24 Психолог для вождя

(Огни)

Ната исчезла за дверью, но сверхи хранили тишину еще несколько минут.

— Пусть уйдет с нашей территории, — ответил Тарелл на мой невысказанный вопрос. — Людей в полиции сверхов пичкают каким-то гентским пойлом. Точно о его действии неизвестно, поэтому обождем…

Вот оно что! Оборотни и ледяной не уверены — насколько хорошо слышит полицейская!

— По нашим данным, — непривычно тихо добавил Беарн, — Смертные, регулярно получающие гентский эликсир, живут дольше, немного сильнее, быстрее, выносливей и только… Но предосторожность никогда не вредила.

На несколько минут в комнате повисла тишина. Ал наблюдал за нами с Тареллом остекленевшим взглядом, до чертиков напугавшим меня в грузовике медведя. Вербер заговорщически скалился.

— Завтра вечером всем подойдет? — альфа канов нарушил молчание так внезапно, что я аж вздрогнула. Людоед ободряюще кивнул, медведь подмигнул, ледяной тоже. Воцарившееся беззвучие напомнило, что надо как-то отреагировать на жесты поддержки. Не без усилия растянула губы в улыбке — безумно хотелось поскорее завершить разговор. Усталость налила мышцы свинцом, веки сами собой опускались — меня неумолимо клонило в сон.

— Встречаемся с Уорлом и Неллехом? — уточнил Ал.

Тарелл посмотрел на ледяного так, будто тот задал самый глупый вопрос на свете.

— Поговори с ними, — не реагируя на реплику вампира, бросил верберу. — Ты единственный, кому удалось еще не подраться с Уорлом, — людоед зло хихикнул.

— Ты хоть не сильно его? — плотоядно ухмыльнулся медведь.

— Помял, вырубил, — поморщился Тарелл. — Убил бы… — метнул в мою сторону быстрый взгляд. — Но это война. Всем бы досталось. Пришлось дипломатично долбануть башкой о камень, — темнеющие зрачки кана недобро сверкнули. — Еще отыграюсь. Позже.

Я и прежде не сомневалась, что альфа людоедов до крайности жесток. Оправданно, по необходимости, повинуясь дремучим законам, преступив которые отдашь на растерзание всю стаю, но беспощаден. На уровне разума, загадочной привязанности к малознакомому оборотню, я принимала его решения, действия, приказы. Только не эмоциями, усиленно отторгавшими эту часть будней канов.

Однако почему-то сейчас желание Тарелла добить Уорла не вызывало отчуждения. Подлец отравил меня, похитил! Я не совершила, не сказала ничего даже отдаленно невежливого! Пальцем не тронула! Но негодяй готов был прикончить меня! Вовсе не в борьбе за жизнь, свой народ, убеждения, в конце концов! Только лишь из личной выгоды и мести! Поделом мерзавцу!

Видимо, у меня на лице отразились почти все эмоции в отношении гентского монарха, потому что Тарелл снова ободряюще кивнул.

— Хорошо, свяжусь! — Беарн едва заметно скривился — очевидно, роль голубя мира в переговорах с Уорлом не пришлась ему по душе. — Но дай слово, что Стелла вольна, никакого преследования, никаких попыток завершить наказание.

— Твоя! Забирай! — отмахнулся Тарелл, будто от надоедливого почемучки-ребенка, по сто раз задающего один и тот же вопрос. — Но в племя не вернется! Либо бери к себе, либо пусть живет одиночкой. Понимаешь, что это значит? — на секунду показалось — в голосе кана прозвучало сочувствие.

Может, опять выдумываю? Стараюсь оправдать? Бесцеремонно разглядывая ауру людоеда, так и не смогла прояснить волнующий момент. Слишком она отличалась от человеческой, даже от верберовской. Необъяснимо, но факт. Обычно самая мощная эмоция окрашивает энергетику в конкретный, насыщенный цвет. Переливы других играют на самой границе, не смешиваясь с основной палитрой. Временами у Тарелла так и происходило. Но не теперь. Энергооболочка вождя стаи напоминала солнце с волнистыми лучиками. Исходя из ослепительно-бордового центра, они бликовали лимонно-зеленым. Три несовместимых оттенка: гнева, печали, надежды соседствовали друг с другом.

Кустистые брови медведя сошлись на переносице, ответ прозвучал резковато для гостя враждебного народа:

— Это уже моя проблема.

Я опасалась, что кан не останется в долгу, и очередная драка не за горами.

Но Тарелл притворился, будто ничего не заметил, оставив комментарии при себе. Только огромные ладони сжимались и разжимались, выдавая истинные эмоции владельца. Странно…

Беарн неестественно съежился, точно ожидал сокрушительного удара под дых, машинально готовясь к последствиям. Еще удивительней…

Я не так давно знаю вербера, однако успела заметить — когда его что-то всерьез задевало, медведь в мгновение ока превращался в громоздкого опасного хищника, одним видом наводящего панический страх. Нынче же все случилось с точностью до наоборот. Беарн вжался в сидение, походя на затравленное животное, угодившее в капкан, сломав все кости, какие можно и отчетливо осознавая — это конец.

Что творилось в голове вербера? Почему он так отреагировал на, казалось бы, великодушное согласие Тарелла отдать Стеллу?

Как назло информационное поле ничуть не прояснило ситуацию. Энергооболочка Беарна полыхнула темно-синим, возвещая о глубокой, затаенной боли, неразрешимой дилемме.

Ал угрюмо изучал свои черные туфли, похоже, дорогие и брендовые. Хозяин дома гипнотизировал меня, слегка приподняв брови. Верберу понадобилось несколько секунд, чтобы, как прежде, развалиться на диване.

— Встречаемся в «Льве»? — осторожно предложил Ал, косясь на друга.

— Самое оно, — одобрил Тарелл. — Там не прикопаются.

— Идет, — пробормотал Беарн.

Бросилась искать в информационном поле хоть что-то о «Льве», но кан опередил:

— Ресторан на нейтральной территории, на крыше четырнадцатиэтажки. С видом на мегаполис… Там гигантская площадь, мест на триста. Всегда забито, вперемежку расы. Охрана почти как в президентском дворце. При входе обыскивают. Только что зубы медведям снимать не велят…

Беарн презрительно рыкнул в сторону Тарелла, не удостоив саркастическую ремарку и словом.

— Хорошее место, — поддакнула я.

— Аха, — довольно подхватил людоед. — Значит, свяжешься и пришлешь посла! Завтра утром жду уточнения времени, — удивительно мягко обратился Беарну.

— Да, — пробурчал вербер.

— Тогда больше никого не задерживаю! — мгновение — Тарелл встал, широким жестом указав гостям на дверь.

— Ты уверена? — Ал не двигался с места, ожидая моего ответа.

— Да, — выдохнула, под прицелом синих глаз кана.

Лучшего варианта все равно не предвиделось.

— До завтра, — в голосе ледяного слышалась досада. Он резко поднялся и вышел прочь вслед за боевым товарищем.

Мы с Тареллом остались наедине.

В мгновение ока в памяти всплыло, как он вылизывал меня — с ног до головы. Уставившись в пол, замерла, безуспешно сопротивляясь приступу неловкости, от которого кожа горела, дыхание участилось, а пульс бил все мыслимые рекорды.

В очередной раз ступни кана гибко перекатывались по полу, приближаясь. Не в силах вытолкнуть из горла воздух, оцепенело ждала, что же дальше.

— Спокойно, — урчащий тон людоеда поневоле расслаблял. — Не трону пока сама не захочешь. Не поняла еще?

Медленно подняв голову, следила, как глава племени берет стул и садится близко-близко.

— Тарелл, — первый раз вслух назвала его по имени. Вождь людоедов удивленно поднял брови. — А сколько пар может быть у оборотня? Ну, допустим, одна откажется…

Несколько минут кан молчал, глядя исподлобья, чуть прищурившись.

Шея заныла, тупая боль ударила в затылок, холод спустился вдоль спины к ногам, покрывшимся гусиной кожей. Икры ослабели. Казалось, поднимусь — ноги подкосятся, и я грохнусь на деревянный паркет.

От досады закусила губу. Черт дернул поинтересоваться тем, что меня не касалось! Идиотка! Так хорошо все складывалось! Сверхи обещали помочь с мамой, понятное дело, сперва решив свою проблему в виде златокудрой занозы. Но меня понесло! А главное зачем? Это не мой мир, не моя история, не моя стая!

Вот как за несколько часов Тарелл умудрился залезть в голову, растревожить годами дремавшие чувства? Настолько, что забеспокоилась о его душевным состоянии, поисках спутницы!

Вчера ненавидела главного кана, боялась, тряслась, как осиновый лист при мысли о встрече. Нынче же уединилась с беспощадным зверем, интересовалась личным, возможно, слишком интимным. Весь ужас заключался в том, что фраза вырвалась естественно, без единого сомнения.

Тарелл медлил, подавшись вперед и парализуя немигающими на редкость ясными глазами цвета очень темного сапфира. Немая сцена начинала действовать на нервы. Сердце то замирало, то припускало, кровь гудела в ушах.

Не выдержав затянувшейся паузы, промямлила:

— Ладно, пойду в свою комнату. Зря спросила, забудь о…

Не успела закончить, Тарелл вскочил и, схватив за руку, выдернул из кресла, заставив впечататься в свой каменный торс.

Миг — и опасения, нервозность, переживания как рукой сняло.

Восхитительный жар накрыл тело, впитываясь все глубже. Ступни, нос, кончики пальцев согревались…

— Нравится? Приятно? Хорошо? — допытывался кан.

Проклятье! Догадался!

— Не трудно понять, — шепот в самое ухо, касание мочки горячими губами, опаляющий пар, сбивчиво рвущийся изо рта людоеда, — Ты наслаждалась, я учуял…

Тарелл провел руками по спине, массируя, разгоняя тепло.

— Смекнул еще, когда тебя отравил Уорл, — добавил сипло. — Обычно от этого яда приходят в себя гораздо быстрее. Ты слишком холодная. Не беда, — стиснул, шумно глотнув воздух. — Если я рядом.

Первый восторг наполнения силой, энергией, жизнью, миновал.

Я затихла в железных объятиях кана. Чего он теперь хочет? Из хватки не вырваться, в доме только мы. Другие людоеды не осмелятся ломиться к вожаку, даже если сорву голос, вопя о помощи…

— Опять! — совсем хрипло рявкнул Тарелл, легонько встряхнув, — Хватит уже трусить! Просто хотел проверить догадку. Не более!

Изменения тела кана легко ощущались сквозь тонкую ткань холщевых брюк. Но на сей раз, он не пытался раздеть, вылизать, ласкать. На секунду прижавшись так, что ощущала каждую выпуклость, каждую впадинку, отставил, сложив руки за спиной и огорошил:

— Ладно, что там у тебя с ногами?

Ну, вот как догадался?

— Да ты на них ежеминутно отвлекалась во время разговора с этими недоносками… и полицейской, — отчеканил Тарелл, — То рукой потянешься, то переставишь.

— Все хорошо, — попыталась отбиться я.

— Аха! — не успела парировать, кан закинул на плечо, направившись в выделенные мне апартаменты.

Легко бросив на кровать, не давая опомниться, поймал обе ноги. Держа их одной рукой, второй ловко расшнуровал кеды, но снял на редкость бережно, почти не причинив дополнительных мучений.

Дотошно разглядел лопнувшие мозоли, вертя стопами в разные стороны.

— Ничего говоришь? — процедил недовольно, — Заключим сделку! Я расскажу про пары оборотней, всех, и канов, в том числе. А ты не будешь больше скрывать ничего, связанного со здоровьем. Согласна?

Не в состоянии противиться напору Тарелла, сдалась на милость победителя:

— Согласна.

— Отлично, — людоед присел на корточки и … поднеся ко рту мои ступни начал… неспешно облизывать их. То одну, то другую.

Кровь бросилась в лицо — давно я так не тушевалась. Неловким представлялось даже думать о вытворяемом каном. Дойдя до мозоли, он ненадолго задержался на ней языком. Больно! Рефлекторно попыталась отдернуть ноги, но не тут то было. Железная хватка альфы не давала ни шанса. Тарелл занялся второй мозолью, третьей…

Сжавшись в комок от нестерпимого жжения, напрягла икры так, что их свело судорогой. Зажмурившись, едва сдерживала всхлипывания и стоны.

Но тут… саднящие ранки успокоились, как по мановению волшебной палочки, натянутые подобно тетиве лука мышцы расслабились. Вздох облегчения подавить не удалось, кан еле заметно улыбнулся, но не остановился.

Через какое-то время прямо почувствовала, что мозоли затягиваются, рубцуются. Лучшие регенерирующие лекарства моего мира не действовали настолько быстро.

Людоед осторожно положил мои ноги на постель, опустившись следом:

— Индиру попросила купить носки?

— Да, — подтвердила, с трудом ворочая языком. Вообразить не могла мужчину, способного лизать мои ноги. Пусть даже недавно вымытые!

— Тебе нужна и обувь другая, — покачал головой кан. — Тут у нас один умелец кожаные чулки с твердой подошвой шьет. Скажу ему.

— Спасибо, — безумно хотела дотронуться до Тарелла, погладить в благодарность, но не решалась. Вождь усмехнулся, взял мою руку и положил на свое массивное бедро. — Я не кусаюсь, — голос его опять напоминал урчание. — Так вот у волков, медведей и канов только одна пара. Но можно завести женщину для потомства. Рыжие меняют самок.

— То есть Стелла — пара Беарна?

— Да. А ты моя, — поднимаясь, пробормотал под нос Тарелл, — Скажу, чтобы Омелий сделал тебе костюмы для стоп. Передохни. У тебя был трудный день. Еще лучше поспи.

Потянулся к дверной ручке, когда я окликнула:

— Тарелл?

Людоед остановился, обернувшись.

— Спасибо за все. Я думала вы совсем дикие, — выпалила в какой-то нервной лихорадке. Однако не успела пожалеть о последней фразе, глава поселения хмыкнул:

— Тебе надо с братом моим поговорить! Тот грезит ввести законы, как у огненных, новые, гуманные. Думает не вижу… не понимаю… — махнул рукой, — Выручил Стеллу, сидит у себя, не выходит… Считает узнаю — накажу… Надо бы! А-а-а, — еще раз рубанул ладонью по воздуху. — Смысл? Зачем сучка так подставилась? Сбежала бы к своему медведю в другой день, не преступив законы предков. Дак нет же! Зудело! — Тарелл фыркнул. Неужто истязание Стеллы, и впрямь не доставляло ему особого удовольствия? Получается, я не ошиблась! Сердце восторженно затрепетало, улыбка сама собой просилась на губы, — Пусть снюхаются… — продолжал меж тем людоед, — Родит ему верберов для пополнения вражеской орды, — беззлобно усмехнулся. — Ген передается от самца. Значит, дидятко получится большое и клыкастое… — на несколько секунд застыл, пожал плечами: — Мы избегали полного истребления благодаря тем законам! Не понимаете! Существование племени зависело от каждой, каждой самки! Любое послабление, неповиновение могло стоить в бою жизни! Сражались с людоедами других земель, верберами. Эти жрали нас на обед, ужин и завтрак! Как деликатес!

Зачем он все это говорил? Не знаю. Складывалось впечатление, что хозяин жилища делился накипевшим. Тем, что не высказывал никому, никогда, ни разу в жизни. Сочувствие накрыло вместе с осознанием.

Вождь, куда деваться! Разве могут быть у него слабости? Выдать их — безвозвратно уронить авторитет, завоеванный кровью.

Вот почему так необходима альфа-самка! Хоть кто-то сумел бы понять главного кана, услышать, помочь разрешить дилемму между древними обычаями, когда-то помогавшими племени не сгинуть и новыми, гуманными течениями.

— Ладно, — Тарелл качнул головой, уголки губ приподнялись, — Тет поймет, потом… Или его мечта сбудется…

— А это возможно? — сама не понимала — с чего вдруг озаботилась чужими трудностями, своих недоставало что ли?

— Все возможно, — поспешно ответил кан. — Жрать клонов, не загонять двуногую дичь… Ослабить наказания, по примеру смертных. Нужна причина, — и выскочил из комнаты.

Загрузка...