Resistentia Платины.

Глава I Совсем близкое знакомство

— Что случилось? — внезапно посмурнел молодой человек. — Кажется, вы не рады меня видеть?

— Что вы, господин Хваро! — очнувшись от своих мыслей, бурно запротестовала девушка, вымученно улыбаясь. — Простите. Всё это так… внезапно. Мне всё ещё не верится, что меня нашли именно вы, а не стражники или разбойники какие-нибудь. Я уже давно потеряла надежду увидеться с вами… И вдруг вы здесь, рядом со мной. Это словно сон…

Взор барона вновь вспыхнул радостью. Он подался вперёд и, прежде чем Платина успела отстраниться, приобнял её, чмокнув в щёку возле самих губ.

Ия попятилась, выпуская дверь.

— Вы и сейчас считаете, что спите? — усмехнулся аристократ.

— Теперь уже нет, — пришелица из иного мира приложила все старания, чтобы её улыбка выглядела такой же счастливой, как у собеседника, и, стремясь выиграть время, затараторила: — Простите, господин Хваро, я в таком виде. Позвольте мне привести себя в порядок. Насколько это вообще возможно в моём положении. А то мне очень неудобно.

Отступив на полшага, землевладелец окинул её взглядом с ног до головы так, будто бы только что увидел.

Короткая мужская причёска, серая застиранная куртка, джинсы с заплатами, туфли, надетые на босу ногу.

— Конечно, Ио-ли, — понимающе кивнул молодой человек.

Девушка нырнула в избушку, захлопнула за собой дверь, схватилась за засов, но усилием воли заставила себя его не задвигать, понимая, что ни в коем случае не должна давать барону ни малейшего повода для каких-либо подозрений.

Пусть он по-прежнему считает, что приёмная дочь бывшего начальника уезда всё также влюблена в него без памяти.

Для начала Платина решила поменять штаны, дабы не смущать аборигенов видом джинсов, плотно обтягивавших её ноги и зад. Но тут же вспомнила, что забыла зашить дыру на местных мешковатых штанах. Выругавшись одними губами, натянула их прямо поверх изделия трудолюбивых китайских швей. Одела более-менее чистые носки, обвязав верёвочками икры. Натянула курточку.

Схватила сумку с вещичками из родного мира, сунула туда же обе пайзы, завернула в кафтан и спрятала на дне корзины, оставив при себе лишь зеркальце и гребень. Торопливо причесалась, перехватив волосы на затылке тонким ремешком.

Снаружи донёсся командный голос землевладельца, сообщавшего своим людям, что намерен остановиться здесь на ночлег.

«Он что, уже сегодня со мной спать собрался?! — мысленно охнула Ия. — И прямо здесь?!»

Выдохнув, она нахлобучила шляпу с узкими полями и, оценивающе взглянув на своё отражение, отметила испуганно-ошарашенный взгляд расширенных глаз.

Неудивительно, что Хваро тоже обратил на это внимание.

«Так дело не пойдёт! — опустив зеркало, попеняла себе Платина. — У тебя на роже написано, что ты боишься его до дрожи. А надо изобразить любовь. Причём убедительно. Не за аплодисменты играешь — за свою жизнь. Не поверит — или сам убьёт, или дядю попросит. Тот ещё тогда в замке Канако в тебе сомневался».

В дверь деликатно постучали.

— Сейчас! — взмолилась она. — Ещё немножко.

— Хорошо, — покладисто отозвался барон.

Пришелица из иного мира присела на край подиума и, прикрыв глаза, постаралась максимально сосредоточиться.

«Хваро не должен догадаться, что мне известно о том, кто убил ту служанку в лесу, — принялась она настраиваться перед важнейшим разговором. — Кто оклеветал Сабуро и погубил его семью. Для этого нужно просто забыть всё то, что говорили Набуро с Андо. Вести себя так, будто я ничего не знаю. Нет никаких их рассказов. Есть только его письма и стихи, красивые слова о любви и нежности. Всё остальное надо выбросить из головы… Или спрятать в какую-нибудь дальнюю папку с файлами и не распаковывать. Вспомни, чему учили на уроках актёрского мастерства, что рассказывал отец. А чтобы было легче перевоплотиться, почаще вспоминай письма Хваро. Ты же раньше любила это делать».

Услужливая память тут же выдала особенно понравившиеся стихи:

Перед мысленным взором предстала их прогулка по ночному Букасо, расставание с красавцем аристократом в тёмном проулке у ограды усадьбы Андо.

В дверь вновь постучали. На сей раз громче и настойчивее.

— Войдите, господин Хваро, — встав на ноги, откликнулась Ия.

Шагнув через порог, тот с интересом огляделся.

— Здесь мы с госпожой Сабуро спасались от петсоры, — натянуто улыбнулась девушка. — Никогда не думала, что придётся сюда вернуться.

Она усмехнулась, смахнув тыльной стороной ладони набежавшую слезу.

Подойдя к ней, молодой человек положил руки на плечи.

— Вам больше не придётся жить в этой жалкой хижине, Ио-ли. Засветло до Амабу нам уже не добраться. Отправимся туда завтра. Придётся ночевать здесь. А завтра вернёмся в деревню, где я оставил фургон, и поедем в замок.

— И что будет потом? — напрямую спросила Платина, глядя ему в глаза.

— Я окружу вас любовью и заботой, — заявил он так проникновенно, что Ие ужасно захотелось ему поверить. — У меня прекрасный парк. Мы будем гулять по аллеям, любоваться цветами и бабочками, кататься на лодке по озеру. Я буду читать вам стихи, а вы обретёте дом.

Пришелица из иного мира горько усмехнулась, прогоняя нарисованные им красочные картины.

— Но мне всё равно придётся всю жизнь прятаться.

— Не всю жизнь! — не убирая ладоней с её плеч, решительно возразил барон. — Только до осени. А там мы вместе отправимся в Даяснору, куда вы приедете уже моей законной женой.

— Но мой приёмный отец объявлен государственным преступником, — напомнила девушка. — Связав свою жизнь со мной, вы нарушите закон и навсегда погубите свою репутацию.

— Ради вас, Ио-ли, я готов на всё! — хрипловатый голос собеседника дрогнул.

— Я ценю ваши чувства, господин Хваро, — смиренно потупилась Платина, невольно удивляясь про себя тому, как ловко и складно у неё получается говорить. Слова словно сами собой срывались с языка. — Но не могу позволить вам принести подобную жертву.

— Для меня это не жертва, Ио-ли! — убрав руки с её плеч, нахмурился молодой человек. — Вы та, кто мне нужен, кого я люблю, и о ком хочу заботиться всю жизнь!

Следующие действия девушке подсказали многочисленные мелодраматические сериалы, которые приходилось смотреть за компанию с тёткой.

Подавшись к невольно замолчавшему барону, она мягко прижала свой палец к его губам и продолжила речь, стараясь творчески использовать обороты, почерпнутые из произведений уже местных классиков:

— Господин Хваро, пожалуйста, дослушайте меня до конца. Связав свою судьбу с моей, вы навсегда потеряете возможность сделать что-то значительное, добиться почестей, достойных ваших талантов и добродетелей. Когда первая страсть утихнет, и ваши чувства уже не будут такими… острыми, вы можете пожалеть о том, что из-за меня лишились столь блестящей карьеры… Я не сомневаюсь в ваших высоких моральных принципах и в верности своему слову. Знаю, что вы не откажетесь от нашего брака и продолжите заботиться обо мне, несмотря ни на что… Но я не могу позволить, чтобы вы всю оставшуюся жизнь жалели… об упущенных возможностях. Поэтому давайте расстанемся, пока… это ещё не так болезненно и горько.

Платина прекрасно понимала, насколько может быть полезна помощь такого знатного и богатого землевладельца, но очень боялась с ним связываться, тем более надолго. Поэтому и искала аргументы, которые могли бы убедить его в пагубности их отношений. Вряд ли сейчас переполненный радостью и желанием парень воспримет её слова всерьёз. Но вдруг он их вспомнит, когда немного успокоится?

Однако пылкая речь беглой преступницы имела совершенно неожиданный эффект.

Глаза собеседника подозрительно заблестели. Взяв её ладони в свои, он нежно поцеловал кончики её пальцев.

— Я искал вас не за тем, чтобы снова потерять. Это очень великодушно, что вы так заботитесь обо мне. Ваша преданность и добродетель ещё раз убедили меня в том, что вы именно та, кто мне нужен!

«Вот же-ж!» — мысленно застонала Ия, вновь опуская взор.

Но всё же слова молодого человека, произнесённые с таким чувством, произвели на неё сильнейшее впечатление. Сердце сладко заныло. Вот если бы она действительно ничего не знала ни об убийстве служанки, ни о клевете на своего приёмного отца.

Усилием воли девушка постаралась отвлечься от тех страшных воспоминаний.

А барон продолжал улыбаясь ласково и снисходительно.

— Вам не о чем переживать, Ио-ли. Когда вы станете моей женой, то получите фамилию Хваро и никак не сможете испортить мне карьеру или репутацию.

— Это как? — вновь взглянув на него, живо заинтересовалась Платина, тут же предположив: — Неужели вы хотите выдать меня за кого-то другого? А как же записи в родовой книге?

— Я достаточно богат, чтобы найти вам новых приёмных родителей, — с лёгкой улыбкой пояснил землевладелец, мягко касаясь губами её ладони, потом запястья.

— Но меня многие знают в лицо, — напомнила девушка, не делая попыток освободить руку.

Аристократ посмотрел на неё с откровенным разочарованием.

— За лето я намерен закончить здесь все дела и в начале осени выехать на юг к месту службы. По пути мы заедем в столицу, где вас никто не знает, а у меня много знакомых. Среди них найдутся те, кто согласится вас удочерить. Я щедро им заплачу, и в Даяснору вы приедете уже моей законной супругой.

— Супругой? — вскинула брови Ия.

Голова пришелицы из иного мира работала удивительно чётко и ясно, словно военный компьютер. Мысли мелькали с поразительной быстротой, но каждую из них она успевала обдумать и проанализировать по мере способностей.

Если жёнами в Благословенной империи назывались все женщины, связанные с мужем брачными отношениями, то супруга может быть только одна. Именно она считалась хозяйкой дома, главной над прочими жёнами, которых правильнее называть наложницами. Только её дети получали потомственное дворянство по факту рождения. Именно поэтому в любой благородной семье выбору супруги придавалось особое значение.

Глядя на лучившееся счастьем лицо барона, Платина допускала, что сейчас тот готов пообещать ей даже корону Набу и Альдераана по совместительству.

Вот только всё, что она уже успела о нём узнать, указывало на характер «твёрдый, нордический». А значит, Хваро очень скоро опомнится и наверняка пожалеет о своих опрометчивых посулах, но скорее всего будет тщательно скрывать это.

Какие бы чувства он не испытывал к ней лично, чья-либо приёмная дочь, разве что кроме самого императора, в супругах в глазах здешнего «высшего общества» испортит репутацию любого самого знатного дворянина.

А уж если столь богатого землевладельца потянуло на государственную службу, значит, у него имеются большие амбиции, и вряд ли он ими поступится даже ради неё.

Несмотря на юный возраст, Ия, благодаря частым переездам и общению с множеством самых разных людей, давно уяснила, насколько опасно становиться между сильным, беспринципным человеком и его желаниями.

Какое-то глубинное женское чутьё настойчиво подсказывало пришелице из иного мира, что, выбирая между ней и карьерой, Хваро вряд ли выберет её, даже если сейчас он полон самого искреннего энтузиазма. Ну и что делать? Промолчать, принимая столь щедрое предложение как должное? Или мягко напомнить пылкому влюблённому о всех этих обстоятельствах, показав себя «слишком умной»?

Все эти размышления заняли у неё буквально несколько секунд. Рассудив, что чем раньше всё прояснить — тем лучше, Платина, выражаясь на местный манер, «ступила на тонкий лёд предположений над бездной бедствий» и, прежде чем собеседник успел ответить, грустно покачала головой.

— Не слишком ли рано, господин Хваро? Совсем недавно так трагически погибла ваша невеста. И пусть церемонии бракосочетание не было, как отнесутся чиновники в Даяснору к тому, что вы женились, не выдержав положенного траура? Вдруг это вызовет их непонимание и повредит вашей карьере? Я не могу позволить себе, чтобы из-за меня у вас были неприятности.

— Вы очень умная девушка, Ио-ли, — неожиданно похвалил её аристократ. — И я очень ценю вашу заботу. Но ещё раз повторяю: не переживайте, я смогу обеспечить вам достойную жизнь. Если уж так опасаетесь за мою репутацию, то можете приехать в Даяснору наложницей. Моей любимой и единственной наложницей. А через год я объявлю вас супругой.

«Когда я рожу тебе сына», — догадалась приёмная дочь бывшего начальника уезда, уже достаточно знакомая с местными обычаями и испытывая невольную благодарность к собеседнику за то, что он деликатно умолчал об этом маленьком, но существенном обстоятельстве. Возможно, догадался, что перспектива становиться матерью в двадцать лет её не слишком вдохновляет? Хотя вряд ли, здесь рожают и в пятнадцать.

Тем не менее последние слова в чём-то даже успокоили девушку, подтверждая серьёзность его намерений.

Вновь оглядев её с ног до головы, молодой человек поинтересовался:

— У вас нет женской одежды?

— Увы, господин Хваро, — развела руками беглая преступница. — В платье неудобно лазить по заборам и ходить по лесу. А одинокой девушке ни к лицу шататься по дорогам.

Барон рассмеялся.

— Тогда оставайтесь пока в таком виде. Вот доберёмся до замка, и вы сможете одеться подобающе. И не зовите меня так официально, когда мы наедине.

— Хорошо, Тоишо-сей, — покладисто согласилась Платина, начиная потихоньку вживаться в новую роль. — Но вы же не один сюда пришли? Что скажут ваши спутники? Они-то точно поймут: кто я?

Землевладелец вновь положил ей руку на плечо.

— Успокойтесь, Ио-ли. Теперь, когда мы вместе, я никому не позволю причинить вам зло. Доверьтесь мне. Все ваши несчастья позади, впереди только благополучие и гармония.

— Я не сомневаюсь в ваших словах, Тоишо-сей, — проговорила приёмная дочь бывшего начальника уезда, открыто и прямо глядя в большие, светло-карие глаза собеседника. — Но прошу вас понять и меня. После всего случившегося я не смогу чувствовать себя спокойно, если не буду знать: что происходит? Пусть даже в самых общих чертах.

Аристократ вскинул брови, кривя в понимающей усмешке пухлые, чётко очерченные губы с тонкой полоской усов под носом.

Невольно потупившись под его насмешливо-снисходительным взглядом, Платина пробормотала:

— Я не хочу пребывать в неведении. Неизвестность для меня… хуже смерти!

Собравшись с духом, пришелица из иного мира вновь подняла взор. Прекрасно зная самомнение аборигенов и их пренебрежительное отношение к женщинам, она хотела во что бы то ни стало добиться права, если не получать ответы, то хотя бы задавать вопросы, а не оставаться бессловесной куклой. Несмотря на всю «прогрессивность» барона, Ия предполагала, что, если не приучить его разговаривать с ней по-деловому, что называется «без дураков», сейчас, когда тот ещё пребывает в эйфории, то другого случая можно не дождаться.

— Вас так интересует: что я делаю? — усмехнулся молодой человек.

— Только то, что касается меня, — поспешила пояснить Платина и, вспомнив сцену из какого-то сериала, со значением добавила: — Нас обоих. Если вы, конечно, серьёзно относитесь к нашим отношениям.

— Вы необыкновенная девушка, Ио-ли, — задумчиво покачал головой землевладелец. — Красивая и даже мудрая. Такая, о которой я мечтал всю жизнь. Хорошо, будь по-вашему.

Наклонившись к её уху, он негромко объяснил, обдав неприятным запахом ярмуна.

— Я очень тщательно отбирал людей, отправляясь на ваши поиски, поэтому уверен в их верности и послушании. Они никогда не скажут ничего лишнего и беспрекословно выполнят любой приказ. Если я прикажу считать вас юношей, никто из них даже не удивится и будут правильно отвечать на вопросы.

— Тогда и вы зовите меня Пагусом, — попросила девушка, чувствуя нешуточное волнение и с тревогой понимая, что не испытывает никакого дискомфорта от его близости. Даже наоборот.

И если Хваро попробует сейчас её поцеловать, она вряд ли будет против. И это после того, что ей о нём известно. Ужас!!!

Словно подслушав мысли собеседницы, аристократ нежно провёл по её щеке самыми кончиками своих длинных музыкальных пальцев.

У Ии перехватило дыхание, но барон отступил, и она перевела дух, ощутив некоторое разочарование.

— Тогда пойдём, Пагус, — улыбнулся парень, протягивая ей руку.

Один из его охранников стоял в трёх шагах от двери, второй — возле сбегавшей к ручью тропинки.

Слуги, сняв с плеч корзины, сидели на корточках, с любопытством оглядываясь по сторонам, но при виде хозяина бодро вскочили на ноги и застыли в почтительном поклоне.

— Я нашёл ту, кого искал! — громко объявил землевладелец, видимо, не столько для них, сколько для склонивших головы телохранителей. — Пока не прибудем в замок, обращайтесь к госпоже как к юноше-простолюдину по имени Пагус. Но помните, что она мне очень дорога.

— Да, господин, — со свойственной аборигенам синхронностью отозвались слуги. Дворяне ограничились короткими кивками, окинув новую подругу Хваро мимолётными оценивающими взглядами, под которыми та почувствовала себя не очень уютно.

— Когда вернёмся, каждый получит достойную награду, — продолжил барон, — и навсегда забудет о Пагусе. Понятно?

— Да, господин, — также хором отозвались простолюдины и безмолвно кивнули телохранители.

— Мы остаёмся здесь на ночлег, — уже более спокойно и буднично продолжил землевладелец. — Позаботьтесь о еде и чае.

— Слушаюсь, господин, — отозвался один из слуг.

— А мы с вами погуляем, — обратился молодой человек к своей спутнице. — Здесь довольно красиво.

— Как вам угодно, господин Хваро, — поклонилась та, тут же вспомнив об оставленном у ручья белье.

На миг мелькнула мысль отложить прогулку и развесить вещички сохнуть, ну или хотя бы убрать их с глаз долой.

Но приёмная дочь бывшего начальника уезда тут же одёрнула себя: «Ты же дворянка, вот и веди себя как положено. Для грубой физической работы у тебя теперь есть слуги. Хотя лучше бы обойтись без них и их хозяина».

— Почему вы разговариваете со мной так сухо и официально? — неожиданно нахмурился барон.

— Как же ещё должен разговаривать простолюдин Пагус с таким знатным дворянином? — скромно потупила взор Платина.

— Это для других вы Пагус, — наставительно проговорил собеседник. — А для меня — Ио-ли. И здесь нет посторонних.

— Хорошо, Тоишо-сей, — охотно согласилась девушка, кстати вспомнив о расположенной неподалёку скале довольно причудливой формы.

Зная, что местные богатеи ценят подобные диковины и даже выставляют их в своих садах, она предложила:

— Здесь есть одно живописное место. Если не возражаете, я бы хотела его вам показать.

— С удовольствием полюбуюсь на него вместе с вами, — любезно согласился землевладелец.

Они пошли вдоль берега ручья. Охранник двинулся за ними, отстав шагов на пятнадцать.

— Как вам удалось избежать ареста, Ио-ли? — негромко спросил молодой человек, помогая ей перебраться через попавшийся на пути камень. — И почему ваши волосы обрезаны по-мужски?

— Это всё благодаря моей служанке, — живо отозвалась беглая преступница, тут же начиная придумывать более-менее правдоподобную историю. — Она случайно услышала, как какой-то мужчина говорил госпоже Азумо Сабуро, что её мужа цензор арестовал за государственную измену. А я знаю, что за такое накажут не только его, но и всех членов семьи. Госпожа Сабуро ничего мне не сказала, поэтому мы со служанкой решили бежать вдвоём. Когда я перелазила через забор, в ворота уже ломились стражники.

— Так вы здесь не одна? — удивился барон.

— Одна, — возразила Платина. — Служанку я отпустила домой, сразу после того как мы переночевали в Амабу.

— Почему? — вскинул брови внимательно слушавший её аристократ. — Девушка благородного происхождения не должна путешествовать в одиночку. Кто-то же должен заботиться о ваших повседневных нуждах. Возможно, мои слова прозвучат неуместно, но я случайно видел, как вы сами стирали бельё как какая-нибудь простолюдинка.

— Так я и на самом деле уже не дворянка, Тоишо-сей, — не удержалась от горькой усмешки спутница. — Я — сбежавшая дочь государственного преступника. А у них служанок не бывает. Та девочка по закону обязана выдать меня властям, иначе её тоже строго накажут. А она помогла мне выбраться из города, проводила до Амабу, постригла. Мне достаточно этого. Если бы я и дальше её задерживала, она могла бы испугаться, пожалеть об этом и наделать глупостей. А так я сама отправила её к родителям.

— Она знала, куда вы направляетесь? — деловито осведомился землевладелец.

— Нет, конечно, Тоишо-сей, — усмехнулась девушка. — Об этом я ей не говорила.

— Вы поступили правильно, Ио-ли, — одобрительно хмыкнул собеседник.

— А позаботиться о себе я и сама могу, — слегка расслабилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Мы же жили здесь с госпожой Амадо Сабуро, пока петсора не закончилась.

— Но почему вы не пошли к ней? — задал новый вопрос молодой человек. — Разве вам было бы не лучше в монастыре, чем в этом диком лесу?

— Но именно там меня бы и стали искать, Тоишо-сей, — объяснила ему простую истину Платина. — У единственной оставшейся на свободе родственницы. А я не хочу, чтобы у неё из-за меня были проблемы.

— Это благородно с вашей стороны Ио-ли, — вдруг совершенно серьёзно заявил барон.

Вспомнив приём, оказанный ей настоятельницей обители «Добродетельного послушания», и ощутив невольную горечь, девушка озабоченно спросила, пряча истинные чувства:

— Вы же видели госпожу Сабуро, Тоишо-сей? Как она себя чувствует?

— Мы с ней почти не разговаривали, Ио-ли, — извиняющимся тоном ответил Хваро, глядя куда-то мимо. — Но выглядит она очень усталой и грустной. Видно, очень переживает из-за случившегося.

— Она ещё настоятельница? — продолжила расспрашивать спутница.

— Да, — подтвердил землевладелец. — Но это ненадолго. До назначения нового губернатора. Может быть, вы хотите ей что-нибудь передать?

— Нет, — не задумываясь, отказалась беглая преступница и замялась, подбирая соответствующую аргументацию. — Ей лучше пока ничего обо мне не знать, тогда и лгать не придётся. Я-то знаю, как трудно госпоже Сабуро говорить неправду.

Прежде чем собеседник успел обдумать её слова, она поинтересовалась:

— Вам что-нибудь известно о судьбе моего приёмного отца и других членов семьи?

— Увы, Ио-ли, — смущаясь, повинился молодой человек, разведя руками. — Неудобно в этом признаваться, но меня в первую очередь интересовали только вы. Простите.

— Вам не за что просить прощения, Тоишо-сей, — покачала головой девушка. — Насколько я знаю, господин Бано Сабуро не входил в число ваших друзей.

— Да, это так, — отведя взгляд, нехотя согласился землевладелец.

— Но вы бы не могли выяснить, что с ними случилось? — попросила Платина. — Если это возможно.

— Конечно, Ио-ли, — охотно пообещал барон. — Как только буду в Букасо, постараюсь разузнать о судьбе ваших близких.

— Заранее благодарю вас, — остановившись, беглая преступница отвесила церемонный поклон и указала на скалу, окружённую невысоким, густым кустарником.

— Красиво, — с плохо скрытым разочарованием проговорил аристократ.

— Нет, нет, — рассмеялась спутница. — Присмотритесь внимательнее вон к той нише. Разве серый, с пятнами лишайника выступ не похож на склонившуюся над гнездом птицу? А та трещина с вьюном напоминает крыло.

— И в самом деле! — довольно рассмеялся собеседник. — У вас острый глаз, Ио-ли, и вы умеете замечать прекрасное.

Картинно сложив руки на груди, он стал читать:

Закончив, молодой человек ещё какое-то время отрешённо рассматривал скалу, то ли уже не видя её, то ли пытаясь разглядеть нечто, доступное ему одному.

Не считая себя недалёкой, ничего не понимающей в красоте тупицей, пришелица из иного мира тем не менее всегда удивлялась способности аборигенов подолгу любоваться понравившейся картиной, каллиграфически выполненной надписью или распустившимися цветами.

Вот и сейчас она терпеливо дождалась, когда спутник, словно очнувшись, вновь посмотрит на неё, чтобы спросить:

— Сколько стихотворений вы знаете, Тоишо-сей?

— Хотя я их никогда не считал, меня нельзя назвать истинным ценителем поэзии, — смущённо потупился землевладелец. — За свою жизнь я вряд ли выучил их больше двух сотен.

— Двести стихов?! — недоверчиво охнула девушка.

— Это совсем немного, — заверил её барон. — Настоящие знатоки знают гораздо больше.

Он тяжело вздохнул.

— К сожалению, учёба занимала всё моё внимание, оставляя мало времени на стихи для души. Чтобы успешно сдать государственный экзамен, требовалось заучить наизусть «Трёхкнижие» Куно Манаро, и «Назидания о долге правителя и подданных», уметь пересказать «Пути добродетели для властей и народа» Божественного Мастера и «Собрание установлений» Бноро Ракуро. А чтобы лучше понимать глубину мысли великих мудрецов, приходилось читать многочисленные комментарии их учеников и последователей.

«Жесть!» — чувствуя себя совершенно необразованной, мысленно охнула бывшая учащаяся циркового колледжа, имевшая некоторое представление о размерах перечисленных опусов.

В своё время она с величайшим трудом вызубрила отрывок из «Войны и мира» про дуб у дороги, а аборигены учат наизусть по меньшей мере пару таких романов целиком!

— Хорошо, что теперь я могу больше времени посвящать стихам, — мягко улыбаясь, продолжал собеседник.

Ощутив к нему что-то вроде уважения, Платина попыталась избавиться от этого чувства, задав новый вопрос:

— Наверное, среди этих стихов есть и самые любимые? Или вы их все уже написали в своих письмах?

— Далеко не все, — рассмеялся аристократ. — Есть и ещё. Хотите послушать?

— С удовольствием! — совершенно искренне вскричала девушка, подумав: «Уж лучше говори ты, а я буду помалкивать».

— Красиво, — с видом знатока кивнула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Мелодично. А кто автор?

— Колео Скрипо, — ответил молодой человек, бросив на неё испытывающий взгляд. — Слышали о таком?

— Нет, — честно призналась Платина. — Может, раньше и знала, но я же потеряла память после петсоры. А после неё мне это имя не встречалось.

— Неудивительно, Ио-ли, — покачал головой землевладелец. — Лет триста назад это имя гремело на всю страну, а сейчас его стихи почти под запретом из-за безнравственности. Но мне они очень нравятся В них чувствуется любовь.

— Он что же, писал настолько… откровенно? — осторожно поинтересовалась девушка, уже немного знакомая с местными реалиями. — Или выступал против власти?

— О нет, Ио-ли, — покачал головой барон. — Господин Скрипо не описывал подробностей игры в тучку и дождик. Против властей он тоже не злоумышлял. Просто посвящал свои стихи одному из братьев сегуна Ирохо. В те времена тот считался самым красивым юношей в империи.

Пришелица из иного мира не особенно удивилась, поскольку знала, что здешние обычаи и законы безусловно осуждают однополую любовь, и та даже преследуется по закону, но всё же решила уточнить, заодно похвалив эстетические предпочтения спутника:

— Неужели такой замечательный поэт поплатился жизнью за свои чувства?

— Хвала Вечному небу, нет, — успокоил её Хваро. — Его возлюбленный уговорил брата сохранить господину Скрипо жизнь. Его выслали из сегуната и отправили на северную границу, где поэт и умер в тоске, не прожив и двадцати пяти лет.

— Печальная история, — скорбно вздохнула Платина.

— Сколько замечательных стихов он мог бы написать, — проговорил аристократ, искоса глянув на собеседницу.

— Расставаться с любимыми всегда тяжело, Тоишо-сей, — заметила та. — Не каждый сможет выдержать.

— Особенно когда окружающие не понимают твоих чувств, — сказал молодой человек.

— Это так, — охотно и совершенно искренне согласилась девушка.

— Книги со стихами господина Скрипо изъяли из всех государственных библиотек, — вернувшись к своему рассказу, барон вновь принялся разглядывать расстилавшийся перед ним пейзаж. — Но официально не запретили.

— И то хорошо, — сочла уместным прокомментировать собеседница. Вспомнив поэтический вечер в саду замка Канако, она попробовала немного порассуждать, подражая местным аристократкам: — Стихи великолепные, написаны с большим чувством, но в то же время очень гармонично, и каждое слово стоит на своём месте.

— А вы разбираетесь в поэзии, Ио-ли, — удивлённо хмыкнул Хваро.

— Что вы, Тоишо-сей, — смутилась Платина. — Я ни в коем случае не считаю себя знатоком. Просто говорю, что думаю. Почитайте ещё какие-нибудь стихи господина Скрипо.

Землевладелец с видимым удовольствием заговорил, а девушка изо всех сил делала вид, будто наслаждается его декламацией.

Не то чтобы ей вообще не нравились стихи, только она то ли из-за возраста, то ли по складу характера искренне не понимала того восторга, который испытывают люди от складно подобранных слов. А вот её спутник, кажется, принадлежал к тем, кто буквально «кайф ловит», пересказывая любимые стихотворения.

Замолчав, он благосклонно выслушал её похвалу, но вдруг грустно усмехнулся.

— Сколько же замечательных произведений искусства исчезли из-за человеческой злобы и непонимания! После господина Скрипо осталась целая книга стихов, а вот картины госпожи Иоко Сугиямо уже никто никогда не увидит, хотя современники считали её одной из величайших художниц империи.

— Она тоже пострадала из-за любви? — обоснованно предположила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Да, — подтвердил барон. — Этот скандал до сих пор помнят в столице, хотя он разразился почти сто лет тому назад. Дочь богатого купца, разделившую любовь госпожи Сугиямо, забили до смерти, ей самой отрубили голову. Но самое страшное, что по приказу Великого цензора уничтожили все картины госпожи Сугиямо, хотя писала она только пейзажи!

Вспомнив набившие в своё время оскомину всякого рода «Наставления» и «Уроки», пришелица из иного мира не удержалась от ехидного замечания, густо замешанного на горечи:

— Женщин принято считать глупыми, неспособными на что-то по-настоящему серьёзное, вроде дурачков или детей. Только если к ним закон и общественное мнение относятся довольно снисходительно, то к женщинам он гораздо более суров.

— Вы правы, Ио-ли! — согласился собеседник, глядя на неё с удивлением и уважением. — А вот я как-то об этом не задумывался.

С испуганным удивлением сообразив, что вновь начинает испытывать к нему что-то вроде симпатии, Платина поспешила сменить тему разговора.

— Если вы не устали, я могу показать вам ещё одно место, откуда открывается замечательный вид.

— С удовольствием! — поспешно согласился молодой человек.

Они ещё долго бродили по долине, пару раз присаживаясь отдохнуть на нагретых солнцем камнях.

Землевладелец вдруг захотел узнать подробности их жизни в лесу во время эпидемии.

Той почти ничего придумывать не пришлось. Девушка рассказывала, как заготавливали дрова, используя лишь один старый нож, как страшно выли в ночи волки, а утром на снегу у двери нашли отпечатки тигриных лап, и даже про то, как у них кончились продукты и пришлось вновь возвращаться в вымершую от петсоры деревню.

Поначалу ей казалось, будто аристократ слушает её рассеянно, то и дело оглядываясь по сторонам. Так что успокоившись, она стала говорить почти не задумываясь. Но тут спутник вдруг начал задавать вопросы, и выяснилось, что тот ничего не пропустил из её повествования. Тогда-то беглой государственной преступнице пришлось поднапрячь фантазию, чтобы ответы звучали более-менее правдоподобно, не выделяясь из общей канвы повествования.

Когда они вернулись к избушке, возле неё уже горел костёр и стоял низенький, складной столик. Слуга доложил землевладельцу, что обед готов, и вода для чая вот-вот закипит.

В дорогу барон захватил с собой универсальные рисовые колобки, но не с грибами или травками, а с вкуснейшим, сочным мясом, щедро сдобренным жгучими приправами. Кроме того имелись печенья на меду, от которых истосковавшаяся по сладкому Платина пришла в полный восторг.

Сполоснув руки в ручье, она с огорчением увидела, что её мокрое бельё так и лежит на камне. Приёмная дочь бывшего начальника уезда уже хотела пожаловаться Хваро на нерадивость его людей, но, передумав, попросила дать время разобраться со своими вещами.

Тот приказал слугам помочь ей, а сам пригласил за стол телохранителей.

Ия сбегала в избушку за верёвкой, но перед тем как идти обратно, заглянула в корзину. Ей показалось, что плетёная крышка лежит немного не так, хотя ручаться за это она бы не стала. Хорошо хоть, кафтан точно никто не разворачивал. Уж слишком замысловато она его положила.

Закончив беседу с охранниками, землевладелец уселся поодаль на камень и стал наблюдать за тем, как она развешивает бельё.

И хотя во взгляде его читалось откровенное любование, пришелица из иного мира чувствовала себя довольно неуютно, несмотря на опыт выступлений на публике.

Не в силах терпеть царапавшего душу раздражения, девушка выдала подслушанную где-то фразу:

— Какой-то мудрец сказал, что человек может бесконечно смотреть только на три вещи.

— На какие же? — живо заинтересовался собеседник.

— На горящий огонь, — стала перечислять Платина, — на текущую воду и на то, как работают другие.

Молодой человек рассмеялся так звонко, непринуждённо и заразительно, что всё неудовольствие Ии куда-то исчезло.

— Где, в какой книге вы это прочитали? — спросил он, отвязывая от пояса мешочек с ярмуном.

— Не помню, — смущённо буркнула девушка. — Иногда вспоминаются какие-то обрывки прошлого. Сейчас вот вспомнила эти слова.

— Значит, память к вам всё-таки возвращается? — барон тут же стал серьёзен.

— Очень медленно, — со вздохом покачала головой девушка.

Землевладелец почти не отходил от неё, а приёмная дочь бывшего начальника уезда всё острее ощущала нарастающее беспокойство. Её откровенно пугала перспектива ночёвки с ним под одной крышей.

Зная местные реалии и имея кое-какой жизненный опыт, она прекрасно понимала, что если хочет остаться с Хваро, то рано или поздно ей всё равно придётся с ним… спать, но всеми силами старалась отсрочить этот момент.

Слуги собрали целую кучу хвороста и нарубили соснового лапника, явно намереваясь спать под открытым небом у костра.

Как Платина поняла из разговора аристократа со своими охранниками, один из них будет бдить ночью, а второй спать в избушке. Потом они поменяются.

Данное обстоятельство нисколько не успокоило Ию. Уж если барон позволяет ей при них называть себя по имени, значит, он нисколько не стесняется своих телохранителей.

На лежанке могли бы без проблем разместиться пять или даже шесть человек, так что тесниться не придётся в любом случае.

Легли не раздеваясь. Тем более, что за чистоту одежды можно не переживать. Девушка тщательно вымыла подиум и вытрясла старые циновки.

Она расположилась в дальнем конце у стены, барон — в центре, а охранник — с краю. Пожелав спутнице счастливых снов, землевладелец уже через несколько минут размеренно засопел. Осознав, что тот спокойно спит, когда до неё буквально рукой подать, Платина облегчённо перевела дух.

Поднялись ещё затемно. Барон предложил ей оставить все вещи здесь, уверяя, что они больше не понадобятся.

— У меня есть всё, что вам может понадобиться.

Девушка задумалась. Без кафтана она точно обойдётся, тем более что она ещё не успела его выстирать. А вот вещички из её мира, обломанная серебряная шпилька и именные таблички очень хотелось бы сохранить. Только тогда придётся показать их Хваро и как-то объяснить, откуда они взялись. Но если, действительно, оставить всё здесь? Нет, пайзы надо сохранить во что бы то ни стало. Это её единственная «страховка» на всякий случай. Вдруг придётся бежать, а без документов здесь по дорогам не ходят. Однако у неё, кроме табличек, полно всего. Может, их и спрятать в избушке? Как-то жалко. Тогда сказать, что они остались у неё от «прошлой жизни» до петсоры. Дескать, вдруг я что-то вспомню, их разглядывая? Так себе версия, но всё же лучше никакой.

— Бельё я всё-таки возьму, — наконец решила она. — Зря что ли я его стирала?

Молодой человек рассмеялся, разведя руками.

— Ну, если вам так хочется, Ио-ли.

— И понесу его сама, — продолжила Платина, пояснив в ответ на недоуменный взгляд спутника: — Если кто-то увидит, что один из ваших слуг идёт с пустыми руками, а другие несут тяжёлые корзины, то со стороны это будет выглядеть… странно. Не правда ли, Тоишо-сей?

— Кто в лесу вас увидит, Ио-ли? — снисходительно усмехнулся тот.

— Да хотя бы грибники, вроде тех, кому я на глаза попалась, — не задумываясь, ответила собеседница, продолжая доказывать: — Я уложу вещи в котомку и повешу на плечо. Это совсем не тяжело.

— Если вы так настаиваете, — недовольно поджал губы землевладелец.

— Благодарю вас, Тоишо-сей, — церемонно поклонившись, девушка заторопилась к верёвке, где досыхало её бельё.

Собрав бельё, она попросила барона дать ей немного времени, чтобы привести себя в порядок.

Тот поначалу ничего не понял, окинув её пристальным взглядом с ног до головы. Вместо пояснения та повернулась боком, демонстрируя дырку на штанах, сквозь которую проглядывала синяя джинсовая ткань.

Спутник досадливо поморщился.

— Только не задерживайтесь. Нам надо торопиться.

— Я быстро, — заверила Платина и, нырнув в избушку, затворила за собой дверь.

Быстро нашла в корзине нориге с футляром для ниток и иголок, торопливо широкими стежками зашила штаны. Сняла и свернула джинсы, спрятав под них одну из именных табличек. Обвязала нагрудную повязку и спрятала вторую пайзу под неё. Достала вещи из своего мира и увязала всё в небольшую котомку.

Между делом невольно отметила деликатность Хваро. Испытывая к ней страсть и имея фактически не ограниченную власть, ибо заступаться за беглую преступницу просто некому, он не спешил предъявлять свои мужские права.

Выскочив из избушки, она обнаружила, что землевладелец и его люди уже готовы двинуться в путь. Слуги погасили костёр и взгромоздили на спины корзины. Застыв статуями, охранники привычно оглядывались по сторонам, а их господин нетерпеливо прохаживался у двери.

— Прошу простить, за то что заставила ждать… — церемонно поклонилась девушка.

— Не нужно! — оборвал её молодой человек. — Пойдёмте, дорога не близкая.

Поскольку идти приходилось то по заваленному сухими ветками лесу, то по заросшим густым кустарникам склонам, нужно было всё время внимательно смотреть себе под ноги, так что путники почти не разговаривали, лишь изредка обмениваясь коротким фразами.

На отдых остановились под толстой, развесистой сосной, одиноко торчавшей на маленькой полянке. В корзине одного из слуг отыскалась вместительная фляга из сушёной тыквы.

Платина где-то читала, что в походе лучше много не пить. Подавив жажду, она сделала только один глоток и, возвращая посуду барону, поинтересовалась:

— Какой дорогой мы поедем в ваш замок?

— Быстрее всего добраться через Букасо, — ответил тот, передавая воду телохранителю. — Но там вам лучше не показываться в таком виде. Поедем через Кагу. Немного дальше, зато спокойнее. А вы уже устали?

— Немного, — не стала скрывать Ия, принимая у него половинку рисового колобка, и сообщила: — Скоро должны выйти на дорогу.

— Я оставил в Амабу фургон, — сообщил землевладелец, откидываясь спиной на ствол сосны и с наслаждением вытягивая длинные ноги. — Там пообедаем, и вы сможете немного отдохнуть.

— Мне не стоит появляться в той деревне, — решительно заявила беглая преступница.

— Почему? — вопросительно посмотрел на неё молодой человек.

— Я уже останавливалась в той харчевне со своей служанкой, — выдала собеседница уже заготовленную версию. — И поругалась там со слугой… Маленький такой, противный.

Она брезгливо поморщилась.

— Этот негодяй посмел вас обидеть?! — встрепенулся аристократ.

— Нет, нет, — поспешила успокоить его спутница. — Хвала Вечному небу, не успел. Но, кажется, он понял, что я не та, за кого себя выдаю.

— Не переживайте, Ио-ли, — снисходительно усмехнулся барон. — Со мной какой-то там простолюдин в вашу сторону даже посмотреть плохо не посмеет.

— Если он увидит меня с вами, то ещё неизвестно, кому и что успеет рассказать, — озабоченно проговорила девушка. — Меня же ищут. Я всё-таки дочь государственного преступника, хотя и беглая.

— Я не слышал, чтобы вас разыскивали, Ио-ли, — подумав, заметил молодой человек. — Насколько мне известно, ищут старшего сына вашего приёмного отца, его телохранителя господина Кимуро и господина Рокеро Нобуро.

— А его за что? — весьма убедительно, как ей показалось, сыграла удивление Платина. — Он же младший брат самого губернатора!

— Он тоже обвинён в государственной измене, — сообщил землевладелец. — Но подробностей я, к сожалению, не знаю.

— Жаль, — вздохнула спутница. — Интересно, это как-то связано с тем, что случилось с моим приёмным отцом?

— Если хотите, я могу выяснить, — без особого энтузиазма предложил собеседник.

Посчитав подобное любопытство со своей стороны вполне оправданным и объяснимым, девушка попросила жалобным голосом:

— Только если это вас не затруднит, Тоишо-сей?

И напомнила:

— Но в Амабу мне всё равно лучше не появляться.

— Что вы предлагаете? — деловито осведомился Хваро.

Вроде бы обычные для её мира слова, но Ия понимала, насколько они отличаются от общепринятого здесь отношения к прекрасному полу. Советоваться с женщиной о чём-то помимо домашних или семейных дел считается среди аборигенов по меньшей мере дурным тоном и указывает на недостаток ума у мужчины.

— Я могла бы подождать вас в лесу у деревни, — ответила Платина.

— Не хотелось бы потом возвращаться в Амабу, — покачал головой барон. — Всё равно нам придётся ехать через неё.

Поднявшись, девушка огляделась по сторонам и уверенно заявила:

— Если пойдём туда — выйдем почти к самой деревне, и крюк получится небольшой.

— Ведите, Ио-ли, — вставая на ноги, скомандовал молодой человек.

Когда впереди показалась дорога, приёмная дочь бывшего начальника уезда мечтала только о том, чтобы поскорее сесть и отдохнуть.

— Я оставлю с вами господина Тэворо, — отдуваясь, проговорил землевладелец. Назначенный охранник коротко кивнул.

— Хорошо, господин Хваро, — отозвалась Платина, хватаясь за невысокое деревце, чтобы не упасть. Недавняя болезнь всё ещё давала о себе знать.

— Может быть, нанять вам служанку? — внезапно предложил озабоченный собеседник и спросил у слуги: — Как думаешь, Рмак, найду я в Амабу опрятную, старательную девицу, готовую заработать себе на приданое?

— Только скажите, господин, — коротко поклонился простолюдин, и его осунувшееся лицо озарила усталая улыбка. — Сразу толпа набежит.

— Нет, нет, господин Хваро, — запротестовала беглая преступница, опасаясь, как бы спутник не прикончил нежелательную свидетельницу, после того как в той отпадёт нужда. — Вдруг она кому-нибудь расскажет, что я переодетая девушка? Женской-то одежды у вас для меня нет.

— Да, — посмурнев, согласился молодой человек. — Я не подумал, что вы будете выдавать себя за мужчину. Но я же вижу, как вам тяжело, а до моего замка ещё далеко.

— Благодарю за доброту и заботу, господин Хваро, — поклонившись, девушка невольно поморщилась, выпрямляясь. — Но я справлюсь.

— Только, если станет совсем плохо, скажите обязательно, — строго наказал землевладелец.

— Непременно, господин Хваро, — заверила спутница.

— Тогда мы пошли, — недовольно проворчал барон и предупредил телохранителя: — Эта девушка очень дорога мне, господин Тэворо.

Взяв меч в ножнах обеими руками, тот церемонно поклонился.

— Я буду защищать её даже ценой собственной жизни, господин Хваро!

— Надеюсь на вас, господин Тэворо, — сказал землевладелец и во главе своих людей скрылся среди деревьев.

Платина опустила котомку на землю и села на неё, прислонившись спиной к дереву.

Охранник, отступив на пару шагов, отвернулся, демонстративно оглядываясь по сторонам.

Расценив такое поведение, как знак отказа от какого-либо общения, девушка решила в спокойной обстановке поразмыслить о делах своих скорбных.

Перспектива провести остаток жизни рядом с таким жестоким и двуличным человеком, как Тоишо Хваро, просто угнетала. Тем более, что те романтические чувства, которые она когда-то испытывала к нему, так, кажется, до конца и не исчезли.

Платина то почти до дрожи боялась барона, следя буквально за каждым словом и жестом, то, убаюканная его вежливым вниманием и заботой, вновь начинала чувствовать к нему что-то вроде симпатии, невольно забывая, что, кроме участия в других преступлениях, он ещё и погубил её приёмную семью. Именно из-за этого красавчика ей пришлось спасаться бегством, прятаться по подземельям, терпеть выходки противного мажора, сделаться убийцей и самой едва не стать жертвой престарелого бандита!

Однако, когда раздражение схлынуло, девушка вдруг осознала, что не понимает, чего же она боится больше: Хваро или своих чувств к нему?

В любом случае, находиться рядом с ним означает подвергать себя постоянному риску. Ия как-то слабо верила в то, что люди, совершающие подобные подлости, способны к кому-то относиться по-человечески.

С другой стороны, разве, одеваясь мужчиной и скрываясь под чужим именем, она не испытывает судьбу, буквально «шагая по лезвию ножа»? В случае разоблачения её могут сделать рабыней, изнасиловать и просто убить.

Но как поведёт себя этот аристократ дальше, тоже непонятно. Несмотря на то, что ей удалось выяснить о неблаговидных поступках барона, она всё равно знает о нём ещё слишком мало.

Досадливо поморщившись, Платина ударила себя по щеке, размазав в конец обнаглевшего комара. Господин Тэворо бросил на неё короткий взгляд, но, убедившись, что всё в порядке, вновь принялся осматриваться по сторонам.

Достаточно пообщавшись с аборигенами и уяснив кое-что из местных реалий, Ия могла сказать, что понимает причину, по которой Хваро приказал убить свою служанку, и даже в чём-то его оправдывала, ибо нельзя подходить к этому миру с точки зрения той жизни, в которой воспитывалась она сама.

Догадывалась девушка и о том, зачем понадобилось Хваро столь подло подставлять начальника уезда с чиновником по особым поручениям.

Но вот то, что барон оказался замешан в убийстве своей невесты, никак не укладывалось в голове и это угнетало её больше всего.

Можно, конечно, подобно сказочному Колобку, тешить себя надеждой удрать и от него, если что-то пойдёт уж «совсем не так».

Вот только этот парень упорен, как наркоман в поисках дозы, и непременно станет её разыскивать. Да и куда бежать? В Пустые земли? В Тарисакаво?

Поскольку в голове царил полный раздрай, приёмная дочь бывшего начальника уезда мудро рассудила, что подумать об этом можно и позже, когда ситуация более-менее прояснится.

«А вдруг я «залечу»?!» — от подобного предположения она так испугалась, что даже дышать перестала. Между тем подобную ситуацию никак нельзя исключить.

Барон смотрит на неё, как голодный кот на миску со сметаной. Также топорщит усики и умильно строит глазки. Рано или поздно обязательно затащит в постель со всеми… вытекающими. «Вот же-ж!» — одними губами выругалась Платина, тут же принимаясь размышлять, как бы избежать подобного счастья? Ну или хотя бы максимально отсрочить.

Очевидно, что Хваро — карьерист. Вот на это и надо давить. Если ребёнок у его наложницы родится слишком рано, это значит, что он не соблюдал траур по погибшей невесте. А сие может очень плохо отразиться на репутации государственного служащего.

Так что, если захочет сладенького, то пусть сам позаботится об отсутствии последствий. Со столь развитой секс-индустрией здесь просто обязаны быть какие-то противозачаточные средства.

Невесёлые размышления прервал донёсшийся с дороги шум.

Поначалу девушка решила, что это вернулся землевладелец, но это оказалась обычная крестьянская телега, запряжённая тощим, серым волом.

Восседавший на ней простолюдин громко переругивался с шагавшим поодаль пожилым мужчиной в просторном коричневом балахоне и гладко выбритой головой.

Селянин весьма энергично пенял ему, что молитвы не подействовали, и свинья всё равно сдохла. А собеседник спокойно и подчёркнуто вежливо объяснял, что только его молитва спасла всю прочую живность в его хозяйстве.

— Да если бы не я, они бы всю твою скотину извели. Никогда не видел столько злых духов в одном месте. Даже твой вол мог умереть. Тогда бы вам вообще голодать пришлось. Пока я его спасал от одних, самых сильных духов, другие успели свинью умертвить. Или ты, почтенный, думаешь, что так легко изгнать злых духов? Да я тридцать лет учился этому искусству у самых знаменитых мастеров, читал заклинания, соблюдал строжайший пост и жил отшельником в горной пещере. А тебе помог всего за два ляна. Неблагодарный ты человек, почтенный.

— Это я-то неблагодарный, ненасытная твоя утроба!? — взревел разъярённый крестьянин, замахиваясь кнутом на резво отскочившего служителя культа. — Да ты одного риса и бобов сожрал на три ляна, а свинья всё равно сдохла! В ней уже двести фунтов мяса было, а могла вырасти и до трёхсот. Теперь вот придётся в город везти за гроши отдавать!

— Так ты не говори, что она сдохла, — по-прежнему оставаясь на безопасном расстоянии, посоветовал монах. — Кому какое дело, как закончило свой жизненный путь это животное?

— Без тебя разберусь, кому и что говорить, недовольно проворчал селянин, посетовав: — Надо было тебя сразу прогнать.

— Тогда бы и вол сдох, — напомнил собеседник. — Клянусь Вечным небом!

По мере того, как телега удалялась, разговор слышался всё хуже. Когда слова сделались совсем неразличимы, неожиданно подал голос оставленный бароном охранник, презрительно буркнув:

— Оба жулики.

— Только один лысый, другой волосатый, — дополнила Платина, пытаясь завести разговор.

Однако господин Тэворо промолчал, даже не посмотрев на неё.

Примерно через полчаса мимо проследовала группа носильщиков, а ещё минут через сорок показался большой зелёный фургон со свисавшими с крыши парчовыми кисточками и расшитыми полупрозрачными занавесками на привычного вида узких окнах.

— Господин вернулся, — сообщил охранник, мельком глянув на всё ещё сидевшую у дерева Ию.

Коротко кивнув, та встала и подняла котомку.

На дороге её встретил сам аристократ со вторым телохранителем и незнакомым простолюдином, державшим под уздцы тёмно-гнедого мула с короткой гривой и большими ушами. А знакомый слуга ожидал дворян у выдвинутой из-под передней площадки лесенки.

Отодвинув в сторону полог из толстой, расшитой цветными узорами ткани, приёмная дочь бывшего начальника уезда оглядела внутреннее убранство фургона, оказавшееся вполне стандартным.

Те же лавки вдоль стен, но с уложенными поверх подушечками. Та же циновка на полу, только новенькая, свежего золотистого цвета с нарисованными рыбками.

— Садитесь, Ио-ли, — радушно пригласил вошедший вслед за ней барон.

— Благодарю, господин Хваро, — чуть поклонившись, она заняла место напротив и заметила под лавкой знакомые корзины и большую коробку для переноски еды.

— Не обращайтесь ко мне формально, Ио-ли, — нахмурился собеседник. — Здесь же нет посторонних.

— Прошу прощения, Тоишо-сей, — повинилась девушка, скромно потупив взор.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать? — заботливо поинтересовался молодой человек.

— Нет, нет, — заверила Платина. — Вы вернулись очень быстро.

При этих словах её желудок предательски заурчал.

— Давайте остановимся и поедим? — предложил землевладелец и уже открыл рот, собираясь отдать соответствующее распоряжение вознице.

— Не нужно, Тоишо-сей! — энергично запротестовала спутница. — Лучше подождать. Я не голодна.

Землевладелец нахмурился. В это время возница стал как раз разворачивать фургон.

— Всук, подожди! — прикрикнул барон, и едва повозка остановилась, достал из-под скамейки коробку, снял крышку и вручил Ие кусок соевого творога в промасленной бумаге.

— Спасибо, Тоишо-сей, — поблагодарила та.

А аристократ, вернувшись на своё место, удовлетворённо кивнул.

— Теперь поехали!

Фургон ощутимо потряхивало, от чего девушка умудрилась пару раз легонько прикусить язык. Тем не менее она мысленно поблагодарила своего спутника за то, что тот не послушал её и почти заставил поесть.

Потом он протянул незамеченную ранее фляжку из сушёной тыквы с водой, слегка подслащённой мёдом.

Когда Платина немного утолила голод, Хваро стал рассказывать о маршруте предстоящего путешествия. По его словам, ехать придётся почти три дня. Поскольку останавливаться в Букасо действительно небезопасно, эту ночь придётся провести где-нибудь на дороге, благо погода стоит достаточно тёплая. А от дождя можно укрыться в фургоне.

Вторая ночёвка предстоит на постоялом дворе в Когу. А вот уже на следующий день к вечеру они должны добраться до замка барона.

Рассказывая о своей родовой твердыне, он не скрывал гордости. Предки Тоишо Хваро возвели её ещё лет за двести до Воссоединения народа, а потом постоянно переделывали и укрепляли. Но сегодня от тех древних построек осталась только главная башня. Зато вокруг разбит прекрасный парк с аллеями, цветниками, искусственным водопадом, озером и островком, где стоит красивый открытый павильон.

Поневоле заинтересовавшись, девушка начала задавать вопросы о предках землевладельца и его замке.

Тот отвечал охотно, подробно и с видимым удовольствием.

Как и планировалось, в сумерках они остановились на небольшой, покрытой редкой травой площадке у редкого кустарника. Очевидно, она и раньше служила местом стоянки припозднившихся путешественников, потому что кое-где виднелись старые кострища, а метрах в пятидесяти обнаружили ручей с чистой холодной водой.

Отлучившись по нужде, девушка с удовольствием умылась. Судя по мокрому лицу и волосам, её спутник тоже немного освежился.

Когда они вернулись к фургону, мул уже пасся неподалёку, над костром висел котелок, а рядом стоял низенький столик с посудой.

Поклонившись, слуга попросил господина подождать, когда сварится рисовый суп, или пока ограничиться закусками.

Глянув на Ию, молодой человек согласился подождать и пригласил её немного прогуляться.

Шататься по лесу в полной темноте они не стали, а просто прошлись по пустынной в этот час дороге. Телохранители сопровождали их, отстав шагов на двадцать.

На сей раз барон помалкивал, задумчиво глядя себе под ноги. В тишине слышался негромкий стрекот цикад, надоедливый писк комаров да шорох мелких камешков под кожаными подошвами.

— К сожалению, до отъезда на юг вам придётся пожить взаперти, — наконец нарушил молчание аристократ, внушительно пояснив: — Это для вашей безопасности.

— Я понимаю, Тоишо-сей, — заверила Платина, тут же решив уточнить: — Только что это значит… конкретно? Мне нельзя будет выходить из дома или из комнаты?

— Из замка, — остановившись, собеседник повернулся к ней лицом. — А вот мне придётся иногда покидать вас. С этим переездом столько хлопот.

Он усмехнулся.

— Которые не имеют к вам никакого отношения.

— Если так нужно, Тоишо-сей, — покладисто согласилась девушка и, хорошо изучив местную манеру изъясняться, поклонилась. — То я готова выполнить ваш приказ.

Он взял её ладонь в свои руки, поднёс к лицу и начал ласково перебирать пальчики, обдавая их своим дыханием, пахнущим не только ярмуном, но и мятой.

Сердце приёмной дочери бывшего начальника уезда испуганно-сладко ёкнуло, когда она поняла, что ей приятны его прикосновения.

Видимо, заметив состояние спутницы, землевладелец стал целовать кончики её пальцев. Она хотела отдёрнуть руку, но быстро передумала, в смятении сообразив, что не в силах испытывать отвращение к этому молодому человеку, несмотря на все известные ей факты о его преступлениях. И от этого становилось по-настоящему страшно.

Обняв, Хваро мягко, но решительно прижал её к себе. Понимая, к чему всё идёт, Платина чуть запрокинула голову. Их губы встретились. На миг пришелица из иного мира ощутила лёгкий, еле уловимый аромат корицы, но тут же позабыла обо всём на свете.

Они целовались долго и самозабвенно. У Ии имелся в этом деле кое-какой опыт, да и барон показал себя отнюдь не новичком.

В груди девушки всколыхнулась тёплая волна, крепко ударившая по мозгам и устремившаяся вниз живота.

Узкая ладонь землевладельца с длинными музыкальными пальцами нежно гладила её обтянутую курткой спину, не делая однако попыток опуститься ниже.

И в глубине души пришелица из иного мира была ему за это благодарна.

Где-то рядом в кроне дерева громко крикнула какая-то птица, заставив влюблённых одновременно вздрогнуть. Слегка отстранившись от спутницы, Хваро пристально посмотрел в сторону мрачно черневшего леса.

Платина осторожно выбралась из его объятий. Тот не возражал, но решительно взял её за руку, слегка сжав ладонь своими сильными пальцами.

— Ужин, наверное, уже готов, — сказал барон. — Давайте вернёмся.

— Хорошо, — не глядя на него, кивнула Платина и неожиданно для самой себя пролепетала, чувствуя, как краснеет от смущения. — Только… вы не торопите меня, пожалуйста, Тоишо-сей.

— Можно идти и помедленнее, — охотно согласился собеседник, тут же поинтерсовавшись: — А это вы о чём, Ио-ли?

И хотя девушке казалось, что от её полыхавших жаром щёк и ушей может вспыхнуть лесной пожар, она, как достойная представительница поколения гаджетов и социальных сетей, нашла в себе силы поведать имперскому аристократу свои опасения по поводу нежелательной беременности.

Остановившись, спутник пристально посмотрел на неё. Черты лица уже плохо различались в темноте, и голос звучал чуть более хрипло, дрожа от сдерживаемого волнения.

— Вы необыкновенная девушка, Ио-ли! Смелая, решительная, честная, способная сказать то, о чём другие только думают. В вас столько искренности, а это такая редкость!

Выдохнув, землевладелец заговорил уже другим, более сухим и деловитым тоном:

— Я очень рад, что вы так серьёзно относитесь к нашей совместной жизни и заботитесь о моей репутации. Но пусть вас это не тревожит. Главное, наша любовь, наши взаимные чувства и желания. А об остальном позвольте позаботиться мне. Клянусь Вечным небом, для меня нет ничего важнее вашего благополучия. Я сумею защитить вас от тревог и забот.

Он вновь обнял её, но целовать не стал, а просто ласково прижал к себе, от чего Платина почувствовала себя легко и уютно.

— Спасибо, Тоишо-сей, — сглотнув комок в горле, прошептала она, шмыгнув носом.

У костра их уже ждал накрытый стол с разнообразными яствами, рисовый суп со свининой, нарезанная кусочками варёная говядина, солёная рыба, маринованные побеги папоротника, квашеная капуста, тушёные баклажаны и ещё один кусок соевого творога.

Но настоящий праздник желудка для девушки наступил, тогда слуги, поменяв посуду, расставили плошки с пирожными из бобовой пасты, ягодное желе и медовые печеньки.

Из-за низкой, не более полуметра, высоты столика сидеть за ним можно было либо на корточках, либо на коленях, либо скрестив ноги.

Аборигены предпочитали второй способ, считая первый чересчур неприличным, а третьего либо не знали совсем, либо не пользовались по каким-то другим причинам.

Поскольку ужин затянулся, то от непривычной позы у пришелицы из иного мира стали болеть икры. Чувствуя нарастающее неудобство и рассудив, что не в её положении стесняться, она переменила положение тела, усевшись «по-турецки».

Расположившийся напротив молодой человек удивлённо вскинул брови, но ничего не сказал, продолжая неторопливо дожёвывать цветочное пирожное.

Любившая сладкое Платина едва не мурлыкала от удовольствия, потягивая ароматный чай из зеленоватой фарфоровой чашечки.

— Когда я зимой возвращался из столицы, — сделав очередной глоток, пустился в воспоминания барон. — Тоже приходилось ночевать на дороге, если в ближайших деревнях никого не оставалось в живых.

Он криво усмехнулся.

— Даже дикие звери тогда казались такими страшными, как злые призраки умерших не погребённых мертвецов. Вы, кажется, тоже с ними встречались, Ио-ли?

Та сейчас же вспомнила, что именно во время того путешествия собеседник приказал Мукано убить свою служанку, и умиротворённое настроение, в котором пребывала девушка, разлетелось на тысячи острых, больно ранивших кусков.

— Пришлось один раз.

Перед её мысленным взором предстало лежащее на подстилке из упавшей хвои тело молодой женщины с большим кровавым пятном на груди, прикрытой толстой, стёганой курткой, и Платина совершенно не притворно передёрнула плечами от страха, но заговорила совершенно о другом:

— Тогда мы с госпожой Амадо Сабуро так перепугались, что, не помня себя, бросились в лес и только величайшей милостью Вечного неба выжили, наткнувшись на ту избушку.

— Значит, мы поступали правильно, когда не останавливались в вымерших деревнях, — удовлетворённо кивнул землевладелец.

Его фургон оказался длиннее того, что настоятельница монастыря «Добродетельного послушания» достала для Рокеро Нобуро, и Ия смогла спокойно вытянутся во весь рост, а вот ноги её спутника упирались в стенку. Тем не менее он быстро заснул, успев пожелать девушке хороших снов.

Проснувшись от тяжести в мочевом пузыре, она досадливо поморщилась. Недолгий, но весьма впечатляющий опыт бродяжьей жизни уже приучил её двигаться как можно тише.

Убедившись, что Хваро безмятежно спит, девушка осторожно спустила ноги с лавки и села. Из-под пола доносилось слитное похрапывание слуг, устроившихся на ночлег прямо под фургоном. Чуть слышно шелестели листвой кроны деревьев, отзываясь на ласку ветра.

Платина тихо на цыпочках подобралась к прикрывавшему вход пологу и, осторожно отодвинув край, выглянула наружу.

Костёр почти прогорел, среди малиново мерцавших углей робко плясали слабые язычки пламени. Ия хорошо помнила, как барон приказал охранникам установить очерёдность и всю ночь нести караул. Однако сейчас она не увидела никого из них.

«Может, один где-то спит, а второй по нужде отошёл?» — с нарастающим беспокойством предположила беглая преступница и уже собралась выйти на переднюю площадку, как вдруг краем глаза заметила какое-то движение.

Из-за погружённых во мрак зарослей показались телохранители землевладельца, державшиеся за руки, словно дети или влюблённые.

Остановившись шагах в пяти от костерка на самом краю освещённого участка они обнялись и даже, как показалось девушке, поцеловались.

«Голубые?! — мысленно охнула Платина, опуская занавес. — Лучше мне их не видеть, а то вдруг заметят?»

Негромко кашлянув, она пошаркала подошвами туфель по лежащей на полу циновке, досчитала до пяти и только после этого, медленно отодвинув полог, шагнула на переднюю площадку, стараясь придать физиономии как можно более сонное выражение.

Как и следовало ожидать, один из охранников деловито подкладывал в огонь толстые сучья, а второй спал на разосланной поодаль циновке, повернувшись к костру спиной.

— Ты куда, Пагус? — настороженно поинтересовался воин.

— Недалеко, господин Тэворо, — зевнув, объяснила Ия. — По нужде.

Понимающе кивнув, собеседник, кажется, потерял к ней всякий интерес, с мягкой улыбкой уставившись на разгоравшееся пламя.

«Интересно, Хваро знает об их отношениях?» — подумала девушка, присаживаясь за кустиком, и решила, что, скорее всего, да.

Уж слишком беспечно по её мнению вела себя эта нетрадиционная парочка. В любой момент мог проснуться кто-то из слуг и заметить их поцелуй, да даже то, что они просто держатся за руки. А уж молчать о столь «жареном» факте простолюдины не будут, и сплетни рано или поздно обязательно дойдут до господина.

Завязывая верёвочку на штанах, Платина вновь подивилась широте взглядов Тоишо, но тут же цинично предположила, что, возможно, он таким образом просто заручился безусловной верностью телохранителей. Ибо в случае разоблачения этих мужчин ждёт безусловная мучительна смерть, несмотря на принадлежность к благородному сословию.

Уже поднимаясь по лесенке в фургон, путешественница между мирами пришла к выводу, что, невзирая на причины, по которым барон держит на службе этих гомосексуалистов, поступает он совсем не в духе законов и традиций Благословенной империи.

Разумеется, что ни своими ночными впечатлениями, ни догадками по этому поводу Ия делиться с ним не стала. Тем более, что тот принялся вновь рассказывать ей о своей жизни.

— По воле Вечного неба я оказался единственным ребёнком в семье, хотя мой отец имел шесть наложниц.

Молодой человек печально улыбнулся, обхватив длинными, музыкальными пальцами чашечку с горячим чаем.

— Мама говорила, что он очень сильно переживал по этому поводу, хотя и тщательно скрывал это ото всех. Рождение каждого ребёнка в семье становилось настоящим праздником. Отец приносил жертвы духам предков, благодарил Вечное небо. Только боги не давали его детям долгой жизни. У меня было только два брата и две сестры, и никого из них я не застал. Смутно помню только одну из сестёр. Мать рассказывала, что в пять лет мы заболели лихорадкой. Я с трудом выжил, а вот Акайо не повезло. Это так сильно подкосило здоровье отца, что он вскоре заболел и скончался. Его я помню чуть лучше и знаю, что он был благородный муж, наделённый мудростью и многочисленными добродетелями. Надеюсь, что я хоть немного похож на него.

«Ну, если сынок и в самом деле в папашу, то старый барон был пацан чёткий», — мрачно усмехнулась про себя Платина.

— К сожалению, отец не стал поступать на государственную службу, — продолжил землевладелец, глядя куда-то мимо неё. — Но мама говорила, что это не из-за отсутствия талантов и способностей. Имелась какая-то другая причина, о которой он не говорил.

— Наверное, считал её очень серьёзной, — рискнула подать голос девушка.

— Конечно! — встрепенулся молодой человек, словно очнувшись от каких-то своих дум, и резко сменил тему разговора. — Скажите, Ио-ли, а вам удобно так сидеть?

— Вполне, — кивнула спутница. — Я часто так сижу. Только вот не помню, откуда взялась такая привычка.

— В вашем прошлом вообще много странного, — задумчиво проговорил собеседник, пристально разглядывая её, по-птичьи склонив голову на бок.

— Я понимаю это, Тоишо-сей, — смущённо потупилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Мне бы тоже хотелось рассказать вам о своей жизни, но я почти ничего не помню.

— Ну расскажите хотя бы о своих штанах, — неожиданно усмехнулся собеседник. — Или это нижнее бельё? Тогда простите неуместное любопытство.

Сообразив, что он всё же обратил внимание на её джинсы, пришелица из иного мира решила взять инициативу в свои руки, раскрыв детали, но утаив главное.

— Госпожа Амадо Сабуро говорила, что они были в моих вещах, когда почтенный Шуфр привёз меня в монастырь. Но сама она нашла их, уже когда я заболела, и ничего не могла рассказать. Я до сих пор не вспомнила, где опекун взял эти странные штаны. Госпожа Амадо Сабуро думает, что они из какой-нибудь далёкой страны и попали в Тодаё из Тарисакава, куда приплывают корабли иноземных купцов.

Понизив голос, она подалась вперёд и, смущаясь ещё сильнее, прошептала:

— Там есть одна интересная штучка. Я вам её покажу. Только…

Платина потупила взгляд и попыталась покраснеть.

— Она на таком месте…

— Покажите! — живо заинтересовался барон.

— Мне бы не хотелось делать это здесь и сейчас, — робко возразила девушка. — Вот когда поедем…

— Хорошо, — охотно согласился Хваро, поднимаясь на ноги и командуя: — Поехали!

Они поднялись по лесенке на переднюю площадку и вошли в фургон.

— Подождите! — недовольным шёпотом ответила спутница на требовательный взгляд молодого человека.

Слуги быстро разобрали столик, уложили его и посуду в корзины, взгромоздив их себе на спину.

Один из телохранителей уселся рядом с возницей. Тот тронул мула вожжами. Дёрнувшись, животное неторопливо зашагало по дороге. Сбоку от повозки шёл второй охранник, а за ним шагали тяжело нагруженные простолюдины.

Едва колёса запрыгали по мелким камешкам и выбоинам, Ия развернула котомку, аккуратно отложила в сторону сложенное нижнее бельё с запрятанными внутри вещичками и, прихватив джинсы, пересела на лавку рядом с землевладельцем.

— Вот! — торжественно объявила она, демонстрируя молнию на ширинке. — Смотрите, как забавно. Раз, и открыто! Два, и закрыто!

— Покажите ещё! — потребовал барон, жадно разглядывая застёжку и, не в силах сдержать любопытства, требовательно попросил: — Дайте мне!

Платина безропотно протянула ему штаны. Тот мельком осмотрел швы, карманы, заклёпки, после чего сосредоточил всё своё внимание на «молнии». Он поднёс её к самому лицу, видимо, пытаясь сообразить: как это работает.

Девушка помалкивала, изо всех сил стараясь не улыбаться, когда молодой человек безуспешно пытался соединить зубчики застёжки без участия замка.

— Поразительно! — с восхищённым раздражением выдохнул аристократ, опуская руки. — Как это получается?

— Не знаю, — совершенно искренне пожала плечами собеседница. — Просто вжик, и всё.

Решив, что спутник закончил осмотр, она попробовала забрать у него джинсы, но тот отрицательно покачал головой, вновь впившись взглядом в «молнию».

— Какая искусная работа! Они же совершенно одинаковые. Я видел много необычный вещей, Ио-ли. Даже держал в руках предметы, оставшиеся от Первого мира. Но никогда не видел ничего подобного. Это сделано не у нас, не в Благословенной империи!

— Госпожа Амадо Сабуро думает, что, возможно, эти штаны из таинственной державы за океаном, — принимая у него джинсы, девушка решила более подробно изложить Хваро первоначальную гипотезу сестры бывшего начальника уезда. — А к почтенному Шуфру они попали из города Тарисакава. Она говорила, что туда иногда приплывают корабли из той далёкой страны. Наверное, кто-то из купцов или моряков продал там кому-нибудь эти штаны. А тот человек привёз их в Тодаё и продал почтенному Шуфру. Он же был лавочник.

— Возможно, — задумчиво согласился землевладелец, с сомнением качая головой. — Только они, кажется, предназначены для мужчин. Почему же Шуфр подарил их вам?

«Они женские!» — мысленно возразила Платина, пожимая плечами и пытаясь объяснить причину поступка своего неизвестного опекуна:

— Наверное потому, что в них тепло и удобно. И ткань очень прочная. А под платьем всё равно не видно, какого они цвета.

— Может, и так, — не стал спорить молодой человек. — Жаль, что почтенный Шуфр умер. Я бы очень хотел с ним поговорить.

— Я тоже, — поддержала его собеседница. — Наверное, он бы помог мне всё вспомнить, а то так плохо не знать своего прошлого. Это же вся жизнь исчезла, кроме последних месяцев.

— Надеюсь, память к вам вернётся, Ио-ли, — проговорил спутник, откидываясь на стенку фургона, и вдруг спросил: — А ещё какие-нибудь необычные вещи у вас есть?

— Только зеркальце, — решив почти ничего не скрывать, ответила девушка, пояснив: — Оно стеклянное.

— Можно посмотреть? — заинтересовался барон, но увидев маленький кругляшок, тут же поскучнел, хотя и повертел его в руках с некоторым любопытством. — Скорее всего обычное серебро под стеклом и черепаховым панцирем?

— Наверное, — покладисто согласилась Платина, рассудив, что прочую мелочёвку можно не показывать, а на возможные претензии ответить что-нибудь типа: не посчитала эти предметы необыкновенными. Хотя лучше бы Хваро их так и не нашёл. Особенно паспорт, пусть даже и с вырванной страницей.

— Я вдруг вспомнил, что три или четыре года назад к Сыну неба прибыли посланцы каких-то варваров из-за океана, — медленно заговорил аристократ. — Они вручили ему множество подарков, среди которых будто бы было больше стеклянное зеркало из стекла в золотой, украшенной самоцветами раме. Но оно быстро потускнело, и его убрали из покоев государя.

— Если моё зеркальце тоже из той страны, то оно тоже скоро испортится, — тяжело вздохнула девушка. — А жаль, с ним очень удобно.

— В моём замке много зеркал, Ио-ли, — улыбнулся землевладелец. — И все они к вашим услугам.

— Спасибо, Тоишо-сей, — не вставая, поклонилась собеседница и, стремясь увести беседу от столь скользкой темы, сказала: — Вы же долго жили в столице? Расскажите о ней.

— Я мало что видел, Ио-ли, — усмехнулся молодой человек. — Всё моё время занимала учёба.

— Тогда расскажите подробнее о Гайхего, — предложила она, тут же конкретизировав вопрос: — Сколько времени в день вы занимались? Какие науки изучали? Кто из наставников вам нравился больше всего?

— Вам это в самом деле интересно, что я делал в Гайхего? — с видимым недоверием вскинул брови барон.

— Мне интересны вы, Тоишо-сей, — пришелица из иного мира как нельзя кстати вспомнила фразу из какого-то романа. — И всё, что связано с вами.

— Но я же уже рассказывал, — напомнил явно польщённый таким вниманием собеседник.

— Этого мало, — безапелляционно заявила Платина.

— Хорошо, — усмехнулся Хваро. — Тогда слушайте. Гайхего основал сам Великий мастер…

История получилась длинной, но весьма занимательной. К не малому удивлению девушки возраст поступления в главный местный университет не имеет каких-либо ограничений. Лишь бы абитуриент сдал вступительный экзамен.

Сам барон стал учащимся Гайхего в двенадцать лет, хотя лично знал одного восьмилетнего «студента». Однако основную массу составляют молодые люди от шестнадцати до двадцати годов. Срок обучения также не ограничивался. Только денежки плати. А высшее образование в Благословенной империи стоит дорого. Тем не менее, по словам рассказчика, отдельные индивидуумы умудрялись посещать занятия по двадцать лет. И это несмотря на то, что длились они почти весь световой день! С другой стороны, «студентам» домашние задания почти не задавали. Однако экзамены и всякого рода тесты проводили регулярно. А вот каникул не было вообще. Только короткие перерывы на самые важные и значимые праздники.

Так что, если дворянский отпрыск из далёкой провинции поступал в Гайхего, то зачастую он вновь попадал домой только после окончания учёбы. Единственной уважительной причиной, по которой «студента» могли отпустить домой, являлись похороны родителей.

Основное внимание в данном учебном заведении уделялось изучению трудов древних мудрецов, законам Благословенной империи, правилам проведения церемоний и ритуалов. Кроме того «студентам» преподавали литературу, математику, военное дело, верховую езду и даже зачатки медицины.

Слушательница поразилась, узнав, что поэзия не только входила в число изучаемых дисциплин, но была средством общения не только на некоторых занятиях, и даже вне их. Это считалось признаком аристократический утончённости и благородного происхождения. Кроме написания стихов, «студенты» ещё и разбирали произведения друг друга под контролем преподавателей.

Хваро признался, что литература давалась ему очень легко, в отличие от математики или медицины.

«Так вот где ты так насобачился стишки кропать», — не сводя с него восхищённого взгляда, думала пришелица из иного мира, ещё раз с проникновенной ностальгией вспоминая свой милый колледж. Слушая молодого человека, она даже представить себе не могла, как можно заниматься в подобном темпе целых одиннадцать лет, да ещё и закончить с «красным дипломом». Это же просто кошмар!

Обедали они в небольшой деревушке, где, однако, нашлись сразу две харчевни, в одной из которых как раз остановился какой-то знакомый барона.

Узнав фургон землевладельца, он лично остановил его и пригласил Хваро составить ему компанию. А переодетой девушке пришлось есть вместе со слугами. Впрочем, те вели себя очень предупредительно и лишних вопросов не задавали.

Приятель барона хотел пообщаться с ним подольше, но тот быстро покинул его, сославшись на срочные дела.

— Это господин Жуно Като, — сообщил молодой человек Ие, едва фургон тронулся со своего места. — Мы с ним часто встречались в Букасо.

— Он рассказал какие-нибудь новости? — спросила Платина.

— Все ждут нового начальника уезда, — секунду помедлив, поведал собеседник. — Только вряд ли его скоро назначат.

— Почему? — живо заинтересовалась девушка.

— До сих пор неясна судьба самого губернатора господина Хосино Нобуро, — подавшись вперёд, понизил голос аристократ. — Вряд ли государь оставит на таком ответственном посту брата государственного преступника. Вот только указа о его снятии всё ещё нет. Говорят, у господина Нобуро при дворе нашлись влиятельные заступники. А без губернатора некому назначить начальника уезда. Не будет же сам Сын неба заниматься такими пустяками?

— И кто же сейчас главный в уезде? — поинтересовалась спутница, только чтобы поддержать разговор.

— Пока господин Окэдо, — ответил землевладелец. — Только он вряд ли останется на этой должности со своим одиннадцатым рангом.

— Но разве нет способа поднять ранг? — спросила пришелица из иного мира, рассудив, что данная информация тоже не станет для неё лишней.

— Конечно, есть, — снисходительно усмехнулся выпускник Гайхего. — Для этого следует подать ходатайство своему непосредственному начальнику и сдать экзамен в вышестоящей инстанции. Если государственный служащий демонстрирует высочайшие способности или совершает нечто выдающееся, следующий ранг ему могут присвоить и без экзаменов. Но такое право имеет только чиновник, стоящий выше его не менее чем на две ступени. И ему придётся обосновать своё решение перед императорской канцелярией.

«Ну да!» — хмыкнула про себя Ия, вспомнив прочитанное где-то в Сети выражение: «Того, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги».

Она задала молодому человеку ещё много вопросов, и почти на все тот отвечал подробно и с удовольствием.

Только о своей родне говорил мало и неохотно. Вспомнив историю о том, как те пытались «отжать» у его матери имение после смерти мужа, девушка старалась данной темы больше не касаться.

Под вечер их фургон въехал в деревню Когу, на окраине которой стоял большой постоялый двор. Когда его хозяину сообщили о новых гостях, тот выбежал лично поприветствовать знатного визитёра.

Солидный мужчина средних лет с благообразным лицом, украшенным короткой, аккуратно подстриженной бородой и усами, то и дело кланялся, уверяя, что счастлив видеть в своём жалком заведении столь благородного господина.

— Нам нужно две комнаты, — наблюдая за тем, как слуги пытаются втиснуть его фургон между стоявшими вдоль забора повозками, сообщил барон. — И место в конюшне.

— Будет сделано, господин, — пообещал собеседник. — Сейчас же обо всём распоряжусь.

Одобрительно кивнув, аристократ в сопровождении телохранителей и переодетой в мужскую одежду приёмной дочери бывшего начальника уезда прошёл в просторный, освещённый масляными светильниками зал, уже заполненный многочисленными посетителями. Судя по их виду, тут присутствовали не только здешние постояльцами, но и жители деревни, заглянувшие сюда выпить и провести вечер в приятной компании.

Перекатывавшийся под высоким потолком многоголосый гомон стих, когда все взоры обратились к входной двери, где на миг застыл красивый молодой дворянин в воинском костюме из дорогого шёлка.

— Сюда, сюда, благородный господин, — суетливо лебезил хозяин постоялого двора.

Из-за спины охранников Платина заметила, как, освобождая столик для знатного гостя, молодой парнишка в фартуке поверх чистой, серой куртки, что-то горячо втолковывая, пересаживал двух скромно одетых простолюдинов за соседний столик, где уже расположились двое посетителей.

Какая-то женщина, видимо, подавальщица, торопливо протёрла мебель и застыла в почтительном поклоне.

Опустившись на табурет, землевладелец знаком пригласил своих спутников устраиваться рядышком.

Помня о своей роли, Ия поначалу осталась стоять, однако Хваро, нахмурившись, указал ей на место в дальнем конце стола напротив себя.

Услужливый владелец заведения тут же поставил для неё табурет.

Барон велел подать ужин, оставив выбор блюд на усмотрение хозяина постоялого двора, расцветшего от подобной щедрости. А когда тот ушёл, обратился к своим охранникам:

— В этом месте мне вряд кто-то сможет угрожать. Поэтому сегодня ночью можете отдохнуть. Чтобы не тесниться, я снял для вас отдельную комнату.

Телохранители обменялись блеснувшими радостью взглядами.

Однако, то ли притворяясь, то ли и в самом деле добросовестно относясь к своим обязанностям, господин Тэворо попытался возразить, тщетно пытаясь скрыть довольную улыбку:

— Негодяи и жулики всегда любят людные места, господин. Может, одному из нас всё же остаться на ночь у дверей вашей комнаты?

— Не нужно, — покачал головой молодой человек. — С каким-нибудь воришкой я и сам справлюсь. А если случится что-то серьёзное, крикну вас или пришлю Пагуса.

Взоры сидящих за столом обратились на переодетую девушку. Та согласно кивнула, вдруг сообразив, что ей придётся ночевать в одной комнате с Хваро. В горле пересохло, а по спине пробежали лёгкие мурашки.

— Так что не беспокойтесь и отдыхайте, — вновь обратился землевладелец к своим телохранителям. — Завтра нам нужно добраться до замка.

— Спасибо, господин, — не вставая, склонил голову в поклоне господин Тэворо и многозначительно посмотрел на приятеля.

«Нет, барон точно знает, что они «голубые», — решила Платина, исподтишка наблюдавшая за их разговором. — Они же его почти не стесняются. Вон как переглядываются! Только что воздушные поцелуи и сердечки друг другу не посылают».

Но тут же смущённо потупилась, поймав полный заботливого внимания и нежности взгляд аристократа.

«Ну зачем же он так… демонстративно? — с раздражением, больше наигранным, чем настоящим подумала девушка, скромно потупив взор. — Вдруг кто заметит?»

Возле их столика появился хозяин постоялого двора и подавальщица с подносом. Пока она расставляла мисочки на столе, владелец заведения доложил, что комнаты готовы, привычно посетовав на их скромность, и поинтересовался: не желают ли благородные господа ополоснуться после дальней дороги?

Однако барон, подумав, отказался, посетовав:

— Уже слишком поздно, а нам надо выспаться. Завтра мы уезжаем очень рано.

— Как жаль, господин! — с деланным сожалением всплеснул руками собеседник. — А я так надеялся, что вы погостите у нас ещё.

Тут к столу подошёл слуга и доложил, что мул отведён на конюшню, и теперь они ждут новых распоряжений господина.

Землевладелец велел им после ужина ложиться спасть в фургоне, строго-настрого наказав проснуться ещё до восхода солнца.

Снисходительно кивнув на их глубокий поклон, молодой аристократ подождал, когда один из телохранителей разольёт вино по крошечным фарфоровым чашечкам, и поднял свою в приветственном жесте.

«А мне не налил», — обиделась Ия, терпеливо ожидая, пока официантка расставит перед ней миски с яствами, и с тревогой обдумывая предстоящую ночёвку в одной комнате с бароном.

Отдавая себе отчёт в том, что ЭТО обязательно случится, ибо Хваро явно не из тех, кто удовлетворится романтическими стихами и разговорами при луне, она тем не менее пребывала в полнейшем смятении.

Уж очень резко его поведение отличалось от того, что девушка узнала о нём за последнее время.

От всех этих непоняток Платина даже потеряла аппетит… Но ровно до тех пор, пока не увидела рассыпчатый варёный рис, соевый соус, обжаренные в масле кусочки свинины, квашеную капусту и солёные грибочки.

Невольно сглотнув вдруг набежавшую слюну, пришелица из иного мира мудро решила не спешить с выводами и действовать по обстановке.

Внезапно она ощутила непонятное беспокойство. Привыкшая доверять своим инстинктам, Ия воровато огляделась.

Землевладелец и его телохранители неторопливо кушали, перебрасываясь короткими фразами, касавшимися в основном качества местных блюд, и, казалось, не обращали на неё никакого внимания.

А чувство дискомфорта не проходило. Потянувшись, девушка словно невзначай посмотрела через плечо, тут же «поймав» пристальный взгляд пожилого осанистого мужчины с пышными усами и гладко выбритым подбородком.

«Он меня узнал? — не на шутку забеспокоилась беглая преступница. — Или просто догадался кто я?»

Однако богато одетый простолюдин, «встретившись» с ней глазами, спокойно отвернулся и как ни в чём не бывало обратился к своему соседу за столиком. Вежливо улыбнувшись, тот понимающе кивнул.

«Может, принял меня за другого?» — подумала Платина, с жадностью набрасываясь на еду и гадая, стоит ли рассказывать барону об этом странном происшествии или нет?

Долго рассиживаться ей не дали. Едва она успела утолить первый голод, как появился хозяин постоялого двора и предложил показать благородным гостям их покои.

— Пагус! — окликнул её Хваро. — Возьми в фургоне вещи и отнеси их в комнату.

«Вот же-ж! — едва не взвыла от разочарования приёмная дочь бывшего начальника уезда, с жадностью глядя на уставленный мисками стол. — Я же ещё не поела как следует!»

Однако слуги в Благословенной империи с хозяевами не спорили. Заговорив о своём голоде, она рискует привлечь к себе внимание, а в её положении этого лучше не делать.

Поэтому, поклонившись и обиженно надув губы, Ия отправилась выполнять приказ. Оставалось только узнать: какие именно вещи имел ввиду молодой человек? Но об этом можно спросить и у его челяди.

Те чинно ужинали в компании таких же скромно одетых простолюдинов за длинным столом у самой двери и явно не горели желанием прерывать столь приятное занятие. Судя по скривившимся физиономиям, им хотелось высказать немало нелестных эпитетов в адрес переодетой девицы. Но, как и положено слугам, они скромно промолчали. Не говоря ни слова, один из них встал и жестом велел ей следовать за собой на двор.

Забравшись в фургон барона, он передал ей небольшую корзину.

— Спасибо, — не забывая о своей роли, коротко поклонилась Платина.

Простолюдин только безмолвно кивнул в ответ.

Вернувшись в зал, Ия быстро отыскала хозяина постоялого двора, который за что-то отчитывал чуть не плачущую от испуга девчонку лет двенадцати в застиранном платьишке с многочисленными заплатами.

— Чего тебе? — недовольно нахмурился мужчина, но, узнав слугу знатного постояльца, смягчился. — Пойдём, парень, провожу тебя в комнату господина.

Пришелица из иного мира давно заметила, что все подобные заведения здесь имеют одинаковую планировку, отличаясь только размерами и мелкими деталями.

Вот и здесь они поднялись на галерею второго этажа, опоясывавшую главный зал по периметру. Именно на неё выходили двери «номеров».

Подойдя к одной из них, провожатый отпер висячий замок и протянул ключ переодетой девушке.

— Вот. Лучшая комната. Передай своему господину, что тут останавливаются только самые благородные господа.

— Обязательно, — пообещала Платина, пытаясь рассмотреть в полумраке длинное, узкое помещение с единственным заклеенным бумагой окном. — Что-то здесь темновато, почтенный. Светильник бы не помешал.

— Сейчас пришлю, — пообещал собеседник.

— Скажи, почтенный, — остановила она его, вспомнив свою ночёвку на постоялом дворе в Тучёве. — А тёплого одеяла у тебя не найдётся? Я заплачу. Уж больно холодно на полу спать.

— Зачем же на полу мёрзнуть? — внезапно усмехнулся мужчина. — Такому красавчику надо на мягкой постели спать.

«Это он на что намекает?» — насторожилась Ия и, желая уточнить, печально вздохнула.

— Мой господин хоть и богат, да слуг деньгами не балует. Отдельную комнату мне снять не на что, почтенный. А вторую кровать поставить здесь негде.

— Зато в других комнатах они есть, — продолжил странные речи хозяин постоялого двора. — Вон через две двери остановился почтенный Жосок. У него денег столько, что он и богов купит. Навести его сегодня ночью. Он будет ждать и не пожалеет серебра. Ему очень нравятся красивые юноши, и он умеет быть благодарным за доставленное удовольствие.

— Нет уж! — щёки переодетой девушки полыхнули от одной мысли, что её всё же приняли за «хозяйского любимчика». — Я лучше на полу высплюсь.

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами владелец заведения и вышел из комнаты.

«Вот же-ж… сводник! — одними губами выпалила приёмная дочь бывшего начальника уезда, как нельзя кстати вспомнив подходящее слово, и невольно передёрнула плечами. — Наверное, это тот усатый мужик прислал его меня… снять? Неужели я выгляжу так распутно и легкодоступно?»

Она даже хотела достать зеркальце и оценить свой вид, но удержалась, потому что в этом полумраке всё равно ничего не смогла бы рассмотреть.

Кроме сводничества хозяин постоялого двора не забывал и о своих непосредственных обязанностях.

Через несколько минут в дверь негромко постучали. Выглянув на галерею, Платина увидела мальчишку лет десяти. Одной рукой он прижимал к боку тощий свёрток, в другой держал масляный светильник с трепещущим на кончике носика язычком пламени.

— Забирай, — довольно грубо буркнул пацанёнок, а когда Ия взяла у него фонарь, просто бросил ей под ноги кое-как свёрнутое одеяло, после чего удрал, успев напоследок гаденько ухмыльнуться.

«Вот же-ж, козлёнок мелкий!» — мысленно выругалась девушка, тут же вспомнив неприятный разговор с владельцем заведения.

Что если не только тот усатый извращенец принял её за хозяйского любимчика?

Пришелица из иного мира криво усмехнулась. Ну ещё бы! Барон же смотрел на неё с такой нежностью, вот местные и обратили внимание. С дворянином они, понятное дело, связываться боятся, а простому юноше выкажут весь свой негатив.

«Да они просто завидуют, — хмыкнула Платина, раскладывая на полу куцее, покрытое многочисленными заплатами одеяло. — Но всё же надо сказать Хваро, чтобы вёл себя… сдержаннее. Мне такое внимание ни к чему».

Сквозь тонкую дверь с галереи донёсся звук приближавшихся шагов и негромкий вопрос землевладельца:

— Здесь?

— Да, господин, — елейным голосом отозвался хозяин постоялого двора.

Вскочив на ноги, Ия торопливо отодвинула засов и, распахнув дверь, застыла в полупоклоне.

— Не забудь разбудить нас за полчаса до рассвета, — приказал аристократ.

— Конечно, господин, — заверил его собеседник. — Я всё помню и не забуду.

Не глядя на него, молодой человек прошёл в комнату и сел на табурет у маленького столика со стоявшим на нём светильником.

Девушке показалось, что владелец заведения как-то подозрительно задержался возле их двери, и она громко предложила:

— Позвольте помочь вам раздеться, господин?

В ответ на его недоуменный взгляд беглая преступница многозначительно кивнула на вход в комнату.

На секунду застыв, Хваро понимающе усмехнулся и принялся развязывать пояс.

— Да, уже пора спать.

Аккуратно развесив верхнюю одежду землевладельца на бамбуковой вешалке, Платина помогла ему разуться и подала найденные в корзине войлочные туфли.

Остро пахнуло потом.

«Не мешало бы ему носки поменять, — подумала девушка и, прежде чем успела опомниться, машинально метнулась к корзине, но вдруг испуганно замерла, подумав: — Чего же я делаю? Я ему что, служанка? Или… жена? Вот же-ж!»

Однако, если начала что-то делать, то надо доводить до конца, иначе будешь выглядеть глупо. Рассудив подобным образом, она стала торопливо перебирать сложенные вещички, чувствуя, как щёки полыхают румянцем стыда и досады.

В это время барон сам стащил штаны, оставшись в одном нижнем белье.

— Вот возьмите, — стараясь не смотреть в его сторону, проворчала спутница, с огорчением сообразив, что в данном случае повела себя точно как мама. Та тоже всегда следила, чтобы супруг опрятно выглядел, и от него приятно пахло.

«Как быстро он для меня родным стал, — с горечью усмехнулась она про себя. — А как же семья Сабуро, его невеста, служанка? Плюнуть и забыть, вроде как ничего и не было? Во же-ж!»

— Спасибо, Ио-ли, — прервал её печальные мысли молодой человек, натягивая носки, ибо аборигены спали в том числе и в них. Это не считая курточки с длинными рукавами и штанов до лодыжек.

Поначалу пришелице из иного мира это казалось ужасно неудобным, но постепенно она привыкла к закрытости всего тела даже во время сна и уже не обращала на это внимание.

— Вам ещё нужен свет, Тоишо-сей? — прошептала Платина и, не услышав ответа, просто задула робкий огонёк. После чего с бьющимся сердцем почти на ощупь вернулась на своё одеяло.

Когда глаза привыкли к темноте, приёмная дочь бывшего начальника уезда увидела, что Хваро всё ещё сидит на кровати. Вдруг, мягко шурша белым шёлком курточки, он подошёл к ней и опустился на корточки.

— Ложитесь на кровать, Ио-ли. А я буду спать здесь.

— Что вы, Тоишо-сей! — шёпотом вскричала та. — Это невозможно! Вдруг кто-то узнает, что вы спали на полу, как какой-то простолюдин?! Нет уж, если я изображаю слугу, то мне здесь и спать.

— Мои люди не позволят себе болтать лишнего, — тихо, но очень веско заявил аристократ. — А чужие сюда не войдут.

— Пусть так, Тоишо-сей, — не стала спорить собеседница, упрямо стоя на своём. — Но я не могу позволить себе так пользоваться вашей добротой. Очень прошу вас, не заставляйте меня чувствовать себя неудобно.

— Но я не могу позволить моей девушке спать на полу, — не остался в долгу барон.

«Вот-же, настырный чёрт!» — мысленно выругалась Платина и, понимая, чего тот добивается, выпалила:

— Тогда… давайте ляжем вместе!

Однако, вопреки ожиданиям, молодой человек сокрушённо вздохнул, качая головой.

— Завтра выезжаем очень рано. Надо выспаться. А я боюсь, что рядом с вами не смогу уснуть.

Щёки Ии вновь полыхнули жаром, а губы сами собой растянулись в смущённой, но довольной улыбке.

Тем не менее она постаралась, чтобы голос её звучал как можно спокойнее и рассудительнее:

— Тогда я всё же останусь здесь, как и положено слуге. И если вы действительно заботитесь обо мне, то больше не станете настаивать.

— Хорошо, — после короткого раздумья согласился Хваро и вернулся на кровать.

Не дожидаясь, пока он уснёт, девушка легла на одеяло, повернувшись лицом к стене. В её мыслях и чувствах царил полный хаос.

Поведение землевладельца никак не соответствовало тем мерзким поступкам, о которых рассказывал Джуо Андо. Между тем она точно знала, что у того мерзавца не имелось никаких причин врать. Ну не померещился же ей рассказ младшего писца?! А убийство служанки Эзу?

И вновь, как не раз уже случалось за последние двое суток, когда терзавшие её сомнения делались совершенно невыносимы, Платина мудро решила не спешить с выводами, продолжив собирать информацию.

Проснувшись от неясного шума, она сразу же сообразила, где находится, и, приоткрыв глаза, заметила прекрасно различимого в предутреннем сумраке барона, задвигавшего под кровать горшок.

«Счастливый, — через минуту с завистью подумала девушка, не испытывая никакого желания присаживаться на ночную вазу в его присутствии. — А мне придётся переться в уборную».

Мельком посмотрев на неё, молодой человек подошёл к окну и, приоткрыв створку, выглянул наружу. Воспользовавшись этим, спутница села, торопливо натянув куртку.

Услышав за спиной шорох, Хваро обернулся и улыбнулся, встретившись с ней взглядом.

— Выспались, Ио-ли?

— Да, Тоишо-сей, — кивнула она, поднимаясь, и, вспомнив свой утренний туалет в доме начальника уезда, сказала: — Я сейчас принесу вам воды умыться.

— Не торопитесь, — усмехнулся собеседник. — Слышите, как тихо? Ещё никто не проснулся. А я велел этому негодяю разбудить нас до восхода.

— Я сейчас его подниму, — пообещала Платина, увязывая в пучок короткие волосы и напяливая шляпу.

Землевладелец ошибся. И хотя в большом зале под столами и на сдвинутых табуретах ещё спали самые бедные из постояльцев, со стороны кухни уже доносились негромкие голоса.

Выйдя на просторный двор, Ия увидела, как один из слуг барона выводит из конюшни недовольно фыркавшего мула.

— Пагус, — кивнув в знак приветствия, спросил мужчина, — господин уже проснулся?

— Вот только что, — сообщила девушка. — Ещё даже не умывался.

— Скажи ему, что у нас всё готово, — попросил собеседник.

— Передам, — пообещала она.

Посетив сложенную из камней уборную, приёмная дочь бывшего начальника уезда отправилась на кухню, где потребовала кувшин тёплой воды и таз.

Хмурая, неприветливая кухарка в грязно-сером фартуке поверх застиранного платья сначала грубо огрызнулась, потом отправила приставучего парня в баню, довольно туманно объяснив, как её найти.

Отыскав нужное строение, Платина обнаружила на дверях массивный замок и, ужасно разозлившись, почти бегом бросилась обратно на кухню, столкнувшись на лестнице у входа с зевавшим во весь рот владельцем заведения.

— Ты чего же это, почтенный?! — ядовито усмехнувшись, она упёрла руки в бока, кстати вспомнив тех странных дворян, что заглянули на постоялый двор в Тучёве. — Вчера надо мной смеялся, сегодня над моим господином потешаешься? Или тебе уши лишние? Так он их живо обрежет.

— Ты чего это, парень? — на миг растерялся мужчина.

Не давая ему опомниться, переодетая девушка продолжила наседать:

— Господин велел разбудить нас до рассвета. А ты, что сделал?

Кивнув на восток, где из-за леса выглянул краешек поднимавшегося светила, она продолжила энергично развивать свою мысль:

— Так тебе этого мало! Я торопился господину воды принести умыться, а меня в закрытую баню послали! Я из-за тебя трёпку получать не хочу. Вот сейчас приду и скажу господину, как твои люди надо мной издевались и заставили его ждать. А он этого не любит.

— Постой! — морщась, вскинул руку собеседник. — Куда тебя послали?

— В баню! — огрызнулась Ия. — А там замок! Мне что, дверь вышибать?!

— Ну так пойдём, я тебе открою, — предложил хозяин постоялого двора. — Делов-то!

Землевладелец и в самом деле поинтересовался причиной задержки. Помня о вчерашнем непристойном предложении владельца заведения, Платина честно рассказала о своих поисках тёплой воды.

Когда они спустились в зал, там их уже ждали телохранители барона, накрытый стол и согнувшийся в поклоне владелец заведения.

— Почему ты меня не разбудил? — не глядя в его сторону, спросил Хваро.

— Так я как раз собирался! — принялся торопливо объяснять собеседник. — А ваш слуга сказал, что вы уже проснулись.

— И поэтому ты отправил его в закрытую баню? — размеренным, не предвещающим ничего хорошего голосом продолжал расспрашивать аристократ.

— Нет, нет, это не я, господин! — выпрямившись, принялся энергично возражать хозяин постоялого двора. — Кухарка напутала. Но я её уже наказал. Если желаете, ещё накажите, только не гневайтесь.

Лицо его скривилось в жалобной гримасе, а глаза заблестели от слёз.

— За подобный проступок слуги следует наказать и хозяина, — наставительно произнёс землевладелец и кивнул своему охраннику. Сделав пару шагов, господин Тэворо отвесил мужчине короткую, хлёсткую пощёчину. Дёрнувшись, тот невольно подался назад, а барон как ни в чём не бывало уселся за стол.

Быстрая, но звучная экзекуция, устроенная им простолюдину, не произвела на его спутников никакого впечатления. Дождавшись, когда молодой человек займёт место во главе стола, они тоже сели, пододвинули к себе миски с варёным рисом и взялись за ложки.

— Мои слуги поели? — не глядя на владельца заведения, спросил Хваро.

— Да, господин, — потупив взор, поклонился тот.

— Собери нам что-нибудь поесть в дорогу, — распорядился знатный постоялец. — Только помни, что я ещё не раз сюда приеду.

— Всегда рад услужить благородному господину, — заверил собеседник, пятясь к входу на кухню, откуда уже доносились вкусные запахи.

— А ты чего стоишь, Пагус? — недовольно хмурясь, обратился к ней молодой человек. — Сегодня долго ехать придётся.

— Да, господин, — отвесив короткий поклон, Платина скромно уселась на дальнем конце стола.

Хозяин постоялого двора успел внушить ей такую антипатию, что она даже обрадовалась, когда охранник устроил ему трёпку.

Выволочка явно пошла тому на пользу. Владелец заведения лично провёл слуг барона на кухню, чтобы они сами могли выбрать и уложить продукты. А прощаясь с Хваро, лебезил перед ним гораздо сильнее, чем при встрече.

Аристократ заплатил не торгуясь, но отстранил руку хозяина постоялого двора, когда тот попытался помочь ему подняться по короткой лестнице на переднюю площадку фургона.

Усевшись на лавку, землевладелец громко обратился к приёмной дочери бывшего начальника уезда.

— Как только у простолюдина появляются деньги, он сразу же теряет всякий стыд. Вот и приходится указывать таким на их место.

Понимая, к кому именно обращены его слова, переодетая девушка всё же рискнула возразить:

— Но не все же простолюдины ведут себя подобным образом.

— Хвала Вечному небу, нет, — качнувшись вместе стронувшейся повозкой, охотно согласился барон. — В противном случае, благородным мужам пришлось бы вернуть страну к суровым законам древности, когда дворянин единолично распоряжался жизнью и смертью любого простолюдина.

Вспомнив то, что ей известно о прошлом Благословенной империи, пришелица из иного мира, подвинувшись поближе, негромко поинтересовалась:

— Вы имеете ввиду те законы, что были до Воссоединения народа?

— Вы об этом знаете? — слегка удивился молодой человек.

— Госпожа Андо много рассказывала мне об истории страны, — изобразила обиду Платина. — Она говорила, что каждая благородная девушка обязана знать прошлое своего народа. Без этого она не сможет стать достойной женой и матерью.

На самом деле матушка покойного младшего писца не заморачивала свою ученицу всякого рода «преданиями старины глубокой». А эти слова Ия прочитала в опостылевшем «Наставлении благородным женщинам империи Сына неба» и решила, что в данном случае лишними они точно не будут.

— Я всегда знал, что вы умная девушка, Ио-ли, — довольно улыбнулся собеседник.

— К сожалению, мне не хватает образования, Тоишо-сей, — сокрушённо вздохнула та.

— А что бы вы хотели знать, Ио-ли? — заинтересовался аристократ.

— Многое, Тоишо-сей! — рассмеялась девушка и с увлечением взялась перечислять: — Какие города есть в нашей стране? Какие вокруг моря и горы? Какие на земле есть народы, и чем они отличаются друг от друга?

Заметив лёгкую тень недовольства, словно тучка набежавшего на красивое лицо землевладельца, Платина поняла, что сильно рискует оказаться не такой уж умной в его глазах, и поспешила скорректировать запросы с учётом менталитета местных дворян.

— Хочу прочитать самые прекрасные стихи, увидеть самые прекрасные картины. Но самое главное…

Она смущённо потупилась.

— Я совсем не умею быть хозяйкой дома. А ваша благородная матушка умерла, и у меня не будет свекрови, которая могла бы меня научить.

— Не беспокойтесь, Ио-ли, — довольно улыбнулся молодой человек. — Когда приедем в Даяснору, я найму для ведения хозяйства какую-нибудь благородную вдову. У неё и научитесь.

Он ещё какое-то время рассказывал о том, как намерен обустроиться на новом месте службы. Потом приёмной дочери бывшего начальника уезда удалось сменить тему разговора, и они стали беседовать об истории Благословенной империи. Точнее, говорил в основном Хваро, а девушка всё больше слушала, очень скоро запутавшись в потоке дат, имён, событий и географических названий. Тем не менее она неплохо провела время, отвлекаясь от тревожных мыслей.

Около полудня сделали остановку на обед. Видимо, барон заметил, что люди устали, потому что вдруг приказал всем отдыхать. Даже мула выпрягли и пустили пастись.

Довольные слуги улеглись прямо на траве в тени придорожных кустов, охранники расположились у фургона, а аристократ и беглая преступница устроились внутри.

И хотя послеобеденный сон не в традиции аборигенов, на сей раз уснули все. Очевидно, сказался ранний подъём.

Как и положено предводителю, первым проснулся барон и тут же поднял всех на ноги. Хотя, судя по положению солнца, отдыхали они совсем недолго.

Когда запрягали мула, Платина, уже уставшая сидеть и лежать, попросила у Хваро разрешения немного пройтись. Тот не только согласился, но и вызвался составить ей компанию.

Окружающий пейзаж, яркое солнце на чистом, голубом небе, молодая зелень вокруг и любовь в душе привели его в лирическое настроение.

В очередной раз признавшись девушке в своих чувствах, он вновь взялся читать стихи.

Ия тихо млела, и ей совершенно не хотелось думать ни о печальной судьбе семьи Бано Сабуро, ни об убитой невесте шагавшего рядом аристократа, ни о его служанке, нашедшей свою смерть в зимнем лесу.

Дорога постепенно сужалась. Поросший травой склон с одной стороны становился всё круче, а с другой — тянулся длинный, неглубокий овраг.

Глянув вниз на текущий по камням ручей, девушка вдруг подумала, что если им встретится какая-нибудь повозка, разъехаться будет очень трудно. Но, видимо, колёсным транспортом здесь пользовались нечасто. За то время, пока их маленький караван добирался до спуска в долину, навстречу попалась только группа носильщиков.

Мужчины разного возраста в шапочках со смешными белыми помпонами, растянувшись цепью на обочине, низкими поклонами приветствовали идущего посередине дороги дворянина.

Не забывая о правилах хорошего тона, барон ответил им коротким кивком, а когда простолюдины остались позади, сообщил спутнице, что деревня, куда они сейчас направляются, находится уже на его земле.

— Как бы староста не попытался устроить мне торжественную встречу и ещё сильнее задержать нас. Мы и так опаздываем из-за той остановки в полдень.

«Так почему же ты просто не пошлёшь его подальше, чтобы не приставал? — мысленно удивилась пришелица из иного мира. — Неужели стесняешься какого-то простолюдина?»

И тут же возразила себе: «Вряд ли. Может, просто не хочет, чтобы меня видели на его земле? Но он же обещал мне позволить свободно ходить по замку? Непонятный случай».

Так ничего и не придумав, осторожно спросила:

— Мне лучше не покидать фургон?

— И мне тоже! — рассмеялся собеседник. — Если нас никто не заметит, то и встречать некого!

— Но разве они не узнают вашу повозку? — рискнула напомнить приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Если кто-нибудь спросит… — объявил землевладелец, глядя на осунувшиеся от усталости лица слуг и телохранителей, — говорите, что в повозке господин Каямо.

— Да, господин! — почти хором отозвались дворяне и простолюдины.

— Это мой управитель, — пояснил молодой человек, помогая спутнице подняться на переднюю площадку. — Крестьяне знают, что он часто пользуется этим фургоном.

Уже минут через десять, после того как любопытные селяне узнали, кто заглянул к ним в деревню, примчался староста и принялся громко просить позволения лично выразить своё глубочайшее почтение благородному господину Каямо.

Помня инструкцию и тоже стремясь как можно скорее добраться до замка, охранники грубо оборвали славословия крестьянина, доходчиво объяснив, что господин Каямо устал и приказал себя не беспокоить. Тем не менее настырный мужик ещё какое-то время шёл рядом с повозкой, уже не так громко, но столь же проникновенно желая управителю долгих лет, процветания и всяческих благ, не забыв напомнить, что его зовут Танаб, и он всегда готов услужить благородному господину Каямо.

Пришелица из иного мира не удивилась подобному изъявлению преданности, поскольку уже сталкивалась с чем-то похожим, когда вместе со своим приёмным отцом ездила в замок рыцаря Канако. Как и господин Бано Сабуро, её нынешний спутник также не обратил никакого внимания на вопли простолюдина, явно принимая всё это как должное.

Солнце начало клониться к горизонту, от чего внутри фургона становилось всё более сумрачно. Платина почувствовала, как дорога пошла под уклон.

Хваро довольно улыбнулся.

— Скоро приедем, Ио-ли.

Та встала, держась за стенку будки, и хотела выглянуть наружу, но в последний момент остановилась, вовремя вспомнив местные обычаи.

— Вы позволите посмотреть на ваш замок… издали, Тоишо-сей?

— Только не упадите, — с наигранной строгостью предупредил тот.

— Всё будет в порядке, — заверила его спутница и, сделав пару шагов по пляшущему полу, отодвинула прикрывавший вход занавес.

Садившееся за спиной солнце позволяло прекрасно рассмотреть открывшуюся перед ней панораму.

Дорога спускалась в обширную долину, чуть больше половину которой занимали привычно разделённые на ровные прямоугольники поля. Почти всю оставшуюся площадь, включая значительную часть дальних склонов, окружала хорошо различимая даже с такого расстояния невысокая каменная ограда, за которой зеленели выстроившиеся в шеренги деревья, виднелись крыши многочисленных строений, хорошо различались коричнево-серые дорожки, аккуратные мостики над ручьями, поблёскивала обширная гладь водоёма.

И над всем этим великолепием главенствовала, словно выступая вперёд, массивная башня с белыми каменными стенами и потемневшим от времени деревянным верхом.

Обернувшись к барону, девушка восхищённо охнула:

— Это и есть ваш замок?!

— Теперь он и ваш, — широко улыбнулся молодой человек, явно наслаждаясь произведённым впечатлением.

Решив, что самое главное она уже увидела, Ия вернулась на лавку.

Фургон въехал на деревянный мостик. Шагавший сбоку охранник громко приказал кому-то посторониться.

— Я помню только замок рыцаря Канако, — невольно забывшись, пробормотала Платина, тут же заметив мимолётную гримасу неудовольствия промелькнувшую на красивом лице собеседника. — Но ваш гораздо больше. Мне кажется, он просто огромный!

— Даже сейчас я самый богатый землевладелец в уезде, — не скрывая гордости, заявил барон. — А ещё сто лет назад владения моих предков простирались до самого Букасо!

Девушка чуть не спросила, почему же его род так обеднел, но вовремя прикусила язык.

Возможно, Хваро ждал от неё этого или какого-нибудь другого неприятного вопроса, потому что как-то насторожился, словно бы «напружинившись», но беглая преступница мудро промолчала, и он продолжил саморекламу:

— Во всей провинции мало замков, который мог бы сравниться с моим!

«Вот же-ж! — хмыкнула про себя пришелица из иного мира. — Уже с «моим», а не с «нашим»».

На языке у неё «вертелось» много вопросов, но задать она решила только один:

— Наверное, содержание такого замка требует очень много средств?

— Я могу себе это позволить, — с нескрываемым самодовольством усмехнулся молодой человек.

«А он парень с амбициями, — ещё не зная, как к этому относиться, отметила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Если вместо того, чтобы жить, наслаждаясь всем этим великолепием, потащился на государственную службу да ещё так далеко от дома».

— Меня пока не тянет заниматься хозяйством, — словно подслушав её мысли, взялся разъяснять землевладелец. — Хочу попробовать добиться чего-то значительного, чтобы прославить свой род и доказать, что не зря ношу фамилию Хваро!

Выпрямившись, он гордо посмотрел на спутницу.

— Уверена, что у вас всё получится, — тут же нашла та подходящие слова.

— Если вы мне поможете, Ио-ли, — подавшись вперёд, неожиданно тихо прошептал барон.

— Чем же, Тоишо-сей? — удивлённо вскинула брови Платина, искренне не понимая, что же это он имеет в виду?

Ответ последовал незамедлительно:

— Своей верностью и любовью.

«На Эзу намекает? — испуганно отвела взгляд пришелица из иного мира, тут же успокоив себя. — Нет, не может быть! Он же не знает, что я слышала их с Мукано разговор в парке Канако. Тогда почему говорить про «верность»? До сих пор не может простить предательство служанки? Так мне бежать некуда и не с кем. Во всяком случае пока».

— Можете на это рассчитывать, Тоишо-сей, — твёрдо заявила девушка, прямо глядя ему в глаза.

— Я уже говорил, Ио-ли, — лицо молодого человека слегка побледнело, взгляд заметался, кончик языка облизал пересохшие губы. — Что я… не совсем обычный… человек. Вам может быть со мной… непросто.

Платина почти физически ощущала, как тяжело даётся ему каждое слово. Казалось, он не просто сильно нервничает, а прямо-таки боится.

Вновь всплыла в памяти та беседа, чьей невольной свидетельницей она стала в парке замка Канако, и обращённые к барону слова Мукано: «Сможет ли она принять вас, господин?»

«Он что, какой-то извращенец? — не на шутку забеспокоилась Платина. — Садист или ещё что-то в этом роде? Вот же-ж попала!»

В голове вихрем пронеслись предположения одно страшнее и нелепее другого.

«Нет уж! — внезапно разозлилась она. — Такие вещи лучше прояснить сразу… Если получится».

Сглотнув образовавшийся в горле ком, девушка медленно заговорила, тщательно подбирая слова:

— Вам… доставляет удовольствие… боль?

Хваро невольно отпрянул.

— О чём вы, Ио-ли?!

Только что поблёскивавшие от волнения глаза удивлённо расширились, через миг вспыхнув искренним негодованием.

— Как вы могли такое подумать, Ио-ли?!

— Простите, Тоишо-сей, — не вставая с лавки, поклонилась Платина и, не скрывая вздоха облегчения, откинулась на стенку фургона: «Вроде не врёт».

— Откуда вы вообще знаете о… подобных вещах? — продолжал кипятиться собеседник, с подозрением поглядывая на неё.

— Не помню, Тоишо-сей, — стараясь улыбаться как можно беспомощнее, развела руками девушка. — Почему-то вдруг пришло в голову. Наверное, что-то слышала в Тодаё?

— Вы меня удивили, Ио-ли, — остывая, проворчал молодой человек и буркнул, отведя взгляд: — Заставлять кого-то страдать — это мерзко, и такое может нравиться только негодяям!

— Ещё раз простите меня, Тоишо-сей! — вновь повинилась собеседница, машинально прижимая руки не к животу, как здесь принято, а к груди. — Я не хотела вас обидеть. Просто…

Она замялась, закусив от волнения губу, и, не находя нужных слов, выпалила:

— Я буду с вами несмотря ни на что!

— Спасибо, Ио-ли, — заморгав, барон отвернулся и замолчал.

Спутница тоже не знала, что сказать.

Гнетущее молчание прервал донёсшийся с передней площадки голос телохранителя:

— Подъезжаем к воротам, господин!

Видимо, сторожа узнали фургон и распахнули перед ним створки заранее, потому что тот даже не замедлил ход, лишь под колёсами зашуршал мелкий гравий, которым обычно засыпали дорожки и внутренние дворы в усадьбах местных богатеев.

Неожиданно Платина усмехнулась, подумав, что очень многие представительницы прекрасного пола из её родного мира с ума бы сошли от зависти. Ещё бы! В наличии имеется:

— во-первых: молодой, красивый, богатый да ещё и «по уши» влюблённый в неё аристократ, без особо вредных привычек, хотя и с какими-то непонятными «тараканами» в голове;

— во-вторых: шикарный замок с огромным парком, где есть всё: от цветников и тенистых аллей до озера с прогулочными лодками;

— в-третьих: у владельца данной собственности отсутствуют близкие родственники, а значит, не кому «выносить ей мозг» своими коварными интригами и мелочными придирками.

Прямо-таки розовая мечта любой попаданки!

Правда, впечатление немного портило бегство и смерть служанки, загадочное убийство невесты да тёмная история с клеветой на начальника уезда и младшего брата губернатора.

Но если обо всём этом не вспоминать, можно и в самом деле наслаждаться происходящим.

Фургон остановился, Хваро встал. Задумавшись, Ия забыла о своих обязанностях, и землевладелец, не дождавшись, когда та отодвинет полог, вышел на переднюю площадку.

Опомнившись, переодетая девушка, подхватив котомку, поспешила за ним.

У подножья широкой лестницы замер в почтительном поклоне полный мужчина в сине-зелёном шёлковом халате и круглой широкополой шляпе.

— Рад приветствовать вас дома, господин, — выпрямившись, проговорил тот с лучезарной улыбкой.

— Здравствуйте, господин Каямо, — слегка поклонился барон. — Господин Мукано здесь?

— Нет, господин, — виновато развёл широкими рукавами собеседник, доложив: — Вчера он прислал письмо с господином Маэдо. По его словам, господин Мукано пока сюда не собирается.

Перед тем как спуститься с повозки, приёмная дочь бывшего начальника уезда разглядела поодаль от управителя двух молодых слуг в коричневых куртках и «пилотках» поперёк, а также пожилую служанку в новеньком платье из дорогой зелёной ткани с маленькими серебряными серёжками в ушах и с большой шпилькой из того же благородного металла в седых волосах.

— Яира! — обратился к ней аристократ. — Где Куюми? С ним всё в порядке?

— Мы не достойны вашей заботы, господин, — степенно поклонилась женщина. — Что с ним может случиться? Баню готовит. Сейчас подойдёт.

Знакомая с местными порядками, Платина удивилась не только малому числу встречающих и тому, что дворянин интересуется каким-то слугой, но также той непринуждённостью, с какой держала себя именно эта служанка. Похоже, она знает Тоишо Хваро с самого детства и пользуется уважением молодого землевладельца.

— Хорошо, — кивнул он и сказал скромно помалкивавшей Ие. — Иди за мной.

— Да, господин, — поклонилась та, тут же «поймав» пристально-оценивающий взгляд Яиры.

«Похоже, она догадалась, кто я, — тут же решила переодетая девушка. — И я ей не понравилась».

Барон поднялся по ступеням широкой, каменной лестницы к большой двери, обитой блестящими металлическими полосами с красивыми розетками в виде распустившихся цветов.

Не успел он подойти к ней, как забежавший вперёд слуга распахнул перед ним высокие, толстые створки и застыл в почтительном поклоне.

В просторном холле царил полумрак, который не могла развеять пара тусклых, масляных светильников, так что Платина не могла рассмотреть каких-либо деталей обстановки, кроме уходившей вверх деревянной лестницы.

Откуда-то появился ещё один слуга с фонарём, висевшим на прицепленной к концу палки цепи, и пошёл вперёд, освещая покрытые вытертым лаком ступени.

Пришелица из иного мира уже знала, что личные покои хозяев подобных сооружений располагаются на самом верху.

— Я редко бываю в замке, — неожиданно нарушил тишину аристократ. — Поэтому не держу здесь много личных слуг.

Рассудив, что, если эти слова не являются вопросом, то на них можно и не отвечать, Ия тактично промолчала.

Подъём закончился на лестничной площадке, куда выходили три двери. Распахнув одну из них, слуга шагнул внутрь и замер в полупоклоне.

Девушка с интересом оглядела комнату, очевидно, служившую чем-то вроде рабочего кабинета. Напротив входа у дальней стены стояла длинная ширма. Перед ней большой, украшенный причудливой резьбой стол. За ним кресло хозяина, а напротив — ещё два, видимо, предназначенные для гостей. Кроме того, имелось ещё пара табуретов с вычурными ножками.

Стены украшали плохо различимые в темноте картины и надписи. В углу притулился стеллаж с книгами и две большие вазы.

По знаку барона старая служанка взяла фонарь у своего молодого коллеги, после чего тот вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Хваро не стал садиться за стол, а устроился в кресле перед ним.

— Яира, эта благородная девушка очень дорога мне, поэтому отнесись к ней с надлежащим почтением.

— Слушаюсь, господин, — учтиво поклонилась собеседница.

— Подбери ей старательную горничную из тех, кто умеет хранить тайну. И сама запомни: никто из посторонних не должен знать, что она здесь живёт.

Беглая преступница хотела заметить, что её пребывание в замке всё равно не скроешь, и слухи обязательно дойдут до родичей замковых слуг, а от них доберутся и до Букасо, но удержалась, решив переговорить с ним об этом наедине.

— Молодая госпожа не должна покидать свои покои? — деловито осведомилась Яира.

«А вот этого не надо!» — мысленно охнула приёмная дочь бывшего начальника уезда, уже имевшая некоторый опыт пребывания под домашним арестом.

— Нет, конечно, — нахмурился землевладелец. — Она может ходить везде, где пожелает.

— Тогда люди всё равно будут о ней спрашивать, — с заметным упрёком заявила старая служанка, ещё раз подтвердив своё привилегированное положение. — И никакими приказами им этого не запретишь.

— Да, простолюдины любопытны, — задумчиво проворчал молодой человек. — И то, что не узнают, то придумают.

— Вы мудры не по годам, господин, — степенно поклонилась собеседница.

— Тогда потихоньку пусти слух, — медленно заговорил Хваро, — что это дочь бедного дворянина из Хайдаро. Она скрасит моё одиночество, а за это я обеспечу ей богатое приданое. Но, чтобы сберечь репутацию девушки, я запретил спрашивать её имя и интересоваться, кто она такая?

«А что, так можно?» — про себя удивилась пришелица из иного мира, «разглядев очередную деталь на пёстром и многоцветном полотне местной действительности» и в который раз дивясь лицемерию аборигенов. Чего только стоят все высокопарные рассуждения о морали, нравственности и добродетели, если их дочерям приходится идти в содержанки, чтобы потом «прилично» выйти замуж. А чистота репутации зависит исключительно от того, насколько тщательно скрывался порок.

— Мудрое решение, господин, — отвесив поклон, Яира замялась. — Только вот…

— Что ещё? — нахмурился барон.

— Те девушки, кого я здесь знала, уже давно внуками обзавелись, господин, — потупившись, разъяснила Яира. — Как тут старательную найти?

— Хорошо, — раздражённо кивнул землевладелец. — Я скажу господину Каямо, чтобы он прислал пару-тройку девиц. А уж ты выберешь из них подходящую.

— Сделаю, господин, — пообещала служанка.

— А пока сама позаботься о молодой госпоже, — велел хозяин дома.

— Слушаюсь, господин.

— Отведи её в Бирюзовые покои.

При этих словах добродушное лицо собеседницы дрогнуло, редкие брови приподнялись, резче обозначив прорезавшие лоб узкие морщинки.

— Вы сказали в Бирюзовые? — голос её заметно дрогнул.

— Да, — подтвердил молодой человек. — И помоги госпоже выбрать одежду, более подходящую своему полу.

— Вы имеете ввиду платья вашей благородной матушки? — растерянно пробормотала служанка, потупив взор.

— Да! — повысил голос Хваро. — Она давно уже умерла, и никто меня не упрекнёт в том, что я не чту её память. Только другой одежды для благородной девушки в замке нет. Или, может, у тебя завалялась пара шёлковых платьев?!

— Простите глупую служанку, господин, — церемонно, но с достоинством поклонилась Яира. — Я об этом не подумала.

— Зато я подумал, — явно остывая, проворчал землевладелец. — Помоги госпоже помыться с дороги и привести себя в порядок. Потом подай ужин в её покои.

— Значит, мы с вами сегодня уже не увидимся? — рискнула подать голос приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— К сожалению, нет, — сокрушённо вздохнул барон. — У меня ещё много дел, а я вижу, как сильно вы устали.

— Благодарю за заботу, господин, — Платина поклонилась по всем правилам местного этикета, успев «поймать» слегка озадаченный взгляд служанки.

— Пойдёмте, госпожа, — пригласила она её.

Но не успели они дойти до двери, как раздался вкрадчивый стук и старческий, надтреснутый голос:

— Это я, Куюми.

— Заходи, — разрешил хозяин кабинета.

В кабинет вошёл пожилой, но неожиданно ещё крепкий на вид мужчина с седой шевелюрой и короткой, аккуратно подстриженной бородой. Ия обратила внимание, что его куртку из коричневого дорогого сукна подпоясывает синий пояс с пышными кистями.

— Пойдёмте, госпожа, — делая приглашающий жест вежливо-ледяным тоном, повторила служанка.

«Теперь я ей ещё сильнее не понравилась, — сделала напрашивавшийся вывод беглая преступница, когда они, миновав лестничную площадку, вошли в просторное помещение с двумя выделявшимися во мраке серыми прямоугольниками окон. — Из-за того, что Хваро поселил меня в комнатах матери».

Тусклый свет переносного фонаря выхватывал из темноты поблёскивавшую лаком резную мебель, обшитые деревянными панелями стены, картины, стеллажи со стопками книг, фарфоровыми вазами и блестящими безделушками.

Но даже этого хватило для понимания того, что здесь жила женщина, обладавшая тонким, изысканным вкусом.

— Нам сюда, госпожа, — с той же холодной отрешённостью позвала девушку старая служанка.

За широкой ширмой из бирюзового шёлка, расшитого цветами и птицами, находилась неприметная дверь, ведущая в короткий тамбур, за которым оказалась ещё одна комната — даже больше первой, но с единственным окном.

В глаза сразу же бросилась широкая кровать, по периметру затянутая полупрозрачной кисеёй. А две стены представляли собой дверцы шкафов различного размера.

Блеснуло большое, круглое зеркало на вычурном туалетном столике с выдвижными ящичками и стоявший на подставке светильник с с металлическим отражателем.

Запалив спичку, Яира подожгла недовольно затрещавший фитилёк.

Оглядевшись, Платина увидела портрет пожилого мужчины в костюме воина. Судя по несомненному сходству с Тоишо, здесь изображён его отец. Других картин в комнате не было, поэтому выполненное яркими красками изображение прежнего землевладельца невольно притягивало взор. Его лицо с грубыми, словно бы неряшливо вырубленными из камня чертами, показалось приёмной дочери бывшего начальника уезда неприятным и даже каким-то отталкивающим.

То ли живописец попался не шибко искусный, то ли, наоборот, очень талантливый, только мужчина на картине казался тупым и напряжённым, но одновременно каким-то жалким, несмотря на сурово сдвинутые брови.

— Господин приказал найти вам платье, — с плохо скрытым недовольством проворчала старая служанка. — Будьте добры, посмотрите.

Она торжественно распахнула дверцу одного из шкафов, где на полках лежала сложенная одежда из шёлка разнообразных цветов.

— Мы очень долго ехали, почтенная Яира, — страдальчески скривилась девушка. — Мне бы сначала в уборную сходить, а уж потом смотреть.

Дряблые щёки собеседницы полыхнули румянцем. Полусогнутая спина разогнулась, взгляд сверкнул праведным негодованием, губы плотно сжались в куриную гузку.

Озадаченная столь бурной реакцией, Ия даже почувствовала себя как-то неудобно, словно совершила что-то постыдное. Но как можно выбирать платье, когда все мысли в мочевом пузыре? Так что пусть старушка не нервничает. Всё равно, рано или поздно пришлось бы выяснять, где здесь сортир?

Успокоив себя подобным рассуждением, Платина вопросительно посмотрела на спутницу, собираясь повторить вопрос.

Но справившись с волнением, служанка взяла переносной фонарь и, подойдя к стене, открыла дверку, ничем неотличимую от соседней.

— Можете пройти сюда, госпожа.

Девушка заглянула в крошечную каморку, где, однако, хватило места для медного ночного горшка, подставки с пустым тазиком, вешалки с расправленным полотенцем и полочки с прочими мелочами.

Пришелица из иного мира так и не привыкла справлять нужду в присутствии посторонних, поэтому после довольно напряжённой, но предельно вежливой перебранки взяла у настырной старухи фонарь и закрыла дверь у неё перед носом. С немалым удивлением обнаружив, что ручка изнутри покрыта толстым слоем пыли, как и всё вокруг. Очевидно, что, если в жилых комнатах слуги ещё как-то поддерживали надлежащую чистоту, то в этот интимный закуток уже давно никто не заглядывал.

«Надо сказать, чтобы воды принесли», — подумала она, вытирая руки высохшим до хруста полотенцем.

Яира дожидалась её, обиженным изваянием застыв у стены. С неподвижным лицом выслушав замечание, она пообещала непременно всё исправить и с плохо скрываемой издёвкой попросила молодую госпожу наконец-то определиться с платьем. Если, конечно, та желает попасть в баню хотя бы до полуночи.

Скоро выяснилось, что покойная матушка Тоишо Хваро, которая, по его словам, никуда не выезжала, ведя затворническую жизнь, очень любила дорогие наряды. Стенные шкафы буквально ломились от разнообразных платьев, нижнего белья и туфель.

Платина знала, что фасоны местной одежды не отличаются разнообразием, но здесь её весьма удивило богатство цветовой гаммы содержимого гардероба покойной хозяйки замка.

Не то, чтобы у Ии так уж «разбежались» глаза, но всё же она не смогла отказать себе в удовольствии покопаться в этой горе нарядов. Тем более, что волею судьбы или Вечного неба владелица всего этого великолепия не так сильно отличалась от неё ростом и телосложением. Разве что была немного пониже и поплотней. Так что её платья не висели на девушке мешком, а выглядели просто немного великовато.

Едва схлынул первый азарт, приёмная дочь бывшего начальника уезда обратила внимание на исходивший от вещей лёгкий, но заметный запах затхлости, который не мог перебить даже аромат роз, чьи сухие лепестки часто попадались в складках одежды. Похоже, её давно не проветривали. Возможно, даже со времени смерти самой госпожи Хваро.

Разглядывая своё отражение в тусклом зеркале, девушка провела ладонью по гладкому шёлку, с сожалением понимая, что выглядит в этом платье всё же не так хорошо, как бы ей хотелось.

«Всё-таки его стоит немного ушить, — наконец определилась она. — Только надо узнать, кто в замке лучше всех иглой владеет? Сама-то я могу испортить. А пока придётся так походить».

Девушка сняла платье и протянула служанке.

— Одену после бани.

— Как пожелаете, госпожа, — всё с той же холодностью кивнула та.

Пока Платина мучилась с выбором, Яира приготовила ей нижнее бельё из мягкого шёлка. Носочки, штанишки почти до колен, курточка для сна и даже грудная повязка. Ну уж её-то Ия сейчас надевать не собиралась.

Сложив вещи аккуратной стопочкой и завернув их в полотенце, служанка задула светильник, взяв переносной фонарь.

— Позвольте проводить вас, госпожа.

— Пойдём, почтенная, — кивнула девушка, с сожалением глянув на шкафы, до которых у неё ещё «не дошли руки».

Когда они вышли на лестницу, там уже горели светильники, позволявшие разглядеть облицованные лакированными панелями стены, плотно подогнанные плашки пола и покрытые пыльной резьбой перила.

Спустившись на первый этаж, провожатая провела гостью через холл в коридорчик, упиравшийся в невысокую дверь, украшенную позеленевшими металлическими накладками. За ней располагался короткий тамбур с масляным фонарём на свисавшей с потолка цепи и стоявшей вдоль стены лавкой.

Миновав его, Платина вслед за служанкой оказалась в низком помещении, облицованном светлым деревом с хорошо заметными тёмными пятнами начинавшегося гниения.

Большая часть зала терялась во мраке. Однако слабого света фонаря всё же хватало, чтобы рассмотреть большую, почти квадратную ванну, до половины заполненную водой с плавающими по поверхности цветочными лепестками. Оттеняя прочие запахи, в воздухе разливался густой аромат благовоний. У Ии даже в носу защекотало.

— Позвольте вам помочь, госпожа, — предложила служанка с лёгким поклоном.

— Не нужно, почтенная, — покачала головой приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Оставь фонарь, дай мыло и скажи, куда положить грязную одежду? Дальше я сама всё сделаю. У тебя, наверное, и без меня дел много.

Похоже, собеседница никак не ожидала подобного предложения. Бровки её на миг скакнули на лоб, углубляя морщины, редкие реснички затрепетали.

— Но… господин приказал помочь вам.

— Сама справлюсь, — отмахнулась девушка. — Мне же потом не на праздник идти? И дорогу я помню. Не заблужусь.

Провожатая заколебалась. А Платина, вспомнив, как барон сетовал на то, что не держит в замке много слуг, продолжила её убеждать:

— Ступайте по своим делам. Я вымоюсь и вернусь в комнату.

— Лучше всё-таки дождитесь меня, молодая госпожа, — после мучительных раздумий предложила Яира. — Я скоро.

— Хорошо, — покладисто согласилась Ия, предупредив: — И сильно не торопитесь.

В первый раз лицо пожилой женщины смягчилось, сделавшись не настолько похожим на безжизненную маску. Она зажгла на полочке светильник с отражателем, принесла местное, похожее на сопли мыло, сказала, куда деть грязное бельё, после чего, поклонившись, вышла.

Торопливо сбросив куртку, Платина достала из-под грудной повязки именную табличку, сунула её под чистое бельё и разделась, невольно поёжившись от холода, поскольку помещение явно ещё толком не прогрелось.

Однако, прежде чем забраться в тёплую воду, она, не в силах побороть внезапно прорезавшееся любопытство, прошлась по помещению, обнаружив большую печь с вмурованным котлом. Из-за кирпичных стенок доносилось басовитое гудение пламени. Но сама топка располагалась в соседнем помещении, видимо, чтобы кочегар не беспокоил благородных господ.

Также девушка обнаружила несколько вставленных одна в другую лоханей, покрытых пятнами гнили и даже местами рассохшихся, ещё один деревянный ковш, целый набор глиняных плошек с высохшим содержимым и висевшие на верёвке сухие, как порох, губки. Сквозь узкие щели между половицами ощутимо тянуло холодом.

Похоже, этой баней уже давно никто не пользовался.

«Где же тогда моется сам Хваро? — озадаченно подумала Ия, возвращаясь к ванне. — Или он пойдёт после меня? Тогда надо поторопиться. Нечего перед ним голой скакать. Не время и не место».

Погрузившись по шею в тёплую воду, она едва не замурлыкала от удовольствия. Даже появился соблазн понежиться в ней подольше. Но вспомнив о возможном визите барона, приёмная дочь бывшего начальника уезда принялась торопливо мыться, мельком похвалив свои короткие волосы. С длинными хлопот было бы гораздо больше.

Взявшись за нижнее бельё, она отметила, что то, хотя и шёлковое, но далеко не новое и порядком заношенное. Подпоясав курточку для сна, Платина убрала за пазуху пайзу, натянула штанишки и с сожалением вспомнила об оставленных наверху в комнате зеркальце с расчёской.

Поскольку воздух в бане постепенно нагревался, то, облачившись в платье, она вышла в тамбур, где едва не задремала, поджидая Яиру.

— Простите, что задержалась, госпожа, — поклонилась запыхавшаяся служанка.

— Пустяки, — отмахнулась Платина, и, когда они уже поднимались наверх, спросила: — Господин тоже будет мыться? Я не заставила его ждать?

Державшая фонарь собеседница на миг строго поджала губы, но тут же натянуто улыбнулась.

— Не беспокойтесь, госпожа. В замке не одна баня.

«Наверное, у богатых везде так принято, — подумала пришелица из иного мира. — Одна ванная для себя, другая — для гостей».

— Той, где вы были, — продолжила степенно рассказывать спутница, — раньше матушка нашего господина пользовалась.

«Ну да, — мысленно фыркнула Ия. — Чья спальня — того и баня».

Услышав приближавшиеся шаги, девушка подняла взгляд и увидела спускавшуюся вниз молодую женщину в застиранном фартуке поверх опрятного серого платья.

Освобождая им дорогу, она прижалась к стене, сообщив:

— Я ужин принесла, почтенная Яира.

— И в Бирюзовые покои тоже? — нахмурилась та.

— Да, почтенная, — не глядя на неё, ответила собеседница. — Оставила на столике в углу.

— Хорошо, — важно кивнула старая служанка. — Передай Исуми, пусть возьмёт грязное бельё в бане госпожи.

— Передам, — пообещала женщина. Чувствовалось, что она сильно робеет перед раздувшейся от важности Яирой.

В той комнате отведённых ей покоев, которую Платина про себя называла «кабинетом», действительно обнаружилась переносная коробка для еды.

Сняв крышку, служанка принялась раскладывать перед глотавшей голодную слюну Ией мисочки с разнообразными яствами, последним достав фарфоровый чайник на бронзовой подставке.

— Ты ступай, — обратилась к ней девушка. — Я поем и лягу спать.

— Вам же надо волосы расчесать, — с хорошо различимым упрёком в голосе напомнила Яира, чуть скривившись. — Они хоть и короткие, но если спутаются, нехорошо будет.

— Тогда давай сначала причешемся, — со вздохом согласилась Платина. — А потом я буду есть, а ты пойдёшь по своим делам.

— Как прикажете, госпожа, — поклонилась служанка.

Они прошли в спальню, где Яира достала из выдвижного ящичка редкий костяной гребень и споро привела в порядок шевелюру приёмной дочери бывшего начальника уезда, после чего, попрощавшись, ушла.

Несмотря на голод, Ия, не удержавшись от любопытства, проверила прочие отделения туалетного столика, обнаружив одно из них пустым, во втором лежали запылённые гребни и щётки из конского волос, а в третьем — впечатляющий набор косметики, большая часть из которой уже успела засохнуть.

«Тут, наверное, хранились украшения, — предположила пришелица из иного мира, разглядывая вместительный ящичек. — После смерти хозяйки здесь всё оставили как было, только драгоценности убрали. Наверное, чтобы слуг в соблазн не вводить. А матушка Хваро была интересной особой. Перед кем она красовалась, если никуда из замка не выезжала? Ладно, это не моё дело».

Прихватив светильник, она вернулась в «кабинет», где торопливо поела, почти не чувствуя вкуса, мимоходом отметив, что в доме бывшего начальника уезда кормили и вкуснее, и разнообразнее.

Рассудив, что посуду уберут и без неё, отправилась в спальню. Сдвинув прикрывавший кровать полог, присела на край, обнаружив шёлковые простыни. Разделась, достала именную табличку и без затей сунула её под матрас. Постельное бельё казалось влажным, и от него опять-таки попахивало затхлостью.

Но в последнее время Платина где только не спала. Поэтому столь мелкие неудобства не помешали ей почти сразу же уснуть.

То ли от усталости, то ли из-за какой-то негативной энергии этого места, девушке приснился сон, полный неясной тревоги и нехорошего предчувствия.

Вроде бы она собирается выступать в большом, незнакомом цирке и перед самым выходом на арену цепляется за торчавший из стула гвоздь, разрывая колготки так, что образовалась большая, бросавшаяся в глаза дыра.

Девушка бросается к своим вещам, которые почему-то хранятся в корзине с плетёной крышкой, но находит там только множество аккуратно сложенных носочков, штанишек, курточек для сна и ни одного предмета туалета из её родного мира.

Инспектор манежа вот-вот объявит о выступлении! Охваченная ужасом, Платина мечется по гримёрке, чтобы найти хотя бы нитку с иголкой. Она точно помнила, что захватила их с собой, но сейчас никак не может найти.

Ия в панике выскакивает из комнаты, чтобы попросить кого-нибудь о помощи. Вот только все двери в длинном, как в старинных общежитиях, коридоре оказались заперты, хотя из-за них доносились какие-то неясные разговоры и даже смех.

Девушка долго, до боли в костяшках пальцев, барабанила по равнодушному дереву, умоляя дать ей хотя бы нитку с иголкой, сбивчиво и путано объясняя своё незавидное положение. Но ни одна дверь так и не открылась.

Осознав тщетность попыток, Платина со всех ног бросилась бежать по бесконечным коридорам и лестницам к выходу на манеж, собираясь предупредить шпретхшталмейстера о случившейся у неё «аварии» и попросить потянуть время, чтобы она могла привести себя в порядок.

Но тот уже вышел на арену и из-за занавеса донёсся его уверенный, хорошо поставленный баритон:

— Ия Платина! Акробатический этюд «Мастер и Маргарита»!

— Какая ещё Маргарита?! — истошно закричала девушка, просыпаясь с бешено колотящимся сердцем и полным непониманием того, где она находится?

Мягкий матрас, прикрытый белой, шёлковой простынёй, обтянутая такой же, только зелёной, тканью жёсткая подушка, похожая на короткий брус, стёганое одеяло на вате.

Она приподняла голову. Просторную комнату со светло-вишнёвыми стенами заливали потоки света, без особого труда пробивавшие тонкую бумагу на решётчатом окне.

Сквозь полупрозрачную кисею на неё с портрета смотрел представительный, пожилой мужчина.

«Отец Хваро, — вспомнила Платина. — Я в его замке, а это спальня его матери».

Память «встала на место», с почти физически ощутимым щелчком принося уверенность и заглушая тревожное беспокойство сна.

Захотелось сладко потянуться, но тут беглая преступница ясно различила лёгкий шорох, сейчас же притворившись спящей и наблюдая за происходящим из-под приспущенных век.

В комнату осторожно заглянула старая служанка, но, увидев, что Ия ещё спит, неодобрительно поджала губы и вновь прикрыла дверь.

Чуть погодя, девушка, спустив ноги с кровати, пробежала взглядом по стенам с множеством встроенных шкафов.

При дневном свете помещение походило на кладовку или гардероб, умудряясь при этом выглядеть достаточно уютно.

«Как в норке у хомяка, — неожиданно подумала пришелица из иного мира. — Тепло, удобно и всё самое ценное под рукой».

На глаза попался её узел, впопыхах брошенный на стоявший в углу табурет.

В памяти всплыли неоднократные сетования супруги приёмного отца на любопытство слуг. Девушка внимательно осмотрела котомку. Кажется, в неё пока никто не заглядывал. Тем не менее кое-что из неё надо спрятать и как можно скорее. Посторонним ни к чему видеть ни пайзы на мужские имена, ни запаянные ампулы с новокаином, ни одноразовые шприцы, ни тем более паспорт гражданина Российской Федерации, пусть даже с вырванной фотографией.

Вспомнив, как светилось азартным любопытством красивое лицо Хваро, когда тот разглядывал обыкновенную молнию, Платина подумала: «Может, наконец, пришла пора избавиться от этого? Вдруг он узнает? Как тогда объяснить, почему скрывала от него такие необычные вещички?»

Ия в который раз попыталась взглянуть на них глазами аборигена, кстати припомнив свою первую встречу с будущим приёмным папашей. Тогда только ещё окончательно не разрядившийся смартфон смог убедить недоверчивого начальника уезда в её иномирном происхождении.

Пожалуй, из всего оставшегося наибольшие неприятности могут принести чужие именные таблички, но беглая преступница категорически не хотела с ними расставаться, несмотря на очевидную опасность. Мало ли что…

Следующим предметом, способным привлечь наибольшее внимание местного аристократа, несомненно является паспорт. Даже без фотографии он выделялся не столько иностранными буквами, сколько качеством полиграфии.

Вот его-то и надо уничтожить при первой же возможности, а всё остальное пусть полежит. Вдруг пригодится? Хотя бы тот же новокаин, шприцы или зажигалка? Тем более, что газ в ней ещё остался.

Если же Хваро всё-таки спросит, можно ответить, что не видела в этих вещах ничего необычного, вот ему и не показала. А оставила как память, в надежде на возвращение потерянных воспоминаний.

Определившись, одну пайзу засунула в дальний угол шкафа с обувью, мельком отметив, что туфли расставлены как на витрине, вторую спрятала в шкаф с платьями, предметы из своего мира и сломанную серебряную заколку завернула в штанишки и убрала к прочему нижнему белью, а вот косметику положила в выдвижной ящик туалетного столика.

Помнится, и Оки, и госпожа Амадо Сабуро лишь удивлялись необычному виду коробочки с тенями и цилиндрика губной помады, но не посчитали их чем-то необыкновенным.

Разобравшись с первоочередными делами, посетила сортир, с неудовольствием обнаружив, что ночной горшок не опорожняли со вчерашнего дня, старое полотенце не поменяли, и в кувшине до сих пор нет воды.

«Не успели ещё! — одёрнула себя беглая преступница. — Мы же приехали только вчера ночью. И вообще, нечего наглеть. Не баронесса пока».

Усмехнувшись подобным мыслям, Платина вновь вернула себе хорошее настроение и принялась одеваться.

Понимая, что в её положении лучше не пренебрегать правилами этикета, нашла в шкафчике с нижним бельём новую грудную повязку. Едва успела обмотать грудь мягкой лентой, как за дверью вновь послышался шорох.

— Кто там? — громко спросила она, торопливо натягивая курточку для сна.

— Яира, госпожа, — отозвался знакомый голос.

— Заходи, — разрешила Ия.

— Вот, госпожа, — служанка чуть поклонилась, демонстрируя деревянный тазик с кувшином. — Принесла вам умыться. А то господин уже ждёт вас к завтраку.

Вода оказалась тёплой, и в ней плавали цветочные лепестки.

— Платье вчерашнее наденете, госпожа? — поинтересовалась Яира.

— Да, — подтвердила Платина. — Подбирать другое уже некогда.

Собеседница согласно кивнула.

— Тебе не кажется, что оно мне немного великовато? — спросила девушка, вертясь перед зеркалом.

— Оно же не на вас сшито, госпожа, — сухо проговорила служанка, вновь сжимая губы в куриную гузку. — Госпожа Хваро носила это платье в самом расцвете своей красоты.

«Это она намекает, что я молодая и тощая?» — спросила себя девушка. Но не желая портить отношения с близким барону человеком, хоть и простолюдинкой, продолжила как ни в чём не бывало, пытаясь «поймать» её взгляд:

— Может, его немного ушить? Я хочу, чтобы нашему господину было приятно на меня смотреть.

— Об этом вам лучше самой господина спросить, — не поднимая взор, подчёркнуто бесстрастно проговорила служанка. — Он очень дорожит всем, что связано с памятью его бедной матушки.

«Если бы не дорожил, вы бы не оставили здесь всё как при ней», — подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда, надменно вскинув подбородок.

— Разумеется, я не собираюсь ничего делать без его разрешения!

И тут же добавила гораздо более дружелюбным тоном:

— Только я не очень искусная швея. Нет ли в замке мастериц, способных аккуратно подогнать платье по фигуре и ничего не испортить?

— Об этом вам лучше спросить господина Каямо, — чуть мягче ответила собеседница. — Я уже говорила, что давно не жила в замке.

— Хорошо, — кивнула Ия. — Ну, а причёску ты мне сделать поможешь?

— Да, госпожа, — поклонилась служанка, тут же повторив её слова: — Только я не очень искусна в этом деле.

«Ну да, — вспомнила Платина. — Она же прислуживает Хваро и женские причёски делать не умеет».

— Тогда просто заплети мне косу. Жаль, что нет ни одной шпильки. Да ладно, волосы у меня всё равно короткие.

— Я сейчас что-нибудь принесу, — неожиданно заявила Яира и, прежде чем девушка успела её остановить, вышла из комнаты.

Озадаченно пожав плечами, девушка уселась перед зеркалом. Всё-таки нужно немного подкраситься. Как там говорила бывшая подруга? Благородная дама покидает свои покои, лишь придав себе вид близкий к совершенству.

Улыбнувшись своему отражению в полированном металле, пришелица из иного мира достала из выдвижного ящичка косметику и принялась священнодействовать, не забывая, что собирается нанести дневной макияж.

Старая служанка не заставила себя ждать. Ия как раз подкрашивала брови, когда запыхавшаяся Яира принесла две ленточки тёмно-малинового шёлка, украшенные вышитыми цветами гибискуса и ромашки.

— Вот, возьмите, госпожа, — поклонившись, сказала она, бросив удивлённый взгляд на коробочку с тушью и тенями.

— Спасибо, почтенная, — поблагодарила Платина. Помня их недавний разговор, она в душе ожидала какого-то подвоха.

Кстати вспомнив двусмысленные подарки наложниц приёмного папаши, девушка лихорадочно копалась в памяти, стараясь вспомнить значение данных цветов.

Скромная ромашка точно символизирует невинность и чистоту, а вот яркий гибискус — не только славу и богатство, но ещё, кажется, и мимолётность всего сущего.

Рассудив, что в данном случае предпочтительнее основательность, Ия выбрала ленту с невзрачными бело-жёлтыми цветочками и протянула служанке расчёску.

Та некоторое время рассматривала её, но, вспомнив о своих обязанностях, принялась расчёсывать шевелюру девушки.

— Господин давно проснулся? — спросила та, глядя в зеркало.

— Господин всегда просыпается с рассветом, — с нескрываемой гордостью заявила собеседница. — И он уже приказал господину Каямо найти вам новую служанку.

— Это хорошо, — довольно улыбнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — У тебя и без меня дел много, а некоторые вещи благородным девушкам делать не пристало.

— О чём вы, госпожа? — забеспокоилась Яира, заплетая ей коротенькую косу.

— В уборной не мешало бы убраться, — не стала Платина ходить вокруг да около. — Полотенце там поменять, воды принести, пол помыть.

— Я непременно распоряжусь, госпожа, — пообещала служанка и не смогла удержаться от сокрушённого вздоха. — Уж очень волосы у вас короткие.

— Так получилось, — пожав плечами, Ия рискнула посоветоваться: — Может, накладные волосы купить?

— Так поступают только куртизанки! — сказала, как отрезала Яира, и лицо её вновь приобрело равнодушно-отрешённое выражение.

— Придётся ждать, как сами отрастут, — пробормотала девушка.

— Всё, госпожа, — потупив взор, пробормотала служанка, отступая в сторону.

Ещё раз придирчиво посмотрев в зеркало, пришелица из иного мира с огорчением отметила крайнюю противоречивость своего облика. И дело не в макияже и длине волос.

Скромная, шёлковая ленточка совершенно не смотрелась с таким платьем. К разноцветному шёлку необходимы, как минимум, серебряные шпильки с золотыми висюльками, либо серьги с крупным жемчугом, или, в крайнем случае, заколка с самоцветами.

С трудом подавив скорбный вздох, она гордо вскинула голову, приказав:

— Проводите меня к господину.

— Прошу вас, — склонившись, сделала приглашающий жест Яира.

На лестничной площадке они подошли к центральной двери, в отличие от других двустворчатой, с заклеенными бумагой окошечками наверху.

Служанка постучала, потом ещё раз. Однако никто не ответил. Платина терпеливо ждала, рассеянно оглядываясь по сторонам.

Растерянно потоптавшись, Яира осторожно заглянула в приоткрытую дверь и широко распахнула створки.

— Проходите, госпожа.

— А где господин? — удивлённо вскинула брови Ия.

— Он приказал привести вас сюда, — потупила взор собеседница. — Наверное, сейчас придёт. Подождите здесь.

— Хорошо, — небрежно пожала плечами девушка.

В просторном светлом зале с оклеенными белой бумагой стенами стояло всего пять небольших столиков. Четыре — в два ряда, а пятый, явно предназначенный для хозяина дома, — поперёк, образуя своеобразную букву «П».

«Да тут ещё полно места остаётся», — озадаченно хмыкнула приёмная дочь бывшего начальника уезда, предположив, что когда-то здесь устраивались гораздо более многолюдные пиры.

Также она заметила на полу и потолке направляющие, явно предназначенные для установки раздвижных перегородок. Значит, при необходимости это помещение легко можно поделить на два.

Кроме того Платина обнаружила ещё одну неприметную дверь. Не сдержав любопытства, подошла и, убедившись, что она не заперта, приоткрыла, увидев круто уходившие вниз ступени.

— Это лестница на кухню, — негромкий, хрипловатый голос за спиной заставил Ию испуганно ойкнуть и резко обернуться.

На неё с улыбкой смотрел сам хозяин замка.

— Вы меня напугали, господин Хваро, — облегчённо переводя дух, пробормотала девушка. — Нельзя же так тихо подкрадываться! Я чуть…

Она вовремя придержала готовое сорваться с языка слово, закончив более спокойным, как пишут в романах из старинной жизни её мира, «светским» тоном:

— … не закричала от испуга.

— Ну простите меня, пожалуйста, Ио-ли, — смеясь, повинился барон. — Просто так непривычно видеть вас в красивом платье…

— Мне не идёт женская одежда? — прервав его с деланным недоумением, вскинула брови Платина.

— Наоборот! — горячо запротестовал собеседник. — Вы прекрасно выглядите!

— Спасибо за добрые слова, господин Хваро, — не удержалась от горькой улыбки девушка. — Только сейчас они звучат… немного обидно.

— Это почему же, Ио-ли? — нахмурился аристократ, попеняв: — И перестаньте обращаться ко мне формально!

— Потому что я вижу, как велико мне это прекрасное платье! — заговорила о наболевшем приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Как не подходит к нему моя причёска, но никакой другой с моими короткими волосами просто не сделать!

Землевладелец нахмурился. Опасаясь показаться чересчур взбалмошной и вздорной, девушка поспешила объясниться, кстати вспомнив свой разговор с госпожой Амадо Сабуро.

— Для нас, женщин, очень важно выглядеть безупречно в глазах дорогого мужчины.

При этих словах лицо молодого человека озарила довольная улыбка. Шагнув, он положил руки ей на плечи и тихо сказал, обдав запахом мяты и своего противного ярмуна.

— Не важно, как вы одеты, Ио-ли. Для меня вы всегда выглядите прекрасно.

Смущённо потупившись, Платина раздражённо теребила матерчатый поясок, лихорадочно размышляя о том, как бы дать понять хозяину замка, что необходимо перешить по её размеру хотя бы несколько нарядов?

Но недаром Тоишо Хваро долго жил в столице, с отличием закончив главный местный Универ. Догадавшись о затруднениях возлюбленной, он тут же предложил:

— Давайте закажем вам новые платья?

— Нет, нет! — запротестовала девушка, «поймав» его радостный, но немного насмешливый взгляд. — Это совсем необязательно. Я лишь прошу разрешения ушить несколько платьев.

— Ну так скажите об этом господину Каямо, — нахмурился барон. — Я же приказал ему исполнять все ваши пожелания.

— Спасибо, Тоишо-сей, — пришелица из иного мира хотела церемонно поклониться, но непривычная близость собеседника, тепло его рук, ласкающий взгляд светло-карих глаз, тоненькие усики и даже не самый приятный аромат его дыхания заставляли сердце биться чаще, заволакивая сознание розовой пеленой.

Наплевав на местные условности, она обняла молодого человека за шею и попыталась поцеловать в щёку. Но тут же почувствовала его ладони на своей талии. Аристократ властно прижал к себе беглую преступницу и впился губами в её губы.

Их долгий поцелуй прервал деликатный стук.

— Кто там?! — отстранившись, недовольно рыкнул землевладелец.

— Яира, господин, — откликнулся знакомый голос. — Завтрак сейчас подадут.

— Хорошо, — не приглашая её войти, выдохнул барон, беря Ию за руку.

Та подумала, что он хочет отвести её за один из столиков, но хозяин замка посадил её рядом с собой.

Вновь послушался стук, но уже со стороны лестницы, ведущей на кухню.

— Заходи! — скомандовал молодой человек.

Появилась вчерашняя кухарка в фартуке поверх платья и с уставленным мисочками подносом в руках.

— Обычно я завтракаю с господином Каямо и со своими помощниками, — сказал аристократ, терпеливо дожидаясь, пока служанка расставит посуду. — Но они уже давно встали, а мне хотелось поесть с вами.

— Простите, господин Хваро, — наполовину в шутку, наполовину всерьёз повинилась Платина. — Мне жаль, что я заставила вас голодать.

— Не за что, госпожа. Сегодня я тоже спал дольше обычного.

— Спасибо, что успокоили, Тоишо-сей, — шутливо поклонилась девушка, не вставая с табурета.

— Кушайте, Ио-ли, — радушно предложил землевладелец, беря ложку.

Очень скоро приёмная дочь бывшего начальника уезда убедилась, что завтрак здесь гораздо вкуснее ужина. Кроме обязательного риса с целым набором соусов и маринованных грибов имелась сваренная со специями курятина. Немного погодя, принесли чай и сладости.

Барон ел очень умеренно, словно лениво, а вот беглая преступница не стала изображать из себя «леди», и, что называется, «отрывалась по полной». Лишь поняв, что больше не в состоянии съесть ни кусочка, отодвинута тарелку с пирожными и смущённо прикрыла рот ладошкой, не в силах сдержать отрыжку.

— Сегодня я хочу показать вам замок и парк, — усмехаясь, сказал молодой человек, поднимаясь из-за стола. — Если вы, конечно, не против?

Шататься на сытый желудок не хотелось категорически, тем более что Платина ещё не чувствовала себя отдохнувшей после дороги. Однако она понимала, что отказываться от подобного предложения, — во-первых, невежливо, во-вторых, просто глупо.

— С удовольствием прогуляюсь с вами, Тоишо-сей, — сказала девушка, поднимаясь.

— Как вы уже, наверное, догадались, здесь покои хозяев замка, — стал рассказывать аристократ, когда они вышли на лестничную площадку. — Так повелось с древних времён, а мои предки всегда чтили традиции.

Слушательница понимающе кивнула, всем видом демонстрируя крайнюю заинтересованность.

— Вот тут, — продолжил барон, опустившись на этаж, — когда-то жили наложницы и дети. Но сейчас эти комнаты пустуют. Пока была жива мама, здесь останавливались гости, но её редко кто навещал.

Ия тут же вспомнила, что по слухам вдова благородного Кенто Хваро не ладила с роднёй, пытавшейся лишить наследства её сына.

На следующей лестничной площадке им повстречалась пожилая служанка с деревянными вёдрами. Заметив землевладельца, она попятилась в коридорчик и замерла в глубоком, почтительном поклоне.

— Сейчас это покои управителя, господина Каямо, — пояснил тот. — А раньше здесь размещались охранявшие башню воины.

Первый этаж занимали всякого рода подсобные помещения и немногочисленный обслуживающий персонал.

Далее молодой человек привёл спутницу в боковой дворик, с трёх сторон окружённый невысокими каменными стенами с закруглёнными арками ворот.

— Там, — махнул он в сторону построек, крытых коричневой черепицей, — хозяйственный двор: кладовые, свинарник, птичник, конюшня и прочее. Если вам интересно, сходите туда с господином Каямо. Он лучше объяснит.

— Обязательно, — пообещала девушка, рассудив, что пора потихоньку осваиваться с ролью хозяйки. — Когда вы будете заняты, а у него появится свободное время.

Удовлетворённо кивнув, собеседник сделал приглашающий жест.

— Я лучше покажу вам парк.

Он повёл её по крытой галерее, приподнятой примерно на метр над землёй.

По сторонам тянулись аккуратно подстриженные кусты, усыпанные зеленоватыми, ещё не распустившимися бутонами.

— Здесь можно гулять, когда идёт дождь, — с видом заправского экскурсовода давал пояснения барон. — А ещё тут живут ласточки.

И он указал на прилепившиеся к балкам гнёзда, возле которых хлопотали маленькие чёрно-белые птички, казалось, не обращавшие на людей никакого внимания.

— Они поселились здесь очень давно, — задумчиво, словно погрузившись в воспоминания, проговорил аристократ. — И мои предки запретили их обижать. При взгляде на эти небесные создания в душе наступает покой и умиротворение.

Понимающе кивнув, приёмная дочь бывшего начальника уезда заметила кое-где на полу и столбах редкие, белые пятна, удивившись про себя, как эти пернатые не загадили всё вокруг? Потом разглядела на досках свежие разводы от мокрой тряпки и поняла, что здесь очень часто моют.

«Легко и приятно любить птичек со зверюшками, когда сам за ними не убираешь», — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира, внимательно слушая рассказчика.

Галерея вела в просторную беседку, где стоял изящный столик и несколько табуреток.

Но задерживаться здесь не стали. Землевладелец помог Ие спуститься по короткой лестнице, и они неторопливо двинулись по выложенной камнями дорожке между рядами невысоких раскидистых деревьев.

— Когда эти сливы цветут, здесь просто чудесно, — с мечтательной улыбкой проговорил Хваро. — Словно в небесной обители богов.

«Угу! — с тщательно скрываемым ехидством подумала Платина. — Пчёлы, осы и прочая летающая гадость кругом».

Девушке почему-то доставляло какое-то болезненное удовольствие мысленно подтрунивать над спутником, инстинктивно пытаясь развеять то очарование, что он внушал ей всё сильнее.

— А эти примулы я прислал маме из столицы, — сказал барон, грустно глядя на круглую клумбу, усыпанную тёмно-синими цветами, и глаза его блеснули от подступивших слёз. — Она их очень любила за холодную красоту.

Ия хотела попросить его рассказать о своей матери, но, видя состояние молодого человека, передумала.

Он, не глядя, протянул ей руку, и спутница без колебаний вложила в его узкую ладонь свои пальцы, ощутив острый приступ жалости.

Какие бы преступления не совершил этот человек, его жизнь никак нельзя назвать счастливой, несмотря на богатство и высокое общественное положение. Рано потеряв отца и будучи оторванным от матери, он по сути рос сиротой, лишённым родительской любви, посвящая всего себя учёбе.

Имея некоторое представление о книгах местных мыслителей, пришелица из иного мира впадала в панику уже при одной мысли о том, что несчастному парню приходилось десять лет изучать эту высокоучёную муру, не считая других, возможно, столь же «зубодробительных» предметов. И всё это по десять-двенадцать часов в день, почти без выходных и совсем без каникул. Это же просто кошмар и дикий ужас!

Держась за руки, ни вышли на широкую аллею, где девушка внезапно услышала детские голоса! Никак не ожидавшая подобных звуков в этом месте, она посмотрела в ту сторону, заметив длинное строение за зелёной изгородью из густого кустарника.

Перехватив её взгляд, аристократ пояснил:

— Это бывший дом для гостей. Но после смерти отца мама не устраивала праздников, и теперь там живут наши охранники.

— У них есть семьи? — полувопросительно, полуутвердительно пробормотала Платина.

— Конечно! — собеседник, кажется, даже обиделся от столь нелепого вопроса. — Они служат нашему роду поколениями! Когда-то их было пять сотен, сейчас только восемнадцать. Земли у меня много, и парк большой. За всем надо следить.

— Понимаю, Тоишо-сей, — кивнула Ия.

Жилище телохранителей осталось позади, когда до слуха донёсся какой-то негромкий, неясный шум.

Хваро привёл её к крутому склону с уходившими вверх каменными ступенями. Звук усилился. Не утерпев, девушка спросила:

— Что там?

Но провожатый только загадочно улыбался.

Лестница вела в беседку над искусственным водопадом. Падая с высоты в полтора человеческих роста, узкий поток разбивался на крошечные капли, искрившиеся короткой, разноцветной радугой.

Наклонившись к уху спутницы, барон вдруг начал читать стихи:

— Красиво, — только и смогла пролепетать Платина, едва не задрожав, ощущая кожей его дыхание.

— Пойдёмте! — легко перекрывая шум подающей воды, пригласил молодой человек. — Вы ещё не всё увидели.

Спустившись, они прошли вдоль ручья, где двое слуг срезали серпами листья осоки. Заметив господина, простолюдины прервали своё занятие, застыв в почтительном поклоне.

Скользнув по ним невидящим взглядом, землевладелец показал своей спутнице небольшой пруд с плавающими по поверхности большими, круглыми листьями, похожими на зелёные сковородки, среди которых торчали стебли с бледно-розовыми, похожими на луковицу бутонами.

Галерея также заканчивалась беседкой.

— Лотосы ещё не расцвели, — словно извиняясь, проговорил аристократ. — Но когда это случится — отсюда откроется просто волшебный вид. Особенно на закате.

— Буду рада полюбоваться на него вместе с вами, — Ия постаралась, чтобы голос её звучал как можно искреннее, но когда спутник вновь перевёл взгляд на покрытую листьями водную гладь, торопливо смахнула со щеки надоевшего комара.

Втянув со счастливой улыбкой сырой, попахивавший тиной воздух, барон повёл девушку дальше мимо цветника, где ещё трое слуг приветствовали его низкими поклонами.

Далее по пологому склону шла длинная аллея, спускавшаяся к озеру, где на крошечном островке возвышался открытый павильон.

Подавленная красотой, обустроенностью и размерами парка, приёмная дочь бывшего начальника уезда тем не менее обратила внимание на стену кустарника, тянувшуюся за правым рядом деревьев, вспомнив, что уже видела похожий барьер, когда ездила на свадьбу дочери рыцаря Канако. Видимо, и владения Хваро тоже делятся по такому же принципу. Не утерпев, она спросила его об этом.

— Так везде принято, — с явной неохотой ответил спутник. — Но у нас там в основном огороды. Мама не устраивала праздников после смерти отца.

У маленького причала на почти неподвижной водной глади застыли две лодочки. Возле одной из них с полукруглой крышей благородных господ ждал пожилой слуга.

— Всё готово? — деловито осведомился землевладелец.

— Да, господин, — поклонился простолюдин. — Стол только что накрыли.

Только теперь, очнувшись от переполнявших её впечатлений, Ия поняла, как долго они гуляют, и что ей ужасно хочется есть.

Молодой человек помог возлюбленной сесть на скамеечку, беззастенчиво устроившись рядом.

— Сегодня тепло, и я приказал подать обед в павильон.

«Ну да! — раздражённо фыркнула про себя пришелица из иного мира. — Комарам тоже кого-то есть надо».

— Осенью здесь часто останавливаются перелётные птицы, — продолжил аристократ, глядя на озеро подозрительно поблёскивавшими глазами. — Мама писала, что от печальных криков диких гусей разлука со мной становилась ещё тяжелее. Но она запрещала их обижать и часто приходила сюда посидеть в одиночестве и помолиться Вечному небу о моём благополучии.

— Мне очень жаль вашу благородную мать, Тоишо-сей, — совершенно искренне сказала Платина. — Это же так тяжело жить вдали от своего единственного ребёнка! А ещё я слышала, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы сохранить для своего сына то, что и так принадлежит ему по праву.

По лицу собеседника пробежала тень. Похоже, данные слова почему-то пришлись барону не по душе.

— Мой дед когда-то запустил сюда разноцветных карпов, — резко сменил он тему разговора. — Только со временем они почему-то превратились в обычных, невзрачных рыб. Но когда мы с вами вернёмся сюда снова…

Он пристально посмотрел на спутницу.

— Я обязательно снова разведу здесь красивых, разноцветных карпов!

Почувствовав себя неуютно под его требовательным взглядом, та отвернулась, вроде бы для того чтобы оглядеться, и заметила на дальнем берегу группу деревьев, из-за которых выглядывала черепичная крыша.

— А что это там, Тоишо-сей?

— Дом за озером, — мельком глянув в ту сторону, ответил Хваро. — Там жил мой учитель — мудрый и благородный Кио Самадзо.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда показалось, что молодой человек даже обрадовался возможности о нём поговорить.

— Это был великий человек! Когда я приехал в столицу, то умел только читать и писать, но совершенно не знал математики, ничего не понимал ни в поэзии, ни в живописи. Я уже рассказывал вам, как трудно поступить в Гайхего. Чтобы успешно сдать вступительный экзамен, многие дворяне из провинции нанимали столичных учителей.

Землевладелец повернулся, ненароком коснувшись колена спутницы, но погружённый в воспоминания, кажется, даже не заметил этого, но она всё же отодвинулась, хотя и совсем чуть-чуть.

А барон вдохновенно продолжал:

— Я тоже собирался так сделать, и Вечное небо привело меня в школу господина Самадзо. Многие его ученики уже сделали блестящую карьеру, став высокопоставленными государственными служащими. Он и мне открыл дорогу в мир знаний! Господину Самадзо я тоже понравился. Он даже приглашал меня в гости. Встречались мы с ним и после того, как я поступил в Гайхего. Четыре года назад господин Самадзо обратился ко мне за помощью. Он случайно… «перешёл дорогу» одному очень влиятельному чиновнику, его родственникам грозили большие неприятности и ему самому судебное преследование. Бывшие ученики помогли ему избежать худшего, но рекомендовали на какое-то время покинуть столицу и уехать куда-нибудь подальше. Вот господин Самадзо и попросил позволения немного пожить в моём замке. Я с радостью согласился и написал маме, чтобы она устроила моего дорогого учителя со всеми удобствами.

Рассказчик как-то очень по-доброму усмехнулся.

— А потом я получил письмо от господина Каямо. Оказывается, господин Самадзо категорически отказался надолго останавливаться в главной башне, чтобы не наносить урона безупречной репутации моей матери. И это несмотря на то, что она уже тяжело болела, а ему исполнилось шестьдесят пять лет, и он не мог ходить без посоха. Селить моего учителя в доме охранников матушке показалось неуместным. В столь почтенном возрасте нужны тишина и покой, а там и без того живёт много народа. Всегда шум и суета. Вот тогда по её приказу и построили этот маленький дом и назвали Дом за озером. Но господин Самадзо долго не соглашался в нём поселиться. Даже грозился уехать. И смирился только тогда, когда господин Каямо согласился брать с него плату за проживание.

— И что с ним стало? — спросила девушка, пытаясь разглядеть за невысокими развесистыми кронами коричневые стены небольшого здания.

— Он умер в прошлом году, — вздохнул собеседник. — К сожалению, я не смог попасть на его похороны.

Молодой человек вновь усмехнулся.

— Господин Каямо рассказывал, что учитель до последних дней пытался быть чем-то полезен: скрашивал последние дни моей матери, обучал наукам сыновей охранников. Прекрасно разбираясь в законах помог выиграть важный земельный спор. А теперь дом пустует, и я ещё не решил, что с ним делать?

Борт лодки мягко ударился о доски мостков, игравших здесь роль пристани. Высадив благородных пассажиров, простолюдин направил своё плавсредство обратно.

— Я хочу, чтобы нам никто не мешал продолжить наше знакомство, — произнёс Хваро с многозначительной улыбкой. — Мы же сможем обойтись без слуг?

— Конечно, Тоишо-сей! — кивнула Платина, чувствуя, как огнём полыхнули щёки, и чтобы хоть немного отвлечься, оглядела богато накрытый стол.

На сей раз замковые повара постарались! Нарезанное мясо нескольких сортов, рыба, грибы, тушёные овощи, капуста. Всего понемногу, но количество блюд впечатляло. Тут же красовались две фарфоровые бутылки.

Первым делом гостеприимный хозяин предложил оценить вино из яблок и персиков.

Сделав глоток из серебряной рюмочки, гостья одобрительно причмокнула губами.

— Вкусно. И аромат приятный.

За обедом молодой человек вновь заговорил о своих чувствах. Опять принялся уверять, что никогда раньше не встречал такую необыкновенную девушку. Хвалил её красоту, ум и храбрость. Причём в его устах эти слова звучали так, что им хотелось безоговорочно верить. И Ия, наплевав на всё, что успела узнать о бароне, просто купалась в потоке обожания. Казалось, попытайся он завалить её прямо здесь в этом павильоне, у девушки вряд ли хватило сил ему воспротивиться. Но у имперского аристократа, видимо, имелись какие-то другие планы.

Разлив кипяток из стоявшего на жаровне с углями чайника, он какое-то время смаковал душистый напиток, а отложив чашечку, спросил:

— Вы сильно устали, Ио-ли?

— Я уже отдохнула, — бодро отозвалась та, добавив про себя: «И не стала так нажираться!»

— Тогда давайте ещё погуляем? — предложил хозяин замка.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда посмотрела на небо, где теснились большие, похожие на комки ваты облака.

— Успеем до дождя, — поняв её по-своему, заверил барон.

Обернувшись к берегу, он призывно махнул терпеливо поджидавшему на берегу слуге.

Когда плыли назад, пришелица из иного мира, не удержавшись, опустила пальцы в воду, подумав: «Тёплая. Вот бы искупаться».

— Говорят, здесь очень глубоко, — сказал с улыбкой наблюдавший за ней землевладелец. — Не меньше десяти чи. А на дне бьют родники. Вот почему наше озеро никогда не пересыхает.

Следующим местом, куда он привёл девушку, стало стрельбище. Там уже стояли щиты с нарисованными чёрными квадратами, а на столике под навесом лежали луки и стрелы.

— Слышал, вы хорошо стреляете, Ио-ли? — спросил Хваро.

— Неплохо, — согласилась та, посчитав нужным пояснить: — Только я не понимаю, как это получается? И не помню, кто меня учил?

— Постреляем? — предложил молодой человек, доставая из кошелька на поясе два широких кольца из тёмно-зелёного нефрита.

Пришелица из иного мира вспомнила, что такими пользуются аборигены для натягивания тетивы.

Поскольку она плохо владела данным способом стрельбы, результат получился так себе. Из пяти стрел в мишень попали только три, да и то с большим разбросом. Зато у аристократа появилась блестящая возможность покрасоваться, вбив все стрелы почти точно в центр чёрного квадрата.

— Как видите, слухи о моей меткости сильно преувеличены, — смущённо потупилась Платина и, протягивая кольцо, попросила: — Если не возражаете, я бы хотела иногда приходить сюда, чтобы поучиться стрелять.

— Приходите в любое время, — не стал возражать хозяин замка, но кольцо не взял. — Заберите. Это подарок.

— Спасибо, Тоишо-сей, — церемонно поклонилась спутница. — Только где мне брать лук и стрелы? Они же не будут здесь лежать всё время?

Землевладелец нахмурился, но прежде чем успел ответить, из-за кустов появился озабоченный господин Каямо в сопровождении девчонки лет тринадцати и важно вышагивавшей Яиры.

Остановившись в нескольких шагах, они замерли, терпеливо ожидая, когда господин обратит на них внимание.

— Лук и стрелы принесут вам в покои, — наконец сказал он Ие, и вопросительно посмотрел на управителя.

— Вот, господин, — поклонился тот. — Служанка для молодой госпожи. Четвёртая дочь мастера Темена. Неглупа, чистоплотна, неразговорчива.

— Прекрасно, — кивнул барон и обратился к девушке: — Как тебя зовут?

Платина сразу разглядела редкие волосы, собранные в тощую косичку с застиранной ленточкой, пухлые щёки с большой бородавкой на правой. Чётко очерченные губы и мягкий, округлый подбородок.

— Охэку, благородный господин, — низко поклонившись, ответила простолюдинка звонким, приятным голосом.

— Будешь служить этой благородной госпоже, — объявил аристократ, кивнув на беглую преступницу, и продолжил угрожающим тоном: — Но ты не должна спрашивать ни её имени, ни кто она такая, ни откуда.

— Да, господин, — втянув голову в плечи, пролепетала девушка.

— И ты не можешь говорить о ней никому за стенами замка! — Хваро почти рычал. — Никому! Даже отцу с матерью!

Перепуганная кандидатка в служанки рухнула на колени и ткнулась лбом в землю.

— Клянусь Вечным небом, я никому не расскажу о госпоже!

— Вот и хорошо, — заметно смягчился молодой человек. — Служи госпоже, слушайся почтенную Яиру, и я позабочусь, чтобы ты ни в чём не нуждалась.

— Спасибо, благородный господин! Да пошлёт вам Вечное небо тысячу лет жизни, почёт и процветание.

— Вставай, — позволил землевладелец. — Господин Каямо, пусть ей подберут подходящее платье. Нечего ей здесь ходить в этих обносках.

— Да, господин, — кивнул управитель.

— А ты, почтенная, — велел хозяин замка своей служанке. — Отведи её в покои молодой госпожи и объясни, что она должна делать. Да приглядывай за ней, чтобы ничего не напутала.

— Всё объясню, господин, — улыбнулась Яира. — Она из хорошей семьи. Я её мать знала. Старательная девушка была, аккуратная.

— Тебе виднее, — отмахнулся барон и посмотрел на Ию. — Теперь вам будет кого послать с поручением.

Когда управитель со служанками ушёл, Хваро продолжил экскурсию. Они побывали в саду, заглянули в беседку, где, по словам хозяина замка, любил отдыхать его отец.

— Вот теперь, Ио-ли, вы имеете представление о парке и больше не заблудитесь, — с улыбкой говорил землевладелец, шагая рядом с ней по выложенной камнем дорожке. — Но мне бы хотелось показать вам ещё кое-что.

— Может, чуть погодя? — почти взмолилась Платина, имевшая весьма веские причины отделаться от него на некоторое время. — Прошу вас, дайте мне немного прийти в себя, а то у меня всё в голове перемешается от обилия впечатлений.

— Хорошо, — недовольно насупился собеседник. — Я провожу вас до ваших покоев.

— Благодарю вас, Тоишо-сей, — поклонилась спутница и жалобно попросила: — Только прошу вас, не обижаться на меня. Я действительно очень устала.

— Понимаю, — заверил барон. — Это я виноват. Забыл, какие страдания вы перенесли совсем недавно.

Расставшись с ним на лестничной площадке, девушка первым делом устремилась в уборную. Пока она отсутствовала, там навели порядок, не забыв принести воды, поменять полотенце и до блеска отмыть горшок.

Глянув на аккуратно застеленную кровать, Ия передумала ложиться и, усевшись перед зеркалом, перевела дух. Окружавший главную башню парк, что называется, «внушал».

Она словно попала в одну из тех ухоженных усадеб своего мира, что прячутся за высоченными заборами и бдительной охраной, демонстрируя себя миру лишь редкими, красочным картинками в мировой сети.

Разумеется, местный колорит накладывал свой неповторимый отпечаток, выражавшийся в том числе в отсутствии аквапарков, крытых оранжерей, теннисных кортов, вертолётных площадок и прочих технических чудес. Но здесь всё равно было очень красиво.

Когда Платина ездила с экскурсией в Петергоф, все те дворцы, фонтаны и статуи воспринимались, как музей, как нечто, выставленное на всеобщее обозрение.

А здешнее великолепие целиком и полностью принадлежит одному человеку, не только не раз признававшемуся ей в любви, но и сумевшему по косвенным признакам отыскать её в горном лесу и привезти сюда, где собрался сделать полноправной хозяйкой!

«И они ещё говорят, будто Золушки бывают только в сказках! — победно усмехнулась Платина, глядя в ярко начищенное металлическое зеркало. — Хваро даже лучше принца! У него нет ни отца, ни матери, и мне не придётся ни перед кем лебезить. От одного брака по расчёту он отделался. Другой можно не заключать. Ему и так денег хватит. А значит, скоро я стану его супругой. Как её там? Баронессой Хваро!»

Приёмная дочь бывшего начальника уезда выпрямилась, постаравшись придать лицу выражение холодной надменности, свойственной, по её мнению, настоящим аристократам.

«Только вдруг он наложниц заведёт?» — постаралась испортить настроение поганенькая мыслишка.

Однако пришелица из иного мира уже успела проникнуться местным менталитетом, поэтому после секундного замешательства решительно тряхнула головой: «Да ну и пусть. Если тут так принято, то всё равно никуда от этого не деться. Начну условия ставить — он меня просто пошлёт и всё равно заведёт кого-нибудь на стороне. Или будет по борделям шляться. Мужики — они все кобели. Надо только постараться, чтобы он подольше о других бабах не задумывался».

Однако, несмотря на сеанс самоуспокоения, настроение стало уже не таким лучезарным, как всего лишь минуту назад.

Скрипнула дверь, в комнату заглянула новая служанка. Негативные эмоции «попросились на выход», и девушка недовольно проворчала:

— Стучаться не учили?

— Простите, госпожа, — смутившись, низко поклонилась Охэку. — Там к вам господин Каямо пришёл.

— Где он? — насторожилась Ия, поднимаясь на ноги.

— Здесь, — кивнула собеседница себе за спину.

Платина торопливо прошла в комнату, скорее всего служившую кабинетом прошлой хозяйки замка.

Мрачно хмурясь, управитель стоял у большого стола, держа под мышкой большую шкатулку из лакированного дерева.

— Вы хотели меня видеть, господин Каямо? — спросила девушка, отвешивая церемонный поклон.

— Да… госпожа, — ещё сильнее насупился тот, отведя взгляд. — Господин приказал отдать это вам.

— Передайте господину мою благодарность, — только и смогла пробормотать приёмная дочь бывшего начальника уезда, принимая буквально впихнутый ей в руки тяжёлый ларец, украшенный причудливой инкрустацией из слоновой кости.

— Лучше скажите ему об этом сами, — с плохо скрываемым раздражением буркнул мужчина, демонстративно глядя мимо неё. — Он вас ждёт, но разрешил не торопиться. Сначала посмотрите, что там?

— Хорошо, господин Каямо, — кланяясь, Платина постаралась придать лицу недавно отрепетированное выражение холодной отстранённости. — Я вас услышала.

— Тогда я пойду, — кивнув, управитель удалился, что-то тихо бормоча себе под нос.

Не на шутку заинтригованная, Ия положила шкатулку на письменный стол, отодвинув в сторону стопку чистой бумаги, прижатую бруском из чёрного дерева. Отомкнула два изящных серебряных крючочка и осторожно подняла увесистую крышку.

Стоявшая за спиной Охэку испуганно пискнула. В глубине души ожидая чего-то подобного, пришелица из иного мира смогла удержаться от возгласа удивления, хотя и у неё захватило дух, а брови скакнули на лоб.

Ларец до краёв заполняли настоящие сокровища! Поблёскивали драгоценными камнями разнообразные шпильки, гребни, диадемы, серьги. Выделялись насыщенным цветом гладко отшлифованные браслеты из яшмы и нефрита.

Стало ясно, что Хваро тоже сообразил, насколько скромная шёлковая ленточка в косе не гармонирует с шикарным платьем из дорогого шёлка, и решил исправить ситуацию, передав ей все или скорее всего только часть драгоценностей матери.

Захлопнув шкатулку, девушка бросилась в спальню к большому зеркалу.

«Надо надеть что-нибудь подходящее, — думала она, усаживаясь за туалетный столик и вспоминая слова управителя: — Он сказал, что можно не торопиться, но лучше не заставлять целого барона ждать слишком долго».

Явно обалдев от такого количества драгоценного металла, служанка только бестолково металась, не в силах понять, что же хочет от неё госпожа?

Пришлось той самой заниматься причёской, закрепив волосы украшенным рубинами гребнем и шпилькой с цветочком из бирюзы.

Серьги тоже выбрала скромные с мелкими желтоватыми жемчужинами величиной с горошину.

Оглядев себя со всех сторон, используя маленькое зеркальце, подкрасила губы и направилась в личные покои гостеприимного хозяина замка, гадая, чем же ещё он хочет её удивить?

От волнения едва не забыла постучать, но, вовремя остановившись, пару раз ударила по лакированным филёнкам.

— Войди! — отозвался знакомый голос.

Землевладелец что-то писал за столом. Видимо, он принял её за кого-то из слуг, потому что удивлённо вскинул брови.

— Это вы?

— Мне сказали, что вы меня ждёте, — растерянно пожала плечами Ия, заметив незнакомого дворянина в одеждах воина с убранным в ножны мечом в руке.

— Да, да, — вспомнил молодой человек. — Но мне нужно срочно кое-что написать.

Решив, что это намёк, Платина поклонилась.

— Простите, что помешала, господин. Я пойду.

— Не нужно, — возразил барон. — Я уже почти закончил.

Согласно кивнув, она принялась с любопытством оглядывать кабинет при дневном свете.

На стенах наряду с картинами висели каллиграфически выписанные изречения, о которых приёмная дочь бывшего начальника уезда раньше не знала. Очевидно, потому что все они так или иначе касались войны, а в Благословенной империи это считалось исключительно мужским занятием, о коем благородной девице даже думать не полагалось.

«Кажется, папаша Хваро был тот ещё милитарист, — усмехнулась про себя путешественница между мирами. — И, как все местные дворяне, увлекался философией».

На последнее намекала надпись, висевшая меж затянутых бумагой окон.

Чётко вычерченные золотые буквы на красном фоне складывались в слова: «Беспорядок рождается из порядка, трусость — из храбрости, слабость — из силы».

Её размышления прервал голос хозяина замка:

— Передайте господину Мукано, чтобы не задерживался.

— Да, господин, — поклонился то ли гонец, то ли охранник, пряча за пазухой плоскую, лакированную коробочку.

— Ступайте, — коротко кивнул землевладелец.

Едва собеседник вышел, успев бросить мимолётный взгляд на Ию, барон с улыбкой поднялся со своего места.

— Вы прекрасно выглядите!

— Благодарю, Тоишо-сей, за то что позволили примерить эти чудесные украшения вашей благородной матушки, — церемонно поклонившись, выдала заранее заготовленную фразу приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Что значит «примерить»? — недовольно нахмурился молодой человек. — Никогда больше не говорите таких слов! Украшения ваши, это мой подарок!

— Но это же страшно дорого! — вскричала Платина, ощутив омывшую душу тёплую волну удовольствия.

— Вы для меня дороже всего, Ио-ли! — с мягкой хрипотцой выдохнул барон, подходя ближе.

То ли кокетничая, то ли стараясь скрыть смущение, девушка отступила и проговорила, отворачиваясь:

— Здесь так много картин… Вы увлекаетесь живописью, Тоишо-сей?

— Кабинет такой, каким был при жизни отца, — усмехнулся хозяин замка. — Я-то здесь почти не жил. Вот когда мы с вами вернёмся с юга, я тут многое поменяю, а пока пусть всё остаётся как есть.

«Нет, — внезапно подумала гостья. — Всё это слишком похоже на сказку… Или я в летаргическом сне? Или в коме, в всё вокруг лишь бред больного воображения?»

— Вам понравилась картина? — отвлёк её от тревожных мыслей молодой человек. — Это «Спящий воин» Медока Або.

Невольно вздрогнув, Платина вгляделась в рисунок, где под раскидистой ивой, опустившей ветви почти до земли, прямо на траве спал человек. Рядом лежал меч и короткое копьё с длинным лезвием, а неподалёку изготовился к прыжку тигр. Безмятежность положения тела спящего и окружающий пейзаж резко контрастировали с напряжённой позой хищника.

— А вот это «Охота на уток» Широ Мсуно.

Красивый, молодой мужчина в немного непривычной одежде, чем-то напоминавшей воинское облачение, натягивал лук на берегу озера, а на небе раскинули крылья в полёте три маленькие птички.

Не сосредоточиваясь на мелких деталях, живописец удивительно точно передал стремительность движений и азарт охотника. Казалось, тот вот-вот спустит тетиву, посылая стрелу за добычей.

Дав девушке возможность рассмотреть картину, барон продолжил экскурсию. Хотя на некоторых картинах вообще отсутствовали какие-либо записи, он знал не только название каждой из них, но ещё и имя автора. И это несмотря на то, что большую часть жизни провёл вне дома.

Весьма удивлённая данному обстоятельству, Платина осторожно поинтересовалась, когда он успел всё это запомнить?

— Всё просто, — грустно усмехнулся землевладелец. — После смерти отца мама каждый день меня сюда приводила, заставляя учить всё, что с ним связано: славные дела предков, имена родственников, любимые книги и картины. Она очень хотела, чтобы я гордился своим происхождением и никогда не забывал отца.

Девушка понимающе кивнула, подивившись столь странным методам воспитания и в который раз невольно жалея своего спутника.

— Все эти картины очень старые, — продолжал рассказчик. — Нет ни одной моложе двухсот лет.

— Ему не нравились современные художники? — удивилась слушательница.

— Он вообще очень увлекался стариной, — понизил голос аристократ. — От господина Мукано я слышал, что отец не одобрял нынешние порядки в империи, считая законы и обычаи, существовавшие до Воссоединения, более правильными и справедливыми для благородного человека. Многие его родственники тоже так считали. Они обиделись на маму ещё и за то, что она отдала меня в Гайхего.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда хотела спросить, как сам Хваро относится к нынешнему положению дел в стране, но вовремя вспомнила, что благовоспитанной девушке не к лицу интересоваться политикой и подобными, чисто мужскими делами.

— Здесь любимые книги отца, — молодой человек подошёл к стеллажу у стены. — Исторические хроники, сочинения древних стратегов, жизнеописания полководцев. Господин Мукано как-то сказал, что отец очень жалел, что родился в такое спокойное время.

«Вот же придурок!» — мысленно сделав напрашивавшийся вывод об умственных способностях покойного, пришелица из иного мира несмело поинтересовалась:

— А другие книги в замке есть?

— Конечно, есть! — вздрогнул собеседник, возвращаясь от воспоминаний к действительности. — Пойдёмте, я вам покажу, Ио-ли.

Взяв спутницу за руку, он повёл её за ширму, где обнаружилась ещё одна дверь, скупо украшенная металлическими накладками.

В просторном, светлом помещении теснились высокие стеллажи.

— Со стыдом должен признаться, что мои предки не отличались любовью к литературе, — то ли виновато, то ли с иронией заметил хозяин замка. — Но смогли собрать большую библиотеку. Жаль только, что она в полном беспорядке.

Платина тоже сразу обратила внимание на то, что книги разложены кое-как неровными стопками: то вдоль полок, то поперёк, а в одном месте лежали несколько перевязанных шпагатом пачек. Но небольшой слой пыли на них наглядно демонстрировал, что здесь всё же время от времени убираются.

— Я даже не знаю, что это за книги и сколько их, — смущённо развёл руками барон. — Вроде где-то был полный список книг, но затерялся после смерти отца. Любимые книги он держал в своём кабинете, а мама — у себя. Если нужно, можете взять здесь любую, Ио-ли. Вы же говорили, что хотите узнать побольше о далёких землях?

Девушка машинально кивнула.

— Поищите, — предложил молодой человек. — Может, найдёте заметки какого-нибудь путешественника или описание чужих стран?

Благодарю, Тоишо-сей, — помня об этикете, церемонно поклонилась Ия, весьма обрадовавшись подобному предложению. — «Теперь хоть будет, чем заняться. А то шатаясь целыми днями по парку, с ума сойдёшь».

Он подошёл к стеллажу где, на нижней полке, в небольшой плоской корзине почти навалом лежали длинные разноцветные цилиндры при ближайшем рассмотрении оказавшиеся круглыми футлярами из раскрашенного бамбука, похожие на те, что в мире Платины использовались для хранения чертежей или свёрнутых картин.

Взяв один из них хозяин замка, не без труда, вытащил, плотно сидевшую, крышку и извлёк бумажный свиток на тканевой основе с двумя палочками по краям. Торжественно развернув он продемонстрировал девушке портрет молодой, красивой женщины в ярком красно-синем платье с замысловатой причёской удерживаемой двумя шпильками с длинными висюльками и причудливой диадемой украшенной россыпью разноцветных драгоценных камней.

— Это ваша мама? — сразу догадалась Ия.

— Да, — подтвердил собеседник. — Такой она была в молодости когда только, что вышла замуж за моего отца.

В отличии от изображения старого барона в спальне его вдовы эта картина не производила впечатления произведения искусства. Просто грубая поделка предназначенная исключительно для передачи внешнего сходства. В общем ничего удивительного.

Пришелица из иного мира отметила, что Тоишо Хваро больше походил на отца, чем на мать.

— Но, почему вы не повесите это в своём кабинете? — поинтересовалась она, вспомнив, что ещё нигде в замке не встречала изображения покойной баронессы.

— Я уже говорил вам, — вздохнул молодой человек. — Пусть пока здесь всё остаётся как было при маме. Вот вернёмся с юга, тогда и будем менять.

Бережно свернув картину он вновь убрал её в футляр, вернул его в корзину и поманил за собой в глубь помещения.

«Та это ещё не всё?» — удивилась девушка.

— Сейчас я хочу показать вам нечто особенно и совершенно необыкновенное! — с таинственным видом заявил аристократ, подходя к стоявшему у стены стеллажу.

Лукаво глянув на неё, он повозился в тёмном углу. Послышался тихий щелчок замка потайной дверцы.

Подавшись вперёд, Платина машинально вытянула шею.

Землевладелец достал шкатулку размером примерно с кирпич и, сделав сделав знак спутнице приблизиться, подошёл к небольшому столику у окна, также заставленному книгами.

Сдвинув их в сторону, он продемонстрировал густо покрытый пылью ларец из отделанного серебром тёмно-вишнёвого лакированного дерева.

Невольно затаив дыхание, приёмная дочь бывшего начальника уезда наблюдала, как барон легонько нажимает на металлические накладки по углам.

Сухо щёлкнув, приподнялась плоская крышка. Стараясь не испачкаться, молодой человек откинул её в сторону. На тусклом, явно когда-то белом шёлке покоился коротенький, сантиметров двадцать, стебелёк какого-то травянистого растения с тремя отходившими в сторону ажурными листочками и единственным лепестком, оставшимся от большого, похожего на тюльпан, цветка.

Почувствовав некоторое разочарование, девушка поначалу решила, что Хваро демонстрирует ей просто какую-то засушенную травку, вероятно, чрезвычайно редкую, раз уж предки барона так бережно её хранили, несмотря на плачевное состояние. Но, присмотревшись, поняла, что она не настоящая.

Многозначительно улыбаясь, хозяин замка повернул шкатулку к окну. Клонившееся к закату солнце наполняло помещение потоками прощального света, заставив странный стебелёк поблёскивать так, словно он сделан из стекла.

Аристократ бережно взял его и протянул Ие. Но прежде чем та успела протянуть руку, цветок выскользнул из его пальцев.

Платина испуганно ойкнула, ожидая увидеть разлетающиеся во все стороны острые осколки.

Однако хрупкий на вид стебелёк, с мелодичным звоном рухнув на гладко оструганные доски, пару раз подпрыгнул, но остался совершенно невредим!

Чрезвычайно удивлённая девушка с недоумением посмотрела на хозяина замка и, опустившись на корточки, осторожно взяла удивительно тяжёлый для своего размера стебелёк, пытаясь на ощупь определить, из чего же тот сделан?

Металл?! Нет. Материал почти прозрачен настолько, что в листочках и в единственном уцелевшем лепестке можно различить тоненькие, как волос, жилочки. Возможно, какой-то особо прочный пластик? Но неужели в этом мире могут изготовлять синтетические материалы?!

— Удивлены? — присаживаясь рядом, спросил молодой человек.

— Он не разбился, — озадаченно пробормотала Ия.

— Его не берут ни меч, ни даже кузнечный молот, — гордо объявил барон.

— Но цветок же сломали, — резонно возразила собеседница, демонстрируя покалеченный бутон с оплавленными пенькам ещё нескольких лепестков.

— Его таким нашли, — пояснил Хваро и таинственно понизил голос: — Вы что-нибудь слышали о «первом мире»?

Беглая преступница сразу же вспомнила пещеру под монастырём «Добродетельного послушания», огромную трубу из полированного камня, перекрытую такой же преградой, невнятный рассказ Рокеро Нобуро.

Однако посвящать знатного землевладельца в столь интимные подробности своей биографии она не стала, привычно сославшись на бывшую подругу.

— Госпожа Амадо Сабуро рассказывала, будто в незапамятные времена существовал какой-то другой мир, исчезнувший в страшном катаклизме. Только разве это не сказки?

— Не совсем, Ио-ли, — многозначительно усмехнулся аристократ, помогая ей подняться. — Откуда-то же взялся этот цветок, непонятно как и из чего сделанный, но обладающий несокрушимой твёрдостью. На земле от того мира уже давно ничего не осталось, но в земле или под землёй в пещерах иногда находят такие вот странные и необычные вещи.

«А Набуро объяснил всё «волей богов» да «игрой стихий»», — вдруг вспомнила приёмная дочь бывшего начальника уезда, невольно чувствуя гордость за своего молодого человека, не удовлетворившегося подобными глупыми объяснениями.

— Простолюдины считают их проклятыми и приносящими несчастье, — презрительно скривился барон. — Но для благородного и образованного человека эти предметы — лишнее свидетельство конечности рода людского, бесконечности миров и вечности красоты.

Он протянул руку, в которую девушка вложила таинственный стебелёк.

— Этот цветок мой прадед… или прапрадед привёз из похода на юг. Где именно он его отыскал, уже никто не помнит, и записей об этом тоже нет. Но ещё мой отец любил показывать эту диковинку своим друзьям. А я хотел, чтобы её увидели вы.

— Спасибо, Тоишо-сей, — поклонилась Платина, воспринимая это как ещё один знак доверия с его стороны, — за то, что не устаёте меня удивлять.

— Потому что вы мне очень дороги, и я хочу заботиться о вас всю жизнь, — он взял ладонь Ии в свои руки и поцеловал, не отводя взгляда, в котором ясно и недвусмысленно читалось желание чего-то гораздо большего.

Девушка понимала, что уже и сама не против… Вот только как быть с нежелательной беременностью?

Ей даже захотелось напомнить собеседнику о своём беспокойстве и попросить для начала раздобыть какое-нибудь снадобье, раз резину здесь ещё не изобрели, но в последний момент удержалась, рассудив, что он уже и так всё сказал. Да и не хотелось портить такой романтический момент пошлыми разговорами.

Хозяин замка отнёс шкатулку в тайник, а Платина машинально взяла одну из книг на столике, прочитав название на обложке: «Букет небесного сада». Думала, какой-нибудь роман, а оказалось — стихи.

Подошёл Хваро.

— Хотите почитать?

— Да, — подтвердила приёмная дочь бывшего начальника уезда. Не признаваться же в том, что просто взяла, не глядя. — Если можно.

— Конечно, берите! — аристократ даже обиделся. — Я же говорил, что вы можете приходить сюда в любое время и брать всё, что вам нужно.

Покинув библиотеку, они ещё долго болтали в кабинете. Землевладелец хотел знать мнение гостьи о замке, парке и отведённых ей покоях. А Ия интересовалась его родными, понимая, что с ними рано или поздно придётся иметь дело.

Сначала молодой человек откровенно морщился и отвечал крайне неохотно, но, когда беглая преступница разъяснила, зачем именно это ей нужно, смягчился, посчитав любопытство оправданным. Тем самым Ия получила ещё одно подтверждение серьёзности его намерений.

За окнами вечерело, по углам комнаты стал потихоньку сгущаться полумрак.

Беседу прервал негромкий стук.

Яира принесла фонарь на палке, зажгла светильник и спросила, куда подавать ужин?

Бросив быстрый взгляд на девушку, барон распорядился:

— Накрывайте стол здесь.

И хотя у неё ещё никогда не было «романтического ужина при свечах», пришелица из иного мира прекрасно знала, что должно произойти после. Но, поскольку уклониться от подобного развития событий всё рано не получится, да не очень-то и хотелось, Платина решила приготовиться ко всему как следует.

— Простите, господин, — плавно, как учили, поднявшись с табурета, проговорила она, кланяясь. — Мне нужно отлучиться. Я скоро приду.

— Конечно, Ио-ли, — поспешно и даже суетливо закивал собеседник. — Идите.

Краем глаза заметив сурово сжатые в куриную гузку губы Яиры, девушка, подхватив платье, почти бегом выскочила из кабинета на лестничную площадку, где едва не столкнулась со своей служанкой.

— Госпожа, — попыталась неуклюже поклониться та.

— Пойдём! — скомандовала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Поможешь.

Оказавшись в своих покоях, Платина тут же отправила её за огнём, а сама принялась лихорадочно размышлять: остаться в этом платье или надеть новое, стоит ли поменять причёску и украшения, и что делать с макияжем?

Первый секс у неё вышел так себе, и хотелось бы, чтобы второй получился лучше. Хотя Хваро предупреждал о каких-то своих… закидонах. Так, может, пока не рисковать и отказаться? Голова, мол, резко заболела, или живот прихватило.

Однако поразмыслив, пришла к выводу, что всё равно ей деваться некуда. Фактически она в полной власти молодого аристократа, а значит, не стоит его злить без крайней нужды. К тому же он её действительно любит. Это же видно буквально «невооружённым глазом».

Служанка принесла фонарь на палке, зажгла от него «спичку» и запалила фитиль светильника.

— Мне велели его вернуть, — сказала она, приподняв палку с цепью на конце. — Я сейчас приду.

— Постой! — окликнула её Ия. — Захвати тёплой воды. Мне надо как следует умыться.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась Охэку, пятясь к выходу.

«Ещё бы нижнее бельё красивое надеть, — мечтательно вздохнула пришелица из иного мира. — А то здешними панталонами только напугать можно».

Отнесясь к предстоящему ужину более чем серьёзно, она надела новое красно-синее платье, показавшееся ей меньше остальных. Кое-как соорудила новую причёску, заплетя по бокам две тоненькие короткие косички и скрепив их маленькой золотой шпилькой. Остальные волосы свободно падали назад, удерживаемые спереди узкой диадемой с мелкими изумрудами. Долго перебирала серьги, выбрав золотые подвески в виде листика с крошечным сапфиром. Поколебавшись, одела браслет из зелёного полированного нефрита.

Почти всё пришлось делать самой. Охэку больше суетилась да восхищалась красотой молодой госпожи.

А уж когда та принялась наводить макияж, служанка просто «выпала в осадок», с раскрытым ртом наблюдая за быстрыми, уверенными движениями девушки.

Платина оценивающе посмотрела на своё отражение. Вроде всё в порядке. Не кричаще, но всё же ярче и выразительнее, чем она красилась днём. Тем не менее пришелица из иного мира не смогла удержаться от сокрушённого вздоха. Ах, если бы здесь была вся её косметика, как бы сногсшибательно она выглядела!

Довершив облик накидкой из тончайшей полупрозрачной органзы и великоватыми туфельками из зелёного шёлка на матерчатой подошве, Ия отправилась на своё второе в этом мире свидание.

Хозяин замка тоже приготовился к встрече. В кабинете приятно пахло благовониями. Смесь аромата розы с чем-то мягким, но одновременно возбуждающим.

Тусклый свет масляных фонарей, создавая уютную, интимную атмосферу, отражался в серебряной и фарфоровой посуде, а также в восторженных глазах, которыми Тоишо Хваро смотрел на свою девушку.

На нём красовались сразу два халата из тонкого бледно-голубого шёлка. Верхний покрывали серебристые, «морозные» узоры. Гладко зачёсанные волосы поблёскивали, словно смазанные гелем. На заметно побледневшем лице выделялась тоненькая полоска усов.

Когда он, отвесив церемонный поклон, заговорил, голос казался гораздо более хриплым, чем обычно.

— Вы прекрасны, словно сошедшая с небес фея, Ио-ли!

«Что-то он уж очень сильно волнуется, — невольно обратила внимание приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Давно ни с кем не был? Так тут публичные дома на каждом шагу. Он же постоянно туда ходит, а там: «клиент всегда прав» и «любой каприз за ваши деньги»».

Отвесив ответный поклон, она мельком глянула на барона и тут же смущённо потупила взор, продолжая лихорадочно размышлять.

«Или он даже проститутками не пользуется из-за своих «особенностей»? Ох, что-то мне совсем не по себе… Да ладно. Сама пришла, не уходить же назад. Посмотрим, что там такое».

— Присаживайтесь, Ио-ли, — грациозно взмахнул широкими рукавами землевладелец.

— Благодарю, Тоишо-сей, — взвинченная, погружённая в свои мысли, Платина едва не сделала книксен или ещё какой реверанс. В общем нечто такое, что демонстрировали знатные дамы в исторических фильмах, но вовремя удержалась, ограничившись коротким поклоном.

— Позвольте вам налить? — предложил аристократ, беря фарфоровую бутыль с каллиграфической надписью «Персиковый сад в летнюю ночь».

— Да, пожалуйста, — охотно согласилась девушка.

После первой рюмки она даже не почувствовала вкуса. Как будто пила воду. Внутри всё напряглось, словно в предчувствии чего-то… неприятного, и от этого становилось очень тревожно.

Собеседник что-то говорил, кажется, нахваливая яства. Платина машинально кивала, цепляя вилкой то аккуратно нарезанные кусочки мяса, то солёную рыбу, то тушёные овощи.

Только осушив третью чарку, Ия немного расслабилась, оценив и искусство повара, и приятный вкус вина, а разговор потёк более легко и непринуждённо.

Неожиданно речь зашла об ароматах, и барон показал себя знатоком благовоний, без запинки перечисляя названия цветов, смол и гораздо более экзотических субстанций, добываемых из желёз животных и внутренностей рыб.

Несмотря на обилие блюд, порции подали буквально микроскопические, так что с ужином покончили быстро.

Подчёркнуто неторопливо осушив чашечку чая, землевладелец поставил её на стол и, посмотрев на девушку с требовательной нежностью, произнёс дрогнувшим голосом:

— Милая Ио-ли, вы окажете мне честь, разделив со мной ночь?

— Но… мы же… уже говорили об этом, Тоишо-сей, — заливаясь краской и смущённо отведя взгляд, пролепетала приёмная дочь бывшего начальника уезда. С учётом романтической обстановки и своего лирического настроения она ожидала чего-то более… возвышенного. А тут вот так сразу в лоб. — Ваша… репутация…

— Вы можете мне довериться, Ио-ли, — с какой-то непонятной грустью усмехнулся аристократ.

— Ну… если так, — только и смогла пробормотать девушка. — То… конечно. Я готова, то есть согласна.

Обойдя стоявший посередине комнаты стол, Хваро с поклоном протянул ей руку.

Они чинно проследовали к малозаметной двери, ведущей, судя по всему, в спальню хозяина замка.

Но, прежде чем открыть её, тот остановился и пристально посмотрел на спутницу. В полумраке глаза его блестели, а голос дрожал, готовый сорваться то ли на крик, то ли на рыдание.

— Неужели вы меняя не любите, и я вам совсем не нравлюсь?

— Что вы, Тоишо-сей! — бурно и совершенно искренне возмутилась Платина. — Вы мне очень нравитесь, иначе я бы с вами не пошла!

В подтверждение своих слов она обняла молодого человека и, прижавшись всем телом, нашарила своими губами его губы.

Ощущение от поцелуя оказалось совершенно потрясающим! Одной рукой обнимая её за талию, второй — хозяин замка распахнул дверь, и влюблённые буквально ввалились в короткий коридорчик, вроде того, что был перед спальней Ии.

Споткнувшись о низенький порожек, та ещё теснее прижалась к барону и вдруг поняла, что… чего-то не хватает.

Когда в своём мире она вот также… Ну почти также обнималась с Фимой, реакция у того оказалась выраженной гораздо более… ярко и выпукло.

«Хваро — евнух! — вспыхнула первая мысль в переполненном алкоголем и эйфорией сознании, тут же породив соответствующий вывод: — Ура! Тогда я точно не залечу! Но… там же вроде у них не всё отрезают».

Чуть отстранившись от тяжело дышащего аристократа, Платина беззастенчиво положила ему руку на грудь, ощутив сквозь тонкий шёлк плотную ткань повязки.

Ещё не веря в очевидное, она выдохнула:

— Так ты… девушка?!!

— Для тебя это так важно? — послышался в ответ хриплый, прерывистой шёпот.

— Да как-то не очень, — после секундного замешательства, решительно, словно прыгая в воду с высоченной вышки, выпалила пришелица из иного мира, и губы их вновь слились в поцелуе.

Почувствовав, как ладонь Хваро спускается вниз по её животу, успела мысленно усмехнуться: «Ну вот, теперь мы совсем близко познакомимся!»

Глава II Награда за доброту

— Почему тебе пришлось притвориться мужчиной? — спросила Платина, подперев голову руками, и глядя на ясно различимое в полумраке лицо Хваро с застывшей на нём мечтательной полуулыбкой.

Та досадливо поморщилась, словно девушка сказала что-то глупое и неуместное.

— Ио-ли, вы не должны разговаривать как невежественная простолюдинка!

«Недавно только сама ко мне на «ты» обращалась!» — с неожиданной неприязнью подумала пришелица из иного мира, чувствуя, как неприятно царапнули душу слова любовницы. Словно мелкая неряшливая клякса упала на пронзительно белый лист недавних ощущений восторга и полного счастья.

— Ну уж простите пожалуйста, Тоишо-сей, — недовольно проворчала она, решительно поворачиваясь спиной. — Я же дочь гетеры, наполовину простолюдинка. Вот иногда и вырывается… ненароком. Больше не повторится.

— О Вечное небо! — страдальчески вздохнула Хваро и, обняв подругу за талию, прижала к себе, положив подбородок ей на плечо. — Поймите, дело не в том, что мне не нравится, как вы ко мне обращаетесь. Но, если такое случайно вырвется у вас при посторонних, они сразу поймут, что вы воспитывались не в дворянской семье. Благородные люди всегда обращаются друг к другу на «вы». Именно этим мы и отличаемся от простолюдинов, даже если те купили себе право носить шёлк.

Вновь повернувшись на спину, Платина насмешливо фыркнула:

— Так уж и всегда?

Легонько поцеловав её в уголок рта, собеседница мурлыкнула:

— Ну… почти всегда.

— Но всё же, Тоишо-сей, почему вы выдаёте себя за мужчину? — не в силах сдержать любопытства, повторила свой вопрос беглая преступница. — Самозванство — это же государственная измена. За такое казнят.

— Вы же умная девушка, Ио-ли, — грустно улыбнулась любовница. — Неужели сами не догадались? Я же вам всё рассказал о своей жизни.

Машинально отметив, что даже в такой сугубо интимной обстановке Хваро говорит о себе как о мужчине, Платина принялась лихорадочно перебирать в памяти их долгие разговоры.

— Вы меня разочаровываете, — поддразнила её подруга, проведя кончиками пальцев по плоскому животу Ии. — Неужели так сложно?

— Не сложно, — возразила та, убирая её руку. — Только не мешайте.

— Хорошо, не буду, — со вздохом согласилась собеседница, глядя на неё сверху вниз.

— У вашей матушки родились близнецы, — задумчиво пробормотала приёмная дочь бывшего начальника уезда, вновь останавливая шаловливые пальчики Хваро. — И однажды они заболели…

— Матушка говорила, что в тот год от лихорадки умерло очень много детей, — любовница легла на спину, положив скрещённые руки под голову.

— Так ты Акайо! — вполголоса охнула Ия, садясь на постели и всё ещё не веря в очевидную разгадку.

— Да, — дрогнувшим голосом подтвердила Хваро. — Только прошу вас никогда меня так не называть. Я уже давно привык к своему имени и не хочу слышать другого.

— Конечно, Тоишо-сей! — поспешно кивнув, пришелица из иного мира вновь устроилась рядом. — Но как же ваши родители решились на такой обман?

— Я ещё никому об этом не рассказывал, — отрешённо проговорила собеседница, уставившись в потолок немигающим взглядом. — Вы первая.

— Если вам так тяжело об этом говорить, — пожала плечами разрываемая любопытством девушка, — то лучше не надо.

Сладостная истома, охватившая тело и душу, начала потихоньку проходить, уступая место привычной осторожности, и Платина решила не торопиться, надеясь, что у них ещё будет время для откровенных бесед.

Но любовница то ли уже безоговорочно ей доверяла, то ли просто желала высказаться, устав хранить в душе тяжёлую тайну.

— За несколько месяцев до того, как это случилось, отец простудился на охоте и слишком поздно послал за лекарем. Тот вылечил его, но предупредил, что он больше не сможет иметь детей. Отец приказал сохранить свой недуг в тайне. Лекарь всё рассказал маме уже после его кончины. Наверное, отец ещё и поэтому так тяжело переживал смерть моего брата. Мама говорила, что он словно обезумел. Долго не хотел верить, что его род пресёкся, и некому будет провести церемонию поклонения предкам перед его табличкой. Я уже рассказывал, что отец очень серьёзно относился к обычаям и традициям. Непонятно, кто из богов или демонов толкнул его на такой обман? Или он сделал это из-за помутившегося сознания? Только отец приказал скрыть смерть брата и объявил всем, что умерла Акайо. Брата так и похоронили под женским именем, а чтобы хоть немного успокоить его дух, в поминальной табличке сделали тайную надпись.

«Ну и зачем все эти сложности?» — мысленно хмыкнула до крайности удивлённая Платина, жадно ловя каждое слово.

Прожив в этом мире почти полгода, она уже успела многое узнать о здешних нравах, прониклась, так сказать, местным менталитетом и искренне не понимала: для чего старому барону понадобилось объявлять дочь сыном, не только обрекая ту на постоянную угрозу сурового наказания за самозванство, но и по сути обманывая не кого-нибудь, а само Вечное небо?

В понимании Ии всё это как-то плохо сочеталось с образом мышления аборигенов, а особенно с почитанием обычаев и традиций.

«Мог бы усыновить кого-нибудь из дальних родственников, — думала она. — Тогда бы и род не пресёкся, и обманывать никого не пришлось. Видно, у папаши Хваро крыша капитально съехала. Или на самом деле всё было не совсем так, а может, и совсем не так».

— Все, кто знал моего отца, говорили, что он отличался необыкновенной стойкостью и упрямством, — в голосе рассказчицы ясно слышалась какая-то особенная теплота пополам с сожалением. — Но скрытая болезнь и обрушившиеся на нашу семью несчастья сломили и его. Он пережил своего сына всего лишь на два месяца. Мама осталась совсем одна. Если бы она раскрыла обман, то опозорила бы память мужа, стала бы нищей и обрекла бы меня на жалкую участь чьей-нибудь пятой наложницы. Ну кто бы взял в жёны девушку из семьи с такой репутацией? И тогда она оставила всё как есть, вручив мою судьбу воле Вечного неба.

То ли в силу особенностей характера, или же помня об уже известных ей преступлениях Хваро, только Платина очень скоро пришла в себя.

Ещё совсем недавно, казалось, всецело захватившая её буря эмоций со сладостными стонами и криками страсти успела очень быстро как будто «подёрнуться туманом», словно это произошло не буквально только что, а день-два или даже неделю назад.

Быстренько «переварив» выплеснувшуюся в кровь слоновую дозу гормонов, Ия вновь вернулась в своё обычное настороженное ко всему происходящему состояние.

Наверное, поэтому, чем дольше она слушала историю невольного самозванства своей любовницы, тем больше та напоминала ей дамский роман или какую-нибудь азиатскую дораму с лихо закрученным сюжетом, где авторы беззастенчиво подыгрывают главным героям даже в мелочах.

«Уж больно быстро папа помер, — с уже привычной для себя издёвкой думала пришелица из иного мира. — Не успел даже помолвку с рыцарем Канако разорвать. Пришлось дочурке самой со всем разбираться».

Вот теперь-то Платина понимала: зачем жениху понадобилось организовывать нападение на свадебный караван невесты.

Самозванка боялась разоблачения, зная, что за подобное преступление в Благословенной империи казнят любого, невзирая ни на сословие, ни на богатство, ни на общественное положение.

А дочь уважаемого рыцаря-землевладельца просто так на ходу, как служанку-простолюдинку, не убьёшь. Тем более что молодожёнам пришлось бы оставаться в уезде до осени, и вряд ли семья Канако поняла бы столь долгую задержку с первой брачной ночью.

Вот Хваро и придумал, как решить эту проблему, сговорившись с бандитами то ли лично, то ли через своего мастера грязных дел — господина Мукано. Пока разбойники грабили приданое, старый убийца нашёл и зарезал несчастную Изуко Канако.

По голой спине Ии пробежали холодные мурашки. Она вновь с какой-то особенной остротой поняла, насколько опасна лежащая рядом красивая девица с широкими мускулистыми плечами и сильным, подтянутым телом.

А та продолжала как ни в чём не бывало:

— Для неё это было очень нелегко. Родственники отца пытались добиться опеки надо мной, утверждая, что женщина не сможет воспитать из меня настоящего мужчину. Тогда мама и отправила меня в столицу со своим братом.

— С кем? — спросила Платина.

— Господин Чиро Мукано — мой дядя по матери, — морщась, видимо, от того, что её прервали, пояснила рассказчица. — Только он хокару.

«Сын наложницы, — вспомнила пришелица из иного мира значение этого слова. — Дворянин, но не потомственный. Второй сорт».

— А он знает, кто вы на самом деле? — робко поинтересовалась девушка.

— Конечно, — усмехнулась Хваро. — Мою тайну знают только он, Яира, Куюми и вы.

Ие показалось, что в последних словах прозвучала плохо скрытая угроза.

— Наверное, это очень тяжело всё время прятаться, — вздохнула она, невольно подумав, что их истории в чём-то похожи. Они обе не те, за кого себя выдают. Хотя ей ещё не приходилось убивать, чтобы сохранить свой секрет. Пока как-то без этого выкручивалась.

— Я привык, — пожала плечами любовница. — И по-другому уже не смогу.

Тут бы приёмной дочери бывшего начальника уезда и замолчать, тем более что их обеих уже начинало клонить в сон, но её словно кто-то за язык тянул:

— Тоишо-сей, — нервно сглотнув, заговорила она, — чем больше людей с вами общается — тем выше риск разоблачения. Так зачем же вы поступили на государственную службу? Для чего ехать в Даяснору? Это же очень опасно.

— Вот уж никак не ожидал услышать от вас такое, Ио-ли, — широко открыв глаза, любовница пристально посмотрела на девушку. — Зачем вы, переодевшись юношей, ходили на улицу Тучки и Дождя? Это же тоже опасно.

Платина смутилась. Признаваться в том, что сбежала из дома госпожи Андо исключительно от скуки, не хотелось.

Хорошо ещё, что собеседница поняла её молчание по-своему.

— Как Тоишо Хваро, я богат и свободен в своих поступках. Я смогу сделать то, о чём не мог бы и мечтать, оставаясь Акайо. Разве не поэтому вы, притворяясь мужчиной, убегали в город? Вы мне понравились не только своей красотой, но ещё и смелостью, способностью совершать дерзкие поступки, избегая глупостей. Пусть мужчины считают, что храбрость — это только их привилегия. Но мы-то знаем, что это не так.

Обняв Ию, она ткнулась лбом в её лоб.

— Но мне всё равно кое-что интересно, — не удержавшись, хихикнула та.

— Ну, спрашивайте, — усмехнулась любовница, вновь откинувшись на спину.

— Усы настоящие? — положив голову ей на плечо, поинтересовалась Платина, осторожно проведя пальчиком по мягким волоскам на верхней губе Хваро.

— Конечно! — с наигранным возмущением фыркнула та. — Я их брею с двенадцати лет, вот и выросли.

Она вздохнула, потянувшись всем своим гибким, сильным телом.

— Надо бы ещё и бородку отрастить, но мне не хочется.

— С этим торопиться не надо, — чуть не передразнив киношного товарища Саахова, попросила пришелица из иного мира, торопливо добавив: — Она вам не пойдёт.

— Сам знаю, — недовольно проворчала собеседница. — Но без неё не обойтись. Ничего не поделаешь. Так принято. Вас ещё что-то интересует?

На самом деле в голове Ии вертелось великое множество вопросов. Вот только большинство из них вряд ли понравятся любовнице.

Рассудив, что и так уже успела узнать очень много, приёмная дочь бывшего начальника уезда решила задать самый невинный из них, используя принятые здесь речевые обороты:

— А как быть с кровью, что женщины бросают каждый месяц?

— У меня её почти нет, — вяло отмахнулась самозваная барон и широко во весь рот зевнула. — Давайте хотя бы немного поспим, Ио-ли?

— Угу, — отозвалась та, но, не утерпев, всё же спросила: — Вам с самого рождения так повезло или по какой-то другой причине?

Хваро усмехнулась, не открывая глаз.

— Это всё ярмун. Он не только горло раздражает, делая голос более грубым, но и с этим помогает. Вот почему ярмун нельзя употреблять женщинам. Он вызывает бесплодие. Но мне-то всё равно, я рожать не собираюсь. Ну вот теперь вы узнали все мои секреты, Ио-ли.

«Как бы не так», — мысленно возразила та, но вслух произнесла:

— Спасибо, Тоишо-сей. Я очень ценю ваше доверие и никогда никому ничего не скажу.

— Я в этом не сомневался, — явно засыпая, пробормотала собеседница.

А вот беглой преступнице не спалось. Случившееся не спешило «укладываться» в её голове, усталость всё ещё никак не могла «победить» взвинченные нервы.

В спальне становилось прохладно. Платина взяла скомканное у спинки кровати шёлковое стёганое одеяло и, расправив, прикрыла себя и любовницу. Повозившись, та прижала её к себе, по-хозяйки положив руку на грудь.

Странно, но после того, что между ними происходило совсем недавно, девушке это почему-то не понравилось.

Тем не менее она не стала делать попыток освободиться и вскоре заснула, проснувшись от того, что кто-то тряс её за плечо.

— Вставайте, Ио-ли! — громом врывался в ухо шёпот барона. — Вам надо одеться. Скоро придёт Яира. Нехорошо, если она увидит вас голой.

— Что? — с трудом вынырнув из забытья, приёмная дочь бывшего начальника уезда увидела Хваро уже в нижнем белье, прикрывавшем тело от шеи до щиколоток.

Не отдохнувший как следует разум соображал плохо. Какой-то миг пришелица из иного мира не могла понять: где она и что с ней? Потом решила, что их лесбийские забавы ей просто привиделись в кошмарном эротическом сне. И лишь через бесконечно долгие три секунды смогла вспомнить всё.

Не то чтобы Платина стыдилась произошедшего, но всё же некоторый дискомфорт она ощутила.

Но поскольку лучший способ преодолеть неловкость — это вести себя так, словно ничего не случилось, Ия села на кровати, отодвинула лёгкие кисейные занавески и, наклонившись, подняла валявшиеся на полу штанишки.

Завязывая верёвочку на поясе, она обратила внимание на то, что бумага на окнах начала сереть, чётко обозначив деревянные планки решётки, делившей проём на одинаковые квадратики. Приближался рассвет, а значит, скоро действительно заявится Яира, привыкшая к тому, что господин просыпается ни свет ни заря.

И хотя она скорее всего знала, что её хозяин, точнее хозяйка, сегодня спит не одна, девушке категорически не хотелось встречаться со старой служанкой.

Поэтому, натянув нижнее бельё, приёмная дочь бывшего начальника уезда подхватила платье, чмокнула любовницу в губы и поспешила к выходу, бросив на ходу:

— Думаю, мне лучше уйти, Тоишо-сей.

Она опасалась, что Хваро попытается её остановить, но та только сказала.

— До свидания, Ио-ли. Скоро увидимся.

Торопливо миновав кабинет хозяина замка, Платина осторожно выглянула на лестничную площадку. Как и следовало ожидать, в столь поздний или наоборот ранний час там никого не оказалось.

Висевший на стене между этажами тусклый масляный фонарь давал света достаточно лишь для того, чтобы не споткнуться и не перепутать двери.

Мастера, когда-то возводившие главную башню, строили на века. Даже спустя столько лет, под ногой девушки не скрипнула ни одна половица. Тем не менее Ия перевела дух, лишь оказавшись в своей спальне.

К сожалению, об освещении её покоев никто не позаботился. Так до уборной пришлось добираться буквально на ощупь, в результате чего Платина едва не опрокинула тазик с водой для умывания, выплеснув большую часть его содержимого на пол.

Шипя и ругаясь одними губами, добралась до кровати, стянула мокрые носки, завернулась в одеяло и почти сразу же заснула.

В туманную мглу сна без сновидений ворвался нудный, плачущий голос, казалось, целую вечность повторявший:

— Госпожа! Ну, госпожа! Проснитесь, пожалуйста!

Однако свинцовые веки никак не хотели подниматься. Тем не менее титаническим усилием воли девушка вначале спустила с кровати ноги, потом попыталась сесть, тут же вновь рухнув на постель.

— Да что же это такое?! — со слезой в голосе вскричала Охэку и, позабыв про условности, схватила Ию на плечи и попыталась поднять. Причём проделала это так грубо и беспардонно, что та наконец открыла глаза.

Стены комнаты с многочисленными дверками шкафов подозрительно закачались, словно корабль в бурю.

— Полдень скоро, почтенная Яира уже три раза приходила! — видимо, окончательно потеряв терпение, выкрикнула служанка. — А вы всё спите!

— Я уже проснулась! — пробормотала Ия, упираясь ладонями в колени, чтобы сохранить вертикальное положение. — Воду принесла?

— Да, госпожа! — обрадовалась Охэку.

— Тогда давай умываться.

Тёплая, с лепестками цветов вода нисколько не бодрила. Чувствуя, что мысли вновь начинают путаться, Платина распахнула курточку для сна и плеснула себе на грудь. Помогло.

«Чего же меня развезло-то так?» — подумала девушка, с трудом поднимаясь на ноги и направляясь в уборную.

— Я уже и завтрак принесла! — чуть не плакала ей в спину служанка.

— И правильно сделала, — одобрительно проворчала приёмная дочь бывшего начальника уезда, закрывая за собой дверь.

Сегодня она кардинально сменила принятую в благородных семьях последовательность действий и сначала поела, а уж потом стала приводить себя в порядок.

То платье, что Ия надевала вчера на свидание с Хваро, выглядело всё же слишком мятым.

«Надо было аккуратно снять и сложить, — с запоздалым сожалением подумала она, тут же невольно покраснев от свежих воспоминаний. — Хорошо хоть, вообще не порвали».

Пришлось вновь обратиться к запасам покойной баронессы. После недолгих размышлений решила не наглеть и взяла уже заношенное платье, в котором гуляла по парку с любовницей. От этой мысли лицо вновь вспыхнуло жаром смущения.

Похоже она имела настолько обескураженный вид, что даже служанка не смогла удержаться от робкого вопроса:

— Что с вами, госпожа?

— Ничего! — почти огрызнулась Платина, тут же дав себе зарок даже в мыслях именовать Хваро мужчиной. Ей почему-то казалось, что в таком случае будет легче смириться с истинным характером их отношений.

Усаживаясь перед зеркалом, девушка вспомнила, что украшения, которые она надевала вчера, остались в спальне барона, и досадливо поморщилась.

Тем не менее причёску следовало чем-то укрепить, да и серьги не помешают.

Ия осторожно выдвинула ящик туалетного столика и окинула взглядом поблёскивавшие драгоценности.

В дверь осторожно постучали.

— Кто там? — машинально откликнулась Платина, тут же поправившись: — Заходи!

При виде умытой, одетой и причёсанной девушки суровое лицо Яиры смягчилось.

— Вы проснулись, госпожа.

— И уже давно, — проговорила та, глядя на своё отражение в полированном металле.

Старая служанка огляделась, заметила на табуретке поднос с грязной посудой и грозно посмотрела на невольно сжавшуюся Охэку.

— Почему это ещё здесь?

Уже давно усвоив нехитрую истину, состоящую в том, что своих надо защищать, приёмная дочь бывшего начальника уезда небрежно бросила: — Я велела ей остаться и помочь мне с причёской. Можешь идти.

— Слушаюсь, госпожа, — кланяясь, пролепетала девочка и, прихватив поднос, перепуганной мышью выскочила из комнаты.

Проводив её тяжёлым взглядом, Яира подошла к туалетному столику и выложила на него знакомую диадему с мелкими изумрудами и золотые серьги.

— Приберите, госпожа. Ни к чему разбрасываться такими дорогими подарками.

Возможно, ещё час назад пришелица из иного мира и смутилась бы, ясно различив в словах собеседницы плохо скрытый упрёк пополам с издёвкой, но сейчас лишь небрежно повела плечами. Хотя это простое движение и заставило её изрядно напрячь свои актёрские способности.

— Чужих здесь нет, а слуги нашего господина не воруют. Разве я не права, почтенная?

И она насмешливо посмотрела на её отражение в зеркале.

— Господин спрашивал о вас, — проворчала служанка, отведя взор. — Беспокоится, почему вы так долго не приходите?

Платина чуть было не ответила в том смысле, что ему-то уж точно известно, почему она пол ночи не спала, но вовремя удержалась, вспомнив, как высоко ценятся в здешнем обществе видимость приличий.

Поэтому, ханжески вздохнув, Ия вернула полученные от Яиры драгоценности в ящичек туалетного столика и растянула губы в откровенно фальшивой улыбке.

— Я очень тронута, что господин так за меня переживает. Но нет причин для беспокойства. Просто я очень плохо сплю на новом месте. А вчера, видно, уже привыкла, вот и отсыпалась сразу за две ночи.

Служанка понимающе кивнула, глядя на неё со смесью насмешки и настороженности.

— Тебя господин прислал? — спросила девушка, примеряя новые серьги с красными камушками. — Где он?

— Господин занят, — проворчала собеседница. — Сейчас у него господин Каямо.

— Тогда не стану его отвлекать, — сказала Платина, поднимаясь с табурета и беря лежащую на столике книгу. Ту самую, что так неосмотрительно взяла в библиотеке.

Уступая ей дорогу, Яира склонилась в почтительном поклоне.

Уже в дверях приёмная дочь бывшего начальника уезда небрежно бросила:

— Пойду почитаю в павильоне.

Покинув главную башню, она проследовала по знакомой галерее до беседки со столиками и табуретками.

Стряхнув сор с одной из них, пришелица из иного мира уселась, раскрыла книгу и задумалась. Пока никто не мешает, нужно оценить ситуацию, сложившуюся после вчерашнего происшествия.

Являясь достойной дочерью своего толерантного века, она не пришла в ужас от того, что Хваро оказался девушкой. Как сказано в одной старинной американской комедии: «У каждого свои недостатки».

Но если она тоже выдаёт себя за другого, вероятность их разоблачения вырастает в два раза.

«Зря я с ней связалась, — досадливо поморщилась Ия, тут же напомнив себе: — Как будто был выбор? Это он, то есть она меня нашла, а не я её, то есть его».

Зато теперь совершенно ясно, почему убили дочь рыцаря Канако. Но тогда и прочие гадости, что рассказывали о бароне Нобуро и Андо, тоже правда.

От этого, конечно, не легче, но теперь по крайней мере она знает, чего можно ожидать от своей любовницы.

Девушка досадливо скривилась. Зарекалась же не называть её так. Даже произнесённое мысленно, это слово ужасно раздражало.

«А как ещё скажешь? — мрачно засопела она, положив локти на стол и подперев голову руками. — Любовница и есть».

Возможно, не окажись та хладнокровной убийцей, Платина воспринимала бы их отношения по-другому. Но сейчас, похоже, она вновь начала бояться Хваро. Страх ещё вчера, исчезнувший навсегда, вернулся вновь.

«Может, всё-таки сбежать, пока не слишком поздно?» — растерянно подумала Ия.

Однако поразмыслив, она без труда выявила у данной идеи парочку весьма существенных недостатков.

Во-первых, барон обязательно будет искать. Он парень, то есть девка упорная, иначе не отыскал бы её в той лесной избушке.

Во-вторых, побег из этого замка никак не улучшит положение приёмной дочери бывшего начальника уезда, арестованного за государственную измену.

Вновь остаться один на один со всем этим жестоким миром?

Девушка зябко передёрнула плечами. Нет уж. Пока Хваро ведёт себя в рамках приличий, лучше оставаться с ним. Но всё же всегда следует иметь ввиду, что она из себя представляет. Именные таблички следует беречь как зеницу ока. И неплохо бы золотишком обзавестись на «чёрный день». Только всё это необходимо тщательно спрятать. Пайзы пока пусть в старом тряпье полежат, благо его много. Однако потом им следует подыскать более надёжное место.

Приняв окончательное решение, беглая преступница выпрямилась и, глянув на раскрытую книгу, заметила, что та лежит перед ней вверх ногами.

«Если хочешь остаться с этой, то есть с этим аристократом, — сказала сама себе пришелица из иного мира, — то будь добра соответствовать не только в постели. Если он так любит стихи, так выучи чего-нибудь и прочитай ему с чувством».

Криво усмехнувшись, девушка перевернула книгу, раскрыла на первой странице и, прочитав: «Букет небесного сада», — пробормотала:

— Посмотрим, что тут растёт.

Заметив через какое-то время приближавшуюся фигуру в лёгком сине-зелёном халате, она сделала вид, будто увлечена чтением, и подняла голову только тогда, когда хозяин замка был уже в нескольких шагах.

Торопливо поднявшись, Платина церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.

— Доброе утро, Тоишо-сей.

— Здравствуйте, Ио-ли, — лучезарно улыбнулся землевладелец, отвешивая короткий поклон. — Что читаете?

— Да вот стихи, — ответила та, показав обложку. — Взяла в библиотеке.

— Понравилось что-нибудь? — живо заинтересовался собеседник.

— Я ещё не всё прочитала, — смущённо улыбнулась девушка. — Но уже нашла одно замечательное стихотворение.

Полуприкрыв глаза она продекламировала:

— Я знал, что у вас хороший вкус, Ио-ли, — одобрительно хмыкнул Хваро.

— Благодарю за лестные слова, Тоишо-сей, — поклонилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и поинтересовалась: — Господин Каямо освободился?

— Зачем он вам? — словно бы насторожился барон.

— Вы забыли? — удивлённо вскинула брови Платина, напомнив: — Хочу поговорить об умелой швее.

— Ах да! — досадливо морщась, перебил её хозяин замка. — Вспомнил. Но к чему так спешить?

— А чего ждать? — в местной манере вопросом на вопрос ответила собеседница.

— Ну хорошо, — словно бы нехотя согласился землевладелец. — После обеда я пришлю его к вам.

— Спасибо, Тоишо-сей, — поклонилась Ия, мельком глянув на всё ещё карабкавшееся вверх солнце.

— Может, прогуляетесь со мной по парку? — скорее приказал, чем попросил, аристократ, горестно вздохнув. — С самого утра разбирался со счетами. От цифр голова кругом идёт.

Само собой, девушке пришлось согласиться.

— Охотно, Тоишо-сей, — сказала она, поднимаясь из-за стола, и поинтересовалась, понизив голос: — Вы не доверяете господину Каямо?

— Почему? — удивился барон, а потом рассмеялся. — Конечно доверяю. Просто напоминаю, кто здесь хозяин. Мама говорила, что если господин внимательно следит за слугами, у тех меньше соблазна воровать или жульничать.

— Ваша матушка была мудрой женщиной, — понимающе кивнула Платина, посетовав: — Жаль, что не смогу с ней познакомиться.

— Вы бы ей понравились, — улыбнулся хозяин замка, помогая спутнице спуститься по лестнице на выложенную камнями дорожку.

На сей раз землевладелец приказал накрыть стол в беседке у пруда, где всё ещё не распустились лотосы.

За обедом Хваро оставался всё таким же милым, любезным и предупредительным, называя себя счастливейшим из влюблённых, потому что Ия ответила на его чувства.

Пришелица из иного мира то искренне конфузилась, то пыталась изображать смущение. И хотя она по-прежнему не сомневалась в его (её) любви, та музыка, которой звучали эти слова, почему-то уже не казалась столь притягательной, сладостной и манящей, как вчера.

За разговором аристократ не забыл обещание и приказал Яире пригласить управителя в свой кабинет.

Возвращаясь в главную башню, барон всё интересовался: не нужно ли ей ещё чего-нибудь? Поначалу девушка отнекивалась, отвечая в том смысле, что у неё всё есть. Однако спутник настаивал. Посчитав, что проявила уже достаточно скромности, Платина попросила хмурого барона дать ей время обдумать своё желание.

— Вы и так дали мне всё, о чём я могла только мечтать.

Лицо собеседника разгладилось, и на нём вновь заиграла довольная улыбка.

Ощутив в своих словах некоторую неприличную двусмысленность, Ия невольно смутилась, внезапно сообразив, что сам Хваро ни словом, ни жестом, ни взглядом не намекал на их совместное ночное безумие. И она была ему за это благодарна.

К счастью, явившийся на зов хозяина замка управитель избавил приёмную дочь бывшего начальника уезда от неловкости.

Выслушав её пожелание, тот сразу же заявил:

— Дочь господина Кисидо очень хорошо шьёт.

— Кто это? — нахмурился землевладелец, пытаясь вспомнить.

— Эмио Кисидо, господин, — напомнил собеседник. — Та самая, у которой одна нога короче другой. Этот халат я у неё заказывал.

В доказательство своих слов он повернулся кругом, давая возможность оценить работу мастерицы.

Аристократ посмотрел на девушку. Та слегка кивнула, тут же скромно опустив взор.

— Хорошо, — сказал барон. — Пусть возьмёт всё необходимое и идёт в Бирюзовые покои к молодой госпоже.

— Да, господин, — лицо управителя закаменело, он чуть поклонился. — Если у вас всё, то я пойду. Там черепицу на конюшне меняют. Надо посмотреть.

— Конечно, ступайте, господин Каямо, — с улыбкой кивнул Хваро, а когда тот скрылся за дверью, сказал: — Вот всё и сделано, Ио-ли.

— Благодарю, Тоишо-сей, — поклонилась та и попросила: — Позвольте мне вас оставить. Надо приготовить платья к приходу госпожи Кисидо. Не все же сразу ей отдавать.

— Надеюсь, вы ненадолго? — нахмурился хозяин замка.

— Ничего не могу обещать, — развела руками Платина, но, заметив, как сразу же «посмурнел» собеседник, решила немного польстить: — Вы же знаете, что мы, женщины, хотим выглядеть в глазах своих возлюбленных безупречно. Вот почему одежда так важна для нас. Боюсь, что мы с госпожой Кисидо можем немного задержаться, обсуждая… некоторые важные… детали. Прошу вас, Тоишо-сей, понять всё правильно и не обижаться.

— Разве я могу на вас обижаться, Ио-ли? — несколько ненатурально, как ей показалось, рассмеялся землевладелец. — Надеюсь только, что до ужина вы управитесь со своими важными делами?

— Приложу все усилия, — клятвенно пообещала девушка, предложив: — Может, сегодня поужинаем в моих покоях?

— Не стоит превращать нарушения правил в привычку, Ио-ли, — покачал головой аристократ. — Для еды есть обеденный зал. Ужинать сегодня будем там. А вечером, я надеюсь, пойдём ко мне.

— Как прикажете, — вновь поклонилась собеседница.

— Я не хочу вам приказывать, Ио-ли, — поморщился барон, выделив голосом последнее слово.

У беглой преступницы вдруг появилось жуткое желание огрызнуться. Но вместо этого она улыбнулась.

— Тогда как пожелаете.

— Вот так уже лучше, — довольно усмехнулся Хваро, откидываясь на низенькую спинку кресла.

В комнате, служившей кабинетом бывшей хозяйки замка, Платина застала служанку с мокрой тряпкой и ведром.

— Домывай быстрее! — распорядилась девушка. — Скоро придёт госпожа Кисидо. Поможешь нам.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась Охэку.

Пока она заканчивала уборку, Ия «пробежалась» по шкафам с нарядами, выбрав три «парадных» платья и четыре, если так можно выразиться, «повседневных» из более тёмного и дешёвого шёлка, рассчитывая, что всякого рода случайные пятна будут на нём менее заметны.

Она как раз раскладывала их на кровати, когда в дверь негромко постучали.

— Заходи! — отозвалась Платина, расправляя ткань.

Вошла служанка, увидела платья и, не удержавшись, всплеснула руками:

— Какая красота!

— Да, матушка нашего господина умела одеваться со вкусом, — хмыкнула пришелица из иного мира и посмотрела на собеседницу. — А ты её помнишь?

— Как же не помнить, госпожа, — смущённо потупилась Охэку. — И в парке её видела, и на дворе. Благородная госпожа даже к моему отцу в кузницу приходила, чтобы что-то спросить. И всегда такая красивая была, словно фея или богиня из небесного чертога.

— Расскажи мне о ней? — попросила приёмная дочь бывшего начальника уезда, усаживаясь на табурет.

— Да что же я могу рассказать простолюдинка глупая? — ещё сильнее засмущалась собеседница.

— Всё, что помнишь, — поощрительно улыбнулась Ия.

Однако служанка почему-то продолжала упорствовать.

— Да я её только издали и видела.

— Вот и расскажи, что видела, — не отставала госпожа. — И слышала.

Их крайне содержательный диалог прервал негромкий стук в дверь.

— Кто там? — спросила Платина.

В ответ ожидаемо донеслось:

— Эмио Кисидо, госпожа.

— Заходите пожалуйста, — пригласила Ия, поднимаясь.

В комнату, сильно припадая на правую ногу, вошла молодая женщина с красивым, умным лицом.

Поставив на пол переносную коробочку, она отвесила низкий поклон, продемонстрировав идеальный пробор на голове и струившуюся по спине короткую тёмно-русую косу с ярко-оранжевой ленточкой с вышитой красной розой.

Жизнь в этом мире научила беглую преступницу обращать внимание на подобные вроде бы мелочи, имеющие на самом деле довольно важное значение. Так роза среди аборигенов считается символом не только богатства и процветания, но ещё и «сладости в запустении».

В сочетании с простой девичьей причёской сей цветок демонстрировал, что данная особа смирилась с участью старой девы, давно потеряв надежду когда-нибудь выйти замуж.

Все эти мысли успели промелькнуть в сознании приёмной дочери бывшего начальника уезда, прежде чем она, мило улыбнувшись, поклонилась, также прижав ладони к животу.

— Рада вас видеть, госпожа Кисидо. Наслышана о вашем непревзойдённом мастерстве владения швейной иглой.

Очевидно, столь изысканные обороты речи собеседнице раньше слышать не приходилось, так как её густые, широкие брови удивлённо скакнули на лоб, а во взгляде появилось явное недоумение.

Впрочем она быстро пришла в себя и ответила в полном соответствии с местным этикетом:

— Не заставляйте меня чувствовать себя неудобно, госпожа. Я умею лишь кое-как шить и не заслуживаю такой похвалы.

— Ваша скромность делает вам честь, госпожа Кисидо, — не осталась в долгу Ия и, пресекая дальнейшую дискуссию, указала на разложенные по кровати наряды. — Эти платья мне немного великоваты. Посмотрите, нельзя ли с ними что-нибудь сделать?

Окинув девушку профессиональным взглядом, собеседница деловито поинтересовалась:

— То, что на вас, тоже желаете перешить?

— Да, — после секундного колебания ответила Платина.

Подняв с пола коробочку или скорее чемоданчик, гостья вопросительно посмотрела на неё.

— Поставьте сюда, — указала Ия на туалетный столик.

«Ей, наверное, трудно подниматься по лестнице, — глядя на походку швеи, подумала пришелица из иного мира. — А я заставила её тащиться на четвёртый этаж. Вот же-ж!»

Кисидо деловито выложила свёрнутую узкую ленту с делениями и развернула кожаный футляр с многочисленными отделениями, где тускло поблёскивали иглы и булавки с металлическими шариками на концах.

Взяв одну из них, гостья повернулась к хозяйке комнаты.

— Вы позволите, госпожа?

За вознёй с нарядами время пролетело незаметно. Госпожа Кисидо быстро освоилась, и скоро они уже непринуждённо болтали, оценивая ткани, особенности покроя и вышивки.

Хотя приёмная дочь бывшего начальника уезда в основном задавала вопросы, изредка вставляя короткие комментарии, и внимательно слушала собеседницу, говорившую много и охотно. Чувствовалось, что она прекрасно разбирается во всём, что касается пошива одежды.

Платина многое узнала и теперь надеялась, что в случае необходимости сможет поддержать беседу на столь важную для каждой женщины тему.

Госпожа Кисидо скрепила ткань булавками, наметила места, где будет шить, и заявила, что забирает платья к себе.

— Дома у меня быстрее получится, — объяснила она своё решение. — За сегодня и завтра управлюсь.

— Не хотите, чтобы вам мешали, — понимающе кивнула Ия.

— И это тоже, — улыбнулась собеседница, складывая принадлежности.

— Но мне же надо будет померить, — озабоченно пробормотала девушка.

— Это ещё зачем? — кажется, совершенно искренне удивилась и даже обиделась мастерица.

Церемонно поклонившись, она сухо проговорила, сурово хмуря брови:

— Если госпожа мне не доверяет, ей лучше сразу обратиться к кому-нибудь другому.

— Нет, нет, госпожа Кисидо! — запротестовала Платина. — Просто я думала, что с примеркой вам будет проще шить.

— Госпожа, — снисходительно усмехнулась гостья. — Я же не шью вам платье, а просто подгоняю по фигуре. Это гораздо проще и не займёт много времени. Если вам что-то не понравится, я готова переделать.

Поколебавшись, хозяйка комнаты предложила:

— Тогда, может, мне самой к вам прийти? Чтобы вам лишний раз так высоко не подниматься.

Взгляд собеседницы полыхнул болью и негодованием, но голос оставался по-прежнему спокойным и даже доброжелательным:

— Не беспокойтесь, госпожа, я справлюсь.

— Я пришлю свою служанку, — смутившись, предложила Ия, — чтобы она помогла вам нести. Охэку, знаешь, где живёт госпожа Кисидо?

— Да, госпожа, — торопливо кивнула та.

— И сейчас проводи госпожу Кисидо, — запоздало вспомнив, что швее предстоит ещё и спуск с четвёртого этажа, приказала Платина.

— Слушаюсь, госпожа.

Обменявшись прощальными поклонами с гостьей, новая хозяйка Бирюзовых покоев осталась одна. Выглянув через приоткрытое окно, она убедилась, что солнце уже клонится к закату. В животе требовательно заурчало.

Пришелица из иного мира усмехнулась, отдавая должное терпению Хваро, позволившему ей не торопясь, обстоятельно разобраться с нарядами. Хотела сейчас же идти к нему, но передумала. Всё равно скоро ужин. Вот там и встретятся. Кажется, сегодня он намерен обставить всё более официально. И наверное, это правильно. Окружение хозяина замка, его доверенные люди должны видеть, что господин относится к ней серьёзно, и она не просто мимолётное увлечение.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда подумала, что ей тоже нужно привыкать находиться рядом с ним. По дороге на юг, в столице, в Даяснору, где будет служить Хваро, им вместе придётся общаться не только с простолюдинами, но и с дворянами, и с чиновниками.

У окружающих не должно возникнуть сомнений в том, что они обычная супружеская пара, пусть Ия и будет поначалу считаться только наложницей.

Внезапно девушка замерла от простого, но очевидного вопроса.

«А как же дети? Сколько бы мы не кувыркались, забеременеть у меня всё равно не получится. С одной стороны — это неплохо. Бросать ребёнка — последнее дело. С другой стороны — аборигены считают главным предназначением женщины рождение сыновей. Поэтому бездетная пара неизбежно привлечёт к себе внимание. Да и наследник славному роду Хваро тоже нужен».

Аккуратно закрыв окно, Платина подошла к туалетному столику и, сев на табурет, взглянула на своё отражение.

«ЭКО здесь нет, — продолжала размышлять пришелица из иного мира. — Тогда он что же, меня под другого мужика подкладывать будет?!»

Оскалившись, Ия стукнула кулаком по лакированной столешнице, но тут же успокоилась, вспомнив, о чём думала, анализируя странную историю «превращения» Акайо Хваро в своего брата Тоишо.

«Почему бы нынешнему барону не усыновить кого-нибудь из бедных дальних родственников, взяв ребёночка совсем маленьким, чтобы он считал нас своими родителями?»

Во всяком случае девушка решила, что будет настаивать именно на данном способе обретения наследника. Можно даже двух.

В этот момент со стороны двери донёсся негромкий шорох. Резко обернувшись, она увидела вошедшего в комнату хозяина замка.

— Что вы делаете, Ио-ли?

— Да вот сижу, — та даже растерялась от подобного вопроса. — Мы с госпожой Кисидо обо всём договорились. Она ушла шить, а служанка понесла мои платья.

— В спальне спят и приводят себя в порядок, — сокрушённо качая головой, наставительно проговорил землевладелец. — А если вы хотите просто посидеть в своих покоях — для этого есть кабинет.

Встав с табурета, Платина смущённо потупилась, изо всех сил стараясь скрыть внезапно вспыхнувшее раздражение: «Да какое тебе дело, где я сижу?!»

А барон продолжал отчитывать её, словно учительница нашкодившего первоклассника:

— Это в доме вашего приёмного отца у вас была всего одна комната. Но сейчас-то их две, и каждую надо использовать так, как это принято в богатых семьях знатных родов.

«Это он напоминает, что я нищебродка, не имеющая понятия о приличной жизни», — зло подумала Ия, не отрывая взгляда от чистого, покрытого лаком пола.

И тут же с грустью поняла, что Хваро права, то есть прав. Так оно и есть. И в своём мире, и здесь она не имеет понятия о том, как живут по-настоящему богатые люди, ибо родовитый аристократ и крупный землевладелец по уровню благосостояния стоит неизмеримо выше даже начальника уезда.

Невольно вспомнился рассказ Амадо Сабуро о местных богатеях, когда она с неприкрытой завистью говорила о фамильных замках с обширными парками и даже озёрами.

К счастью, девушке хватило нескольких секунд, чтобы осознать своё положение и задавить тлевшее в душе раздражение.

Воспользовавшись уроками наставницы, Платина церемонно поклонилась.

— Спасибо, что указали мне на ошибки, Тоишо-сей. Прошу вас и впредь наставлять меня во всём.

Лицо аристократа озарила довольная улыбка.

— Конечно, Ио-ли. Я же обещал заботиться о вас всю оставшуюся жизнь.

— Вы приглашаете меня на ужин? — сменила тему собеседница.

— Да, Ио-ли, — подтвердил барон. — Я приказал накрыть через полчаса. Этого времени вам хватит, чтобы приготовиться?

— Конечно, Тоишо-сей, — кивнула девушка, отметив про себя: «По-нашему это примерно час.»

— Времени вполне достаточно.

— Тогда приходите, я жду, — усмехнулся Хваро и, качая головой, вышел из спальни.

И буквально через пару минут в дверь постучали. Получив разрешение войти, запыхавшаяся Охэку бодро доложила:

— Отнесла, госпожа. Госпожа Кисидо сказала, что завтра мне можно не приходить. Она сама всё захватит.

— Как хочет, — пожала плечами Платина. — Сейчас помоги мне переодеться.

Выбрав новый наряд, решила поменять и причёску. Заделала волосы крупными локонами, закрепив их длинными золотыми шпильками с крошечными ивовыми листочками из того же благородного металла. Серьги тоже взяла другие: с тремя расположенными друг над другом маленькими изумрудами. Только браслеты оставила те же из полированного нефрита.

Нанося макияж, мимоходом пожалела об отсутствии духов и благовоний. Те, что остались от покойной баронессы, уже высохли.

«Надо будет попросить Хваро купить что-нибудь, — подумала девушка, разглядывая своё отражение в зеркале. — Он же в этом разбирается».

Вскоре появилась Яира и пригласила молодую госпожу на ужин.

Распахнутые окна в большом зале пропускали достаточно света, позволяя обойтись без дополнительного освещения.

Поднявшись навстречу Ие, аристократ пригласил её за хозяйский стол. Оглядевшись по сторонам, та так и не поняла, зачем землевладельцу понадобилось коротать вечер в этом просторном, но почти пустом помещении.

Поначалу девушка думала, что тот пригласил её на совместную трапезу со своими приближёнными, чтобы, так сказать, продемонстрировать «официальную» любовницу. Однако, кроме их двоих, тут никого не было.

— Позвольте налить вам вина? — предложил барон, и его хрипловатый голос эхом отразился от стен. — Это знаменитая «Солнечная улыбка персика».

— Да, пожалуйста, Тоишо-сей, — кивнула собеседница, разглядывая пузатую бутыль из голубого фарфора.

Не успели они выпить, как открылась ведущая на кухню дверь, и появились две служанки с уставленными посудой подносами.

Выложив всё на стол, женщины молча поклонились и ушли.

Вино оказалось мягким, приятным на вкус, но в нём отчётливо чувствовались «градусы».

Сегодня им, кроме привычных закусок, подали самые настоящие пельмени.

— Они из трёх видов мяса, — любезно пояснил Хваро. — Свинина, говядина и зайчатина. Попробуйте, не пожалеете.

Платина не заставила себя уговаривать, берясь за ложку, ибо здешние пельмени почему-то подавались в бульоне, и их приходилось вылавливать. В целом ужин оказался таким же, как и вчера. Обилие блюд и микроскопические порции.

Тем не менее девушка плотно поела, особенно отдав должное ягодному желе.

Поднялся ветер. Хозяин замка лично закрыл окно и позвал кого-нибудь.

Явившаяся на зов Яира быстро принесла фонарь, «спички» и зажгла светильник.

Когда первые капли дождя ударили по промасленной бумаге на окнах, землевладелец, поставив чашечку на стол, пристально посмотрел на неспешно попивавшую чай собеседницу.

— Я буду ждать вас, Ио-ли, — уверенно звучавший голос барона всё же чуть дрогнул.

— Я приду, Тоишо-сей, — потупив взор и чувствуя, как жаром полыхнули щёки, ответила Платина.

Аристократ встал и направился к двери.

Осушив свою чашечку, девушка пошла вслед за ним, но на лестничной площадке повернула в Бирюзовые покои. Всё-таки шпильки и другие украшения лучше оставить у себя. Кувыркаясь, можно и уколоться ненароком, или забыть, как в прошлый раз, дав Яире лишний повод скорчить кислую физиономию.

И эта ночь щедрой рукой отсыпала Ие волшебства, накатывавшего на сознание нараставшими волнами наслаждения, порождая в груди сладостный стон, прорывавшийся криками абсолютного счастья.

Вот только охватившая её чувственная эйфория, заставившая расслабиться, казалось, каждую мышцу, сегодня проходила как-то уж очень быстро.

Поэтому Платина почти не удивилась, когда любовница, подперев голову рукой, тихонько проговорила:

— Вчера вы задавали мне очень много вопросов, Ио-ли. Сегодня я тоже хочу кое-что о вас узнать.

— Спрашивайте, Тоишо-сей, — сказала собеседница, тоже поворачиваясь на бок.

— Вы уже знали мужчин, — слова прозвучали скорее утвердительно, чем вопросительно, тем не менее девушка ответила, небрежно пожимая плечами:

— Наверное, Тоишо-сей. Только я не помню, кто это был, и не хочу вспоминать.

Даже в серой полутьме она заметила, как посуровело лицо Хваро. И вновь на помощь Ии пришли сериалы.

— Прошлое навсегда осталось в прошлом, Тоишо-сей. Сейчас у меня есть вы, и я даже думать не хочу о ком-то другом.

— Я очень рад, если всё так и есть, — недовольно проворчала любовница.

— А разве может быть по-другому? — искренне, как ей казалось, возмутилась пришелица из иного мира. — Неужели я давала повод подозревать меня в чём-то недостойном?

— Нет, нет, Ио-ли, — заверила собеседница. — Только знайте, я могу простить многое, но не измену.

Последние слова она произнесла таким тоном, что Платина невольно поёжилась, а в памяти всплыла убитая служанка, лежавшая под разлапистой, заснеженной елью.

Пряча страх, приёмная дочь бывшего начальника уезда буркнула:

— Я поняла вас, Тоишо-сей.

И повернулась к ней спиной, всем видом изображая оскорблённую невинность.

Или её игра оказалась достаточно искусной, или Хваро сама поняла, что слегка «перегнула палку», только она всё же повинилась:

— Я не хотел вас обидеть, Ио-ли.

И тут же поспешила сменить тему разговора:

— У меня на завтра нет никаких важных дел, и мы сможем провести весь день вместе. Вам нравится удить рыбу?

— Чего? — предложение оказалось настолько неожиданным, что девушка даже вновь повернулась лицом к любовнице. — Вы сказали рыбу?

— Да, — подтвердила та. — Возьмём удочки и посидим у озера. Там сейчас очень красиво. Как вам такое предложение?

Платина сильно сомневалась, что данное времяпрепровождение придётся ей по душе. Нет, она не имела ничего против такого способа добычи рыбы, но не желала постоянно отмахиваться от комаров, мошек и прочих обитавших у воды насекомых.

— А может быть, поучите меня стрелять из лука? — выдвинула встречное предложение беглая преступница. — Дадите мне несколько уроков, чтобы дальше я могла тренироваться сама.

— Хорошо, — после недолгого колебания согласилась Хваро. — Только вам нужно выспаться, а то опять не проснётесь до полудня.

— Конечно, Тоишо-сей, — кивнула девушка на этот ясно высказанный намёк и, сев, спустила ноги с кровати. — Тогда я пойду, чтобы мы обе могли отдохнуть.

Привстав на колени на постели любовница обняла её сзади и поцеловала в ямку у ключицы.

— Вы правы, Ио-ли. Рядом с вами мне всё ещё очень тяжело заснуть.

«Вчера это у тебя неплохо получилось», — сварливо подумала Платина, чувствуя, однако, как губы сами собой растягиваются в улыбку. Тем не менее она мягко, но решительно отстранила Хваро и, поднявшись, шагнула к табурету со своей кое-как сложенной впопыхах одеждой.

— Госпожа! — облегчённо выдохнула Охэку. — А я уж думала, что вы опять не проснётесь.

— Уже так поздно?! — спохватилась девушка, садясь на постели и оглядывая залитую утренним светом спальню.

— Нет, госпожа, — успокоила её служанка. — Я только что воду для умывания принесла.

«Странно, — думала пришелица из иного мира, вытирая полотенцем мокрое лицо. — Вчера чуть проснулась, а сегодня так легко встала».

И тут же замерла, поражённая вспыхнувшей в голове мыслью: «А не напоил ли он меня тогда какой-нибудь гадостью вроде афродизиака?»

— Что с вами, госпожа? — озадаченно спросила Охэку.

— Ничего, — отмахнулась та.

Одеваясь и даже сидя перед зеркалом, Платина вспоминала их первую с Хваро ночь, но никак не могла определить: естественно ли она себя вела, или на рассудок влияло что-то постороннее?

Так и не придя к какому-то определённому выводу, отправилась на завтрак.

Кроме хозяина замка, в зале присутствовал его управитель господин Каямо и незнакомый дворянин средних лет в воинском одеянии из дорогого, но изрядно потёртого шёлка.

Вопреки ожиданиям приёмной дочери бывшего начальника уезда землевладелец не стал представлять её собравшимся. Яира просто посадила девушку за накрытый стол и удалилась.

Приближённые аристократа посмотрели на неё с плохо скрытой неприязнью.

— Здравствуйте, госпожа, — поприветствовал её барон. — Хорошо ли спалось?

— Благодарю, господин, — поднявшись, церемонно поклонилась Ия. — Надеюсь, у вас тоже всё благополучно?

— Хвала Вечному небу, — благожелательно улыбнувшись, кивнул Хваро, приступая к еде.

Прочие присутствующие тоже последовали его примеру.

Управитель спросил о каком-то договоре аренды, и в зале завязался оживлённый разговор на чисто хозяйственную тему, в котором Платина совершенно ничего не понимала, поэтому предпочла помалкивать. Тем более что приближённые хозяина замка вели себя так, словно её здесь нет, а если и поглядывали, то как на пустое место.

Нельзя сказать, что Ие понравилось столь подчёркнутое безразличие, но особенно она не расстроилась.

Выпив в заключение по чашечке чаю, управитель и охранник удалились.

— Ну что, Ио-ли? — подходя ближе, улыбнулся землевладелец. — Идём стрелять из лука?

— С удовольствием, Тоишо-сей, — чуть поклонилась девушка. — Только скажу служанке, чтобы захватила лук, и возьму кольцо.

Короткий ночной дождь, как будто обновил парковую зелень, делая её ещё ярче и красивее. Оружие аристократа и небольшой бочонок со стрелами нёс его старый слуга.

Охэку и Куюми шли позади, как и положено простолюдинам, и Платина то и дело ощущала затылком его неприязненный взгляд.

«Что-то я здесь никому не нравлюсь», — усмехнулась она про себя, стараясь сосредоточиться на словах спутника.

Тот как раз рассказывал о том, как надо правильно стрелять из лука.

Наставник из барона получился вполне достойный. Он раз за разом терпеливо объяснял, указывая на ошибки. Охотно показывал, как надо правильно стоять, как натягивать тетиву, придерживая её на местный манер не тремя, а двумя пальцами.

Очень скоро Ия поняла, что переучиваться гораздо труднее, чем начинать с «азов». Тем не менее навыки никуда не делись, и скоро у неё начало получаться.

В очередной раз угодив в центр чёрного квадрата, она, обрадовавшись, посмотрела на довольно улыбавшегося Хваро и заметила стоявшего поодаль незнакомого охранника.

— Прекрасно, Ио-ли! — хлопнул в ладоши землевладелец и обратился к воину: — Что у вас, господин Тегело?

— У ворот дворянин, — коротко поклонившись, тот передал аристократу маленький бумажный прямоугольник, служивший аборигенам чем-то вроде визитной карточки. — Просит принять.

— Суо Накадзимо, — вслух прочитал барон. — Он сказал, что ему нужно?

«Эту фамилию я уже где-то слышала, — встрепенулась беглая преступница, опуская руку с зажатым в ней луком. — Ну, конечно! На постоялом дворе в Тучёве! Это его ждали те странные люди с большим фургоном. А ещё он залез в архив уездной канцелярии. И мы вместе прятались на том вонючем дворе. Ну и чего ему здесь надо?»

— Господин Накадзимо — троюродный племянник господина Самадзо, — обстоятельно пояснил охранник. — Недавно он узнал, что здесь у нас жил его дядюшка, и теперь хочет о нём поговорить.

— Ну хорошо, — пожал плечами Хваро. — Передайте, что я готов с ним встретиться.

— Господин! — окликнула его девушка, опасаясь попасться на глаза свидетелю своих недавних похождений. — Позвольте мне сначала уйти в свои покои.

— Зачем? — искренне удивился хозяин замка. — Я не собираюсь вести его сюда.

— И всё-таки позвольте мне уйти, — продолжила настаивать Платина. — Ни к чему меня видеть посторонним.

— Вы правы, — подумав, согласился землевладелец и крикнул: — Постойте, господин Тегело!

— Слушаю, господин, — резко остановившись, развернулся охранник.

— Подождите немного, — приказал барон и посмотрел на девушку.

Та, в свою очередь, велела Охэку захватить лук и почти побежала к главной башне.

Попав в неё через знакомый боковой дворик, быстро миновала два этажа, а оказавшись на третьем, воровато огляделась.

Убедившись, что на лестнице никого нет, прошла в короткий коридорчик и осторожно толкнула дверь помещения, чьи окна, по её расчёту, должны выходить на фасад.

Навесной замок здесь отсутствовал, а накладных и врезных аборигены, кажется, совсем не знали, поэтому пришелица из иного мира беспрепятственно вошла в небольшую комнатку, обставленную гораздо скромнее, чем покои хозяев дома.

Оклеенные светлой, изрядно выцветшей бумагой стены, простая, покрытая старым потрескавшимся лаком мебель, почти лишённая резьбы и каких-либо украшений. У узкой кровати отсутствовал полог, хотя места для его крепления имелись.

Повсюду лежал тонкий слой пыли. Видимо, здесь убирались гораздо реже, чем в жилых помещениях главной башни.

Подбежав к окну, Ия сначала хотела просто проткнуть бумагу пальцем, но потом передумала. Всё-таки теперь это и её дом, и нечего его портить без особых причин.

Деревянная задвижка на створке поддалась далеко не сразу. Но всё же, приложив некоторые усилия, Платина смогла её отодвинуть и слегка приоткрыть окно, так чтобы в узкую щель стало видно лестницу у парадного входа.

Через несколько томительных минут из дверей башни вышел землевладелец в сопровождении ещё одного охранника, в котором девушка сразу узнала господина Тэворо. Кажется, этот телохранитель нетрадиционной ориентации пользуется особым доверием барона.

«Родственные души», — усмехнулась Платина.

На усыпанной гравием дорожке показались двое верховых в круглых широкополых шляпах и пеший слуга с корзиной за спиной.

Не доезжая метров ста до башни, всадники соскочили с седел, чтобы пройти оставшуюся часть пути пешком, высказывая тем самым уважение хозяину замка.

Шагавший впереди мужчина заметно прихрамывал на левую ногу. Когда они подошли совсем близко, аристократ спустился по лестнице им навстречу.

— Приветствуем благородного господина Хваро! — громогласно объявил старший из визитёров, склоняясь в церемонном поклоне. — Прошу прощения за то, что побеспокоил вас по столь ничтожному поводу, но для меня это очень важно.

— Рад видеть вас, благородный господин Накадзимо, — вернул поклон землевладелец.

Далее разговор пошёл заметно тише, так что притаившаяся наверху слушательница могла различать лишь обрывки предложений, при этом понимая или угадывая общий смысл беседы.

Господин Накадзимо действительно назвался троюродным племянником Кио Самадзо. Якобы тот уже давно ищет дядюшку, внезапно исчезнувшего из столицы четыре года назад. И вот недавно от одного купца он узнал, что господин Самадзо мог скрываться в уезде Букасо провинции Хайдаро. А поскольку господину Накадзимо известно, что барон Хваро когда-то учился у его дядюшки, тот решил побеспокоить благородного господина, дабы разузнать о судьбе своего родственника.

Хозяин замка подтвердил, что сей мудрый и благородный муж действительно проживал у него в гостях, но умер примерно год назад.

Приёмной дочери бывшего начальник уезда показалось, что, хотя племянник и не слишком расстроился смертью дядюшки, он тем не менее выразил желание провести церемонию жертвоприношения на его могиле, заодно поинтересовавшись: не осталось ли после него каких-нибудь книг или записей, и попросил отдать их ему на память.

Хваро без колебаний согласился, предложив обсудить детали в своём кабинете за чашкой чая.

Гость не возражал, только представил своего спутника. Платина уже видела того на постоялом дворе в Тучёве, но не знала, что его зовут Замо Таниго.

Когда барон с приезжими направился к дверям главной башни, наблюдавшая за ними беглая преступница устремилась к выходу из комнаты.

Оглянувшись перед уходом, она сразу заметила две цепочки следов, ясно различимых на пыльном полу.

«Вот же-ж! — досадливо поморщилась Ия и махнула рукой. — А плевать! Если Хваро спросит, скажу, что стало интересно, вот и подсматривала».

На лестничной площадке снизу уже доносились негромкие голоса. Кажется, визитёры восхищались внутренним убранством башни.

Подхватив подол платья, девушка поспешила наверх, стараясь ставить ноги в матерчатых туфельках поближе к стене. Она где-то читала, что при таком способе передвижения по ступенькам те почти не скрипят.

Бесшумно вбежав на верхний этаж, Платина прошмыгнула в Бирюзовые покои и застыла у закрытой двери, напряжённо прислушиваясь.

— Госпожа? — озадаченный голос Охэку заставил её вздрогнуть.

Резко обернувшись, приёмная дочь бывшего начальника уезда зашипела рассерженной гадюкой:

— Тихо ты!

Испуганно ойкнув, служанка торопливо прикрыла рот ладошкой.

К сожалению, ничего интересного из подслушанного обрывка разговора Ия не узнала. Гости рассказывали, как разыскивали своего пропавшего родственника.

Когда за ними закрылась дверь личных покоев хозяина замка, девушка прошла в кабинет, в первый раз усевшись в стоявшее за письменным столом кресло, и, чтобы хоть как-то скоротать время, велела служанке принести из спальни книгу стихов. Надо дочитать, раз взялась.

Примерно через час пришла Яира и, понизив голос, сообщила, что благородные гости задержатся в замке до завтра, поэтому молодой госпоже следует пока оставаться в своих покоях. Еду и всё необходимое ей принесёт Охэку.

Платина понимающе кивнула. Этого и следовало ожидать, не мог же землевладелец выставить дворян из замка на ночь глядя.

В полдень служанка принесла обед, сообщив, что господин потчует гостей в большом зале.

А ближе к вечеру пришла госпожа Кисидо. Молодая женщина действительно оказалась искусной мастерицей. Только одно платье слегка жало в талии. Швея тут же аккуратно распорола швы и переделала по новой.

Поскольку об оплате с ней договаривался управитель барона, а Ие её работа очень понравилась, она решила отблагодарить госпожу Кисидо хотя бы добрым словом, которое, как известно, и кошке приятно.

Видимо, молодую дворянку с изуродованной ногой хвалили редко, потому что та буквально «расцвела», слушая восторженные отзывы официальной любовницы хозяина их замка. А уж после того, как её угостили чаем и долго беседовали о разных пустяках, расстались они если и не подругами, то приятельницами.

К счастью, этот «домашний арест» приёмной дочери бывшего начальника уезда продлился только сутки.

Хваро сам пришёл в кабинет, где Платина от скуки разучивала понравившееся стихотворение из сборника древних поэтесс.

Поприветствовав девушку, он сделал ей комплимент, не забыв обратить внимание на новое платье, сообщил, что гости уехали, и пригласил на прогулку.

Неторопливо шествуя между вишнёвых деревьев, аристократ по-хозяйски держал её за руку и рассказывал о недавних визитёрах.

И хотя Ия кое-что уже и сама знала, слушала она очень внимательно, изредка понимающе кивая головой.

К немалому удивлению выяснилось, что хозяин замка не верит в родственные отношения между Накадзимо и Самадзо. Гость путался в родословной, не зная некоторых подробностей из жизни своего троюродного дяди, хорошо известных близким мудреца, к коим причислял себя и сам землевладелец.

Однако он не стал разоблачать их самозванство. Отчасти из-за неполной уверенности в своей догадке, но в основном из-за нежелания оказаться втянутым в какую-нибудь сомнительную историю. Тем более, что господина Накадзимо интересовала только могила дальнего родственника, а также его книги и записи, которых набралось несколько связок.

Платина тут же вспомнила перевязанные шпагатом бумаги в библиотеке. По словам барона, после смерти господина Самадзо господин Каямо тщательно проверил его архив, не обнаружив там ничего интересного.

Кроме философских трактатов, там имелась масса написанных самим господином Самадзо комментариев и рассуждений, а также несколько назидательных историй и стихов.

Аристократ посчитал не вправе оставлять это у себя и передал дальнему родственнику, несмотря на серьёзные сомнения на его счёт.

Проводил он подозрительного гостя и на могилу его родственника возле Дома за озером.

«А почему не на кладбище?» — мысленно удивилась пришелица из иного мира, но озвучивать вопрос не стала.

Господин Накадзимо и его спутник провели там церемонию поминовения предков и принесли жертвы.

На этом «деловая часть» их визита закончилась. Они переночевали в одной из комнат на третьем этаже главной башни, утром позавтракали вместе с хозяином замка и его приближенными, после чего, тепло попрощавшись, отбыли восвояси.

Сегодня землевладелец всё-таки затащил Ию на рыбалку, уверяя, что подобное развлечение, как и стрельба из лука, весьма популярно у высокопоставленных особ.

Слуги быстро всё приготовили. Поставили на причале низенькие табуреточки, принесли бамбуковые удилища с леской из конского волоса, накопали червей и наловили кузнечиков.

Похоже аристократу действительно нравилось подобное времяпрепровождение. Сидя под зонтиком, он с довольным видом рассуждал о повадках рыб, о прелестях жизни на лоне природы и о своих чувствах к приёмной дочери бывшего начальника уезда.

Та, в свою очередь, откровенно скучала. Солнышко припекало всё сильнее, а от воды веяло благодатной прохладой.

Отогнав от лица надоедливого слепня, девушка жалобно попросила:

— Можно мне искупаться, Тоишо-сей?

— Конечно! — вскричал барон, вздымая бамбуковое удилище и довольно смеясь при виде трепыхавшейся на конце лески довольно крупной рыбёшке.

Отпрянув, Платина озадаченно посмотрела на Хваро. А тот, подтянув добычу, снял её с крючка, осторожно пустил в ведро с водой и только после этого решил уточнить:

— Что вы сказали, Ио-ли?

— Я хочу искупаться, — повторила та свою просьбу. — Жарко, душно и вообще…

Хозяин замка нахмурился.

— Я же говорил вам, что здесь глубоко.

— Я не буду далеко заходить, — заверила собеседница, решив, что умение плавать «вспомнит» уже в озере.

— Лучше прикажите служанке сделать вам прохладную ванну, — после глубокого раздумья предложил землевладелец. — Вы же не какая-то глупая простолюдинка, чтобы купаться в озере.

— Но я очень хочу искупаться, — чувствуя его колебания, заканючила беглая преступница. — Может, это как-то связано с моей памятью?

— Вас могут увидеть, — сурово свёл брови к переносице аристократ, и в его голосе отчётливо прозвучали угрожающие нотки. — Я не могу допустить подобного попрания норм нравственности!

«Вот же-ж лицемерка! — потупив взор, с раздражением подумала пришелица из иного мира, тут же невольно покраснев от воспоминаний об их ночных забавах. — А может, она просто ревнует? Час от часу не легче!»

Получив столь решительный отказ, она по привычке хотела уступить, но вдруг поняла, что просто устала быть послушной, покладистой куклой.

В конце концов, если Хваро собралась с ней жить дальше, то пусть принимает во внимание и её желания.

— Я не собираюсь купаться голой, Тоишо-сей, — недовольно проворчала Платина. — Останусь в нижнем белье.

— Если будете ходить в мокрой одежде — можете заболеть, — выдал новый аргумент хозяин замка. — Это очень опасно.

Девушка беспомощно огляделась, пытаясь отыскать ещё какой-нибудь аргумент. А землевладелец нанизал на крючок дохлого кузнечика и, плавно взмахнув удочкой, забросил его в озеро.

— Для переодевания можно сделать закрытый… паланкин! — выпалила Платина и, не дожидаясь возражений, указала на лодку с крышей. — Если тут всё завесить циновками, никто не увидит, как я буду переодеваться в сухое бельё!

Ие пришлось отдать должное терпению аристократа. Вместо того, чтобы просто отмахнуться от бредового предложения, тот внимательно выслушал её и… дозволил попробовать.

Барон даже пообещал дать задание господину Каямо сделать всё так, как она придумала, но только после обеда. А пока надо продолжить рыбную ловлю.

Вызванный в покои аристократа управитель весьма удивился полученному распоряжению, но быстро сообразил, что от него хочет любовница господина. Задав несколько уточняющих вопросов, он пообещал сделать всё к завтрашнему дню.

Вторую половину дня барон с девушкой провели на стрельбище, откуда проследовали на площадку для занятий боевыми искусствами, где Хваро с удовольствием продемонстрировал ей свои воинские навыки.

Надо сказать, что зрелище размахивавшего блестящим мечом хозяина замка, виртуозно исполнявшего разнообразные прыжки, выпады и молниеносные удары, произвело на Ию весьма сильное впечатление.

Оно мало походило на представления, устраиваемые всякого рода «шаолинскими монахами» и прочими артистами китайского цирка, не смотрелось так ярко и красочно, как в дальневосточных дорамах. Но оно было настоящим, и от этого внушало, если не страх, то серьёзные опасения.

Пришелица из иного мира попыталась скрыть беспокойство за привычным сарказмом: «Прямо какая-нибудь Чудо-женщина или Дам Ё Уль».

Исполнив какой-то особенно хитрый финт, землевладелец замер в пафосной позе, отведя клинок за спину.

«Выпендрёжница!» — мысленно фыркнула Платина, но понимая, что от неё ждут совсем другой реакции, захлопала в ладоши.

— Замечательно, Тоишо-сей! Просто великолепно!

Тяжело дыша, аристократ подошёл к ней, на ходу убирая меч в ножны.

Лицо его раскраснелось, на коже поблёскивали капельки пота, во взгляде светилось вожделение.

— Мы не виделись всего одну ночь, а я уже соскучился.

А вот Ия уже не ощущала к нему/к ней такого влечения, как в первые дни, хотя нельзя сказать, что секс с Хваро не доставлял ей удовольствия.

«Я просто «объелась», — самокритично заметила девушка. — Не мешало бы ещё пару-тройку дней «поголодать»».

Однако у её любовницы на этот счёт имелось своё мнение, и большую часть ночи Платина вновь провела в чужой постели.

Тем не менее она без особого труда проснулась утром, чтобы успеть на завтрак барона со своими приближёнными.

Те вновь подчёркнуто не обращали на неё никакого внимания, что в прочем беглую преступницу нисколько не задевало.

Господин Каямо всё понял правильно, и слуги сделали из лодки настоящую кабинку для переодевания, вызвав у Ии полный восторг.

Заглянув внутрь, она тут же послала служанку в свои покои за полотенцем и сухим нижним бельём.

С интересом наблюдавший за девушкой Хваро только хмыкнул.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда забралась в будку, аккуратно расправив за собой полог из грубой, серой ткани. Сняла и положила на сиденье украшения, скинула платье и носочки, оставшись в короткой курточке и штанишках.

Отодвинув занавес с противоположной от причала стороны, Платина потрогала ногой воду и, убедившись, что та уже достаточно прогрелась, тихонечко соскользнула в воду.

Хозяин замка не врал, утверждая, что озеро глубокое. Даже здесь почти у самого берега вода доходила Ие до подмышек. При этом температура её оставалась вполне приемлемой, разве что ступни сразу озябли от холодного донного ила.

Подавшись вперёд, пришелица из иного мира поплыла, бесшумно загребая руками.

Удалившись метров на пять, она обернулась к пристани, где землевладелец всё ещё смотрел на лодку.

— Эй! — окликнула его девушка, помахав рукой. — Тоишо-сей!

Вздрогнув, тот обернулся и взмахнул широкими рукавами халата.

— Что вы делаете?! Там же глубоко!

— Плаваю, Тоишо-сей! — рассмеялась довольная собеседница.

— Вы умеете плавать? — только и смог произнести ошарашенный аристократ.

— Сама в… не ожидала! — захихикала Ия и нырнула, быстро коснувшись покрытого водорослями дна.

«Не так уж тут и глубоко», — мысленно фыркнула она, устремляясь вверх, предполагая, что озёрная впадина спускается вниз террасами.

— Вылезайте! — прервал её размышления грозный крик барона. — Довольно!

— Ну, пожалуйста, ещё немного, Тоишо-сей! — плаксиво заканючила девушка. — Вода прекрасная! Я вас очень прошу!

— Хорошо, — с явной неохотой проворчал Хваро. — Только больше не исчезайте! Слышите?!

— Слышу, Тоишо-сей, — вздохнула Платина, переворачиваясь на спину.

— И не задерживайтесь там! — уже чуть мягче добавил хозяин замка.

— Как Охэку придёт — так и вылезу, — пообещала собеседница.

К сожалению, служанка не заставила себя ждать.

— Ступай в лодку! — тут же приказал ей землевладелец и обратился к купальщице: — И вы тоже!

— Да, господин, — почти синхронно отозвались простолюдинка и приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Отодвинув занавеску, она легко забралась в «кабинку», где сразу стало тесно.

— Вот, госпожа, — поклонилась Охэку, протягивая ей бельё.

— Подожди! — отмахнулась Платина, развязывая верёвочку на штанишках. Сбросив мокрую курточку, она внезапно поймала испуганно-восхищённый взгляд служанки.

«Тут что, все поголовно «радужные»?» — с раздражением подумала девушка, вытираясь и хмуро поглядывая на Охэку. Но та уже испуганно потупила взор, однако щёки её заметно покраснели.

«Может, попросить Каямо поменять её?» — досадливо поморщилась Ия, обматывая грудь обязательной повязкой. Служанка пыталась помочь, но так бестолково, что девушка чуть на неё не наорала.

Видя, как сильно она разозлила молодую госпожу, Охэку испуганно втянула голову в плечи. Губы её задрожали, а глаза заблестели от подступивших слёз.

«Как-то это не похоже на сексуальный интерес, — начала остывать пришелица из иного мира. — Тогда чего же она так пялилась? Голых баб не видела, что ли? Ну, конечно! Они же здесь почти не раздеваются. Разве что в бане. Даже спят одетые с ног до головы. А тут стриптиз почти на улице. Вот девчонка и обалдела».

— Прости, — стараясь загладить невольную грубость, повинилась Платина. — Я забыла сказать, чтобы ты принесла гребень.

— Я его захватила, — шмыгая носом, служанка протянула ей деревянную расчёску с длинными, редкими зубьями.

— Вот спасибо! — с наигранным энтузиазмом вскричала девушка. — Какая ты умница!

Явно не привыкшая к похвалам собеседница робко улыбнулась.

— Сейчас возьми мокрое бельё и развесь сушиться.

— Слушаюсь, госпожа, — коротко поклонившись, Охэку бросилась собирать вещички.

А Ия отодвинула занавес со стороны причала.

Терпеливо дожидавшийся аристократ подал ей руку.

— Спасибо, Тоишо-сей! — счастливо улыбнувшись, тряхнула сырыми волосами Платина. — За такой замечательный подарок!

— О чём вы? — то ли в самом деле не понимая, то ли кокетничая, проворчал барон.

— Как же? — удивлённо вскинула брови Ия. — Вы позволили мне искупаться.

Хваро проводил взглядом торопливо удалявшуюся служанку и вновь посмотрел на собеседницу.

— Оказывается, вы умеете плавать.

— Поверьте, я и сама об этом не знала, — не отводя взора от его прищуренных глаз, широко улыбнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Для меня это тоже полная неожиданность.

Очевидно, сыграла она неплохо, потому что взгляд хозяина замка вновь «потеплел».

— Первый раз встречаю благородную девушку, умеющую плавать, — криво усмехнулся он, качая головой. — И среди простолюдинов таких вроде тоже нет. Всё-таки мы не у моря живём. Откуда у вас такое умение, Ио-ли?

— Не знаю, Тоишо-сей, — пришелица из иного мира постаралась вздохнуть как можно тоскливее. — Мне всё больше кажется, что моя прошлая жизнь была не так проста, как об этом рассказывала добрая госпожа Амадо Сабуро.

— Считаете, что она вас обманывала? — нахмурился землевладелец.

— Нет, конечно! — запротестовала Платина. — Скорее всего, её обманул тот лавочник Шуфр. Вот с кем я бы хотела поговорить.

— Я пытался отыскать его и вашу мать, — неожиданно заявил аристократ.

— Нашли кого-нибудь? — встрепенулась девушка, застыв с гребнем в волосах.

— Ваша мать — Голубой колокольчик умерла от петсоры одной из первых, — негромко произнёс барон. — Об этом даже есть запись в архиве. И из лавочников по имени Шуфр тоже никто не выжил.

«Господин Сабуро всё правильно рассчитал», — тут же подумала его приёмная дочь, а в ответ на настороженный взгляд барона виновато улыбнулась, пожимая плечами.

— Мне трудно по-настоящему переживать за тех, кого я совсем не помню. А мать меня ещё и продала.

Хваро нахмурился. Платина с тревогой ждала его реакции на свои весьма неоднозначные, с точки зрения местного менталитета, слова.

Понимая, что они могут не понравиться хозяину замка, пришелица из иного мира сознательно пошла на риск. Очень тяжело всё время врать. Иногда проще сказать правду, ну или полуправду.

Но тут хозяин замка посмотрел куда-то ей за спину и широко улыбнулся.

Обернувшись, Ия увидела неторопливо приближавшегося к пристани невысокого пожилого мужчину в воинской одежде из дорогого тёмно-зелёного шёлка. Именно с ним землевладелец разговаривал в парке замка Канако.

Чиро Мукано — дядя по матери, наставник в боевых искусствах и один из четырёх, кому известна тайна самозванства Тоишо Хваро.

Вспомнив рассказ младшего брата губернатора, Ия машинально посмотрела на его сапоги. На сей раз у него были обычные плоские подошвы, толстые, но без каких-либо каблуков.

Вовремя вспомнив, что они с ним незнакомы, Платина обратилась к барону, стараясь, чтобы в её голосе прозвучала тревога. Для этого даже особо притворяться не пришлось. Этого человека она почему-то боялась даже больше своей любовницы, прятавшейся под личиной мужчины.

— Кто это, Тоишо-сей?

— Мой благородный наставник! — громогласно и торжественно объявил аристократ. — Великий воин, верный друг и брат моей матери — господин Чиро Мукано, человек, которого я почитаю третьим после отца и матери!

«Но поскольку те двое уже умерли, то первым», — мысленно отметила приёмная дочь бывшего начальника уезда и, воткнув гребень во всё ещё сырые волосы, склонилась в церемонном поклоне, прижимая ладони к животу.

— Здравствуйте, господин! — поприветствовал хозяина замка его ближайший соратник, подчёркнуто игнорируя девушку. — Рад видеть вас в добром здравии.

— А как ваше здоровье, господин Мукано? — поинтересовался землевладелец. — Как добрались? Что сказал господин Сэгаво?

Ия тут же вспомнила, что слышала эту фамилию от Рокеро Нобуро. Кажется, так звали дворянина из Тодаё, помогавшего нанимать бродяг для нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако.

— Господин, — отозвался Мукано. — Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

И он бросил на беглую преступницу взгляд, полный ледяного презрения.

— Позвольте оставить вас, господа, — та правильно поняла его намёк. — Мне надо привести себя в порядок.

— Ступайте, Ио-ли, — благожелательно улыбнувшись, кивнул аристократ.

Прихватив лежащие прямо на пристани украшения, приёмная дочь бывшего начальника уезда поспешила оставить родственников одних.

«И почему я здесь никому не нравлюсь? — озадаченно думала она, торопливо шагая по крытой галерее. — Вроде бы ни с кем не ссорилась, никому ничего плохого не сделала, а смотрят все так, как будто я взяла у них сто баксов до понедельника и уже полгода не отдаю».

В боковом проходном дворике Платина наткнулась на свою служанку, почти бегом бежавшую ей навстречу.

— Простите, госпожа, — отпрыгнув, торопливо поклонилась Охэку. — Почтенная Яира приказала то бельё, в котором вы купались, постирать.

«Вот стерва старая! — мысленно выдохнула девушка. — Я же его только что надела, а вода в озере чистая. Это она просто из вредности гадит!»

Вздохнув, Ия виновато развела руками.

— Если почтенная Яира велела, то стирай.

— Слушаюсь, госпожа, — чуть не плача пробормотала собеседница. — Тогда я пойду?

— Иди, — отмахнулась та и, подхватив полы платья, заторопилась в главную башню.

Оказавшись в своих покоях, первым делом посмотрелась в зеркало и скривилась, словно от зубной боли. На голове творилось просто чёрт знает что!

Ругаясь себе под нос, стала причёсываться. На глаза попалась злополучная книга стихов.

Барон, судя по всему, давно не виделся со своим главным соратником, и им есть о чём поговорить. А значит, Хваро сегодня скорее всего будет не до неё. Можно, конечно, вновь спуститься в парк и пострелять из лука. Однако какое-то внутреннее ощущение настойчиво намекало, что не стоит пока попадаться на глаза господину Мукано.

Вот только читать эти стихи по второму разу уже не хотелось. Оставив в покое волосы, девушка взяла книжку и выбежала в кабинет.

Однако там на стеллаже нашлось только несколько любовных романов, злополучное «Наставление благородным женщинам» и кипа исписанных листов.

Отметив своеобразный вкус покойной матушки нынешнего хозяина замка, Платина кстати вспомнила, как тот приглашал её заходить в библиотеку в любое время.

«Я быстренько, — заверила она себя. — Никто ничего не заметит. Захвачу что-нибудь почитать и назад».

Стукнув на всякий случай по двери и не дождавшись ответа, Ия осторожно заглянула в кабинет землевладельца.

Убедившись, что там никого нет, бегом бросилась за ширму, где прятался вход в библиотеку.

Вернув сборник на столик у окна, осмотрела прочие лежащие там книги. Увы, в основном это тоже оказались стихи.

Пришлось полазить по стеллажам, где она довольно быстро отыскала записки какого-то монаха о путешествии в земли северных варваров.

«Почитаю для разнообразия», — удовлетворённо хмыкнула приёмная дочь бывшего начальника уезда, покидая библиотеку.

Когда она вышла на лестничную площадку, снизу уже доносились голоса Хваро и его родича.

Прошмыгнув в Бирюзовые покои, девушка привычно задержалась возле закрытой двери, пытаясь расслышать их беседу.

— … у Аомори уже пять контор в бывших Пустынных землях, — вполголоса докладывал Мукано. — Хозяевам этого торгового дома покровительствует зять императора — господин Торо Дайлао.

— Я слышал о нём ещё в столице, — уважительно проговорил хозяин замка. — Этот вельможа далеко пойдёт. Вы удачно вложили деньги Чиро-сей.

Ответа его собеседника Ия не расслышала. Дверь в покои землевладельца с тихим стуком закрылась, отсекая разговор.

С сожалением вздохнув, Платина прошла в спальню и первым делом окончательно привела в порядок причёску, закрепив её парой шпилек.

Взяв записки путешественника, уже собралась устроиться на кровати, но вовремя вспомнила лекцию Хваро о целевом использовании помещений и, вернувшись в кабинет, уселась за письменный стол бывшей хозяйки замка.

Книга её ужасно разочаровала. Сначала монах нудно и многословно описывал свой монастырь с претенциозным названием «Обитель стремящихся к духовному совершенству», затем следовал длинный панегирик настоятелю монастыря, благословившего автора на столь долгое и трудное путешествие, и только после этого начались заметки о его впечатлениях от сегуната Хайдаро с упоминанием имён и краткой родословной каждого из дворян, по владениям которого проходил маршрут многословного служителя культа.

От тепла, тишины и скучного содержания «записок» девушка задремала и пару раз «клюнула носом». Устав бороться с собой, наплевала на причёску и откровенно задремала, подперев голову рукой.

Негромкий звук заставил её встрепенуться.

Тяжело ступая ногами, обутыми в тяжёлые сапоги, по комнате неторопливо шёл наставник барона Хваро.

«Я его не услышала, или он не постучал?» — озадаченно гадала Ия, ибо по местным правилам хорошего тона полагалось предупреждать о своём появлении.

В доме бывшего начальника уезда и супруга главы семейства, и даже он сам всегда стучались, перед тем как войти в комнату приёмной дочери, хотя и не дожидались разрешения.

А этот старикашка вот так просто взял и запёрся, не удосужившись даже стукнуть по двери для приличия.

Прекрасно зная об особых отношениях дядюшки и племянника, то есть племянницы, девушка встала и склонилась в глубоком, почтительном поклоне.

— Выйдите, — голос у жуткого гостя, как и тогда в парке замка Канако звучал сухо, безжизненно, словно синтезированный компьютером. Однако совсем недавно на лестнице от разговаривал с Хваро совсем другим тоном.

— Что вы сказали, господин Мукано? — озадаченно переспросила девушка.

— Выйдите из-за стола, — пояснил собеседник, глядя на неё неподвижными, блёклыми глазами. — Это место хозяйки дома. Вы его не достойны.

Если бы кто-то так грубо и беспардонно «наехал» на Платину в её родном мире, она бы нашла что ответить, но местные реалии давно научили беглую преступницу держать язык за зубами. Тем более, что если свою любовницу она боялась, то этот низенький, худой старикашка со взглядом профессионального убийцы одним своим видом внушал ей ужас.

Безропотно отойдя к стене, Ия замерла, потупив взор, и, чувствуя, как мелко дрожат колени, мысленно поблагодарила местную моду за просторное платье. По крайней мере, при этой широкой юбке её страх не будет так бросаться в глаза.

— Мой господин молод и доверчив, — продолжил жуткий гость, и девушка буквально кожей лица ощущала его неприязненный, колючий взгляд. — Но пока я жив, никто не посмеет ему навредить.

Сделав ещё несколько шагов по чистому, лакированному полу, он подошёл почти вплотную и заговорил ещё тише:

— Меня не обманешь глупыми сказками о потере памяти. Я давно понял, что вы мерзкая, подлая, расчётливая особа специально вскружили голову моему господину. Но он с вами счастлив. Только поэтому вы ещё живы. Молите Вечное небо, чтобы он в вас не разочаровался, иначе…

С каждым словом совершенно обалдевшая Платина пятилась всё дальше, пока не упёрлась в стену, остро пожалев, что за спиной нет двери или прохода, через который можно было бы сбежать от кошмарного визитёра.

Тот подошёл к ней, то ли собираясь задушить в своих объятиях, то ли вцепиться в горло скрюченными старческими пальцами.

Чтобы не заскулить от ужаса, словно побитая собачонка, девушке пришлось до крови закусить губу и, повернув голову, крепко зажмуриться, надеясь, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

— Помни, развратная стерва, — прошипел Мукано, обдавая её запахом чеснока, гнилых зубов и мяты. — Я всегда слежу за тобой, даже если ты меня не видишь!

Хорошо хоть, он ничего не спрашивал, и ей не пришлось отвечать, иначе Ия вполне могла впасть в истерику.

— Мне безразлично, как вы это сделаете, — чуть громче произнёс дядюшка землевладельца, отступая на шаг. — Но вас здесь быть не должно! Вы не достойны Бирюзовых покоев!

Возмущённо фыркнув на прощание, старый убийца развернулся и направился к двери, всё также тяжело бухая по полу толстыми подошвами сапог.

Едва он скрылся за дверью комнаты, у девушки подломились колени, и она, беззвучно рыдая, медленно сползла вниз по стене.

Рот наполнился кровью из прокушенной губы, но Платина не замечала боли, пытаясь справиться с обуревавшим её ужасом.

Такой жалкой и униженной она чувствовала себя только один раз в жизни. Когда в самом начале пребывания в этом мире попалась людоловам работорговца Киниоши и провела незабываемый день в его невольничьем караване.

— Козёл, гад, сволочь! — беззвучно шевелила губами Ия, размазывая по лицу слёзы и сопли. — Нашёл развратницу! На свою племянницу посмотри! Ей только в порнухе сниматься! Вот же-ж! Ну что же мне так не везёт? Только в себя приду, как на голову опять валится какая-нибудь гадость. То рабство, то зараза, то арест. Теперь вот парень девкой оказался. А я-то дура ещё радовалась, что у него родителей нет. Да эта старая мразь хуже любой свекрови!

Внезапно девушкой овладела такая тоска, что аж в глазах потемнело и захотелось громко во весь голос заорать:

— Хватит, домой хочу к маме и папе! Я не могу здесь больше! Помогите кто-нибудь отсюда выбраться!

Повалившись на пол, она свернулась калачиком на холодном полу, крепко зажала рот и закричала, изо всех сил засучив ногами в бессильном бешенстве.

Странно, но этот приступ истерики помог прийти в себя. Упираясь дрожащими руками, Платина приподнялась, вытирая ладонью мокрые губы.

— Никто тебе не поможет, если сама себе не поможешь.

С трудом встала и, шаркая ногами, словно убогая старушонка, кое-как добралась до кресла для гостей, где тяжело плюхнулась задом на жёсткое сиденье.

Слёзы всё ещё текли, мышцы лица судорожно дёргались, корча жалкие гримасы, но сознание уже начало приходить в себя после грандиозной панической атаки.

Может, пожаловаться Хваро на этого старого чёрта? Несколько минут Ия наслаждалась подобной идеей, но здравый смысл настойчиво доказывал, что обращение за помощью к любовнице в данном случае не принесёт ничего, кроме неприятностей.

Дядюшка не просто выполняет для племянницы всю грязную работу, помогая в самых щекотливых делах, он её вырастил, воспитал, изменил природу, искалечив психологически, сделал тем, кем она стала: аристократом, землевладельцем, государственным служащим и хозяином своей судьбы.

Ну, и кто для Хваро дороже: непонятная девчонка для постельных утех или самый близкий наставник?

Несмотря на молодость и спокойное отношение к лицам нетрадиционной сексуальной ориентации, Платина почему-то не верила в глубину и искренность чувств, испытываемых к ней своей знатной любовницей.

Если для сохранения своей тайны она организовала нападение на свадебный караван и убийство ни в чём неповинной дочери рыцаря Канако, если подговорила негодяя Андо оклеветать его благодетеля, то что помешает ей прикончить беглую преступницу, если та будет «плохо себя вести»?

Можно, конечно, поссорить племянницу с дядюшкой и стать для неё более нужной, чем кровный родственник. Вот только столь масштабные интриги возможны разве что в псевдоисторических дорамах. Но даже там у главной героини должны быть могущественные союзники, и на это уходили годы.

«А куда спешить? — внезапно подумала пришелица из иного мира. — Зато теперь цель в жизни появилась: уничтожить эту старую сволочь!»

Оскалившись, девушка ударила кулаком в раскрытую ладонь. Для начала надо затаиться. Пусть Мукано считает, что напугал её до икоты, полностью лишив воли к сопротивлению.

Одновременно необходимо крепче «привязать к себе» Хваро, стать для неё, то есть для него интересной не только в постели. Если ему нравится удить рыбу, то и она будет сидеть рядом с удочкой. Если хозяину замка не нравится, что Ия купается, то ей больше не следует залезать в озеро при нём.

А ещё неплохо бы завести своих людей среди слуг и охраны. К сожалению, Платина понимала, что сделать это можно только обладая хоть каким-то, но строго определённым статусом. Аборигены вообще крайне серьёзно относятся к всякого рода градациям и ранжированию.

Криво усмехнувшись, приёмная дочь бывшего начальника уезда встала и направилась в спальню. Нужно привести себя в порядок, по возможности избавившись от следов недавней истерики.

Глянув на своё отражение в металлическом зеркале, девушка вновь едва не разревелась, настолько затравленным показался ей свой вид.

Сходила в уборную, умылась, до боли растирая мокрое лицо полотенцем, вновь вернулась за туалетный столик и снова погрузилась в размышления. Ближайшая её задача — добиться хоть какого-нибудь статуса.

По словам Хваро, это можно сделать только в столице, и в данном случае у Ии нет причин сомневаться в его словах. В уезде, да и во всей провинции Хайдаро всё ещё на слуху история с разоблачением членов «тайного общества» в Букасо.

Значит, придётся ждать до осени, когда барон отправится к месту службы. А до этого следует во всём слушаться не только землевладельца, но и этого старого козла Мукано, потихоньку узнавая их сильные и слабые стороны.

Внезапно вспомнился какой-то старинный ещё чёрно-белый фильм, что она как-то краем глаза смотрела с родителями, и прозвучавшие в нём слова: «Вживаться, вживаться, вживаться».

Криво улыбнувшись своему отражению, она очень тихо произнесла опухшими губами:

— Вживаться!

Дядюшка землевладельца оскорблён тем, что племянница поселила любовницу в покоях своей матери — его сестры, баронессы, хозяйки замка. А может, именно это и не нравится остальным приближённым Хваро: Яире, другим слугам, управителю, начальнику охраны? Только те помалкивают, демонстрируя своё отношение к ней безмолвным презрением. А вот наставник аристократа молчать не стал: рубанул, так сказать, «правду-матку»!

Интересно, а сам барон в курсе её разговора с Мукано?

Глянув в глаза своему отражению, Платина криво усмехнулась — это вряд ли.

Получается, для того, чтобы хоть как-то наладить отношения с окружением будущего законного мужа, ей надо съехать из Бирюзовых покоев. Но как это сделать, и куда переселиться?

Прикинуться дурой и заявить, что недостойна проживать в таком месте? Тогда Хваро резонно спросит: чего раньше молчала? Да ещё, чего доброго, заподозрит любимого дядюшку в давлении на неё. А Ие это надо?

Девушка подкрасила губы, поправила причёску, продолжая раздумывать над тем, как же ей убраться отсюда и куда?

В дверь тихонько постучали.

— Заходи, — разрешила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

В комнату осторожно вошла Охэку, держа в руках поднос с чайником и чашечкой.

— Не желаете ли выпить чаю, госпожа? Ой, что это с вами?

Из-за своего более чем скромного опыта общения с господами, девочка ещё не знала, что слугам не следует задавать подобные вопросы.

Однако, измученная переживаниями, Платина не стала учить её хорошим манерам, а лишь устало махнула рукой.

— Пошли в кабинет.

Не рискуя больше садиться за хозяйский стол, она заняла одно из кресел для гостей.

— Плохо себя чувствуете, госпожа? — совсем осмелев, продолжила расспросы служанка. — Вон какие у вас глаза красные.

Ия хотела огрызнуться, поставив на место докучливую простолюдинку, но неожиданное бесхитростное участие, от которого девушка уже успела отвыкнуть, вызвало жгучее желание поделиться давящими на неё проблемами.

Понимая, что собеседницу ни в коем случае нельзя посвящать в подробности разговора с Мукано, она только кивнула, тяжело вздохнув.

— Обидел кто? — сочувственно покачала головой Охэку. — Или сон плохой приснился? Вы же тут вроде как заснули.

«Сон! — мысленно охнула пришелица из иного мира, на миг застыв с поднесённой ко рту чашечкой. — Ну, конечно, сон!»

— Приснился, — пробормотала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — И прикорнула-то совсем чуть-чуть, а тут такое…

После секундного размышления девушка не стала посвящать служанку в подробности своего кошмара, тем более, что она ещё не успела их придумать, ограничившись многозначительной гримасой.

Ухватившись за интересную идею, мозг, словно очнувшись от навалившейся после истерики апатии, принялся лихорадочно перебирать разнообразные варианты.

— Вам бы с толкователем поговорить, — посоветовала собеседница.

— Разве тебе не сказали, что мне нельзя выходить из замка? — напомнила Платина.

— Простите, госпожа, — смущённо потупилась Охэку.

— А ты знаешь, кто умеет толковать сны? — спросила Ия.

— У нас в деревне все к Сухорукой Алдуне ходят, — подняв взгляд, понизила голос служанка. — Говорят, её бабка самой настоящей шаманкой была и научила её понимать язык духов.

— Да ты что?! — удивилась пришелица из иного мира, впервые узнавая, что среди аборигенов, кроме почитателей богов Вечного неба, есть и приверженцы шаманизма, тут же предположив, что данная вера больше распространена среди простолюдинов.

— Лечит-то она так себе, — продолжила собеседница, косясь на входную дверь. — Но гадает и сны толкует хорошо. Конечно, лучше бы в город съездить к настоящему гадателю. Там-то всё объяснят, расскажут, как уберечься от бед. Но если вам туда нельзя, то расскажите мне, а я у Алдуны спрошу.

Какое-то время беглая преступница боролась с соблазном запустить сплетню в массы, но всё же удержалась.

— Не могу, Охэку. Вдруг это господину не понравится? Я лучше сначала у него спрошу.

— Наш господин мудр, — то ли разочарованно, то ли одобрительно кивнула служанка. — Он в самой столице учился. Государственный экзамен сдал одним из первых.

— Я знаю, — подтвердила Платина.

К сожалению, или к счастью, хозяин замка вспомнил о ней только под вечер, лично явившись пригласить на ужин. Извинившись за то, что не смог прийти ранее, землевладелец обратил внимание на взволнованный вид девушки, поднявшейся ему навстречу.

— Что с вами, Ио-ли? Вы чем-то расстроены? Господин Мукано вас чем-то огорчил?

— Нет, нет, Тоишо-сей! — запротестовала та, мысленно отметив, что едва не обделалась, разговаривая с этим старым козлом, но вслух произнесла совсем другое: — Господин Мукано сказал, что вы со мной счастливы, и попросил и дальше радовать вас.

— Тогда в чём дело? — не скрывая довольной улыбки, озадаченно вскинул брови аристократ.

— Мне приснился дурной сон, — шёпотом выпалила Платина.

— Почему же вы ничего не сказали утром? — нахмурился барон.

— Потому что он приснился мне днём! — выпалила приёмная дочь бывшего начальника уезда и принялась торопливо объяснять: — Как только мы с господином Мукано поговорили, я ещё немного почитала, и вдруг мне очень захотелось спать. Я прямо за столом и уснула. Знаю, что образованные люди не верят в сны и прочие предрассудки, но я так испугалась!

Она замерла, вспоминая разговор со старым убийцей, его холодные, как у рыбы, глаза, и поёжилась от страха.

— Что вы видели, Ио-ли? — тон Хваро сделался очень серьёзным.

— Я вдруг стала маленькой, Тоишо-сей, — выдала та заранее заготовленную сказку и, поймав недоуменный взгляд хозяина замка, досадливо поморщилась. — Да не моложе, а меньше! Всё в комнате вдруг стало невероятно огромным! Стол, кресло, табуретка, полка с книгами! Я закричала, но мой голос звучал не громче комариного писка! Мне показалось, что я не в комнате, а в огромном, величественном зале, где я лишняя!

Неожиданно хозяин замка подозрительно сощурился.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что я ужасно перепугалась! — выпалила девушка и, обняв землевладельца, ткнулась лицом в его грудь. — И до сих пор не могу прийти в себя.

— Успокойтесь, Ио-ли, — голос аристократа вновь стал мягким и заботливым. — Это всего лишь глупый сон.

— Хорошо, если так, — прерывисто вздохнула Платина и, отстранившись, попыталась «с надеждой» посмотрела ему в глаза. — Вы меня немного успокоили, Тоишо-сей.

— Пойдёмте ужинать, — улыбнулся он, беря её за руку.

В столовой, кроме управителя и начальника охраны, присутствовал ещё и дядюшка барона. Приёмной дочери бывшего начальника уезда пришлось приложить немало усилий, чтобы спрятать свой страх.

Хваро предложил тост за своего наставника. Но даже осушив чарку водки, Платина чувствовала, как внутри всё напряглось в ожидании чего-то нехорошего.

А Мукано, казалось, вовсе не обращал на неё никакого внимания, лишь время от времени скользя взглядом словно по пустому месту.

Вечером после ужина она зашла в покои хозяина замка и, потупив взор, сообщила о своём плохом самочувствии.

Встревоженный землевладелец предложил послать за лекарем в Букасо, но девушка попросила его не торопиться.

— Может быть, мне нужно просто отдохнуть?

— Это всё ваше купание, — недовольно проворчал аристократ.

— О нет! — горячо запротестовала собеседница. — У меня ничего не болит! Мне просто до сих пор не по себе. Простите, Тоишо-сей.

— Неужели вас так напугал этот глупый сон? — с тревогой спросил аристократ.

— Не знаю, Тоишо-сей, — не глядя ему в глаза, пролепетала Ия и торопливо вышла, на ходу гадая, что же ей предпринять этой ночью?

Она долго ворочалась на постели, перебирая разнообразные идеи и после недолгих размышлений без сожаления отказываясь от них. Одни казались слишком заумными, так что Хваро просто не поймёт намёка, другие, наоборот, чересчур прямолинейными, а по её задумке барон должен подумать, прежде чем догадаться.

Упорный мозговой штурм начал приносить плоды. Постепенно замысел созрел, детально оформился и наконец приобрёл законченный облик. К сожалению, он требовал некоторой подготовки, поэтому Платина, скрепя сердце, отложила его исполнение на следующую ночь.

Утром хозяин замка зашёл поинтересоваться её самочувствием. Девушка ответила, что хотела бы сегодня отлежаться, поскольку всё ещё ощущает слабость и лёгкое головокружение.

Землевладелец вновь предложил послать за лекарем, но Ия опять отказалась.

— Чем меньше людей знают, что я здесь, тем лучше, — наставительно проговорила она, приподнявшись на локте. — Вы же понимаете, Тоишо-сей, что лишние разговоры нам не нужны.

Аристократ сурово нахмурился, демонстративно скрестив руки на груди, и пристально уставился на собеседницу переполненным неясным подозрением взглядом.

Не желая раздражать его ещё сильнее, приёмная дочь бывшего начальника уезда пролепетала, смущённо потупив взор:

— Вот если завтра мне не станет лучше, тогда и посылайте за лекарем.

— Хорошо, — нехотя кивнул барон. — Но купаться в озере я вам запрещаю!

— Как скажете, Тоишо-сей, — покладисто согласилась девушка, понимая, что для достижения цели придётся чем-нибудь пожертвовать.

— Я скажу Яире, чтобы завтрак вам принесли в покои, — проворчал Хваро на прощание.

Выбраться из постели Платина рискнула только тогда, когда узнала от Охэку, что хозяин замка вместе с управителем и господином Мукано укатили куда-то верхом.

Отправив служанку за чаем, она накинула платье и, не озаботившись причёской, прошла в кабинет, где занялась тщательным изучением содержания стеллажа с книгами и бумагами, оставшимися после матери землевладельца.

Для претворения в жизнь своего замысла, ей необходимо подбросить аристократу какой-нибудь намёк, а искать его в библиотеке слишком рискованно. Вот уж если не найдёт его здесь, тогда, возможно, придётся заглянуть и в покои барона.

Ия никак не ожидала, что покойная хозяйка кабинета, кроме книг, держала на полке ещё и письма. Целая стопка исписанных листов лежала, прижатая толстым томом любовного романа «Багряное сердце».

Неизвестно, чем руководствовалась старая баронесса, храня на стеллаже именно эти послания, но среди них оказались как депеши от её родственников, так и от сына, то есть дочери.

Первые девушка сразу отложила в сторону, а вот вторые торопливо просмотрела, едва не вскрикнув от радости, обнаружив в одном из писем просьбу Хваро к своей матери достойно принять благородного и мудрого господина Кио Самадзо, разместив того со всеми возможными удобствами.

Отложив этот листок, Платина вернулась в спальню буквально за минуту до того, как Охэку принесла ей чай.

В следующий раз Хваро навестил её после обеда и очень обрадовался, обнаружив приёмную дочь бывшего начальника уезда сидящей на постели и читающей книгу.

— Вижу вам уже лучше, Ио-ли?

— Спасибо за заботу, Тоишо-сей, — улыбнулась в ответ девушка. — Да, всё прошло. Но на всякий случай я сегодня ещё полежу.

— Конечно! — даже не дослушав, согласился хозяин замка. — Отдыхайте. Вы обедали?

— Да, — кивнула собеседница.

— Тогда я прикажу вам и ужин сюда принести, — решил землевладелец. — Выздоравливайте.

— Постараюсь, Тоишо-сей, — не вставая, поклонилась Платина.

Едва стемнело, и служанка ушла, погасив светильник, беглая преступница взялась «накручивать» себя, чтобы как можно правдоподобнее сыграть охвативший её ужас.

Вспоминала своё пребывание в невольничьем караване, бойню на маноканской дороге, вымершую деревню с валявшимися повсюду полуразложившимися трупами, драку с мародёрами, когда она ударила того противного мужика копьём в ногу, симпатичного селянина, едва не проломившего ей голову, и чью ногу она так жестоко сломала.

Чувствуя, что её начинает реально «потряхивать», встала с кровати в одних носках, не таясь прошла по спальне, миновала короткий коридорчик, вошла в кабинет, бросила на пол письмо Хваро своей матери и, набрав в грудь воздуха, заорала во всю глотку.

Не переставая верещать, выскочила на лестничную площадку, с грохотом захлопнув за собой дверь, громко топоча ворвалась в покои барона, намереваясь бежать в его спальню.

Однако дальше всё пошло немного не по плану. В темноте девушка, каким-то образом поскользнувшись на лакированном полу, с грохотом упала, так больно ударившись затылком, что слёзы из глаз брызнули, а крик на миг застрял в перехваченном спазмом горле.

Спустя считанные секунды в кабинет влетел хозяин замка в одном нижнем белье с обнажённым мечом в руке.

— Ио-ли?! — охнул он, разглядев скрюченную фигурку в белом шёлке. — Что с вами?

С лестницы донеслись приближавшиеся возбуждённые голоса.

— Там призрак! — наконец выдохнула Платина, вцепившись ему в штаны. — Призрак!

— Где?! — отбросив клинок, землевладелец присел и, подхватив её за плечи, помог подняться.

— Там в кабинете! — выпалила девушка, крепко обнимая аристократа и мелко дрожа всем телом.

В распахнутой двери возникли, шумно отдуваясь, тёмные силуэты, посыпался град вопросов:

— Что случилось? Кто кричал? Что с вами, господин?!

— Тихо! — хрипло рявкнул барон. — Успокойтесь! Не видите, молодой госпоже кошмар привиделся. Ступайте, я разберусь.

— Да, господин, — отозвался кто-то с лестничной площадки. — Пойдёмте.

Но ушли не все. Оставшийся в кабинете невысокий, щуплый мужчина в белом шёлковом белье спросил знакомым, пугающим голосом:

— Что вы видели, госпожа?

Кое-как оторвавшись от хозяина замка, приёмная дочь бывшего начальника уезда с трудом выдавила из себя:

— Г-госпожу Хваро!

— Что?! — зарычал старый убийца, стремительно приближаясь к ней.

Девушка вновь прижалась к землевладельцу.

— Я видела госпожу Этсумо Хваро!

— Откуда вы знаете, что это она? — голос Мукано не предвещал ничего хорошего.

— Она была совсем такой, как на портрете, который показывал мне господин! — пролепетала Ия.

— Что она делала, что сказала? — тут же засыпал её вопросами аристократ. — Как вы её видели?

Вцепившись в его курточку для сна, беглая преступница затараторила, испуганно глядя в смутно различимые в темноте глаза барона.

— Я проснулась от того, что кто-то ходил в кабинете! Сначала подумала, что показалось. Здесь же такие толстые стены, две двери да ещё шкафы. Но потом поняла, что ясно слышу шаги! Такие… неторопливые, уверенные. Как будто кто-то прохаживался туда-сюда. Я ещё подумала: кто это может быть там в такое время? Позвала. Никто не ответил. Но я всё равно продолжала слышать шаги! Мне стало страшно, но я всё-таки вошла в кабинет и увидела призрак! Вашу благородную мать. Она казалась прозрачной и вся как будто светилась изнутри…

— Что за чушь вы несёте?! — грубо прервал рассказчицу старик, однако в голосе его уже не звучало недавней уверенности.

«А я неплохо сыграла, раз даже ты поверил, — отметила про себя пришелица из иного мира. — Всё равно вы здесь все суеверные, даже такие головорезы, как ты!»

Решительно прогоняя посторонние мысли, она зло огрызнулась:

— Только то, что сама видела, господин Мукано!

И продолжила, не спуская взора с Хваро:

— Та самая женщина в красно-синем платье и с золотой диадемой! Совсем как на портрете. Только прозрачная и светлая. Я как увидела её, так и онемела от страха. Ни рукой, ни ногой пошевелить не могу, и язык к глотке прилип. А она ровно так, как будто не касаясь пола, прошла к полке с книгами и спрашивает: «Кто ты такая?» Только губы у неё не двигались, и рот не открывался. Но я всё слышала!

— И что же вы ответили? — настороженно поинтересовался дядюшка хозяина замка.

— Сказала всё, как есть, — вроде бы начиная успокаиваться, проговорила Ия, отпуская курточку землевладельца. — Тогда она так строго нахмурилась и опять спрашивает: «А здесь что делаете?» Я говорю: «Живу». А она: «Разве это ваш дом?» И пропала!

— Так прямо и спросила? — с натужной насмешкой хмыкнул старый убийца.

— Именно так, господин Мукано! — заверила Платина и посмотрела на хозяина замка. — Я не обманываю вас, господин!

— Хорошо, хорошо! — заверил её аристократ. — Я вам верю. А сейчас идите спать.

— Что?! — взвизгнув, девушка отпрыгнула от него метра на полтора. — Я туда не пойду! Лучше прямо здесь на полу лягу… Или на лестнице, но туда не вернусь!

— Тише, успокойтесь! — барон подошёл и обнял её за плечи. — Переночуете у меня. Господин Мукано всё равно знает о наших отношениях, а другие догадываются.

Ия оглянулась, но дядюшка хозяина замка куда-то исчез. Пользуясь его отсутствием, она тихонечко проговорила:

— Господин, я не знаю, смогу ли и дальше жить в Бирюзовых покоях. Мне страшно.

— Переселим вас на третий этаж, — после недолгого размышления решил землевладелец. — Там много свободных комнат, а живёт один господин Мукано.

Перспектива находиться рядом со старым живорезом, которому она к тому же очень не понравилась, очень напугала пришелицу из иного мира, но она всё же удержалась от выдвижения своего предложения.

— Господин! — произнёс появившийся в дверном проёме наставник по боевым искусствам, — посмотрите, что я нашёл на полу.

Он протянул барону листок.

— Прикажите принести огня! — распорядился тот.

Однако, прежде чем уйти, Мукано пристально посмотрел на приёмную дочь бывшего начальника уезда. Та невольно прижалась к Хваро, испуганно пробормотав:

— Я ничего об этом не знаю!

Хмыкнув, старик вышел.

— Вы же и раньше видели призраков, Ио-ли? — полувопросительно, полуутвердительно проговорил хозяин замка заметно дрогнувшим голосом и, не дожидаясь ответа, спросил: — Моя мать… она была похожа на… тех, других в мёртвой деревне?

— Что вы, Тоишо-сей? — Платина даже возмутилась. — Как можно их сравнивать? Те в деревне выглядели… страшно: в лохмотьях, с обезображенными телами…

Девушка зябко передёрнула плечами.

— Ваша матушка была красивая, как на портрете. Только какая-то… грозная. И ещё она словно светилась, а от тех исходила тьма!

От этих слов землевладелец заметно расслабился и, кажется, вроде бы даже улыбнулся.

Какое-то время они молча стояли, чуть прижавшись друг к дружке. Ия постепенно успокаивалась, перестала дрожать, задышала ровнее, лишь иногда всхлипывая.

Послышались звуки приближавшихся шагов. В дверном проёме мелькнул желтоватый отблеск, и в кабинет вошёл господин Мукано.

Чуть приподняв фонарь на палке, он поднёс его к листку в руке своего племянника, точнее племянницы.

— Это моё письмо маме! — удивился аристократ. — Я тут написал, что пригласил господина Самадзо пожить у нас в замке.

— Дайте сюда! — требовательно, почти грубо сказал дядюшка и, подслеповато щуря холодные, выцветшие глаза, заскользил взглядом по ровным, каллиграфически выписанным строчкам. Закончив, сурово посмотрел на притихшую Ию.

— Откуда оно у вас?

— Я его первый раз вижу! — вскричала Платина, втягивая голову в плечи.

— Где оно лежало? — прервал их перепалку барон.

— У полки с книгами, — ответил Мукано.

— Пойдёмте посмотрим, — приказал Хваро.

— Я не пойду, — испуганно пискнула девушка.

— Не бойтесь, госпожа, — успокоил её хозяин замка. — Я же с вами.

Решительно схватил Ию за руку, землевладелец почти поволок её за собой.

Когда они оказались в Бирюзовых покоях, господин Мукано в их присутствии тщательно осмотрел стеллаж с книгами, без труда обнаружив стопку исписанных листков.

— Вы знаете, что это? — строго спросил он у испуганно оглядывавшейся по сторонам Ии.

— Какие-то письма, — пожала плечами та. — Я книги смотрела, а в них даже не заглядывала.

— Призрак стоял здесь? — спросил аристократ, разглядывая бумаги.

— Да, господин, — подтвердила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Тогда, господин, — обратился к барону Мукано. — Это знак.

— И что он значит? — нахмурился племянник.

— Пока не знаю, — покачал головой собеседник. — Но, кажется, вашей матушке не понравилось, что вы поселили молодую госпожу именно здесь.

— Завтра я прикажу Яире подготовить место для госпожи на третьем этаже, — недовольно проворчал Хваро, возвращая письмо на полку.

— Это там, где раньше жили наложницы вашего отца? — спросила девушка, пытаясь исподволь подтолкнуть его к принятию нужного решения.

— Да, — подтвердил хозяин замка. — Свободных комнат там хватает. Можете выбрать сразу две. Скажите Яире. Слуги приберутся, и переселяйтесь, если так боитесь оставаться здесь. Конечно, убранство там попроще…

— Да разве в этом дело? — рискнула прервать его Платина, качая головой. — Вы же видели, в каких условиях я жила раньше.

— Тогда в чём дело? — сухо поинтересовался землевладелец.

— У наложниц вашего отца был официальный статус, а у меня его нет, — объяснила беглая преступница очевидные, с её точки зрения, вещи.

— Я же вам объяснял! — повысил голос аристократ. — Подождите немного, и вы тоже станете наложницей!

— Да разве я вас тороплю?! — вновь не дала ему договорить девушка и затараторила, чуть не плача: — Вы умный, образованный, благородный человек, и лучше меня знаете, как это сделать. Я полностью вам доверяю. Поступайте, как считаете нужным.

— Тогда что вы хотите сказать? — успокаиваясь, спросил барон гораздо более доброжелательным тоном.

К счастью, дядюшка оказался гораздо догадливее племянника/племянницы и наконец высказал то, на что так недвусмысленно намекала приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Думаю, госпожа имеет ввиду, что ей не стоит жить в главной башне.

Отпрянув от Ии, Хваро удивлённо вскинул брови.

Опасаясь новой вспышки гнева, она торопливо заговорила, смущённо потупив взор и нервно теребя пояс курточки для сна.

— Госпожа Сабуро рассказывала, что мёртвые всё знают. Зачем же тогда вашей матушке задавать мне такие вопросы? Я боюсь, она дала понять, что мне нельзя здесь жить до тех пор, пока я не обрету официальный статус.

— В замке много мест и без главной башни, — ожидаемо поддержал её Мукано.

— Да что вы такое говорите?! — возмущённо вскричал землевладелец. — Я так долго мечтал быть вместе с госпожой, а вы предлагаете мне вновь с ней расстаться?! Этого не будет! Я хочу, чтобы она всегда была рядом со мной!

— Простите, господин, — тут же пошла на попятную Платина, понимая, что особо напирать не стоит. Пусть любовница постепенно свыкнется с её переездом из главной башни. А немного погодя можно будет вновь вернуться к этому вопросу.

Но неожиданно вновь вмешался родственник, наставник и особо доверенный помощник аристократа.

— Вы же знаете, господин, как ваша благородная мать заботилась о строгом соблюдении правил приличия? И мне ясно, почему она так неодобрительно отнеслась к тому, что вы поселили молодую госпожу в покоях, предназначенных для супруги хозяина замка.

Барон недовольно засопел.

А старик продолжал своим бесцветным голосом:

— Она же и указала, где следует жить молодой госпоже, не нарушая моральных устоев.

— Вы имеете ввиду Дом за озером, где жил господин Самадзо? — догадался Хваро.

— Да, — кивнул собеседник. — Он как раз построен для близкого вам человека, но не являвшегося членом семьи. Если молодая госпожа поселится там, то это не вызовет недовольства у духа вашей благородной матери.

— Но это же так далеко! — возмутился землевладелец. — И не опасно ли молодой девушке жить одной в столь удалённом месте? И там же могила господина Самадзо. Госпожа испугается.

— Испугаетесь, госпожа? — с заметной иронией спросил старик.

— Как повелит господин, — потупив взор, с показным смирением пролепетала Платина.

Собеседник рассмеялся неприятным, каркающим смехом, словно сытая ворона на помойке.

— Молодая госпожа не побоялась сбежать из дома и в одиночку прятаться в лесу среди диких зверей. Так неужто она заробеет немного пожить в парке за оградой и под охраной вооружённой стражи? А чтобы ей не было так страшно, пусть служанка не отходит от неё ни днём, ни ночью. Там, кажется, две комнаты?

— Да, — хмуро подтвердил аристократ и посмотрел на приёмную дочь бывшего начальника уезда. — Ну что, вы готовы переселиться в Дом за озером?

— Я сделаю так, как вы прикажете, — Платина постаралась, чтобы голос её звучал ровно и невозмутимо, как у старого убийцы. — Но в Бирюзовые покои не вернусь.

— Хорошо, — с явной неохотой проворчал барон. — Я подумаю.

— Тогда я пойду, господин, — чуть поклонившись ему и по-прежнему игнорируя девушку, Мукано вышел из комнаты, прихватив с собой фонарь.

— Пойдёмте и мы, Ио-ли, — обнял её за плечи Хваро.

— Только… Тоищо-сей, — взмолилась беглая преступница. — Давайте… просто спать.

— Конечно, Ио-ли, — успокоил её хозяин замка. — Я же вижу, что вам нужно прийти в себя после всего случившегося.

Заботливо прикрыв девушку одеялом, любовница вдруг тихо проговорила, укладываясь рядом:

— А я тоже видел призраков.

— Где? — встрепенулась Ия. — В столице? Здесь? Где-то в другом месте?

— Здесь, — подтвердила собеседница, задумчиво глядя в потолок. — Это случилось после смерти мамы. Когда я приехал, её уже похоронили. Мне осталось только провести церемонию жертвоприношения на могиле. Я сделал всё как положено, но надолго задерживаться не мог и переночевал в замке только три ночи. Вот в последнюю ночь уже под утро я его и увидел.

— Отца? — догадалась Платина.

— Да, — подтвердила Хваро. — Он вышел прямо из стены. Высокий, сильный, в своих старых доспехах, что надевал иногда на праздник, но с непокрытой головой и почему-то без меча. Сказал что-то вроде: «Я встретился с твоей матерью, но ты к нам не торопись», — и пропал.

«Да это же тебе просто приснилось!» — пряча беспокойство за иронией, подумала девушка, а вслух сказала:

— Вы испугались?

— Нисколько, — без колебания ответила собеседница. — Я знал, что он не станет вредить мне мёртвым, если так любил живым.

«Оказывается, привидения живут не только в английских замках», — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира, невольно оглядываясь по сторонам и чувствуя, как помимо воли протискивается неясный, мистический страх перед этим местом.

— Спите, Ио-ли, — вздохнула любовница, ласково погладив её по голове. — Никто вас не обидит. Я не позволю.

Несмотря на то, что у неё вроде бы всё получилось как задумано, и представление она отыграла просто «на отлично», Платина внезапно ощутила что-то вроде панической атаки.

Беглой преступнице казалось, что, заснув, она обязательно выболтает какую-нибудь из своих многочисленных тайн.

Поэтому девушка то и дело просыпалась, с тревогой прислушиваясь к спокойному, размеренному дыханию Хваро.

Едва пробившийся сквозь бумагу окон свет приближавшейся зари развеял царивший в комнате полумрак, приёмная дочь бывшего начальника уезда осторожно выбралась из-под одеяла и проскользнула в свою комнату, где умудрилась ещё немного поспать.

Несмотря на тревожную ночь, проснулась она сразу, как только её окликнула вошедшая с принадлежностями для умывания служанка.

Сполоснув лицо и приводя себя в вид, близкий к безупречному, Ия время от времени ловила на себе пристальные взгляды Охэку. Весь её вид буквально вопил о жутком желании задать великое множество вопросов и о страхе вызвать неудовольствие госпожи.

Скорее всего, слухи о ночном происшествии в главной башне уже успели разойтись по замку, и теперь бедная служанка просто умирала от любопытства.

Однако приёмная дочь бывшего начальника уезда не рискнула рассказать о случившемся, рассудив, что, если речь идёт о покойной баронессе, то ей, постороннему человеку, лучше держать язык за зубами.

За совместным завтраком хозяин замка хмурился и почти помалкивал, крайне неохотно отвечая на вопросы, а его сподвижники вопреки обыкновению беззастенчиво таращились на молодую гостью своего господина.

Похоже, в отличие от слуг, они были в курсе всех деталей ночного происшествия. То ли Мукано разболтал, то ли дежуривший на первом этаже главной башни охранник.

Когда подали чай, землевладелец поинтересовался состоянием Дома за озером.

Явно растерявшись, господин Каямо ответил в том смысле, что, на первый взгляд, со зданием всё в порядке, но внутрь он уже давно не заходил, поэтому ничего определённого сказать не может.

— Давайте сходим! — приказным тоном заявил аристократ, поднимаясь из-за своего столика. — Прямо сейчас.

Несмотря на то, что Ию официально никто не звал, она увязалась вместе со всеми, отстав для приличия шагов на десять.

Барон хмуро посмотрел на неё, но ничего не сказал, и девушка посчитала это за разрешение их сопровождать.

Пройдя знакомыми аллеями, они свернули на узкую дорожку, где между неровными камнями уже проросла трава.

Шагавший впереди Хваро вполголоса отдавал распоряжения озадаченному управителю.

— Отложите все дела и проследите, чтобы уже сегодня Дом за озером подготовили для молодой госпожи.

— Да, господин, — кивнул широкими полями круглой шляпы господин Каямо, а приёмная дочь бывшего начальника уезда подумала, что он, наверное, мысленно костерит её самыми последними словами за лишние хлопоты.

Покойная хозяйка замка явно старалась устроить столичного наставника своего сына с максимально возможным комфортом, соорудив для него нечто вроде маленькой усадьбы за озером в дальнем конце парка.

Участок, где стоял дом, в котором доживал свой век господин Самадзо, с двух сторон примыкал к каменной ограде высотой чуть выше человеческого роста, уже начинавшей покрываться какими-то вьющимися растениями, а ещё с двух — ограничивался рядами молодых вишен, скрывавших от нескромных взоров фасад здания и передний дворик, где сразу бросался в глаза круглый, поросший травой холм с торчавшей рядом серой плитой и низеньким, каменным столиком для ритуальных жертвоприношений.

Остановившись возле неё, землевладелец сделал Ие знак приблизиться и пояснил:

— Это могила моего учителя.

— Господин Самадзо сам просил похоронить его здесь, — печально вздохнул управитель. — Он говорил, что именно в этом месте смог сполна познать гармонию мира.

— Великий человек! — с чувством произнёс аристократ. — Я очень многим ему обязан.

— Но не будет ли молодой госпоже здесь страшно по ночам? — осторожно поинтересовался господин Каямо. — Может, ей всё же лучше поселиться в доме охранников? Если кое-кого потеснить, там можно найти свободную комнату.

Барон вопросительно посмотрел на девушку. Но та рассудила, что, чем дальше от главной башни с её обитателями, тем спокойнее.

— Я не боюсь, господин, — скромно потупив взор, ответила Платина. — Я не совершила ничего, что могло бы неприятно задеть память господина Самадзо. Я здесь такая же гостья, как он.

— Достойные слова, — благожелательно кивнул Хваро. — Вы слышали, господин Каямо? Она будет жить здесь.

— Как вам угодно, — склонив голову, развёл руками тот.

К ступеням на веранду вела дорожка, выложенная из крупных, плоских камней. Разуваться не стали, поскольку гладко оструганные доски покрывала пыль и мелкий сор.

Во внутреннем дворике обнаружился вкопанный в землю квадратный стол и навес с нарубленным хворостом. К дому примыкала маленькая кухонька с вмурованным в печь котлом.

— Я могу здесь готовить! — невольно вырвалось у девушки.

Хозяин замка, досадливо поморщившись, проворчал:

— Для этого у вас есть служанка!

— Прошу простить меня за несдержанность, господин, — смиренно извинилась приёмная дочь бывшего начальника уезда, обратив внимание на то, что дымоход от печки идёт под дом, а значит, помещение отапливается, и если вдруг погода резко испортится, мёрзнуть ей не придётся.

Ближе к наружной ограде парка разместились два каменных сарайчика, а напротив них — туалет типа «сортир». Учитывая уже увиденное, это место нравилось беглой преступнице всё больше.

Вернувшись на веранду, осмотрели дом. В большей его части, снабжённой отоплением, было два помещения: что-то вроде кабинета или гостиной и маленькая спальня с красивой, но запылённой ширмой перед входом.

Из-за кое-где порванной на окнах бумаги, пыль толстым слоем лежала и на полу, и на простой, лишённой резьбы и украшений мебели.

Меньшая часть дома, видимо, служила кладовой и жильём для слуги, потому что на крышке ларя, сколоченного из толстых досок, валялась рваная циновка.

Прикрывая узкую, хлипкую дверь с обязательным окошечком сверху, землевладелец пристально посмотрел на господина Каямо.

— Всё гораздо лучше, чем я опасался. Пришлите людей навести порядок. Позаботьтесь о постели, посуде и обо всём прочем. Я хочу, чтобы этой ночью молодая госпожа спала здесь.

— Всё будет сделано, господин, — поклонился управитель.

Дождавшись, когда он скроется за вишнёвыми деревьями, аристократ взял девушку за руку.

— А я хочу показать вам ещё кое-что, Ио-ли.

Обогнув могильный холм, они продрались сквозь заросли и вышли на берег озера, где почти у самой воды стояла низенькая, каменная скамеечка.

— Здесь господин Самадзо любил удить рыбу и размышлять о вечном.

«Так вот от кого у тебя такое странное увлечение», — догадалась пришелица из иного мира.

— Вам понравился дом? — неожиданно спросил барон, тут же предупредив: — Прошу вас, говорите правду.

— Я никогда не лгала вам, Тоишо-сей, — с самым честным видом соврала Платина. — Дом показался мне очень удобным. Но вы правы, он далеко от вас.

Заметив, как встрепенулся Хваро, беглая преступница поспешила добавить:

— Только оставаться в Бирюзовых покоях я не могу. Быть может, позже, когда мы вернёмся с юга, и у меня будет право там жить.

— Понимаю вас, Ио-ли, — тут же поскучнел хозяин замка. — Тогда пойдёмте, здесь мы уже всё посмотрели.

На обратном пути встретили господина Мукано, который безапелляционно заявил, что должен поговорить с господином о важных делах.

Намёк прозвучал более чем очевидно. Платина попросила позволения уйти, чтобы подготовиться к переезду.

Землевладелец милостиво кивнул.

Однако, отойдя шагов на десять, девушка вдруг вспомнила одну очень важную вещь и, вернувшись, вновь окликнула аристократа:

— Что такое? — недовольно нахмурился тот.

— Вы передали мне украшения вашей матери, — начала объяснять приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Вряд ли уместно держать их в Доме за озером. Позвольте отобрать несколько шпилек, а остальное, прошу вас, пожалуйста, возьмите назад.

Ия опасалась, что барон оскорбится и начнёт выёживаться, но тот неожиданно сразу согласился, буркнув:

— Хорошо. Я пришлю господина Каямо.

Торопясь в главную башню, пришелица из иного мира с иронией подумала, что Хваро, кажется, уже пожалел о своей непомерной щедрости и теперь даже рад, когда любовница стала отказываться от наиболее ценных и вызывающих, с точки зрения аборигенов, подарков. Или на него так повлиял приезд любимого дядюшки? В любом случае, хозяин замка крайне слабо сопротивлялся её решению покинуть Бирюзовые покои и не сказал ни одного слова против возврата драгоценностей.

Оказавшись в спальне, беглая преступница первым делом отыскала именные таблички, засунув их под грудную повязку. Прочие вещички из своего мира сложила в кошелёк и спрятала под платьем.

Изломанную серебряную шпильку завернула в джинсы, положила сверху стопку нижнего белья и увязала всё в узел из плотной шёлковой накидки.

За этим занятием её и застала Охэку. Получив разрешение войти, она не смогла удержаться от вопроса:

— Что вы делаете, госпожа?

— С сегодняшнего дня я здесь больше не живу, — ответила девушка, поправляя выбившуюся из причёски прядь волос.

— А где вы будете жить? — вскинула брови служанка.

— В Доме за озером!

— Да там же могила рядом! — испуганно охнула собеседница.

— И что? — равнодушно пожала плечами Платина. — Благородный господин Самадзо вёл достойную, праведную жизнь и умер в глубокой старости. Его чтут, в память о нём приносят жертвы. Ну и зачем его духу меня с пугать?

— Не знаю, госпожа, — растерялась Охэку. — Вы благородная и образованная, вам виднее.

— Если тебе страшно, я попрошу господина найти другую служанку, — продолжила Ия. — А ты можешь вернуться домой.

— Нет, нет, госпожа, — поспешно замотала головой собеседница. — Если вы не боитесь, то и мне не страшно.

— Не боюсь, — заверила её Ия, подумав: «Мёртвые мне ещё ничего плохого не делали». — Только там ничего нет. Я вот собрала бельё, но надо ещё взять платья, туфли и кое-что из вещей.

— Зачем же вы сами-то, госпожа?! — всплеснула руками Охэку. — Я бы всё сделала.

— Ну так делай, — усмехнулась девушка.

Закончив сборы, Платина отправила служанку за чаем, а сама вытащила из туалетного столика ящичек с драгоценностями, сложила их обратно в шкатулку и прошла в кабинет.

Каямо тогда передал ей украшения без какого-либо списка, и вот теперь приёмная дочь бывшего начальника уезда гадала: вернуть их также или всё же составить какой-нибудь документ? Как-никак каждая из этих побрякушек стоит больших денег.

Да, пока она вроде бы пользуется полным доверием Хваро, но что если господин Мукано, управитель барона, или ещё кто-то вдруг захочет «подставить» подругу хозяина замка, обвинив её, например, в пропаже какой-нибудь цацки?

Разложив украшения на письменном столе, она составила перечень оставленных у себя и переданных обратно господину Каямо драгоценностей, предусмотрительно выполнив его в двух экземплярах.

И когда управитель зашёл в Бирюзовые покои, протянула ему сразу оба листка.

— Что это? — насторожился гость.

— Опись украшений, которые господин позволил мне оставить у себя, — стараясь держаться как можно естественнее, пояснила Платина. — И тех, что я хочу вернуть.

— Я и без этого помню, что принёс вам по приказу господина, — насмешливо фыркнул управитель, роняя бумаги на лакированный пол.

— Это же драгоценности матушки нашего господина, — укоризненно качая головой, девушка присела на корточки и подобрала листки. — Нельзя, чтобы что-нибудь из них затерялось. Поэтому будьте добры принять у меня украшения и поставить печать. Иначе мне придётся побеспокоить самого господина или господина Мукано.

— Ах ты… — сузившиеся глаза собеседника недобро сверкнули, а руки сжались в кулаки.

Вот его Ия почему-то совсем не испугалась. Возможно, из-за промелькнувшей во взгляде растерянности?

— Когда-нибудь я могу стать хозяйкой этого замка, — вкрадчиво заговорила она, глядя ему в переносицу. — Так, может, нам лучше не ссориться по пустякам? Вы же цените порядок во всём? Вот я и следую вашему примеру.

— Не боитесь, что я потребую переписать все вещи, что вы забираете из Бирюзовых покоев? — криво усмехнулся гость.

— Опасаюсь, господин Каямо, — вздохнула девушка. — Но если вы настаиваете, я перечислю все предметы женского гардероба, что собираюсь взять с собой. Только это займёт некоторое время.

Управитель неожиданно рассмеялся:

— Представляю, как это будет читать господин.

Платина тоже улыбнулась.

— Хорошо, — кивнул Каямо. — Давайте посмотрим вашу опись.

Тщательно проверив каждый пункт, он достал из кошелька серебряную печать и крошечную коробочку с красной мастикой.

Поставив на каждый листок оттиск родовой печати, напоминавший перекрученную букву Ы, управитель протянул бумаги Ие. Той пришлось пачкать краской подушечку большого пальца.

Захватив шкатулку с драгоценностями и свой экземпляр описи, Каямо вышел, не забыв поклониться на прощание.

Он только завтракал в компании хозяина замка, а обедал со своей семьёй, поэтому сейчас в большом зале, кроме землевладельца и беглой преступницы, присутствовал лишь господин Мукано.

Аристократ довольным тоном сообщил, что присланные деревенским старостой крестьяне уже навели порядок в Доме за озером, и вечером барон лично проводит молодую госпожу в её новое жилище.

Несмотря на столь пафосное предложение, пришелица из иного мира предпочла бы для начала сама осмотреть своё обиталище и всё подготовить, а уж потом идти туда с Хваро, учитывая то, что он, вернее она, наверняка останется там на ночь.

Внезапно Платина поняла, что предпочла бы спать одна. Пряча эмоции, она низко поклонилась, не вставая из-за стола.

— Мне кажется, господин, будет лучше, если я встречу вас там. Нельзя всё доверять слугам. Я должна всё проверить.

— Молодая госпожа права, — неожиданно подал голос старый убийца, бросив на неё короткий, пронзительный взгляд. — Женщина сама должна делать свой дом уютным.

— Хорошо, — согласился хозяин замка. — Пошлите туда служанку, и если крестьяне ушли, сходите сами, но к ужину возвращайтесь. Я всё-таки хочу сам вас туда проводить.

— Слушаюсь, господин, — покладисто согласилась девушка.

Отправленная на разведку Охэку доложила, что никого из посторонних в Доме за озером уже нет. Только Яира да пара служанок из тех, кто обслуживает семьи охранников. Но и они уже всё расставили и домывают пол.

— Тогда пойдём, — распорядилась Ия.

Прихватив узлы с вещами, они покинули Бирюзовые покои.

Миновав проход в зарослях вишни, приёмная дочь бывшего начальника уезда сразу заметила стоявшую на сквозной веранде Яиру.

Поймав её пристальный взгляд, девушка отвернулась, оглядываясь по сторонам.

Селяне потрудились на славу. Они срезали всю траву на дворе, оставив нетронутым только могильный холм. Кое-где на окнах белела новая бумага. Да и сам фасад выглядел как будто «помолодевшим», а пол на веранде просто сверкал чистотой. Так что Платина не рискнула ступить на него обутыми в туфли ногами и поспешила разуться на каменном приступке.

— Здравствуйте, молодая госпожа, — приветствуя её, старая служанка отвесила церемонный поклон. — Я здесь, чтобы всё вам показать. Пройдёмте.

Первое, на что обратила внимание Ия, войдя в кабинет, — это воздух, в котором не осталось и следа недавней затхлости, зато ощущался лёгкий аромат полыни. Нигде: ни на мебели, ни на полу ни пылинки, а ширму, прикрывавшую дверь в спальню, и вовсе поменяли. На стенах появились картины, изображавшие причудливые горные пейзажи и птиц среди цветов. На шкафчике вдоль стены под окном красовались две пузатые вазы из молочно-белого фарфора.

Узкую кровать сменил настоящий сексодром, занявший почти всю крошечную спальню, оставив место лишь для табуретки с туалетными принадлежностями и крошечного столика с круглым металлическим зеркалом.

— Ты давно знаешь нашего господина, почтенная, — обратилась девушка к спутнице, когда они вновь вышли на сквозную веранду. — Как думаешь, ему понравится, если вечером мы будем пить чай во дворе, а не в комнате?

— Господин любит вечерние прогулки, — солидно откашлявшись, ответила явно польщённая таким вниманием с себе Яира. — Наверное, он не будет против выпить чаю на свежем воздухе.

В продолжение осмотра она показала ей сарай, где стояла лохань для омовения литов на сто. В меньшей части дома на ларе лежал набитый соломой матрас, покрытый старым, заплатанным одеялом.

Прикрыв хлипкую дверь, Платина вновь обратилась к старой служанке:

— Спасибо, почтенная, за то, что в доме так чисто и уютно.

— Я лишь исполняла волю господина, — чопорное, холодное лицо собеседницы смягчилось.

— Не хочу больше тебя задерживать, — продолжила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Дальше мы сами справимся.

— Устраивайтесь, госпожа, — церемонно поклонившись, Яира направилась к спуску с веранды.

Взявшись лично разбирать вещи, Ия приказала Охэку наполнить водой бадью в сарае.

Когда она скрылась из вида, беглая преступница спустилась во внутренний двор и закопала именные таблички в сухой земле под домом. А вещи из своего мира просто положила под матрас, рассчитывая чуть позже подыскать им другое место.

Осматривая постель, она обнаружила, что на сей раз ей выдали не шёлковое, а льняное постельное бельё. Впрочем, данное обстоятельство девушку нисколько не расстроило.

Поскольку ни сундука, ни шифоньера в спальне не оказалось, одежду, захваченную из Бирюзовых покоев, Платина решила убрать в шкаф, стоявший под окном большой комнаты.

Дабы ускорить процедуру, Ия развязала все узлы, распахнула настежь дверцы всех трёх отделений и принялась раскладывать сначала обувь. Три пары кожаных туфель, выглядевших попроще и попрочнее, и две пары «парадных», сшитых из дорогого толстого шёлка.

Разложив их на полочках, девушка осторожно взяла аккуратно сложенное платье, уже перешитое на её размер, и бережно положила в соседнее отделение. Протянула руку за другим, но вдруг почувствовала какую-то несуразность. Словно перед глазами мелькнуло что-то странное, автоматически отмеченное сознанием.

Уже привыкшая обращать внимание на подобные сигналы, пришелица из иного мира огляделась в поисках того, что могло так привлечь её внимание.

Убедившись, что в комнате ничего не изменилось, она в растерянности посмотрела на шкаф, и её брови тут же удивлённо скакнули на лоб.

Аборигены не знали ни древесно-стружечных, ни древесно-волокнистых плит, ни больших листов фанеры или пластика, поэтому изготовляли мебель из натурального дерева. Точнее из досок различной длины, ширины и толщины.

Если на лицевой стороне шкафа их выставили в основном вертикально, очень плотно подогнали друг к дружке да ещё и покрыли цветным лаком, от чего те практически сливались в однородную поверхность, то внутренняя отделка оказалась не столь тщательной, позволяя различить каждую горизонтально расположенную дощечку.

Так вот, сознание девушки автоматически отметило, что планки, из которых состояла задняя стенка первого отделения, отличались от филёнок во втором, а в третьем были такие же, как в первом!

Весьма заинтересованная данным обстоятельством, Платина ухватила за край крышки шкафа и, наклонив его на себя, посмотрела на тыльную сторону данного предмета интерьера. Даже беглого взгляда оказалось достаточно для понимания того, что по всей длине тянутся одни и те же доски.

Не удовлетворившись этим, девушка опустилась на колени и обстучала задние стенки во всех трёх отделениях. Как и следовало ожидать, звук в середине отличался от крайних.

Дабы окончательно убедиться, приёмная дочь бывшего начальника уезда развязала узелок с украшениями, взяла ленточку для волос и измерила глубину каждого из отделений. Второе оказалось мельче сантиметра на три или четыре.

Ия хмыкнула, чувствуя, как взволнованно колотится сердце. Похоже, покойный наставник хозяина замка устроил здесь тайник. И она обязательно его вскроет, но попозже. А пока надо навести в комнате порядок и убрать вещи. Не стоит Охэку видеть весь этот бардак, что устроила её молодая хозяйка, обследуя злополучный шкаф.

Пришлось поторопиться, но она всё же успела. Помня, что должна вернуться в главную башню, Платина приказала служанке озаботиться освещением.

Хозяин дома не забыл о своём обещании и, когда солнце стало клониться к закату, предложил девушке проводить её в новый дом.

В проходном дворике их встретила Яира с большой коробкой для еды.

— Сегодня нам будет служить она, — объявил землевладелец, беря Ию за руку. — А своей служанке скажи, чтобы переночевала у родителей.

— Хорошо, Тоишо-сей, — кивнула собеседница.

— Послезавтра я должен уехать, — вновь заговорил аристократ, когда они шли по крытой галерее. — И возможно, надолго.

— Насколько? — тут же спросила спутница. — Хотя бы примерно.

— Дней на десять, — вздохнул барон. — Или даже на двенадцать. Для меня это очень важно.

— Вы уезжаете с господином Мукано? — задала Платина ещё один весьма важный для себя вопрос.

— А как же! — усмехнулся Хваро. — Он очень не любит отпускать меня одного. Всё ещё считает, что я слишком молод для самостоятельной жизни.

— Вы будете в Букасо? — слегка успокоившись, поинтересовалась девушка.

— Да, — подтвердил хозяин замка. — Я помню, что обещал узнать о судьбе ваших близких. Может быть, всё-таки сообщить госпоже Амадо Сабуро, что вы живы?

— Не стоит, Тоишо-сей, — покачала головой приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Я же уже говорила: если она ничего не будет знать, то ей не придётся врать, если вдруг кто-то будет меня искать.

— Не думаю, что кому-то это интересно, — усмехнулся землевладелец.

— И всё-таки я бы не стала рисковать, — упрямо стояла на своём собеседница. — Думаю, стоит подождать до нашего отъезда на юг. Перед тем, как мы покинем Букасо, вы как-нибудь тайно передадите ей от меня письмо. Но так, чтобы она не связывала его с вами.

— А вы очень осторожны, Ио-ли, — то ли осуждающе, то ли одобрительно хмыкнул аристократ.

— Разве в моём или в вашем положении это плохо? — в местной манере вопросом на вопрос ответила путешественница между мирами и, не дав ему высказаться, продолжила: — Но у меня к вам есть ещё одна просьба, Тоишо-сей.

— Слушаю, Ио-ли, — чуть нахмурился барон.

— Привезите мне хотя бы немного косметики. Очень хочется быть красивой.

Хваро рассмеялся.

— Обещаю, у вас будет лучшая косметика, какая только есть в Хайдаро!

— Заранее благодарю вас, Тоишо-сей, — поклонилась спутница.

Узнав, что сегодня её услуги не понадобятся, и она может идти домой, Охэку сначала растерялась, потом обрадовалась и, горячо поблагодарив господина, чуть ли не бегом бросилась со двора.

Яира выложила на вкопанный в землю столик тарелки со сластями и тоже куда-то ушла.

— Угощайтесь, Ио-ли, — радушно предложил хозяин замка, первым взяв пирожное из бобовой пасты.

Последовав его примеру, девушка деловито чмокнула губами.

— Вкусно.

Потом они неторопливо пили чай, болтая о всяких пустяках. Вечерело, стрекотали цикады, на темнеющем небе проступали яркие точки звёзд.

— В том, что вы оказались здесь, только моя вина, — неожиданно произнёс землевладелец. — Вы не должны обижаться на мою мать.

— О чём вы? — мгновенно насторожилась слегка расслабившаяся Платина.

— Если бы я с самого начала поселил вас на третьем этаже, — с явной неохотой принялся объяснять аристократ. — Сейчас вам бы не пришлось жить так далеко от меня.

— Разве же это далеко? — мягко улыбнулась девушка, положив свою руку на его ладонь. — Вам стоит только пройтись по чудесному парку, полюбоваться цветами, и мы снова вместе.

Барон переплёл её пальцы со своими.

— А на вашу матушку я нисколько не обижаюсь, — приёмная дочь бывшего начальника уезда вдруг кстати вспомнила одну из «лекций» своей наставницы госпожи Андо. — Она поступила так, как посчитала нужным, руководствуясь правилами приличия, принятыми в знатных, благородных семьях. Поддавшись чувствам, мы забыли о морали и добродетели, а ваша мудрая матушка напомнила нам о них.

Слушая себя, пришелица из иного мира просто офигевала, не понимая, откуда только берутся все эти правильно-лицемерные слова, и как у неё получается так ловко их складывать? Неужели она успела настолько вжиться в местные реалии?

Как бы то ни было, но эта прочувственная, хотя и короткая речь произвела на слушателя весьма сильное впечатление.

У него даже глаза заблестели, отражая свет зажжённого на сквозной веранде фонаря.

Потянувшись к собеседнице, барон нежно поцеловал её в уголок губ.

— Я очень рад, что вы всё именно так и поняли, Ио-ли.

— А разве вы поняли по-другому? — улыбнулась девушка, вновь начиная ощущать привычную раздвоенность.

Платина понимала, что он/она любит её, заботится, стараясь окружить свою девушку максимальным комфортом. Являясь самозванкой, которую в случае разоблачения непременно ждёт жестокая казнь, Хваро не побоялась приютить беглую преступницу, ещё сильнее усложняя свою и без того непростую жизнь.

Однако целая череда убийств, так или иначе связанных с хозяином замка, фактическое уничтожение семьи, приютившей пришелицу из иного мира, не могли не вызывать у той невольного опасения. А тут ещё дядюшка землевладельца, который, судя по всему, Ию просто ненавидит, возможно, видя в ней соперницу по влиянию на племянницу.

Грустные размышления прервал наглый комар, усевшийся прямо на кончик носа. Досадливо смахнув докучливое насекомое, Платина взяла с тарелки последнее абрикосовое печенье.

— Кажется, нам уже пора спать, — хрипловатый голос аристократа заметно дрогнул.

«Надо же, до сих пор волнуется, — усмехнулась про себя девушка. — А вот мне это уже не так нравится».

Этой ночью они долго не могли уснуть, щедро оделяя радостью друг дружку.

А утром Хваро вдруг предложила помочь ей умыться и одеться.

— Когда вы официально станете наложницей, Ио-ли, вам часто придётся это делать.

«Пока что я только любовница!» — мысленно огрызнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда, но возражать не стала, послушно взяв с табурета кувшин с водой.

Хваро умылась до пояса, насухо растёрлась полотенцем, после чего настала очередь грудной повязки.

Помогая её закрепить, Платина обратила внимание на то, что она сделана из гораздо более грубой и плотной ткани, чем та, которой пользовалась сама Ия. Да и затягивала повязку любовница гораздо туже.

Далее последовали две шёлковые рубахи: белая и голубая; и наконец зелёный, расшитый узорами халат.

Судя по довольной физиономии Хваро, процесс облачения доставил ему/ей огромное удовольствие.

А вот пришелица из иного мира в который раз ощутила странное раздражение, прилагая немалое усилие, чтобы его скрыть. То ли из-за подспудного желания испортить любовнице настроение, или это произошло спонтанно, только девушка с иронией поинтересовалась:

— Надеюсь, господин позволит мне больше не ходить в главную башню и завтракать здесь?

Однако хозяин замка, кажется, не уловил сарказма. Наоборот, его, кажется, даже обрадовал этот вопрос.

— Конечно, Ио-ли! Я прикажу на кухне, чтобы еду вам сюда приносили.

— Благодарю, господин, — поклонилась собеседница.

Они вместе вышли в кабинет, где Платина остановилась. Замерев у двери, землевладелец удивлённо посмотрел на неё.

— Разве вы меня не проводите?

— Благородная женщина покидает свои покои, лишь придав себе вид близкий к совершенству, — назидательно проговорила беглая преступница.

Аристократ засмеялся и вышел.

«Чтобы тебя…» — одними губами прошептала ему вслед девушка и, со вкусом потянувшись, отправилась досыпать.

Похоже Охэку тоже не слишком расстроилась из-за того, что теперь им придётся жить вдалеке от главной башни. Во всяком случае, когда она будила хозяйку, её физиономия буквально светилась от счастья, и аргументы при этом она приводила довольно специфические:

— Проснитесь, госпожа, а то всё уже совсем холодное будет.

— О чём ты? — недовольно проворчала Платина.

— О каше, — пояснила служанка. — Она ещё немного постоит и совсем невкусной станет.

— Тогда надо вставать, — согласилась Ия, отбрасывая одеяло и сладко потягиваясь.

Она ни на минуту не забывала про обнаруженный в шкафу тайник, но заняться им решила уже после того, как Хваро уедет. Тогда останется только отослать куда-нибудь Охэку, и можно спокойно попробовать снять или даже сломать ту фальшивую заднюю стенку.

Быстренько одевшись, приведя себя в порядок и позавтракав, девушка ещё раз осмотрела дом и ближайшие постройки.

— Вы что-то ищите, госпожа? — не выдержав, поинтересовалась служанка, когда приёмная дочь бывшего начальника уезда заглянула в скособоченный сарайчик, обнаружив там пару старых бамбуковых удочек с порванными лесками из конского волоса, поломанные корзины, дырявые циновки и ещё какую-то непонятную рухлядь.

— Нет, — не заметив ничего интересного, покачала головой Платина. — Просто смотрю. Я же должна знать, где что здесь лежит?

— Простите, госпожа, — смущённо потупилась Охэку. — Я об этом не подумала.

Ближе к полудню пришёл хозяин замка и не расставался с ней до самого вечера. Они гуляли по парку, навестили галерею ласточек, заглянули в беседку над водопадом, попили чаю возле лотосового пруда, где некоторые бутоны, казалось, готовы были распуститься.

Землевладелец рассказывал занимательные истории из своей жизни в столице, немного почитал стихи. Воспользовавшись его лирическим настроением, Платина попросила разрешения готовить самой.

— Вот сегодня, пока служанка несла кашу из главной башни, она совсем остыла, — по-детски хлюпая носом, жаловалась Ия. — А я люблю тёпленькую.

— Не к лицу благородной девушке возиться на кухне, — досадливо морщился аристократ.

— Почему же? — удивилась пришелица из иного мира, успев подобрать «убойный», как ей казалось, исторический пример. — Разве императрица Есионо не готовила своему жениху целебные супы, когда того ранили в битве за столицу?

— Это же роман, Ио-ли! — барон скривился, будто раскусил лимон. — Чего только авторы не напишут, чтобы понравиться читателям.

— Так значит, благородным людям нравятся такие сюжеты, — хитро усмехнулась собеседница. — Они же больше всего читают, и не видят в этом ничего постыдного.

Хваро рассмеялся.

— И я же буду готовить только для себя, — продолжала канючить Платина. — Об этом никто не узнает, кроме моей служанки. А вы предупредите её, что накажете, если она об этом разболтает.

Они ещё немного поспорили, но в конце-концов хозяин замка согласился, и после ужина приказал управителю отправить в Дом за озером запас продуктов.

Если господин Каямо и удивился, то не подал вида, пообещав сейчас же всё организовать.

Когда за ним закрылась дверь большого зала, землевладелец, вздохнув, с сожалением посмотрел на девушку.

— Мы уезжаем рано утром. Мне надо выспаться и ещё кое-что обсудить с господином Мукано.

Сидевший за столиком поодаль дядюшка аристократа солидно кивнул, даже не взглянув на приёмную дочь бывшего начальника уезда.

— Тогда не буду вам мешать, господа, — поняв намёк, поднялась на ноги Ия.

— Подождите! — остановил её барон. — Я провожу вас.

Всю дорогу до Дома за озером они шли взявшись за руки.

В гости Хваро зайти отказался, сославшись на занятость. Остановившись у ведущих на веранду ступеней, он обнял девушку, прижал к себе и прошептал на ухо:

— Мы ещё не расстались, а я уже безумно скучаю.

Пришелица из иного мира на секунду замялась, но тут память вновь выдала подходящую цитату из какого-то сериала.

— Тем радостнее будет наша встреча, когда вы вернётесь, Тоишо-сей!

— Да! — выдохнул хозяин замка и буквально впился губами в её губы. С трудом оторвавшись, он перевёл дух и затараторил: — Я постараюсь вернуться как можно скорее…

— Поступайте, как считаете нужным, — вздохнув, беззастенчиво прервала его девушка.

— Клянусь, это последний раз, когда я уезжаю так надолго, — не слушая её, продолжал землевладелец, и его глаза заблестели от подступивших слёз. — И больше мы никогда не расстанемся!

— Я надеюсь на это, Тоишо-сей, — осторожно отодвинувшись, Платина отвесила церемонный поклон. Это затянувшееся прощание начинало её напрягать.

— До свидания, Ио-ли, — отвесив ответный поклон, аристократ развернулся и торопливо зашагал к проёму в зарослях вишнёвых деревьев, на ходу мазнув по щеке тыльной стороной ладони.

Тяжело вздохнув, приёмная дочь бывшего начальника уезда поднялась на веранду и увидела во внутреннем дворе Охэку.

По тому, с каким деловым и отрешённым видом она размахивала бумажным веером, раздувая огонь в очаге под открытым небом, беглая преступница поняла, что та видела её прощание с бароном.

Словно почувствовав чужой взгляд, служанка обернулась, бодро вскочила на ноги и поклонилась.

— Вы уже пришли, госпожа? Мекен с кухни продукты принёс. Я всё в ларь убрала.

— Что там? — поинтересовалась девушка.

— Длинный рис, — начала перечислять собеседница. — Бобы, фасоль, редька, соевый творог и яйца!

— Неплохо, — усмехнулась Платина.

— Мекен сказал, что мясо и рыбу будут приносить по утрам, — доложила Охэку.

— Посмотрим, — проворчала Ия. — Ты уже знаешь, что теперь будешь ночевать здесь?

— Да, госпожа, — кивнула служанка. — Я себе уже постель в кладовке сделала. Теперь вот вам воду на чай грею.

— Да я не хочу, — отмахнулась девушка. — Пей сама.

Укладываясь спать, она вдруг поняла, что просто обязана завтра проводить Хваро, иначе он наверняка обидится.

Несмотря на то что пришелица из иного мира знала о своей любовнице, ей было приятно, что та испытывает к ней столь сильные, хотя, возможно, и не очень глубокие чувства.

Сама же Платина о себе такого сказать не могла. Сексуальные наслаждения как-то очень быстро теряли свою остроту, и отношение девушки к самозваному барону делалось всё более прагматичным. Она ценила аристократа за его, то есть её заботу, видя в этом надежду на безбедное существование в этом мире, и пыталась наплевать на те преступления, которые тот/та совершила, чтобы скрыть свою тайну.

В силу возраста Ия не имела опыта серьёзных отношений, но простой здравый смысл подсказывал, что надёжным фундаментом долгой совместной жизни служит не столько страсть, сколько общность интересов, а также нечто, туманно именуемое «родством душ».

Пока что Хваро не спешит посвящать её в свои дела, а значит, в этом Платина помочь ему никак не может. К тому же она ещё не чувствовала в себе готовности на те подлости, что творила её любовница.

Оставалось попробовать сблизиться на эмоциях. За эти дни она поняла, что здесь в замке, кроме секса, в свободное время Хваро любит читать стихи и… удить рыбу.

Последнему Ия обязательно научится. Удочки в сарае она видела, леску можно попросить у управителя. Уж в этом он точно не откажет. Даже скамейка у озера есть. Осталось только червей накопать или мух с кузнечиками наловить. Ну этим делом можно и служанку озадачить.

И стихи надо учить. Неплохо бы завтра при расставании прочитать что-нибудь коротенькое, но со смыслом. Ну и к его возвращению не помешает выучить что-нибудь эпичное. Можно даже из произведений того «голубого» поэта, что так нравится барону.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда пришлось изрядно поднапрячь память, чтобы вспомнить сколько-нибудь подходящие строки.

Эти умственные усилия потребовали немало времени и сил, так что уснула девушка поздно, а проснувшись, испуганно посмотрела в окно, с облегчением убедившись, что ещё не рассвело. Тем не менее она приоткрыла створку и, выглянув наружу, разглядела на востоке розовеющие отблески зари.

Несмотря на долгое пребывание в этом мире, Платина крайне неохотно пользовалась ночным горшком, предпочитая ходить в уборную.

Когда она возвращалась обратно, дверь в кладовку приоткрылась, и оттуда выглянула заспанная физиономия Охэку.

— Это вы тут ходите, госпожа?

— Я, — ответила та, поднимаясь на сквозную веранду. — Вставай, поможешь мне одеться и сделать причёску.

— А чего так рано-то? — обиженно протянула собеседница, и Ия тут же вспомнила свою служанку в доме начальника уезда.

— Потому что так надо, — проворчала она, давя нарастающее раздражение. — И побыстрее, я тороплюсь!

— Да, госпожа, — кивнула простолюдинка, вновь скрываясь в кладовке.

Ждать она себя не заставила, но, помогая хозяйке облачиться в платье из тяжёлой, расшитой золотом парчи, не удержалась от вопроса:

— Господина хотите проводить?

— Да, — сухо подтвердила Платина.

— Так он, наверное, ещё не скоро поедет, — широко зевнула Охэку.

— А вот ты и проверь, — усаживаясь перед зеркалом, усмехнулась Ия.

— Это как? — служанка даже растерялась.

— Сбегай на конюшню и узнай, — стараясь говорить не терпящим возражения тоном, приказала приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Сейчас? — удивилась собеседница.

— Именно сейчас! — глухо рыкнула девушка. После предательства Оки она уже не так сочувствовала представителям угнетаемых классов, как в самом начале своего пребывания в этом мире. — Ну!

— Да, госпожа, — втянув голову в плечи, пролепетала служанка. — Слушаюсь, госпожа. Только как же вы?

— Бегом! — теряя терпение, рявкнула беглая преступница, вскакивая и замахиваясь для удара.

Резко присев, Охэку испуганной мышью выскочила из комнаты. Открыв окно, Ия увидела, как служанка торопливо шагает по тропинке.

— Я сказала — бегом! — крикнула Платина.

Оглянувшись, Охэку подхватила подол платья и рванула вперёд, сверкая бледно-серыми нижними штанишками.

— Вот же-ж! — выдохнула девушка, вновь усаживаясь на табуретку и начиная расчёсывать спутанные после сна волосы.

Видимо, устроенная ею выволочка благотворно повлияла на исполнительность простолюдинки. Едва приёмная дочь бывшего начальника уезда успела кое-как закрепить причёску золотыми шпильками, как во двор перед домом вбежала запыхавшаяся Охэку. Добежав до могильного холма, остановилась, переводя дух, помахала рукой и выпалила:

— Там уже коней седлают!

— Спасибо, — машинально поблагодарила девушка, бросаясь к двери.

Когда она примчалась к главной башне, там уже стояли четверо верховых. Кроме своего дядюшки-головореза, хозяина замка собрались сопровождать господин Тэворо со своим любовником и старый слуга Куюми. Правда, тот восседал на низеньком, пузатом ослике, но выглядел не менее важно и значительно, чем дворяне.

У ведущей к парадному входу каменной лестнице широкоплечий, бородатый слуга в коричневой куртке держал под уздцы знакомого вороного коня.

Заметив Ию, господин Мукано нахмурился.

— Зачем вы здесь?

— Я пришла проводить господина, — восстанавливая дыхание, ответила Платина, стараясь смотреть ему в переносицу и вновь ощущая противный, липкий страх.

— Ещё очень рано, — издевательски усмехнулся собеседник. — В такой час маленькие девочки должны крепко спать.

Один из геев-телохранителей презрительно фыркнул. Девушке показалось, что даже старый слуга землевладельца скривил губы в глумливой усмешке.

Ужасно, до зубовного скрежета хотелось огрызнуться, сказать что-нибудь хлёсткое, запоминающееся и обидное. Однако, то ли от растерянности, то ли из-за страха перед матёрым головорезом ничего подходящего в голову не приходило. Но самолюбие не позволяло оставить последнее слово за ними. Тогда пришелица из иного мира решила использовать другое оружие, тоже весьма популярное в просвещённой среде Благословенной империи. А именно: лицемерие.

— Даже малые дети ценят любовь и заботу, господин Мукано, — ханжески вздохнув, потупила взор Ия. — Не зря же неблагодарность считается величайшим позором в глазах людей и Вечного неба.

Выслушав её неожиданную отповедь, дядюшка Хваро раздражённо зашипел:

— Вы собрались учить меня основам морали?

— Что вы, господин Мукано?! — отпрянула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Как я, недостойная, осмелюсь делать замечания столь мудрому и милосердному благородному господину?! Я лишь объясняю свою причину появления здесь.

Произнеся это самым почтительным и заискивающим тоном, Платина краем глаза заметила, как переглянулись охранники, а старый Куюми одобрительно кивнул.

Возможно, закоренелый убийца и сумел бы поставить на место болтливую мерзавку, но тут двери главной башни распахнулись, и появился сам барон в знакомом воинским облачении из тёмно-зелёного шёлка.

— Госпожа?! — озадаченно пробормотал он, спускаясь по каменным ступеням. — Зачем вы пришли? Ещё так рано.

— Я не могла не пожелать вам счастливой дороги, господин, — церемонно поклонилась Ия. — Скорее возвращайтесь, завершив все дела. Я вас очень жду.

Потом подошла ближе и, напрягая все свои актёрские способности, тихо, но с чувством продекламировала:

Глаза землевладельца заблестели, тонкие усики дёрнулись, а губы растянулись в счастливой улыбке. Пришелице из иного мира стало даже как-то неудобно за своё притворство. Хваро, по-видимому, отнёсся ко всему этому очень серьёзно.

Он подался вперёд, явно намереваясь её обнять, но всё же удержался от столь откровенного проявления чувств в присутствии посторонних, ограничившись глубоким церемонным поклоном.

— Спасибо за добрые пожелания, госпожа. Я постараюсь вернуться пораньше.

— Нет, нет, господин! — вполне искренне запротестовала Платина. — Не нужно из-за меня торопиться. Не даром мудрые говорили, что в поспешности скрыта ошибка.

— Я учту это, — рассмеялся аристократ.

Подойдя к коню, он, явно рисуясь, птицей взлетел в седло и, посмотрев на девушку, махнул рукой.

— До свидания, госпожа! До скорого свидания!

Ударив пятками животное, он заставил того лёгкой рысью поскакать по дорожке к воротам усадьбы. За ним поспешили приближённые.

— До свидания, госпожа! — совершенно неожиданно услышала Ия от старого слуги.

Понукая ослика, Куюми, улыбаясь, поклонился ей прямо в седле.

— Счастливого пути, почтенный, — кивнула Платина.

А вот дворяне её дружно проигнорировали, не сказав ни слова.

«Да и… с вами!» — мысленно плюнула им вслед беглая преступница.

Терпеливо дождавшись, когда кавалькада скроется из вида, она неторопливо направилась в Дом за озером. Впереди у неё целых десять дней свободы от притворства и постоянного напряжения.

По пути девушка размышляла над тем: куда бы отослать служанку, чтобы та гарантированно не смогла вернуться раньше, чем часа через два, а лучше три?

В проходном дворике у главной башни Ия повстречала кухарку с корзиной, из которой торчали какие-то зелёные листочки.

— А что, Охэку, грибы у вас здесь есть? — обернулась Платина к шагавшей позади прислуге.

— Где, госпожа? — с трудом сдерживая зевоту, переспросила та.

— Где-нибудь, — досадливо поморщилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и указала на поросшую лесом вершину горы. — Да хотя бы вон там.

Проследив за её взглядом, собеседница пожала плечами.

— Наверное, есть.

— А сходи-ка ты за грибами, — остановившись на аллее, Ия обернулась и пристально посмотрела на простолюдинку. — Сварим, вместе поедим. Если много их будет, матери отнесёшь. Семья-то у тебя здесь в замке живёт?

— Да, госпожа, — подтвердила служанка без особого энтузиазма.

— Вот и сходи, — настойчиво повторила девушка. — Меня порадуешь и родню заодно. Или тебе запретили из замка выходить?

— Нет, госпожа, — покачала головой Охэку.

— Тогда чего же ты стоишь? — усмехнулась Платина.

— А как же вы, госпожа? — растерянно пробормотала собеседница.

— Ничего со мной не случится, — отмахнулась беглая преступница. — Ты только вернись к полудню, чтобы мы грибы на обед приготовили. А рис я сварю.

— Не нужно, госпожа, — встрепенулась служанка. — Узнает почтенная Яира, что вы сами готовите, прикажет меня наказать.

— Не прикажет, — успокоила её хозяйка. — Мне сам господин разрешил.

— Ну, тогда я иду, — наконец согласилась Охэку и развернулась, чтобы уйти.

— Подожди! — остановила её Ия. — Помоги мне переодеться.

— Да, госпожа, — послушно кивнула собеседница.

Из-за росы на траве подол парадного платья изрядно намок. Так что прежде чем отправиться за грибами, служанка развесила его на бамбуковой вешалке, а сырые туфельки оставила сохнуть в тени на сквозной веранде.

Поклонившись на прощание госпоже, Охэку сообщила, что зайдёт домой за корзинкой, и ушла.

С трудом заставив себя выждать ещё минут двадцать, пришелица из иного мира вытащила из среднего отделения платья и аккуратно разложила их на полу.

Теперь если вдруг кто-то войдёт, можно будет сказать, что она просто перекладывает одежду. Так себе объяснение, но всё же лучше, чем никакого.

С головой забравшись в шкаф, Платина тщательно осмотрела заднюю стенку, с трудом разглядев, как под «потолком» из-за неё выглядывает нечто, напоминавшее краешек бумажного листа.

Но когда она провела по нему кончиками пальцев, поняла, что это тонкий шёлк. Девушка пыталась ухватиться за него, но выступавший кусочек был слишком маленьким. Тогда она попробовала поддеть его ногтями, но те только скользили по ткани.

Над тем отделением, где Ия сложила обувь, имелся небольшой выдвижной ящичек, куда она убрала украшения. Выбрав шпильку с самым острым кончиком, она кое-как зацепила гладкий шёлк и осторожно извлекла колечко из тонкой белой ленты.

Потянув с нарастающей силой, беглая преступница заставила заднюю стенку наклониться вперёд, открывая тайник, откуда вывалились два широких, плоских свёртка.

Один из них поблёскивал темно-синей парчой, расшитой серебряным «морозным» узором. Второй, на первый взгляд, представлял собой просто широкую полосу серой ткани.

Развернув тот, что покрасивее, Платина увидела на тыльной стороне длинный, не менее полутора метров, непонятный рисунок, выполненный тушью на белом шёлке.

Разложив его на свободном участке пола, девушка не сразу сообразила, что перед ней географическая карта, хотя и мало похожая на те, что ей приходилось видеть в родном мире.

Во-первых, она была одноцветной, что затрудняло восприятие изображения.

Во-вторых, горы здесь нарисовали именно как горы: треугольнички с довольно детально прорисованными вершинами и склонами.

В-третьих, населённы пункты представляли собой скопище окружённых зубчатой линией квадратиков, а маленькие пузатые башенки, видимо, обозначали замки или крепости.

Визуально карта словно бы делилась на три части. Самую незначительную занимало море, представлявшее из себя множество рваных, волнистых линий.

Далее, очевидно, шла суша, густо усыпанная разнообразными значками, число которых постепенно уменьшалось по мере удаления от берега. Так что на противоположном конце рисунка не было ничего, кроме покрытых лесом гор, озёр, каких-то равнин, разрисованных прямыми чёрточками с торчавшими кое-где стеблями травы или кустарника.

Вдруг Ия заметила там обведённую жирной линией рамку с мелкими буковками. Пришлось изрядно напрячь зрение, чтобы прочитать крайне невразумительный текст: «Через озеро на Трёхглавую гору на север к пустошам. Через них на восток до ржавой осыпи. На север вверх по потоку до Зева бездны».

«Может, это карта сокровищ? — озадаченно подумала пришелица из иного мира, но тут же недоверчиво хмыкнула. — Только координаты какие-то слишком… расплывчатые. Вряд ли по таким что-то найдёшь».

Внезапно она вспомнила недавний приезд в замок родственников господина Самадзо. Даже при первой встрече на постоялом дворе в Тучёве господин Накадзимо и его спутники выглядели в её глазах крайне подозрительными, а теперь девушка поняла истинную причину их визита к барону Хваро. Получив от него архив своего троюродного дядюшки, Накадзимо наверняка рассчитывал найти среди бумаг и эту карту.

Но господин Самадзо её спрятал. Только непонятно: если карта такая ценная, почему наставник не оставил её своему ученику Хваро в благодарность за заботу? А если тот пребывал в столице, Самадзо мог бы рассказать о ней господину Каямо или передать через него письмо хозяину замка с указанием, где её искать.

Или обладать этой картой слишком опасно? Тогда почему господин Самадзо её хранил, а не уничтожил?

Теряясь в догадках, приёмная дочь бывшего начальника уезда рассматривала рисунок и вдруг заметила ещё одну рамку, на сей раз гораздо ближе к морю среди городов и замков.

«Двенадцать ли от излучины Куги на восток до горы Асеншина. У подножья. Обиталище злобных богов и демонов».

Тщательно обследовав карту, она обнаружила ещё несколько рамок со столь же невнятными описаниями и весьма красноречивыми названиями: Чердак демонов, Глотка смерти, Палата ужаса, Обитель безумия и Колодец горьких слёз.

И ещё Ия обратила внимание, что на карте изображена лишь часть Благословенной империи. Несмотря на все старания, она так и не нашла портовый город Даяснору. А вот Хайдаро был. Только в названии его присутствовало непонятное окончание «-сегу».

Поднявшись во весь рост, Платина ещё раз окинула взглядом рисунок. Если его так тщательно спрятали, значит, кому-то он очень нужен.

Однако беглая преступница не могла себе представить, чтобы кто-то, руководствуясь столь общими сведениями, смог отыскать сундук с золотом или даже древнюю гробницу, битком набитую сокровищами.

Вот только факт оставался фактом: эта карта зачем-то очень нужна господину Накадзимо и его странным приятелям.

Аккуратно сложив толстый, многослойный шёлк, девушка взялась за другой свёрток, сразу же ощутив его солидную тяжесть.

Отметив исходивший от него тяжёлый запах грязного белья, Ия аккуратно расправила ткань, сразу же почувствовав под руками вшитые внутрь прямоугольные брусочки и совсем маленькие, плоские кругляши.

Заметив по две верёвочки на концах тряпки, Платина поняла, что перед ней пояс, который, судя по всему, носили прямо на голое тело.

С одного края виднелись аккуратно прорезанные дырочки для извлечения содержимого.

Выглянув в окно и не обнаружив ничего подозрительного, девушка вновь заглянула в выдвижной ящичек, куда положила ещё и нож, купленный во время второго бегства из Букасо.

Проделав маленькую дырочку на ребре брусочка, Ия разглядела холодный блеск светло-серого металла.

«Серебро!» — удовлетворённо хмыкнула беглая преступница и, ковырнув остриём прятавшийся под тканью кругляш, вытрясла на ладонь желтовато-красную денежку с затёртым изображением, где с трудом можно было разглядеть нечто с длинной шеей. То ли лебедь, то ли гусь, то ли вообще какой-нибудь плезиозавр.

«Неужели золото?» — беззвучно охнула Платина, ещё ни разу не встречавшая здесь монет из этого благородного металла и не имевшая представления об их истинной ценности. Но если господин Самадзо именно в них хранил свои сбережения, стоить они должны немало. Всего в поясе оставалось шесть слитков и восемь кругляшей.

Оценив количество порезов, обозначавших места, где в поясе хранилось золото и серебро, приёмная дочь бывшего начальника уезда определила, что наставник барона успел потратить примерно две трети слитков и всего лишь пару монет.

Теперь, если пришелице из иного мира вновь придётся смываться, в бега она пустится не с пустыми руками.

С такими деньгами и чужой пайзой можно не прятаться по лесам, а снять, например, комнату в городе или даже домик.

Однако здраво рассудив, что от добра добра не ищут, девушка отложила планы бегства в долгий ящик, надеясь, что ей не придётся ими воспользоваться.

Ещё раз осмотрев карту и пояс с деньгами, Ия решила вернуть их в тайник, заодно сунув туда и именные таблички.

Вещи из своего мира отнесла в сарай и спрятала среди рухляди, оставив себе расчёску, зеркальце и покалеченную серебряную заколку, беспощадно поломав её на мелкие кусочки.

Платина ещё не знала, зачем они могут понадобиться, но рассудила, что свободная наличность никогда не помешает.

Вспомнив о своём обещании, приёмная дочь бывшего начальника уезда стала варить рис.

Солнце неумолимо карабкалось вверх по бескрайней голубизне неба, а Охэку всё не появлялась.

Не желая терять времени, девушка направилась в главную башню, неожиданно обнаружив на первом этаже охранника, вежливо поинтересовавшегося, чего ей здесь надо?

Выслушав пожелания молодой госпожи, воин вызвался её проводить.

Ия не стала выёживаться и согласилась. Вдвоём они поднялись в Бирюзовые покои, где Платина умудрилась забыть лук со стрелами, а оттуда прошли в библиотеку. Там приёмная дочь бывшего начальника уезда долго перебирала книги на стеллажах, но так и не нашла стихов Колео Скрипо. Пришлось взять солидный том, содержащий произведения нескольких других поэтов.

Когда спускались вниз, девушке очень хотелось спросить у своего спутника: «Не по приказу ли господина Мукано тот так заботливо её опекает?»

Разумеется, ничего подобного она не сказала, наоборот, похвалив сурового стража за помощь. Самое забавное, что тот воспринял это как должное, не обратив внимание на иронию в её голосе.

Уже у озера Ия разглядела поднимавшийся из-за дома дымок.

Служанка наконец-то вернулась и уже развела огонь в очаге на заднем дворе.

— А я уже хватилась вас, госпожа, — улыбнулась она, широким жестом указав на стол, где громоздилась целая куча разнообразных грибов. — Вот, всё, как вы приказали. Принесла.

Остаток дня Платина тупо бездельничала. Притащила на веранду кресло из кабинета, забралась в него с ногами и лениво перелистывала книгу стихов.

Вечером её навестила Яира. Вовремя заметив её, девушка успела придать лицу обиженно-скучающее выражение и с силой потереть глаза, чтобы те хотя бы немного покраснели.

Почтительно поинтересовавшись, не нужно ли чего-нибудь молодой госпоже, и получив отрицательный ответ, старая служака обошла двор, заглядывая во все сараюшки, в кладовку и даже в спальню, отчитала Охэку за пыль на спинке кровати и гордо удалилась.

Перед тем как уснуть, пришелица из иного мира подумала, что даже здесь в Доме за озером она по-прежнему находится под прицелом недобрых глаз, способных при желании выставить её перед Хваро в самом негативном свете. А значит, надо сделать так, чтобы у них было как можно меньше поводов для этого.

Поскольку хозяин замка лично проводил её на стрельбище, следующие пару дней Платина уделяла много времени стрельбе из лука, оттачивая мастерство и даже делая заметные успехи.

Несмотря на большую площадь парка, он не казался особенно пустынным. То и дело появлялись слуги, следившие за состоянием зелёных насаждений и поддерживавшие повсюду образцовый порядок.

После отъезда землевладельца по аллеям и дорожкам стали прогуливаться члены семей охранников, предпочитавшие при бароне не отходить далеко от своего дома.

Женщины и дети в поношенных, но шёлковых одеждах частенько издали наблюдали за тренировкой любовницы их господина, но никто так и не решился подойти и заговорить. Даже самые смелые и любопытные из ребятишек лишь смотрели на неё, прячась в кустах, очевидно, полагая, что она их там не видит.

Пришелица из иного мира в который раз отметила чрезвычайную дисциплинированность аборигенов.

Если начальство запретило разговаривать с обитательницей Дома за озером, то подчинённые даже не подумали нарушить запрет.

После тренировки Ия возвращалась к себе и, усевшись на веранде, изучала книгу стихов, выбирая те, что нужно будет выучить к приезду барона.

После обеда пыталась заниматься вышивкой. Но сие занятие не доставляло ей никакого удовольствия, поэтому она откладывала нитку с иголкой, сразу же как только начинало темнеть и приходилось напрягать зрение.

Вечер коротала во дворе, болтая со служанкой и помогая ей готовить: махала веером, раздувая огонь в очаге, или резала овощи. Вот тут-то к ней и пришла очередная очевидная мысль.

— Ты говорила, что твой отец кузнец? — спросила она у промывавшей рис Охэку.

— Да, госпожа, — подтвердила та, тыльной стороной убирая упавшую на лоб прядь.

— А он сможет сделать мне нож? — поинтересовалась Платина. — Точнее два ножа.

— Ну… — задумчиво протянула собеседница.

— Я заплачу, — усмехнулась Ия и, вытерев руки, направилась в дом.

Открыв шкаф с обувью, она достала из туфельки обломки серебряной заколки, выбрала тот, что чуть побольше, и вернулась во двор.

Глянув на комочек благородного металла, служанка широко улыбнулась.

— Конечно, сделает, госпожа!

«Переплатила», — с сожалением поняла приёмная дочь бывшего начальника уезда, хотя на базаре в Букасо ножи стоили дороже. Но местный кузнец, видимо, обслуживал лишь замковые нужды и редко имел возможность получать за свою работу «живые» деньги.

Глянув на довольную Охэку, девушка уточнила:

— Только мне нужны такие ножи, какие я нарисую.

— Это как? — не поняла собеседница.

— Завтра всё покажу, — пообещала Платина.

Проснувшись пораньше, она сама разбудила служанку, с её помощью привела себя в порядок и отправилась к главной башне ловить управителя.

В отсутствие хозяина замка, тот завтракал в кругу семьи. Узнав об этом от охранника, Ия не стала тревожить уважаемого человека, а дождалась его в проходном дворике.

Увидев её, тот досадливо поморщился.

— Доброе утро, господин Каямо, — ни мало ни смутившись, поприветствовала его девушка.

— Здравствуйте, госпожа, — чуть поклонился в ответ управитель и сразу перешёл к делу: — Вам что-то нужно?

«Мне тоже не очень приятно с тобой разговаривать», — подумала Платина и лаконично перечислила:

— Тушечницу, тушь, кисточки, бумагу и… леску — удить рыбу.

При последних словах брови собеседника чуть приподнялись. Однако, воздержавшись от комментария, он коротко кивнул.

— Хорошо, я пришлю со слугой.

Чтобы не проворонить этот визит, приёмной дочери бывшего начальника уезда пришлось идти на стрельбище одной, оставив Охэку в Доме за озером.

Зато, когда вернулась, в кабинете уже стоял деревянный письменный прибор, подставка с набором кисточек и тоненькая стопка сероватых листков размером чуть больше чем А4.

Не откладывая, Ия нарисовала во всю длину метательный кинжал с плоской рукояткой и листообразным лезвием.

— Госпожа! — окликнула её служанка. — Вот, вам велели передать.

Она протянула небольшой, сероватый клубочек.

— Потом, — отмахнулась девушка, разворачивая бумагу. — Вот, сможет твой отец сделать мне такое?

— А что это? — заинтересовалась собеседница.

Пришелица из иного мира объяснила. Слушая её, Охэку всё больше мрачнела, под конец сокрушённо покачав головой.

— Уж больно много здесь работы, госпожа. А отец занят всё время. Ему, бывает, и присесть некогда.

— Так он не сможет сделать, или ему мало серебра? — напрямик спросила Платина.

— Поговорю я с ним, госпожа, — отвела взгляд служанка. — Но не знаю, согласится ли…

— Не согласится, значит, не согласится, — как можно равнодушнее пожала плечами Ия, протягивая ей сложенный лист. — Обойдусь.

Кузнец от дополнительного заработка не отказался и даже не поднял цену, но предупредил, что исполнить заказ сможет не раньше, чем через пару дней.

Беглая преступница согласилась, но вредный мужик потребовал оплату вперёд. Скрепя сердце, девушке пришлось расстаться с серебром.

Довольная Охэку убежала, а когда вернулась, госпожа уже успела поменять леску на оставшихся от господина Самадзо удочках и отправила служанку копать червей.

— Или налови кузнечиков, — смилостивилась Платина, глядя на обиженно-растерянную физиономию простолюдинки. — Я завтра утром иду рыбу ловить!

Несмотря на первоначальный энтузиазм, рыбалка вышла так себе. Откровенную мелочь Ия сразу отправляла обратно в озеро, и часа через два в ведре лениво шевелили плавниками пяток не самых крупных рыбёшек.

Солнце, с комфортом разместившись на чистом, словно выстиранном небушке, загнало комаров в траву и тень. Но их место тут же заняли слепни и мухи, с утробным жужжанием вившиеся вокруг обозлённой на весь мир девушки, норовя сесть на потное лицо.

Платина сбросила с плеч накидку, но даже в лёгком шёлковом платье становилось всё жарче. А рядом призывно манила прохладная водная гладь.

С того места, где покойный наставник барона Хваро когда-то удил рыбу, и где сейчас приёмная дочь бывшего начальника уезда пыталась полюбить это занятие, прекрасно просматривался причал и привязанная к нему лодка с полукруглой крышей. Занавесы с неё давно убрали, и вряд ли господин Каямо вернёт их на место без прямого приказа хозяина замка. Но можно же что-то придумать?

Свернув удочку, Ия прихватила ведро с рыбой и поспешила в дом.

— Сама приготовишь, или на кухню отнести? — поинтересовалась она у служанки, демонстрируя улов.

— Конечно, сама! — тут же обрадовалась та, ибо, несмотря на обещание, ни мяса, ни рыбы им так больше и не приносили.

Удовлетворённо кивнув, Платина принялась вновь осматривать все подсобные строения маленькой усадьбы, на сей раз твёрдо зная, что именно она ищет.

Обнаружив три рваные циновки, с помощью ножа и тонкой верёвки сделала из них две, как раз таких размеров, чтобы загородить торцовые проёмы на прогулочной лодке с полукруглой крышей.

Для обращённой к причалу стороны взяла свою простыню, а для той, где будет спускаться в воду, позаимствовала одеяло служанки, проигнорировав, как и подобает благородной госпоже, недовольную физиономию простолюдинки.

Охэку робко предложила сначала пообедать, но пришелице из иного мира не терпелось поскорее искупаться.

Сложив всё необходимое в корзину и навьючив её на несчастную служанку, приёмная дочь бывшего начальника уезда повела её к причалу.

Наверняка имелись свидетели того, как они переоборудовали прогулочную лодку в «пляжную кабинку», но, видимо, помня строгий приказ землевладельца, никто не подошёл и не поинтересовался, чем это тут занимается молодая госпожа?

Хорошо запомнив реакцию Охэку на своё переодевание, Ия оставила её на причале, сама разоблачилась до нижнего белья и скользнула в воду.

Дочь кузнеца уже видела, как купается её взбалмошная хозяйка, поэтому не особо удивилась, увидев девушку метрах в десяти от помоста.

— Вы только не утоните, госпожа, — всё же не удержалась она от замечания в её адрес. — А то господин меня убьёт.

— Не утону! — смеясь, отмахнулась довольная Платина.

Она буквально наслаждалась прохладной водой, чувством свободы и власти над собственным телом.

Мир словно заиграл новыми красками, сделался ярче, рельефнее, звонче. Окрепла уверенность в собственных силах, в способности самой «сделать свою судьбу».

Вдоволь наплававшись, девушка вновь забралась в лодку, где спокойно переоделась в сухую одежду.

Похоже, столь экстравагантный поступок вызвал нешуточные пересуды среди обитателей замка, внеся разнообразие в их спокойную, размеренную жизнь.

Поэтому Ия нисколько не удивилась, когда вечером в Дом за озером явилась недовольная Яира.

— Что такое вы себе позволяете, молодая госпожа? — едва отвесив короткий поклон, тут же «наехала» на неё доверенная служанка хозяина замка.

— Ничего, кроме того, что я уже делала вместе с нашим господином, — выдала Платина заранее заготовленный ответ. — Разве вы не знали, что я уже купалась в озере? Как раз в тот день, когда приехал господин Мукано.

Однако старуху оказалось не так-то легко смутить.

— Вот господин приедет, тогда и купайтесь! — безапелляционно заявила она. — А пока его нет, мы все здесь отвечаем за вашу жизнь. Утонете вы, не дай Вечное небо, что мы ему скажем?

С одной стороны, Яира, будучи много лет поверенной в страшную тайну барона Хваро, имеет на него/неё безусловное влияние и способна при нужде сильно нагадить беглой преступнице.

Однако она всё же только простолюдинка, хоть и щеголяет с серебряной шпилькой в седых волосах, и безропотно сносить от неё подобные упрёки для приёмной дочери бывшего начальника уезда безусловно означает потерю репутации в глазах Охэку, а значит, и всех обитателей замка.

Мгновенно оценив все «за» и «против», Платина криво усмехнулась:

— Не дождёшься.

— Что? — озадаченно вскинула брови собеседница.

— Я говорю, — принялась чеканить слова Ия, поднимаясь из-за стола. — Не дождёшься, чтобы я утонула. А перед господином я сама отвечу и всё ему объясню. Поняла?

Взгляд старой служанки полыхнул гневом. Но всё же впитанный с молоком матери пиетет перед представителями благородного сословия заставил её потупить взор, пробормотав:

— Поняла, госпожа.

— А вот я не поняла! — выкатила свою «предъяву» девушка. — Мне обещали каждый день приносить мясо или рыбу. Но я ни разу не видела ни того, ни другого. Это мне у господина Каямо спросить: почему так? Или ты сама на кухне разберёшься, почтенная?

— Я спрошу у главного повара, — пообещала Яира.

— Спроси, — кивнула Платина. — Или я завтра сама спрошу у господина Каямо.

На следующее утро им принесли забитую, но не ощипанную курицу.

Озадачив Охэку, Ия отправилась на стрельбище. Положив футляр на стол, она вдруг поняла, что за последние дни даже не вспоминала о Хваро. Наоборот, без него пришелица из иного мира чувствовала себя гораздо комфортнее.

За обедом, с аппетитом уплетая куриный суп с рисом, девушка напомнила о заказанных кинжалах.

— Вечером схожу к отцу, узнаю, — пообещала служанка, также усердно работая ложкой.

— Скажи, а твой отец помнит господина Самадзо? — спросила Платина, отодвигая пустую миску.

— Так и я его помню, госпожа, — отозвалась собеседница с набитым ртом.

— Ты знаешь, как он умер?

— Зачем это вам, госпожа? — служанка даже жевать перестала от удивления.

— Да просто интересно, — пожала плечами беглая преступница. — Всё-таки каждый день его могилу вижу.

— Я не знаю, — покачала головой Охэку и, прежде чем вновь заработать челюстями, пообещала: — Но я спрошу у отца.

Вечером разглядывая его изделия, Ия с грустью поняла, что деревенский кузнец и мастер-оружейник — это всё же две большие разницы. Тут и лезвия не симметричные относительно продольной оси, и канавка в центре кривовата. Ясно выделяются следы от ударов молота, обтянутая берёзовой корой рукоять слишком тонкая, и полностью отсутствует баланс.

Поморщившись, девушка метнула нож в столб, поддерживавший кухонный навес. Глухо звякнув, клинок отлетел в сторону.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда сурово посмотрела на служанку, испуганно втянувшую голову в плечи.

Фыркнув, Платина несколько раз подбросила второй нож, привыкая к его тяжести, и метнула во всё тот же столб. На сей раз лезвие послушно вошло в древесину.

Настроение Ии сразу улучшилось, а Охэку облегчённо перевела дух.

— Ты узнала, как умер господин Самадзо? — спросила беглая преступница, подходя к навесу и поднимая валявшийся в траве нож.

— Да, госпожа, — солидно кивнула собеседница. — Отец сказал, что его нашли мёртвым. Слуга забеспокоился, что господин долго не просыпается, пришёл посмотреть, а он уже умер.

— Я слышала, такая смерть — благословение Вечного неба, — осторожно проговорила девушка.

— Так господина Самадзо все любили и уважали за мудрость и доброту, — подтвердила служанка.

«Теперь понятно, почему карта с деньгами так и осталась в тайнике, — догадалась Ия. — Наверное, он хотел сам передать их Хваро, а управителю просто ничего не успел сказать».

Следующие пару дней она провела как в санатории.

Утром слуги приносили с кухни курицу или немного мяса, к которому Платина добавляла собственноручно пойманную рыбу.

Но так долго, как в первый раз, на озере она больше не пропадала.

Потом шла на стрельбище. А однажды, когда возвращалась оттуда, заглянула на хозяйственный двор, посмотрела на каменную конюшню, птичник, свинарник, но встретив недовольного управителя, ещё издали поклонилась ему и поспешила ретироваться.

После обеда читала, учила стихи, метала ножи, пыталась вышивать и болтала с Охэку. Настроение портили только мысли о неумолимом приближение возвращения Хваро. Но девушка старалась думать об этом как можно меньше.

Солнце нещадно палило с самого утра, а к полудню жара сделалась совершенно невыносимой. Даже на стрельбище, стоя в тени, Платина успела пропотеть.

Закончив тренировку раньше обычного, она вернулась в Дом за озером и приказала служанке собрать всё необходимое для купания.

Пытаясь увильнуть от этого, Охэку заявила, что не успела приготовить суп.

Однако приёмная дочь бывшего начальника уезда осталась непреклонна.

— Потом сваришь. Я подожду.

Несчастной служанке осталось только скорбно вздыхать в ответ на подобное самодурство хозяйки и выполнять приказание.

Обмахиваясь бумажным веером, она озадаченно поглядывала на счастливо смеющуюся в воде Ию.

— И как только это у вас получается, госпожа?

— А ты попробуй, — предложила Платина. — В такую жару искупаться — самое милое дело. Сразу и сил, и здоровья прибавляется.

— Нет, нет, госпожа, — натянуто засмеялась собеседница. — Вдруг увидит кто? Ещё родителям скажут.

— Как хочешь, — пожала плечами беглая преступница и нырнула с открытыми глазами.

Вода оказалась довольно прозрачной. Во всяком случае, она смогла хорошо рассмотреть покрытое водорослями и какими-то затопленными корягами дно.

Оказавшись на поверхности, девушка сделала небольшой круг, а когда поплыла назад, увидела, как Охэку, сбросив плетёные из соломы сандалии и серые носочки, сидит на краю мостков, болтая в воде ногами.

Пребывавшей в самом благодушном расположении духа Ие вдруг отчаянно захотелось похулиганить.

Задержав дыхание, она нырнула и, проплыв метров десять, легонько схватила служанку за пятку. Вот только вместо того чтобы отпрыгнуть назад, с визгом поджимая ноги, простолюдинка подалась вперёд, не удержалась на причале и с воплем рухнула прямо на приёмную дочь бывшего начальника уезда. Рванувшись в сторону, та едва избежала удара о дно.

Несмотря на то, что вода в этом месте не доходила ей до плеч, Охэку, не переставая визжать, не смогла встать на ноги, погрузившись в озеро с головой.

«Захлебнётся же, дура!» — зло подумала Платина и, подскочив к служанке, подхватила её под мышки, рывком выпрямив в полный рост.

Дрожа, как перфоратор, сипя и отплёвываясь, она смотрела на хозяйку расширенными от ужаса, ничего невидящими глазами.

Мысленно костеря себя последними словами за неудачную шутку, Ия схватила Охэку за плечи и, тряхнув, рявкнула:

— Что с тобой?!

— Г-г-г-г-госпожа? — пролепетала перепуганная до смерти собеседница. — Это вы? А м-м-меня водяной дух за ногу схватил.

— Это я была, а не дух, — поморщилась пришелица из иного мира. — Пошутить хотела, прости.

— П-п-пожалуйста не надо так больше шутить, — восстанавливая дыхание, жалобно попросила несчастная простолюдинка.

— Не буду, — заверила Платина, успев многократно пожалеть о своей, как ей казалось, вполне безобидной проказе. — Вылезай давай.

Вот только сие оказалось проще сказать, чем сделать. То ли из-за пережитого стресса, то ли в силу врождённой неуклюжести, служанка никак не могла вскарабкаться на причал, то и дело сваливаясь в воду.

«Вот же-ж!» — привычно выругалась одними губами Ия, присела, погрузившись с головой, обхватила ноги Охэку под колени и рывком встала.

Коротко, но пронзительно взвизгнув, та однако быстро сообразила и, навалившись животом на гладко струганные доски, смогла забраться на причал.

Облегчённо переведя дух, Платина доплыла до лодки с навесом, но прежде чем проскользнуть под нависшую простынь, машинально огляделась.

Метрах в ста на берегу возбуждённо переговаривались две дамы средних лет в поношенных шёлковых платьях.

«Да и плевать! — фыркнула девушка про себя, забираясь в лодку. — Если и насплетничают Хваро, что я купалась, скажу, что было очень жарко, вот и не удержалась. Даже если и поругает, ничего страшного. Надо привыкать к семейным разборкам».

При мысли о скором возвращении хозяина замка настроение ещё сильнее испортилось.

Кляня себя за глупость, Ия быстро переоделась в сухое.

— Вам помочь, госпожа? — дрожащим голосом предложила служанка.

Представив, как они обе мокрые будут толкаться в этой тесноте, приёмная дочь бывшего начальника уезда огрызнулась:

— Сама справлюсь!

Кое-как облачившись в платье, она вышла на причал и посмотрела на посиневшую, дрожащую Охэку.

— Ты что, замёрзла? — удивилась Платина, поскольку жара так и не спала, а в раскалённом воздухе всё сильнее сгущалась духота.

— Немножко, госпожа, — обхватив себя за плечи, пробормотала собеседница.

— Ну так иди домой и переоденься, — предложила Ия. — Я тут сама всё уберу. И извини, что так получилось. Я не хотела.

— Не нужно, госпожа, — энергично замотала головой служанка. — Я сейчас согреюсь.

Вспомнив, что аборигены всегда казались ей крепче и закалённее соотечественников, пришелица из иного мира только пожала плечами.

Тем не менее, когда они вернулись в Дом за озером, девушка, чувствуя свою вину, взяла из шкафчика сухую одежду и вынесла во внутренний двор, где Охэку развешивала сушиться её «купальный костюм».

— Вот, — строго сказала хозяйка. — Переоденься, а то заболеешь.

— Что вы, госпожа! — отшатнулась служанка. — Это же шёлк. Я не могу.

Вспомнив, что по здешним законам простолюдинам запрещено его носить, беглая преступница скривилась, как от зубной боли.

— Да кто тебя здесь увидит?!

— А вдруг почтенная Яира придёт? — вопросом на вопрос ответила собеседница.

— Ну, хотя бы нижнее бельё поменяй, — пошла на попятную Платина. — Или иди домой переодеваться!

Последнее предложение Охэку явно не понравилось, и, с поклоном взяв вещи, она направилась в кладовку.

После полудня вдруг подул прохладный ветерок, а на востоке показался край плотной тёмно-синей тучи, постепенно наползавшей на прозрачную голубизну небосвода.

Судя по всему, приближалась гроза.

Поскольку погода все дни стояла сухая и тёплая, то печь не топили, предпочитая готовить на открытом очаге. Поэтому, с тревогой поглядывая на темнеющее небо, приёмная дочь бывшего начальника уезда приказала служанке поторопиться с ужином и даже оказала ей посильную помощь, порезав редиску и лук.

Убрав всё, что можно, под крышу, ели в кабинете. При этом Охэку категорически отказалась садиться за стол, расположившись прямо на полу.

Ужасающий треск, сопровождавшийся ослепительным светом, напугал обеих.

Но если пришелица из иного мира только выругалась от неожиданности, то местная простолюдинка, выронив чашку с рисом и сжавшись в комочек, закрыла руками лицо.

Резкий порыв ветра швырнул крупные капли в натянутую на окнах бумагу. Тревожно зашелестели кроны вишен. Дождь загрохотал по черепице дробью сумасшедшего барабанщика.

Даже в комнате язычок пламени масляного светильника заметался, отзываясь на просочившийся сквозь какие-то щели ветер.

Шум стоял такой, что Платина даже не пыталась говорить. Побушевав немного, стихия начала успокаиваться. Молнии всё ещё сверкали, но гром постепенно удалялся. Опомнившаяся служанка собрала с пола рассыпанный рис и тут же его съела.

— Иди спать, — криво усмехнулась Ия, допивая остывший чай. — Чего ещё делать в такую погоду?

Словно подтверждая её слова, снаружи вновь сверкнуло, и послышались басовитые раскаты.

— Госпожа, — дрожа всем телом, попросила Охэку, становясь на колени, — позвольте мне тут остаться. Я одна очень боюсь. Я вас не побеспокою.

— Ты бы хоть одеяло с подушкой принесла, — посоветовала Платина. — А то холодно.

— Да, госпожа! — обрадовалась собеседница, бодро вскакивая на ноги. — Я сейчас. Я вот тут у двери лягу.

— У двери не надо, — проворчала девушка. — Там дует.

— Слушаюсь, госпожа, — коротко поклонившись, служанка выскочила из комнаты. Из двери пахнуло холодом и сыростью.

Когда она вернулась, прижимая к груди тощий свёрток, приёмная дочь бывшего начальника уезда ещё раз указала ей на место, после чего запалила крошечную лампадку в фарфоровом стаканчике, чтобы было от чего быстро «спичку» зажечь, и ушла в спальню.

Проснулась она словно от толчка. В монотонный стук капель по крыше вплетался какой-то посторонний, подозрительный звук.

Окончательно придя в себя, Ия ясно разобрала то ли стон, то ли плачь. Соскользнула с кровати, сразу обратила внимание, каким холодным вдруг сделался пол.

Поморщившись, девушка тихонько вышла в кабинет, остановившись за ширмой, прикрывавшей вход в спальню.

Прерывисто вздохнув, служанка чем-то зашуршала, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Заглянув в щель, Платина увидела, что Охэку сидит на полу, закутавшись в одеяло, и тихо стонет, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ты чего это? — негромко спросила девушка, выходя из-за ширмы.

— Х-х-холодно, госпожа, — стуча зубами, ответила собеседница.

Платина поёжилась. Ну да, в одном нижнем белье действительно неуютно, но чтобы вот так дрожать…

Прежде чем служанка успела отстраниться, Ия подошла и положила ладонь ей на лоб.

— Да у тебя температура! — охнула пришелица из иного мира, от волнения произнеся последнее слово по-русски, но тут же поправившись: — Жар! Всё-таки простудилась! Говорила я тебе: сбегай домой, переоденься в сухое!

Продолжая ворчать, она достала из выдвижного ящичка «спичку», запалила её от лампадки и зажгла масляный фонарь.

Лицо простолюдинки покраснело, глаза лихорадочно блестели.

— Тебе к лекарю надо, — озабоченно проговорила девушка, с тревогой прислушиваясь к шуму от молотивших по крыше капель.

Тащиться в главную башню по такой погоде ну очень не хотелось.

— Нет, госпожа, не надо, прошу вас! — внезапно вскричала служанка, рухнув на колени и ткнувшись лбом в пол. — Добрая, благородная госпожа, не отсылайте меня!

— Да ты чего?! — возмущённо фыркнула Платина. — Я сама схожу к управителю…

— Нет, благородная госпожа! — не дав ей закончить, взмолилась собеседница, глухо ткнувшись лбом в лакированные доски. — Добрая, благородная госпожа, не говорите никому, пожалуйста! Умоляю вас! Я поправлюсь, обязательно поправлюсь. Утром всё будет хорошо.

— Какое там «хорошо», — передразнила её девушка. — С таким-то жаром.

— Я смогу вам служить, госпожа, — не слушая, тараторила Охэку, не поднимая головы. — Вот увидите, утром я буду служить вам, как раньше. Только не говорите никому, что я заболела!

— Да почему?! — раздражённо рявкнула Ия.

— Потому что меня прогонят, а вам найдут другую служанку! — выпрямившись, но оставаясь на коленях, простолюдинка подняла на неё умоляющий взгляд. — А господин мне за службу вам богатое приданое обещал. Как же я без него мужа найду?

Платина совершенно растерялась. Видя состояние Охэку, она понимала, что та серьёзно больна, а оставлять её без сколько-нибудь квалифицированной медицинской помощи крайне рискованно.

Но девчонка так просила, буквально умоляла сохранить её недуг в тайне, что приёмная дочь бывшего начальника уезда заколебалась. Ей даже стало жалко простолюдинку. Похоже, та считает служение любовнице барона своим единственным шансом изменить жизнь к лучшему.

Ия поняла, что ни в коем случае не осуждает подобное желание. Имелся у неё и чисто практический расчёт. Если она окажет Охэку столь серьёзную услугу, то в дальнейшем может надеяться на ответную любезность с её стороны.

Пришелица из иного мира понимала, что для дальнейшего выживания ей нужны люди, которым она могла бы доверять. Так почему бы этой простолюдинке не стать таким человеком?

Ехидная память тут же напомнила о предательстве Оки.

«А что хорошего я для неё сделала? — спросила себя Платина, тут же ответив на свой вопрос: — Помогла сбежать от рабства! И только. Дальше я ей уже стала не нужна. Наоборот, беглая приёмная дочь государственного преступника только добавляла крестьянский девчонке проблем. А Охэку связывает со мной своё будущее. По крайней мере, ближайшее. Тут две большие разницы».

Поскольку разум и чувства пришли в согласие, Ия наклонилась и взяла служанку за плечи.

— Вставай, я никому ничего не скажу.

— Спасибо, добрая, благородная госпожа, — сквозь слёзы пролепетала собеседница, с трудом поднимаясь на ноги.

— Но ты должна меня слушаться, — строго сказала Платина, поправляя одеяло у неё на плечах.

— Всё для вас сделаю, благородная госпожа! — Охэку вновь попыталась упасть на колени. — Жизни не пожалею!

— Тогда пойдём, — приёмная дочь бывшего начальника уезда прервала её словоблудие и повела за ширму. — С таким жаром нельзя спать на полу.

Не обращая внимание на бессвязный лепет служанки, хозяйка сдвинула своё одеяло с подушкой на край кровати, освобождая место для больной, и приказала:

— Ложись!

— Я не могу, госпожа, — замотала головой собеседница.

— Ты обещала меня слушаться, — напомнила девушка. — Или я сейчас же иду в главную башню к господину Каямо.

Вздыхая и всхлипывая, Охэку осторожно прилегла на постель. Прикрыв её ещё и своим одеялом, Ия тронула кончиками пальцев горячий лоб.

«Не меньше тридцати восьми», — предположила Платина, лихорадочно размышляя над тем, что же ей делать дальше?

В своём мире она для начала дала бы больной жаропонижающего, потом противовирусного, а там надо смотреть. Если лучше не станет, то стоит вызвать врача.

«Так и сделаем! — решила Ия. — Если завтра к обеду не оклемается, схожу к её отцу. Пусть тайком травницу местную сюда приведёт».

Однако просто ждать, надеясь на могучий организм простолюдинки, девушка не стала. Приказав служанке лежать, она взяла накидку и вышла на сквозную веранду.

Дождь продолжал уныло барабанить по крыше, но уже без прежнего энтузиазма. Затянутое тучами небо слегка посерело, но, судя по ощущениям, до рассвета ещё далеко.

Платина намеревалась истопить печь и хотя бы напоить больную чаем. Сложенные под навесом дрова почти не намокли, в отличие от её ног, обутых в кожаные туфельки. А вот деревянные вёдра оказались пустыми. Видимо, Охэку уже вечером плохо себя чувствовала и не пошла за водой.

Ия едва не взвыла при одной мысли о том, что придётся тащиться к озеру в темноте да ещё и под дождём.

Кажется, барон обещал, что возле дома по ночам будет стоять охранник. Может, попросить помощи у него? Но тогда весь замок узнает, что служанка заболела, и её вполне могут заменить.

«А если он поймает меня с вёдрами? — вдруг подумала девушка. — Что я скажу?»

— Вот же-ж! — скривившись, выругалась она, махнув рукой. — Да скажу всё как есть, и будь что будет!»

Однако Платина спокойно дошла до берега, зачерпнула воды и вернулась, так никого и не встретив.

Наверное, стражники решили, что лазить в такую погоду по парку дураков нет.

Повесив мокрую накидку на веранде, Ия, хлюпая водой в туфлях, растопила печь и отправилась проведать больную, а заодно и обувь поменять.

По ощущению пришелицы из иного мира температура у Охэку либо осталась такой же, либо даже немного снизилась.

Служанка вновь плача благодарила госпожу, обещая отдать за неё жизнь.

— Ладно, ладно, — с деланной строгостью ворчала девушка, испытывая немалое удовольствие от её слов. — Помолчи.

Закашлявшись, собеседница согласно закивала.

Меняя сырые носки, приёмная дочь бывшего начальника уезда с удовлетворением почувствовала исходящее от пола тепло.

Дрова в печи прогорели, превратившись в лиловые угли. Вода в котле бурлила.

Щедро сыпанув в чайник заварки, Платина залила её крутым кипятком с помощью деревянного ковшика на длинной ручке и вновь вернулась к больной. Единственное, что она могла ей сейчас предложить, это как можно больше пить.

Но Охэку неожиданно расплакалась.

— Ах, госпожа, зачем же вы себя утруждаете? Мне так неудобно. Я недостойна такой заботы…

— Пей сейчас же! — прикрикнула польщённая Ия.

Продолжая всхлипывать, служанка кое-как села на постели, продолжая кутаться в одеяло, взяла подрагивавшей рукой чашечку и сделала маленький глоток.

— Пей всё, — проворчала беглая преступница. — Я ещё налью.

— Спасибо, добрая, благородная госпожа, — вытирая мокрые от слёз щёки тыльной стороной ладони, поблагодарила собеседница. — Я больше не хочу.

— А я говорю — пей! — невольно подражая коту Матроскину из известного мультика, велела девушка. — Другого лекарства у меня для тебя нет.

Безропотно осушив ещё три чашки, пациентка взмолилась:

— Пощадите, госпожа, я больше не могу!

— Хорошо, — вздохнула Платина. — Ложись.

Прикрыв простолюдинку двумя одеялами, она налила чаю и себе. Дождь заметно стих. В комнате становилось всё теплее.

Охэку завозилась.

— Что с тобой? — с тревогой спросила Ия.

— Жарко, госпожа, — жалобно проблеяла больная.

— Лежи, потей, — с деланной сварливостью проворчала пришелица из иного мира. Кажется, со служанкой ничего особо страшного не случилось, если температуру удалось сбить столь примитивным способом. — Скоро полегчает.

И, не удержавшись, широко зевнула.

Передёрнув плечами, она отнесла поднос в кабинет, а вернувшись, прикорнула на другой стороне кровати, благо из-за её внушительной ширины между простолюдинкой и приёмной дочерью бывшего начальника уезда оставалось ещё около метра пустого пространства.

От тепла и усталости девушку скоро разморило. Но едва она стала засыпать, как пациентка энергично завозилась, явно намереваясь выбраться из-под двух одеял.

— Ты куда?

— Так по нужде, госпожа, — садясь на кровати, проговорила Охэку.

Платина задумалась. Выносить за ней ночной горшок как-то не хотелось. Но с другой стороны, если служанка в таком состоянии выйдет на двор, то рискует заболеть ещё сильнее. Дождь хоть и закончился, но изрядно похолодало.

Немного поразмыслив, Ия нашла приемлемое для себя решение. Вытащив из-под кровати «ночную вазу» она прошла в кабинет, поставила ту в угол и приказала шагавшей за ней служанке:

— Вот садись здесь. Утром уберёшь.

— Что вы, госпожа, — слабым голосом запротестовала собеседница. — Я не смею.

— Зато я смею, — проворчала девушка. — А ты обещала меня слушаться.

— Да, благородная госпожа, — поклонилась Охэку.

Глядя на осунувшееся, покрытое капельками пота лицо дочери кузнеца беглая преступница подумала, что у неё, должно быть, всё бельё сырое.

Подойдя к шкафчику, достала сухие штанишки с курточкой и вернулась в спальню.

Неожиданно в дверь постучали. Не ожидавшая ничего подобного Платина вздрогнула, машинально выпалив:

— Кто там?

В ответ донёсся голос служанки:

— Это я, госпожа.

— Ну так заходи! — переведя дух, рявкнула Ия. — Чего пугаешь?!

— Переодевайся! — приказала она, указав на лежащее на постели бельё.

— Не нужно, госпожа, — вновь попыталась отнекиваться пациентка.

— Да ты же мокрая, как мышь под дождём! — теряя терпение, вскричала девушка. — Я даже отсюда вижу! Переодевайся, я сказала!

— Да, госпожа, — голос собеседницы дрогнул. — Слушаюсь, госпожа.

Пряча раздражение, Платина отвернулась, пытаясь рассмотреть висевшую на стене картину. За спиной послышался шорох, всхлипы и тихий, сдавленный плач.

Не ожидавшая ничего подобного, пришелица из иного мира резко развернулась.

Успевшая переодеться в шёлковое нижнее бельё, служанка лежала, свернувшись калачиком и закрыв лицо руками.

— Ты чего? — растерялась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Заболело что-нибудь?

Обойдя кровать, Ия подошла к ней, едва не споткнувшись о валявшиеся на полу мокрые от пота вещи, сразу же сообразив, что те ни разу не шёлковые.

«Так она не переоделась после того, как упала в воду, — догадалась девушка. — Может, поэтому и заболела?»

Однако ругать или упрекать её за это Платина не стала. Наклонившись, она осторожно тронула плачущую Охэку за плечо.

— Что с тобой?

Подняв мокрое, зарёванное лицо, та выпалила:

— Ах, госпожа, вы такая добрая, заботливая. Вы ухаживаете за мной, недостойной, как будто я ваша родная сестра! Госпожа, Вечное небо обязательно вознаградит вас за доброту, а я буду служить вам до самой смерти, как верная собака, и умру, если вы прикажете.

— Ты же вроде хотела замуж выйти? — усмехаясь, напомнила беглая преступница.

— Нет! — вскричала Охэку, встав на колени. — Я никогда с вами не расстанусь и буду служить вам всю оставшуюся жизнь!

— Ладно, — со вздохом махнула рукой пришелица из иного мира. — Сначала тебе выздороветь надо. Закутывайся в одеяло и спи. Я приказываю!

— Слушаюсь, благородная госпожа, — покладисто согласилась собеседница.

Кривя губы в иронический усмешке, Ия вернулась на свой край кровати и легла, повернувшись спиной к продолжавшей тихо всхлипывать Охэку.

«Вставать уже скоро», — успела подумать девушка, погружаясь в сон.

Снилось ей что-то непонятное, сумбурное, но очень тревожное, неприятно бередившее душу.

Поэтому не удивительно, что она проснулась сразу же, как только до её слуха донёсся невнятный шум.

«Неужели с кухни пришли? — удивилась Платина, резко сев и спустив ноги с кровати. — Надо сказать, чтобы оставил мясо на веранде и уходил».

Хлопнула дверь. Озадаченная подобной бесцеремонностью Ия выглянула в кабинет и никого не увидела.

«Это в кладовку зашли», — успокоилась девушка, выходя из-за ширмы.

Вновь хлопнула дверь, и в комнату ворвался хозяин замка в густо забрызганной грязью одежде.

— Вы уже приехали? — только и смогла сказать Платина, рассчитывавшая, что тот вернётся не ранее чем через пару дней.

С плотно сжатыми губами и остекленевшим взглядом землевладелец шёл прямо на неё и, казалось, даже не думал останавливаться.

— Здрав… — попыталась поклониться Ия.

Не дав договорить, аристократ решительно отодвинул её в сторону, словно мешавшую мебель, и прошёл к ширме, за которой прятался вход в спальню.

— Бл…! — тихо взвыла беглая преступница, представив, что может подумать любовница, увидев в её кровати мирно спящую служанку.

Затаив дыхание, девушка до крови прикусила губу, ожидая шума, криков, воплей перепуганной Охэку.

Но вместо этого послышались тихие, осторожные шаги. Обогнув ширму, барон вернулся в кабинет.

Подскочив к нему на цыпочках, приёмная дочь бывшего начальника уезда торопливо зашептала:

— Она заболела…

Удар в живот заставил её замолчать, выдавливая воздух из груди.

Сгибаясь пополам, Платина беззвучно разевала рот в безуспешной попытке вздохнуть, словно выброшенная на берег рыба.

Хлёсткая пощёчина швырнула пришелицу из иного мира на пол. Падая, та успела подумать: «Ну, вот и награда за доброту».

Глава III Да здравствует Next Level![2]

Присев на корточки возле задыхавшейся Ии, хозяин замка с болью произнёс:

— Как ты могла?! Я любил тебя, открылся, поверил, надеялся прожить всю жизнь и состариться вместе, а ты меня так подло предала.

— Я никого не предавала! — пытаясь приподняться, упираясь руками в пол, с трудом выдохнула Платина.

— Тогда что делает эта грязная простолюдинка в твоей постели?! — тихий, пугающий голос землевладельца дрогнул, в горле у него заклокотало, как у разъярённого зверя.

Вцепившись в волосы девушки, он рывком запрокинул ей голову, вперившись блестевшими от слёз полубезумными глазами в побледневшее лицо беглой преступницы.

«Убьёт! — подумала та, чувствуя, как тело начинает колотить мелкая, противная дрожь. — Точно убьёт. Ну вот, сейчас всё и закончится».

— Отвечай, мерзкая шлюха! — глухо зарычал аристократ, вновь с силой рванув её за волосы.

От боли и страха из глаз приёмной дочери бывшего начальника уезда хлынули слёзы, и она наконец смогла пролепетать:

— Пожалуйста, не убивайте! Я никого не предавала! Я просто хотела ей помочь. Она заболела…

— Кто заболел, мерзавка?! — новый рывок заставил Ию тихо взвизгнуть сквозь стиснутые зубы. — Что ты врёшь?! Она в твоей постели!

— Но под своим одеялом! — предприняла ещё одну попытку объясниться Платина и, воспользовавшись коротким замешательством любовницы, торопливо затараторила: — Охэку ночью стало плохо. У неё был сильный жар! Я напоила её горячим чаем и закутала в два одеяла, чтобы она пропотела. Я, правда, хотела ей помочь сбить жар.

Барон тихо, но очень страшно рассмеялся.

— Ничего умнее придумать не могла? Вы же вместе купались! Стоило мне уехать, как ты тут же нашла себе другую!

— Так проверьте сами! — выпалила Ия. Несмотря на охвативший девушку ужас, разум лихорадочно подыскивал аргументы, способные убедить Хваро в её невиновности. — Не верите мне — разбудите Охэку. Пусть она сама расскажет, что здесь произошло. Неужели вы не сможете распознать ложь в речах какой-то простолюдинки?

Оскалившееся лицо хозяина замка дрогнуло. Отпустив волосы пришелицы из иного мира, он тихо прорычал:

— Молитесь Вечному небу, чтобы всё так и было. Иначе вам не жить!

«С тобой я так и так жить не буду!» — провожая его ненавидящим взглядом, подумала Платина.

С трудом поднявшись на ноги, но так и не сумев выпрямиться, девушка, держась руками за живот, кое-как доковыляла до стола и тяжело опустилась в кресло.

Внимательно прислушиваясь к доносившемуся из-за ширмы разговору, она не смогла не отметить силу воли землевладельца и его/её умение притворяться.

— Эй, просыпайся! — окликнул тот всё ещё мирно посапывавшую во сне Охэку, и сейчас в голосе аристократа слышались только раздражение и лёгкое недоумение. Куда только девалась обезумевшая от ревности любовница?

— А, что? — сонно пробормотала служанка, но тут же издала полный ужаса крик: — Господин!!!

Затем послышался грохот падение и панический лепет:

— Господин! Накажите меня, господин! Эта недостойная посмела надеть шёлк и нарушила покой молодой госпожи! Я достойна смерти! Только прошу вас, позвольте мне попрощаться с родителями!

— Что ты здесь делаешь?! — резко оборвал её причитания барон. — Говори! Быстро!

— Ах, господин, ваша жалкая служанка заболела. Молодая госпожа напоила меня чаем и приказала лечь здесь, потому что на полу было холодно.

— Зачем?! — Хваро всё таки не смог/не смогла доиграть роль до конца и сорвался на крик: — Что она с тобой делала?! Отвечай?!

— Она велела мне лечь в её постель, накрыла двумя одеялами и приказала пить горячий ча-а-а-ай! — в голос заревела простолюдинка. — Я заслуживаю смерти! Ради меня госпожа ходила за водой, топила печь, поила меня, недостойную, чаем, дала свою одежду. Да лучше бы я умерла!

— Замолчи! — вновь прикрикнул хозяин замка, но голос его звучал уже гораздо спокойнее. — Ты не сказала, зачем госпожа велела тебе лечь в постель?

— Эта недостойная служанка заболела! — прерывисто вздохнув, повторила Охэку, и приёмная дочь бывшего начальника уезда услышала ещё один глухой удар. Кажется, собеседница землевладельца с силой ткнулась лбом в пол.

— Я не должна была беспокоить молодую госпожу! Но меня так сильно била лихорадка, что я забыла о своём долге и пожаловалась ей на болезнь. Госпожа укрыла меня двумя одеялами, чтобы я согрелась. Она добра и милосердна, как богиня Голи. Я не достойна даже целовать её следы…

— Зачем ты купалась с ней в озере? — прерывая словесный поток, спросил аристократ, и Платина невольно затаила дыхание в ожидании ответа.

— О нет, господин! — выпалила служанка. — Я случайно оступилась и упала в воду, а госпожа помогла мне вылезти на причал.

— Оступилась?! — со злобной усмешкой фыркнул барон.

«Вот дура! — досадливо поморщилась Ия. — Нас же видели и всё ему рассказали!»

Однако Охэку оказалась не так глупа и простодушна, как могло показаться.

— Да, господин! — испуганно, но твёрдо подтвердила она. — Я сидела на краю, а когда стала вставать, тут нога и соскользнула. Я упала в воду и очень испугалась. Молодая госпожа успокоила меня и помогла вылезти.

Беглая преступница облегчённо перевела дух.

Несколько томительных секунд в спальне стояла напряжённая тишина. Наконец Хваро задал новый вопрос:

— Что это?

— Я достойна смерти! — вновь взвыла служанка. — Это моё… Я так сильно вспотела, что госпожа приказала мне переодеться. Я хотела убрать всё утром. Накажите свою нерадивую служанку!

— Уходи! — глухо проворчал хозяин замка. — И не смей никому рассказывать, что здесь случилось. Я подумаю, как с тобой поступить!

— Спасибо, благородный господин! — вновь послышался удар об пол. — Да пошлёт вам Вечное небо тысячу лет жизни и процветания!

— Пошла вон! — рявкнул дворянин. — Чтобы я тебя больше не видел!

Простолюдинка пулей выскочила из-за ширмы, прижимая к груди скомканную одежду. За те секунды, за которые она миновала кабинет, Ия успела заметить огромные, как в японских мультяшках, ошалелые глаза и большую, кровоточащую рану на лбу.

Выскочив из комнаты, Охэку с треском захлопнула дверь. С веранды донеслось сдавленное хлюпанье, шорох ткани и торопливые шаги.

Пришелица из иного мира нервно сглотнула, со страхом ожидая появления любовницы. Однако та всё ещё не выходила из спальни.

«Что она там делает? — озадаченно думала девушка. — Неужели улики ищет?»

Но вот чуть слышно скрипнули половицы, и из-за ширмы показался сам землевладелец.

— Я виноват перед вами, Ио-ли, — произнёс он, потупив взор. — Моё поведение недостойно благородного мужа. Не разобравшись, я не должен был так себя вести.

Внутри приёмной дочери бывшего начальник уезда словно лопнула туго натянутая струна. Закрыв лицо руками, она глухо зарыдала, давя рвущийся из груди крик.

— Простите, Ио-ли, — подходя ближе, продолжил аристократ. — Это всё из-за усталости. Я три ночи не спал, так спешил к вам. Нас только буря остановила. Но лишь закончился дождь, мы сразу же выехали из Елзу. Посмотрите, какой я грязный. Хуже нищего бродяги. А всё из-за того, что торопился увидеть вас. Я так сильно соскучился. И тут вижу в вашей постели другую.

Он положил ей руку на плечо, но Платина отстранилась. Слёзы потоком текли по щекам, а душа корчилась от горечи и стыда.

— Я совершенно потерял голову, — опустился перед ней на колени барон. — Сейчас мне так стыдно. Остаётся только надеяться, что вы простите мои необдуманные слова и поступки. Я же так люблю вас. Без вас моя жизнь станет пустой и бессмысленной.

Однако эта прочувственная речь ещё сильнее разозлила девушку. Страх отхлынул, уступая место дичайшему раздражению. Болел живот, горела от удара щека. С губ рвались слова обиды и осуждения. Хотелось выплеснуть всё, что накопилось в душе, начиная с убийства несчастной служанки в зимнем лесу и нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако. Понимая, что вот-вот сорвётся в истерику, пришелица из иного мира на «последних каплях» здравого смысла попросила:

— Прошу вас, оставьте меня, господин!

— Ио-ли! — срывающимся голосом вскричал Хваро, хватая её за руки.

— Уйдите! — с трудом заставив себя не вырываться, простонала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Умоляю, оставьте меня! Дайте прийти в себя!

Уже мало что соображая, она закрыла рот ладонью и крепко, до боли зажмурилась, не желая ничего видеть.

Прерывисто вздохнув, хозяин замка поднялся и, шаркая грязными подошвами сапог по чистому, покрытому лаком полу, направился к двери.

Но лишь когда тихо стукнула закрывшаяся дверь, Платина рискнула открыть глаза. Ещё через пару минут она встала, по-прежнему держась за живот, где, казалось, перемешались все внутренности. Но сейчас ей, по крайней мере, удалось выпрямиться.

По лицу продолжали течь слёзы, душу переполняла ядовитая смесь из страха, обиды и разочарования. Но сознание уже начинало потихоньку успокаиваться, пытаясь перебороть наваливавшуюся апатию.

Войдя в спальню, Ия увидела, что одеяла и подушка валяются на полу, а льняная простынь скомкана и вся в складках.

«Неужели в самом деле пятна искала?» — презрительно скривилась девушка и, усевшись на кровать, глянула в стоявшее на туалетном столике зеркало.

Пробивавшийся сквозь белую бумагу свет позволил ей рассмотреть своё отражение в полированном металле.

Затравленный взгляд, лихорадочно блестевшие от слёз покрасневшие глаза. Опухшее, заплаканное лицо, наливавшаяся синевой щека, торчавшие во все стороны волосы.

Странно, но пришелица из иного мира почему-то вдруг вспомнила крылатую фразу из старинного, классического мультика: «Жалкое зрелище».

«Ладно! — хлюпнула носом Платина. — И хуже бывало».

Уже зная, что физический труд помогает справиться со стрессом, она нашла платье, оделась, кое-как причесалась и принялась наводить порядок в спальне.

К сожалению, простые действия не требовали особого внимания, оставляя простор для размышлений.

Пришелица из иного мира знала и чувствовала, что Хваро чрезвычайно ревнива. Поэтому нельзя сказать, что бурная реакция любовницы оказалась для неё полной неожиданностью. Но всё же предполагать, что тебя могут избить, и на самом деле получить по морде — это две очень большие разницы.

«Но она тебя всё-таки не убила, — напомнила себе девушка. — Выслушала, проверила, всё поняла и даже извинилась. И это при её-то характере».

«А если завтра не захочет проверять или ошибётся? — вдруг подумала Платина, с тревогой осознавая, что вновь невольно начинает оправдывать любовницу. — Тогда точно убьёт!»

«Нет, нет! — опять взялась спорить какая-то часть её сознания. — Это просто роковое стечение обстоятельств. Дождь, жар у Охэку, то, что она оказалась в моей постели. Такого больше не случится».

«Случится что-нибудь другое, — не осталась в долгу другая часть. — И тогда тебя точно зарежут, свернут шею, либо ещё как-нибудь прикончат, если не сможешь всё объяснить… Или, если она не захочет слушать твои оправдания».

Споря сама с собой, приёмная дочь бывшего начальника уезда убрала постель, а перед тем как выйти из комнаты, ещё раз посмотрелась в зеркало.

Правая щека распухла, на ней явно обозначился синяк, начинавший наползать на глаз.

«Сматываться надо отсюда, — шагнув в кабинет, подумала Ия. — Если она так руки распускает. Уж лучше ещё раз попробовать одной устроиться, чем жить с тем, кто тебя бьёт».

Не то чтобы она чувствовала себя готовой бежать вот прямо сейчас, но данная мысль уже накрепко засела в её голове.

Вода в вёдрах ещё оставалась. Девушка умылась, промыла рис и поставила его варить. Несмотря на то, что заметно похолодало, она не стала топить печь, предпочитая готовить на открытом очаге.

Раздувая угли бумажным веером, Платина услышала шум шагов. Из-за угла дома вышла Яира с коробкой для еды и, охнув, всплеснула свободной рукой.

— Что вы делаете, госпожа?!

— Обед готовлю, — равнодушно пожала плечами та.

— Зачем вы так, госпожа? — сокрушённо вздохнула служанка, торопливо направляясь к вкопанному в землю столу. — Я же вам еду принесла.

— Я же не знала, что ты её принесёшь, — криво усмехнулась Ия, наблюдая, как та расставляет на гладко оструганных досках мисочки с разнообразным угощением.

— Господин, как пришёл, так первым делом приказал сготовить всё, что вам нравится, — то ли с гордостью, то ли с лёгкой насмешкой сообщила Яира, отступая от стола.

Заинтересовавшись, Платина подошла ближе. Действительно, здесь её любимые пирожные, ягодное желе и прочие сладости.

— Передай господину мою благодарность за заботу.

— Так он скоро придёт, — приторно улыбнулась собеседница. — Вот сами ему и скажете.

— Тогда надо греть воду для чая, — пробормотала приёмная дочь бывшего начальника уезда. Она рассчитывала, что служанка бросится ей помогать, но та лишь низко поклонилась и ушла.

Вновь оставшись одна, Ия посмотрела на уставленный вкусняшками стол и с предельной ясностью поняла, что все её мечты о комфортной жизни под крылышком любовницы рассыпались, как карточный домик под порывом ветра.

И дело не только в том, что Хваро её избила и унизила, и даже не в том, что подобное вполне может повториться.

Пришелица из иного мира могла бы смириться с тем, что Хваро — девушка, что из-за неё погибли люди, что и дальше придётся прятаться от властей всю оставшуюся жизнь, и даже со своим подчинённым положением. Хотя последнее будет труднее всего.

Но она вдруг осознала, что по сути стала рабой любовницы, её домашней зверюшкой. До сегодняшнего утра это не ощущалось с такой остротой. Но сейчас всё окончательно прояснилось, встало на свои места, и Платина твёрдо решила бежать.

Хотя, возможно, не окажись у неё денег господина Самадзо и чужих именных табличек, она бы не рассуждала столь категорично.

Вот только девушка пока не представляла, как это сделать? Необходимо всё обдумать и тщательно подготовиться. А пока вести себя так, чтобы любовница не поняла, что она хочет её бросить. Следовательно, необходимо ещё искуснее притворяться и правдоподобнее играть свою роль.

Поэтому она церемонно поклонилась хозяину замка, когда тот пришёл в сопровождении старого слуги. Куюми поставил на лавку у стола большую корзину с плетёной крышкой и, откланявшись, удалился.

— Не хотите ли чаю, господин? — потупив взор, предложила Платина.

— У вас щека распухла, Ио-ли, — негромко сказал землевладелец. — Я принёс целебную мазь. Она поможет.

— Благодарю, господин, — поклонилась девушка.

— Я же просил, когда мы одни, называть меня по имени, — голос аристократа дрогнул. — Да, я знаю, что виноват перед вами. Но я же уже попросил прощения! То, что случилось — это просто ужасное недоразумение! Посудите сами, что я должен был думать, увидев в вашей постели эту девчонку?!

«Если продолжу обижаться, он и разозлиться может, — с какой-то холодной отрешённостью подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Надо мириться, пока он чувствует себя виноватым».

— Понимаю, Тоишо-сей, — девушка улыбнулась одной половиной лица. — Вы так меня любите, что не смогли справиться со своими чувствами.

— Да, да! — обрадовался подобному объяснению барон. — Как будто затмение нашло. Кровь в голову ударила, и я забыл все наставления воспитателей, всё, чему меня учили. Мне так неудобно за свою несдержанность.

Прерывисто вздохнув, он достал из корзины маленькую фарфоровую баночку.

— Вы позволите?

— Конечно, Тоишо-сей, — прикрыв глаза, кивнула Платина.

Зачерпнув густую, буро-зелёную, похожую на вазелин, мазь, Хваро принялся аккуратно втирать её в щёку беглой преступницы.

— Вы просили меня узнать о судьбе ваших родственников, — негромко сказал он, бережно, самыми кончиками пальцев касаясь её кожи. — К сожалению, у меня плохие новости, Ио-ли.

— Говорите, Тоишо-сей, — приоткрыв один глаз, попросила собеседница.

— Ваш приёмный отец умер, — трагическим тоном сообщил хозяин замка.

«По твоей вине, козлина!» — зло подумала девушка и, пряча эмоции, торопливо поинтересовалась:

— Как это произошло?

— Он тяжело заболел ещё в Букасо, — принялся рассказывать аристократ. — Наверное, поэтому и не сбежал вместе с Набуро.

Вспомнив, что она ничего не должна знать о судьбе младшего брата бывшего губернатора, Платина встрепенулась.

— Господин Нобуро сбежал из тюрьмы?

— Да, — подтвердил барон. — Их сообщники перебили охрану, но ушёл с ними только Нобуро. Ваш приёмный отец остался. Настолько плохо себя чувствовал, что просто не смог сбежать. Но примерно месяц назад его всё же увезли в Хайдаро, где он и умер.

— Надеюсь, Вечное небо позволит ему переродиться, — пробормотала Ия одно из принятых среди аборигенов пожеланий.

Ей было искренне жаль Бано Сабуро. Это же он принял пришелицу из иного мира в свою семью, узаконив её пребывание в Благословенной империи, по сути дав вторую жизнь с не такими уж и плохими перспективами. По крайней мере, сейчас беглая преступница могла их оценить более объективно.

— Его супруга госпожа Азумо Сабуро тоже, к сожалению, умерла, — огорошил собеседницу Хваро.

— И она заболела? — удивилась та. — Или её всё-таки казнили?

— Женщин из семей государственных преступников не казнят, — покачал головой хозяин замка. — Если только они сами не совершили измену. По приговору цензора госпожу Сабуро сделали государственной рабыней и оставили прислуживать в уездной управе. Благородная женщина не выдержала подобного унижения и повесилась.

— Какой ужас! — испуганно выдохнула девушка и, отстранившись, испуганно посмотрела на землевладельца.

То ли её взгляд ему не понравился, или у аристократа всё же сохранились остатки совести, только он смутился и, потупив взор, вытер платком перепачканные в целебной мази пальцы.

Пытаясь сохранить хладнокровие, беглая преступница отвернулась. Не то чтобы Платина сильно любила супругу приёмного отца, но смерть людей, которых она хорошо знала, болезненно царапнула сердце. Тем более, что их фактический убийца сидит рядом, и Ие скоро придётся заниматься с ним любовью.

Пришелица из иного мира внезапно почувствовала себя если не проституткой, то женщиной с очень сильно пониженной социальной ответственностью. На душе стало мерзко и гадостно. Стараясь избавиться от столь постыдного ощущения, она спросила:

— Что-нибудь известно о наложницах господина Сабуро? О его детях?

— Мне нечем порадовать вас, Ио-ли, — взгляд барона затуманился печалью. — Одна из наложниц сидит с сыном в тюрьме Хайдаро. По закону его тоже должны казнить.

— Но Чиэсо всего десять лет! — вскричала Платина. — Он же совсем ребёнок!

— Не имеет значения, Ио-ли, — скорбно вздохнул Хваро. — Он сын изменника и по закону должен быть казнён. По милости Сына неба преступникам моложе двенадцати лет дают яд. Младший сын вашего приёмного отца просто уснёт и не проснётся.

Девушка нервно сглотнула. Всё-таки одно дело — знать о жестокостях местной Фемиды и совсем другое — столкнуться с ней, пусть даже и опосредованно.

— Вторая наложница господина Сабуро и её дочь стали государственными рабынями, и их следы затерялись где-то в Хайдаро, — продолжил выдавать шокирующую информацию хозяин замка. — А старшая дочь вашего приёмного отца отправлена в публичный дом при казармах.

Платина вытерла внезапно вспотевший лоб, подумав: «Лучше бы я ничего не знала. Вот же-ж! Страшно-то как!»

— А о его старшем сыне, господине Горо Сабуро, что-нибудь известно? — торопливо спросила она.

— Его объявили в розыск, — ответил землевладелец. — Но, кажется, пока не нашли. Может, и не найдут. Только ему придётся всю жизнь прятаться.

«Как и мне, — пришла в голову Ии очевидная мысль. — Как и тебе, сука. Только это всё равно лучше, чем выпить яд или стать солдатской подстилкой».

— Да хранит его Вечное небо, — пробормотала она и задала новый вопрос: — А что с госпожой Амадо Сабуро? Её сняли с должности настоятельницы?

— Да, — подтвердил аристократ. — Говорят, она хочет уйти в горы и стать отшельницей. Надеюсь, у неё всё будет хорошо.

— Чего же тут хорошего? — горько усмехнулась Платина. — Всю семью перебили.

— Государственная измена — тяжкое преступление, Ио-ли, — наставительно произнёс барон. — И наказание за него очень суровое.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда едва удержалась от горького смеха и, пытаясь скрыть свои истинные чувства, разлила по чашечкам кипяток.

— Есть новость ещё об одном вашем знакомом, Ио-ли, — сделав глоток свежезаваренного чая, причмокнул губами Хваро.

— О ком? — насторожилась собеседница.

— Господин Андо пропал, — сообщил хозяин замка. — И уже давно. Поговаривают, что его убили члены того самого тайного общества, в котором состоял ваш приёмный отец.

«Значит, Нобуро в ту ночь вернулся к ним в дом и вывез труп мерзавца», — предположила Платина и сочувственно покачала головой.

— Госпожа Андо, наверное, очень переживает.

— Ходят слухи, что её хватил удар, — сказал землевладелец. — И она больше не выходит из дома. Но я не знаю: правда ли это? И ещё, ваш дом, то есть дом господина Сабуро, обворовали.

— Вот как? — вскинула брови девушка. — И давно?

— В пятнадцатый день месяца Зайца, — секунду помедлив, ответил аристократ. — Или что-то около этого.

Он насмешливо усмехнулся.

— Наверное, чиновники из уездной канцелярии забрали себе всё самое ценное, а обвинили каких-то воров.

— Вот уж нисколько не удивлюсь, если всё так и было, — презрительно фыркнула девушка.

— Я выполнил и вторую вашу просьбу, Ио-ли, — барон широко улыбнулся, видимо, обрадовавшись тому, что собеседница пришла в своё обычное настроение.

Но та, всё ещё находясь под впечатлением страшных историй, сразу не поняла, что именно тот имеет в виду.

— Это какую?

— Неужели вы уже забыли о косметике? — хитро улыбнулся Хваро, доставая из корзины фарфоровую вазочку, прикрытую полукруглой крышечкой.

Приподняв её, хозяин замка продемонстрировал собеседнице пудреницу с матерчатым помпоном.

— Это лучшее, что есть в Хайдаро! — громко провозгласил он, выкладывая на стол мисочки с притираниями, коробочки с листочками разнообразных оттенков алого цвета. С их помощью местные красавицы красили губы.

Затем настал черёд пузырёчков, плотно закупоренных кожаными пробками.

— Здесь ароматные масла, — с довольным видом пояснил землевладелец. — Розовое, жасминное, лавандовое и ещё какое-то. Название я забыл, но пахнет очень приятно.

Не удержавшись, Платина вытащила затычку и, осторожно втянув носом воздух, уловила что-то экзотически-цитрусовое.

— Вот это благовония для жаровни, — аристократ с ловкостью профессионального продавца-консультанта парфюмерного бутика разложил перед ней несколько спиралек, напоминающих свёрнутые ароматические палочки для церемоний.

— Положите любую из них на угли, и в комнате весь день будет приятно пахнуть, — продолжал инструктировать барон. — А вот из этих травок вы сможете сами создавать благовония.

Он продемонстрировал большую, плоскую шкатулку с множеством отделений, заполненных измельчёнными лепестками, стебельками и какими-то непонятными комочками.

— И хранить их в этих мешочках.

Хваро подал ей несколько маленьких, расшитых цветами и бабочками кисетов или кошельков размером с ладонь.

— Спасибо, Тоишо-сей, — растерянно пробормотала беглая преступница, разглядывая разложенные по столу вещички, столь милые любому женскому сердцу. — Здесь так много всего, что я даже не знаю, что со всем этим делать?

— Пользуйтесь и радуйте меня своей красотой, — охотно подсказал хозяин замка, тут же заботливо поинтересовавшись: — Но, может, вы хотите ещё о чём-нибудь попросить?

На самом деле девушке сейчас больше всего хотелось, чтобы он/она оставил её в покое. Но поскольку землевладелец вряд ли исполнит подобное пожелание, приёмная дочь бывшего начальника уезда уже собралась ответить в том смысле, что «у неё уже всё есть», но в последний момент передумала, решив всё же воспользоваться любезностью аристократа.

— Я хотела бы иметь возможность купаться в озере.

Барон скривился, как от зубной боли, но, видимо, чувство вины за своё безобразное поведение сегодня утром пересилило, и он обречённо кивнул.

— Хорошо.

— А чтобы мне не переодеваться в лодке, прикажите построить маленький павильон, — выдала Платина только что пришедшую в голову идею. — На том месте, где господин Самадзо удил рыбу.

— Какой ещё павильон? — недовольно нахмурился Хваро.

— Я сейчас всё объясню, — заверила Ия, поднимаясь. — Только подождите немного.

Сходив в кабинет, она принесла тушечницу, кисть и листок бумаги.

— Вот посмотрите, — заговорила пришелица из иного мира. — Это совсем маленький домик, стены которого спускаются в воду примерно наполовину цуня. Я захожу туда, закрываю дверь на засов, переодеваюсь и выхожу под стеной прямо в озеро, так что меня никто не видит.

Хозяин замка живо заинтересовался её предложением, задал несколько уточняющих вопросов и согласился, что использование подобного павильона никак не нарушает правил приличия.

— Я сейчас же отдам распоряжение господину Каямо, — пообещал он, складывая листок с рисунком. — Завтра или послезавтра вы уже сможете искупаться.

— Благодарю, Тоишо-сей, — улыбаясь, собеседница встала и отвесила церемонный поклон.

— Только у меня тоже есть пожелание, — неожиданно заявил землевладелец не терпящим возражения тоном. — Отныне у вас будет другая служанка.

— Но я уже успела к ней привыкнуть, Тоишо-сей! — попыталась возразить девушка.

— Привыкните к другой, — отвёл взгляд аристократ. — Та слишком… молода.

Платина невольно закусила губу, чувствуя, как в душе вновь заворочалась вроде бы угомонившаяся злоба.

«Она что, на самом деле думает, будто я буду изменять ей с Охэку?! — с нарастающим раздражением думала Ия. — Или это так, на всякий случай? То есть эта лесбиянка избавится от любого человека, с кем я попытаюсь сблизиться? Ну и откуда тут взять верных людей?!»

— Как пожелаете, господин, — гася эмоции, пожала плечами приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Надеюсь, вы не накажете девочку только за то, что она не вовремя заболела?

— Конечно, не накажу! — заверил её барон. — Я даже дам ей денег на приданое. Но больше не желаю видеть эту простолюдинку рядом с вами!

— Воля ваша, Тоишо-сей, — чуть поклонилась Платина. — Вы здесь господин.

Подавшись вперёд, Хваро мягко взял её за руку.

— Я рад, что всё прояснилось, и мы можем забыть то досадное недоразумение.

«Вот же-ж! — мысленно огрызнулась пришелица из иного мира. — Избила меня, половину волос вырвала, а теперь «недоразумение»! Ну уж нет, казёл, не забуду!»

Ощутив жуткое желание высказать любовнице всё, что о ней думает, она заставила себя произнести совсем другие слова:

— Это всё из-за вашей мудрости и снисходительности, Тоишо-сей. Вы выслушали меня, во всём разобрались и узнали правду.

— Это всё из-за моей любви к вам, Ио-ли, — глаза хозяина замка увлажнились, и он начал нежно целовать ей кончики пальцев.

Девушка не стала выдёргивать руку, а лишь потупила взор, с опаской ожидая продолжения. Но землевладелец встал из-за стола.

— Я приду сегодня вечером.

— Буду ждать, Тоишо-сей, — поклонилась собеседница.

Оставшись одна, она доела сладости и отнесла косметику в дом.

На туалетном столике в спальне места для всего этого богатства, ожидаемо, не хватило, так что пузырьки, баночки и коробочки Платина не без труда уложила в выдвижные ящички стоявшего в кабинете стола.

Едва девушка разобралась с парфюмерией, как снаружи донеслись мужские голоса. Чуть приоткрыв оконную створку, она увидела на дворе перед домом хмурого господина Каямо в сопровождении двух слуг. Не беспокоя её, те направились к тропинке, ведущей на берег озера. Кажется, барон спешит с выполнением своего обещания. Управитель повёл мастеров к месту, где предстоит построить купальный павильон.

После полудня явилась недовольная Яира, сообщив, что сегодня молодой госпоже будет служить она.

С грустью понимая, что к вечеру стоит ждать в гости самого хозяина замка, Платина попросила её помочь приготовиться к «долгожданной встрече», мельком подумав, что лучше бы им совсем не встречаться.

Усевшись перед металлическим зеркалом, приёмная дочь бывшего начальника уезда критически глянула на своё отражение. После мази лицо почти не болело. Однако наносить полноценный макияж на перекошенную физиономию категорически не хотелось.

Но она всё же припудрила лицо, немного замаскировав след от пощёчины, накрасила губы, используя для этого местную «помаду» на бумажных листочках, и сделала простенькую причёску, скрепив её шпилькой с подвесками в виде золотых ивовых листьев.

«Ну, и хватит», — беззвучно сказала себе Ия и позвала служанку.

Когда она вошла, девушка достала из выдвижного ящика коробочку с сушёными травами.

— Как этим пользоваться?

Собеседница посмотрела на беглую преступницу так, словно та заговорила по-английски.

— А разве вы не умеете?

— Умела бы — не спрашивала, — смутившись, проворчала Платина, сообразив, что вновь сказала какую-то глупость.

— Простите, молодая госпожа, — потупив взор, поклонилась Яира. — Тут всё просто. Возьмите траву, чей запах вам нравится, или подберите несколько, чтобы создать свой неповторимый аромат. Сложите всё в мешочек и носите на поясе рядом с норигэ или под платьем.

«Что-то вроде саше», — поняла пришелица из иного мира. Создание собственного парфюма оказалось делом довольно увлекательным. Ия то и дело подкладывала в в фарфоровую чашечку сухие листочки, травинки, лепестки, какие-то комочки, пока не получила желаемого.

Сложив смесь в шёлковый кисет, она затянула горловину и привязала его к поясу.

— Господин ещё и благовония подарил, — деловито сообщила девушка. — Только я не совсем поняла, что с ними делать?

— Так вам курительница нужна, госпожа, — глянув на спиральки, объяснила служанка. — Положите их на угли, и в комнате будет очень приятно пахнуть.

Она успела дать ещё несколько полезных советов, но тут пришёл хозяин замка в сопровождении нагруженного едой Куюми.

Споро расставив мисочки с угощением, слуги удалились.

— Специально для вас я привёз прекрасное сливовое вино! — торжественно объявил землевладелец, откупоривая керамическую бутыль, украшенную каллиграфической надписью. — Продавец уверял, что продал такое же во дворец самого Сына неба!

Сделав маленький глоток, девушка убедилась, что реклама врёт во всех мирах, изрядно преувеличивая качество товара. Или у государя Благословенной империи просто плохой вкус.

Осушив пару рюмок, аристократ взялся с жаром рассказать, как он спешил к ней на встречу, как торопил своих спутников, не давая им отдохнуть, как только проливной дождь и ночная тьма заставили его остановиться в доме старосты деревни Елзу. В общем, вёл себя так, словно совсем недавно не бил морду своей возлюбленной.

Платина сделала вид, что принимает подобные правила, и, казалось, любовница совсем не замечает её притворства. Но когда они обнажённые и усталые лежали на смятой простыне, Хваро вдруг с упрёком заявила:

— А вы меня так и не простили, Ио-ли, хотя я вам всё объяснил.

— Понять и простить — это не одно и то же, Тоишо-сей, — быстро нашлась с ответом девушка. Ссориться с ней не хотелось, поэтому она попросила: — Дайте мне немного времени. Скоро всё пройдёт.

— Надеюсь, — вздохнула собеседница, натягивая на них одеяло и утыкаясь в плечо беглой преступницы.

А вот к той сон всё никак не шёл. Рассказ о трагической судьбе приёмного отца и членов его семьи весьма впечатлил пришелицу из иного мира, вновь подтвердив беспощадность здешних нравов и обычаев, а также поставил под сомнение целесообразность побега из баронского замка. Хотя она уже придумала, как избавиться от его/её настойчивых преследований. Если Хваро убедить в том, что возлюбленная утонула, то ему/ей останется только оплакивать несчастную Ио-ли или искать её тело в холодной озёрной пучине.

Ночью, оставив на берегу озера одежду, Платина без труда перелезет через не такую уж и высокую ограду. Но, что дальше? Да, у неё есть именные таблички и даже деньги, но нет одежды, в которой она могла бы путешествовать по местным дорогам, не привлекая к себе излишнего внимания.

Тем более, что чужие в этих местах встречаются редко, и любой селянин, увидев незнакомую девицу да ещё и в шёлковом платье, или пристанет с расспросами, или, того хуже, тут же «просигнализирует» землевладельцу.

Лишь переодевшись мужчиной, у Ии появится шанс выбраться из этой глухомани на проезжую дорогу.

Ту одежду, в которой беглая преступница сюда прибыла, она отдала в стирку. Но вернули ей только джинсы. А спрашивать о куртке, штанах и рубахах девушка не стала, посчитав тогда, что всё это ей больше не понадобится.

Осторожно выбравшись из-под руки мирно спящей Хваро, приёмная дочь бывшего начальника уезда повернулась к ней спиной.

Возвращаясь в тот памятный день, с хозяйственного двора она проходила мимо замковой прачечной, возле которой видела развешанную на бамбуковых шестах одежду: от шёлкового нижнего белья до мужских штанов из грубой, серой ткани.

Очевидно, что там стирают вещи не только самого барона, но и жён его охранников и даже слуг. Если попробовать позаимствовать что-нибудь там? Но возле хозяйственного двора всегда полно народа.

«Так то днём, — напомнила себе Платина. — А если сходить туда ночью? Не всё же время она будет спать здесь?»

Досадливо скривившись, девушка невольно прислушалась к тихому, размеренному дыханию любовницы.

Кроме штанов и куртки, нужна пара рубах, обувь, тёплый кафтан или накидка, а также запас продуктов и хоть какое-то оружие.

Лук брать с собой нельзя. Придётся обойтись теми паршивыми ножами, что сделал папаша Охэку.

За всеми этими размышлениями Ию и сморил сон. Но поспать ей не удалось. Проснувшись, как всегда, ни свет ни заря Хваро попросила девушку помочь ей одеться. Кажется, она испытывала от данного процесса прямо-таки эротическое удовольствие.

Проводив хозяина замка почтительным поклоном, беглая преступница заправила постель, распахнула окно и села перед зеркалом.

Опухоль на щеке спала, всё ещё оставаясь заметной.

«Хорошо ещё, не кулаком била, — мрачно думала Платина, расчёсывая спутавшиеся со сна волосы. — Синяк бы на неделю остался».

Когда она закрепила простенькую причёску одной единственной шпилькой, снаружи донеслись негромкие голоса. Из-за зарослей вишни вышли два мужика с длинной жердью на плечах. За ними шёл ещё один, тащил лопату и ящик с инструментами.

«С самого утра за работу взялись», — машинально отметила Ия, закрывая окно.

Строители павильона ещё несколько раз проходили мимо дома, таская доски и ещё какие-то деревяшки.

А девушка терпеливо сидела в кабинете, ожидая либо завтрака, либо приглашения на него. Вот только идти в главную башню с опухшей щекой очень не хотелось.

Минут через сорок её позвали:

— Госпожа! Молодая госпожа!

Выйдя на сквозную веранду, та увидела крепкую женщину лет сорока пяти в новеньком платье служанки.

Держа в руке коробку для еды, она склонилась в почтительном поклоне, демонстрируя аккуратно уложенные волосы, изрядно «присыпанные» сединой и скреплённые простой деревянной шпилькой.

— Здравствуйте, молодая госпожа. Господин приказал мне служить вам. Здесь завтрак.

— Ну, так неси его на стол, — распорядилась Платина. — И скажи: как тебя зовут?

— Укена, госпожа, — представилась простолюдинка.

При взгляде на грубые черты круглого лица, на тонкие, плотно сжатые губы и маленькие, воровато бегавшие глазки, у приёмной дочери бывшего начальника уезда пропала всякая охота с ней болтать. Тем не менее она всё же поинтересовалась:

— Кто ты такая и что умеешь?

Выяснилось, что её новая служанка — вдова богатого крестьянина. Будучи второй женой, она не успела родить мужу сына, поэтому и не пользовалась в семье уважением. После смерти супруга его наследник от первой, давно умершей жены не выказывал мачехе должного почтения и чуть не выгнал её из дома.

Женщине даже пришлось пожаловаться на подобную непочтительность господину Каямо. Тот приказал крестьянина выпороть за пренебрежение моральными принципами, а когда барону понадобилась служанка для молодой госпожи, управитель вспомнил об Укене.

Та заверила молодую госпожу в своём старании, аккуратности и трудолюбии, после чего Ия поняла, что собеседница совершенно не обладает навыками, необходимыми для обслуживания благородной госпожи. Она здесь только из-за преданности управителю замка, и, значит, делать причёску и наносить макияж Платина, как и раньше, будет сама.

Поддев ложкой ещё тёплую кашу, она сухо распорядилась:

— Уберись в комнатах и постирай бельё.

— Слушаюсь, госпожа.

Ещё примерно минут через сорок явилась Яира с приглашением от господина посетить лотосовый пруд, где уже распустились бутоны.

«Ну да, красиво, — думала пришелица из иного мира, держа в руке полупустую чашечку с остывшим чаем и глядя на большие нежно розовые цветы в обрамлении зелени листьев, отражавшиеся в зеркальной глади воды. — Только мы здесь уже целый час сидим. Я уже литра два выпила. Того и гляди из ушей польётся».

Но землевладелец молча сидел, откинувшись на низенькую спинку кресла, и по его губам блуждала лёгкая, мечтательная улыбка.

«А может, сбежать в столице? — внезапно пришло в голову девушке. — Или в каком-нибудь другом большом городе, где много народа и легче затеряться? Нет, тогда она меня точно искать будет. Бежать надо отсюда, разыграв самоубийство. И обязательно в мужской одежде. Скорее всего, выстиранное и по ночам у прачечной сушится. Здесь же чужие не ходят. Можно не бояться, что своруют. Но в чём туда идти? Не в шёлковом же платье? И не в нижнем белье. Хорошо хоть, джинсы остались. Только к ним надо ещё что-нибудь. Не шататься же топлесс? Холодно, и комары сожрут. А все «пижамы», как на зло, белые! Их в темноте разве что слепой не заметит».

Ия нахмурилась, допила остывший чай, вздохнула, бросив короткий взгляд в сторону задумавшегося аристократа, и вдруг усмехнулась.

«А если её выкрасить тушью? Не обязательно сплошняком, а большими пятнами — на манер маскировочных костюмов. Это же лучше, чем совсем белый.»

Подобная идея пришлась ей по душе. Даже настроение улучшилось. Тут ещё и барон подал голос, поднимаясь:

— Сегодня я не могу остаться у вас, Ио-ли. Надеюсь, вы не обидитесь?

— Что вы, Тоишо-сей! — делано возмутилась Платина, едва не ляпнув: «Совсем наоборот!». — Я же вижу, как вы устали после дороги.

Потом приёмная дочь бывшего начальника уезда продемонстрировала Хваро свои успехи в стрельбе из лука.

Хозяин замка пригласил её на ужин в главную башню, однако девушка отказалась, сославшись на свой далеко небезупречный внешний вид, словно бы ненароком указав на всё ещё распухшую щеку.

Тогда явно расстроенный землевладелец приказал накрыть им стол в павильоне на островке.

Жара вновь вернулась, но от озера веяло прохладой. Выпив, аристократ вновь прочитал стихи. Ия тоже не осталась в долгу и продекламировала:

— Прекрасно! — улыбнулся барон. — Вы вспомнили эти стихи или выучили их уже после болезни?

— Увы, Тоишо-сей, — виновато вздохнула девушка. — Я больше ничего не помню из своей прошлой жизни. Эти стихи я нашла в книге из вашей библиотеки и очень хотела прочесть их при первой нашей встрече после разлуки.

— Но вы же знаете, почему так получилось, — видимо, чувствуя упрёк, досадливо скривился Хваро. — Это было лишь недоразумение!

— Конечно, Тоишо-сей! — поспешила успокоить его Платина, раздражённо отметив про себя: «Вот же-ж какой обидчивый! Слово ему поперёк не скажи. Казёл!». — Я не хотела сказать ничего плохого. Просто так получилось, что я забыла вам его прочесть.

Тем не менее весь остаток ужина хозяин замка хмурился и почти не разговаривал. Землевладелец даже не пошёл её провожать, и они расстались на причале.

Добравшись до Дома за озером, беглая преступница приказала служанке зажечь светильник и отправила её ужинать на кухню. После чего, торопливо перебрав нижнее бельё, выбрала подходящую курточку для сна. Затем положила её на пол поверх бумажных листов, взяла самую толстую кисть и стала торопливо покрывать белый шёлк чёрными пятнами.

Вернувшись, Укена постучала в дверь кабинета, спросив, не нужно ли госпоже чего-нибудь?

Не отрываясь от своего занятия, Ия отправила ту спать, ответив, что не нуждается в её услугах.

Изрядно перепачкавшись, девушка повесила измазанную курточку на спинку кресла, собрала бумаги и вышла на открытую веранду.

Не успела она спуститься на задний двор, как из из кладовки выглянула новая служанка.

— Вам что-нибудь нужно, госпожа?

— Да, — недовольно буркнула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Я тут тушь пролила… случайно.

— Да как же вы так! — выбегая, всплеснула руками собеседница.

— Вот, сожги, — протянула ей грязные листы Платина. — И полей на руки.

Чтобы их отмыть, ушла вся вода из вёдер. Теперь Укене придётся идти к озеру ни свет ни заря.

Следующие дни хозяин замка всё также проводил много времени с Ией. Они любовались цветущими лотосами, гуляли по аллеям парка, часто навещали беседку над водопадом и галерею ласточек. Землевладелец регулярно давал ей уроки стрельбы из лука, но ночевать уходил в главную башню.

Всё это время трое плотников продолжали сооружать купальню. Посетив пару раз берег озера, пришелица из иного мира подумала, что не очень-то они и торопятся. Девушка хотела даже напомнить аристократу о его обещании, но потом передумала, поскольку тот вёл себя просто образцово: не приглашал её к себе, не оставался у неё на ночь, при этом не забывал напоминать о своих чувствах, но не позволяя себе даже поцелуя. И это несмотря на недавнюю разлуку.

Поначалу девушка воспринимала это как должное, но на третий день слегка удивилась столь несвойственной для Хваро сдержанности.

Ночью, перед тем как уснуть, она вдруг подумала, что, возможно, своим отказом от секса любовница демонстрирует ей своё неудовольствие?

Забравшись под одеяло, Ия долго смеялась над подобного рода «наказанием», опасливо прикрыв рот ладошкой, подумав: «Да лучше бы ты вообще о нём позабыла!»

За эти дни она несколько раз случайно оказывалась наедине с господином Мукано. Но к счастью, старый убийца её просто игнорировал, глядя как на пустое место.

А вот новая служанка приёмной дочери бывшего начальника уезда, наоборот, старалась всегда держать госпожу в поле зрения.

Возвращаясь по ночам из уборной, Платина всякий раз слышала тихий скрип дверных петель и доносившийся из кладовки шорох. Похоже, бдительная Укена проверяла: кто это тут шляется в темноте? Однако, в отличие от первого раза, больше не выглядывала.

«Следит гадина, — думала девушка. — Интересно, докладывает она только Каямо или ещё и барону?»

Только на четвёртый день хозяин замка повёл её смотреть наконец-то построенную купальню. Узкое, сколоченное из плотно подогнанных досок, строение уходило от берега метров на пять. Под двускатной крышей, покрытой тонкими, деревянными планками, мастера сделали узкие, как в повозке, окна, заклеенные плотной, белой бумагой. Внутри за глухой дверью с массивным засовом на гладком полу стояла широкая скамейка, туалетный столик с металлическим зеркалом и бамбуковая вешалка. Для удобства купальщицы в воду спускалась деревянная, снабжённая перилами лестница.

Рассчитывавшая на что-то менее фундаментальное, Ия поневоле пришла в полный восторг и, пользуясь тем, что они вошли туда только вдвоём, поцеловала землевладельца в щёку.

Расчувствовавшийся аристократ тут же пригласил её на ужин в главную башню, которую она покинула лишь утром.

То ли девушка на сей раз лучше сыграла свою роль, или унижение с мордобитием уже воспринималось не так остро, или же любовница просто соскучилась, только никаких нареканий с её стороны не прозвучало.

А вот пришелица из иного мира, вернувшись в Дом за озером, первым делом взяла бельё и отправилась купаться. Ей хотелось поскорее смыть с себя следы поцелуев Хваро.

Служанка хотела было увязаться за ней, но Платина отправила её на кухню за завтраком.

Приведя себя в порядок и покушав, приёмная дочь бывшего начальника уезда примерно с час подождала хозяина замка, но поскольку тот не пришёл, взяла лук со стрелами и направилась на стрельбище, решив, что будет представлять на мишени его/её смазливую физиономию.

— Хотите пострелять? — спросил землевладелец, встретив Платину на дорожке.

— Да, Тоишо-сей, — отвесила та церемонный поклон, и выдавая заранее приготовленную, изрядно приправленную лестью речь: — Вы же знаете, что для достижения мастерства нужно усердно заниматься. Если мне когда-нибудь придётся соревноваться с другими дамами, я хочу, чтобы вы мной гордились.

— Тогда пойдёмте вместе! — предложил аристократ. — Но сначала…

Он достал из широкого рукава маленькую лакированную коробочку вишнёвого цвета.

— Примите ещё один подарок.

Чтобы открыть, пришлось нажать на крошечный выступ на боковой стенке. Раздался лёгкий щелчок, и крышка чуть приподнялась.

На синем шёлке лежали ажурные золотые серьги с чёрными жемчужинами.

— Я купил их специально для вас, Ио-ли, — голос барона чуть дрогнул. — И ждал только подходящего случая, чтобы вручить.

— А сейчас он подходящий? — не удержалась от ехидного вопроса девушка.

Хваро довольно рассмеялся.

Не дожидаясь ответа, Платина церемонно поклонилась.

— Спасибо, Тоишо-сей.

— Я хочу, чтобы вы надели их прямо сейчас! — заявил хозяин замка не терпящим возражения тоном.

— Тогда вы должны мне помочь, — попросила собеседница. — Мне одной неудобно. Здесь же нет зеркала.

— С удовольствием! — широко улыбнулся землевладелец.

Закончив возиться с серёжками, он не удержался и поцеловал её в шею.

Девушка отпрянула с деланным возмущением.

— Нас же могут увидеть, господин!

Не слушая её, аристократ отступил на пару шагов и окинул приёмную дочь бывшего начальника уезда сияющим взглядом.

— Вы прекрасны, Ио-ли!

— Благодарю, Тоишо-сей! — поклонилась та. — Но, может, всё-таки пойдём на стрельбище?

— Конечно! — кивнул барон.

Едва Платина успела выпустить пяток стрел, как припёрся господин Мукано и сообщил, что прибыл гонец из Букасо с важными вестями.

Сокрушённо разведя руками, Хваро попрощался с девушкой.

Следующий раз они встретились в полдень, при этом хозяин замка предложил ей пройтись до беседки над водопадом.

— У вас неприятности, Тоишо-сей? — осторожно спросила она, поднимаясь вслед за ним по лестнице.

— Совсем нет, — как-то уж очень энергично возразил землевладелец. — Просто кое-какие денежные дела. Но у меня и для вас есть новости.

— Что-то случилось с госпожой Амадо Сабуро? — не пытаясь скрыть тревогу, спросила собеседница. — Или казнили маленького Чиэсо?

— Хвала Вечному небу, речь не о них, — попытался успокоить, а на самом деле ещё сильнее взволновал её аристократ. — В Букасо видели Рокеро Нобуро.

— Но вы же говорили, что он сбежал, — напомнила Платина.

— Получается, что недалеко, — попытался пошутить барон.

— А что он делал в городе? — продолжила расспрашивать девушка. — Его же могут поймать!

— Ходят слухи, что кого-то искал, — ответил Хваро. — Помните, я рассказывал о пропаже господина Андо?

— Да, — подтвердила собеседница.

— Скорее всего, его убил именно Нобуро, — мрачно сведя брови к переносице, сообщил хозяин замка.

— А зачем ему это? — задала пришелица из иного мира вполне резонный с её точки зрения вопрос.

— Откуда я знаю!? — возмущённо фыркнул землевладелец. — Разве благородный человек способен понять мысли подлого преступника, начисто лишённого моральных принципов? Может быть, господин Андо ему чем-то не понравился? Или он почему-то посчитал именно его виновником своего разоблачения?!

Выслушав данную отповедь, Платина поняла, что аристократ не намерен разговаривать на эту тему.

«Лишь бы Нобуро не попался стражникам и не разболтал обо мне, — думала она, стоя у перил и глядя на падающую воду. — Если так случится, Хваро обязательно обо всём узнает и меня убьёт. Вот же-ж! И бежать страшно и здесь оставаться стрёмно».

Как и следовало ожидать, эту ночь барон собрался провести в одиночестве, пообещав Ие встретиться с ней утром.

Та тоже не стала засиживаться в сумерках и зря жечь масло, но долго не могла заснуть, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами.

Рассудок или трусость настойчиво советовали не рисковать, продолжая и дальше жить под защитой барона, полагая лесбийские игры не самой высокой платой за безопасность, комфорт и надежду на будущее.

Однако против этого восставали все прочие чувства пришелицы из иного мира. Девушка уже не считала их чувства любовью, по крайней мере, со своей стороны. Даже секс не приносил того удовольствия, что вначале.

Необходимость ежесекундно контролировать себя, постоянно притворяться угнетала, выматывая душу. К тому же оказалось, что любовница самолюбива, чрезвычайно ревнива и не сдержана по отношению к ней. К тому же ощущать полную зависимость от человека, которого не любишь и даже боишься, было крайне неприятно.

После встречи в лесу Хваро обещал учитывать её мнение в том, что касалось их обоих, но выгнал Охэку, не принимая в расчёт желание приёмной дочери бывшего начальника уезда.

«И это только начало», — мрачно подумала Платина, но так и не решилась сходить к прачечной и поискать развешанную мужскую одежду, трусовато рассудив, что для начала стоит провести более тщательную подготовку к возможному побегу.

Приняв решение, пришелица из иного мира сразу же успокоилась и уснула.

— Госпожа! — ворвался в сон знакомый женский голос. — Госпожа!

— Ну, чего тебе? — недовольно проворчала Ия.

— Так утро давно. Уже за завтраком идти надо.

— Тогда надо вставать, — согласилась Платина, садясь на постели и протирая заспанные глаза. — Тащи воду умываться.

— Уже принесла, госпожа, — доложила служанка.

Облачившись в бело-синее платье, девушка уселась перед зеркалом, невольно скривившись от своей всё ещё заспанной физиономии.

— Накопай червей и налови кузнечиков. Мы с господином рыбу удить пойдём.

— Что вы сказали, госпожа? — растерянно переспросила собеседница.

— Мы с господином будем ловить рыбу на удочку! — раздражённо объяснила Ия. — Нам нужны: червяки, мухи, кузнечики. Ясно?

— Да, госпожа, — только и смогла пролепетать простолюдинка.

Как Платина и предполагала, хозяин замка с энтузиазмом отнёсся к её предложению, заметив, однако:

— Не думал, что вам понравится рыбная ловля, Ио-ли.

— Пока вы были в отъезде, я несколько раз пробовала рыбачить и нашла это занятие довольно увлекательным.

Широко улыбаясь, землевладелец согласно кивнул.

Сегодня она предложила ему расположиться неподалёку от купальни. С весны на берегу выросла высокая трава, до которой у слуг и садовников всё никак «не доходили руки». Пришлось воспользоваться тропкой, натоптанной от Дома за озером.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда отметила, что места тут живописные, жаль только не обустроенные. Жёсткие стебли цеплялись за лёгкое платье, а ноги путались в более низкорослой траве.

— Хорошо бы здесь скосить, — недовольно проворчала девушка, отдирая зацепившуюся за щиколотку вьющуюся траву с мелкими, парными листочками. — Хотя бы до вишен.

— Я прикажу господину Каямо, — пообещал аристократ, нанизывая на крючок дохлую, зелёную муху.

К сожалению, рыбачили они недолго. Идиллию вновь нарушил господин Мукано.

— Письмо от господина Огаво, — поклонился он, протягивая племяннику тонкую, лакированную шкатулку, напоминавшую слегка пополневший смартфон.

— Кто привёз? — настороженно нахмурился барон.

— Траурный гонец, — ответил дядюшка. — Он сказал, что у господина Огаво умер старший сын.

— Да, — кивнул Хваро, пробегая взглядом по ровно выписанным строчкам. — Господин Огаво приглашает меня на похороны. Но будет ли это уместно? Я же сам в трауре.

— Похороны — не праздник, господин, — с мягким укором покачал головой старый убийца. — Это дань уважения. Ваши земли граничат, а соседей обижать неразумно.

— Вы правы, — со вздохом согласился хозяин замка. — Пусть господин Огаво — лишь рыцарь, нельзя не выразить ему соболезнования в столь скорбный день.

Платина тут же вспомнила разговор с Иоро Сабуро, родной дочерью своего приёмного отца. Тогда она сказала, что старший сын Огаво уже давно болел, и даже строила матримониальные планы на его младшего брата. Бедная девочка.

Подавив едва не вырвавшийся из груди вздох, Ия осторожно спросила:

— А что с ним случилось? Как он умер?

Аристократ вопросительно посмотрел на дядюшку.

— Зачем вам такие подробности? — поморщился тот, всем видом демонстрируя своё нежелание говорить с девушкой.

— Я всегда интересуюсь разными болезнями, господин Мукано, — потупилась пришелица из иного мира, имевшая дурную привычку по возможности выяснять все детали заинтересовавших её событий.

— Расскажите, что знаете, господин Мукано, — снисходительно усмехнулся племянник.

— Я слышал, у него с детства опухали ноги, — с неохотой проворчал дядюшка. — Потом они стали покрываться язвами. Отец привозил к нему множество лекарей, но всё без толку. Больше я ничего не знаю… госпожа.

Последнее слово прозвучало, словно плевок.

«Наверное, сахарный диабет», — подумала девушка, стараясь не обращать внимание на очередное оскорбление.

— Спасибо за разъяснение, господин Мукано, — поклонилась она. — Теперь я всё поняла.

Даже не кивнув в ответ, собеседник вопросительно посмотрел на барона.

— Ступайте, — кивнул тот. — Прикажите седлать коней.

— Едем сегодня? — словно не поверив, уточнил старый убийца.

— Да, — подтвердил Хваро. — Если поторопимся — к вечеру успеем.

Поклонившись ему, Мукано ушёл.

Обернувшись к спутнице, Хваро виновато развёл руками.

— Простите, что вновь покидаю вас, Ио-ли.

— Это ваш долг, Тоишо-сей! — с пафосом заявила та.

— Долго скучать вам не придётся, — пообещал хозяин замка. — После завтра я обязательно вернусь.

— Поступайте, как считаете нужным, — выдала Платина выражение, всегда нравившееся землевладельцу.

Вот и сейчас он довольно улыбнулся, тут же заботливо спросив:

— Вы здесь останетесь, или прислать слуг убрать скамейки?

— Нет, нет, — запротестовала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Я ещё немного посижу. Рыба хорошо клюёт. Наловлю немного на ужин.

Аристократ рассмеялся.

— Тут красиво, — продолжила беглая преступница, искоса посмотрев на барона. — Только трава кругом.

— Я же сказал, что прикажу господину Каямо скосить здесь всё! — раздражённо буркнул барон.

— Простите, что невольно обидела вас, Тоишо-сей, — церемонно поклонилась девушка, хмыкнув про себя: «Ишь какая обидчивая». — Я не хотела.

— Ладно, — тут же смягчился Хваро. — Сидите, я пойду.

Минут через сорок, когда желудок Ии начал недовольно ворчать, а в ведре лениво шевелили плавниками пяток не особо крупных рыбёшек, появились трое слуг то ли с серпами на длинных рукоятках, то ли с косами — на коротких.

Один из них, тот что постарше, в новенькой куртке и пилотке поперёк вроде бы почтительно, но с ясно различимой издёвкой поинтересовался, в каком именно месте трава так мешает госпоже?

«Ах, вон даже как!» — с раздражением подумала Платина и, тут же поменяв первоначальный план, принялась надменно отдавать распоряжения:

— Травы не должно быть от воды до вишен и на два чжана в обе стороны от купальни!

Окинув тоскливым взглядом предстоящее поле деятельности, собеседник слегка поскучнел.

— Да, госпожа.

— И не забудь отнести скамейки, — издевательски усмехнулась девушка, сматывая удочки.

Укена как раз развешивала постиранное бельё, когда Ия принесла ей новую работу.

— Почисти и поджарь!

— Что, госпожа? — то ли в самом деле не понимая, то ли притворяясь, спросила служанка, глядя на ведро.

— Рыбу, — хмуро проворчала девушка.

— А может, на кухню отнести? — робко предложила собеседница, торопливо пояснив: — Я всё равно так вкусно не приготовлю, как почтенный Банги!

— Как хочешь, — пожала плечами Платина. — Можешь отнести на кухню. Заодно и обед захватишь.

— Да, госпожа, — поклонилась явно довольная собой Укена.

Поскольку сам барон и его убойный дядюшка покинули замок, беглая преступница предположила, что в их отсутствие стражники вряд ли будут особенно усердны и бдительны. Скорее всего, привычно расслабятся, как любые подчинённые без начальственного пригляда. Следовательно, именно эта ночь наиболее удобна для похода к замковой прачечной за мужской одеждой. Особенно с учётом того, что сегодня луна представляет собой лишь узенький серп.

Размышляя подобным образом, Ия поначалу с нетерпением ожидала наступления темноты, чтобы поскорее отправиться на прогулку.

Но постепенно в голову девушки начали забираться совсем другие мысли. Неизвестно ещё, есть ли на шестах подходящая одежда? Не получится ли так, что она зря подвергает себя опасности? Что, если её всё же поймают охранники? Как тогда объясняться с Хваро? Да и вообще, стоит ли бежать отсюда?

Что, если дикая вспышка ревности у любовницы — и в самом деле лишь досадное недоразумение, и такого больше не повториться?

Только вот в памяти вновь всплыли недавние унижения, воспоминания об убитой дочери рыцаря Канако и несчастной служанке, чей труп они нашли в зимнем лесу. Да и ласки Хваро начинали всё больше тяготить, рискуя превратиться в отвращение.

Как ни страшно остаться одной без какой-либо защиты в мире, где совершенно законно убивают малолетних детей, Платина чувствовала, что почти готова рискнуть. К сожалению, только «почти».

«Но я же не прямо сейчас убегу, — убеждала она себя. — Просто приготовлю всё необходимое, и пусть лежит где-нибудь, как те пайзы. Вдруг понадобится, а у меня есть!»

Так ничего и не решив, Ия беспомощно посмотрела на выделявшийся во мраке прямоугольник окна и внезапно подумала: «Если сейчас луна зайдёт за тучу, схожу посмотрю, есть ли у дома охрана? Если никого нет, так и быть, пойду к прачечной!»

Тут же, словно откликаясь на её мысли, тьма в комнате заметно сгустилась. Выругавшись одними губами, девушка мягко соскочила с кровати и, бесшумно ступая босыми ногами, устремилась к окну.

Осторожно распахнув створку, она выглянула в окно. Лёгкий ветерок шелестел листьями вишен, донося запах озёрной сырости и цветов. Узкий, светящийся серп луны на осыпанном звёздами небе действительно заслоняло небольшое, словно бы размытое облако.

Поначалу Платина решила, что оно одно такое, но присмотревшись, заметила ещё несколько тёмных пятен у самого горизонта.

Усмехнувшись, Ия на цыпочках прошла в кабинет, достала из шкафа заранее припасённые джинсы и туфли, после чего вновь вернулась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

Не долго думая, натянула штаны и разрисованную курточку прямо поверх одежды для сна. Волосы, чтобы не мешали, подвязала шёлковой лентой в конский хвост. Не забывая про чуткий слух служанки, девушка не стала её тревожить, и вылезла в окно.

Заслонявшее луну облачко потихоньку «сползало» с ночного светила.

Для начала необходимо выяснить, дежурят ли у Дома за озером охранники, или это распоряжение хозяина замка так и осталось невыполненным?

Сколько бы Платина не вглядывалась в пустое пространство с одиноким могильным холмом, так никого и не увидела.

На заднем дворе сторожей тоже не имелось. Это приёмная дочь бывшего начальника уезда знала точно, поскольку часто выходила по нужде.

Осталось узнать, нет ли кого за вишнями? Пригнувшись, как это часто показывают в боевиках, Ия поспешила к зарослям, стараясь ступать как можно тише.

Подобравшись к низкорослым деревьям, она долго прислушивалась, потом опустилась на четвереньки и, ощупывая руками землю, поползла под нависавшие ветви с зелёными, незрелыми ягодами.

Её глаза привыкли к темноте, да и россыпь звёзд давала достаточно света, чтобы рассмотреть заросшее травой пространство между берегом, оградой и аккуратно подстриженными кустами.

По скромному мнению пришелицы из иного мира, лучшего места для часового отыскать трудно. Отсюда тот может спокойно обозревать все подходы из парка к Дому за озером.

Но сколько бы она не вглядывалась: ни на дорожке, ни на причале, ни возле высаженных ровными рядами вишен так ничего и не заметила.

Однако, добравшись до аллеи, разглядела впереди оранжевые отблески, а ветер принёс обрывки разговора.

Метнувшись за дерево, Платина после секундного колебания легла на землю и осторожно выглянула из-за узловатого, бугристого корня.

По выложенной камнями дорожке неторопливо шагали двое вооружённых мечами воинов, один из которых нёс ещё и ярко горевший факел.

«Вот и охранники, — вжимаясь в траву, хмыкнула девушка и, вспомнив какой-то ролик из Интернета, сделала глубокомысленный вывод: — Значит, парк охраняется патрулями, а не постами».

— К Дому за озером пойдём? — неожиданно спросил один из мужчин.

— А что там делать? — в местной манере вопросом на вопрос ответил спутник. — Любовница господина, небось, спит давно, а нам приказывали её не беспокоить.

— Это так, — согласился собеседник, перекладывая факел из одной руки в другую. — Только господин Мукано велел за ней присматривать.

— Ну так с берега и посмотрим, — рассудительно решил ленивый воин. — Ночь светлая, если подозрительное увидим, тогда и пойдём. А так чего зря ходить?

Согласно кивнув, приятель понизил голос:

— И всё-таки нехорошо заводить любовницу сразу после похорон невесты.

— Так она же не успела стать его женой, — резонно возразил спутник. — Церемонии не было. И вообще, не наше это дело. Хвала Вечному небу, платит господин неплохо, службой сильно не затрудняет, а скоро уедет опять. При матушке его куда как строже было.

«Охраннички!» — кривя губы в презрительной усмешке, мысленно фыркнула им вслед Ия.

У замковой прачечной на длинных бамбуковых шестах действительно сушилась недавно постиранная одежда.

Вот только там же возле закрытой двери висели, чуть покачиваясь на ветру, два бумажных фонаря.

Тем не менее Платина не отказалась от своей затеи. Зря, что ли, она тащилась сюда через весь парк?

Привычно вслушиваясь в темноту, девушка осторожно вышла из-за угла. Теперь стрекот цикад уже не помогал ей, маскируя шаги, а наоборот, вредил, скрывая подозрительные звуки.

Не забывая поглядывать под ноги, девушка торопливо миновала открытое пространство, оказавшись между то ли простыней, то ли больших полотенец, скреплённых по бокам деревянными прищепками. Слегка колеблясь под ветром, они надёжно скрывали её от любопытных взоров.

Проскользнув дальше, беглая преступница добралась до шестов, где висело нижнее бельё и прочая одежда. Увы, но там не оказалось ни одной куртки. Зато она разжилась штанами, вроде тех, что носили местные простолюдины.

Настороженно прислушиваясь к звукам ночи и воровато оглядываясь по сторонам, приёмная дочь бывшего начальника уезда аккуратно сняла их, не забыв прихватить и прищепки, намереваясь выбросить их где-нибудь по дороге.

Как Ия ни торопилась, она всё же не забыла примерить обновку, просто приложив штаны к себе, убеждаясь, что сможет носить их без серьёзной переделки, и лишь после этого свернула и убрала за пазуху.

Посчитав на сегодня свою миссию выполненной, пришелица из иного мира отправилась назад, искренне радуясь тому, что местные землевладельцы не держат сторожевых собак, а охранники громко переговариваются и ходят с пылающими факелами.

Именно благодаря последнему обстоятельству, Платина вновь заметила их ещё издали, успев спокойно спрятаться за куст.

На сей раз воины вполголоса обсуждали чью-то свадьбу, и девушка не услышала ничего интересного.

Подходя к Дому за озером, она подумала, что вряд ли целесообразно держать чужие штаны в своём шкафу. Лучше сунуть в какой-нибудь сарайчик, а утром, отослав куда-нибудь Укену, спрятать более тщательно.

Прячась за деревьями, Ия окинула пристальным взором открытое пространство, отделявшее ровно подстриженные кусты от низкорослых, развесистых вишен.

Не заметив ничего подозрительно, она, пригнувшись, почти бегом побежала по траве рядом с выложенной камнем дорожкой.

Посмотрев на гостеприимно приоткрытое окно, Платина передумала возвращаться в спальню через него. Испачканную тушью куртку, пожалуй, лучше тоже спрятать вместе с только что сворованными штанами.

А в дом она пойдёт в нижнем белье. Если бдительная служанка и услышит чего-нибудь, то решит, что молодая госпожа просто ходила в уборную.

Снисходительно хмыкнув, девушка направилась в обход дома с той стороны, где располагалась её комната.

Здесь уже имелась натоптанная тропинка на внутренний двор. Так как при проходе через сквозную веранду приходилось разуваться, а с плетёными из верёвок сандалиями, что носят служанки, на это уходит много времени, они предпочитали ходить вкруговую.

Едва беглая преступница завернула за угол, как до её настороженного слуха донёсся посторонний звук, явно отличавшийся от шелеста листьев и стрекота цикад.

Резко присев от неожиданности, Ия посмотрела в ту сторону.

Вновь послышался хорошо различимый шорох по камням, и с ограды на землю мягко спрыгнула тёмная фигура.

«Вот же-ж! — мысленно охнула приёмная дочь бывшего начальника уезда, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. — Кто это такой, и что ему здесь надо? Неужели Нобуро? Всё-таки решил разобраться с бароном.»

Однако в тусклом свете звёзд и узкого серпика луны человек казался немного выше младшего брата губернатора.

Оглядевшись по сторонам, неизвестный, облачённый в одежду простолюдина, направился к дому.

И тут Платина заметила, что он слегка прихрамывает на левую ногу.

«Господин Накадзимо! — догадалась девушка. — Наверное, хочет попробовать найти карту?»

Вздрогнув, беглая преступница закрыла рот ладонью.

«Он же не знает, что в доме живут! Сейчас разбудит служанку, та поднимет крик, набегут стражники. А тут я, вся такая красивая, в джинсах, в измазанной тушью куртке и с крадеными штанами за пазухой!»

Пошарив рукой по земле, Ия подобрала маленький камешек и бросила его в сторону незваного гостя.

Услышав шорох травы и удар от падения, мужчина замер, оглядываясь по сторонам, а в голове пришелицы из иного мира мысли роились беспорядочно, как муравьи на развороченной куче.

Выпрямившись, она продемонстрировала себя, призывно махнув рукой.

Развернувшись, незваный гость бросился бежать с явным намерением удрать, но сделав пару быстрых шагов остановился, видимо, озадаченный тем, что неизвестный, не только не поднял тревогу, но даже сам дал о себе знать.

Выступив из тени, Платина вновь махнула рукой и указала на сарайчик, за которым они смогут спокойно поговорить.

Она так не волновалась с тех пор, как в доме господина Андо за ней гонялся разъярённый Рокеро Нобуро. Колени заметно подрагивали, так что каждый шаг давался с заметным трудом.

Зайдя за ветхую постройку, девушка замерла, увидев в руке мужчины длинный клинок, блеснувший в тусклом свете лунного серпа.

Тем не менее она умудрилась почти спокойно, как ей показалось, поинтересоваться:

— За картой пришли, господин Накадзимо?

Настал черёд удивляться собеседнику. Заметно отпрянув, тот, однако, быстро пришёл в себя, выдохнув свистящим шёпотом:

— Кто ты такой? Откуда знаешь моё имя?

— Я здесь живу, — пояснила Ия, окончательно беря себя в руки. — А ещё вон там сейчас спит служанка, и у неё очень хороший слух. Поэтому говорите, пожалуйста, потише.

Услышав о прислуге, Накадзимо, видимо, догадался, что перед ним представительница благородного сословия, и тихо спросил:

— Откуда вам известно о карте?

— Я её нашла, — просто ответила Платина, тут же пояснив: — Но никому ничего не сказала. Даже господину Хваро.

— Кто вы? — насторожился собеседник.

— Его любовница, — не стала скрывать своего положения приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Как вы узнали, что я приду именно сегодня? — спросил дворянин.

— А я и не знала, — криво усмехнулась пришелица из иного мира, помня, насколько суеверны аборигены. — Мы встретились не иначе как по воле Вечного неба. Если бы не я, вы бы вошли в дом, стали бы искать карту, разбудили бы служанку, та подняла бы крик. А стражники как раз у озера. Над водой звук далеко разносится. Вы бы конечно сбежали. Но без карты.

— Но вам же тоже не хочется будить служанку, — с хорошо различимой издёвкой заметил незваный гость.

— Ну так и я тоже благодарна Вечному небу за нашу встречу, — не стала спорить девушка.

— Что вы хотите за карту? — после короткого раздумья напрямик спросил Накадзимо.

— Помогите мне сбежать отсюда, — столь же откровенно ответила Платина, сразу же огласив весь список своих «хотелок»: — Представьте меня своей дальней родственницей и снимите мне маленький домик в каком-нибудь городе, только не в Хайдаро.

Собеседник еле слышно рассмеялся.

— Не слишком ли много за рисунок, который никому, кроме нас, не нужен?

С последним утверждением можно было бы поспорить. Вряд ли господин Самадзо прятал карту только от этой странной компании. Однако вместо этого Ия напомнила:

— Но вам-то она очень нужна, раз вы залезли ночью в чужой парк.

— Я привык рисковать, — усмехнулся мужчина, — но не разбрасываться деньгами. Вы просите слишком много.

— Отнюдь! — смело возразила девушка. — Потратиться придётся разве что на документ, подтверждающий наше родство. Всё остальное не так уж дорого и сложно. Вы же дворянин, вам не надо регистрироваться в уездной канцелярии и ставить в известность обо мне уличного старосту. Составьте документ о снятии жилья на пару лет, заплатите хозяину за месяц, и всё. Дальше я буду жить сама по себе, а вы получите то, за чем пришли.

— За незаконное занятие проституцией вас побьют палками и сделают государственной рабыней, — просветил её незваный гость.

— Я не за тем бегу от одного любовника, чтобы завести сразу десяток, — презрительно фыркнула приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Собеседник думал не меньше минуты. Платина успела несколько раз согнать со щеки надоедливого комара, прежде чем мужчина заговорил:

— Я согласен. Будут вам и дом, и документы. Несите карту. За стеной меня ждут. До рассвета надо уйти подальше от замка.

— Увы, господин Накадзимо, — тяжело вздохнула Ия, не желавшая, чтобы по её следам шёл неутомимый барон. — Всё не так просто. Карту я смогу достать только днём. И к побегу надо подготовиться. Вы же не хотите, чтобы за нами послали погоню? Я тоже.

— А вы знаете, как этого избежать? — удивился мужчина.

— Знаю, — подтвердила девушка. — В крайнем случае, нас начнут искать не раньше, чем дня через два или три.

— Сколько же времени вам нужно? — недовольно проворчал незваный гость.

Бросив быстрый взгляд на узкий серп луны, пришелица из иного мира подумала, что через пару — тройку дней та совсем исчезнет с небосвода, и наступит новолуние. Прибавив на всякий случай ещё денёк, она медленно заговорила, тщательно подбирая слова:

— Если не будет сильного дождя в ночь с пятого на шестой день месяца Ящерицы, вон в том месте…

Платина указала на примыкавшие к ограде вишнёвые посадки.

— Перебросьте через стену мужскую одежду и футляр для карты с плотной крышкой. Только смотрите, чтобы он был длиной не меньше чи, иначе свиток там не уберётся, и его придётся складывать.

— Я понял, — заверил Накадзимо.

— На следующую ночь там же перебросьте через стену верёвку, — продолжила инструктаж девушка. — И ждите. Только, пожалуйста, не оставляйте слишком много следов.

— Не беспокойтесь, молодая госпожа, — усмехнулся мужчина. — Мы умеем быть незаметными. Но если вы вдруг не придёте?

— Тогда ждите ещё одну ночь, — не задумываясь, ответила Ия. — Но если я и тогда не появлюсь, то можете вернуться сюда через несколько дней и спокойно обыскать пустой дом.

— Даже так? — удивился собеседник, явно понимая её невысказанный намёк.

— Именно так, господин Накадзимо, — кивнула пришелица из иного мира. — Я хочу сбежать отсюда. Но если меня поймают, то убьют.

— Кто вы, молодая госпожа? — после короткого раздумья спросил незваный гость.

— А разве это так важно? — в местной манере ответила Платина. — Главное, что у меня есть то, что вам очень нужно, и прошу я за это не так уж и дорого.

— В деньгах возможно, — не стал спорить мужчина. — И документ о том, что вы моя сестра от наложницы, тоже не так трудно добыть. Петсора убивала одинаково и дворян, и простолюдинов. Именные таблички и грамоты из канцелярий вымерших уездов даже не надо подделывать. Но вы уверены, что господин Хваро не станет вас искать? Если он обратится к властям, и те вас отыщут, то нас обвинят в вашем похищении. А это очень серьёзное преступление.

«Он так себе цену набивает, или что?» — мысленно удивилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и не удержалась от лёгкой издёвки.

— А разве вы не привыкли рисковать?

Не давая ему времени подыскать подходящий ответ, она продолжила:

— Господин Хваро не будет меня искать, если посчитает мёртвой.

— Хотите инсценировать свою смерть, — вроде бы даже одобрительно хмыкнул собеседник, справедливо заметив: — Но без тела он может и не поверить.

— Озеро здесь больше и глубокое, господин Накадзимо, — вздохнула беглая преступница. — Пусть ищет.

— Всё ясно, — кивнул мужчина, чуть поклонившись. — Мы всё сделаем. Прощайте. Надеюсь, скоро увидимся.

— Я тоже надеюсь, — отвесила ответный поклон девушка.

Отступив на пару шагов, незваный гость подошёл к ограде и ловко вскарабкался на неё по верёвке.

«А я даже не заметила, когда её перебросили», — упрекнула себя Ия, глядя, как тот исчезает за стеной.

Послышался глухой удар о землю и возбуждённые голоса.

«Да они тут всей компанией!» — догадалась Платина.

— Тихо! — шикнул Накадзимо. — В доме люди!

Собеседники тут же перешли на неразборчивый шёпот.

Девушка сняла джинсы, завернула их с ворованными штанами в покрытую пятнами куртку и сунула свёрток в крапиву за поленницей.

После чего заглянула в уборную, ибо «легенда» должна быть максимально правдоподобной.

Шагая бодрой походкой, она поднялась на сквозную веранду, где чуть задержалась возле двери в кладовку, ясно различив негромкое похрапывание.

«Не так уж чутко ты и спишь», — усмехнулась про себя Ия.

Закрыв окно в спальне, она легла на кровать, укрылась одеялом и, глядя в потолок, попыталась успокоить бешено колотившееся сердце.

Как уже не раз случалось, жизнь вновь сделала резкий поворот, то ли открывая ей путь к спасению, то ли заманивая в очередную ловушку.

Это же необыкновенная, прямо-таки сказочная удача, что она всё же отправилась в эту ночную вылазку и встретила господина Накадзимо.

Не случись этого, тот забрался бы в дом, и тогда какая-нибудь из его обитательниц могла поднять тревогу.

Он — мужчина ловкий, и наверняка удрал бы до появления стражников. Но узнав о подобном происшествии, барон уж точно бы поставил здесь охрану, и готовиться к побегу стало бы гораздо труднее.

«Такая удача случается только в книгах или в сериалах, — ухмыльнулась девушка, подложив ладони под голову. — Кажется, это называется «рояль»».

И тут же возразила сама себе: «Люди в лотерею миллионы выигрывают. Должно же было когда-то и мне повезти? Я отдам Накадзимо карту, он делает мне документы, снимает жильё и «валит лесом». Дальше я сама справлюсь. Денег Самадзо на первое время хватит, а дальше видно будет».

Секунд тридцать или даже сорок пять путешественница между мирами буквально упивалась своей мечтой. Но здравый смысл, жизненный опыт и знание местных реалий беспощадно разрушили радужный замок.

«Карту он возьмёт, а тебя пошлёт куда подальше, — с горечью усмехнулась Платина, чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слёзы. — И это в лучшем случае. В худшем — просто убьёт, предварительно изнасиловав, и хорошо ещё, если не в извращённой форме!»

Услужливая память тут же подкинула услышанную то ли в Сети, то ли по телевизору фразу: «Оказанная услуга ничего не стоит».

Но даже эти грустные мысли не поколебали её решимости покинуть замок, воспользовавшись помощью Накадзимо. Смахнув со щеки слезу, Ия принялась перебирать возможные варианты своих действий.

Самое очевидное, это сделать так, чтобы без неё он просто не мог пользоваться картой. Вот тогда появится возможность разговаривать с ним почти на равных.

Понятно, что главную ценность для господина Накадзимо представляют те коротенькие тексты в рамочках с довольно туманным описанием мест. А если скопировать рисунок без них, накрепко запомнив расположение и содержание надписей?

Однако после короткого размышления приёмная дочь бывшего начальника уезда отказалась от этой затеи. Карта слишком большая и подробная. Чтобы её нарисовать, нужно не один день трудиться в спокойной обстановке.

А тут то Укена постучится, то Яира придёт, то сам хозяин замка заявится. Да и вряд ли девушка сумеет вызубрить все эти пояснения, запомнить, где они располагались и, главное, ничего не перепутать.

Ия в раздражении повернулась на бок, надеясь, что в таком положении быстрее придумает что-нибудь подходящее.

«А если тексты в рамках закрасить тушью? — предложила она сама себе. — Но сначала переписать на отдельные листочки, пометив как-нибудь так, чтобы только я знала, что к какому месту относится. Нет, могут догадаться по содержанию. А если зашифровать?»

«Да по-русски написать, и всё! — едва не выкрикнула Платина. — Уж этот язык здесь точно никто не знает. А начнут угрожать или пытать, я им такого напридумываю… Они у меня век ничего не найдут!»

Весьма довольная блестящей, как ей казалось, идеей, девушка с довольной улыбкой наконец-то смежила веки, погружаясь в счастливый сон, беззастенчиво прерванный служанкой.

Так хотелось послать её подальше и ещё немного поспать, но сквозь дрёму безжалостно прорвалась тревожная мысль: «А вдруг она одежду за дровами найдёт?!»

Сознание мгновенно взбодрилось, как после кружки крепчайшего кофе с коньяком, и приёмная дочь бывшего начальника уезда недовольно проворчала:

— Ну, чего тебе?

— Так я завтрак принесла, госпожа, — доложила Укена. — Каша ещё тёплая, как вы любите. Поешьте, а то совсем остынет.

— Закутай её в своё одеяло, чтобы не остыла, — садясь на кровати, подсказала Ия. — И неси воду для умывания.

— Уже принесла! — с довольным видом сообщила собеседница.

— Нет, — покачала головой Платина. — Сначала закутай кашу, а потом будем умываться. Я подожду.

— Слушаюсь, госпожа, — тут же скуксилась служанка.

Глядя ей вслед, беглая преступница озабоченно подумала, что с картой надо сделать всё именно сегодня, пока нет барона, и она может сама распоряжаться своим временем. Необходимо только Укену куда-нибудь оправить.

«За грибами она, пожалуй, не пойдёт, — с грустью размышляла девушка. — Придумает какую-нибудь отмазку. И управителю доложит, что я её из дома выгоняю. Или даже самому Хваро. А мне это не надо».

В дверь деликатно постучали.

— Заходи, — вздохнула Ия.

Войдя в спальню, служанка поставила на табурет деревянный тазик и взяла кувшин с водой.

Умывшись, Платина сняла курточку для сна и вдруг обратила внимание на небольшие тёмные пятнышки на шёлке. Видимо, облилась случайно.

«А не заставить ли её что-нибудь постирать?» — неожиданно подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Но тут же вспомнила сушившиеся на шестах у прачечной простыни.

«Ну так есть ещё платья! — упрямо не желала отказываться от своей идеи Платина. — Я в нём давно хожу, освежить не помешает».

Забинтовав верхнюю часть тела грудной повязкой, девушка прямо в нижнем белье деловито направилась к двери.

— Куда вы, госпожа? — встрепенулась Укена.

— Хочу одеть другое платье, — недовольно пояснила Ия.

— А это убрать? — тут же поинтересовалась собеседница.

— Потом постираешь, — буркнула девушка, присаживаясь и открывая дверцу шкафа.

Перебрав немногочисленные наряды, выбрала то, что предназначалось для повседневной носки. Вернувшись в спальню, оделась и уселась перед зеркалом окончательно приводить себя в порядок. Расчесала волосы, заплела косу и, уложив её, скрепила серебряной шпилькой с золотыми висюльками.

Экономя помаду из своего мира, покрасила губы местным способом с помощью пропитанной краской бумажки.

Всё это время служанка стояла у стены, скромно потупив взор, и, казалось, даже дремала.

«Пожалуй, одного платья ей будет мало, — с неожиданным раздражением подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Надо добавить, чтобы подольше стирала».

Как и положено благородной особе, свои покои Платина покинула, придав себе вид близкий к совершенству.

Во внутреннем дворе на столе стояла коробка для переноски еды, и громоздилось свёрнутое одеяло.

Убрав его, Укена с гордостью продемонстрировала глубокую миску, покрытую блюдцем.

— Ты сама-то ела? — поинтересовалась Ия, присаживаясь на лавку.

— Нет, госпожа, — покачала головой собеседница. — Но я принесла с собой рисовый шарик.

— Хорошо, — кивнула девушка и, взяв ложку, попробовала жидкую рисовую кашу, довольно улыбнувшись. — Тёпленькая.

Служанка сняла крышку с нижнего отделения коробки.

— Что тут у тебя ещё? — заинтересовалась госпожа, поднимаясь, чтобы рассмотреть содержимое. При этом она опёрлась на столешницу, совершенно случайно задев край миски.

Та ожидаемо опрокинулась, выплеснув содержимое на подол платья беглой преступницы.

— Пирожное из османтуса, — бледнея на глазах, пролепетала служанка.

— Ну, как же так?! — чуть не плача вскричала Платина, с ужасом глядя на расплывавшееся по шёлку тёмное пятно. — Я же его только сегодня одела!

— Я и его постираю, госпожа! — с готовностью предложила Укена.

— Конечно постираешь! — огрызнулась Ия. — Ешь скорее и беги в прачечную.

— Да, госпожа, — поклонилась собеседница, втягивая голову в плечи.

Девушка бросилась в дом. Служанка поспешила за ней.

— А ты куда? — поднявшись на сквозную веранду, грозно спросила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Так помочь вам, госпожа, — растерянно пролепетала Укена.

— Сама справлюсь! — отмахнулась Платина. — Лучше ешь скорее!

— Слушаюсь, госпожа, — кланяясь, покаянно вздохнула собеседница.

Переодевшись, Ия постаралась ещё сильнее размазать кашу по подолу, потом поправила причёску и, прихватив второе платье, вышла на внутренний двор.

Служанка уже съела свой шарик и теперь с несчастным видом протирала мокрой тряпкой стол, где сиротливо стояла плоская тарелка с пирожными.

— Забирай! — сказала девушка, протягивая кое-как сложенные платья. — И иди. Раньше начнёшь — раньше закончишь.

— А вы, что же, госпожа, завтракать не будете? — растерянно захлопала редкими ресницами Укена.

— Чаю попью, — проворчала Платина.

— Может, попросить что-нибудь на кухне? — робко предложила собеседница.

Еле сдерживая себя от нетерпения, пришелица из иного мира поначалу хотела решительно отказаться, но потом сообразила, что это будет выглядеть немного подозрительно и скрепя сердце согласилась:

— Хорошо, сходи.

— Да, госпожа! — расплылась в улыбке служанка и, прихватив коробку для еды, побежала вокруг дома, чтобы лишний раз не разуваться.

Пока она отсутствовала, Ия разожгла очаг и поставила на камни бронзовый чайник.

Вернувшись, Укена с горечью сообщила, что каши больше нет, но почтенный Банги прислал два рисовых колобка с грибами.

— Он сказал, что вы их любите, — пробормотала простолюдинка, ставя миску на стол.

«Значит, Охэку тогда разболтала, что я её за грибами посылала», — сделала напрашивавшийся вывод приёмная дочь бывшего начальника уезда и, поблагодарив служанку, распорядилась:

— Всё, можешь идти стирать.

— Слушаюсь, госпожа, — со вздохом поклонилась собеседница.

Торопливо слопав колобки, девушка поспешила в кабинет. Там она освободила второе отделение шкафа, потом выглянула в окно и, не обнаружив в пределах видимости ничего подозрительного, достала из выдвижного ящичка норигэ со швейными принадлежностями.

Вытащив иголкой из щели колечко белой шёлковой ленточки, Платина просунула в него палец и потянула на себя. Повернувшись на оси, задняя стенка откинулась, открывая тайник. Оставив пояс с золотом и серебром на месте, Ия взяла свёрнутое полотно из нескольких слоёв плотного шёлка.

Удобнее всего было бы расстелить его на столе. Он там вполне уберётся, и даже останется место для письменного прибора.

Но вдруг Дом за озером решит навестить управитель или Яира? Тогда девушка может не успеть спрятать карту из-за её размера, а у гостя закономерно возникнут неудобные вопросы.

Безопаснее всего расположиться в спальне. Вот только там точно места не хватит, если, конечно, не расстилать свиток под кроватью.

Какое-то время пришелица из иного мира всерьёз рассматривала данный вариант. Но, во-первых, там плохо видно, во-вторых, кровать слишком низкая, и под ней неудобно водить кисточкой.

Растерянно оглядев комнату, Платина задержала взгляд на ширме, прикрывавшей вход в спальню. Повозившись, она отодвинула её подальше от двери, так чтобы карта смогла уместиться на полу.

Теперь незваных визитёров можно не опасаться. Пока постучатся, пока войдут и окликнут хозяйку комнаты, та успеет затащить свиток в спальню.

Ещё раз глянув в окно и убедившись, что в пределах прямой видимости всё пустынно и спокойно, Ия взяла тушечницу, кисть и несколько листов бумаги.

Выбрав рамку в той части карты, где отсутствовали значки городов и замков, девушка изобразила рядом арабскую цифру «1» и задумалась.

Первоначально она намеревалась просто перевести текст на родной язык. Но вдруг в процессе перевода будут утрачены какие-нибудь нюансы, особенно важные, когда речь идёт о прилагательных и названиях?

Ни в коем случае не желая обманывать своих возможных деловых партнёров, беглая преступница переписала всё русскими буквами, но на языке аборигенов.

Пробежав взглядом ровно выписанные строчки, она довольно улыбнулась, отложила в сторону лист, взяла кисточку потолще и аккуратно замазала текст в рамке.

Писать на полу, стоя на четвереньках, оказалось очень неудобно. Скоро у девушки заболела спина, локти и колени. Тем не менее она тщательно выводила каждую букву, не забывая ставить знаки ударения, понимая, насколько это важно.

Чувствуя, как затекли мышцы, и сделав пару описок, Платина наконец закрасила последнюю рамку.

Она убрала карту и исписанные листочки в тайник, после чего долго мыла испачканные тушью пальцы.

Наведя чистоту и убедившись, что не насажала пятен на платье, Ия спустилась во двор, где вновь согрела себе чаю.

Когда Укена вернулась, приёмная дочь бывшего начальника уезда уже готовила себе рис.

Но оказалось, что, кроме выстиранных платьев, служанка принесла и коробку с едой. На кухне помнили, что хозяин замка приедет уже завтра, и не решились оставить его любовницу без обеда.

Недолго думая, приёмная дочь бывшего начальника уезда поделилась рисом с простолюдинкой. Та отказываться не стала, поблагодарила и, забрав миску, ушла под навес.

Остаток дня девушка посвятила стрельбе из лука, а вечером, прихватив полотенце и чистое нижнее бельё, ни слова не говоря, спустилась со сквозной веранды.

— Куда вы, госпожа? — встрепенулась возившаяся с грязной посудой служанка.

— Куда надо! — бросила через плечо Платина. — Я не обязана тебе докладываться!

Пробурчав что-то себе под нос, Укена торопливо вытерла руки и поспешила за ней.

Дойдя до берега, Ия прошла в купальню, закрыв дверь прямо перед носом простолюдинки.

— А как же я, госпожа? — жалобно проблеяла та.

— Здесь я и без тебя обойдусь! — презрительно фыркнула беглая преступница, задвигая засов.

Не обращая внимания на жалобное бормотание служанки, она разделась до нижнего белья и спустилась в воду по деревянной лестнице. Чтобы та не всплыла, к концу её привязали плоские, тяжёлые камни.

Поднырнув под уходившую на пору сантиметров в воду стенку, девушка выплыла в озеро.

— Госпожа! — несмело окликнула её стоявшая за купальней Укена.

Платина молча плыла, делая небольшой круг.

— Госпожа! — повысила голос простолюдинка. — Госпожа!

— Здесь я! — отозвалась Ия, выныривая и убирая со лба мокрые волосы. — А ты чего тут стоишь?

— Так я… — замялась собеседница.

— Тебе что, делать нечего? — угрожающе поинтересовалась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Так я тебе работу найду.

— Нет, госпожа, то есть есть, госпожа, — растерянно залепетала служанка. — Только как же вы здесь одна?

— А кого мне здесь бояться? — усмехнулась девушка. — Разве кто-то чужой посмеет забраться в парк нашего господина? Так что ступай, я скоро приду.

— Нет, госпожа, — потупив взор, решительно возразила Укена. — Господин приказал мне всегда при вас быть.

Платина хотела напомнить ей, что сегодня она почти полдня отсутствовала в Доме за озером, но вместо этого предложила:

— Тогда залезай в воду и плыви.

— Куда вы, госпожа?! — закричала собеседница и побежала вслед за ней по берегу.

Добравшись до пустой в этот час пристани, Ия спряталась за лодкой и перевела дух. Всё-таки плавание — не её «конёк», так что девушке требовался отдых.

Но как только верёвочные сандалии служанки глухо затопали по доскам, она оттолкнулась от дна и, работая руками и ногами, поспешила обратно к купальне.

— Госпожа! — застонала Укена, досадливо всплеснув руками.

Поднырнув под стенку, девушка поднялась по лестнице, стащила мокрое бельё, вытерлась, переоделась, натянула платье и только после этого распахнула дверь.

Тяжело дыша, служанка уже стояла у купальни.

— Постирай, — приказала приёмная дочь бывшего начальника уезда, кивнув на мокрое бельё.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась собеседница.

«И это только начало! — с непонятной мстительной радостью подумала Платина. — Теперь я каждый вечер купаться буду. Уж побегаешь!»

Лёжа в постели, она вдруг подумала, что старший сын рыцаря Огаво умер как нельзя более удачно. Если бы Хваро не укатил на похороны, ей бы не удалось так благотворно поговорить с господином Накадзимо. Их встреча — это просто невероятная удача, настоящий джек-пот!

Внезапно Ие пришло в голову, что вся её жизнь в этом мире представляет собой сплошную череду невероятных удач и неудач.

Само попадание сюда — уже полный абзац! Однако, у неё с собой оказался запас не только продуктов, но и лекарств, а главное — она почти сразу же наткнулась на вполне комфортабельное жильё.

Дальше — больше. Девушку хватают работорговцы, и проведённое у них время она до сих пор считает худшим в своей жизни.

Но уже через пару дней караван расстреливают солдаты на маноканской дороге. И вновь по какой-то неведомой случайности Платина остаётся в живых и даже встречает там женщину, на какое-то время ставшую ей лучшей подругой.

Только вскоре выяснилось, что обе они заразились страшной болезнью, с которой, однако, сумели справиться те самые лекарства, что попали вместе с Ией в этот мир.

Вспоминая их жизнь в лесной избушке, Платина вдруг поняла, что по сути это было самое счастливое время в этом мире. Тогда ей, по крайней мере, почти не приходилось притворяться.

А потом, когда она кое-как приспособилась к жизни в семье начальника уезда и даже встретила любимого человека, оказавшегося к тому же богатейшим землевладельцем округи, случилось то страшное нападение на свадебный караван дочери рыцаря Канако.

Вслед за этим приёмного отца арестовали по обвинению в государственной измене, и только чудо помогло девушке избежать нового рабства. Но бывшая лучшая подруга встретила её отнюдь не ласково, а мерзавец Рокеро Нобуро рассказал о гнусных преступлениях того, кого полюбила Ия.

План младшего брата губернатора оправдать себя и господина Сабуро изначально выглядел полной авантюрой, но всё же имел некоторые шансы на успех. И вновь девушке сильно не повезло. Она сама своими руками убила единственного свидетеля. Но зато сумела удрать от разъярённого сообщника и добралась до знакомой избушки в лесу, где её и нашёл Хваро.

Размышляя о своей жизни в этом мире, Платина решила, что та похожа на детские качели, с раздражающей частотой и регулярностью бросающие её от необыкновенно удачи к столь же сокрушительному невезению.

«Но разве это нормально? — спросила она сама себя. — Когда жизнь — не жизнь, а непрерывная гонка на выживание. Как только приду в себя и начинаю думать о будущем, так обязательно что-нибудь случается. Взять хотя бы тот случай с Охэку. Сколько всего должно было совпасть, чтобы Хваро застала её в моей постели? Это же просто невозможно! Ну ладно, если бы такое случилось всего один раз. Но это же происходит постоянно! Как… Как в какой-нибудь компьютерной игре!»

Нервно сглотнув, Ия машинально натянула одеяло до самого подбородка.

«Так, может, всё вокруг ненастоящее?! — лихорадочно думала она, пугливо оглядываясь по сторонам. — Виртуальная реальность с полным погружением? Получается, мной играют, и я персонаж какой-то унылой бродилки?»

Девушка криво усмехнулась.

«Нет, не может быть. Мне же никто никаких заданий не давал, и «прокачки» никакой я не ощущаю и Системы не чувствую».

Она ещё долго уверяла себя в материальности окружающего мира.

Видимо, под влиянием мыслей о качелях ей и приснился парк аттракционов.

Они с Фимой Герановым только что прокатились на «американских горках» и, смеясь, делились впечатлениями, демонстрируя снятые на телефон селфи.

— Может, мороженое? — предложил парень, кивнув на полотняные зонтики уличного кафе.

— Давай, — охотно согласилась Платина. — И кофе.

— Не хочу, — смешно сморщил нос собеседник. — И так жарко.

— А я выпью, — заявила девушка, отодвигая лёгкий, пластмассовый стул.

— Закажи пока, — попросил Фима. — А то мне надо.

Он смущённо кивнул в сторону выстроившихся в ряд туалетных кабинок.

— Ага! — победно усмехнулась подруга. — Всё-таки растрясло! А вот не надо было пить адреналин перед «горками»!

Женщина средних лет с блёклым, невыразительным лицом молча выслушала заказ. Казалось, она только что ушла, а возле Ии уже объявился высокий, молодой мужчина в тщательно отутюженных чёрных брюках и в ослепительно белой рубашке с галстуком-бабочкой.

Он аккуратно выложил с серебряного подноса на пластмассовый столик старомодные вазочки с посыпанными шоколадной крошкой шариками мороженого, чашечку кофе и блюдце с булочкой.

— Я её не заказывала, — удивилась Платина, поднимая взгляд и невольно застывая с полуоткрытым ртом.

Она явно уже видела это лицо: столь правильно-прекрасное, что любой из азиатских айдолов мог бы просто утопиться от зависти. А лучезарная улыбка делала мужчину ещё привлекательнее.

— Это подарок! — проговорил он мелодично-неземным голосом. — За счёт заведения.

— Это у вас акция такая? — озадаченно пробормотала девушка.

— Попробуйте, — собеседник чуть поклонился, как это делают дворяне Благословенной империи при разговоре с благородным человеком более низкого положения.

— Спасибо, — растерянно пробормотала Ия, беря булочку с молочно-белого фарфорового блюдца. Мягкая, воздушная, с тонкой румяной корочкой и пряным запахом… корицы!

Вскрикнув, Платина посмотрела на официанта и проснулась.

Сердце бешено колотилось, а мозг, с удивительной быстротой избавившийся от сонной одури, работал, как компьютер, стремительно перебирая ячейки памяти.

Она быстро вспомнила, что именно этот красавчик явился ей в эротическом видении, когда в лесной избушке организм девушки с помощью антибиотиков боролся против смертельной болезни.

И этот аромат корицы. Он словно преследует её. Поднеся ладонь к носу, пришелица из иного мира принюхалась, прекрасно понимая всю глупость своих действий. И тем не менее Ия вновь что-то почувствовала… Или ей это только показалось?

— Чушь какая-то, — проворчала Платина. — Это просто случайность и ничего больше. Как там говорят? Роковое стечение обстоятельств. Вот.

Поскольку в комнате всё ещё стоял лёгкий полумрак, она закрыла глаза, пытаясь ещё раз уснуть.

Однако мысли о странности всего происходящего с ней в этом мире упрямо лезли в голову, мешая расслабиться.

Не выдержав, Ия распахнула веки и, зло оскалившись, посмотрела в темноту.

«Даже если это игра, то что изменится? Всё равно тебе из неё не выйти, не начать по новой, не перезагрузить компьютер! Я же — персонаж, а не игрок! Не я играю, а мной! Ну и нечего тогда зря нервы трепать! Лучше подумай: что делать будешь, когда от барона сбежишь?»

Вот только столь приземлённая тема почему-то не заинтересовала уставшее сознание, и девушка наконец-то заснула, на сей раз без каких-то сновидений.

Ни на миг не забывая о том, что именно сегодня возвращается хозяин замка, Платина с самого утра попыталась вести себя так, как подобает примерной девице из благородной семьи, дабы не давать любовнице лишнего повода для ревности.

Позавтракав, она засела в кабинете, усиленно делая вид, будто читает книгу стихов. На самом деле та просто лежала открытой на столе, а могучий ум пришелицы из иного мира, погрузившись в размышления, пытался придумать относительно безопасный и не слишком противный способ зарабатывания денег.

Все известные ей «правильные» попаданки либо становились владелицами имений и поднимали местную промышленность с сельским хозяйством, или обладали какими-нибудь профессиональными навыками, что наряду с богатым жизненным опытом и ангельской внешностью позволяло наладить им некий очень прибыльный бизнес, попутно выйдя замуж за аристократа.

У Ии нет ни того, ни, если честно признаться, ни другого. Есть только аристократ, да и тот не совсем настоящий. Но поскольку она твёрдо вознамерилась жить самостоятельно, с минимальной зависимостью от других, то и содержать себя она должна сама.

Девушка тяжело вздохнула, вспомнив сгинувшую где-то в доме бывшего начальника уезда картошку. Но тут же напомнила себе, что и в её выращивании она тоже мало что понимает.

Да и не к лицу дворянке заниматься столь низменным делом. Это же не цветы.

Тогда, может быть, внедрить здесь что-нибудь полезное из своего родного мира?

Грустно вздохнув, Платина перевернула страницу. И что же она сможет предложить местным потребителям?

После долгих и мучительных усилий поняла, что «по большому» счёту ничего. Ей либо неизвестна технология изготовления продукта от начала до конца, или девушка точно знала, что у аборигенов тоже самое получается гораздо лучше.

А если по «малому» счёту? Например, из украшений или развлечений?

Но местные красавицы уже успешно пользуются разнообразными шпильками, гребнями и диадемами. Носят они и серьги, и кольца с браслетами.

И тут Ия с удивлением сообразила, что ни разу не видела здесь ни одного ожерелья, колье, кулона или броши. Вот только будут ли их здесь носить? Платина попыталась представить, как подобные украшения станут смотреться на женщинах с учётом фасона местных нарядов, и с огорчением поняла, что те вряд ли будут иметь большой успех. Но, возможно, всё же стоит попробовать «продать» идею какому-нибудь ювелиру?

Примерно такая же ситуация и с развлечениями. Насколько она успела понять, в Благословенной империи есть и театр, и цирк, и спортивные состязания, и великое множество игр: от азартных, вроде карт и костей, до высокоинтеллектуальных, чем-то напоминающих шахматы или го. Однако всё это для взрослых. А если сделать игры для детей с переставлением фишек и нарисованными ходами?

Вот эта идея пришлась ей по вкусу. Вдохновлённая удачей, пришелица из иного мира поднатужилась и откопала в закромах памяти сцену из мультика «Маша и Медведь», где главная героиня играет с вороватым зайцем, переставляя пронумерованные кубики в коробке. Игра называлась «пятнашки». В сущности простая вещь: плоская коробочка и пятнадцать пронумерованных пластинок.

Девушка довольно улыбнулась и вновь перевернула страницу, даже не взглянув на неё. Насколько она успела узнать аборигенов, подобная игра действительно может стать популярной и принести создателю немалые деньги.

Вот только в Благословенной империи понятия не имеют об авторском праве. Даже если она и придумает что-то уникальное, воплощать замысел в жизнь придётся местным мастерам. А если те и заплатят за идею, так только один раз.

Беглая преступница слегка погрустнела, но всё-таки пообещала себе осчастливить подданных Сына неба новой игрой.

Но на чём ещё, кроме «пятнашек», можно попробовать заработать? Опустив взор, она машинально прочитала:

«А может, попробовать книжки писать? — подумала вдруг пришелица из иного мира. — Ну, правильно перевести стихи — у меня вряд ли получится. Но я же и без них много чего читала и сериалы смотрела. Да взять хотя бы того же Шерлока Холмса. Изменить имена, место и время, отдать в книжную лавку. Вдруг местным понравится? Или «Гарри Поттера» переврать? Или «Звёздные войны» с «Ходячими мертвецами»? А если найти художника и выпускать их в виде комиксов?»

Тут перед мысленным взором Ии открылись столь фантастические перспективы, что аж дух захватило. Весь вопрос: будут ли это покупать? Всё-таки у аборигенов немного другой менталитет. Но сие можно выяснить, только попробовав.

Тут же, не откладывая в «долгий ящик», принялась вспоминать фильмы, книги и сериалы, чьё содержание пришлось бы по душе местной читающей публике, опираясь на уже прочитанные местные романы.

«Ромэо и Джульетта» однозначно не пойдёт. Слишком разные моральные установки. «Собаку Баскервиллей» тоже придётся изрядно модернизировать. Так же как и «Ночь живых мертвецов». А вот «Унесённые призраками» могут обойтись чисто «косметическим ремонтом».

Занятая своими мыслями, приёмная дочь бывшего начальника уезда не заметила, как подошло время обеда.

Служанка сходила на кухню, принесла рис, мелко нарезанное мясо и сообщила, что господин ещё не вернулся, но ждут его именно сегодня.

Платина также рассчитывала на его скорое возвращение, поэтому, отправив Укену за сладостями, сама села вышивать.

Поскольку девушка терпеть не могла данное занятие, она совершенно искренне обрадовалась, когда тягучую тишину разорвал негромкий стук и знакомый хрипловатый голос:

— Это я, Ио-ли!

— Тоишо-сей! — вскричала беглая преступница, с облегчением откладывая в сторону рамку с натянутой тканью и вскочив на ноги, устремляясь к двери.

Бросаться ему на шею она всё же не стала, ограничившись глубоким, церемонным поклоном.

— Здравствуйте, господин. Очень рада, что вы наконец-то вернулись.

— Я тоже соскучился, — улыбнулся хозяин замка, делая попытку войти.

Но приёмная дочь бывшего начальника уезда решительно заступила ему дорогу.

— Простите, Тоишо-сей, но у меня здесь маленький беспорядок. Я занималась рукоделием и не успела прибраться. Если не возражаете, давайте выпьем чаю на дворе.

— Вы же знаете, что я ни в чём не могу вам отказать, — отступая, покачал головой землевладелец.

Выйдя вслед за ним на сквозную веранду, Платина отыскала взглядом служанку, скромно отошедшую к сараю с бадьёй для купания, и призывно махнула рукой. Подбежав, простолюдинка торопливо согнулась в поклоне.

— Подай нам чай и закуски, — приказала девушка. — Потом приберёшься в кабинете.

— Слушаюсь, госпожа, — не поднимая взгляд, отозвалась Укена.

Едва она расставила тарелки со сладостями и фарфоровый чайник, Ия знаком отослала её прочь и лично наполнила чашечку аристократа кипятком.

Немного подождав, он приподнял фарфоровую крышечку и, втянув носом аромат свежезаваренного чая, одобрительно кивнул, делая крошечный глоток.

— Много дворян приехало на похороны, Тоишо-сей? — завела, как ей казалось, «светскую» беседу приёмная дочь бывшего начальника уезда, отпив из своей чашечки.

— Да, — кивнул барон. — Собрались все землевладельцы уезда, чиновники из канцелярии. Были даже родственники супруги господина Огаво из Тонжо. Он знал, что сын умирает, и предупредил их заранее. Всё очень сочувствовали несчастному отцу.

«А про мать, как всегда забыли», — с неприязнью подумала пришелица из иного мира и, пряча эмоции, поинтересовалась:

— Есть ли какие-нибудь новости?

— Есть, — подтвердил Хваро и, словно дразня, сделал ещё пару мелких глоточков.

Однако собеседница спокойно ждала, не выказывая никаких признаков нетерпения.

— Думаю, вам будет интересно узнать, что в Букасо ждут нового начальника уезда. Какого-то Рэто Таюко из Сагаро.

— Он будет жить в нашем доме? — спросила Платина.

— Скорее всего, — кивнул хозяин замка. — По закону всё имущество преступника, обвинённого в государственной измене, подлежит конфискации.

— А что с бывшим губернатором? — задала новый вопрос девушка. — С господином Нобуро?

— Он арестован и ждёт смерти в столичной тюрьме, — спокойно ответил хозяин замка. — На его место назначен господин Сумузо Маэдо — внучатый племянник канцлера.

— Скажите, Тоишо-сей, — собеседница поставила чашечку на стол и взяла пирожное. — А если у господина Нобуро, я имею ввиду бывшего губернатора, есть замужние дочери, их тоже отдадут в рабство?

— Нет, — глотнув чая, покачал головой аристократ. — Они принадлежат к семьям мужей и уже никак не связаны с родителями.

— А какая судьба ждёт жён и детей братьев господина Нобуро? — продолжила расспрашивать Платина, пытаясь разобраться в особенностях местного законодательства.

— Они исключаются из благородного сословия и становятся простолюдинами, — проворчал барон.

Пришелице из иного мира очень хотелось окончательно прояснить ситуацию с наказанием родственников государственных изменников, но Хваро отвечал крайне неохотно, всем видом демонстрируя неприязнь к данной теме, и ей пришлось умерить любопытство.

А хозяин замка неожиданно заявил о слухах, циркулирующих в среде уездного чиновничества. Будто бы канцлер Благословенной империи благородный господин Шикезо Сайго уже подготовил и подал Сыну неба план всеобъемлющих реформ государственной службы. В числе прочих мероприятий предусматривалось открытие новых высших учебных заведений, подобных Гайхего, на юге и севере страны, ужесточение государственных экзаменов в провинциях, где их будут принимать цензоры, специально присланные из других провинций.

Но главное, на что обратила внимание девушка в рассказе землевладельца, это планируемый запрет чиновникам определённых рангов служить в одной провинции более семи лет.

— Если такой закон примут, вы вернётесь домой или поедете на другое место?

— Пока не знаю, Ио-ли, — пожал плечами аристократ. — Надо посмотреть, как всё будет на самом деле. Многие чиновники против подобной реформы. Может, государь ещё передумает?

Доев пирожное, он аккуратно вытер руки белоснежным платком и предложил прогуляться по парку.

Ближе к вечеру барон пригласил её на ужин в главную башню. С грустью и раздражением понимая, что ей, скорее всего, придётся остаться на ночь, Платина всё же попыталась этого избежать, заботливо указав Хваро на его усталый вид после дальней дороги.

К немалому удивлению Ии, тот согласился и даже проводил приёмную дочь бывшего начальника уезда до Дома за озером.

Чинно поклонившись на прощание хозяину замка, девушка неторопливо зашагала мимо заросшего травой могильного холмика, озадаченно хмыкнув про себя: «С чего бы такая воздержанность? Раньше при каждом удобном случае в постель тащила. А тут так давно не виделись, и спокойно отпустила. Опять воспитывает? Нет, не может быть. Неужели пресытилась? Да и… Да и плевать. Так даже лучше. Хотя в первый раз было здорово».

Пришелица из иного мира мечтательно улыбнулась, тут же скривившись, словно от зубной боли.

«Только вот чем дальше, тем хуже. Как-то стрёмно заниматься любовью с той, по чьей вине столько невинных людей погибло. В доме приёмного папаши всякое бывало. Но они меня приняли, дали крышу над головой, положение и какой-никакой статус. А эта мерзавка всю их семью извела. И всё из-за того, что она боялась за свою тайну… Но может, дело просто в том, что однополый секс не для меня?»

Встретившая её на сквозной веранде служанка низко поклонилась.

— Воду в спальню нести или в мыльне умываться будете?

— Нет, — покачала головой Платина. — Я купаться пойду.

— Так поздно уже, госпожа, — встрепенулась собеседница.

— Солнце ещё не село, — отмахнулась та, проходя в кабинет. — А вода сейчас самая тёплая. За день хорошо прогрелась.

После такого заявления Укене оставалось только тяжело вздыхать.

И в этот раз девушка её в купальню не пустила, привычно проворчав:

— Сама справлюсь.

Сегодня Ия сменила маршрут, решив переплыть озеро в другом месте. Служанка вновь побежала по берегу, но, по крайней мере, уже молча, а не окликая её каждую минуту.

Примерно на середине пути Платина внезапно почувствовала, что вода стала заметно холоднее. Очевидно, где-то здесь на дне били родники. Опасаясь, как бы не свело мышцы на ногах, она торопливо повернула назад.

Быстренько сплавав к причалу, девушка вернулась в купальню, сбросила мокрое нижнее бельё, а переодеваясь, внезапно подумала: «Чтобы Хваро поверила в моё самоубийство, она должна понять: почему я это сделала? Для такого поступка нужна очень серьёзная причина. Если я вдруг просто так, ни с того ни с сего возьму и утоплюсь, это будет выглядеть крайне подозрительно. С чего бы мне себя убивать? От чего люди сводят счёты с жизнью? От того, что она их «достала». Но я-то ничем это не демонстрировала. Да как-то и не хочется. Начнёшь капризничать, показывать как «всё плохо», барон или разозлится, или наоборот, возьмётся заботу проявлять. И в том, и в другом случае бежать труднее будет. Нет, такая причина самоубийства не пойдёт».

Поправив платье и обернув голову полотенцем, Ия вышла из купальни.

Не обращая внимание на служанку, удивлённо уставившуюся на её «чалму», Платина в задумчивости зашагала по тропинке.

«Тогда остаётся только смертельная болезнь, угроза ещё более мучительной смерти или… несчастная любовь! Ну, и где я её возьму? Я же общаюсь только с Хваро, ну ещё с его охранниками. Не по Тэворо же мне сохнуть? И не по Мукано. А всю прошлую жизнь я забыла… Так, может, пора вспомнить?»

От этой простой мысли Платина едва не споткнулась на ровном месте.

— Осторожнее, госпожа! — вскричала Укена, пытаясь подхватить её под локоть.

— Всё в порядке! — резко отстранилась та и почти бегом устремилась к дому.

Пока переодевалась в одежду для сна и укладывалась поудобнее под одеялом, память перебирала все известные ей истории несчастной любви от «Ромео и Джульетты» с «Русалочкой» до «Алого сердца». Постепенно в голове начал складываться текст письма, которое она оставит Хваро.

Следующий день вроде бы тянулся бесконечно долго, но пролетел как-то незаметно и стремительно.

С утра хозяин замка где-то пропадал с господином Каямо. А в полдень начался дождь, который они переждали в беседке за обедом и чаем.

Землевладелец читал стихи, рассказывал интересные истории. В общем, вёл себя совершенно обычно. Но и этим вечером вновь проводил её до Дома за озером, на сей раз всё же снизойдя до объяснений.

Взяв ладони девушки в свои руки, аристократ пробормотал:

— Пожалуйста, не думайте, что я избегаю вас, Ио-ли. Просто…

Гладкие щёки барона чуть порозовели.

— Это тело… Оно иногда напоминает о своей сущности сильнее обычного.

«Значит, и её тоже донимают критические дни, — с каким-то непонятным злорадством подумала пришелица из иного мира. — И ярмун не помогает. Природу не обманешь, как не пытайся».

— Что вы, Тоишо-сей! — мягко и искренне улыбнулась она. — У меня и мыслей таких нет. Я же знаю, как вы меня любите.

— И буду любить всю жизнь! — пылко вскричал Хваро, покрывая её пальцы поцелуями.

Платина не отстранялась, радуясь, что сегодня удалось избежать более чувственных ласк.

«Хорошо, если бы её месячные продлились ещё хотя бы пару дней, — думала она, разуваясь на каменном приступке у подъёма на сквозную веранду. — Тогда бы я спокойно перепрятала одежду и сбежала».

— Опять купаться пойдёте? — чуть не плача спросила служанка, уже держа в руках сложенное полотенце и чистое нижнее бельё.

— Обязательно! — довольно улыбнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда и похвалила сообразительную простолюдинку: — Это хорошо, что ты уже всё приготовила.

— Я же здесь, чтобы служить вам, госпожа, — прерывисто вздохнув, поклонилась собеседница.

Вода сегодня оказалась прохладнее обычного, видимо, из-за выпавшего дождя, поэтому Ия не стала устраивать дальние заплывы, а сделав круг по озеру, вновь вернулась в купальню.

Перед тем как уснуть, беглая преступница опять повторила про себя текст «прощального» письма, внеся в него некоторые изменения.

Хозяин замка пришёл, едва она закончила завтракать, и при одном взгляде на его/её сияющую физиономию у девушки неприятно ёкнуло сердце.

— Ио-ли! — довольно улыбаясь, вскричал землевладелец. — А не половить ли нам рыбу?

— С удовольствием, — растерянно пролепетала Платина, мельком подумав: «Ох, не к добру ты такой счастливый… счастливая!» — Но я не готова. У меня нет наживки. Вот вернётся служанка, прикажу ей наловить кузнечиков…

— У меня всё есть! — отмахнулся аристократ. — Слуги даже скамеечки принесли. Идёмте!

— Тогда я возьму свою удочку, — справедливо рассудив, что от лишних переживаний всё равно ничего не изменится, Ия усилием воли задавила негативные эмоции и приняла его шутливый тон: — Она у меня счастливая.

— Конечно, берите, — великодушно согласился барон, пригрозив: — Всё равно я наловлю больше!

— Посмотрим, к кому Плырь будет сегодня более благосклонен, — усмехнулась собеседница, спускаясь во внутренний двор.

К её разочарованию местный бог мелких рек и озёр явно демонстрировал особое благорасположение к Хваро, поскольку рыбины одна за другой клевали на крючок его удочки.

От подобной удачи настроение хозяина замка заметно улучшилось, и во второй половине дня он пригласил девушку на площадку для занятий воинскими искусствами, где лихо рубился с господином Мукано на деревянных мечах.

С натянутой на лицо «резиновой» улыбкой, глядя на резкие, отточенные движения любовницы, на её прыжки, выпады и броски, Платина с тоской понимала, что та, кажется, совершенно оправилась от своего недомогания. А значит, сегодня Ие придётся спать с ней.

«Вот же-ж! — мысленно взвыла она. — Ночью Накадзимо одежду через забор перебросит, а мне эту стерву ублажать! Хорошо, если в дом пойдём, там можно хотя бы по нужде выйти. А если в главной башне останемся? Может, тоже сказать, что я плохо себя чувствую, и попросить пару дней отлежаться? Но вдруг он прикажет служанке от меня не отходить? И как я тогда одежду спрячу? Ну вот же-ж!»

К сожалению, опасения полностью подтвердились. Заканчивая поздний ужин с ней в большом, укутанном сумраком зале, землевладелец произнёс мягким, хрипловатым голосом, но не терпящим возражения тоном:

— Надеюсь, сегодня вы останетесь со мной, Ио-ли?

— А как же ваше… здоровье, Тоишо-сей? — заботливо поинтересовалась девушка.

— Я чувствую себя прекрасно! — ещё шире улыбнулся аристократ.

— Если так… — смущённо потупилась собеседница. — То, конечно…

— Тогда давайте выпьем! — предложил барон, разливая по рюмочкам ароматное вино.

— С удовольствием, Тоишо-сей! — поддержала его Платина, подумав: «Так, может, у неё и не было никаких критических дней? Да какая теперь разница? Мне уже видеть её противно, не то что целовать!»

То ли действительно соскучившись по ней, то ли по какой другой причине, только любовница вела себя сегодня как-то особенно нежно, настойчиво и властно.

Весь негатив к Хваро, скапливавшийся в душе пришелицы из иного мира, оказался просто-напросто смыт волнами страсти и наслаждения.

Но, как уже случалось в последнее время, весь этот восторг и эйфория очень быстро прошли, возвращая девушке способность здраво рассуждать и не изменив её желания поскорее покинуть это место.

— Как же я счастлив с вами, Ио-ли! — почти простонала любовница, уткнувшись лицом ей в шею.

«А вот я нет!» — мысленно огрызнулась Платина, ни на миг не забывая, что должна уйти из главной башни как можно раньше.

Она то и дело просыпалась, с тревогой глядя на затянутое бумагой окно и вновь погружаясь в тревожную дрёму.

И вот, когда прямоугольный проём явно посветлел, девушка осторожно выбралась из-под руки Хваро.

Та продолжала безмятежно спать и проснулась только тогда, когда приёмная дочь бывшего начальника уезда уже торопливо натягивала платье.

— Что случилось, Ио-ли? — встрепенулась любовница, садясь на кровати. — Куда вы?

— Спина заболела, Тоишо-сей, и живот, — выдала Платина заранее заготовленную версию. — Может, «красные дни»? Хотя вроде бы ещё не время. Но я не хочу, чтобы это случилось здесь у вас.

— Подождите хотя бы до утра, — предложила собеседница. — А на всякий случай я вам повязку дам. У меня есть.

Не обращая внимание на свою наготу, она соскочила с кровати и подошла к шкафу, привычно расположенному под окном.

— Спасибо, Тоишо-сей, — покачала головой девушка, заплетая косу. — Но я пойду. Уже светло. Солнце вот-вот встанет.

— Я не могу отпустить вас одну! — забеспокоилась Хваро.

— Вам не о чем переживать, — Платина постаралась, чтобы её голос звучал как можно проникновеннее. — Я и сама спокойно дойду до Дома за озером. Ну, что со мной может случиться? А пока вы собираетесь и приводите себя в порядок, пройдёт слишком много времени. Прошу вас, Тоишо-сей, не заставляйте меня чувствовать себя неудобно.

Собеседница заколебалась, чуть прикусив нижнюю губу.

— Ваш парк — всё же не дикий горный лес, — продолжила убеждать барона приёмная дочь бывшего начальника уезда. Чужих здесь нет, везде охрана. Ну, пожалуйста, Тоишо-сей, позвольте мне сейчас уйти. Я просто… умру со стыда, если со мной здесь случится… какая-нибудь неприятность.

Странно, но кажется, именно последние слова окончательно убедили любовницу. Натягивая курточку для сна, она кивнула.

— Ступайте, Ио-ли. Я скоро навещу вас.

— Нет, нет, Тоишо-сей! — возразила девушка. — Вам надо выспаться.

Мягко улыбнувшись, Хваро кивнула.

Торопливо отвесив ей церемонный поклон, Платина выпорхнула из комнаты.

— Госпожа? — озадаченно вскинул брови стражник, когда она почти бегом спустилась на первый этаж.

— Всё в порядке! — успокоила его Ия. — Господин позволил мне уйти.

Небо на востоке ещё только розовело, когда беглая преступница добралась до окружавших Дом за озером зарослей вишни.

Воровато оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, она устремилась к ограде прямо по мокрой от росы траве.

«А если кто увидит? — подумала девушка, поднимая подол. — Да и пусть, скажу, что сильно приспичило!»

Добравшись до стены, она облегчённо выдохнула, до последней минуты опасаясь, что Накадзимо может её «кинуть». Последние сомнения исчезли при виде валявшегося на траве свёртка и длинного, узкого цилиндра. Видимо, та карта ему действительно очень нужна.

Продравшись сквозь заросли, Платина оказалась на заднем дворе и, спрятавшись за сараем, осмотрела переброшенные вещи. Добротная коричневая куртка, пара льняных, застиранных рубах, штаны, серые носки на завязках и корявые кожаные туфли.

«Верёвочные сандалии всё-таки посылать постеснялся, — беззвучно усмехнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда и тут заметила платок какого-то неопределённого буро-зелёного цвета. — А это ещё зачем? Не для грудной же повязки?»

Но тут вспомнила, как несколько раз видела на базаре простолюдинов с чем-то, вроде тощей чалмы, на головах. Возможно, Наказдимо предлагал ей подобным способом прикрыть волосы на голове? Ладно, с этим можно и потом разобраться.

А вот и заказанный футляр из бамбука с круглой, обшитой кожей пробкой. Для удобства переноски к концам цилиндра крепился узкий, кожаный ремень.

«Неплохо, — одобрительно хмыкнула Ия и стала размышлять: — Куда бы всё это деть?»

Поскольку поставленной для омовения бадьёй девушка давно не пользовалась, предпочитая купаться в озере, она проскользнула в сарай и спрятала одежду в углу среди так и неубранного хлама.

Футляр пронесла в уборную, где привязала к ноге, прикрыв подолом платья.

Очевидно, Укена не ждала свою госпожу так рано, и поэтому крепко спала, никак не среагировав на её появление.

Поставив туфли со стороны переднего двора, Платина тихонько проскользнула в свои покои. Спать хотелось неимоверно. Спрятав бамбуковый цилиндр под матрас, она быстро разделась, рухнула на постель и моментально заснула.

— Госпожа! — ворвался в уши испуганный голос. — Госпожа!

Тут её ещё и трясти начали.

— Ну, чего тебе? — простонала Ия, не в силах открыть глаза.

— Там господин пришёл! — быстро зашептала служанка. — Спрашивает, как ваше самочувствие? А я и не знаю, что сказать?

С трудом распахнув налитые свинцом веки, девушка кое-как села на кровать, свесив ноги.

— Где он?

— В кабинете, госпожа, — понизила голос собеседница.

— Пригласи его, — велела Платина.

— Сюда?! — ханжески охнула Укена. — А вы в таком виде!

— Неужели ты правда думаешь, что он здесь никогда не бывал? — Ия презрительно скривилась, раздражённая подобным лицемерием. — И не видел меня такой?

— Простите, госпожа, — сжав губы в куриную гузку, потупилась служанка.

Хозяин замка буквально ворвался в спальню, застав приёмную дочь бывшего начальника уезда, застывшей в почтительном поклоне, смотревшемся крайне… необычно, учитывая её облачение.

— Прошу прощения, Тоишо-сей, за то что заставила вас волноваться.

— Так с вами всё в порядке? — облегчённо выдохнул тот.

— Да, Тоишо-сей, — выпрямившись, но по-прежнему потупив взор, подтвердила Платина. — Просто… Кишечное расстройство. Мне так стыдно.

Шмыгнув носом, она прерывисто вздохнула.

Бросив короткий взгляд через плечо и убедившись, что понятливая служанка плотно закрыла за ним дверь, землевладелец, подбежав к девушке, крепко обнял её, прижимая к груди.

— Хвала Вечному небу! Я рад, что всё так просто разрешилось.

— Вы меня смущаете, Тоишо-сей, — пробормотала собеседница. — Если вы всё узнали, то, пожалуйста, выйдите и позвольте мне привести себя в порядок. А то неудобно…

— Конечно! — отстранившись, с энтузиазмом вскричал аристократ. — Я уйду. Но я жду вас. Позавтракаем вместе!

— Так вы ещё не ели?! — всплеснула руками Платина. — Тогда… Я быстро!

Барон скрылся за дверью, и почти сразу же в спальню проскользнула служанка.

— Помоги одеться! — приказала молодая госпожа. — Да поторопись!

Кроме всё ещё тёплой каши, сопровождавшая барона Яира принесла суп из плодов лотоса.

Хваро настоял на том, чтобы Ия его обязательно попробовала. Но той данное кушанье не понравилось, но чтобы не огорчать хозяина замка, она всё же съела несколько ложек.

Дальше день потянулся как обычно. Погуляли по парку, сходили на стрельбище, на площадку для занятий боевыми искусствами. Там землевладелец устроил для своей спутницы очередное представление, сойдясь в учебном поединке сразу с Мукано и Тэворо.

На какое-то время пришелица из иного мира действительно увлеклась этим зрелищем, позабыв о нараставшем в душе нетерпении.

Но оно скоро вернулось вновь, и как девушка не старалась, так и не смогла скрыть охватившего её волнения. Поэтому она почти не удивилась, когда аристократ захотел узнать, что с ней происходит?

— Ах, Тоишо-сей, — отведя взгляд, вздохнула Платина. — Я просто очень хочу спать. У меня же всё утро болел живот. Я и заснула-то только перед вашим приходом.

— Что же вы раньше не сказали, Ио-ли? — хмурясь, попенял ей барон. — Давайте я провожу вас до дома, и вы спокойно отдохнёте.

— Нет, нет, — возразила собеседница. — Здесь так красиво.

Она указала на множество цветов над гладью лотосового пруда.

— Мне хочется ещё немного побыть здесь вместе с вами.

— Но вы же хотите спать, — раздражённо напомнил Хваро.

— Если вы не возражаете, я бы сегодня легла спать пораньше, — попросила Платина. — А чтобы не затруднять вас, поужинаю одна.

По красивому лицу хозяина замка пробежала тень недовольства, но он всё же кивнул.

— Хорошо. Я передам господину Каямо, чтобы на кухне поторопились с вашим ужином.

— Я пришлю за ним служанку, — заискивающе улыбнулась девушка.

Когда землевладельцу надоело любоваться цветами, он пригласил спутницу прокатиться на лодке по озеру.

Весьма удивлённая подобным предложением, та согласилась. Окликнув одного из попавшихся по пути слуг, аристократ послал его за Куюми.

Именно ему барон доверил работать веслом на корме той самой лодки с полукруглой крышей. Когда они удалились метров на двадцать от причала, Хваро сел рядом с беглой преступницей и тихо сказал:

— Я не хочу ждать до осени и собираюсь выехать на юг уже через месяц.

— Так вы закончили здесь все свои дела? — удивилась Платина, хорошо помня, что поначалу хозяин замка не очень-то торопился к месту службы.

— Остались кое-какие мелочи, — поморщился землевладелец. — Но с ними я надеюсь управиться в ближайшие дни.

Он наклонился к самому уху собеседницы.

— Мне ни в коем случае нельзя опоздать в Даяснору. Но я опасаюсь, что найти вам подходящих приёмных родителей будет очень непросто. Возможно, в столице придётся задержаться надолго.

— Вам виднее, Тоишо-сей, — осторожно ответила девушка. — Я в этом ничего не понимаю.

— Только никому не говорите, что мы можем уехать раньше, — наставительно произнёс аристократ.

— А с кем мне разговаривать? — не удержалась от горькой усмешки Ия.

— Всё равно, — слегка смутился барон, видимо, осознав её правоту. — Я прошу вас об этом.

— Конечно, Тоишо-сей, — совершенно серьёзно пообещала собеседница.

Хваро хотел ещё что-то сказать, но его негромко окликнул с кормы Куюми:

— Господин, это вас.

К озеру торопливо шёл, почти бежал один из охранников.

— Господин! Гонец из Букасо! Господин Мукано передал, что ответ нужен сейчас же!

— Скажи, что я иду! — привстав, отозвался хозяин замка и, посмотрев на девушку, виновато развёл руками: — Увы, Ио-ли, кажется, нам придётся расстаться раньше, чем мне бы хотелось.

— Понимаю, Тоишо-сей, — склонила голову Платина. — Дела и очень важные, если без вас не могут обойтись.

— Я рад, что вы меня понимаете, Ио-ли, — улыбнулся землевладелец и скомандовал уже начавшему разворачивать лодку гребцу: — Давай к берегу, Куюми.

Сойдя на пристань, они обменялись церемонными поклонами, после чего аристократ в сопровождении охранника поспешил к главной башне, а приёмная дочь бывшего начальника уезда неторопливо зашагала по дорожке к Дому за озером.

Стараясь не шуметь, она взошла на сквозную веранду и огляделась.

Сидя за столом во внутреннем дворе, служанка увлечённо работала иглой, что-то то ли бормоча, то ли напевая себе под нос.

— Чего делаешь? — поинтересовалась девушка.

Вздрогнув от неожиданности, Укена бодро вскочила и поклонилась.

— Да вот бельё ваше перебирала, госпожа. Два носка по шву разошлись, а в одном уже дырка. Теперь вот зашиваю.

«Значит, она без моего ведома по шкафам лазает, — сделала очевидный вывод Платина. — И не запретишь. Не поймут. По местным порядкам служанка обязана за гардеробом хозяйки следить».

— Хорошо, — кивнула она. — Закончишь, зайди. У меня к тебе дело.

Войдя в кабинет, Ия села за стол, пододвинув к себе лист бумаги. Пора наконец написать прощальное письмо любовнице. И даже хорошо, если Укена застанет её за этим занятием. Служанку наверняка будут расспрашивать о том, как в день своего самоубийства вела себя её хозяйка? Вот пусть и рассказывает.

Поначалу для большей достоверности беглая преступница намеревалась заготовить пару якобы черновиков и, смяв их или порвав, бросить где-нибудь в доме. Пусть Хваро думает, будто она очень сильно нервничала и не смогла сразу составить нужный текст.

Но потом отказалась от данной затеи. Нет, любовницу надо убедить в том, что решение уйти из жизни Ия приняла твёрдо и осознанно, а не под влиянием сиюминутного порыва.

Вот только несмотря на то, что девушка детально продумала содержание письма, в процессе написания выявились некоторые бросавшиеся в глаза шероховатости. Поэтому пришлось всё же взять другой лист.

Тут как раз в дверь и постучали.

— Это я — Укена.

— Заходи! — приказала приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Демонстративно вернув кисточку на письменный прибор, она заявила:

— Я хочу сегодня пораньше поужинать и лечь спать. Ступай на кухню и дождись, как всё приготовят. Господин Каямо должен распорядиться.

— Слушаюсь, госпожа, — привычно поклонилась служанка.

Дождавшись, когда стихнут её шаги на веранде, Платина осторожно приоткрыла оконную створку.

Укена неторопливо огибала могилу господина Самадзо. Едва она скрылась за вишенником, Ия метнулась к шкафу и, торопливо вытащив платья, разложила их на полу. Ещё раз выглянув в окно и не заметив ничего подозрительного, достала из выдвижного ящичка норигэ со швейными принадлежностями.

Осторожно, стараясь не поцарапать дерево, поддела иглой чуть выступавшую из-за перегородки шёлковую ленточку. Открыв тайник, схватила карту, исписанные листочки, обе пайзы, пояс с сокровищами и унесла в спальню, где положила на кровать, на всякий случай прикрыв одеялом.

Вбежав обратно в кабинет, вернула среднему отделению шкафа его прежний вид, при этом полностью спрятав шёлковое колечко за фальшивой стенкой, так что открыть её стало невозможно. Если только сломать.

Окинув критическим взглядом аккуратно разложенные платья, Ия вновь вернулась в спальню.

Карту и листы с пояснениями, свернув, убрала в футляр, накрепко закупорив его плотно сидящей пробкой.

Примерив прямо поверх платья пояс господина Самадзо, обнаружила, что тот ей очень сильно велик. Не тратя время на пустые сетования, решительно обрезала ту часть, где уже не осталось ни золотых монет, ни серебряных слитков, перешила завязки. Вот теперь пояс сидел плотно, образуя даже что-то вроде корсета.

Облегчённо выдохнув, девушка убрала его под матрац и отправилась дописывать письмо.

Закончив, внимательно пробежала взглядом по строчкам. Во второй раз получилось значительно лучше.

«Господин Хваро, мне очень тяжело писать это письмо, но я должна объясниться, прежде чем уйду навсегда. Ко мне вернулась память. И да, вы тогда не ошиблись. Я действительно уже любила, и те чувства были гораздо сильнее, искреннее и глубже того, что происходит между нами. Меня и в Букасо отправили специально, чтобы разлучить с возлюбленным. Но он обещал, что мы непременно будем вместе, и я жила только надеждой на нашу встречу. Но теперь он мёртв. Вы сами сказали мне об этом. Мою любовь забрали демоны петсоры, и мне тоже незачем жить. Вам же я желаю долголетия, почёта, процветания и исполнения мечты. Вы самый благородный, умный и добрый человек из тех, кого я встречала. Но я уже не люблю вас и никогда больше не полюблю. А после того, что вы для меня сделали, любой обман с моей стороны будет самой настоящей подлостью. Поэтому я и хочу умереть. Прощайте, господин Хваро. Да хранит вас Вечное небо! Прошу вас не искать моё тело. Не хочу, чтобы вы видели меня посиневшей, раздувшейся, покрытой водорослями и объеденной водяными тварями. Запомните меня красивой».

Положив листок на стол, пришелица из иного мира зябко передёрнула плечами: «Если узнает, что я жива, точно бросится искать. А найдёт — обязательно убьёт за такой обман. Причём крайне жестоко. Я же стебусь над её чувствами».

Платина представила, что почувствует любовница, прочитав это письмо, и на какой-то миг ей стало стыдно за свой поступок. Но тут она вспомнила господина Бано Сабуро, его жён, то ли ожидавшего казни, то ли уже отравленного маленького Чиэсо, молоденькую, весёлую Иоро, отданную в солдатский бордель по навету барона Хваро, и всякие сомнения пропали.

Сложив письмо, убрала его в книгу, всё ещё гадая, где его лучше оставить: в купальне или в кабинете?

Она настолько углубилась в размышления, что деликатный стук в дверь заставил её вздрогнуть.

— Это я — Укена. Ужин принесла.

— Накрывай на стол, — распорядилась Ия. — Я сейчас приду.

— Слушаюсь, госпожа, — откликнулась собеседница.

Для создания образа впавшей в депрессию особы, намеревавшейся свести счёты с жизнью, девушка собиралась разыграть перед ней меланхолическую задумчивость и отсутствие аппетита.

Однако особо притворяться не пришлось. Платина на самом деле так волновалась, что кусок в горло не лез.

— Что же это вы ничего не кушаете, госпожа? — забеспокоилась служанка.

— Не хочется, — отмахнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Доешь сама, а я схожу искупаюсь.

Укена посмотрела на разложенные по столу мисочки, сглотнула набежавшую слюну, но отказалась.

— Спасибо, благородная госпожа. Я лучше потом.

— Как хочешь, — небрежно пожала плечами Ия. — Только не забудь посуду на кухню отнести.

— Конечно, госпожа, — поклонилась собеседница, заверив: — Я никогда не забываю.

Пропустив её слова мимо ушей, девушка отправилась в свои покои. Там она вытащила из ушей серьги, открыла выдвижной ящичек с украшениями и замерла при виде всего этого великолепия.

Жаба в душе взвыла дурным голосом. Золота здесь на целую жизнь хватит, если, конечно, особо не шиковать. Как-то стрёмно оставлять всё это Хваро. У неё и без того денег до чёрта! Может, всё-таки прихватить что-нибудь на память?

Пришелица из иного мира напомнила пупырчатому земноводному, что у управителя барона есть полный список переданных ей драгоценностей.

«Сама, дура, написала, — Платина скривилась, как от зубной боли. — Теперь, если что-то пропадёт, обвинят в воровстве служанку или заподозрят, что самоубийство не настоящее. Мёртвым цацки ни к чему».

Чтобы больше не травмировать впечатлительную жабу, решительно задвинула ящичек, после чего достала из шкафа полотенце и нижнее бельё.

Сегодня рекордные заплывы устраивать не стала. Поплескалась недалеко от берега да пару раз нырнула, заставив Укену немного понервничать.

— Вам помочь приготовиться ко сну? — потупив взор, поинтересовалась она, когда Ия вернулась в дом.

«Как ей не надоест каждый день спрашивать одно и то же? — раздражённо подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Знает же, что нет!»

— Сама справлюсь, — привычно повторила девушка. — Можешь ужинать.

Переодеваясь в одежду для сна, грудную повязку снимать не стала и, усевшись на пол у окна, принялась ждать, когда же служанка понесёт грязную посуду на кухню?

Та не сильно торопилась, и беглая преступница буквально извелась и уже стала ругаться про себя, когда простолюдинка наконец-то покинула Дом за озером.

Набросив на плечи накидку, Платина выбежала во внутренний двор, первым делом устремившись к сараю с лоханью. Отыскала там одежду, что вчера перебросил через забор господин Накадзимо, не забыв и о лично сворованных у прачечной штанах, и вымазанной тушью курточке.

Утащив всю одежду в спальню и спрятав под кровать, вновь вернулась во двор за вещичками из своего мира и метательными ножами, которые сделал для неё отец Охэку. Они хоть и не отличались качеством, но всё-таки какое ни какое, а оружие.

Глаза уже привыкли к воцарившемуся в комнате полумраку, поэтому Ия, не зажигая светильника, критически оглядела кучу предметов, которые необходимо обязательно взять с собой.

Если одежда от господина Накадзимо увязана в компактный тюк, то остальное необходимо как-то уложить для удобства переноски.

«Может, завернуть всё в накидку? — лихорадочно думала девушка. — Списка тряпок, что я взяла в Бирюзовых покоях, у господина Каямо нет. Но вдруг он спросит у Укены: не пропало ли что-нибудь из вещей? А если та нашла дырявые носки, то может и помнить, какие накидки были у её молодой госпожи. Тогда, может, сложить всё в измазанную тушью куртку? Тут не так много осталось. Должно убраться».

Идея ей понравилась, и с помощью обрезков шёлковой ленты она соорудила что-то вроде котомки и уложила туда всё, кроме одного ножа.

Одну из именных табличек засунула под грудную повязку. Для второй освободила мешочек с ароматными травами, привязав его к поясу штанишек для сна.

То ли Укена с кем-то встречалась, то ли просто болтала со слугами, только вернулась она уже глубокой ночью.

Сначала Платина разглядела в чуть приоткрытое окно неясный силуэт, потом различила тихий шелест травы под ногами и наконец глухие шаги по гладко оструганным доскам веранды.

После прихода служанки время потянулось особенно медленно и даже мучительно. Иё пришлось позвать на помощь всю свою выдержку.

Выждав, на её взгляд, достаточно времени, она уже собралась надеть под платье пояс господина Самадзо и вылезти в окно, как вдруг её со страшной силой потянуло в уборную.

Одними губами высказав всё, что думает о себе, беглая преступница отправилась на внутренний двор.

А когда возвращалась, замедлила шаг, прислушиваясь к доносившимся из кладовой звукам, но различила только тихое посапывание. Похоже, Укене всё же надоело изображать из себя бдительного стража, тем более, если подопечная ведёт себя более-менее смирно и покладисто.

Слегка успокоившись, девушка тем не менее досчитала до тысячи, прежде чем решила распахнуть окно и выглянуть наружу.

Привычно стрекотали цикады, шелестели под ветром кроны вишен. Как она и рассчитывала, луна на небе отсутствовала, и только густо рассыпанные по чёрному бархату звёзды заливали мир своим мигающим светом, время от времени заслонявшимся редкими облаками.

Выбросив оба узла и футляр, Платина тихо спустилась на землю, аккуратно прикрыв за собой окно. Замерев на пару секунд, прислушалась к звукам ночи. Не уловив ничего подозрительного и стараясь ступать как можно тише, направилась на берег озера.

Прежде чем выйти из тени вишен, вновь огляделась и тут же замерла как вкопанная при виде мелькнувших в стороне причала огоньков.

Сегодня охранники барона добросовестно дошли до Дома за озером и даже заглянули на передний двор, обойдя вокруг могильного холма.

Всё это время Ия, затаив дыхание, следила за ними из темноты. Отмахиваясь от надоедливых комаров, она терпеливо дождалась, когда оранжевые отблески опять скроются среди деревьев, и направилась к купальне.

Оставив вещи в тени её стены, прошла внутрь, задвинув на двери засов. В узком помещении царила ещё более кромешная тьма, поэтому девушка какое-то время просто стояла, чтобы глаза стали хотя бы немного различать окружающую обстановку.

Помогло слабо. Пришлось больше полагаться на память. Ударившись об угол лавки, она наконец-то сумела сориентироваться. Быстро разделась, положив на скамью рядом с платьем «предсмертное» письмо, для надёжности придавив его тяжёлым нефритовым браслетом.

На ощупь добралась до лестницы, осторожно спустилась в воду. Ступая по дну, прошла под стеной и выбралась на берег.

Прежде чем одеваться, кое-как отжала мокрые волосы и попыталась прикрыть их «тюрбаном», но после пары безуспешных попыток поняла, что просто не сможет накрутить его как следует.

Мысленно выругавшись, увязала волосы в пучок на затылке.

Хорошо, что у господина Накадзимо оказался хороший глазомер. Одежда подошла как нельзя лучше, разве что две рубахи, надеваемые одна на другую, оказались несколько длинноваты. Зато штаны и куртка пришлись совсем впору. А вот туфли были немного великоваты. Хорошо хоть, не слетали при ходьбе.

Переодеваясь, Патина ещё и решала, как лучше добраться до окружавшей парк стены: снаружи вишнёвых зарослей или изнутри, со стороны дома? Рассудила, что лучше всё-таки через двор. Там не так давно скосили траву, и та ещё не успела отрасти, а значит, меньше шансов оставить хорошо заметные следы.

В кладовой, где спит Укена, есть только одно маленькое окно с торца здания. Да и то не открывается. Поэтому служанка вряд ли что сможет услышать. А уж увидеть у неё тем более не получится, так как Ия обойдёт дом с другой стороны.

Прихватив котомку, засунув за пояс нож и повесив на плечо бамбуковый футляр, она неспешно двинулась вдоль вишнёвых деревьев, стараясь держаться к ним поближе.

Добравшись до ограды, без особого труда обнаружила верёвку с навязанными узлами.

Ухватив зубами узелок с вещами, легко вскарабкалась на стену, но, перед тем как спуститься на другую сторону, задержалась, окинув прощальным взглядом расстилавшийся во тьме парк с холмом водопада и громадой главной башни, поднимавшейся над верхушками деревьев.

Ещё не зная, что её ждёт впереди, и не рассчитывая на щедрые подарки от судьбы, девушка покидала это место без особых сожалений, всё же признавая некоторую пользу от своего пребывания здесь. По крайней мере, она теперь совершенно точно осознала свою гетеросексуальность. Однополый секс — это не для неё.

— Эй! — внезапно донёсся из темноты свистящий шёпот. — Сюда!

Очнувшись от своих мыслей, Платина едва не сиганула вниз, но вовремя передумала. Сбросила в темноту котомку, верёвку и стала осторожно спускаться, нащупывая носками туфель выступавшие из кладки камни.

— Держитесь! — раздалось совсем рядом, и Ия почувствовала, как чьи-то руки подхватывают её под зад.

Девушка отпустила край стены. Руки неизвестного скользнули чуть выше и сразу же отпрянули, лишив её поддержки. Но она всё же умудрилась аккуратно опуститься на землю.

— Карта с вами? — спросила выступившая из темноты фигура с закрытым до глаз лицом.

— Со мной, господин Накадзимо, — заверила девушка, показывая футляр.

— Уходим, — кивнув, скомандовал он. — Мы и так вас заждались.

И тут же приказал:

— Дайте мне руку, госпожа!

Всё же разъяснив своё требование, крайне неприличное с точки зрения местного этикета.

— Я хорошо вижу в темноте и проведу вас по лесу. Здесь, знаете ли, не парковая аллея, можно больно упасть.

Со стороны стоявшей поодаль смутно различимой фигуры донёсся тихий смешок.

Посчитав аргументы собеседника здравыми и обоснованными, Платина вынула кинжал из-за пояса, спрятала его за пазуху и протянула руку.

Кожа на ладони Накадзимо оказалась шершавой и грубой, а хватка железной.

— Кен! — обратился он куда-то в темноту. — Останься. Потом догонишь.

— Да, господин, — отозвался простолюдин.

— Но не задерживайся слишком долго, — предупредил дворянин и повёл беглую преступницу к зарослям низкорослых деревьев.

Нельзя сказать, что Ия совсем ничего не различала в густом мраке, но идти так быстро и уверенно, как Накадзимо, она бы точно не смогла.

Тот легко огибал выступавшие из тьмы деревья и кустарники, изредка предупреждая:

— Осторожнее, камень. Пригнитесь. Не оступитесь, здесь камень.

Или раздражённо шипел:

— Пожалуйста, тише!

Когда под её ногой хрустел опавший сучок, девушка невольно втягивала голову в плечи, косясь на почти бесшумно двигавшуюся позади ещё одну облачённую в чёрное фигуру.

Казалось, этот подъём никогда не закончится, хотя на самом деле они вряд ли прошли более двух или трёх километров.

Но постепенно лес начал редеть, и путники выбрались на вершину холма.

— Нам придётся ехать верхом, — предупредил Накадзимо.

— Вы привели для меня лошадь? — удивилась Платина.

— Нет, — отозвался собеседник. — Поедете со мной.

— Хорошо, — покладисто согласилась беглая преступница.

Спуск был не менее труден, чем подъём. Как Ия не старалась ступать осторожно, она всё же запнулась за торчавший из земли камень, и только резкий рывок провожатого спас её от падения.

— Осторожнее! — фыркнул тот. — Смотрите под ноги!

«Как будто тут что увидишь!» — мысленно огрызнулась пришелица из иного мира, но вслух ничего не сказала.

— Уже недолго, госпожа, — подбодрил её, шагавший позади спутник.

Ещё минут через десять из окликнули из темноты:

— Господин?

— Да, это мы, — отозвался Накадзимо.

— А девчонка?

— Госпожа с нами.

— Карта у неё? — из-за куста появился мужчина в воинском облачении.

— Говорит, что у неё, — усмехнулся предводитель этой странной компании и поинтересовался: — Вас никто не видел?

— Только зверюшки, — успокоил его собеседник.

Уже вчетвером они вышли на большую поляну, где под раскидистым деревом негромко фыркали и позвякивали сбруей лошади.

— А где Кен? — с беспокойством спросил дворянин.

— Остался у парка, — ответил Накадзимо. — Сейчас подойдёт.

Какое-то время все молчали.

— Кто вы, госпожа? — неожиданно спросил остававшийся с лошадьми мужчина.

Предвидя подобного рода вопросы, приёмная дочь бывшего начальника уезда выдала заранее заготовленный ответ, как ей казалось, вполне в традициях аборигенов.

— Простите, господин, но я не могу назвать свою фамилию, чтобы не портить репутацию семьи. Скажу только, что мой благородный отец принадлежит к сословию гау.

— Почему вы сбежали от господина Хваро? — продолжил расспрашивать собеседник. — Любите другого?

— Зачем вам мои печали, господин? — высказалась в местной манере Платина. — Разве того, что я вам сказала, недостаточно?

Ответить тот не успел. Где-то совсем близко тихо хрустнула ветка. Тут же неизвестно откуда в руке дворянина оказался обнажённый клинок.

— Спрячьте меч, господин Сенто, — усмехнулся Накадзимо. — Вы же знаете, что это Кен.

— А вдруг не он? — недовольно проворчал собеседник, убирая оружие в ножны.

Почти сразу же из-за деревьев показалась приземистая, тёмная фигура. Человек приблизился и тихо отрапортовал:

— За вами никто не шёл, господин. Но когда я залез на дерево, то видел в парке охранников. Кажется, побег барышни пока никто не заметил.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул главный среди них. — Тогда едем, Зенчи, наверное, уже заждался.

Вспомнив свою первую встречу с ними, беглая преступница поняла, что здесь присутствуют все трое дворян и лишь один простолюдин. Второй, очевидно, остался с фургоном и их вещами.

Перед тем как забраться в седло, Накадзимо ехидно поинтересовался:

— Сядете впереди меня, госпожа, или сзади?

— Мне всё равно, — пожала плечами та.

— Поедем быстро, госпожа, — подал голос третий дворянин. — Лучше бы вам сесть спереди.

— Спасибо за предупреждение, господин, — чуть поклонилась девушка. — Но я лучше сяду позади.

Покачав головой, Накадзимо протянул руку.

Вспомнив уроки верховой езды, Платина птицей взлетела на спину лошади, уселась позади седла и крепко обхватила всадника за талию.

От поляны до дороги было метров семьдесят, которые кони прошли не торопясь, лавируя между деревьев. А вот затем помчались галопом. Во всяком случае, Ие именно так показалось.

Копыта глухо стучали по утоптанной земле, вырывая комья почвы и мелкие камешки.

Бивший в лицо и заставлявший щуриться ветер ещё и холодил грудь, мокрую от пропитанной водой повязки, которую девушка не стала менять, опасаясь запутаться с ней в темноте.

Стараясь сохранить тепло, она невольно теснее прижималась к спине седока.

Наверное, со стороны эта скачка выглядела чем-то фэнтезийным. Вороные, или во всяком случае тёмной масти, лошади со столь же мрачного вида всадниками на спинах мчались по лесной дороге в новолуние под усыпанным яркими звёздами небом. Для полноты впечатления не хватало только длинных, развивающихся позади плащей.

Стараясь не смотреть на мелькавшую где-то внизу дорогу с двумя выбитыми колеями и редкой травой между ними, Платина, казалось, полностью потеряла ощущение времени.

Но вот или скакун устал, или Накадзимо стал его придерживать. Копыта уже не с такой частотой барабанили о землю.

Отпрянув от седока, Ия огляделась вокруг. С одной стороны дороги виднелись голые холмы, с другой — вдалеке смутно угадывались какие-то постройки.

«Деревня, наверное?» — подумала девушка, пытаясь устроиться поудобнее.

— Держитесь, госпожа, — недовольно проворчал Накадзимо.

Ещё метров через триста они выехали на другую дорогу, уже без каких-либо следов травы.

Седок вновь ткнул пятками в бок лошади. Та с явной неохотой прибавила шаг, но уже не могла мчаться с прежней быстротой, или всадник не так сильно её понукал.

Их кавалькада спустилась в лощину, обогнула далеко выступавшую из склона скалу, потом поднялась на холм, с вершины которого Платина увидела впереди огонёк, подумав: «Кажется, туда мы и едем».

На ровной площадке чуть в стороне от дороги горел большой костёр, а рядом темнела громада знакомого фургона. Из темноты вышел мужчина в одежде слуги с коротким копьём в руках.

— Как съездили, господин? — спросил он, беря лошадь предводителя под уздцы.

— Сейчас узнаем, — сказал он, оборачиваясь, видимо, затем, чтобы помочь своей спутнице. Но та уже ловко спрыгнула на землю, радуясь, что ещё окончательно не потеряла хорошую физическую форму.

Опустив платок, прикрывавший нижнюю часть лица, Накадзимо требовательно протянул руку.

— Карту!

С усилием вытащив плотно сидевшую пробку, Ия достала и протянула ему свиток.

Развернув его, он шагнул ближе к костру и вдруг глухо зарычал, взглянув на девушку вспыхнувшими гневом глазами.

— Что это?!

— Чего тут? Покажите? Это не она? — вразнобой заговорили спутники.

Слуги просто вытягивали шеи, пытаясь понять, чем же так недоволен их предводитель? А дворяне беззастенчиво толкали его плечами, стараясь рассмотреть рисунок.

— Разве карта не та? — деланно удивилась Платина. — Но в тайнике больше ничего не было.

— Да здесь же всё самое важное закрашено! — вскричал Накадзимо.

— Ах, вон вы о чём, — облегчённо улыбнулась Ия. — Ничего страшного. Всё, что там было написано, я переписала.

Она, словно фокусник из шляпы, извлекла из футляра свои листочки.

Какое-то время собеседник внимательно вчитывался в текст, даже шагнул ещё ближе к костру.

— Что это за белиберда? Как это читать?

И хотя внутри её словно образовался холодный, колючий комок, а колени были готовы мелко задрожать от страха, пришелица из иного мира спокойно заявила:

— Очень просто, господин Накадзимо. Что вас интересует?

Подозрительно посмотрев на неё, тот опустился на корточки, расстелил карту прямо на земле и указал пальцем на чёрный прямоугольник рядом с цифрой восемь.

— Вы позволите? — попросила девушка, забирая у него бумаги и отыскивая листочек под номером пять.

Так же повернув его исписанной стороной к огню и откашлявшись для солидности, отчеканила:

— Двуглавая гора, там где сливаются Этнохо и Фуза. От ложбины на вершине девять ли на пол-севера с пол-западом до водопада. За ним Проклятая кишка.

— И всё? — угрожающе насупился дворянин, сопровождавший её от замка Хваро. Он тоже снял повязку с нижней части лица, и Платина узнала господина Таниго, который вместе с Накадзимо приезжал в гости к барону.

— Всё, — пожала плечами Ия, чувствуя, как по спине между лопаток сбегает холодная струйка пота.

— Проклятая кишка, — задумчиво пробормотал Сенто. — Никогда о такой не слышал. А вы, господин?

— Ходили слухи, что где-то в верхнем течении Этнохо есть вход в древнее подземелье, — медленно проговорил Накадзимо. — Вот я о том месте и спросил. Прочтите ещё вот это.

Он указал на закрашенную рамку возле города с названием Канаго-сёгу.

Девушка специально пронумеровала листки в обратном порядке, поэтому не сразу отыскала нужную бумажку, где речь шла о Чердаке демонов.

— Так вот где он на самом деле! — вскричал Таниго. — А мне говорили, что в Дайлао!

— А я слышал, что в Тонжо, — нисколько не стесняясь, влез в разговор Кен.

Вскинув руку, Накадзимо велел спутникам замолчать.

— Зачем же вы испортили карту, госпожа? — спросил он вкрадчивым, но не предвещавшим ничего хорошего тоном.

Пришелица из иного мира вдруг успокоилась, наконец-то обретая так необходимую ей сейчас уверенность.

— Потому что всё остальное… — она продемонстрировала прочие листочки. — Я прочитаю только тогда, когда вы до конца выполните свою часть сделки. Напоминаю: мне нужен документ и дом, снятый вами на год или на два.

— Неужели вы думаете, что я не смогу просто заставить вас всё прочитать? — криво усмехнулся собеседник.

— Конечно, сможете, господин Накадзимо, — покладисто согласилась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Я слабая женщина, меня каждый обидеть может. Только как вам узнать, что я сказала правду? Даже если я буду кричать от боли, лить слёзы и клясться в том, что ничего не скрываю, вдруг я всё-таки соврала? О каждом месте здесь написано очень мало, и любое слово имеет значение.

«Чёрные археологи», как их мысленно обозвала Платина, выжидательно уставились на главаря. Судя по их суровым физиономиям, они готовы выполнить любой его даже самый жестокий приказ. Одно слово, и наглую девчонку порежут на куски, предварительно «пустив по кругу».

Однако вместо этого «бригадир» уточнил:

— Но заплачу я только за месяц?

— Совершенно верно, — кивнула Ия, чувствуя, как на лбу выступает испарина. — И больше вы мне ничем не обязаны. Можете без умаления своей чести забыть о моём существовании.

— Но в Хайдаро вы жить не хотите? — продолжил вносить окончательную ясность собеседник.

— Нет, — подтвердила беглая преступница, усмехнувшись. — Я так понимаю, вы тоже не местные?

Кто-то из слуг насмешливо фыркнул.

— Да, — кивнул Накадзимо.

— Ну так и увезите меня куда-нибудь! — попросила Платина. — В любой город. Только уж не совсем в маленький, чтобы легко было затеряться. Я хочу лишь дом, и чтобы соседи думали, будто за меня есть кому заступиться.

— Вы глупы и безрассудны, — тяжело вздохнув, покачал головой собеседник.

— И что? — усмехнулась девушка. Её и в своём мире не раз «дурой» называли. — У меня есть то, что нужно вам, а вы можете сделать то, что я хочу.

— Что скажете, господин Сенто? — обратился предводитель к одному из дворян.

— Если она обманет, мы, по крайней мере, будем знать, где её искать, — рассудительно заявил тот.

— Мы столько усилий приложили, чтобы найти эту карту, — негромко произнёс Таниго. — Никто же не верил, что она вообще существует. Даже я начал сомневаться. И вот теперь она здесь, у нас. Так почему бы не исполнить каприз молодой госпожи? Тот, кто продал самоубийце шёлковый шарф, не виноват, что он на нём повесился.

— Торговец может и не знать, зачем покупателю шарф, — возразил Накадзимо. — Тут же всё ясно… Ну хорошо, молодая госпожа. Только учтите, что вам придётся путешествовать с пятью мужчинами.

— Если они будут вести себя, как подобает настоящим мужчинам, — наставительно заявила Ия. — Не вижу в этом ничего зазорного. Тем более, что я ещё не всё прочитала.

— Так и поедете мужчиной? — спросил собеседник, оглядывая её с ног до головы, задержав взгляд на скрученных в пучок волосах.

— Женщиной было бы удобнее, — заявила Платина. — Только для этого нужно поношенное шёлковое платье, и чтобы кто-нибудь из вас считал меня своей близкой родственницей.

— Что же вы не захватили платье с собой? — усмехнулся Сенто. — Неужели господин Хваро не дарил вам нарядов?

— Я же сказала: поношенное, — назидательно напомнила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— А почему поношенное, барышня? — беззастенчиво спросил Кен.

— Потому что те благородные женщины, кто может позволить себе новое, путешествуют со служанками и охраной.

Накадзимо хмыкнул.

— Почему вы не прикрыли голову? Я же прислал вам платок. Обвяжите.

— Я не умею, — честно призналась девушка, доставая из-за пазухи скомканную ткань, на всякий случай проверив наличие кинжала.

— Зенчи! — позвал главарь, сворачивая карту. — Помоги молодой госпоже.

— Сейчас, — непривычно отозвался слуга. — Давайте, госпожа.

Сложив платок по диагонали, он, явно смущаясь, попросил:

— Вы бы голову наклонили, барышня.

— Волосы распустить? — спросила Ия.

— Не нужно, — ответил собеседник. — Поверх замотаем. Никто ничего не увидит.

И он принялся ловко обматывать верхнюю часть головы пришелицы из иного мира получившейся лентой.

«Ну, кажется, сразу не убили, — думала Платина, ощущая, как сковывавшее тело и душу напряжение сменяется рвущейся наружу эйфорией. — И пытать вроде бы не собираются. Иначе здесь бы допрос и устроили. Местечко тут как раз подходящее. Никто посторонний ничего не увидит и не услышит. И от Хваро я сбежала. И даже если это в самом деле игра, то у меня сейчас вроде бы новый уровень пошёл. Да здравствует Next Level!»

Интерлюдия

Царившую в кабинете благоговейную тишину нарушил негромкий стук. Чуть приоткрылась массивная, украшенная причудливой резьбой и серебряными накладками дверь. Мягкий, вкрадчивый голос произнёс:

— Это я — Мурато, господин.

— Войдите, — разрешил вельможа, положив на стол непрочитанный доклад.

— Что у вас? — искусно скрывая охватившее его беспокойство, спросил он у секретаря.

— К вам господин Татсо, — доложил тот. — Я предупредил его, что вы очень заняты. Но от сказал, что не посмел бы беспокоить вас по пустякам, и это очень важно.

— Хорошо, — кивнул хозяин кабинета. — Пусть войдёт. И проследите, чтобы нам не мешали.

— Слушаюсь, господин, — поклонившись, собеседник вышел.

Буквально в тот же миг в комнату ворвался пожилой, полный мужчина в красном халате из дорогого, переливавшегося шёлка.

Отвесив глубокий, церемонный поклон, так что чёрная, форменная шапочка едва не свалилась с узкой, похожей на грушу, головы, он выпрямился и патетически воскликнул:

— Ваше высочество, вам помогает само Вечное небо!

— О чём вы, господин Татсо? — аккуратно подщипанные брови вельможи чуть приподнялись, демонстрируя крайнюю степень удивления.

Гость воровато обернулся на блестевшую лаком дверь.

— Подойдите, господин Татсо, — заинтересовавшись, сделал знак хозяин кабинета.

Ступая на цыпочках, чиновник приблизился к возвышению, где стоял большой письменный стол, отделанный слоновой костью и пластинами черепахового панциря.

— Наконец-то нашлись следы госпожи Иваго Индзо и… того, что она тогда везла!

— Расскажите подробнее, господин Татсо, — чуть подавшись вперёд, приказал вельможа.

— Как вы безусловно помните, госпожа Индзо пропала после того, как государь, да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет, приказал воздвигнуть «стену мечей», дабы защитить своих подданных от опасной болезни. После того как духи стужи победили демонов петсоры, сотник Индзо послал своих людей на поиски супруги. Им удалось найти единственную свидетельницу, которая смогла хоть как-то прояснить её судьбу. Это монашка из обители «Добродетельного послушания», сестра бывшего начальника уезда Букасо в провинции Хайдаро. Его ещё потом обвинили в государственной измене. Так вот, та монахиня утверждала, что, не проехав по одной дороге, обоз госпожи Индзо вместе с караваном какого-то работорговца направились на другую, которую якобы ещё не перекрыли. Но что с ними случилось дальше, она не знает, так как заболела и осталась в какой-то деревне, где выжила лишь великой милостью Вечного неба. Некоторые простолюдины там даже начали считать эту монашку святой.

— С ней, кажется, была ещё какая-то родственница, — кивнул внимательно слушавший хозяин кабинета.

— Какой же великолепной памятью одарило вас Вечное небо, ваше высочество! — взмахнул широкими рукавами халата гость, глядя на него с преданностью и обожанием.

— Всё, что вы рассказали, господин Татсо, мне уже известно, — ласково улыбнулся хозяин кабинета. — Я рассчитывал услышать что-нибудь новое.

— Будет новое, ваше высочество! — заверил собеседник и заговорил гораздо быстрее, умудряясь однако не сорваться на торопливое бормотание. — В столице я лично провёл расследование. Нашёл те полки, что стояли в «стене мечей» у Букасо, поговорил с офицерами. Они рассказали, что, выполняя волю Сына неба, их воины в тех местах уничтожили несколько караванов, пытавшихся вырваться из заражённых земель. Тела и повозки сожгли, не прикасаясь к ним из опасений заразы. Но когда зимой в присутствии местных чиновников собирали останки для погребения, то… ничего примечательного не нашли. То, что везла госпожа Индзо, за пазуху не спрячешь. Вот и получалось, что она могла вообще не добраться до «стены мечей».

Слушатель величаво кивнул, сохраняя всё тот же спокойно-доброжелательный вид. Однако рассказчик почувствовал, что тот начинает терять терпение, и перешёл к главному:

— Но теперь стало точно известно, что та монашка соврала!

— В чём конкретно? — тут же заинтересовался вельможа.

— Она знает, как погибла госпожа Индзо! — выпалил чиновник.

— Откуда такая уверенность, господин Татсо? — в голосе хозяина кабинета ясно слышалось сомнение.

— Мне очень неудобно занимать ваше драгоценное время, ваше высочество, — поклонившись, гость виновато развёл руками. — Но я не смогу объяснить всё без новых подробностей. В противном случае, картина происшедшего может получиться нечёткой, и у вас могут возникнуть сомнения.

— Я готов вас внимательно выслушать, господин Татсо, — благожелательно улыбнувшись, собеседник откинулся на низкую спинку кресла и сцепил пальцы на плоском животе, прикрытом расшитой золотом парчой.

Чиновник откашлялся, прочищая горло, и, подавшись вперёд, заговорил:

— Сотник Индзо послал одного из верных людей, того самого десятника, кто искал его супругу, в Хайдаро по каким-то своим воинским делам. Выполнив поручение, тот пошёл на рынок и в одной из лавок увидел плащ госпожи Индзо! Такие не шьют в Благословенной империи. Его подарил сотнику вождь одного из варварских племён. Десятник точно знал, что господин отправил плащ супруге, поэтому и спросил у торговца, откуда он у него взялся? Тот сначала не хотел говорить, но воины пограничья умеют развязывать языки. Лавочник признался, что получил плащ вместе с другими вещами от главы местной гильдии воров. Храбрый десятник с помощью друзей нашёл одного из помощников того человека и узнал, что вещи в лавке из Букасо!

Рассказчик сделал короткую паузу, то ли переводя дыхание, то ли давая возможность слушателю задать вопрос. И тот тут же воспользовался ей.

— Как же они оказались в Хайдаро?

— О, ваше высочество! — со значением произнёс гость. — Эти мошенники умеют вести дела! Чтобы хозяева не опознали украденное, они отправляют дорогие вещи в другие города.

— Интересно, — тонкие, чётко очерченные губы хозяина кабинета чуть дрогнули в подобии улыбки. — Но это ещё не значит, что монахиня лжёт.

— Преклоняюсь перед мудростью вашего высочества, — низко поклонился чиновник. — Только это ещё не конец истории. Дав взятку служащему канцелярии губернатора, десятник господина Индзо сумел получить разрешение на посещение Букасо, где узнал, что после ареста государственного изменника Сабуро его дом обокрали. Воров не нашли. Торговец, что привёз плащ госпожи Индзо в Хайдаро, имеет дело только с посредником. Но того в городе не оказалось. Уехал куда-то по своим воровским делам. Тем не менее всё указывает на то, что плащ, принадлежавший покойной госпоже Индзо, украли именно из дома начальника уезда, куда он мог попасть только вместе с его сестрой монашкой.

— Надеюсь, тот храбрый и умный воин поговорил с ней и всё выяснил? — выпрямившись в кресле, спросил собеседник.

— Ах, ваше высочество, — потупив взор, смущённо развёл руками гость. — Лоух — бог неожиданной удачи — самый ветреный и капризный из небожителей.

— Так он с ней не виделся? — в голосе хозяина кабинета впервые обозначились какие-то эмоции.

— Увы, ваше высочество, — рассказчик, казалось, готов был расплакаться от сожаления. — Когда десятник добрался до монастыря, Сабуро там уже не было. Ему объяснили, что, узнав о смерти брата, она заболела от огорчения. А когда её лишили сана настоятельницы, решила стать отшельницей и ушла в горы, несмотря на плохое самочувствие. Монашки этой обители служат милосердной Голи и хорошо разбираются во врачевании. Всё они в один голос утверждают, что Сабуро, скорее всего, уже нет в живых.

— И десятник не стал её искать? — брови вельможи вновь чуть приподнялись.

— Поиски могли затянуться, — принялся растолковывать чиновник. — А он торопился доложить обо всём господину Индзо. Но ему удалось нанять людей, чтобы те прочесали окрестные леса и горы. Десятник обещал им щедрую награду, если они отыщут Сабуро, но запретил её трогать.

— И всё-таки ему следовало непременно с ней встретиться, — назидательно заявил хозяин кабинета. — Она же единственный свидетель, способный прояснить судьбу госпожи Индзо.

— Не единственный, ваше высочество, — почтительно возразил гость. — Вы сами изволили упомянуть её дальнюю родственницу. Сабуро объявил девчонку своей приёмной дочерью. Ей тоже может быть известно, что случилось с госпожой Индзо?

— Где она? — живо заинтересовался собеседник.

— Никто не знает, ваше высочество, — развёл руками чиновник. — Когда арестовали семью изменника Сабуро, девчонка каким-то образом сбежала.

— И её до сих пор не нашли? — кажется, действительно удивился вельможа.

— Так её и не искали, ваше высочество! — вскричал Татсо голосом полным благородного негодования. — Вы же знаете лень и самоуправство этих мелких служащих в наших уездах? Чем дальше от отеческих глаз Сына неба, тем меньше они озабочены безукоризненным исполнением его указов и повелений. Прочих родственников и друзей Сабуро искали, а про неё забыли. Эта глупая девчонка оказалась никому не нужна.

— Но теперь она нужна мне! — с нажимом произнёс хозяин кабинета. — И я прошу вас проследить, чтобы её объявили в розыск по всей Благословенной империи.

— Слушаюсь, ваше высочество, — церемонно поклонился гость. — Мой долг, как государственного служащего третьего ранга и верноподданного, исправлять просчёты, допущенные нерадивыми чиновниками. Выраженная в законах воля Сына неба должна выполняться неукоснительно! Все ближайшие родственницы обвинённого в государственной измене подлежат обращению в рабство!

— Воля Сына неба священна, — величаво кивнул вельможа. — И я надеюсь, вы исполните её с надлежащим усердием.

— Приложу все усилия, ваше высочество, — отвешивая церемонный поклон, заверил собеседник. — Как только девчонку отыщут, мы узнаем, что же на самом деле случилось с несчастной госпожой Индзо? Я буду неустанно молить Вечное небо о том, чтобы оно и дальше оставалось к нам столь же благосклонно. Не зря же боги помогли тому храброму воину, показав плащ госпожи.

— А откуда вам известны столь мельчайшие подробности этой истории, господин Татсо? — хозяин кабинета, словно слегка расслабился, переместив руки на подлокотники кресла.

— Господин Индзо не решился доверить столь важные сведения бумаге, ваше высочество, и прислал ко мне того самого десятника, — доложил чиновник. — Сейчас Медоко Генро ожидает распоряжений в моей усадьбе.

— Я хочу встретиться с этим сообразительным воином, — высказал пожелание вельможа. — Но не у себя во дворце.

— Только прикажите, ваше высочество, — горячо зашептал собеседник. — И я всё устрою.

— Не нужно, — покачал головой хозяин кабинета. — Пусть он ждёт в первом часу дневной стражи снаружи у Вторых Восточных ворот. Ему следует остановить запряжённую вороной кобылой синюю повозку с красными колёсами и жёлтым верхом и назвать своё имя. Как вы сказали его зовут?

— Медоко Генро, — повторил гость.

— Вот пусть так и скажет, — кивнул вельможа, выпрямляясь в кресле и всем видом показывая, что аудиенция окончена. — Ступайте, господин Татсо. Если мы найдём то, что пропало, то каждый, кто действительно участвовал в поисках, получит повышение по службе. Каждый!

— Слушаюсь, ваше высочество! — не переставая кланяться, чиновник пятился к двери, продолжая бормотать: — Благодарю за доверие, ваше высочество. Приложу все усилия, ваше высочество.

Замерев в паре шагов от двери, он развернулся и вышел из кабинета, а его хозяин вновь потянулся за отчётом. Несмотря на обнадёживающие новости, не стоит забывать и о других своих обязанностях.