Рельсы

^{Из архивов Филантропического Общества Стреггейских Кротобоев, воспроизведено с любезного разрешения Общества}

Глава 73

— Никто из вас не обязан, — сказал Шэм. — Я ни от кого ничего не жду. Я не заслуживаю. Но, конечно, сам я пойду. — Он улыбнулся. — С ними.

Кальдера тоже улыбнулась. «Спасибо», — сказала она одними губами.

Из тех баяджиров, что пошли с «Мидасом», большинство предпочли повернуть назад после Боя За Спасение Брата и Сестры Шроаков. Теперь они были — по крайней мере, на время, — в безопасности. Единственной причиной продолжать путь были снимки, которых баяджиры никогда не видели, и их тайна. Но баяджиры тайнами не интересовались. Правда, не обошлось без исключений. Нашлись те, кто настаивал на необходимости отомстить манихикийскому военному составу, который, по словам Шроаков, был где-то рядом.

Команда «Мидаса», в прошлом кротобоя, а теперь не разбери поймешь какого поезда, выполнив данное Шэму обещание, также не была обязана продолжать с ним путь. Капитан, если ее еще можно было считать капитаном, возилась со своим радаром.

— Я, пожалуй, поторчу с вами рядом, если вы не возражаете, — сказала Сирокко.

— А, — сказал Вуринам. — Все равно мы уже почти на месте. Почему бы не взглянуть, что там?

Он говорил от имени большинства. Та часть команды, которая не разделяла его мыслей, пересела на баяджирские тележки и, ворча по поводу непривычного транспорта, отправилась в долгий путь на восток, к познанному миру.

— Капитан Напхи? — спросил Шэм. Она, вздрогнув, подняла голову. При помощи орудия, выдвинутого из ее искусственной руки, она удерживала перед собой радар. Кстати, ее руку команда звала теперь протезом протеза.

— Давно пора эту чертову штуку выбросить к Насмешнику Джеку, — буркнул Фремло.

— Я остаюсь с поездом, — сказала, наконец, Напхи, возвращаясь к своему занятию. Больше никаких разговоров на эту тему не было.

Те, кто возвращался, и те, кто ехал дальше, расстались по-дружески, без горечи, и долго махали друг другу вслед. Флотилия парусных тележек устремилась назад, к далеким горам.

Те, кто шел дальше, спорили над картой.

— На что это похоже? — выкрикивал кто-нибудь один и громким голосом повторял описания Шэма, которые тот произносил вслух, а капитан шепотом уточняла. Затем начинались дебаты: вот это похоже на то; нет, ты спятил, это же совсем другое; а кто помнит историю о таких-то и таких-то холмах? Потом в направлении, которое казалось предпочтительным, посылали на разведку пару баяджирских тележек, и, если они возвращались с утвердительным ответом, то «Мидас», прочие баяджиры и «Пиншон» шли дальше туда. Так постепенно прокладывался маршрут.

Деро и Кальдера наблюдали, как тает вдали их поезд. Их временный дом на колесах.

— Что поделаешь, — сказал им Шэм. — Он уже весь развалился. — Какое-то время оба Шроака молчали.

— Спасибо за то, что дал нам возможность продолжать, — сказал, наконец, Деро. — Разрешил воспользоваться твоим поездом.

«Ну, он вообще-то не мой», — подумал Шэм. Он отошел, давая Шроакам попрощаться с поездом.

Капитан, по-прежнему занятая в хвосте «Мидаса» каким-то непонятным делом, издала вдруг торжествующее «хм». Дэйби кружила над ними. Здешний воздух, похоже, доставлял ей беспокойство. Она взмывала вверх, но тут же поворачивала назад к поезду. Причем летела не к Шэму, а к последнему вагону. И кружила над капитаном Напхи, которая, стоя лицом туда, откуда они приехали, словно высматривала вдали свою потерянную философию, точно какая-то носовая фигура наоборот. Никто ее не беспокоил. Никто не возражал против того, что она все время смотрит назад. А она все вертела свою машинку, нажимала на ней какие-то кнопки, а мышь кружила у нее над головой.

Здесь, как везде, был утиль, а раз-другой они даже видели останки потерпевших крушение поездов. Продвигались они медленно — бывали дни, когда они решали, что выбрали неправильное направление, и тогда вся группа разворачивалась, или тащилась до ближайшего поворота, позволявшего им вернуться. Но чем дальше, тем легче давались им разгадки. Фальстартов становилось все меньше.

В конце концов, у них всегда был способ проверить, правильно ли они выбрали путь: Шэм, чье чутье обострилось до предела, вставал к ограждениям палубы, и новый поворот рельсов вдруг вносил его в тот самый пейзаж, который он видел на снимке. Реальность отличалась от изображения только небом: форма облаков на верхнем и нижнем уровнях была уже другой. В остальном пейзажи были все те же.

Чем дальше от торговых путей рельсоморья они уходили, заполняя пробелы на картах, до сих пор размеченных лишь по слухам, тем реже становились рельсы и шире свободные участки между ними. Тем ограниченнее делался выбор.

И еще одно обстоятельство укрепляло их во мнении, что они на верном пути к тайне на краю рельсоморья, а значит, и мира, — их стали осаждать ангелы.

Глава 74

Была ночь. Они все ехали. Разведчик-баяджир доложил, что видел вдали нечто. Исследователи проснулись от сотрясения воздуха.

— Что?..

— Это?..

Все высыпали на палубу, протирая глаза спросонья и глядя на огни низко в небе. На них летела стая ангелов.

— О, боги мои Каменноликие, — прошептал Шэм.

Команда наблюдала за разведчиками-летунами. Но много разглядеть не удалось: качающиеся огни, блики света на изгибах панцирей, звезды, мерцающие сквозь блеск. Ожившие легенды! Стражи на краю мира. Вестники божественной катавасии. Истребители, небесные прокуроры. Имен у них было много, как у всего священного.

Команда съежилась от ужаса, каждый сжимал в руке то или иное орудие, стрелочникам приказали приготовиться, ожидая атаки, которой не последовало. По крайней мере, вертокрылые птицы рассеялись в воздухе. Одни полетели назад, туда, откуда явились, другие — на восток и на юг.

— Куда они? — сказала Кальдера. — Жаль, у нас нет самолета, чтобы посмотреть.

Шэм посмотрел на нее задумчиво.

— Самолета нет, — сказал он. — Но кое-что все же есть.

Он поднялся на воронье гнездо. «Помните, когда-то я не умел это делать?» — подумал он. Наверху было темно и холодно. С телескопом в руке Шэм подождал. Поискал летучих огней и задумался. Не надо думать сейчас о том, кто он, чем занят и как тут оказался, — можно не выдержать. Поэтому он не стал думать о себе. Подумал вместо этого об историях, которые он слышал. О крае света, призрачных деньгах, вечной печали. Шэм напряг глаза.

Была еще не глубокая ночь. Стемнело, но не полностью. Звезды скрылись за облаками, но не все. Шэм долго сидел неподвижно и вглядывался в темноту, пока, наконец, не различил в ней что-то еще более темное. Близящийся край чего-то. Горизонт. Вот что это было. Темное на темном. Горизонт, который явно находился ближе, чем ему положено было быть. У Шэма захватило дух.

Горы, скалы, раскол, провалы и укороченная земля.

И вдруг в порыве ветра, в суматохе огней показался еще один ангел. Он с ревом покружил над ними, наполняя воздух шумом и пылью. Шэм вцепился в лестницу и сжал зубы. Он видел, как его товарищи кричат что-то внизу, хотя ничего, конечно, не слышал. Когда ангел, наконец, убрался на восток, Шэм наставил ему вслед свою линзу.

Дэйби вспорхнула и понеслась за ним. Точно собиралась выхватить его из воздуха, как саранчу, и схряпать. Шэм следил за мигающим диодом на ее лапке. Дэйби уже перестала быть дневной мышью, она бодрствовала в любое время суток, как сам Шэм. Однако летела она не по прямой, ее как будто что-то смущало. Сделав разворот, мышь спикировала к заднему вагону, на площадке которого даже в этот поздний час одиноко и безучастно ко всему стояла капитан Напхи.

Дэйби непрестанно кружила вокруг нее и механизма, который та не выпускала из рук. Шэм вытаращил глаза.

— Капитан.

Напхи повернулась. Команда стояла за ней. Сначала слышен был лишь перестук колес поезда. Все покачивались в такт с пятки на носок.

— Капитан, — повторил Шэм снова. С каждой стороны у него было по Шроаку. — Что вы делаете?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Несу вахту, — был ответ.

— Но какую? — спросила Кальдера Шроак.

— Вы знаете, что у нас впереди, капитан? — спросил Шэм. — Край. Конец чего-то. Я сам видел. Но вы смотрите в другую сторону. Что вы высматриваете? Что там, за нами?

Капитан смотрела на него в упор, но он выдержал ее взгляд, а тем временем Вуринам, как было запланировано, зашел сзади. Молодой боцман протянул руку и мягко, чтобы не повредить, но решительно схватил механизм.

— Нет! — крикнула она, но Вуринам уже вырвал его и перекинул Шэму. — Нет! — снова повторила капитан, шагнув вперед. Но Бенайтли был готов. Она боролась, но он ее удержал.

Дэйби села на руку Шэма. Стала тыкаться носом в приемник.

— Пустите меня! — кричала капитан.

— Мбенда, — сказал Шэм. — Что это значит? — Он показал на мигающий, свистящий и попискивающий экран.

Мбенда уставился на него тоже.

— Вон тот маленький огонек? — спросил он, наконец. Поднял голову. — Это твоя подружка. Но здесь есть еще один. — Мбенда показал на другой огонек и сглотнул. — Большой, похоже. Приближается к нам. Быстро.

Капитан Напхи перестала бороться. Она выпрямилась и поправила одежду.

— Давно вы это знаете, капитан? — спросил Шэм — Как давно вы знаете о том, что движется за нами? — Он поднял приемник. — Насмешник Джек.

Раздалось дружное «ах».

— Крот по прозвищу Насмешник Джек, — продолжал Шэм, — идет прямо на нас. Мы больше не преследуем его, это он движется за нами.

— Он и не собирался нас отпускать, — говорила капитан. — Это у нас хватало высокомерия думать, будто мы охотимся за ним. Ничего подобного. — У нее был голос вполне нормального человека. — Теперь все встало на свои места. Мы поменялись местами. — Она улыбнулась. — Насмешник Джек — моя философия. А я — его.

— Сирокко, — сказал Шэм. Он жал наугад на все кнопки механизма и наблюдал за реакцией Дэйби. — Такие сигналы, они работают в обе стороны?

— А-а, — задумчиво ответила Сирокко. Медленно кивнула. — Может быть. Их можно перенастроить.

— Смотрите на Дэйби, — сказал Шэм. Он повозился с приемным устройством, и мышь вдруг подскочила.

— Но он же не на нее настроен, — сказала Кальдера. — У них частоты разные. Почему он ее показывает?

— Утиль, — сказала Сирокко. — С ним никогда ничего не знаешь наверняка. Может быть, есть какая-то утечка. Особенно когда машинка выбрасывает наружу большое количество энергии, вот как сейчас. Верно, капитан? Когда вы научились поворачивать поле?

— Шэм, — сказал Вуринам. — Ты не мог бы объяснить всем нам, о какой это чертовщине вы тут ведете речь?

— Она развернула сигнал, — пояснил Шэм. — Это… — Он встряхнул приемником. — Это больше не ищет Насмешника Джека. Оно его притягивает. Теперь мульдиварпа ищет вот это.

Вся команда вытаращила на него глаза.

— Так выключи эту проклятую штуковину! — прохрипел Вуринам. Сирокко взяла приемник из руки Шэма и стала возиться с кнопками.

— Как вы вообще до такого додумались, а, капитан? — спросил она.

— Все благодаря вам, сальважирам, — сказала Напхи. — Вам чуточку польстишь, и можно выудить у вас все, что нужно. Любите вы своими познаниями хвастать.

— Почему, ты думаешь, она осталась с нами? — сказал Мбенда, яростно дергая себя за волосы. — Не могла позволить нам забрать «Мидас», вот почему. Ей нужен кротобой.

— Мы можем его обогнать? — спросил Шэм. — Крота?

Мбенда внимательно поглядел на экран.

— Да, — сказал он.

— Нет, — ответила капитан.

— Нет, — повторил за ней Мбенда. — Я не знаю.

— Не уверена, что мне удастся повернуть его обратно, — сказала Сирокко.

— Слишком поздно. Неужели вы правда думаете, — вмешалась капитан, — что Насмешник нас не чует? Не находит нас по запаху? Не выучил наизусть росчерк наших колес? Он уже близко. Это то, чего мы хотели.

— Нет, капитан, — крикнул Шэм. — Это то, чего хотели вы! А мы все хотели совсем другого, черт побери!

— Он и вправду приближается очень быстро, — прошептал Мбенда, глядя на дисплей. — В смысле, через пару-тройку часов он будет здесь. Он прямо несется. — Он сглотнул.

— Погодите-ка, — сказал Шэм медленно. — Сирокко, оставьте эту штуку.

— Что? — удивился Вуринам. — Ты что, спятил?

— Насмешник все равно нас найдет. А так мы хотя бы будем знать, где он.

Они стояли на палубе и растерянно переглядывались, не зная, куда они едут, что с ними будет и что сказать. Шэм преследовал одну идею. Но она все время показывала ему хвост.

— Уже близко, — сказал он. Показал в направлении темного края, который видел раньше.

— Ахой! — С правого борта к ним приближались тележки разведчиков-баяджиров с зажженными сигнальными фонарями. Вот они подошли ближе, крича на всех известных им языках. Даже в бычьи рога дули, так они старались, чтобы их услышали и поняли.

— В чем дело? — через громкоговорители спросил их Шэм. — У нас тут кое-что как бы затевается.

— Быть причин, почему ангелы быть лететь туда, — выкрикнул один, указывая на восток, туда, откуда они прибыли.

— Крота искать, да? — крикнул в ответ Шэм.

— Нет! Что? Какого крота? Еще.

— Что — еще?

— Еще поезда.

— Пираты? — крикнул Шэм, но баяджиры пальцами показали «нет».

— Флот, — прокричали они. — Сюда идет военный флот Манихики.

Глава 75

Рельсоморье стряхнуло покров ночи и обнажило руины множества древних поездов вокруг. Что это было за кладбище? Жуткое свидетельство многих неудачных предприятий.

Сцепленный с «Мидасом» в том месте, где на мостике последнего вагона стояла капитан — что толку было сажать ее в карцер теперь, когда она могла лишь стоять и смотреть в направлении своей приближающейся философии, — трясся по рельсам «Пиншон» на своих угловатых колесах. Под землей ему было не выдержать нужную скорость. Сзади их догонял военный флот, уже превратившийся на горизонте во вполне различимое облако. Из выхлопов, дыма и пыли странствий.

— Они и не собирались нас бросать, — сказала Кальдера. Она открыла свои карты и стала их просматривать. — Мы близко. К чему-то. Я вижу, куда именно ходили мои отец и мать, вижу… Мне кажется, мы приближаемся к чему-то, чего они пытались избежать…

— Что-то нападало на все эти поезда, — сказал Деро. — Посмотрите на них.

— Надо подумать, — сказал Шэм. — Мы должны все как следует обдумать.

У них совсем не было времени маневрировать между потерпевшими крушение поездами, чтобы по виду их останков попытаться понять причины их гибели. Но, стоило им выехать из этого кладбища, как палец Деро взлетел вверх. Далеко за пределами самых мощных скоплений искореженного и проржавевшего металла, опрокинутый в результате какой-то загадочной катастрофы, балансировал крышей на самодельной платформе, все еще каким-то чудом державшейся колесами за рельсы, сильно потрепанный вагон. Деро и Кальдера удивленно выдохнули. Сирокко смотрела на него с одобрением.

Шэм понял, что это, наверное, был фрагмент поезда их родителей.

— Что с ним стряслось? — спросил Шэм.

— Они их отбрасывали иногда, — сказал Деро. — и нас научили. Но этот выглядит так, будто…

— Я не знаю, как он выглядит, — сказала Кальдера.

— Смотрите, — Сирокко показала туда, откуда приближались поезда Манихики. — Они идут быстрее нас.

— Это опять тот, — прошептал Деро, — который нас уже находил. Похоже, они побывали здесь еще до нас.

— Кое-кто из них, — осторожно начал Шэм, вспомнив Жудамора с его рисунками, — возможно, владеет кое-какой информацией. О том, куда именно вы шли.

Сколько ни глядел Шэм в лучшие подзорные трубы «Мидаса», ничего, кроме хищных мазков на горизонте, ему не открывалось. Сирокко одолжила ему свой окуляр, комбинацию нового и старого утиля. Он поднес его к глазам и едва не подпрыгнул от неожиданности, настолько близкими вдруг оказались преследователи. Впереди шел знакомый громадный состав, буравя жерлами своих пушек небо.

— Риф, — прошептал он. Кто же, подумал он, кто из пиратов взорванного «Тарралеша» сумел избежать смерти на рельсах и вспомнить все картинки, надиктованные им Жудамору, тем самым дав Рифу ключ? Может быть, сам Жудамор? Элфриш погиб. Робалсона прямо на его глазах смахнуло с палубы взрывной волной.

Рельсы становились реже. «Мидас» и его спутники мчались к скальному горизонту, каменному занавесу в круглых складках и редких щелочках, точно сквозь него кое-где подглядывали нетерпеливые актеры.

— Надо соображать быстро, — сказал Шэм. — Быстро и, черт возьми, умно.

Последние тележки баяджиров начали притормаживать. По обе стороны от «Мидаса» было теперь так мало рельсов, что они не могли держаться вровень с ним.

— Подождите, — крикнул им Шэм. Пользуясь обрывками их языка, которых в его памяти задержалось на удивление много, он стал умолять их не уходить. — Поднимайтесь на борт! Мы уже близко!

— К чему? — прокричал кто-то в ответ.

На тележках разгорелись жаркие споры. Не прерывая их ни на миг, возницы лавировали с пути на путь. Выпучив от удивления глаза, Шэм наблюдал, как баяджирская женщина-воин погрозила кулаком спутникам, бывшим с ней в одной тележке, развернулась. Мощно оттолкнулась ногами от дна и прыгнула прямо на бок идущего рядом «Мидаса», зацепилась за что-то, повисла и взобралась на палубу, а ее спутники тут же отвернули тележку на другой путь и умчались в сторону. Еще несколько храбрецов, решивших идти в этом деле до конца, последовали ее примеру. Расстояние, которое им приходилось преодолевать, увеличивалось ежесекундно.

— Быстрее! — кричал Шэм. Но ближний рельсокочевник уже опоздал. Он прыгнул, но его пальцы бесполезно скользнули по боку кротобоя. Стук, протяжный вскрик, удар, и его размазало по камням.

Все в ужасе смотрели. Даже капитан испуганно подняла глаза. Тележки баяджиров отстали. Прыгать было поздно. Даже те воины, что были готовы принять участие в последней битве, только и могли теперь, что, стоя в своих тележках и глядя на удаляющегося Шэма, махать ему на прощание.

Вот они превратились в точки. Шэм надеялся, что они видели его руку, поднятую в салюте прощания и благодарности.

— У Кальдеры… — начал Деро.

— Правь туда, — сказала Кальдера. Она показала Шэму какое-то место на своей карте. Ткнула в него. Выразительно посмотрела на Шэма. — Туда.

— …идея, — закончил ее брат.

Шэм не стал терять время. Не стал требовать объяснений. Он не усомнился в Кальдере Шроак. Он просто крикнул стрелочникам переводить, и те, также без колебаний и без лишних вопросов, стали переводить все стрелки подряд, какие еще остались на небольшом предстоявшем им отрезке пути, уводя состав в сторону и примерно на милю вглубь перепутанных линий, ставя его между горами и разбитыми паровозами позади.

Военный состав был уже хорошо различим позади без всяких сальважирских приспособлений.

— Веди нас туда, — прошипела Кальдера. Она уточнила направление, и «Мидас», вздрогнув, пошел.

Истребитель взмыл над ними, направляясь к флоту, но, не успел он приблизиться, как военный состав сзади коротко плюнул огнем, и в воздух взлетел снаряд. Ангел взорвался с яркой и громкой вспышкой, рассыпая в стороны обломки.

— О, лики мои Каменные! — завопил Вуринам. — Они совсем спятили! Стреляют в Небо!

— Они нас нагонят, — сказал Фремло. — Иначе просто не может быть.

Среди ландшафта из ржавых искореженных обломков мчались теперь два поезда. Военный нагонял, с палубы другого было видно, как ухмыляется его команда. Кротобои заняли места у пушек, как будто это могло помочь.

«Мидас» несся к выходу из лабиринта обломков, проскакивая небольшими пещерами, огибая холмы, к чему-то, что смогла угадать в этом хаосе Кальдера и чего не видел и не чувствовал Шэм.

Беззвучно переведя самую последнюю и самую главную стрелку, они пронеслись мимо последних развалин, обогнули последний пригорок, нырнули в последний тоннель и выскочили из рельсоморья на самый последний, одиночный, одинокий путь.

— Ты только посмотри, — выдохнул Шэм. Итак, он все-таки добрался. Он несся на поезде по местности, изображение которой так часто разглядывал с друзьями и товарищами по команде.

— Я вижу, — отозвалась Кальдера.

— Нет, ты посмотри! — Военные настигали Шэма, но этот миг торжества все равно принадлежал ему.

— Ты видел обломки, — сказала Кальдера. — Развалины. — Он не отрывал глаз от единственной пары рельсов. — Шэм. Кто это, по-твоему, создал? Мои родители были здесь, но они повернули назад, помнишь? Зачем, ты думаешь, я повела нас туда, где не были мои родители?

Хороший вопрос. Настолько хороший, что Шэм задумался над ним и вернулся к действительности. Повернулся к ней. Посмотрел на поезд Рифа, несущийся за ними, в страшной спешке выходящий за ними на последний путь.

— Секунд через пятнадцать, — прошептала Кальдера, — ты узнаешь ответ.

Шэм прищурился.

— Там было что-то… — Двенадцать секунд.

— Что не пускало туда людей, — сказала Сирокко. Восемь. Семь.

— И сейчас не пускает, — сказал Фремло. — Что-то…

— …что-то большое, — сказал Шэм.

Три.

Два.

Один.

Звук вырвался из пещеры, мимо которой они пронеслись.

— Быстрее, — сказала Кальдера. Шум нарастал. — Правда, надо быстрее. — Рев был уже повсюду. Все, кто был на палубе, обернулись посмотреть, кто же его производит. Такой низкий рев. Такой металлический скрежет. Офицеры на палубе военного состава тоже завертели головами. Ближний холм вздрогнул.

— По-моему, мы уже достаточно близко подъехали, — сказал Деро. По склону холма запрыгали камешки. Занавес плюща над входом в пещеру затрепетал. От рева закачалось небо. Из пещеры, двигаясь по рельсам, выползло нечто.

Ангел. Совершенно ни на что не похожее существо.

Все завизжали и запищали от ужаса.

Подземное существо в железных шипах и колючках. Оно изрыгало пар, плевалось огнем. Серый дым валил из зубчатого спинного хребта паровозных труб. Сколько в нем было частей? Кто мог пересчитать? Оно выползало на свет сегмент за сегментом. Точно конвой из рогатых башен.

Сколько этой твари было лет? Птицы с громкими криками разлетались от нее прочь. Дэйби прижалась к Шэму. Ангел надвигался неумолимо, не прекращая свой страшный звук. Впереди у него был длинный, острый, зазубренный клинок. Он шел, урча утробно, как далекий гром.

Он глотал ярды. Его скорость устрашала. Его орудия светились. Люди смотрели на него, как на ожившее божество.

— Добро пожаловать, — выдохнул Шэм, — на передний край Рая.

— Вот что, — прошептала Кальдера, — не дает людям подойти к краю света.

— Но, — добавил Деро, — он не привык иметь дело с двумя поездами за раз.

Ангел полз по единственной колее сразу за составом из Манихики. Все трое — кротобой, военный поезд и ангел — оказались нанизанными, точно бусины на нитку, на эту последнюю колею. Все, что им оставалось, это ехать вперед.

— Да прибавьте же шагу! — Это была капитан Напхи. Поверх «Пиншона» и громадного военного состава она вглядывалась в стража конца света. Но кричала она своей команде. Те поняли и повиновались. И сумели выжать из машины «Мидаса» еще скорости.

Ангел был уже невозможно близок. Он настигал поезд Рифа. Шэм видел, как он пожирает его взглядом. Ближе. Еще ближе. Догнал.

Нет, все-таки что ни говори о манихийских офицерах, а ребята они смелые и упрямые. Они отстреливались всем, чем могли. Осыпали врага пулями, снарядами, лупили бомбами. Но он точно не замечал их. Полз сквозь бушующие вокруг взрывы к своей цели. Пока не достиг последнего вагона.

Тут ангельское узкое рыло треснуло вдоль и распахнулось, открывая взгляду горнило огненной утробы, полной божественных шестеренок и лязгающих поршней. Рыло укусило последний вагон другого поезда. Полыхнуло огнем.

Устрашающий треск, вспышка пламени, ураган железных обломков. И все, военного поезда не стало.

Он исчез, как не было. Причем так быстро, что просто не верилось. Кротобои возопили, увидев, какая судьба постигла их врагов. И сам поезд, и всех, кто был у него на борту, сожрали или спалили огнем, остальные погибли под колесами. В считаные секунды от гордости манихикийского флота не осталось ничего, кроме пыли и груды обломков.

На «Мидас» снова опустилось молчание. Шэм дрожал. Ангел глядел на них поверх обломков.

— Он остановил их! — крикнул кто-то.

— Их-то он остановил, да, — сказал Шэм. — Только нам рано радоваться. Потому что теперь между ним и нами ничего нет. А он продолжает приближаться.

Глава 76

У ангелов тысячи разных дел. Для каждого — свое обличье. Инженеры в мастерских самого господа бога для каждой задачи стараются особо. Не каждый человек может похвастаться тем, что его изготовили по таким же индивидуальным и досконально проработанным чертежам.

В философии ангелов, как однажды заметил кто-то, дважды два равняется тринадцати. Это не клевета на них. Ангелы не безумны, напротив, столь разумных существ, как они, еще поискать. Им присуща, как это называют теологи, абсолютная чистота устремления. Свою задачу защищать Рай от пришельцев они выполняют неумолимо и неуклонно, как сама судьба.

Неудивительно, что человеку, в чьих мозгах вечно роятся самые разнообразные задачи и цели, этому Homo vorago aperientis столь кристальная ясность и точность намерений представляется бессмысленной. Точнее, еще менее понятной, нежели бред и метания тех, кого мы называем сумасшедшими.

Ангелы, безупречно и безжалостно разумные, не могут представляться бедному человеческому существу ничем иным, кроме как беспощадными и безжалостными убийцами.

Глава 77

Шэм сглотнул. К поезду со стороны стоящей на задней площадке капитана приближалось пламенеющее, скрежещущее нечто — ангел.

У него были колеса разных диаметров, с неодинаковым расстоянием между ними и разнокалиберными поршнями. Он был вооружен. Окон у него не было, да они ему были и не нужны. Некому и незачем было выглядывать наружу или заглядывать внутрь этой мстительной рельсопутной колесницы праведного гнева. Проходя, он испепелял своим пламенным дыханием придорожные кусты.

Даже атеисты на «Мидасе» молились. Шэм сглотнул. «Ладно, — подумал он. — Не останавливайся, — подумал он еще. — Думай».

Впереди несся им навстречу горизонт, край света. Сзади с такой же скоростью приближался ангел. Он шел быстрее, чем «Мидас». Математика была очевидна: ситуация безвыходная. Он нагонит их раньше, чем они успеют найти хоть какое-нибудь укрытие.

Несмотря на приближение ангела, капитан не двигалась и даже, казалось, смотрела не на него, а как будто сквозь него. Шэм взглянул на экран приемного устройства, которое он по-прежнему сжимал в руках. И увидел сияющую на нем точку. Он совсем забыл про Насмешника Джека.

— Все пропало, — выкрикнул чей-то голос.

— Мы обречены, — подхватил другой.

Шэм почувствовал, как напряглась Дэйби, когда он стал возиться с машинкой. Вспомнил, как мышь ныряла с высоты к капитану всякий раз, когда та начинала перебирать кнопки, и прищурился. «Теперь я — его философия», — сказала тогда Напхи о большом кроте.

— Сирокко, — крикнул Шэм. Помахал механизмом. Дэйби повторила его траекторию в воздухе. — Ты можешь усилить сигнал?

Она ответила ему недоуменным взглядом.

— Может быть. Понадобится больше энергии.

— Так подсоедини его к чему-нибудь. — Поозиравшись, он ткнул пальцем в интерком «Мидаса». — Он питается от локомотива. Давай, ты что, не сальважир, что ли? Это же твоя работа.

Она вытянула из карманов своего пояса нужные инструменты, перекусила провода громкоговорителя, заголила их. Что-то отсоединила, что-то, наоборот, присоединила. Помешкала, прежде чем запустить свои орудия в потроха мчащегося «Мидаса». Раздался страшный треск, все механизмы «Мидаса» разом отключились на секунду и тут же включились вновь.

— Ой, моя голова! — вскрикнула Сирокко. Все почувствовали то же. Команда застонала, когда в воздухе вокруг них, в самой материи поезда что-то поднялось, затрепетало, заныло. Даже капитан вздрогнула. Шэм моргнул, схватил Сирокко за руку, вырвал у нее приемник. Он был соединен теперь с внутренностями поезда.

Дэйби вопила, как оглашенная. Она била крыльями о стенки локомотива, царапала его, пытаясь прорваться к машине. Шэм не отрывал глаз от экрана. Тот весь залился светом и блеял, как овца, а сияющая точка на нем — Насмешник Джек — двигалась теперь с такой быстротой, какой он никогда не замечал раньше.

— Ох, молотки и клещи, — прошептал Вуринам. — Да что ты такое сделала?

— Усилила сигнал, — сказала Сирокко.

— Какой в этом смысл? — завопил Мбенда. — Ты что, ускорила крота?

— Мне страшно неприятно мешать вашему техническому торжеству, — сказал Фремло, — однако взгляните. — Доктор подчеркнуто смотрел только назад, навстречу приближавшемуся ревущему ангелу. Все оглянулись.

— Насмешник Джек, — произнесла капитан мечтательно. — Насмешник Джек стал теперь вашей философией, и вы принадлежите ему. Придется нам встретиться с ним лицом к лицу. — Похоже, что присутствие ангела нисколько не тревожило капитана, по крайней мере, она этого никак не показывала. Она улыбнулась. Прошла на мостик. Команда внимательно следила за ней.

— Она права, — сказал Шэм.

— Что? — зашипел Вуринам. — Да она спятила! Ты хотя бы видел, что за нами гонится? — Он махнул рукой на устрашающий механизм. — Это что угодно, только не чертов крот!

— Она права, — настойчиво повторил Шэм. — Мы — кротобои. И наше дело — охотиться на крота.

Глава 78

Ни одной колеи по бокам — спускать дрезины некуда. Стреляющая разрывными гарпунами пушка бесполезно смотрела вперед. Команда, напротив, собралась на корме «Мидаса». Бенайтли пошел дальше: он перепрыгнул на «Пиншон», все еще грохотавший за ними, и добрался до его противоположного конца. Там он стоял, тонкий силуэт на фоне огненного ангела, приближавшегося к ним сзади. Он уже распахнул пасть. Заревел.

Свет стремительно убывал. Вдруг за стуком колес послышался другой, более глухой и низкий звук, словно стонала сама земля.

— Что это? — сказала Кальдера. На равнине позади их преследователя почва сначала затряслась. Потом вспучилась. Шэм только ахнул, глядя на быстро растущий холм. От него что-то помчалось прямо к ним, оставляя за собой глубокою борозду.

— Каменноликие, — прошептал Шэм. Сирокко выхватила у него из рук опутанный проводами передатчик и выжала из него последние капли мощности. Под землей взревел Насмешник Джек, его рев был слышен, несмотря на разделявшие их мили.

«Мидас» влетел в щель между скалами, в которую секунды спустя последовал за ним ангел.

Вся команда смотрела на Бенайтли. А он, этот гигант, даже напружив все свои мускулы, казался крошечным на фоне догонявшего их жуткого видения. Вот он поднял гарпун. Гарпун против ангела. Смехотворно. Но Бенайтли завел руку с гарпуном назад, прицелился, и почему-то совсем не выглядел смешным. Ангел приближался.

— Что ты делаешь? — закричала капитан. — Насмешник Джек еще не прибыл.

Бенайтли не сказал ни слова. За него ответил весь мир.

Он вздрогнул. Затряслись скалы. Позади них, у входа в ущелье, земля поднялась волной. Застыла. Огромная, как цунами. Грязь пластами осыпалась с чего-то огромного и желтого, и это что-то сотрясло рельсы и скалы, обрушив с них настоящий камнепад. Впечатление было такое, словно только что, прямо перед их глазами, земля изрыгнула из своего нутра новую, громадную, покрытую мехом гору. С зубами. Это и была невозможная тальпа цвета слоновой кости, титаническая мульдиварпа.

Кровь отхлынула от живота Шэма. Он качнулся. Абаката Напхи радостно взвыла.

Белесый мохнатый монстр бесполезно попялил слепые красные глазки сквозь поднятую им пыль. И взревел.

А потом рухнул назад, в темную бездну. Позади непреклонного ангела единственная оставшаяся от рельсоморья колея вздрогнула и как бы нехотя начала рассыпаться на куски, обваливаясь в рытвину, которую прокладывал крот, спеша на призыв передающего устройства.

Шэм смахнул слезы восторга. Его товарищи стояли, разинув рты, пораженные и ангелом, и огромным животным. Времени на размышления не было. Грохот колес «Мидаса» сменил свой тембр, когда поезд вырвался из каменной горловины на свободу. Ангел приближался. Шэм оглянулся посмотреть, что у них впереди, и снова ахнул.

Впереди был мост. Бесконечно длинный. Мост в темноту, выпирающий из конца света.

Они были на самом краю рельсоморья. Мчались к последнему утесу. Мир вокруг замер. Единственная оставшаяся колея уводила их в никуда, в пустоту позади мира.

Они неслись так быстро, что остановиться не было никакой возможности, да и ангел нагонял. Гремя в механическом триумфе.

— Теперь, — сказал ему Бенайтли, — ты близко.

Металлическая пасть ангела распялилась. Бенайтли запел охотничий гимн. Шэм протянул руку.

Сирокко оборвала с передатчика провода, доставлявшие ему усиленное питание. Вложила его в руку Шэму и встала между ним и капитаном.

— Нет! — закричала Напхи, но женщина-сальважир оттеснила ее назад своей массой, а Шэм, разбежавшись и быстро прошептав на бегу молитву, швырнул механизм на «Пиншон». К Бенайтли.

Механизм взмыл вверх. «Высоко! Слишком высоко! Ой, что я наделал?»

Но Бенайтли подпрыгнул. И кончиками пальцев вырвал кувыркающийся заряженный механизм из воздуха. Когда его пятки снова коснулись крыши вагона, передатчик уже был привязан к гарпуну. Когда он прицелился, подняв для броска руку, и Напхи снова вскрикнула, а ангел разинул пасть, в глубине которой скрежетали пламенеющие раскаленные шестеренки, и огласил окрестность торжествующим ревом и обжигающим выдохом, Бенайтли совершил свой бросок.

Копье пронзило воздух. Ускорение ему было придано громадное. Бенайтли целил не в самого ангела, а в то место, где ему предстояло оказаться. Копье влетело прямо в гигантскую пасть, которая тут же захлопнулась.

Опережая ветер, грохоча колесами, «Мидас» взлетел по вдруг пошедшим куда-то вверх рельсам и вынесся на мост, оставив позади землю. Кто-то завизжал.

— Тормози! — закричал еще кто-то. По обе стороны от них зияла бездна. Шэм стремительно повернулся и стал смотреть туда, откуда упорно двигался к ним ангел.

Вдруг позади ангела что-то началось. Живое землетрясение. Край земли вздрогнул. Почва расступилась, и из нее показалось чудовище.

Бледный левиафан вставал из черных глубин. Он скрежетал зубами в порыве эпического гнева. Вот это пасть! Бездна, в которой теснились клыки-колокольни. Крот взвыл. Ухватившись за край ямы лапами — каждая была похожа на утес с крепостями когтей, — он полез наружу.

Огромный свирепый зверь в бархатной шубе прорвался.

Насмешник Джек воспарил. Как мстительная туча.

Изогнувшись и закручиваясь в воздухе штопором, он стал падать вперед, так что Шэм разглядел обломки охотничьей археологии, застрявшей у него в боках и животе. Перекушенные черенки и рукоятки, шкурная летопись неудавшихся охот, коллекция язвительных трофеев, собранная землеройным колоссом за те века, что он насмешничал, завлекал и разрушал.

Теперь гигантская мульдиварпа сама охотилась на тот усиленный сальважирским трюком сигнал, что исходил из пасти ангела. Зверь прыгнул на ангела. Оскалились костяные плиты зубов. Металл завизжал под ними, когда Насмешник Джек сделал первый укус.

Ангел пальнул из всех орудий сразу. Пламя лизнуло гиганта, обожгло его желтую шкуру, тот зарычал, но добычу не выпустил. Хотя наверняка чувствовал, что горит. Он царапал когтями, рвал зубами. Команда потрясенно смотрела.

Капитан звала Насмешника Джека, — приветствие, вызов, жалоба сливались в ее бессловесном крике.

Божественный крот сорвал ангела с рельсов. Оба гиганта, кувыркаясь, как в замедленной съемке, вспахивали последние метры земли. Насмешник Джек тряс жертву, осыпая все вокруг райскими обломками и огнем.

На краю бездны ангел на мгновение замер, встав на дыбы, словно башня, его колеса вхолостую крутились в воздухе. Он точно задумался, не вернуться ли ему назад, на ровную землю. Насмешник Джек, горя и обливаясь кровью, сидел на ангеле, крошил зубами сталь и не сводил глаз с «Мидаса».

Шэм хорошо знал, что эти кровавые зенки не различают почти ничего, кроме света и тьмы. Однако в тот миг он мог клясться чем угодно, что крот смотрел прямо на них. Он сидел, грыз и толкал. Подталкивал себя и свою жертву к краю бездны, прочь из мироздания.

Ангел и крот рухнули вместе. Ангельский поезд кувыркался в воздухе, а вместе с ним в бездну летел большой южный кротурод, Talpa ferox rex, Насмешник Джек Великий, философия капитана. И Шэм до конца жизни готов был клясться здоровьем и благополучием всех, кто был ему дорог, что, падая, крот со злобной радостью глядел прямо в глаза капитана.

Ангел растворился в тенях, стал огненным дождем. Тальпа размером с остров кувыркалась за ним следом, призрачно светясь в темноте, пока мрак, который наполнял бездну, не поглотил обоих, а «Мидас» остался один над пустотой, ожидая удара, звука, который так и не последовал.

— Хорошо сожрано, — прошептал Шэм в тишине.

Вуринам подхватил. Фремло повторил. Фремло повторил за Вуринамом, а Мбенда — за Фремло. А за ними остальные, громче и громче. Даже Яшкан прочистил глотку и буркнул: «Хорошо сожрано». Клич все повторялся, разрастаясь, до тех пор, пока все, кто был на поезде, не рявкнули в один голос:

— Хорошо сожрано! Хорошо сожрано, видит бог, хорошо сожрано!

— Хорошо сожрано, старый крот!