Рогалик в Хогвартсе

Глава 9. Пятое попадание. Архив Змеиной Души и первые нити интриг

Пятый раз. Пятый болезненный рывок из небытия, сопровождаемый неизменным стуком колес и пульсирующей болью во лбу, где залегал шрам, теперь казавшийся не просто отметиной Темного Лорда, а клеймом вечного проклятия. Хогвартс-экспресс. Купе. Рон Уизли, с аппетитом поглощающий очередную порцию сладостей, и Гермиона Грейнджер, уткнувшаяся в книгу. Их безмятежные лица, их ничего не выражающие голоса — все это вызывало во мне уже не ярость, не презрение, а лишь ледяное, отстраненное омерзение. Они были частью декораций в этом театре абсурда, где я был обречен играть роль жертвы снова и снова.

Но на этот раз что-то изменилось. Боль от предательства Снейпа в лабиринте — его холодное, демонстративное бездействие, пока яд выжигал из меня жизнь — была свежа и остра, как осколок льда в сердце. Она не сломила меня. Она закалила. Тот остаток человечности, что еще теплился во мне после сделки с дементорами, окончательно выгорел, оставив после себя лишь выжженную пустыню, где царили холод, расчет и неутолимая жажда… нет, не мести. Месть — слишком горячее, слишком человеческое чувство. Жажда установления своего порядка. Порядка, в котором я больше не буду марионеткой.

— Гарри, ты опять бледный, как смерть, — участливо пробормотал Рон, отрываясь от своих шоколадных лягушек. Его «искренняя» забота казалась верхом цинизма.

— Просто задумался, — мой голос прозвучал ровно, безэмоционально. Я научился контролировать его так же, как и ауру холода, что теперь постоянно окружала меня.

В прошлых «жизнях» у меня был дневник смертей. Наивная попытка зафиксировать собственные ошибки. Теперь я понимал — мои ошибки были лишь следствием. Причина была в них. Во всех них. В их алчности, подлости, лицемерии, трусости, глупости и тщательно замаскированной жестокости. Дамблдор с его манипуляциями «для общего блага». Рон с его примитивной завистью и жадностью. Гермиона с ее комплексом всезнайки и стремлением контролировать всех и вся. И Снейп… о, Снейп заслуживал отдельной главы в моей новой летописи.

Идея пришла сама собой. Не дневник смертей. Архив. Тайный архив предательств. Подробная картотека на каждого, кто так или иначе способствовал моим страданиям, кто проявлял свою истинную, змеиную натуру. Это будет не просто список обид. Это будет инструмент. Оружие. Основа для моих будущих действий.

Прибыв в Хогвартс, я первым делом занялся созданием этого архива. Выручай-комната стала моим убежищем. Я заставил ее создать небольшой, скрытый кабинет, защищенный всеми известными мне охранными заклинаниями, усиленными моей новой, дементорской сущностью. Никто, даже Дамблдор, не должен был найти это место. В центре комнаты стоял массивный стол из черного дерева и множество полок, которые пока пустовали.

Я достал толстую, в кожаном переплете книгу, которую зачаровал так, чтобы писать в ней мог только я, и только кровью. Не в переносном смысле. Несколько капель крови из пальца — и перо, смоченное в ней, оживало, выводя на пергаменте мои мысли. Это было символично. Каждая запись — это частица моей боли, моей смерти, моей украденной жизни.

Первая запись была посвящена Снейпу. Я подробно, с ледяной точностью, описал сцену в лабиринте. Его неподвижное лицо, его демонстративное бездействие. Каждое слово было выверено, лишено эмоций, но дышало такой запредельной ненавистью, что страницы, казалось, источали могильный холод. Я добавил все предыдущие случаи его несправедливости, его издевательств, его тайных встреч с Каркаровым, которые я наблюдал в прошлых петлях. Его двойная игра — все это тщательно фиксировалось.

Затем пришел черед Дамблдора. Его роль «доброго дедушки», его манипуляции с пророчеством, его нежелание или неспособность защитить меня, его постоянное стремление держать меня в неведении, используя как пешку в своей великой игре против Волдеморта. Я вспоминал каждую деталь, каждый разговор, каждое многозначительное молчание. Его попустительство в отношении Дурслей, его слепота к тому, что творилось в школе под его носом.

Рон Уизли. Его зависть к моей славе, к моим деньгам. Его предательство после выбора меня чемпионом Кубка Огня в одной из первых петель. Его готовность бросить меня ради Гермионы (как это случилось, когда она стала «заложницей» Крама во втором испытании в одной из реальностей). Его примитивная жадность, его неблагодарность. Все это скрупулезно заносилось в архив.

Гермиона Грейнджер. Ее показная добродетель, ее стремление контролировать каждый мой шаг, ее негибкость мышления, ее неспособность видеть дальше книжных знаний. Ее осуждение моих методов, когда я пытался выжить, ее слепая вера в авторитеты, особенно в Дамблдора. Ее неуместные нотации и «забота», которые на самом деле были лишь проявлением ее комплексов.

Лже-Муди, он же Барти Крауч-младший. Его роль в моих первых смертях, его служба Волдеморту. Каждое его слово, каждый его взгляд, каждая деталь его маскировки — все это было важно.

Даже мелкие персонажи удостаивались записей. Корнелиус Фадж с его трусостью и некомпетентностью. Людо Бэгмен с его азартом и безответственностью. Рита Скитер с ее лживыми статьями. Студенты, смеявшиеся над моим позором на арене с драконом — их имена тоже были там.

Мои дементорские способности помогали мне. Я научился «считывать» ауру людей, улавливать их скрытые мотивы, их страхи, их тайные пороки. Наблюдая за ними в этой новой, пятой петле, я видел то, что было скрыто раньше. Лицемерные улыбки, фальшивые слова сочувствия, за которыми прятались зависть, злоба или просто равнодушие. Все это становилось достоянием моего архива. Архив Змеиной Души — так я его назвал про себя. Потому что он был отражением истинной, скрытой под маской благопристойности, натуры этого магического мирка.

Создание архива было лишь первым шагом. Теперь пришло время для второго — плетения интриг. Я больше не собирался пассивно ждать, пока меня убьют. Я буду действовать на опережение. Я буду дергать за ниточки. Я буду сеять хаос и разрушение в рядах моих врагов — а врагами теперь были почти все.

Мои методы были тонкими, почти незаметными. Я не стремился к открытой конфронтации. Пока.

Против Рона я использовал его же слабости. Зная его любовь к сладостям и азартным играм, я несколько раз «случайно» подкидывал ему информацию о якобы спрятанных запасах конфет или о возможности легко выиграть немного галлеонов у старшекурсников. Разумеется, это приводило его к мелким неприятностям, выставляло в глупом свете перед Гермионой или братьями. Я также начал тонко намекать ему на то, что Гермиона слишком много времени проводит с Виктором Крамом (что было правдой в некоторых петлях и могло стать правдой и в этой), играя на его ревности и неуверенности в себе. Маленькие уколы, капли яда, постепенно разрушающие его самооценку и доверие к окружающим.

С Гермионой было сложнее. Она была умна и наблюдательна. Но и у нее были слабые места. Ее стремление быть лучшей, ее страх неудачи. Я начал «случайно» оставлять на видных местах (например, в библиотеке) редкие книги или статьи с информацией, которая противоречила ее устоявшимся взглядам, или намекала на более эффективные, но сомнительные с точки зрения морали, методы решения магических задач. Я подбрасывал ей анонимные записки с каверзными вопросами по самым сложным темам, заставляя ее сомневаться в своих знаниях. Иногда я «случайно» демонстрировал владение заклинаниями или знаниями, которые, по ее мнению, были мне недоступны, вызывая у нее недоумение и легкую зависть. Я хотел посеять в ее уверенном разуме семена сомнения.

Снейп. Это была самая опасная и самая желанная цель. После его предательства в лабиринте я ненавидел его с особой, ледяной интенсивностью. Но я понимал, что прямая атака на него самоубийственна. Он был слишком силен и хитер. Поэтому я действовал исподтишка. Зная его расписание патрулирования и его привычки, я несколько раз устраивал ему мелкие «неприятности» — испорченные зелья в его лаборатории (я научился проникать туда незамеченным и использовать очень тонкие дестабилизирующие чары), анонимные записки Дамблдору с намеками на «странное» поведение Снейпа или его возможные связи с темными силами (я писал их так, чтобы подозрение не пало на меня, используя стилистику, например, обеспокоенного пуффендуйца). Я знал, что Дамблдор доверяет Снейпу, но постоянные «сигналы» могли заронить в его душу тень сомнения. Я также начал распространять среди слизеринцев слухи о том, что Снейп не так всемогущ, как кажется, что он допускает ошибки, что его авторитет не непоколебим. Это была игра вдолгую, направленная на подрыв его репутации и влияния.

Дамблдор. Великий манипулятор. Добраться до него было сложнее всего. Но я начал собирать информацию. Вспоминая обрывки разговоров из прошлых петель, анализируя его действия, я пытался понять его истинные мотивы, его слабые места. Я знал о его прошлом с Гриндевальдом, о его сестре Ариане. Это были болезненные точки. Пока я не знал, как использовать эту информацию, но она бережно хранилась в моем архиве. Я также начал более внимательно следить за его взаимодействием с другими членами Ордена Феникса (теми, о ком я знал), пытаясь выявить закономерности, понять его стратегию.

Мои дементорские способности давали мне преимущество. Я чувствовал ложь, страх, скрытые намерения. Это помогало мне ориентироваться в этом змеином клубке, понимать, кому можно доверять (никому), а кого следует опасаться (всех). Моя аура холода и отчаяния сама по себе создавала вокруг меня зону отчуждения, что, как ни странно, играло мне на руку — люди старались держаться от меня подальше, меньше обращали на меня внимания, считая просто «странным» и «замкнутым». Это давало мне свободу для маневра.

Я не чувствовал угрызений совести. Тот Гарри, который мог бы их испытывать, умер в одной из предыдущих петель, возможно, еще тогда, когда его имя впервые вылетело из Кубка Огня. Теперь был только я — холодный, расчетливый игрок, для которого все остальные были лишь фигурами на шахматной доске. Моя цель была не просто выжить. Моя цель была — сломать эту игру. Переписать ее правила. И если для этого нужно было разрушить этот мир, я был готов.

Приближался Хэллоуин. Выбор чемпионов. Я знал, что мое имя снова окажется в Кубке. Но на этот раз я не испытывал страха. Только холодное любопытство. Как они отреагируют, когда поймут, что Мальчик-Который-Выжил превратился в Мальчика-Который-Дергает-За-Нитки?

Первое испытание — драконы. Я уже знал, как с ними справиться. Но теперь меня интересовало не только выживание. Меня интересовало, как использовать это испытание для продвижения своих интриг. Может быть, «случайно» подставить кого-то из других чемпионов? Или продемонстрировать свои новые, пугающие способности так, чтобы это вызвало максимальный резонанс и посеяло еще больше страха и недоверия?

Мой архив предательств пополнялся каждый день. Каждая косая усмешка, каждое лживое слово, каждое проявление алчности или трусости — все это тщательно фиксировалось. Я становился летописцем этого гниющего мира, его тайным судьей и, возможно, будущим палачом.

Пятое попадание. Пятая попытка. Но на этот раз я не был просто жертвой обстоятельств. Я был активным игроком. И я был готов играть по-крупному. Этот мир еще не знал, какую змею он пригрел на своей груди. Но скоро узнает. Я позабочусь об этом.

Мой взгляд упал на Рона, который, поперхнувшись очередной конфетой, закашлялся. Гермиона с раздражением посмотрела на него. Обычная сцена. Но я видел в ней нечто большее. Я видел нити, которые связывали их, их слабости, их потенциал для манипуляции. И я улыбнулся. Холодной, хищной улыбкой существа, которое познало тьму и нашло в ней свою силу. Игра началась. И на этот раз я собирался ее выиграть. Или, по крайней мере, сделать так, чтобы проиграли все остальные.