конечно, маленькие дети воспринимают мир совсем по-другому, чем взрослые, но чтоб настолько! Вот и сейчас мальчишка с любопытством оглядывался по сторонам, однако даже не пытался вырвать свою руку из ладони шамана. Тяжёло вздохнув, Рурх сделал первый шаг. Ритуал Называния начался.

Поскольку создатели Тропы выложили её светящимися белыми плитами, то идти по ней не составляло особого труда. Однако ни вправо, ни влево сходить было нельзя. Ежели вдруг случиться такое, то согласно Завету ритуал считался нарушенным. Одной из обязанностей шамана во время прохождения Называния как раз было следить за тем, чтобы ни ребёнок, ни его родитель не оступились.

Тропа извилисто петляла, иногда даже получалось так, что идущие по ней возвращались по нескольку раз на одно и то же место. На первый взгляд, в таком движении не было никакого смысла, и только шаман знал, что таится в каждом изгибе.

Наконец, все повороты закончились, и они ступили на прямой участок. Отсюда Тропа вела к четырём колоннам, расположенным точно в центре храма. Они символизировали Огонь, Воду, Землю и Воздух, первоэлементы, из которых состоит всё в нашем мире.

Тропа проходила меж каменных столбов и вела к кругу, выложенному из красных плит. Встав в центре круга, шаман отпустил руку ребёнка. Тихо шепча ритуальные фразы, Рурх медленно переводил взгляд с одной колонны на другую.

Все они были изготовлены из чёрного камня, матово поблёскивающего в падающем от кристаллов свете. Первая колонна, на которую упал взгляд шамана, символизировала Огонь. С гудением и треском на её вершине взвилось и опало алое пламя. Затем оно занялось ярко и ровно.

Потом шаман посмотрел на Воду. Мощная струя ударила вверх, но, не долетая до потолка, растворилась в воздухе. Затем по всей колонне заструились потоки воды, однако ни один из них не достиг пола. На расстоянии двух пальцев от каменных плит они исчезали.

Теперь пришёл черед Воздуха. После нескольких фраз, произнесённых шаманом, на вершине колонны заплясал вихрь с мелькающими внутри высверками молний.

И последнее. Земля. Стоило шаману лишь произнести нужные слова, как колонна, посвящённая этому первоэлементу, пошла буграми и треснула в нескольких местах. В трещинах показались обломки скальной породы.

Утерев пот со лба, Рурх достал из сумы бубен. Прикрыв глаза и, казалось, напрочь позабыв о ребёнке, он ударил в него костяшками пальцев. Одновременно с этим шаман запел Песнь Имени. Так началась самая главная часть ритуала.

Мальчик, который до этого момента спокойно стоял внутри круга, завертел головой. Вначале он посмотрел на дивья и дёрнул его за одежду, но тот даже не пошевелился. Тогда ребёнок несмело перешагнул границу круга и снова поглядел на шамана. Дивий продолжал бить в свой бубен.

Свой следующий шаг ребёнок сделал уже смелей. Правда, он споткнулся, но тут же поднялся, даже не захныкав.

Продолжая петь, шаман достиг того состояния, когда начинаешь видеть незримое. Теперь вместо Храма Четырёх Стихий, Рурх находился на бескрайней равнине, поросшей травой синего цвета. Шаман стоял в центре выжженной неведомой силой небольшой четырёхугольной площадки. В одном из её углов лежал массивный, заросший седым мхом камень, в другом бил родник, в третьем ветер кружил подхваченную с земли золу, ну, а в четвёртом горело зелёное пламя. И именно к нему, протягивая руки, шёл ребёнок.

Удивительно, но в незримом мире мальчишка никак не изменился. И это было весьма необычно. Кроме того, его привлекло к себе пламя! А ведь большинство дивьев живут под знаком Земли!

Рурх повысил голос. Наступал момент выбора. Примет ли пламя ребёнка? Подаст ли знак? Или мальчишка будет жить Безымянным? Ведь такое тоже возможно! Далеко не все дети проходят ритуал…

Между тем найдёныш подошёл к огню совсем близко. Сейчас, если всё в порядке, пламя должно несколько раз качнуться из стороны в сторону. Но ничего подобного. Оно продолжало гореть ровно. Рурх чуть не сбился с досады, но вовремя спохватился. Не хватало ещё прервать песнь находясь в незримом мире!

Между тем ребёнок смело протянул руку и коснулся огня. А ещё через мгновение он вступил в пламя! Раздался оглушительный треск и огонь ударил вверх на высоту в два дивьих роста!

Шаману понадобилось огромное усилие воли, чтобы продолжить песню. Того, что произошло, не случалось никогда раньше! Сердце Рурха застучало как бешеное. Теперь он не отрываясь смотрел на огонь, но видел одно лишь пламя.

Текли мгновения, но ничего не происходило. Ребёнок будто растворился в огне. Шаман допел песнь и начал заново. Он мог повторить её не более трёх раз, затем следовало вернуться обратно в мир дивьев.

Сознание Рурха словно раздвоилось. Одна половина продолжала петь, другая же лихорадочно соображала:

« – Старый дурак! Настоящее имя решил дать! И что теперь делать? А если этим я осквернил Храм? Так раньше надо было думать! Но ведь он сам зашёл в пламя, значит, огонь принял его? Или нет?»

О чём только шаман ни передумал, пока пел песнь Имени! В голове роились десятки мыслей, но, как назло, ни одной дельной! И тут, когда Рурх готов был уже впасть в отчаяние, пламя опало. Не веря своим глазам, дивий смотрел на ребёнка, который скорее всего даже не понял, ЧТО именно сейчас произошло.

– Дарен! – в голове шамана раздался громовой голос. И столько в нём было мощи и силы, что шаман прервал песнь и упал на колени.

– Имя, – благоговейно прошептал он, – теперь у него есть имя.

Рурх закрыл глаза и произнёс заклинание. Когда он их открыл, то вновь обнаружил себя стоящим в центре красного круга. Обряд завершился. Словно отходя от тяжёлого сна, шаман медленно посмотрел по сторонам. Первым, кого он увидел, был ребёнок, доверчиво прижимающийся к нему.

– Дарен, – произнёс дивий, словно пробуя на вкус, как звучит истинное имя.

– Пойдём, – он взял мальчишку за руку. – У нас много дел.

***

Вечером, когда на главной площади уже зажгли ночные огни, Рурх пришёл к вождю. Гтар уже успел осушить не один кубок, однако нисколько не опьянел. Посмотрев гостю прямо в глаза, он молча подтолкнул к нему чашу. С удовольствием отпив пенного напитка, шаман крякнул, вытерся рукавом и произнёс:

– Храм признал его. Дело сделано.

– Вот и славно, – вождь кивнул. – Не думал, что получится.

– Пути богов неисповедимы, – шаман отпил ещё глоток. – Зато теперь все болтуны заткнутся. Надолго. У него есть имя а значит он не просто безвестный найдёныш. Теперь Дарен наш родич.

– Родич, – негромко повторил вождь. – С огнём играешь, Рурх. Никогда такого не бывало ранее, чтобы чужака приводили в Храм Четырёх.

– Так ведь и морлов никогда в наших пещерах не видывали, – резонно возразил Рурх. – Всё случается когда-нибудь впервые.

– Это ты верно заметил, – вождь приложился к кубку. – А Знак… появился ?

Шаман на мгновение отвёл взгляд.

– Появился, – буркнул он.

– И?

Гтар, будучи знакомым с шаманом не один десяток лет, сразу понял, что тот чего-то не договаривает.

– Треугольник остриём вверх. Пустой.

– Вот, даже так? – брови вождя удивлённо подпрыгнули.

После успешного прохождения обряда Имени на правом плече у каждого дивья появлялся Знак. Обычно им становился нижнеострый треугольник, пересечённый прямой линией. Этот знак, символизирующий Землю, был самым распространённым среди народа Подлесья. Пустой нижнеострый треугольник, означающий Воду, встречался гораздо реже. Дивьи, носящие такой Знак, часто становились великими воинами или вождями.

Символ Воздуха, пересечённый верхнеострый треугольник, обычно доставался тем дивьям, из которых впоследствии получались шаманы или целители. Но вот пустой треугольник, Огонь, такой Знак встречался чрезвычайно редко.

– Непростой нам мальчишка достался, – шаман допил последний глоток. – Огонь явно благоволит ему.

– И что теперь собираешься делать?

– То же, что и раньше, – шаман пожал плечами. – Отвезу его на Дальнюю заставу, к брату. Пусть там растёт.

– Добро, – согласился вождь. – Толково придумано. Признаться, не всем по нраву его присутствие здесь.

– Ничего, потерпят, – шаман махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху. – Или родичам нашим заняться совсем уже нечем?

– Есть, – вождь усмехнулся. – Через год в северных пещерах уже должны быть сделаны первые доспехи.

– Кхм, – шаман поперхнулся свеженалитым пивом. – А не рановато ли?

– Пусть работают, – вождь нахмурился. – Меньше болтать будут!

– Воля твоя, – Рурх склонил голову. – Что решили с охраной пещер?

– Разберёмся, – вождь досадливо поморщился. – Второй раз нас врасплох не застанут.

– Твоими бы устами… – тихо пробормотал шаман.

– Что? – не расслышал его вождь.

– Пойду я, – ответил шаман. – Вставать завтра рано.

– Ступай. Будешь на рубеже, передай брату, я доволен его стражей. Заодно расспроси, что у них там на Болоте творится?

Наутро шаман отправился в путь. До заставы идти предстояло не близко, пешим ходом дня три, не меньше. С ребёнком же путешествие затянулось на целую седьмицу. Вместе с Рурхом отправились двое дивьев. Преданные воины, они готовы были выполнить любое его приказание. Впрочем, единственное, что он них требовалось, это по очереди нести Дарена, когда тот уставал.

До Заставы добрались без приключений. Лишь один раз в глубине коридора на мгновение мелькнул синюк, мерзкая тварь, питающаяся падалью. Однако уловив исходящую от шамана угрозу, житель подземелий предпочёл уступить дорогу.

Ровно через седьмицу их отряд вступил в Дальнюю пещеру. Здесь, под каменными сводами, располагалось последнее поселение дивьев. Дальше уже начинались Дикие земли.

Рурх медленно огляделся по сторонам. Прошло уже два года с тех пор, как он приходил сюда в последний раз. Впрочем, особых изменений видно не было. Всё также горели бездымным пламенем колонны серого камня, расставленные по пещере, по-прежнему из кузницы доносились удары молота, а со двора войницы слышалось лязганье мечей.

Шаман проследовал к самому большому дому, туда, где жил его брат Абаш, страж границы. Здесь на рубеже, обитал особый народ, сильно отличающийся от тех, кто жил в центральных пещерах. Наверное поэтому, встреченные по дороге дивьи, здоровались с Рурхом без подобострастия, не останавливались и не пытались вовлечь его в разговор.

Подойдя к жилищу, шаман протянул руку к серо-зелёной плёнке, прикрывающей овал входа. С негромким чавканьем она разошлась, и Рурх переступил порог. При этом он держал Дарена за руку. Сопровождающие их дивьи остались ждать снаружи.

Дом Абаша, как помнил Рурх, состоял из пяти комнат: горницы, трапезной, опочивальни, гостевой и кладовой. Ощутив, как мягко пружинит под ногами мох, шаман улыбнулся и сказал ребёнку:

– Ну вот, Дарен, мы и дома.

– Здравствуй, Рурх! – навстречу стремительно вышел дивий.

– Здравствуй, брат!

Они обнялись, затем отстранились и посмотрели друг на друга. Абаш был ниже шамана на полголовы и на пятьдесят лет моложе, однако по его лицу никто бы не дал такую разницу в возрасте. На своём веку страж границы хлебнул немало горестей. Во время войны с морлами его тяжело ранили, затем долго отхаживали, чтобы потом отправить на Дальнюю заставу, где можно было сидеть месяцами, не видя нового лица. Впрочем, Абаш никогда не жаловался. Могучий воин с даже пошатнувшимся здоровьем не мог представить себе иной жизни, кроме ратного поля. А уж здесь, на границе, когда с Диких земель чуть ли не каждую седьмицу лезет очередная страшила, ему было самое место.

– Здорово, человек! – Абаш наклонился к мальчишке и протянул ему руку.

Засмущавшись, ребёнок спрятался за спину шамана.

– Прошу в трапезную, к столу, там и поговорим, – улыбаясь, проговорил хозяин дома.

Обмыв руки в роднике, бившем прямо в углу горницы, гости перешли в соседнюю комнату. Там их встретила Васса, жена Абаша. Стройная и полногрудая, она разменяла уже вторую сотню лет, но по-прежнему выглядела потрясающе. Высокие скулы, прямой нос, изящно очерченные губы – всё это заставляло биться сердце любого увидевшего её дивья в два раза быстрее. А волосы! Зелёные, уложенные в косу толщиной с руку, они были прекрасны.

– Добродия, – шаман склонил голову и приложил ладонь к груди.

– Здравствуй, Рурх, – хозяйка широко улыбнулась. – Давно же ты не был у нас.

– Да всё в делах и заботах, – шаман вздохнул. – Сама ведь знаешь, нелегко мне пришлось.

– Знаю, – Васса серьёзно посмотрела на него, затем перевела взгляд на ребёнка.

Мальчик, который в этот момент робко выглянул из-за спины шамана, вдруг улыбнулся.

– Как его зовут? – спросила хозяйка.

– Дарен.

– Хорошее имя, – Васса подошла к ребёнку поближе.

– Пойдёшь со мной? – ласково спросила она. – Я покажу тебе красивые камешки.

И тут случилось неожиданное. Ребёнок ответил. Причём на чистейшем дивьем языке.

– Да, пойду.

Брови шамана удивлённо подпрыгнули. Мальчишка пробыл в пещерах всего две седьмицы и уже начал разговаривать на их языке! Вот это память! Словно у заправского колдуна.

– Конечно, идите, – в разговор вступил Абаш, до этого молча стоявший в углу трапезной.

Шаман кивнул головой, соглашаясь со стражем. Как только Васса с Дареном ушли, братья уселись за стол, на котором как по волшебству появился бурдюк с дорогим розовым вином. Разлив благородный напиток, Абаш поднял свой кубок и провозгласил:

– За встречу!

– За нас! – в тон ему ответил шаман.

Отпив пару глотков, Рурх прикрыл глаза, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Вино было превосходным. Торгующие им подгорники не зря ломили несусветную цену.

– Ну, брат, рассказывай. – Абаш требовательно посмотрел на шамана. – Два года ведь не виделись, срок немалый.

– Да уж…– шаман чуток промедлил, потом отставил кубок в сторону и принялся говорить.

Он рассказывал о совете дивьев, о том, как впервые увидел Дарена и что почувствовал при этом. Затем поведал о Сирине, великой воительнице и грозной колдунье. Не забыл упомянуть и о чудовищах, скрывающихся в речных водах. Также шаман в красках описал битву с морлами и ту роль, которую в ней сыграла лесная воительница.

Почувствовав, что у него пересохло в горле, он одним глотком выхлебал половину кубка. Затем рассказал о том, как проходил обряд получения Имени. Поведал всю правду, ничего не утаил. Да и в конце концов, если не доверять родному брату, то с кем вообще можно говорить во всём подземном мире?!

– Не думал я, что в Старом Лесу есть такие могучие воины, – задумчиво протянул Абаш, когда шаман закончил свой рассказ.

– Она не из Леса, – поправил брат. – Пришлая.

– Но ведь сейчас Сирина на его стороне? – страж границы указал пальцем на потолок. Где-то там, наверху шумели деревья и дул ветер. Здесь же, в глубине земли всё было тихо и спокойно.

– Об этом пусть голова у вождя болит, – шаман вздохнул и допил остатки вина. – Сбережёшь мальчонку?

– Граница не самое подходящее для детей место, – строго сказал Абаш. – Мало их тут.

– В пещерах не все хотят видеть человеческого ребёнка. Пусть даже непростого. И не совсем человеческого, – Рурх усмехнулся. – Прямого вреда ему причинить не посмеют, у него уже есть Имя, но вот разговоры вести не запретишь.

– Дивьи всегда о чём-то болтают или для тебя это новость? – теперь ухмыльнулся Абаш. – Поговорят и перестанут.

– Не перестанут, – жестко ответил шаман. – Не перестанут, пока он будет находиться у всех на виду.

На несколько мгновений в трапезной воцарилась тишина, да такая, что стало слышно, как в соседней комнате журчит родник. Абаш и Рурх пристально смотрели друг на друга, не говоря при этом ни слова. Первым не выдержал страж.

– От меня-то ты чего хочешь? – хозяин дома тяжко вздохнул.

– Того же, чего и раньше. Возьми мальчишку к себе. Воспитай его и вырасти.

– А сам чего ж не займёшься?

– Не смогу я. Не было у меня детей никогда. Сам ведь знаешь.

Опять повисла томительная пауза. Но на этот раз братья друг на друга не смотрели. Каждый думал о чём-то своём.

– Ладно, – страж ударил ладонью по столешнице. – Уговорил!

– Спасибо, тебе, Абаш, – с чувством произнёс шаман.

– Не благодари, – строго оборвал его страж границы. – Любому другому отказал бы. Даже вождю, но не брату.

– Ладно, не буду, – шаман улыбнулся. – Но всё равно спасибо.

– Ну, раз уж такое дело, то позволь мне сделать ответный дар, – в глазах Абаша мелькнула смешинка. – Ты у нас в семье всегда был самым умным, глядишь, может и разберёшься, что к чему.

– О чём это ты?

– Сейчас увидишь. Посиди пока здесь. Я скоро вернусь.

Хозяин дома встал из-за стола и вышел из комнаты. Недоумевающий гость, оставшийся в гордом одиночестве, от нечего делать принялся рассматривать трапезную. За последние два года здесь изменилось немногое. Разве что лежащий на полу ковёр из мха чуть поблёк, да прибавилось светящихся шаров, свисающих с потолка. Теперь их было три, вместо двух. Что касается стен, то их как и раньше покрывал тёмно-коричневый дикорис.

« – Интересно, – подумал шаман, – это Говорящая с Деревьями сделала? Или покрытие из центральных пещер доставили»?

Между тем Абаш вернулся. В руках он держал какой-то предмет, завёрнутый в кусок паучьего шёлка. Усевшись на стул, страж границы протянул его шаману.

– Что это? – лениво поинтересовался Рурх.

– Мой тебе дар, – подчёркнуто равнодушно сказал брат. – Посмотри.

Шаман осторожно взял свёрток у него из рук и развернул шёлк. Разглядев содержимое, Рурх почувствовал, как его бросило в жар, а сердце часто-часто забилось. В ладонях оказался камень, по форме чем-то напоминающий куриное яйцо, только раза в два больше. Зеленоватый, чуть тёплый на ощупь, он загадочно мерцал внутренним светом.

Всмотревшись, Рурх уловил в яйце слабое движение. Внутри явно находилось что-то живое. Вот только не птица и не зверь, совсем нет.

– Откуда это у тебя?

– С Болота, – коротко ответил страж границы.

– И давно оно так мерцает?

– Да уже почти седьмицу, – страж нахмурился. – Не знаю, кто из него вылупится. И знать не желаю.

– И поэтому, значит, решил мне яйцо подарить? – удивился Рурх.

– Ну, ты ж шаман, кому как не тебе разными чудесами ведать? – хозяин дома развёл руками.

– Действительно, – пробормотал Рурх. – И не поспоришь. А когда это ты ходил на Болото? И зачем?

Абаш ответил не сразу. Вначале страж разлил из меха по кубкам остатки вина, затем отпил один глоток и только потом начал говорить. Он был отменным рассказчиком и очень скоро шаман почувствовал, будто сам пробирается через Болото в отчаянной попытке выжить.

Чуть больше месяца назад на поверхности стали пропадать дивьи. Первым исчез помощник кузнеца, но все подумали, что он просто утоп в Болоте. Наверху всякое может случиться, а тут совсем молодой дивий, которому не исполнилось ещё и пятидесяти. Наверное отошёл слишком далеко от тропы, да наступил на кочку, предательски подавшуюся под ногой. Даже вскрикнуть не успел. Миг, и нету дивья. Тут уж ничего не поделаешь. Болото, оно коварное. Недаром ведь всем, кроме опытных воинов, запрещено отходить от спуска в пещеры дальше, чем на две сотни шагов!

Впрочем, на Заставе горевали недолго. Как-никак на границе с Дикими землями гибель кого-нибудь из дивьев не была чем-то из ряда вон выходящим. Однако следующее исчезновение заставило многих задуматься. Спустя седьмицу после случившегося, на поверхность вышли двое дивьев. Оба справные воины, не новички. Обратно же спустился только один.

Поседевший и окровавленный, в разорванной одежде, он из последних сил добрался до передового поста охранения, где пролежал в горячке два дня. В бреду раненый постоянно повторял что-то о чёрных тенях, утащивших его товарища. Несмотря на все усилия целительницы, несчастный умер, не приходя в сознание.

Теперь всем стало ясно, что на Болоте появилась новая враждебная жителям Подлесья сила. Перед Абашем встал непростой выбор: либо навсегда запретить дивьям подниматься наверх, либо же послать туда отряд, чтобы уничтожить неведомую угрозу. Страж размышлял долго, взвешивая все аргументы за и против.

Выход на поверхность, весьма кстати расположенный неподалёку от заставы удобен не только тем, что иногда даёт возможность полакомиться собранной на Болоте голубикой и клюквой. Не будет его и ради того, чтобы увидеть солнце, раз в год каждому из дивьев придётся пускаться в неблизкий путь к центральным пещерам. Только там в районе Сухого холма располагался второй ход наверх.

С другой стороны, кто его знает, какая тварь свила гнездо на Болоте? Уж больно оно древнее. Поговаривают, что ни у кого из Старого и Изначального леса нет власти над ним. Да там даже болотницы не живут!

Вестников Абаш создавать не умел, так что решение принял самостоятельно. Отправив к вождю гонца с подробным донесением обо всём случившемся, он стал собирать отряд. Выдвигаться решили малыми силами. Не так-то много воинов оставалось на Заставе, чтобы можно было безболезненно оголить границу!

Наверх пошли трое. Абаш, Сиваш и старый Молчан, лучший следопыт на заставе, ведающий не только подземные, но и некоторые болотные тропы. К походу готовились серьёзно, поэтому каждый тащил на себе запас сухарей и вяленого мяса не меньше чем на седьмицу. Вооружились тоже солидно. Мечи, метательные кинжалы, непромокаемые сумы, заговоренные паучьи кольчуги – из запасников Заставы было извлечено всё самое лучшее.

Выход из подземелья располагался аккурат на краю болота. Здесь ещё было сухо, но стоило отойти на полсотни шагов, как под ногами начало чавкать. Дурное место, гиблое. Топь. Страшное и емкое слово.

Казалось, что вода пристально смотрит в небо черными зрачками окон.

– Ну как? Пойдём? – Молчан провёл рукой по своим редким волосам и уставился на стража.

Абаш прочистил горло.

– Делать нечего. Давай. Осторожно только.

Следопыт хмыкнул.

– Попробуем. Я, правда, ещё ни разу до середины не доходил.

Поначалу идти было не очень сложно. Почва под ногами еще не налилась сильно водой, легко пружинила, словно подталкивая сапог. Так что двигались довольно ходко, однако не забывая прежде чем сделать следующий шаг тыкать вперёди себя палкой.

Страж границы оглянулся. Линия леса осталась далеко позади. Растущие кое-где чахлые сосенки ещё пытались сбиваться в рощицы, но вскоре исчезли и они. Им на смену пришли кустарники: багульник, болотный мирт, вереск да подбел. Кроме них и мха, пружинящего под ногами, на кочках ещё росли травы. Абаш вроде бы узнал пушицу и росянку, пару раз на глаза попадалась морошка.

– На кочки не наступать, – буркнул через плечо идущий впереди Молчан.

Между тем дорога постепенно ухудшалась. Ноги начали погружаться по щиколотку, затем Абаш почувствовал, как в правый сапог просачивается вода. Ледяная. Но всё-таки он пока шёл по относительно твёрдому дну. И на том спасибо.

Через десяток шагов Молчан резко остановился, потыкал палкой перед собой и по сторонам. Свернул вправо. Твердое дно исчезло. Странное ощущение: под ногами будто бы некая упругая зеленая масса, упрямо продавливающаяся под подошвой.

– Стойте! – приказал Молчан.

Он поднял руку и замер, озираясь по сторонам.

– Чуешь что? – негромко спросил Абаш.

Вроде тихо…Но что-то не так, будто неясное предчувствие большой беды нежданно навалилось на плечи, притиснуло к земле, сдавило в тисках. Вдруг захотелось заорать, развернуться и побежать со всей дури обратно к лесу, под защиту спасительных деревьев.

Впрочем, непонятное ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось.

– Показалось, – отозвался следопыт. – Туда идём. Там привал сделаем.

Молчан махнул палкой в сторону то ли крупной кочки, то ли мелкого холма, высящегося шагах в шестидесяти от них.

Последняя часть пути оказалась особенно тяжёлой. Шли уже по пояс в воде, морща нос от поднимающейся из Болота тухлой вони.

– Тьфу! Что за мерзость такая?! – впервые за весь поход воскликнул Сиваш.

– Трупы гниют, – лаконично ответил Молчан.

– Что?!

– Молчи. Береги силы. Потом расскажу.

Абаш стиснул зубы, но в разговор не вмешался. С его лица градом катил пот, дыхание сбилось, а тонкая палка в руках теперь казалось такой тяжёлой, словно он держал двуручный меч. До холма оставалось шагов двадцать не больше.

Идущий первым Молчан опять остановился и обернулся к дивьям.

– Дальше здесь по грудь. Местами по шею. Идите точно за мной. По сторонам не смотрите.

Тут же где-то справа отчётливо булькнуло.

« – Рыба? – подумал Абаш. – Так откуда она в Болоте?»

– Стой! – прошипел Молчан, предостерегая его движение. – Смотреть только на меня! Идём к холму.

И они пошли. Или поплыли? Сложно сказать. Пару раз дно уходило у Абаша из под ног и он с избытком хлебнул болотной водицы, однако панике не поддался. Не барахтался как испуганный щенок, а крепко держался за палку, пока его вытягивали товарищи.

Как они дошли до холма, страж границ уже не помнил. Он очнулся, почувствовав тепло, исходящее из расколотого горюч-камня. Склонившийся над ним следопыт прилаживал котелок.

– Добрались, – прохрипел Абаш, покосившись на сидящего рядом Сиваша.

Тот прерывисто дышал и лишь кивнул. Ответить не смог. Сил не было.

Между тем быстро темнело. Следопыт, отойдя от шипящего котелка, принялся обдирать ветки с кустов и кидать их в кучу. Затем, подойдя к чахлой кривой сосне, поднатужился и вырвал убогое деревце с корнем, после чего начал очищать от веток.

За всю свою жизнь Абаш ни разу не ночевал на болоте. Ходить приходилось, это да, а вот ночь провести как-то не сподобился. Да и вообще, поднявшиеся на поверхность дивьи обычно собирали ягоды на краю, не углубляясь в топи. Так что за действиями Молчана Абаш следил с изрядной долей удивления и непонимания.

– Зачем? – спросил страж почти нормальным голосом, кивнув на кучу хвороста. – Есть же горюч-камень.

– Пригодится, – буркнул Молчан. – Мало ли кто ночью полезет.

Абаш потянул носом. Судя по доносившимся из котелка запахам, похлёбка была готова. Это же почувствовал и Молчан. Разлив душистое варево по деревянным мискам, первую следопыт передал стражу, вторую Сивашу, а последнюю взял себе.

На некоторое время над холмом повисла тишина, нарушаемая лишь чавканьем да стуком ложек. Когда, наконец, с похлёбкой было покончено, Абаш потянулся и встал.

С вершины холма открывался неплохой вид на раскинувшееся внизу болото. Уже стемнело и на небе зажглись первые звёзды. В их неярком свете дивий попытался разглядеть край Леса, откуда они пришли. Бесполезно. Судя по всему, за день они покрыли немалое расстояние.

– Хороший ты проводник, Молчан, – похвалил он стоявшего рядом следопыта.

Тот не ответил, лишь пожал плечами.

– Куда завтра двинемся?

Молчан задумался.

– Есть пара мест. Надо бы там побывать. Поглядеть что к чему. Потом можем попробовать добраться до середины Болота.

– А если и там ничего не найдём? – страж обернулся к Молчану.

– Тогда придётся возвращаться. Уж не обессудь, но дальше идти верная гибель.

– А что так? – отдохнувший и пришедший в себя Сиваш включился в беседу.

Следопыт уселся поближе к горюч – камню и протянул к нему руки.

– Про это Болото ходит множество легенд. Их я слышал от своего деда. А он от кого-то из людей. Они верят, что изначально земля сплошь была покрыта водой. Однажды идя по ней, Пер – громовержец увидел мутный пузырь, из которого выскочил тэрч. Тогда бог велел тэрчу, чтобы тот достал ему землю со дна. Тэрч выполнил приказ, но спрятал за щекой горсть земли. А Пер-громовержец из принесенной земли сотворил сушу, на которой появились деревья необыкновенной красоты, кусты и травы. Однако стали они расти и во рту у тэрча, который принялся неистово выплевывать землю. Именно так и возникли болота.

– Пер – громовержец? Ему, вроде, люди поклоняются? – Сиваш перебил рассказчика. – А кто такой тэрч?

– Демон. Не самый крупный, – ответил за Молчана Абаш.

Сиваш хотел сказать что-то ещё, но страж властным движением руки остановил его. Абашу хотелось дослушать рассказ Молчана до конца. Тем более, что обычно из следопыта и двух слов нельзя было вытянуть, а тут вон какая история! Не иначе это Болото на него так подействовало.

– Осерчал Пер и метнул в тэрча молнию, – продолжил рассказывать Молчан. – Опалила его она и стал он совсем чёрным. Упал в Болото и пролежал там триста тридцать лет и три года, пока не пришли крины.

Где-то в темноте закричала птица. Абаш от неожиданности аж чуть не подпрыгнул, но сдержался. Ещё не хватало показать свою слабость перед дивьями!

– То было дикое племя, не люди, но и не звери. Тело своё с головы до ног они покрывали причудливыми татуировками. Неведомо как крины подняли тэрча из Болота на белый свет. Говорят, что он лукавыми посулами обещал им силу великую.

Следопыт замолчал. Для него это была невероятно длинная и складная речь, так что с непривычки, видимо, притомился. Впрочем, его никто не торопил. Все слушали, затаив дыхание.

– Шаманам и вождям кринов он подарил по пять дюжин лет жизни, сверх того что им отмерила судьба, но взамен потребовал жертву великую. Сотни кринов были жестоко убиты, а их тела брошены в Болото, где и гниют до сих пор.

Со стороны топи как-то сразу и весьма ощутимо потянуло холодком. Абаш поёжился и поднёс руки поближе к горюч-камню.

– У кринов начались междоусобицы. Все бились со всеми, брат с братом, отец с сыном, а мать с дочерьми. А тэрч смотрел на них и смеялся, радовалось его чёрное сердце. Так это племя и сгинуло. Но говорят, что тёмными ночами, мертвецы выползают из болота и утаскивают с собой несчастных путников, которые попадают в их цепкие лапы…

– Это всё? – спустя несколько мгновений тихо спросил Абаш.

– Нет, – Молчан подвинул к себе поближе три выломанные из cосны палки. – Говорят ещё, что лучшая защита от тварей, таящихся во тьме, это добрый огонь. Мечом их трудно убить, да и волшбе они крепко противятся.

– Так вот зачем ты дрова готовил! – догадался страж.

Молчан кивнул.

– Я был тогда мелким пеньком, мне ещё и тридцати не исполнилось, когда мы с дедом заночевали на болоте. Так уж вышло, что ближе к утру я отправился до ветру.

«–Да что ж так холодно, а? – с отчаянием подумал Абаш, чувствуя, как у него начинают лязгать зубы».

Страж подхватил несколько веток и положил на горюч-камень. Пусть будет костёр!

– Я видел его.

– Мертвеца? – прошептал Сиваш, зачарованно глядя на Молчана.

– Какая-та тварь, вся облепленная мхом и грязью, лезла на берег. Дед услышал мой крик, прибежал и шуганул её огнём. Затем мы покидали в костёр весь запас хвороста, что у нас оставался. Хорошо, что скоро рассвело! Иначе…

Следопыт не закончил. Замолчал и вперил взгляд в разгорающееся пламя.

– Поздно уже, – страж подкинул ещё пару веток в костёр. – Спать пора.

Дежурства распределили следующим образом. Первым бодрствует Сиваш, затем, когда полуночная звезда опустится на два пальца, его сменяет Абаш. Последняя стража осталась за следопытом.

Абаш достав из сумы подстилку из паучьего шёлка, постелил её на землю и улёгся сверху. Поджав ноги к животу, он повернулся к костру спиной, пытаясь таким образом получить как можно больше тепла.

«Проклятье! – раздражённо подумал страж границы. – А ведь лето только началось! Что ж здесь зимой творится?»

Холод мешал заснуть, зато способствовал ясному ходу мысли.

«Может, не стоило нам лезть в это Болото? А если со следопытом что случится? Как будем без него возвращаться?»

Выругавшись сквозь зубы, Абаш открыл глаза и перевернулся на спину. Судя по положению звёзд, на попытки уснуть он уже потратил немало времени. И всё без толку.

Страж приподнялся и опёршись на локоть, огляделся по сторонам. Справа от него тихо посапывал следопыт, а Сиваш, повернувшись спиной к огню, смотрел на Болото. Что-то странное показалось Абашу в его позе, дивий сидел неестественно прямо, словно палку проглотил!

– Эй, Сиваш, – шёпотом позвал его страж.

Нет ответа.

– Сиваш! – уже громче произнёс он.

Никакой реакции.

Выхватив из лежащих рядом ножен меч, Абаш легко вскочил и тихо, стараясь не разбудить следопыта, подкрался к дивью. Положил ему руку на плечо и сжал пальцы. А Сиваш даже не пошевелился!

По спине Абаша пробежал холодок. Он обошёл дивья и посмотрел ему прямо в лицо. Сиваш сидел с широко раскрытыми глазами и, не моргая, смотрел куда-то вдаль.

– Очнись! – Абаш крепко встряхнул его.

В темноте что-то хрустнуло. Отпрыгнув вбок, страж обернулся, выставил меч вперёд себя и замер в защитной стойке. В трёх шагах от него на четвереньках стоял…человек?

Даже не стоял. Нет. Скорее, он пригнулся на неестественно вывернутых ногах, раскорячился уродливой лягушкой, прильнул к холму. Длинные волосы черными сосульками свешивались вниз, к самой земле. Слышалось тяжелое дыхание. Хриплое, шипящее. Только от одного этого звука волосы на голове встали дыбом.

Абаш увидел черные провалы на месте глаз. И длинный раздвоенный язык, который на мгновение показался из оскаленной пасти.

– Просыпайтесь! – что есть мочи заорал страж границы. – Скорее!

Уродец не стал нападать, а метнулся во тьму. Миг, и его уже нет, только вода негромко булькнула.

– Кто здесь?! – рядом со стражем, сжимая в одной руке меч, а в другой головню, встал Молчан.

– Я…видел…ёё, – сиплым голосом произнёс страж. – Тварь из болота.

– Проклятье! – выругался следопыт и обернулся к Сивашу. – А с ним что?

– Может чары какие?

– Знаю я эти чары! – Молчан воткнул меч в землю и наотмашь ударил дивья по лицу.

– А? Что? – пришедший в себя Сиваш захлопал глазами и принялся недоумённо оглядываться.

– Сморило тебя Болото, – сквозь зубы процедил Молчан.

Он быстро зыркнул по сторонам. Вроде тихо. Даже холод куда-то отступил.

– Сядем спиной к костру. Спать нельзя. Будем говорить друг с другом, – скомандовал Молчан. – Если кто из темноты полезет, ткните головнёй в морду. Дед говорил, что они этого не любят.

Абаш не стал возражать против приказов Молчана. Следопыт был куда опытнее и к его мнению следовало прислушаться.

– Как же ты заснул так, а, Сиваш? – усаживаясь поудобнее, спросил страж.

– Не помню, – буркнул дивий. – Вроде хорошо сидел, да по сторонам поглядывал и тут на тебе!

– Это всё Болото, – убеждённо ответил Молчан. – Оно может затуманить голову.

– И что же теперь делать?!

– Всех сразу ему зачаровать не удастся. Кто-то более сильный не даст заснуть остальным.

– Дела-а, – удивлённо протянул Сиваш.

– Эта тварь из Болота, вся в слизи какой-то, а кожа белая, тьфу! – страж содрогнулся, вспоминая пережитое. – Неужели это всё правда, про мертвецов?

– Даже думать об этом не хочу! – Сиваш лязгнул зубами. То ли от холода, то ли от страха. Молчан же хмыкнул, но ничего не сказал.

Беседуя, дивьи не забывали зорко глядеть по сторонам. И вот что странно, там, куда не достигал свет костра, стояла непроглядная тьма. А ведь любой из дивьев ночью видел не хуже, чем днём. Недаром ведь иcпокон веков в подземельях живут!

Сколько Абаш не напрягался, но так и не смог разглядеть, что там, за границами светового круга, происходит. Разве что, вроде движение какое? Или, может, мерещится всякое?

Вдруг до носа стража долетела волна гнусной вони. Так, наверное, пахла бы крупная рыба, пролежавшая денька три на хорошем солнцепёке. Тут же со стороны Сиваша раздалось какое-то бульканье, затем донеслось крепкое ругательство. Дивья вырвало прямо на землю.

– Они уже здесь! – Молчан вскочил на ноги. – Не отходите далеко от костра!

Абаш сжимая в одной руке пылающую головню, а в другой меч, напряжённо вглядывался во тьму. Оттуда доносились шорохи и хлюпанье. Вонь стала уже совсем тошнотворной, даже закалённый страж почувствовал, как тяжко заворочался желудок, норовя исторгнуть из себя содержимоё.

Из темноты на дивьев метнулись тени. В едином порыве и сразу со всех сторон. Первую Абаш рубанул мечом, вторую ткнул головнёй, ну а дальше началось настоящее безумие. Облепленные тиной, мерзко воняющие уроды лезли нескончаемым потоком и стражу приходилось то извиваться ужом промеж белёсых тел, то скакать как бешеный заяц, уклоняясь от цепких рук с длинными когтями. Где-то за спиной Абаша сражались следопыт и Сиваш. Оттуда доносились хлесткие удары по голому телу, шипение соприкоснувшейся с огнём плотью и проклятья.

Бой закончился так же неожиданно, как и начался. Казалось, только что Абаш рубился сразу с трёмя уродами, а на следующий миг его удары стали приходиться в пустоту. Кроме дивьев на холме никого не осталось.

– Все живы? – страж обернулся к своему отряду.

– Живы, – буркнул Молчан, кидая погасшую головню обратно в костёр.

– Живы…– хрипло выдохнул Сиваш, задумчиво глядя на свой меч. На клинке отчётливо виднелись отпечатки зубов.

Абаш подбросил в костёр остаток дров. До рассвета оставалось совсем чуть-чуть.

В путь отправились с самого утра. Не выспавшийся и оттого злой следопыт то и дело хмуро поглядывал на небо, которое брызгало мелким дождиком.

– Вот же ж, дерьмо подгорное, – выругался Сиваш. – Мало того, что идём по пояс в болоте, так ещё и сверху льёт!

– Молчи уже, – прервал его Абаш. – И без тебя тошно!

Страж границы пребывал в весьма мрачном расположении духа. Хоть они и выиграли бой, но что случится в следующую ночь? Наверняка в глубине Болота таких тварей скрывается ещё больше! Может, это они утащили двух дивьев?

– Стойте! – Молчан поднял руку.

Что-то было не так, только что? На мгновение у Абаша возникло такое чувство, будто кто-то смотрит ему в спину. Внимательно и недобро. Словно из лука целится. Страж стремительно обернулся. Нет никого.

– За нами наблюдают, – процедил сквозь зубы Молчан.

– Кто? – удивился Сиваш.

– Где они?! – добавил страж.

– Не знаю!

Молчан медленно оглядывался по сторонам. Всюду, куда не падал взгляд, лежал сплошной зелёный, слегка подтопленный ковёр мха, лишь иногда разрываемый редкими кочками. И ни намёка на неведомых соглядатаев!

Плюнув с досады, дивий покрепче перехватил слегу и ткнул перед собой. Хочешь – не хочешь, а идти надо.

Вот так, зачёрпывая грязную жижу сапогами и ежась от чужих взглядов, они двигались до самого вечера. Наконец, когда уже стало темнеть, Молчан вывел их к острову. Довольно большому, шагов полтораста в длину и около пятидесяти в ширину. В центре высились руины какого-то здания.

– Кто жил здесь? – Абаш провёл рукой по древней кладке. Стены, порядком просевшие, были сложены из мощных грубо обтёсанных каменных блоков. Это же из какой дали их тащили? Да ещё и через Болото!

– Никто не знает, – Молчан подошёл поближе. – Дед говорил, что эти руины здесь всегда были.

Страж границы задрал голову и посмотрел вверх. Судя по всему, здание раньше представляло собой башню высотой по меньше мере в десять копий, а то и поболее. Сейчас же одна из стен вздымалась ввысь от силы на пять, остальные и того меньше. Крыша так вообще обвалилась внутрь постройки.

–За стенами есть сухой подвал. Удобное место. Можно заночевать там, – Молчан махнул рукой в сторону входа.

Абаш кивнул. Предложение следопыта прозвучало разумно. В башне, если что, можно будет и от врагов отбиться. Всяко лучше, чем на открытом пространстве!

Первым переступил порог Молчан. Последний раз он приходил сюда лет семьдесят назад и поэтому с интересом осмотрелся. Вроде ничего особо не изменилось, на земле по-прежнему валяются выпавшие из стен каменные блоки, а вот мха на них, кажется, прибавилось.

За спиной ахнул Сиваш.

– Смотрите!

На одной из стен чем-то красным, трудно различимым в наступающей темноте было нарисовано непонятное. Какое – то хитрое cплетение волнистых линий и кругов. Абаш наклонился поближе и принюхался.

– Это кровь.

– Звериная? – с надеждой спросил Сиваш.

Страж границы отрицательно покачал головой.

– Наша. Дивья.

Молчан тоже наклонился и замер, широко раздувая ноздри.

– Да, она самая. – глухо произнёс он и ковырнул рисунок мизинцем. – Свежая. День или два назад намазали.

– Так может, они ещё живы? – страж внимательно посмотрел на Молчана.

Тот, не говоря ни слова, вытащил меч. То же самое сделали остальные. Прикрывая друг друга, они обошли башню по кругу, но не нашли больше никаких следов. Разве что Молчан наткнулся на остатки лестницы, которая когда-то вела наверх. Дерево, судя по всему обработанное специальным раствором, долгие годы стойко сопротивлялось болотной сырости. Однако время всё равно взяло своё, и два нижних пролёта рухнули. Теперь подняться по лестнице не было никакой возможности.

Оставалось только одно – спуститься в подвал. Он располагался аккурат в центре башни. Тёмный провал входа, обложенный каменными плитами, выглядел угрожающе, но теперь у дивьев просто не осталось выбора. Иначе как узнать, что здесь произошло? Достав из сумы светящийся кристалл, Молчан поднял его над головой и первым шагнул на ступени.

Спустившись вслед за ним, дивьи попали в довольно просторную комнату со стенами из серого камня. Её тщательно осмотрели, но ничего заслуживающего внимания не нашли. Из комнаты в северном направлении вёл проход. Подойдя к нему, Молчан остановился.

– Вначале он идёт прямо, а затем сворачивает, – начал объяснять следопыт. – Там пройдём немного по коридору и попадём в большой зал.

– Насколько обширно это место? – поинтересовался страж.

Следопыт задумался.

– Мы сюда вместе с дедом спускались. Давно это было. Вроде бы от главного коридора отходит пара боковых. Но я в них не заходил. Дед не пускал. Да ещё, кажется, есть из зала один проход.

– Ладно. Веди нас, – велел Абаш.

Молчан, крепко сжимая в руке кристалл, сделал осторожный шаг вперёд. Сбоку и чуть позади от него встал Абаш. Сиваш же шёл последним, прикрывая их спины.

Дивьи двигались медленно, внимательно осматривая пол и стены, в поисках хоть каких-либо следов, но тщетно. Кроме голого камня глазу тут зацепиться было не за что. Может, пленников и держали где-то здесь, но пока ничто не выдавало их присутствия.

Чем ближе дивьи подходили к повороту, тем становилось светлее. Очень скоро Молчан убрал кристалл в суму, поскольку в нём отпала всякая необходимость. Как оказалось, свет падал из туннеля, ведущего в главный зал. Зайдя в коридор, дивьи обнаружили, что на его стенах с двух сторон на равном расстоянии друг от друга горели факелы.

Страж наклонился к одному из них и принюхался. Пахло камышом и животным жиром, никакой волшбы.

– Обычные факела, – заметил Молчан.

– Да, – согласился Абаш. – А это значит, что их кто-то зажёг. Причём недавно. Только вот, кто?

– Скоро узнаем, – буркнул следопыт.

Где-то в глубине коридора на самой границе видимости мелькнула тень. Настолько быстро, что никто из дивьев не успел толком разглядеть, кто это или что. Глаза лишь уловили смазанное движение.

– Похоже, нас уже ждут, – страж досадливо поморщился.

– Угу, – нахмурился Молчан.

– Опять мертвецы?! – вскричал Сиваш.

– Глупости, – страж прищурился. – Где ты видел, чтобы мертвецы факелы жгли?

– Ну-у…

– Идём!

И они пошли. Пару раз, как и предупреждал Молчан, им попадались боковые ответвления, но дивьи продолжали упорно двигаться по главному коридору. Уже была видна арка, обрамляющая вход в зал, как вдруг страж закричал:

– Яд в воздухе!

Абаш первым заметил, как пламя факелов приняло зеленоватый оттенок. С малых лет любой дивий знал, ЧТО это означает. Зажав рукой нос, страж побежал назад, прочь из коридора! Следом кинулись остальные. Но было слишком поздно. Горло начал рвать кашель, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Абаш упал на колени и выронил меч. Он услышал, как что-то закричал Молчан, затем увидел, как лицом на пол рухнул Сиваш. Последнее, что запомнил страж, был склонившийся над ним человек. Обнажённый по пояс, он казался синим от покрывающих его татуировок. Затем пришла темнота.

***

Сознание возвращалось постепенно. Сначала где-то вдалеке раздался гул. Он становился всё громче и громче, мешая сосредоточиться и понять, что происходит. Застонав, Абаш открыл глаза. Сперва не получалось разглядеть ничего путного, всё вокруг было как в тумане, но затем пелена начала постепенно рассеиваться.

Страж обнаружил, что он, прислонившись к чему-то, стоит в центре огромного зала. Абаш рванулся вперёд, но не тут-то было! Оказалось, что руки за спиной надёжно связаны. Пленник скосил глаза. Слева от него привязанный к соседнему столбу стоял Сиваш. Абсолютно голый. По его обмякшему телу страж понял, что тот всё ещё без сознания.

К правому столбу привязали Молчана. Тоже голого. Дивий уже очнулся и мрачно смотрел вперёд себя. Вырваться он даже и не пытался. Понял видно, что бесполезно. Страж тряхнул головой. Пелена перед глазами почти полностью рассеялась и он, наконец, увидел, что происходит в зале.

Благодаря множеству факелов, торчащих в стенах, тут было довольно светло. Как оказалось, здесь собралось не меньше трёх десятков мерзких созданий. Среднего роста, обнажённые по пояс, они все были покрыты замысловатой татуировкой. А их лица! Низкий лоб, нависающие надбровные дуги, плоские носы, выступающие скулы – неужели среди людей бывают такие уроды?!

– Крины! – прохрипел Молчан. – А я уж думал, что они сгинули все.

Застонал, пришедший в себя Сиваш.

– Что…случилось?

– Крины нас захватили, – пояснил ему страж. – Пока не дёргайся, всё равно без толку.

Абаш внимательно посмотрел на стоящих неподалёку страшил. Они в свою очередь молча уставились на дивьев. Никто не произнёс ни слова. Казалось, что их враги чего-то ждут.

– Чего они от нас хотят, а? – в голосе Сиваша прозвучало уныние.

– А сам то как думаешь? – буркнул Молчан.

Их беседу прервал громкий звук. Казалось, что по гигантскому медному щиту со всей силы ударили палицей. Аж в ушах зазвенело! Страж повернул голову, пытаясь определить источник шума.

Из бокового прохода в зал входили новые крины. Всего их было пятеро. Первым важно выступал крин, одетый в бесформенный балахон красного цвета, за ним четверо тащили деревянные носилки.

Медленно и торжественно крины подошли к пленникам и остановились в пяти шагах от них. Носильщики осторожно опустили свою ношу на каменный пол. На носилках стоял деревянный чурбак с выдолбленным по центру углублением. В нем лежал похожий на яйцо камень серо-зелёного цвета.

– Это ещё что? – изумлённо прошептал страж.

Ему никто не ответил.

Крин в красном балахоне обратился к соплеменникам. Говорил он на незнакомом языке, короткими, лающими фразами. Затем показал рукой на камень и на пленных дивьев. Толпа восторженно взревела. Крины затрясли косматыми головами и замахали руками.

– Ох, не нравится мне всё это, – прошептал следопыт Сиваш, глядя, как крины закрыли глаза, обняли друг друга за плечи и, покачиваясь, затянули довольно-таки унылое песнопение.

Абаш постарался отрешиться от всего происходящего. От дымного чада факелов, от завораживающего разум пения, от сырого сквозняка, выдувающего остатки тепла из обнажённого тела и от крина, вытащившего из складок балахона странное оружие, чем-то напоминающее серп. Страж границы тихо шептал одному ему ведомые слова.

Крин резко взмахнул рукой, слушая, как клинок со свистом рассекает воздух. Улыбнувшись и показав при этом крупные жёлтые зубы, он подошёл к привязанному стражу. И тут случилось нечто невероятное. Абаш, разорвав путы, бросился на него!

Окровавленной рукой он схватил крина за горло и свернул ему шею! Быстрее, чем за один удар сердца, он подхватил выпавший из ладони врага серп и отпрыгнул за столб, к которому был привязан Молчан. Одним махом освободил его от пут, поддержал и не дал упасть на колени.

Абаш не даром был лучшим воином на Заставе. Он двигался настолько быстро, что успел освободить ещё и Сиваша, прежде чем крины зашевелились. Первыми на стража бросились носильщики. Двоих Абаш полоснул по горлу одновременным ударом серпа и костяного меча, выросшего из запястья. Третьего хорошенько пнул ногой, страшным ударом в нижнее ребро, после которого ломаются кости, а осколки впиваются в лёгкие. Рухнув на спину, крин изрядно проехался по полу и захрипел, захлёбываясь кровью.

Четвёртый противник, видимо, оказавшийся, самым умным, истошно завопил и побежал обратно к своим соплеменникам. Те уже перестали петь, но ещё не пришли в себя окончательно. Вяло, словно сонные мухи, крины начали шевелиться.

– Бежим! – заорал страж, швыряя серп Молчану

Следопыт ловко подхватил его и подскочил к Абашу. Спустя мгновение к ним присоединился Сиваш. И что это был за бег! Трое дивьев, абсолютно голые, неслись сквозь туннели словно вестники смерти. Пару раз им навстречу выскакивали крины, но беглецы проходили через них как нож сквозь масло, оставляя за собой тела с перерезанными глотками и распоротыми животами. Вслед им летели проклятья и дротики, да всё без толку! Дивьев было не остановить.

Внезапно страж почувствовал, как правую руку дёрнуло. Это был знак того, что костяной меч и нахлынувшая от него сила скоро исчезнут.

– Поднажмём! – крикнул Абаш и припустил ещё быстрее.

В конце туннеля показались массивные двери, охраняемые двумя кринами. Дикари метнули дротики и выхватили короткие дубины, но их это не спасло. Вращаясь, пролетел серп и снёс крину половину головы. Второго воина убил Абаш, поразив его прямым выпадом в грудь. Он нанёс удар такой силы, что костяной меч вошёл в тело на две ладони, почти на всю свою длину.

Оттолкнув от себя мертвеца, Абаш покачнулся и чуть было не упал. Хвала богам, его успел подхватить Молчан! Руку пронзила вспышка резкой боли. В глазах у стража помутнело и он на несколько мгновений потерял сознание.

Очнулся уже сидя на полу, прислонившись к стене. Первым, кого увидел Абаш был Молчан. Дивий подтягивал к дверям какие-то тюки, сооружая баррикаду.

– Где мы? – страж окинул комнату заинтересованным взглядом. Здесь царил полумрак, однако ж он разглядел ряды деревянных полок заставленных разными вещами. И чего тут только не было! Чаши из жёлтого металла, блюда, мечи, щиты, свёрнутые в рулон куски какой-то ткани и совсем уж неведомое барахло.

– Похоже, тут крины хранят свою добычу, – Молчан поднатужился и приставил к дверям тяжёлую бочку. – Они…

Следопыта прервал исполненный боли стон. Сиваш, накрытый полуистлевшим одеялом, сидел возле соседней стены. Серый лоб дивья покрывали бисеринки пота, а сам он стискивал зубы, из последних сил давя в себе готовый вырваться крик.

– Дротиком его. В ногу, – пробурчал Молчан. – Поганая рана. Кровит.

Держась за стену и с трудом превозмогая навалившуюся после заклятия костяного меча слабость, Абаш поднялся. Сдёрнул с ближайшей полки расшитую золотой нитью рубаху и накинул на себя. От одёжки отчётливо пахнуло прелью, видать не первый год здесь лежала!

Страж склонился над соратником. Дивий оказался раненным в правую ногу, ниже колена. Повязка уже насквозь пропиталась кровью.

– Ни…чего. Пере…терплю, – Сиваш попытался улыбнуться, но побелевшие губы сложились в страдальческую гримасу.

Абаш покачал головой и оттёр пот со лба раненного, после чего окликнул Молчана.

– Есть кто в коридоре?

Следопыт, смотря в узёхонькую щель меж досок, не отрываясь ответил:

– Четверо. Шагах в двадцати от нас. Ждут чего-то.

– Следи за ними, а я осмотрюсь пока.

Склад представлял собой помещение размером примерно пятьдесят на двадцать шагов. Всё это пространство было заставлено многоярусными полками. На них, без какой – либо системы, неведомые хозяева навалили кучу вещей. Тут тебе и посуда, и оружие, и украшения, причём всё вперемешку!

На всех вещах, как заметил Абаш, лежал толстый слой пыли. По – видимому, крины не заходили сюда уже немало лет. А может это вообще не их добыча? Дикари вполне могли занять подземелье уже после того, как его покинули истинные хозяева.

Довольно скоро Абаш обнаружил парочку вполне сносных мечей, для себя и Молчана. Ну вот, теперь можно будет продать свою жизнь подороже! Поначалу страж надеялся найти второй выход с хранилища, но его не было. Так что ничего не поделаешь, хочешь не хочешь, а придётся вступить в бой.

Дойдя до последнего яруса и уже собираясь поворачивать назад, Абаш вдруг остановился. Что-то его смутило в куче барахла лежащего на полке. Может чересчур длинный меч, а может странная палка, так сразу и не разберёшь. Прищурившись, страж протянул руку и вытащил из груды добычи заинтересовавший его предмет.

У Абаша перехватило дыхание. Вскрикнув, он со всех ног бросился к Молчану. Следопыт как раз в этот момент отошёл от двери и склонился над раненым.

– Глядите! – закричал страж.

Дивьи подняли головы.

– Огненный посох! – потрясённо прошёптал Молчан. – Откуда он тут?!

Страж внимательно посмотрел на матово-чёрный ствол, который обвивала тонкая змейка кроваво – красных символов. После того как страж взял посох в руку, они начали мигать и наливаться цветом.

– Наверное, он тут лежит ещё со времён войны с Лесом, – предположил Абаш. – Вроде один из наших отрядов тогда как-то забрёл на Болото…да так и не вернулся потом.

– Что делать то будем? – спросил Молчан.

Страж открыл было рот, но ответить не успел. Дверь потряс страшный удар, во все стороны полетели щепки и облака пыли.

– Держи, – он протянул Молчану меч. – Сейчас они будут здесь.

– Дай…посох…мне, – слабеющим голосом прошептал Сиваш.

– Уверен? – страж изогнул бровь.

Дверь потряс новый удар. Одна из крепёжных досок выпала и в образовавшуюся щель стали видны крины.

– Яд…на дротике…нога горит…плохо.

– Держи, – страж вложил посох в руки Сиваша.

Вдвоём с Молчаном они сели рядом с умирающим, стараясь прильнуть к нему как можно ближе. Сиваш зашептал слова древнего наговора.

В этот момент двери рухнули и в образовавшийся проём хлынули крины. Они не добежали до дивьев каких-нибудь пары шагов. Не успели. Посох начал изрыгать огонь и вал пламени с грозным гудением, покатился прочь от Сиваша.

Огненная волна перевалила через кринов и выплеснулась в коридор. Набирая скорость, она неслась всё дальше и дальше, проникая даже в самые тайные закоулки и выжигая всё на своём пути. Крыша подземелья не выдержав ужасающего жара, растрескалась и просела в двух местах. С грозным гулом, на поверхность острова вырвались огненные фонтаны, распугав собравшуюся там нежить.

Через три удара сердца всё было кончено. На месте Сиваша осталась лишь горсточка праха. А посох исчез.

– Прощай, Сиваш, – с грустью произнёс страж границы. – Ты никогда не был трусом.

В воздухе висел непередаваемый аромат горелой плоти и расплавленного металла. Закашлявшись, Абаш поднялся и подал руку Молчану. Нужно было выбираться отсюда.

***

–Такая вот история.

Закончив свой рассказ, Абаш крикнул жену, чтобы та принесла ещё вина. Страж долго смотрел на шамана, но видя, что тот не торопится с расспросами, сказал:

– Обратно мы возвращались через тот же зал. Все кто там были сгорели дотла, а камень лежит себе спокойно, даже не растрескался! Ну, я его и подобрал. Непростой-то видать камушек.

– Да уж, – только и смог сказать шаман. Перед его мысленным взором всё ещё стояла картина последнего боя дивьев с кринами.

– Сиваш умер достойно, – страж склонил голову. – Ради нас отдал свою жизнь посоху.

– Почтим его память, – шаман из принесённого Вассой нового бурдюка разлил вино по кубкам.

Они выпили в полном молчании.

– Спасибо тебе, брат, за костяной меч, – неожиданно сказал Абаш. – Если б не твоя волшба, то…

– Да, брось, – прервал его шаман. – Или я не брат твой? Думаешь только вождям дозволено носить такое оружие? Жаль только применить его можно лишь единожды.

За окнами посветлело. Это огни на столбах загорелись ярче, давая понять, что наступило утро.

– Засиделись мы что-то, – шаман поднялся с лавки. – Пора и честь знать.

Братья обнялись, после чего Абаш проводил Рурха в гостевую комнату. Улегшись на мягкую перину, шаман закрыл глаза и почти сразу же уснул. Ему снилось заснеженное поле и две рати угрюмо застывшие друг перед другом. То был вещий сон, но Рурх этого пока не знал.