Ревизор: возвращение в СССР 22

Глава 7

Москва. МГУ.

В преддверии выборов комсорга Светлана Костенко очень пожалела о том, что поссорилась в своё время из-за истории с Быстровой с девчонками из группы. Ей бы сейчас очень пригодилась их поддержка. Но не отказываться же от идеи стать комсоргом вместо Ираклия из-за этого…

— Девчонки, — решила она схитрить и подошла к ним после пар, — выдвигайте свои кандидатуры на комсорга, пора нам хоть одну должность в группе у парней забрать. Сейчас очень удобное время.

— Больно надо! — фыркнула Галя Романович. — Ходи потом на эти их заседания, время теряй.

— Мне учёбы хватает выше крыши, — честно призналась Алина Величко.

— Да ну… Не охота… Зачем? — с откровенным нежеланием взваливать на себя общественную работу отозвалось ещё несколько девчонок.

— Ну вы что! — воскликнула Костенко. — Нельзя быть такими пассивными. Парни сейчас опять кого-то своего выберут, а мы что?

— А что мы? — довольно резко спросила Романович, не понимая, чего Светка к ним прицепилась. Не те у них были отношения…

— А то! — настаивала на своём Костенко. — Опять будем делать то, что парни решат, а не то что нам хочется. Помните, в том году, мы просились остаться на субботник окна мыть в аудитории, а Тания всю группу записал на уборку территории возле нового корпуса? И таскали мы с вами носилки со строительным мусором.

Девчонки помнили и переглядывались между собой вопросительно, и от Костенко это не укрылось.

— Вот сама и иди, — ответила ей Слонова.

— Меня парни точно прокатят, — уверенно продолжила Костенко. — Мы целый год вместе работали в Прожекторе, они меня уже знают и понимают, что у меня на всё своё мнение есть и я под их дудку плясать не буду. Надо кого-то из вас выдвинуть. Алин, давай! У тебя со всеми ровные сейчас отношения, на дне рождения у тебя так хорошо вся группа погуляла, против тебя парни не будут голосовать, и мы с девчонками все тебя поддержим. Да, девчат? — те кивнули уверенно. — Давай, Алин, а?

— Да что вы ко мне пристали? Не хочу я в комсорги! — воскликнула Величко. — И что плохого, если Пашу Ивлева, к примеру, избрать?

Светлану чуть не передёрнуло при этих словах на глазах у всех, она еле сохранила нейтральное выражение лица.

— Я бы тоже была рада, если бы комсоргом согласился стать Ивлев, — прижав руки к груди, соврала она. — Но он же не просто так на свободное посещение перешёл. Двойня в семье — это не пустяк. Как бы он, вообще, академ не взял… Шансов, что он согласится стать комсоргом, девчонки, ноль целых, ноль десятых. А вот Кукояка станет им с удовольствием!

— Он-то согласится, да кто ж за него проголосует! — зафыркали одногруппницы.

— Это всё не пустяки, — остановила их Костенко. — Парней в группе больше, чем девчат, они нас простым большинством задавят. Нам надо своего кандидата очень дружно поддерживать, каждый наш голос важен. И надо ещё парней, хоть немного, на свою сторону перетянуть… Галь, Алина отказалась, на тебя, теперь, вся надежда, — повернулась Светлана к Романович.

— Да ну, нет! — скривилась та и направилась в сторону гардероба. — Как подумаю, сколько Тания от нас страдал, вечно мы были чем-то недовольны. Вы предлагаете мне всё это выслушивать? Не-не-не. Даже не просите.

Девчонки уже оделись и готовы были покинуть университет и разойтись по домам в разные стороны.

— И что же делать? — начала беспокоиться Костенко, что никому из них в голову не придёт снова предложить ей выдвинуться от девчонок. Первый раз, когда предложили, ей нужно было отказаться, иначе могли бы догадаться, что она им голову дурит…

— Давай, иди! — подтолкнула локтем в бок Мила Челнинцева Олю Паршину.

— Сама иди! — резко ответила ей та. — Или, пусть, Светка сама и идёт в комсорги. Раз ее эти вопросы так волнуют, как оказалось.

— Правильно, — подняла вверх указательный палец Романович. — Инициатива наказуема.

— Или, как говорит мой отец, — сделала печальное лицо Костенко, ликуя про себя, — инициатива имеет инициатора… Я готова выдвинуться, раз такое дело и больше желающих нет. Но вы забыли, что одних ваших голосов мало? А парни за меня не проголосуют.

— Это мы ещё посмотрим, — усмехнулась Романович. — Девчонки! — повернулась она к одногруппницам. — С завтрашнего дня начинаем обрабатывать парней.

— Пыняев точно проголосует, — уверенно улыбнулась Слонова.

— Ещё Ильин, возможно, — задумчиво проговорила Светлана, вспомнив, как тот на первом курсе ей записку подбросил, а она его с Ивлевым перепутала. — Это я беру на себя. Но, всё равно, этого мало.

— Ещё не вечер, — уверенно ответила Романович.

После пар поехал на автобазу, мне сообщили, что там новый начальник. Они встретили меня вдвоём — старый начальник Яковлев, ставший, теперь, замом, и новый начальник.

— Савельев Руслан Сергеевич, — протянул мне руку, представившись, невысокий, аккуратный мужчина в костюме, лет сорока пяти с сосредоточенным, внимательным взглядом, — рад знакомству.

— Ивлев, — пожал я протянутую руку, — Павел. Очень приятно.

— Я уже в курсе, что на базе нашей организации Главмосавтотранс планирует провести эксперимент по внедрению новой системы грузоперевозок, — сообщил мне Савельев. — Мне бы хотелось из первых, так сказать, рук узнать, в чём там суть.

— Ну что ж, пойдёмте тогда в диспетчерскую, — предложил я. — А то я свою карту Шахову в Главмосавтотрансе оставил.

— Он, кстати, звонил, — заметил Яковлев, сильно потускневший из-за потери директорства, — уточнял данные по автопарку, по количеству работников. Это зачем ему надо?

— Формальность, скорее всего. Видимо, эксперимент оформляет, — пожал я плечами. — А когда этот эксперимент начнётся? Ничего не говорил? Помните, Владимир Максимович, у нас затык был на оплате труда водителей при сборных рейсах? Там же надо будет какой-то новый способ расчёта использовать. Вы ничего не придумали? — спросил я по дороге в диспетчерскую.

— Ничего я не придумал, — недовольно ответил Яковлев.

— А что там надо придумать? — сразу подключился Савельев. — Владимир Максимович, давайте вместе подумаем.

Когда я объяснял ему свою идею у большой настенной карты в диспетчерской, он быстро уловил мысль. Задал несколько вопросов и радостно кивнул головой.

— А я-то думал, тут, прямо, что-то очень-очень сложное, — признался он мне в конце нашей беседы, когда Яковлев отошёл, и, видя мой удивлённый взгляд, пояснил: — Мне же объяснили при назначении сюда начальником автобазы, за что Владимира Максимовича сняли. Вот я и подумал, что тут чёрт ногу сломит.

— Да нет. Тут всё просто и логично, — улыбнулся я. — Наша задача максимально загрузить транспорт, чтобы холостых пробегов не было. Загрузить грузом или максимального веса, в соответствии с грузоподъёмностью, или максимального доступного объёма. Бывает же груз лёгкий, но объёмный.

— Да-да, это я прекрасно понимаю. А что с оплатой труда за проблемы?

— На базе сейчас водители на окладе, понимаете? Им дали в день один адрес, они на него съездили, вернулись, и сидят, в козла играют. А могут не вернуться сразу на базу, а подхалтурить где-то. Вводя эту систему, когда мы шофера попутными адресами загрузим, мы ему работы добавляем. Значит, надо и с зарплатой что-то делать, а то ясно, что люди будут недовольны. А недовольный человек может много что придумать, чтобы подгадить начальству. Начнут машины умышленно ломать, чтобы сидеть снова козла забивать, или еще что изобретут. Вот старому руководству и была поставлена задача придумать новую систему оплаты труда, чтобы водители, работая у нас, получали достойную зарплату, заняты были весь день и не нуждались в халтурах. Но увы, ничего он не придумал. А придумать надо, иначе водилы начнут саботировать эксперимент.

— Я понял, — внимательно посмотрел он на меня.

Тут вернулся Яковлев.

— И самое главное, Руслан Сергеевич, огромная к вам просьба, — повернулся я к нему, — что-то не получается, что-то не поняли, сразу звоните и мы всё с вами обсуждаем и решаем.

— Конечно, конечно, Павел, — с готовностью кивнул он.

— И надо нам с вами съездить к Шахову в Главмосавтотранс, обсудить, сколько у нас есть времени для разработки новой системы оплаты труда и, возможно, согласовать что-то в этом направлении с ним потребуется. И неплохо бы взглянуть на описание эксперимента и самой новой системы организации грузоперевозок, пока её не утвердили по всем инстанциям. Мало ли что там перепутали… Договоритесь с ним о встрече, пожалуйста, — попросил я.

— На какое время вам удобно, чтобы я договорился?

— На вторую половину дня, в любой день, кроме четверга.

— Понял, всё сделаю. Постараюсь согласовать встречу как можно быстрее, — пообещал он.

Мне понравился его энтузиазм. Ну теперь, надеюсь, дела сдвинутся с мёртвой точки.

Москва. Политуправление МВД СССР. Кабинет генерала Брагина.

Ближе к концу дня позвонил Репин.

— Ну, товарищ генерал, у вас и чуйка! — сходу начал он. — Делом по аварии с тремя трупами заинтересовались кэгэбэшники, проверяют все материалы сейчас.

— Правда, что ли? — сам поразился Брагин. Он только несколько часов назад велел недовольному Репину с глазу на глаз вычистить дело от всяких изложений в вольной форме, чтоб комар носу не подточил и послать грузин с их подношениями подальше. — А что они вдруг так возбудились? Объяснили как-то?

— Сказали, что Тания сотрудник Верховного Совета, вот и решили проверить…

Ну, допустим, это бред сивой кобылы, — подумал генерал, попрощавшись с Репиным и положив трубку. — Не та у него должность, чтобы Комитет так засуетился. Тем более, в справке с места работы было указано, что он на четверть ставки всего работает, недосотрудник какой-то… Нет. Тут что-то другое… За кем-то из родителей попавших в аварию парней комитетчики следили, и теперь собирают так компромат? Может и так, все равно не узнать, какой у них там интерес на самом деле…

Но как я это дело просчитал! Вот как знал, что нельзя там было мухлевать! Ай да, Брагин, ай да, сукин сын! Чутьё не пропьёшь!

После автобазы заехал в Склиф, навестил Ираклия. Купил ему ещё в обед пирожных в нашем университетском буфете.

— Вот тебе привет от альма-матер, — положил я рядом с ним на тумбочку бумажный свёрток и он сразу проверил, что там. Былой апатии я в нём не наблюдал, чему был очень рад. — Ну, рассказывай, как дела? — спросил я, глядя, как он уплетает трубочки с белковым кремом.

— Уммм… мои любимые, — промычал он, изображая блаженство на побитом лице. — Дядька сегодня приходил, — дожевал он первую трубочку и потянулся за второй.

— И что? — понял я, что ответ сразу не получу.

— Совсем себя иначе сегодня вел, чем когда в прошлый раз приходил. Уже я снова его племянник, а не негодяй, который ему жизнь испортил. Оказалось, что Рубен в себя пришёл и подтвердил все мои слова, — ответил он, слопав и второе пирожное.

— Просто великолепно! — обрадовался я. Его шансы благополучно выбраться из этой непростой ситуации резко возросли. — Останется тебе только выздороветь. Плохо только, что из комсоргов тебя сместили…

— И из Комитета по миру выперли, — добавил Ираклий.

— Ничего не выперли! — возразил я ему. — Кротов сегодня пришел прямо на занятие к нам и твое заявление на увольнение при мне у Булатова забрал. Ещё и отругал, мол, не беги вперёд батьки в пекло.

— Так ему же Ильдар сказал так сделать, — расстроился он. — Блин, теперь ещё и Женька на меня обидится…

— Не обидится. Он, наоборот, обрадовался.

— Правда? — взглянул друг на меня с сомнением.

— Правда. Мы все за тебя очень переживаем.

Уходил из больницы если не с лёгким сердцем, то с большой надеждой в душе, что пронесло его, в этот раз, в миллиметре от гильотины. Если Рубену позволили озвучить показания в пользу Ираклия, значит дело переписывать больше не пытаются. Очень похоже, что генерал Брагин вмешался-таки. Надо будет как-то его отблагодарить.

Вернувшись домой, застал у нас Шанцева Он только прилетел сегодня из Благовещенска и привёз нам целую сумку вяленой красной рыбы, икры в трехлитровой банке и что-то похожее на привет из кунсткамеры.

Галия с Ириной Леонидовной рассматривали корень, в банке то ли, спирта, то ли водки, похожий на сморщенного старика с длинными руками и ногами. Сразу догадался, что это.

— Это женьшень, дамы, — улыбаясь, протянул я руку Шанцеву.

— Да, нам Александр Викторович уже сказал, — ответила Галия.

— А я видала раньше корни женьшеня, но вот такой, человекоподобный, впервые вижу, — проговорила Ирина Леонидовна.

— Спасибо, Александр Викторович, — поблагодарил я Шанцева. — Как отдохнули?

— Отдыхать — не работать, — отшутился он. — Знаешь, как это принимать и для чего? — хитро прищурившись, спросил он.

— Читал где-то, но не запомнил, конечно, — ответил я и ему пришлось мне расписать схему приёма на двадцать дней.

— Не чаще двух раз в году, — наставлял он меня, — и будешь здоров и духом, и телом, всеми его частями, — подмигнул он мне.

— Спасибо, — рассмеялся я.

Вскоре Шанцеву надо было выдвигаться на вокзал. Провожал его до такси один. Марат с Загитом сегодня на ЗИЛе по какой-то причине задержались.

— Как же хорошо, когда всё хорошо, — глубокомысленно заметил Александр Викторович, пока мы ждали машину. — Угости бабушку рыбкой и икрой, пожалуйста.

— Ясное дело, — рассмеялся я. — Сами три литра икры не осилили бы, даже если бы и пришла в голову такая фантазия.

Не просто так он бабулю вспомнил! Небось, главбуху своему тоже рыбку везёт, судя по запаху из рюкзака.

Северная Италия. Город Больцано. Офис фабрики «Роза Росса».

Тарек и Фирдаус закрылись в кабинете на втором этаже. Получив от детективов информацию о сицилийцах, они решили начать действовать. Роли распределили следующим образом: Тарек летит в Ливан, у него там есть знакомые из Организации освобождения Палестины, надо с ними встретиться и переговорить по поводу «командировки» в северную Италию. Фирдаусу отец велел с Дианой ехать в Швейцарию и подыскивать семье новый дом. От Больцано до Цюриха триста километров на машине, а до границы меньше ста. Всё рядом, но при этом мафия ведёт себя в Швейцарии тише воды, ниже травы. Они денежки свои там держат и с полицией не связываются. Да и полиция там не чета итальянской. Все очень строго, нарушишь закон, будешь отвечать по полной программе.

Семья привыкла к тому, что есть и квартира в городе и вилла за городом.

— Присматривайте с Диной и то и другое, квартиру желательно в городе, чтобы женщинам там не скучно было, — наставлял сына Тарек. — Чем больше вариантов, тем лучше. Потом я маму из Парижа заберу, мы с ней проедем и все отсмотрим. В идеале, вилла должна быть по расстоянию где-то посередине между городской квартирой и Больцано.

— Охрану на фабрике оставим? — уточнил Фирдаус. — Двенадцать человек бандитов — это много. Может, увеличить наш «инженерный корпус»?

— Надо с ними самими это обсудить, — решил Тарек.

В четверг, только приехал в университет, ко мне подошли наши парни.

— Девчонки собираются Костенко в комсорги поддерживать, — хмуро сообщил Булатов.

— Это как? — удивился я. — Они уже всё ей забыли и простили?

— Ну, значит, простили, — сделал вывод Лёха Сандалов, — память, похоже, у них недолгая на зло. Как Лев Толстой учил, похоже, действуют.

— И что делать будем? — оглядел я хмурых мужиков. — Вы чего молчите? Мы же не можем допустить, чтобы она комсоргом стала. Будем на побегушках у неё. Комсорг какие угодно задания может раздавать, чтобы отомстить, загрузит нас с утра до ночи.

Парни молчали, вроде и понимали, что я прав, но ничего предложить оказались не в состоянии.

К нам подошёл Брагин и ещё парни из комнаты Булатова.

— Давайте выдвигать кого-то на должность комсорга, — предложил Булатов.

— Девчонки, вон, уже предложили Светку Костенко, — доложил Кукояка, — ходят и уговаривают за неё голосовать.

— И Романович с ними? — удивился Брагин. — Она же порицание тогда на собрании вместе со Слоновой схлопотала. Забыла уже, как орала на Костенко на всю группу? Память, как у рыбки…

— Предлагаю выдвинуть Сандалова, — объявил Булатов.

— Здрасте! Я тут причём? — возмутился Лёха. — У меня стройотряд, работа, свадьба. Я про учёбу уже молчу! Куда мне ещё комсоргом быть? Давайте Сёму Давыдова!

— Ага, сейчас! — обиделся Семён. — Я в «Комсомольском прожекторе», между прочим, работаю. И в стройотряде тоже.

— Не, ну парни, это не серьёзно! — воскликнул я. — Хотите, чтобы Костенко комсоргом стала?

И я снова пустил в ход прежний аргумент:

— Она вам напридумывает дурацких заданий, с неё станется. Злопамятная девчонка, будьте уверены! Будете какие-нибудь стенгазеты с утра до ночи рисовать.

Но тут начались занятия и нам пришлось спешно вернуться в аудиторию.

Москва. МГУ. Кабинет первого проректора.

— Доброе утро, Вячеслав Викторович, — зашёл в кабинет к первому проректору Самедов и положил перед ним письмо с приглашением на работу в Комиссию по вопросам приема, выхода и лишения гражданства СССР ПВС.

Какое же оно доброе? — подумал Лукин, ознакомившись с документом, но виду не подал.

— Поздравляю вас, Рашид Фархадович, — сказал он нейтральным тоном. — Замену вам, вроде, уже нашли. Распоряжусь тогда, чтобы вас быстрее отпустили.

— Спасибо, Вячеслав Викторович. Приятно было с вами работать, — ответил Самедов, попрощался и вышел.

Когда через некоторое время к Лукину зашёл проректор по учёбе, первый проректор молча положил перед ним письмо из ПВС.

Прочитав его, Кошевец выругался в адрес Самедова.

— Да ладно тебе, Геннадий Фёдорович, — грустно улыбнулся Лукин. — Ты же сам прекрасно знаешь, что лучший способ избавиться от какого-нибудь засранца, это отправить его куда-нибудь на повышение.