Рождение

Глава 39 РАЗЛИЧИЯ

Днём Силион улетела в очередной раз к Таузски. Вернувшись, сообщила об их готовности познакомиться с новым герцогом уже на следующий день. Пора представить ему связных с Сиото. Всегда надо учитывать возможный риск гибели кого-либо в следующей схватке. И бывшая наследница Руали не собирается исключать такой риск относительно собственной кандидатуры. Встречу, во избежание лишней опасности, назначили на южном берегу Даиньского озера. По очевидным обоим причинам, Ланакэн сразу же дал понять: способ перемещения туда на ваммарах отпадает. Решили ограничиться снова нгутом. Отправиться втроём: Осилзский, его григстанская женщина и Раст.

Так вечер совершенно освободился, а потому наследник Аюту отделался от окружающих и направился к складским помещениям. Порывшись, нашёл необходимый материал и приступил к давно забытому занятию.

Уже утром удалось завершить маленькое изделие. Почему-то от восприятия мирного предназначения собственного творения душу овеяло непривычным упоением. Среди крови и смерти, наполнивших жизнь, осталось слишком мало места для развлечений. Но вот захотелось именно незамысловатых и непрактичных предметов. Когда постучался к Соулу, лекарь занимался своими травами, непривычно умиротворённо посмеиваясь. Кири и Ситтиан сидели рядом с кроватью на деревянных чурбаках и безмолвно рисовали на полу кусочком известняка. Эти двое практически всегда не произносят ни звука. Полукровка очень быстро подружился с немым, ибо и сам с рождения приучен по большей части молчать, а, с тех пор, как голос стал пытаться ломаться, хозяин и вовсе стал с ним крайне жесток, если лишний раз падший имел наглость заговорить. Заметив на себе постороннее внимание, гибрид отработанным движением встал, поклонился и грациозно выпрямился, надевая, словно маску, вежливую гримасу ожидания. И в нём пропала практически совершенно та детская непринуждённость, наполнявшая ещё мгновение назад. Осталось лишь нечто сломанное и извращённое, настолько неуместное в его возрасте. Ланакэн даже вздрогнул, но заставил себя приветливо улыбнуться им в ответ. Беззвучный сын Нгдаси радостно захлопал в ладоши. Он успел не только оттаять сердцем, но и осознать, кому именно обязан своим освобождением.

— Я… Вот… Подумал: они никогда не знали настоящих игрушек… Конечно, они уже довольно взрослые, но… Это будет интересно и в их возрасте, — Осилзский поставил на край стола небольшой деревянный кораблик с настоящими тремя мачтами и парусами из крупных зелёных листов лопуха. Даже покраснел от неловкости, но явно угадал. Оба мальчика снова стали лишь малышами, которым предлагают нечто удивительно соблазнительное именно для их мировоззрения. Получеловек аж рот разинул. Соул предложил:

— Сходите туда, где вода есть! Он плавать умеет! Я видел уже такие. Ланакэн их отлично мастерил для деревенской ребятни! Идите, играйте!

Ситтиан покосился на товарища и жадно схватил чарующий дар обеими руками. В его непривычно-ярких глазах полыхает безумный восторг. Такого не смел даже представить никогда. Прерывисто дыша от переполняющих чувств, глубоко поклонился, стиснул ладошку друга и бросился с ним вместе в поисках водоёма.

— И всё-таки он ещё совсем ребёнок, как и Кири мой. Хоть иногда ведёт себя, словно… Даже не знаю, как правильно выразить. С ним никто из детей больше не играет. Все шарахаются, кроме Кири. У Ситтиана глаза григстанские, да ещё и клеймо. Сам понимаешь. Подозреваю, кое-кто даже бить пытался. Вот они теперь и ходят везде вместе. Оба молчуны, оба изгои, но… Просто дети. Спасибо! Я думал, ты уже разучился. А я никогда не умел ничего подходящего… Сейчас вот жалею.

— Пора вспоминать мне, Соул. Вот попробовал. Получается ещё что-то, — смущённо отозвался гость, вполне удовлетворённый достигнутым.

Когда уже собирались выходить из подземелья, заметил обоих юношей, окружённых ватагой ребятни, заинтересовавшейся их занятием. На сегодня все предрассудки и разногласия пропали, поверженные детской солидарностью перед любопытством к новому развлечению. Раст с интересом понаблюдал за их вознёй немного, догнал и весело поинтересовался:

— Ваших рук дело, герцог?

— Нгдаси проболтался? — попытался состроить грозную мину наследник Аюту. Силион недоверчиво посмотрела на кораблик, потом на своего защитника и Флета. Заметно изумлена, но ничего не произнесла вслух. Только уголки рта чуть дрогнули в борьбе со смехом. Вот уж чего, видимо, никак не ожидала от своего спутника жизни, так это, что он проведёт весь вечер за изготовлением игрушки. Что-то трогательное и, в её понимании, несвойственное жёсткому лидеру Убежища нашлось в возвращении украдкой к столярничеству для разнообразия досуга пары сирот. Ход её мыслей для него был слишком очевидным. Заметно нахмурился, поджал губы и отвернулся. Именно тут григстанка совершила настоящее открытие: а ведь фермерский беглец должен был хотя бы на картинке встретить аналогичное судно и иметь великолепную память, дабы воспроизвести со столь кропотливой точностью спустя годы пребывания вдали от морей и океанов! Это же буквально макет!

Духота полудня утомляет. Небо выцвело от яркого солнца в вышине. Ветер заблудился в горах и не доплёлся до равнины. Лишь мерно глухо постукивают коготки нгута о грунт. Молодая женщина заметно тяжело переносит погоду, но по-прежнему прилагает всё усердие в стремлении выглядеть невозмутимо. Мужчины молчат, разморенные жарой. Наконец, впереди показались луга у широкого пляжа и реденькая роща плакучих ив — ценных растений из-за своей уникальности. Две одинокие фигуры замерли под прозрачной тенью, ожидая их. Оставив насекомое пастись, представители человеческого города приблизились. Григстаны переглянулись и пошли навстречу. Черноволосая женщина с неимоверно сложной причёской пропустила сына чуть вперёд, позволяя ему повести переговоры. Они неуловимо похожи. На непроницаемых лицах обоих лишь едва заметно угадывается тень неуверенности из-за непривычного события. Бывшая наследница Руали опустила голову на миг и представила спутников в порядке, согласно их статуса. Оба Таузски грациозно склонились навстречу предводителю Сопротивления и Безумной Красавице, удостоив его спутника также лишь чем-то вроде кивка. Наследник Аюту в ответ вежливо поклонился, но Римм с лёгким укором заметил Силион:

— Госпожа, Вам следует лучше объяснить сэру Осилзскому, как следует относиться к людям с разным положением.

— Я сделал что-то не так? — с лёгкой тревогой поинтересовался Ланакэн.

— Да. Вы общаетесь с ними, будто с равными. Согласно этикета это неправильно. Вы знаете: они подчинены мне, а я — Вам. Следовательно, это слишком большая честь по отношению к ним. Достаточно только так, — она лишь слегка наклонилась, буквально едва обозначила присутствие поклона. — Если будете разговаривать с простым горожанином, то хватает ограничиться кивком.

— Ясно. Буду иметь в виду! — улыбнулся человек той мягкой улыбкой, которая почти никогда не затрагивает его мрачного взгляда, словно бы изображает выражение, давно уже не сопоставимое с какой-либо собственной эмоцией на самом деле.

— У меня есть сообщение от Сиото. Информация, полезная Вам в будущем, и кое-какие рекомендации, — сообщил молодой григстанин, немного неуклюже пряча правую кисть в складках плаща. Хотя разумом он и на стороне стоящего перед ним бойца, однако тело с этим ещё соглашаться не спешит, опасаясь крепко запечатлённых в воспоминаниях ощущений травмы.

— Его приказ? — уточнил Создатель Убежища, от которого не ускользнуло стремление дистанцироваться у рассказчика. Мать кандидата стоит чуть позади, очень внимательно рассматривая дворянина, ведь впервые наблюдает воочию недавно возникшую из ниоткуда легенду диких стай. Поразительно красива для её племени. Обычно на поле боя невозможно отличить женщину от мужчины (у зеленоглазого народа половое разделение и внешне, и по образу жизни не слишком выражено, если не считаться с мирным временем), но Таралина, явно, даже там была бы слишком женственна. В ней сочетаются несочетаемые вещи: хрупкость и сила. Несмотря на абсолютно характерную для цивилизованных фигуру. Прелесть совершенно незнакомой утончённости, основанная на ухоженности, чувственности и чём-то неуловимом, врождённом и отточенном не одним поколением предков. Её слегка раскосые глаза под длинными густыми ресницами могли бы заворожить и без внушения. Гибкость и грация стройного тела буквально наполнены ощущением заполняющей энергии. Чувствуется, насколько опасна. Старшая Таузски не ограничивается пониманием собственной бесспорной привлекательности — использует данное природой свойство плоти в роли очередного оружия в арсенале.

— Да, Вы правильно понимаете меня, господин Осилзский! — молодой кандидат улыбнулся мягко и непринуждённо, но его родственница заметно насторожилась под доскональным исследованием нового знакомого и невольно коротко вопросительно глянула на свою миниатюрную госпожу. Силион не сделала ни единого движения, демонстрирующего её мнение. Римм и вовсе упустил их переглядывания. Не то, чтобы не заметил, а не счёл для себя нужным придавать значение.

— Во-первых, господин Сиото просил Вас появиться на небольшом собрании, где собирается представить друг другу его соратников обоих видов. Вы должны подготовиться к повышенному вниманию их всех конкретно к Вашей персоне, как самой неординарной. Там будет взвешиваться каждое сказанное слово, каждый жест… Но пока оставим это. Недавно Ндуву решил устроить ловушку на человеческое Сопротивление и в ней использовал гибридов. Там их практически всех и перебили, насколько мне известно.

— Да, я был там, естественно. Григстаны сделали всё возможное, чтобы уничтожить полукровок и не отдать нам, после того, как мы распознали их замысел. Мы смогли спасти лишь двоих: юношу и молодого мужчину, — подтверждение заставило рассказчика нахмуриться.

— Надо же… Они рассказывают, будто бы их всех перерезали вы… Сколько же лжи вокруг теперь! Однако, главное не это. Даже несмотря на то, что вы все ушли оттуда, они сумели извлечь из создавшейся ситуации выгоду: примерно узнали расстояние до человеческого тайного города. Кстати, насколько мне известно, истребители опять использовали утечку информации из Вашего поселения. Все у нас теперь только и говорят: насколько чудовищно опасно близко от столицы. Имейте в виду! К тому же много рассказов блуждает о зверских методах расправы над бывшими игрушками человеческих бойцов. Конечно, всего лишь падшие, но ведь садизм олицетворяет кровожадность врага!

— «Всего лишь падшие»?..

— Да.

— Ты когда-нибудь видел их живьём? — вдруг жёстко задал вопрос герцог.

— Лучше, чтобы Вы услышали от меня, а не от другого. Да, господин Осилзский. Я пробовал мужчину полукровку. Для нас это нормально. Мне рекомендовали одного — хорошо пел. Пробовавший его рассказал, будто у него интересно голос дрожит и срывается, когда… Ну, Вы понимаете… Но, я побоялся: упоминали, словно бы он по юности иногда срывался в слёзы даже без боли. Не захотел плаксу. А потому предпочёл более взрослого и опытного. Он научил меня, как надо. Кажется, его звали Марфус. Хорош был: нежен, обходителен, послушен… Но мне не понравилось, — малахитовая топь неотрывно следит за реакцией, ловит мимику застывшего от услышанного человека. И всё-таки Ланакэн сдержался, догадываясь — григстанин откровенно испытывает его на терпимость в преддверии будущего собрания. Хотя и шокирует настолько беззастенчиво демонстрируемая «опытность».

— Правильно. Не надо чересчур бурно реагировать. Это веками присутствовало в нашей культуре. Изначально падшие — наказание. Лишение всех прав за нарушение Законов Разума. При этом отбирается второе имя. Если достаточно нормальная внешность, то могут отправить в падшие на долгие годы, а рождённое потомство также считается приговорённым. Ежели же симпатии вызвать вовсе не способен, то используется на роль палача или подопытного, например. Либо усыпляется. Затем стало понятно, насколько наши виды близки. Тогда стали использовать человеческих слуг, спуская их ещё на ступень ниже. Что привело к появлению гибридов. Их не много, но они привлекательны, выносливы и, немаловажно, не создают потомство. Поэтому они дороже и используются зачастую дворянами. Это их история. Я сознаю, что Вам тяжело слушать, но предпочитаю рассказать самостоятельно. Лучше, чем при столкновении с нашим мировосприятием уже непосредственно в условиях, где требуется контролировать всё, — прагматичность в данный момент уместна, хоть и коробит извращённостью чуждой структуры цивилизации.

— Понимаю. Благодарю за этот… Хм… Урок, Римм. Ты прав, но это должно измениться, — странное опасение коснулось ума… Могло ли быть так? Ведь Создатель Убежища запретил Силион именоваться полным именем, не сделал её женой, не говорил о чувствах или чём-либо подобном, прежде, чем овладел ею… Её реакция после их первой ночи всплыла в уме столь чётко, будто случилось лишь вчера. Что она подумала тогда? Кем себя считает? Может ли быть, что девушка, воспитанная по всем канонам григстанского общества, восприняла тогда поступок своего защитника словно… Она ведь недавно очевидно испугалась, услышав от любимого ею человека равнодушное суждение о чувствах к ней кузнеца… Что-то сжалось внутри. А так ли далёк он сам от образа жизни стоящего теперь перед ним зеленоглазого? Настолько ли велика разница между ними, как создаётся впечатление вначале? Протянул внезапно руку, словно бы для рукопожатия. Таузски заметно дрогнул, но покорно подал повреждённое запястье.

— Не думал, что когда-нибудь буду спокойно разговаривать с тем, кого изувечил, — теперь бывший крестьянин пристально посмотрел на молодого мужчину. Торчащие короткие светлые волосы делают его младше своего возраста, а из-за типичных для его племени узких плеч кажется ещё и очень хилым. Однако всё только иллюзия. Последователь Аюту отлично понимает настоящую сущность мальца. Ведь григстанин напротив — чистокровный кандидат. От рождения воспитывавшийся для поединков всех видов, для руководящей роли в своём народе. Нет. Не от рождения, а задолго до него. Хватает одного беглого взгляда на мать. Творение многих поколений старательного генетического отбора, подаривших равно и внешнюю привлекательность, и опасное сочетание выносливости, силы и сквозящего из-под чуть подрагивающих теперь полуопущенных век интеллекта. Тем не менее… в том поединке он проиграл Ланакэну.

— Я в курсе, что нарушил тогда всё возможное… Вы имели право убить меня тогда по всем законам. Я сам виноват — осознаю вполне чётко, — изменившимся тоном заметил Римм. Бледная щека непроизвольно дёрнулась. Очевидно, серьёзно тревожит прикосновение герцога к увечью.

— Следовательно, извиняться мне нет необходимости? — уточнил последователь Шамула.

— Конечно. Но… Да. Конечно, — практически паника прозвучала в дрогнувшем голосе. По лбу предательски скользнула струйка пота.

— Боишься, что я причиню тебе вред? Нет. Болит ещё? Пальцы функционируют? — нерешительно поинтересовался человеческий дворянин. Таузски сжал ребро его ладони оставшимися двумя пальцами и вопросительно заглянул в лицо. Из предосторожности глазами старается не встречаться, чтобы не вызвать излишних нареканий. Его мать заметно напряглась.

— Понятно. Но это не настолько критично, насколько тебе кажется, судя по всему. У тебя две руки, — улыбнулся Осилзский, вызвав блеклую улыбку у союзника.

— И всё же… Теперь я не способен пройти Испытание Крови. Я уже никогда не смогу стать дворянином. Только мои дети, если найду достойную супругу, — констатация заставила собеседника ободряюще потрепать его по плечу. Таралина заметно успокоилась, но решила продолжить разговор сама:

— Ещё стало известно: Фунал собирает группы, готовые заняться сбором брошенного на полях человеческих опустевших поселений урожая. Когда станет известно конкретное направление их первоначального действия, мы сообщим Вам. Князь просил передать: он крайне надеется, что Вы постараетесь не ограничиться сбором до них зерна, но и, если вас атакуют, разгромите их в очередной раз. Господин Косимон считает: нам выгодно заставить общество разобраться, насколько непродуманными и чреватыми для всех последствиями были поступки Тарокко. Всем необходимо ведать: уничтожение человечества пагубно скажется и на нашем народе.

— Ага. Мы будем ждать от вас дополнительных сведений.

— Итак, вернёмся к предстоящему знакомству с остальными. Место я назову госпоже Силион. Она его знает и сможет провести. Расположение выбрано открытое достаточно, чтобы никто не смог сделать из него ловушку. Разрешается взять с собой до пятерых спутников. Я посоветовала бы Вам, ежели позволите, обращать внимание на то, кто и как будет называть Вас и кланяться. Вы признаны герцогом, что означает: большинство из них являются прямыми или косвенными Вашими подчинёнными, господин Осилзский. Они не имеют права обращаться к Вам по первому имени, кроме как: если Вы сами предоставите кому-то из них дополнительную привилегию. Обязаны обращаться официально: «сэр», «господин»… Иные способы — демонстрация неуважения и неподчинения Вашему положению. Спутников выбирайте с особой тщательностью: слуги, конечно, хорошо, но иногда необходима поддержка равных или близких по положению. Структура Вашего общества, если я верно осведомлена, достаточно сложна и отличается от нашей. Надеюсь, сможете подобрать кого-то подходящего. Нас там не будет. Лично я посоветовала бы (если это имеет для Вас значение, конечно) госпожу Силион. У неё достаточно опыта и понимания таких мероприятий. Но лучше не ограничиваться ею, — подчёркнуто вежливо поклонившись, кандидатка чуть отступила, заканчивая отчёт.

— Благодарю тебя, госпожа Таузски!

— Можно — Таралина. Ваше положение позволяет называть меня по первому имени. Даже только по первому имени. Называя меня так официально, вы подчёркиваете своё ко мне благожелательное расположение, — немного склонив голову, уточнила женщина.

— Учту. Кстати, передавайте от меня особую благодарность за кузнеца господину Сиото. Я оценил столь щедрый дар.

Они распрощались и отправились обратно. Вскоре позади уже различались лишь отливающие серебром и зеленью кроны деревьев на фоне зеркальной глади воды. Сомнения, порождённые полученными справками о едва знакомом обществе, буквально давят, стремясь обрести словесную форму и вырваться на свободу. Наконец, немного поколебался и решительно развернул Силион к себе за плечо, чтобы видеть её выражение при ответе.

— Скажи… Кем ты себя считаешь? По отношению ко мне? Ты… считаешь себя… падшей?.. — надо же! Произнести вслух эту фразу катастрофически тяжело! Однако удалось не выражать лишнего. Кровь заметно прилила к девичьи нежным щекам. Вздрогнула и сбивчиво залопотала:

— Я… Я не знаю… Я понимаю, что не вправе ревновать… Таралина красивая… Не такая, как я… Я могу передать, что она заинтересовала… Я… Я не знаю… Не могу разобраться… У Вашего народа другие законы, но… Я не знаю…

Испуг в изумрудных глазах смешался с чувством вины и… унижения, которое пытается задавить всеми силами, но полностью изгнать не в силах. Он дёрнулся, словно от удара по затылку, не нашёл нужных слов и молча пошагал дальше, сосредоточившись на её ответе.

— Я… Я сказала что-то не так? Простите… Господин Ланакэн! Простите! — пыталась придумать достойные извинения, но настолько запуталась… Раст нахмурился. Странная парочка никак не преодолеет непонимание, мешающее обоим. Вмешиваться не стал: обычно находчивый во многом наследник Аюту настолько сбит с толку, что полностью ушёл теперь в поиск соответствующих путей объяснения. Потому воцарилось тягостное молчание.

Силион потрепала мохнатый бок ваммара и протянула к его блестящему носу яйцо крома. Надо почувствовать что-то достаточно элементарное и приземлённое. За весь маршрут до Убежища Ланакэн не проронил ни звука. Потом поспешил куда-то, сославшись на дела. Он выглядит расстроенным и озабоченным проблемой, явно вставшей после её ответа на столь непростую задачку для прежней наследницы дворянского титула, заданную им. Ход его суждений расшифровать не вышло. Одда украдкой глянула на её печальную сосредоточенность и неожиданно предложила:

— Полетаем?

Григстанка поражённо уставилась на обычно настолько молчаливую девушку. Разве возможно, чтобы за столь небольшой срок бывшая падшая обучилась полёту в совершенстве, да ещё и прочувствовала, какое это наслаждение и успокоение? Силион посомневалась, но улыбнулась и кивнула. И они взмыли в прозрачную высь, окунаясь в прохладный ветер, витающий в высоте над землёй. Маленькая женщина предводителя задорно сделала несколько виртуозных фигур. Бывшая падшая с любопытством последовала за ней, скрупулёзно вторя траектории. Поразительно, однако действительно великолепно ощущает себя в абсолютно оторванном от земли состоянии. После незначительного колебания, Безумная Красавица нырнула в поворот с вращением — именно им недавно отвлекала врагов, пытавшихся окружить воинов Сопротивления в горах. Как-то показывала своей первой ученице, но, как бы ни была хороша Сиано, подобное ей не под силу. И вот, Фуи без тени сомнения повлекла своё животное во вращение и совершенно не потеряла ориентацию, разворачивая его следом за спутницей. Подлетевший третий ваммар замедлил движение. По чистой случайности Рангма как раз вернулась к Убежищу. Заметив опекуншу, светловолосая молчунья радостно приветственно замахала. Все трое аккуратно спустились на площадку у входа. На прогретых солнцем камнях сразу почувствовался зной безветрия.

— Вот это да! Ты смогла повторить! Я столько раз пыталась, но по-прежнему теряю направление разворота в нужный момент! Молодец! — даже с некоторым оттенком зависти воскликнула чернявая красавица, подойдя к разлохматившейся ученице. В ответ только благодарная усмешка. Силион остановилась в стороне, вежливо поклонилась, но осталась на прежнем месте.

— Вот тебе за успехи! — всегда воинственная погонщица торопливо достала один из своих небольших узких клинков и протянула не так давно освобождённой игрушке Римма, однако хрупкая девушка вынужденно отступила на шаг. В светлых глазах появилось замешательство.

— Нельзя. Острое.

— Почему? — непредвиденный поворот событий буквально огорошил. Ещё не всё получилось усвоить в поступках освобождённой невольницы. Одда жалко поникла и чуть отвела назад немного раздвинутые руки.

— Это острое… Это нельзя падшей… Нельзя!

— Во-первых: ты не падшая. Во-вторых… Можно спросить? Этот странный жест я заметила у Лаури… Это новый работник у нас на ферме там… Он — гибрид. Он тоже так делает, если считает себя провинившимся… Что это значит?

— Чтобы инстинктивно не оттолкнуть, если ударят… Чтобы легче наказать было, а то накажут ещё сильнее, — прозвучало негромко и сбивчиво.

— Я же тебя не трону. И ты отлично знаешь! Бери! Ты вольная и должна учиться управляться с ножом! Хорошо? Пусть останется у тебя в качестве награды за усидчивость! — Сиано бережно взяла маленькую ладошку подопечной и сжала её пальчики на резной рукоятке. — Кстати, как там малыши? Еды вам хватило нормально?

— Да. Нормально… Спасибо, госпожа Рангма! Спасибо! — застенчивая искренняя улыбка признательности будто подсветила изнутри миловидную девочку. Наставница и защитница ласково потрепала по плечу и откровенно заметила:

— Надо же… Впервые вижу тебя улыбающейся… По-настоящему улыбающейся… Это не та маска, которой ты изображаешь обычно свою вежливость… Тебе идёт!

О чём-то вспомнив, Фуи обернулась и глянула туда, где оставалась Силион. Григстанка побрела прочь, решив своё тут присутствие мешающим и лишним. Рождённая вольной человеческая гордячка хотела было сказать что-нибудь колкое, но заметила: почему-то не может, глядя на хрупкий удаляющийся силуэт. Стоящая рядом с ней беспомощно перевела взгляд на высокомерную собеседницу и просительно затянула:

— Я пойду к ней? Ей плохо. Ей страшно, что она может быть уже не нужна хозяину… Я вижу, госпожа Сиано! Может, она и не права относительно его отношения к себе, но видит это именно так!

— Эх, иди уже! Мне всё равно надо поговорить с Ланакэном… Не хочется, если честно, но надо, — необходимость согласиться самой осталась не совсем ясна. Но действительно что-то подсказывает: так правильно. К тому же очень хочет обсудить с предводителем Сопротивления последние события: талант их кроткого учителя грамоты. Ибо именно так между собой уже стали прозывать остальные работники длинноволосого робкого полукровку, научившего в поразительно короткие сроки некоторых из них основам чтения. Отблагодарить за неоценимый дар можно одним способом: помочь ему снова встретиться с Ситтианом, о котором по-прежнему заметно тоскует. Они никогда не обсуждали причину грусти, но, сколь бы ни расписывал гибриду жизнь его младшего спутника Марис, всё-таки чужим словам верить не особо получается. Слишком уж неправдоподобны истории о счастливом исцелении.

Непредвиденно Силион буквально столкнулась со скучающей Дамиссой. Фермерская красотка перестала грызть яблоко и удовлетворённо заметила:

— Гляжу, уже не столь самоуверенно смотришься… Надоела, наконец, хозяину, падшая григстанка? Я слышала, что он тебя даже ударил при всех… Давно пора. Падшая — только предмет. Ты не имеешь права быть столь дерзкой!

Бывшая наследница Руали постаралась в очередной раз не заметить резкости, но даже само молчание помогло обидчице убедиться, насколько глубоко оскорбление. Это вызвало циничную ухмылку на полных губах, но позади прозвучало сбивчиво и нерешительно:

— Падшая — не предмет. Они тоже могут думать и чувствовать. Терпеть непослушание можно только из уважения к своей женщине!

Одда потупилась, заливаясь ярким румянцем. Проходивший мимо Раст приостановился, наблюдая происходящее. После услышанного недавно разговора предводителя с его спутницей жизни, не мог проигнорировать замеченное происшествие. А григстанка стремительно развернулась и вернулась к застывшей от волнения Фуи.

— Всё хорошо, Одда! Всё нормально! Я…

— Неправда, Силион! Она не понимает сама, насколько неправда это! — прошептала прежняя игрушка Римма, стыдливо прижимая кончики пальцев к щекам. Её освободительница решительно схватила за локоть и потянула за собой. Вслед раздался язвительный хохот Дамиссы:

— Защитницу нашла? Слабовата она как-то! Может, не уверена: стоит ли такую защищать?!

— Зачем ты так, а? Она ведь с нами тогда всех вас — фермерских — освобождать помогала! Неужели же никакой благодарности у тебя для неё не находится? — сурово процедил Флет незнакомке с выглядывающим из-под края рукава клеймом. В свете факела на стене её внешность смотрится демонически изменчивой, роскошным искушением: в волосах играют блики, привлекательные округлости тела подчёркивают глубокие тени, влажный от сока яблока рот чуть искрится, а под длинным густым пологом ресниц сверкают отсветы языков пламени. Она гордо вздёрнула настолько правильный ровный носик и с глубокой злостью отчеканила:

— Что-то не считаю нужным чувствовать благодарность к служанке, лишь следовавшей воле господина. Для их народа подобные мне были и останутся всего лишь игрушками: можно развлекаться, можно ломать, можно выбросить… Однако здесь я имею шанс поставить её на своё место, не опасаясь расправы!

Пусть блондинка и полыхает темпераментом, но для стоящего перед нею остаётся лишь взбалмошным ребёнком. Мужчина укоризненно покрутил головой, но его мнение никого явно не интересует.

У себя в жилище Силион усадила хрупкую гостью, ещё немного дрожащую от настолько несвойственной ей попытки спорить.

— Дамисса не хотела тебя обидеть. Она выращивалась сама на роль падшей, но здесь её крайне радует, что всё наоборот…

— Нет! Здесь нет падших! Совсем нет! — настойчиво пролепетала начинающий оттоир.

— Да, конечно! — однако ласковая улыбка — абсолютно фальшива.

— Госпожа Силион! Здесь их нет! Почему Вы не хотите понять?! — попытка говорить упорно провалилась, ибо не хватает умения. Но зеленоокая собеседница благодарно обняла за плечи, пряча собственное выражение безысходности. Запоздало мелькнула мысль: близость может ещё быть неприятна. Иноплеменница уже хотела отстраниться, но ощутила нерешительное прикосновение к спине подрагивающих пальчиков в попытке ответить на дружеские объятия. Сердце рядом часто забилось, выдавая бурю спрятанных эмоций.

Разговор с Рангмой серьёзно озадачил Ланакэна. Принятое изначально решение держать гибридов вне Убежища явно не удаётся реализовать. Мало того, что младший попал сюда буквально сразу, так ещё и со старшим нынче возникли проблемы. Надо обсудить ситуацию на своём небольшом совете во избежании гнева соплеменников на излишне непохожее внешне безропотное существо по-прибытии, а пока пообщаться с братьями Силкорн. Теми самыми сборщиками моллюсков, подпавшими под подозрение после общения с охраной. Старший смотрится крайне угрюмым молчуном лет пятидесяти. Он как раз собирал вещи для очередной вылазки за провиантом, когда заявился незваный пришелец. Изобразил вежливость, как умел, но слишком заметно, насколько бесит необходимость отвлекаться на болтовню. К тому же, видимо, относится к контингенту, кто не больно-то одобряет политику нового руководства Сопротивления. Нравится, конечно, насколько много прибыло спасённого народа, но то, что предводитель живёт с григстанкой, а теперь ещё и принял присягу перед высокородным… Уже чересчур для старого вояки. Фрис, несмотря на травму, куда оптимистичнее и общительнее. Он не слишком похож на брата и внешне: улыбчивый, светлоглазый и немного легкомысленный. Будучи моложе лет на десять, выглядит гораздо младше своих лет из-за такого отношения к жизни. Лишившись ведущей руки, в сражениях не участвует, однако свою полезность давно доказал и теперь с удовольствием рассказывает о нынешнем повседневном занятии, передаваемом в их роду из поколения в поколение. Ланакэн узнал от сборщика моллюсков много интересного. Остаётся только примерно подсчитать: насколько соответствует реально уходящее на их вылазки время плану указанных действий, описанному младшим Силкорном. О поиске и сборе водных обитателей у профессионала полезного ремесла повествование может длиться бесконечно, хотя и информативно. И тут закончилось терпение у Рантера.

— Нас работа ждёт! Ты уже утомил герцога своими историями! — хмуро встрял он, многозначительно закинул на плечо мешок и, воспользовавшись своим высоким ростом, завис над сидящими собеседниками. Весь его облик красноречиво говорит о раздражении и спешке. Фрис весело бросил:

— Будто боишься, что наш улов сбежит! — однако встал и направился следом, скорчив в спину родственнику какую-то гримасу, словно бы они были ещё детьми. Осилзский задумчиво посмотрел на них и вяло направился к себе. Мерзко сознавать необходимость подозрения к ветеранам, многое пережившим ещё до прибытия бывшего земледельца в ряды учеников Шамула. По дороге домой заметил Кири и Ситтиана, игравших с какой-то девочкой. Они всё ещё плескались, запуская в воду на деревянном кораблике что-то. Обычные дети. Даже и не подумаешь, что уже довольно-таки взрослые по местным понятиям. Вспомнилось: она была одной из подаренных Сиото человеческих слуг. После некоторого колебания, Создатель Убежища всё-таки позвал к себе гибрида. Юноша поспешно подбежал и расторопно склонился.

— У вас, смотрю, новая подружка?

— Да, господин Осилзский. Она с нами общается, — настороженно отозвался получеловек, изучая настрой мужчины. Как всегда, когда общается со старшими, неуловимо изменился, став одновременно старше и незащищённее.

— Не забывай о том, где ты. Поосторожнее с девочкой! — многозначительно заметил ему предводитель Сопротивления. Подросток печально вздохнул.

— Я в курсе, что её невинность намного ценнее моей, господин Осилзский! Мне нельзя с ней общаться? Да? Я не буду. Простите! Я не трогал её… Хозяин говорил, словно бы полукровки очень похотливы, но… Это не так! Я и не думал так о ней! Правда! — виновато ёжась, малыш спрятал огорчение под длинными светлыми ресницами. Ланакэн отчётливо разглядел: подобные «нравоучения» уже звучали не раз.

— Я рад, что у тебя с Кири появился новый товарищ здесь! Правда рад! Вовсе не против, Ситтиан! Здесь ты такой же вольный, как и остальные, но… Пойми и меня: ты вырос в другой среде. Я отвечаю за всех здесь и стараюсь не допустить, чтобы ты по неосмотрительности совершил нечто недопустимое. Извини! Я тебя оскорбил? Могу ли я надеяться на прощение с твоей стороны? — лишь подчёркнутое уважение способно помочь не подавить робкую попытку новых жильцов подземного города научиться адекватной самостоятельности. Паренёк растерянно наклонил голову набок, словно мелкая птичка, вслушался в слова и удивлённо зыркнул на стоящего перед ним. Вежливость к урождённому бесправному столь чужда, что застрял на поиске необходимой реакции. Как раз подошёл Салтуан. Отвесив полный собственного достоинства поклон предводителю Сопротивления, мельком глянул, словно на неуместную помеху, на низко согнувшегося гибрида. И надменность обращения с мальчиком совсем не понравилась Ланакэну. В последнее время ваятель заметно преисполнился спеси. Джаши явно не таит презрения к мальцу. Ситтиан выпрямился, надевая отработанную годами маску раболепия. Вот только… После разговора с Осилзским почему-то полностью придать своему облику достаточную приниженность не далось. В зелёных глубинах несмело поблёскивает гордый вызов. Нет, он, конечно, никогда не посмел бы перечить рождённому вольным любого вида, однако и не кинулся бы уже исполнять приказ, сверкая пятками. В восприятии жалкого существа и такое уже безумно отважная развязность. Творец даже удостоил его несколько большим вниманием.

— Малец, пошёл бы ты пока отсюдова! Старшим обсудить важные дела следует! — недовольно кинул мастер. Освобождённый вновь глубоко изящно наклонился и демонстративно неспешно «прошествовал» к товарищам.

— Господин Осилзский, оба плана реализованы. В случае опасности мы можем в любой момент осуществить Вашу задумку и перекрыть вход, — судя по последовавшей паузе, вся информация.

— Благодарю за приложенное усердие, уважаемый Салтуан. Но… можно поинтересоваться? Вас задевает происхождение юноши? Почему Вы так с ним обошлись, словно перед Вами, в лучшем случае, детёныш нгута, — не удержался от прямолинейного высказывания наследник Аюту. Собеседник почесал затылок и неожиданно поинтересовался:

— А что у него за происхождение? Он меня застал врасплох весьма впечатляющей внешностью…

— Ситтиан — гибрид. Неужели же… Не поэтому?! — вот теперь возникло откровенное изумление. Налёт высокомерия будто слетел с Джаши, открыв миру глубочайшую сконфуженность. Даже побагровел от усилия не выдать любопытства.

— Он очень красивый… Я ещё издали рассмотрел… Хотелось бы изваять такое… Чтобы вот такое же лицо, словно растает от дуновения ветра над волной… Очень красивый! Падший, судя по происхождению? Интересно… Как бы он отнёсся, если бы я попросил его позировать? Это можно было бы осуществить? — мысленно взвесил что-то, принял ещё более насыщенный пунцовый оттенок и сбивчиво уточнил: — Я не стал бы его раздевать! Пусть так! Хотя и интересно, как у таких тело устроено… У них, вроде, скелет другой ведь… Но я не стал бы! Не подумайте плохого!

Ланакэн нахмурился и укоризненно покрутил головой. Едва одолел рвущийся на волю смех. Вот такой подвох у творческой личности — по нему нельзя точно понять настрой внешне. Вконец оробевший скульптор поторопился ретироваться от сурового взора подальше. Но на сей раз герцог успел заметить брошенный на молодёжь цепкий взгляд художника по камню. Словно бы постарался, уходя, прихватить с собой на память линии их тел, одному ему ведомые мелочи в пропорциях.

Вот и закончились все те дела, которыми можно было отсрочить необходимость встречи с Силион и предстоящего продолжения разговора. Она всё ещё сидела вместе с Оддой, когда мужчина переступил порог. Гостья разве что не подпрыгнула и бросилась вон, но его размеренный спокойный говор заставил остановиться.

— Здравствуй, Фуи! Не торопись! Подозреваю, твоё общество наиболее подходяще.

Молчунья не проронила ни звука. Весь её облик говорит о почтении и послушании, но, помимо того, благодаря долгим урокам Рангмы, ещё и о неприступности.

— Кстати, как твои дела? Слышал, женихи уже интересуются? — с невинной миной осведомился, стараясь из ответа предугадать шансы на успех друга.

— Я… Я не давала повода! Я не… Я не виновата! — боязливо вспыхнула оттоир, бессознательно отшатнувшись в угол. Взгляд жалобно мечется с лица спросившего на лицо его подруги в поисках пути к спасению.

— Я же и не виню ни в чём! Это же хорошо, Одда! Глядишь, замуж выйдешь, семью заведёшь… Деток… Разве плохо? — попытка успокоить натолкнулась на шаткость её собственного мнения на сей счёт.

— Зачем мне? Я не хочу ничего и никого! Госпожа Рангма обо мне достаточно заботится! Мне не нужен больше никто!

— Эх, ты… девочка маленькая! Причём здесь «госпожа Рангма»? Она же тоже всю свою жизнь с тобой нянчиться не обязана! Я ж не говорю, чтобы первому встречному душу отдавала… Однако, как любая вольная девушка, ты должна и об этом, вроде как, подумывать… Ладно. Мне неловко с тобой на такие темы говорить. Да и… Ежели полюбишь, сама всё, наверное, разберёшь, — потёр веки пальцами и обернулся к смиренно стоящей рядом григстанке. — А нам, кажется, надо кое-что уточнить. Меня сказанное тобой настолько выбило из колеи, что я даже не знал способа верно реагировать, если честно.

Постарался подобрать слова, отчего повисло напряжённое молчание. Силион понурилась, поколебалась немного, а затем медленно опустилась на одно колено. Не так, как поступила бы падшая, а как поступил бы провинившийся воин перед руководителем. Всплыло в памяти: у григстанов служение, в том числе и на поле боя, зачастую никак не связано с полом. В отличие от человеческих женщин, по большей части никогда не берущих оружия (за редкими исключениями, конечно, ведь общепринятой культуре не противоречит, а просто «не принято»). И вот сейчас, сильно сомневаясь в своей правоте, его высокородная любовница постаралась выразить своё к нему отношение именно в соответствии со своим восприятием, а не так, как боялась, что воспринимают он и окружающий его народ. Ланакэн облегчённо вздохнул, когда с беззвучным вопросом осмелилась глянуть на него.

— У нас нет падших. Нет, не было и не будет, надеюсь, никогда. Я, наверное, не слишком умею выразить своё отношение, но… Я не знал, что лишение имени по вашим обычаям — наказание такого рода. Я… Ты же знаешь: Ндуву съел мою жену. Я не могу слышать это имя, понимать, насколько нелепо со мной повеселилась жизнь. Лишь поэтому, Силион! Лишь поэтому!

Одда радостно просияла: он повторяет её слова, а ещё помогает случайной свидетельнице разговора лучше разобраться в тонкостях структуры отношений в изучаемом ею быту соплеменников. Прежняя наследница Руали будто засветилась, когда жестом поторопил подняться.

Но ночью вновь пришли кошмары. Старые и уже некогда забытые кошмары юности, вынуждающие по вечерам бояться сомкнуть веки из опасений проснуться снова в неволе, понести наказание за свою непокорность. Осилзский невнятно бормотал о необходимости спрятаться надёжнее, о том, насколько боится стать калекой, а затем отправиться на мясо… Снова и снова вцеплялся себе в живот пальцами в желании защититься от чего-то. Женщина ласково гладила по волосам, шептала успокоительные слова, но только к утру воспоминания угасли, дав небольшой отдых. Мозг перегружен страхами минувших лет, вовсе не желающими растворяться за годы, а покоя всё нет. И войну с собой победить клинком невозможно, впрочем… равно с вероятностью скрыться от собственных мыслей. Только живое тепло рядом иногда помогает отодвинуть призраки ферм.