Реплика

Глава 9. Часть 1. Привычки

Глава 9.

Привычки.

Когда полумертвый Соколов шагал к выходу из портала, особая группа полковника Плотникова, неслабо отметив знакомство обильным количеством горячительных напитков, завершала посиделки.

Зрячий ушел еще в полночь, а вот Плут и Воин изрядно накидались.

- Ты как на работу-то завтра встанешь? – Лера дружелюбно улыбнулась Воину.

- Оставить! – пьяно и игриво ответил здоровый рыжебородый мужик, одевая легкую спортивную куртку, - Слушай, Лерка, а тебе не говорили, шо ты прям вот красивая, а? Я бы за тобой приударил!

Череп, опрокинув стопку вовнутрь, поставил на стол и, вяло поднявшись на ватные ноги, полу угрожающим тоном произнес:

- Не Лерка, а Лера. И не подкатывай ты… Коллеги все-таки.

Воин икнул, осоловевшими глазами перевёл фокус на Макса и рассмеялся, вскинув ладони:

- Упс, понял-понял, теплое местечко занято. Ладно, мы это... Поедем. Ты шо, реально вот в соседнем со мной доме живешь?

Он уводил невменяемого Плута к такси, А Лера, которая этим вечером ограничилась парой кружек пива, рассмеялась, покачала головой и села за стол.

- Вот ты знаешь, - Макс поднял руку и тряс перед девушкой указательным пальцем, - ты ведь и правда, такая красивая. Почти как моя жена.

Девушка расстроено вздохнула. После дня икс ей все как-то было не до личной жизни. Хватало того мракобесия первых месяцев, а затем службы у Плотникова. Да и кандидатов-то особых не было. Как-то подкатывал какой-то парень во дворе, но он даже не был фениксом. А иерархия людей, как бы это не отрицали, и вправду разделилась на «тех» и «наших». Ну, о чем ей, девушке на службе правительства, умеющей создавать порталы, говорить с каким-то двадцати пятилетним пацаном? Но вот, например, Макс. Надежный. Крупный. В меру миловидный. Выжил на острове. Да и с ней одного возраста, а уровень так вообще – восьмой! Так что он ей действительно импонировал, а когда минуту назад заступился, так вообще заставил вспомнить те забытые эмоции, когда девушки флиртовали и любили чувствовать себя слабой. Лера тоже так делала, но лишь играла роль. В её душе жила воительница. По крайней мере, так всегда говорил покойный отец, и эта фраза так сильно тогда понравилась девочке, что она сделала её жизненным кредо. Она – не слабая. Она всегда берёт свое. Лера всё преодолеет, а если не получится, то завтра попробует еще раз.

Поэтому, когда они шли в ресторан, девушка улыбалась и рассчитывала на продолжение вечера с Максом, который, в её представлении, выступал отличной добычей. Она даже якобы случайно коснулась его ногой под столом, стараясь обратить на себя внимание. Но какого же стало её разочарование, когда этот богатырь превращался в тряпку с каждой выпитой рюмкой. Когда градус опьянения перевалил за определенный порог, Макс вспомнил погибшую семью, но, справедливости ради, старался сдержать слезы, и иногда отворачивался, стараясь незаметно аккуратно промачивать салфеткой.

А сейчас, спустя час, он говорил ей какая она красивая, сравнивая с покойной живой. Лера не знала, как реагировать, поэтому промолчала.

- Ты думаешь я не знаю? – голос Макса сменился на ехидный. Таким обычно говорят злодеи, когда рассказывают свой план, - нравлюсь тебе, да?

- Макс, ты давай-ка не зазнавайся, - он застал её врасплох, но Лера не была бы собой, если бы хоть на секунду показала это.

- Ногой меня случайно задела… Тебе повезло, что по живой, кстати! – Максим хохотнул и влил в себя очередную стопку.

- Ты знаешь, Лерка, а я ведь помню, как к тебе Саня подкатывал.

- А это здесь при чем?

- Да нет… Спросить хотел. А чего ты с ним так? Пацан-то задорный был, веселый. Да и ты ему точно нравилась.

Девушка решила дать Черепу еще один шанс:

- А тебе? – и игриво стрельнула глазами.

Макс замолчал, словно почувствовав тот серьезный рубеж, на границе которого нужно быть осторожным. Затем задумчиво посмотрел на Леру и сказал:

- Вот ты на службе и с остальными такая суровая. Нет, улыбаешься конечно. Но суровая. Чувствуется, что к тебе лучше не подкатывать. И никто не подкатывал. И я не подкатывал. Но мне ты задаешь такие вопросы… Почему?

- Макс, ты прикидываешься что ли? – Лера разозлилась, - ты что из тех, кто пьяный совсем невменяемый?

Череп опять философски замолчал, пытаясь найти в глубине пьяного сознания ответ. И он знал его, но сказать подобное вслух не мог. После потери семьи, затем ноги и службы, после двух месяцев бесполезного патрулирования, он попал в клуб тех, кого «выбросило на обочину жизни». А работа в патруле вернула ему воздух, который он так жадно глотал. Внимание Леры он сравнивал с выигрышем в джек-пот, потому что эта девчонка должна была работать на лучших подиумах мира, а не порталы создавать. И ему очень хотелось, чтобы вот такая вот красотка говорила ему комплименты. Зависела от него. Хотела его. Поэтому Череп попытался сдать назад:

- Я понимаю. Понимаю, - он пьяно пожал плечами, - ты мне да, Лера, нравишься очень. Прости, я просто такой пьяный…

В следующую секунду он начал нести несуразный бред, входя в стадию, которую простые люди называли «перепил».

- А ты где живешь-то? – спросила Лера феникса, и, не дождавшись вразумительного ответа, повезла мужика к себе.

«Да уж, Лера, не так ты этот вечер представляла». Хорошо хоть водитель помог дотащить громадину до дивана в гостиной.

Засыпая и слушая храп из соседней комнаты, Лера все же улыбнулась. Когда ежедневные разговоры об уже осточертевших разломах и работе отодвигаются на второй план, и ты можешь вот так просто пойти в ресторан и выпить… Вот тогда ты и понимаешь, что жизнь еще не кончена. Они ведь не роботы. Даже фениксам нужно расслабляться.

А завтра будет ясно, что там у Макса с его травмой о потере семьи. И если он не готов, то так тому и быть. Внезапно Череп громко застонал, заставив Леру, едва не провалившуюся в сон, забежать в гостиную. Он все еще спал, но его лицо покраснело, а сам он с силой ухватился за левое колено. Девушка ничего не могла сделать, она знала, что болит нога, поэтому просто вернулась в постель.

Спустя секунд десять Макс успокоился и снова засопел. А мысли девушки в полудреме, подобно яркому гобелену, плели нити из восхищения, любопытства и сладкого томления к мужскому образу Черепа, который был ее идеалом лишь потому что она так решила. Но она этого не запомнит.

***

Когда Жека вышел с самолета, он с силой втянул носом свежий воздух и тут же захотел покурить. Этот гребаный змий присосался к парню еще в школе. А уровень стресса в первые месяцы после дня икс превышал все допустимые пределы, и сигарета позволяла хотя бы на несколько минут отвлечься от клубка смерти, крови и опасности. Постепенно курение эволюционировало в фундаментальное желание формата «сделал дело – покури». Всякий раз заканчивая любой процесс Жека неминуемо выкуривал по сигарете, и неважно, что это было – полет на самолете или закрытие разлома. Родители тогда нехило встревожились и промыли парню мозги в формате «ты же хороший мальчик». А Меньшиков, активно кивая и соглашаясь с каждым доводом, вышел покурить на балкон.

Но, спустя энное количество времени, парень и сам понял, что курить нужно бросать. Несмотря на достаточное количество вкачанной выносливости, он чувствовал, что не может выложиться на полную. Невовремя появившаяся одышка однажды стоила жизни одному из фениксов, когда Меньшиков понимал, что может его прикрыть, но сделать этого не успел. И, хоть курение, возможно, было ни при чем, он тогда подобно всю вину он скидывал именно на это.Но после того случая проявил силу воли и бросил.

И теперь уже месяц боролся с диким желанием покурить. Оно извивалось дикой змеей, пищало где-то внутри, выказывая протесты, но он плотно держал её за горло. Нечего! Он бросит. Он хороший мальчик.

Удивлению Меньшикова не было предела, когда он понял, что в аэропорту его не встречают сотни журналистов. Лишь пара военных подошли и строго сказали:

- Евгений Меньшиков, доброй ночи. Ситуация изменилась, мы отправляемся сразу к разлому.

- Что случилось?

- Нестандартная ситуация. Это вам сообщит защитник Ростова, он ожидает вас в машине.

Жека кивнул. Ситуация становилась все интереснее. Первой мыслью стал прорыв разлома, но парень отбросил эту мысль. Этого просто не могло быть. А значит, предстоит какой-то интересный разговор.

- Скажи-ка мне Женька… Как ты это сделал? – сидящий на заднем сидение лексуса лысоватый генерал смотрел на него выжидающе… С иронией. А пацан смотрел на его широкие щеки, которые смешно колыхались с каждым произнесенным словом. Он видел защитника Ростова впервые и впечатление было так себе. То ли дело Беляев. Подтянутый, широкоплечий, с суровым взглядом – истинный военный. Не то что эта жирная рохля, похожая на порося. Юношеский максимализм Меньшикова, который, несмотря на всё вокруг, никуда не делся, достиг апогея. Он хихикнул.

- Я сказал что-то смешное? –голос генерала приобрел металлический оттенок.

- Прошу прощения, - Жека прокашлялся, - никак нет. Просто анекдот вспомнил.

- Слушай, сопляк, мне плевать что ты самый сильный феникс России, понял? Веди себя соответствующе, когда находишься в присутствии генерала и соблюдай субординацию. Уяснил? – генерал выпрямился, глаза метали молнии. На секунду он превратился в средоточие того человека, который достиг текущих высот. И Жека вновь прикусил язык, попутно чувствуя себя уязвимым. Слишком часто с ним в последнее время так говорят. На фоне вечных нареканий от Беляева и постоянного желания ощутить очередное счастье затяжки, его покорный характер дал сбой:

- Да отстань ты.

Генерал резко облокотился к спинке сидения и захлопал глазами все еще не веря в услышанное. Затем, не сводя глаз с парня, медленно проговорил:

- Этого смертника с машины и в разлом. А ты, пацан, считай, что твоя карьера закончена. И поверь мне, в разломе тебе сдохнуть будет сподручнее.

Жека собирался высказаться подготовленной гневной тирадой, но его с силой дернули за куртку так сильно, отчего голова резко дернулась. Меньшиков в последнюю секунду удержал свой навык от активации и матюгнулся.

Когда его посадили в автомобиль охраны и они, наконец-то, отправились к разлому, Женька разговорился с охраной.

- В смысле кто-то зашел?

- Да вот так, Евгений Николаевич, - охотно ответил охранник спереди, - но он точно сдох. Вопрос только в том, как он мимо группы наблюдения прошел. И теперь там ваш отряд, который должен зайти внутрь, репортеры и куча военных. Как-то так.

- Да разведчик, наверное. Только они могут так проскальзывать, - когда охранник назвал Жеку по имени отчеству, он расслабился и легко вступил в диалог.

- Вы, Евгений Николаевич, уж извините, зря так с Борисом Геннадьевичем разговариваете, - неуверенно начал охранник, - это очень серьезный человек. В разы серьезнее вашего защитника Екатеринодара.

Настроение испортилось:

- Н-да? И что?

- Как знаете, - задорно парировал собеседник, - только он если захочет и вашего Беляева сожрёт. А вы, хоть и главный феникс, не всесильный.

- Слушай, ты заткнешься, нет? – сгрубил Жека. Уж кого-кого, но охранника он точно мог приструнить. Потому что парень и так понял, что лишка натворил из-за излишней раздражительности, сигареты, будь они не ладны, а еще и этот подливает масла в огонь.

Весь остаток пути до разлома они молчали. Когда подъехали к местоположению разлома, охранник, сдерживая желание нагрубить Меньшикову, сдержанно сказал:

- Перед генералом извинитесь. Вас встретят.

Жека выскочил из лексуса. Было очень стыдно. Он привычно похлопал по карманам. Сигарет не было.

***

После инцидента в кафе Даня решил проследить за Адамом. В детстве они С Ванькой постоянно играли в шпионов, а затем и в школе следили за особо охреневшими одноклассниками. Потом парни повзрослели и перенесли навыки на улицу, где их, в прошлом, детская шалость в одночасье позволила завладевать нужной информацией. Слежка помогала.

Но сегодняшний порыв не отличался храбростью или желанием восстановить вселенскую справедливость, ему было просто страшно, а страх порой заставляет предпринимать очень неожиданные решения. В прошлом гундосый гопник, а ныне феникс, желающий выжить, он последовал за лидером, когда тот покинул квартиру.

Адам же, веруя в незыблемость своей власти и влияния, расслабился, отчего взбалмошная идея одного из членов его банды достигла необходимого результата.

Когда панк наносил Армену удары ножом, Даня тоже был там, но с другой стороны улицы. Он даже подозревал, что в подворотне происходит что-то ужасное. А когда решил подобраться поближе, его спугнула проходящая мимо компания. Пришлось затаиться.

Спустя несколько минут Адам вышел, засунув руки в карманы, и, насвистывая незамысловатую мелодию, пошел дальше.

Даня же, собравшись с духом, быстро преодолел нужные двадцать метров. Опасаясь того, что Адам может его заметить, Даниил резко завернул в подворотню, но замер, осознав, что тут слишком темно.

- Эй, здесь кто-то есть?

Тишина, решившая, что Данька не сильно-то и достоин ответа, лишь мрачнее сгустилась вокруг парня тенями надвигающихся стен. А Даня, подобно вставшему ночью в туалет ребенку, которому нужно пересечь коридор, быстро прошел до конца тупиковой подворотни. На коробке лежало тело.

- Ты бухой, дятел? – не выдержал Даниил. Поначалу он даже не узнал свой голос, настолько тот дрожал. И дрожал не от страха увидеть тело. Парень боялся подтвердить свои опасения о том, что в соседней с ним комнате живет маньяк. Лицо Армена, искаженное гримасой агонии, меркло по сравнению с широко раскрытыми от ужаса глазами. Глубокая рана на горле зияла, обнажая мышцы, хрящи и позвонки. Темно-красная и густая кровь сгустилась вокруг бледной раны.

Даниил отпрянул от тела и побежал прочь.

- Слушай, Армен-брат, ты прикинь, эта овца на кассе… - счастливый собутыльник Юрка вынырнул из-за угла точно в тот момент, когда Даня оказался там. Феникс успел опустить голову, отчего его лоб жестко врезался в челюсть бомжа, который, на удивление, не отключился. Даниил, не оборачиваясь, продолжал бежать, стараясь игнорировать маты, летевшие в спину автоматной очередью.

***

- Слушай, есть жвачка? – Женька панибратски толкнул одного из охранников в плечо. Тот отрицательно покачал головой, и феникс расстроено выругался, а, заметив направленные на него камеры, моментально натянул маску жизнерадостности.

- Евгений, расскажите нам, вы знаете, кто зашел в разлом?

- Если это не я, то шансов нет, - ослепительно улыбнулся феникс и, с недюжинной помощью охраны пробился вплотную к разлому, куда журналистам доступа не было.

Группа из человек тридцати расположилась непосредственно вблизи мерцающего портала. Ростовский генерал уже был здесь и не поленился акцентировать на Жеке внимание:

- Ну посмотрите. Звезда России собственной персоной. Нет желание никому нахамить?

- Разве что только вам, - хмуро пробубнил Женька и с удовольствием наблюдал, как шокировал генерала. Он не собирался прогибаться, и это ощущение пробежалось теплым удовлетворением внутри.

- Ну-ка заведи, - охранник прекрасно понял генерала. Схватил Жеку за предплечье и с силой втолкнул в один из пустых вагончиков. Защитник Ростова проследовал за ним и, нависнув над фениксом огромной тушей, сказал:

- Я даю тебе один шанс извиниться, сопляк. Я уже созвонился с твоим непосредственным руководством, и оно дало тебе шанс на искупление. Вот сейчас, парень, тебя отделяет от трибунала лишь твое решение.

Меньшикову, осознав всю серьезность, все же пришлось сдать на попятную. На самом деле, парень даже не понимал, почему так отчаянно хамит генералу. Объективных причин не существовало.

Он пожал плечами и легко произнес такие трудные, казалось бы, слова. Он же хороший мальчик. И откуда у него в голове постоянно всплывает эта фраза? Феникс хихикнул. Не вовремя.

- Тебе смешно? – генерал, уже выходя из вагончика, обернулся.

- Нет, простите. Просто нервы. Генерал, когда мы заходим в разлом? – Женька попытался перевести тему. Тот несколько секунд буравил парня взглядом, затем, что-то для себя решив, ответил:

- Через пять минут. Твои извинения приняты, - и вышел из пункта наблюдения. Меньшиков последовал за ним.

Оппозиционер. Ксения. 15 уровень.

Оппозиционер. Константин. 15 уровень.

Оппозиционер. Владимир. 14 уровень.

Оппозиционер…

- Мы рады быть с тобой в команде, - Владимир искренне пожал Женьке руку, когда тот подошел к основной группе, и продолжил: - готов?

- Я? – феникс удивился.

В этот момент Женька понял, что его все раздражает. Бесконечные вылазки в разломы, пресмыкающиеся люди, мечтающие попасть в его команду фениксы… Его жизнь неожиданно потеряла смысл. Денег он заработал на несколько поколений вперед, а ажиотаж закрытия разломов внезапно испарился. Меньшиков только сейчас понял, что всё, что у него осталось – это он сам, феникс двадцатого уровня и разлом, где он, возможно, погибнет. И так ему стало плевать на всё. Чувства отчаяния и разочарования нахлынуло невероятной высоты волной, окатили с ног до головы так сильно, что захотелось захлебнуться. Сформировалось стойкое ощущение, что выкурить сигарету – вернуться к жизни. И те эмоции, что он копил внутри все последние месяцы, те ощущения несправедливости и глотания гордости, которую он засовывал глубоко в себя, вырвались, подобно прорванному разлому.

- Ты серьезно? – суставы Меньшикова начали выворачиваться, он припал на колено, но тут же встал, - готов ли я закрыть этот разлом, да?

Голос менялся, уступая место демоническому естеству. Глаза загорелись красным огнем. Кто-то вскрикнул. Владимир резко отпрянул.

- Смотрите! – большинство людей не заметило метаморфоз Меньшикова, так как группа фениксов находилась на достаточном удалении, а какой-то парень указывал пальцем на портал.

Жеку мгновенно отпустило. Сказанное Владимиром уже не имело значения. Он неоднократно видел, как закрывается разлом. Портал постепенно тускнел, словно разрядившаяся батарейка. Свечение меркло, оставляя городу его привычный мрак ночи.

Из портала, слегка пошатываясь, вышел светловолосый парень. Он обеими руками волочил за собой ногу, в которой зияла огромная дыра.

Меньшиков забыл обо всем. Светловолосый замер, оглядел столпотворение людей, и, казалось, не замечал тараторивших в отдалении журналистов, которые уже снимали.

- Разлом в Ростове закрыт! Неизвестный человек только что вышел из разлома двадцать пятого уровня и, судя по всему, единственный остался в живых. Сейчас мы попробуем подойти поближе…

Защитник Ростова махнул рукой. Военные оттеснили журналистов еще дальше позволенного, отчего в объективе камеры Саня стал едва различимой фигурой. Он все так же опускал голову вниз, стараясь спрятать лицо, но тщетно.

Меньшиков, прищурившись, шел ближе. Его интерфейс молчал. Феникс наблюдал за покачивающейся фигурой, пытаясь разглядеть знакомые черты. Толстовка незнакомца была разорвана и испачкана кровью. Но когда Саша поднял голову, чтобы оглядеться, Меньшиков узнал парня. Это были те же смеющиеся глаза, которые весело смотрели ему в лицо в тот злополучный день.

Эти глаза, полные решимости и силы, но в то же время наполненные вселенской усталостью, искали выход. Жека, который видел и понимал чуть больше остальных, почувствовал, что сейчас он нужен как никогда. Он рванул мимо военных, оттесняя их, пока не оказался лицом к лицу с однокурсником. Саня посмотрел на него загнанным зверем.

- Саня… Ты? – ошеломленно вырвалось у Меньшикова.

Саня кивнул, его губы изогнулись в мрачное подобие улыбки.

- Жека… - Столп поднял руку и однокурсник, на секунду вернувшись в тот день, когда университет захватила биомасса, подставил плечо. Пред глазами промелькнула сцена, когда Сашка спас его от лопающегося Тяпы. Меньшиков похлопал Саню по спине. «Держись братик, держись».

Они застыли в воцарившейся тишине, прерывающейся отдаленным бормотанием журналистов вдалеке. Для Жеки в этот момент существовали только они двое.

- Меньшиков, отдай пацана. Арестовать и отвезти в больницу. Завтра допрошу. Его рюкзак ко мне в кабинет, - послышались команды защитника Ростова.

Жека почувствовал, как Саня попятился назад, не желая расставаться с рюкзаком. Глаза Меньшикова изменились. Они засветились неестественно красным огнем. Белки почернели, а радужка переливалась оттенками красного и оранжевого, подобно углям адского пламени. В них не было ни тепла, ни сострадания, лишь холодная, безжалостная ярость. Ростовский генерал отпрянул, как и остальные присутствующие, которые неосознанно чувствовали, как их воля слабеет. Даже фениксы, ощущая силу и мощь этих двоих, покорно шагнули назад.

- Он поедет в больницу в моем присутствии. И никакой рюкзак мы отдавать не будем, - громкий и четко поставленный голос Меньшикова звучал как приказ, не терпящий возращений. В тоне не было места для сомнений или нерешительности. Он требовал немедленного повиновения и не оставлял места для возражений.

Агрессивная сила феникса двадцатого уровня возымела эффект. Генерал трусливо крякнул. Ему стало ясно, что сейчас не время перечить. Он потом разберется.

Саня потерял сознание, но Жека удержал. Потому что он хороший мальчик.