Resistentia Платины.

Глава I Когда дорожных приключений более чем достаточно

Окинув критическим взглядом нового члена своей команды, Накадзимо недовольно поморщился.

— Всё равно на девку похожа. И уши проколоты.

— Ну так и что, господин? — пожал плечами Зенчи, вновь демонстрируя простоту и демократичность нравов, царившую среди этих людей. — Моему брату мать тоже ухо проколола, чтобы талисман повесить. Он долго говорить не мог, вот бродячий лекарь и продал ей амулет бога Канди на крючке, чтобы за ухо цеплять как серёжку.

— Помогло? — живо заинтересовался Таниго, присаживаясь к костру.

— Ага, — подтвердил слуга. — Маса тогда два дня благим матом орал, после того как ему бронзовую табличку повесили, а на третий сказал: «Мам, сними».

Услышав о подобном способе лечения задержки речи у детей, пришелица из иного мира невольно прыснула, зажав рот ладошкой. Кен громко заржал. Дворяне рассмеялись более сдержанно, а их предводитель ограничился скупой улыбкой, заметив:

— Нет, госпожа права. Ей лучше ехать женщиной. В Канори купим вам платье.

— Спасибо, господин Накадзимо, — поклонилась приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Это не подарок, — поспешил огорчить её собеседник. — Деньги вернёте при следующей встрече.

— Конечно, господин Накадзимо, — охотно пообещала Платина, озадаченно подумав: «Он что, хочет меня ещё раз навестить? Интересно, зачем ему это надо?»

— Что это? — неожиданно нахмурился дворянин, кивнув на её котомку. — Вы же сказали, что не взяли с собой ничего.

— Тут всякие мелочи, которых никто не хватится, — заверила Ия. — О них даже моя служанка не знает.

— Служанки всегда всё знают, госпожа, — усмехнулся Таниго.

— Они знают только то, что им показали или рассказали господа, — назидательно проговорила девушка, убирая узелок за спину.

— Господа! — привлёк всеобщее внимание Кен. — А завтра что с госпожой делать, когда Халу проезжать будем?

— Пусть сидит в повозке и не высовывается, — немного подумав, решил Накадзимо.

— Значит, в харчевне останавливаться не будем? — продолжил расспрашивать настырный простолюдин.

— Нет, — покачал головой собеседник. — Сбегаешь, купишь вина и рисовых шариков. По дороге поедим где-нибудь. Не стоит задерживаться вблизи замка.

— Может, поедим прямо сейчас? — предложил один из дворян.

— Нет, господин Сенто, — возразил Накадзимо. — До рассвета ещё далеко. Надо хотя бы немного поспать. И лошадям отдых нужен. Мы им сегодня хорошую гонку устроили. Зенчи, помоги госпоже устроиться в фургоне, а мы у костра переночуем. Ночь тёплая, небо чистое, дождя не будет.

— Пойдёмте, госпожа, — пригласил слуга беглую преступницу.

«Наверное, хотят поговорить без меня?» — предположила та, направляясь к темневшей поодаль повозке.

Попросив немного подождать, простолюдин забрался внутрь будки, где принялся чем-то шуршать, что-то передвигать с места на место, сопровождая свои действия невнятным бормотанием.

Платина обернулась к костру. Усевшись прямо на землю, трое дворян о чём-то тихо, но возбуждённо переговаривались. Рядом опустился на корточки Кен и, внимательно прислушиваясь к разговору, согласно кивал.

А вот Ия, как ни старалась, не смогла разобрать ни слова, лишь обратила внимание на то, как крепко Накадзимо держит лежавший на коленях футляр с картой.

Видимо, почувствовав её взгляд, он повернул голову, чтобы посмотреть на девушку. Та тут же отвернулась, делая вид, будто происходящее у костра её совершенно не интересует.

В это время из фургона вышел слуга.

— Забирайтесь, госпожа. Или вам лестницу поставить?

— Обойдусь, — недовольно проворчала Платина, протягивая руку.

Собеседник вначале ничего не понял, ибо местные обычаи не допускают даже столь невинный контакт между незнакомыми мужчиной и женщиной, но быстро сообразил и, широко осклабившись, помог ей влезть на переднюю площадку.

— Сюда проходите, госпожа, — воровато оглядываясь по сторонам, Зенчи отодвинул в сторону закрывавший проход занавес из плотной, грубой ткани.

Несмотря на то, что глаза Ии давно привыкли к темноте, ей пришлось изрядно напрячь зрение, чтобы рассмотреть длинный ящик или вернее сундук с каким-то тряпьём на плоской крышке.

— Я тут вам одеяло постелил, — сообщил слуга, словно ненароком положив ей свою ладонь чуть ниже талии.

— Если бы я нуждалась в мягком матрасе и мужике в постели, я бы осталась в замке, а не поехала с вами, — процедила сквозь зубы пришелица из иного мира, опасаясь, как бы этот ловелас не нащупал у неё под курткой и рубахой пояс с серебром. — Ещё раз руки распустишь — я тебе все глаза выцарапаю!

— А получится, барышня? — издевательски ухмыльнулся собеседник, наваливаясь на неё и пытаясь повалить на сундук.

— Может, и нет, — не стала спорить девушка, пытаясь устоять на ногах. Она так долго ждала чего-то подобного, что страх успел «перегореть», и оставалось не дать ему вспыхнуть вновь. — Но что скажет господин Накадзимо, увидев тебя с дыркой в брюхе?

Словно бы окрылённая осознанием того, что ей сейчас вновь, как когда-то в лесу, нечего терять, она, внезапно подавшись в сторону, выхватила нож, изготовленный папашей Охэку, и ткнула им в живот простолюдина, лишь в последний момент удерживая удар.

— Да вы что?! — отскакивая, вскричал Зенчи. — То заигрываете, но убить хотите!

Мужчина ещё немного попятился, явно озадаченный подобной реакцией девушки. Нога его за что-то запнулась. Пытаясь удержаться на ногах, он схватился за какую-то высокую корзину, но не удержался и с грохотом рухнул на пол.

— Эй, Зенчи! — тут же окликнул его предводитель. — Что там у вас такое?

— Это я случайно оступился, господин! — поднимаясь, отозвался слуга.

Платина пристально следила за его тёмным силуэтом, держа клинок чуть на отлёте на уровне живота. Она не училась ножевому бою и видела лишь несколько роликов в Интернете, но твёрдо намеревалась пустить оружие в ход при малейшей угрозе.

— Зря вы так, госпожа… — с плохо скрытой угрозой в голосе проворчал простолюдин.

— Не зря! — шипя не хуже рассерженной гадюки, оборвала его Ия. — Думаешь, если я тебе руку подала, так и всё остальное получишь? Слюни подбери!

Недовольно и вроде бы даже обиженно засопев, Зенчи шагнул к выходу. Зашуршал занавес, послышался глухой удар о землю. Слуга спрыгнул с передней площадки.

Тут же задрожали колени и, шумно выдохнув, девушка плюхнулась задом на крышку сундука.

— Казёл! — одними губами выругалась беглая преступница.

В своём мире ей приходилось иметь дело с разного рода гопниками. С кем-то удавалось «разрулить» ситуацию, от кого-то она просто сбегала. Случалось и драться. Причём не всегда удачно. Один раз лишь появление вступившихся за неё коллег спасло начинающую артистку цирка от серьёзных увечий.

Однако Ию ещё никто не пытался изнасиловать, но, главное, там дома Платина чувствовала хоть какую-то защиту общества и государства. Здесь же она предоставлена сама себе.

«Ну вот и сбылась мечта идиотки, — внезапно подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Только успела сбежать, как в первую же ночь едва не разложили. И как тебе такая свобода?»

Девушка вспомнила, как испуганно отпрыгнул Зенчи, как смешно грохнулся, уронив что-то на себя, и криво усмехнулась: «Да не так уж и плохо. Если со мной могут сделать что угодно, так и мне нечего терять!»

Машинально расправив постеленное одеяло, она попыталась устроиться на ящике с максимальными удобствами, тем более что добросердечный слуга позаботился даже о подушке, приспособив вместо неё моток толстой верёвки.

Однако сон не шёл. Переполненный адреналином организм категорически не хотел успокаиваться. В голове вертелся сонм разного рода мыслей, а в душе поселилась горечь. Несмотря на то, что она готовила себя к разного рода неприятностям, наглая развязность Зенчи сильно огорчила Ию. Как-то она успела отвыкнуть от этого.

«Сама-то тоже хороша, — внезапно подумала Платина. — Мало того, что сбежала от любовника, села на одну лошадь с чужим мужиком и собралась путешествовать с ними, так ещё и постороннему простолюдину руку подала. Порядочные девушки из любого сословия так не поступают. Даже случайное прикосновение к незнакомому мужчине уже считается нарушением правил приличия, а тут такая развратная особа. Вот Зенчи и подумал о твоей общедоступности. Тут же вспыхнула страсть в груди. Хорошо ещё, что как вспыхнула, так и потухла».

Не удержавшись, Ия тихонько хихикнула, дав себе слово побыстрее обзавестись более приличным оружием.

Пытаясь уснуть, приёмная дочь бывшего начальника уезда повернулась на бок. Она уже давно поняла, что Накадзимо со спутниками разыскивают артефакты какой-то невообразимо древней, загадочной цивилизации. О них и им подобных рассказывал Рокеро Нобуро в пещере под монастырём «Добродетельного послушания», где она впервые воочию увидела материальные следы исчезнувшей эпохи. Даже с точки зрения человека двадцать первого века её родного мира то гранитное кольцо или горловина громадной трубы смотрелось более чем значительно.

Помнится, младший брат бывшего губернатора утверждал, что предметы, оставшиеся с тех времён, пользуются популярностью у богатых коллекционеров и стоят немалых денег. А на карте, что хранил у себя покойный господин Самадзо, обозначены места, где можно отыскать подобного рода диковины. Неудивительно, что она имеет такую ценность для людей, посвятивших жизнь поискам вещественных остатков давно почившего мира.

Размышляя на эту тему, Платина наконец-то заснула, проснувшись от рези в мочевом пузыре. Сев и свесив ноги с сундука, она посмотрела на единственное узенькое окошечко в стене. Судя по тому, что оно едва различалось на фоне окружающего мрака, до рассвета ещё далеко.

Доски пола негромко скрипнули, заставив Ию поморщиться. Тем не менее она быстро дошла до выхода и, отодвинув занавес, выглянула наружу.

Небо на востоке лишь слегка заалело. В костре тлели две толстые головешки, а вокруг спали люди, завернувшись в толстые одеяла. Причём с первого взгляда трудно определить: кто тут дворянин, а кто простолюдин.

Беглая преступница почему-то подумала, что им не впервой ночевать вот так: на голой земле у полупотухшего костра.

Осторожно спустившись с передней площадки, она поспешила к кустам, стараясь двигаться как можно тише.

Но когда вернулась, «наткнулась» на настороженный взгляд.

— Куда вы ходили?

— По нужде, господин Накадзимо, — с иронией пояснила приёмная дочь бывшего начальника уезда, заверив: — Больше я пока бежать никуда не собираюсь.

Хмыкнув, собеседник глянул на светлеющее небо и вдруг потянулся, широко зевая.

«Надо же! — мысленно отметила Платина. — Какие хорошие зубы. Ими только стальную проволоку перекусывать».

Как она успела заметить, аборигены редко могли похвастаться здоровьем ротовой полости. Даже богачи щеголяли щербатыми улыбкам и несвежим дыханием. Не помогали ни регулярная чистка порошком из толчёного мела и лекарственных трав, ни жевание сушёной гвоздики.

Потеряв к девушке всякий интерес, Накадзимо громко скомандовал:

— Поднимайтесь! Выезжаем рано. До вечера надо добраться до Канори!

Ответом на его призыв стало недовольное кряхтение и ворчание спутников.

Понимая, что поспать больше не удастся, Ия забралась на переднюю площадку и, свесив ноги, принялась наблюдать за происходящим.

Для начала вся странная компания без разделения на сословия потянулась в кусты. Потом Зенчи взялся собирать одеяла, а Кен отправился за хворостом.

— Вы бы, барышня, не мешались, — бросив на неё неприязненный взгляд, проворчал слуга, одной рукой пытаясь вытащить короткую лестницу.

Встав на ноги, девушка предложила:

— Давай помогу.

И, не дожидаясь ответа, взяла у простолюдина сложенные одеяла.

— Спасибо, госпожа, — проворчал тот.

Когда слуга взошёл на переднюю площадку, Платина вернула ему поклажу, а сама встала поодаль, вспомнив, что на сундуке, где она спала, остался узелок с её вещами.

Но, несмотря на необычность раскраски, котомка Зенчи не заинтересовала. Он сложил одеяла в корзину, предварительно достав оттуда какой-то свёрток. Разглядев блеск шёлка, Ия поняла, что это верхняя одежда дворян. Тут же на укреплённых в стенке колышках висели три круглые широкополые шляпы. Их слуга тоже забрал с собой.

Сообразив, что Накадзимо и его благородным приятелям надо переодеться, девушка не стала их смущать, скрывшись в фургоне.

Минут через десять Зенчи вернулся с новыми свёртками, спрятав их в ту же корзину. Платина поняла, что это те костюмы, в которых её спутники щеголяли сегодня ночью.

Завтракали холодным варёным рисом, сдобренным острым соусом и кусочками жёсткого, как подошва, вяленого мяса.

— Пока не проедем деревню, вам, госпожа, придётся посидеть в повозке, — отставляя в сторону опустевшую миску, объявил предводитель. — Нельзя, чтобы вас видели в мужской одежде, а другой пока нет.

— Хорошо, господин Накадзимо, — прожевав, кивнула Ия, осторожно предложив: — Но, может, всё-таки заранее договоримся, что отвечать, если меня вдруг случайно заметят и начнут спрашивать?

— Нет, — почти не задумываясь, покачал головой собеседник. — Я ещё не решил, как вас представить. Сидите в повозке и не высовывайтесь. Если приспичит по нужде — терпите, пока не выедем из деревни. Задерживаться там мы не будем. Купим еды, и всё.

После столь решительного отказа девушке оставалось только тяжело вздохнуть, пробормотав:

— Хорошо, господин Накадзимо.

— А вы, барышня, заранее в кусты сбегайте, про запас, — хохотнул Зенчи, но тут же стушевался под тяжёлым взглядом предводителя.

Тем не менее Платина всё же воспользовалась советом наглеца и сходила в заросли. Жаль только безрезультатно.

Вернувшись, обратила внимание на то, что дворяне сами седлают своих коней, а простолюдины запрягают в фургон мула.

Имея некоторый опыт, приёмная дочь бывшего начальника уезда не испытывала никаких иллюзий по поводу предстоящего путешествия.

В виду отсутствия каких-либо рессор, повозка чутко отзывалась на каждую неровность или камешек, попадавший под её высокие колёса.

Поначалу Ия пыталась не замечать постоянного дребезжания и подпрыгивания, но постепенно это начало раздражать. Даже зад заболел, несмотря на то что девушка старалась регулярно менять положение тела.

Жаль только, что загромождавшие почти всё внутреннее пространство ящики, корзины и мешки оставляли слишком мало места для движения. Фактически Платина могла перемещаться только в границах сундука.

Она то сидела, то лежала на спине или на боку, то пробовала исполнять гимнастические упражнения, хотя в постоянно трясшемся фургоне это получалось плохо.

Поднимавшееся солнце всё сильнее нагревало крышу, от чего внутри фургона становилось жарко и душно.

Чувствуя, как покрывается противным липким потом, Ия улеглась на сундуке, положила под голову знакомый моток верёвки и, закрыв глаза, попыталась расслабиться.

Ехавшие на передней площадке слуги тоже сначала оживлённо переговаривались. Большую часть их беседы занимали воспоминания о попойках и посещении публичных домов.

Слушая особенно цветистые выражения, вроде «могучего нефритового жезла» или «ароматной пещеры», девушка досадливо качала головой, гадая: им действительно больше не о чем поговорить, или они нарочно хотят её смутить? Вот дурни!

Очевидно, подобные мысли пришли не только в её голову.

— Заткнись, Зенчи! — оборвал болтливого слугу Накадзимо. — От твоих непристойностей даже я вот-вот покраснею.

— Слушаюсь, господин, — с явной неохотой отозвался простолюдин.

Воспользовавшись его молчанием, Кен заговорил о своих дальних родственниках, собиравшихся переселиться на Пустые земли.

Приятель поддержал тему, приглушённым голосом посетовав на огромное число призраков, должно быть, наводнивших места, где население вымерло от петсоры.

Подобные страшилки беглая преступница слышала уже неоднократно, поэтому без труда пропускала беседу простолюдинов мимо ушей.

Постепенно полуденная жара сморила и их, заставив замолчать.

Несколько раз навстречу попадались крестьянские телеги, и тогда кто-нибудь из слуг громко и сварливо требовал уступить дорогу. Встретилась им и повозка какого-то важного типа, поскольку уже Накадзимо велел Кену посторониться.

Платина захотела пить, и мочевой пузырь тоже начал давать о себе знать.

«Ну когда же мы дотащимся до этой долбаной деревни?» — с тоской думала она, свернувшись калачиком и положив сложенные ладошки под голову.

И тут откуда-то донёсся задорный петушиный крик.

«Ну наконец-то!» — одними губами пробормотала Ия.

Палитра звуков становилась всё ярче. Вот их фургон нагнал группу носильщиков, и Зенчи обменялся с ними парой фраз.

Громко скрипела чья-то плохо смазанная телега. Недовольно мычал вол. Вновь закричал петух, но уже где-то совсем рядом.

Накадзимо окликнул прохожего, выясняя дорогу до харчевни. Простолюдин подробно объяснил и, кажется, даже показал рукой.

Как ни ждала этого девушка, повозка всё-таки остановилась внезапно для неё.

Подъехав поближе, предводитель распорядился:

— Возьми по два колобка с мясом и бутылку сливового вина. Да смотри, чтобы свежие были, а не как в прошлый раз.

— Да, господин! — бодро отозвался Зенчи, нырнув в фургон.

Платина невольно сощурилась от ударивших в глаза солнечных лучей. Не обращая на неё внимание, слуга схватил квадратную корзину с плетёной крышкой и, вернувшись на переднюю площадку, спрыгнул на землю.

Втянув носом воздух, приёмная дочь бывшего начальника уезда ощутила смесь вкуснейших запахов. Желудок недовольно заурчал, напоминая о себе.

— Тучи собираются, господин, — подал голос Кен. — Как бы дождя не было.

— Не должно, — как-то не очень уверенно возразил Накадзимо. — Мимо пройдут, их к востоку гонит. А нам обязательно надо попасть в Канори сегодня.

Время потянулось ужасно медленно, словно мёд или сгущёнка.

Услышав возбуждённый голос Зенчи, Ия покачала головой возведя очи горе.

— Здесь всё такое дорогое, господин! — Целых четыре ляна за бутылку! Грабёж!

— Так чего же ты купил, бездельник?! — рявкнул Накадзимо.

— Да вы же сами приказали, господин! — явно дурачась, напомнил слуга. — А хозяин сказал, что назад ничего не возьмёт.

— Садись, поехали, — проворчал предводитель. — Потом раздашь всем по колобку…

— А может, здесь переночуем, господин? — сейчас голос простолюдина звучал серьёзно и даже озабоченно. Куда только подевалась недавняя дурашливость? — Глядите, что делается. Не приведи Вечное небо, попасть на дороге под дождь.

Он многозначительно промолчал.

«Это точно, — мысленно согласилась с ним беглая преступница, вспомнив их с Рокеро Нобуро путешествие в Букасо, и тут же взвыла, оценив своё нынешнее положение. — И что мне делать? Так в фургоне и сидеть?! Я же им говорила, что надо условиться: кто я такая и что здесь делаю? Нет, он, видите ли, ещё не придумал. Вот же-ж… сценарист!»

— Не попадём, — заверил Накадзимо. — Ветер от нас.

— Ну как прикажете, господин, — с явной неохотой проворчал слуга, забираясь на переднюю площадку.

— Пошёл! — прикрикнул Кен, щёлкая вожжами.

Фургон дёрнулся. Девушка облегчённо перевела дух, тут же скривившись от боли в животе. Ещё немного, и она обмочится прямо в повозке. Теперь каждая неровность на дороге заставляла её морщиться и шипеть сквозь стиснутые зубы. Опустившись на корточки, она подобралась к выходу и, отодвинув край занавеса, осторожно выглянула наружу. К счастью, повозка уже покинула деревню и катилась мимо рисовых полей.

Платина уже хотела, наплевав на все условности, облегчиться прямо в фургоне, но заметила впереди поросшие кустарником холмы и рассудила, что ещё несколько минут она как-нибудь вытерпит.

А её спутники, словно в насмешку, и не думали подгонять своих скакунов, непринуждённо болтая между собой. Но если беседу ехавших чуть впереди дворян она не слышала, то разговор слуг буквально резал уши.

Зенчи и Кен живо обсуждали достоинства и недостатки разнообразных блюд и напитков.

«Чтоб вас разорвало!» — скрипя зубами, думала Ия, сжимаясь в комочек.

Досчитав до пятисот, она вновь отодвинула занавес. Вдоль дороги тянулись невысокие, но густые заросли бурьяна. Девушка ещё нашла в себе силы оглядеться по сторонам. Не заметив ничего подозрительного в пределах прямой видимости, спрыгнула с повозки и, едва не вскрикнув от боли, устремилась в ближайшую гущу ярко-зелёных, травянистых растений, провожаемая дружным, заливистым ржанием слуг. Помня о своём благородном происхождении, их господа ограничились презрительно-снисходительными усмешками.

— Эй, барышня! — не удержался от ядовитой насмешки Зенчи. — Не задерживайтесь там долго!

— Заткнись! — оборвал его Накадзимо. — Вдруг услышит кто?

— Простите, господин, — стушевался простолюдин.

Видимо, в награду за терпение судьба сжалилась над пришелицей из иного мира и не только уберегла её от жгучей крапивы, но и послала на пути небольшую чистую лужицу, где она смогла вымыть руки.

Старательно делая вид, будто её совершенно не задевают насмешливые взгляды мужчин, приёмная дочь бывшего начальника уезда вернулась на дорогу, проигнорировала протянутую руку, сама легко вскочила на повозку и скрылась в будке.

Тут же, словно только этого и ожидая, занавес колыхнулся от резкого порыва ветра.

Потянуло сыростью. Не удержавшись, Платина вновь выглянула наружу. В небесной синеве, сбиваясь в кучу, клубились пышные, кучерявые облака.

— Поторопимся! — скомандовал Накадзимо. — Зенчи, раздай по колобку.

— Да, господин! — отозвался слуга.

Ия уже заметила, что корзина с едой стоит рядом с ним, и надеялась, что тот сейчас же выдаст ей рисовый шарик.

Но вредный мужик спрыгнул с повозки, чтобы первым делом одарить едой дворян. Девушка получила свою порцию в последнюю очередь. Успев изучить нравы и обычаи аборигенов, она поняла, что подобным пренебрежением к благородной особе Зенчи «опустил» её даже ниже простолюдинов.

«А что ты хотела? — спросила себя Платина, осторожно откусывая по маленькому кусочку рисового шарика. — У них есть статус, а ты вообще никто. Родственница государственного изменника».

Ветер постепенно усиливался, но всё ещё не перешёл в ураган, и Ия всей душой надеялась, что до него не дойдёт.

Дорога начала подниматься, когда по крыше гулко ударила первая капля. Внутрь протиснулся озабоченный Кен и, не обращая внимания на забравшуюся на сундук девушку, потянулся к задней стенке, где долго копался, прежде чем нашёл большой, набитый чем-то мешок.

— Возьмите плащи, господа! — крикнул он, возвращаясь на переднюю площадку.

«Всё своё ношу с собой», — усмехнулась пришелица из иного мира, вспомнив чьё-то мудрое изречение.

Её спутники вовремя озаботились защитой от дождя. Вслед за первой каплей очень скоро упала вторая. Ещё через несколько минут где-то наверху что-то разорвалось с оглушающим треском, и фургон превратился в барабан.

Пассажирка даже пыталась закрыть уши. Какое-то время с неба лился буквально сплошной поток. Отыскав щели, вода просочилась внутрь, вплетая звуки ударов одиноких капель в сплошной грохот по крыше.

Почувствовав холодную воду на плече, девушка отодвинулась. На крышке сундука стала образовываться лужица. Платина пальцем направила её к краю.

Понемногу шум начал стихать. Щедро промочив землю, ливень превратился в дождь. Скоро Ия стала слышать, как чавкает грязь под копытами мула.

С крыши вновь закапало, но уже в другом месте. Покинув сундук, девушка перебралась поближе к выходу, где почему-то оказалось самое сухое место.

Пользуясь тем, что никто на неё не обращает внимание, она немного отодвинула занавес. Дорога шла по склону, поросшему редкими, корявыми соснами.

Поблёскивая мокрой шкурой, мул с натугой тянул подпрыгивавший на камнях фургон. Чтобы хотя бы немного ему помочь, слуги покинули переднюю площадку и тяжело шагали рядом, с головой закутавшись в накидки из плотной ткани.

Когда их маленький караван перевалил хребет, идти стало легче. Люди и животные прямо-таки воспрянули духом, а Кен с Зенчи вновь вернулись на повозку.

Минут через сорок дорога вновь пошла вдоль склона, постепенно становившегося всё круче. С другой стороны потянулся овраг с набухавшим на глазах мутным потоком.

Платина с тревогой посматривала на ручейки, сбегавшие с почти отвесного ската. Вода то и дело вымывала из земли мелкие камешки, увлекая их за собой.

Ия заметила, что возницы тоже озабоченно косятся на откос.

Обогнавшие их метров на семьдесят всадники обогнули выступавшую из холма скалу, также покрытую многочисленными ручейками.

У девушки затекли ноги от долгого сидения «по-турецки» и она встала, а чтобы не упасть, ухватилась за переднюю стенку.

Вдруг где-то сзади и сверху раздался глухой рокот.

— Обвал! — заорал Кен. — Гони!

Державший вожжи Зенчи звонко хлестнул мула.

Наряду с каплями дождя по крыше заколотили мелкие камешки. Один из них пробил тонкую, деревянную планку, но застрял в дыре, а другой, видимо, угодил прямо по скакуну.

И без того перепуганное животное, окончательно обезумев, устремилось вперёд, полностью игнорируя отчаянные усилия возницы «вписаться» в поворот. Слетев с дороги, мул с отчаянным рёвом заскользил вниз по склону.

Пассажирку швырнуло на стену. Откос уходил вниз с наклоном градусов под шестьдесят, так что если бы она не успела уцепиться за мокрые доски да ещё и запутаться в занавесе, то могла бы запросто оказаться под колёсами фургона.

Сдвинув локтем с лица мокрую ткань, Платина убедилась, что на передней площадке никого нет.

Оглашая окрестности утробным рёвом, мул, увлекаемый в овраг тяжестью повозки, тщетно пытался затормозить, упираясь передними копытами и присев на задние ноги. А на его спине распластался Зенчи, по-дурацки раскинув ноги и ухватившись руками за сбрую своего скакуна. Возможно, со стороны это смотрелось довольно забавно. Вот только Ие сейчас было совсем не смешно.

Дно оврага с быстро текущей мутной водой стремительно приближалось.

Внезапно мул закричал как-то особенно громко, болезненно и безнадёжно. Его передние ноги то ли зацепились за что-то, то ли угодили в яму. Несмотря на дождь, шум потока и вопли несчастного животного, девушка ясно расслышала противный, сухой хруст, словно ломалось дерево… или кость.

Увлекаемая силой инерции, туша незадачливого скакуна рухнула, почти перевернувшись через голову, потянув за собой и повозку. Колесо наскочило на торчавший из земли камень, от чего фургон тоже перевернулся. Проскользнув на боку ещё пару метров, он влетел в на глазах наполнявшийся ручей и замер.

Едва передняя площадка начала клониться в сторону, Платина упёрлась в неё ногами и, изо всех сил оттолкнувшись, отпрыгнула в сторону, стараясь ухватиться за проносившееся мимо дерево.

Глазомер не подвёл, а наработанная годами тренировок ловкость помогла крепко вцепиться в мокрую ветку, словно в гриф раскачивавшейся под куполом цирка трапеции. Сучок предательски затрещал, но выдержал.

Изогнувшись и обхватив его ногами, Ия быстро добралась до изогнутого ствола дерева и огляделась.

Получив мощный толчок, Зенчи взмыл в воздух, подобно снаряду из катапульты. Басовито вереща и нелепо размахивая руками, он перелетел ручей и, рухнув на том берегу, звонко ударился головой о камень, резко замолчав, словно подавившись собственным криком. Пару раз дёрнувшись, его тело начало медленно сползать в воду.

Тяжело переводя дух, девушка наблюдала за тем, как взбесившийся от дождя поток, подхватив беспомощную тушку, несёт её в широкую заводь, где течение замедлялось, чтобы метров через семьдесят с шумом прорываться меж двух скальных выступов.

«Козёл помер или только без памяти?» — с тревогой подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Вдруг ей показалось, будто бы на миг высунувшаяся из воды рука слуги шевельнулась, словно призывая на помощь, а откуда-то сверху донёсся отчаянный крик Кена:

— Зенчи!

«Вот же-ж!» — Платина скривилась, как от острого приступа зубной боли. Наблюдать за тем, как умирает не самый хороший, но всё же человек, оказалось мучительно.

«Но он же не сделал тебе ничего плохого! — надрывалась совесть. — Подумаешь, полапал маленько, но драться не полез и не приставал больше. Или думаешь, он твоего ножика испугался? Самой-то не смешно?»

«И Накадзимо не понравится, если не попытаешься спасти его человека, — пытался вторить ей здравый смысл. — Зачем тебе с ним ссориться?»

— А ну вас! — шёпотом рявкнула девушка, соскальзывая по склону и плюхаясь в холодную воду, едва не ходившую ей до шеи.

Течение медленно, но настойчиво тянуло её к горловине. Вспомнив, где видела тело вредного мужика в последний раз, Платина поплыла, загребая руками мутную воду, сейчас же почувствовав сковывающую тяжесть плотной одежды и пояса, где держала свой стратегический запас.

Понимая, что отказываться от рискованной затеи уже слишком поздно, Ия, глубоко вдохнув, нырнула, не нашарив ничего, кроме веток и камней.

Подняв голову, ещё раз огляделась. Показалось, что метрах в десяти в воде мелькнуло что-то тёмное.

Дно под ногами исчезло. Течение становилось всё сильнее. Вот вновь показалась черноволосая голова, успевшая где-то потерять свою щегольскую поперечную пилотку.

Нырнув ещё раз, девушка наткнулась на безвольно обмякшее тело. Подхватив его под мышки, отчаянно заработала ногами, а оказавшись над водой, потянула бесчувственное тело к берегу.

Вода прибывала, напор усиливался. На миг показалось, что он пересиливает и вот-вот утянет её к уже ревущей теснине. Но вот ноги почувствовали дно.

Кряхтя и ругаясь на двух языках, Платина выволокла Зенчи на берег и рухнула на колени, жадно хватая ртом воздух. Лицо мужчины казалось бледно-зелёным, на лбу алела широкая кровоточащая рана.

«Может, он уже труп? — подумала Ия, пытаясь отыскать на руке пульс, и в который раз за день взвыла от досады. — Неужели ему ещё и искусственное дыхание делать придётся?! Вот же-ж!»

Но для начала она повернула тело на бок. Вот только, видимо, из-за крутизны склона, когда живот был гораздо ниже головы, изо рта утопленника не вылилось ни капли воды.

Дыша, как запалённая лошадь, девушка растерянно огляделась, сразу же заметив метрах в четырёх выступавший из земли камень.

Подхватив тело под мышки, она попыталась подтащить Зенчи к нему, но раскисшая почва разъехалась под ногами, и Платина больно плюхнулась на задницу.

Конечно, этот ушлёпок — не тот человек, из-за которого стоило так надрываться, но в данном случае пришелица из иного мира ещё и раззадорилась не на шутку. Если мужик «склеит ласты», то получится, что она зря купалась в грязной, холодной воде?! Подобного Ия никак не могла себе позволить. Вцепившись одной рукой в ворот куртки, а другой хватаясь за мокрые кусты, она поволокла тяжеленную тушу вверх по склону.

Пальцы норовили разжаться, кожаные туфли скользили по сырой земле, мышцы стонали от запредельной нагрузки. На глаза навернулись слёзы, когда ладонь всё же схватилась за неровный камень.

Осознание достигнутой цели взбодрило измученную девушку. Пыхтя и отдуваясь, она кое-как взгромоздила тело слуги животом на крепко сидевший в склоне выступ.

Изо рта Зенчи хлынула вода. Мужчина захрипел, закашлялся, а Платина искренне обрадовалась, что тот обошёлся без искусственного дыхания.

Вскинув голову, простолюдин посмотрел на беглую преступницу огромными, полными боли и недоумения глазами.

— Барышня?

— Нет, — выдохнула та. — Фея… зубная.

Растерянно похлопав ресницами, собеседник потрогал рассечённый и всё ещё кровоточащий лоб.

— Зенчи! — донеслось со стороны дороги. — Госпожа!

— Мы здесь! — скривившись, махнула рукой приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Наверху метрах в пятнадцати стоял Кен и всматривался в покрывавшие склон заросли.

Заметив Ию, он обернулся, что-то проговорил и начал осторожно спускаться.

Дождь сильно ослабел, и капли уже не заливали глаза, поэтому девушка разглядела обёрнутую вокруг его тела верёвку, не позволявшую мужчине соскользнуть в овраг.

Когда слуга подобрался поближе, она поняла, что это связанные между собой кожаные ремни, очевидно, части конской сбруи.

— Живой, старый крот! — нервно рассмеялся Кен, опускаясь на корточки. — А я уж думал, ты утоп.

— Чего мне сделается? — усмехнулся Зенчи, уже сидя и вытирая кровь, наползавшую из раны на глаза. — У меня башка крепка.

— Сплошная кость и никаких мозгов, — согласно кивнула Платина.

— Руку давай, — не обращая внимание на её слова, потребовал слуга.

Примерно с полминуты озадаченная приёмная дочь бывшего начальника уезда наблюдала, как Кен пристально вслушивается в пульс, ухватив приятеля пальцами за запястье.

— Так ты лекарь?! — вскричала она, подумав, что для отряда, путешествующего по разного рода диким местам, просто необходим кто-то, разбирающийся во врачевании.

— Какой там лекарь, барышня, — отпустив пострадавшего, криво ухмыльнулся слуга, и во взгляде его мелькнула затаённая боль. — Только и могу сказать: сейчас помрёт человек или поживёт ещё немного. Дядя у меня известный на всю… округу лекарь был. Вот и научил меня… маленько.

Отвернувшись, простолюдин резко сменил тему разговора:

— Вы, госпожа, сами по верёвке поднимитесь, или вам помочь?

— Сама, — проворчала Ия.

— Тогда идите, — предложил слуга. — А мы потом.

Пару раз подошвы скользили, и девушка плюхалась на колени, но ремень из рук не выпустила. На самом верху Накадзимо подал ей руку, помогая выбраться на дорогу.

Оглядевшись, девушка увидела метрах в пятидесяти на дороге свалившуюся со скалы кучу земли и камней. Очевидно, они, напугав мула, и стали причиной аварии.

Почти напротив Платины возле разросшегося на противоположной обочине кустарника меланхолически мокли лошади.

А их хозяева дружно вытаскивали из оврага своих слуг. Промокшая до нитки Ия не стала стоять под дождём, направившись к невысокому, развесистому дереву.

Когда она в изнеможении уселась на торчавший из земли узловатый корень, дворяне как раз помогли простолюдинам выбраться из оврага.

Затем господа Таниго и Сенто вместе с Кеном поспешили к тому месту, где сорвался с кручи фургон, а их предводитель с Зенчи подошёли к девушке.

— Сможете перевязать ему голову, госпожа?

— А может, лучше это сделает Кен? — в местной манере вопросом на вопрос ответила Платина, предположив: — Вроде он у вас за лекаря?

— Кен нам нужен, — безапелляционно заявил собеседник, явно намекая на то, что все они ужасно заняты, а Ия бездельничает.

Той ничего не оставалось, кроме, как с трудом поднявшись на ноги, заметить:

— Но у меня нет ни одной чистой и сухой тряпки.

Усмехнувшись, Накадзимо беззастенчиво распахнул, халат и не без труда оторвал длинный лоскут от верхней из двух своих рубах.

— Это только кровь остановит, — предупредила девушка. — Но рана может воспалиться.

— Потом покажем его настоящему лекарю, — уже уходя, махнул рукой дворянин.

— Садись, — велела слуге Платина. — Теперь я тебе буду голову обматывать.

Тот послушно сел. Ия убрала с его лба слипшиеся, мокрые волосы, обнажив неприятного вида рваную рану. Кровь ещё сочилась, но уже не так бурно.

Критически оглядев полученный от Накадзимо лоскут, она разорвала его на две узкие полоски и только после этого принялась не очень умело, но старательно бинтовать башку Зенчи.

— Вы уж простите меня, госпожа, за дурной язык, — внезапно пробормотал он, смущённо потупив взор.

В первый момент девушка даже растерялась от неожиданности.

— Я вам такого наговорил, а вы за мной в воду прыгнули, — продолжал удивлять её собеседник.

«Дура потому что, — мысленно объяснила свой поступок пришелица из иного мира. — Была бы умной — не прыгнула бы».

— Я уж и не знаю, что на меня нашло? — вполголоса бубнил Зенчи. — Только сейчас мне очень неудобно.

— Кажется, ты посчитал меня развратной? — усмехнулась девушка, вспомнив стычку в фургоне.

— Да нет же, барышня! — дёрнувшись, попытался возразить слуга.

Но Платина, легонько нажав ему на затылок, вновь заставила опуститься тощим задом на выступавший из земли корень и продолжила бинтовать. — Вот видишь, как обманчиво первое впечатление. Если и дальше станешь вести себя как дурной осёл…

— Да что вы, госпожа! — вскричал собеседник, но Ия словно бы ненароком ткнула костяшками пальцев в едва прикрытую повязкой рану, от чего мужчина тихо зашипел.

— То я за тобой в воду больше не прыгну. А может, и сама толкну. Только тогда уж не выплывешь.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда понимала, насколько несерьёзно прозвучала её угроза, но просто не могла удержаться и выплеснула накопившуюся обиду.

Однако на простолюдина её слова, кажется, произвели впечатление.

— Простите, госпожа. Нехорошо всё вышло. А всё мой дурной язык.

— Ты уж последи за тем, что он болтает, — посоветовала девушка, завязывая кончики импровизированного «бинта».

Пока она помогала Зенчи, дворяне спустили в овраг Кена. Там он прирезал мула, чтобы не мучился, и, забравшись в фургон, достал оттуда большой моток крепкой верёвки.

Один конец слуга привязал к повозке, а второй переправил на дорогу. Там господа ловко и как-то привычно соорудили из неё нечто вроде упряжи для коней. Судя по доносившимся из оврага и с дороги репликам, им удалось поставить своё транспортное средство на колёса.

«Они хотят вытащить фургон на дорогу», — догадалась Платина, чувствуя, что начинает замерзать.

Нервное напряжение спало, действие адреналина заканчивалось, а одежда, насквозь пропитанная холодной водой, стремительно вытягивала из тела тепло.

Зенчи тоже озяб. Ёжась и передёргивая плечами, он с трудом встал на ноги и направился к стоявшим у края оврага дворянам.

То ли он не мог спокойно сидеть, когда его спутники тяжко трудятся, спасая своё имущество, или просто хотел согреться работой, вот только Накадзимо, заметив его, досадливо махнул рукой.

— Иди отсюда, не мешайся!

Понурив голову, слуга медленно зашагал обратно к Ие.

Обхватив себя за плечи, та поинтересовалась:

— Далеко до города, Зенчи?

— Вроде как не меньше десяти ли, — ответил мужчина и громко чихнул.

Девушка тоже почувствовала, как у неё защекотало в носу.

«Километров восемь или девять, — перевела она местные меры расстояния в привычные ей. — По такой дороге на месте будем только часа через два. К тому времени я совсем окоченею и заработаю бронхит. А то и чего похуже».

Топтавшийся поодаль простолюдин шумно шмыгнул носом.

«А вот нечего было в спасателей играть, — зло упрекнула себя беглая преступница. — Сплошное слабоумие и отвага!»

Она с тоской огляделась по сторонам.

«Обсушиться бы где-нибудь. Или хотя бы костёр развести».

Дождь почти закончился. С неба падали лишь редкие, холодные капли, но в воздухе висела какая-то мелкая водяная взвесь.

По одну сторону дороги тянулся овраг, из которого трое понукаемых хозяевами коней, напрягая все силы, старательно тащили тяжёлый фургон, по другую поднимался заросший кустарником и редкими деревьями склон.

«Стоя ещё сильнее замёрзнешь, — подумала Платина. — Надо двигаться, хотя и сил нет».

— Куда вы, госпожа? — встрепенулся Зенчи.

Махнув рукой, Ия ответила, не в силах сдерживать нарастающую дрожь:

— Посмотрю, что там?

— Я с вами! — тут же заявил слуга.

Под ногами смачно чавкала грязь, холодя и без того окоченевшие ноги. Мокрая одежда противно липла к телу, а пейзаж вокруг почти не менялся. Тот же овраг и тот же, но уже не такой крутой склон.

Минут через двадцать такой прогулки сопровождавший её Зенчи предложил:

— Может, вернёмся, госпожа? Повозку, наверное, уже вытащили. Сейчас запрягут в неё какого-нибудь коня, и поедем дальше.

— Я тебя с собой не звала! — огрызнулась девушка, но понимая, что идея согреться на ходу оказалась не слишком удачной, сбавила тон: — Дорога одна, мимо нас не проедут.

— Так чего зря ноги под дождём бить, госпожа? — продолжал настаивать простолюдин. — И устали вы. Я же вижу.

— Сырой не промокнет, — мелко дрожа, ответила Платина, но всё же развернулась и тут заметила на склоне, метрах в пятнадцати какое-то тёмное пятно за редким кустарником.

Почему-то сразу вспомнилась ниша в скале, где они с Амадо Сабуро прятались, после того как ушли с места побоища на маноканской дороге.

«А вдруг там пещера?» — предположила Ия, сходя с дороги и углубляясь в заросли.

— Ну куда вы опять?! — взмолился Зенчи.

— Хочу посмотреть, — отозвалась спутница, поднимаясь по заросшему бурьяном склону.

— Да зачем вам туда?! — в голос взвыл слуга.

Но когда девушка оказалась возле зияющего проёма, слегка прикрытого сверху бахромой из травы и корней, предупредил:

— Стойте! Вдруг там зверь какой прячется?!

— Это у самой дороги? — усмехнулась Платина. — Вряд ли.

Но всё же, наклонившись, нашарила на земле камень величиной с кулак и швырнула его в дыру. Послышался глухой удар, и всё. Удовлетворённо хмыкнув, Ия шагнула вперёд, но её беззастенчиво отстранил слуга.

— Я первый пойду, барышня!

— Как хочешь, — пожала та плечами, отступая в сторону.

— Темно тут, госпожа, — очень скоро сказал мужчина. — Но никого нет.

Пригнувшись и отведя в сторону свисавшие корни, девушка оказалась в небольшом гроте глубиной около пяти-шести метров с низко нависшим каменным потолком. Напротив входа у противоположной стены громоздилась плоская куча веток и сухих иголок.

Очевидно, здесь уже кто-то останавливался, используя для подстилки сосновый лапник.

— Увидели, что хотели, госпожа? — спросил Зенчи и, не дожидаясь ответа, заканючил: — Пойдёмте отсюда.

— Костёр бы здесь развести, — пробормотала Платина. — Погреться.

— Да вы что?! — вытаращил глаза собеседник. — Разве же можно в такой-то дыре останавливаться?! Нам ехать надо! Доберёмся до города, найдём гостиницу, там отдохнём и согреемся.

«А по дороге я воспаление лёгких получу!» — мысленно возразила приёмная дочь бывшего начальника уезда, уже не в силах сдерживать зубную дробь.

— Ладно! — выдохнула она. — Пошли!

Выбравшись наружу, Ия торопливо спустилась на дорогу и быстро зашагала к фургону.

Зенчи не ошибся. С помощью трёх лошадей их повозку уже извлекли из оврага. Вот только стояла она как-то скособочившись. Лишь подойдя ближе, девушка поняла, что у неё сломана ось… или колесо.

Заметив спутницу, предводитель их компании призывно махнул рукой. Данный жест пришелице из иного мира не понравился, но она послушно прибавила шаг и даже перешла на бег.

— Где вы были? — сурово спросил дворянин.

— Прошлась немного, чтобы согреться, — ответила Платина и, не удержавшись, громко чихнула, вовремя успев прикрыть ладонью нос и лоб.

— Фургон сломался, — хмурясь, сообщил собеседник. — Но бросать его нельзя. Слуги останутся здесь, а вы поедете с нами. Завтра мы отыщем в городе мастера и вернёмся за ними.

Если бы Ия не нашла так кстати подвернувшийся грот, то ей бы не оставалось ничего, кроме как принять данное предложение. Но сейчас, когда появилась возможность согреться у костра, вместо того чтобы ещё как минимум часа полтора мокрой трястись в седле, она попросила:

— Позвольте мне остаться, господин Накадзимо?

В ответ на недоуменно вскинутые брови рассказала о пещере.

Видимо, не доверяя её словам, дворянин перевёл взгляд на Зенчи.

— Всё так, — подтвердил тот. — Только места там маловато, а так сухо и с потолка не капает.

— Вы действительно хотите остаться, госпожа? — с нажимом на последнее слово поинтересовался собеседник.

— Я устала и очень замёрзла, — дрожа всем телом, объяснила своё намерение приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Ваши кони измучены. Лишний человек им будет в тягость. Без меня вы быстрее доберётесь до Канори.

Пристально глядя на неё, предводитель согласно кивнул, неожиданно заявив:

— Тогда и я останусь здесь. Благородной девушке одной с простолюдинами будет неудобно.

— Да что вы говорите, господин?! — возмущённо вскричал Зенчи. — Да разве мы посмеем госпожу обидеть?! Она же мне жизнь спасла.

— Не обижайте верных слуг, господин Накадзимо, — нахмурился Таниго. — Я уверен, что без нас с благородной госпожой ничего не случится.

— Езжайте спокойно, господин, — поддержал его Кен, заверив: — Слова плохого не скажем, пальцем не тронем.

— Хорошо, — с явной неохотой согласился Накадзимо. — Тогда заберите с собой всё самое ценное и покажите эту пещеру, чтобы мы знали, где вас искать?

— Да, господин, — почти хором откликнулись слуги и, забравшись в фургон вытащили оттуда какие-то корзины и небольшой сундучок, тут же навьючив их на одну из лошадей.

«Правильно, — одобрительно хмыкнула про себя Платина. — Зачем нести, если можно везти?»

Она тоже сходила за своей котомкой, с трудом отыскав её в углу. Из-за того что повозка рухнула на бок и угодила в ручей, большинство вещей внутри намокли, а плетёный кузовок с рисовыми шариками вообще пропал.

К счастью, у беглой преступницы не было с собой ничего, что могла бы испортить вода. Вот только пока спасала Зенчи, умудрилась потерять нож. Поэтому, отойдя в сторонку, Ия с трудом развязала узел и достала второй клинок, сделанный когда-то папой её служанки.

— Госпожа! — окликнул Накадзимо.

Дворянин уже сидел в седле с притороченным цилиндрическим футляром, где хранилась драгоценная карта.

— Иду! — отозвалась девушка.

Осмотрев грот, предводитель досадливо поморщился.

— Неужели вы хотите остаться здесь, госпожа?

— Да, господин Накадзимо, — дрожа от холода, кивнула Платина. — Сейчас разведём костёр, и станет тепло.

— Дождь сильный лил, — покачал головой собеседник. — Что жечь будете?

— Так сухостоя нарубим! — с нескрываемым удивлением в голосе сказал Кен. — Первый раз что ли?

Недовольно зыркнув на него, дворянин проворчал:

— Мы утром вернёмся.

— Не беспокойтесь, господин, — в который раз заверил его Зенчи. — Всё будет хорошо.

Однако он сильно поторопился с подобным утверждением. Захватив топор, Кен ушёл, наказав приятелю развести костёр.

Тот собрал сухие ветки в пещере, сложил их шалашиком, наложил внутрь ломавшиеся от старости иголки и принялся стучать железякой по кремню.

Чтобы развести огонь, жители Благословенной империи чаще всего пользовались «огненными палочками». Вот только, в отличие от нормальных спичек родного мира Ии Платиной, они вспыхивали не от трения о специально обработанную поверхность, а от уже имеющегося источника пламени или хотя бы от тлеющего уголька.

Однако поблизости не наблюдалось ни того, ни другого, вот и пришлось по старинке искру высекать.

Но как Зенчи ни старался, маленькие звёздочки, ярко вспыхивая в полумраке, падали на растёртые в пыль сухие иголки и тут же гасли.

— Ну, что у тебя?! — теряя терпение, вскричала приёмная дочь бывшего начальника уезда, стуча зубами от холода.

— Так даже здесь всё влажное, госпожа! — раздражённо огрызнулся мужчина. — А хлопок в воду упал. Вот!

Выпрямившись, чтобы перевести дух, он достал из-за пазухи маленький полосатый мешочек с затягивающейся горловиной и, распустив шнурок, продемонстрировал комок светло-серой слипшейся массы. — Сами смотрите!

— Вижу! — буркнула девушка.

Слуга вновь присел у сложенных веток, явно намереваясь продолжить добывание огня.

Выругавшись одними губами, Ия отошла в тёмный угол, где спрятала среди камней свою котомку. Быстро нашла зажигалку. Пару раз щёлкнула, с облегчением выдохнув при виде крошечного язычка пламени.

— Ну-ка отойди! — проворчала она, отодвигая тяжело дышавшего слугу.

Через несколько секунд ветки вспыхнули и затрещали. Незаметно сунув зажигалку в рукав, Платина потянула к огню озябшие ладони.

— Как это у вас вышло, госпожа? — озадаченно пробормотал Зенчи.

Он находился за спиной Ии, когда та большим пальцем вертела ребристое колёсико, и не видел сам процесс добычи огня, но оказался весьма впечатлён его результатом. Однако зубы девушки по-прежнему выбивали чечётку, поэтому его вопрос остался без ответа.

Веточки прогорали быстро. Дым, поднимаясь, расстилался по потолку, постепенно заполняя грот. Девушка морщилась, вытирая выступившие на глазах слёзы, но упрямо старалась пододвинуться ближе к огню.

Со стороны входа послышались глухие удары. Кажется, Кен рубил принесённые ветки.

— Пойду посмотрю, что там? — давясь кашлем, пробормотал Зенчи, отстраняясь от костра.

«Переодеться бы», — с тоской думала Платина, глядя, как поднимается парок от промокших насквозь рукавов её куртки.

— Дрова, госпожа! — бодро отрапортовал слуга, занося в пещеру охапку толстых щепок.

Торопливо схватив одну из них, Ия с удивлением подумала: «Где только он нашёл такое сухое дерево после дождя?»

— Сейчас разгорятся, и теплее будет, — обнадёжил её Зенчи, перед тем как отправиться за новой порцией топлива.

Огонь вспыхнул с новой силой. В лицо ударило жаром. Попятившись, девушка с облегчением поняла, что дышать стало легче. Дым по-прежнему клубился под потолком, но тонкая его струйка уже тянулась к выходу.

Воспользовавшись тем, что она всё ещё оставалась в гроте одна, Платина сняла пропитанную водой куртку, рассчитывая, что при скудном, пляшущем свете костра спутники не заметят под двумя такими же мокрыми рубахами пояс с серебром и золотом. Заодно сунув за него висевшую под мышкой пайзу.

Стащив с головы каким-то чудом державшуюся там «чалму», развернула её, превратив в платок, и, завязав на манер банданы, присела на корточки у огня.

— Не обожгитесь, госпожа, — предупредил Кен, вываливая на пол пещеры ещё одну охапку щепок.

Вот они оказались немного сыроваты, и одна из них даже зашипела, когда Ия положила одну из них на угли.

Зубы у девушки уже не стучали. Время от времени она поворачивала расстеленную на камнях куртку, чтобы та быстрее сохла.

То и дело из костра с треском вылетали тлеющие угольки, норовя попасть на одежду, и Платина порой едва успевала их стряхивать. Тем не менее кое-где на грубой ткани штанов уже виднелись тёмные пятнышки. Хорошо хоть, до дыр пока не прогорело.

Рубаха впереди почти высохла, и Ия повернулась боком, жалея о том, что нельзя разоблачиться хотя бы до грудной повязки.

Нездоровую реакцию спутников могут вызвать не только её голые руки и плечи, но также и пояс непонятного назначения.

Слуги ещё долго таскали нарубленные ветки, раскладывая их вокруг костра для просушки.

— Теперь надолго хватит, — с удовлетворением проговорил Кен, присаживаясь на корточки.

— Чаю бы попить, — ёжась, прерывисто вздохнула девушка. — Или хотя бы горячей воды, чтобы согреться.

— Так у нас чайник есть! — с готовностью заявил Зенчи. — А я тут лужу чистую видел.

Он подошёл к сложенным у стены вещам и пробормотал:

— А где он? Ты что, его не захватил?

— Я думал, ты взял, — пожал плечами Кен, кряхтя поднимаясь на ноги. — Ладно, сейчас принесу.

Боком присев на покрытый песком и мелкими камешками пол, Платина озабоченно покачала головой.

— Холодно спать будет.

— Так я за одеялом схожу, — тут же предложил Зенчи.

— Но оно тоже сырое, — засомневалась приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Высушим, — заверил собеседник. — Развесим на верёвках, они быстро высохнут.

— Тогда, конечно, принеси, пожалуйста, — жалобно попросила Ия.

Она не планировала выпроваживать всех своих спутников из пещеры. Но если уж так случилось, этим следует воспользоваться с максимальной пользой.

Торопливо раздевшись и стуча зубами, девушка сняла пояс и мокрую нагрудную повязку. Потом натянула подсохшую рубаху, завязала поверх «корсет» с золотом и серебром, на него ещё одну рубашку и куртку. Пайзы повесила на шею, спрятав их под одеждой.

Почувствовав себя немного уютнее, Платина встала и повернулась к костру спиной, чтобы погреться сзади.

Буквально через несколько минут со стороны входа донеслись знакомые голоса.

Слуги безусловно заметили, что она переоделась, но не стали это комментировать.

Натянув в пещере верёвку, Кен повесил на неё одеяло и толстую циновку. Ия вспомнила, что та лежала на полу в фургоне.

А Зенчи поставил к огню чайник.

— Сейчас согреемся, госпожа.

— Чем заваривать будешь? — недовольно проворчал приятель, морщась от дыма.

— Да вот этим! — собеседник достал из-за пазухи свёрнутый лист лопуха, в котором лежала горсть ягод, напоминавших мелкую малину.

— Они же ещё не созрели, — с укором проворчал Кен.

— Всё лучше, чем пустую воду хлебать, — возразил Зенчи, заверив: — Вот увидишь, как вкусно будет.

Девушка вновь присела на корточки, глядя на огонь. Она уже перестала дрожать, но согрелась только после двух чашек горячего отвара. Тот получился кисленьким, но очень ароматным.

Наполнившись водой, желудок на какое-то время затих, и пришелица из иного мира попыталась обдумать своё положение. Она не жалела о том, что столь безрассудно бросилась спасать почти незнакомого и очень несимпатичного ей человека. Платина знала, что вряд ли смогла бы простить себя, если бы позволила тому умереть. Просто совесть бы замучила. Она у Ии не то чтобы уж очень строгая, однако точно не простила бы убийства того, кто не пытался её убить.

Да и Накадзимо с приятелями к подобной трусости отнеслись бы очень неодобрительно. Сейчас же она надеялась, что её авторитет в их глазах всё же немного вырос.

Вряд ли купание в овраге останется совсем без последствий. Но имея некоторое представление о возможностях собственного организма, девушка надеялась, что те окажутся не столь критичны. Всё же не зима и даже не весна. Хотя в носу щекотало и в горле першило.

Ещё только решаясь на побег из замка Хваро, она знала, что окажется в чисто мужской компании, но рассчитывала, что те будут вести себя прилично. По крайней мере до тех пор, пока не получат то, что им нужно.

Первый раз встретив этих людей на постоялом дворе в Тучёве, Платина сразу обратила внимание на непререкаемость авторитета их предводителя, как у простолюдинов, так и у дворян.

Однако наглое приставание Зенчи изрядно поколебало уверенность беглой преступницы во власти Накадзимо над своими людьми. Хотя в его присутствии слуга держал себя в рамках приличия, лишь подтрунивая над спутницей.

Возможно, простолюдин посчитал её особой с «низкой социальной ответственностью», поэтому и «подкатил», надеясь на взаимность, однако оказался весьма разочарован решительным отказом, вот и обиделся.

Сейчас, после того как Ия спасла ему жизнь, Зенчи, наоборот, держался подчёркнуто почтительно, всеми силами стараясь угодить. Да и Кен поглядывал на девушку вроде как с уважением.

Он даже попытался расспрашивать приёмную дочь бывшего начальника уезда о её прошлом. Но та вновь ответила, что желает сохранить инкогнито, дабы не компрометировать своих близких.

Судя по всему, собеседник посчитал подобное объяснение исчерпывающим и больше не приставал.

Вечером, уже в сумерках слуги ещё раз сходили за топливом для костра.

— Мы, госпожа, на циновке ляжем, — сказал Зенчи. — А вы одеяло возьмите. Оно уже высохло, вам на нём теплее будет.

Перед тем как улечься, он достал из-за пазухи знакомый мешочек и разложил мокрую вату на камень у костра, пояснив:

— Пусть сушится.

Воздух в пещере заметно прогрелся, но от камней вокруг всё ещё веяло холодом. Тем не менее сидеть девушка уже устала. Устроившись на одеяло, она свернулась калачиком и постаралась заснуть.

К сожалению, столь «спартанские» условия никак не способствовали более-менее полноценному отдыху. С одной стороны шёл жар от костра, с другой — тянуло прохладой.

А вот её соседям, похоже, не привыкать спать почти на голых камнях. Пользуясь их крепким сном, Платина высушила свою грудную повязку, но одевать не стала и, свернув ленту, спрятала её за пазуху.

Под утро она почувствовала, что у неё ещё сильнее запершило в горле, а в нос словно перца насыпали. Не желая будить слуг, Ия выбралась из пещеры и только после этого принялась громко, с надрывом чихать, то и дело вытирая нос.

«Если это ОРЗ, то ещё куда ни шло, — перевела дух пришелица из иного мира. — А вот если грипп? Вот же-ж! Второй раз попала здесь под дождь и опять заболела!»

Поёжившись то ли от холода, то ли от неприятной перспективы, девушка прошла вверх по склону, где отыскала чистую лужицу и умылась.

Когда вернулась, мужчины уже проснулись, и Кен упрекнул её за то, что она ушла, не предупредив.

— Мы уже искать вас собирались, госпожа.

— Да я недалеко отходила, — объяснила Платина, усаживаясь на одеяло. — Чего вас зря будить?

Она бросила в огонь несколько сухих веток и, прижавшись боком к стене, попробовала ещё немного подремать.

Болела голова, шумело в ушах, но Ия почти уснула, как вдруг один из слуг, приподнявшись на локте, озабоченно проговорил:

— Всадник.

Прислушавшись, девушка равнодушно пожала плечами.

— Тебе показалось.

Но Кен уже толкнул локтем приятеля.

— Вставай, кажется, господин вернулся.

Они торопливо выбрались из пещеры. Но беглая преступница не спешила. Кто знает: кого это принесло в такую рань?

— Здравствуйте, господин, — донёсся снаружи голос Зенчи. — А почему вы один?

— Господа Таниго и Сенто едут с мастерами и всем необходимым, — пояснил собеседник, тут же поинтересовавшись: — Где госпожа?

— Так в пещере, господин, — отозвался слуга. — Вроде как заболела. И всё из-за меня недостойного.

Платина машинально потянулась к котомке за зеркалом. Но тут же досадливо скривилась, вспомнив, что то пришлось оставить в замке Хваро. Барон видел его, и обе служанки тоже обращали внимание на столь приметную вещицу.

Поэтому Ия только провела ладонью по волосам, поправляя выбившуюся из-под платка прядь.

В грот, согнувшись и морщась от дыма, вошёл предводитель их странной компании.

— Здравствуйте, господин Накадзимо, — церемонно поклонилась девушка.

— Здравствуйте, госпожа, — склонив голову в широкополой шляпе, дворянин какое-то время пристально смотрел на неё, прищурив глаза.

«Ну, и чего пялишься?» — с неприязнью подумала она, скромно потупив взор.

— Вот возьмите, — сняв висевшую на плече котомку, Накадзимо протянул её собеседнице. — Здесь женская одежда… ну, и всё прочее.

— Значит, мне не придётся притворяться мужчиной, — удовлетворённо кивнула Платина.

— Не придётся, — подтвердил дворянин. — Пока вас зовут Иошо Обадо. Вы дочь наложницы отца господина Таниго. Так что он ваш брат. Вы вдова, мужа год назад убили за долги. Он был азартный игрок и проиграл всё своё имущество. Господин Таниго взял вас из дома старшего деверя, где с вами плохо обращались. Понятно?

— Да, господин Накадзимо, — подтвердила Ия. — Но вы сказали: «пока». Что это значит?

Одобрительно кивнув, собеседник пояснил:

— Если удастся добыть настоящее «отпускное письмо», имя вам, возможно, придётся поменять. Но всё остальное останется прежним.

— Но вы сказали очень мало, господин Накадзимо, — с сомнением покачала головой девушка. — Как звали моего мужа, отца, мать, деверя и прочих родственников? Где мы жили? Если нас с господином Таниго начнут расспрашивать, мы должны отвечать одинаково.

— Насчёт вашего мужа лучше пока помалкивать, — посоветовал мужчина. — Об этом условимся позже. Обо всё остальном вам лучше расскажет сам господин Таниго при первой же возможности.

— А у него и в самом деле есть сестра? — продолжила расспрашивать Платина.

— Есть, — подтвердил собеседник. — Целых четыре.

И тут же оборвал её:

— Всё! Остальное потом! Переодевайтесь. И не торопитесь, вам никто не помешает.

Показав язык спине гордо удалявшегося дворянина, Ия, присев на корточки, развязала узел, обнаружив там явно поношенное сине-зелёное платье, сильно застиранную накидку из плотной ткани, также крытую шёлком, далеко не новые, но ещё крепкие женские туфли, украшенные уже почти неразличимым рисунком. Кроме того там нашлась маленькая, но увесистая сумочка или большой кошелёк с затянутой шёлковыми шнурами горловиной. Развязав простенький узелок, девушка достала круглое, завёрнутое в тряпочку медное зеркальце, деревянный гребень с редкими зубцами, пару розовых ленточек и простую, но ярко начищенную шпильку с маленькой розочкой на конце.

Нижнего белья в котомке не оказалось, и девушка решила, что купит его сама при первой же возможности.

Переодеваясь, одну пайзу спрятала в грудной повязке, а другую привязала к штанишкам, надеясь, что под подол к ней никто заглядывать не станет.

Облачившись в новое старое платье, Платина вновь убедилась в отличном глазомере господина Накадзимо и взялась приводить в порядок волосы. Свою расчёску ей тоже пришлось оставить в замке Хваро. Уж очень она приметная и не раз попадалась на глаза служанкам.

Так что деревянный гребень оказался как нельзя кстати, как и котомка из тёмно-зелёной материи, куда Ия убрала вещички из своего мира, завернув их в мужскую одежду, с которой тоже не собиралась расставаться.

Когда она, прикрыв голову накидкой, вышла из пещеры, предводитель что-то втолковывал жующим слугам.

Услышав за спиной шум, мужчина обернулся и окинул её оценивающим взглядом.

— Не слишком-то вы похожи на угнетаемую родственниками вдову. Но на мужчину вы похожи ещё меньше.

— Из двух неприятностей следует выбирать наименьшую, — пожала плечами девушка, переиначив русскую народную поговорку.

Собеседник усмехнулся.

— Хорошо сказано, госпожа Обадо.

И, обратившись к простолюдинам, наставительно произнёс:

— Вот так следует обращаться к госпоже. И запомните: она сестра господина Таниго от наложницы.

— Да, господин, хорошо, господин, — послушно закивали слуги.

Дворянин достал из широкого рукава бумажный свёрток, внутри которого оказался рисовый шарик.

— Поешьте, госпожа Обадо.

— Спасибо, господин Накадзимо, — поблагодарила беглая преступница и, не удержавшись, с жадностью набросилась на колобок.

Отвернувшись, чтобы не смущать её, предводитель продолжил:

— Мы сняли две комнаты в «Приюте странников». Одну специально для вас. Хозяин знает, кто вы. Ему я сказал, что мы едем в Сагаро, чтобы наняться в охрану каравана купцов, торгующих с восточными землями.

— Я всё поняла, господин Накадзимо, — чуть поклонилась Платина и тут же вновь громко чихнула, прикрыв рот рукой.

— Кажется, вы действительно заболели, — нахмурился мужчина.

— Совсем немного, — заверила его Ия и тут же перевела разговор на другую тему. — Сколько я вам должна за платье и… всё остальное?

— Нисколько, — неожиданно ответил дворянин. — Это подарок за то, что вы спасли нашего Зенчи. Он смелый и усердный слуга, хотя порой берёт на себя слишком много.

— Так я же тупой и необразованный простолюдин, господин, — отвешивая церемонный поклон, покаянно вздохнул мужчина.

— Вот и сейчас говоришь, когда тебя не спрашивают, — посуровел Накадзимо.

Слуга смущённо потупился.

— Простите, господин.

— Я ещё при первой нашей встрече тогда в парке понял, что вы очень храбрая женщина, — то ли одобрительно, то ли с насмешкой проговорил предводитель их странной компании.

«Ну, она была далеко не первой», — мысленно возразила приёмная дочь бывшего начальника уезда, скромно умолчав о том, как они вместе прятались на дворе сборщика мочи с подходящим именем Подал Вонючка, и о том, как наблюдала за ними на постоялом дворе в Тучёве.

— Но я даже представить не мог, что бы броситесь в бурную реку, чтобы спасти чужого человека, к тому же простолюдина, — продолжил собеседник, пристально глядя на девушку.

Быстро сообразив, что от ответа на невысказанный вопрос: «Почему ты так сделала?» во многом будет зависеть отношение к ней этих совсем не простых людей, Платина медленно заговорила, тщательно подбирая слова:

— Я видела, как вы и другие господа цените своих слуг, и поняла, что вам очень не понравится, если я не попытаюсь спасти почтенного Зенчи, а нам ещё долго ехать вместе. Плаваю я хорошо, вот и рискнула. Ну и я считаю, что если можешь кого-то спасти, то спасай. Иное поведение просто не достойно благородного человека.

— А вы откровенны, — вновь то ли одобрительно, то ли осуждающе покачал головой дворянин.

— Мы же с вами заключили сделку, — сказала Ия, смело глядя ему в лицо. — И не должны врать друг другу. Если я в чём-то вас обману, вы станете сомневаться и в других моих словах.

Накадзимо удивлённо вскинул брови.

Чувствуя, что её речь ему понравилась, беглая преступница ещё раз поклонилась, скромно потупив взор.

— Для женщины вы рассуждаете на редкость здраво, — после некоторого раздумья заявил собеседник и обратился к явно впечатлённым слугам: — Пошли к фургону. Посмотрим, что там от него осталось?

На первый взгляд, с повозкой ничего не случилось, а вот тушу мула в овраге уже изрядно объели местные падальщики.

— Эх, господин, — вздохнул Кен. — Сколько мяса пропало.

Девушка ни разу не слышала, чтобы аборигены употребляли в пищу конину. Но, возможно, простолюдины не столь привередливы в еде?

Зенчи открыл рот, намереваясь что-то сказать, но тут со стороны обвала донеслись возбуждённые голоса.

Накадзимо со слугами тут же поспешил в ту сторону. Поправив висевшую на плече котомку, Платина пошла за ними.

На противоположной стороне обвала возбуждённо гомонили носильщики. Заметив дворянина в шёлковом халате и широкополой шляпе, они привычно поклонились.

— Давно случился обвал, господин? — почтительно спросил один из них, поправляя шапочку со смешными белыми помпонами.

— Вчера днём, — сообщил Накадзимо. — Во время дождя.

— Простите, господин, — заискивающе улыбнулся собеседник. — Знает ли благородный начальник уезда о том, что здесь случилось?

— Мы ещё вчера стражникам у городских ворот всё рассказали, — ответил дворянин. — А уж доложили ли они начальству, мне неизвестно.

— Спасибо, благородный господин, — поклонившись, носильщик обернулся к своим спутникам. Какое-то время они горячо обсуждали, стоит ли идти в обход или попробовать перейти через обвал?

Возвращаться никому не хотелось, поэтому решили рискнуть и стали по одному перебираться через гору земли и камней, стараясь держаться ближе к скале.

Двое поскользнулись, под одним поехала рыхлая почва, и он едва не рухнул вместе с ней в овраг. К счастью, всё обошлось благополучно, и отважные носильщики отделались лишь синяками и шишками.

Когда их группа подошла к повороту дороги, из-за него показалась запряжённая осликом тележка и два всадника.

Подъехав, они спешились, и Таниго сразу же отыскал глазами Ию.

— С вами всё в порядке, сестра?

— Всё хорошо, благородный брат, — почтительно поклонилась девушка, помня, что по «легенде» является лишь дочерью наложницы, а её якобы родственник — сыном супруги.

— Вам бы стоило отвести госпожу к лекарю, — неожиданно посоветовал предводитель. — Она простудилась.

— Это правда? — нахмурился собеседник.

— Господин Накадзимо очень великодушен, — отвесила церемонный поклон приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Ничего страшного. Немного першит в горле, и всё.

— Мастер Валас! — окликнул лжебрат одного из приехавших на тележке простолюдинов.

— Что, господин? — отозвался пожилой мужчина, внимательно осматривавший скособоченный фургон.

— Есть ли в Канори хорошие лекари? — спросил Таниго.

— Конечно, есть, господин, — солидно кивнул, качнув аккуратно подстриженной бородкой, собеседник. — Почтенный мастер Кэтсу, чья лечебница недалеко от канцелярии. У него лучшие люди уезда лечатся. Есть ещё мастера Локр и Дамбу. У одного лавка на базаре, у другого лечебница возле Северных ворот.

— Понятно, — хмыкнул вполне удовлетворённый столь обстоятельным ответом дворянин, тут же интересуясь: — Долго ремонтировать будешь?

— Тут делов часа на полтора, — сведя густые брови к переносице, объявил простолюдин. — Но если ваши люди помогут, конечно, управимся быстрее.

— Зенчи, Кен! — тут же скомандовал внимательно слушавший их разговор Накадзимо. — Усердно помогайте мастерам.

— Да, господин! — отозвались слуги.

Тут Платина почувствовала, как её желудок недовольно заурчал. Всё же пара рисовых колобков — слишком мало даже для девушки.

— Потерпите, госпожа Обадо, — усмехнулся помалкивавший до этого дворянин. — Вот приедем в гостиницу и закажем целую кучу еды. Там совсем неплохо кормят.

— Простите мою несдержанность, господин Сенто, — чуть поклонилась Ия, предложив: — Может, пока вскипятить воду для чая?

— Если вам нетрудно, — опережая её собеседника, согласился Накадзимо.

Пока Валас с помощником и двое слуг занимались ремонтом, приёмная дочь бывшего начальника уезда набрала чистой воды из лужи, набрала хвороста и, сложив веточки шалашиком, попросила лжебрата добыть огонь. Ещё раз пользоваться зажигалкой ей не хотелось.

Как она и предполагала, тот прислал ей на помощь Зенчи, и слуга наконец смог запалить высушенный кусочек хлопка искрой от удара железом по кремню.

У девушки оставалось ещё немного вчерашних ягод. Их-то она и залила кипятком.

Поначалу дворяне заартачились и отказались пить отвар. Но когда сам господин Накадзимо, сделав приличный глоток из своей чашечки, одобрительно кивнул, приятели последовали его примеру, удобно расположившись на траве и поглядывая на возившихся у фургона простолюдинов.

Беглой преступнице показалось, что им понадобилось гораздо больше времени, чем было обещано, чтобы поставить повозку на оба колеса. Тем не менее Валаса даже похвалили. А всё дело в том, что час у аборигенов длится примерно в два раза дольше, чем в том мире, откуда пришла Платина.

Когда Накадзимо уже расплачивался с мастером, со стороны Канори показалась запряжённая волами телега. Пожилой, бородатый селянин с открытым ртом выслушал известие о перекрытии дороги. А глядя на кучу земли, чуть не расплакался, сетуя на то, что теперь неизвестно, когда попадёт домой.

Накадзимо, видимо в шутку, посоветовал несчастному обратиться к начальнику уезда, чтобы тот как можно скорее организовал ремонт дороги.

Вот только Ие показалось, что простолюдин отнёсся к подобной рекомендации совершенно серьёзно, пообещав сейчас же отправиться в управу.

Тем временем слуги запрягли в фургон коня господина Таниго, поскольку тот, являясь «братом» госпожи Обадо, мог ехать с ней в повозке, не нарушая правил приличия.

— Господин Накадзимо попросил рассказать вам о моей семье, — криво усмехнулся он, присаживаясь на покрытую плетёной крышкой корзину, жалобно скрипнувшую под его весом. — Вы же теперь как бы моя сестра.

— Это ненадолго, господин Таниго, — с иронией успокоила его девушка, но, заметив тень недовольства на лице собеседника, торопливо добавила: — Он прав, о своих родственниках брат и сестра должны говорить одинаково. Иначе это будет очень подозрительно.

— Хорошо, что вы это понимаете, — сварливо проворчал дворянин.

Фургон тронулся, и он заговорил:

— Наш род происходит из южной провинции Хайоконо. Но ещё мой дед Нинуто перебрался в столицу. Он умер двенадцать лет назад, а бабушка Умово — восемь. Наш отец служил сначала десятником, а потом сотником лучников в полку «Летящих перьев». После ранения в битве у Серой скалы вышел в отставку и проживал в городе Далан в провинции Дайлао, недалеко от столицы…

Рассказывая с явной неохотой, дворянин постепенно увлёкся. «Ударившись» в воспоминания Замо Таниго поведал случайной знакомой о том, как его отец, сперва женившись на дочери богатого помещика, взял в наложницы двух девушек из семей торговцев. Так Платина узнала имя своей якобы матери и некоторых родичей с её стороны.

Собеседник не стал скрывать, что его отец желал для сына чиновничьей карьеры, но Замо папу разочаровал, дважды провалившись на государственных экзаменах. Однако о том, чем занимается в настоящее время, рассказчик скромно умолчал.

Пришелица из иного мира знала, что всё, так или иначе связанное с древней, исчезнувшей когда-то цивилизацией, у подавляющего числа аборигенов считается проклятым и приносящим несчастья.

Поэтому тех, кто разыскивает всякого рода артефакты, хоть и не преследовали по закону, но старались всячески избегать, особенно люди простые и малообразованные.

Помня об этом, Платина не задавала своему якобы брату никаких вопросов, касающихся рода его деятельности, посчитав ранее данное название «чёрные археологи» вполне подходящим для кампании Накадзимо.

Пока она старательно усваивала информацию о своей новой родне, их маленький караван добрался до Канори.

Услышав доносившиеся снаружи голоса, Таниго настороженно умолк.

Но стражники у ворот лишь почтительно поинтересовались у господина Накадзимо, не пропало ли что-нибудь из вещей, пока повозка стояла на дороге?

Дворянин спокойно ответил, что верные слуги всю ночь стерегли его добро, а Вечное небо оберегло их от разбойников.

Похоже, обвал на дороге и авария фургона заезжих путешественников станет главной новостью в городе на ближайшие дни. Если, конечно, не случится ничего более экстраординарного.

Очень скоро Ия вновь убедилась в том, что все местные гостиницы построены словно бы по одному типовому проекту. Обеденный зал и служебные помещения на первом этаже, номера для постояльцев на втором.

Выслушав строжайший наказ господина Таниго устроить его сестру со всеми удобствами, владелец заведения, мужчина средних лет, с красивым, но озабоченным лицом, поклонившись, проводил её в комнату, расположенную в дальнем конце П-образной галереи, протянувшейся по периметру зала.

Своим размером помещение больше всего напоминало старинный шифоньер, что девушка видела у бабушки, с той лишь разницей, что здесь имелось затянутое бумагой окошечко, из которого просматривался двор и часть улицы перед воротами гостиницы.

— Постой, почтенный! — окликнула она владельца заведения, передавшего ей маленький навесной замок и уже собиравшегося закрыть за собой дверь.

— Вам что-то нужно, госпожа? — деловито осведомился тот.

— Мне бы помыться после дороги, — высказала своё пожелание Платина.

— А вы что, обедать не будете? — удивился собеседник, пояснив: — Ваш брат приказал накрывать на стол.

Сглотнув мгновенно набежавшую слюну, Ия торопливо поправилась:

— Буду, конечно. Я сначала поем, потом помоюсь. У вас можно это сделать или надо в город идти?

— У нас нет отдельной бани для благородных дам, — виновато развёл руками хозяин гостиницы. — Но если хотите, можете снять всю её для себя одной. Только это будет стоить семнадцать лян за полчаса. В банях Кикака на Лебяжьей улице здесь неподалёку сможете прекрасно вымыться за пять.

— Спасибо, почтенный, кивком поблагодарила его девушка и, помня местные обычаи, сказала: — Я поговорю с братом.

Какая-либо мебель, кроме узкой кровати, в комнате отсутствовала. Для неё просто не хватало места. Вытянув руки, Платина легко доставала до противоположных стен.

Непохоже, что Накадзимо сильно стеснён в деньгах, раз подарил ей шёлковое платье, но тут или решил сэкономить, или в данном заведении просто нет одиночных номеров? А тут всё-таки отдельная комната и на дверях засов. Но с помывкой надо что-то делать.

Баня в городе, конечно, стоит дешевле, но там она общая. Не то чтобы Ия стеснялась раздеваться перед чужими тётками, только вот под одеждой у неё не только две чужие пайзы и завёрнутый в тряпочку нож, а ещё и пояс с деньгам.

Вспомнив, что не расспросила хозяина гостиницы о месторасположении уборной, заглянула под кровать, обнаружив там слегка помятый медный горшок с крышкой.

В дверь постучали.

— Кто там? — выпрямившись, спросила девушка.

— Я, — донёсся знакомый голос.

— Брат? — уточнила Платина, тут же исправившись: — Господин Таниго?

— Да, — отозвался собеседник. — Идёмте обедать.

— Сейчас, — откликнулась Ия, доставая из сумки зеркало.

Видок у неё, конечно, так себе. В глазах нездоровый блеск, кончик носа покраснел, волосы грязные. Но могло быть хуже. Намного хуже.

Поправив причёску, она вышла из комнаты, заперла дверь на замок и, машинально отметив хлипкость петель, направилась к лестнице на первый этаж.

Традиционное время обеда уже прошло, а до ужина оставалось ещё далеко, и зал пустовал. Поэтому для девушки накрыли отдельный стол, чтобы та не смущалась в присутствии мужчин.

После ночёвки в одной пещере со слугами приёмная дочь бывшего начальника уезда посчитала подобную предосторожность полной глупостью, но спорить, разумеется, не стала.

Скорее всего, после всех недавних событий члены компании Накадзимо за обедом хотят обсудить сложившуюся ситуацию и наметить дальнейшие планы без её присутствия.

«Да и как хотят», — мысленно усмехнулась Платина, с удовольствием оглядывая расставленные перед ней яства. Варёный рис, крупно нашинкованный салат, политый острым соусом, солёные грибы, квашеная капуста и маринованный папоротник.

Утолив первый голод, Ия вновь задумалась о бане, уже решив, что в её положении лучше мыться в одиночестве. Для этой цели она не пожалеет одного из двух оставшихся у неё кусочков серебряной шпильки. Тот, понятно, стоит дороже семнадцати лян, но девушка рассчитывала стребовать с владельца заведения сдачу. Мелочь всегда пригодится.

Улыбаясь, беглая преступница вытерла губы платочком. Неплохо бы ещё и переодеться. Платье у неё чистое, сразу видно, что недавно его очень тщательно выстирали. Да и не в нём она ныряла в мутную, холодную воду. А вот нижнее бельё лучше поменять. Только вот не на что. Не захватила она с собой сменку. Значит, надо купить, а уж потом идти в баню. И ни в коем случае не тратить деньги на шёлк. Уж очень он не вяжется с её более чем скромным внешним видом.

Сытый желудок потянул в сон. Широко зевнув, Платина поймала за руку проходившую мимо подавальщицу, чтобы выяснить, сколько она должна за еду? Удивлённо вскинув брови, та ответила, что за всё уже уплачено.

«Ну и хорошо», — удовлетворённо подумала Ия и направилась к выходу, но, сделав пару шагов, остановилась, досадуя на себя за то, что совсем забыла о местных нравах и обычаях.

Подойдя к столу, за которым обстоятельно насыщались спутники, она дождалась, когда те обратят на неё внимание, и сказала:

— Я бы хотела сходить на базар, господин Таниго.

Лжебрат вопросительно посмотрел на предводителя.

— Не к лицу вашей сестре в одиночку ходить по чужому городу… — произнёс тот после короткого молчания.

Таниго недовольно поморщился, всем видом демонстрируя категорическое нежелание не то что куда-то идти, но даже встать из-за стола. Но вдруг лицо его расплылось в довольной улыбке.

— Пусть лучше Зенчи с ней сходит. За одно отведёт госпожу к лекарю и свою рану ему покажет.

— Не нужно мне никому ничего показывать, господин! — запротестовал слуга, уже успевший осоловеть от сытости и вина. — У меня всё хорошо!

— Так ли это, Кен? — обратился Накадзимо к штатному «медбрату» своего маленького отряда.

— Что мог, я сделал, — осторожно проговорил тот. — Конечно, рану лучше бы обработать мазью. Хотя бы из урыльника. Но у меня даже её нету.

— Когда ты меня сегодня перевязывал, сам сказал, что всё хорошо! — возмутился приятель. — А теперь говоришь — надо к лекарю!

— Да я… — начал было собеседник, но негромкий стук ладони по столу заставил простолюдинов замолчать.

— Ты на себя посмотри! — сурово нахмурился Накадзимо. — Зелёный, как молодая лягушка. Кен прав. Ступай с госпожой Обадо.

Он перевёл тяжёлый взгляд на девушку.

— Сначала сходите к лекарю. А уж потом можете гулять, сколько захочется.

Перспектива покупки нижнего белья в компании с Зенчи очень не понравилась приёмной дочери бывшего начальника уезда, да и лекарю придётся платить.

Однако весь вид предводителя их компании недвусмысленно указывал на то, что он не потерпит никаких возражений, а верный слуга наверняка проследит за исполнением всех его указаний.

Тяжело вздохнув, простолюдин встал из-за стола, укоризненно глядя на Накадзимо. Тот достал из широкого рукава халата расшитый шёлковый кошелёк и извлёк из него серебряную монету.

— Это тебе на лекаря.

— Спасибо, господин, — поклонившись, Зенчи зажал денежку в кулаке. — Пойдёмте, госпожа.

— А ты хоть знаешь, куда идти? — усмехнулась та, когда они вышли во двор.

— Сейчас спросим, госпожа, — заверил её слуга, деловито направляясь к воротам.

Оказавшись на улице, он тут же поймал первого попавшегося скромно одетого простолюдина. Выслушав вопрос, тощий мужчина средних лет в свою очередь поинтересовался, кто именно из лекарей им нужен?

Видимо, вспомнив слова мастера Валаса, Зенчи прямо ответил:

— Того, кто недорого берёт.

Минут через двадцать слуга привёл госпожу на базар в лавку почтенного Локра.

Окинув придирчивым взглядом просторный зал, пришелица из иного мира вновь отметила уже знакомый высокий прилавок с фарфоровыми банками, шкаф во всю стену с множеством выдвижных ящичков, картина с лысым старцем в сине-жёлтом халате и весьма специфические запахи.

Вот только народу здесь собралось гораздо больше, чем она застала в аптеке в Букасо, да за столом в углу сидел тучный, неопрятного вида мужчина в халате из дорогой, но засаленной материи и в круглой шляпе с узкими полями.

Очередь стояла именно к нему, однако двигалась она гораздо быстрее, чем в любой из поликлиник, куда когда-либо заходила Ия Платина.

Работал почтенный Локр быстро и виртуозно. Пациент садился на табурет, говорил, что у него болит. Затем лекарь слушал пульс, ставил диагноз, выписывал рецепт и получал плату.

«Никакой тебе писанины, анализов и УЗИ с МРТ», — посмеивалась про себя недоучившаяся студентка циркового колледжа.

Кроме неё, приёма ожидали ещё три женщины разного возраста, но, судя по одежде, никто из них не принадлежал к дворянскому сословию.

При обследовании лиц прекрасного пола лекарь не забывал о правилах приличия, прикрывая запястье пациентки шёлковым платком, также нуждавшимся в тщательной стирке.

Сосредоточенно сведя брови к переносице, он лишь несколько секунд слушал пульс беглой преступницы, после чего уверенно заявил:

— Пути циркуляции энергии в теле пришли в замешательство под воздействием холода. Я выпишу рецепт. Принимайте на ночь. Если не поможет, приходите ещё, и я сделаю вам скидку.

Плата за консультацию действительно оказалась весьма умеренной, в результате чего девушка сделалась счастливой обладательницей полученной на сдачу кучки медных монет.

К сожалению, значительную часть денег пришлось оставить в аптеке. Видимо, в этом и состоял хитрый маркетинговый ход владельца данного заведения. Дешёвые услуги врачевателя компенсировались ценами на лекарства, поскольку, получив заветный рецепт, пациент спешил как можно быстрее получить вожделенное снадобье.

Однако с Зенчи мастер Локр возился гораздо дольше. Без колебаний сняв наложенную Кеном повязку, почистил рану, промыл её пахнущей алкоголем жидкостью, нанёс некую зеленовато-серую, вязкую субстанцию и ловко перебинтовал заново. Содрал за свои услуги и маленькую баночку с мазью целую серебряную монету, заверив ошарашенного слугу, что сие чудодейственное средство обеспечит скорейшее заживление и избавит от лихорадки.

После этого несчастному Зенчи оставалось только поблагодарить почтенного мастера и уступить место очередному страждущему.

Жалея, на его взгляд, напрасно потраченные деньги, простолюдин тенью бросился за приёмной дочерью бывшего начальника уезда, мало обращая внимание на происходящее.

А Ия с удивлением и огорчением поняла, что нижним бельём на тутошних рынках не торгуют. Как выяснилось путём осторожных расспросов, интимные предметы дамского гардероба имеют здесь чисто утилитарное, но отнюдь не эстетическое значение, поэтому женщины шьют их сами или поручают данную работу служанкам.

Девушке пришлось приобрести отрез тонкого льняного полотна, швейные принадлежности и вернуться в гостиницу.

В комнате разложила свои покупки на кровати и задумалась. Если шить, то есть тыкать иголкой с ниткой, Платина ещё кое-как умела, то о кройке имела весьма смутное представление.

Местные носочки она ещё сумеет соорудить, однако изготовление штанишек представлялось совершенно неразрешимой задачей.

«Если я сегодня бельё выстираю, — рассуждала Ия. — За ночь оно высохнет, а пока я и без него обойдусь.»

На глаза попался бумажный пакет с сухим снадобьем. Его тоже надо где-то заварить. Вряд ли хозяин гостиницы позволит ей воспользоваться кухней. Но, возможно, согласится приготовить лекарство. Разумеется, за отдельную плату. Там же ничего сложного нет. Залить горячей водой и кипятить на медленном огне. Но первым делом надо решить вопрос с баней.

Услышав, что она намерена помыться здесь, владелец заведения вновь озвучил свою цену. Девушка сердито заметила, что провалами в памяти не страдает, и показала пузатый кошелёк. Извинившись, собеседник попросил немного подождать, обещав прислать служанку.

Минут через пятнадцать в её комнату постучали, и женский голос сообщил, что госпожа может пройти в баню.

По крытому переходу пожилая, скромно одетая простолюдинка провела приёмную дочь бывшего начальника уезда на задний двор к срубленному из брёвен строению под двускатной крышей, крытой тонкими дощечками. Из притулившейся к торцовой стене трубы поднимался лёгкий дымок.

Поднявшись на низенькое крылечко, Платина остановилась возле низкой, массивной двери и поинтересовалась у своей спутницы, не смогла бы та приготовить ей вечером целебный отвар.

— Я заплачу, — твёрдо пообещала Ия. — Дам лян.

— Нет, госпожа, — с нескрываемым сожалением вздохнула собеседница. — Никак не получится. У нас вечером столько народа, что успеть бы вино и еду разнести.

— А за два ляна? — попыталась поторговаться девушка.

— Я Алару попрошу, — после недолгого раздумья предложила служанка. — Она на кухне посуду моет. Она приготовит, а уж я сама вам принесу.

— Тогда я деньги и отдам, — в свою очередь пообещала постоялица.

Войдя внутрь, она сразу же обратила внимание на отсутствие с обратной стороны двери каких-либо запоров. Внимательно рассмотрев помещение, мало чем напоминавшее баню в доме Бано Сабуро, Платина заметила пару деревянных ковшей. Взяв один из них, сунула в дверную ручку. Теперь несанкционированных визитов можно не опасаться.

Раздевшись, пайзы и пояс спрятала под аккуратно сложенное платье, а вот нож на всякий случай положила сверху.

Как и следовало ожидать, мыла ей здесь никто не припас. Зато воды, как холодной, так и горячей оказалось в избытке. Заботливые хозяева даже одну из трёх больших деревянных лоханей наполнили. Проверив температуру, Ия уселась в неё и, откинув голову на стенку из тонких, плотно подогнанных досок, прикрыла глаза.

Но долго наслаждаться тёплой ванной не стала. Ополоснувшись, попробовала кое-как промыть волосы. Потом стирала бельё. Оно даже и без мыла свежее будет.

Вместо полотенца насухо вытерлась кстати купленной сегодня тканью и, завернув в неё мокрые вещи, покинула баню.

Когда в дверь номера постучали, девушка решила, что это служанка пришла за лекарством, но снаружи отозвался господин Таниго. Пришлось срочно убирать развешенные штанишки, грудную повязку, носочки и пояс. Его Платина тоже постирала, рассудив, что ни золото, ни серебро от воды не пострадает, а то пропитавшаяся мужским потом тряпка изрядно пованивала.

Лжебрат предложил Ие поужинать пораньше, поскольку вечером они всей компанией собрались кой-куда сходить.

— В зале будет много народа, — сбивчиво объяснял дворянин. — Без нас к вам может кто-нибудь пристать.

— Хорошо, господин Таниго, — покладисто согласилась она. — Только приведу себя в порядок.

Глянув на её свободно лежащие волосы, собеседник молча кивнул.

Девушка сделала простенькую причёску, закрепив её подаренной шпилькой, и, критически посмотрев на своё отражение в ярко начищенной меди, вышла из комнаты, не забыв навесить замок.

Новоявленный родственничек уже ждал её за накрытым столом, но сам есть не стал. Платина решила, что мужчина просто ждёт, когда она поужинает. Внезапно подавшись вперёд, тот тихо сказал:

— Не знаю, сколько у вас с собой денег, госпожа. Но не стоит ими разбрасываться столь безрассудно.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда едва варёным рисом не подавилась. Не на шутку разволновавшись, она с трудом проглотила застрявший в горле комок и зашипела:

— О чём вы, господин Таниго?!

— Вы заплатили целых семнадцать лян за баню! — процедил сквозь зубы собеседник. — Хозяин гостиницы спросил меня, знаю ли я, как бездумно вы расходуете деньги? И всё рассказал! Вы что же, не могли в городскую баню сходить?! Говорите, что прячетесь, а сами такое творите! Господин Накадзимо будет очень недоволен. Если хотите ехать с нами и дальше, в следующий раз спрашивайте, прежде чем сделать что-нибудь этакое. Вы поняли?

«Вот же-ж!» — мысленно застонала пришелица из иного мира, соглашаясь с упрёками спутника. Да, она здорово лоханулась. Оставила бы пояс с именными табличками в гостинице и спокойно сходила бы в городскую баню. Нет, не захотела расставаться с компроматом, вот и получила выволочку. Однако оставлять последнее слово за собеседником не хотелось категорически. Поэтому, оскалившись, она тихо прошептала:

— Поняла! Только если бы я пошла в городскую баню, разговоров могло быть гораздо больше!

— Это почему? — насторожился дворянин.

— Есть причина, господин Таниго, — отведя взор, пробормотала Ия, тыльной стороной ладони смахнув со щеки якобы набежавшую слезинку.

— Вас били! — охнул собеседник.

— Я не скажу, — шмыгнула носом девушка. — Надеюсь, вы, господин Таниго, — благородный человек и не станете проверять.

— Нет, конечно, — слегка стушевался лжебрат, попеняв уже другим, более спокойным тоном: — Что же вы не предупредили?

— Простите, господин Таниго, — смущённо потупившись, пробормотала Платина. — Но как я могла говорить с вами о подобных вещах? Вы же мужчина.

Досадливо крякнув, тот отвернулся.

— Отдыхайте и постарайтесь до утра никуда не выходить.

— Хорошо, господин Таниго, — совершенно искренне пообещала Ия и честно сдержала данное слово.

Подавальщица сама пришла за лекарством, а потом принесла миску горячего отвара, получив взамен обещанные два ляна. Оставалось надеяться, что они не расскажут хозяину гостиницы о своём маленьком приработке. В противном случае, это привлечёт ещё больше внимания к компании господина Накадзимо.

Прежде чем выпить снадобье и лечь спать, девушка вырезала из пояса серебряный слиток. Теперь, когда спутники знают, что у неё есть деньги, пусть лучше они их видят. А то вдруг захотят пошарить в её вещах?

Неизвестно, какие ингредиенты намешал почтенный Локр в своё лекарство, но спала Платина крепко и, когда в дверь настойчиво постучали, проснулась почти здоровой.

Судя по слабости освещения, солнце ещё не встало.

— Госпожа! — почти рявкнули снаружи.

— Кто там? — хлопая слипавшимися веками, буркнула приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Это я — Таниго! — отозвался лжебрат. — Вставайте, пора ехать, а ещё позавтракать надо.

— Да, да, сейчас, — засуетилась Ия, садясь на постели и ёжась от холода.

Кутаясь в мужскую рубаху, достала из-под кровати горшок и только после этого окончательно пришла в себя.

За ночь выстиранное бельё успело высохнуть. Лишь сшитый из плотной материи пояс ещё кое-где оставался влажным. Но, учитывая, что между ним и телом будет ещё грудная повязка, девушка не слишком переживала по этому поводу. А тут ещё и симптомы простуды почти исчезли, улучшив её настроение.

Когда одетая и причёсанная беглая преступница спустилась в зал, держа в одной руке изрядно потолстевшую котомку, а в другой — накидку, «чёрные археологи» уже сидели за столом. Ей же и сегодня накрыли отдельно.

Поклонившись спутникам, Платина сразу обратила внимание, что те выглядят, мягко говоря, слегка потрёпанно. Мешки под глазами, хмурые взгляды, бледный вид и синяк на скуле Кена наглядно подтверждали, что прошлую ночь они провели весело и задорно.

Дворяне ответили на её приветствие короткими кивками, простолюдины всё же оторвали свои задницы от табуретов и отвесили неуклюжие поклоны.

Ели они мало, а вот Ия на аппетит не жаловалась. Хотя то, что за завтрак и купленные в дорогу пирожки пришлось расплачиваться самой, и на это ушли все её медяки, изрядно подпортило настроение.

Увидев на дворе, как слуги запрягают в фургон чёрного лохматого осла, и вспомнив подаренное платье, девушка изменила своё первоначальное мнение. Накадзимо, видимо, здорово потратился, поэтому и не смог купить более сильного и выносливого мула. Наверное, поэтому, узнав, что у неё есть деньги, он и перевёл спутницу на «самообслуживание».

Без сожаления покинув «Приют странников», Платина терпеливо дождалась, пока Зенчи достанет из-под передней площадки лестницу, прошла в повозку и с ногами забралась на сундук, готовясь к долгому путешествию.

Когда остановились у ворот, Ия не придала этому значение, посчитав обычной процедурой при выходе из города.

Однако снаружи донёсся какой-то подозрительный шум и даже вроде бы лязг железа.

— Что это значит, господа? — подчёркнуто спокойным тоном поинтересовался Накадзимо.

— Предъявите ваши именные таблички, господа! — ответил ему грубый мужской голос.

— С вами ещё кто-то едет? — требовательно спросил ещё кто-то. — Мы должны осмотреть фургон.

— Там моя сестра! — вступил в разговор Таниго. — Госпожа Эйко Харуко.

«Так вот как меня теперь зовут, — усмехнулась про себя девушка, слезая с сундука и оправляя платье. — Пятое имя за неполный год. Не запутаться бы».

Повозка чуть качнулась под дополнительной тяжестью. Решив не дожидаться незваного гостя, Платина резко отодвинула занавес, едва не столкнувшись с мордатым мужиком в чёрной, подпоясанной белым кушаком куртке.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда постаралась держать себя как можно надменнее. Видимо, поэтому, воспитанный в традициях почитания дворян, стражник попятился, пропуская её на переднюю площадку.

Ещё около двух десятков его коллег стояли вокруг их маленького каравана, настороженно выставив вперёд короткие копья с блестящими наконечниками. Ещё четверо, натянув луки, целились в замерших в сёдлах дворян.

Двое офицеров, положив ладони на рукоятки мечей, не спускали глаз с Накадзимо, а полный мужчина в форменном синем халате и чёрной шапочке чиновника держал в руках три маленькие каменные таблички и ещё какие-то бумаги.

— Госпожа Эйко Харуко? — спросил он, подняв на неё взгляд.

— Это я, господин, — кланяясь, Ия чувствовала, как по коже пробегают холодные, злые мурашки.

— Вдова господина Куничо Харуко? — продолжил расспрашивать собеседник.

Поскольку ни её лжебрат, ни предводитель их компании никак не отреагировали на это имя, девушка рискнула подтвердить:

— Да, господин.

— Господин Замо Таниго — ваш брат?

— Да, господин, — уже более уверенно кивнула беглая преступница. — Только я дочь наложницы, а он сын супруги.

За её спиной послышался шорох.

— Там больше никого нет, господин Гароно, — выходя из фургона, отрапортовал стражник.

Офицеры переглянулись, их подчинённые заметно расслабились, лучники опустили оружие.

Чиновник лично вернул дворянам бумаги и их пайзы.

По цвету шнурков пришелица из иного мира определила, что Накадзимо и Таниго относятся к категории потомственных дворян гау, а вот Сенто — хокару, то есть сын наложницы.

— Прошу прощения за задержку, господа. Из канцелярии Рамыра просили обратить внимание на проезжающих через город дворян.

— А что случилось, господин? — спросил главарь «чёрных археологов», убирая табличку в рукав халата.

— В соседнем уезде разбили крупную банду, — чуть понизил голос собеседник. — Почти все разбойники погибли, но кому-то удалось скрыться. Точно известно, что среди них двое тяжело раненых и одна женщина, и они могут выдавать себя за дворян.

— У нас раненый только один, — усмехнулся Накадзимо, кивнув на Зечни, сверкавшего белой повязкой на голове. — Но и тот совсем не тяжело.

— Тем не менее нам бы очень хотелось узнать, где и как он получил свою рану? — почтительно поинтересовался чиновник. — Чтобы избежать недоразумений.

— Понимаю, — кивнул дворянин. — Это ваш долг.

С лёгкой улыбкой государственный служащий виновато развёл руками.

— Позавчера на дороге мы попали под дождь, — принялся неторопливо излагать их историю предводитель. — У скалы, где дорога делает крутой поворот случился обвал. Наш мул испугался и упал в овраг. Там же поранился и слуга. Мои слова могут подтвердить стражники, что вчера вечером стояли на воротах, и мастер Валас. Вчера утром он ремонтировал нашу повозку.

Внимательно выслушав его, чиновник посмотрел на одного из офицеров. Тот молча кивнул.

— Не смею вас больше задерживать, господин Накадзимо, — поклонился собеседник, но прежде чем воины расступились, спросил: — Нельзя ли спросить, куда вы направляетесь?

— В Сагаро, — спокойно ответил дворянин.

— Доброй вам дороги, — вновь склонил голову государственный служащий.

Кен легонько стегнул осла вожжами. Платина поспешила вернуться в фургон и занять своё место на сундуке. Кажется, опасность миновала, но неизвестно ещё, сколько впереди подобных приключений?

— Нас опять за разбойников приняли, — негромко фыркнул Зенчи.

— В первый раз что ли, — в тон ему отозвался приятель. — Глупые, необразованные люди. Что с них взять?

Слуги принялись вспоминать подобные случаи. Затем разговор плавно перешёл на бандитов. Выяснилось, что компания Накадзимо часто имеет с ними дело. Причём не только в своих странствиях, но и в ходе реализации артефактов. Им приходится долго и тяжко трудиться, подвергая свою жизнь опасности, а «романтики с большой дороги» постоянно пытаются прибрать к рукам их находки.

Неожиданно Ие показалось, будто она услышала своё имя.

— Сейчас, господин! — вскричал Зенчи и скомандовал ослу: — А ну стой, тупая скотина!

Повозка привычно качнулась, скрипнули доски передней площадки.

— Здравствуйте ещё раз, господин Таниго, — поприветствовала девушка своего лжебрата. — Мне сменили имя?

— Да, госпожа Харуко, — усмехнулся тот, присаживаясь на многострадальную корзину. — Вот ваше «отпускное письмо».

С этими словами он достал из рукава халата сложенную бумагу.

Развернув слегка потёртый на сгибах листок, Платина пробежала взглядом текст, гласивший, что благородный господин Макото Харуко, имеющий свой дом в городе Элиэ провинции Тонжо, подтверждает благонравное поведение вдовы своего брата — благородной госпожи Эйко Харуко. Он не имеет к ней никаких претензий, отказывается от своей власти над ней и вменяет заботу о госпоже Эйко Харуко её брату — благородному господину Зено Таниго. У края чётко выделялась красная печать канцелярии уезда Элиэ.

Сколько Ия не вглядывалась в документ, нигде не замечала никаких следов подчистки. Цвет чернил тоже казался совершенно одинаковым. Но она точно знала, что держит в руках подделку. Не в силах сдержать любопытства, беглая преступница спросила, зачем же понадобилось снова менять ей имя?

Она не особо надеялась на ответ, но вопреки её ожиданиям собеседник всё же снизошёл до объяснения.

— Документ настоящий, госпожа. Здесь заменили только два слова, вписав моё имя и фамилию. Но чем больше исправлений, тем проще их заметить.

— Понимаю, господин Таниго, — вновь разворачивая бумагу, кивнула девушка, и убеждаясь, что если посмотреть на свет, то всё-таки можно рассмотреть некоторую разницу в оттенках чернил, применённых для написания имени её лжебрата и прочих слов. Однако отличие казалось незначительным, и Платина надеялась, что на него никто не обратит внимание.

— Больше ничего не изменилось? Мужа убили за долги, а деверь меня всячески притеснял?

— Да, госпожа Харуко, — подтвердил дворянин. — Будем считать, что я очень плохо знал вашего покойного мужа. Поэтому свою прошлую жизнь придумывайте сами. Какой она будет, мне всё равно.

— Только я ни разу не была в Элиэ, — посетовала Ия. — И даже не знаю, где это?

Собеседник на секунду задумался.

— У нас Кен из Тонжо. Это где-то рядом. Попробуйте его расспросить.

Когда в полдень они покинули деревню, где имелась вполне приличная харчевня, девушка потихоньку поинтересовалась у слуги, не приходилось ли тому бывать в Элиэ?

Выяснилось, что тот, хотя и слышал о городе с подобным названием, но никогда его не посещал. Тем не менее Кен выдал немало полезной информации о тех местах. По крайней мере, приёмная дочь бывшего начальника уезда теперь знала, что там нет таких лесов и гор, а лишь редкие холмы и перелески.

На подъезде к городу Улбен Накадзимо вызвал спутницу на переднюю площадку и сообщил, что комнату в гостинице он ей снимет, а за всё остальное Платина отныне будет платить сама.

— Насколько я знаю, деньги у вас есть, — насмешливо фыркнул главарь «чёрных археологов».

«Дорого мне обойдётся та помывка! — с сожалением подумала пришелица из иного мира, разозлившись на владельца «Приюта странников». — Вот же-ж! Вместо того, чтобы спокойно взять деньги и помалкивать, побежал брату ябедничать, как тут его сестра шикует. У-у-у стукач!»

Ие показалось, что сегодня ей досталась комната ещё меньше и дальше от сортира. Учитывая печальный опыт бани, она даже не заикалась заказать в номер тазик и кувшин тёплой воды.

Умывшись и простирнув нижнее бельё, она до наступления темноты кое-как раскроила пару носков, используя нож вместо ножниц, и принялась шить.

Следующие три дня приёмная дочь бывшего начальника уезда привыкала к неспешному путешествию в компании «чёрных археологов», к ночёвкам в убогих конурах с мышами и тараканами, к постоянной тряске повозки, к жаре и духоте внутри фургона, к пыли, проникавшей в каждую щель и оседавшей на одежде и коже.

Спасая от неё своё единственное платье, девушка часто куталась в накидку, и от этого потела ещё сильнее.

Стараясь следить за своим внешним видом, она приобрела мыло, кое-какую косметику и каждый вечер мылась в своём номере.

Когда закончились все медяки, пришлось отдать серебряный слиток Накадзимо, поскольку из-за своего затрапезного вида сама она его разменять не решилась. Дворянин сходил в город и принёс ей семьдесят монет, нагло заявив, что остальные он взял за оплату гостиницы, пользование фургоном и охрану.

Слегка обалдев от подобного расклада, Платина напомнила мужчине о его обещании.

— Я от своих слов не отказываюсь, госпожа, — нагло усмехнулся тот. — Одно из ваших условий я выполню уже завтра. Мы покидаем Хайдаро. Дальше уже провинция Сонго. Можете начать выбирать себе город по вкусу. Тогда мне останется только снять вам дом. Не так ли?

Ия понимала, что формально он прав, а она просто лоханулась, поэтому, надувшись, промолчала.

Не дождавшись ответа, Накадзимо вышел на галерею второго этажа, где его ждал Таниго. А девушка осталась сидеть на кровати и тупо таращиться на тускло поблёскивавшую кучку серебряных монет.

Очевидная мысль о том, что никакие сожаления уже ничего не изменят, помогла прийти в себя. Очнувшись, она убрала деньги в кошелёк и принялась составлять список самых первоочередных покупок.

Утром, позавтракав, подошла к столу, где трапезничали мужчины, и попросила проводить её на рынок.

— Нам пора ехать, госпожа, — недовольно нахмурился главарь «чёрных археологов».

— Неужели нельзя хотя бы немного подождать? — скромно потупив взор, спросила Платина и, не дожидаясь ответа, продолжила: — За нами же никто не гонится. Обещаю, что не заставлю себя долго ждать.

— Хорошо, ступайте, — поднимаясь из-за стола, сказал собеседник. — И не забудьте купить себе еды в дорогу. Харчевни не будет до самого Сакудзё.

Он посмотрел на спутника.

— Господин Таниго, проводите сестру. И поторопите, если будет нужно.

На физиономии лжебрата не дрогнул ни один мускул, но Ия, казалось, отчётливо слышала, куда и зачем он её сейчас мысленно посылает.

Очевидно, что далеко не все дворяне в Благословенной империи могли похвастаться богатством или хотя бы более-менее приличным достатком. Иначе, чем объяснить наличие в городе сразу двух лавок, торгующих поношенными вещами из шёлка.

Нижнее бельё здесь, конечно, не предлагали, зато выбор платьев оказался неожиданно довольно велик. Видимо, впадая в нужду, дворянские семьи первым делом избавлялись именно от них.

Хозяйка одной из этих торговых точек, также принадлежащая к благородному сословию, с энтузиазмом демонстрировала приёмной дочери бывшего начальника уезда ассортимент своего магазина, проявив ужасную неуступчивость, когда речь зашла о цене.

Возможно, если бы лжебрат её не торопил, девушка могла бы ещё поторговаться, но из-за нетерпения Таниго платье обошлось ей в семнадцать серебряных монет.

Потратив ещё немного медяков на кое-какие мелочи, Платина вернулась в гостиницу, где на дворе их уже ждал запряжённый в повозку осёл и осёдланные лошади.

При виде господина Таниго и его «сестры», сидевший на передней площадке Зенчи бегом бросился в обеденный зал, где коротали время остальные члены команды.

— А вы не очень-то торопились, госпожа, — забираясь в седло, проворчал предводитель.

— Прошу прощения, господин Накадзимо, — придерживая перекинутую через плечо котомку, поклонилась Ия. — Так получилось.

Их караван остановился на отдых возле небольшого проточного озерка. Подкреплялись рисовыми шариками. Только у мужчин они были с мясом, а у девушки — с варёным яйцом и душистыми травками.

Но чаем её всё же угостили. Сделав пару глоточков, главарь «чёрных археологов» вернулся к недавнему разговору:

— Вот мы и в Сагаро, госпожа. Ищите себе город.

— Нет, господин Накадзимо, — покачала головой Платина. — Мы ещё слишком близко к тому месту, откуда я сбежала. А далеко ли до самого Сагаро?

— Я бы не советовал вам там селиться, — подал голос один из дворян. — В столицах провинций жизнь всегда дороже, чем в уездных городах.

— Я знаю, господин Сенто, — не стала спорить с ним Ия. — Но там больше народа и легче затеряться.

— Совершенно только Вечное небо, госпожа, — усмехнулся собеседник.

— Если вы пока не решили, то думайте, госпожа, — посоветовал предводитель, предупредив: — Но за ночлег с завтрашнего дня будете платить сами.

— Вы же взяли у меня двадцать пять муни! — с трудом сдерживая возмущение, напомнила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Я уже объяснял, что вы за них получили, — в свою очередь освежил её воспоминания главарь «чёрных археологов».

Девушка беспомощно оглядела рассевшихся прямо на траве спутников. Только один Зенчи выглядел слегка смущённым, остальные сохраняли вежливо-скучающее выражение лиц, но почему-то отводили взгляды.

Вот это и не понравилось беглой преступнице больше всего.

«А что ты хотела? — напомнила она самой себе. — Вы не друзья, не приятели и даже не коллеги. Если заставляешь людей делать что-то против их воли, нечего рассчитывать на их доброе отношение. Думала: спасла слуге жизнь, так все тебе будут по гроб жизни благодарны. Ага, раскатила губищу. Вы лишь деловые партнёры и не более. Так что нечего зря злиться и переживать. Эта морда дворянская права. Пора выбирать место для жизни.»

— До Сагаро примерно семь дней пути, — сказал вдруг лжебрат.

— Думаю, господин Накадзимо, — осторожно заговорила Платина. — За это время я скажу вам, где хочу остановиться.

— Хорошо, — кивнул собеседник. — Подождём.

Сегодня солнце жарило не так, как в прошлые дни, временами скрываясь за тощими, словно бы размытыми облаками, и тогда ветерок приятно холодил разгорячённую кожу.

Судя по часто попадавшимся участкам, поросшим низенькой, упорной травкой, данная дорога не могла похвастаться интенсивностью движения, зато радовала минимумом пыли.

После того как их караван сделал короткую остановку на дне заросшей лесом и орешником лощины, где мальчики сходили направо, а девочка налево, Ия не стала возвращаться в фургон.

— Хочу немного пройтись, — объяснила она свои намерения слугам.

— Устанете, госпожа, — недовольно проворчал Кен. — В повозку запроситесь, а впереди подъём. На нём лучше не останавливаться.

— И не придётся, — заверила его девушка.

После этих слов собеседнику оставалось только пожать плечами.

Вопреки его словам дорога поднималась не так уж и круто. К тому же вокруг росли высокие ели, дававшие густую, благодатную тень, так что Платина почти не устала в отличие от животных. Кони шли понурив головы. Ослик с видимым усилием тащил наверх то и дело подпрыгивавшую на часто попадавшихся камешках повозку.

Вдруг благоговейную тишину леса прорезал пронзительный крик.

— Это там! — указывая вперёд, выкрикнул Таниго.

— Туда! — ни секунды не раздумывая, скомандовал Накадзимо, ударяя пятками в бока скакуна.

Повинуясь всадникам, кони рванули, словно забыв об усталости.

Мирно дремавший Зенчи, встрепенувшись, ударил осла вожжами. Однако тот, в отличие от своих благородных собратьев, лишь слегка прибавил шаг.

Вопль повторился, но уже не так громко и пронзительно. Приёмной дочери бывшего начальника уезда показалось, будто кто-то зовёт на помощь. Подхватив полы платья, она побежала вверх по склону.

Послышался звон металла и возбуждённые выкрики. Похоже, «чёрные археологи» сцепились с кем-то в нешуточной схватке.

Позади раздался угрожающий треск, взрыв ругани и обиженный рёв осла. Ия оглянулась на бегу, не снижая скорости.

Фургон застыл на месте, его высокое, деревянное колесо крепко застряло, попав в щель между двух выступавших из земли камней. Кен и Зенчи с криками вцепились в резные спицы, пытаясь вырвать его из щели.

Засмотревшись, девушка сама едва не упала, с трудом сохранив равновесие, и стала глядеть под ноги.

Обогнув группу выросших очень близко друг к другу сосен, Платина резко остановилась, едва не врезавшись в лошадей. Все трое скакунов мирно стояли, меланхолически отгоняя хвостами докучливых насекомых. А метрах в семи — восьми прямо посередине дороги Мэсо Сенто, яростно размахивая мечом, отбивался от широкоплечего, кряжистого мужика в порванном шёлковом халате неопределённого цвета. Ещё дальше сам Суо Накадзимо сцепился сразу с двумя вооружёнными широкими тесакам простолюдинами.

Несмотря на численное превосходство, дворянин, ловко орудуя более длинным и узким клинком, теснил их к придорожным зарослям. За ними на поднимавшемся вверх склоне мелькала серо-синяя одежда Замо Таниго.

Чтобы лучше рассмотреть происходящее, Ия проскользнула между лошадьми. И как раз в этот момент противник Сенто запнулся ногой о камень. С яростным воплем «чёрный археолог» вскинул меч для решающего смертельного удара.

Однако тяжело плюхнувшийся задницей на твёрдую землю мужчина не растерялся. Уворачиваясь, он швырнул в лицо противнику горсть пыли и мелких камешков.

У девушки перехватило дыхание от мелькнувших яркой вспышкой воспоминаний.

Ситуация кардинально поменялась. Теперь уже Сенто отступал, одной рукой пытаясь протереть глаза, второй неуклюже отбивая градом сыпавшиеся удары.

Накадзимо попытался помочь соратнику, но сцепившаяся с ним парочка усилила натиск, не позволяя ему оторваться от них.

Оценив ситуацию, беглая преступница с досадой вспомнила об оставленной в фургоне котомке, где лежал её метательный нож.

«Дура! — мысленно обругала она себя. — Знала, что здесь драка, и оружие не взяла».

Зенчи с Кеном тоже опаздывали, а рукав Сенто уже украсил длинный порез. Казалось, ещё немного, и одним «чёрным археологом» в этом мире станет меньше.

Беспомощно оглядевшись, Платина в отчаянии подняла валявшийся у её ног камень размером чуть больше кулака.

Булыжник — не нож, и в обращении с подобного рода оружием Ия не тренировалась. Так что в данном случае ей и господину Сенто просто повезло. Несмотря на то, что каменюка вместо затылка угодила в спину чуть ниже шеи, удар, видимо, получился очень болезненным.

Сбившись с шага, мужчина вскрикнул, хватаясь рукой за ушибленное место. Воспользовавшись его замешательством, «чёрный археолог» сделал длинный выпад, угодив в верхнюю часть живота противника.

Испустив вопль боли, раненый, в свою очередь, тоже попытался достать его мечом. Со звоном отбив клинок, Сенто, щурясь и гримасничая от попавшего в глаза песка, ударил его наискось по груди, разрубая рёбра.

Тут же один из противников Накадзимо пронзительно вскрикнул тонким, женским голосом, а второй, проорав что-то вроде: «Беги!» — бросился в самоубийственную атаку.

Предводитель «чёрных археологов» даже слегка попятился перед таким напором, но быстро опомнился и проткнул врага насквозь.

Воспользовавшись его заминкой, последний из противников устремился в лес. С видимым усилием выдернув клинок из трепещущего, хрипящего тела, Накадзимо рванул в погоню.

Всё ещё продолжая тереть глаза тыльной стороной ладони, Сенто побежал за предводителем.

Успев за время эпидемии насмотреться на разнообразного вида трупы, приёмная дочь бывшего начальника уезда тем не менее поспешила отвернуться, только сейчас обратив внимание на молодого дворянина. Опустившись на колени, тот прижимал к груди голову распластавшегося на дороге человека в залитой кровью одежде слуги.

Чуть поодаль, почти у самого края оврага в бурой, стремительно подсыхающей луже лежала туша осла с двумя торчавшими из шеи стрелами.

За спиной девушки послышалось недовольное фырканье коней и озабоченный голос Кена:

— А где все, госпожа?

— Там, — неопределённо махнув рукой в сторону леса, Платина поспешила к безутешно рыдавшему дворянину, машинально отметив, что одежда его, хоть и выглядит далеко не новой, сшита из дорого, качественного шёлка.

Видимо, услышав её шаги, он поднял голову, и Ию поразила неестественная бледность красивого с тонкими чертами лица, навевавшего мысли о фэнтезийных эльфах.

— Вы ранены, господин? — спросила девушка.

— Что? — пробормотал молодой человек, и взгляд голубых глаз начал приобретать осмысленное выражение.

Он посмотрел на свой заляпанный бурыми пятнами халат.

— Нет, это кровь Ненджи. Он хотел меня защитить, но его убили.

Платина мельком глянула на валявшийся рядом длинный, прямой кинжал с костяной, резной рукояткой.

— Это ваш слуга?

Но вместо ответа собеседник вдруг тяжело задышал и, отпустив голову простолюдина, потёр ладонью грудь.

— Что с вами? — забеспокоилась Ия.

— Сердце, — пробормотал тот, заваливаясь на сторону и упираясь рукой в землю, чтобы не упасть. — Пожалуйста, подайте лекарство.

— Где оно? — оглядываясь по сторонам, воскликнула девушка.

— Там, — молодой человек кивнул на убитого осла. — В сумке.

Не обращая внимания на подошедшего Кена, Платина метнулась к неподвижной туше, намереваясь развязать верёвку, стягивавшую горловину притороченного к седлу мешка.

— В другом, — пробормотал больной, и Ия поняла, что, прежде чем добраться до лекарства, придётся передвинуть дохлого осла.

Тут как раз подбежал запыхавшийся Зенчи, и мужики вдвоём без труда выволокли пузатый тюк.

Отстранив их, девушка, присев на корточки, принялась развязывать мудрёный узел, поинтересовавшись:

— Как выглядит ваше лекарство?

— Шкатулка из вишни, — почти простонал юноша. — Она там сверху.

Распутав верёвку, Платина сразу увидела поблёскивавший лаком ящичек размером с коробку из-под смартфона. Нажав на серебряную кнопочку, откинула крышку, обнаружив горсть коричнево-зеленоватых горошин.

Отнесла ларчик к больному. Кивком поблагодарив, тот быстро сунул в рот пилюлю и прикрыл глаза.

Ия как-то раз уже становилась свидетельницей сердечного приступа и хорошо запомнила действия врача, случайно оказавшегося в компании отдыхающих на диком пляже на Азовском море.

Поначалу она хотела сама помочь симпатичному юноше, но вовремя сообразила, что, с точки зрения аборигенов, это будет смотреться крайне предосудительно. Поэтому не терпящим возражения тоном приказала слугам распрямить ноги господину и, усадив его на землю, положить под спину седельную сумку.

«Скорую бы вызвать, — с грустью подумала девушка. — Укольчик бы сделать, кардиограмму снять и в стационар. Вот только нет здесь ничего. До города бы довезти. Жалко, если умрёт таким молодым».

Но, похоже, снадобье начало действовать. Дыхание юноши выровнялось, кожа уже не казалась такой бледной, болезненные морщинки разгладились.

«Они что, здесь уже и нитроглицерин изобрели? — удивилась пришелица из иного мира, радуясь, что симпатичный незнакомец приходит в себя. — Может, ещё и оклемается? Хорошо бы».

Послышались приближавшиеся голоса, треск сухих веток под тяжёлыми шагами. Из зарослей на дорогу вышли Накадзимо с приятелями.

На секунду задержавшись у тела с разрубленной грудью, он одобрительно хмыкнул:

— Хороший удар, господин Сенто. Но мерзавец едва не достал вас.

— Пыль в глаза — подлый приём, господин Накадзимо, — всё ещё моргая, досадливо поморщился тот и усмехнулся, глядя на поднимавшуюся им навстречу спутницу. — Если бы не госпожа Харуко, может, это я бы тут валялся вместо него.

— Вот как? — удивился предводитель, глядя на скромно потупившую глазки Платину, но тут же согласно кивнул. — Ах да, он тогда замешкался.

— Госпожа удачно бросила в него камень, — пояснил Сенто и, остановившись, отвесил почтительный поклон приятелю. — Господин Таниго, ваша сестра спасла мою жизнь.

«Вообще-то это мне надо спасибо говорить», — с раздражением подумала Ия, обиженно сжав губы в куриную гузку.

— Мы уже имели возможность убедиться в смелости моей сестры, — отвесил ответный поклон дворянин. — Теперь госпожа Харуко ещё раз подтвердила, что она достойная дочь семьи Таниго.

Только обменявшись любезностями с лжебратом, Сенто обратился к девушке:

— Благодарю вас, госпожа Харуко. Я никогда не забуду, что обязан вам жизнью.

— Вы преувеличиваете, господин Сенто, — как и положено благовоспитанной даме из благородной семьи, проговорила Платина, смущённо потупив взор. — Это Вечное небо направило камень в спину разбойника.

— Но бросили-то его вы, — рассмеялся Накадзимо и, теряя к ней интерес, посмотрел на собиравшегося встать молодого человека.

— Посидите ещё немного, господин! — встрепенулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Вам надо отдохнуть.

И в ответ на вопросительный взгляд предводителя торопливо разъяснила:

— У господина больное сердце. Он только что принял лекарство, и оно ещё толком не подействовало.

— Вот как? — удивился главарь «чёрных археологов». — Тогда сидите пожалуйста, господин. Пусть вас осмотрит мой человек. Он не лекарь, но кое-что понимает.

— Не так много, как бы хотелось, господин, — словно бы извинился Кен, опускаясь на корточки перед юношей и осторожно беря его за запястье.

Примерно с минуту он молчал, с отсутствующим видом сведя брови к переносице. Поднявшись, коротко поклонился и доложил:

— У господина действительно больное сердце, но мне кажется, пульс уже нормализуется, и он может встать.

После таких слов пришелица из иного мира недовольно насупилась, ибо, по её мнению, больной сердечным приступом должен полежать подольше, но предводитель уже приказал:

— Помогите господину.

Игнорируя слабые протесты, слуги подхватили молодого человека под мышки, подняли и отступили в стороны.

Вопреки опасениям Ии тот уже крепко стоял на ногах, а на щеках даже появилось что-то похожее на румянец.

Выпрямившись, он прижал ладони к животу, видимо, намереваясь отвесить своим спасителям церемонный поклон.

Но вдруг глаза его расширились, делая честь любому из персонажей анимэ, и крикнув:

— Берегитесь! — юноша бросился к девушке, врезавшись в неё плечом.

Не ожидавшая ничего подобного, Платина упала, но успела сгруппироваться, с ужасом заметив, как в грудь пытавшегося развернуться молодого человека попадает стрела, и он летит в овраг, исчезая из вида.

Над лесом зазвенел женский крик, полный боли и разочарования:

— Гадина!!!

Уже лёжа на земле, Ия видит, как из зарослей вылетает ещё одна стрела.

Отступив в сторону, Накадзимо стремительным движением обнажил меч. Солнечным зайчиком сверкнула остро отточенная сталь, и перерубленная пополам палочка с гранёным наконечником и серым оперением бессильно падает в пыль, а «чёрные археологи» устремляются через дорогу, на ходу доставая из ножен клинки.

За деревом мелькнул человек в знакомой одежде простолюдина. Кажется, это удирал тот самый противник Накадзимо, кто недавно спасся ценой жизни товарища.

Вскочив на ноги и подхватив подол платья, девушка бросилась к краю оврага и едва не застонала, чувствуя, как на глазах закипают слёзы радости.

Сидя метрах в двух ниже по склону, её спаситель, морщась, растирал вытянутую ногу, и никаких стрел у него нигде не торчало!

Обратившись к подбежавшим слугам, приёмная дочь бывшего начальника уезда скомандовала:

— Помогите господину вылезти!

Ни секунды не раздумывая, те поспешили исполнить приказание. Но тут выяснилось, что молодой дворянин не может ступить на правую рогу. Так что выбраться он смог, только повиснув на плечах простолюдинов.

Бережно усадив его прямо на землю, Кен осторожно снял с ноги юноши кожаную туфлю, стащил почти белый носок и задрал штанину почти до колена. Даже с первого взгляда нога выглядела опухшей.

«Перелом, — тут же мысленно поставила диагноз Платина. — Или трещина».

— Как же так получилось, господин?! — не сдержавшись, вскричала она, чуть не плача.

Собеседник, вновь сделавшись белым, как мелованная бумага, криво улыбнулся, виновато пожимая плечами.

— На камень упал… случайно.

И тут же громко охнул.

— Простите, господин, — рассеянно пробормотал слуга, продолжая осторожно ощупывать его голень.

В лесу кто-то громко, но коротко вскрикнул. Словно отвечая ему, недовольно фыркнул осёл, скрипнули колёса повозки.

— Посмотри, что там? — буркнул Кен, чьи пальцы уже добрались до ступни пострадавшего.

Зенчи, расправлявший помятые поля шляпы юного дворянина, недовольно насупился, но, не говоря ни слова, поспешил к сгрудившимся на дороге животным.

Раздвигая кусты, из зарослей выбрались «чёрные археологи».

— Ну и ведьма! — качая головой, возмущался Сенто. — Настоящая ведьма! Могла бы спокойно уйти, никто за ней не гнался. Зачем вернулась?

— Отомстить, — коротко бросил главарь.

— Кому? — фыркнул Таниго. — Что ей сделал этот юноша?

— Вашей сестре! — чуть повысил голос Накадзимо. — Это она помогла господину Сенто убить того разбойника. Наверное, он был её брат или возлюбленный.

— Вы живы? — удивлённо вскричал предводитель, заметив сидящего у придорожного камня молодого человека.

— Хвала Вечному небу, стрела вскользь прошла и только рукав пробила, — криво улыбаясь бескровными губами, тот продемонстрировал дыру в качестве доказательства. — Только я, кажется, ногу повредил.

— Скорее всего, кость треснула, — поднимаясь, сообщил Кен. — Сам господин идти никак не сможет.

— Разве ты не знаешь, что надо делать? — слегка нахмурился Накадзимо.

— Знаю, господин, — кивнул собеседник. — Сейчас найдём две палки, а ремни у нас есть. Ногу замотаем, никуда не денется.

— Спасибо вам, благородные господа, — поблагодарил их молодой человек, глядя снизу вверх. — Но сначала всё же надо представиться. Иначе это будет крайне неучтиво с моей стороны. Я Дого Асано. Еду из столицы.

— Я Суо Накадзимо, — кивнул широкими полями шляпы предводитель. — Это мои товарищи: господа Замо Таниго и Мэсо Сенто. А эта женщина — вдова, сестра господина Таниго. Её зовут Эйко Харуко.

Не дожидаясь, пока Ия отвесит церемонный поклон, главарь «чёрных археологов» деловито поинтересовался:

— Что здесь произошло, господин Асано?

Юноша торопливо заговорил.

— Мы с Ненджи… Это мой слуга. Спокойно ехали. То есть я ехал на осле, а Ненджи шёл рядом. Вдруг вон оттуда…

Он указал рукой на всё те же заросли.

— Кто-то дважды выстрелил из лука, и обе стрелы попали в шею осла. Он упал, я тоже. Эти негодяи выскочили из кустов и набросились на нас. Ненджи пытался защищаться. Когда-то он изучал боевые искусства и даже считался мастером. Но давно не занимался и сильно постарел.

Глаза рассказчика подозрительно заблестели, он торопливо заморгал и продолжил:

— Его убил вон тот мечник.

Молодой человек кивнул в сторону валявшегося на земле трупа.

— Я уже готовился к смерти, но тут появились вы, словно посланцы самого Вечного неба…

Вдруг он замолчал и спросил с затаённой надеждой:

— Могу ли я спросить, куда вы направляетесь, господа?

— В Сагаро, господин Асано, — ответил Накадзимо. — У нас там дела.

— Но не могли бы вы задержаться на несколько дней и помочь мне добраться до Кафусё?

— А где это? — нахмурился главарь «чёрных археологов».

— Тоже в провинции Сагаро, — пояснил собеседник. — Только семьдесят ли западнее.

Предводитель посмотрел на соратников, очевидно, не желая решать подобный вопрос единолично.

— Отец щедро отблагодарит вас, — горячо заверил юноша.

— А как зовут вашего благородного отца? — неожиданно заинтересовался Таниго.

— Нависамо Асано, — с плохо скрываемой гордостью произнёс молодой человек.

— Старший познающий Гайхего?! — вскричал Накадзимо.

— К сожалению, отец там уже не служит, — покачал головой собеседник.

— Я знаю, — кивнул Таниго, — Его отправили в ссылку после выступления студентов и преподавателей во главе с Кайтсуо Дзако.

— Нет, нет, — решительно запротестовал юноша. — Он не участвовал в протестах, не ходил вместе с другими на площадь перед дворцом Небесного трона. Узнав про указ о «стене мечей», отец просто подал в отставку и уехал на родину. Поэтому, когда раскрыли заговор братьев Дзако, его не арестовали, а лишь запретили покидать уезд.

— Но почему вы не с ним? — спросил господин Сенто, и Ия ясно расслышала в его голосе нотки неодобрения.

— Я задержался в столице, чтобы закончить курс обучения в Гайхего, — ответил на упрёк молодой человек. — Уезжая, отец сам приказал мне учиться дальше, хотя и предупредил, что до государственных экзаменов меня не допустят. Он тогда сказал, что лишь знание — истинное богатство, и преступно отказываться от него по собственной воле. Поэтому, если я не хочу, чтобы он стал отцом преступника, то обязан пройти полный курс и только после этого возвращаться к семье.

— Мудрость благородного господина Нависамо Асано известна по всей Благословенной империи, — к немалому удивлению беглой преступницы заявил предводитель их странной компании, отвешивая парню со сломанной ногой церемонный поклон. — Мне посчастливилось встретиться с ним в столице на празднике во дворце господина Хайоконо. Он, конечно, меня не запомнил, но я навсегда сохранил в памяти короткую беседу с вашим мудрым родителем, господин Асано. Конечно, мы доставим вас в Кафусё. Для всех нас будет высокой честью встретиться со столь выдающимся человеком.

«И что это? — озадаченно думала пришелица из иного мира. — Простое совпадение, или опять неизвестный игрок подсуетился, подкидывая очередную гадость? Только причём здесь я?»

— Благодарю вас, господин Накадзимо, — склонил голову юноша. — Жаль только, что обстоятельства мешают мне выразить вам своё почтение, так как подобает благородному мужу.

— Не расстраивайте себя подобными пустяками, господин Асано, — в полном соответствии с правилами местного этикета отреагировал главарь «чёрных археологов».

Наблюдавшей за обменом любезностями Ие показалось, что ни Таниго, ни Сенто не особо горят желанием тащиться в какой-то Кафусё, но скромно помалкивают, не решаясь спорить с предводителем.

Подошёл Кен с двумя короткими палками, длинным кожаным ремнём и рулончиком белой материи шириной сантиметров в десять.

«Когда Зенчи башку разбил, Накадзимо на бинты свою рубаху порвал, — отметила про себя девушка. — Наверное, после этого бинтами и запаслись?»

— Сейчас я замотаю вам ногу, господин Асано, — опускаясь на колени, сообщил слуга с навыками медбрата. — Чтобы кость лучше срасталась.

— Спасибо, почтенный, — поблагодарил пострадавший.

— Что делать с трупами? — хмуро поинтересовался Сенто.

— По закону их надо сдать властям, — вздохнул предводитель.

— До Сакудзё мы теперь доберёмся только к вечеру, — заметил Таниго. — В канцелярии уже никого не будет, кроме стражников.

— Вот им и передадим, — не очень уверенно предложил приятель.

— Всё равно туда придётся идти ещё раз, — покачал головой Накадзимо. — Чтобы чиновникам показания дать.

— На это весь день уйдёт, — проворчал Таниго. — Или даже два. Если кто-нибудь из них вдруг захочет осмотреть место происшествия.

— Давайте просто оттащим их в лес, и всё! — предложил Сенто, искоса глянув в сторону сидящего на земле молодого человека.

«Так вот для кого они тут представление устроили!» — догадалась Платина, весьма удивлённая подобными рассуждениями спутников. Что-то раньше они законопослушанием не отличались.

— Эти подлые негодяи недостойны погребения! — продолжал ораторствовать «чёрный археолог». — Пусть их тела сожрут дикие звери, а души неупокоёнными призраками вечно скитаются по горам.

— Постойте, господа! — решительно вступил в разговор тот, кому предназначался весь этот спектакль. — Мой Ненджи отдал жизнь за господина. Теперь похоронить его — мой долг.

— Разумеется, господин Асано, — поспешил согласиться предводитель. — Мы захватим его тело с собой. Но с разбойниками возиться не будем. Наш осёл их просто не увезёт. Эти люди сами избрали для себя жизнь убийц и грабителей, так пусть и умрут также.

Дождавшись утвердительного кивка собеседника, он окликнул второго слугу:

— Зенчи, оттащи их подальше, чтобы не воняли.

— Да, господин, — поклонился тот, предложив: — Им бы головы отрубить и бросить отдельно. Слепые призраки меньше вреда принесут, а тут всё-таки дорога, люди ходят.

— Глупое суеверие, — фыркнул Таниго, но главарь кивнул в знак поддержки. — Поступай, как хочешь. Только оружие собрать не забудь.

— Не забуду, господин, — усмехаясь, пообещал простолюдин.

«Лучше бы помогли, чем столбами стоять, — мысленно проворчала Ия, наблюдая за тем, как Зенчи с трудом волочёт тело бандита в шёлковом халате. — У мужика ещё рана на лбу толком не зажила».

Хорошо ещё, что, закончив возиться с пострадавшим, к нему присоединился Кен. Вдвоём они быстро утащили труп в заросли.

— Вашего слугу, господин Асано, мы завезём в какой-нибудь храм, — предложил Накадзимо. — И попросим добрых монахов позаботиться о нём.

— Благодарю вас, — склонил голову молодой человек, попросив: — Не могли бы вы подать мои вещи?

— Конечно, — кивнул собеседник и не без усилия поднял два связанных между собой мешка.

— Госпожа, — тихонько проговорил Таниго, подходя к девушке. — Если мы ещё двух человек в повозку погрузим, ослу тяжело будет. Он и так её еле тащит. Это всё-таки не мул.

— Понимаю, благородный брат, — также негромко сказала Платина. — Я дальше пойду пешком.

— Если хотите, — усмехнулся он. — Могу посадить вас к себе.

— Спасибо, господин Таниго, — покачала головой Ия. — Не нужно.

Тут юноша достал из мешка шёлковый, расшитый яркими узорами мешочек, извлёк из него многократно сложенную бумагу и протянул главарю «чёрных археологов».

— Прошу вас, господин Накадзимо, принять от меня небольшой подарок.

— Что вы, господин Асано, — принялся, как и положено, отнекиваться тот, разворачивая небольшой, исписанный листок с ярко-красной печатью. — Сто муни! Да мы не сделали ничего достойного столь щедрой награды!

— Вы спасли мою жизнь, господин Накадзимо, — вкрадчиво напомнил молодой человек.

— Мы лишь исполняли свой долг, господин Асано, — продолжил ритуально отнекиваться собеседник. — Защищать подданных Сына неба от разбойников и грабителей — долг каждого дворянина.

— Тем не менее именно вам я обязан своим спасением, — настаивал юноша. — Прошу вас, господин Накадзимо, не ставьте меня в неудобное положение.

Он усмехнулся.

— Возьмите эти деньги и купите сильного мула, чтобы госпоже Харуко не пришлось и дальше идти пешком.

— Ну, если так, — рассмеялся довольный предводитель. — То я не могу отказаться. Завтра же сходим на рынок и купим самого лучшего мула!

— Я так вам благодарна, господин Асано, — воспользовавшись короткой паузой, вступила в разговор девушка. — Что готова пешком идти до Кафусё. Вы же спасли меня и сильно пострадали.

— Не думайте об этом, госпожа Харуко, — молодой человек встретился с ней взглядом, и сердце беглой преступницы предательски ёкнуло. Она словно тонула в этих прекрасных, голубых очах, так непохожих на бесстыжие гляделки Хваро. — Я сам виноват в том, что не сумел увернуться и угодил в овраг.

Платина смущённо потупилась, успев заметить, как главарь «чёрных археологов» недовольно зыркнул на её лжебрата.

— Прошу прощения, господин Асано, — проговорил тот после короткого замешательства. — Я поступил очень невежливо, забыв поблагодарить вас за спасение сестры.

— Что вы, господин Таниго! — бурно запротестовал юноша, махнув рукой и тут же скривившись от боли. — Это такой пустяк.

Неизвестно, сколько они ещё бы так любезничали, но тут из зарослей показались слуги. Кен держал в руках широкий тесак, принадлежавший одному из разбойников, и ошкуренную палку с рогулькой на конце. На плече Зенчи висел лук с натянутой тетивой, а в руках он, словно охапку хвороста, нёс несколько клинков, аккуратно вывалив их на землю у ног предводителя.

— Вот всё, что у них было, господа.

Дворяне опустились на корточки, разглядывая трофеи. Ия подошла сзади и заглянула через их спины.

— И ещё вот это, — слуга достал из-за пазухи три тощих, шёлковых кошелька.

— Бедный нынче разбойник пошёл, — усмехнулся Накадзимо, вытряхнув на ладонь пару серебряных и кучку медных монет.

— Поэтому они и напали на господина Асано, — сделал вывод Сенто. — У них денег нет.

Кен помог пострадавшему подняться и сунул ему под мышку подготовленную палку, так чтобы он мог опираться на неё, словно на костыль.

— Мечи у них тоже так себе, — хмыкнул Таниго.

— Всё равно надо продать, — решил главарь. — Только этим стоит заняться кому-то из нас, дворян. Меньше вопросов будет.

Соратники понимающе закивали.

— Лук тоже продадите? — спросила девушка, привлекая к себе внимание.

— Да, — подтвердил Накадзимо, спросив с лёгкой усмешкой: — А он вам нужен?

— Разве брат не говорил, что я хорошо стреляю? — в местной манере вопросом на вопрос ответила Платина.

Все взгляды устремились на Таниго. Нимало не смущаясь, тот небрежно пожал плечами.

— Я как-то и сам об этом забыл, сестра.

Подняв лук, главарь «чёрных археологов» небрежно повертел его в руках.

— Он слишком тугой для вас, госпожа.

— Позвольте попробовать, господин Накадзимо? — попросила Ия, весьма задетая подобным пренебрежением и хорошо помня, что, судя по крику из зарослей, этим оружием пользовалась именно женщина.

Наложив стрелу на тетиву, приёмная дочь бывшего начальника уезда сразу почувствовала сопротивление роговых накладок и многослойной клеёной древесины. Но отступать не хотелось категорически. Напрягая мышцы рук и спины, она тянула шёлковую нить, чувствуя, как та больно впивается в кожу.

«Без кольца все пальцы себе изрежешь, дура», — мысленно обругала себя девушка, отводя локоть назад.

Коротко свистнув, стрела мелькнула в воздухе, пришпилив к дереву сорванный в полёте лист.

Зрители переглянулись. Слуги замерли с окаменевшими лицами. Лжебрат в удивлении вскинул брови, Сенто слегка приоткрыл рот, их предводитель кривил губы в непонятной усмешке. А вот Асано смотрел на беглую преступницу со столь искренним восхищением, что та смущённо потупилась и вроде бы даже слегка покраснела.

Однако данное оружие ей и в самом деле не очень понравилось. Поэтому, возвращая его, Платина проговорила:

— Вы правы, господин Накадзимо. Он слишком тугой для меня.

И тут же обратилась с новой просьбой:

— Но тогда, может быть, вы позволите мне взять этот нож?

Ия подняла с земли кинжал в кожаных ножнах, украшенный простым, незатейливым узором и с отделанной рогом рукояткой.

— С ним тоже надо уметь обращаться, госпожа, — заметил собеседник.

Пришелице из иного мира ужасно захотелось стереть с его физиономии эту иронично-насмешливую ухмылочку, продемонстрировав свои навыки в метании ножей. Она даже обнажила гладко отшлифованное лезвие с хорошо заметным волнистым узором, но в последний момент передумала, рассудив, что чем меньше эти люди знают о её навыках, тем лучше.

— Конечно, господин Накадзимо. Но, надеюсь, брат даст мне несколько уроков, чтобы я могла отстоять свою жизнь и честь, пока буду ждать его возвращения?

Предводитель недовольно нахмурился. Сенто, неопределённо хмыкнув, отвернулся. Во взгляде Асано ясно читалось недоумение и любопытство. А вот лжебрат выглядел совершенно растерянным, настолько её просьба не «вписывалась» в местные понятия и обычаи.

Женщина, особенно в дворянских семьях, посвящала свою жизнь служению мужчинам, полагаясь только и исключительно на их защиту. Слабость считалась одной из главных добродетелей. Отсюда и мода на хрупкое, изящное телосложение благородных дам. И то, что представительница прекрасного пола вдруг изъявила желание научиться постоять за себя, выглядело, по меньшей мере, странным и даже вульгарным.

Однако Таниго быстро пришёл в себя, кивнув.

— Да, сестра. Я покажу вам, как правильно держать кинжал.

— Благодарю, господин, — церемонно поклонилась девушка.

Пока дворяне болтали, простолюдины завернули труп Ненджи в циновку и погрузили в фургон. Туда же убрали и вещи Асано. Затем он сам при помощи Кена и Зенчи забрался на повозку. Слуги помогли ему устроиться на сундуке и оставили одного.

Всадники вновь уехали вперёд, а простолюдинам то и дело приходилось упираться в задний борт фургона, помогая уставшему ослу.

Платина шагала рядом, повесив свою котомку на плечо и привязав к ней кинжал. Несмотря на то, что пострадавший из-за неё юноша казался вполне симпатичным и вызывал пока лишь положительные эмоции, Ие не хотелось оставлять его наедине со своими вещами. Мало ли что?

Когда приёмная дочь бывшего начальника уезда, задумавшись, запнулась за выступавший из земли камень, тяжело дышавший Зенчи попытался её подбодрить:

— Скоро спуск, госпожа. Там сядете на повозку и отдохнёте.

— Я не устала, — возразила девушка.

— Нет, — усмехнулся слуга. — Я же вижу, как вы измучились.

Обессиленная Платина на этот раз спорить не стала, оставив последнее слово за собеседником, и как только дорога действительно пошла под уклон, забралась на переднюю площадку и уселась, свесив ноги.

Лес вокруг уже не выглядел таким густым и дремучим. Попадались участки, поросшие только травой и редким кустарником. Впереди показалась обширная, уходившая к горизонту долина с прямоугольниками рисовых полей и окружённым стеной городом.

Вдруг Ие показалось, будто сквозь скрип и дребезжание колёс донёсся тихий стон. Вскочив, она проскользнула в будку. Асано вновь застонал сквозь стиснутые зубы.

— Что с вами? — с тревогой спросила девушка, держась рукой за стенку и склонившись над молодым человеком.

— Нога очень болит, госпожа, — вымученно улыбнулся тот. — И сердце тоже. Наверное, из-за ноги. Я уже три пилюли принял, но всё равно не проходит. Кажется, госпожа, вам не придётся идти пешком в Кафусё.

Прикрыв глаза, он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Так чего же вы молчали!? — вскричала Платина и, метнувшись в выходу, откинула занавес, заорав во всё горло:

— А ну стоять!!!

— Вы чего, госпожа? — вытаращил глаза шагавший рядом с повозкой Кен.

— Ему очень плохо! — огрызнулась та, вновь возвращаясь в будку.

Фургон остановился. Зенчи окликнул уехавших вперёд дворян.

— Эй, господа! Там господину Асано что-то поплохело!

Забросив занавес на крышу, Ия впустила внутрь фургона свет и воздух.

— Спасибо, госпожа Харуко, — слабо улыбнувшись, поблагодарил юноша.

Сама не зная почему, она коснулась ладонью его лба, тут же испуганно охнув: «Да у него температура! Тридцать восемь, не меньше».

— Что тут, госпожа? — спросил Кен, протискиваясь в будку.

— Жар у него, — пояснила девушка, освобождая место у сундука.

Лекарь-недоучка положил пальцы к запястью несчастного парня.

Повозка чуть качнулась. На переднюю площадку поднялся Накадзимо, но, увидев, что слуга занят, промолчал.

— Пульс очень плохой, — весьма своеобразно поставил диагноз Кен, соглашаясь с больным. — Наверное, сердце болит из-за ноги.

— Мне уже лучше, — открывая глаза, пробормотал молодой человек.

Главарь «чёрных археологов» вопросительно посмотрел на простолюдина.

— Это потому что мы стоим, — пояснил тот. — Но как только поедем, нога опять разболится. Надо подождать. Может, господину легче станет? И его настоящему лекарю показать надо чем скорее, тем лучше.

— Где же мы возьмём его среди ночи?! — раздражённо буркнул Накадзимо. — Нас могут даже в город не пустить, если приедем после захода солнца. Эх!

Досадливо морщась, он стукнул кулаком в раскрытую ладонь.

— Тут совсем немного осталось.

— Вот если бы я мог иглами лечить, — покаянно вздохнул Кен. — Ткнул бы в нужное место, боль бы и утихла. Жаль, что я такой бесполезный. Только и умею, что пульс слушать.

— Не беспокойтесь обо мне, господа, — юноша явно старался, чтобы голос его звучал твёрдо и решительно. — Езжайте. Я выдержу. Приму ещё одну пилюлю…

— И сразу умрёте! — беспардонно прервал его слуга. — Я даже по запаху чувствую, какие сильные грибы и травы намешаны в вашем лекарстве!

«Снять боль, — думала Платина, прижимаясь к стенке фургона и внимательно вслушиваясь в разговор. — Только ненадолго обезболить. Город-то совсем рядом. Там Асано обязательно помогут».

Внезапно у неё перехватило дыхание.

«У меня же остались две ампулы новокаина. Обколоть место перелома, и ему сразу станет легче. Но как я объясню: что это такое, и где я его взяла? Да и плевать! Парень вот-вот умрёт, а он мне жизнь спас, под стрелу подставился. Даже если ничего не получится, я должна обязательно попробовать».

— Господа! — громко объявила она. — Я могу сделать так, чтобы нога господина Асано какое-то время не болела!

Все, включая несчастного молодого человека, озадаченно посмотрели на неё.

— Вы ещё и лечить умеете? — ехидно усмехнулся Накадзимо.

— Нет, конечно, — сохраняя полную невозмутимость, покачала головой Ия. — Но я смогу уменьшить боль в его ноге. Правда, ненадолго. Надеюсь, за это время мы сумеем добраться до города.

— Как вы собираетесь это сделать, госпожа? — не обращая внимание на скепсис предводителя, живо заинтересовался Кен. — Что вам для этого нужно?

— Место перелома и рисовая водка, что вы с Зенчи купили в харчевне, — отчеканила девушка, подумав: «Это, конечно, не спирт, но хоть какая-то дезинфекция».

— Не делайте глупостей, госпожа! — повысил голос главарь «чёрных археологов». — Хотите угробить своего спасителя? Мы останемся здесь до утра, а завтра отвезём господина Асано к лекарю.

— Лекарь нужен уже сейчас! — огрызнулась Платина. — У господина Асано больное сердце, сломанная нога и сильный жар! Вдруг он не переживёт эту ночь?

— Не спорьте, господин Накадзимо, — неожиданно вступился за беглую преступницу пострадавший. — Позвольте госпоже попробовать. Если у неё получится, то я скоро буду у лекаря, если нет — то умру. Но я уже давно готов к смерти. Многие знаменитые врачеватели — друзья отца ещё год назад удивлялись, почему я до сих пор жив?

Он натянуто улыбнулся.

— Ну, если вы настаиваете, — раздражённо пожал плечами собеседник, выходя на переднюю площадку.

— Вот, госпожа! — Кен протянул ей глиняную бутыль.

Таниго и Сенто подогнали своих лошадей ближе к повозке, чтобы прямо с сёдел наблюдать за происходящим.

— И самое важное! — пришелица из иного мира строго посмотрела на слугу. — Пока я не закончу, ни о чём меня не спрашивать и не мешать!

— Слушаюсь, госпожа, — поклонившись, согласился простолюдин, а Накадзимо насмешливо фыркнул, понимая, что данные слова в первую очередь относятся именно к нему.

Цирковые профессии очень опасны. Гимнасты, акробаты, эквилибристы часто ломают кости. Ия не раз это видела и даже сама попадала в подобную ситуацию, так что порядок действий она знала.

Первым делом отыскала в своей котомке последние шприцы и ампулы с новокаином, разложив всё это на крышке корзины. Затем протёрла руки смоченной в водке тряпочкой, вызвав озадаченное хмыканье зрителей.

Тем временем Кен размотал ремни с бинтами и задрал штанину дворянина, обнажив покрасневшую, опухшую голень.

На миг девушка пожалела о том, что рискнула ввязаться в столь рискованное дело, но, поймав полный надежды взгляд несчастного юноши, решительно отбросила последние сомнения. Даже если у неё ничего не выйдет, новокаин ему точно не повредит. Если у парня нет на него аллергии. Но это вряд ли, и данный риск придётся принять.

Убедившись, что «поле деятельности» готово, она разорвала всё ещё целую упаковку, вставила иглу в шприц. Затем сломала шейку ампулы.

Странно, но сейчас Платина чувствовала себя совершенно спокойно, хотя ещё минуту назад тряслась от терзавших её сомнений.

Предупредив напряжённо следившего за ней пациента о том, что сейчас его «укусит комарик», она бестрепетно вонзила иглу прямо в гематому. Асано вскрикнул, но, кажется, больше от неожиданности, чем от боли. Проведя первую инъекцию, Ия деловито раскупорила вторую ампулу, наполнив тот же шприц.

— Всё! — выдохнула девушка, выдёргивая иглу и протирая место укола смоченной в водке тряпочкой. — Сейчас вам станет немного полегче.

Произнеся это, она почувствовала слабость и едва не упала, вовремя успев ухватиться за стенку фургона.

А Кен с интересом разглядывал пустую ампулу, бормоча:

— Тонкая однако работа. Но не похоже, что это…

— Дай сюда! — прервал его предводитель, поинтересовавшись: — Откуда у вас это?

— По наследству досталось, — криво усмехнулась девушка. — Но от кого — не спрашивайте, всё равно не скажу.

— Покажите, господин Накадзимо, — попросил Таниго.

Повинуясь движению бровей главаря, слуга, разочарованно вздохнув, передал дворянину второй стеклянный сосуд.

— Господа! — вскричал пациент. — Боль стихает. Я это точно чувствую.

— Надо ехать! — поторопила Платина. — Действие лекарства закончится, и боль вернётся.

— Да, — согласился Накадзимо. Но перед тем как спрыгнуть с передней площадки, велел: — Эту штуку тоже давай сюда.

И хотя Кен, казалось, готов был разреветься, он безропотно передал господину шприц.

— Спасибо, госпожа Харуко, — поблагодарил юноша. — Мне на самом деле стало легче.

— Я очень рада, господин Асано, — устало улыбнулась Ия. — Надеюсь, с вами и дальше всё будет хорошо.

Она так вымоталась, что лишь в последний момент вспомнила о правилах приличия и поклонилась на прощание.

— Оставайтесь пока там, госпожа, — заботливо предложил Зенчи. — Дорога ещё под откос идёт, а уж как подъём начнётся, так и слезете.

— Хорошо, — легко согласилась девушка и, усевшись на край площадки, свесила ноги.

Слуги убрали из-под колёс камни. Кен упёрся в задний борт. Его приятель звонко хлестнул осла, заставив животное обиженно зареветь. Фургон покатил по дороге.

— Эта штука сделана из рога? — спросил Накадзимо, рассматривая шприц и придерживая коня, так чтобы он шёл рядом с повозкой.

— Понятия не имею, — пожала плечами Платина. — Я лишь знаю, как с помощью этой штуки и лекарства в стеклянных пузырьках унять боль. Но оно закончилось, и эта вещь бесполезна.

— Она из-за океана, — донёсся из будки голос больного.

— О чём вы? — живо заинтересовался главарь «чёрных археологов».

— Я видел рисунок похожего инструмента в книге из-за океана, — пояснил молодой человек. — Он предназначен для введения лекарства прямо в тело человека, минуя рот.

— Это та далёкая варварская страна, чьи послы подарили Сыну неба большущее зеркало, которое потом потемнело? — спросил Сенто.

— Да, — подтвердил юноша. — Их корабли редко приходят в Благословенную империю. Но уже известно, что это не какие-то там дикари. В той державе есть искусные художники, ремесленники и даже учёные-жрецы, неплохо разбирающиеся в медицине.

— Тогда и лекарство оттуда, — сделал напрашивавшийся вывод предводитель их странной компании и вновь повторил: — Всё же откуда оно у вас госпожа… Харуко?

— Я же уже говорила, — устало морщась, напомнила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Досталось по наследству. А от кого — не скажу. Я поклялась молчать об этом. Или вы считаете, что только мужчина должен держать данное слово?

— Ваша сестра полна сюрпризов, господин Таниго, — вместо ответа усмехнулся собеседник.

— Сам не устаю удивляться, — принял его шутливый тон приятель. — Я помню её совсем другой.

— Мы с вами так давно не виделись, — скорбно покачала головой Ия. — А всё меняется.

Миновав ложбину, дорога вновь пошла на подъём. Девушка заглянула в фургон, убедилась, что больной чувствует себя более-менее сносно и, спрыгнув на землю, пошла рядом.

Они всё же успели до закрытия городских ворот. Как и договорились, главарь «чёрных археологов» рассказал стражникам о нападении разбойников на благородного господина Асано и об убийстве его слуги, но скромно умолчал о том, что вся банда перебита.

По словам Накадзимо выходило, что те скрылись в лесу и до сих пор представляют немалую опасность для мирных путешественников.

Выразив соболезнование господину Асано, стражники клятвенно пообещали завтра же утром донести полученную информацию до уездного начальства и даже нашли провожатого, который привёл путников к одному из лучших лекарей в Сакудзё.

Поначалу тот отказался их принимать, сославшись на поздний час. Однако, когда дворяне пригрозили вышибить ворота, сейчас же проникся сочувствием к болящему.

Опираясь на импровизированный костыль, господин Асано с помощью Кена проследовал во двор дома врачевателя. Вместе с ними в качестве моральной и силовой поддержки отправились господа Накадзимо и Сенто.

Таниго тоже слез с седла, но остался на улице у фургона вместе с Зенчи и лжесестрой.

— Комендантский час скоро, — недовольно проворчал слуга. — А мы ещё даже гостиницу не нашли.

— Найдём, — успокоил его дворянин. — Не в первый раз.

Потом посмотрел на спутницу и понизил голос почти до шёпота:

— Может, вам, госпожа, поселиться в Кафусё? Пусть это и не так далеко от Хайдаро, зато там живёт старый господин Асано. Он хоть и в опале, но человек в тех местах влиятельный и сможет вам помочь, если что.

— Это если мы привезём его сына живым, — резонно заметила Платина. Однако эта мысль уже приходила ей в голову.

Пусть благородный господин Нависамо Асано и не у дел, но не в тюрьме же. Конечно, и его могут арестовать, так Ия и сама скрывается от властей. А имея знакомых проще прижиться на новом месте.

Вот только при всех преимуществах у Кафусё имеется один, но весьма существенный недостаток. Всё же этот город слишком близко от замка Хваро. Это лишь соседняя провинция, а их в Благословенной империи шестнадцать. И петсора туда не дошла, значит, там все друг друга знают, и каждый новый человек на виду, что сильно облегчает поиски. И шанс нарваться на случайных знакомых гораздо выше, чем где-нибудь в центре страны или на «пустых землях».

Но все эти её мысли будут иметь хоть какое-то значение, если молодой господин Асано выживет. Девушка чувствовала острую жалость к этому несчастному парню. Мало того, что по жизни больной и разбойники напали, так умудрился ещё и ногу сломать.

Не выдержав, достала из рукава платочек и вытерла набежавшую слезу.

На них то и дело недовольно косились горожане, вынужденные обходить занявший почти половину улицы фургон и лошадей. Похоже, только суровый вид Таниго с мечом в руке удерживал их от замечаний.

Из ворот вышли Накадзимо и Сенто.

— Как там молодой господин? — торопливо спросил Зенчи.

Ни один из знакомых приёмной дочери бывшего начальника уезда дворян не потерпел бы подобной бесцеремонности, но она давно обратила внимание на простоту нравов, царивших в этой странной компании.

— Всё не так плохо, — успокоил слугу предводитель. — Лекарь обещал помочь. Но завтра выехать никак не получится. И Кена пришлось здесь оставить. Надо же кому-то за молодым господином присматривать, раз его слуга убит, а сам он не ходит.

— Так у нас и самих завтра дел полно! — казалось, нисколько не расстроился слуга. — Ненджи надо похоронить, оружие продать…

— Заткнись, дурак! — прикрикнул собеседник. — Нечего на всю улицу орать.

— Простите, господин, — стушевался Зенчи.

Из ворот дома лекаря вышел мальчишка лет десяти в густо покрытой заплатами одежонке и поклонился дворянам.

— Хозяин приказал проводить вас в гостиницу, господа.

— Ну, так показывай дорогу, — проворчал Накадзимо, забираясь в седло.

Кони недовольно фыркали. Судя по всему, им уже не хотелось куда-либо идти. Осёл вообще встал, со спокойствием стоика перенеся удары вожжами. Пришлось Зенчи брать его под уздцы и буквально тащить за собой.

Платина шла рядом с фургоном, гадая, как там Асано: выкарабкается он или нет?

В животе противно бурчало, хотелось не просто есть, а жрать, проглатывать не жуя.

При виде гостеприимно распахнутых ворот и заполненного людьми двора, слюноотделение у Ии резко увеличилось. Но увы, хозяин гостиницы, низко кланяясь и заискивающе глядя на хмурого, как грозовая туча, Накадзимо, лепетал, что не может принять благородных господ, ибо у него нет ни одной свободной комнаты.

Главарь «чёрных археологов» аж зубами скрипнул от злости. Однако, несмотря на всю его благородную ярость, им пришлось отправиться в другое заведение с поэтическим названием «Отдых у ручья».

Оно действительно располагалось на берегу узкой, грязной речушки, похоже, собиравшей все окрестные нечистоты.

К счастью, дальше ехать не пришлось, и здесь им смогли предоставить два номера. К немалому удивлению девушки, комната, куда её привёл полный мужчина с обширной лысиной и маленькими, поросячьими глазками, оказалась почти нормального размера. Во всяком случае, кроме узкой кровати, здесь нашлось место для стола, платяной вешалки и табурета.

Оставив котомку и накидку в своём новом временном жилище, Платина закрыла его на висячий замок и спустилась в уже заполненный людьми зал. В силу последнего обстоятельства спутникам пришлось пригласить её за свой стол. Замордованные подавальщицы быстро расставили посуду и умчались обслуживать других клиентов.

От вина Ия отказалась, опасаясь сразу же свалиться от усталости, а ей ещё хотелось помыться.

Когда желудок приступил к своим обязанностям, челюсти начали работать уже не столь интенсивно, и начал различаться вкус еды, предводитель их странной компании негромко произнёс:

— Ваш брат, госпожа Харуко, сказал, что вы собираетесь остаться в Кафусё.

Девушка едва грибом не подавилась от столь неожиданного заявления, тут же попытавшись возразить:

— Я ещё ничего не решила, господин Накадзимо. Сначала надо посмотреть: что там и как? Вдруг старший господин Асано будет не столь любезным, как его сын?

— Вы что же, хотите, чтобы мы вас по всей империи возили? — недовольно нахмурился собеседник. — У нас, знаете ли, своих дел полно.

Никак не ожидавшая подобного «наезда» именно сейчас, Платина растерянно посмотрела на Сенто, потом на Зенчи. Но слуга сделал вид, будто чрезвычайно занят обгладыванием птичьей ножки, а господин просто отвёл взгляд, потянувшись за мелко нарезанным мясом.

Жуткое чувство обиды захлестнуло сознание пришелицы из иного мира. Стало невыносимо горько, и ужасно захотелось заплакать. Тем не менее Ия сумела сдержаться, и голос её даже не дрогнул.

— Я понимаю, что доставляю вам лишние хлопоты, господин Накадзимо. Но благодаря мне вы получили то, что так долго искали. И за последние дни я, по крайней мере, дважды помогла вашим людям. Неужели после этого я не в праве рассчитывать хотя бы на вежливость?

— Вы меня ещё плохо знаете, — зыркнул на неё главарь «чёрных археологов». — Сейчас я с вами очень любезен. Имейте это ввиду.

Отчитав спутницу, он, вероятно, рассчитывал, что та либо разревётся, либо уйдёт из-за стола.

Вот только девушка и не думала прерывать трапезу. Обида привычно уступила место злости, и беглая преступница проговорила, даже не глядя на собеседника:

— Не удивительно, что вы так долго её искали. Кто же будет откровенно разговаривать с подобным невежей.

— Что?! — тихо рыкнул Накадзимо. — Да как вы смеете…?!

— А что? — вскинула брови Платина. — Убьёте меня? Так не получите то, что вам надо. Бить будете? Так не впервой.

— Успокойтесь! — неожиданно подал голос лжебрат. — Простите её, господин Накадзимо. А вам, госпожа, лучше помолчать. Нам ещё долго вместе ехать.

Именно последние слова отрезвили Ию, заставив придержать язык. Девушка вдруг подумала, что эти люди могут сделать ей гадость, уже после того как она получит свой дом и переведёт им все надписи. Например, им ничего не стоит сообщить барону Хваро о местонахождении его любовницы.

— Простите, — пробормотала приёмная дочь бывшего начальника уезда, чувствуя, как корчится от боли уязвлённая гордость. — Я сказала лишнее.

Накадзимо промолчал, лишь плеснул себе ещё вина, но обстановка за столом немного разрядилась.

Выспаться Платина не смогла. Постель буквально кишела блохами, с азартом накинувшимися на свежее угощение.

А вот её спутники, казалось, отдохнули хорошо. Во всяком случае, со стороны их стола то и дело доносились взрывы здорового смеха.

Когда Ия расплачивалась с подавальщицей, в зал вбежал знакомый парнишка и, подойдя к Накадзимо, с низким поклоном протянул сложенную бумагу.

Девушка затаила дыхание, чувствуя, как тревожно сжимается сердце.

— Кен пишет, — медленно проговорил предводитель, пробегая взглядом по строчкам. — Господину Асано лучше. Лекарь сказал, что опасность для жизни миновала.

Облегчённо переведя дух, Платина подошла к их столу.

Спрятав записку в рукав, Накадзимо окинул своих спутников таким взглядом, что те замерли в ожидании руководящих указаний.

— Господин Сенто, — заговорил он. — Вы прекрасно разбираетесь в лошадях. Сходите на рынок и купите мула. А мы с Зенчи займёмся добычей и телом в фургоне.

Главарь тяжело вздохнул.

— Так и придётся идти в канцелярию.

— Сделаю, господин Накадзимо, — качнул широкими полями шляпы дворянин.

— Вам, господин Таниго, — глянул предводитель на другого спутника. — Надо навестить господина Асано. Проверьте сами, как он себя чувствует? А то Кен написал только, что он жив. Ну, и узнайте, можно ли его вести в Кафусё?

— Хорошо, — пообещал тот, поднимаясь из-за стола.

— Подождите! — окликнула его Ия. — Позвольте мне пойти с вами, господин Таниго?

Лжебрат бросил быстрый взгляд на главаря. Тот кивнул.

Девушка сбегала в свою комнату за накидкой и кошельком, поскольку, кроме визита к Асано, планировала заглянуть на рынок купить кое-что «по мелочи». Как выразилась однажды бывшая любовница: «Тело вновь напомнило, что она женщина».

К несказанному удивлению беглой преступницы, двор лекаря с разнообразными постройками раскинулся на площади не намного уступавшей той, которую занимала усадьба бывшего начальника уезда Букасо провинции Хайдаро.

На обширной, вытоптанной до голой земли площадке ожидали своей очереди не менее двадцати пяти человек. Мелькали одежды из шёлка, из иной менее ценной, но также дорогой и добротной ткани.

«Средний класс», — почему-то мелькнуло в голове пришелицы из иного мира.

Её лжебрат быстро поймал какого-то местного слугу, и тот толково объяснил, где искать привезённого ночью молодого дворянина.

Асано с Кеном занимали одну из пяти узких клетушек, чьи двери выходили на узкую, крытую веранду.

Голый по пояс пациент лежал на расстеленном прямо на полу тощем матрасе. А слуга вжался в угол, чтобы не мешать толстяку в бело-синей одежде с пышной рыжеватой бородой, делавшей его похожим на фэнтезийого гнома.

Сведя густые брови к переносице, врачеватель втыкал в тело несчастного юноши длинные, тонкие иголки.

Платина с удивлением обратила внимание на то, что левая часть торса молодого человека словно бы вздулась немного, но заметно отличаясь от правой.

Однако спутник тут же оттащил Ию от распахнутой двери, рассерженно шипя:

— На что вы там уставились, госпожа?! Он же голый! Как вам не стыдно!

— Он под одеялом! — привычно огрызнулась та, но послушно осталась снаружи, обиженно уставившись на сложенный из плоских камней забор.

Мимо часто проходили люди. Одни с любопытством косились на неё, другие не обращали внимания.

Закончив сеанс иглоукалывания, лекарь покинул VIP-палату. Тут-то Таниго и пристал к нему с расспросами.

— Что вы от меня хотите, господин?! — понизив голос, раздражённо ворчал эскулап. — Вашего друга никак нельзя вылечить. У него увеличенное сердце, и оно уложит его в могилу за год. Ну, может, за два, если будет на то милость Вечного неба. А ещё и сломанная нога. Тут и сам Авась был бы бессилен.

— Да ты только скажи, можно его везти на повозке или нет? — оборвал причитания врачевателя «чёрный археолог».

«Вот же-ж! — мысленно охнула пришелица из иного мира, вся превращаясь в слух и невольно прикусив губу. — Молодой, красивый, кажется, добрый, и так не повезло. А эту Хваро об дорогу не расшибёшь».

— Всё зависит от того, куда вы собрались ехать? — в местной манере вопросом на вопрос ответил лекарь.

— В Кафусё, — пояснил Таниго. — Семьдесят ли от Сагаро.

— Тогда лучше бы ему ещё денёк побыть у меня, — после довольно продолжительного молчания выдал заключение эскулап. — Жар утих, но успех надо закрепить, иначе болезнь может вернуться. Тогда молодой господин просто умрёт. Лучше приезжайте за ним послезавтра.

— Спасибо, почтенный, — нехотя сквозь зубы поблагодарил собеседника дворянин.

— Госпожа? — удивился молодой человек, успевший облачиться в обе нижние рубахи и прикрыться старым, застиранным одеялом. — Вы здесь?

— Уж очень ей хотелось навестить вас, господин Асано, — усмехнулся лжебрат. — Пристала с самого утра: возьми, да возьми с собой.

От подобных слов благовоспитанной девице из благородной семьи полагалось смутиться и даже покраснеть.

Вот только сейчас Платина не видела никакого смысла в притворстве. Опустившись на колени возле ложа больного, она стремительным движением коснулась ладонью его лба, с облегчением убеждаясь в правоте местного врача. Температура действительно спала и сейчас, скорее всего, лишь слегка повышена.

Таниго недовольно крякнул. Кен криво усмехнулся, а Асано лишь растерянно захлопал ресницами, не успев ничего сообразить.

Недовольно глянув на приёмную дочь бывшего начальника уезда, лжебрат заговорил, так словно ничего не случилось.

— Мне сказали, что сегодня и завтра вам ещё придётся провести здесь. Но не беспокойтесь. Мы подождём и отвезём вас к отцу.

— Мне так неудобно перед вами, господин Таниго, — голос юноши дрогнул, глаза заблестели от подступивших слёз. — Даже не знаю, чем я смогу отблагодарить вас за сострадание и доброту?

— Это наш долг, и он не требует награды! — напыщенно заявил собеседник, тут же заговорив совсем другим тоном: — Но если у вас есть возможность, вы, действительно, можете оказать мне неоценимую услугу.

— Всё, что в моих силах! — пылко вскричал молодой человек, и у Ии вдруг появилось очень нехорошее предчувствие.

— В Сагаро мы едем наниматься в охрану купеческого каравана, который отправляется в дальние земли восточных варваров, — доверительно понизил голос «чёрный археолог». — Дорога дальняя. Путешествие может занять год или даже дольше. Сами понимаете, что благородной женщине нечего делать в тех диких местах. Вот я и собирался снять сестре дом в Сагаро, чтобы она могла спокойно дождаться моего возвращения. Но там у нас нет ни родственников, ни близких людей. Никого, кому бы я мог доверить свою сестру. Вот я и подумал, что она могла бы пожить в Кафусё, если вы согласитесь за ней присмотреть. Одинокой женщине тяжело начинать жить на новом месте.

— Конечно, я помогу, господин Таниго, — не раздумывая, пообещал юноша, смущённо поинтересовавшись: — Но почему сестра с вами, а не с мужем или с родителями?

«Вот же-ж! — мысленно взвыла беглая преступница, крепко сжав зубы. — Мы же ещё ни о чём не договорились, а они уже торопятся меня сбагрить! Ну козлы!»

Мелькнула мысль заявить, что она ещё не знает, стоит ли ей останавливаться в Кафусё? Вот только подобная бестактность неизбежно вызовет негативную реакцию у Асано. Это не просто мимоходом коснуться его лба, а нагло влезть в серьёзный мужской разговор.

Не нарушая формально их договорённости, Накадзимо ставит её перед фактом, не оставляя другого выхода, кроме надежды на то, что папаша молодого господина Асано окажется достаточно адекватным человеком хотя бы по местным меркам.

— Наши благородные родители умерли, — вдохновенно врал Таниго. — А семейная жизнь у сестры сложилась не очень удачно. Супруг рано умер. Детей они завести не успели. После смерти мужа его родственники относились к сестре так плохо, что мне пришлось забрать её с собой. Всё проделано по закону. У меня даже «отпускное письмо» есть с печатью канцелярии.

— Мне очень жаль, господин Таниго, — сочувственно покачал головой собеседник. — Разумеется, я помогу. Нашу семью в Кафусё уважают, и никто не посмеет обидеть сестру дворянина, которому я обязан своей жизнью. Мой отец считает неблагодарность одним из самых тяжких пороков.

— Спасибо, господин Асано, — коротко поклонился «чёрный археолог», бросив насмешливый взгляд на девушку.

В душе той всё клокотало от обиды и злости, подстёгнутой общим недомоганием. Однако жизнь в этом мире выучила её смирять свои чувства. Поэтому, тихонечко вздохнув, Платина церемонно поклонилась, проговорив подчёркнуто ровным голосом:

— Позвольте мне тоже поблагодарить вас, господин Асано. Я рада, что вам уже лучше, и уже послезавтра вы продолжите путь вместе с нами.

— Надеюсь, что так и будет, — улыбнулся молодой человек.

— Может, вам ещё что-нибудь нужно? — заботливо поинтересовалась Ия, почему-то не желая так быстро с ним расставаться.

— Нет, спасибо, — покачал головой собеседник. — Я ни в чём не нуждаюсь. Почтенный Кен заботится обо мне и служит весьма усердно.

Он посмотрел на слугу, притулившегося на корточках в углу каморки. Услышав похвалу в свой адрес, простолюдин отреагировал как полагается.

— Вы слишком добры, господин Асано.

В этот момент девушка поймала более чем выразительный взгляд Таниго. Тот явно намекал. Вот только на что?

Платина недоуменно вскинула брови.

Безмолвный собеседник указал глазами на выход. Похоже, её спутник хочет о чём-то поговорить с Асано наедине. То есть Кен-то, конечно, останется. Но он, во-первых, слуга, во-вторых, из их компании.

Подобная скрытность очень не понравилась Ие. Что такое лжебрат желает обсудить? Вдруг речь пойдёт о ней? Неужели они с Накадзимо затеяли какую-то пакость, и теперь Таниго попытается подбить на неё несчастного парня?

Чувствуя, что краснеет, девушка едва не задохнулась от возмущения, готовая то ли устроить скандал, то ли удариться в истерику. Чтобы справиться с расшалившимися нервами, она с подчёркнутой торжественностью отвесила церемонный поклон, выдавив из себя:

— Тогда я пойду. Вы позволите, господин Таниго?

— Ступайте, сестра, — с видимым облегчением кивнул «чёрный археолог». — Вы, кажется, собирались зайти на рынок.

— Да, — потупив взор, подтвердила та, ожидая от собеседника какой-нибудь мелкой пакости.

И тот не разочаровал, заявив с самым серьёзным видом:

— Только не задерживайтесь, чтобы я не беспокоился.

— Ваша забота о сестре достойна всяческих похвал, господин Таниго, — вроде бы вежливо, но совершенно бесцветным тоном проговорил молодой человек.

— Это мой долг, как старшего брата, — похоже, слегка смутился собеседник.

«Да ты просто издеваешься!» — мысленно возразила ему Платина, вновь склонившись в церемонном поклоне.

— До свидания, господин Асано. Да не оставит Вечное небо вас своими милостями.

— До свидания, госпожа Харуко, — эхом откликнулся юноша. Его чётко очерченные губы тронула лёгкая улыбка, а во взгляде ясно читалось… сочувствие. Во всяком случае, именно так показалось приёмной дочери бывшего начальника уезда.

Покинув лечебницу, она прошлась по торговым рядам, не без труда отыскав торгующую всякой всячиной лавочку, где говорливая хозяйка продала ей стопку застиранных, но чистых тряпочек, какое-то приторно-цитрусовое, чрезвычайно пахучее благовоние, способное «перебить» любой неприятный запах, и мешочек с «волшебным» средством от блох.

Вернувшись в гостиницу, Ия засела в своём номере, весь этот и следующий день покидая его только по нужде.

Увидев крупного, буланой масти мула с чёрной полосой на спине вдоль хребта, девушка решила, что предводитель не зря нахваливал господина Сенто. Приобретённый им зверь легко потащит их тяжёлую повозку.

Ставшего лишним осла не продали, навьючив на него часть груза. Глядя на его обиженную морду, хранившую выражение вселенской скорби и горького разочарования в человечестве, Платина с трудом удержалась от понимающей усмешки.

Вопреки опасениям, вонявший полынью порошок помог, и хотя бы блохи ей уже не досаждали. А соблазнённые медными монетками подавальщицы регулярно приносили в номер кувшины с тёплой водой. Так что покидая гостиницу, Ия чувствовала себя более-менее сносно.

Когда сопровождаемый всадниками фургон подкатил к жилищу лекаря, возле ворот уже стояли хмурый Кен с узлами и господин Асано. Держа пострадавшую ногу на весу, он опирался на настоящий костыль из светло-коричневого дерева: не только с поперечиной под мышкой, но ещё и с ручкой, торчавшей примерно на середине палки.

После обмена любезностями молодой человек первым делом спросил:

— Где похоронили моего слугу, господин Накадзимо?

«Надо же! — мысленно хмыкнула девушка. — Не забыл».

— На Западном кладбище возле храма Бандру, — ответил главарь «чёрных археологов», и беглой преступнице показалось, что в его голосе ясно прозвучали уважительные нотки.

— Я бы хотел принести жертву на его могиле, — неожиданно попросил юноша, торопливо пояснив: — Всё-таки он отдал за меня жизнь.

— Это был его долг, господин Асано, — назидательно произнёс собеседник, пообещав: — Мы туда заедем.

Сначала Платина спустилась на землю, чтобы не мешаться. Потом пострадавший с помощью слуг поднялся на переднюю площадку и прошёл внутрь фургона, где ему уже приготовили место на сундуке, положив сверху свёрнутое одеяло.

Когда он устроился, а Кен с Зенчи вышли, Ия смогла вернуться, устроившись на низенькой табуретке у противоположной стены.

Храм располагался за городом. В воротах их остановили, но шмон устраивать не стали, ограничившись проверкой именных табличек.

Ни в святилище бога, хранителя кладбищ, ни к могиле Ненджи девушку не взяли, оставив вместе со слугой у широко распахнутых и, видимо, уже давно не закрывавшихся ворот. Одна из створок сильно накренилась, упираясь углом в землю.

Пока Зенчи держал под уздцы лошадей господ, Платина с ленивым любопытством разглядывала низенькое здание с деревянными, выкрашенными облезлой красной краской колоннами и двускатной крышей, покрытой коричневой черепицей с серо-зелёными пятнами лишайников. Свисавшие кое-где колокольчики из потемневшей бронзы чуть покачивались под слабым ветром.

Сквозь распахнутую дверь Ия видела, как три монаха в просторных, коричневых балахонах, кивая обритыми на лысо головами, молились возле ярко раскрашенной статуи божества, изображавшей пожилого мужчину с вытаращенными глазами, пышной чёрной шевелюрой и такой же бородищей, клочьями торчавшей во все стороны.

«Неприятный тип, — усмехнулась пришелица из иного мира. — А чего ещё ждать с такой-то работой?»

В столь ранний час молящихся пришло немного, и все одеты более чем скромно. Во всяком случае, девушка не заметила ни одного клочка шёлка.

Низкими поклонами и настороженными взглядами они проводили группу дворян, один из которых неуклюже опирался на костыль, но вместе со спутниками отправился в обход святилища к уходившему вверх склону, густо покрытому могильными холмиками. Однако лишь возле немногих торчали из земли деревянные столбики, где писали имя умершего.

Похоже, последний приют здесь обретают бедняки, но не совсем нищие, а те, чьи родственники имели возможность заплатить за место на кладбище. Совсем уж нищих закапывали где придётся.

Подойдя к куче свежей земли, Накадзимо с соратниками отошёли в сторону. Опустившись с помощью Кена на колени, Асано замер возле неё в неподвижности. Слуга раздал всем стаканчики, наполнив их из коричневой, керамической бутыли.

Дворяне выпили, после чего молодой человек вылил остатки вина на могилу. Опираясь на руку Кена, юноша произнёс короткую речь. Из-за расстояния Платина не могла её слышать, но, судя по одобрительному качанию широкими полями шляп, присутствующие восприняли монолог вполне благосклонно.

Слуга подхватил Асано под локоть, и они направились обратно к храму. Во дворе их остановил старый, тощий монах. После короткой беседы с ним юноша достал из широкого рукава кошелёк и передал сверкнувшему лысиной служителю культа несколько монет.

Ия надеялась, что медных, но, расчувствовавшись, парень мог расстаться и с серебром.

В фургон грузились прежним порядком. Сначала девушка сошла на землю, потом слуги помогли Асано забраться на переднюю площадку.

На сей раз молодой человек лёг, вытянув замотанную меж двух дощечек ногу, и прикрыл глаза.

Сидя на скамеечке, Платина то откидывалась спиной на дребезжащую стенку фургона, то, подавшись вперёд, упиралась руками в колени.

— Простите, госпожа Харуко, — внезапно прозвучавший голос спутника заставил её вздрогнуть. — Я ещё не выразил вам своё соболезнование. Вы так рано потеряли супруга.

— Спасибо, господин Асано, — склонила голову Ия.

— Ваш покойный муж тоже страдал от какой-то болезни? — спросил юноша, положив руки под голову.

— Нет, господин Асано, — печально улыбнулась девушка. — Его убили. Перед свадьбой он сумел произвести хорошее впечатление на моих родственников, но на самом деле оказался плохим человеком. Сначала он проиграл все наши деньги, потом начал занимать. Не смог отдать и прятался от ростовщиков в какой-то грязной лачуге, где его и нашли мёртвым. Кто его убил, власти так и не выяснили, а мне пришлось поселиться в доме деверя.

Платина выдержала драматическую паузу, а когда собеседник собрался сказать что-то ещё, попросила:

— Пожалуйста, господин Асано, не спрашивайте меня о прошлой жизни. Эти воспоминания до сих пор причиняют мне боль.

Слёзы из глаз полились совершенно естественно, стоило только извлечь из памяти лица родителей, которых она уже никогда не увидит.

Чувство жалости к себе оказалось настолько сильным, что Ие пришлось доставать из рукава смятый платочек и вытирать им мокрое лицо, стыдливо отвернувшись от смущённого молодого человека.

— Извините, госпожа Харуко, я не хотел вас огорчить, — виновато улыбаясь, проговорил тот. — Но мы так долго молчали, что мне просто захотелось начать разговор. Теперь я вижу, что получилось неудачно.

— Да, господин Асано, — высморкавшись, прерывисто вздохнула девушка. — Но вы в этом не виноваты. Это моя судьба. И нет в ней ничего интересного. А вот вы — сын знаменитого учёного, сами обучались в Гайхего, недавно из столицы. Если хотите поговорить, лучше расскажите о себе. Трудно было учиться? Какие в столице самые красивые места? Вы видели Дворец небесного трона? А в настоящем театре были? Какие платья носят благородные женщины в столице? А какие причёски и украшения?

Погребённый под градом вопросов, собеседник рассмеялся. Зенчи, расположившийся на передней площадке и хорошо слышавший их разговор, громко фыркнул.

Платина смущённо потупилась, весьма довольная тем, как ловко ей удалось сменить тему беседы.

Рассказчиком Асано оказался хорошим, ничуть не хуже Хваро. Кажется, в Гайхего даже этому учат.

С интересом слушая его, беглая преступница подумала, что скучным их путешествие не будет. Вот только дорожных приключений уже более чем достаточно.

Интерлюдия

Являясь единственным человеком в замке, кто мог войти в эту комнату без разрешения хозяина, он редко пользовался подобной привилегией, но сейчас был именно такой случай.

Лёгкий стук аккуратно прикрываемой двери заставил землевладельца встрепенуться и, вскинув голову, выдохнуть:

— Нашли?

— Нет, господин, — сказал гость, стараясь не смотреть на собеседника.

Пухлые губы того кривились в противной, жалкой гримасе, из покрасневших от беспробудного пьянства глаз вновь потянулись блестящие дорожки.

— Очень глубоко, господин, — извиняющимся тоном пояснил старый воин. — И бьют холодные ключи. Люди не согласны нырять даже за серебро.

— О Вечное небо! — закрыв ладонями мокрое лицо, с хмельным надрывом вскричал барон. — За что ты лишаешь меня даже могилы любимой?! Где же мне оплакать её и принести жертву?!

Размазав слёзы и сопли по щекам, он опёрся руками в подлокотники кресла и, беспомощно оглядевшись, схватил одну из стоявших на столе фарфоровых бутылок. Однако в подставленную вместо рюмки чайную чашку не упало ни капли.

Раздражённо морщась, хозяин кабинета взял вторую, но и та оказалось пустой. Лишь третья подарила ему живительную влагу.

Вытерев губы, землевладелец широким движением смахнул посуду на пол. Фарфор жалобно зазвенел, разбиваясь на острые осколки.

— Прикажи Яире принести ещё вина!

— Может, уже достаточно, господин? — в голосе гостя ясно звучали боль и разочарование. — Нельзя же так убиваться. Она же сама написала, что больше вас не любит. Её сердце принадлежит другому. Из-за него она даже покончила с собой, а вы всё переживаете. Изводите себя.

— Вздор, Чиро-сей, — с пьяным упрямством покачал головой собеседник. — Если бы не то, что случилось, она бы снова его забыла. Он умер, а я жив и рядом с ней.

При виде того, каким лихорадочным, почти безумным огнём вспыхнули глаза барона, его наставник не на шутку забеспокоился. Он уже давно не видел своего воспитанника в таком состоянии.

— Я бы окружил её любовью и заботой и ждал, — вдохновенно бормотал хозяин кабинета. — Год, два, пять. Рано или поздно она бы снова меня полюбила!

— Господин! — застонав, взмолился гость, опускаясь на колени. — Памятью ваших отца и матери заклинаю: опомнитесь! Сколько можно убиваться?! Эта девица вас недостойна!

— Что? — замолчав на полуслове, землевладелец взглянул на него так, словно только что увидел. — Что вы сказали? О чём?

Радуясь, что ему наконец-то удалось привлечь к себе внимание, собеседник с жаром заговорил:

— Я прошу вас прийти в себя, вспомнить, что вы барон Тоишо Хваро — наследник древнего рода, восходящего к сегунам Хайдаро, искусный боец и один из лучших мечников Гайхего. Вас ждёт блестящая карьера и слава!

— Нет! — ударив ладонью по столу, прервал его речь воспитанник. — Вы сказали, что Ио-ли меня недостойна?

— Да! — негромко, но решительно подтвердил наставник. — Эта девка…

— Замолчите! — вскакивая на ноги, вскричал хозяин кабинета. Голос его звучал зло, но почти трезво. — Я уважал и почитал вас как старшего, господин Мукано. Вы заменили мне отца, сделали из меня дворянина, воина и мужчину. Но не смейте клеветать на мою любимую женщину, иначе моё отношение к вам сильно изменится. Я знаю, что Ио-ли вам не нравилась, но сейчас лучше молчите!

— Не могу, господин! — не отводя взгляда, решительно заявил гость. — Мне лучше умереть, чем видеть, как вы уничтожаете себя из-за какой-то обманщицы!

Вопреки его ожиданию, хозяин кабинета не стал возражать или ругаться. Наоборот, он словно внутренне собрался, а хмель как будто совсем улетучился.

— За что вы её так ненавидите, Чиро-сей?

— Потому что она лгала вам, господин! — с внезапно прорезавшейся в голосе мукой вскричал собеседник. — Она не видела призрак вашей матери! Это я приказал ей убираться из Бирюзовых покоев, потому что она их не достойна! Там жила моя сестра и госпожа, а эта девка их только поганила! Вот она и придумала историю с привидением! Неужели ваша благородная мать снизошла бы до какой-то обманщицы?!

Барон побледнел, на лбу его выступили мелкие капельки пота.

— Так это из-за вас бедной девочке пришлось уйти из главной башни и поселиться в Доме за озером? — голос его походил на шипение ядовитой змеи.

— А я ещё удивлялся, почему она вас так боится? Да потому что вы её напугали! Ио-ли знала, как я к вам отношусь, вот и не решилась жаловаться. Если бы она рассказал всё, я бы её защитил, она бы осталась в Бирюзовых покоях рядом со мной и не умерла. Ио-ли погибла из-за вас!

Наставник встал на ноги.

— Вы обезумели, господин! Очнитесь! Подумайте, если эта девка столь безнравственная, что впутала в свои небылицы вашу благородную мать, так может, и предсмертная записка — тоже ложь? Может, она и не совершала никакого самоубийства? Где тело? Столько дней уже прошло. Все говорят, что оно уже должно всплыть. Но его нет! Вдруг девка просто сбежала, а письмо написала, чтобы вы её не искали!

— Вы думаете, она жива? — пристально посмотрел на него землевладелец.

— После того как она придумала ту историю с привидением, — криво усмехнулся гость. — Я ничему не удивлюсь.

Хозяин кабинета нашёл на загаженном столе скомканный лист, расправив его, пробежал взглядом по ровным строчкам и, нервно облизнув губы, заявил:

— Ну, так докажите, что Ио-ли не умерла, и я вновь стану уважать вас, как прежде. А пока идите и не беспокойте меня больше. Я не желаю вас видеть.

— Слушаюсь, господин, — голос старого воина дрогнул, плечи опустились, словно под тяжестью прожитых лет.

Повернувшись, он шаркающей походкой направился к двери, а когда взялся за ручку, Хваро холодно приказал:

— Пришлите кого-нибудь здесь убраться.

Глава II Целый год впереди

Караван «чёрных археологов», не сильно спеша, но и особо не задерживаясь, через шесть дней добрался до Кафусё.

За это время Платина успела немного сблизиться с Дого Асано. В дружбу, а уж тем более во что-то большее их отношения не переросли, но они стали хорошими знакомыми, почти приятелями.

Когда молодой человек уставал лежать, она, позволяя себе некоторые отступления от местных правил приличия, помогала ему сесть, а на стоянках сама готовила целебные отвары, избавляя Кена и Зенчи от лишних хлопот. Но самое главное, Ия и юноша очень много разговаривали, коротая дни, нестерпимо медленно тянувшиеся, в фургоне, неторопливо катившем по дорогам Благословенной империи.

Господин Асано неоднократно пытался расспрашивать девушку о её прошлом. Однако та отделывалась самыми общими словами, старательно придерживаясь «легенды», придуманной господином Накадзимо, а когда собеседник становился чересчур настойчив, делала вид, будто замыкается в себе, и даже плакала.

Поэтому, чтобы поддерживать беседу, молодому человеку большей частью приходилось рассказывать о себе.

Род Асано издавна проживал в провинции Сагаро. Отец юноши до сих пор получал небольшой доход с земли в уезде Кафусё.

Как поняла Ия, сейчас семья опального учёного жила только на эти деньги. По признанию самого юноши, несмотря на древность и многочисленность, их род не мог похвастаться особыми достижениями. Большинство его представителей либо прозябали в мелких чиновниках, либо нанимались на службу к богатым землевладельцам или отправлялись искать удачу подальше от родного дома, пропадая в безвестности.

Поэтому неудивительно, что родичи так сильно гордились господином Нависамо Асано, сделавшим столь головокружительную карьеру и сумевшим стать одним из трёх заместителей главы Гайхего.

Как хвастливо поведал девушке спутник, его благородный родитель сызмальства обладает самыми разнообразными талантами. За свою жизнь он написал множество комментариев к произведениям древних мудрецов, разбирая и конкретизируя их мысли. Трактат господина Нависамо Асано по астрологии и математике пользуется широкой известностью среди учёных Благословенной империи, а его пейзажи украшают стены дворцов знати в столице. Хотя сам он считает занятие живописью отдыхом, позволяющим отвлечься от более важных дел, и никогда не продаёт свои картины и лишь дарит их настоящим ценителям.

Кроме того, бывший старший познающий Гайхего уделял внимание боевым искусствам, врачеванию и даже помогал проектировать ирригационные сооружения в провинции Хайоконо. Он прекрасно знал пять языков и мог изъясняться ещё на четырёх.

Именно Нависамо Асано первым среди учёных Благословенной империи овладел письменностью заокеанской державы и перевёл несколько книг, переданных в Гайхего посланником той загадочной страны. В их числе руководство по строительству каналов и шлюзов, а также обширная работа по медицине. Копии сего трактата быстро разошлись среди столичных учёных и лекарей.

Однако, молодой человек с горечью признался, что те знания, к сожалению, не получили пока широкого распространения. Уж слишком иноземные методы и приёмы лечения отличались от принятых в Благословенной империи.

Вроде бы даже сам императорский лекарь, благородный господин Коо Мукамо, назвал описанные в той книге способы исцеления страждущих «варварской чепухой».

— Отец говорил, что если бы они не вели себя столь самонадеянно, — с ясно различимой горечью в голосе сетовал юноша, — и внимательно изучили ту книгу, то только улучшили бы свои навыки во врачевании. Лишь Вечному небу известно, сколько людей тогда можно было бы спасти. Вдруг, соединив нашу мудрость с познаниями заморских лекарей, кто-то смог бы придумать способ излечения от петсоры?

«Вряд ли в этом мире додумались до антибиотиков, — с грустью подумала Платина. — А без них такую заразу не одолеть».

Но ход мыслей собеседника пришёлся ей по душе. Кроме того, в том же разговоре Дого Асано ещё раз подтвердил, что цифры, изображённые на одноразовом шприце, используют именно в заокеанской державе. Это он знает точно, так как сам видел их в том трактате, который перевёл его отец.

Тогда, весьма заинтересованная подобным обстоятельством, Ия выпросила у Накадзимо пустую ампулу из-под новокаина. Как и ожидалось, тот не выкинул крошечный пузырёк, зачем-то оставив его себе, и после настойчивых просьб согласился дать девушке на время.

Увы, но внимательно рассмотрев чёткие буковки на стеклянной стенке ампулы, сын опального учёного уверенно заявил, что нигде и никогда не видел ничего подобного.

— За океаном пишут по-другому, — покачав головой, сказал он, разрушая робкую надежду пришелицы из иного мира на встречу с соотечественниками.

Однако сдаваться так быстро не хотелось, поэтому Платина попросила, протягивая кисточку и клочок бумаги.

— А вы не можете показать как? Хотя бы приблизительно.

— Попробую, — нерешительно пробормотал юноша, изобразив несколько знаков, чем-то напоминающих скандинавские руны со множеством мелких деталей.

— Это не точно, но примерно так.

«Ну, это явно не кириллица, — усмехнулась про себя Ия, складывая бумагу. — И даже не латиница. Кракозябры какие-то. Но всё равно, неплохо бы заглянуть в ту книгу».

Однако, это дело будущего, а в настоящем становилось понятно, что Накадзимо с приятелями твёрдо намерен оставить её в Кафусё, поэтому девушка посчитала более важным узнать об этом городе побольше.

Вот только Дого Асано родился и вырос в столице, уже тогда, когда его отец преподавал в Гайхего, и никогда не посещал родину предков, имея о ней весьма смутное представление, почерпнутое лишь из рассказов родителей.

Платина не узнала от своего спутника ничего нового. Она ещё раньше выяснила, что Кафусё — довольно крупный населённый пункт, расположенный на берегу одноимённого большого озера, славится какой-то своей особенной бумагой и ежегодным фестивалем лодок.

Разочарованная отсутствием новой информации о будущем месте жительства, Ия принялась расспрашивать молодого человека о его семье, рассудив, что контактов с этими людьми ей не избежать, следовательно, стоит узнать о них побольше. Вот об этом собеседник рассказывал охотно и с удовольствием вспоминая всё новые подробности.

Оказывается, что знаменитому учёному уже шестьдесят четыре года. Возраст для аборигенов более чем почтенный. У него две жены. Точнее: супруга и первая наложница, а также пятеро сыновей и шесть дочек. Старшие давно обзавелись своими семьями и живут отдельно. Как заботливый отец, господин Нависамо Асано устроил им блестящие партии в браке, породнившись со многими влиятельными людьми, и тем самым уберёг своих детей от неприятностей, выпавших на его долю после демонстративной отставки с поста старшего познающего Гайхего.

В ссылку с отцом отправился только сын шести годов и двенадцатилетняя дочь. Именно на них пришелица из иного мира планировала опробовать свои настольные игры.

Кроме ближайших родственников, Дого Асано упомянул бессменного секретаря своего отца, господина Найо Мадуцо, служившего ему более двадцати лет и тоже считавшегося членом семьи.

«Что-то вроде «самой младшей госпожи»», — с иронией подумала тогда приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Но вот о слугах юноша даже не упомянул, хотя, наверное, среди них тоже есть те, кто уже много лет исполняет каждое желание его отца. Однако Платина уже давно не удивлялась столь пренебрежительному отношению далеко не самых худших представителей благородного сословия к простолюдинам, воспринимая это как неотъемлемую часть той действительности, в которой придётся жить.

Поэтому, машинально отметив сей факт, она не забыла спросить о наиболее значимых родственниках опального учёного, проживавших непосредственно в уезде Кафусё.

Собеседник отвечал, что из рассказов и писем отца ему известно о двух своих двоюродных дядях: рыцаре Хирадо Асано и управителе барона Кузуо — господине Шуджо Асано. Также упоминались чиновники из уездной канцелярии и десятник городской стражи. Но это лишь те, кого считали близкой роднёй.

Со слов Дого Асано получалось, что покровительство его папаши может оказаться для беглой преступницы весьма полезным и вряд ли особенно обременительным. Особенно Ие импонировало то, что после смерти супруги семь лет назад господин Нависамо Асано не стал ещё раз жениться, хотя самой молодой из его жён уже за тридцать.

Тем не менее по мере приближения к Кафусё, девушка волновалась всё сильнее, хоть и понимала полную бесполезность подобного рода переживаний.

На остановке в полдень, когда они обедали захваченными в гостинице продуктами, у приёмной дочери бывшего начальника уезда кусок в горло не лез, и ей приходилось буквально заставлять себя есть.

Молодой господин Асано ещё не слишком умело обращался с костылём, поэтому по нужде ходил в сопровождении слуг. Вернувшись из кустов, он уселся на траве, вытянув пострадавшую ногу, и принялся с аппетитом поглощать варёный рис, политый острым соусом, глядя куда-то в одну точку и словно не замечая ничего вокруг. Похоже, он тоже нервничал.

Платина «поймала» то ли сочувственный, то ли насмешливый взгляд лжебрата. В дороге господин Таниго старательно изображал заботливого родственника и, возможно, проникся к Ие чем-то вроде симпатии? Мэсо Сенто, как всегда, вёл себя подчёркнуто равнодушно, по мере сил стараясь избегать любого общения с девушкой.

А вот их предводитель, улучив момент, наклонился к девушке и тихонько спросил:

— Не жалеете, что поехали с нами, госпожа?

Ясно различив в его голосе иронию или даже издёвку, та криво усмехнулась.

— Нисколько, господин Накадзимо. Наше недолгое путешествие доставило мне огромное удовольствие, а близкое знакомство с вами раскрыло новые грани человеческой натуры.

Несколько секунд собеседник молчал, видимо, раздумывая: считать ли данные слова оскорблением или комплиментом? Так и не определившись, он громко осведомился:

— Эй, Зенчи, как там чай?

— Вот-вот закипит, — бодро отозвался возившийся у костра слуга.

До города добрались ближе к вечеру. Узнав, что с ними едет сын знаменитого господина Асано, стражники у ворот мгновенно сделались подчёркнуто любезны, тут же отыскав им провожатого.

Желая поскорее увидеть своё новое место жительства, молодой человек покинул фургон, оставив спутницу в одиночестве. Усевшись на край передней площадки, он свесил ноги, одну из которых украшали обвязанные ремнями дощечки, и положил на колени костыль, тем самым привлекая к себе ещё больше внимания прохожих, расступавшихся перед тремя всадниками в шёлковых одеждах и круглых широкополых шляпах.

Слегка отодвинув край занавески, Платина осторожно выглянула в окно. Улицы, лавки, вывески и люди мало чем отличались от тех, что она видела в провинции Хайдаро. Разве что носильщики попадались гораздо реже, поскольку рельеф здесь более равнинный. Поросшие лесом горы постепенно превратились в низкие, пологие холмы. Совсем перестали попадаться голые скалы, зато стало больше деревень и полей, покрытых сетью оросительных каналов. Поэтому для транспортировки грузов здесь целесообразнее использовать повозки или лодки, а не людей.

Как и в Букасо, уважаемые люди Кафусё также селились подальше от базаров с их шумом, толчеёй и толпами простолюдинов.

Неказистые домики, лавочки и дворики харчевен сменились тянувшимися вдоль дорог кирпичными заборами с наглухо закрытыми воротами.

Заботливо прикрытые черепицей вывески с гордостью сообщали, кому именно принадлежит данная усадьба, а стоявшие по сторонам разнообразного вида каменные львы-охранители оберегали их от злых духов и неприятностей.

Вскоре проводник, мальчишка лет десяти в грязных, дырявых лохмотьях, остановился, указав на табличку, выглядевшую чуть скромнее остальных, но с гордостью сообщавшую, что именно здесь проживает семья благородного господина Нависамо Асано.

Пока Зенчи стучал кулаком по плотно закрытым створкам, выкрашенным в тёмно-красный цвет, а «чёрные археологи» негромко переговаривались поодаль, покалеченный юноша с помощью Кена спустился с передней площадки. Снедаемая любопытством, Ия торопливо последовала за ними.

Наконец, створка приоткрылась. Слуга гостей торжественно сообщил о прибытии благородного господина Дого Асано. Однако, вопреки ожиданиям, тот, с кем он разговаривал, испуганно вскрикнул и торопливо захлопнул ворота прямо перед испуганно отшатнувшимся Зенчи.

Обернувшись, простолюдин растерянно посмотрел на дворян.

— Ты дом не перепутал? — сурово сведя брови к переносице, обратился их предводитель к мальчишке, всё ещё топтавшемуся неподалёку, видимо, в ожидании награды.

— Нет, нет, господин! — принялся энергично уверять тот. — Ничего я не перепутал…

Но прежде чем он успел договорить, створки с шумом распахнулись, и навстречу неожиданным гостям почти выбежал полный простолюдин в халате из дорогой, добротной материи и в круглой шапочке с узкими полями.

На миг замерев, он сощурился, вглядываясь в лицо юноши, и вдруг громко закричал, согнувшись в глубоком поклоне:

— Молодой господин! Хвала Вечному небу, вы вернулись! Какая радость!

Однако при виде обмотанных ремнями дощечек на ноге и костыля под мышкой, глаза его расширились, заблестев от подступающих слёз, а из глотки вырвался вопль ужаса:

— Что с вами, господин?! Да как же так?! Где этот бездельник Ненджи?! Как он такое допустил?!

— Успокойся, Гачер! — резко оборвал его парень. — Он мёртв. У Сакудзё на нас напали разбойники. Они бы и меня убили, если бы не эти благородные господа.

Юноша указал на «чёрных археологов», внимательно наблюдавших за их разговором.

— Они спасли меня, вылечили, помогли добраться до Кафусё! А ты, старый тупица, даже не приглашаешь их в дом, позоря нашу семью!

Как и следовало ожидать после такого нагоняя, собеседник рухнул на колени, завопив:

— Я виноват! Глупый Тусук служит у нас недавно! Он вас не знает! Увидел господ с мечами, испугался и закрыл ворота! Накажите меня, господин, я его плохо наставлял!

— Успокойся, Гачер! — досадливо поморщился молодой человек, бросив быстрый взгляд на своих спасителей. Но те сохраняли полную невозмутимость, а Платина вообще спряталась за их спинами, стараясь не попадаться ему на глаза.

— Отец дома? — вновь посмотрев на простолюдина, отрывисто спросил юноша.

— Да, молодой господин, — выпрямившись, но оставаясь на коленях, кивнул тот. — Я уже за ним послал.

— Ну так веди нас к нему! — прикрикнул хозяйский сын.

Несмотря на почтенный возраст и рыхлое телосложение, собеседник бодро вскочил и затараторил:

— Прошу вас, господа! Проходите, господа! Сделайте нам честь.

— Пойдёмте, господа, — повторил приглашение Дого Асано. — Нас здесь ждут. И простите за это маленькое недоразумение.

Опираясь на костыль и руку Кена, он торопливо проследовал в ворота, не глядя на непрерывно кланявшегося простолюдина. Приподняв полы платья, Ия поспешила за спутниками. Зенчи остался на улице возле привязанных к повозке коней.

Здешний передний дворик заметно отличался от того, что девушка видела в усадьбе своего приёмного отца.

Во-первых, вместо мелкого гравия его покрывали небольшие, плотно подогнанные каменные плитки. Во-вторых, поражало обилие зелени. Кроме росшей в углу корявой раскидистой сливы, в центре красовалась круглая клумба с роскошными тёмно-бардовыми цветами. Повсюду: на перилах веранды, на длинных полочках вдоль стен на специальных подставках стояли горшки с разнообразными растениями. В воздухе стоял тяжёлый аромат распустившихся бутонов, слышалось гудение насекомых. В третьих, по сторонам двора не тянулись, примыкая друг к дружке, строения, а стояли два длинных здания с черепичными крышами и большими, затянутыми бумагой окнами. Да и главный зал не отличался такой монументальностью, как в поместье бывшего начальника уезда Букасо.

Не успел молодой человек доковылять до цветника, как двустворчатая дверь распахнулась, выпустив на обширную веранду центрального дома усадьбы невысокого, сухощавого старика в сине-красном халате. Машинально поправив шапочку с квадратным верхом, он стал торопливо спускаться по широким, каменным ступеням короткой лестницы. За ним спешил пожилой дворянин в одеянии тех же цветов, но явно из гораздо более дешёвого шёлка.

— Отец! — юноша попытался отвесить церемонный поклон, но едва не упал, вовремя подхваченный Кеном.

— Не нужно формальностей, сын мой! — остановил его хозяин дома, переводя дух и оглаживая длинную, седую бороду. — Лучше скажите: что с вами произошло и кто эти люди?

— Они спасли мне жизнь и привезли сюда, — склонил голову молодой человек. — Я исполнил вашу волю и закончил обучение, но мне пришлось немного задержаться. На то имелись причины, о которых, если позволите, я сообщу вам позже.

— Хорошо, — величественно кивнул собеседник, с видимым трудом сохраняя невозмутимость. Но выцветшие, лихорадочно поблёскивавшие глаза на изборождённом морщинами лице ясно выдавали охватившее его волнение. — Что с вашей ногой, и почему я не вижу Ненджи? Как он допустил, что вы так пострадали?

— Не гневайтесь на него, господин, — опираясь на руку слуги, попросил сын. — В провинции Хайдаро, недалеко от Сакудзё, на нас напали разбойники. Почтенный Ненджи пытался меня защитить, но его убили. Я бы тоже погиб, если бы не эти благородные господа.

Он указал на «чёрных археологов». Те тут же отвесили церемонный поклон.

Следуя их примеру, Платина успела заметить, как из-за главного зала вывалила целая толпа ярко одетых женщин. Впереди почти бежала полноватая дворянка неопределённого возраста в пышном платье, расшитом маками и бабочками, с затейливо уложенными тёмно-каштановыми явно крашенными волосами, из которых торчали длинные шпильки с ярко поблёскивавшими висюльками.

Ия поняла, что это, скорее всего, хозяйка дома — супруга благородного господина Нависамо Асано и мать его сына Дого. Женщина, шагавшая чуть позади, вероятно, первая и единственная наложница. У неё и платье поскромнее и украшений поменьше, и выглядит она помоложе.

Благородных дам сопровождали служанки, из которых выделялись две в новеньких платьях из дорогой ткани.

Увидев мать, юноша дёрнулся, но тут же вновь посмотрел на отца и продолжил рассказ:

— Они перебили всех бандитов. К сожалению, один из них успел выстрелить в меня из лука. Я смог увернуться, но упал в овраг и сломал ногу. Эти господа привезли меня до Сакудзё и нашли лекаря, чтобы позаботиться о моей ноге. Два дня я провёл в его лечебнице, а когда стало лучше, они довезли меня до дома.

— Господа! — несмотря на торжественный тон, голос опального учёного заметно дрожал. — Я безмерно благодарен вам за спасение сына и за заботу о нём.

Прижав ладони к животу, он отвесил глубокий, церемонный поклон. Его спутник, также низко поклонившись, украдкой смахнул тыльной стороной ладони скользнувшую по щеке слезу.

Дамы, терпеливо дожидавшиеся своей очереди поприветствовать молодого господина, слушая его рассказ, замерли от страха.

Даже сквозь толстый слой пудры стало заметно, как побледнела его мать, закусив ярко-красные губы, чтобы не закричать. А вот кто-то из служанок не выдержал и громко охнул.

Гости также склонились в почтительном поклоне, а их предводитель прочувственно произнёс:

— Мы лишь выполняли свой долг, благородный господин Асано. А когда узнали, что встретились с сыном столь образованного и мудрого учёного, то помощь ему посчитали для себя честью.

— Я не настолько мудр, как болтают досужие сплетники, господин, — соблюдая правила хорошего тона, принялся отнекиваться собеседник. — К сожалению, я не знаю вашей благородной фамилии и не могу обращаться к вам, так как подобает воспитанному, образованному человеку.

— Это всё моя вина, отец! — вскричал густо покрасневший сын и попытался ещё раз поклониться, но вновь едва не упал и, выпрямившись с помощью Кена, торопливо заговорил: — Я так обрадовался встрече с вами, что постыдно забыл представить своих благородных спасителей. Это господин Суо Накадзимо, господин Замо Таниго и господин Мэсо Сенто.

— Мы направлялись в Сагаро, — коротко поклонившись, принялся рассказывать главарь «чёрных археологов». — И на дороге в Сакудзё услышали крик…

— Может, мы не будем беседовать здесь, а пройдём в зал и выпьем чаю? — мягко прервал его хозяин дома.

— Мы с радостью примем ваше предложение, господин Асано, — чуть поклонился гость. — Но уже вечер. Скоро комендантский час, а нам ещё надо найти гостиницу.

— Нет, нет! — бурно запротестовал опальный учёный. — Как я могу допустить, чтобы спасители моего сына жили в гостинице?! Вы остановитесь в моём доме, если не хотите меня оскорбить!

— Как можно, господин Асано! — притворно возмутился собеседник. — Но нам бы очень не хотелось утруждать вас. С нами кони, слуги, фургон.

— Не беспокойтесь, господин Накадзимо, — заверил его старик. — В моём доме всем места хватит.

— Господин Мадуцо, — обратился он к своему спутнику. — Прошу вас лично проследить, чтобы всё было устроено наилучшим образом, и присоединиться к нам.

— Слушаюсь, господин, — кивнул секретарь.

— Пойдёмте, господа, — сделал приглашающий жест хозяин дома.

— Господин! — робко подала голос супруга.

— Ах, да, — встрепенулся опальный учёный, словно только что её заметил. — Поприветствуйте свою матушку, сын. Она так сильно переживала за вас всё это время.

«Вот же-ж, старый козёл! — мысленно возмутилась пришелица из иного мира. — Не даёт матери с сыном поговорить!»

Получив разрешение, женщина почти бегом подбежала к юноше, схватила его за плечи и впилась в лицо пристальным взглядом серых, наполненных слезами глаз.

— Со мной всё в порядке, матушка, — вполголоса произнёс молодой человек. — У меня уже ничего не болит. Сердце тоже не беспокоит, не плачьте, пожалуйста.

— Ах, сынок! — всхлипнув, мать достала из рукава шёлковый платочек и осторожно промокнула уголки глаз, чтобы не размазать краску.

Дого Асано неуклюже поклонился, прижимая одну ладонь к животу, а второй крепко вцепился в костыль. Рядом склонился Кен, страхуя его от падения.

— Приветствую вас, матушка. Как вы себя чувствуете? Как ваше драгоценное здоровье?

— Благодарю вас, сын мой, — высморкавшись, попыталась улыбнуться женщина и тут же приказала: — Акейн, помоги молодому господину.

— Да, старшая госпожа, — откликнулась одна из одетых в новое платье служанок.

— Спасибо, почтенный, — величаво кивнула Кену хозяйка дома. — Теперь мы сами присмотрим за молодым господином.

— Как прикажете, госпожа, — потупив взор, поклонился слуга. — Надеюсь, с ним всё будет благополучно. Да пошлёт ему Вечное небо здоровья и процветания.

Машинально отметив отсутствие пожелания «долгих лет», Платина подумала, что с учётом неизлечимой болезни парня подобное напутствие прозвучало бы, скорее, издевательством, а Кен явно испытывал симпатию к своему временному подопечному.

Очевидно, супруга опального учёного это тоже поняла, потому что взгляд её на миг затуманился, и она кивнула с печальной улыбкой.

— Твоё усердие похвально. Я попрошу нашего господина тебя наградить.

— Благодарю, госпожа, — поклонившись ещё раз, Кен сделал пару шагов назад и поспешил к воротам, из-за которых уже доносился деловой говор Зенчи.

Тем временем придерживаемый служанкой юноша отвесил нечто, напоминавшее церемонный поклон, второй дворянке.

— Приветствую вас, первая госпожа наложница. Рад видеть вас в добром здравии.

— Я тоже очень рада вас видеть, молодой господин, — поклонилась собеседница. — Хвала Вечному небу, что вы наконец вернулись. Мы все так сильно переживали за вас.

— Право слово, не стоило беспокоиться, первая госпожа наложница, — грустно усмехнулся парень. — Теперь я с вами надолго. До государственного экзамена меня не допустят, а значит, незачем больше покидать дом.

Уже поднимаясь по лестнице главного зала, один из гостей негромко позвал:

— Господин Асано.

— В чём дело, господин Таниго?

— Здесь моя сестра, господин Асано, — стал объяснять тот. — Ей вряд ли будет уместно присутствовать при нашем разговоре. Но оставлять её на дворе тоже нехорошо.

— Госпожа Харуко очень мне помогла, господин, — поспешно добавил юноша.

Хозяин дома впервые пристально посмотрел на Ию. Та стояла, скромно потупив взор и крепко вцепившись в висевшую на плече котомку.

— Это ваша сестра, господин Таниго? — переспросил опальный учёный.

— Да, господин Асано, — со вздохом подтвердил «чёрный археолог». — Я потом объясню, почему она оказалась среди нас.

— Хорошо, — согласился собеседник и посмотрел на свою супругу.

Та поняла его правильно и, подойдя поближе, сказала:

— Госпожа Харуко может пойти с нами, господин.

— Да, — подтвердил муж. — Так будет лучше.

— Идёмте, госпожа Харуко, — пригласила её хозяйка дома, тут же обратившись к проходившему мимо сыну. — Надеюсь, вы навестите меня сегодня, сын?

— Непременно, матушка, — горячо заверил её молодой человек.

Окинув девушку пристальным, оценивающим взглядом, первая наложница вежливо поинтересовалась:

— Вы вдова, госпожа Харуко?

— Да, госпожа Асано, — подтвердила та. — Уже второй год.

— Господин Таниго ваш родной брат? — провожая взглядом удаляющегося отпрыска, спросила супруга опального учёного.

— Единокровный, — ответила Платина. — Я дочь наложницы.

— Почему же вы с ним, а не с родителями мужа? — продолжила расспрашивать госпожа Осуко Асано.

Хозяйка дома досадливо поморщилась.

— Не стоит утруждать нашу гостью разговорами прямо здесь.

— Простите, старшая госпожа, — чуть поклонилась наложница, обиженно сжав накрашенные губы в куриную гузку.

— Я приглашаю вас выпить чаю в моих покоях, — любезно улыбнулась супруга опального учёного. — Там мы сможем спокойно поговорить.

— С удовольствием, госпожа Асано, — охотно согласилась Ия, стараясь улыбаться как можно смущённее.

Обойдя главный зал по вымощенной камнями дорожке, они оказались во втором дворе, где также повсюду росли цветы.

Как и принято у местных богатеев, в центре располагался круглый водоём. Только в отличие от прудика в усадьбе бывшего начальника уезда Букасо, здесь из него вытекал заключённый в камень ручеёк, мелодично журчавший на каскаде крошечных водопадиков и исчезавший в глиняной трубе у ограды.

С горбатого мостика им навстречу сбежали двое детей: худенькая, нескладная девочка лет одиннадцати и мальчик помладше.

«Уишо и Таро», — догадалась Платина, вспомнив рассказы Дого Асано.

— Правда, что братик вернулся? — выпалила его сестра, но, заметив незнакомого человека, настороженно замолчала.

— Правда, — подтвердила хозяйка дома и, кивнув в строну гостьи, наставительно проговорила: — Поприветствуйте госпожу Харуко. Её брат со своим друзьями спас жизнь нашему молодому господину.

— Позвольте выразить вам своё почтение, благородная госпожа Харуко, — послушно поклонилась девочка. — Ваш благородный брат — лекарь? Он вылечил нашего братика?

— Увы, нет, госпожа Асано, — печально улыбнулась Ия. — Мой брат ничего не смыслит во врачевании. Он и его друзья защитили вашего брата от бандитов.

— На братика напали разбойники?! — со смесью страха и восхищения вскричал Таро Асано, а его сестра прикрыла рот ладошкой, глядя на девушку полными ужаса глазами. — Они с Ненджо их побили?

— К сожалению, нет, господин Асано, — покачала головой Платина. — Верный слуга погиб, защищая своего господина.

— Ненджи умер? — недоверчиво спросил мальчишка. — Он же был мастер боевых искусств.

— Его противник тоже хорошо владел мечом, — пояснила пришелица из иного мира, внезапно вспомнив детский анекдот: «куда ему с голой пяткой против шашки».

Маленький собеседник расстроился, обиженно надув губы.

— Не огорчайтесь так, господин Асано, — попыталась утешить его Ия. — Разбойники получили по заслугам.

— Ваш брат их убил? — встрепенулся парнишка.

— Мой брат и его друзья их победили, — тщательно подбирая слова, ответила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— И вы сами это видели?! — охнул мальчик, и его глаза заблестели в предвкушении захватывающе-кровавой истории.

Девушке очень не хотелось посвящать ребёнка в подробности той жестокой схватки. К счастью, на помощь пришла наложница.

— Вы задаёте слишком много вопросов, сын мой, — строго нахмурилась она. — Что госпожа Харуко подумает о вашем воспитании?

— Простите мою неучтивость, госпожа Харуко, — мгновенно стушевался и даже покраснел парнишка, торопливо склоняясь в неуклюжем церемонном поклоне. — Мне очень неудобно за своё поведение.

— Я понимаю, что вы переживаете за брата, господин Асано, — Платина попыталась улыбнуться как можно доброжелательнее. — Но не стоит так спешить. Скоро он вам сам всё расскажет.

Выпрямившись, мальчик вопросительно посмотрел на мать.

— Молодой господин у отца, — вполголоса сообщила та. — Вместе с нашими гостями.

— Тогда я подожду, — вздохнул любознательный малыш и вдруг поклонился хозяйке дома. — Простите, старшая госпожа. Я так больше делать не буду.

— Я надеюсь на это, маленький господин, — мягко улыбнулась женщина и сделала приглашающий жест. — Прошу вас, госпожа Харуко.

Она проживала в отдельном доме, чуть больше того, что занимала супруга бывшего начальника уезда Букасо. А вот обстановка внутри показалась Ие не столь пышной, но подобранной с гораздо большим вкусом.

Не успели дамы чинно рассесться на резных табуретах вокруг круглого, лакированного столика из тёмно-вишнёвого дерева, как появились служанки с большими подносами.

При виде пузатого чайника с длинной ручкой и трёх чашечек девушка подумала, что больше бы обрадовалась варёному рису, поскольку в животе уже посасывало от голода.

Даже непринуждённо беседовать на пустой желудок совсем нелегко, а уж когда тебе устраивают перекрёстный допрос, сохранять хотя бы видимость спокойствия и безмятежно-любезное выражение морды лица крайне тяжело. Тем более, что если поначалу собеседниц интересовали подробности трагического происшествия с молодым господином Асано, то потом принялись расспрашивать гостью о её прошлой жизни.

Не сомневаясь в том, что глава семейства непременно узнает об этой беседе, Платина сильно опасалась, что её рассказ может отличаться от того, что наговорит лжебрат, поэтому отвечала крайне расплывчато, всячески стараясь уйти от столь щекотливой темы.

Услышав о том, что господин Таниго с друзьями, намереваясь отправиться с купцами далеко на восток, собирается снять для неё дом в Кафусё, жёны опального учёного озадаченно переглянулись.

— Неужели у вас больше нет близких родственников? — ожидаемо поинтересовалась хозяйка дома, поставив на стол пустую чашечку.

— Есть, — сделав глоток чая, вздохнула Ия и выдала заранее обговорённый с господином Накадзимо, ответ: — Но брат не хочет их утруждать. Он сказал, что когда вернётся, то сам устроит мою судьбу. Брат собирался снять мне жильё в Сагаро, откуда уходит их караван, но молодой господин Асано любезно предложил помочь мне устроиться здесь в Кафусё и даже пообещал покровительство вашей семьи.

— Вы, конечно, понимаете, госпожа Харуко, — с виноватой улыбкой извиняющимся тоном произнесла собеседница. — Что мой сын не в праве давать подобные обещания, и всё будет решать наш господин?

— Разумеется, госпожа Асано, — понимающе кивнула девушка, рассудив, что если хозяин дома откажет спасителям своего сына в столь мелкой просьбе, то от такого неблагодарного человека лучше держаться подальше. — На всё воля благородного господина Асано. В таком случае мы просто поедем дальше в Сагаро.

— Нет, нет, госпожа Харуко, — запротестовала женщина. — Не думаю, что наш господин не захочет вам помочь. Но мы только недавно переехали. Господин ушёл в отставку, и ему запрещено покидать уезд…

Она выразительно замолчала, давая гостье возможность самой додумать недосказанное.

— Чтобы избежать недопонимания, госпожа Асано, сразу скажу, что в средствах я не нуждаюсь, — рискнула угадать Платина. — Денег, что оставит мне брат, хватит на год скромной жизни. Мы лишь надеялись, что авторитет вашего благородного супруга оградит меня от излишне навязчивого внимания.

Жены опального учёного вновь переглянулись.

— Это немного странно, госпожа Харуко, — нерешительно проговорила хозяйка дома. — Но если ваш брат спас нашего сына — наш долг тоже как-то вам помочь.

— Наш господин всегда говорил, что неблагодарность — один из худших пороков, — поддакнула наложница.

Она хотела ещё что-то сказать, но на веранде послышался лёгкий шум, и в дверь негромко постучали.

— Кто там? — раздражённо спросила госпожа Энэмо Асано.

— Это я — Ими, — отозвался женский голос.

Получив разрешение войти, служанка с порога доложила:

— Наш господин желает видеть вас, старшая госпожа. А с вами, госпожа Харуко, желает поговорить ваш брат.

— Пойдёмте, госпожа Харуко, — грациозно поднимаясь со своего места, пригласила хозяйка дома.

Они быстро дошли до переднего двора, где господин Таниго, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался возле сливового дерева.

Заметив дам, он поклонился, дождался, когда супруга опального учёного войдёт в главный зал, и, усмехнувшись, обратился к лжесестре:

— Хочу обрадовать вас, госпожа. Господин Асано согласился помочь подыскать вам жильё.

— Я, конечно, доверяю мнению столь выдающегося человека, — добавив в голос изрядную порцию яда, вполголоса произнесла Ия. — Но хотелось бы самой всё посмотреть. Всё-таки мне там жить.

Собеседник недовольно засопел. Беглая преступница заподозрила, что ему просто не хочется уступать женщине, и продолжила уже другим, более вкрадчивым тоном:

— Неужели так трудно взять меня с собой? Теперь, когда всё почти закончилось, зачем создавать друг другу лишние трудности?

— Хорошо, — отрывисто буркнул «чёрный археолог». — Господин Асано любезно пригласил нас погостить у него, пока мы будем искать вам дом.

— Доброта господина Асано всем известна, — с ханжеским придыханием произнесла девушка. — Он, небось, вас и деньгами одарил?

— Мы рассчитывали на большее, — неожиданно проворчал лжебрат. — А всё из-за вас.

— Я-то тут причём? — совершенно искренне удивилась пришелица из иного мира.

— Господин Асано узнал, что может оказать нам услугу и заплатил всего один еун!

«Это серебряный слиток, примерно сто муни», — мысленно определила Платина, сочтя нужным напомнить:

— Без меня вы бы и этого не получили. Молодой господин Асано просто умер бы дорогой!

Собеседник недовольно свёл брови к переносице, но возражать не стал, пропустив её последние слова мимо ушей, гордо сообщив:

— Господин Асано устраивает званый ужин в нашу честь.

— Сегодня? — удивилась Ия и, увидев утвердительный кивок, заметила: — Но уже поздно.

— Он сказал, что пригласит самых близких людей и договорится с городской стражей.

— Так народу будет немного, — усмехнулась девушка.

Пока лжебрат раздумывал, смеётся она над ним или нет, из главного зала вышла хозяйка дома.

— Господин Таниго! — окликнула она гостя. — Вы уже поговорили с сестрой?

— Да, госпожа Асано, — с плохо скрытым облегчением ответил тот.

— Тогда, госпожа Харуко, прошу вас пройти со мной, — пригласила её супруга опального учёного.

— Да, госпожа Асано, — кивнула Платина, не забыв на прощание поклониться хмурому «чёрному археологу».

— Вы уже знаете, что наш господин согласился помочь вам с братом? — спросила женщина, когда они огибали здание главного зала.

— Брат мне рассказал, — подтвердила Ия.

— Пока он не найдёт вам дом — погостите у нас, — продолжила спутница. — Я прикажу приготовить вам комнату.

— Вы очень добры, госпожа Асано, — поблагодарила девушка. — Мне крайне неудобно за то, что я доставила вам столько хлопот.

— Ваш брат спас моего сына, — наставительно проговорила собеседница. — И мой долг — позаботиться о вас.

«После того, как муж приказал», — мысленно докончила за неё Платина.

Во втором дворике их встретила первая наложница в сопровождении служанок.

Узнав, что гостья задержится у них на некоторое время, госпожа Осуко Асано довольно улыбнулась.

«Кажется, она рада возможности пообщаться с новым человеком, — предположила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Или есть какие-то другие причины? А может, просто хочет казаться любезной? Когда все притворяются, ничего сразу не поймёшь».

— Наш господин устраивает званый ужин в честь возвращения сына и его спасителей, — выдала ещё одну важную новость хозяйка дома.

— Но уже темно! — всплеснула широкими рукавами первая наложница. — Мы же не успеем подготовиться!

— Будут только мужчины, — успокоила её супруга опального учёного, пояснив: — Это не праздник, а только ужин.

«Так я и думала! — хмыкнула про себя беглая преступница. — Не будет Асано стараться ради каких-то бродяг, даже если они благородные».

— Вот когда молодой господин сможет свободно ходить, тогда и устроим настоящий приём, — наставительно продолжила женщина, строго сведя к переносице аккуратные брови. — Или вы хотите выставить его на костылях перед всем городом? Представляете, как ему будет неудобно?

«Так дело не в Накадзимо и его приятелях! — догадалась пришелица из иного мира, внимательно следя за разговором. — Господин Асано не хочет представлять местному высшему свету покалеченного сына. Наверное, с точки зрения аборигенов, в этом есть смысл».

— Простите мою глупость, старшая госпожа, — низко поклонившись, прерывисто вздохнула наложница. — Я слишком молода и неопытна, вот и не подумала об этом.

«Не так уж ты и молода, — усмехнулась про себя Платина. — Но огрызнулась просто классно! Напомнила главной о её возрасте».

Та, видимо, намёк поняла и, гордо вскинув подбородок, произнесла:

— Мне нужно на кухню. А вы позаботьтесь о нашей гостье. Пусть служанки приготовят для неё комнату.

— Какую, старшая госпожа? — обиженно шмыгнула носом собеседница.

— Возле ваших покоев.

— Там, где ночевала госпожа Егумо Асано?

— Да, — подтвердила хозяйка дома и удалилась в сопровождении служанки. Ещё две остались с наложницей.

— Слышали, что сказала старшая госпожа? — обратилась к ним Осуко Асано.

— Да, первая госпожа наложница, — синхронно, почти в унисон откликнулись те.

— Тогда отправляйтесь и приведите комнату в порядок!

— Да, первая госпожа наложница, — повторили простолюдинки.

— Ими, постой! — окликнула одну из них дворянка и посмотрела на гостью. — Не желаете ли помыться перед ужином, госпожа Харуко?

Некстати заурчавший живот наглядно продемонстрировал самое жгучее желание Ии. От голода мучительно сосало под ложечкой, а рот то и дело наполнялся слюной. Поесть она могла бы и грязной. Но её пригласили не на ужин, а мыться.

— С удовольствием, госпожа Асано, — скрепя сердце улыбнулась девушка. — Это было бы просто замечательно!

— Может, вам нужно сменить бельё? — проявила заботу собеседница. — Мы найдём вам чистое, а ваше служанки завтра постирают.

— Благодарю, госпожа Асано, — чуть поклонилась Платина. — У меня своё есть.

— Тогда оставьте грязное в бане! — заявила женщина не терпящим возражения тоном и приказала застывшей в ожидании служанке: — Немедленно пришли ко мне Унжу!

— Слушаюсь, первая госпожа наложница, — простолюдинка склонилась в поклоне и поспешила выполнять распоряжение.

— Вам будет очень скучно одной в незнакомом городе, — проговорила спутница, жестом пригласив Ию пройтись по выложенной камнями дорожке, причудливо изгибавшейся среди цветников и деревьев крошечного садика.

— О, госпожа Асано! — грустно усмехнулась девушка. — Это я как-нибудь переживу. Чтобы заскучать, мне для начала надо прийти в себя после того, что случилось. Покойный супруг, хотя и не сильно утруждал себя заботой обо мне, но всё же его смерть стала очень большим потрясением. Бесконечные причитания свекрови, упрёки деверя, придирки его супруги. Я уже думала о самоубийстве, но Вечное небо пощадило меня, прислав брата, а он взял меня с собой. Господин Таниго желает мне добра, но я была одна среди пятерых мужчин….

Поморщившись, Платина передёрнула плечами.

— Это очень неудобно. Потом мы встретились с молодым господином Асано. Тот бой на дороге. Убитые. Я так испугалась. Особенно, когда он упал в овраг и повредил ногу. Дорогой у него начался жар, и мы боялись, что не успеем довезти его до лекаря в Сакудзё. Я очень устала от всех этих волнений. Теперь мне хочется только покоя. Бродить по саду, любоваться цветами и ни о чём не думать. Вы и старшая госпожа так хорошо меня приняли, но я даже не знаю, когда мне захочется видеть кого-нибудь ещё?

— Мы тоже очень переживали, когда наш господин подал в отставку, — доверительно понизила голос наложница, очевидно, впечатлённая не характерной для аборигенов откровенностью гостьи. — Так боялись ехать сюда, не представляя, как будем жить в этой глуши. В столице у нас осталось много благородных, образованных подруг, а здешние дамы, на первый взгляд, показались такими скучными и провинциальными. Но потом привыкли. Нашего господина здесь очень уважают. Нас то и дело приглашают в гости чиновники и землевладельцы. Иногда мы сами устраиваем праздники. И дамы в Кафусё оказались вовсе не такие неотёсанные, как нам казалось. Некоторые из них вполне прилично разбираются в поэзии и живописи.

Видя, что её слушают очень внимательно, жадно ловя каждое слово, рассказчица зачем-то воровато оглянулась и понизила голос почти до шёпота:

— Молодой господин говорил, что нам запрещено покидать уезд?

— Да, он этого не скрывал, — также тихо ответила Ия.

— Когда мы узнали, что в столице раскрыт заговор братьев Дзако, а нашего господина государь по великой милости своей лишь оставил в ссылке, то не уставали славить его мудрость и добродетель.

Девушке вдруг ужасно захотелось уточнить кого именно: императора или супруга? Но тут позади послышались быстро приближавшиеся шаги.

К ним почти бежала пожилая женщина в платье служанки.

— Звали меня, первая госпожа наложница? — поклонившись, выдохнула она.

— Да, Унжу, — подтвердила та. — Госпожа Харуко — наша гостья. Её старший брат спас нашего молодого господина. Помоги ей помыться и проводи в комнату, где останавливалась госпожа Егумо Асано.

— Слушаюсь, первая госпожа наложница, — привычно поклонилась банщица.

— А я пойду узнаю, всё ли там готово, — сказала Осуко Асано, мягко коснувшись запястья спутницы. — У нас усердные слуги, но правильные указания им не помешают.

— Я не достойна таких хлопот, госпожа Асано, — низко поклонилась Платина, подумав: «Что ни говори, но тебе здесь скучно, вот ты и рада каждому новому знакомому».

— Мы обязаны вашему брату жизнью нашего молодого господина, — ответила собеседница любезностью на любезность. — И это самое малое, чем мы можем вас отблагодарить.

Как и в усадьбе бывшего начальника уезда Букасо, баня здесь располагалась на заднем хозяйственном дворе. Здесь же находилась и уборная, и конюшня, куда слуги опального учёного под мудрым руководством Зенчи заводили лошадей гостей своих господ. Однако ни каких-либо мастерских, ни птичника со свинарником Ия не заметила.

Баня не выглядела новой, но в глаза бросались следы недавнего ремонта. Свежие доски крылечка, новая дверь, рамы на окнах и пока ещё белая бумага.

Внутри пахло сыростью и свежим деревом. По размеру баня была такой же, как и в поместье покойного приёмного отца беглой преступницы.

Как и там, здесь поместилась просторная деревянная ванна с плавающими сверху цветочными лепестками, большая, недавно оштукатуренная печь с вмурованным котлом. На натянутой у входа верёвке висела пара широких полотенец из грубой ткани. Возле дальней противоположной стены стояли две высокие бочки. На вбитых колышках красовались ковши разнообразного размера, а на скамье выстроились деревянные вёдра.

Всё в бане буквально сверкало чистотой.

— Позвольте, госпожа? — служанка попыталась снять с плеча гостьи объёмистую котомку.

— Не нужно, — остановила её та, сама ставя узел на лавку. — Можешь идти.

— Что вы сказали? — переспросила собеседница.

— Я говорю: ступай! — чуть повысила голос девушка. — Я сама справлюсь.

— Но как же? — растерянно захлопала ресницами банщица. — Я же должна вам помочь.

— Не нужно! — с нажимом проговорила Платина, наступая на начавшую пятиться женщину.

— Как же вы без меня волосы себе промоете? — не сдавалась собеседница.

— К сожалению, они у меня не такие длинные, как бы хотелось, — с напряжённой улыбкой заявила Ия. — Справлюсь как-нибудь.

— Но я же не могу оставить вас здесь одну! — в совершенном обалдении вскричала банщица. — Что я скажу старшей госпоже и первой госпоже наложнице?

— Ты считаешь, что я здесь что-то украду?! — с нисколько не наигранным возмущением вскричала девушка. — По-твоему я воровка и позарюсь на губки и мыло?!

— Что вы, благородная госпожа! — мгновенно стушевалась служанка, тут же потупив взор, и даже слегка втянула голову в плечи.

— Тогда уходи и дай мне спокойно помыться! — рыкнула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — А на вопросы твоих хозяев я сама отвечу.

— Да, госпожа, — поклонилась собеседница. — Слушаюсь, госпожа.

С этой стороны двери также отсутствовал какой-либо запор, но поскольку она открывалась наружу, Платина привычно вставила в дверную ручку ковшик и огляделась.

Если владелец гостиницы в Канори попрятал от неё в своей бане и мыло, и мочалки, то здешние хозяева до подобного не опустились. На резной полочке красовались всяческие фарфоровые баночки, а на растянутой у печи верёвке сушились натуральные морские губки.

Раздевшись, пояс с серебром и золотом Ия привычно спрятала под сложенным платьем, положив сверху длинный кинжал. Невольно усмехнулась, вспоминая, с какой неохотой лжебрат показывал ей приёмы владения данным оружием на их полуденных остановках в дороге. Если бы не обещание, необдуманно данное в присутствии молодого господина Асано, благородный господин Замо Таниго не снизошёл бы даже до этих коротких тренировок, считая их бесполезной тратой времени.

Тем не менее девушка узнала много нового, а вечером перед сном и рано утром, оставаясь в одиночестве в гостиничном номере, отрабатывала показанные «чёрным археологом» удары.

Вода в ванне оказалась чуть тёплой, тем не менее Платина забралась в неё и уселась, откинувшись спиной на стенку.

Возможно, на сытый желудок она могла бы и задремать, но голод всё сильнее давал о себе знать. Поэтому долго нежиться Ия не стала. Принесла два ведра воды из котла, отыскала мыло с запахом хвои и принялась промывать волосы. Если соблюдать хоть какие-то элементарные правила гигиены в пути у неё получалось, то голову по-настоящему она мыла последний раз ещё в замке Хваро.

Девушка вытиралась одним из полотенец, когда в дверь негромко постучали, и послышался робкий голос банщицы:

— У вас всё в порядке, госпожа? Вам помочь?

— Не нужно, — отозвалась Платина, бросив тревожный взгляд на импровизированный запор. — Я скоро выйду.

— Я вас здесь подожду, — вежливо, но твёрдо заявила собеседница.

— Как хочешь, — пожала плечами Ия, доставая из котомки чистые носки. Их-то за дорогу она кое-как сшила, а вот бельё пришлось надевать старое. Возможно, зря она отказалась от предложения первой наложницы? В любом случае, слово сказано, и нечего менять решения по пустякам.

Накрутила грудную повязку, надела на неё пояс со «стратегическим» запасом, сунула под него одну именую табличку, другую повесила на верёвочке на бёдра и только после этого облачилась в платье.

В бане царил глубокий полумрак, поэтому девушка не смогла как следует рассмотреть себя в зеркальце. Рассудив, что сегодня она уже вряд ли встретится с кем-нибудь из господ, поскольку ужин наверняка принесут в комнату, Платина взяла котомку, вытащила ковшик из дверной ручки и вышла на крылечко.

При её появлении банщица встала со ступенек.

— Старшая госпожа велела проводить вас в комнату.

— Веди, — охотно согласилась Ия.

— Позвольте помочь вам, госпожа? — служанка кивнула на висевший у неё на плече узел с вещами.

— Держи, — после короткого замешательства кивнула девушка.

На потемневшем небе проступили жёлтые точки звёзд. В усадьбе опального учёного слуги развешивали бумажные фонари.

Как и предположила Платина, спутница привела её к строению, расположенному перпендикулярно к главному залу. Похоже, в знатных домах Благословенной империи принято, что покои супруг находятся напротив него, за вторым двориком, а жилища наложниц — по сторонам.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда обратила внимание на то, что банщица даже не попыталась помочь ей снять обувь при входе на веранду.

«Хорошо хоть, вещи помогла донести, — разуваясь, усмехнулась про себя Ия. — Хотя я её об этом и не просила».

На террасу выходили три больших окна и две двери. У дальней замерли в ожидании две служанки. Девушка решила, что именно там проживает госпожа Осуко Асано, и уже хотела войти в другую, но её остановила провожатая.

— Вам не туда, госпожа.

В душе беглой преступницы ворохнулось нехорошее предчувствие.

При её приближении служанки торжественно распахнули лёгкие створки, как перед какой-нибудь королевой.

Комнату освещали два масляных светильника, а за накрытым столом сидели жёны господина Нависамо Асано.

— Проходите, госпожа Харуко, — сделала приглашающий жест супруга опального учёного. — Ваш брат ужинает с нашим господином, а мы решили составить компанию вам.

«Вот же-ж! — мысленно взвыла Платина. — Я же только что из бани! Непричёсанная, ненакрашенная, страшная, как моя жизнь!»

Вот только она понимала, что ни в коем случае нельзя показывать ни раздражения, ни недовольства.

— Простите, благородные дамы, за то что заставила вас ждать, — поклонилась Ия, мысленно обругав банщицу: «Вот же-ж, не могла предупредить, что меня ждут!» — Я не знала, что вы здесь, и совсем не готовилась к встрече. Мне так неудобно за свой внешний вид.

— Пустое! — отмахнулась собеседница. — Акейн и Ими помогут вам быстро привести себя в порядок.

Девушка огляделась. Комната напоминала ту, в которой она жила в доме приёмного папаши, разве что казалась чуть меньше. Но здесь имелась и кровать с полупрозрачным пологом, и сундук, и бамбуковая вешалка для одежды, и шкаф под окном. На стенах висели пустые полки, и не было ни одной картины.

Кроме большого стола, в уголке стоял туалетный столик с большим металлическим зеркалом и выдвижным ящичком.

Гостье не оставалось ничего другого, кроме как принять предложение хозяйки дома. К немалому удивлению приёмной дочери бывшего начальника уезда, у одной из служанок нашлось полотенце, у другой — деревянный гребень с редкими зубцами.

Не в силах бороться с голодом, Платина попросила просто связать ей волосы в пучок на затылке, после чего, достав свою убогую косметику, нанесла на лицо лёгкий макияж и уселась за стол.

— Надеюсь, вы простите меня за неподобающую причёску? — произнесла она извиняющимся тоном. — Я так устала, что просто нет сил ждать, когда ваши служанки уложат мне волосы.

— Не волнуйтесь, госпожа Харуко, — успокоила её хозяйка дома. — Мы же подруги. Надеюсь, я могу вас так называть?

Сглотнув набежавшую слюну, Ия встала и отвесила ей церемонный поклон. — Для меня это честь, госпожа Асано.

— Я тоже хочу быть вашей подругой, — напомнила о себе наложница.

— Я очень рада, госпожа Асано, — девушка и ей поклонилась. Спина не переломится. — Само Вечное небо привело меня в ваш дом.

— Налейте нам вина, — распорядилась супруга опального учёного.

— Да, старшая госпожа, — отозвалась одна из служанок.

— Это отличное абрикосовое вино, госпожа Харуко, — любезно улыбнулась хозяйка дома, поднимая фарфоровую рюмочку.

— Благодарю, госпожа Асано, — кивнула беглая преступница, делая большой глоток.

Пока собутыльницы изящно смаковали напиток, она принялась обстоятельно закусывать, принимая титанические усилия, чтобы с жадностью не наброситься на еду.

Следует отдать должное воспитанию её новых знакомых. Разумеется, они не могли читать «Унесённые ветром» М. Митчел и не смотрели голливудский шедевр с таким же названием, но за столом показали себя «настоящими леди» и «кушали, как птички», лениво пробуя по кусочку из выставленных на стол яств, почти не прикасаясь к рису. А вот Платина как раз на него и налегала, стремясь поскорее насытиться.

— Почему у вас такие короткие волосы, госпожа Харуко? — внезапно спросила хозяйка дома. — Вы их обрезали?

Ещё дорогой Ия придумала подходящий ответ на подобный вопрос и, смущённо потупившись, пробормотала:

— Нет, госпожа Асано. Дело в том, что после смерти мужа они у меня начали выпадать. Я стала лысой, как монашка. Лекарь сказал, что это от огорчения, выписал мне снадобье и сказал, что скоро всё пройдёт. Хвала Вечному небу, волосы у меня снова выросли, но уже не такие густые и красивые, как раньше.

Всхлипнув, девушка отвернулась и, достав из рукава платочек, тщательно вытерла сухие глаза, сильно нажимая на них.

— Какой кошмар! — кажется, совершенно искренне охнула наложница, потянувшись за очередной бутылкой.

— Если бы мой покойный муж меньше увлекался азартными играми, — подцепив пучок квашеной капусты, тяжело вздохнула Платина. — А больше думал о нашем будущем, ничего бы этого не случилось.

Они опять выпили, потом снова.

— На самом деле, госпожа Харуко, — слегка заплетающимся языком проговорила наложница, отправляя в рот крошечный маринованный грибочек. — Ваш муж заботился о вас.

«Да они тут ещё до меня успели наклюкаться», — догадалась пришелица из иного мира и поинтересовалась, решив как можно точнее придерживаться своей «легенды».

— Почему вы так считаете, госпожа Асано? Он наделал кучу долгов, оставил меня одну без средств со своими родственниками. Я у них даже досыта не ела.

— Муж мог продать вас и рассчитаться с долгами, — пьяно ухмыляясь, ошарашила её госпожа Осуко Асано. — Но он этого не сделал, и вы должны быть ему за это благодарны.

— А разве можно вот так просто продать дворянку? — спросила Ия.

— По закону нет, — покачала головой собеседница. — Но если бы он захотел, то легко бы нашёл на вас покупателя. Среди работорговцев есть негодяи, готовые отправить благородную женщину к варварам или отвезти куда-нибудь на другой конец империи и продать в публичный дом. И ни у кого бы вы там защиты не нашли.

Казалось, наложнице доставляло удовольствие пугать глупую, наивную простушку. Да только на человека, выросшего в мире невиданной свободы и скорости подачи информации, среди потока криминальной хроники, ужастиков и кровавых компьютерных игр, не так-то просто произвести впечатление.

Удивление быстро прошло, и теперь девушка просто слушала, а собеседница продолжала нагонять жути:

— Или вы могли бы оказаться в борделе для тайных развратников. Среди богатых простолюдинов есть такие, кто готов заплатить большие деньги за то, чтобы изнасиловать или убить дворянку.

«Вот же-ж! — мысленно усмехнулась Платина. — Ну, это уже какой-то чисто местный вид извращения».

— Не рассказывайте на ночь такие ужасы, первая госпожа наложница, — поморщилась хозяйка дома, выглядевшая чуть более трезвой.

— Простите, госпожа Харуко, — делано смутилась та.

— Спасибо, госпожа Асано, за то, что всё объяснили, — не вставая, поклонилась Ия. — Вряд ли я когда-нибудь ещё попаду на могилу мужа, но обязательно принесу ему жертву в праздник почитания усопших. Я так виновата перед ним!

— Просто вы ещё очень молоды, госпожа Харуко, — с покровительственным пренебрежением усмехнулась супруга опального учёного. — И мало знаете о жизни.

— Да, да, госпожа Асано, — не стала спорить девушка, с опаской подумав: «Вдруг «чёрные археологи» меня тоже кому-нибудь продадут? Нет, им переводы к карте нужны. А теперь, когда за меня ещё и местный «авторитет» «вписался», Накадзимо такое и вовсе ни к чему». — Надеюсь, вы и дальше меня будете наставлять, госпожа Асано?

— Если наш господин согласится оказать вам покровительство, — важно заявила та. — Мы с вами иногда будем встречаться.

«Вот же-ж, иногда! — тут же отметила про себя насторожившаяся Платина. — Но нечасто. Считает, что я недостойна их общества? Да и плевать!»

— Молодой господин Асано всегда хвалил вашу мудрость и распорядительность, — попробовала Ия перевести разговор на другую тему.

— Я, как мать, всегда старалась воспитывать в сыне добродетель и высокие моральные принципы, — с деланной скромностью потупила взор собеседница.

Как показалось девушке, они болтали ещё часа полтора. Поскольку приходилось тщательно следить за своими словами, беглая преступница вымоталась до крайности. Перед её глазами уже всё плыло, когда, покачиваясь от выпитого алкоголя, жены опального учёного ушли, пожелав гостье спокойной ночи.

С трудом дождавшись, когда служанки торопливо уберут со стола, Платина задула светильники, торопливо разделась, не снимая ни пояса с деньгами, ни грудной повязки, и рухнула на постель, едва успев закутаться в одеяло.

Поначалу ей снилось что-то непонятное, сумбурное, но очень тревожное, так что, резко проснувшись с бешено колотящимся сердцем, Ия какое-то время не понимала, где находится?

Единственное окно в комнате белело под светом луны. Глаза девушки быстро привыкли к темноте. Спустившись с кровати, достала из-под неё горшок. Тащиться в уборную в чужом, незнакомом доме не хотелось. Да и за время, проведённое в этом мире, Платина стала относиться к ночным вазам гораздо лояльнее.

Сделав все свои дела, вновь легла, прикрылась пахнущим прелью одеялом, и, едва закрыв глаза, провалилась в сон без сновидений.

Разбудил её тихий скрип половиц и настороженный детский голос:

— Госпожа Харуко!

Повернувшись на другой бок, Ия увидела перед собой тощую девчонку лет двенадцати в одежде местной служанки.

«Везёт же мне на малолеток, — окончательно выныривая из сна, подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — У них что, никого постарше не нашлось?»

— Я, Унё, — кланяясь, представилась простолюдинка. — Старшая госпожа приказала мне вам служить.

«Упс-с! — мысленно охнула пришелица из иного мира. — Мне же тоже придётся служанку заводить! Иначе местные просто не поймут. Вот же-ж! А я даже не знаю, как это делается? Надо у здешней хозяйки спросить».

— Хорошо, Унё, — зевнула девушка, всё ещё кутаясь в одеяло. — Тогда неси воды умываться.

— Уже принесла, — довольно улыбнувшись, собеседница кивнула на табурет с деревянным тазиком и кувшином.

«Вот же-ж! — вновь выругалась про себя девушка. — А вдруг она пояс заметит? Надо её куда-нибудь отослать».

— Умница, — одобрительно кивнула Платина. — Но не могла бы ты принести несколько цветочных лепестков. Хочу, чтобы от воды приятно пахло.

Пару раз растерянно моргнув, девочка поклонилась.

— Слушаюсь, госпожа. Я быстро.

— Не торопись! — крикнула ей в спину Ия. — Я подожду.

За время отсутствия служанки она успела натянуть платье и носки.

Увидев её в таком виде, Унё хоть и удивилась, но постаралась не подавать вида.

«Умная девочка», — хмыкнула про себя беглая преступница.

В отличие от прошлых молоденьких служанок девушки, эта смогла соорудить своей временной госпоже более-менее приличную причёску.

Поскольку она здесь гостья, а не заключённая, Платина не стала сидеть в четырёх стенах и вышла погулять в садик. Там её нашла Акейн и пригласила на завтрак в покои старшей госпожи.

Зная по своему опыту, что утром каждая из жён местных богатеев, как правило, ест в своей комнате, Ия весьма удивилась, увидев вместе с супругой опального учёного ещё и его наложницу.

Поприветствовав их, девушка получила в ответ лёгкий поклон и дежурные вопросы о самочувствии.

Пока благородные дамы обменивались любезностями, простолюдинки споро накрыли на стол, расставив миски с полужидкой кашей, сладким печеньем и фруктовыми отварами, которые аборигены почему-то называли «супами».

За завтраком сначала говорили о погоде, потом о вкусовых предпочтениях и рецептах блюд. Гостья терпеливо выслушала очередное сетование собеседниц на скуку жизни в провинции и, дав им высказаться, спросила о своём брате.

Хозяйка дома сообщила, что мужчины встали и, позавтракав, намерены отправиться на поиски жилья для госпожи Харуко.

— Наш господин пошлёт с ними своего секретаря. Господин Мадуцо уже знает всех торговцев недвижимостью в городе. Узнав, что ваш брат и его друзья — хорошие знакомые нашего господина, они не посмеют наглеть и назначать заоблачные цены.

— Благодарю вас и вашего мужа, госпожа Асано, — поднявшись, поклонилась Платина. — Но мне бы хотелось повидаться с братом, прежде чем они уйдут в город. Он у меня очень добрый и заботливый, но всё же мужчина. И если ему вовремя не напомнить, то может забыть о некоторых неважных, с его точки зрения, вещах.

Понимающе улыбнувшись, собеседница приказала служанке:

— Акейн, сходи узнай, закончили ли завтракать господа?

— Слушаюсь, старшая госпожа, — поклонилась та.

— Если же они собрались уходить, то передай господину Таниго, что с ним хочет поговорить сестра, — выдала дополнительную инструкцию супруга опального учёного.

Быстро вернувшись, служанка доложила:

— Господа уже поели и скоро уходят.

— Тогда я ненадолго оставлю вас, госпожа Асано? — сказала Ия, поднимаясь. — Мне надо сказать брату несколько слов.

— Конечно, госпожа Харуко, — кивнула хозяйка дома и приказала Акейн проводить её на передний двор.

Девушка могла бы найти дорогу сама, всё-таки городская усадьба — это не парк в замке Хваро, но от сопровождения не отказалась.

На сей раз уже ей пришлось ждать, прохаживаясь у сливового дерева.

Из дверей главного зала вышли «чёрные археологи» в сопровождении хозяина дома, его секретаря и опиравшегося на костыль сына.

Увидев мужчин, Платина отвесила глубокий поклон.

— Здравствуйте, господа.

— Надеюсь, у вас всё благополучно, госпожа Харуко? — нахмурился опальный учёный, и в его голосе Ия легко различила плохо скрытую неприязнь.

— Да, господин Асано, — скромно потупив взор, отозвалась она. — Благодарю вас за внимание и заботу.

Накадзимо негромко кашлянул.

— Вам что-то нужно, сестра? — недовольно зыркнул на него соратник.

— Да, господин Таниго, — чуть поклонилась Платина. — Позвольте сказать вам несколько слов. Я не задержу вас надолго.

— Простите, господа, — натянуто улыбнувшись, развёл руками «чёрный археолог». — Семейные дела.

— Конечно, — кивнул хозяин дома.

— Мы подождём вас за воротами, — на ходу сказал Накадзимо.

— Ну, что там у вас? — понизив голос, недовольно поинтересовался лжебрат. — Мы как раз собрались искать вам дом.

— Вот об этом я и хотела сказать, — покосившись на застывшую неподалёку служанку, прошептала Ия. — Не стоит подписывать договор без меня. Мне же там жить.

— Успокойтесь, госпожа, — насмешливо фыркнул собеседник. — Всё так и будет. Мы помним о своих обещаниях.

— Тогда простите, что задержала вас, господин Таниго, — поклонилась девушка, добавив: — Я о своих тоже не забыла.

Коротко кивнув, мужчина поспешил к воротам. Глядя ему вслед, Платина вдруг подумала, что необходимо хоть как-то подстраховаться. Понимая невозможность полностью защититься от подлости со стороны «чёрных археологов», она решила найти способ, хотя бы заставить их за это заплатить.

Погрузившись в размышления, Ия, запнувшись за выступавший из дорожки камень, едва не упала, вовремя подхваченная сопровождавшей её служанкой.

— Спасибо, — машинально поблагодарила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Осторожнее надо, госпожа, — сочувственно посоветовала спутница.

Вернувшись в покои хозяйки дома, девушка пояснила, вновь усаживаясь за стол:

— Попросила брата выбирать жильё поскромнее. Из-за заботы обо мне, он может быть слишком расточительным.

— Это правильно, — величественно кивнула собеседница. — Жить надо по средствам.

— Госпожа Асано, — обратилась к ней Платина. — Вы слуг здесь нанимали или из столицы привезли?

— В основном, здесь, — ответила супруга опального учёного. — С нами приехали только четверо.

— Найти хороших слуг непросто, — с глубокомысленным видом заявила Ия.

— Нам никого искать не пришлось, — с нескрываемой гордостью объяснила наложница. — Как только родственники узнали, что мы задержимся здесь надолго, то тут же стали предлагать нам хороших слуг. Старшей госпоже и управителю оставалось только выбрать лучших.

— К сожалению, у меня родных в Кафусё нет, — вздохнула девушка.

— Обратитесь к маклеру по найму, — бросив быстрый взгляд на хозяйку дома, посоветовала собеседница. — Вам, как благородной женщине, никак нельзя без служанки.

— Я понимаю, госпожа Асано, — согласно кивнула Платина. — Только хотелось бы найти опытную. Молодую всему придётся учить, а я ещё сама мало знаю.

— Вы торопитесь, госпожа Харуко? — спросила супруга опального учёного.

— К сожалению, да, госпожа Асано, — вздохнула Ия. — Брат с друзьями и так сделали крюк, заехав в Кафусё. А их ждут в Сагаро.

— Я напишу письма своих знакомым, — сказала хозяйка дома. — Быть может, они помогут подыскать вам подходящую служанку.

Резво вскочив, гостья отвесила церемонный поклон.

— Буду вам очень благодарна! Ваша доброта сравнима только с вашей красотой, госпожа Асано! Вы милосердны, словно сама божественная Голи!

— Не сравнивайте меня с небожительницей, госпожа Харуко, — с деланным смущением махнула изящной, белой ручкой собеседница. — Ваш брат спас моего сына, и мой долг вам помочь.

Девушка ещё раз поклонилась.

— Тогда я сейчас же напишу письмо, — решительно заявила супруга опального учёного.

Посчитав это сигналом к прекращению затянувшегося завтрака, Платина улыбнулась.

— Не буду вам мешать, госпожа Асано.

— Я тоже пойду, — грациозно поднялась со своего места наложница.

Выйдя на веранду, Ия услышала звонкий детский смех.

— Таро и Уишо играют, — пояснила госпожа Осуко Асано, пока служанка обувала ей пёстро расшитые шёлковые туфельки на кожаной подошве.

— Вы не будете простив, если я на них посмотрю? — попросила девушка. Заручившись поддержкой хозяйки дома, она старалась вести себя крайне осторожно.

Видимо, подобная предупредительность пришлась собеседнице по нраву, и та благосклонно кивнула.

— Давайте поглядим.

На небольшой, окружённой цветниками площадке облачённый в шёлковую курточку и штанишки мальчик со счастливой улыбкой на раскрасневшемся лице ловко подбрасывал ногой маленький, размером с мужской кулак, ярко раскрашенный кожаный мешочек с торчавшим из него пучком перьев, не давая тому упасть.

Стоявшая рядом девочка, внимательно следя за братом, громко считала:

— … двадцать пять, двадцать шесть…

За этой идиллической картиной наблюдала пожилая служанка с маленькими, серебряными серёжками в ушах.

Платина знала, что в подобных состязаниях выигрывает тот, кто нанесёт по воланчику больше ударов, не давая ему упасть, но ещё не видела эту игру в натуре. В доме бывшего начальника уезда Букасо в неё почему-то не играли.

Заметив дворянок, простолюдинка склонилась в почтительном поклоне. Наложница молча покачала головой. Служанка понимающе кивнула.

Устав, мальчик промахнулся, и воланчик упал на каменные плиты.

— Сорок два! — ликующе закричала девочка, хлопая в ладоши. — Братик, ты выиграл!

Уишо повернулась к зрительницам. Широкая улыбка тут же сбежала с её лица, и она склонилась в поклоне. Озадаченные женщины оглянулись.

По дорожке медленно шествовал сам хозяин дома в бело-синем шёлковом халате и в шапочке учёного с квадратным верхом.

Наложница и гостья также поклонились.

Величественно кивнув в ответ, глава семейства обратился к сыну:

— Почему вы ещё не в павильоне, маленький господин? Ученики уже собрались. Я иду. А вы всё играете.

— Простите, господин, — втянув голову в плечи, повинился мальчик. — Я как раз туда шёл, но немного задержался, чтобы поиграть с сестрицей в воланчик. Я не знал, что вы уже идёте.

— А вы почему не вышиваете, молодая госпожа? — поинтересовался суровый папаша у дочери. — Солнце уже высоко. Пришло время трудиться. Первая госпожа наложница, вы уже дали ей задание на сегодня?

— Простите, господин, — вновь поклонилась госпожа Осуко Асано. — Я не хотела прерывать игру. Дети так хорошо веселились.

— В детских играх нет ничего плохого, — наставительно произнёс опальный учёный. — Но человек с младых лет должен понимать, что главное в жизни — это труд. Без него не добиться успеха, несмотря ни на какие таланты.

— Вы мудры, господин, — потупив взор, пролепетала наложница. — А я лишь жалкая женщина. Простите мою слабость. Мы с молодой госпожой сейчас же пройдём в мою комнату и продолжим занятие по вышиванию.

Величаво кивнув, хозяин дома направился к главному залу. Таро Асано последовал за ним, изо всех сил стараясь подражать чинной, неторопливой походке отца.

Во время этого разговора Ия пристально разглядывала распустившиеся цветы и чувствовала себя очень неудобно. Аборигены предпочитают скрывать внутрисемейные свары от окружающих. И то, что глава семейства не постеснялся устроить выволочку близким в присутствии гостьи, можно понять так, что он не просто считает девушку гораздо ниже себя, а совсем её не замечает, как мебель или слуг.

Стараясь прогнать неприятное ощущение, Платина спросила спешившую к своему дому наложницу.

— Неужели господин Асано где-то преподаёт?

— Что вы! — усмехнулась собеседница. — В этой глуши просто нет достойной его школы. Господин помогает талантливым молодым дворянам готовиться к государственному экзамену и считает, что младшему сыну тоже полезно присутствовать на этих занятиях.

«Да он же ещё маленький!» — едва не ляпнула Ия, лишь в последний момент удержав язык за зубами. Похоже, многомудрый папаша всерьёз полагает, что отпрыск унаследовал от него гениальность, и желает сделать из мальчишки вундеркинда.

— Мне нужно позаниматься с молодой госпожой вышиванием, — произнесла наложница извиняющимся тоном. — Вы с нами пойдёте или погуляете здесь?

Пришелице из иного мира почему-то показалось, что спутницу больше устроит второй вариант, поэтому она улыбнулась.

— Я лучше останусь. Тут такие красивые цветы.

— Тогда мы пойдём, — чуть поклонилась собеседница. — До свидания, госпожа Харуко.

— До свидания, госпожа Харуко, — эхом отозвалась Уишо Асано, отвесив гораздо более глубокий поклон.

Оставшись в одиночестве, девушка неторопливо обошла весь садик, постояла на мостике, наблюдая за толстыми карпами, лениво шевелившими плавниками в мелком прудике, после чего направилась в свою комнату, но почти у самой двери встретила супругу опального учёного и её сына.

— Здравствуйте, господин Асано, — поприветствовала Платина бодро ковылявшего на костыле молодого человека.

— Доброе утро, госпожа Харуко, — поклонился в ответ тот.

— Я уже отослала слугу с письмами к подругам, — первым делом сообщила хозяйка дома. — Если не будет никаких предложений, прикажу нашему управителю Гачеру пригласить лучшего маклера по найму.

— Спасибо, госпожа Асано, — кланяясь, поблагодарила Ия. — Вы незаслуженно добры ко мне.

— Не желаете ли пройтись по саду? — предложил юноша.

«Я тут уже всё посмотрела», — вертелось на языке у девушки. Она не понимала, зачем понадобилась отпрыску опального учёного, и не горела особым желанием общаться с ним, особенно в присутствии его матушки. Однако говорить об этом прямо Платина не собиралась, подыскав более подходящий ответ:

— Лекарь говорил, что вам нельзя много ходить. Чем меньше тревожить кость, тем быстрее она срастётся.

— Тогда мы можем просто посидеть и попить чаю? — не отставал настырный дворянин, указывая на каменный столик и четыре табуретки в тени невысокой, раскидистой вишни.

Ия посмотрела на госпожу Энэмо Асано, стараясь всем видом продемонстрировать, что поступит так, как она скажет.

— Давайте посидим, — согласилась та и, не оборачиваясь, бросила через плечо служанке: — Принеси нам чаю.

— Слушаюсь, госпожа, — отозвалась Акейн.

Сидеть на холодном камне даже в тёплый, почти жаркий день — то ещё удовольствие, особенно с учётом дороговизны и своеобразия местной медицины.

Однако, присмотревшись, пришелица из иного мира заметила поверх сидений что-то вроде ковриков из тоненьких стволиков бамбука.

«Ну, хорошо хоть так», — с облегчением хмыкнула про себя девушка, трезво оценивая все возможные последствия цистита.

— Сын сказал, что вы спасли ему жизнь каким-то чудодейственным снадобьем из заморских земель? — вежливо поинтересовалась хозяйка дома, привычно расправляя складки на платье из дорогого шёлка.

— Я лишь помогла господину Асано справиться с болью в ноге, — потупив взор, возразила Платина. — Здесь нет никакой моей заслуги.

— Госпожа Харуко ввела мне лекарство прямо в ногу! — с энтузиазмом вскричал молодой человек. — Через иглу. Совсем как в той книге отца.

— Вы уже говорили об этом, сын мой, — ласково улыбаясь, напомнила мать и обратилась к гостье: — У нашего господина есть книга из заморских земель с описаниями их методов врачевания. А вы откуда их знаете?

— Я не владею никакими лекарскими навыками, госпожа Асано, — покачала головой беглая преступница. — Просто повторила то, что сделала одна моя знакомая в похожей ситуации.

— Кто она? — тут же спросила собеседница.

— Простите, госпожа Асано, — поднявшись, Ия поклонилась. — Но я не могу это сказать. Когда она умирала, я дала клятву никому не говорить ни о чём, что с ней связано.

— Так эта женщина мертва? — решила уточнить хозяйка дома.

— Увы, да, — со вздохом подтвердила гостья. — Надеюсь, Вечное небо будет к ней благосклонно и позволит вновь переродиться.

— Тогда, конечно, я не буду ничего спрашивать, — понимающе кивнула супруга опального учёного.

— Госпожа Харуко не только спасла мне жизнь, — вновь подал голос юноша, — но и скрашивала дальнюю дорогу.

— Вот как? — вскинула аккуратные брови женщина, и в её голосе Платина ясно расслышала настороженность.

— Да, матушка, — подтвердил сын.

Подошедшая служанка расставила на столике чашечки с сухими листочками и залила их кипятком из фарфорового чайника с длинной ручкой.

— Она не давала мне умереть от скуки! — сделав крошечный глоток, пояснил молодой человек. — Мы очень много разговаривали.

— О чём же? — рассмеялась мать, бросив на Ию откровенно неприязненный взгляд.

— Обо всём! — выпалил отпрыск, не замечая беспокойства матери. — О поэзии, живописи о мире!

Он с воодушевлением рассказывал, а девушка озадаченно гадала, чем же смогла не угодить супруге опального учёного?

— Вы преувеличиваете, господин Асано, — пробормотала она, изо всех сил стараясь изобразить крайнюю степень смущения. — Я лишь пыталась отвлечь вас от боли.

— И у вас это получилось! — довольно рассмеялся юноша. — Там на дороге, после того как сломал ногу, я думал, что умру. Но благодаря вам, вашему брату и его друзьям, мне удалось добраться до дома, и я прекрасно себя чувствую!

«Это вряд ли», — вспомнила пришелица из иного мира фразу из известного фильма, мельком глянув на бледное лицо собеседника с тёмными мешками под глазами.

Слушая сына, мать с улыбкой качала головой. Вот только на взгляд беглой преступницы, вид у неё становился всё более задумчивый, и Платина уже начала беспокоиться по этому поводу.

«А вдруг она думает, что я его соблазняла, чтобы выйти замуж?», — обожгла сознание внезапная догадка.

Поначалу это предположение показалось Ие просто глупым. Парень и так чуть живой, зачем ему ещё и жениться? Да и браки здесь устраивают родители, а дети покорно подчиняются их воле.

Однако, чем дольше она думала, тем больше убеждалась в истинности своего предположения.

«Что, если он действительно захочет на мне жениться? — лихорадочно размышляла девушка. — Папаша ему откажет, парень расстроится, а с его больным сердцем это очень опасно. Вот мамочка и переживает. Ну и как её убедить, что я не имею никакого желания выходить на него замуж и портить им гинекологическое древо? То есть генеалогическое, конечно».

— Что с вами, сын мой? — прервал её размышление тревожный голос хозяйки дома.

Встрепенувшись, Платина посмотрела на юношу, только сейчас заметив, что тот умудрился побледнеть ещё сильнее, а на высоком, гладком лбу выступили мелкие капельки пота.

— Кажется, я немного устал, матушка, — вымученно улыбнулся молодой человек, ставя полупустую чашечку на стол.

— Я провожу вас в комнату, — сказала та, поднимаясь.

— Не нужно, — попытался протестовать тот. — Меня проводит Акейн.

— Нет, я сама это сделаю! — безапелляционно заявила хозяйка дома, зло глянув на притихшую гостью.

Той не оставалось ничего, кроме того как тоже встать и склониться в церемонном поклоне.

— До свидания, господин Асано. Пожалуйста, следите за своим здоровьем.

— До свидания, госпожа Харуко, — кивнул в ответ юноша, пристраивая под мышкой костыль.

Дождавшись, когда мать с сыном скроются за кустами, Ия вернулась в свои покои и, присев за стол, попыталась придумать способ убедить супругу опального учёного в отсутствии матримониальных планов в отношении её отпрыска.

Молодой Асано, конечно, красавчик. Вот только никогда не привлекал её как мужчина, а если и вызывал какие-то чувства, то, скорее, жалость и сочувствие. Но теперь, когда он добрался до дома, девушка ни в коем случае не собиралась поддерживать с ним хоть какие-то, пусть даже самые невинные отношения, опасаясь негативной реакции со стороны его семьи.

Теперь же, после недавнего разговора, Платина обязана привести исчерпывающие аргументы, подтверждающие отсутствие всякого желания связываться с отпрыском хозяйки дома, иначе она рискует заполучить врага в лице этой умной и властной женщины. Причём никакие уверения, вроде «торжественно обещаю» или «мамой клянусь», тут не прокатят.

Разволновавшись, Ия вскочила из-за стола и заметалась по комнате, как пойманный в клетку дикий зверь.

В голове рождались идеи одна нелепее другой. Пожалуй, единственная возможность сохранить более-менее приличные отношения с семейством опального учёного — это никогда здесь больше не появляться, всячески избегая каких-либо контактов не только с господином Асано и его близкими, но даже со слугами. А жаль. Девушка хотела испытать придуманные ей игры на Таро и Уишо.

Несмотря на глубину погружения в свои мысли, Платина вовремя услышала шум торопливых шагов и, метнувшись к кровати, легла поверх одеяла, подперев голову рукой.

В дверь негромко, но уверенно постучали.

— Кто там? — стараясь унять беспокойство, спросила Ия.

— Это я, — раздался знакомый голос.

— Госпожа Асано? — словно бы удивляясь, уточнила девушка, садясь на кровати.

Не дожидаясь формального разрешения, в комнату буквально ворвалась озабоченная хозяйка дома.

— С молодым господином что-то случилось? — встрепенулась гостья.

— Нет, — досадливо поморщилась собеседница, присаживаясь на табурет напротив неё.

— Хвала Вечному небу, — совершенно искренне перевела дух Платина, заметив: — У вашего сына слабое здоровье, но сильный характер.

— Я хочу поговорить не о его здоровье, — нахмурилась женщина. — А о вашем.

— О моём? — переспросила сбитая с толку Ия.

— Да, — подавшись вперёд, подтвердила супруга опального учёного. — Почему вы отослали служанку из бани? Что вы скрываете? Вы больны?

Гостья растерялась. Она не сомневалась в том, что хозяйке дома доложат о её странном поведении, но не могла и предположить, что та сделает из этого подобные выводы.

«Может, и в самом деле придумать себе какую-нибудь заразу? — внезапно пришло в голову девушке, но она тут же отказалась от данной идеи. — Не стоит, тогда от меня все шарахаться будут. И как тогда игры продавать?»

— Почему вы молчите, госпожа Харуко? — сурово нахмурилась собеседница.

— Я здорова, госпожа Асано, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорила Платина, чей мозг в бешеном темпе перебирал возможные варианты ответа. В памяти всплыла когда-то прочитанная статейка в Интернете, комментарии к ней и чьё-то высказывание о том, что чем чудовищнее ложь — тем охотнее в неё верят.

— Дело в том… Только я вас очень прошу, никому не говорите…

— Если это не повредит моим близким, — взгляд супруги опального учёного полыхнул любопытством. — То обещаю сохранить вашу тайну, госпожа Харуко.

Пришелице из иного мира пришлось изо всех сил напрячь свои актёрские способности. Для большей достоверности вновь вспомнила родителей. Это всегда вызывало острую жалость к себе. Правда потом приходилось мучительно бороться с подступающей истерикой, успокаиваясь, рвать нервы, с трудом возвращая самообладание. Зато пока действовало безотказно, тем более, что хозяйка дома не торопила, выжидательно глядя на гостью.

Отрешившись от окружающего и представив себя вместе с мамой и папой, девушка ожидаемо разревелась:

— Что с вами, госпожа Харуко? — по достоинству оценила её мастерство перевоплощения собеседница. — Почему вы плачете?

— Потому что… я стесняюсь! — наконец выдавила Платина, словно раздвоившись и наблюдая за собой со стороны. — Я стесняюсь раздеваться даже при служанках и ничего не могу с этим поделать!

— Но… они же тоже женщины, — обескураженно проговорила супруга опального учёного. — Да ещё и простолюдинки.

— Знаю, госпожа Асано, — прерывисто вздохнула Ия. — Но всё равно не могу! Это проклятие какое-то!

Отпрянув, хозяйка дома испуганно прикрыла рот ладонью.

«Вот это я зря сказала! — запоздало спохватилась та половина сознания девушки, что ещё сохраняла самообладание. — Здесь с этим не шутят».

— Но… вы же были замужем! — обретая способность говорить, прошептала собеседница.

— И больше не хочу! — решительно заявила Платина. — Как я переживала из-за того, что не могу как подобает служить мужу у подушки и циновки. Я надеялась, что он заведёт наложницу, и мне больше не придётся с ним спать. Но вместо этого супруг пустил все деньги на игру и погиб, оставив меня одну.

Стараясь не выйти из образа, она не смотрела на единственную зрительницу своего представления и, уставившись в пол, тихонько всхлипывала, вытирая слёзы мокрым платочком. Но по тому, как выравнивается дыхание женщины, как постепенно исчезает разливавшееся в комнате напряжение, поняла, что сыграла хорошо, и её историю восприняли всерьёз.

— Так вы что же, совсем не хотите замуж выходить? — по-прежнему шёпотом спросила хозяйка дома.

Подняв глаза на собеседницу, гостья успела прочитать в её взгляде ясно различимое сочувствие, перемешанное с превосходством и лёгкой брезгливостью.

Ия вдруг почувствовала себя как-то не совсем удобно. Даже стыдно стало, так словно только что совершила крайне неприличный поступок или очень большую глупость. Пришлось вспомнить уроки госпожи Андо.

— Я знаю, что мой долг выйти замуж и родить детей, — шмыгнула она носом. — Только я этого не хочу. Но если брат найдёт мне мужа то, конечно, придётся.

— Мне жаль, что у вас всё так вышло, госпожа Харуко, — сочувственно покачала головой супруга опального учёного. — Конечно, я никому не открою вашу тайну.

— Спасибо, госпожа Асано, — поднявшись, поклонилась девушка.

— И я приглашаю вас со мной отобедать, — продолжила хозяйка дома.

— Как? — встрепенулась Платина, посмотрев на затянутое бумагой окно. — Уже полдень!

— Нет, нет, — успокоила её женщина, встав с табурета. — Я пришлю за вами.

Ия ещё раз поклонилась на прощание, а когда за ней закрылась дверь, в бессилии рухнула на кровать.

Госпожа Энэмо Асано отнюдь не выглядела дурой, и чтобы её обмануть, пришлось приложить немало усилий. Разговор получился очень тяжёлый. Да, девушка сумела «уболтать» собеседницу. Но то, как она это сделала, ей самой очень не понравилось. Слишком много унижений.

Понимая бесполезность самокопания и переживаний, Платина попыталась отбросить вредные мысли, вспомнив о своём желании подстраховаться на тот случай, если «чёрные археологи» всё же устроят ей какую-нибудь гадость.

Выйдя во дворик, Ия дождалась проходившей мимо служанки и попросила принести ей тушь, кисточку и пару листов бумаги.

Простолюдинка поморщилась, словно от зубной боли, но пообещала всё исполнить.

Дожидаясь её, девушка продумала текст письма, которое намеревалась спрятать в своей котомке. Вряд ли слуги Асано будут рыться в вещах гостьи. Но, если она погибнет или пропадёт, есть вероятность, что кто-то отыщет эту бумагу. Тогда этот человек узнает, что она вовсе не сестра господина Таниго, а сообщница, с чьей помощью шайка Накадзимо выкрала из замка барона Хваро важный документ, хранившийся в Доме за озером. Также следует добавить, что господин Хваро непременно наградит тех, кто сообщит ему об этом.

Когда служанка принесла всё, что она просила, Платина торопливо написала записку и спрятала в котомку среди нижнего белья.

Справедливо опасаясь, что хозяйка дома может заинтересоваться, зачем ей вдруг могли понадобиться письменные принадлежности, Ия переложила на бумагу стихотворение про парус, которое она читала в замке Канако, и оставила его на столе.

Едва она успела перевести дух, как пришла Акейн и пригласила гостью в покои старшей госпожи.

Кроме них, за столом присутствовала и первая наложница. На сей раз госпожа Энэмо Асано вела себя подчёркнуто любезно, наговорила кучу комплиментов и угостила вкусным вином.

«Так, может, я всё правильно сделала?» — озадаченно думала девушка, поддевая вилочкой кусочек солёной рыбки.

Обед прошёл легко и непринуждённо. Платина даже немного расслабилась. Покушав, дамы прошли в садик, где их нашёл слуга, сообщивший, что господин Таниго ожидает свою сестру на первом дворе.

«Чего ещё ему надо? — озадаченно гадала Ия. — Неужели дом уже нашли. Вряд ли. Слишком быстро для этого мира».

Однако выяснилось, что она сильно недооценила аборигенов.

— Мы подыскали вам жильё, — с ходу огорошил её лжебрат. — Два дома. Оба маленькие, как вы и хотели. И цена примерно одинаковая. Вам осталось только выбрать.

— Надеюсь, мне не придётся платить за них, как за дворец? — попыталась пошутить девушка, весьма впечатлённая подобной скоростью ведения дел.

— Не беспокойтесь, — усмехнулся собеседник. — Господин Мадуцо, секретарь господина Асано, предупредил риелтора, что он надеется на его скромность. Видели бы вы лицо того пройдохи. Как он уверял, что не возьмёт и ляна сверх обычной цены. Вам повезло найти такого покровителя, госпожа.

— Я очень благодарна господину Асано, — согласилась Платина и спросила: — Когда можно посмотреть дом?

— Прямо сейчас и пойдём, — предложил «чёрный археолог». — Только надо сначала зайти к господину Асано.

И он указал на главный зал.

— Хорошо, — кивнула Ия, и по душе прошелестел холодок неприятного предчувствия.

Прежде чем склониться в почтительном поклоне, она успела мельком оглядеть просторное помещение.

Блестела свежим лаком густо украшенная резьбой мебель. На обшитых деревянными панелями стенах висели картины и каллиграфически выписанные изречения мудрецов.

Восседая на небольшом возвышении за столом с накладками из черепахового панциря, хозяин дома держал в руке белоснежную фарфоровую чашечку и беседовал с господином Накадзимо.

Кроме опального учёного и «чёрных археологов», в зале присутствовал молодой господин Асано и секретарь его отца.

Все они расположились за маленькими квадратными столиками, стоявшими напротив друг друга, и перед каждым красовались фарфоровые чашечки и чайничек с длинной ручкой.

Выпрямившись, но не поднимая взгляда, приёмная дочь бывшего начальника уезда отчеканила:

— Госпожа Эйко Харуко — вдова господина Куничо Харуко и сестра господина Замо Таниго смиренно приветствует мудрого, благородного господина Нависамо Асано.

Она не видела лица собеседника, но только после этих слов старик закончил беседовать с Накадзимо и вперил в гостью тяжёлый, давящий взгляд, который та ощущала буквально кожей.

— То, что вы безответственно покинули семью своего покойного мужа, не может не вызвать сожаления, — надменно и властно заговорил хозяин дома. — Верность памяти супруга — величайшая добродетель женщины. В другое время я не стал бы даже разговаривать с вами. Но ваш брат и его друзья оказали неоценимую услугу нашей семье. Поэтому в знак признательности я готов помочь вам и оказать надлежащее покровительство.

Опальный учёный замолчал. Посчитав, что тот высказался, девушка решила, что должна ответить:

— Благодарю вас…

— Помолчите! — грубо оборвал её собеседник. Оказывается, он просто переводил дух после столь экспрессивной речи. — Я ещё не закончил!

— Простите, господин Асано, — вздрогнув, выдавила извинение Платина.

— Но только в том случае, — слегка отдышавшись, продолжил оратор с прежним накалом, — если ваше поведение будет соответствовать принятым в нашей семье моральным принципам, а сами вы станете образцом добродетели и послушания.

«Всё! — мысленно охнула пришелица из иного мира, чувствуя себя так, словно только что получила удар пуховой подушкой или пыльным мешком. Колени мелко задрожали, перед глазами всё поплыло. — Капец! Лучше бы сразу отказал. Мы бы просто уехали, и всё! А теперь он всё, что захочет, объявит «безнравственным», откажет в покровительстве да ещё и растрезвонит об этом по всему городу. Вот же-ж!»

— Вы хорошо меня поняли, госпожа Харуко? — тоном «злого» следователя поинтересовался хозяин дома.

Выпрямившись, но не решаясь поднять взгляд, гостья нервно сглотнула. Понадобилось значительное усилие, чтобы унять перехвативший горло спазм.

— Да, благородный господин Асано. Хоть я и недостойна оказанного вами высокого доверия, клянусь Вечным небом и памятью предков, что оправдаю его и не доставлю вам беспокойства.

— Ступайте, — разрешил опальный учёный, и голос его слегка смягчился. Видимо, покорность и страх собеседницы пришлись ему по душе.

Попятившись на пару шагов, та развернулась, чтобы направиться к двери.

Лжебрат негромко произнёс ей вслед:

— Подождите нас.

— Да, господин Таниго, — бросила через плечо Ия, торопясь покинуть зал, показавшийся ей вдруг очень душным.

Стараясь изобразить каменно-равнодушное выражение лица, девушка подошла к сливе, росшей в углу двора, и, делая вид, будто рассматривает причудливо искривлённые ветви, принялась мысленно костерить господина Нависамо Асано, с наслаждением придумывая всё новые и новые прозвища.

Успев «досыта нахлебаться» местных реалий, Платина не уставала удивляться причудливости нравов, царивших среди аборигенов.

Радушно встретив и одарив спасителей сына, счастливый папаша публично унизил, по местным меркам прямо-таки извозил мордой по… грязи родную сестру одного из них.

Мало того, что сей благородный муж проигнорировал заботу той о его собственном отпрыске и даже некоторые заслуги в том, что тот вообще добрался до дома, так ещё и лжебратец инфантильно промолчал, словно не понимая, как позорно выглядит в глазах окружающих.

К острой обиде примешивалось чувство беспомощности и осознания того, что её просто «развели», как последнюю лохушку.

Теперь используя привычную местным демагогию, этот ужасно благородный господин Асано способен объявить «безнравственным» любой, самый невинный, на взгляд Ии, поступок и отказаться от своих обязательств. Вот тогда будет весело!

«Зря я вообще с ним связалась, — запоздало пожалела пришелица из иного мира. — Сама бы как-нибудь устроилась. Без покровителей».

Но тут же напомнила себе.

«Как будто от меня что-то зависело. Просто Накадзимо хочет поскорее избавиться от обузы, не нарушая обещание. Он же, как-никак, благородный дворянин и не может просто так отказаться от своего слова. Поэтому сначала стал с деньгами ужимать, свои платить заставил, а как Асано встретил, так, наверное, сразу и решил меня в Кафусё оставить. Да ладно бы только это. Он мне ещё и покровительство этого козла навязал!»

Негромкий стук двери прервал сеанс саможаления, заставив обернуться. Из главного зала вышли «чёрные археологи» и секретарь хозяина дома.

«А этот-то чего потащился? — неприязненно подумала Ия. — Или он не с нами, а сам по себе?»

— Пойдёмте взглянем на дом, — предложил лжебрат. — Сами выберете, где будете жить.

На языке девушки вертелся вопрос, зачем идти всей толпой? Угадав её состояние, Накадзимо любезно пояснил:

— Господин Асано уже не так молод. Пусть отдохнёт от нас, а мы с вами прогуляемся.

Минут через пятнадцать они вышли на маленькую площадь и направились к навесу со стоявшими под ним столиками. Из-за одного из них резво вскочил полный мужчина средних лет в оранжево-голубом шёлковом халате и круглой, широкополой шляпе.

Поймав за руку проходившую мимо подавальщицу, он сунул ей монетку и, довольно улыбаясь, поспешил навстречу «чёрным археологам».

— Ну что, господа? — спросил он, потирая руки. — Определились? Можно готовить договор?

— Мы хотим ещё раз посмотреть те два дома, господин Нуямо, — чуть поклонившись, пояснил Накадзимо.

На миг растерявшись, собеседник тут же согласно кивнул.

— Как вам будет угодно, господа. С чего начнём: с улицы Заречной или с улицы Ласточек?

— Куда ближе, — не раздумывая, определился главарь «чёрных археологов».

Шли минут тридцать, проходя мимо лавок, харчевен под открытым небом, различных мастерских, добротных двухэтажным домов с солидными магазинами на первом и жильём на втором этаже.

Изредка попадались запряжённые волами телеги и влекомые лошадьми фургоны. Часто встречались бродячие торговцы. Кому-то из них сегодня повезло и, распродав товар, они шли, повесив на плечо пустой лоток или переносную вешалку. Менее удачливые всё ещё устало предлагали прохожим сладости, простенькие украшения и прочие нужные мелочи.

Город сильно напоминал Букасо. Разве что отсутствовали на горизонте обязательные горы или сколько-нибудь высокие холмы.

По сторонам улицы вновь потянулись невысокие, в рост человека заборы из кирпичей. За ними виднелись крыши разнообразных построек и зелёные кроны деревьев.

Остановившись у некрашеных, потемневших от времени ворот, провожатый отпер висячий замок и, распахнув створки, пригласил всех войти.

Когда Платина последней оказалась на маленьком переднем дворе, у неё даже сердце ёкнуло, настолько это место походило на усадьбу госпожи Андо.

— Проходите, смотрите! — радушно, но устало пригласил риелтор. — Тут, конечно, надо навести порядок, но, если договоримся, я всё организую. Вам не придётся беспокоиться.

Не обращая на него внимание, предводитель «чёрных археологов» предложил:

— Господин Таниго, покажите здесь всё сестре сами. Мы это уже видели и подождём вас здесь.

— Хорошо, — недовольно буркнул тот, делая знак Ие следовать за собой.

Однако, ни садика, что рос на участке госпожи Андо, ни прудика девушка не увидела. Перед ней предстал маленький, окружённый глухим кирпичным забором дворик, густо заросший травой, над которой возвышались три вишнёвых деревца.

— Вы не переживайте, госпожа, — вновь затараторил риелтор. — Если мы с вашим братом договоримся, тут всё скосят и уберут. Ну, посмотрели?

— Нет, — покачала головой Платина и, чуть подтянув подол платья, решительно направилась к хозяйственным постройкам.

В них царило полное запустение. Валялись обрывки каких-то то ли циновок, то ли корзин, повсюду лежал толстый слой пыли, клочьями висела паутина. Но крытая соломой крыша не сверкала дырами, стены не кособочились, стояли более-менее ровно и производили впечатление крепких.

В сарае, срубленном из тонких, густо обмазанных глиной брёвен, даже имелся пол. Изрядно подгнившие плахи лежали вкривь и вкось, а в щелях между ними росла чахлая, желтовато-зелёная травка.

Жилые помещения производили более приятное впечатление. Господская часть дома отапливалась с помощью проложенных под полом дымоходов, а каморка, видимо, предназначенная для слуг, имела толстую, плотно прикрывавшуюся дверь. Кухонная печь с вмурованным в неё котлом вся потрескалась, но господин Нуямо вновь клятвенно пообещал всё исправить, если господин Таниго подпишет договор.

— Что скажете, сестра? — с кривой ухмылкой спросил лжебрат.

— Пока ничего, — уклончиво ответила Ия и обратилась к риелтору: — Баня здесь есть?

— Конечно, госпожа! — вроде бы даже обиделся агент по недвижимости, указав на тот самый сарай с полом. — Только лохань вам самой придётся купить. Но я договорюсь, и вам сделают хорошую скидку.

— Где воду брать? — продолжила расспрашивать приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Так колодец тут на перекрёстке, — сообщил собеседник. — Всего каких-то сто шагов, и вода очень хорошая. Соглашайтесь, госпожа. Лучшего дома вы в Кафусё не найдёте.

— А как же второй дом? — удивилась девушка. — Брат говорил о двух.

— Вы всё-таки хотите его посмотреть? — поинтересовался риелтор.

— Да, — подтвердила Платина.

Господин Нуямо вопросительно посмотрел на Таниго, но тот только равнодушно пожал плечами. Дескать: мне всё равно.

Узнав, что госпожа Харуко не собирается делать окончательный выбор, не осмотрев второго дома, спутники нисколько не удивились, высказав намерение сопровождать её и дальше. На сей раз до цели добирались всего минут пятнадцать по дороге, перейдя по мосту неширокую речушку с мутной водой и загаженными берегами.

Узкий, кривой переулок сам по себе не производил приятного впечатления и упирался в ворота с ещё не успевшей облезть краской.

Передний дворик отличался от тех, что Ия видела раньше, только дорожками, выложенными из обломков кирпичей. А вот господский дом выглядел и поновее, и побольше, чем на улице Ласточек.

Девушка подумала, что в нём, скорее всего, две комнаты. Чтобы проверить свою догадку, начала осмотр именно с жилых помещений. Риелтор что-то говорил, указывая то на резные, поддерживавшие крышу веранды столбики, то на новую, по его словам, черепицу.

Дворяне и в этот раз остались у ворот обмениваться впечатлениями. Только Таниго с потерянным видом шатался с лжесестрой, дабы не оставлять ту наедине с господином Нуямо.

К немалому удивлению приёмной дочери бывшего начальника уезда, в передней комнате сохранился стоявший под окном шкаф. Исчезли только выдвижные ящички. Повсюду лежала пыль. На полу из плотно подогнанных досок чётко отпечатались её следы. Похоже, лжебратец, выбирая ей жильё, внутрь даже не заходил.

«Им только бы от меня отделаться», — раздражённо подумала Платина.

Ширма, предназначенная для того, чтобы прикрывать вход в соседнее помещение, отсутствовала, а сама дверь, сорванная с петель, стояла рядом, прислонённая к стене.

Заглянув в комнату, Ия увидела поломанную кровать. На дилетантский взгляд девушки, любой, сколько-нибудь «рукастый» мужик без труда привёл бы её в рабочее положение.

Вполне довольная осмотром дома, она отправилась на задний двор, также густо заросший травой, сразу же обратив внимание на выложенный из камней круглый колодец.

— И вода есть, господин Нуямо?

— А как же! — гордо ответил тот, приходя в хорошее настроение.

Не поленившись, Платина подошла, не без труда сдвинула тяжёлую, собранную из толстых досок крышку и, посмотрев вниз, увидела своё отражение на фоне разбросанных по небу облаков.

«Тут метра два или три, — подумала она, закрывая колодец. — Без лебёдки или ворота тяжело таскать будет».

А вот деревьев здесь почему-то не оказалось, хотя за забором у соседей зеленели три пышные кроны.

Осматривая хозяйственные постройки, Ия нашла в одной рассохшуюся лохань, а во второй кучу хлама, почему-то не тронутого воришками.

Закончив обзорную экскурсию на прикрытой навесом кухне, девушка пришла к окончательному выводу, что это место нравится ей гораздо больше. Настало время узнать самое главное, но об этом лучше говорить в присутствии свидетелей.

— Что решили, господин Таниго? — спросил главарь «чёрных археологов».

— Как сестра скажет, — пожал плечами тот.

Благодарно кивнув, Платина спросила:

— Сколько нужно будет платить за этот дом, господин Нуямо?

— Десять муни в месяц, госпожа, — расплылся в улыбке риелтор.

— А за дом на улице Ласточек?

— Восемь, — ответил собеседник, охотно пояснив: — Сами видите, здесь и дом больше, и колодец свой.

— Справедливо, — хмыкнула Ия, прикинув, что за год набирается разница в тридцать две серебряные монеты. Можно купить вполне приличное шёлковое платье.

— Ну, что же, — натянуто улыбнулась она. — Усадьба здесь действительно лучше, но я не могу доставлять брату излишние неудобства своим расточительством. Давайте вернёмся на улицу Ласточек.

— Подписываем договор? — деловито осведомился главарь «чёрных археологов».

— Да, — неохотно подтвердила девушка.

— Постойте! — внезапно сказал риелтор.

Вздохнув, он достал из рукава смятый платочек и промокнул сухие глаза.

— Господин Таниго! — голос его дрогнул. — Вокруг только и говорят о вашем героическом поступке. Вы с друзьями спасли сына благородного господина Асано, прославившего наш уезд своей мудростью и добродетелью. Всё Кафусё благодарно вам за это. Позвольте и мне выразить вам свою признательность. Я готов и здесь снизить сумму до восьми муни в месяц!

Сообщив столь потрясающую новость, он замер, словно оратор в ожидании аплодисментов.

Меньше всего пришелица из иного мира верила в бескорыстие специалистов по продажам. Неужели риелтор хочет сбагрить такую замечательную усадьбу? Но с чего бы? Или в этом месте есть какой-то подвох, который она не заметила?

Не зная, что и думать, Платина попыталась определить разницу между двумя предложенными домами. Если не принимать во внимание состояние и размер построек, площадь участка, то разница только в одном: здесь ещё остались кое-какие вещи, а на улице Ласточек нет ничего, кроме стен.

Неожиданно для неё загадку помог разрешить секретарь господина Асано.

— Господин Нуямо, — спросил он, хмурясь. — А не здесь ли в прошлом году муж убил жену и сына. Кажется, того дворянина звали господин Мусимуро?

Все взгляды тут же устремились на риелтора.

На миг стушевавшись, тот делано удивился.

— Но это же случилось очень давно. Родственники провели все надлежащие обряды и церемонии. Души господина Мусимуро, его жены и сына уже покоятся с миром. А дом хороший. Чего ему зря стоять?

— Не будь вы дворянином, я бы вам уши обрезал, — тихо рыкнул Накадзимо. — Или морду набил. Пойдёмте отсюда, господа.

Когда Ия попала в этот мир, здесь во всю бушевала сильнейшая эпидемия. Смертоносная болезнь уничтожила десятки или даже сотни тысяч, а может, и миллионы подданных Благословенной империи. Девушка смогла выжить только благодаря случайно оказавшимся при ней антибиотикам. За время, проведённое на заражённой территории, она видела столько трупов в самом разнообразном состоянии, что страх перед мёртвыми у неё исчез. С той поры девушка боялась только живых.

— Постойте! — негромко сказала она вслед направившимся к воротам дворянам, и когда те дружно обернулись, обратилась к риелтору: — А если я попрошу брата снять для меня эту усадьбу за пять муни в месяц?

— Это слишком дёшево, госпожа, — покачал головой мужчина.

— Но вы же не несёте никаких затрат, господин Нуямо, — попыталась убедить его Платина. — Дом просто стоит, и всё! Я же предлагаю вам пусть и скромные, но деньги.

— А налоги, госпожа? — встрепенулся собеседник. — Знаете, сколько приходится платить за эту землю?

— Неужели с вас берут по пять муни в месяц?! — в притворном ужасе всплеснула руками приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Тогда вам нужно непременно подать жалобу в канцелярию губернатора за столь непомерные поборы.

— Но, госпожа, мне же тоже надо на что-то жить! — криво усмехнулся риелтор и посмотрел на внимательно слушавших их разговор дворян. — Господин Таниго, ваша сестра не понимает очевидных вещей!

Лжебрат хотел что-то сказать, но Накадзимо успел схватить его за локоть и сообразительный «чёрный археолог» мудро промолчал.

— Господин Нуямо, — вновь обратила на себя внимание Ия. — Даже если вы терпите убытки, их можно уменьшить на пять муни в месяц. И это всего на год. За это время люди увидят, что со мной ничего не случилось, и потихоньку забудут о прошлом этого дома, от чего он сразу вырастет в цене. Или вы всё ещё надеетесь найти кого-то, кто согласится жить в доме, где недавно произошло двойное убийство?

— Двойное убийство? — недоуменно вскинул брови собеседник, но тут же сообразил: — Ах да, мать с сын. Двое.

И продолжил с прежним напором:

— Но вы же готовы в нём жить!

Однако девушка уже придумала ответ на этот провокационный вопрос. Гордо выпрямившись, она отчеканила, глядя куда-то поверх его головы.

— Я слишком многим обязана своему благородному брату и сделаю всё, чтобы хоть немного уменьшить бремя его забот. Чем меньше денег он оставит мне, тем больше возьмёт с собой, а они ему очень нужны.

Таниго громко хмыкнул, то ли соглашаясь со своей лжесестрой, то ли посмеиваясь над ней. Накадзимо оставался бесстрастным, только в прищуренных глазах таилась неприятная усмешка. Сенто вообще отвернулся, видимо, не в силах терпеть столь коварное лицемерие. А вот секретарь господина Асано совершенно неожиданно для беглой преступницы одобрительно кивнул, качнув широкими полями круглой шляпы.

— Хорошо, — буркнул весьма впечатлённый столь патетическим заявлением риелтор. — Я согласен заключить договор на пять муни в месяц. Но только на год!

— А если мы немного задержимся, госпоже придётся жить на улице? — неожиданно подал голос главарь «чёрных археологов».

— В договор можно включить пункт о продлении его ещё на год, — посоветовал секретарь господина Асано.

— Но уже на десять муни в месяц! — насупился Нуямо.

— На шесть, — возразила Платина.

— Ну уж, нет! — возмутился риелтор. — Я и так вам сильно уступил.

— На восемь, — веско проговорил господин Мадуцо, напомнив: — Вы сами предложили эту цену.

— Ну, хорошо, — не стал спорить с приближённым опального учёного собеседник. — Пусть будет восемь со второго дня месяца Зайца тысяча двести двадцать шестого года. Вы согласны, господин Таниго?

— Да, — согласился тот. — Как раз через год. А пока пусть будет пять муни.

— В таком случае, я пойду писать договор, — вздохнул риелтор, доставая из кармана платок. — Завтра утром нам надо сходить в канцелярию, всё оформить и заплатить пошлину.

— Я подойду к концу первого часа дневной стражи, — пообещал Таниго, вместе со всеми направляясь к воротам.

Заперев их на замок, агент по недвижимости коротко поклонился.

— К сожалению, господа, я должен вас покинуть. Дела.

— Господин Нуямо! — остановил его Накадзимо. — Вы обещали прислать людей навести порядок в усадьбе.

Тот замялся.

— Только не говорите, что речь шла лишь о доме на улице Ласточек, — нехорошо усмехнулся главарь «чёрных археологов». — Вы и так нас уже очень сильно разочаровали.

Однако собеседник попался не из робких.

— Госпожа и так будет проживать в доме почти даром. Не кажется ли вам, что требовать чего-то ещё уже слишком?

Все тут же посмотрели на Накадзимо, ожидая его реакции. Тот сделал два быстрых шага к риелтору. Тот невольно попятился.

— Этого хватит, чтобы найти людей здесь убраться? — спросил главарь «чёрных археологов», доставая из рукава серебряную монету.

— Ну… — задумчиво протянул господин Нуямо.

— Возьмите ещё одну, — присоединился к своему предводителю Таниго.

Лицо собеседника вновь расплылось в довольной улыбке.

— Я всё организую, господа. Сегодня же здесь всё вычистят.

— Ели они плохо уберутся, — со значением проговорил Накадзимо. — Мы будем винить в этом вас.

— Не беспокойтесь, — заверил его риелтор. — Я сам за всем прослежу.

Обратно шли не торопясь. Дворяне о чём-то оживлённо беседовали, а Ия шагала позади, лениво размышляя над тем: повезло ей, что дом достался так дёшево, или нет?

Вдруг предводитель «чёрных археологов» и её лжебрат отстали от Сенто с Мадуцо и скоро оказались около девушки. Пока их приятель с увлечением рассказывал секретарю господина Асано о своём путешествии на юг, они заняли места по бокам мгновенно насторожившейся беглой преступницы.

— Я знал, что вы храбрая женщина, госпожа, — негромко произнёс Накадзимо. — Но вы вряд ли найдёте служанку, согласную жить в доме, где недавно убили двух человек. Простолюдины трусливы и суеверны.

— Буду искать такую же, как я, — ответила Платина. — Кому нечего терять. А не получится, так одна поживу. Я хоть и дворянка, но тяжёлой работы не боюсь. Как-нибудь справлюсь с домашними делами.

— Разве подобает благородной даме самой готовить, стирать и убираться? — продолжил изгаляться собеседник.

— Не подобает, — со вздохом согласилась Ия. — Но, в крайнем случае, я сама и сготовлю, и приберусь, и постираю. Вы не переживайте: с голода не умру и грязью не зарасту.

— Что же будет с вашей репутацией? — усмехнулся Накадзимо.

— Моя репутация со мной и останется, — выделив первое слово, буркнула девушка.

Какое-то время шли молча. Очевидно, собеседник пытался оценить столь странное заявление.

— Я знаю, что у вас есть деньги, и вы умеете их беречь, — наконец сказал главарь «чёрных археологов». — Но они же всё равно рано или поздно закончатся. Что тогда будете делать, госпожа?

— Неужели это вас так интересует, господин Накадзимо? — ответила Платина вопросом на вопрос.

— Да, — неожиданно признался дворянин. — Мне интересно, чем одинокая женщина благородного происхождения сможет зарабатывать себе на жизнь? Есть довольно простой способ, но тогда вы потеряете расположение господина Асано.

— Господин Накадзимо, — устало вздохнула Ия. — Я уже говорила, что не собираюсь делать ничего предосудительного. Не беспокойтесь, репутация господина Асано и моего благородного брата не пострадает.

— Вы умеете шить и вышивать? — не отставал спутник. — Пишете картины?

— Как и всякая женщина, — слегка покривила душой приёмная дочь бывшего начальника уезда, трезво оценивая свои скромные навыки в рукоделии и живописи.

— Тогда на что вы собираетесь жить? — проявил странную настойчивость дворянин.

— Да вам-то какое дело, господин Накадзимо? — не выдержав, огрызнулась девушка. — Мы же договорились: вы выполняете свои условия, я свои. И все довольны, и каждый идёт своею дорогой!

— Как вы смеете так разговаривать? — раздражённо зашипел Таниго.

Беглая преступница рассчитывала, что и его предводитель не станет терпеть подобную дерзость от женщины и либо отчитает её и заткнётся, или только отчитает, перестав донимать глупыми вопросами.

Однако мужчина её удивил. Пожав широкими плечами, он совершенно спокойно пояснил:

— Просто хотел дать вам совет. Всё-таки я старше вас и лучше знаю жизнь.

— Я понимаю это, господин Накадзимо, — не без труда подавив раздражение, согласилась с ним Платина. — И всегда готова вас выслушать.

— Пока вы не потратили все свои деньги, — наставительно проговорил собеседник. — Щедро заплатите свахе, чтобы она нашла вам подходящего мужа. Вы красивы, образованы, умеете вежливо себя вести. С учётом вашего происхождения, какой-нибудь богатый купец или даже чиновник может взять вас в наложницы.

Ожидавшая чего-то более оригинального, Ия почувствовала лёгкое разочарование.

— Благодарю за совет, господин Накадзимо. — на ходу склонила голову она. — Но вряд ли я им воспользуюсь, потому что не доверяю чужому выбору в столь важном деле.

— Вы слишком привередливы для простой дворянки, госпожа, — заметил главарь «чёрных археологов». — Тот, кого нашли ваши близкие, вам тоже не понравился.

«Что-то ты сегодня разболтался», — с неприязненной озабоченностью подумала девушка, пытаясь сохранить равнодушно-приветливое выражение лица.

— Случается, ошибаются даже те люди, кто искренне заботятся о нас.

— Это вы о родителях или о себе, госпожа? — хохотнул мужчина.

«Вот же-ж пристал!» — мысленно выругалась Платина. Однако оставлять последнее слово за собеседником было не в её правилах.

— О всех, господин Накадзимо. Не даром же Божественный мастер сказал, что каждый ошибается в зависимости от своей пристрастности.

— А ещё он говорил, что единственная настоящая ошибка — это не признавать своих прошлых ошибок, — ответно блеснул эрудицией главарь «чёрных археологов».

— Вот я и стараюсь их исправлять, — не удержавшись от победной улыбки, тут же заметила Ия. — И никакая сваха мне не нужна!

— У дурака и счастье глупое, — неожиданно усмехнулся лжебрат.

— Поглядим, господин Таниго, — пожала плечами девушка.

— Нет уж, госпожа, — насмешливо фыркнул тот. — Я на такое смотреть не стану.

И, явно довольный своим остроумием, поспешил догонять своего приятеля и господина Мадуцо. Немного погодя, к ним присоединился и господин Накадзимо, оставив девушку одну.

Добравшись до дома опального учёного, она сразу же прошла на женскую половину, почти бегом миновала садик и скрылась в отведённой ей комнате.

Не успела Платина толком перевести дух, как заявилась госпожа Осуко Асано с предложением выпить чаю на открытом воздухе.

Понимая, что отказ воспримут крайне негативно, Ия согласилась. После первого же глоточка наложница принялась расспрашивать гостью о её прогулке: куда ходила, где и какое жильё подыскал для неё господин Таниго?

Девушка отвечала неторопливо, обстоятельно, с привычной тщательностью подбирая слова. Узнав, что она намерена поселиться в бывшей усадьбе господина Мусимуро на Заречной улице, собеседница испуганно всплеснула руками.

— Разве вам не сказали, что там недавно произошло страшное убийство?!

— Я знаю, госпожа Асано, — отхлебнув ароматного напитка, кивнула Платина.

— Но такие места приносят несчастье! — трагическим тоном вскричала наложница.

— Зато дёшево стоят, — пожав плечами, беглая преступница доверительно понизила голос: — Я очень хочу помочь брату. Он и так сильно на меня потратился, хотя совсем не богат. А впереди у него дальняя дорога. Чтобы подготовиться к ней, нужны деньги. Вот я их ему и экономлю.

— Вы так любите брата, госпожа Харуко? — с плохо скрытым сомнением спросила женщина.

— Я ему благодарна, госпожа Асано, — после короткого размышления нашла подходящее слово Ия. — Меня отдали в чужую семью, и он уже не должен был обо мне заботиться. Мог бы навестить и спокойно уехать. Но он взял ответственность на себя и уговорил деверя меня отпустить.

— Кажется, вам и в самом деле плохо жилось, — задумчиво покачала головой наложница. — Если вы готовы уехать неизвестно куда, не зная, что вас ждёт, да ещё и остаться одной на целый год.

«Ну так, слабоумие и отвага», — почему-то подумала пришелица из иного мира.

— Чай совсем остыл, — вроде бы невпопад проговорила собеседница и обратилась к служанке: — Принеси горячей воды.

— Слушаюсь, первая госпожа наложница, — поклонилась та и, взяв поднос с чайником, скрылась за кустами.

Воровато оглядевшись, женщина вдруг подалась вперёд и мягко взяла приёмную дочь бывшего начальника уезда за запястье.

— Ах, госпожа Харуко, я восхищаюсь вами и вашим братом! Он поступил как дворяне древних времён! Имея только меч и благородное имя, господин Таниго защитил свою сестру от злобных родственников мужа. Не позволил им издеваться над вами и взял вас с собой! А какая вы храбрая и бесстрашная! Как только вы решились всё оставить и уехать неизвестно куда?!

«Неожиданная трактовка моей дурости, — озадаченно подумала девушка, осторожно освобождая руку от тонких, прохладных пальчиков собеседницы. — Надо как-то сгладить такое впечатление».

— У меня не было выбора, госпожа Асано, — пробормотала она, смущённо потупив взор. — Я прошу вас, никогда так больше не говорить, а то мне очень неудобно. Не знаю, как там на самом деле было в древние времена, но то, что случилось со мной, это очень тяжёлое испытание… И я не знаю, смогу ли вынести его до конца.

— Сможете, госпожа Харуко! — принялась горячо убеждать наложница.

«Мне бы твою уверенность», — усмехнулась про себя Платина.

— А я постараюсь вам помочь, — второй раз за день ошарашила её собеседница.

— Как, госпожа Асано? — удивлённо вскинула брови Ия. — Чем?

— Вы, наверное, не знаете, госпожа Харуко, — женщина вновь огляделась. — Но наш господин… с неохотой согласился стать вашим покровителем.

«А мне казалось, наоборот, — озадаченно хмыкнула про себя девушка. — Таниго сказал, что он обрадовался возможности оказать им услугу и меньше заплатил за спасение сына».

— Хорошо, что молодой господин помог уговорить отца, — торопливо продолжала наложница, тут же предупредив: — Но вы не должны его осуждать. Наш господин — уважаемый человек, известный своими высокими нравственными принципами. Только вас-то он совсем не знает, вот и опасается, что бы будете плохо себя вести: заведёте любовника или будете встречаться с мужчинами за деньги. Тогда люди скажут, что наш господин сильно ошибся в вас, став покровителем недостойной, безнравственной женщины.

Не удержавшись, Платина возмущённо фыркнула, до глубины души возмущённая подобным предположением. Да она лучше станет воровкой, чем проституткой!

— Вы молоды, красивы и должны нравиться мужчинам, — собеседница продолжила объяснять причины антипатии своего мужа к гостье.

«Скорее, уж женщинам», — с горечью заметила про себя беглая преступница, продолжая внимательно слушать.

— Но мы со старшей госпожой сразу поняли, что вы не такая! — с жаром продолжила наложница. — Вы не опозорите нашу семью, как бы тяжело вам не пришлось. Мы знаем, что ваш брат заботится о вас. Он, конечно, оставит вам деньги, чтобы вы могли его дождаться. Но… Вы извините меня, госпожа Харуко, ваш брат не сможет обеспечить вам приличную жизнь. Поэтому я прошу вас принять нашу помощь. Два раза в месяц нам привозят продукты из деревни. Старшая госпожа сможет выдавать вам по полмешка риса. Ещё слуги вашего брата болтали, что у вас мало одежды. Да я и сама видела, что у вас только один маленький узелок. Когда мы жили в столице, наш господин был очень щедр, и у нас осталось много всяких вещей.

Ия открыла рот, но женщина тут же замахала руками и замотала головой так, что золотые висюльки закачались, вспыхивая на солнце жёлтыми искорками.

— И не вздумайте отказываться, госпожа Харуко! Этим вы обидите нас со старшей госпожой, и мы больше никогда не пригласим вас в гости!

— А мне можно будет навещать вас? — помня недавний разговор, девушка не смогла удержать язык за зубами.

— Разумеется, — величественно кивнула собеседница. Высказавшись, она успокоилась и теперь явно любовалась собой. — Мы всегда рады вас видеть, госпожа Харуко.

Пришелице из иного мира понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя после полного обалдения. Даже в глазах защипало. Уже очень давно она не слышала в свой адрес таких добрых слов, и никто не выказывал желания помочь ей просто так, ни за что.

Торопливо достав из рукава платочек, Платина тщательно вытерла набежавшие слёзы и вновь попыталась рассуждать здраво, то есть с привычной долей цинизма.

Похоже, её самоуничижение перед хозяйкой дома принесло свои плоды, и та уже не опасается, что незваная гостья вдруг возжелает пролезть в их благородное семейство, подло используя нежные чувства её больного отпрыска. Отсюда и такое более чем лояльное к ней отношение.

Возможно, госпожа Энэмо Асано и госпожа Осуко Асано представили себя на её месте, или их когда-то тоже гнобили родственники? Либо им просто скучно, а может, есть какая-то другая причина, но Ие почему-то казалось, что они искренне хотят помочь «бедной вдове».

Вот только, учитывая причуды местного менталитета, ещё неизвестно, как эти богатенькие дворянки станут относиться к девушке, если она безоговорочно примет все их предложения. Тут надо так извернуться, чтобы, с одной стороны, показать свою скромность, с другой, дать им возможность продемонстрировать свою доброту.

Прерывисто вздохнув, приёмная дочь бывшего начальника уезда заговорила, с привычной осторожностью подбирая слова:

— Огромное спасибо, госпожа Асано. Я очень тронута вашими словами, хотя и недостойна их. Ваша доброта и щедрость безграничны. Но я не могу ими злоупотреблять. Просто позвольте мне иногда приходить к вам выпить чаю и насладиться беседой.

— Вы хотите обидеть меня и старшую госпожу?! — в полном соответствии с обычаями аборигенов возмутилась собеседница.

— Пусть покарает меня Вечное небо, если я хоть на миг задумаюсь об этом! — пылко вскричала девушка, пытаясь «выдавить» слезу. — Только у вас такой большой дом, много слуг, и ваш господин обязан обо всех позаботиться. Если я возьму рис, что буду чувствовать себя очень неудобно. Пожалуйста, не заставляйте меня, госпожа Асано. И да, у меня, действительно, очень мало вещей, а в доме почти ничего нет.

Они ещё минут пять обменивались любезностями, но тут служанка принесла чай и сладости. Платина думала, что наложница сменит тему беседы, но та неожиданно заявила, что попросит старшую госпожу поговорить с управителем о том, сколько посуды и кухонных мелочей можно выделить госпоже Харуко, а сама она подберёт ей что-нибудь из одежды.

Ия продолжала благодарить, внутренне недоумевая, зачем ей понадобилось отсылать служанку перед началом этого разговора? И только потом сообразила, что дело не в том, чего и сколько они намерены подарить гостье. Собеседница хотела скрыть свои слова о хозяине дома. Ни к чему кому бы то ни было ещё знать, что их благородный господин отказывал в покровительстве сестре одного из спасителей собственного сына.

Отметив сей факт, девушка решила, что ей тоже следует о нём помалкивать.

Ещё немного поболтав, госпожа Асано ушла, сославшись на дела. Расставшись с ней, Платина сбегала на задний двор и вернулась в отведённую ей комнату. Но долго ей оставаться в одиночестве не пришлось. Вскоре пришла служанка и пригласила госпожу Харуко в покои старшей госпожи.

Увидев пожилую женщину в застиранном платье, стоявшую привычно опустив взор, Ия поняла, что это кандидатка в её служанки.

Удивлённая той оперативностью, с которой супруга опального учёного выполнила своё обещание, девушка спросила, зачем она понадобилась госпоже Асано?

— Это Ишиша, — сказала хозяйка дома, кивнув на простолюдинку. — Она служила госпоже Сапуко. К сожалению, та умерла несколько дней назад. Самому господину Сапуго лишняя служанка в доме не нужна. Он готов уступить её контракт на два года за тридцать муни. Это очень дёшево. Что скажете, госпожа Харуко?

— Вы позволите мне с ней поговорить? — на всякий случай спросила гостья.

— Конечно, — благожелательно кивнула супруга опального учёного и пригласила: — Сядьте, выпейте чаю.

— Благодарю, госпожа Асано, — чуть поклонилась девушка.

Дождавшись, когда Акейн наполнит её чашечку, Платина сказала:

— Я не смогу платить много, Ишиша. Но у тебя будет еда и крыша над головой.

— Мне этого достаточно, госпожа Харуко, — по-прежнему не поднимая взгляд, проговорила простолюдинка.

— В нашем доме не будет мужчин, — продолжила озвучивать свои условия Ия.

— Я знаю, госпожа, — женщина коротко глянула на неё и тут же потупила взор. — Госпожа Асано мне всё рассказала.

— Если мой брат не согласится оставить тебя, то через год придётся искать новое место, — заранее предупредила беглая преступница.

— И это я тоже знаю, госпожа Харуко, — поклонилась кандидатка в служанки.

— Ну, а тебе известно, что я сняла бывший дом господина Мусимуро? — выдала девушка самую важную информацию.

Вот тут собеседницу, что называется, «проняло». Вскинув голову, она уставилась на приёмную дочь бывшего начальника уезда широко распахнутыми глазами.

— Это там, где он убил свою жену и сына?

— Да, — подтвердила девушка, отметив, что хозяйка дома никак не отреагировала на данное сообщение. Похоже, её уже поставили в известность и даже объяснили причину столь странного выбора. — Если испугалась, то так и скажи, ругать не стану.

— Неужто вы сами не боитесь, госпожа? — вопросом на вопрос ответила простолюдинка.

— Не боюсь, — покачала головой Платина. — Мне сказали, что их похоронили как положено со всеми церемониями, и они покоятся с миром. Но на всякий случай будем оставлять на ночь немного варёного риса на веранде.

— А так можно? — робко поинтересовалась женщина.

Тут уж пришёл черёд Ии отвечать вопросом на вопрос.

— А почему нельзя? Разве так не делают в праздник почитания усопших?

Собеседница в волнении прикусила губу, явно не зная, как поступить? Судя по всему, ей нужно это место, но дом с возможными призраками пугал её до жути.

— Что молчишь? — недовольно проворчала хозяйка дома. — Не хочешь? Тогда ступай, и пусть госпожа Ноесо тебе другое место ищет.

— Нет, госпожа Асано, я согласна! — почти выкрикнула простолюдинка. — Я согласна. Пусть только госпожа Харуко выкупит мой контракт.

— Думаю, брат не откажет мне в такой сумме, — проговорила девушка, крайне удивлённая подобной смелостью своей будущей служанки. Неужели ей вновь повезло, и она так быстро нашла женщину, которой тоже нечего терять?

— Ступай, — махнула рукой супруга опального учёного. — Завтра я пришлю нашего управителя к господину Сапуко.

— До свидания, госпожа Асано, — низко поклонилась Ишиша. — Спасибо вам.

— Я скажу брату, чтобы он передал вам деньги, госпожа Асано, — пообещала Платина, с сожалением понимая, что придётся доставать ещё один серебряный слиток, а значит, глава «чёрных археологов» вновь заберёт часть монет «за охрану и сопровождение».

— Нет, нет, госпожа Харуко, — покачала головой супруга опального учёного. — Пусть лучше он сам заплатит господину Сапуко. Им всё равно придётся идти в канцелярию, чтобы перерегистрировать договор.

«Бюрократия бессмертна», — усмехнулась про себя пришелица из иного мира.

— Я передам брату, — послушно кивнула она и заметила, рассчитывая побольше узнать о своей будущей служанке: — Эта Ишиша очень храбрая для простолюдинки, раз согласилась служить у меня.

— Ей больше ничего не остаётся, госпожа Харуко, — печально улыбнулась хозяйка дома. — Господин Сапуко очень не любит Ишишу и держал её только из-за больной супруги. Но теперь, когда бедная госпожа Сапуко умерла, он хочет поскорее избавиться от неё. Госпожа Ноесо, близкая подруга госпожи Сапуко, написала, что он хотел продать её куда-то вроде бы даже на улицу Тучки и дождя. Но вы же сами видели, что Ишуша уже стара, чтобы служить мужчине у подушки. Но есть ещё бумажные и гончарные мастерские. И на расчистке каналов людей всегда не хватает. А Ишиша всю жизнь прислуживала госпоже и к тяжёлой работе не привыкла. Вот и согласилась на ваше предложение.

— И всё-таки она очень смелая женщина, — рискнула не согласиться с ней гостья. — Трусиха, скорее, согласилась бы канавы копать, чем жить в доме, где могут быть призраки.

— Да какая разница? — пренебрежительно махнула рукой собеседница. — Храбрая она или нет? Лишь бы служила усердно.

— Тут вы конечно правы, госпожа Асано, — поднявшись, поклонилась Ия. — А сейчас позвольте мне уйти.

— Подождите, — остановила её супруга опального учёного. — Первая госпожа наложница уже говорила, что мы хотим вам помочь?

— Да, госпожа Асано, — подтвердила девушка.

Хозяйка дома вновь попыталась предложить ей регулярные поставки риса и прочих продуктов, но в конце концов согласилась ограничиться кое-какой одеждой и утварью.

Обо всём этом Платина после ужина сообщила лжебрату, за одно передав серебряный слиток. Принимая его, тот недовольно морщился, напомнив, что когда они договаривались, о найме служанки даже речи не было.

— Ну уж извините, господин Таниго, — насмешливо хмыкнув, развела руками Ия. — Я же не виновата, что закон запрещает женщинам совершать такие сделки.

— Мужа себе заведите, — надувшись, буркнул мужчина. — Пусть он вам и бегает по канцеляриям.

— Да где же его взять-то? — усмехнулась девушка. — Умные и красивые меня замуж не берут, а с дураком самой жить не хочется.

— Хорошо, — проворчал собеседник. — Завтра пойду в канцелярию договор регистрировать и узнаю про вашу служанку. У кого она сейчас служит?

— У господина Сапуко, — сообщила Платина и попросила: — Пожалуйста, возьмите меня с собой.

— В канцелярию женщинам нельзя заходить без приглашения, — сообщил лжебрат.

— Туда я не пойду, — успокоила его Ия. — Просто хочется скорее увидеть договор.

«И за одно напомнить о служанке», — закончила она уже про себя.

— Возьму, — буркнул «чёрный археолог» и, качнув широкими полями круглой шляпы, поспешил в главный зал.

А приёмную дочь бывшего начальника уезда пригласила в свои покои хозяйка дома, где они трапезничали в чисто женской компании. Присутствовала даже юная Уишо Асано. Но она только скромно помалкивала, поглядывая на гостью со смесью жалости и восхищения.

Девушка вновь услышала кучу любезностей, подтверждение желания помочь, но после жёны опального учёного вновь принялись расспрашивать её о прошлой жизни.

Платина привычно отделывалась общими фразами, а когда собеседницы намекнули, что за их доброту ей стоило быть более откровенной, выдала заранее припасённую фразу:

— Благородные дамы, хоть я и без сожаления покинула семью своего покойного мужа, они всё же остаются моими родственниками, и будет неблагодарно говорить о них плохо. А хорошего сказать нечего.

Хозяйка дома понимающе кивнула, хотя во взгляде её и читалось откровенное разочарование. Но первая наложница демонстративно обиделась и, надув губы, задала очередной провокационный вопрос:

— Почему же тогда брат не найдёт вам мужа? Наш господин говорил, что у него очень много друзей.

Однако Ия и на это нашла что сказать:

— Сейчас ему просто очень некогда, госпожа Асано. Он торопится в Сагаро. Но, когда вернётся, может, и выдаст меня за какого-нибудь хорошего человека.

Поймав на себе испытывающий взгляд супруги опального учёного, девушка поморщилась и попыталась произнести последние слова самым нейтральным тоном, давая понять, что никому больше не намерена рассказывать о своих комплексах.

— Я слышала, в западных землях очень опасно, — прервала неловкую тишину госпожа Осуко Асано.

— Да, так говорят, первая госпожа наложница, — подтвердила Платина, пообещав: — Но я буду каждый день молить Вечное небо, чтобы оно сохранило жизнь брату и его друзьям.

Оказавшись наконец в своей комнате, она, не зажигая светильника, разделась и улеглась, закутавшись в одеяло. Но, перед тем как уснуть, попыталась проанализировать события этого суматошного дня. В Кафусё судьба или тот сверхъестественный игрок, что распоряжается её жизнью, подкинул как-то уж слишком много плюшек. Тут и влиятельный покровитель с благосклонно настроенными жёнами, и прекрасное дешёвое жильё со своей водой, и даже храбрая опытная служанка. Всё это просто замечательно! Вот только по закону равновесия или всемирного свинства теперь следует ждать какой-то особенной гадости.

Похоже, господин Асано очень серьёзно относится к взятым на себя обязательствам, так как он вновь отправил с «чёрными археологами» своего секретаря.

В отличие от вчерашнего дня, сегодня риелтор ждал их не в харчевне, а на маленькой площади возле широко распахнутых ворот канцелярии.

Перед тем как отправиться к чиновникам, господин Мадуцо внимательно прочитал все три экземпляра договора.

Ия, изнывая от нетерпения за спиной лжебрата, дёрнула его за рукав, а когда тот вздрогнул от неожиданности, торопливо зашептала ему на ухо:

— Узнайте, пожалуйста, что он там написал об оплате?

Дворянин зло зыркнул на неё, но всё же спросил:

— Надеюсь, там всё так, как мы договаривались?

— Да, господин Таниго, — подтвердил секретарь опального учёного, возвращая риелтору бумаги. — Пять муни в месяц в течении года. Если вы не расторгаете его, договор продлевается ещё на год, но с оплатой уже восемь муни в месяц.

— Благодарю вас, господин Мадуцо, — степенно поклонился «чёрный археолог», подчёркнуто не глядя на лжесестру.

— Тогда пойдёмте закончим все наши дела? — предложил господин Нуямо.

— Я подожду вас здесь, господин Таниго, — смиренно потупила взор приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Вдруг господин Сапуко подойдёт? Тогда вы сразу и контракт Ишиши перекупите.

— Не к лицу вам стоять тут одной, госпожа Харуко, — заявил вдруг хромой дворянин.

Его соратник понял намёк правильно, предложив:

— Вы правы, господин Накадзимо. Прошу вас остаться с моей сестрой.

Поскольку он то ли случайно, то ли умышленно не упомянул своего приятеля, то господин Сенто также проследовал во двор канцелярии уезда Кафусё вместе с Таниго, риелтором и секретарём господина Асано.

— Ну вот, госпожа, мы и выполнили все ваши пожелания, — тихо произнёс «чёрный археолог». — Мы сделали даже больше. Теперь у вас есть могущественный покровитель, и пока вы ведёте себя прилично, господин Асано вас в обиду не даст.

— Я тоже всё исполню, господин Накадзимо, — заверила девушка. — Сразу как только переселюсь в новый дом.

— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся собеседник, окидывая её пристальным, оценивающим взглядом. — Кажется, вам помогает кто-то из небожителей, госпожа. Это необыкновенная удача, что мы встретили молодого господина Асано. Без него ещё неизвестно, когда бы мы нашли вам подходящий дом.

— Вообще-то я рассчитывала поселиться подальше от Хайдаро, — не удержалась от замечания Платина.

— Не переживайте, — с кривой ухмылочкой успокоил её главарь «чёрных археологов». — Барон не станет искать вас здесь, тем более если посчитает мёртвой. Но мне всё ещё непонятно, почему вы от него сбежали? Хваро молод, красив, богат. Неужели он и в самом деле вас истязал?

— Я не хочу об этом говорить, господин Накадзимо! — резко, почти грубо оборвала его Ия. — И вы это знаете!

Неизвестно, как далеко зашёл бы их разговор, но, отвернувшись, девушка заметила, как с одной из улиц вышел пожилой дворянин в красно-чёрном халате и суетящийся вокруг него простолюдин, показавшийся ей знакомым.

— А вот и господин Сапуко с Гачером! — довольно улыбнулась девушка. Теперь её лжебрату не придётся ещё раз тащиться в канцелярию.

— Это кто? — нахмурился собеседник.

— Бывший хозяин моей новой служанки! — улыбнулась Платина.

— Вы уже и служанку нашли? — удивился предводитель «чёрных археологов».

— Не я, — не стала приписывать себе чужие заслуги Ия. — Это госпожа Асано помогла.

— Здравствуйте, господин Накадзимо, — поклонился управитель дома опального учёного. — Позвольте вас познакомить с благородным господином Оло Сапуко.

Дворяне обменялись поклонами.

— А где господин Таниго? — спросил Гачер.

— Они в канцелярии, — ответил главарь «чёрных археологов» и посмотрел на нового знакомого. — Мне сказали, что вы хотите продать контракт своей служанки, господин Сапуко?

— Да, — сухо подтвердил тот. — Она служила моей супруге, которая недавно умерла, а я не могу держать в доме бесполезную простолюдинку.

— Мой друг, господин Таниго, как раз ищет служанку для своей сестры, — Накадзимо кивнул в сторону скромно помалкивавшей девушки. — И он выкупит у вас её контракт. Сейчас господин Таниго оформляет договор на аренду дома. Почтенный Гачер, ты, наверное, лучше знаешь, где их искать?

— Да, да, — подтвердил управитель дома опального учёного и согнулся в почтительном поклоне. — Прошу вас, господин Сапуко.

— Не кажется ли вам, что вы немного поспешили, госпожа? — спросил хромой дворянин, задумчиво глядя им вслед. — Вы же совсем не знаете эту простолюдинку, а этот господин слишком торопится избавиться от неё. Хороших служанок редко так выгоняют.

— Её рекомендовала госпожа Асано, — неопределённо пожала плечами Платина.

— Вам и тут повезло! — восхищённо хохотнул собеседник.

— Ещё не знаю, господин Накадзимо, — задумчиво покачала головой Ия.

Они ещё минут сорок обменивались вежливыми колкостями, пока в воротах канцелярии не показалась толпа знакомых дворян.

Господин Мадуцо что-то втолковывал кивавшему риелтору. Таниго, напряжённо улыбаясь, любезничал с господином Сапуко.

Сенто быстро подошёл к своему предводителю и, глянув на девушку, произнёс:

— Всё документы оформлены. На ближайшие два года, госпожа, у вас есть дом. Если, конечно, вы сможете за него платить.

— Благодарю за хлопоты, господин Сенто, — поклонилась Платина. Она не знала на сколько хватит её денег, но твёрдо рассчитывала за это время научиться зарабатывать себе на жизнь.

Её лжебрат распрощался с собеседником и присоединился к друзьям.

— Уже сегодня Ишиша будет в вашем распоряжении, госпожа.

— Спасибо, господин Таниго, — Ия поклонилась ещё раз. Ничего, спина не переломится.

— Вот возьмите, — проворчал тот, протягивая увесистый кошелёк. — Осталось от вашего слитка.

Девушка очень хотела узнать, сколько на сей раз с неё взяли за «охрану и сопровождение»? Но тут к ним подошёл риелтор в сопровождении секретаря опального учёного.

— Ну, госпожа, — довольно улыбаясь, господин Нуямо протянул ей длинный ключ. — Переезжайте и живите. Только не забывайте вовремя платить.

— За деньгами сами приходить будете или пришлёте кого-нибудь? — деловито осведомилась приёмная дочь бывшего начальника уезда, убирая металлический стержень с изогнутой головкой в висевший на поясе кошелёк.

— Только сам! — со смехом заверил собеседник. — Если вдруг кто-то придёт от моего имени — смело гоните мошенника прочь или зовите стражу.

— Хорошо, господин Нуямо, — понимающе улыбнулась Платина. — Так и сделаю. Но где договор?

— У вашего брата, — кивнул риелтор на «чёрного археолога».

— Но он же уезжает, — страдальчески скривилась Ия. — Это я остаюсь.

— Возьмите, — недовольно буркнул Таниго, доставая из рукава сложенную бумагу.

— Благодарю вас, — слегка поклонилась лжесестра, убирая документ во всё тот же кошелёк.

— Господа! — обратился к дворянам Рюо Нуямо. — Не отметить ли нам удачную сделку?

«Чёрные археологи» переглянулись.

— Ну, если по рюмочке, — неуверенно произнёс Сенто, посмотрев на предводителя.

— Можно, — согласно кивнул тот.

— Простите, господа, — подал голос секретарь опального учёного. — Но я не могу к вам присоединиться. Ещё много дел. Мне нужно идти.

«И мне тоже, — мысленно вторила ему девушка. — Но сначала надо кое-что сделать».

— Господин Таниго! — окликнула она лжебрата.

— Ну, что ещё? — хмуро поинтересовался тот.

— Прошу вас позволить мне взять вашу повозку и слуг.

— Это ещё зачем? — вскинул брови собеседник.

— В моём доме почти ничего нет, — принялась терпеливо объяснять Платина. — Там даже спать не на чем. Я хочу съездить на рынок, купить матрасы, подушки, одеяла. Ну и ещё кое-что. Мне одной всё это не унести, а лишний раз беспокоить господина Асано как-то неудобно.

— Зачем вам много матрасов, госпожа Харуко? — усмехнулся Накадзимо. — Привыкли спать на мягком?

— Один — мне, другой — служанке, — игнорируя очередную колкость, ответила Ия.

— Простолюдинке и соломы хватит, — проворчал третий «чёрный археолог».

— Так там и соломы нет, господин Сенто, — вкрадчиво напомнила девушка, успокоив: — Вам не нужно самим возвращаться. Просто разрешите, а слугам я сама всё скажу.

— Хорошо, — обменявшись взглядами с предводителем, кивнул собеседник.

— Спасибо, господин Таниго, — поклонилась девушка.

— Постойте! — остановил её лжебрат и обратился к секретарю опального учёного: — Господин Мадуцо, не могли бы вы проводить мою сестру?

— Конечно, господин Таниго, — кивнул тот.

На обратном пути он неожиданно спросил:

— Вы умеете читать, госпожа Харуко?

— Умею, господин Мадуцо, — удивилась Платина, до этого считавшая, что в Благословенной империи неграмотных дворянок не бывает. — И считать тоже.

— А как у вас с каллиграфией? — задал новый вопрос попутчик.

— Я всегда считала, что это искусство мужчин, — осторожно ответила Ия. — И не могу с ними тягаться.

— Мне бы хотелось взглянуть на ваш почерк, — заявил секретарь опального учёного.

— Я могу сегодня вечером что-нибудь написать и передать вам через слуг, — предложила девушка, предположив, что ей хотят поручить переписать какой-нибудь трактат, с с опаской подумав: «Если за бесплатно — это будет полная засада, а если за деньги — то можно».

— Хорошо, — важно кивнул собеседник.

Не рискнув самой искать Кена и Зенчи в чужом доме, она первым делом нашла госпожу Энэмо Асано. Терпеливо дождалась, когда та закончит отдавать распоряжения пожилой служанке с серебряной шпилькой в седых волосах, и только после этого изложила свою просьбу.

Понимающе кивнув, супруга опального учёного тут же отправила Акейн на задний двор с приказом для слуг гостей немедленно приготовить повозку.

Когда простолюдинка ушла, хозяйка дома не очень искренне посетовала:

— Жаль, что вы так мало у нас пожили, госпожа Харуко. Но я понимаю, что ваш брат торопится, и вам пора устраиваться в своём доме.

— Я хотела бы посоветоваться с вами, госпожа Асано, — подчёркнуто серьёзно заговорила Платина.

— Слушаю вас, — мгновенно насторожилась та.

— Мне бы хотелось высказать свою признательность господину Асано за его доброту и заботу, — принялась объяснять Ия. — Но я не знаю, как это сделать наиболее уместно, чтобы не показаться ни неблагодарной, ни навязчивой.

Подумав, собеседница заявила:

— Полагаю, что лучше всего это сделать после того, как мы проводим вашего брата и его друзей.

— Я так поняла, что они уезжают завтра, — пробормотала девушка. — Но я собиралась уже сегодня перебраться в свой дом. Хорошо, госпожа Асано. Я воспользуюсь вашим советом. Просто встану завтра пораньше.

— Что вы такое говорите, госпожа Харуко?! — раздражённо всплеснула руками супруга опального учёного. — Прежде чем жить в вашем доме, там надо навести порядок. Приобрести хоть какую-нибудь мебель. Сегодня вы уже ничего не успеете. Переночуете у нас.

— Пусть Вечное небо пошлёт вам долгих лет счастья и процветания. Но брат уже перекупил контракт Ишиши. Она уже сегодня придёт в мой дом. А оставить там её одну я не могу.

— Так пусть спит в вашей комнате, — беспечно пожала плечами собеседница.

— Благодарю вас, госпожа Асано, — поклонилась Платина, в глубине души рассчитывавшая именно на подобное развитие событий.

Извинившись, она поспешила на задний двор. Судя по довольным физиономиям Кена и Зенчи, те уже успели отдохнуть и были совсем не прочь прогуляться.

— Убери, — велела Ия, указав на приставленную к передней площадке лестницу. — Я пойду пешком. Фургон для покупок нужен.

Узнав, что именно она собралась приобрести, простолюдины тоже не удержались от советов.

Выслушав их, девушка тем не менее для начала заглянула в лавку, рекомендованную госпожой Асано, но покупать ничего не стала, лишь изучила цены и ассортимент. Потом отправилась в «свободный поиск».

Серебряные монеты буквально «рвались» из кошелька, «умоляя» поменять себя на то, без чего просто невозможно жить в новом доме.

Платина напрягала всю свою волю, чтобы не разбрасываться по мелочам, а купить именно то, за чем пришла. Чтобы избежать ненужных искушений, она почти бегом пробежала мимо прилавков с тканями, обувью, украшениями и косметикой. Но всё же, не удержавшись, купила светильник с ярко начищенным отражателем и бутылку масла.

Видя снисходительные взгляды сопровождавших её слуг, в следующий раз Ия остановилась только возле продавца одеял. Они у него оказались дешевле, чем в лавке. А вот недорогих матрасов найти не удалось.

Кен помог ей найти и приобрести четыре больших мешка рисовой соломы, которые она намеревалась использовать вместо кровати.

Закупившись, девушка повела спутников к своему новому дому, гадая, настолько хорошо люди господина Нуямо выполнили свою работу, за которую содрали с «чёрных археологов» целых два муни?

Но едва распахнула ворота, сразу заметила, что передний двор чисто выметен. Там, где рос бурьян, его срезали и убрали.

Приказав разгружать покупки, Платина подошла к веранде, где не оказалось ни сухих листьев, ни прочего сора.

Передумав заходить в господские покои, она направилась в обход дома. Высокую траву здесь также ликвидировали, и стало можно ходить не поднимая подол.

Заглянула в хозяйственные помещения, где, к сожалению, всё осталось по-прежнему. Те же пыль, грязь и паутина. Не то чтобы девушка сильно переживала по этому поводу, но оставлять такой беспорядок не хотелось. Значит, придётся убираться самим.

А вот вмурованный в печь котёл явно мыли, как и вкопанный в землю стол с двумя лавками.

— Эй, госпожа! — окликнул её Зенчи. — Куда всё нести? Или прямо тут оставить?

— Нет, конечно! — отозвалась Платина, поднимаясь на сквозную веранду и открывая дверь на хозяйскую половину.

Здесь всё буквально сияло чистотой. Ни на стенах, ни на полу, ни на шкафу под окном не нашлось ни пылинки.

В спальне также тщательно убрались, но поломанную кровать, конечно же, никто не отремонтировал.

Усадьба произвела на слуг «чёрных археологов» самое благоприятное впечатление, хотя Ия и не стала устраивать для них специальную экскурсию, и, едва они сложили покупки в большой комнате, приказала возвращаться в дом господина Асано.

Простолюдины привычно подчинились.

Встретив в садике супругу опального учёного, девушка рассказала ей о покупках, а та пригласила её вместе пообедать.

За столом хозяйка дома и наложница с жаром обсуждали, что и в каком количестве они подарят своей гостье на новоселье, при этом совершенно не интересуясь её мнением. Пришелица из иного мира скромно помалкивала, помня русскую пословицу о том, что дарёному коню в зубы не заглядывают.

Покушав, она в очередной раз поблагодарила благородных дам, сообщив, что намерена отправиться в своё новое жилище. Госпожа Энэмо Асано попросила немного подождать и примерно через час привела её на хозяйственный двор.

— Это Дакан, — представила она слугу с плетёным коробом за плечами. — Он проводит вас и отнесёт наши подарки.

— Благодарю вас, госпожа Асано, — чуть поклонилась Платина. — Я не стану его задерживать и сразу же отправлю назад.

— Не торопитесь, — великодушно махнула рукой собеседница. — Я приказала ему сегодня служить вам.

— Это так великодушно с вашей стороны, госпожа Асано, — поблагодарила Ия, лихорадочно размышляя: на какой работе лучше всего использовать грубую мужскую силу? — Только позвольте мне ещё верёвку и ведро взять, чтобы воду из колодца доставать.

— Дакан! — обратилась хозяйка к слуге. — Сбегай к почтенному Гочеру и принеси всё, что нужно.

— Слушаюсь, старшая госпожа, — поклонился тот.

— Ваша щедрость, госпожа Асано заставляет меня чувствовать себя очень неудобно, — в полном соответствии с местными правилами хорошего тона потупилась девушка.

— Ах, это всё такие пустяки! — скорчила очаровательную гримаску супруга опального учёного. — Для любой матери нет ничего дороже её детей. Вы спасли моего сына. А тут какое-то ведро!

Дакан вернулся на удивление быстро, вновь надел на плечи короб и взял в руки ведро с верёвкой, всем видом демонстрируя готовность идти куда угодно.

Платина нисколько не удивилась, увидев сидящую у ворот Ишишу. Заметив новую хозяйку, та бодренько вскочила и склонилась в глубоком поклоне.

— Давно ждёшь? — спросила Ия, доставая из кошелька ключ.

Похоже, вопрос показался простолюдинке несколько неожиданным и вызвал короткую заминку, после которой она ответила:

— Нет, госпожа. Я недавно подошла, а вас нет. Подумала, что вы ещё не переехали.

— Вот, переезжаю, — усмехнулась девушка, кивнув на тяжело нагруженного слугу. — А ты свои вещи принесла?

— Да, госпожа, — кивнув, собеседница отступила в сторону, демонстрируя лежащий на земле большой узел. — Это всё, что у меня есть.

— У меня самой ещё меньше, — усмехнулась Платина, поправляя висящую на плече котомку, и добавила специально для Дакана: — Всё остальное — только милостью благородного господина Асано и его жён.

Лязгнул замок. Створки с лёгким скрипом распахнулись.

— Заходите оба.

Первым, вслед за ней, как и положено, прошёл слуга опального учёного, за ним Ишиша, втянув голову в плечи и испуганно оглядываясь по сторонам.

— Ворота запри, — тут же приказала ей Ия, и велела Дакану: — А ты иди за мной.

Обойдя главный дом, она подвела его к вкопанному столу и указала на лавку.

— Ставь сюда короб и принеси воды. Колодец видишь?

— Да, госпожа, — оглядевшись, подтвердил собеседник.

Вернувшись, служанка скромно встала в сторонке, а её новая хозяйка стала выкладывать подарки.

Сверху лежала посуда: простенькие чашечки, ложки, вилки, бронзовый чайник, ещё кое-какие кухонные мелочи, мешочек с сушёными чайными листьями, а внизу — стопка нижнего белья, аккуратно обёрнутая застиранной тряпочкой.

Пришёл слуга и поставил ведро на лавку.

Рассматривать и пересчитывать штанишки с носочками девушка не стала и, приказав Ишише прибрать посуду, сама отнесла вещи в переднюю комнату, где убрала в шкаф.

— Дакан! — спускаясь с веранды, обратилась она к слуге. — У нас совсем нет дров. Даже чаю не на чем заварить. Вон в том сарае какой-то деревянный хлам валяется. Поруби его на куски, чтобы в печку влезли.

— А топор или тесак у вас есть, госпожа? — с дурашливым видом спросил собеседник.

— Конечно, нет, — вздохнула Платина, отвязывая от пояса кошель и доставая пару серебряных монет. — Вот возьми, сходи и купи.

— Может, лучше вы сами, госпожа? — смущённо замялся слуга.

— Я в железе ничего не понимаю, посетовала Ия. — А ты всё-таки мужчина. Так что иди и не задерживайся. Только учти: я обязательно проверю, сколько ты за него заплатил и если что обязательно расскажу госпоже Асано о твоей честности.

— Зачем же вы так, госпожа? — оскорбился собеседник. — Я никогда чужого не брал.

— Вот и хорошо, — холодно улыбнулась девушка, приказав: — Ишиша, закрой за ним ворота.

— Слушаюсь, госпожа, — отозвалась от кухонного навеса служанка.

Когда они вдвоём с ней внесли в спальню довольно-таки тяжёлый матрас из толстой грубой ткани и ваты, простолюдинка робко поинтересовалась:

— Мы уже сегодня здесь спать будем?

— Ещё нет, — покачала головой Платина. — Нынче переночуем в доме господина Асано.

Опустив взгляд, собеседница тяжело вздохнула. А Ия вдруг подумала, с чего бы это старый хозяин так торопился с ней расстаться, неужели только из-за сложного финансового положения? Она уже открыла рот, чтобы спросить, но тут в ворота постучали:

— Пойди узнай: кто там и чего ему надо? — приказала приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Но, не утерпев, сама вышла на сквозную веранду и стала наблюдать за тем, как служанка, отодвинув засов, приоткрыла одну из створок.

Обменявшись с кем-то парой слов, она обернулась.

— Тут от столяра пришли. Говорят, у них подарок для вас.

— От кого? — вскинула брови девушка, торопливо добавив: — И что за подарок? Ладно, подожди, я сама с ним поговорю.

Ишиша отодвинулась, давая ей возможность рассмотреть сухощавого молодого мужчину в добротной, хотя и застиранной одежде, и с короткой бородкой на широком, круглом лице.

— Госпожа Харуко? — спросил он, поклонившись.

— Да, это я, — подтвердила Платина.

— Ваш благородный брат купил в нашей мастерской стол с табуреткой и приказал отвезти сюда.

— Стол? — недоверчиво переспросила Ия.

— Так и есть, госпожа, — подтвердил собеседник. — Наш хозяин, почтенный мастер Наоки, делает лучшую мебель в Кафусё!

«Это что же получается? — недоверчиво усмехнулась девушка. — Таниго мне типа чего-то подарил? Не иначе в лесах все волки сдохли».

Всё ещё сомневаясь, она на всякий случай спросила:

— Мой брат за всё это уже заплатил?

— Конечно, госпожа Харуко, — вроде бы даже обиделся мужчина. — Он и его друзья сказали, что это подарок для вас на новоселье.

— Ну, тогда заносите, — растерянно пожала плечами беглая преступница, распахивая обе створки.

Обернувшись, посыльный махнул кому-то рукой. Только сейчас Платина заметила, что за спиной у него стоит небольшая, двухколёсная тележка, где громоздилось нечто, заботливо прикрытое циновкой и даже обвязанное верёвкой.

Пожилой мужчина в заплатанной куртке и с головой, обвязанной серым, грязным платком, из-под которого выбивались седые, сальные волосы, упёрся грудью в поперечную перекладину, связывавшую оглобли, и повёз тележку во двор.

«С чего бы это они так расщедрились? — озадаченно думала Ия. — Как-то всё это странно».

Гости споро сняли упаковку, открыв её взору поблёскивавший свежим лаком небольшой, четырёхугольный стол самого простецкого вида, без резьбы и каких-то украшений.

— Куда нести прикажете, госпожа? — бодро осведомился молодой мужчина.

— В дом, — распорядилась девушка.

Пройдя вслед за грузчиками, она показала, куда именно поставить мебель, после чего спросила у мужика помоложе:

— Тебя как зовут?

— Гажонг, госпожа, — поклонившись, представился тот.

— Ты только товар развозишь или сам что-то делать умеешь?

— Я лучший ученик почтенного Наоки! — гордо ответил собеседник. — А что нужно?

— О! — усмехнулась Платина. — У меня дел много. Только я не знаю: сможешь ты сам сделать или надо с твоим хозяином договариваться.

— Это смотря о чём, госпожа, — осторожно ответил мужик.

— Ящички для шкафа сделать, — начала перечислять Ия. — Ворот на колодец… Ну, и кое-что по мелочи.

Ученик мастера нервно сглотнул, видимо, соображая, сколько можно содрать с глупой дворянки?

— Но для начала пойди сюда, — махнув рукой, она поманила его в спальню и показала на поломанную кровать. — Починить сможешь?

Окинув предмет интерьера оценивающим взглядом, собеседник уверенно заявил:

— Смогу, госпожа. Если пожелаете, то прямо сегодня и сделаю. Только за материалом и инструментами схожу.

— Сколько возьмёшь за работу? — задала девушка самый животрепещущий вопрос. — Только помни, что ты не единственный столяр в Кафусё.

— Десять лян работу и пятнадцать за материал, — степенно ответил подмастерье. — Дешевле никто не сделает, госпожа.

— Больше я пока никого и не спрашивала, — напомнила Платина. — Только я же не прошу тебя сделать мне новую кровать, а лишь — отремонтировать старую. Давай пять за работу и восемь за материал.

— Никак невозможно, благородная госпожа. — сокрушённо вздохнул мужчина. — Доски сейчас дорогие, и дел тут много.

— Тогда я лучше на полу посплю, — недовольно проворчала Ия, согласная со своим милым земноводным в том, что её вновь пытаются тупо развести.

— Это уж как вам угодно, госпожа, — пожал плечами Гажонг.

Они вернулись в переднюю комнату, где Ишиша уже протирала стол влажной тряпкой.

— Проводи его, — велела ей девушка, указав на гостя.

Уже подходя к двери, тот неожиданно обернулся.

— Давайте семь за работу и десять за материал?

— Хорошо, — кивнула ужасно довольная собой Платина.

Подмастерье ушёл, а минут через десять явился Дакан и продемонстрировал небольшой, блестящий топорик да ещё и сдачу принёс.

— Спасибо, — поблагодарила его Ия, гадая: на сколько он её обманул? — Теперь пойди поруби гнилушки в сарае.

— Слушаюсь, госпожа Харуко, — кивнул слуга господина Асано.

Скоро с заднего двора донеслись глухие удары.

Ученик столяра тоже не заставил себя ждать, притащив деревянный ящик с разнообразными инструментами и две широкие доски.

Провозился он довольно долго, но в итоге кровать приобрела вполне приличный вид, твёрдо встав на все четыре ножки.

Дверь Гажонг пообещал отремонтировать завтра, а вот по поводу изготовления ящичков и ворота на колодец нужно договариваться лично с почтенным Наоки.

Выслушав, где именно находится его мастерская, девушка пообещала непременно заглянуть туда в самое ближайшее время.

Дакан изрубил всё обнаруженное в сарае старьё, сложил обломки в аккуратную поленницу и теперь беззаботно болтал с Ишишой.

Не в силах вот так сразу придумать, чем бы его занять, Платина отправила мужика восвояси.

Перед тем как уйти самой, она ещё раз обошла участок, чтобы наметить план первоочередных работ и прикинуть хотя бы очень приблизительно: во сколько ей это обойдётся?

Ия закрывала дверь сарая, где когда-то помещалась лохань, когда в ворота требовательно застучали. Потом послышался невнятный голос служанки, дожидавшейся её на переднем дворе.

Девушка, уставшая за день от всевозможных сюрпризов, поспешила туда в обход дома и увидела «чёрных археологов». Но не всех, а только дворян. Кена и Зенчи они с собой не взяли. Висевший на плече предводителя цилиндрический футляр ясно и недвусмысленно указывал на цель столь неожиданного визита.

«Так вот зачем они мне стол с табуреткой подарили! — догадалась Платина. — Чтобы было на чём писать. Вот же-ж юмористы. Прямо Камеди клаб».

— Я вижу, вы уже устроились? — с плохо скрытой иронией спросил главарь.

— Устраиваюсь, господин Накадзимо, — мягко поправила его Ия и посетовала: — Поэтому и не могу принять вас с подобающим почтением. Нет ни достойной вас посуды, ни мебели.

— Это пустяки, — заверил собеседник. — Мы и во дворе посидим. Прикажите вашей служанке воды для чая вскипятить. Колодец-то у вас есть.

Девушка посмотрела на Ишишу. Та поклонилась.

— Слушаюсь, госпожа.

Дождавшись, когда она скроется за домом, предводитель «чёрных археологов» сурово свёл брови к переносице.

— А вам, госпожа, пора выполнить своё обещание.

— И рада бы, господин Накадзимо, — с притворным сожалением вздохнула Платина. — Но у меня здесь нет ни туши, ни бумаги, ни кисточки.

— Уже есть, госпожа. — насмешливо хмыкнул другой дворянин. Только тут Ия заметила у него в руках деревянный ящичек с ручкой.

— Ещё один подарок, господин Сенто? — вскинула брови приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Угадали, — холодно улыбнулся тот. — Я считаю, что их и так слишком много. Но мои друзья думают по-другому. А из-за вас я с ними спорить не буду.

— Благодарю вас, господин Сенто, — поклонилась девушка. — И ваших друзей.

Больше всего она удивилась не самому факту разногласий, возникших из-за неё среди «чёрных археологов», а тому, что собеседник не стал их скрывать. Подобная открытость вовсе не в духе аборигенов.

«Значит, сильно они поцапались, — с тревогой подумала Платина. — Неужели этот козёл денег пожалел? А я ему тогда на дороге жизнь спасла».

Стараясь улыбаться как можно любезнее, беглая преступница предложила:

— Тогда, господа, выпейте чаю, а я всё сделаю.

— Не торопитесь, — усмехнулся Накадзимо. — Мы подождём.

— И передайте моей служанке, чтобы принесла масло для светильника и огонь, — попросила Ия. — Скоро совсем стемнеет.

— Передадим, — заверил собеседник.

Хотя солнце ещё не скрылось за горизонтом, но писать придётся много, поэтому девушка заранее позаботилась об освещении, мимоходом похвалив себя за своевременную покупку, поначалу показавшуюся ей совсем ненужной.

Поставив на подаренный стол подаренную коробку, Платина достала из неё потемневшую от времени медную тушечницу, сборную подставку из лакированных деревянных планочек, покрытых густой сетью мелких трещин, четыре тощие кисточки, чернильный камень и тоненькую пачку бумажных листов.

В дверь постучали.

— Кто там? — насторожилась Ия.

— Это я — Ишиша, — донеслось с веранды.

— Заходи, — разрешила хозяйка, прислонив футляр к стене.

— Я масло принесла, — доложила служанка, демонстрируя знакомую глиняную бутыль. — Вам его сейчас зажечь, или как совсем стемнеет?

— Сейчас, — после секундного замешательства решила девушка, не желая лишний раз отвлекаться.

— Слушаюсь, госпожа, — кивнула собеседница.

— Ты уже подала чай? — спросила Платина.

— Да, госпожа, — подтвердила Ишиша и, виновато потупившись, пробормотала: — Поднос бы надо, госпожа. Хоть какой-нибудь.

— Хорошо, — машинально пробормотала Ия. — Купим. Но попозже.

Пока служанка отсутствовала, она раскупорила футляр, с трудом вытащив плотно сидевшую крышку. Но карту доставать не стала, ограничившись листочками со своими заметками.

На сей раз Ишиша вошла без стука, держа в одной руке горящую лучинку, в другой — чашечку с водой.

«И «спички» надо купить», — мысленно вздохнула Платина, невольно ужаснувшись тому обилию разнообразных мелочей, необходимых человеку для более-менее комфортной жизни даже в этом технологически неразвитом веке.

— Хорошо прислуживай брату и его друзьям, — напутствовала служанку приёмная дочь бывшего начальника уезда. — А мне чай не приноси, и вообще, не беспокой меня по пустякам.

— Слушаюсь, госпожа, — кивнула женщина.

Капнув немного воды на каменную полочку, Ия принялась осторожно растирать чернильный камень.

Оставался последний листок, когда в дверь всё же постучали.

— Кто там? — тревожно встрепенулась девушка.

— Это я, госпожа, — отозвалась Ишиша. — Ваш благородный брат спрашивает, когда вы выйдите? А то скоро комендантский час.

— Передай, что я успею, — перевела дух Платина.

Перед тем как задуть светильник и покинуть комнату, она убрала все исписанные листки обратно в футляр, достала из котомки трофейный кинжал и сунула его в рукав.

Увидев её, «чёрные археологи» с видимым облегчением поднялись из-за стола.

— Вот возьмите, — сказала Ия, передавая футляр их предводителю.

Она ждала вопросов и даже придумала такой ответ, чтобы стоявшая поодаль служанка ничего не поняла.

Однако мужчина только молча кивнул, повесив на плечи лакированный цилиндр.

— Собирайся, — скомандовала девушка Ишише. — Нам здесь больше нечего делать.

— Слушаюсь, госпожа, — чуть поклонилась простолюдинка.

Едва она скрылась в кладовке, Платина быстро проговорила, понизив голос:

— Значки на листах с переводом совпадают со значками на карте.

— Мы посмотрим, — кивнул главарь «чёрных археологов». — Если что, ещё раз с вами встретимся.

— Не хотелось бы, господин Накадзимо, — криво усмехнулась Ия. — Мы больше ничего друг другу не должны, а значит, и встречаться нам незачем.

В дом Асано вернулись уже в темноте, едва успев до того, как гулкий удар барабана во дворе уездной канцелярии известил о начале комендантского часа.

Жёны опального учёного уже поужинали, так что девушка ела одна. Но дамы всё же навестили её и, попивая чай, расспрашивали, как их гостья устроилась в новом доме.

У той уже язык заплетался и глаза слипались, когда они наконец оставили её в покое. Но перед тем как лечь спать, Платина, не торопясь, написала на листочке бумаги первое пришедшее на ум четверостишие:

Добавив пару вежливых строчек, сложила бумагу и, выйдя в садик, попросила первую попавшуюся служанку передать это послание господину Мадуцо. «Хотел глянуть на мой почерк, — усмехнулась она, возвращаясь в комнату. — Смотри. Я всегда выполняю свои обещания… Ну почти всегда».

Ишиши как раз принесла воды для умывания. Опасаясь, как бы супруга опального учёного не стала расспрашивать ту о новой хозяйке, Ия решила строго придерживаться легенды и приказала простолюдинке выйти из комнаты.

— Разве вам не надо помочь раздеться, госпожа? — растерялась служанка.

— Запомни, Ишиша, — со значением заявила девушка. — Мыться и переодеваться я буду только сама.

— Да, госпожа, — с явным недоумением проговорила собеседница, но послушно вышла на веранду, аккуратно прикрыв за собой дверь.

«Рано или поздно ей станет любопытно: чего это я прячу? — усмехнулась про себя беглая преступница. — Ещё и подглядывать станет. Да и пусть. Не буду же я вечно этот пояс на себе носить?»

Спрятав его под матрас, Платина ополоснулась, протёрла тело мокрой тряпкой, переоделась в одежду для сна, забралась под одеяло и только после этого негромко сказала:

— Заходи, Ишиша.

Женщина вошла, держа в руке свёрнутое одеяло.

— Вот, госпожа, — проговорила она, смущённо улыбаясь. — Это мне от госпожи Асано принесли.

— Завтра я обязательно поблагодарю её за заботу, — зевая, пообещала Ия.

Разбудил её вкрадчивый голос над самым ухом:

— Просыпайтесь, госпожа.

Рассвет уже ворвался в комнату сквозь затянутые бумагой окна.

Девушка села на кровать, плотнее запахнувшись в курточку для сна. Заметив тазик и кувшин с водой, проворчала:

— Выйди, я умоюсь.

— Да, госпожа, — уже без малейшего удивления поклонилась простолюдинка и направилась к двери.

Проделав утренние процедуры, Платина обмоталась грудной повязкой, завязала пояс с деньгами, спрятала чужие именные таблички и только после этого позвала служанку.

В отличие от тех, кто прислуживал ей ранее, Ишиша умела делать причёски и смогла красиво уложить даже короткие волосы своей новой госпожи. Прекрасно разбираясь в косметике, она помогла Ие наложить вполне приличный макияж. Правда пришлось настоять на более спокойных тонах.

Завтракали в покоях старшей госпожи. Туда же и явился слуга, доложивший, что господин Таниго и его друзья уже готовы к отъезду.

Дамы во главе с хозяйкой дома поспешили на первый двор. Там уже стоял знакомый фургон, запряжённый заметно пополневшим мулом. А Зенчи и Кен держали под уздцы осёдланных лошадей.

У подножья лестницы, ведущей в главный зал, «чёрные археологи» прощались с опальным учёным и его сыном, всё ещё опиравшимся на костыль.

Женщины встали в сторонке, терпеливо дожидаясь, когда мужчины закончат обмениваться любезностями.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда заметила на Сенто и Накадзимо новые шляпы, а у своего лжебрата ещё и штаны с туфлями. Получив награду от господина Андо, бродячие дворяне потратили часть денег на обновление гардероба.

Наконец, отвесив хозяину дома прощальный поклон, гости направились к лошадям. В этот момент госпожа Андо решила, что настала её очередь прощаться со спасителями сына. Беглая преступница поспешила вслед за ней.

— Господа, — поклонилась супруга опального учёного. — Для любой матери нет ничего важнее жизни её детей. Позвольте мне ещё раз поблагодарить вас за участие в судьбе нашего сына. Вы не только спасли его, но и привезли домой. Мы никогда не забудем ваш благородный поступок.

— Мы были счастливы оказать услугу семье дворянина, славящегося своей мудростью и высокими моральными принципами, — отвесил ответный поклон Накадзимо.

— Господин Таниго, — на сей раз хозяйка дома лишь слегка согнула спину, видимо, уже зная, кто главный в этой компании. — Можете не переживать за свою сестру. Мы проследим, чтобы с ней ничего не случилось.

— Благодарю вас, госпожа Асано, — кивнул тот и попросил: — Мне бы хотелось сказать ей несколько слов.

На миг растерявшись, его собеседница посмотрела на девушку, но тут же приветливо улыбнулась.

— Конечно, господин Таниго.

— Спасибо, госпожа Асано, — чуть поклонился «чёрный археолог». — Прошу извинить меня и понять правильно. Я очень ценю ваше участие в её судьбе, но мне бы не хотелось обременять вас лишними заботами.

— Я понимаю вас, господин Таниго, — заверила его хозяйка дома. — Вы родные люди, и вам есть о чём поговорить перед расставанием.

Платина уже давно перестала любить сюрпризы, поэтому не ждала от внезапной беседы ничего хорошего, озабоченно подумав: «Может, они чего в моих записях не поняли? Так я прямо сейчас ничего не вспомню. Тут смотреть надо. Но не при всех же!»

Тем не менее она послушно подошла к росшей в углу двора сливе и посмотрела на лжебрата с тревожным любопытством.

— Вы, наверное, уже поняли, чем мы занимаемся? — неожиданно спросил тот.

В очередной раз притворяться дурой категорически не хотелось, да и любопытно стало, с чего бы он задаёт подобные вопросы?

Поэтому Ия кивнула.

— Да. Вы ищите предметы, оставшиеся после «первого мира». Их очень трудно найти, и они дорого стоят.

— А то, что эти вещи многие считают проклятыми, вы знаете? — усмехнулся собеседник.

— Что-то слышала, — небрежно пожала плечами девушка. — Только я же не глупая простолюдинка, чтобы верить в подобные сказки. Но почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что господин Накадзимо хочет взять вас в жёны, — с откровенной издёвкой объяснил причину своего любопытства господин Замо Таниго.

— Что?! — попятившись, вскричала Платина.

— Успокойтесь, госпожа! — цикнул на неё лжебрат. — На нас все смотрят!

— Но мы так не договаривались! — зашипела Ия разъярённой кошкой. — Я не хочу замуж!

— При нашей жизни очень трудно найти хорошую жену, — не обращая внимания на бурную реакцию лжесестры, вздохнул «чёрный археолог». — Простолюдины нас боятся, а для родителей умных и образованных девушек мы не слишком богаты. Входы в древние подземелья спрятаны в самых диких, укромных местах. Но мало их отыскать и проникнуть внутрь. Чаще всего там нет ничего, кроме пыли. Бывает, мы годами не можем найти ничего стоящего. Вот почему для нас так важна эта карта, составленная в незапамятные времена каким-то тайным обществом по древним, не дошедшим до наших дней источникам.

— Господин Таниго! — чуть повысила голос девушка, прерывая его монолог. — Я не хочу замуж за господина Накадзимо! Он мне совсем не нравится!

Собеседник посмотрел на неё так, словно только что увидел, или она сказала какую-то несусветную глупость.

— Как ваш брат, я уже дал согласие на этот брак, — наставительно произнёс мужчина. — Через год или, может, чуть позже мы обязательно вернёмся и, если вы всё это время будете вести себя достойно, как подобает благородной госпоже, мы сыграем вам свадьбу. А пока приготовьте себе хоть какое-нибудь приданое, чтобы мне не было стыдно перед вашим мужем.

Платина ожидала чего угодно: насмешек, угроз, даже обещаний сообщить о ней Хваро. Но только не этого. Ощущение беспомощности от того, что от неё вновь ничего не зависит, болезненно сжало сердце. Перед глазами всё поплыло, ноги ослабели, и Ие пришлось, до крови закусив губу, мобилизовать все свои силы, чтобы позорно не рухнуть на колени под многочисленными любопытными взглядами.

Пришелице из иного мира уже казалось, что она хоть на какое-то время обрела дом, где наконец-то сможет отдохнуть от постоянного притворства, расслабиться, попытаться чего-то добиться, став хозяйкой своей жизни.

Но судьба или какой-то сверхъестественный пользователь, «загрузивший» её в свою игру, вновь устроил персонажу крутой Plot twist (поворот сюжета — прим. Автора).

Девушка думала, что Накадзимо тяготится заключённой сделкой и навязанными ею обязательствами, поэтому и старается поскорее избавиться от наглой спутницы. А этот престарелый, да ещё и вдобавок хромой искатель приключений вдруг воспылал желанием на ней жениться!!!

— Что с вами? — прервал поток её панических мыслей «чёрный археолог». — Вам плохо?

— Да уж, ничего хорошего! — зло огрызнулась Платина. — От чего ушла, к тому и пришла! Не нужен мне муж, господин Таниго! Не нужен! Так ему и передайте, раз уж он сам со мной разговаривать не захотел!

— Передам, конечно, — усмехнулся лжебрат. — Я его предупреждал, что вам это не понравится. Но господин Накадзимо очень упрямый. Он надеется, что, пожив одна, вы передумаете.

— Не передумаю! — окрысилась Ия.

— Кто знает? — скривил губы в иронический усмешке мужчина. — Целый год впереди.

Интерлюдия

Старый воин терпеливо стоял, время от времени отгоняя от лица наиболее докучливых комаров. Никогда ещё господин так долго не демонстрировал ему своё неудовольствие. Даже в детстве, когда приходилось ломать истинную природу потомка славного рода баронов Хваро, выковывая из робкой девочки дерзкого мальчишку, а потом и храброго мужчину, воспитанник уже через несколько часов или, в крайнем случае, на следующий день молча признавал правоту наставника и вёл себя так, словно ничего не случилось.

Но вот уже почти месяц как племянник не хочет его видеть. И всё из-за той грязной шлюхи! Она словно околдовала его господина.

На миг возникла мыль, что, возможно, следовало вести себя с ней помягче?

Но тут мужчина вспомнил, как эта малолетняя стерва нагло влезла в покои его любимой и незабвенной сестры, и все сожаления тут же исчезли, как старый снег под весенним дождём. Нет, он поступил правильно, указав нахалке на её место.

Пришлось признать, что та всё поняла правильно и не стала: ни жаловаться господину, ни устраивать скандал, а послушно покинула главную башню, под благовидным предлогом перебравшись в Дом за озером.

Вот только это разозлило его ещё сильнее. Окажись она просто дурой, старый воин забыл бы о ней сразу, после того как восстановил справедливость. Но девчонка показала, что может манипулировать господином. А вот этого он ей простить уже не мог.

Наставник видел, как воспитанник всё сильнее привязывается к ней. Из постельной игрушки эта шлюха могла постепенно сделаться подругой и советчицей, заменив его в сердце господина.

Когда девчонка покончила с собой, оставив такую бесстыдную записку, старый воин возблагодарил Вечное небо за подобную милость. Даже глубокое горе господина не сильно его расстроило. Многое повидав в жизни, он надеялся, что это скоро пройдёт. Попереживает барон несколько дней, попьёт вина и успокоится, оставив в душе только приятные воспоминания.

Однако, всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Племянник хотел во что бы то ни стало отыскать тело возлюбленной и предать его земле со всеми полагающимися почестями. А вот его наставник всё сильнее сомневался в том, что она вообще погибла. Похоже, мерзавка сбежала, мастерски инсценировав свою смерть.

Не в силах спокойно наблюдать за тем, как воспитанник мучается из-за лживой негодяйки, старый воин попытался раскрыть ему глаза на её подлинную сущность, поведав о своих подозрениях. Но лишь навредил самому себе. Господин хоть и вышел из запоя, но запретил наставнику показываться ему на глаза.

Но тот всё же решился нарушить приказ и явился в беседку у пруда, где хозяин замка любовался распустившимися лотосами.

Он долго не обращал внимания на наставника, заставляя того стоять на ногах, но всё же спросил, даже не взглянув в его сторону:

— Вы нашли доказательство того, что госпожа жива, господин Мукано?

— Прямых доказательств у меня пока нет, господин, — с трудом сдерживая вздох облегчения, склонился тот в коротком поклоне. — Но мои подозрения только усилились. И, если позволите, я объясню почему.

— Говорите, — повернулся к нему землевладелец.

— В ночь, когда исчезла госпожа, на дороге у деревни Елзу видели четырёх всадников.

— Ночью? — удивлённо вскинул брови барон.

— Да, господин, — подтвердил собеседник. — Тот крестьянин говорит, что они неслись так, словно за ними мчался сам владыка преисподней!

— А он не врёт? — скептически усмехнулся аристократ. — Чтобы гнать коня ночью, нужна очень серьёзная причина.

— Может, и врёт, — не стал спорить наставник. — Только когда мы с охранниками все заросли вокруг замка осмотрели, и за горой на поляне наши место, где стояли как раз четыре лошади.

— Как вы узнали? — нахмурился землевладелец.

— По помёту, господин, — с готовностью объяснил старый воин, заметив: — Он хоть и раскис после дождя, но кучи хорошо сохранились. Просто так никто ночью в лесу коней привязывать не будет. А они там долго стояли. Не иначе ждали кого-то.

Барон нахмурился.

— От той поляны как раз недалеко до дороги, что мимо Елзу идёт, — продолжал собеседник. — Вот и получается, что крестьянин не врёт.

— Вы намекаете, что госпожа сбежала с этими людьми? — напрямик спросил аристократ.

— Не знаю, господин, — осторожно пожал плечами наставник. — Но всё это очень подозрительно. Надо дальше искать.

— Ищите, господин Мукано, — задумчиво проговорил землевладелец. — Но эти всадники, скорее всего, не имеют никакого отношения к госпоже.

— Я обязательно выясню: кто они такие и что делали возле замка! — с неожиданной для себя самого горячностью пообещал старый воин.

— Если не успеете до моего отъезда, можете остаться и продолжить поиски, — сказал барон, вновь оборачиваясь к пруду. — А сейчас ступайте, ваше присутствие мешает мне спокойно любоваться цветами.

Вздрогнув, словно от удара, наставник поклонился, пробормотав:

— Слушаюсь, господин.

Глава III От добра добра не ищут. Но, может, иногда стоит и поискать?

Слуги уже затворили ворота за фургоном «чёрных археологов», а девушка всё стояла, глядя им вслед. Уже решив, что ни в коем случае не станет женой пожилого, хромого мужика с вредным характером и без определённого места жительства, она теперь лихорадочно перебирала возможные варианты дальнейших действий.

Неужели вновь придётся бежать и скрываться? Пусть имеются подлинные документы, удостоверяющие личность, и, переодевшись в мужскую одежду, Платина ещё ни разу не вызывала подозрения у окружающих, но, в отличие от Хваро, у неё нет сколько-нибудь значительного опыта пребывания в этом образе. Кроме того, рядом нет никого, кто мог бы помочь сохранить тайну. Из-за этого риск разоблачения возрастал многократно, а это означает неминуемую смерть. За самозванство в Благословенной империи казнят. Без вариантов. Но самое главное — куда бы она не убежала — везде будет одно и то же.

Как Ия смогла убедиться: одинокие женщины в этом мире не выживают. Он всецело принадлежит мужчинам, и редчайшие исключения лишь подтверждают незыблемость данного правила.

Осознание безнадёжности навеяло сковавшую сердце тоску, словно бы отгородившую сознание от происходящего вокруг.

— Госпожа Харуко! — вернуло девушку к действительности раздражённое шипение хозяйки дома.

— Что?! — встрепенулась Платина, посмотрев на собеседницу.

Вместо ответа та выразительно глянула в сторону лестницы, ведущей к дверям главного зала. У её подножия опальный учёный о чём-то беседовал со своим секретарём. Стоявший поодаль молодой господин Асано переводил взгляд с гостьи на своего отца и обратно.

«Кажется, мне намекают, что пора выразить своё почтение самой главной лягушке этого болота», — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира.

Подойдя ближе, она принялась терпеливо ждать, когда же хозяин дома изволит обратить на неё своё внимание.

— Вы что-то хотели, госпожа Харуко? — голосом, полным ледяного презрения, поинтересовался тот.

— Не смею занимать ваше драгоценное время, господин Асано, — церемонно поклонилась Ия. — Я лишь хотела поблагодарить вас за доброту и проявленное ко мне внимание, которого я совершенно недостойна.

Девушка вдруг вспомнила фразу, прочитанную в какой-то исторической книге, и ей почему-то показалось, что сейчас она подойдёт как нельзя лучше.

— Примите уверения в моём почтении и преданности.

— И в чём же будет выражаться ваше почтение и преданность, госпожа Харуко? — усмехнулся собеседник, буравя её тяжёлым, неприязненным взглядом.

— В том, что моё поведение не заставит вас пожалеть об оказанном мне покровительстве, — не поднимая взор, пояснила Платина.

— Надеюсь, вы не забудете свои слова, как это часто принято у женщин? — чуть мягче проворчал опальный учёный.

— Не забуду, — почтительно поклонилась Ия. — До свидания, господин Асано. Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания.

— Ступайте, госпожа Харуко, — коротко бросил хозяин дома.

Прощание с его жёнами получилось более сердечным и многословным.

Кроме кучи любезностей и благих пожеланий, они вручили девушке небольшую корзиночку с подарками, в числе которых оказалась и фарфоровая бутылочка с вином. Провожать гостью до ворот благородные дамы не стали, ограничившись прощанием в садике у водоёма.

На передний двор Платина и её служанка пришли в сопровождении Акейн.

Ия едва не скривилась от досады, увидев там старшего сына опального учёного. Поднявшись со стоявшего у цветника табурета, он поспешил ей навстречу, тяжело опираясь на костыль.

— Вот и вы покидаете нас, госпожа Харуко, — проговорил молодой человек, грустно улыбаясь.

— Время пришло, господин Асано, — девушка постаралась, чтобы её улыбка выглядела как можно более отстранённой. — Неудобно и дальше злоупотреблять гостеприимством вашего благородного отца.

— Жаль, что после нашего приезда, нам так и не удалось поговорить, — её холодность, казалось, нисколько не смутила юношу.

— В последнее время мы с вами и так слишком много разговаривали, господин Асано, — напомнила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Но я уже успел привыкнуть к нашим беседам, — после её слов, произнесённых едва ли не сквозь стиснутые зубы, улыбка собеседника наконец-то слегка «потухла». — И мне их будет не хватать.

«Вот же-ж! — мысленно выругалась Платина. — Парень ты неплохой, и в моём мире я бы с удовольствием с тобой пообщалась. Но только не здесь. Расположение твоих предков мне дороже пустой болтовни».

Скромно потупив взор и «полностью погасив» улыбку, она отчеканила:

— Господин Асано, вам следует помнить, что благовоспитанной, благородной женщине неприлично разговаривать с посторонним мужчиной.

— Вот как? — вскинул брови явно обиженный отпрыск опального учёного. — Что же вы не думали об этом в фургоне, когда приставали ко мне с расспросами?

— Чтобы отвлечь вас в дороге от боли и одиночества, брат позволил мне некоторые отступления от правил приличия, — снисходительно объяснила Ия. — Но сейчас вы дома, среди родных людей. Они любят и заботятся о вас, и в моих разговорах вы больше не нуждаетесь. Поэтому давайте вести себя так, как пристало благородным, воспитанным людям.

— Так значит, вы просто… — вскричал молодой человек.

Но девушка резко оборвала его, опасаясь, как бы он не наговорил лишнего.

— Я просто помогала вам добраться до дома!

И, прежде чем собеседник успел ещё что-то сказать, торопливо поклонившись, почти бегом бросилась к воротам, затылком ощущая обиженно-раздражённый взгляд юноши.

Платина понимала, что ведёт себя как последняя стерва, и молодой господин Асано ни чём не заслужил подобного обращения. Вот только его матушка ясно и недвусмысленно дала понять, что не потерпит каких-либо поползновений на «свою кровиночку» со стороны некой весьма «мутной» вдовы. Так что просто, Дого-сей, но не судьба нам стать даже близкими друзьями.

Стараясь поскорее избавиться от душевного дискомфорта, вызванного чувством вины перед сыном опального учёного, Ия вновь вспомнила пугающие слова лжебрата о предстоящем сватовстве Накадзимо. И как только этот старый козёл до такого додумался?! Ему, небось, уже давно пятый десяток пошёл, а ей нет ещё и двадцати. На молоденькую потянуло, извращенец хромоногий! Чтоб тебя в твоих пещерах какой-нибудь каменюкой пришибло! Неделю изводил своими придирками да подколками, всё торопился сбагрить куда-нибудь и вдруг жениться захотел. А вот тебе национальная народная индейская изба!

Взвинтив себя, девушка уже почти ничего вокруг не замечала и едва не упала, запнувшись за ступеньку на мостике, перекинутом через мелкую речушку, успев вовремя схватиться за резные каменные перила.

— Помочь, госпожа? — встрепенулась служанка, переложив корзину из одной руки в другую.

— Не надо, — покачала головой беглая преступница. Заслонивший сознание угар рассеялся. Выплеснув раздражение, Платина постаралась рассуждать более спокойно.

Да, Таниго её капитально подставил. Да, замуж за Накадзимо не хочется от слова «совсем». Но как избежать данного брака с наименьшими потерями, пока совершенно неясно. Тут надо думать. Причём спокойно, обстоятельно и никуда не торопясь. На данный момент радует только то, что «чёрные археологи» вряд ли скоро вернутся. Надо же проверить: насколько верна с таким трудом добытая карта?

Ия не помнила, есть ли на ней какая-то отметка поблизости от города Кафусё? Но надеялась, что, даже если они ничего не найдут в одном месте, то, прежде чем делать какие-то выводы, поищут в другом. А на всё это понадобится время.

Таниго сказал, что их главарь женится на ней, если она будет вести себя благопристойно. Так, может, к следующей весне сотворить что-нибудь этакое? Или просто распустить слух и немного попортить себе репутацию?

Однако данная идея девушку не впечатлила, ибо в этом случае она вызовет недовольство господина Асано. А с этим старым козлом лучше не ссориться.

Так ничего и не придумав, девушка вошла в проулок, ведущий к её новому дому, и невольно вздрогнула от поразившей её мысли: вдруг нынче ночью кто-нибудь забрался в пустую усадьбу и уволок всё, что она там вчера оставила?

И хотя приёмная дочь бывшего начальника уезда ни разу не слышала о местных ворах-домушниках, но нисколько не сомневалась в том, что таковые здесь имеются.

«Надо было оставить всё в доме Асано, — запоздало сожалела Платина. — Утром сложила бы всё в фургон и привезла. Вот же-ж! Ну ладно, я такая дура, а что же мне никто ничего не сказал, не предупредил? Ни Кен с Зенчи, ни «археологи», ни даже Ишиша!»

Неприязненно глянув на шагавшую чуть позади служанку, хозяйка бегом преодолела оставшееся до ворот расстояние. Торопливо путаясь в завязках, достала из мешочка ключ, вставила в замок, распахнула створку и, подхватив подол, припустила к дому.

К её удивлению, ничего не пропало. Ни тяжёлый матрас, ни другие вещи. Миски и чашки на кухне тоже никто не тронул.

Облегчённо переведя дух, Ия заглянула в подаренную жёнами опального учёного корзину. Кроме вина, там обнаружилось немного продуктов: рис, бобы, соль, медовое печенье и бутылочка соуса.

— На сегодня еда есть, — нервно усмехнулась девушка, тщетно стараясь скрыть охватившее её волнение. Весь её опыт самостоятельной жизни ограничивался кратковременным пребыванием в лесной избушке, где всё казалось значительно проще.

То ли видя её нерешительность, то ли вспомнив о своих обязанностях, служанка пробормотала:

— За овощами бы сходить надо, госпожа.

— Пойдём, — покладисто согласилась хозяйка, доставая из рукава кошелёк и отсчитывая пяток медных монет. — Это тебе на продукты. А я куплю ведро, верёвку и к мастеру Наоки схожу. Пусть ворот на колодец сделает.

Платина рассудила, что если к ним в дом ночью никто не забрался, то днём тем более не залезут. Закрыв ворота, она после недолгого колебания протянула ключ служанке.

— Как всё купишь, начинай готовить. А я, наверное, задержусь.

— К полудню вернётесь, госпожа? — нисколько не удивилась женщина.

— Постараюсь, — не стала загадывать Ия.

Прежде чем заняться покупками, некоторое время побродила по базару. Нашла книжную лавку, также предлагавшую разнообразные канцтовары. Поговорив с владельцем, узнала, что в Кафусё целых три профессиональных художника и, кроме них, пяток любителей, тоже выставлявших картины на продажу в данной торговой точке.

Когда девушка отыскала мастерскую знакомого столяра, тот как раз договаривался с представительным купцом об изготовлении кровати. Пока они торговались, приёмная дочь бывшего начальника уезда осмотрела выставленную на продажу мебель, среди которой преобладали простенькие табуретки, скамейки и пара таких же, как у неё, столов.

— Госпожа Харуко! — послышался за спиной знакомый голос.

Обернувшись, Платина увидела широко улыбавшегося Гажонга и зачем-то подтвердила:

— Да, это я.

Раскланявшись с заказчиком, к ним подошёл мастер Наоки.

— Так это к вам вчера заходил мой бездельник? — почтительно осведомился он, кивнув на помощника. — Надеюсь, он меня не опозорил?

— Нет, почтенный, — покачала головой Ия. — Всё сделано аккуратно и быстро. Но мне ещё нужен ворот на колодец и три ящичка в шкаф.

— Если надо — сделаем, — солидно кивнул мастер. — Сегодня пришлю Гажонга, он все размеры снимет. Завтра или после завтра будет готово. Вот только ставить ворот нам некогда. Да и не наша это работа, госпожа. Вам других нанимать надо.

Не сильно расстроившись, девушка деловито сказала:

— Я в вашем городе недавно, почтенный. Но ты то, наверное, всех здесь знаешь? Не подскажешь: к кому обратиться, чтобы они ворот на колодец поставили?

Мастер вопросительно посмотрел на помощника.

— Я слышал, Лысый Моган с сыновьями работу ищут, — осторожно ответил тот. — Они как раз павильон в усадьбе господина Орносо закончили и пока не у дел.

— Так, может, ты, Гажонг, с ними и договоришься? — предложила Платина, заранее готовясь к тому, что её, скорее всего, обдерут, завысив цену. Но куда деваться, если она и в самом деле совершенно не разбирается в подобных вещах? А вытаскивать воду из колодца руками в тяжеленном ведре — удовольствие гораздо ниже среднего.

— Чего же не договориться, госпожа, — вместо своего подмастерья ответил Наоки. — Мы всегда рады помочь добрым покупателям.

— Вот и хорошо, — кивнула Ия и предложила: — Тогда, может, и скидку дашь?

Собеседник рассмеялся, но торговался отчаянно. Однако пришелица из иного мира уже привыкла к подобному ведению дел и, в свою очередь, настойчиво убеждала столяра в чрезмерности его притязаний.

Согласовав цену и время, когда подмастерье придёт снимать мерку, девушка вновь отправилась изучать рынок, с грустью отметив: как быстро исчезают деньги, если их только тратить.

Проходя мимо ювелирной лавки, она остановилась и посмотрела в раскрытое окно, предусмотрительно забранное железной решёткой.

Обилием посетителей торговая точка явно похвастаться не могла. То ли ещё не время для наплыва покупателей, то ли их здесь вообще много не бывает ввиду специфичности товара или нерасторопности хозяина.

Полная, богато одетая простолюдинка лениво перебирала нефритовые браслеты, мало обращая внимание на угодливо улыбавшегося продавца, цветисто расхваливавшего свой товар.

Шагнув через порог, Платина оглядела небольшое помещение. Судя по состоянию стен и потолка, лавка знала и лучшие времена. Значит, дело, скорее всего, во владельце. Может, ему предложить идею колье, ожерелья и брошек? Нет, для начала надо хотя бы немного узнать, что он из себя представляет?

Весьма пышнотелая для аборигенок покупательница наконец сделала свой выбор, приобретя украшенный золотом браслет из гладко отшлифованного зелёного нефрита и полупрезрительно глянув на весьма скромное, хотя и шёлковое платье Ии, медленно выплыла из лавки.

А торговец тут же обратил внимание на новую посетительницу.

— Чего желает благородная госпожа: шпильки, серьги, браслеты?

— Нет, почтенный, — усмехнулась девушка. — Я по другому делу.

Собеседник мгновенно посуровел. Профессионально-угодливую улыбку, словно губкой стёрли с ещё нестарого, но уже морщинистого лица.

— Что вам нужно, госпожа?

— В наследство от покойного мужа мне досталась большая золотая монета, — воровато оглянувшись, тихо проговорила Платина. — Сколько серебра ты за неё дашь?

Отстранившись, продавец задумчиво огладил редкую, почти козлиную бородёнку. При этом маленькие глазки его суетливо бегали, выдавая напряжённую работу мысли.

— Посмотреть надо, госпожа, — после недолгого размышления изрёк мужчина. — Если она целая…

— Целая, целая, — заверила его Ия. — Круглая и вот такого размера.

Она раздвинула пальцы примерно на три сантиметра.

— Тридцать муни, — назвал свою цену лавочник.

Пришелица из иного мира даже растерялась от подобной наглости. Она не знала цен на благородные металлы на местном рынке, но украшения из золота продавались едва ли не в сто раз дороже примерно таких же изделий из серебра.

— Тогда пусть уж лучше и дальше лежит, — проворчала девушка, направляясь к двери. — Риса не просит.

— Эй, госпожа! — крикнул ей вслед торговец. — Пятьдесят муни! Пятьдесят! Больше никто не даст.

«Значит, надо просить сто!» — решила Платина, выходя на улицу, поскольку рассказывать именно этому ювелиру о новых видах украшений расхотелось, и она направилась домой, прикупив по пути деревянное ведро, верёвку и кое-что по мелочи.

Замок на воротах отсутствовал, значит, Ишиша уже пришла. Однако, прежде чем та откликнулась и открыла, девушке пришлось побарабанить кулаком по толстым доскам.

— Простите, госпожа, — принялась извиняться служанка. — Лук резала. А тут ещё рис кипит.

— Хорошо, — отмахнулась хозяйка, передавая покупки. — Вот возьми.

— Может, чаю выпьете, госпожа? — предложила собеседница, вытирая руки замызганным фартуком.

— Выпью, — согласилась Платина.

Они прошли на задний двор, где пахло луком, варёным рисом, а в миске горкой высилась мелко нарезанная капуста.

— Сейчас, госпожа, сейчас, — засуетилась Ишиша, бросаясь к полочке с посудой.

Усевшись на широкую, вкопанную в землю лавку, Ия заметила чуть в стороне очаг из трёх камней, меж которыми дымясь и потрескивая горели щепки и тонкие веточки, облизывая язычками пламени закопчённое дно бронзового чайника.

Держа его за обмотанную тряпьём ручку, служанка наполнила кипятком маленькую фарфоровую чашечку с выщербленным краем и тонкой трещиной.

Глядя, как расправляются в горячей воде сморщенные, скрюченные листочки, приёмная дочь бывшего начальника уезда поинтересовалась:

— На сколько нам этих дров хватит?

Подняв крышку вмазанного в печь котла, собеседница бросила быстрый взгляд на поленницу и дипломатично ответила:

— Это как жечь будем, госпожа. Может, дней на десять, а может, и на месяц.

«Ну и нечего пока суетиться», — решила девушка, пробуя чай и с удовлетворением отмечая, что жёны опального учёного не поскупились, подарив ей вполне приличный сорт.

В своём мире она предпочитала совсем другие напитки, но здесь пристрастилась. Точнее, поначалу лишь следовала местным обычаям, а потом вошла во вкус. К тому же, это оказалось очень полезно при разговоре. Пока легонько дуешь на горячую воду и делаешь маленький глоточек, появляется время обдумать достойный ответ на чью-нибудь колкость или коварный вопрос.

— Вы, госпожа, про мясо и рыбу ничего не сказали, — осторожно проговорила служанка. — Так я и не купила ничего.

— Значит, будем есть то, что купила, — проворчала хозяйка.

Она как-то запамятовала, что местный обслуживающий персонал, особенно с большим стажем, приучен чётко выполнять приказы господ, исключая любую инициативу со своей стороны. Их так с детства дрессируют.

Когда Ишиша поставила перед ней миску с рисом и тушёными овощами, Платина кивнула.

— Ты тоже садись.

— Что вы, госпожа, — смутилась собеседница. — Я не смею. Так нельзя.

— Можно, — буркнула Ия, вытаскивая пробку из бутылки с соусом. — Если я приказываю. Да и кто тебя здесь увидит?

— Спасибо, госпожа, — поклонившись, служанка наложила себе риса, овощей и ушла на дальний конец стола.

А девушка размышляла о своём визите к ювелиру. Может, попросить господина Асано поменять ей пару золотых? Нет, пока не стоит. Вот уж если за месяц не получится продать монету за восемьдесят, ну или в самом крайнем случае за семьдесят пять муни, тогда и подумаем: как «подкатить» к опальному учёному с таким щекотливым делом?

Ишиша споласкивала посуду в большой миске, когда со стороны ворот донёсся настойчивый стук.

Если судить по правилам местного этикета, Гажонг явился почти вовремя.

«Коротковата линеечка», — усмехнулась про себя пришелица из иного мира, заметив у него в руках палочку с нанесёнными делениями.

Однако зря она так плохо думала об аборигенах. Чтобы измерить диаметр колодца и определить длину ворота, подмастерье использовал верёвку с навязанными узелками.

Записав размеры на бумаге свинцовым карандашом, гость сообщил, что уже договорился с Лысым Моганом.

— Столбы они сами принесут, — обстоятельно объяснял мужчина. — А вот доски и черепицу придётся покупать вам.

— Это ещё зачем? — вскинула брови Платина.

— Так крышу делать, госпожа, — растерянно пояснил собеседник. — Чтобы пыль да грязь в колодец не летели.

— Это всё подождёт, — безапелляционно заявила Ия. — Как-нибудь потом. Сейчас мне нужно ведро с водой оттуда вытаскивать, и всё!

— Тогда, конечно, — заметно стушевался Гажонг. — Так-то оно дешевле выйдет. Только ворот и два столба.

— Да, — деловито подтвердила девушка. — Когда будет готово?

— Дня через два, — подумав, сообщил подмастерье.

Линейка ему пригодилась, когда он снимал размеры выдвижных ящичков в шкаф под окном.

Записав и это, помощник столяра собрался уходить, однако Платина нашла для него ещё одно дело.

Поначалу тот немного удивился, поскольку в домах местных богатеев и даже представителей «среднего класса» не принято закрываться изнутри. Считается, что для безопасности обитателей усадьбы достаточно надёжного засова на воротах и крепких слуг-сторожей.

Надо отдать должное Гажонгу, он быстро сообразил, что в этом доме нет ни одного мужчины, и стал раздумывать над тем: как проще исполнить не совсем обычный заказ.

Не то чтобы беглая преступница особо рассчитывала на крепость здешних, весьма хлипких дверей, но они, по крайней мере, способны хоть на какое-то время задержать незваных гостей, давая хозяевам возможность отреагировать на их появление. Да и незаметно проникнуть внутрь уже не получится.

Не особо напрягая мозги, подмастерье предложил поставить обычный засов.

Вот только Ия обратила его внимание на то, что дверное полотно неплотно примыкает к коробке. В такую щель можно просунуть и лезвие ножа, и какую-нибудь хитро изогнутую проволочку.

Собеседник сейчас же заявил, что они с мастером готовы сделать новую дверную коробку и даже её установить. Но девушка сразу же отказалась от столь заманчивого предложения, заказав нечто вроде шпингалетов, похожих на те, что когда-то устанавливали на окнах.

Теперь уже Гажонг не понял, что ей нужно? Пришлось заказчице просить у него свинцовый карандаш, садиться за стол и бледными линиями изобразить требуемый запор.

Из дерева он, конечно, получится гораздо более массивный, чем из металла, и явно не такой прочный. Но зато его можно поставить и вверху, и внизу.

Какое-то время несчастный подмастерье беспомощно хлопал ресницами и вымученно улыбался, искренне не понимая, как же всё это работает?

Ия была вынуждена выйти во двор, найти пару щепочек и с их помощью попытаться продемонстрировать принцип работы данного устройства. Только после этого до мужчины наконец-то «дошло», и его лицо расплылось в широчайшей улыбке. Он пообещал не только изготовить запоры, но и лично поставить их на входную дверь. Однако, поскольку работа предстояла довольно тонкая, обойдутся такие запоры гораздо дороже засова.

— Его поставь в кладовой, — переводя дух, проворчала хозяйка.

Сопровождавшая их повсюду служанка благодарно поклонилась.

— Спасибо, госпожа.

Выпроводив подмастерья, они вернулись на задний двор. Преодолев слабое сопротивление Ишиши, самозванная дворянка взялась греть воду в чайнике на очаге, а простолюдинка занялась ужином.

Кроме капусты, она купила ещё редиски, что-то вроде листового салата и какие-то непонятные душистые травки. Всё это мелко порезала, добавила масла, соуса и оставила настаиваться.

Солнце спускалось к закату, тени удлинялись. Приближалась первая ночь в доме, где не так давно произошло двойное убийство.

Несмотря на всю свою отвагу и изрядно притупившийся страх перед мертвецами, девушка всё отчётливее ощущала беспокойство, прилагая немалое усилие, чтобы его скрыть. А вот служанка даже не пыталась притворяться и выглядела откровенно испуганной.

Пытаясь отвлечь её от мрачных мыслей, Платина спросила:

— Ишиша, почему господин Сапуко так торопился от тебя избавиться?

Стоявшая к ней спиной женщина вздрогнула. Поставив чашечку на полку, она обернулась и пробормотала, глядя себе под ноги.

— Не понимаю, о чём вы говорите, госпожа. Господин Сапуко всегда был добр ко мне. Но госпожа Сапуко умерла, и теперь мне некому больше служить. У наложницы господина своя служанка есть.

— Не хочешь — не говори, — пожала плечами Ия, прихлопнув на щеке особо надоедливого комара.

Уминая варёный рис с острым салатом, она заметила, что Ишиша почти ничего не ест, а руки у неё отчётливо дрожат.

— Тебе так страшно?

— Да, госпожа, — выдохнула собеседница и вдруг расплакалась. — Я очень боюсь призраков.

Девушка смущённо потупилась, даже не представляя, как и чем утешить несчастную простолюдинку? Ну не гладить же её по головке, уверяя, что всё будет хорошо, и злой Бука не придёт, а если придёт — мы его прогоним, насыпав соли на хвост.

А служанка уже рыдала в голос, по-детски размазывая слёзы по дряблым щекам. Приёмная дочь бывшего начальника уезда почувствовала, как в душе заворочалось нарастающее раздражение. Захотелось вдруг напомнить: «А я тебя предупреждала!»

Однако вместо этого Платина спросила:

— Ты рис оставила?

— А? — встрепенулась Ишиша. — Что вы сказали, госпожа?

— Я говорю: рис не забыла оставить? — напомнила Ия, подчёркнуто спокойным тоном. — Если вдруг придут призраки.

— Да, госпожа, — энергично кивнула собеседница, вытирая мокрый нос грязным платочком. — Вон на приступочке стоит.

— Это хорошо, — важно кивнув, девушка поинтересовалась: — Чего же тогда переживаешь? Призраки придут, аромата варёного риса наедятся и уйдут.

— Вы думаете? — с надеждой спросила служанка.

— Я знаю! — безапелляционно заявила хозяйка.

— Госпожа, — вновь потупила взгляд Ишиша. — Позвольте мне эту ночь в передней поспать. Я в уголочке лягу и никак вас не побеспокою.

— Да пожалуйста! — рассмеялась Платина, весьма довольная столь простым способом решения такой серьёзной проблемы.

— Вот спасибо, госпожа! — облегчённо выдохнув, широко улыбнулась собеседница. — Вы такая храбрая. А я вот всего боюсь.

— Можешь всё время там спасть, — великодушно разрешила Ия. — Только купи матрас. Хотя бы и пустой. Набьёшь его соломой, чтобы спать удобнее было.

— Я, госпожа, — служанка шумно высморкалась. — Лучше сошью. Так дешевле выйдет.

— Как хочешь, — пожала плечами хозяйка, вставая из-за стола.

Пока Ишиша отмывала котёл, девушка согрела чайник, вылила его содержимое в ведро, доведя воду до приемлемой температуры, и, прихватив полотенце, отправилась в сарай, где при прежних хозяевах стояла лохань.

Тащить сюда ещё и светильник не хотелось, поэтому Платина оставила дверь приоткрытой, рассчитывая, что снаружи никто ничего не разглядит. Но служанка даже подходить близко к постройке не стала, продолжая шумно возиться на кухне.

«Тазик нужен, — с сожалением думала Ия, глядя на расползавшуюся по полу лужу. — Да и много чего ещё.»

Следующие три дня прошли в непрерывных хлопотах по обустройству нового жилища. Вот только, постоянно помня разговор с лжебратом, девушка всё никак не могла определиться: считать ли эту усадьбу домом или всего лишь временным местом жительства?

Из-за такой неопределённости она отложила приобретение жаровни, лохани, туалетного столика с большим зеркалом и прочей мебели. Хватит с неё и стола с табуреткой.

Платина наконец-то избавилась от осточертевшего пояса с золотом и серебром. Спрятав пару слитков под матрас, остальные закопала в сарае, пока служанка на базар ходила. А вот с монетами расстаться так и не решилась. Сшила края широкой шёлковой ленты, спрятала туда все желтовато-красные кружочки, кроме одного, и повязала на талию под одеждой. Там же повсюду таскала с собой именную табличку, упрятав её в мешочек с ароматными травами. Вторую также закопала, но уже в другом сарае.

На четвёртый день, когда над колодцем повис на столбах деревянный барабан с намотанной на него верёвкой, на двери в хозяйскую половину дома появились массивные запоры, а шкаф под окном обзавёлся новенькими ящиками, Ия поняла, что больше пока не нуждается в услугах приходящих мастеров, за которыми нужно всё время следить, и теперь есть время заняться другими делами.

Из всех своих «домашних заготовок» девушка больше всего рассчитывала на «пятнашки», как на игру, способную заинтересовать людей разных возрастов и сословий, но побаивалась сразу браться за столь серьёзное дело, решив для начала потренироваться на чём-нибудь попроще.

Заглянув в книжную лавку, она, улучив момент, попросила продавца порекомендовать ей что-нибудь интересное для детей среднего возраста.

— Подарок надо сделать, — сообщила Платина, смущённо улыбаясь.

— Мальчику или девочке? — любезно осведомился благообразного вида старикан с аккуратной седой бородой и гладко выбритой верхней губой.

— Мне бы такую, чтобы всем была интересна, — туманно попросила будущая мелкая предпринимательница.

Окинув быстрым взглядом её хоть и шёлковое, но уже изрядно застиранное платье, собеседник небрежно пожал плечами.

— Детям обычно дарят «Путешествие Циндуна в Страну фей»? Это и назидательно, и познавательно. Но, может быть, ваши родственники её уже читали?

— Не читали, — уверенно заявила Ия, принимая из рук продавца книгу. — Ого, да тут и картинки есть!

— А как же! — довольно улыбнулся лавочник. — Детям нравятся разглядывать рисунки. И взрослым тоже.

Судя по иллюстрациям и обрывкам текста, что девушка успела прочитать, речь здесь шла о заколдованном юноше, отправившемся в Страну фей, чтобы снять злые чары. Во время своего путешествия он встречался с разного рода волшебными существами, переживал опасные приключения и совершал подвиги.

Если верить торговцу, книга пользуется популярностью у юных читателей. Тогда нечего дальше искать.

— А кто нарисовал эти прекрасные картинки? — спросила Платина.

— Господин Кихо Таноро, — охотно сообщил продавец. — Мы приносим ему уже переплетённые книги, а он их украшает своими рисунками.

Заплатив не торгуясь, Ия, кроме того, приобрела десять листов бумаги, чернильный камень и свинцовый карандаш.

Она уже привыкла, что с одной служанкой приходится долго стучать в ворота. Однако на сей раз створка распахнулась почти сразу же. Увидев её, Ишиша выдохнула.

— Вас ждут, госпожа!

— Кто? — мгновенно насторожилась хозяйка.

— Господин Мадуцо, — ответила собеседница, поджимая губы.

«Ну вот и секретарь Асано нарисовался, — усмехнулась про себя девушка. — Интересно, зачем припёрся? Книгу принёс переписывать или ещё чего надо?»

Сунув покупки в руки удивлённой простолюдинке, Платина тихо приказала:

— Убери куда-нибудь, чтобы он не видел.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась та, отступая в сторону.

Ишиша не посмела принимать столь важного гостя «на кухне» и проводила его в переднюю, где он попивал чай из лучшей, без сколов и трещин, чашки, развалившись на единственном табурете.

— Рада вас видеть, господин Мадуцо, — церемонно поклонившись Ия, заметила на столе прямоугольный свёрток. — Что привело вас к бедной вдове?

— Господин прислал меня узнать: как вы устроились и не нужно ли вам чего-нибудь? — степенно ответил гость, вытирая губы белым платком.

— Передайте благородному господину Асано, что у меня всё в порядке, — скромно потупив взор, ответила девушка. — Благодаря его помощи и покровительству, я пока ни в чём не нуждаюсь.

Неопределённо хмыкнув, мужчина скептически оглядел убогую обстановку комнаты, прошёлся оценивающим взглядом по голым стенам, по покрытому царапинами шкафу под окном, лишённому ваз и безделушек, по неприкрытой ширмой двери в спальню, но заговорил о другом:

— Я видел ваш почерк. К сожалению, это не каллиграфия.

— Я этого и не скрывала, — напомнила Платина, поднимая взор на собеседника.

— Тем не менее наш господин хочет, чтобы вы переписали для него эту книгу.

Он положил ладонь на завёрнутый в синюю материю том.

— Если хорошо справитесь, господин заплатит вам десять лян и даст ещё книги на перепись.

— Приложу все усилия, господин Мадуцо, — чуть поклонившись, пообещала Ия, мысленно фыркнув от возмущения. — Десять медяков за книгу! Да с ней возни на полмесяца! Вот же-ж крохобор!»

— Вы уж постарайтесь, — криво усмехнулся гость, вставая из-за стола. — Может, ещё на один табурет заработаете. Вдруг вас захотят посетить благородные дамы, а их и посадить некуда.

— Я непременно так и сделаю, — подавив раздражение, кивнула девушка.

Лично проводив секретаря опального учёного до выхода из усадьбы и с наслаждением захлопнув за ним ворота, Платина вернулась в комнату, развернула ткань и прочла выведенное каллиграфическим почерком название: «Добродетельный муж любуется цветами сливы. Размышления отшельника с горы Ганьшань».

«Да тут от одного названия зубы сводит, — усмехнулась Ия и, тяжело вздохнув, ещё раз оценила толщину книги. — Ну точно работы недели на две. А у меня и своих дел полно. Хорошо хоть, бумагу принёс».

В дверь постучали. Это служанка внесла покупки хозяйки. Убрав в шкаф всё, кроме сказки, девушка направилась на задний двор. Погода стояла замечательная. Ярко светило солнце, но равномерно дувший ветерок навевал прохладу, отгоняя докучливых насекомых.

Платина уселась на лавку подальше от возившейся с овощами Ишиши и углубилась в чтение.

Господин Момото Гарно, автор сего произведения, поведал душераздирающую историю о двух братьях, не поделивших отцовское наследство. Старший, как полагается, злой, жадный и ленивый захотел заграбастать себе всё, категорически не желая лично убивать младшего из-за страха перед гневом Вечного неба. Тогда его наложница, под личиной которой скрывалась тысячелетняя лиса-оборотень, посоветовала мужу притвориться больным и подкупить лекаря, чтобы тот обвинил в недуге честного, добродетельного и высоконравственного младшего братца. Вроде как на нём лежит страшное проклятие, из-за которого скорая смерть грозит всем его близким родственникам. Единственное средство от напасти — Серебряный цветок, произрастающий в волшебной Стране фей.

Как только благородный юноша узнал, что является причиной болезни любимого брата, то тут же отправился на поиски чудодейственного растения, дорогой попадая в различные истории, совершая подвиги и встречаясь с многочисленными магическими существами.

Наконец, мудрый Отшельник помог ему попасть в Страну фей. Однако её прекрасные обитательницы не увидели на молодом человеке проклятия, но, ничего не сказав, подарили Серебряный цветок.

Тем временем его старший брат во всю пользовался их общим добром. Вот только счастья богатство ему не принесло. Наложница-оборотень извела его благонравную супругу и, заняв её место, принялась высасывать жизненную энергию из мужа.

Так что когда младший брат вернулся, старший был уже при смерти. Но чудодейственный цветок вернул его к жизни, одновременно показав истинный облик коварной лисицы. Та едва успела укрыться от разъярённых братьев и их слуг. Старший повинился перед младшим, тот его простил. Они честно поделили отцовское наследство и зажили счастливо.

Занимательная история, изложенная живым, цветистым языком, так увлекла приёмную дочь бывшего начальника уезда, что она читала её даже за обедом, а закончив вечером, сразу стала планировать игру, взяв за основу путешествие главного героя.

Передвигая фишки, участники будут двигаться в Страну фей, то совершая подвиги, то встречаясь с волшебными существами. При удачном броске кубика игрок, попадая на соответствующую позицию, мог продвинуться далеко вперёд, при неудачном — вернуться на несколько ходов назад.

Служанка уже спала на набитом рисовой соломой тюфяке, отвернувшись к стенке и тихонько похрапывая, а хозяйка сидела до глубокой ночи, разрисовывая бумагу бледным свинцовым карандашом, напрягая зрение при тусклом свете вонявшей маслом лампы с блестящим металлическим отражателем.

После всего этого спала она на удивление крепко, обругав попытавшуюся её разбудить Ишишу, но моментально проснулась от показавшегося ей очень подозрительным шума.

Приподнявшись, девушка оглядела залитую светом комнату. С веранды доносилось негромкое причитание служанки. Судя по всему, она что-то опрокинула или пролила.

«Вот же-ж!» — выругавшись одними губами, Платина вновь положила голову на обтянутую войлоком деревяшку, служившую аборигенам вместо подушки. Однако спать расхотелось, а на полу уже стоял деревянный тазик для умывания и кувшин чуть тёплой воды.

Умывшись, намотала грудную повязку, повязала поясок с золотом и пахучий мешочек с именной табличкой, облачилась в платье и вышла в переднюю.

Ишиша уже убрала свой матрас, значит, Ия проспала гораздо дольше обычного.

Сама служанка, сокрушённо качая головой, «сгоняла» тряпкой воду с гладко оструганных досок веранды. Рядом на земле стоял тазик, предназначенный для уборки. Поначалу простолюдинка не поняла подобной расточительности своей обычно скуповатой госпожи и как-то даже перепутала посуду.

Крайне озабоченная проблемой гигиены в столь спартанских условиях, хозяйка тогда даже наорала на бедную женщину, доступно объяснив, что предназначенное для одного не следует использовать для другого.

— Что случилось? — зевая, поинтересовалась девушка.

— Да вот, госпожа, — выпрямившись, собеседница локтем убрала со лба выбившийся локон. — Таз опрокинула и вылила всё.

— Чего же ты с утра взялась полы мыть? — спросила Платина, дождавшись, когда та выжмет тряпку.

— Так натоптали же, госпожа, — пояснила женщина, вытирая широкие доски.

— Кто? — тут же насторожилась Ия.

— Так вы же, госпожа, — подняла на неё удивлённые глаза служанка. — Небось, по нужде ходили, вот и забыли разуться.

Хозяйка посмотрела на свои туфли, стоявшие на каменном приступке, потом убедилась в относительной чистоте носков.

— А может, и я, — прекрасно поняв её красноречивый намёк, неуверенно пробормотала собеседница. — Я, вроде, тоже выходила.

— Возможно, — задумчиво проговорила девушка и спросила: — Ничего не пропало?

— Нет, госпожа, — уверенно ответила Ишиша. — Всё на месте. Я проверяла.

— Хорошо, — кивнула Платина, обуваясь и направляясь в уборную.

А когда вернулась, на столе уже стояла миска с жидкой рисовой кашей.

Позавтракав, занялась выполнением задания опального учёного. Писала до тех пор, пока глаза не заболели. Затем сделала перерыв, отправившись к одному из местных художников.

Ия могла бы всё нарисовать и сама, но первый экземпляр предназначался в подарок детям её покровителя, и хотелось, чтобы он выглядел в полном соответствии с местными понятиями о красоте.

Из расспросов на базаре выяснилось, что как таковой лавки у художников нет, а заказчиков они принимают прямо на дому. Тут-то девушка и задумалась, не зная, как высоконравственный и добродетельный господин Нависамо Асано отнесётся к тому, что она в одиночку навещает незнакомых мужчин?

Пришлось возвращаться домой и брать с собой Ишишу, отвлекая ту от приготовления супа из свиных потрохов. Служанка попыталась протестовать, но привычно сдалась под напором хозяйки, убрав порезанную на куски печёнку и прочую требуху в кладовку и прикрыв тазиком от мышей.

Однако, пока Платина бегала за свидетельницей своего благопристойного поведения, художник успел куда-то слинять: то ли писать чей-то портрет, то ли пейзаж, то ли вообще за вдохновением.

Ия ужасно расстроилась и даже не пыталась это скрыть. Видимо, пожалев её, открывший ворота слуга посоветовал обратиться к ученику хозяина, который как раз закончил рисовать картинку с Божественным мастером по заказу кузнеца Баклана.

Рассудив, что подмастерье местного художника должен владеть кистью лучше, чем она, девушка согласилась.

Вдвоём со служанкой они прошли на крошечный дворик, где едва хватало места для столика, видимо, предназначенного для посетителей «попроще», и клумбы с чахлыми цветочками.

Помощник живописца оказался далеко не молодым простолюдином в фартуке поверх коричневой куртки с закатанными рукавами. Довольно небрежно поприветствовав дворянку, он поинтересовался, что нужно госпоже?

Для начала та спросила, читал ли он «Путешествие Циндуна в Страну фей»? Получив утвердительный ответ, расстелила на столе лист со своими рисунками и коротко объяснила задачу.

— Хотите изобразить книгу в картинках? — вскинул брови собеседник.

— Да, мастер, — подтвердила заказчица, слегка ему польстив.

Задав несколько уточняющих вопросов, помощник художника объявил:

— Понятно, госпожа. Оставляйте свою бумагу. К завтрашнему дню будет готово.

— Сколько возьмёшь? — деловито осведомилась девушка.

— Семнадцать лян, госпожа, — безапелляционно заявил мужчина. — Рисунки хоть и мелкие, но их много.

— Прости, что побеспокоила тебя, мастер, — усмехнулась Платина, вставая из-за стола.

— Ну хоть пятнадцать заплатите, госпожа! — страдальчески сморщился собеседник.

— Тринадцать! — в свою очередь предложила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Четырнадцать! — эхом отозвался помощник художника.

— Тогда ещё и рамку изобразишь, — кивнув, согласилась Ия.

— Это как? — не понял мужчина.

Девушка объяснила. Живописец досадливо крякнул, но согласился.

Возвращаясь, Платина заглянула в знакомую столярную мастерскую. Гажонг, видимо, рассчитывая на серьёзный заказ, тут же бросил все дела, но был глубоко разочарован. Ия попросила его сделать игральный кубик и четыре фигурки высотой в пару-тройку сантиметров.

— Кошечку, собачку, свинью и… зайца. Только пусть они на задних лапках стоят.

Подмастерье досадливо скривился, но согласился, запросив за работу целых две серебряные монеты!

Возмутившись подобной наглостью, девушка попробовала поторговаться, ссылаясь на статус «постоянного клиента», но Гажонг остался непреклонен. Ему, видите ли, из-за её мелочёвки придётся другие важные заказы отложить.

Мысленно выругавшись, Платина ушла, даже не попрощавшись.

— Так их на базаре купить можно, — внезапно тихонько проговорила шагавшая позади служанка.

— Чего купить? — тут же заинтересовалась хозяйка.

— Так кубик, госпожа, — смущённо потупилась собеседница. — Их вместе с картами продают.

— Пойдём, покажешь! — не терпящим возражения тоном приказала Ия.

— А как же суп?! — взмолилась Ишиша.

— Пообедаем попозже, — отмахнулась девушка.

Они без труда отыскали крошечную лавчонку, торгующую принадлежностями для азартных игр. Дождавшись, когда от узкого прилавка отойдёт широкоплечий покупатель весьма бандитской наружности, Платина подошла ближе, оглядывая стопки узких, бамбуковых пластинок, используемых аборигенами вместо игральных карт, разнообразных размеров кубики с цифрами на гранях, деревянные стаканчики, чтобы их трясти, и блюдца. Кроме того имелось ещё множество вещей, совершенно непонятного для пришелицы из иного мира назначения.

— Что-то нужно, госпожа? — озадаченно спросил пожилой, весь какой-то скособоченный мужчина с матерчатой повязкой на глазу.

— Самый дешёвый кубик, — ответила Ия.

— Два ляна, — тут же озвучил цену продавец.

Заплатив, девушка спрятала покупку в рукав.

— Госпожа! — вновь заканючила служанка. — Суп надо варить!

— Подождёт твой суп! — проворчала хозяйка. — Мне ещё фигурки надо где-то взять. Не платить же за них Гажонгу серебром?

— Так спросите у тех, кто игрушками торгует, — посоветовал Ишиша. — У них всякие куколки есть. Ну позвольте мне уйти?

— Иди! — отмахнулась Платина и, не слушая благодарностей простолюдинки, поспешила на поиски продавцов детской радости.

Уже минут через десять она встретила шагавшего между рядов молодого мужчину с висевшим на груди широким лотком, где среди разноцветных воланчиков, крохотных барабанчиков, глиняных свистулек и бамбуковых дудочек лежали деревянные куклы: одни — облачённые в тряпичные платьица, другие — чем-то напоминали русские матрёшки. Такие же круглые, с нарисованными ручками и ножками, с широко улыбавшимися, добродушными лицами.

— Госпожа хочет порадовать сына или дочку? — заметив её интерес, спросил торговец. — Вот посмотрите, у меня всякие игрушки есть по любой цене. Что вам нужно, благородная госпожа?

— Чтобы ты помолчал, — попросила Ия, не обнаружив с первого взгляда ничего подходящего.

Собеседник слегка смутился, а девушка, грустно посмотрев на него, спросила без особой надежды:

— Мне нужны маленькие зверюшки. Чем меньше — тем лучше.

— Подождите, госпожа, — встрепенулся лоточник.

Сунув руку в висевшую на боку сумку, он вытащил несколько деревянных фигурок. — Такие не подойдут?

— Дай посмотреть, — заинтересовалась Платина, взяв одну из них.

Это оказалась грубо вырезанная из дерева лисичка или собачка, к тому же сидящая на задних лапках. Обрадовавшись, Ия выбрала ещё зайца и нечто, напоминающее то ли толстого ёжика, то ли тощего дикобраза.

Заплатив три медяка, она отправилась домой, досадливо морщась при одной мысли, что ей придётся вновь переписывать ту пафосную скуку, что навялил ей господин Мадуцо.

Открывшая ворота служанка сразу предупредила:

— Суп ещё не готов, госпожа.

— Подождём, — буркнула хозяйка, пытаясь подсчитать: во сколько ей обойдётся эта игра с учётом того, что тонкую бумагу придётся на что-то наклеивать, иначе она очень быстро протрётся. Но всё же основные затраты придутся на художника. Так что следующие экземпляры ей придётся рисовать самой, или, вернее, копировать. Иначе игра получится уж слишком дорогой.

Разувшись прямо на веранде, взялась за ручку двери, и вдруг её взгляд «споткнулся» на царапинах, избороздивших дверную планку.

Присев на корточки, девушка осторожно провела по ним пальцем, пытаясь вспомнить: видела она их тут раньше или нет?

Борозды не выглядели ни глубокими, ни свежими, но всё же в душе беглой преступницы ворохнулось неприятное предчувствие. А тут ещё эти непонятные следы, что Ишиша с утра отмывала.

Пройдя в спальню, подняла тюфяк, под которым хранила серебро и оружие. Слитки оставила на месте, а трофейный кинжал положила за подушку, чтобы при нужде долго не искать.

Ещё надо придумать, что делать с метательным ножом? Когда-то, теперь уже кажется невообразимо давно, его изготовил кузнец из замка барона Хваро.

Это оружие надо спрятать так, чтобы, не бросаясь в глаза, оно всегда было под рукой. Постель могут обыскать, найдут сразу оба клинка, и тогда у неё не останется ни одного шанса на сопротивление.

Может, положить нож в передней на стол или куда-нибудь в шкаф? Но если к ней ворвутся, например, ночью, она просто не успеет им воспользоваться.

Платина с тоской оглядела комнату, где стояла лишь одна кровать. Ни табуретки, ни туалетного столика, ни сундука или даже бамбуковой вешалки. Только окно с узким, не более пяти сантиметров, подоконником. Цветы в горше или даже в вазе не поставить. А вот узкий, метательный нож вполне уберётся. Надо только завернуть его в бумагу, типа сложенное письмо, по рассеянности оставленное хозяйкой на окне.

Этой ночью Ия очень плохо спала, просыпаясь от малейшего шороха и хватаясь за лежавший под подушкой кинжал. Но никто в дверь не ломился и по веранде не ходил. Только служанка безмятежно похрапывала в темноте.

Утром хозяйка вновь потащила её к художнику. Сегодня он был дома, но к ним не вышел, отправив помощника разбираться с заказчицей.

Тот разложил перед ней большой, покрытый мелкими рисунками лист и отступил на шаг, давая возможность полюбоваться на свою работу.

Рассматривая чётко, с мельчайшими деталями выписанные фигурки людей, зверей и сказочных существ, девушка с горечью призналась себе, что у неё так точно не получилось бы.

— Красиво, — похвалила она, с усилием заставив себя улыбнуться. — Отличная работа, мастер.

— Если ещё что-нибудь понадобится, приходите, — принимая деньги, с достоинством поклонился собеседник. — Портреты и пейзажи господин пока мне писать не доверяет. Но если вам нужна вывеска, надпись или какие-нибудь небольшие рисунки, я с удовольствием выполню ваш заказ.

— Буду иметь это ввиду, — пообещала Платина, надеясь, что вряд ли придёт сюда ещё раз.

Ещё одной печальной реальностью этого мира являлось полное отсутствие холодильников, из-за чего приходилось готовить едва ли не каждый день.

Пока Ишиша промывала рис, Ия, вооружившись самой тонкой кисточкой, аккуратно прорисовывала соединявшие картинки линии, не забывая отмечать кружочком каждый шаг игрока. Опасаясь перемазаться, она достала из шкафа свою мужскую куртку, надев её прямо поверх платья, рассудив, что пятна туши на грубой ткани не так будут бросаться в глаза, как на голубом шёлке.

Послышался стук в дверь и голос служанки:

— Когда кушать будете, госпожа?

— А что, уже всё готово? — машинально отозвалась хозяйка.

— Ну да, — слегка растерялась от подобного вопроса собеседница.

— Тогда иду.

Из экономии девушка отдавала предпочтение вегетарианским блюдам. Ранние овощи заполонили рынок и стоили относительно дёшево. Рыбу и мясо, точнее субпродукты, приёмная дочь бывшего начальника уезда позволяла себе раз в три или четыре дня, чтобы уж совсем не ослабеть без белковой пищи.

Простолюдинка привычно ушла на дальний конец стола. Поддевая ложкой варёный рис, Платина спросила:

— Ишиша, ты во что играла в детстве?

Та едва не подавилась от подобного вопроса.

— Неужели ни во что не играла? — удивилась хозяйка. — Как родилась, так сразу и пошла в служанки?

— Нет, госпожа, — женщина вытерла губы краем фартука. — Сначала с младшим братишкой сидела. А в десять лет отец меня отдал в семью господина Кансо. Это отец моей доброй госпожи Сапуко. Вот с ней мы играли. И в воланчик, и в колечки, и в мячик. Вместе платья куклам шили, пока она не выросла.

— Ясно, — хмыкнула пришелица из иного мира, невольно передёрнув плечами и мысленно усмехаясь: — «Вот же-ж жизнь! Хоть какое-то детство началось, только когда в служанки попала. Да по сравнению с ней мне ещё повезло».

Вернувшись в свои покои, свернула игру в трубочку, освобождая место на столе, и написала коротенькое послание госпоже Энэмо Асано с просьбой о встрече.

Отправив Ишишу в дом опального учёного, сама вновь уселась, но на сей раз за переписывание книги.

Ответ вечером принёс Дакан. Его хозяйка приглашала госпожу Харуко выпить чаю завтра после обеда.

К этому визиту Ия готовилась особенно тщательно. Перед сном не просто ополоснулась, а вымыла голову, хотя для этого и пришлось тащить табурет из передней в сарай.

Рассудив, что так и так придётся покупать ещё один, утром она направилась на базар. По пути вновь попалась ювелирная лавка. Недолго думая, девушка зашла, решив и здесь попытать счастья.

Выслушав историю об оставленной покойным мужем золотой монете, пожилой, благообразного вида торговец в халате из дорогой тёмно-зелёной ткани заявил, что для начала должен посмотреть товар, а уж потом назначить цену.

Посчитав данное требование справедливым, Платина тем не менее возразила, заметив, что прежде чем нести к нему золото, хотела бы знать: на какую сумму может рассчитывать?

— Самое большое на пятьдесят муни, госпожа, — снисходительно глядя на неё, ответил собеседник. — И то, если монета в идеальном состоянии.

— Пусть Вечное небо будет также щедро к тебе, — усмехнулась Ия, поворачиваясь к выходу. — Как ты ко мне.

Надо же, и здесь хотят её облапошить. Наверное, этот хорёк считает, что она уж совсем в безвыходном положении и готова отдать золото за бесценок. Ну уж нет. Так не будет. По крайней мере, пока есть серебро.

Кроме дешёвенькой табуретки, девушка купила футляр из ствола бамбука, куда намеревалась положить свёрнутую в трубку игру, кубик и фигурки.

Собираясь в гости, она облачилась в своё лучшее платье, приказала Ишише сделать себе причёску и сама нанесла лёгкий макияж.

Когда слуга после настойчивого стука всё же открыл одну из створок, Платина холодно объявила:

— Благородная госпожа Асано пригласила меня на чай.

Бесстыдно оглядев её с ног до головы, знакомый молодой мужчина неожиданно проворчал:

— Сейчас узнаю, сможет ли она вас принять?

Формально по здешним обычаям он действовал в своём праве, и обижаться вроде бы не на что. Вот только Ия явилась по приглашению, о чём и сообщила. То есть, оставляя её после этого за воротами, простолюдин ставил под сомнение слово дворянки. А сие уже оскорбление. Оставив подобное без последствий, девушка, как говорят аборигены, «потеряет лицо», и скоро все слуги Асано станут ей помыкать.

Эта мысль молнией пронеслась в голове гостьи, и она успела подставить ногу в кожаной туфельке, не давая створке закрыться.

Не ожидавший ничего подобного холуй замер, не зная, что делать с такой наглой визитёршей?

А та рукой толкнула его в грудь, заставив попятиться, и, проскользнув внутрь, презрительно фыркнула:

— Думаешь, я тебя обманываю, дурак?

— Стойте, госпожа! — не решаясь схватить и выставить дворянку прочь, простолюдин встал перед ней, широко раскинув руки. — Мне узнать надо!

— Чего тебе надо узнавать? — рассерженной гадюкой шипела приёмная дочь бывшего начальника уезда, надвигаясь на него и заставляя пятиться. — У меня письмо от госпожи Асано! Она меня ждёт! Или тебе старшая госпожа не указ?! Хочешь, чтобы я рассказала, как ты меня встретил?! Мало тебе досталось за то, что ты молодого господина в дом не пустил?!

Последний аргумент показался наиболее убедительным. Потупив взор, привратник отступил в сторону, склонившись в почтительном поклоне.

Стараясь не слишком торопиться, Платина пересекла двор, обогнула здание главного зала и почти сразу же встретилась с первой и единственной наложницей опального учёного.

— Здравствуйте, госпожа Асано.

— Госпожа Харуко! — явно обрадовалась женщина. — Наконец-то вы пришли!

— Неужели я заставила вас ждать? — забеспокоилась Ия.

— Конечно! — подтвердила собеседница. — Как ваш брат уехал, так вы и пропали. Даже на чай ни разу не зашли.

— Простите, госпожа Асано, — повинилась девушка, сетуя: — С новым домом столько хлопот. А тут ещё господин Мадуцо принёс книгу переписывать. Даже вздохнуть некогда.

— Я слышала, — понимающе кивнула наложница и указала на футляр. — Что это у вас?

— Подарок вашему сыну, — улыбнулась Платина. — И молодой госпоже Асано.

— Подарок? — вскинула аккуратные брови женщина. — Покажите!

— Если можно, чуть позже, — попросила Ия. — Сначала мне бы хотелось поприветствовать госпожу Асано.

На миг во взгляде собеседницы мелькнуло досадливое раздражение. Однако, быстро «спрятав» его, она сообщила вполне нейтральным тоном. — Старшая госпожа на заднем дворе.

— Тогда не стану отвлекать её от дел, — сказала девушка. — И подожду здесь.

— Может быть, пройдёмся? — предложила наложница.

— С удовольствием, госпожа Асано, — чуть поклонилась Платина.

То и дело с любопытством косясь на футляр, женщина принялась расспрашивать гостью о том, как та устроилась на новом месте?

За этой беседой их и застала хозяйка дома, перейдя водоём по каменному мостику.

После обмена любезностями она также высказала своё неудовольствие тем, что «госпожа Харуко их совсем забыла». Вот только прозвучало это не так искренне, как у наложницы.

Уже в своих покоях супруга опального учёного также обратила внимание на футляр Ии.

— К сожалению, я не могу достойно отблагодарить вас и госпожу Асано за проявленную ко мне доброту, — поклонилась та. — Поэтому я принесла небольшой подарок вашим младшим детям.

Вытащив пробку, девушка продолжила с виноватой улыбкой:

— Прошу вас, не судите строго. У меня ещё не было детей. Если вы считаете мой подарок недостойным, я забуду о нём и никогда не стану вспоминать.

— Ну, показывайте же, что там у вас? — с нетерпением вскричала наложница.

— Прикажите немного подождать с чаем, — попросила Платина хозяйку дома.

Согласно кивнув, та небрежным движением руки заставила служанку застыть с подносом в руках.

Вытащив из футляра свиток бумаги, наклеенный на грубую ткань, оставшуюся от матраса Ишиши, гостья развернула его на столе.

— Что это? — спросила наложница, разглядывая соединённые стрелками рисунки.

— Игра, — ответила Ия, вытряхивая на ладонь кубик и фигурки.

— Игра? — удивлённо переспросила женщина.

— Да, — подтвердила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — По книге «Путешествие Циндуна в Страну фей». Надеюсь, маленький господин Асано её уже читал?

— Ещё в прошлом году, — с плохо скрываемой гордостью ответила собеседница.

— В чём смысл игры, госпожа Харуко? — поинтересовалась супруга опального учёного. — Эти зверюшки имеют к ней какое-то отношение?

— Очень небольшое, — покачала головой девушка. — Вместо них можно взять любые фигурки или даже камешки. Они лишь обозначают игроков. А выигрывает тот, кто первым приведёт свою фигурку в Страну фей. Один кружочек обозначает один шаг.

— Их количество определяется выпавшим на кубике числом, — догадалась наложница и, получив утвердительный ответ, пробормотала с лёгким разочарованием: — Это как-то… слишком просто.

Прежде чем Платина успела объяснить, хозяйка дома остановила её вопросом:

— Что означают другие линии из коротких чёрточек?

— Помните, в книге Циндун встречает на перевале тигра и прячется от него на дереве? — вопросом на вопрос ответила гостья.

— Смутно, — неохотно призналась собеседница. — Эта книга не входила в число моих любимых.

— А я помню! — встряла в разговор наложница.

— Так вот, — откашлялась Ия. — В игре ветка дерева ломается, если игрок попадает на этот кружок. Вот видите, Циндун падает?

— И тигр съедает несчастного юношу, — укоризненно покачала головой супруга опального учёного.

— И игрок возвращается к началу, — кивнула девушка. — Видите эту прерывистую линию со стрелкой?

— А здесь он летит на орле! — указала наложница.

— Да, — подтвердила Платина. — И игрок сразу вырывается далеко вперёд.

— Интересно! — рассмеялась собеседница. — Давайте поиграем? Посмотрим, кто первым дойдёт до Страны фей?

— Вряд ли господину понравится такая игра, — озабоченно пробормотала хозяйка дома.

— Почему, госпожа Асано? — обескураженно вскинула брови Ия. — Разве в ней есть что-то плохое?

— Я понимаю, что вы хотели порадовать детей, госпожа Харуко, — наставительно произнесла супруга опального учёного. — Но наш господин считает, что цели можно добиться только упорными усилиями. А у вас всё зависит от кубика.

«Упс!» — мысленно охнула пришелица из иного мира, едва не взвыв от досады.

— Простите, благородные дамы, — сказала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы обиды и разочарования. — Я всё поняла и, разумеется, никогда не покажу господину Асано эту игру.

Свернув разложенный лист, девушка убрала его в футляр, бросив туда же и фигурки с кубиком.

— Теперь давайте пить чай, — радушно предложила хозяйка.

Дальнейший разговор вертелся в основном вокруг нового дома гостьи. Собеседниц интересовало не только, как она устроилась, но и не замечала ли чего-нибудь странного и необычного? Всё-таки и года не прошло, как в этом месте убили двух человек.

Платина принялась горячо убеждать, что не видела ничего потустороннего, и никакие призраки её не беспокоили.

Явно разочарованные дамы вылили на неё целый ворох свежих сплетен о совершенно незнакомых людях, о чьих-то предстоящих свадьбах, состоявшихся приёмах, о предосудительном поведении чьего-то сына, о странной болезни чей-то дочери и т. д., и т. п.

Старательно сохраняя заинтересованный вид, Ия продолжала переживать позор от провала своего первого коммерческого проекта. Сдаваться не хотелось категорически, поэтому она обратилась к наложнице напрямик:

— Ваш сын, госпожа Асано, также умён, талантлив и добродетелен, как и его благородный отец. Но, может, моя игра подойдёт другим детям с не такими высокими моральными принципами? Мне просто жаль её выкидывать.

Женщина бросила быстрый взгляд на супругу опального учёного. Та поставила чашечку на столик и наставительно произнесла:

— Среди людей нашего круга вряд ли кто-то захочет для своего ребёнка подобную игру. Подарите какому-нибудь простолюдину. Вы же часто имеете с ними дело.

— По воле Вечного неба у меня нет своего управителя, — старательно не замечая издёвки, улыбнулась девушка.

Собеседница посмотрела на неё с насмешливой снисходительностью.

— Ах, госпожа Асано, — так и не дождавшись её слов, тяжело выдохнула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Мне очень нужен ваш совет.

— Слушаю вас, госпожа Харуко, — настороженно улыбнулась женщина.

— Если бы я торговала такими играми, — начала Платина, но, увидев строго сведённые к переносице брови хозяйки дома, поспешно пояснила: — Не сама, конечно, а через какую-нибудь лавку. Это вызвало бы неудовольствие господина Асано?

Вопрос явно поставил хозяйку дома в тупик.

— Брат оставил мне не так много денег, — стала объяснять гостья. — А хочется, чтобы в доме было уютно. Вот я и подумала, что могла бы попробовать немного заработать. Но не знаю, как к этому отнесётся господин Асано?

Ия уже опасалась, что собеседница и в этом вопросе побежит советоваться с мужем, но она осторожно заговорила:

— Если вы сами не собираетесь стоять за прилавком, а будете вести дела с каким-нибудь почтенным торговцем, думаю, наш господин поймёт это правильно.

— Благодарю вас, госпожа Асано, — поднявшись, девушка отвесила церемонный поклон. — Вы сняли камень с моей души.

— Камень с души? — удивилась супруга опального учёного, но тут же понимающе кивнула. — Ах, вон вы о чём. Всегда рада помочь, госпожа Харуко.

— Так может, ваш управитель познакомит меня с каким-нибудь достойным торговцем? — тут же «поймала её на слове» Платина.

— Почему бы и нет, старшая госпожа? — неожиданно поддержала её наложница. — Игра новая, интересная. Где вы такую видели, госпожа Харуко?

— Позови Гачера, — приказала служанке хозяйка дома.

— Слушаюсь, — поклонившись, Акейн направилась к двери, а её госпожа вопросительно посмотрела на гостью.

— Просто придумала, — скромно потупилась та. — Пока мы не встретились с молодым господином Асано, ехать одной в фургоне было очень скучно. Вот и приходилось как-то себя развлекать.

Наложница понимающе кивнула, а супруга опального учёного спросила с холодной улыбкой:

— Так мой сын развлекал вас, госпожа Харуко?

— Не он меня, госпожа Асано, — покачала головой Ия. — А я его. И не развлекала, а пыталась отвлечь от боли в ноге.

— Он навещал вас здесь? — внезапно спросила женщина, пристально глядя ей в глаза.

— Нет, госпожа Асано, — не опуская взор, ответила беглая преступница. — Последний раз мы виделись в тот день, когда я провожала брата и его друзей.

— Молодой господин выпросил у отца разрешение и теперь каждый вечер где-то пропадает до самого комендантского часа, — понизив голос, сообщила наложница.

— Как пропадает? — удивилась девушка. — Ему же вредно ходить. Нога дольше не срастётся.

— Ах, госпожа Харуко, — печально улыбнулась хозяйка дома. — Лекарь говорит, что он и так может умереть в любой момент. Поэтому господин и не стал его удерживать.

Достав из рукава белый платочек, она аккуратно промокнула уголки глаз.

Платина вспомнила бледное лицо молодого человека, раздувшуюся левую половину груди, и ей вновь стало стыдно за то, что она так грубо оборвала их дружеские отношения.

В комнате повисло гнетущее молчание. Ия не знала, что говорить? Наложница задумчиво вертела в руках пустую чашечку.

Тишину прервал вкрадчивый стук в дверь и голос служанки, доложившей о приходе управителя.

Разрешив тому войти, старшая госпожа кратко обрисовала ситуацию.

Осторожный Гачер пообещал сделать всё возможное, но для начала попросил разрешения взглянуть на игру.

Хозяйка дома кивнула, гостья вновь расстелила на столе разрисованный лист и объяснила правила. Хмыкнув, управитель заявил, что подобную штуку лучше всего предложить для продажи почтенному Гифу — хозяину книжной лавки.

Подобная мысль показалась девушке здравой, и она попросила Гачера познакомить её с ним.

Склонившись в полупоклоне, тот вопросительно посмотрел на супругу опального учёного.

— Проводи госпожу Харуко, — согласилась женщина с лёгким раздражением. — Только не задерживайся.

— Слушаюсь, старшая госпожа, — поклонился простолюдин.

Платина поспешно попрощалась с благородными дамами, пообещав:

— Если я вдруг придумаю ещё какую-нибудь игру, сначала посоветуюсь с вами.

— Только смотрите, чтобы в ней не было игральных кубиков! — со смехом предупредила наложница, тут же стушевавшись под укоризненным взглядом хозяйки дома.

Управитель оказался мужчиной разговорчивым. Шагая чуть позади, он живо интересовался, почему госпожа Харуко выбрала для игры именно эту книгу, кто рисовал картинки, и почём она собралась её продавать?

Когда Ия назвала цену с учётом собственных затрат, он тут же посоветовал её снизить, отказавшись от футляра, и клеить бумагу не на ткань, а на циновку.

— Так дешевле получится, — авторитетно пояснил собеседник. — И если её свернуть, она сама будет держаться трубочкой.

— Спасибо, почтенный Гачер, — поблагодарив, кивнула девушка. — Я так и сделаю.

— Ваш брат спас нашего молодого господина, — остановившись, церемонно поклонился простолюдин. — Помочь вам — мой долг.

Владелец книжной лавки встретил их радушно, удостоив поклона не только дворянку, но и управителя усадьбы опального учёного. Похоже, они давно знают друг друга и, если не дружат, то приятельствуют.

Однако, когда Гачер после краткого вступления перешёл к делу, торговец поначалу никак не мог понять: чего же им от него надо?

Тогда Платина достала из футляра свёрнутый лист и, развернув его на прилавке, быстро разъяснила суть игры.

— Хотите, чтобы я продал это в своей лавке, — догадался собеседник.

— Не именно это, — покачала головой Ия. — А похожую. И не одну, а много.

— И в чём же они будут отличаться? — насторожился хозяин книжной лавки.

— Не столь искусный рисунок, — начала перечислять девушка. — Вместо фигурок будет что-то другое, а вместо тканевой основы — циновка. И ещё я напишу на листе правила игры.

— Сколько вы хотите за штуку, госпожа? — поинтересовался владелец торговой точки.

— Десять лян, — рискнула озвучить максимум своих «хотелок» приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Собеседник ожидаемо возмутился.

— Да вы что, госпожа?! Да за такую цену её никто не купит, а мне же тоже надо что-то получить!

— Твоя цена, — задала встречный вопрос Платина.

После долгих препирательств сошлись для начала на семи медных монетах. А уж там как торговля пойдёт.

В качестве жеста доброй воли и для закрепления взаимовыгодного сотрудничества Ия купила в лавке Гифа тридцать листов бумаги. После чего поблагодарила управителя усадьбы опального учёного и отправилась на базар в поисках недостающих деталей.

Проще всего оказалось найти циновки, представленные в весьма широком ассортименте. Она обошла всех торговцев, выбирая наиболее подходящую по цене и качеству. Узнав, что благородной госпоже надо аж шесть штук, продавец ужасно расстроился, поскольку имел при себе только три. Девушка спросила, сможет ли он найти остальные?

Воспрянувший духом простолюдин клятвенно пообещал доставить их уже завтра утром.

Не желая шататься по рынку с таким объёмным грузом, Платина попросила отложить товар, заявив, что придёт за ним позже.

Осталось найти более дешёвую замену фигуркам, обозначающим игроков. Шестигранные шашки, применявшиеся в «стратегии» — местном аналоге шахмат или го, отдельно не продавались. А, как она уже успела убедиться, заказывать что-то эксклюзивное и мелкосерийное слишком дорого. Возможно, фишки придётся делать самой. Но из чего? Здесь нет ни дешёвых пуговиц, ни пластиковых и алюминиевых пробок. При этом фишки должны смотреться аккуратно и привлекательно. Иначе ни один родитель не разорится на покупку такой игры. Может, слепить из глины, высушить на солнце и раскрасить? Но без обжига они слишком быстро рассыпятся. Хотя, если не найдётся ничего другого, придётся обращаться к гончарам.

Жаба в душе взвыла дурным голосом в предчувствии дополнительных трат. Ия добралась почти до конца торговых рядов, как вдруг её взгляд «зацепился» за прилавок с женскими украшениями.

Поначалу она даже не поняла: что именно привлекло её внимание? Но продавщица, пожилая простолюдинка, тут же принялась расхваливать свой товар, предлагая разнообразные норигэ, простенькие браслетики и колечки из серебра и меди. Тут же лежали узенькие шёлковые ленточки и деревянные лакированные шпильки с металлическими цветочками.

Но девушка точно знала, что всё это ей не нужно. Наконец она заметила на самом краю прилавка странные норигэ, где вместо бусинок и подвесок использовались разнообразные, ярко раскрашенные ракушки. Связанные тоненькой проволочкой, они составляли красивый узор, дополняя висевшие на конце тощие, шёлковые кисточки.

«И как я раньше не заметила?! — широко улыбнулась Платина. — Ракушки! И размер подходящий, и бумагу не поцарапают. Если ещё и недорого, то совсем хорошо.»

Весьма удивлённая столь странным выбором дворянки, торговка запросила всего три серебряные монеты.

— А где такие делают, почтенная? — спросила Ия.

— А вам зачем, госпожа? — вопросом на вопрос ответила мгновенно насторожившаяся простолюдинка.

— Мне не нужно норигэ, — успокоила её девушка. — Только ракушки. Вот такие.

Она указала пальцем.

— Такие? — на всякий случай уточнила собеседница.

— Да, — подтвердила Ия.

— И сколько вам их нужно? — деловито осведомилась продавщица.

— Сто штук, — девушка решила взять с запасом.

— Десять лян! — тут же выпалила простолюдинка.

Торговаться не хотелось. Однако пришелица из иного мира понимала, что, сразу согласившись, она рискует испортить себе репутацию в глазах всего базара.

— Девять моя последняя цена. Но их надо отмыть и также покрасить.

— Хорошо, — неохотно согласилась женщина. — Только к завтрашнему дню не успею. Приходите послезавтра.

— Зайду, — пообещала Платина, воодушевлённая тем, что удалось решить последнюю проблему.

За циновками сходили вместе с Ишишей. И дело не только в «дворянской спеси», но ещё и в том, что они длинные, а вдвоём просто удобнее нести.

Заготовив материал, приступила к работе. Не питая никаких иллюзий по поводу своих способностей к живописи, она расстилала тонкий лист поверх нарисованных помощником художника картинок и аккуратно перерисовывала их. Потом писала инструкцию и наклеивала на заранее заготовленный кусок циновки.

Игральные кубики купила в той же лавке, что и в первый раз, немало удивив её хозяина.

При этом Ия не забывала и о поручении секретаря опального учёного, добросовестно переписывая фундаментальный труд древнего мыслителя.

На четвёртый день она пришла в книжную лавку со служанкой, тащившей аж две корзины свитков.

— Сколько здесь? — деловито осведомился торговец. — Двадцать?

— Тридцать! — гордо ответила девушка.

— Но, госпожа, — замялся Гиф. — Деньги я смогу заплатить только тогда, когда их продам.

— Разумеется, — не стала спорить начинающая предпринимательница. — Посмотрите, всё ли в порядке? Чтобы потом не было никаких претензий.

— Да, да, — закивал собеседник. — Давайте их сюда.

Даже перед экзаменом в девятом классе она так не волновалась. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не броситься в книжную лавку с самого утра и узнать, как же там продаётся её игра?

Понимая, что половина дня — слишком малый срок для того, чтобы делать какие-то выводы, Платина засела за переписывание мудрых скучностей давно почившего отшельника, старательно выводя каждую букву.

Громкий стук со двора заставил её вздрогнуть. Поскольку «бедная вдова» могла себе позволить только одну служанку, а ворота усадеб здесь принято держать закрытыми, хозяйке пришлось вставать из-за стола, самой идти и впускать вернувшуюся с рынка Ишишу.

Едва Ия распахнула створку, как женщина радостно выпалила:

— Он уже семь штук продал. За вчера и сегодня!

Сразу догадавшись, что та имеет ввиду, девушка всё же уточнила:

— Ты в лавку Гифа заходила?

— Да, госпожа, — подтвердила собеседница, поудобнее перехватывая корзину с зеленью. — Он меня увидел, когда я мимо проходила, и позвал. Сказал, что игрушка ваша хорошо продаётся, и он даже цену ещё на два ляна поднял.

— Получилось! — выкрикнула приёмная дочь бывшего начальника уезда и, не в силах сдержать рвущуюся из души радость, схватила служанку за плечи. — У нас получилось! Понимаешь?!

— Как не понять, — натянуто улыбнулась та.

Очнувшись, хозяйка отпустила её, отступила на шаг и почти бегом бросилась в дом, чтобы в одиночестве насладиться своей первой, маленькой победой.

Всё-таки «первый блин» не оказался комом. Расчёт на любовь аборигенов к азартным играм полностью оправдался. Не все здешние родители столь же высоконравственны и добродетельны, как бывший заместитель начальника Гайхэго. Конечно, много на такой вот настольной игре не заработаешь. Времени на неё уходит много, а цена копеечная, и вряд ли её стоит сильно повышать.

Уж слишком тут всё просто. Поскольку понятие об «интеллектуальной собственности» здесь отсутствует полностью, хозяину лавки выгоднее найти другого, более сговорчивого поставщика. Значит, пока ажиотаж не прошёл, надо нарисовать ещё одну партию и сосредоточиться на «пятнашках». Там «целевая аудитория» гораздо многочисленнее, следовательно, и потенциальный заработок больше.

Вновь появилась мысль сбегать в книжную лавку и сразу же закупиться бумагой, но девушка удержалась, рассудив, что лучше сходит завтра с утра, чтобы заодно приобрети ещё и циновки.

Поэтому она весь день посвятила переписыванию размышлений отшельника с горы Ганьшань, лишь изредка делая короткие перерывы, чтобы дать отдохнуть глазам.

Имея дурную привычку по возможности не оставлять на завтра недоделанных дел, Платина и после ужина вернулась за стол, чтобы поскорее закончить главу, старательно выводя буквы при тусклом свете фонаря.

Оставалась пара строк, когда с заднего двора донёсся крик служанки:

— Госпожа! Госпожа!

— Чего тебе? — громко отозвалась хозяйка, макнув кисточку в тушь.

— Выйдите, госпожа! — продолжала взволнованно звать Ишиша. — Я не знаю, что делать? Вам самой надо посмотреть.

— Да подожди! — уже начиная злиться, огрызнулась Ия.

— Не могу! — чуть не плача кричала собеседница. — Идите скорее!

— Вот же-ж! — выругавшись по-русски одними губами, пришелица из иного мира положила кисточку и устремилась к выходу с твёрдым намерением отругать надоедливую простолюдинку, если та побеспокоила её из-за какой-нибудь ерунды.

Едва девушка, распахнув дверь, вышла на веранду, как тут же кто-то плотно зажал ей шею локтевым захватом, перекрывая горло и не давая вздохнуть, а перед глазами заплясало лезвие кинжала.

— Только пикни и враз окривеешь! — обдало ухо и шею смрадное дыхание.

Ошарашенная Платина скосила взор в сторону внутреннего двора. Невысокий, тощий, весь какой-то плюгавый мужичонка в лохмотьях и с закрытой тряпкой нижней половиной лица прижимал к стене побледневшую от страха Ишишу, держа у её горла широкое лезвие кривого ножа.

Встретившись взглядом с хозяйкой, служанка тихонько заскулила:

— Простите, госпожа.

— Заткнись! — зашипел налётчик, ударив пожилую женщину по лицу.

Ия почувствовала, как резко ослабели колени, а душу затопила мутная волна ужаса.

Видимо, ощутив её страх, неизвестный довольно гоготнул.

— Не дёргайся, шлюха, сделаешь всё как надо, может, ещё и поживёшь.

Странно, но именно прозвучавшее в его голосе наглое самодовольство помогло девушке немного прийти в себя. Пытаясь хоть что-то сказать, она открыла рот, беспомощно захрипев:

Прижимавший её к себе мужчина чуть ослабил захват.

— Чего тебе надо? — выдохнула Платина.

— Всё, что у тебя есть! — торжествующе хохотнул бандит, поигрывая кинжалом. — Деньги, серебро и золото.

По телу Ии пробежала крупная дрожь.

— Чем быстрее всё отдашь, тем быстрее мы уйдём, — налётчик явно наслаждался беспомощностью жертвы.

Вот только ощутив поясницей его возбуждение, девушка поняла, что одним ограблением дело точно не ограничится.

— Только не ври нам, шлюха, — продолжал глумиться мужчина. — Мы точно знаем, что братик оставил своей маленькой сестричке и серебро, и золото.

«Откуда им известно о золоте? — мысленно охнула беглая преступница и тут же догадалась: — От ювелира! Наверное, от того, к кому я зашла в первый раз».

— Ну!? — рыкнул начавший терять терпение бандит. — Отвечай!

— Оставил, — пролепетала Платина. — Только здесь ничего нет.

— Как это здесь нет? — рывком развернув Ию к себе, налётчик ткнул её спиной в стену и скомкал рукой ворот платья. — А где?

— В доме господина Асано! — выпалила девушка, торопливо пояснив: — Как раз сегодня всё туда отнесла.

— Врёшь, дрянь! — рявкнув, грабитель отвесил ей звонкую пощёчину.

Голова жертвы мотнулась в сторону, перед глазами всё поплыло, в ушах зазвенели колокола. Но даже сквозь их торжественный гул она отчётливо расслышала дребезжащий, как у козла, голос плюгавого мужичонки, отдававшего распоряжение своему гораздо более рослому и крепко сложенному напарнику:

— Прирежь её и обыщи там всё!

Служанка тихо заскулила, как побитый щенок, а её хозяйка громко возопила:

— Не надо! Пожалуйста, не надо! Я отдам, я всё отдам!

— Так ты обманывала нас, лживая тварь! — ещё один удар по лицу бросил приёмную дочь бывшего начальника уезда на пол.

Злобно рыча, бандит вцепился в волосы своей жертвы и поволок её в комнату, захлопнув за собой дверь.

От резкого движения воздуха язычок пламени масляного светильника на столе затрепетал, едва не погаснув.

— Тащи сюда деньги, серебро, золото! — отрывисто приказал налётчик, глядя на Платину сверху вниз.

А сознание той словно раздвоилось. Одна маленькая, но чрезвычайно шумная часть беззвучно выла, корчась от страха. При этом вторая, оставаясь почти спокойной, вдруг вспомнила их с Рокеро Нобуро ночной визит в дом госпожи Андо.

Еле слышно подвывая, хлюпая носом и размазывая по лицу слёзы с соплями, Ия на четвереньках подползла к шкафу под окном. Достала из выдвижного ящичка набитый серебряными монетами кошелёк. Трясущимися руками вытащила из растрёпанной причёски чудом не выпавшую шпильку и, не вставая, подползла к бандиту.

— Вот возьми, всё возьми, только не убивай. Тут золото.

Опустив голову, она на раскрытых ладонях протянула ему шёлковый мешочек.

Схватив добычу, словно коршун зайца, мужчина принялся неловко развязывать стягивавший горловину шнурок. Одной рукой не получилось и, недолго думая, он зажал клинок под мышкой.

Именно в этот момент девушка с яростным воплем вонзила ему в ногу ярко начищенную, блестящую шпильку, пробив стопу насквозь.

Взревев от боли и неожиданности, бандит взмахнул руками, выронив не только кошелёк, но и оружие. Он попытался схватить обидчицу, но та ловко откатилась в сторону, вскочила и бросилась к входу в спальню.

А бандит, рухнув на колени, воя выдернул из окровавленной ноги металлический стержень и, отбросив его, потянулся за кинжалом.

— Что там у вас? — взволнованным козлом заблеял сообщник.

— Я убью эту шлюху! — яростно, но малоинформативно огрызнулся в ответ приятель. Пытаясь встать, он машинально опёрся на раненую ногу и опять едва не упал. — На куски порежу!

Рванув дверь на себя и вновь едва не погасив светильник, Платина влетела в смежную комнату, схватила с узкого подоконника метательный нож, развернулась, делая шаг назад, размахнулась и швырнула в налётчика. Обдуманно целясь в левую половину груди, она специально запустила оружие лезвием плашмя.

Однако враг как раз припал на раненую ногу, поэтому нож попал в правую сторону и, проскользнув меж рёбер, вошёл в тело по самую рукоятку.

Секунды три или четыре грабитель недоуменно таращился на неё, словно не веря своим глазам, потом резко вырвал из себя смертоносное железо, открыв путь пузырящейся крови.

А в пришелицу из иного мира словно вселился дикий зверь. Метнувшись к кровати, она выхватила из-под подушки кинжал. Обнажив лезвие, метнула ножны в противника, умудрившись угодить ему в живот. В памяти совершенно некстати всплыло присловье деда: «мастерство не пропьёшь».

И опять сознание словно бы раздвоилось. Одну часть охватила кровожадная, застилавшая разум ненависть, а другая вспоминала немногочисленные уроки лжебрата.

Чуть отстранившись от удара тупым предметом, бандит вновь едва не упал, перенеся тяжесть тела на раненую ногу, и неуклюже махнул кинжалом перед собой.

Успев подскочить к нему, Ия нанесла рубящий удар сверху вниз, располосовав его руку до кости. Заорав, налётчик выронил оружие, а девушка, вереща, словно дикая кошка, изо всех сил ткнула его кинжалом в живот.

Вновь как тогда, в вымершей от петсоры деревне, жуткое ощущение лёгкого сопротивления кожи, а дальше длинное лезвие вошло свободно, почти не встречая сопротивления.

Преподавая «теорию», господин Замо Таниго рекомендовал при работе кинжалом для надёжного обезвреживания противника нанести сразу несколько ударов.

Однако, «поймав» переполненный недоумением и болью взгляд мужчины, почувствовав пальцами, сжимавшими рукоятку оружия, тёплую кровь, вдохнув её острый, железистый запах, Платина не смогла заставить себя ткнуть ещё раз и отступила на шаг.

С грохотом распахнув дверь, в комнату ворвался второй бандит.

— Что тут у тебя, Шал?

Медленно обернувшись на его крик, сообщник вдруг тяжело рухнул на пол. Дёрнувшись, его здоровая нога угодила по валявшемуся на полу кошельку, от чего тот проскользнул по гладким доскам под стол.

Низенький, щупленький грабитель уставился на беглую преступницу огромными, как в японских мультяшках, перепуганными глазами.

— Ты чего наделала, шлюха? — пробормотал он, поднимая руку с зажатым в ней кривым кинжалом.

Но прежде чем Ия успела подобрать подходящий ответ, раздался слабый голос раненого:

— Она порезала меня, Мкон. Я сейчас сдохну.

Попятившись к спальне, девушка набрала в грудь воздуха и заорала так громко, как никогда в жизни:

— Помогите! Помогите! Грабят!

Тощий мужчинка явно растерялся, не зная, что делать? То ли помогать сообщнику, то ли заткнуть вопящую бабу?

Пока он колебался, Платина добралась до входа в соседнюю комнату и взялась за ручку двери, готовясь захлопнуть её при первых же признаках опасности. Конечно, это так себе препятствие, и даже такой мозгляк, как Мкон, сможет её выбить. Вот только Ия не собиралась спокойно за этим наблюдать, а на что она способна в гневе, налётчик уже видел.

— Грабят! — вновь закричала девушка.

Бандит устремился к ней, но тут в его ногу вцепился раненый.

— Мкон, помоги. Мне к лекарю надо! Спаси, Мкон!

— Ну, шлюха, мы с тобой ещё встретимся! — прошипел мужичонка, убирая кривой кинжал в заткнутые за пояс ножны. — Пожалеешь тогда, что сейчас жива осталась. Сама просить смерти будешь.

Вцепившись в его узкое плечо, Шал, кряхтя и прикрывая второй рукой рану на животе, с трудом поднялся, опираясь на здоровую ногу.

Продолжая звать на помощь, Платина и не пыталась их останавливать, без труда «погасив» желание вновь броситься в драку трезвым осознанием того, что в следующий раз ей может и не повезти.

Сгибаясь под немаленькой тушей сообщника, Мкон наконец-то выбрался из комнаты, сдавленно ругаясь на ходу:

— Давай! Переставляй копыта! Уходить надо, если жить хочешь.

— Помогите! — в очередной раз проорала Ия, чувствуя, что ещё немного, и она окончательно сорвёт голос.

Услышав, как налётчики сошли с веранды, она досчитала до тридцати, взяла чудом не погасший светильник и, держа его в одной руке, а второй сжимая окровавленный кинжал, осторожно подошла к входной двери.

Со стороны переднего двора донёсся негромкий металлический лязг. Похоже, для срочной эвакуации бандиты воспользовались воротами.

— Помогите! — крикнула им вслед девушка. — Грабят!

И только после этого решилась выйти из помещения.

Оглядевшись, разглядела в темноте у стены тёмный бугор, без труда узнав в нём завалившуюся на бок служанку.

«Убили гады!» — охнула хозяйка, бросаясь к несчастной женщине. Но тут её позвали.

— Госпожа! Эй, госпожа!

Оглянувшись, увидела над забором ярко пылающий факел и две головы, обмотанные какими-то тряпками. Одна из них спросила:

— Это вы тут кричали?

Моментально сообразив, что перед ней соседские слуги, она кивнула.

— На меня напали грабители! Попросите вашего хозяина послать кого-нибудь за стражниками!

Один из собеседников исчез, а второй поинтересовался:

— Может, вам ещё чего надо, госпожа?

— Если твой господин позволит, — понемногу приходя в себя, ответила Ия. — То помоги перенести мою служанку. Кажется, её убили.

Девушка подошла к телу Ишиши, поставила светильник на край веранды и, присев на корточки, перевернула лежащую на боку женщину.

Та тихо застонала. Платина тяжело плюхнулась задницей на землю, наконец-то выпустив из рук кинжал, и облегчённо выдохнула:

— Жива!

— По голове ударили, госпожа, — раздельно произнесла каждое слово служанка. — Больно-то как. Где они?

— Ушли, — ответила хозяйка, начиная мелко дрожать.

— Они… — собеседница нервно сглотнула. — Ничего вам не сделали?

— Напугали до… — пришелица из иного мира замерла, пытаясь подобрать подходящее слово на языке аборигенов. Но ни одно из них не несло в себе такой смысловой и эмоциональной нагрузки, чтобы столь же кратко и исчерпывающе охарактеризовать её состояние. Поэтому Ия ограничилась сухим переводом. — Так, что в уборную хочется.

Нервно хихикнув, Ишиша застонала, схватившись за голову. Поднявшись, девушка помогла ей сесть.

— Госпожа! — донеслось от ворот. — Где вы, госпожа?

— Здесь! — откликнулась Платина, поднимаясь на сквозную веранду и только сейчас обнаруживая, что по-прежнему ходит в одних носках.

В сопровождении одного слуги с факелом, а другого с дубиной к дому торопливо шёл пожилой, грузный дворянин, держа в руке упрятанный в ножны меч.

Хорошо, что во время своего организованного отступления бандиты как-то умудрились не задеть туфли, и те по-прежнему стояли на маленьком приступке.

Обувшись и машинально расправив платье, заляпанное весьма подозрительными пятнами, хозяйка сделала пару шагов навстречу гостю и склонилась в церемонном поклоне.

— Прошу прощения за то, что побеспокоила вас в столь поздний час, благородный господин.

— Ну, где ваши бандиты? — довольно-таки невежливо прервал её мужчина, оглядываясь по сторонам. — Вы так громко кричали о каких-то грабителях. Ну, и где они?

«Будут они тебя ждать, казёл!» — мысленно огрызнулась Ия.

Вновь нахлынула ярость. Захотелось наорать на этого самовлюблённого павлина, ткнуть носом в кровавые пятна на веранде и в своей комнате. Но всё, что она позволила себе, только злорадно отчеканить, глядя ему прямо в глаза:

— Ушли перед самым вашим приходом.

— Чего же тогда вы на помощь звали, госпожа? — насмешливо фыркнул собеседник. — Если они уже ушли.

— Они не просто ушли, господин, — возразила девушка, по-прежнему не опуская взгляд при разговоре с незнакомым мужчиной и тем самым нарушая местные нормы приличия. Но её настолько разозлил этот дворянчик, что взвинченные дракой нервы не выдержали, и она не смогла заставить себя промолчать или оправдываться: — Один из них тяжело ранен, и без лекаря может умереть. Вот второй и увёл его с собой.

Густые брови гостя чуть приподнялись. Глянув ей за спину, он спросил всё тем же недоверчиво-насмешливым тоном:

— Кто же его ранил, госпожа?

— Я! — с вызовом ответила хозяйка.

И слова, и то, как она их произнесла, заставили собеседника слегка смутиться. Он даже представился:

— Я - Качаро Масаво. Слуга сказал, что в бывшем доме господина Мусимуро кричали. Вот я их и послал узнать, в чём дело? Но вижу, вам помощь уже не нужна.

— Очень нужна, — не согласилась Платина и поклонилась. — Я — Эйко Харуко, вдова господина Куничо Харуко и сестра господина Замо Таниго. Эти негодяи так избили мою служанку, что ей нужен лекарь, и сильно испугали меня. Я хочу, чтобы их поймали и наказали по закону.

— Я не занимаюсь розыском разбойников, госпожа Харуко, — покачал головой сосед. — Для этого есть стража.

— Понимаю, господин Масаво, — с трудом подавила кривую усмешку Ия. — И не хочу обременять вас лишними заботами, а прошу лишь послать за ними кого-нибудь из ваших людей. И если нетрудно, путь приведёт лекаря.

— А у вас что, нет больше слуг? — вопросом на вопрос ответил гость.

— К сожалению, нет, — вздохнула хозяйка, вновь борясь с нарастающим раздражением.

— Так вы живёте здесь вдвоём?! — удивился собеседник.

— Да, господин Масаво! — почти прорычала девушка. — Умоляю, пошлите кого-нибудь за лекарем и стражей!

— Балас! — обратился дворянин к слуге, по-прежнему крепко сжимавшему короткую дубинку из полированного дерева. — Сбегай в канцелярию, найди кого-нибудь из стражи и расскажи, что случилось.

— Слушаюсь, господин, — поклонился простолюдин.

— И зайди к почтенному Конфолю. Может, он согласится прийти и помочь служанке госпожи?

— Передай, что я щедро заплачу! — добавила Платина.

Слуга глянул на хозяина и, получив подтверждающий кивок, торопливо выбежал за ворота.

А сосед пристально оглядел хозяйку, начиная от её головы с растрёпанной причёской, заканчивая выглядывавшими из-под подола носками туфель.

— Вы ранены, госпожа Харуко? У вас кровь.

— Это не моё, — покачала головой Ия.

— Вам очень повезло, госпожа Харуко, — наставительно произнёс гость. — Но это очень плохо, что в вашем доме нет мужчин, и вы живёте лишь с одной служанкой.

— Так получилось, господин Масаво, — вздохнула девушка. — Брат оставил меня здесь и обещал забрать после своего возвращения. Он двенадцать дней как уехал. Я жила спокойно, мне никто не мешал, и вдруг такое…

Она выразительно замолчала.

— Постойте! — встрепенулся собеседник. — Это не ваш брат с друзьями спас сына благородного господина Асано от разбойников.

— Да, они, — подтвердила Платина.

Охватившее её напряжение стало спадать. Коленки вновь задрожали, а по спине пробежали мурашки.

— Об этом говорил весь город, — продолжил мужчина. — Только… почему вы поселились в таком… печальном месте?

Признаваться в том, что эта усадьба просто обходится ей дешевле, не хотелось, поэтому приёмная дочь бывшего начальника уезда неопределённо пожала плечами, буркнув:

— Так получилось.

Собеседник явно хотел ещё что-то сказать, но тут в воротах послышался шум. Однако вместо ожидаемых стражников или хотя бы лекаря во двор вошёл ещё один дворянин с мечом в сопровождении единственного слуги, кроме факела тащившего ещё и короткое копьё с широким наконечником.

— Господин Масаво, — поприветствовал он первого гостя, даже не посмотрев на хозяйку дома. — Что здесь случилось?

— Какие-то негодяи пытались ограбить госпожу Харуко, — ответил тот, кивнув в сторону Ии.

— Где они? — грозно нахмурился собеседник, оглядываясь по сторонам.

На языке пришелицы из иного мира вертелся готовый сорваться ответ. И пусть на наречии аборигенов он прозвучал бы не так складно, зато наглядно продемонстрировал бы её отношение к задающим столь глупые вопросы визитёрам.

Вот только она уже и так нарушила правила здешнего этикета, дерзко разговаривая с незнакомым мужчиной, а уж влезать без разрешения в их беседу станет верхом наглости. Женщине лучше дождаться, когда представители сильного пола сами обратят на неё внимание.

— Госпожа Харуко говорит, что они ушли, — сообщил господин Масаво.

Новый гость наконец-то соизволил обратить внимание на хозяйку дома и даже представился, церемонно поклонившись.

— Я - Шадо Дадо, ваш сосед.

— Я - Эйко Харуко, вдова господина Куничо Харуко и сестра господина Замо Таниго, — отвесила ответный поклон девушка. — Грабители действительно ушли. Я ранила одного из них и стала звать на помощь. Вот тогда второй его и увёл.

— Вы?! — удивился собеседник и вопросительно посмотрел на Масаво. Но тот только пожал плечами. Дескать, как хочешь так и понимай.

— А куда смотрели ваши слуги? — быстро придя в себя, сурово нахмурился дворянин. — Как они это допустили?!

— У меня только одна служанка, господин Дадо, — пояснила Платина. — Злодей сильно ударил её по голове, и ей очень нужен лекарь.

— Так вы живёте совсем одна? — спросил и этот гость. — А как же ваши родственники?

— У меня здесь никого нет, — объяснила Ия. — Я жду брата. Он вернётся через год, и мы уедем из Кафусё.

— Брат оставил вас одну? — изумился собеседник.

Скрепя сердце, девушка рассказала свою историю, лишь слегка её подкорректировав, уже не обвиняя «покойного мужа», а выставив его невинной жертвой коварных ростовщиков.

Мужчины слушали её внимательно и вроде бы даже сочувствовали. Узнав, что господин Нависамо Асано считает себя её покровителем, соседи тут же предложили немедленно уведомить его о случившемся.

Однако Платина категорически отказалась беспокоить пожилого учёного в столь поздний час. Завтра она его навестит и всё расскажет.

Тут как раз появились три городских стражника под командованием молодого офицера с аккуратными усами и бородкой, как у киношных мушкетёров. Кажется, подобный фасон здесь довольно популярен.

Поздоровавшись с дворянами и узнав о причине вызова, он недовольно заметил:

— Зачем же госпоже Харуко нас вызывать, если разбойники уже ушли?

— Она очень испугалась, — с усмешкой ответил Масаво, кивнув на потерпевшую.

В очередной раз представившись «полным титулом» с упоминанием «покойного мужа» и живого лжебрата, Ия рассказала о нападении, попросив отыскать злодеев и отдать их суду.

— Где же их теперь искать, госпожа Харуко? — укоризненно качая головой, спросил офицер, которого соседи называли господином Гиедо. — Радоваться надо, что живы остались. А вещи ещё наживёте.

— Мои вещи целы, — сказала девушка, почему-то совсем не удивлённая подобной реакцией официального лица.

— Так вас даже не ограбили?! — искренне возмутившись, собеседник тут же принял строгий и надменный вид оскорблённого достоинства. — Так чего же вы зря отвлекаете государственных служащих?! Наш долг оберегать покой в городе, а не выслушивать ваши сказки!

Не дожидаясь ответа, Гиедо повернулся к дворянам.

— Я всегда знал, что женщины способны на любую глупость. Но как вы могли поддаться на её уловки, господа?!

— Как добрый сосед, я лишь исполнил просьбу госпожи, — пожал плечами господин Масаво, всем видом демонстрируя, как неприятно задевает его подобный тон.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда едва не задохнулась от возмущения. Два каких-то ушлёпка нападают на благородную вдову, законопослушную подданную Сына неба, едва её не убивают, калечат служанку, а доблестные защитники правопорядка делают вид, будто их это ну совершенно не касается.

Вот только кое-какой жизненный опыт и знание местных реалий охладили пыл пришелицы из иного мира, убеждая, что на её негодование всем, мягко говоря, плевать.

Однако жить под угрозой ещё одного визита налётчиков как-то не хотелось, и Платина решила попробовать воззвать к сословной солидарности:

— Вы же благородный человек, господин Гиедо, неужели позволите, чтобы какие-то простолюдины безнаказанно нападали на дворянку? Этих негодяев зовут Шал и Мкон. Шал высокий, крепкий, раненый в ногу, грудь и живот. Мкон невысокий, тощий, когда волнуется, голос дрожит как у козла.

Ия заметила, как один из стражников встрепенулся и посмотрел на другого. Кажется, он знает этого урода.

— Шалу нужна помощь, — терпеливо продолжала девушка. — Вам надо только предупредить лекарей, чтобы они обратили внимание на людей с такими ранами. Тогда вы легко найдёте Шала, а с ним и Мкона. Схватив их, вы окажете огромную услугу городу, избавив его от грабителей, покараете простолюдинов за оскорбление благородной женщины и получите благодарность от начальства. А я расскажу о вашей доблести благородному господину Нависамо Асано.

— А какое вы имеете к нему отношение? — насторожился офицер.

— Благородный господин Асано оказал честь мне и моему брату, согласившись стать моим покровителем, — скромно потупила взор Платина. — Брат и его друзья спасли сына господина Асано и привезли его домой.

— Вот как, — задумчиво протянул собеседник и заговорил уже совершенно другим, деловым тоном: — Вам, госпожа, завтра надо прийти в канцелярию и подать жалобу на этих злодеев.

«Бюрократия вечна!» — с весёлой злостью подумала Ия, с облегчением понимая, что всё-таки сумела повлиять на местного правоохранителя, и озабоченно напомнила:

— Но женщинам запрещено заходить в уездную канцелярию.

— Скажете, что пришли подать жалобу, и вас пропустят, — пояснив, офицер обратился к подчинённым: — Кто-нибудь слышал о Шале и Мконе?

— Есть такие, господин, — подал голос стражник. — Шал — обычный нули. Вроде как на пристани всё время болтается. То грузчикам помогает, то приезжих до гостиницы провожает и вещи несёт. Тем и живёт. Говорят, его уже не раз били за воровство, но в суд не приводили.

«Получается, ко мне просто местные бродяги залезли, а не матёрые урки, — догадалась внимательно вслушивавшаяся в их разговор приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Настоящий бандит меня бы и правда на куски порезал. Вот же-ж!»

— А Мкон? — продолжил расспрашивать командир.

— Кажись, такого в месяце Оленя мы в харчевне Трёхпалого Лана видели, — пояснил второй подчинённый. Тот самый, что встрепенулся, услышав слова девушки. — Это когда там купца зарезали. Толстого такого, с рыжей бородищей. Мы тогда как раз мимо проходили. Когда хватали всех, кто не сбежал, вроде был там такой тощий, и голос как у козы.

— Про купца помню, — кивнул господин Гиедо. — С чужим мальчишкой вздумал поиграться. А вот про тощего нули нет. Но, может, Трёхпалый Лан знает, где его искать? Пошли туда.

Стражники уже скрылись в воротах, а офицер ненадолго задержался.

— Госпожа Харуко, — чуть поклонился он. — Передайте господину Асано моё почтение.

— Непременно, господин Гиедо, — пообещала Платина.

Через пару минут заторопился восвояси и один из соседей. Провожая господина Дадо, хозяйка дома в воротах столкнулась с молодым мужчиной в длиннополом халате с деревянным чемоданчиком в руках. Будучи простолюдином, он поспешно уступил дорогу и церемонно поклонился.

Пройдя во двор вместе со знакомым слугой, новый визитёр отвесил ещё один почтительный поклон.

— Здравствуйте, благородный господин Масаво. Мастер Конфоль очень занят, вот и велел мне прийти.

— Это госпожа Харуко просила привести лекаря, — покачал головой дворянин, кивнув в сторону хозяйки дома.

— Здравствуйте, благородная госпожа, — поклонился молодой человек.

Кивнув, Ия сообщила:

— Грабители избили мою служанку. Посмотри, что с ней?

— Где она? — деловито осведомился помощник лекаря.

Посчитав свою миссию выполненной, второй сосед тоже ушёл. Закрыв за ним ворота, девушка взяла светильник и проводила медика в кладовку, куда успела перебраться Ишиша.

Не имея сил разложить тюфяк, она сидела на нём, прислонившись к стене.

Внимательно осмотрев всё ещё кровоточащую рану, начинающий эскулап со вздохом заявил:

— Волосы придётся выстричь, госпожа.

— Да как же так?! — взмолилась служанка.

— Молчи! — прикрикнула на неё хозяйка и согласно кивнула. — Делайте, что нужно.

— Посветите пожалуйста, госпожа, — попросил он извиняющимся тоном. — А то плохо видно. Как бы волосы в рану не попали, тогда она и загнить может.

Понимающе кивнув, Платина поднесла фонарь поближе.

Возился эскулап довольно долго. Освободил края раны от волос, смазал какой-то мазью, наложил тампон и в заключение ловко забинтовал голову Ишишы.

Та вынесла процедуру стоически, лишь время от времени всхлипывая и вытирая слёзы. Потом молодой человек прямо в кладовке написал рецепт, не забыв указать, в какую именно аптечную лавку следует с ним обратиться.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда не могла не оценить подобного усердия и безропотно отдала начинающему лекарю серебряную монету.

Провожая его до ворот, она не смогла удержаться от вопроса?

— А как же ты домой пойдёшь? Комендантский час давно начался.

— Мастер Конфоль отдал мне свой пропуск, — охотно пояснил собеседник, доставая из рукава ромбовидную пластинку с плохо различимой в темноте надписью. — Такой есть у каждого лекаря. Наша помощь может понадобиться в любое время.

— Да, — понимающе кивнула Ия, отворяя створку. — Болезнь приходит без предупреждения.

— Мудрая мысль, госпожа, — поклонился на прощание помощник лекаря.

Всё ещё охваченная нервным возбуждением, девушка ещё раз заглянула к служанке, с облегчением убедившись, что той не стало хуже после лечения, и вернулась в свои покои, намереваясь переодеться перед уборкой. Если сотрудников внутренних органов совершенно не интересует место преступления, то и она не собирается терпеть в своём доме подобный бардак.

Однако, едва Платина вновь увидела густо залитый кровью пол, вдохнула её противный, железистый запах, как сразу же закружилась голова, колени ослабели, и она сползла вниз по стенке, не в силах сдержать рвущееся из груди рыдание.

В который раз за последнее время смерть пролетела мимо, обдав её своим смрадным дыханием. Опять только невероятное везение спасло её жизнь. Невидимый игрок, если, конечно, такой есть, небось мерзко хихикает, наблюдая за страданиями своего персонажа.

— Веселишься, гад! — не удержавшись, крикнула она по-русски, глядя вверх на прикрытую досками крышу.

Нормальный, плоский потолок Ия видела только в главной башне замка Хваро. В остальных помещениях даже богатых домов он уходил вверх, повторяя очертание крыши, от чего объём комнат и залов сильно увеличивался.

Странно, но почему-то машинально отметив сей факт, девушка начала быстро успокаиваться, пробормотав уже на местном наречии:

— Смешно, мерзавец?

Изрядно побив, жизнь научила её проще относиться к регулярно валившимся на голову неприятностям.

Да, она могла погибнуть не самой лёгкой смертью, но уцелела же, даже, можно сказать, победила в одиночку, прогнав двух серьёзно настроенных мужиков. Вот это и есть самое главное. А то, что пришлось перенести, уже в прошлом. Только так об этом и следует думать, чтобы окончательно не спятить в этом жестоком мире.

Громко, со вкусом высморкавшись, Платина поднялась, ещё раз оглядев комнату, и только сейчас заметила валявшийся на полу длинный, прямой кинжал Шала.

«Кошелёк!» — мысленно охнула Ия, вспомнив, как протягивала налётчику мешочек с серебряными монетами.

Однако его нигде не было видно.

«Неужели тот тощий забрал?! — чуть не застонала девушка, пытаясь вспомнить подробности схватки с бандитами, но в памяти всплывали только отдельные, разрозненные картинки. — Может, под шкаф залетел?»

Подтянув платье, опустилась на колени и, наклонившись к самому полу, убедилась, что тот просто не пролез бы туда.

Вставая, вновь беспомощно огляделась и облегчённо перевела дух, заметив кошелёк возле одной из ножек стола. Очевидно, дёргаясь от боли, налётчик отправил его туда случайным пинком.

Счастливо смеясь, она достала пропажу, убрала в шкаф и пошла в спальню переодеваться. Облачившись в штаны и куртку с закатанными рукавами, Платина долго отмывала кровь, настежь распахнув окна и двери.

Метательный нож вернулся на подоконник, новый трофей положила в выдвижной ящик к косметике, а старый, сунув в ножны, засунула за пояс и не расставалась с ним, несмотря на то, что тот постоянно мешался.

Провозившись до полуночи, предложила Ишише перебраться в переднюю. Увидев хозяйку в мужской одежде, служанка удивлённо вытаращила глаза, но ничего не сказала. Однако Ия посчитала нужным объяснить:

— Не хочу платье пачкать.

Пряча взгляд, собеседница понимающе кивнула и с её помощью добралась до комнаты, куда девушка уже приволокла матрас.

Нет лучшего средства от стресса и переживаний, чем физический труд. Платина лишний раз подтвердила эту истину, уснув сразу же, едва успев коснуться головой подушки, несмотря на только что пережитый кошмар.

Грохот заставил её моментально проснуться, сесть на кровати и даже выхватить кинжал. Из-за двери донёсся еле слышный стон и невнятное бормотание. Тихо соскользнув с кровати, Ия осторожно выглянула в переднюю.

Сидя на полу, бледная, как бумага, служанка тихо мычала, держась за забинтованную голову. Рядом валялись деревянный тазик для умывания и кувшин, вода из которого разливалась по гладко оструганным доскам.

Похоже, она несла всё это в спальню хозяйки, но не удержала в руках.

— Зачем встала? — недовольно проворчала девушка, плотнее запахивая курточку для сна. — Тебе лежать надо.

— Так я, госпожа, думала, что мне лучше стало, — морщась, оправдывалась собеседница. — Хотела всё припасти. Вот только как в голову ударило, так я и упала.

— Лежи сегодня, — махнула рукой Платина. — Я сама всё сделаю и на базар схожу.

— Спасибо, благородная госпожа, — поблагодарила Ишиша.

Ия помогла ей перебраться на матрас и вернулась в спальню, где опять облачилась в мужскую одежду. Потом долго собирала тряпкой воду с пола, топила печь и варила рис.

— Я скоро уйду, а чтобы тебя не беспокоили, закрою ворота на замок.

— Хорошо, госпожа, — со вздохом отозвалась служанка.

Лицо её уже не выглядело таким бледным, и она посетовала с виноватой улыбкой:

— Пока лежу — всё хорошо. Как встану — так и голова болеть начинает.

— Вот лекарство принесу, с него обязательно легче станет, — попыталась ободрить её хозяйка.

— Спасибо вам, добрая благородная госпожа, — всхлипнула простолюдинка, вытирая рукавом набежавшую слезу.

Разложив на постели два своих шёлковых платья, приёмная дочь бывшего начальника уезда долго выбирала, какое из них одеть?

На том, в котором ходила вчера, остались весьма неприятного вида пятна. Не то чтобы они сильно бросались в глаза, но если приглядишься…

«Интересно, это вообще можно отстирать?» — с грустью подумала девушка.

Направляясь только на базар, она, скорее всего, облачилась бы именно в него. Но ей ещё надо заглянуть в уездную канцелярию, в книжную лавку, а может, и к господину Асано. Но это она ещё не решила.

Тем не менее, лучше одеться в чистое.

— Вы куда, госпожа? — остановил её стражник в воротах. — Да ещё и с корзинкой.

— Хочу подать жалобу, — ответила Платина. — На мой дом сегодня ночью напали. Чуть не ограбили, избили служанку. Вот я и хочу, чтобы этих негодяев наказали.

— А что же ваш муж не пришёл? — явно не зная, что делать, спросил постовой. — Или отец?

— Я вдова, — пояснила Ия, но видя, что собеседник всё ещё колеблется, торопливо добавила: — У меня нет в Кафусё никаких родственников, поэтому сама и пришла. Ну, так я пройду?

— Ну, если так, — растерянно пробормотал стражник, уступая дорогу. — То, конечно. Но корзинку оставьте здесь, пожалуйста. Не переживайте, не пропадёт.

— Хорошо, — с неохотой согласилась девушка и поинтересовалась: — К кому мне обратиться и куда идти?

— Вон тот дом, — часовой указал на привычного вида одноэтажное строение. — Вход направо. Спросите старшего писаря господина Жондо.

— Спасибо, почтенный, — кивнула Платина.

В отличие от жилых домов, здесь при входе не разувались. Поэтому она, не задерживаясь, бодро поднялась по четырём ступеням и нерешительно постучала в указанную дверь.

— Кто там ещё?

Не отвечая и не дожидаясь разрешения, Ия вошла в просторное помещение, заставленное столами с разложенными на них бумагами, тут же оказавшись под прицелом множества глаз, смотревших на неё с откровенным недоумением.

— Кто вы такая, и что вам нужно? — грозно гаркнул сидевший у окна чиновник с пышными рыжеватыми усами и такой же бородкой. — Кто вас сюда пустил?

Церемонно поклонившись, посетительница представилась полным наименованием с упоминанием несуществующих родственников.

— Мне нужно увидеть господина старшего писаря Жондо, чтобы подать жалобу. А впустил меня стражник, когда узнал, зачем я пришла.

— Какую ещё жалобу? — терпеливо выслушав её, свирепо поинтересовался собеседник.

— Сегодня ночью на мой дом напали, — принялась излагать суть своего дела девушка. — Служанку избили, меня чуть не убили. Я хочу, чтобы злодеев нашли и наказали по закону.

После этих слов в комнате воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь громким бурчанием в желудке кого-то из писарей да жужжанием мух под потолком.

— А чего же это ваш брат не пришёл? — вкрадчиво поинтересовался так и не представившийся чиновник.

— Я же говорила, что его нет в городе, — объяснила Платина. — Он уехал и вернётся только через год.

По залу прокатился невнятный шум. На посетительницу уже откровенно таращились, как на пьяного слона в зоопарке: со смесью откровенного любопытства, лёгкой жалости и недоуменной брезгливости.

Но Ию уже давно не смущали чужие взгляды. Она спокойно ждала, глядя куда-то мимо рыжеусого главаря всей этой кодлы.

— Не страшно одной в чужом городе, госпожа? — с приторной любезностью поинтересовался молодой парень в новеньком, но уже обляпанном тушью халате.

Даже не посмотрев в его сторону, девушка ответила:

— Нет, потому что у меня есть благородный покровитель, обладающий высокими моральными принципами и незапятнанной репутацией.

— Кто же это? — усмехнулся сидевший у окна мужчина.

— Благородный господин Нависамо Асано! — с придыханием произнесла Платина.

Собеседник крякнул. Комната вновь наполнилась невнятным гулом.

— Так чего же сам господин Асано не пришёл? — подозрительно сощурился рыжеусый.

— А зачем беспокоить столь занятого человека по такому пустяку? — вопросом на вопрос ответила Ия. — Разве благородные чиновники не помогут мне в столь незначительном деле?

Выпрямившись на своём табурете, собеседник важно кивнул, но не смог удержаться от усмешки.

— На кого жаловаться будете? Вы хоть знаете, кто напал на ваш дом?

— Их зовут Шал и Мкон, — утвердительно кивнула девушка. — Я уже рассказывала о них господину Гиедо. Он приходил вчера в мой дом вместе со своими стражниками и сказал, что нужно подать жалобу.

— Вы уверены, что их именно так зовут? — с нажимом спросил чиновник.

— Они так называли друг друга, — подтвердила Платина. — Шал и Мкон.

— Господин Лонро! — громко позвал рыжеусый, окончательно выдавая в себе начальника. — Помогите госпоже Харуко.

— Да, господин Жондо, — отозвался пожилой, полный мужчина в выцветшем, застиранном халате и почти потерявшей цвет шапочке. — Подойдите сюда, госпожа.

Ия осторожно, стараясь ненароком не коснуться кого-нибудь, двинулась вдоль сидевших к ней спиной писцов. Она думала, что чиновник просто расскажет ей, как нужно составить эту самую жалобу.

Но тот сам всё написал, предварительно задав несколько вопросов. Известие о том, что просительница проживает на Заречной улице в злополучном доме покойного господина Мусимуро, вновь вызвало всеобщее оживление в комнате. Кроме привычного нечленораздельного хмыканья кто-то даже охнул.

Но господин Жондо и бровью не повёл. Быстро закончив, он предложил беглой преступнице поставить либо свою печать, либо отпечаток большого пальца.

Просмотрев текст, та убедилась, что в нём нет ничего предосудительного, а присутствует лишь сухое изложение фактов и просьба найти и наказать преступников.

Макнув подушечку пальца в коробочку с плотной, похожей на пластилин мастикой, девушка приложила его к бумаге с жалобой.

— Всё, госпожа, — солидно произнёс чиновник. — Сегодня же я передам её господину начальнику уезда. Он прикажет командиру городской стражи схватить этих злодеев.

— Спасибо, господин Жондо, спасибо, господин Лонро, — поблагодарила Платина, а когда добралась до двери, на прощание отвесила церемонный поклон всему чиновничьему коллективу. — Благодарю вас, господа, за то, что не оставили бедную вдову без помощи.

— Это наш долг, госпожа Харуко, — многозначительно откашлявшись, ответил рыжеусый и даже слегка поклонился, привстав со своей табуретки.

Ия покидала двор уездной канцелярии в полной уверенности, что без упоминания господина Асана эта банда бюрократов её бы даже слушать не стала. И это в лучшем случае, а в худшем — просто выгнала бы, несмотря на благородное происхождение.

Девушка усмехнулась, вспомнив свои наивные мечты о том, как будет жить ни от кого не завися. Скрепя сердце, приходилось признать, что покойная матушка барона Хваро нашла единственную возможность для своей дочери стать хозяйкой собственной судьбы.

Мысль о любовнице болезненно царапнула душу. К сожалению, выходило так, что лишь у неё в замке, точнее в Доме за озером, Платина чувствовала себя наиболее комфортно. Однако возвращаться туда не хотелось, и дело не только в том, что Хваро не простит ей такого обмана, просто та страница жизни перевёрнута и стала прошлым. Слишком многое изменилось после её бегства из замка, и прежде всего сама Ия.

Шагая по узкому проулку, пришелица из иного мира подумала, что неведомый игрок остался верен своим принципам: устроив ей встречу с молодым Асано и покровительство его отца, подсунув очень приличный дом за вполне умеренную плату, сверхъестественный «пользователь» тут же прислал налётчиков, заставив её драться за свою жизнь.

«Интересно, Шал сдох или выжил?» — криво усмехнулась девушка, не испытывая никакой жалости к противному ублюдку.

Владелец книжной лавки встретил её подчёркнуто радушно, сообщив, что продал больше двух десятков игр. Он попытался уговорить её дождаться реализации всей партии товара, но Платина настояла.

Деловой партнёр с хмурым видом отсчитал положенные медяки, но тут же пришёл в хорошее настроение, когда Ия оставила часть денег, заплатив за бумагу. Прежде чем уйти, она спросила, как найти нужную аптеку?

Несмотря на то, что Кафусё казался вроде бы не таким уж и большим городом, добраться до нужного места девушка смогла только минут через тридцать.

Получив рецепт, продавец упаковал целебные сборы в аккуратные бумажные пакетики, перевязанные верёвочкой, сообщив, как всё это готовить и принимать.

Потом Платина сходила к знакомой торговке украшениями, чтобы заказать ещё раскрашенных ракушек, и лишь затем отправилась в продуктовые ряды. Уж если ей удалось выйти победительницей из схватки с грабителями, и первый бизнес-проект тоже оказался вполне удачным, то можно себя и побаловать, приготовив что-нибудь из мяса.

Купив овощей и немного свинины, приёмная дочь бывшего начальника уезда отправилась домой. Ещё в проулке она заметила над своей усадьбой струйку дыма, слишком тоненькую для пожара. Кажется, Ишиша всё же нарушила её распоряжение и занялась готовкой.

Бледная, почти зелёная, служанка, сидя на корточках, раздувала бумажным веером огонь в очаге, на камнях которого стоял бронзовый чайник.

— Я тут вам чайку согрела, — проговорила она, с трудом поднимаясь и пытаясь поклониться.

— А я тебе приказывала лежать, — сварливо проворчала хозяйка. — Ты же чуть стоишь!

Досадливо махнув рукой, Ия принялась выкладывать покупки на стол.

— Это мясо? — не смогла скрыть удивления Ишиша.

— Свинина, — гордо ответила девушка. — Поможешь мне её приготовить.

— Уж лучше я сама, — заканючила простолюдинка.

— Сама будешь себе лекарство варить! — резким, не терпящим возражения голосом заявила Платина, передавая ей связку бумажных пакетов. — А я пойду переоденусь.

— Вам бы, госпожа, платье поплоше купить, — всё же не удержалась от замечания служанка, глядя на хозяйку в мужской куртке и штанах. — Не допусти Вечное небо, кто придёт и увидит вас в таком виде.

— К нам никто не заходит, — отмахнулась Ия. — А если что, то пока ты до ворот дойдёшь, я и переодеться успею.

Под руководством Ишиши она приготовила свинину с овощами.

Обедали, как всегда, под открытым небом на разных концах вкопанного в землю стола. Служанка выпила собственноручно сваренное снадобье и выглядела уже не столь болезненно. Глядя на неё, пришелица из иного мира лишний раз убедилась, что местные эскулапы своё дело знают. Или нанесённая женщине рана оказалась не столь уж и опасной, несмотря на пугающий вид.

— Вы, госпожа, как-то спрашивали, почему господин Сапуко торопился меня из дома выгнать? — неожиданно спросила Ишиша, поддевая деревянной ложкой холодный рис.

— И почему же? — подтвердила своё желание девушка, поняв, что служанке вдруг захотелось выговориться.

— Потому что видеть меня не может, — подсаживаясь ближе, понизила голос собеседница. — Только я была в комнате моей госпожи, когда он ворвался к ней пьяный, избил и ударил по животу. А она тогда беременная ходила. Мальчик мёртвым родился. Уж как тогда господин Сапуко убивался, прощения просил, подарки дарил. Только после того случая детей моя госпожа больше иметь не могла. Все лекари так сказали. Пришлось наследником сына первой госпожи наложницы объявлять. Но она-то родом из купеческой семьи.

— Жалко твою хозяйку, — вполне искренне вздохнула Платина. — Только ты тут причём?

— Да при том, госпожа, что это я рассказала, как господин госпожу в живот пинал, когда она на полу лежала, слезами обливаясь! — шёпотом выпалила простолюдинка.

— А что, твоя хозяйка промолчала об этом? — недоуменно вскинула брови Ия. — Он же её искалечил!

— Конечно, промолчала, — совершенно неожиданно подтвердила служанка, наставительно заявив: — Нельзя жене плохо о муже говорить. Да и я бы ничего не сказала. Но когда благородные родители моей несчастной госпожи приехали, тогда она ещё больной лежала, матушка ругать её стала за то, что ребёночка не сохранила и семью их опозорила. За такое муж-то и развестись мог. Тут уж я не стерпела и рассказала, как оно всё было. Старая госпожа Кансо — женщина мудрая и благородная. Она меня не выдала, только господин Сапуко всё равно догадался, да сделать ничего не мог. Моя госпожа всегда за меня заступалась.

— То есть, родители твоей покойной госпожи ему тоже ничего не сделали? — удивилась девушка, открывая для себя ещё одну грань в непростой жизни аборигенов.

— Да как же ничего?! — почти в полный голос удивилась собеседница. — Они не позволили ему с неё развестись, хоть госпожа и стала бесплодной. Пригрозили всем всё рассказать и испортить ему репутацию. Моя хозяйка до самой смерти оставалась старшей госпожой. Её все почитали и слушались. А уж как из-за этого злилась первая госпожа наложница!

Женщина закатила глаза и покачала головой, видимо, вспоминая что-то грандиозное.

— Тогда у господина Сапуко и в самом деле была серьёзная причина поскорее избавиться от тебя, — согласилась Платина. — Кому же приятно каждый день видеть свидетеля своего дурного поступка.

— Вы хоть и молоды, госпожа, — уважительно покачала головой служанка. — А уже такая умная. Всё сразу поняли.

— Какая уж там умная, — поморщилась хозяйка, невольно вспоминая ту череду глупостей, что недавно сотворила и, встав из-за стола, распорядилась: — Уберёшь посуду и отдыхай.

— Спасибо, госпожа, — поклонилась Ишиша.

Вечером она попросила разрешения снять повязку. Однако, несмотря на то, что женщина выглядела гораздо лучше, Ия настояла на том, чтобы подождать до завтра.

Утром, принеся в спальню девушки тазик и кувшин для умывания, служанка повторила свою просьбу.

Широко зевая, хозяйка недовольно проворчала:

— Сейчас оденусь и посмотрю, что там у тебя.

— Спасибо, госпожа, — откланявшись, женщина плотно закрыла за собой дверь.

Платина опасалась, что бинты присохли к ране, и если их отрывать, может вновь возникнуть кровотечение. На всякий случай припасла тёплую кипячёную воду, чтобы попробовать размягчить корку. Средство так себе, но ничего другого под рукой нет, а идти к лекарю с такой ерундой не хотелось. Да и денег жалко. Вот только к немалому удивлению Ии, бинт легко отстал от раны, уже успевшей затянуться тоненькой плёночкой.

Но, несмотря на явные признаки заживления, она вновь забинтовала голову служанки. Та пыталась протестовать, однако хозяйка осталась неумолима.

— Как же я такая из дома выйду? — расплакавшись, выдала Ишиша последний аргумент.

— Незачем тебе сегодня из дома выходить, — безапелляционно заявила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Колодец во дворе, а на рынок я сама сбегаю. И не спорь!

— Слушаюсь, госпожа, — вытирая мокрые щёки, пролепетала собеседница.

Она с малых лет привыкла подчиняться дворянам, и у неё даже в мыслях не возникло послать подальше наглую соплячку и поступить по-своему.

Сегодня девушка уже не стала вешать на ворота замок, но за весь день их так никто и не побеспокоил.

А завтра Ишиша уже сама отправилась на базар, старательно прикрыв волосами выстриженный участок кожи на голове. Вот только всё оказалось напрасно. По словам женщины, все попадавшиеся на пути знакомые первым делом сочувствовали и спрашивали о здоровье. Выяснилось, что по городу стремительно разошёлся слух о нападении грабителей на бывший дом господина Мусимуро, где сейчас проживает одинокая вдова. А вот дальше версии разнились. Одни утверждали, что несчастную женщину спасли, услышав её крики, соседи. Другие настаивали на том, что злодеи сами ушли, испугавшись то ли призраков, то ли ещё чего.

Ишише пришлось неоднократно рассказывать о событиях той страшной ночи. Но вряд ли она могла кого-то убедить.

«Значит, господин Асано тоже слышал всю эту чушь», — озабоченно думала Платина, перерисовывая очередную игру.

Словно отвечая на её мысли, раздался энергичный стук в ворота.

— Вот же-ж! — смазав от неожиданности линию, тихо выругалась пришелица из иного мира, громко добавив: — Кого там принесло?

Метнувшись к окну, отодвинула занавеску, увидев пересекавшую двор служанку. Торопливо бросилась обратно с столу, быстро сложила листы, сбегала в спальню и сунула их под кровать. Туда же отправилась мужская куртка, оберегавшая платье от пятен туши. Положила на стол книгу отшельника с горы Ганьшань и едва успела взять в руки кисть, как в дверь постучали.

— Госпожа, к вам господин Мадуцо!

— Прошу вас, заходите, господин Мадуцо! — пригласила его Ия, мысленно похвалив себя за предусмотрительность.

Выйдя из-за стола, она приветствовала гостя церемонным поклоном. Перед тем как ответить, тот обвёл комнату недобрым, пристальным взглядом.

— Здравствуйте, госпожа Харуко. Вижу, вы так и не купили себе ещё один табурет.

— Увы, господин Мадуцо, — с деланным сожалением развела руками девушка, не собираясь вести его в спальню, где и стояла вторая табуретка. — Всё никак не закончу переписывать ту книгу, что вы мне передали. Я очень стараюсь, а вы же понимаете, что хорошо быстро не бывает.

— Я не за этим пришёл, — насторожил её секретарь опального учёного.

Пряча беспокойство, она радушно предложила:

— Может, выпьете чаю?

— Нет! — решительно отказавшись, мужчина грозно свёл брови к переносице. — Почему о том, что вас ограбили и чуть не убили, наш господин узнаёт от других людей? Где ваше уважение к его возрасту и положению? Вы хоть представляете, как неудобно он себя чувствовал, когда господин Гиедо сказал, что стражники схватили негодяя, напавшего на дом женщины, назвавшей его своим покровителем?!

Ожидавшая чего-то подобного пусть и не в столь резкой форме, Платина всплеснула руками, ударив себя по щеке.

— Какой ужас! Я об этом совсем не подумала! О Вечное небо, как же я виновата!

Поскольку пощёчины прозвучали довольно громко, и переживала она вполне искренне, суровое лицо гостя чуть смягчилось.

— Как вы могли скрывать такое от нашего господина?!

— Да я просто не хотела его беспокоить! — в сердцах вскричала Ия. — Думала, раз всё обошлось, зачем тревожить уважаемого, занятого человека?

— Господин Асано согласился на просьбу вашего брата и стал вашим опекуном, — наставительно произнёс мужчина. — Значит, вы должны ставить его в известность о… таких происшествиях!

— Я поняла свою ошибку, господин Мадуцо, — церемонно поклонилась девушка. — И прошу вас передать благородному господину Асано, что, если со мной ещё что-нибудь случится, он узнает об этом первым.

— Сами ему об этом скажете, — сварливо проворчал секретарь опального учёного. — Господин желает вас видеть. Он хотел послать слугу. Но я сам вызвался сходить за вами.

— Зачем же так утруждать себя, господин Мадуцо, — смутилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Вы заставляете меня чувствовать себя неудобно.

— Мне совсем нетрудно, госпожа Харуко, — возразил собеседник, и в тот же миг глаза его, словно бы подёрнулись масляной поволокой, а голос стал до противного вкрадчивым, даже мурлыкающим: — С первой нашей встречи я поражён вашей красотой, и видеть вас для меня истинное наслаждение.

Никак не ожидавшая ничего подобного, Платина даже растерялась от столь откровенных намёков: «Он что же, решил переспать со мной? Думает, раз одинокая вдова, так тут же и отдастся ему прямо здесь и сейчас?! А вот тебе национальная народная изба по всей морде!»

— Тогда мне жаль, что мы с вами вообще встретились, господин Мадуцо! — медленно отчеканила Ия сквозь стиснутые зубы. — И нам лучше видеться как можно реже!

— Не стоит вот так сразу отвергать мои чувства, госпожа Харуко, — покачал головой гость, шагнув к ней. — Я умею быть благодарным, и вы сможете жить по-человечески.

— Чувства бывают разные, господин Мадуцо, — отступая, холодно заметила девушка. — Если они глубокие и серьёзные, то дождитесь моего брата и договаривайтесь с ним о свадьбе. А если ваши чувства сиюминутны и ветрены, то вам лучше развлечься на улице Тучки и дождя. Я же не могу позволить себе внебрачных отношений. Это будет безнравственно и разочарует моего благородного покровителя. Прошу понять меня правильно и поступить так, как подобает образованному дворянину.

Секретарь опального учёного недовольно засопел, а Платина решала, в какую сторону броситься, чтобы увернуться от его рук?

— Из-за своей холодности ко мне, вы быстрее потеряете расположение господина Асано, — откровенно пригрозил мужчина, не делая, однако, больше попыток приблизиться.

— Господин Асано мудр и проницателен, — с уверенностью, которую вовсе не испытывала, заявила Ия. — Он во всём разберётся.

— Посмотрим, госпожа Харуко, — криво усмехнулся гость. — Но, если вдруг передумаете, я готов вернуться к этому разговору. А пока собирайтесь и не заставляйте вас ждать!

С этими словами он коротко поклонился и вышел, демонстративно хлопнув дверью.

Шумно выдохнув, девушка опёрлась руками о стол, переживая очередную свалившуюся ей на голову напасть. На сей раз игрок явно закусил удила, ибо две столь серьёзные неприятности подряд — слишком много даже для него с его подлянками.

Вряд ли господин Мадуцо успокоится и продолжит её домогаться, скорее всего, оклеветав в глазах высоконравственного и добродетельного господина Нависамо Асано. И самое паршивое в том, что она ничего не сможет этому противопоставить.

Не стоит даже гадать, кому поверит опальный учёный: какой-то «мутной» вдове, нарушившей правила приличия и отказавшейся безропотно сдохнуть в семье родичей покойного мужа, или благородному дворянину, с кем знаком уже не один десяток лет.

— Вот же-ж! — не сдержавшись, выругалась Платина по-русски, чувствуя, как на глазах закипают слёзы обиды и ярости.

«Только бы не разреветься! — уговаривала она себя, глядя в маленькое металлическое зеркало. — Пойду по городу с опухшей рожей, разговоров не оберёшься, а обо мне и так уже чего только не болтают. Нет уж, вот вернусь и поплачу».

Прерывисто вздохнув, Ия поправила причёску, набросила на плечи накидку и вышла на веранду. Стоя посередине переднего двора, незваный гость что-то выговаривал склонившейся в почтительном поклоне служанке.

— Ишиша! — окликнула её хозяйка. — Я ухожу к господину Асано.

— Да, госпожа, — кивнула простолюдинка и пошла за дворянами к воротам.

Всю дорогу до усадьбы опального учёного его секретарь шагал впереди, храня суровое молчание, возможно, пытаясь столь нехитрым способом давить на нервы своей спутницы. Но та даже обрадовалась, лихорадочно размышляя над тем, как сгладить тот негатив о ней, что господин Мадуцо станет «лить в уши» своему шефу?

Войдя на вымощенный каменными плитами двор, мужчина надменно бросил:

— Ждите. Я доложу.

Когда он скрылся в главном зале, девушка медленно подошла к росшей в углу развесистой сливе. Торопливо проходившая мимо знакомая служанка поклонилась на ходу. Платина ответила коротким кивком.

Долго ждать не пришлось.

— Госпожа Харуко! — окликнул её секретарь опального учёного. — Ну, где вы там? Господин Асано ждёт вас, поторопитесь!

Заметив стоявшие на приступочке туфли, Ия тоже разулась и только после этого ступила на нагретые солнцем, гладко оструганные доски веранды.

Лишнюю мебель из помещения уже убрали. За одиноким столом на небольшом возвышении восседал сам хозяин дома в сине-зелёном халате из дорогого, плотного шёлка и в смешной шапочке с квадратным верхом.

Смиренно потупив взор, гостья церемонно поклонилась, представившись полным наименованием, сообщила, что чрезвычайно рада вновь увидеться с благородным господином Асано, и робко поинтересовалась, зачем она понадобилась ему так срочно?

— Господин Гиедо сообщил мне, что завтра во второй половине второго часа дневной стражи начальник уезда будет судить негодяя, пытавшегося ограбить ваш дом, — заговорил старик спокойным, даже монотонным голосом. — Скажите, госпожа Харуко, почему я, тот, кому ваш брат доверил покровительство над вами, узнаю об этом последним?

— Потому что я совершила большую ошибку, посчитав это происшествие недостойным вашего внимания, — глядя в пол, выдала девушка заранее заготовленный ответ, отметив про себя, что судить будут только одного, хотя в жалобе она указала два имени. Видимо, Шал всё-таки сдох. Ну и земля ему стекловатой.

Кажется, ей удалось удивить собеседника, потому что голос явственно дрогнул:

— По-вашему нападение на дом — незначительное происшествие?

— Бандиты ничего не взяли и не нанесли мне серьёзного вреда, — Платина рискнула бросить короткий взгляд на вскинувшего седые брови опального учёного. — И я подумала, что, с моей стороны, будет невежливо беспокоить вас. Тем более, что господин Гиедо рассказал, к кому я должна обратиться, а чиновники в уездной канцелярии помогли составить жалобу начальнику уезда. Вот я и подумала: если справилась сама, зачем беспокоить покровителя?

— Но вы, по крайней мере, могли поставить меня в известность? — сварливо проворчал хозяин дома. — Я обещал господину Таниго позаботиться о вас. И что я скажу, когда он вернётся? Что на его сестру напали, а я ничего не знал?

— Это моя большая ошибка, господин Асано, — низко поклонившись, повинилась гостья. — Если со мной ещё что-то случится, сначала я доложу вам.

Многозначительно помолчав, видимо, для того, чтобы дать ей возможность осознать всю тяжесть своего проступка, старик поинтересовался:

— Так что же там у вас произошло на самом деле? А то господин Гиедо тут такого наговорил…

Ия прокашлялась, собираясь с мыслями.

— Возьмите табурет и садитесь, — неожиданно предложил собеседник.

— Спасибо, господин Асано, — поблагодарила девушка и, оглядевшись, обнаружила указанный предмет у стены под картиной с горным пейзажем.

Поставив табурет напротив стола опального учёного, Платина уселась, машинально расправила платье и заговорила:

Однако её почти сразу же прервали.

— Золото? — недоверчиво уточнил старик.

— Да, — подтвердила Ия, поведав о неудачной попытке сбыть единственную, оставленную ей братом золотую монету. — Он говорил, что за неё могут дать восемьдесят или даже сто муни. Но ювелиры предлагали только пятьдесят, и я не стала продавать.

— Здесь не столица, — недовольно проворчал хозяин дома. — Вот там действительно могут дать и сто, да и то только ассигнациями. А здесь больше семидесяти пяти не заплатят. Имейте это ввиду.

Гостья не стала откровенничать и посвящать его в то, что на самом деле произошло между ней и налётчиком. По версии девушки, бандит толкнул её на пол, и она, выдернув из причёски шпильку, ударила его по ноге.

— Потом я вскочила, схватила со стола маленький нож, — девушка изо всех сил старалась не сорваться на скороговорку. — Им я прижимала листы, чтобы не сдуло ветром из окна, и ударила его. Он закричал ещё сильнее. Я побежала в спальню за большим кинжалом…

— Откуда он у вас? — вновь прервал её слушатель.

— Это подарок брата, — пояснила Платина. — Он даже немного учил меня им драться. Спросите у молодого господина Асано.

Собеседник недовольно скривился, но промолчал.

— Вот этим кинжалом я его ударила во второй раз и стала звать на помощь. Он упал. Вбежал его помощник. Тогда я спряталась в спальне и держала дверь, не переставая звать на помощь. Хвала Вечному небу, меня услышали. Слуги соседей стали спрашивать через забор, что у меня случилось? Тогда бандиты испугались. Один помог другому встать, и они ушли. Потом пришли соседи. Я им рассказала, что случилось, и попросила позвать стражников и лекаря.

Далее Ия коротенько рассказала о беседе с господином Гиедо, о приходе помощника лекаря и о своём посещении уездной канцелярии.

— Ваше поведение совершенно неприемлемо для благородной женщины, — выслушав её, вынес свой вердикт покровитель.

Ожидавшая чего-то подобного девушка встала и поклонилась.

— Я всего лишь глупая вдова и неспособна понять всю мудрость ваших слов, господин Асано. Поэтому почтительно прошу разъяснить подробнее, что именно я сделала не так?

— Вы ни в коем случае не должны были идти продавать золото одна! — совершенно неожиданно высказал опальный учёный.

— Но я уже меняла еуны, господин Асано, — вкрадчиво произнесла Платина, вспомнив, как торговец шёлком спокойно взял у неё серебряный слиток и отсчитал сотню монет.

— Золото — это другое! — не терпящим возражения тоном заявил старик.

Но на этом список его претензий не ограничивался.

— Благородная женщина не должна брать в руки оружие и кого-то убивать!

Вот тут уж пришелица из иного мира не смогла сохранить невозмутимое выражение морды лица и едва не задохнулась от возмущения. Неужели этот старый лицемер предлагает ей позволить себя ограбить и изнасиловать, чтобы потом покончить жизнь самоубийством, смывая позор?!

Она уже даже нашла, что возразить на подобный маразм, но покровитель не дал ей и слова сказать:

— Для этого есть мужчины! Почему у вас нет слуги?!

— Потому что я не могу себе это позволить! — почти огрызнулась Ия. — И потому что посторонний мужчина, пусть даже и простолюдин, в доме одинокой вдовы станет причиной мерзких слухов и домыслов!

«В которые ты сразу и с удовольствием поверишь!» — добавила она уже про себя.

— Это пустые оправдания, госпожа Харуко! — хозяин дома негромко, но веско стукнул сухой ладошкой по лакированной столешнице. — Если бы с вами что-то случилось, как бы я объяснил это господину Таниго после его возвращения? Я ваш покровитель и несу ответственность за вас!

«Ну так дай тогда денег на охрану старый хрыч!» — мысленно выпалила гостья, не решившись, однако, озвучивать свои «хотелки».

— Но самое главное! — патетически возгласил опальный учёный. — Вы не удосужились поставить меня в известность о случившемся! Это совершенно недопустимо, госпожа Харуко!

— Сознаю свою вину, — не поднимая взор, повинилась девушка, продолжив про себя фразу по-русски: «меру, степень, глубину». — И прошу… наказать меня так, как посчитаете нужным. Клянусь Вечным небом, что в следующий раз сразу буду сообщать о подобных… неприятностях.

— Ступайте, — пренебрежительно махнул рукой старик. — И не забудьте явиться завтра на суд, если не хотите, чтобы за вами направили стражников.

— Не забуду, — поклонилась Платина.

Покидая главный зал, она пребывала в полном недоумении: «Ну, и что это было? Вызвал, отчитал и успокоился. Показал свою заботу, а помочь даже не предложил. Вот же-ж! Нет, я всё правильно сделала, когда к нему не побежала. Надо стараться всё делать самой, и ничего у него не просить!»

Шагнув на веранду, Ия аккуратно закрыла за собой дверь, увидела у подножья лестницы знакомую служанку.

— Старшая госпожа просила вас зайти, госпожа Харуко.

— Пойдём, — вздохнула Платина, обуваясь и раздражённо думая: «Теперь ещё и с ней объясняться придётся».

Однако в покоях хозяйки дома, кроме наложницы, присутствовал и сын опального учёного. В соответствии с местными правилами приличия его Ия поприветствовала первым.

— Здравствуйте, господин Асано.

А уж потом всех остальных:

— Рада видеть вас, благородные дамы. Прощу прощения за то, что давно не заходила.

Она виновато пожала плечами.

— Дела.

Женщины удивительно синхронно кивнули, не вставая с табуреток, и супруга произнесла взволнованным голосом:

— Неужели это правда, что на вас напали грабители?

— Правда, госпожа Асано, — подтвердила девушка.

— И вы их всех убили? — с расширенными то ли от ужаса, то ли от восторга глазами спросила наложница.

— Нет, нет, госпожа Асано, — разочаровала её Платина. — Всего лишь ранила и только одного.

— Присядьте, — наконец-то предложила хозяйка дома. — Выпейте чаю и расскажите нам, как всё случилось?

— Господин Таниго не зря учил вас, госпожа Харуко, — криво усмехнулся молодой человек.

— Я старалась, господин Асано, — холодно проговорила Ия, и душу вновь царапнуло осознание несправедливости своего отношения к этому несчастному парню.

Но теперь, когда господин Мадуцо наглядно продемонстрировал ей своё истинное мурло, всю надежду на сохранение благожелательного расположения к себе опального учёного девушка связывала с его жёнами. Глядишь, и замолвят за неё доброе словечко перед супругом. Они хоть и женщины, но всё же матери его детей. Вдруг да и послушает? А главная из них очень переживает: как бы её больной ребёнок не воспылал страстью к вдове с непонятным прошлым? Так что просто, молодой господин Асано, ничего личного, только выживание.

Видимо, чувствуя эту отстранённость, юноша потупил взор и вроде бы даже смутился.

Стараясь не смотреть на него, девушка рассказала собеседницам то же, что и их мужу. Вот только реакция благородных дам оказалась гораздо более эмоциональной. Супруга и наложница, то обе вместе, то попеременно охали, всплескивали руками и качали украшенными сложными причёсками головами, жадно ловя каждое слово.

За время их разговора, начисто лишённого какого-либо морализаторства, беглая преступница с аппетитом осушила пару чашек ароматного чая и даже немного расслабилась.

— И вы вот так прямо и ткнули его кинжалом в живот?! — подавшись вперёд, с каким-то придыханием спросила наложница. Глаза её горели то ли от возбуждения, то ли от предвкушения ещё более кровавых подробностей, а кончик языка нервно облизал пересохшие губы.

— А что мне ещё оставалось делать? — в привычной для аборигенов манере вопросом на вопрос ответила Платина, невольно поёжившись от жутких воспоминаний. — Эти негодяи хотели не только ограбить меня, но ещё и изнасиловать, и убить.

— Какой ужас! — охнула собеседница, раскрывая веер и обмахивая им разгорячённое лицо.

— Но, может, они не имели таких жестоких намерений, госпожа Хакуко? — усомнилась супруга опального учёного, ставя чашечку на стол. — Могли же они просто забрать вещи и уйти? Я слышала, весной ограбили дом одного купца. Люди с вот также закрытыми лицами связали хозяев, слуг, забрали всё, что смогли унести, и скрылись. До сих пор найти не могут. Может, и с вами ничего плохого не случилось бы?

— Нет, госпожа Асано, — криво усмехнулась Ия. — Когда тот злодей меня сзади за шею к себе прижимал и грозил глаз выколоть, я спиной все его намерения чувствовала.

Делая глоток чая, молодой человек громко фыркнул. Испуганно ойкнув, девушка инстинктивно прикрыла рот ладошкой. Жёны хозяина дома укоризненно посмотрели на гостью. При этом наложница закусила губу, стараясь не улыбаться, а супруга возвела очи горе.

— Прошу прощения, дамы… и господин Асано, — промямлила Платина, досадуя на свою оплошность. — Кажется, я позволила себе лишнее. Позвольте мне уйти?

— Успокойтесь, госпожа Харуко, — мягко сказала Энэмо Асано, хотя во взгляде её ясно читалось раздражение. — Мой сын уже достаточно взрослый. Только, пожалуйста, не надо больше таких подробностей.

— Конечно, госпожа Асано, — клятвенно пообещала Ия. Мимолётное ощущения комфортной расслабленности испарилось, и она вновь тщательно следила за каждым своим словом.

— И после этого вы сами пошли в канцелярию? — словно бы подведя черту под досадным недоразумением, спросила собеседница.

— Я поступила так, как сказал командир стражников, — ответила девушка, не понимая, почему супругу опального учёного так удивляет её поступок? Неужели даже эта богатая и образованная женщина из влиятельной семьи робеет перед мелкими государственными служащими? — А одного упоминания имени вашего благородного мужа оказалось достаточно, чтобы чиновники сразу стали очень вежливы и предупредительны.

Дамы переглянулись, обменявшись довольными улыбками.

— Говорят, что поймали только одного из тех негодяев, — подал голос молодой человек.

— Второй, наверное, где-то прячется? — осторожно предположила Платина.

— Надеюсь, хоть этого негодяя казнят! — с неожиданной злобой выпалила наложница. — Как он посмел поднять руку на благородную женщину?!

— Матушка не верила тому, что о вас болтали, госпожа Харуко, — пристально посмотрел на гостью сын хозяина дома. — Но я сразу сказал, что вы очень храбрая женщина и будете до конца защищать свою честь.

— Я не заслуживаю таких слов, господин Асано, — потупив взор, отозвалась Ия всё тем же холодно-вежливым тоном. — Вечное небо каждому из нас посылает свои испытания, и наш долг вынести их с честью.

— Вот слова истинной дворянки! — расчувствовавшись, супруга опального учёного даже промокнула платочком сухие уголки глаз и виновато посмотрела на молодого человека. — Сын мой, прошу вас нас покинуть. Нам надо обсудить свои, чисто женские дела. Вряд ли вам будет уместно присутствовать при этом.

— Хорошо, матушка, — покладисто согласился юноша. — До свидания, госпожа Харуко. Рад, что с вами всё благополучно.

— До свидания, господин Асано, — поднявшись, поклонилась девушка, гадая, зачем госпоже Энэмо Асано понадобилось его отсылать?

Едва он вышел из комнаты, как наложница убеждённо заявила:

— Не иначе как вас хранит само Вечное небо!

— Не могу пожаловаться на его милость, — покачала головой Платина. — Но не знаю, чем вызвана подобная благосклонность? Я самая обычная женщина.

— Где нам, простым смертным, понять волю небожителей? — ханжески вздохнула хозяйка дома и деловито поинтересовалась: — Вы уже продали ту игру на бумаге, что приносили к нам? С фигурками зверей.

— Нет, — ответила гостья. — Она у меня дома. Я оставила её как образец.

— Нас пригласили в гости к барону Судзо, — принялась объяснять собеседница. — У него большой, красивый замок в сорока ли от города. Мы с баронессой близкие подруги. У неё в семье трое мальчиков примерно ровесников нашего Таро. Нам бы хотелось позабавить их вашей игрой.

— А господин барон не будет против? — поинтересовалась приёмная дочь бывшего начальника уезда, хорошо запомнив утверждение сей благородной дамы, что люди «их круга» подобную игру покупать не будут.

— Он не так строг к своим детям, как наш господин, — понизив голос, доверительно сообщила наложница. — Я ходила в книжную лавку Гифа, но те игры не такие красивые, как та, что вы нам приносили, и вместо фигурок какие-то раскрашенные ракушки в конверте.

— Их я сама рисовала, — извинилась Ия. — Но у меня нет таланта к живописи. А ту игру я вам принесу сегодня же.

— Не нужно себя утруждать, — успокоила её супруга опального учёного. — Я пошлю за ней слугу.

— Но мне ещё нужно сходить на базар, — сказала девушка.

— Тогда Дакан придёт после обеда, — немного подумав, решила супруга опального учёного. — Надеюсь, к этому времени вы будете дома?

— Да, госпожа Асано, — подтвердила Платина.

Высыпав в заранее припасённый мешочек сотню раскрашенных ракушек величиной с ноготь большого пальца, торговка дешёвой бижутерией деловито поинтересовалась:

— Ещё заказывать будете, госпожа?

Та задумалась. Товар вроде бы неплохо пошёл. И технология освоена. Деньги, конечно, небольшие, но хоть что-то. Вот только этот мерзавец Мадуцо может рассказать своему шефу, что она изготовляет азартные игры, и высоконравственный учёный вновь устроит ей головомойку. Так что, пожалуй, лучше сосредоточиться на «пятнашках». Поэтому Ия отрицательно покачала головой.

— Пока хватит. Если понадобится, то я приду.

— Хорошо, госпожа, — поклонилась явно разочарованная собеседница.

Ну, а за циновками опять ходили вдвоём.

Дакан припёрся как раз тогда, когда хозяйка со служанкой собирались обедать. Получив футляр с игрой, он передал в подарок от старшей госпожи небольшую корзинку со всем её содержимым. Жёны опального учёного прислали сушёных чайных листьев, варёную курицу, немного выпечки и глиняную бутылочку соуса.

Оглядев разложенные по столу вкусняшки, девушка довольно усмехнулась:

— Ну вот, будет у нас с тобой сегодня праздник.

— Это какой? — поинтересовалась Ишиша.

— Отпразднуем то, что живы остались, — наставительно произнесла Платина. — Считай, что заново родились. Эти злодеи никого бы из нас в живых не оставили.

— Правда ваша, госпожа, — вздохнула собеседница, машинально потрогав прикрытую волосами рану на голове.

Опасаясь опоздать на суд, Ия вышла из дома пораньше, прихватив с собой и служанку. Вдвоём они зашли в книжную лавку, где хозяин с благодарностью принял новую партию игры и с грустью отсчитал причитавшиеся ей деньги.

Отправив Ишишу на рынок, девушка направилась к уездной канцелярии и обнаружила у широко распахнутых ворот немногочисленную группу простолюдинок. На сей раз часовой не гнал их прочь, а те, в свою очередь, не делали попыток войти во двор, где столпились разнообразно одетые мужчины всех сословий. Оказывается, суд уже давно начался.

Успев привыкнуть к неспешной действительности этого мира, Платина поразилась скорости работы местного правосудия.

Облачённый в парадный халат из дорого, переливавшегося шёлка и в чёрной форменной шапочке, судья, он же начальник уезда, восседал на кресле с низкой спинкой в тени сквозной веранды.

По сторонам от него стояли два чиновника, один из которых перебирал бумаги, разложенные на длинном, узком столе, специально принесённым для такого случая из комнаты писарей.

Со ступеней лестницы на многочисленных зрителей хмуро поглядывал пожилой, плотный мужчина с густой окладистой бородой, одетый в куртку из чёрного шёлка, подпоясанную ослепительно белым кушаком. Крупную, похожую на котёл голову венчала круглая шляпа с пучком длинных птичьих перьев. Судя по наличию меча, Ия предположила, что это командир городских стражников, или, по меньшей мере, его заместитель.

Напротив выстроились подчинённые с копьями, окружив пустую площадку диаметром шагов в двадцать. Именно туда и выходили страждущие защиты закона.

Пока что разбирали чисто «гражданские» дела: разнообразные тяжбы, касавшиеся раздела движимого и недвижимого имущества, а также претензий к качеству товаров и услуг. Чиновники докладывали начальнику суть дела, тот заслушивал мнения сторон, иной раз устраивая целые перекрёстные допросы, и выносил решение. Другой государственный служащий тут же заносил его на бумагу, судья ставил свою печать, и всё. Иногда стражники отводили истца или ответчика на задний двор канцелярии для наказания палками.

Внезапно девушка почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Скосив глаза, она увидела, что женщины, вместе с ней наблюдавшие за бесплатным представлением через открытые ворота, сбились в кучу и откровенно таращатся на неё с каким-то нездоровым любопытством.

С детства выступая на арене в присутствии сотен зрителей, Платина привыкла к подобному вниманию, поэтому без труда сохраняла невозмутимый вид.

Когда зрители во дворе затихли в ожидании объявления решения суда, Ия ясно расслышала торопливый шёпот:

— А я говорю: это она! Чего другой благородной госпоже здесь делать? Сказали, она его на куски порезала, живого места не осталось! Хоть и красивая, а жестокая! Не боится гнева Вечного неба!

«Вот же-ж! — чуть не скривилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Нашли кого жалеть: убийцу и насильника! Или это они из-за классовой солидарности ему сочувствуют? Тупые курицы!»

— А я слышала… — горячо зашептала какая-то простолюдинка.

Но тут начальник уезда назвал сумму компенсации за ущерб одного торговца другому, и зрители ответили негодующим гулом, не дав девушке узнать о себе ещё что-то новое.

— Разбор жалобы госпожи Эйко Харуко! — легко перекрывая шум, громогласно объявил чиновник. — Госпожа Харуко здесь?

— Здесь! — откликнулась Платина, шагнув в ворота под неприязненными взглядами зрителей.

Мужчины торопливо расступились. Ия вышла на окружённую стражниками площадку и, церемонно поклонившись, представилась полным наименованием с упоминанием и «мужа», и «брата».

— Вы подали жалобу с просьбой отыскать грабителей, в шестнадцатый день месяца Змеи напавших на ваш дом? — уточнил другой чиновник, держа в руке исписанный лист.

— Да, господин, — спокойно подтвердила Ия.

— Приведите арестованного, — приказал начальник уезда, с интересом разглядывая девушку.

Та, как и положено, стояла, скромно потупив глазки, изредка бросая короткие взгляды по сторонам.

Зрители заволновались. Из-за угла центрального здания канцелярии конвой вывел знакомого тощего субъекта. Несмотря на другую одежду и понурый вид, с опущенными плечами и обиженной миной на узком, морщинистом лице, Платина безошибочно опознала эту тщедушную, словно бы скрюченную, фигуру, узкий лобик, бегающий взгляд и чуть приподнятую из-за крошечного шрама правую бровь.

Стражники остановили обвиняемого в нескольких шагах от Ии.

— Это он хотел вас ограбить, госпожа Харуко? — спросил чиновник, для наглядности ткнув пальцем в сторону Мкона.

— Он, господин, — чуть поклонилась девушка. — Ещё он разбил голову моей служанке.

— Зачем же вы честного человека оговариваете, благородная госпожа? — с надрывом вскричал незадачливый налётчик. — Что я вам сделал? Я вас даже не знаю! Почему вы на меня наговариваете?

— И голос знакомый, — убеждённо заявила Платина. — Как у козла. Я совершенно уверена в том, что это тот самый человек. Сообщник называл его Мконом.

По толпе прокатился смешок.

— Тебя действительно зовут Мкон? — соизволил поинтересоваться судья.

— Да, господин начальник уезда, — поклонился обвиняемый. — Так и что из того? Меня весь город знает. А я эту госпожу впервые вижу.

— Что скажете, госпожа Харуко? — усмехнулся судья. — Как докажете, что именно он на вас напал? Господин Гиедо доложил, что вы ему сказали, будто разбойники были в масках. А сейчас так уверенно говорите.

«Что-то слова других дворян ты под сомнение не ставил! — мысленно огрызнулась пришелица из иного мира. — Ах да, они же были мужчины, а женщина — это другое».

— Есть способ проверить мои слова, господин начальник уезда, — решительно заявила Ия. — Если на то будет ваша воля, позвольте пригласить пять человек из числа этих достойных людей.

Она указала рукой на мгновенно притихших зрителей.

— Выстроить их в ряд, приказав прикрыть нижнюю часть лица, как это было у злодеев. Потом вызовите мою служанку и спросите: кто из них держал у её горла кинжал и разбил голову? Чтобы никто не заподозрил меня в том, что я могу ей на него указать, я отвернусь. Или прикажите поставить ширму так, чтобы меня ей вообще видно не было. Тогда она будет говорить только от своего имени.

Едва потерпевшая замолчала, как толпа, слушавшая её в полном молчании, возбуждённо загудела. Чиновники на веранде озадаченно переглянулись. Сам начальник уезда криво усмехнулся и, подавшись вперёд, грозно посмотрел на обвиняемого.

— Ну, признаёшься в том, что забрался в дом госпожи Харуко? Или мне поступить, как она советует? Только, если её служанка и в самом деле тебя узнает, ты будешь разорван быками за обман суда!

— Простите, благородный господин начальник уезда! — взвыл раненым козлом незадачливый налётчик и рухнул на колени, с силой ударившись лбом о землю. — Это всё Шал! Это он меня уговорил! Сказал, что у этой госпожи в доме есть золото, а мужчин нет! Но мы, благородный господин начальник уезда, никого не хотели убивать, только ограбить, и всё!

— Врёт! — не удержавшись, выпалила девушка. — Я им говорила, что у меня ничего нет, так вот этот пригрозил меня убить, а дом спалить!

— Не было такого! — заверещав, бандит ещё раз ударился лбом об утоптанную землю. — Не говорил я такого! Что ж вы врёте то, госпожа?!

— Заткнись! — коротко буркнул судья, откидываясь на низенькую спинку кресла.

Повинуясь взгляду командира, двое стражников, подхватив обмякшего мужичонку под мышки, поставили его на ноги, а третий коротко ударил тупым концом копья в живот. Обвиняемый заткнулся, жадно хватая ртом воздух.

«А ты, козёл, думал, я дам тебе выжить? — злорадно усмехнулась пришелица из иного мира. — Не знаю, что тут полагается за попытку ограбления, но за поджог точно казнят. Так что сдохнешь с гарантией!»

Прекрасно понимая, что из-за её слов этого человека скоро убьют, Платина не испытывала ни жалости, ни угрызений совести. На какой-то миг она даже испугалась собственной бездушности. Но в памяти тут же всплыли слова, мимоходом брошенные этим мозгляком своему подельнику: «Прирежь её и обыщи там всё», — охвативший её ужас, разбитая голова Ишиши, и всяческие сомнения волшебным образом испарились, словно капля воды, упавшая на асфальт в жаркий день.

— Простолюдин нули по прозванию Мкон виновен в нападении на дом благородной госпожи Эйко Харуко вдовы господина Куничо Харуко и сестры Зама Таниго, за что приговаривается к смерти! — объявил приговор судья. — Поскольку Мкон сам без пыток и принуждения сознался в своём преступлении, то завтра в полдень ему отрубят голову.

С трудом восстановив дыхание, осуждённый пробурчал что-то неразборчивое, устремив на Ию полный ненависти взгляд.

Заставив себя смотреть ему прямо в глаза, девушка представила у себя в руке кинжал, на миг даже ощутив обтянутую шершавой кожей рукоять.

— Ваша жалоба рассмотрена и удовлетворена, госпожа Харуко, — прервал их игру в гляделки голос чиновника.

— Благодарю благородного господина начальника уезда за справедливый суд, — церемонно поклонившись, девушка поинтересовалась: — Но прежде чем уйти, могу я кое-что спросить?

— О чём вы? — нахмурился судья.

— На мой дом напали двое негодяев, — принялась объяснять Платина. — Могу я узнать, что случилось со вторым? Его зовут Шал, он меня бил и хотел выколоть глаз.

— Ты зарезала его, подлая шлюха, он даже до утра не дожил! — взвизгнул Мкон, тут же рухнув от удара древком копья по почкам.

— Он умер, — спокойно подтвердил государственный служащий. — И уже похоронен. Хотите ещё что-нибудь узнать?

— Это всё, господин начальник уезда, — Ия вновь склонилась в церемонном поклоне, мельком подумав: «Сдох, и никаких вопросов. А у нас бы точно посадили за превышение самообороны. Всё-таки даже в этом грёбаном средневековье есть что-то положительное». — Благодарю вас за терпение и снисходительность к глупой женщине. Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания.

— Ступайте, госпожа Харуко, — уже гораздо более благожелательно кивнул обличённый властью собеседник.

Когда девушка развернулась, зрители разных сословий расступились перед ней гораздо быстрее, чем до суда.

Направляясь к выходу со двора, Платина заметила, что зрительниц в воротах заметно прибавилось, а среди тусклых платьев простолюдинок ярко выделялись шёлковые наряды представительниц благородного сословия. На одной из них красовалась круглая, широкополая шляпа с длинной полупрозрачной вуалью, надёжно скрывавшей черты лица.

Именно она подошла к Ие, произнеся знакомым голосом:

— Здравствуйте, госпожа Харуко. Рада, что всё закончилось, и злодей получил по заслугам.

— Я тоже рада вас видеть, госпожа, — вуаль качнулась, и девушка замолчала на полуслове, сообразив, что собеседница хочет остаться не узнанной. — Спасибо, что пришли.

Поодаль с отсутствующим видом стояли две знакомые служанки, одетые в платья простых горожанок. Первая госпожа наложница Асано понимала толк в конспирации.

Отойдя шагов на пятьдесят от канцелярии, Платина тихо сказала:

— Я думала, вас уже нет в городе.

— Мы уедем только завтра, — также тихо пояснила женщина. — Нам со старшей госпожой очень хотелось узнать: как пройдёт суд над тем негодяем? Но сама она прийти не могла. Сами понимаете: статус. Мне проще. Я лишь наложница и хожу в гости только к близким родственникам, а они не будут ставить меня в неудобное положение глупыми вопросами.

«Как же тут всё сложно, — в который раз подумала пришелица из иного мира. — У супруги больше власти, её почитают и оказывают обязательные знаки внимания. Зато к поведению наложниц относятся более снисходительно, и они чуть свободнее в своих поступках».

— Я зашла в книжную лавку Гифа, — сказала спутница. — Ваша игра неплохо продаётся. Но вы же обещали придумать другую, такую, что мог бы одобрить наш господин.

— Я придумала, — скромно подтвердила Ия. — Только это, скорее, не игра, а загадка или головоломка. Не знаю, насколько она понравится господину Асано, но игральных кубиков там не будет.

— И что же это такое? — живо заинтересовалась наложница.

— Вы когда вернётесь в Кафусё? — вместо ответа спросила девушка.

— Это будет решать господин, — неопределённо пожала плечами собеседница. — Но вряд ли мы задержимся там надолго. Думаю, дня на три или четыре.

— Вот тогда я вам её и покажу, — «замутила интригу» Платина.

— Хотите сделать сюрприз? — усмехнулась женщина.

— Попытаюсь, — не стала возражать Ия, честно предупредив: — Только не знаю, получится ли он приятным?

Они болтали до тех пор, пока не добрались до усадьбы опального учёного. Здесь девушка почтительно попрощалась с наложницей. Терпеливо дождалась, пока она скроется за воротами, и вновь вернулась на базар.

Платина давно обратила внимание на то, что аборигены прямо-таки обожают всякого рода упаковку, начиная от цветной бумаги и алых лент с пышными бантами, заканчивая разнообразными коробками, коробочками, шкатулочками и футлярчиками. Поэтому в городе имелось множество мастерских, специализировавшихся на подобного рода продукции. Ия обошла их все, живо интересуясь товаром, но к огорчению владельцев ничего не покупая.

Первый экземпляр «пятнашек» также необходимо изготовить в дорогой, «подарочной» упаковке. А вот если опальный учёный отнесётся к игре благосклонно, в дальнейшем делать её тоже в более дешёвом варианте.

Дома служанка не приставала с расспросами, но так умоляюще смотрела, делая ну очень толстые намёки, что хозяйка удовлетворила её любопытство, рассказав о суде, но умолчав о встрече с наложницей Асано.

Остаток дня приёмная дочь бывшего начальника уезда разрабатывала дизайн игры и переписывала опостылевшие откровения древнего отшельника.

За ужином Ишиша, помявшись, сообщила, что слуги соседей очень интересовались: кто на самом деле зарезал ворвавшегося в их дом грабителя: сама госпожа или её любовник, что прятался в спальне?

По словам верной служанки, она с негодованием отвергла подобные инсинуации, уверяя, что её новая хозяйка — храбрая женщина с высокими моральными принципами.

Похвалив Ишишу и посетовав на человеческую глупость, девушка вдруг подумала, что сей грязный слушок вполне мог быть делом рук, точнее лживого языка, господина Мадуцо, начавшего претворять в жизнь свои угрозы.

Несмотря на неприятную новость, Платина прекрасно выспалась. На базар вновь отправились парой, но, дойдя до него, каждая пошла по своим делам.

Выслушав заказчицу, мастер несколько раз уточнял размеры, глядя на рисунок, где, казалось бы, всё обозначено точно и понятно. Но, похоже, ему ещё не приходилось иметь дела с подобного рода чертежами. Кроме того, его немного удивило то, что крышка не откидывается на петлях, а снимается полностью. Принимая во внимание всё это, он обещал изготовить коробочку дня за три с учётом времени, необходимого для высыхания лака.

Учитывая скромные запросы столяра и его уважительные манеры, Ия не стала заморачиваться, заказав ему и кубики, не забыв наказать вырезать на них числа от одного до шестнадцати.

Слегка озадаченный подобным заказом мастер всё же не удержался от вопроса: зачем госпоже это надо?

Девушка ответила, что хочет подарить их маленькому мальчику.

— С ними ему будет проще учить арифметику, — наставительно проговорила она, глядя на собеседника чистыми и честными глазами.

Тот как-то неопределённо хмыкнул, но спорить с глупой бабой, да ещё и благородного происхождения, не стал.

А Платина всё же разорилась и купила лавку, намереваясь поставить её в сарае, где умывалась. Для полноценной бани или хотя бы мыльни там надо бы сложить печь или, в крайнем случае, поставить жаровню для углей. Однако всё это требовало значительный вложений, а транжирить и без того сильно «похудевший» золотой и серебряный запас не хотелось. Сначала надо прикопить деньжат. Да и неожиданное сватовство Накадзимо по-прежнему грозной тучей висело над душой, то и дело напоминая о её всё ещё довольно неопределённом положении.

Прогоняя бесполезные переживания, Ия торопливо шла по улице, а помощник столяра тащил за ней приобретённую лавку.

— Госпожа Харуко! — отвлёк девушку от мрачных мыслей знакомый голос.

Оглянувшись, она увидела как из-за столика под навесом, опираясь на костыль, поднимается сын опального учёного.

Встречаться с ним не хотелось категорически, но и игнорировать его Платина не могла.

«Надо было притвориться, что не услышала», — запоздало подумала Ия, наблюдая за тем, как молодой человек рассчитывается с хозяином чайной.

— Не думал, что встречусь здесь с вами, — улыбнулся юноша, подходя ближе.

— Здравствуйте, господин Асано, — церемонно поклонилась Ия. — Вот купила лавку, теперь иду домой.

— Я немного провожу вас, — безапелляционно заявил собеседник. — Пока нам по пути.

Возможно, приёмной дочери бывшего начальника уезда стоило сказать, что она очень торопится и у неё нет времени. Вот только как бы отпрыск опального учёного не принял это за намёк на его ущербность? Они тут все такие ранимые. А обижать и без того несчастного парня было даже стыдно. Пусть пройдётся рядышком. Вряд ли это даст лишний повод к сплетням.

— Вы что же, господин Асано, не поехали в гости к барону Судзо? — спросила девушка. — Или уже вернулись?

— Я упросил отца позволить мне остаться дома, — пояснил молодой человек. — А как вы себя чувствуете… после всего этого?

— Понемногу успокаиваюсь, — серьёзно ответила Платина, нисколько не покривив душой. — Хвала Вечному небу, негодяя схватили и сегодня казнят.

— Пойдёте смотреть? — поинтересовался юноша.

— Нет, — покачала головой Ия. — Не хочу.

Какое-то время шли молча. Девушка не хотела поддерживать разговор, а её спутник то ли не знал, что сказать, то ли не решался?

Когда он заговорил, подтвердилось второе предположение.

— Почему вы так холодны со мной?

— Это не холодность, господин Асано, — попыталась более-менее честно объяснить свои действия Платина. — Я лишь стараюсь следовать правилам приличия. Разве вы не знаете, что если мужчина и женщина не являются близкими родственниками, они не должны разговаривать просто так. Даже то, что мы сейчас идём рядом по улице, уже ставит под сомнение мою репутацию. А я не могу себе это позволить.

— Так это из-за отца? — криво усмехнулся молодой человек. — Боитесь лишиться его покровительства?

— Боюсь, — не стала скрывать Ия. — Если я его разочарую, в Кафусё мне не выжить.

— Вы действительно так считаете? — насмешливо фыркнул собеседник.

— Да, — всё также серьёзно кивнула девушка.

— Так вы думаете, что мой отец способен вам навредить? — возмущённо вскричал юноша. — Я считал вас умнее.

— Нет, нет! — энергично запротестовала Платина, изрядно покривив душой. — Ваш отец — добрый, благородный человек. Но в городе есть те, кто, прикрываясь его моральным авторитетом, способен сделать мою жизнь здесь совершенно невыносимой!

— Как это? — недоверчиво нахмурился отпрыск опального учёного.

— Ну, например, так, — откашлявшись, Ия выдала то, о чём уже не раз думала по ночам. — Уж если такой мудрый и благородный человек, как господин Асано, посчитал эту женщину недостойной своего покровительства, значит, она настолько безнравственна и порочна, что ей нечего делать в нашем городе.

— Вы каких-то ужасов себе напридумывали, госпожа Харуко, — натянуто рассмеялся спутник.

— А вы считаете это невозможно? — вскинула брови пришелица из иного мира, решив, что если получит утвердительный ответ, то парень гораздо глупее, чем она думала.

К счастью, тот только покачал головой.

— Не знаю.

— Вам, господин Асано, стоит учитывать то, что я здесь совсем одна, — наставительно, как взрослый, умудрённый жизнью человек ребёнку вещала девушка. — У меня даже родственников в городе нет.

— Как же вы собирались жить в Сагаро? — криво усмехнулся собеседник.

— Уверена, что там было бы ещё труднее, — вздохнула Платина. — Особенно без такого покровителя, как ваш благородный отец. Но в чём-то и легче. Тогда бы я никого не разочаровала. Понимаете?

— Понимаю, — проворчал молодой человек. — Но вы рассуждаете как…

Он замялся.

— Ну, говорите, — поощрительно улыбнулась Ия. — Если уж начали — выскажитесь. Я же с вами откровенна.

— Как старушка! — резко, словно забивая гвоздь, выпалил отпрыск опального учёного и затараторил, торопясь обосновать своё высказывание: — Даже я, зная, что вот-вот умру, не отказываюсь от радостей жизни. Вы же лишаете себя самых невинных удовольствий, прячась за правила приличия, и дрожите над своей репутацией.

Эта речь прозвучала до чрезвычайности обидно. В голове беглой преступницы роились разнообразные ответы от банально-классического: «Да пошёл ты…», до развёрнутого объяснения своего нелегального положения.

Чтобы не сорваться и не наговорить глупостей, учитывая больное сердце собеседника, девушка мысленно досчитала до десяти, потом ещё раз до десяти. Наконец пришла спасительная мысль, частично вернувшая душевно равновесие: «А с чего ты взял, что общение с тобой доставляет мне удовольствие?»

Платина холодно улыбнулась, кстати вспомнив книгу, которую переписывала по заданию господина Мадуцо.

— Вы ошибаетесь, господин Асано. Я вовсе не отгораживаюсь от жизни и нахожу радость в сочинениях древних мудрецов, в красоте неба: то затянутого облаками, то сверкающего в ночи россыпью звёзд; в полёте ласточек и вьющихся у цветов пчёл.

Юноша растерянно захлопал густыми ресницами, видимо, никак не ожидая от неё подобной отповеди, а Ия едва удержалась торжествующей улыбки.

Впереди показался горбатый мостик, перекинутый через грязную речушку, и она вновь заговорила:

— Вы хороший человек, господин Асано. И я с удовольствием буду вспоминать наши беседы по дороге сюда. Но всё это в прошлом. Вам лучше найти себе новых собеседников. Кафусё — не такой уж маленький город, и здесь тоже есть умные, образованные молодые люди, с которыми у вас будет о чём поговорить. А мне пора вас оставить.

Девушка церемонно поклонилась.

— Дело не в разговорах! — буркнул сын опального учёного. — Вы мне очень нравитесь, госпожа Харуко!

Не то чтобы Платина не ожидала чего-то подобного, поэтому, мягко улыбнувшись, грустно покачала головой.

— К сожалению, не могу сказать того же о вас, благородный господин Асано.

Не желая больше ничего слушать, посмотрела ему за спину и, сделав знак предусмотрительно отставшему носильщику, крикнула, указав на мост:

— Пошли! Нам туда!

— Прощайте, госпожа Харуко! — обиженно буркнул молодой человек и, тяжело опираясь на костыль, зашагал по улице.

«Только бы у него сердце не разболелось от огорчения, — озабоченно думала Ия, подходя к знакомому проулку. — Если с ним что-то случится, его мамаша мне этого не простит».

Чувствуя себя виноватой, она весь день переживала за него. Понимая, что визит в усадьбу Асано и расспросы о самочувствии молодого господина могут вызвать совершенно нежелательные пересуды, девушка на следующее утро попросила Ишишу поспрашивать на рынке, нет ли каких новостей о семействе знаменитого учёного?

Весьма удивлённая подобным поручением, служанка тем не менее добросовестно доложила, что ничего нового о семействе Асано на базаре не слышно.

— А вот о вас опять говорят, — пробормотала она, отводя взгляд.

— И снова какую-нибудь гадость? — криво усмехнулась хозяйка.

— Да, госпожа, — со вздохом подтвердила собеседница. — Болтают, будто вы и мужа своего убили.

— Вот урод! — не удержавшись, выругалась девушка на местном наречии, не уточнив, однако, к кому относится сие определение. — И что, неужели кто-то верит в такую чушь?

— Да вроде бы не особенно, госпожа, — подумав, покачала головой Ишиша. — Мне так вот никто плохого слова не сказал, хотя все знают, что я у вас служу.

— Ну, хорошо хоть так, — проворчала Платина.

Морщилась она не только от очевидной подлости секретаря опального учёного, пытавшегося столь грязным способом добиться её благосклонности, но и от предвкушения долгой и плодотворной работы по переписыванию нудных записок отшельника с горы Ганьшань.

Два следующих дня она вставала из-за стола только по нужде да ещё тогда, когда буквы начинали расплываться перед глазами. Давая им отдых, Ия к великому ужасу служанки либо отрабатывала приёмы боя с кинжалом, либо метала нож в подпиравший кухонный навес столб.

Наконец все листы были переписаны, пронумерованы, уложены в аккуратную стопку и завёрнуты в ткань вместе с книгой. Осталось только отнести всё это господину Мадуцо. Но сначала надо узнать, вернулось ли семейство Асано из замка барона Судзо? Поскольку появляться в их доме, когда там всем распоряжается секретарь его хозяина, приёмной дочери бывшего начальника уезда не хотелось.

Приготовив на всякий случай записку супруге опального учёного, девушка вновь отправилась на базар.

Мастер с гордостью продемонстрировал ей коробочку из тёмно-вишнёвого дерева и, сняв крышку, открыл ровные ряды квадратиков с нарисованными числами. Затем высыпал их в подставленную заказчицей ладонь, дабы та убедилась, что каждый тщательно отшлифован и покрыт лаком со всех сторон.

Обошлось всё это удовольствие в одну серебряную и семнадцать медных монет. Но Платина уже обдумывала: как сделать более дешёвый, «бюджетный» вариант. Вот только перед этим необходимо заручиться поддержкой или хотя бы нейтралитетом покровителя.

Долго стучать в ворота не пришлось. Знакомый слуга сообщил, что хозяева приезжают сегодня, и согласился передать записку старшей госпоже.

Не ожидая быстрого ответа, Ия навестила книжную лавку. Хозяин вновь выказал готовность взять на реализацию ещё одну партию игр, хотя ещё не распродал предыдущую. Возможно, хочет отправить куда-нибудь в другой город? Не заморачиваясь его проблемами, девушка решила не терять времени зря и отправилась закупать материалы.

Приглашение от супруги опального учёного она получила только на третий день, успев между делом освоить новую игру. Кроме того, как раз высохло её «парадное» платье. От пятен на том, в котором она была в ночь налёта, до конца избавиться так и не удалось. Теперь в нём можно ходить разве что по дому, ну или на базар.

Вновь встал вопрос о покупке новой одежды, и, собираясь в гости, Платина решила, что, если «пятнашки» понравятся господину Нависамо Асано, то она обязательно разорится на новое платье.

Игру она спрятала в висевший на поясе кошель, а в руках несла завёрнутые в ткань размышления отшельника с горы Ганьшань.

— Старшая госпожа ждёт вас, — любезно улыбнулся слуга, распахивая ворота.

Вежливо кивнув, Ия прошла на передний двор, где встретилась с сыном хозяина дома.

— Госпожа Харуко? — удивился он, осторожно опуская покалеченную ногу на землю. — Пришли навестить матушку и первую госпожу наложницу?

— Не только, господин Асано, — церемонно поклонилась девушка, прижимая свёрток к животу. — Мне нужно вернуть это господину Мадуцо.

— А что там? — живо заинтересовался юноша.

— Господин Мадуцо просил меня переписать «Записки отшельника с горы Ганьшань», — не стала скрывать Платина. Я закончила и хочу отдать ему работу.

— Он в библиотеке, — сообщил молодой человек. — Если хотите, могу вас проводить.

Поначалу Ия хотела отказаться, просто узнав, как туда пройти? Но потом передумала, рассудив, что свидетель разговора с секретарём опального учёного ей не помешает. Да и в присутствии отпрыска своего шефа Мадуцо вряд ли будет приставать со своими ухаживаниями. Поэтому она сказала:

— Буду благодарна, господин Асано.

Кажется, собеседник рассчитывал на другой ответ, потому что брови его приподнялись, а на лице расплылась довольная улыбка.

— Сюда пожалуйста, госпожа Харуко.

Они направились к зданию, расположенному перпендикулярно к главному залу и выходившему дверями на передний двор.

Провожатый разуваться не стал, но девушка оставила туфли на узкой веранде, перед тем как пройти в просторное помещение, заставленное шкафами с книгами. Платина подумала, что их здесь ненамного меньше, чем в библиотеке замка Хваро. Но там их копило не одно поколение землевладельцев, а здесь, видимо, всё собрал один господин Нависамо Асано.

Секретарь опального учёного сидел за заваленным бумагами столом у открытого окна и что-то быстро писал, ловко выводя маленькие буковки самым кончиком тоненькой кисти.

Услышав стук костыля по деревянному полу, он поднял голову.

— Что-то нужно, молодой господин?

— Вас хочет видеть госпожа Харуко, — ответил юноша, кивнув себе за спину.

При виде гостьи по лицу мужчины пробежала тень озабоченности, но голос звучал всё также любезно:

— Зачем вы пришли?

— Вот, господин Мадуцо, — Ия с поклоном протянула ему свёрток. — Я переписала книгу, как вы и велели.

— Какую книгу? — удивился собеседник.

«Вот будет засада, если он скажет, что ничего мне не поручал! — мысленно охнула девушка. — Получается, я зря мучилась?!»

— Ах, вон вы о чём, — кивнул секретарь опального учёного, делая вид, будто только что вспомнил.

— Простите, что задержала, — повинилась Платина. — Дела, знаете ли, навалились. То переезд, то налётчики, то суд.

— И игры надо рисовать, — подхватил её слова мужчина.

Ия не сомневалась в том, что он рано или поздно узнает о её микробизнесе, поэтому согласно кивнула.

— И это тоже. Но я всё закончила. Вот возьмите.

— Что ещё за игра? — заинтересовался сын опального учёного.

— Её в книжной лавке Гифа продают, — охотно просветил секретарь.

Молодой человек вопросительно посмотрел на спутницу.

— Я вам потом расскажу, господин Асано, — пообещала та. — Сейчас меня ваша матушка ждёт. Хочу показать ей новую игру.

— Тогда не стану вас задерживать, госпожа Харуко, — голос господина Мадуцо буквально сочился ядовитым мёдом.

— Нет, нет, — тем же тоном запротестовала девушка. — Сначала посмотрите.

— Зачем? — наигранно удивился собеседник. — Я уверен, что вы написали замечательно.

— И всё же я прошу вас взглянуть, — продолжила настаивала Платина. — С вашим образованием и опытом вы обязательно укажите на ошибки, и тогда в следующий раз я обязательно напишу лучше.

— Но нам не нужно больше ничего переписывать, госпожа Харуко, — упорствовал мужчина.

С возрастающим интересом следивший за их диалогом сын опального учёного не выдержал:

— Да посмотрите вы, как она написала! Неужели это так трудно, господин Мадуцо?

Недовольно зыркнув на него, секретарь нехотя развязал узел, отложил в сторону книгу и, взяв кипу исписанной бумаги, выпрямился во весь рост, делая вид, будто рассматривает текст.

— Осторожнее, господин Мадуцо! — предупредил юноша.

— Что?! — встрепенулся тот. Пачка как-то подозрительно легко выскользнула из его пальцев, и листы рухнули вниз, заскользив во все стороны по лакированному полу.

— Я же просил! — болезненно скривился сын опального учёного. — Господин Мадуцо!

«Нарочно выронил, казёл!» — мысленно выругалась Ия, вновь испытав острую неприязнь к этому человеку.

— Это моя вина, молодой господин! — вскричал секретарь, склоняясь в почтительном поклоне. — Я такой неловкий. Теперь придётся собирать и раскладывать по порядку. Но мне сейчас очень некогда. Ваш благородный отец велел срочно сделать выписки из «Собрания установлений».

«Сейчас меня собирать заставит, — с тревогой подумала девушка. — Небось, думает, тут возни на полдня, а молодой Асано столько ждать не станет. Он уйдёт, и этот козёл опять станет ко мне приставать».

— Может, госпожа Харуко мне поможет? — подтвердил её подозрения секретарь, глядя на гостью чистым и честным взглядом «слуги народа».

— Охотно, господин Мадуцо, — с ядовитой любезностью улыбнулась Платина. — Много времени это не займёт.

— Тогда поторопитесь, — проворчал сын опального учёного.

Ия опустилась на корточки.

— А у меня и присесть-то негде, — натянуто засмеялся мужчина. — Может, не будете ждать, молодой господин? С госпожой Харуко ничего не случится.

— Я место найду, — успокоил его молодой человек, переложив стопку книг с табуретки на пол.

Ия торопливо собрала рассыпанные страницы. Хорошо ещё, что значительная их часть просто расползлась по полу, не перемешавшись.

— Вот, господин Мадуцо, — выпрямившись, девушка протянула ему стопку бумаг. — Здесь всё по порядку.

— А если нет? — недовольно насупился собеседник. — Мне надо всё проверить.

— Проверяйте, — согласно кивнула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Каждая страница пронумерована. Так что не запутаетесь.

— В крайнем случае, переставите листы местами, — усмехнулся юноша. — А мы с госпожой Харуко пойдём.

— Не смею задерживать, — поклонился секретарь, и во взгляде его мелькнуло разочарование.

— Чем вы ему не угодили? — спросил сын опального учёного, когда они вышли на двор.

— Не знаю, господин Асано, — совершенно искренне, как ей казалось, пожала плечами Платина. — Он велел мне переписать книгу, я переписала. И всё. Не понимаю, что ему не нравится.

Мысленно добавив: «А этот козёл даже не заплатил!»

— Какой такой вашей игрой торгуют в лавке Гифа? — ожидаемо поинтересовался спутник.

— Обычная детская игра, — ответила Ия. — Вы книгу «Путешествие Циндуна в Страну фей» читали?

— Конечно! — улыбнулся собеседник. — В детстве я её очень любил.

Коротко изложив суть игры, девушка с сожалением вздохнула.

— Но ваша матушка предупредила, что она может не понравиться вашему благородному отцу, потому что выигрыш там зависит от удачи. Вот я и захотела придумать такую игру, где важен только ум.

— Такая игра давно существует, — напомнил отпрыск опального учёного.

— Стратегия слишком сложна для обычного человека, — покачала головой Платина, сообразив, что речь идёт о местном аналоге шахмат и го. — А мне хотелось что-нибудь попроще и такую, где нет противника.

— Если нет победителя и проигравшего — теряется всякий интерес, — усмехнулся юноша.

— Разве найти решение сложной задачи — не означает победить? — спросила Ия.

— Тогда это не игра, — возразил парень. — А головоломка.

— Вряд ли название столь существенно, — сказала девушка.

— Эта штука сейчас при вас? — поинтересовался спутник.

— Со мной, — подтвердила Платина.

— Покажите! — сейчас же попросил молодой человек.

— Не торопитесь, господин Асано, — усмехнулась Ия, поднимаясь на перекинутый через прудик мостик.

У дверей покоев хозяйки дома застыли две знакомые служанки.

— Старшая госпожа уже спрашивала о вас, госпожа Харуко, — недовольно проворчала одна из них, пока вторая помогала снять туфли сыну опального учёного.

— Пришлось задержаться, — небрежно бросила девушка, разуваясь.

— Ну, где же вы были, госпожа Харуко!? — сидя за столом, с упрёком спросила женщина. — Слуга сказал, что вы уже давно пришли.

Тут она заметила рядом с ней своего сына и недовольно нахмурилась.

— Заходила к господину Мадуцо в библиотеку, — отвешивая церемонный поклон, ответила Платина. — Он ещё давно велел мне переписать книгу «Размышления отшельника с горы Ганьшань». Я закончила и хотела отдать, но не знала, где его искать? Тогда господин Асано…

Она чуть поклонилась молодому человеку.

— Сказал, что он в библиотеке и проводил меня туда.

— Господин Мадуцо случайно рассыпал переписанные листы, — дополнил её рассказ юноша. — Госпожа Харуко помогла их собрать, поэтому и задержалась.

— Ну хорошо, — чуть поморщилась супруга опального учёного. — Садитесь пить чай.

— Матушка, — произнёс сын, усаживаясь на табурет. — Госпожа Харуко сказала, что придумала какую-то новую игру.

— Вот как? — на холёном лице хозяйки дома отразилось неудовольствие, и она строго посмотрела на гостью.

Той пришлось срочно оправдываться.

— Господин Мадуцо завёл разговор о том, что мои игры продаются в книжной лавке Гифа. Вот господин Асано и заинтересовался.

— Мне показалось это забавным, — улыбнулся молодой человек. — Даже захотелось самому поиграть. Вы же помните, матушка, как я любил «Путешествие Циндуна в Страну фей»?

— Конечно, помню, — чуть расслабилась женщина. — Но, может, сначала всё же выпьешь чаю?

— Простите, матушка, — повинился отпрыск. — Я недавно пил с отцом. Просто позвольте мне взглянуть на эту новую игру, и я уйду, чтобы не мешать вашей беседе.

— Действительно, старшая госпожа, — подала голос наложница. — Почему бы госпоже Харуко не удовлетворить любопытство молодого господина?

— Ну, если вы так настаиваете, — улыбаясь, развела руками супруга опального учёного. — То, конечно. Чем вы сейчас нас удивите, госпожа Харуко?

— Вот посмотрите, госпожа Асано, — Ия достала из сумочки коробочку, сняла крышку и торжественно водрузила на стол.

— И в чём смысл? — после недолгого глубокомысленного разглядывания пронумерованных квадратиков спросила хозяйка дома.

— И почему здесь одного не хватает? — поинтересовался её сын.

Поменяв местами пару фишек, девушка пододвинула игру к нему.

— Попробуйте снова расставить их по порядку.

Тут же предупредив:

— Нет, нет, не вынимая из коробочки.

— Ну это легко, — пренебрежительно хмыкнула наложница, тут же уточнив на всякий случай: — Не так ли, молодой господин?

— Сейчас сделаем, — заверил тот, передвигая костяшки.

Какое-то время в комнате царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь дыханием людей и тихим стуком деревяшек.

— А это вообще возможно? — теряя терпение, возмутилась супруга опального учёного.

— Вы позволите, господин Асано? — попросила Платина.

— Нет, нет, — запротестовал юноша. — Я сам!

Посмотрев на хмурую хозяйку дома, гостья виновато развела руками. Дескать: «я пыталась».

— Может, всё же выпьем чаю? — подождав ещё немного, проворчала женщина.

— Госпожа Харуко, — проигнорировав мать, обратился сын к Ие. — Позвольте мне на время взять эту игру. А вы пока спокойно выпьете чаю и поболтаете.

Прежде чем ответить, девушка посмотрела на госпожу Энэмо Асано и, только дождавшись её кивка, согласилась.

— Берите, господин Асано. Только сразу скажу: я такое проделывала уже не раз.

— Да, да, — очевидно, пропустив её слова мимо ушей, юноша тяжело поднялся, опираясь на костыль, и вышел, прихватив коробку.

— Молодому господину понравилась ваша игра, госпожа Харуко, — глядя ему вслед заметила наложница.

— Да, — поддержала её хозяйка дома. — Давно не видела его таким увлечённым.

— Тогда она понравится и другим образованным молодым людям, — сделала напрашивавшийся вывод Платина.

— Конечно, да, — дружно закивали дамы, дожидаясь, пока служанки наполнят их чашечки горячей водой.

— Продавая эту игру, можно хорошо заработать, — продолжила гнуть своё Ия.

— Торговля — удел простолюдинов, госпожа Харуко, — кривя губы в презрительной усмешке, наставительно произнесла супруга опального учёного. — Хвала Вечному небу, мы в средствах не нуждаемся.

— Никогда в этом не сомневалась, госпожа Асано, — заверила её приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Но я не прочь немного заработать. Только, чтобы получить хорошую прибыль от этих игр, их надо продавать сразу много, пока они в новинку и пользуются большим спросом. Потом, когда их станут делать многие, дорого уже не продашь.

— Вы рассуждаете, как какая-нибудь купчиха, — недовольно фыркнула хозяйка дома, но в её взгляде ясно читалась заинтересованность.

— Вот только у меня нет денег, чтобы сразу закупить крупную партию, — вздохнула девушка. — Благородные дамы, вы не могли бы подсказать, кто из ваших знакомых заинтересуется подобным предложением? А уж как делить прибыль, думаю, я с ним договорюсь.

Жёны опального учёного переглянулись.

— Надо поговорить с управителем, — робко предложила наложница.

— Нет, — решительно возразила супруга. — Сначала расскажем обо всём господину. Если он не будет возражать, тогда и подумаем.

— Вы, госпожа Асано, рассудили как всегда мудро, — не вставая, поклонилась Платина, понимая, что это лучший результат, на который она могла рассчитывать. Без разрешения мужа эти курицы, небось, даже в уборную не ходят. Рассудив, что дальше «раскручивать» тему «пятнашек» пока не стоит, она спросила: — Понравилась ли игра детям господина барона?

— О да! — видимо, радуясь возможности сменить тему разговора, милостиво улыбнулась хозяйка дома. — Вы же знаете, как дети любят всё новое и необычное.

Женщины принялись рассказывать о своей поездке в замок господина Судзо.

С улыбкой слушая их, Ия в зависимости от сюжета то кивала, то укоризненно качала головой, а в голове стремительно оформлялась внезапно посетившая её мысль.

Поскольку благородные дамы только недавно вернулись, то они, скорее всего, ещё не в курсе тех грязных сплетен, что распустил о ней верный секретарь их добродетельного мужа. Тогда, возможно, стоит подстраховаться, заранее подготовив жён опального учёного к подобного рода слухам.

Неплохо разбираясь в менталитете аборигенов, пришелица из иного мира не особо рассчитывала на их защиту. Но порой решающее значение имеет вовремя сказанное слово, особенно если его произнёс пользующийся доверием человек.

Вот только так «в лоб» жаловаться ни к воем случае нельзя, и девушка начала себя «накручивать», стараясь прийти в нужное душевное состояние.

Тихонько посмеявшись, прикрывая рот ладошкой, над рассказом наложницы о том, как старшая дочь барона едва не подралась с другой благородной девицей во время игры в кольца, Платина принялась мысленно проклинать весь этот мир, где смерть, боль и унижение ходят за ней буквально «по пятам», мерзавку Хваро, погубившую приёмного отца Ии, внезапно воспылавшего к ней страстью хромого козла Накадзимо, едва не зарезавших её налётчиков.

Почувствовав острую жалость к себе, девушка торопливо вытерла выступившие слёзы, только тут заметив, что собеседницы молчат, озадаченно глядя на неё.

— Вы плачете, госпожа Харуко? — недоверчиво спросила хозяйка дома.

— Простите, госпожа Асано, — торопливо пряча в рукав скомканный платочек, гостья едва не опрокинула пустую чашечку. — Нет, совсем нет.

— Но я же вижу, что вы плачете! — строго нахмурилась собеседница. — Говорите, что случилось!

— Это всё пустяки, — продолжала упорствовать Платина, давая возможность дамам проявить заботу.

— Да как же пустяки, если вы плачете! — возмутилась супруга опального учёного.

— Ах, госпожа Асано! — прерывисто вздохнула Ия, тыльной стороной ладони смахнув со щеки слёзы, которые текли уже без малейших усилий с её стороны. — Люди так жестоки…

Замолчав, она прикусила губу.

— Вас кто-то обидел? — напрямик спросила первая и единственная госпожа наложница.

— Или вы ещё переживаете из-за того нападения? — предположила хозяйка дома.

— Нет, — покачала головой гостья. — Но всё из-за этих негодяев! Вы только представьте, госпожа Асано, кто-то распустил слух, будто того бандита зарезала не я, а мой любовник, что прятался в спальне!

Охнув, супруга опального учёного прикрыла рот рукой. Взгляд её мгновенно сделался настороженным и колючим. А вот наложница смотрела на девушку с откровенным сочувствием.

Нельзя сказать, что Платина не ожидала чего-то подобного, поэтому тут же выдала заранее заготовленный аргумент:

— Как же они смеют так говорить? Бандит, которого казнили, тоже заходил в мою комнату, когда помогал уйти раненому. Неужели бы он не сказал на суде, что его приятеля убил мужчина, а не слабая женщина? Но он даже не упоминал о каких-то там любовниках!

Хозяйка дома с нескрываемым облегчением перевела дух, очевидно, посчитав довод гостьи вполне исчерпывающим.

— Но и этого им мало! — горестно всплеснула руками Ия. — Кто-то стал болтать, будто я и мужа своего убила! Да я тогда сама чуть не умерла! Представляете, как мне тяжело слушать о себе такие гадости?!

— Кто же мог опуститься до такого? — брезгливо поджала губы собеседница.

— Откуда мне знать? — шмыгнула носом девушка. — Могу только поклясться, что я никого в городе не обижала, ни с кем не ссорилась. Кому понадобилось на меня клеветать?

— Может быть, это какие-нибудь приятели тех бандитов, что напали на вас, хотят так отмстить? — предположила наложница.

— Мерзавцы! — гневно вскричала Платина, мысленно укорив себя за то, что такая простоя мысль не пришла ей в голову. Так, может, Мадуцо и в самом деле не распускал никаких слухов?

— Успокойтесь, госпожа Харуко, — осадила её супруга опального учёного. — Любой, кто с вами знаком, сразу поймёт, что это низкая клевета.

— Мы вам верим, госпожа Харуко! — поддержала её наложница. — Мы знаем, что вы на такое не способны.

Хозяйка дома тоже хотела что-то добавить, но тут в дверь настойчиво постучали, и она раздражённо бросила:

— Ну, кто там ещё?!

— Это я, матушка! — донёсся взволнованный голос сына.

— Подождите немного, — попросила женщина и торопливо зашептала гостье: — Пройдите в спальню. Не стоит ему видеть вас в таком виде.

По знаку старшей госпожи служанка проводила её за шёлковую ширму, где пряталась дверь в соседнюю комнату.

Провожатые усадили Ию на табурет перед вычурным туалетным столиком с тремя выдвижными ящичками и большим зеркалом на подставке.

— Войдите, сын мой! — голос супруги опального учёного доносился глухо, но вполне отчётливо.

— Мне бы умыться, — тихонько попросила девушка, критически разглядывая в полированном металле свою опухшую физиономию. — «Кажется, со слезами я сильно переборщила».

— Сейчас, — кивнула служанка, шагнув к стоявшему у стены столику с медным тазиком и кувшином.

— А где госпожа Харуко? — Платина ясно различила удивление в голосе молодого человека.

— За чем она вам? — заинтересовалась мать.

— Я показал игру отцу, — сообщил юноша. — И теперь он хочет видеть госпожу Харуко.

У Ии перехватило дыхание: «Ну вот сейчас всё и прояснится. Не понравятся старому козлу «пятнашки», попробую сериалы переписывать».

— В моей комнате, — растерянно пробормотала хозяйка дома.

— Господин сильно разгневался? — задала наложница самый главный для беглой преступницы вопрос.

— Наоборот! — вскричал молодой человек. — Головоломка ему очень понравилась. Вот поэтому он и хочет поговорить с госпожой Харуко.

Голова у девушки закружилась, и она в изнеможении прикрыла глаза.

— Госпожа Харуко! — в спальню стремительно ворвалась супруга опального учёного. — Собирайтесь, вас ждёт господин! Скорее!

Умывшись, Платина взмолилась, беря у служанки полотенце.

— Госпожа Асано, ну как я покажусь вашему мужу с таким лицом?

Следует отдать должное женщине. Окинув собеседницу пристальным взглядом, она согласно кивнула.

— Да, вы плохо выглядите.

И тут же принялась распоряжаться:

— Акейн, сделай госпоже Харуко новую причёску!

— Слушаюсь, старшая госпожа, — откликнулась та.

— Потом поможешь накрасить лицо, — продолжила отдавать распоряжение супруга опального учёного. — Но сначала его надо протереть бальзамом из золотого корня. Уж очень оно опухшее.

— Из золотого корня? — чуть вскинув брови, переспросила служанка.

— Да! — раздражённо подтвердила хозяйка дома. — И побыстрее, господин ждёт.

— Я прослежу за всем, старшая госпожа, — входя в комнату, предложила наложница. — А вам лучше вернуться к сыну.

— Вы правы, — быстро согласилась собеседница. — И надо послать за Гачером.

Услышав имя управителя, Ия не смогла удержаться от довольной улыбки. Кажется, госпожа Асано всё же решила инвестировать в «пятнашки». Вот только сколько она заплатит изобретательнице за идею?

Акейн просто распустила старую причёску девушки, быстро и грубо расчесала волосы, ловко заплела косу, закрепив её шпилькой на затылке.

Потом она достала из выдвижного ящичка серебряный флакончик с узким горлышком. Осторожно капнула на палец золотистую субстанцию, по виду и консистенции похожую на мёд, и принялась осторожно втирать её в кожу лица приёмной дочери бывшего начальника уезда.

В передней комнате сын с увлечением рассказывал матери о том, как всё же сумел правильно расставить квадратики.

— Я так обрадовался, что захотел показать игру отцу. Сначала он тоже ничего не понял, но потом заинтересовался. Я даже также переставил ему кубики. Но он очень быстро выстроил их по порядку и спросил, где я взял такую забавную головоломку? А когда я сказал, что её придумала госпожа Харуко, захотел с ней поговорить.

Глядя в зеркало, Платина наглядно убедилась, что слухи о чудодейственных свойствах золотого корня не врут. После того как на обработанное бальзамом лицо нанесли лёгкий, почти незаметный макияж, на недавние переживания Ии намекала только припухлось век и покрасневшие белки глаз.

Окинув гостью оценивающим взглядом, хозяйка дома удовлетворённо кивнула.

— Ну вот, теперь вам не стыдно предстать перед господином.

Служанки проводили девушку на передний двор и оставили возле лестницы, ведущей к дверям главного зала.

По ступенькам Платина поднималась, чуть отстав от сына опального учёного. Его мудрый, высоконравственный папаша восседал на своём обычном месте. Стоявший поодаль секретарь бросил на Ию короткий, неприязненный взгляд.

Поклонившись, девушка начала своё многословное приветствие, но была прервана недовольным голосом старика:

— Подойдите ближе, госпожа Харуко.

Сделав несколько шагов, Платина заметила на столе перед собеседником знакомую коробочку.

— Мой сын утверждает, будто вы сами придумали эту занятную головоломку, — откидываясь на низкую спинку кресла, произнёс хозяин дома.

— Это так, господин Асано, — бесстрастно подтвердила гостья.

— Она лжёт, господин, — безапелляционно заявил секретарь. — Женский ум не в состоянии измыслить чего-то подобного.

— Не спешите с выводами, господин Мадуцо, — остановил его гневную речь шеф и пристально посмотрел на смиренно потупившуюся Ию. — Расскажите, как к вам пришла идея этой игры? Как вы её придумали?

Никак не ожидавшая подобного вопроса, беглая преступница растерялась, совершенно не представляя, как на него ответить?

Сказать, что где-то видела? Но тогда получится, что она соврала. Нет, это не вариант, надо срочно что-то сочинить.

Девушка почувствовала, как на лбу выступили мелкие капельки, а меж лопаток проскользнула холодная струйка.

— Что же вы молчите, госпожа Харуко? — голос опального учёного буквально сочился ядом.

Платина нервно облизала губы. Мозг лихорадочно перебирал разнообразные варианты, но все они казались настолько глупыми, что даже сказать стыдно.

Хозяин дома неторопливо встал, явно намереваясь что-то сказать, но гостья опередила, выпалив:

— Коробка для еды!

— Что? — недоуменно вскинул седые кустистые брови хозяин дома. — Какая ещё коробка?

— Обыкновенная, господин Асано, — уверенно заявила Ия. — Однажды я принесла мужу еды, когда он помогал родителям переписывать учётные книги. Стол был завален счетами. Муж не хотел их убирать и оставил очень мало пустого места для посуды. Я хотела поставить ему сначала рис, но он потребовал мясо. Но миска с ним была заставлена другими блюдами, и чтобы достать её, пришлось переставить их с места на место, не вынимая из коробки.

— И вы сразу придумали игру? — презрительно фыркнул секретарь. — Никогда не слышал более глупой истории.

— Нет, что вы, господин Мадуцо, — делано смутилась девушка, вновь обретая спокойствие и уверенность. — Я придумала её, когда ехала одна в фургоне. Это очень скучно. Вышивать нельзя, потому что очень сильно трясёт. Читать тоже. Брат с друзьями ехали верхом впереди. Мне оставалось только думать и вспоминать. Как-то раз вспомнила тот случай с коробкой. Сначала я хотела использовать разноцветные камешки, а уж потом догадалась заменить их кубиками с числами.

Высказавшись, она продолжила разглядывать покрытый ещё свежим лаком пол, собранный из широких, плотно подогнанных друг к дружке плах.

Какое-то время хозяин дома продолжал внимательно рассматривать гостью. Не решаясь поднять на него взгляд, она буквально всем существом чувствовала напряжённый, буравящий взгляд, словно старавшийся проникнуть в её мысли.

— Не очень убедительное объяснение, госпожа Харуко, — наконец нарушил молчание старик. — Но пусть будет так. Тогда как вы придумали другую свою игру, ту, что уже давно продаётся в книжной лавке?

Если он рассчитывал смутить собеседницу своим вопросом, то сильно ошибся. Платина понимала, что рано или поздно опальному учёному расскажут о её микробизнесе: или кто-то из многочисленных знакомых, либо, скорее всего, верный секретарь.

— Очень просто, господин Асано, — на миг подняв взор, Ия убедилась, что хозяин дома слушает её очень внимательно.

— Однажды в зале гостиницы не нашлось свободного стола, и мне пришлось ужинать с братом и его друзьями. Подавальщица принесла вина и попросила подождать. Когда господина Накадзимо спросили, как мы поедем дальше, он плеснул на стол немного вина, совсем чуть-чуть. Ткнул в него пальцем, сказал, что это Кандор, где мы сейчас, протянул мокрую полоску до новой точки, назвав её Соечно, а уж от неё протянул линию до Сакудзи. Я вдруг подумала, что всё наше путешествие можно представить в виде таких линий и точек. По дороге в Сакудзи мы встретили молодого господина Асано, вашего сына. Тогда я подумала, что наш путь можно обозначить не только городами, но и событиями. Ну, а дальше… всё как-то само получилось.

Во вновь наступившей тишине чуть слышно скрипнул пол под ножками табурета. Скромно сидевший в углу отпрыск опального учёного поменял положение тела, вытянув больную ногу.

— Вы странная женщина, госпожа Харуко, — произнёс его отец. — Вместо того, чтобы просить помощи у покровителя, сами пишете жалобу начальнику уезда, одна идёте на суд, пытаетесь заработать денег, пусть и не совсем обычным способом. Почему так?

Ответ на этот вопрос пришелица из иного мира приготовила уже давно.

— Простите мою дерзость, благородный господин Асано, — в очередной раз поклонилась она. — Но мне кажется, что человек должен обращаться за помощью только тогда, когда не сможет справиться сам. Если я могла сама подать жалобу или сходить на суд, зачем беспокоить вас? Если я смогу немного заработать с помощью своих игр, то просить о чём-то ещё и вас — с моей стороны будет крайне непочтительно.

— В ваших словах есть смысл, — неожиданно мягко, почти по-человечески произнёс старик.

— Значит, вы не возражаете против продажи моих игр? — не веря своим ушам, девушка удивлённо посмотрела на собеседника и тут же вновь опустила взгляд.

— Только если вы не сами будете ими торговать, — чуть усмехнулся хозяин дома и поинтересовался: — Это всё, что вы придумали?

Платина вновь подняла взгляд и увидела на обычно сухом и неприступном лице что-то вроде лёгкой, чуть различимой улыбки.

Помня о правилах хорошего тона, она послушно потупила взор, неопределённо пожав плечами. Из наиболее подходящего в памяти осталось только лото, бильярд и кубик Рубика. Если, конечно, последний девайс удастся повторить при современном уровне технологии. Однако раскрывать свои планы пришелица из иного мира не собиралась, поэтому ограничилась туманным заявлением:

— Не всё, господин Асано. Но об этом я пока не буду говорить.

— Почему? — живо заинтересовался собеседник.

— Потому что в моих мыслях всё это ещё не приобрело свой законченный облик, — приёмная дочь бывшего начальника уезда и сама удивлялась, как это у неё получилось выразить всё так складно и красиво?

Чуть слышно скрипнуло кресло. Видимо, покровитель вновь откинулся на его спинку и одобрительно хмыкнул.

— Хорошо. Потом всё покажете, а сейчас можете идти.

Ия сделала шаг назад. Кажется, старикан пребывает в благодушном настроении, вполне довольный тем, что она не собирается просить у него денег и беспокоить по каждому поводу. Девушка мысленно перевела дух и вдруг вспомнила о книге по медицине, о которой они беседовали в фургоне с молодым господином Асано. Может, спросить его папашу о ней? Кто знает, когда ещё выпадет такой случай? Она живёт в Кафусё уже больше месяца. За это время старик лишь трижды снисходил до беседы с ней. Причём дважды только ругался или читал мораль. Лишь сегодня разговор получился более-менее нормальным. Так, может, попросить у него разрешения посмотреть ту заморскую книгу с арабскими цифрами? Вот только этот интерес надо как-то обосновать. Ну так для этого есть загадочная особа, от которой Платина получила шприцы и новокаин. Сынок его эту историю знает и, если что, сможет подтвердить. Решившись, Ия сказала, привлекая к себе внимание:

— Благородный господин Асано.

Уже потянувшись за кисточкой, хозяин дома нахмурился.

— Что у вас ещё?

— Позволено ли мне будет задать вопрос? — выпалила гостья, уже привычно склонившись в поклоне.

— Слушаю вас, госпожа Харуко, — отозвался опальный учёный.

— Молодой господин Асано рассказывал, что у вас есть книга, написанная в далёкой стране за океаном, — проговорила девушка.

— Да, — подтвердил собеседник.

Для усиления впечатления Платина рухнула на колени и ткнулась лбом в пол.

— Могли бы вы оказать мне милость и позволить на неё посмотреть?

— Зачем? — кажется, совершенно искренне удивился старик. — Разве мой сын не говорил, что она посвящена искусству врачевания и написана на варварском языке?

— Я говорил, — поспешил заверить его отпрыск.

— Да, — подтвердила Ия и пояснила свою просьбу: — Но, возможно, эта книга поможет понять, кто была та женщина, которой я стольким обязана?

— О чём вы, госпожа Харуко? — в голосе хозяина дома послышался лёгкий интерес.

Но прежде чем она успела ответить, голос вновь подал молодой человек:

— Помните отец, я вам рассказывал, как госпожа лечила мне сломанную ногу?

— Я не лечила! — досадливо поморщилась гостья, посмотрев на юношу с уровня пола, и тут же прикусила язык.

— Ну да, — подтвердил юноша, обжигая её предупреждающим взглядом. — Вы просто на время убрали боль. Тогда я тоже спросил, откуда у неё эти необыкновенные вещи?

— Что-то припоминаю, — пробормотал опальный учёный. — Но, кажется, она вам так ничего и не сказала?

— Да, господин, — подтвердил сын. — Госпожа Харуко сослалась на какую-то клятву.

«Вообще-то я здесь, и сама могу всё сказать», — неприязненно подумала девушка, но не решилась вновь влезть в разговор мужчин.

— Что за клятва, госпожа Харуко? — обратился к ней старик.

— Когда эта женщина умирала, господин Асано, — подавив раздражение, принялась объяснять Платина, глядя в пол, — то попросила меня поклясться, что я никому никогда ничего не скажу о ней и о том, что с ней связано.

— Странная клятва, — хмыкнул собеседник. — Наверное, ваша знакомая сделала что-то очень плохое, если прячется даже после смерти.

— Я не знаю, господин Асано, — пожала плечами Ия. — Но она спасла мне жизнь, и я не могла ей отказать.

— Если так, то я не буду спрашивать вас о ней, — как-то уж слишком легко согласился опальный учёный. — Но почему вы хотите взглянуть на ту книгу?

— Потому, господин Асано, — девушка рискнула выпрямиться, по-прежнему не вставая с колен, — что меня она тоже лечила, впрыскивая лекарство прямо в тело с помощью полой иглы и трубки с толкателем. Ваш сын сказал, что видел рисунок похожего инструмента в той книге. И ещё он видел там такие же цифры.

— Но буквы были другие, — поспешил напомнить молодой человек.

— А разве не может быть так, что за морем живут разные народы? — мельком глянув на него, спросила гостья у хозяина дома. — Их языки могут различаться, но они пользуются одними и теми же цифрами?

— Разве такое возможно? — в голосе старика слышалось насмешливое сомнение.

Разум Ии, взвинченный крайне ответственным разговором, работал на удивление чётко, и память тут же подобрала подходящий пример.

— Я читала, что когда-то давно южные варвары писали только на языке Благословенной империи. Но потом у них появилась своя письменность, многие буквы которой очень похожи на наши.

— Вы много знаете, госпожа Харуко, — скорее, осуждающе, чем одобрительно проворчал старик, поинтересовавшись: — Что именно вы надеетесь найти в книге?

— У той женщины были с собой очень странные вещи, — осторожно заговорила девушка. — Одни она сожгла, другие утопила. Вдруг я увижу в книге что-то похожее? Тогда буду точно знать, что она родом из-за моря.

— Это совсем необязательно, — возразил опальный учёный.

— Господин! — официально обратился к нему сын. — Прошу вас, позвольте госпоже Харуко посмотреть ту книгу.

Тяжело вздохнув, старик спросил.

— Для вас это так важно, сын?

— Я обязан ей жизнью, господин, — опираясь на костыль, юноша поднялся и склонился в почтительном поклоне, уже слегка опираясь на больную ногу. — Госпожа Харуко отдала мне своё последнее чудесное лекарство.

— А что за вещи вы имели ввиду, госпожа Харуко? — видимо, всё ещё колеблясь, спросил хозяин дома.

— Если я увижу их в книге, то обязательно покажу, — пообещала гостья. — Но не скажу ни слова!

— Похвально, что вы так серьёзно относитесь к своему обещанию, — произнёс старик и, к своему удивлению, Платина не услышала в его голосе ни капли иронии. — И, в отличие от других женщин, умеете молчать.

«Приходится, — мрачно усмехнулась про себя Платина. — Хочется ещё немного пожить».

— Но эта книга очень большая, — продолжил опальный учёный. — Даже для того, чтобы рассмотреть рисунки, понадобится много времени. Приходите завтра в начале второго часа дневной стражи, и господин Мадуцо вам всё покажет.

— Слушаюсь, господин, — поклонился стойко молчавший до этого секретарь.

— Благодарю, господин Асано, — Ия вновь коснулась лбом пола.

— Покажете ему, если действительно увидите что-то знакомое, — добавил собеседник.

— Обязательно, господин Асано, — пообещала девушка.

— Ступайте, — отпустил он её лёгким движением руки.

Оказавшись на веранде, приёмная дочь бывшего начальника уезда почувствовала лёгкое головокружение и, прикрыв глаза, остановилась, чтобы немного прийти в себя. Беседа с покровителем вымотала не хуже похода по лесам.

— Госпожа Харуко! — знакомый голос заставил её открыть глаза.

У подножья лестницы стояла служанка супруги опального учёного.

— Старшая госпожа велела проводить вас к ней, как только вы освободитесь.

— Пойдём, Акейн, — согласно кивнула Платина, обуваясь.

В садике за каменным столиком сидел управитель усадьбы Асано и пил чай. При виде дворянки он неторопливо поднялся и отвесил короткий поклон.

— Здравствуй, Гачер, — кивнула Ия.

— Старшая госпожа велела вас ждать, госпожа Харуко, — с улыбкой сообщил простолюдин. — И приказала подать чаю.

— Подожди ещё немного, — предложила девушка, рассудив, что хозяйка дома наверняка захочет услышать рассказ гостьи о разговоре с самым главным господином Асано, но неизвестно, как отнесётся к присутствию при этом постороннего, пусть даже и доверенного слуги.

— Хорошо, госпожа Харуко, — покладисто согласился собеседник, вновь усаживаясь на каменный табурет.

— Почему вы так долго? — недовольно проворчала супруга опального учёного.

— Простите, госпожа Асано, — повинилась Платина. — Меня задержал благородный господин Асано.

— Что он вам сказал? — спросила наложница.

— Господин Асано не против того, чтобы продавали мои игры! — бодро доложила Ия.

— Даже ту, самую первую? — недоверчиво уточнила хозяйка дома. — Или господин ещё не знает про неё?

— Уже знает, госпожа Асано, — со вздохом сообщила гостья, добавив немного лести: — Ваш господин — очень великодушный и снисходительный человек. Пусть он и не одобряет ту игру, но не хочет мешать мне зарабатывать себе на жизнь.

— Почему же тогда вы так задержались? — нахмурилась собеседница. — Я уже устала ждать. И почтенный Гачер здесь, а вас всё нет.

— Господин Асано захотел узнать, как я придумала свои игры? — пояснила девушка.

— А почему вы нам об этом не рассказали? — тут же спросила наложница.

— Так вы не спрашивали, госпожа Асано, — пожала плечами пришелица из иного мира, начиная уставать от общения с этими людьми, для которых она всего лишь игрушка, развлечение в тусклой серости провинциальной жизни. — Но, если вам интересно…

— Конечно! — не дала ей закончить супруга опального учёного.

Кивнув, Платина добросовестно повторила историю, уже рассказанную её мужу.

— Как всё просто, — с лёгким разочарованием удивилась наложница.

— Это только на первый взгляд, — неожиданно возразила хозяйка дома. — Видеть и замечать — это не одно и тоже, Осуко-ли. Иначе бы такую игру уже давно придумали.

— Конечно, вы правы, старшая госпожа, — с лёгкой обиженностью проворчала женщина.

— Но мы будем первыми, — привлекла к себе внимание гостья, — кто сможет с её помощью неплохо заработать.

— Акейн! — окликнула служанку супруга опального учёного. — Позови Гачера.

И обратилась к Ие:

— Давайте обсудим всё с ним. Он хорошо знает торговцев и мастеров в Кафусё.

Внимательно выслушав благородных дам, почтенный толстяк долго разглядывал рисунок игры, задавал множество вопросов, но всё же понял принцип «пятнашек», а когда узнал, что господин очень одобрительно высказался о данной головоломке, сообразил, что именно задумала его хозяйка.

К немалому удивлению девушки, умудрённый жизнью абориген согласился с тем, что продавать нужно сразу крупную партию товара. Игра, несомненно, понравится многим, следовательно, очень скоро появятся подражатели.

Далее обсудили цену товара, и вновь Гачер подтвердил свой авторитет в глазах Платины, поддержав изготовление двух вариантов товара: подороже и подешевле.

— Эти можно у Манана заказать, — предложил он. — У него мастерская на улице Ростков риса у Северной стены. Мастер он так себе. Но у него пять сыновей, и все ему помогают. Если чего надо много заказать, так это к ним.

Подняла Ия и вопрос о реализации товара.

— В лавке Фанука, — не задумываясь, ответил управитель. — Он ещё и шляпами торгует. К нему часто молодые образованные господа заходят. А эта забава как раз для них. Потом, когда покупать начнут, дешёвые можно и в лавку Гифа отдать.

— И ещё, я думаю, что пока не будет готова первая партия игр, о ней лучше никому ничего не говорить, — предложила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Иначе нас могут опередить, и мы не получим такой большой прибыли.

— Правильно, госпожа Харуко! — горячо поддержав её, Гачер вдруг замолчал, опасливо покосившись на хозяйку дома. Но та величественно кивнула, решительно заявив:

— Пока про игру будем знать только мы.

— Но молодой господин… — нерешительно заметила наложница. — И сам господин…

— Я поговорю с ними, — пообещала супруга опального учёного.

— Ну вот, вроде бы всё решили, — сказала гостья, заметив, что хозяйку дома беседа начала утомлять. — А остальное мы обсудим с почтенным Гачером.

— Как вам будет угодно, — поклонился управитель.

— Тогда позвольте мне уйти, госпожа Асано, — попросила девушка.

— Почему бы госпоже Харуко не отобедать с нами? — неожиданно предложила наложница.

— Для меня это большая честь, — поклонилась Платина, понимая, что приглашение разделить трапезу здесь означает чуть ли не признание близости статусов, а в глазах хозяйки дома она такого счастья явно пока недостойна. Да не очень-то и надо. Уж лучше отказаться. Но так, чтобы «сохранить лицо». Поэтому Ия произнесла, тщательно подбирая слова: — Но, может быть, как-нибудь в другой раз? Сегодня у меня ещё очень много дел, а я и так уже задержалась.

— Не будем вас больше задерживать, — благожелательно улыбнулась супруга опального учёного.

— И я тоже пойду, старшая госпожа, — поклонился управитель.

— Ступай, ступай, — махнула рукой та.

Покидая покои хозяйки дома, девушка вдруг с горечью поняла, что вновь лопухнулась, не обсудив самый главный вопрос: как они будут делить прибыль?

Мысленно обругав себя самыми последними словами, она решила поговорить об этом с новым коллегой по бизнесу:

— Гачер, постой!

— Что-то хотите, госпожа Харуко? — обернулся к ней простолюдин.

— Ты человек старый и мудрый, — вкрадчиво заговорила Платина, справедливо предположив, что господин Нависамо Асано на такую должность дурака не поставит. — Как думаешь, будут мою игру покупать?

— Будут, госпожа, — уверенно кивнул собеседник. — Уж если она нашему господину понравилась, то многие захотят такую забаву купить.

— И прибыль получим? — продолжила расспрашивать Ия.

— Конечно, госпожа, — видимо, чувствуя её искреннюю заинтересованность, мужик отвечал уважительно, но без прежнего наигранного раболепия. — Попервости цену ещё можно поднять, даже на те, что попроще. Не сомневайтесь, госпожа, деньги хорошие получим.

— А мне из них что-нибудь достанется? — напрямик спросила девушка, пристально наблюдая за реакцией простолюдина. Она не сомневалась в его актёрских способностях, поскольку без подобных талантов на такой должности делать нечего, но рассчитывала уловить возможную фальшь.

— Конечно, госпожа, — собеседник вроде бы даже удивился подобному вопросу. — Вы же это придумали, значит, и ваша доля в прибыли есть. Ну, а уж сколько — это не мне решать, госпожа.

— Это понятно, — кивнула Платина, тут же переводя разговор на другую тему. — Ты когда меня к мастеру Манану проводишь?

— Дел много, госпожа Харуко, — виновато разводя руками, заканючил управитель. — Сегодня ну никак не получится. — Может быть, завтра с утра?

— Хорошо, — подобное предложение Ию вполне устраивало. — Я зайду завтра в начале второго часа дневной стражи. Господин Асано позволил мне одну книгу посмотреть, а потом пойдём.

— Как пожелаете, госпожа Харуко, — поклонился простолюдин.

Владелец книжной лавки встретил девушку столь же почтительным поклоном. Однако, пересчитав полученные деньги, Платина заподозрила неладное, потребовав продемонстрировать все ещё не проданные игры. Как она и предположила, Гиф надул её, не заплатив за три штуки. Поначалу торговец обиделся, потом пытался возмущаться. Однако, когда Ия посчитала ему на бумажке весь расклад, принялся извиняться, уверяя, что всё это лишь досадное недоразумение. Он, дескать, «просто ошибся» и безропотно отсчитал недостающую часть суммы. Деньги хоть и небольшие, но на пару раз сходить на базар хватит.

Опасаясь скандала, лавочник попытался загладить свою вину, позволив девушке взять бумагу на следующие игры бесплатно. Воодушевлённая пусть маленькой, но победой, Платина отправилась домой, по пути купив дешёвый складной зонтик. Уж очень не понравились ей бежавшие по небу пузатые облака. Вдруг завтра будет дождь, а ей надо обязательно попасть в дом Асано. Когда ещё опальный учёный позволит ей взглянуть на заморскую книгу?

Предчувствие Ию не обмануло. Начавшись около полуночи, дождь под утро превратился в редкие капли, падавшие с низкого светло-серого неба.

Завтракали в передней. Хозяйка за письменным столом, а служанка прямо на полу. Ишиша напомнила, что им совершенно необходимо запастись углём или дровами, поскольку нарубленные когда-то гнилушки почти закончились. У неё есть знакомые продавцы и того, и другого, так что госпоже надо только решить, что она предпочитает?

Девушка вспомнила, что ещё госпожа Андо утверждала, будто древесный уголь покупать гораздо выгоднее. Признавая правоту своей старой наставницы в данном вопросе, она выделила деньги именно на приобретение угля.

Из дома опять вышли вдвоём. Дворянка держала над головой лёгкий зонтик, а простолюдинка куталась в накидку из соломы.

— Что ещё нового обо мне болтают? — лениво поинтересовалась Платина.

— Да почти что ничего, — равнодушно ответила Ишиша. — Разве что кое-кто всё ещё не верит, будто вы сами того злодея зарезали.

— А кто же? — усмехнулась Ия. — Любовник?

— Ага, — подтвердила спутница.

Девушке вдруг стало любопытно.

— И кого же мне в любовники назначили?

— Так не придумали ещё, госпожа, — рассмеялась собеседница. — Вы же только с господами Асано знаетесь, в гости ни к кому не ходите. А уж чтобы такая суровая госпожа с простолюдином спуталась, и вовсе никто не поверит.

— Ого! — удивилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Неужели я так грозно выгляжу?

— А то как же, госпожа, — подтвердила служанка и принялась обстоятельно объяснять: — Вы же на улице никогда не смеётесь и даже не улыбаетесь. С соседями знакомиться не хотите. По базару чуть ли не бегом бегаете, ни на кого не глядя. Даже не остановитесь поболтать. Грабителей выгнали и даже перед судом не сробели. Однако же, простолюдинов зря не обижаете, не грубите. Как есть самая настоящая образованная благородная госпожа. Кто ж поверит, что вы к себе простолюдина подпустите?

Поскольку вопрос прозвучал откровенно риторически, Платина скромно промолчала, хотя подобная характеристика со стороны аборигенов стала для неё полной неожиданностью.

Когда она добралась до усадьбы опального учёного, дождь полностью прекратился, и, постучав в ворота, Ия сложила больше ненужный бамбуковый зонтик.

Увидев её, слуга, почтительно поклонившись, отступил в сторону, даже не спросив, к кому и зачем она пришла?

Но перед приёмной дочерью бывшего начальника уезда во весь рост встала непростая дилемма: сразу отправиться на поиски противного Мадуцо или всё же предварительно доложиться покровителю, выразив ему своё почтение? Рассудив, что, с точки зрения местного менталитета, лучше, если тебя упрекнут за назойливость, чем за непочтительность, решительно направилась к главному залу.

Раздевшись на веранде под крышей, девушка осторожно постучала.

— Кто там? — донёсся раздражённый голос хозяина дома.

— Госпожа Эйко Харуко, — объяснила Платина. — Вы позволили мне сегодня прийти.

— Ну да, — после короткого молчания отозвался старик. — Заходите.

Войдя, гостья церемонно поклонилась, успев заметить, что опальный учёный что-то пишет за столом, а рядом застыл в привычном полупоклоне верный секретарь.

«Он что, никогда отсюда не выходит? — мельком удивилась Ия. — Как ни зайду — всегда тут торчит».

— Я позволил вам посмотреть книгу в библиотеке, — недовольно проворчал хозяин дома. — Зачем же ещё вы меня беспокоите?

На этот вопрос гостья быстро нашла что ответить:

— Я не посмела зайти туда без господина Мадуцо, и мне хотелось ещё раз выказать вам своё почтение и благодарность.

— Хорошо, — чуть более благосклонно проворчал опальный учёный, бросив короткий взгляд на девушку. — Подождите, сейчас он вас проводит.

Платина почему-то думала, что и молодой господин Асано также захочет вместе с ней посмотреть на заморский фолиант, однако молодого человека нигде не было видно. Может, придёт прямо в библиотеку?

Положив кисточку на специальную подставку из зелёного полированного камня, хозяин дома откинулся на низкую спинку кресла и распорядился:

— Перепишите и отправьте в столицу, в Гайхего, а также господам Вобатомо и Носимуро.

— Слушаюсь, господин, — поклонился Мадуцо.

— И проводите госпожу Харуко в библиотеку. Пусть посмотрит Санедорис Магнику.

— Ту заморскую книгу? — уточнил секретарь.

— Да, — подтвердил опальный учёный. — Ступайте.

А когда тот почти дошёл до двери, добавил вдогонку:

— И не забудьте заплатить госпоже за переписанную книгу.

Вздрогнув, словно от удара, Мадуцо развернулся и поклонился.

— Непременно, господин.

— До свидания, господин Асано, — церемонно поклонившись, Ия тоже направилась к выходу, как и положено по местным правилам вежливости, пропустив мужчину вперёд.

— Интересные у вас были знакомые, госпожа Харуко, — ехидно усмехнулся провожатый, когда они шли по всё ещё мокрым плитам двора.

— А вот мне, господин Мадуцо, интересно, зачем вы распускаете обо мне эти мерзкие слухи? — вопросом на вопрос ответила девушка.

— Какие слухи? — удивление в его голосе прозвучало настолько фальшиво, что исчезли последние сомнения в авторстве клеветнических сенсаций. — Я не понимаю, о чём вы? Если люди вдруг стали говорить о вас плохо, то я не имею к этому никакого отношения. Но я…

Остановившись у двери библиотеки, где красовался массивный замок, он нагло усмехнулся:

— … могу помочь вам восстановить доброе имя. Если, конечно, вы перестанете относиться ко мне свысока.

— А не боитесь, что люди узнают, как вы пристаёте к бедной вдове? — спросила Платина, оглядываясь в поисках сына опального учёного. Но, как всегда, когда кто-то нужен, его нигде не найдёшь. Мелькнула даже мысль отказаться от просмотра заморского фолианта из-за опасения приставаний мерзкого секретаришки, но тут же сменилась злостью. Кстати вспомнился недавний разговор с Дого Асано. Неужели она настолько труслива, что лишит себя и этого удовольствия?

«Да пошёл ты, казёл! — с яростью подумала пришелица из иного мира. — Руки распустит — грохну тем, что под руку попадётся, всю рожу расцарапаю и яйца отшибу!»

— Кто же вам поверит? — рассмеялся собеседник, доставая из рукава ключ. — Если я скажу, что развратная женщина клевещет на меня за то, что я отверг её постыдные ухаживания?

— Это как сказать, господин Мадуцо, — покачала головой беглая преступница. — Если мне не оставят выбора — я могу быть очень убедительной. Репутацию тяжело заработать, но легко потерять. И это касается не только женщин, но и мужчин.

— Лучше позаботьтесь о своей репутации, — пригрозил секретарь опального учёного. — Мне её уничтожить, как муху раздавить.

— Муху ещё поймать надо, — усмехнулась Ия. — А вам стоит подумать: кто из нас больше потеряет? Я, у кого нет ничего, кроме жизни, или вы, добродетельный муж, которого все уважают из-за его господина.

— Хотите попробовать? — усмехнулся собеседник.

— Не хочу, — покачала головой девушка. — Но, если придётся — не отступлю, так и знайте!

— Заходите, — пригласил мужчина, распахивая дверь.

— После вас, — чуть поклонилась Платина.

Пройдя вслед за секретарём мимо заставленных книгами стеллажей к всё также заваленному бумагами столу, Ия присела на освобождённый ещё молодым господином Асано табурет и вновь остро пожалела об его отсутствии, которое всё больше казалось ей подозрительным.

Приоткрыв окно у стола, провожатый достал из широкого рукава тощий кошелёк, покопался в нём и выложил на стол десять медных монет.

— Господин приказал с вами рассчитаться. Возьмите. Не знаю только, хватит ли этого на хорошую табуретку.

— Хватит, господин Мадуцо, — заверила его приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Даже ещё останется, чтобы купить для вас чаю.

— Такую дешёвку пейте сами! — брезгливо скривился собеседник.

— Нет, — покачала головой девушка. — Я сберегу его специально для вас.

— Тогда я не стану у вас пить чай, — хмыкнул секретарь опального учёного.

— Я буду только рада, — потупив взор, улыбнулась беглая преступница.

Покачав головой, мужчина прошёл куда-то вглубь помещения. Послышался негромкий лязг металла. Чуть слышно скрипнули петли. Скорее всего, секретарь открыл какой-то ящик или сундук.

Он появился, держа в руках большую, размером с солидный ноутбук, но гораздо более толстую книгу, завёрнутую в кусок дорогого алого шёлка.

— Это и есть Санедорис Вагникум! — торжественно объявил мужчина, опуская свою ношу на стол. — Трактат по лекарскому искусству, написанный учёными мужами из заморской Кадеми.

— Заморской… чего? — настороженно переспросила Ия.

— Кадеми, — чуть ли не по слогам повторил собеседник, глядя на неё с презрительным превосходством. — Это что-то вроде нашего Гайхего. Заморский посол говорил господину, что там собраны лучшие умы той страны.

— И это место называется Академия? — нервно сглотнув, решила окончательно развеять свои сомнения девушка, произнеся последнее слово по-русски.

— Ну, я так и сказал: Кадеми, — кивнул Мадуцо, разворачивая толстую, шуршащую ткань. — Они ещё называют себя Школой школ. Там, конечно, живут одни варвары, но книги у них почти ничем не хуже, чем у нас в Благословенной империи.

Под гладким шёлком оказалась обложка из странной тёмно-зелёной, с желтоватым отливом кожи, поверх которой красовался блестящий, явно серебряный знак причудливо изогнутой формы, показавшийся странно знакомым.

— Что это, господин Мадуцо? — спросила Платина, в волнении встав с табурета.

— Шкура водяного дракона, — охотно пояснил тот. — В Кадеми заворачивают в неё самые ценные книги. Она очень дорогая и прочная.

— Нет, нет, господин Мадуцо, — покачала головой Ия. — Я имела ввиду вот эту… непонятную загогулину.

— Ах, вот вы о чём, — усмехнулся мужчина. — Посол сказал, что — это главный символ Кадеми. Он стоит на всех написанных там книгах. Означает извилистость и непрерывность пути познания.

«Больше похож на скрипичный ключ», — отметила про себя девушка, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Она терпеливо дождалась, когда секретарь, обойдя стол, усядется напротив, и только после этого с нарастающим душевным трепетом открыла обложку.

Ворвавшийся в приоткрытое окно порыв ветра зашелестел разложенными бумагами. На миг показалось, что он принёс до боли знакомый аромат корицы, но Платина тут же забыла обо всём, увидев большого, тщательно прорисованного… двуглавого орла!

«Наш герб! — охнула Ия, до боли закусывая губу, чтобы не закричать. — Нет, не может быть! Откуда!? Да нет, не он. Но до чего же похож».

Облегчённо переведя дух, она заметила отсутствие корон. Вместо них над головами протянута лента к короткой надписью. Также отсутствовал щит с Георгием Победоносцем.

«Как на рублях, — неожиданно подумала пришелица из иного мира. — А нет, клювы маленькие, крылья по-другому раскинуты, и в лапах у него чего-то зажато. В одной, кажется, свиток, а в другой — короткая палочка. Наверное, там такой пишут?»

Тем не менее её всё сильнее разбирало любопытство, и она спросила, разворачивая книгу:

— Господин Мадуцо, почему здесь две головы?

Что-то усердно писавший напротив секретарь недовольно посмотрел на неё.

— Госпожа Харуко, если господин позволил вам посмотреть свою книгу, это не значит, что вы можете мне мешать.

— Это последний вопрос, господин Мадуцо! — задавив гордость, взмолилась девушка и даже прижала руки к груди. — Ну, пожалуйста!

Возведя очи горе, мужчина перевёл на неё полный презрения взгляд, но всё же снизошёл до объяснения:

— Это сокол — священная птица их бога мудрости. А две головы у неё, потому что истинный учёный должен обращать свой взор и в прошлое, и в будущее.

— А что значит эта надпись? — Платина ткнула пальцем в ленту. — Или вы не знаете? Господин Асано вам не говорил?

— Говорил, — буркнул собеседник, вновь склоняясь над исписанным листом. — Это девиз Кадеми. В знании сила.

— Что?! — встрепенулась Ия, не веря своим ушам.

— В знании сила! — рявкнул секретарь опального учёного. — Я занят!

Но тут же гаденько ухмыльнулся.

— Если захотите ещё что-то узнать, то будьте со мной понежнее.

«Да пошёл ты! — мысленно огрызнулась девушка, вновь разворачивая книгу к себе и вглядываясь в знакомо-незнакомый герб. — Значит, в знании сила».

Слова показались ей удивительно знакомыми. Она точно слышала их, причём не один раз. Кажется, даже журнал есть с таким названием. Но это ещё ничего не значит. Умные мысли универсальны для всех миров.

Перевернув страницу, Платина поняла, что текст отпечатан типографским способом, а не написан от руки. Кроме того, здесь также имелись абзацы и нумерация страниц арабскими цифрами в правом нижнем углу.

Первый попавшийся ей рисунок изображал полный скелет человека, отдельно выделялся череп, кисти рук и ног, а также крестец. При этом каждая косточка обозначалась соответствующим числом, а на странице рядом шло их описание. Далее имелись похожие рисунки кровеносной и нервной системы.

Чем дальше Ия листала, тем больше казалось, что это какой-то медицинский учебник из её родного мира. Каждой теме посвящён отдельный раздел, разбитый на пронумерованные главы.

Нашлись тут и картинки, изображающие способы фиксации конечностей при переломах, рисунки хирургических швов и разнообразных инструментов: от скальпелей, шприцов, игл и зажимов до слуховых трубок, каких-то причудливых сосудов и непонятных приспособлений.

Кроме того в тексте встречались совершенно обычного вида таблицы, а пару раз она с удивлением разглядывала что-то вроде примеров с вполне понятными знаками арифметических действий.

В голове девушки царил полный сумбур. Саму по себе книгу, пусть даже и с арабскими цифрами, ещё можно посчитать совпадением. Но более чем красноречивое название «Академия», то и дело попадавшийся скрипичный ключ, герб и девиз недвусмысленно указывали на их принадлежность к миру Платины.

И в самом деле, любой образованный человек на Земле не может не знать таких очевидных вещей. А для соотечественников Ии дополнительно есть двуглавый орёл. Тогда, получается, что в этой самой Академии есть кто-то из России. Возможно, таким нехитрым образом они дают знать о себе другим попаданцам? Вроде как: умный догадается, а дураки им не нужны.

— Вот же-ж! — выдохнула девушка.

— Вы что-то сказали? — оторвавшись от своей писанины, мужчина с тревогой спросил: — Что с вами? Вам плохо?

— Что? — встрепенулась Платина, торопливо доставая из рукава платочек, чтобы вытереть вспотевший, лоб.

— Я спрашиваю, вам плохо? — громко повторил секретарь — Вы так побледнели.

— Да, то есть нет, — залепетала Ия, силясь вымученно улыбнуться. — Тут такие страшные картинки.

— Это же трактат по врачеванию, а не любовный роман, — презрительно фыркнул собеседник. — Он для мужчин-лекарей, а не для глупых девчонок.

— Да, вы правы, господин Мадуцо, — грустно вздохнув, приёмная дочь бывшего начальника уезда аккуратно закрыла книгу. — Не могу я больше на это смотреть.

— Ну, увидели знакомые вещи? — ехидно поинтересовался секретарь.

— Увы, господин Мадуцо, — печально покачала головой Платина. — Только ту трубку с полой иглой и толкателем, да ещё короткий нож немного похож, и больше ничего. Я так и не поняла: из-за моря моя знакомая или нет? Мне так жаль, что я зря побеспокоила благородного господина Асано. Хотелось бы перед ним извиниться, но я боюсь показаться навязчивой.

— Не нужно, — с презрительным превосходством отмахнулся собеседник. — Господин так и думал, что ваша подруга из Благословенной империи, но по доброте своей позволил вам убедиться самой.

— Снисходительность и мудрость господина Асано бесконечны! — с придыханием произнесла Ия. — И как только он это узнал? Он не говорил вам, господин Мадуцо?

— Говорил, — важно кивнул мужчина. — Ещё вчера, сразу, как только вы ушли.

— Расскажите, прошу вас! — взмолилась девушка.

— А как насчёт моих чувств? — игриво улыбнулся секретарь опального учёного.

Прежде чем ответить, Платина перевернула книгу и отрыла последнюю страницу. После текста красовался заключённый в овальную рамку скрипичный ключ.

— Тогда прощайте, господину Мадуцо, — она аккуратно закрыла обложку и церемонно поклонилась. — Простите за то, что отняла у вас время.

— Вернитесь! — окликнул её собеседник, когда она уже подходила к двери. — Так и быть, расскажу, если вам интересно.

Вообще-то пришелица из иного мира уже узнала всё, что нужно, но, дабы не «выйти из образа», вновь подошла к столу.

— Ваша знакомая никак не могла приплыть из-за моря, потому что моряки никогда не берут в долгое путешествие женщин, — принялся неторопливо излагать догадки опального учёного его секретарь. — Господин считает, что она проститутка из Кубукаяры или Даяснору. Только туда заходят корабли из-за моря. Скорее всего, лекарства и те вещи она получила в уплату от кого-то из своих клиентов. А что это такое, вы просто не поняли из-за своей необразованности.

— Господин Асано во истину мудр, — Изрекла Ия со всем возможным восхищением, какое только смогла изобразить. — Он не только всё правильно рассудил, но и позволил мне самой во всём разобраться. Я преклоняюсь перед ним и при первой же возможности выражу ему своё глубокое почтение.

— Если хотите произвести благоприятное впечатление на господина, вам придётся быть полюбезнее и со мной, — вновь обнажил свою гнилую натуру собеседник. — Иначе он не услышит ваши слова или услышит что-нибудь совсем другое.

— Услышит, господин Мадуцо, — усмехнулась девушка. — Не вы один с ним разговариваете.

Коротко поклонившись, она почти бегом покинула библиотеку и, выскочив на веранду, с грохотом захлопнула за собой дверь и застыла, прижавшись к ней лбом, стараясь унять бешено колотившееся сердце.

— Госпожа Харуко! — раздался за спиной недовольный голос.

Обернувшись, Платина увидела перед сбой хмурого управителя.

«Вот же-ж!» — выругалась про себя Ия, только сейчас вспомнив, что сегодня они договаривались сходить к какому-то мастеру. Но сначала перспектива увидеть заморскую книгу, а потом её содержание начисто выбили из головы начинающей предпринимательницы все прочие мысли.

— Прости, Гачер, — повинилась девушка, даже слегка поклонившись. — За то, что ждать пришлось.

— Так вы не пойдёте к Манану, госпожа? — смущённо отвёл взор простолюдин.

— Нет, нет! — запротестовала Платина. — Надо идти, нечего откладывать.

Обуваясь, Ия ещё раз огляделась, но так и не заметила сына опального учёного. Неужели ему вдруг стало неинтересно, чего она нашла в той книге? Вчера юноша слушал историю о её знакомой с большим любопытством. Тогда почему даже не заглянул в библиотеку? Наплевав на возможное неудовольствие супруги опального учёного, девушка спросила:

— А где молодой господин Асано?

— Отдыхает, госпожа, — почему-то понизив голос, ответил собеседник. — Вчера ночью с ним сильно плохо стало. Господин за лекарем посылал.

— С ним всё в порядке? — не на шутку забеспокоилась Платина.

— Хвала Вечному небу, теперь уже всё хорошо, — с улыбкой кивнул управитель. — Лекарь напоил его сонным зельем, и теперь он крепко спит.

Когда они вышли из усадьбы, Ия с сожалением подумала, что сегодня сюда придётся прийти ещё раз «выразить своё почтение» жёнам опального учёного, иначе они и обидеться могут.

Отстав примерно на полшага, спутник рассказывал о мастерской Манана, о перспективах переговоров с потенциальными распространителями новой игры и ещё о чём-то.

Пропуская его слова мимо ушей, девушка изредка кивала, хмыкала и даже задала пару уточняющих вопросов, совершенно не интересуясь ответами.

Все мысли беглой преступницы вертелись вокруг злополучной книги, вновь разрушившей, казалось бы, уже устоявшуюся картину окружающей действительности.

До сегодняшнего дня она пребывала в полной уверенности в том, что является единственной и неповторимой пришелицей из иного мира, заброшенной сюда злой волей сверхъестественных сил. Поскольку вернуться назад нет никакой возможности, то остаётся: либо сложить ручки и «склеить ласты», или же выживать, приспосабливаясь к равнодушной действительности.

Однако, сегодня выяснилось, что Платина, скорее всего, не так уж и уникальна, как казалось. Очень даже возможно, что здесь проживают и довольно давно её соотечественники. Причём не только по миру, но и по Родине.

И что теперь: бросать всё и плыть через океан в эту самую Академию? Да, если судить по названию, символу, гербу и девизу, там таких, как она, ждут и, вполне вероятно, встретят с распростёртыми объятиями. Очень возможно, что там ей не придётся прятаться ни от бывшей любовницы, ни от имперских властей.

Вот только сие обетованное место находится где-то за морем, точнее за океаном. А это совсем не «ближний свет.» Да и здесь Ия вроде бы не так уж и плохо устроилась. Немного напрягает только угроза брака с Накадзимо. Но когда ещё это будет? Неизвестно, вернётся ли вообще из своей экспедиции «чёрный археолог»? Лазить по пещерам и древним подземельям — занятие совсем небезопасное.

Нет, перспектива тащиться куда-то за тридевять земель нисколько не вдохновляла. Девушка невольно вспомнила старого приятеля родителей, уже довольно пожилого жонглёра и канатоходца, со смешным именем Игнатий Павлинович. Когда отец Ии предложил ему тоже попытать счастья в Италии, тот заявил, что «от добра добра не ищут». Но, может, иногда стоит и поискать?

Интерлюдия

Стрела с тупым звоном вошла точно в центр чёрного квадрата.

На сухощавом, покрытом густой сетью морщин, лице старого воина не дрогнул ни один мускул, хотя в душе он очень гордился успехами своего воспитанника.

Прекрасный наездник, искусный мечник и стрелок, он сумел бы сделать блестящую карьеру, поступив в войско Сына Неба, но выбрал службу гражданского чиновника. И дело не только в том, что с недавних пор она считалась более почётной. Главное, что в армии с её походами и полевыми лагерями гораздо труднее сохранить тайну личности барона Тоишо Хваро.

Наставник понимал, почему тот подчёркнуто не обращает на него внимание, продолжая посылать стрелу за стрелой в сколоченный из толстых досок щит.

Но сегодня он собьёт с него спесь, восстановив свой пошатнувшийся авторитет. В предвкушении этого старый воин чуть прикрыл глаза, стараясь раньше времени не выдать своего торжества даже взглядом.

— Вы наконец-то вернулись, господин Мукано? — усмехнулся землевладелец, положив лук на стол.

— Да, только что приехал, господин, — церемонно поклонился собеседник. — Не успел ещё ни умыться, ни переодеться с дороги.

— Узнали что-то важное? — нахмурился аристократ. — И спешите мне об этом сообщить?

— Да, господин, — повторил наставник. — Госпожа жива, и я смогу вам это доказать.

Приблизившись к нему вплотную, барон тихо, но внушительно произнёс:

— Раньше вы никогда так глупо не шутили. Надеюсь, и сейчас говорите серьёзно?

— Я слишком стар для шуток, господин, — холодно усмехнулся Чиро Мукано, спокойно выдержав яростный взгляд Хваро. — И привык отвечать за каждое своё слово.

— Ну хорошо, — мрачно кивнул землевладелец. — Пойдёмте в кабинет. Там нам никто не помешает, и я посмотрю, насколько серьёзными окажутся ваши доказательства.

Отвернувшись, он махнул рукой, подзывая стоявшего шагах в двадцати стражника.

Когда тот подбежал, придерживая меч, аристократ распорядился:

— Прикажите убрать здесь всё. Сегодня я больше стрелять не буду.

— Слушаюсь, господин, — коротко поклонился воин.

Подобная реакция слегка удивила старого дворянина. Прекрасно помня, как тяжело переживал воспитанник мнимую смерть подлой девчонки, наставник рассчитывал, что тот набросится на него с расспросами прямо здесь и сейчас.

Вместо этого они неторопливо прогулялись по парку, и за всё это время барон не сказал ни слова, мрачно глядя себе под ноги.

Лишь у боковой двери главной башни Чиро Мукано смог разобраться в его чувствах. Тот просто боялся узнать, что обманщица жива, и пока не знал, как к этому относиться?

Зато старый воин пребывал в полной уверенности, что благородный муж столь славного рода просто обязан презирать подобного рода мерзавок, наказав их за подобное предательство.

— Скажите, чтобы нам принесли чаю, — велел землевладелец охраннику на лестничной площадке между этажами.

— Да, господин, — коротко поклонился тот.

Пройдя в свои покои, аристократ уселся за стол, жестом предложив гостю занять одно из стоявших напротив кресел.

— Слушаю вас, господин Мукано.

— Я объехал все окрестные деревни, — размеренно заговорил наставник. — И спрашивал: не видел ли кто-нибудь чего-нибудь странного в день исчезновения госпожи, или чуть раньше, или чуть позже. Не стану занимать ваше время, господин, рассказами о всех нелепостях, что мне наболтали глупые простолюдины, и как я устал их проверять, перейду к главному. Вы знаете деревню Хала?

— Конечно, — кивнул барон. — Она же на моей земле.

— Там есть харчевня, — также неторопливо продолжил собеседник. — Её хозяин рассказал, что в седьмой день Ящерицы, как раз после того, как пропала госпожа, через деревню проехал фургон и три дворянина на лошадях. Тот простолюдин запомнил их, потому что они не стали задерживаться, несмотря на приближавшийся дождь. Вы же помните, господин тот ливень?

Внимательно слушавший его Хваро настороженно кивнул.

— Сын хозяина харчевни слышал, как слуга, что купил у них рисовые колобки и вино предлагал господину остановиться в деревне и переждать непогоду. Но он приказал ехать дальше. Мне это тоже показалось немного подозрительно. Ближайший город, если ехать в ту сторону, — это Канори. Там мне рассказали, что в седьмой день Ящерицы, в дождь, на дороге случился обвал, под который попал фургон господина Накадзимо.

— Накадзимо? — ожидаемо переспросил землевладелец. — Тот самый?

— Да, господин, — уверенно подтвердил наставник. — Это он приезжал в наш замок, назвавшись родственником покойного господина Самадзо.

— Накадзимо — фамилия редкая. Но всё же это может быть и другой человек.

— Нет, господин, — уверенно заявил старый воин. — Прошу вас, выслушайте меня, и вы сами всё поймёте.

— Хорошо, — буркнул барон, откидываясь на низенькую спинку кресла и сцепив руки на плоском животе.

— Как мне удалось выяснить, — начал собеседник. — Вечером седьмого дня Ящерицы, перед самым закрытием ворот, в Канори въехали на лошадях трое дворян. Они рассказали, что их фургон попал под обвал и сломался. Слуги остались сторожить вещи, а им нужен мастер, чтобы его отремонтировать.

В дверь тихонько постучали.

— Кто там?! — хрипло рыкнул Хваро?

— Яира, господин, — ответил знакомый голос. — Принесла вам чай.

— Заходи, — разрешил землевладелец.

Чувствуя его раздражение, служанка поставила перед ним прикрытую крышечкой крошечную чашечку на блюдце. Вторую передала господину Мукано и, поклонившись на прощание, поспешила покинуть комнату.

Вдохнув приятный аромат, хозяин кабинета вопросительно посмотрел на гостя. Тот не заставил себя ждать.

— Утром Накадзимо с друзьями и мастерами уехали. А вернулись с фургоном, где, кроме двух слуг, была благородная молодая женщина. Они называли её сестрой господина Таниго.

— Таниго, — хмыкнул на удивление спокойный аристократ. — Тогда вы правы, господин Мукано. Это те, кто к нам приезжал. Подобное совпадение было бы слишком невероятным.

— О чём я вам и говорю! — с плохо скрываемым волнением вскричал наставник. — Они уже тогда искали у нас госпожу, для чего и воспользовались именем благородного господина Самадзо. Может, именно их она ждала в той лесной избушке, где вы её нашли?

Только сейчас лицо барона побледнело, крылья носа гневно раздувались, усики грозно встопорщились. Широко распахнутые глаза смотрели куда-то в пустоту, и в них плескалась боль.

Сердце старого воина обдало волной жалости. При виде страданий воспитанника душа его тоже обливалась кровью. Но где-то в её тёмной глубине, куда он и сам предпочитал лишний раз не заглядывать, копошилось злорадное удовлетворение: «Ты только мой! Был, есть и будешь!»

Вдруг Хваро моргнул. Потом ещё раз, после чего взгляд его обрёл гораздо более осмысленное выражение.

— Но ни Накадзимо, ни его приятель не встречались с госпожой. Они даже не знали о ней. Я сам приказал слугам и охранникам помалкивать и следить за ними, не упуская из вида. А госпожа не покидала своих покоев. Как же они сговорились о побеге?

— Она могла подать им какой-нибудь знак, — не задумываясь, ответил собеседник.

— Каким образом? — усмехнулся землевладелец.

— Может, через окно? — предположил наставник. — Или ещё как-нибудь. Я не знаю. И даже не буду гадать.

— Нет, господин Мукано, — покачал головой аристократ. — Возможно, это те самые Накадзимо и Таниго, что приезжали в наш замок. Но та женщина не имеет никакого отношения к госпоже. Может, она и в самом деле его сестра?

— Нет, господин, — возразил старый воин. — Она ему точно не сестра, потому что в гостинице, где они останавливались, её называли одним именем, а в городских воротах, где их остановила стража, другим. Господин Таниго даже предъявил «отпускное письмо» от брата её покойного мужа. Я не художник и не смог нарисовать портрет госпожи, чтобы показывать людям. Но, судя по тому, как описывали ту женщину те, кто её видел, — это она. Возраст, телосложение, цвет волос — всё совпадает.

Барон сурово свёл брови к переносице. Сейчас он уже не выглядел так уверенно.

А собеседник продолжал убеждать:

— Я не знаю, почему они напутали с именами, но эта женщина не та, за кого её выдают. Не слишком ли много совпадений, господин? И время, и место и…

— Вы знаете, куда они отправились? — прервал его Хваро.

— Да, господин, — кивнул наставник. — Но тут тоже всё странно.

— Поясните! — почти приказал землевладелец, вновь взяв чашечку с чаем.

— В гостинице в Канори Накадзимо рассказывал, что они якобы едут в Сагаро, — взялся объяснять старый воин. — Где собираются наняться в охрану купеческого каравана из тех, что ходят в земли восточных варваров. А сестра Таниго будет ждать их возвращения, после чего брат и устроит её судьбу.

— Но вы-то не были в Сагаро, господин Мукано, — скорее, утвердительно, чем вопросительно произнёс аристократ.

— А её там, скорее всего, нет, — усмехнулся тот. — В Сакудзи мне рассказали, что Накадзимо с приятелями спасли от разбойников сына господина Нависамо Асано. Того самого, что ушёл из Гайхего после указа о «стене мечей».

— Старшего познающего? — удивился барон. — Разве не вся его семья покинула столицу?

— Сыну позволили закончить образование, но не разрешили сдавать государственный экзамен, — пояснил собеседник. — Он попался разбойникам как раз тогда, когда ехал к отцу. Его серьёзно ранили. Так господин Накадзимо поместил его в лучшую лечебницу города и обещал отвезти в Кафусё к семье. Я поговорил с лекарем, который лечил молодого господина Асано. Он рассказал, что Таниго просил помочь устроить его сестру в Кафусё. Думаю, сейчас она там.

— Но вы туда не ездили, — это тоже прозвучало, скорее, утверждением, чем вопросом.

— Нет, господин, — покачал головой наставник. — Узнав, что она жива и где прячется, я поспешил вернуться, чтобы доложить вам обо всём.

— Почему же вы окончательно не убедились, что это именно она?! — глухо рыкнул Хваро.

— Я уже не молод, господин, — печально вздохнул старый воин. — И не так, как раньше, владею собой. Испугался, не не смогу удержаться и сам убью эту неблагодарную тварь. А решать её судьбу только вам. Она не какая-то тупая простолюдинка, сбежавшая с таким же тупым любовником. Эта злодейка посмела посмеяться над вашими чувствами!

Воспитанник поднялся из-за стола и отвесил глубокий, церемонный поклон.

— Спасибо, Чиро-сей! Завтра же мы выезжаем в Кафусё. Даже если эта женщина не она, я всё равно вам очень благодарен. Вы понимаете меня как никто другой.

Горло воспитателя сжал спазм, на глаза навернулись слёзы. Скрывая их, он аккуратно поставил чашечку на стол и низко поклонился.

— Для меня честь служить вам, благородный господин Хваро!