Рогалик в Хогвартсе

Глава 7. Четвертое попадание. Сделка во Тьме

Снова. Опять этот мерный, доводящий до безумия стук колес, выдергивающий из небытия, которое с каждым разом казалось все более желанным. Боль во лбу, уже ставшая привычным спутником, пульсировала с новой силой, словно напоминая о только что пережитом кошмаре. Четвертый раз. Четвертый раз я, или то, что от меня осталось, возвращался в это проклятое тело, в этот проклятый поезд, везущий меня навстречу очередной, заранее предначертанной гибели.

Я рывком сел, оглядывая купе. Рон Уизли, с его вечной рыжей шевелюрой и набитым ртом — на этот раз это были, кажется, «Берти Боттс» всех вкусов и запахов, — и Гермиона Грейнджер, с ее неизменной книгой и видом всезнайки, уже привычно не замечали моего внутреннего ада. Их беззаботность, их слепая вера в этот сказочный мирок, который для меня давно превратился в пыточную камеру, вызывали уже не ярость, а лишь холодное, отстраненное презрение. Они были марионетками, статистами в этом бесконечном спектакле моей боли.

— Гарри, ты в порядке? Опять шрам? — голос Рона, приглушенный жеванием, прозвучал так же фальшиво, как и всегда.

— Кошмар приснился, — буркнул я, отворачиваясь к окну. За ним мелькали те же унылые пейзажи, такие же безразличные к моей судьбе, как и весь этот мир.

Четвертое попадание. Три смерти. Три унизительных, бессмысленных провала. Первая — от руки лже-Муди, быстрая, почти милосердная «Авада». Вторая — после моей глупой попытки публичного бунта, удар по затылку и торжествующий шепот Крауча-младшего о Темном Лорде. Третья, самая свежая и оттого самая болезненная в воспоминаниях — позор на арене с драконом, когда я, «Мальчик-Который-Выжил», оказался некомпетентным шутом, сожранным под хохот толпы. И четвертая… о да, четвертая, хотя по счету в дневнике она будет третьей настоящей смертью в испытании — ледяные объятия Кракена, раздавленные кости, мучительное удушье в темных водах Черного озера. Моя попытка спасти Габриэль, моя глупая, неуместная атака на Хранителя Глубин… все это привело лишь к очередному фиаско.

Мой дневник смертей, который я вел с упорством маньяка, пополнялся с каждой новой «жизнью». «Смерть номер…» Какая уже разница? Каждая запись была сухим, бесстрастным отчетом о моей никчемности. «Причина: утоплен и раздавлен гигантским кальмаром после необдуманной атаки и проявления излишнего, ничем не оправданного героизма. Уроки Снейпа и знания вейл не помогли против первобытной ярости».

В этот раз что-то изменилось. Прежняя холодная ярость, толкавшая меня в объятия Темных Искусств Снейпа, сменилась ледяным, почти нечеловеческим спокойствием. Если Свет не мог меня защитить, а Тьма в ее традиционном понимании оказалась недостаточно эффективной против древних сил, значит, нужно было искать что-то за гранью. Что-то, что сам этот мир считал абсолютным злом, воплощением отчаяния.

Дементоры.

Мысль пришла внезапно, как удар молнии, но не вызвала страха. Только холодный, трезвый расчет. Существа, питающиеся счастьем, высасывающие душу, несущие лишь холод и отчаяние. Они были стражами Азкабана, но их природа была гораздо глубже, древнее. Они были воплощением самой Смерти, или, по крайней мере, ее ближайшими слугами. И если я хотел понять, как перестать умирать, возможно, стоило спросить у тех, кто так близок к ней.

Это был самый безумный план. Безумнее, чем просить Снейпа об уроках, безумнее, чем пытаться договориться с вейлами. Но после четырех смертей, после того, как я побывал в пасти дракона и в щупальцах кракена, обычные человеческие страхи казались чем-то далеким и незначительным. Что я мог потерять? Душу? Кажется, от нее и так уже мало что осталось.

Прибытие в Хогвартс, пир, объявления Дамблдора о Турнире — все это прошло мимо моего сознания. Я механически выполнял необходимые действия, но все мои мысли были сосредоточены на дементорах. Как их найти? Как с ними связаться? Они не появлялись в Хогвартсе просто так, если не считать инцидента на третьем курсе, о котором я смутно помнил из «канона». Но тогда они были здесь по приказу Министерства. Сейчас же мне нужен был несанкционированный контакт.

Я вспомнил о Запретном Лесе. Темное, древнее место, полное опасностей и существ, которые редко показывались на глаза людям. Если где-то и можно было найти след этих тварей, то именно там. Или, по крайней мере, попытаться их призвать.

Ночи напролет я проводил в библиотеке, но не за учебниками по защите или боевым проклятиям. Я искал информацию о дементорах. Об их природе, их слабостях, их… если можно так выразиться, мотивации. Большинство книг описывали их как бездумных монстров, но я не верил в это. У всего во вселенной есть своя логика, свой порядок. Даже у абсолютного зла. Я наткнулся на несколько древних, пыльных фолиантов в самой дальней части Запретной секции, в которых упоминались ритуалы, связанные с вызовом духов отчаяния, с пограничными состояниями между жизнью и смертью. Это было опасно, это было за гранью всего, чему меня учили, даже Снейп. Но у меня не оставалось выбора.

Я начал подготовку. Собрал необходимые ингредиенты для ритуала — некоторые из них пришлось стащить из личных запасов Снейпа, рискуя навлечь на себя его гнев, но сейчас это было неважно. Самым сложным было найти «точку соприкосновения» — место, где грань между мирами истончена, где холод Азкабана мог бы дотянуться до нашего мира. Я интуитивно чувствовал, что такое место должно быть связано с сильными негативными эмоциями, со страданиями.

И я его нашел. Глубоко в Запретном Лесу, в той его части, куда не рисковали заходить даже кентавры. Древнее, высохшее дерево, почерневшее, словно от удара молнии, хотя следов огня не было. Вокруг него не росла трава, а воздух был заметно холоднее, чем в остальном лесу. Здесь витала аура застарелой боли, отчаяния, смерти. Возможно, когда-то здесь произошло что-то ужасное. Идеальное место.

В одну из безлунных ночей, когда замок погрузился в сон, я, под покровом мантии-невидимки, отправился в Запретный Лес. Страха не было. Только холодная решимость. Я добрался до высохшего дерева, разложил компоненты ритуала. Кровь единорога (достать ее было отдельным, весьма неприятным приключением, о котором я старался не вспоминать), слезы феникса (эти я позаимствовал у Фоукса, пока Дамблдор отсутствовал в своем кабинете — птица, кажется, даже не заметила), кость мертвеца (кладбище в Хогсмиде любезно предоставило материал). Комбинация была жуткой, противоречивой — символы жизни и смерти, чистоты и распада.

Я начал ритуал. Древние слова, которые я с трудом запомнил, срывались с моих губ шепотом. Воздух вокруг похолодел еще сильнее. Тени вокруг дерева сгустились, начали извиваться, принимая причудливые, пугающие формы. Я чувствовал, как из меня уходит тепло, как ледяные пальцы касаются моей души. Но я продолжал. Я должен был.

И они пришли.

Сначала это был просто холод. Всепоглощающий, пробирающий до костей, такой, от которого стынет кровь в жилах. Потом — тишина. Абсолютная, мертвая тишина, когда замирают все звуки леса, даже шелест листьев. А затем я их увидел. Высокие, закутанные в черные, рваные балахоны фигуры, бесшумно скользящие между деревьями. Их лиц не было видно, лишь гниющие, покрытые струпьями руки, высовывающиеся из рукавов. Дементоры.

Их было трое. Они остановились на краю поляны, их присутствие ощущалось как физическое давление, высасывающее все тепло, все радостные воспоминания, оставляя лишь ледяную пустоту и отчаяние. Я почувствовал, как волна знакомого ужаса подкатывает к горлу — того самого, что я испытал на третьем курсе. Но сейчас к нему примешивалось что-то еще — странное, извращенное любопытство.

Я не пытался сотворить Патронуса. Это было бы бессмысленно. Я пришел не сражаться. Я пришел договариваться.

— Я знаю, кто вы, — мой голос прозвучал хрипло, но твердо. Я старался не показывать страха, хотя каждая клеточка моего тела кричала об обратном. — Я знаю, чего вы хотите.

Дементоры не ответили. Они просто стояли, и холод, исходящий от них, становился все невыносимее. Я чувствовал, как мои собственные счастливые воспоминания — те немногие, что у меня еще оставались — начинают тускнеть, рассыпаться прахом.

— Я могу дать вам то, что вы ищете, — продолжал я, борясь с подступающей тошнотой и слабостью. — Больше, чем вы можете получить от случайных жертв. Я могу дать вам… постоянный источник.

Один из дементоров медленно склонил голову, словно прислушиваясь. Или… принюхиваясь.

— Я… я не такой, как другие, — я заставил себя говорить, хотя слова давались с трудом. — Во мне много боли. Много отчаяния. Я умирал. Много раз. И каждый раз я возвращаюсь. Я — ходячий пир для вас.

Это была отчаянная, безумная ставка. Я предлагал себя в качестве вечной кормушки, в обмен на… на что? Я и сам еще не до конца понимал.

Дементор, тот, что склонил голову, медленно двинулся ко мне. Остальные двое остались на месте, безмолвные, как статуи смерти. Я заставил себя не отступать. Он приблизился, и я почувствовал ледяное дыхание, пахнущее могилой и разложением. Он протянул свою гниющую руку к моему лицу. Я зажмурился, ожидая Поцелуя. Но вместо этого его костлявые пальцы лишь слегка коснулись моего лба, шрама.

И тут я услышал. Не голос, нет. Дементоры не говорят. Это было что-то другое. Мысли. Чувства. Образы. Проникающие прямо в мой мозг, холодные, как лед, острые, как осколки стекла.

«Боль… Страдание… Отчаяние… Много…»

Он чувствовал мои смерти. Он чувствовал тот бесконечный цикл кошмара, в котором я был заперт. И это… интересовало его.

— Да, — выдохнул я. — Я могу дать вам это. Снова и снова. Но взамен… мне нужна ваша помощь. Мне нужны… способности. Сила, чтобы изменить свою судьбу. Сила, чтобы перестать быть жертвой.

Дементор отстранился. На несколько мгновений воцарилась тишина, наполненная лишь моим сбившимся дыханием и ледяным присутствием этих тварей. Я не знал, чего ожидать.

А потом он снова «заговорил». На этот раз образы были более четкими.

«Сила… Холод… Страх… Ты хочешь этого?»

— Да, — без колебаний ответил я. — Я хочу этого. Я хочу, чтобы мои враги чувствовали тот же холод, тот же ужас, который чувствую я. Я хочу контролировать страх, а не быть его рабом.

Сделка была заключена. Без пергаментов, без подписей кровью. Просто молчаливое согласие, основанное на взаимной, пусть и извращенной, выгоде. Они получали доступ к моим страданиям, к моему отчаянию, которое с каждой смертью становилось все глубже. А я…

Я почувствовал, как что-то изменилось внутри меня. Холод, который раньше был внешним, теперь стал частью меня. Он разливался по венам, замораживая остатки человеческого тепла. Я почувствовал, как мир вокруг стал… тусклее. Цвета поблекли, звуки приглушились. Но одновременно с этим обострились другие чувства. Я начал ощущать эмоции окружающих — их страхи, их неуверенность, их скрытую боль — как физическое присутствие.

Дементор, тот, что был ближе всех, снова протянул руку и коснулся моего шрама. На этот раз прикосновение было другим. Не просто констатация боли, а… передача. Я почувствовал, как в меня вливается чуждая, ледяная энергия. Это не было похоже на магию, которой учил Снейп. Это было что-то другое. Древнее. Первобытное.

Когда дементоры исчезли, так же бесшумно, как и появились, оставив после себя лишь звенящий холод и запах тлена, я еще долго стоял на поляне, пытаясь осознать произошедшее. Я чувствовал себя опустошенным, но одновременно… сильным. Другой силой.

Новые способности проявлялись постепенно. Я обнаружил, что могу вызывать у других людей чувство необъяснимого страха, просто сосредоточившись на них. Мое присутствие стало вызывать у окружающих легкий озноб, даже если в комнате было тепло. Я научился «видеть» ауру страха вокруг людей, определять их слабые места, их потаенные кошмары.

Самым жутким было то, что я перестал нуждаться в Патронусе. Присутствие дементоров больше не вызывало у меня того всепоглощающего ужаса. Оно стало… привычным. Словно я сам стал отчасти дементором.

Снейп заметил перемены.

— Что с вами произошло, Поттер? — спросил он однажды во время нашего очередного ночного «урока», его темные глаза буравили меня с подозрением. — От вас несет могильным холодом. И ваши… методы стали еще более… специфическими.

Я ничего ему не ответил. Моя сделка с дементорами была моей тайной. Тайной, которая давала мне новую, пугающую надежду.

Приближался Хэллоуин. Выбор чемпионов. Первое Испытание. Драконы. Я знал, что все повторится. Но на этот раз я был другим. Я не собирался полагаться только на заклинания, пусть даже Темные. У меня было новое оружие. Холод. Страх. Отчаяние. То, что раньше убивало меня, теперь стало моей силой.

Мой дневник смертей ждал своей следующей записи. Но на этот раз я был как никогда полон решимости. Если мне суждено снова умереть, то я заберу с собой как можно больше врагов. И они испытают на себе весь тот ужас, который я копил в себе эти четыре бесконечные «жизни».

Мальчик-Который-Выжил заключил сделку с самой Смертью. И эта сделка изменила его навсегда. Мир еще не знал, какого монстра он породил в своей слепой жестокости. Но скоро узнает. Очень скоро.