Рекуперация

26. Петрушевский. Вас убьют!

В первых числах февраля 1973 года, бабушка передала внуку письмо. Обыкновенный конверт без обратного адреса. Гадать долго не пришлось, Дима узнал подчерк Соболева. Удивительно получить весточку из-за колючей проволоки, тем более от человека, к которому, мягко говоря не испытывал симпатий. Взволнованно вскрыл конверт. Содержание странное, но конструктивное. Виктор писал:

"Привет, Дима! Не удивляйся, решил связаться с тобой по необходимости. Пришла информация, что Серебряков покончил жизнь самоубийством. Никогда не поверю в подобную глупость со стороны ветерана. Зная твои "способности", подключи своего друга и выясни, что произошло на самом деле. Если мои худшие предположения оправдаются, повтори фокус с "воскрешением". Как это сделать, не мне тебя учить. Письмо я передаю на волю с надёжным человеком, сам понимаешь, попади оно в чужие руки не поздоровится мне и тебе. Буду премного благодарен, если в иносказательной форме дашь знать о дальнейших событиях. Соболев".

Дозвониться до Чистякова оказалось непросто. Вот где пригодился мобильный телефон, увы подождать осталось каких-то двадцать два года. Петрушевский вспомнил, как приобрёл свой первую "трубу". Это случилось в 96-м, "Нокия" с огрызком антенны исправно служила до начала 21-го века. Прогресс ушёл вперёд, гаджеты уменьшились в размерах и потребовалось идти в ногу со временем.

Наконец в десять вечера дозвонился до учёного. В двух словах рассказал о послании и предложил встретиться.

— Значит, Витя просит подключить наш особый ресурс и узнать, что случилось в 73-м году с полковником?

Они шли по дорожке ЦПКО, первое весеннее солнышко, тающий снег под ногами. На площадке перед

Елагиным дворцом, выгуливали малышей гордые и независимые мамаши. Детки постарше подкармливали стаи голубей, к неудовольствию редких старушек, притащившихся в нагулянные заповедные островки паркового великолепия.

— Ты, что-нибудь знаешь?

— Да нет! Откуда? Серебряков как куратор с тех пор не тревожил. И вот это письмо. Не идти же мне на Литейный. Звонить бесполезно, ответят, что полковник отсутствует. Давай посыл в будущее и подымай свои связи в ФСБ, должно же быть дело по суициду в архивах. Главное узнать день и час, тогда встретимся с полканом и переговорим. Может у него из ряда вон выходящие обстоятельства, вот и застрелился. Правда не очень в это верится.

— Мне тоже непонятно, зачем нам спасать Серебрякова. История с воскрешением Соболева, совсем другое дело. А тут лезть в личную жизнь малознакомого силовика и упреждать ход истории? Ладно, ладно, я не возражаю. На утро уже буду знать всё необходимое, может и раньше. Пойдём купим мороженое.

— Чего? На улице не лето.

— Хочется, — коротко и исчерпывающе произнёс Чистяков.

Было заметно, что он озадачен новым заданием и пытается его как следует запечатлеть в памяти. А там, в 2018 году, вспомнить, получить знания и начать действовать из сегодняшнего "прошлого". Абсурдность подобных ситуаций всегда воевала со здравым смыслом. Петрушевский прокручивал колесо поступков и до конца никогда не понимал, как наложение новой информации влияет на ход маленьких эпизодов заново возникающего исторического единства. Объяснить вроде просто, но неподготовленный слушатель ровно ничего не поймёт. Действительно, как это из будущего возвращаться на годы или десятилетия назад и аккуратными мазками, словно художник править картину прошлого, череду событий и поступков. Голову начало ломит, Петрушевский, как уже бывало в таких случаях сошёл с темы, отключил вопросник и непринуждённо начал болтать с товарищем на отвлечённые темы. В преддверии весны хочется рассуждать о высок, романтичном. А впереди вся жизнь…

При следующем контакте, Чистяков обыденно рассказал, что по материалам расследования самоубийства начальника ленинградского филиала подразделения "Ф", смерть наступила около пятнадцати часов 21 февраля 1973 года в результате выстрела с близкого расстояния из табельного пистолета. Предсмертной записки не обнаружено. Следов сторонних насильственных действий не обнаружено. Дело закрыто.

— Вот так просто и жутко. Всё, что удалось выудить. ФСБ умеет обставлять смерть неугодных людей. Осталось встретиться с полковником. Процедуру ты знаешь, мы и малышка "Клото". А сегодняшняя встреча, сотрётся. Восстановится только, в феврале. Вопросы есть? Вопросов нет!

Встретились неподалёку от проходной института. Тот же телефон-автомат, что при первом звонке Серебрякову. Вдвоём тесно. Петрушевский снял трубку, взглянул на Чистякова.

— С богом! Алло, Николай Трофимович, надо срочно встретиться. Узнали? Нет при личной встрече, это касается вашей особы. Какие к чёрту шутки, я прошу вас убедительно. Отлично, значит, как прошлые разы. К двум часам, до встречи. Что? Да не один, а с нашим общим знакомым.

Дмитрий опустил трубку. Они вышли из таксофона. Было скользко, Чистяков взмахнул руками и чуть не шлёпнулся.

— Блин! Что сейчас, что в будущем — коммунальные службы вечно спят! Ждут, когда власть рявкнет на них в полный голос. Ну, что сказал наш фигурант?

— Коля, мне показалось, что полковник шифруется. Имён не называет, может служебный телефон на прослушке? Если так, то и домашний подключили, а то и пасут нашего ветерана.

— Не исключено. Мы с тобой знаем немного. Они же не делятся своими интригами. Я Дооса пытался расспросить, молчит как рыба. Не могу же его тыкать фактом, что спасли ему жизнь. Один хрен он бы не поверил. Расскажем Серебрякову всё как есть, в конце концов право на доверие мы с тобой заслужили. Я полетел в лабораторию. Встречаемся без четверти два. Попробую провериться и ты тоже. Ведь смотрел кучу фильмов и книги читал, как это делается. Главное головой не верти, мы с тобой великие разведчики! Ну всё, пока.

Улыбающийся Петрушевский смотрел вслед удаляющейся фигуре. Мысленно добавил: "Не только разведчики, а выдающиеся кроильщики истории". После демобилизации, Петрушевский подался учеником в ресторан "Нева", нынче перевёлся в только что открытый "Невский". Очерёдность смены биографических картинок не порушена. Начал готовится к поступлению в Торговый институт. Тут же вспомнил строчки из своего дневника: "Главное, нравится бесшабашный разгуляй с неистовым чревоугодием, скандалами, драками, флиртом, любовными связями и беспутством. Мне ближе атмосфера, пропитанная мнимым суррогатом вседозволенности, примитивными человеческими страстями и вечным пьяным угаром. Вот она, картина сладкого досуга народонаселения. Я встроен в эту среду и не чувствую себя в ней лишним".

К адресу конспиративной квартиры приехал раньше назначенного срока на полчаса, не спеша прошёл мимо нужной подворотни, добрёл до угла проспекта Чернышевского, дохнуло незабываемым запахом от хлебозавода. Сколько раз сейчас и будущем не проходил этими местами, всегда его преследовал дух свежей выпечки. Перешёл на другую сторону и двинулся назад. Никаких филёрских постов не узрел, несколько раз повторил челночные рейсы, пока не обратил внимание на одну и ту же машину, припаркованную вполне естественной к служебному входу. Проходя мимо обратил внимание на двух соглядатаев дружно повернувших голову в сторону нужного подъезда. Чу, значит не ошибся и чекисты следят за чекистом. Что делать? Как предупредить? Мимо проковылял грузный согнувшийся пожилой мужчина. Идти ему помогала палка. Надвинутый на глаза берет, тёмные очки и борода. Взгляд скользнул мимо, но владелец бороды голосом Серебрякова негромко произнёс:

— Дима, двигай за мной до Таврического сада, на главной аллее ждёт Чистяков.

Ни фига себе, ахнул Петрушевский. Всё очень серьёзно, раз такая конспирация. Сзади Серебрякова не узнать, перевоплощение полное. А чего удивляться, полковник с его-то опытом способен на многое. Через десять минут оказались на месте, Коля у сидел на скамейке и чертил что-то на песке. Когда подошли, учёный стал затирать надписи, Петрушевский успел заметить какие-то формулы. Посмотрел на подошедших.

— Как добрались, товарищи? Спасибо, Николай Трофимович, что скорректировали по телефону мои действия. Дима, чего ты удивляешься, товарищ полковник мне перезвонил на работу. Правда я не уверен, что там нас не слушали.

— Не слушали, — ответил устало плюхнувшийся Серебряков. Давайте излагайте свои тайны, разведчики, мать вашу.

— А тайна пока для вас малозначительная, так пустяк — послезавтра днём вы покончите жизнь самоубийством!

— Коля ты чего несёшь?! — Серебряков напрягся, — Такими вещами не шутят.

— А я и не шучу. Теперь всё по порядку. Через три недели Дима получит письмо от Соболева, отправленное в обход цензуры. Витя сообщает, что стало известно о вашей смерти. Он так и написал — самоубийство. Я из будущего навёл справки и действительно, читал выписки из дела. Смерть наступила примерно в три часа дня от выстрела с близкого расстояния. Постороннего воздействия не выявлено, как и не нашли предсмертной записки. Дело закрыто. Вы исчезли из структуры, которой отдали всю жизнь в прямом и переносном смысле.

— Письмо можно почитать?

— Нет, уничтожили, это опасный компромат. Может поделитесь, что происходит?

Серебряков не снимая маскировки, поправил очки и дотронулся до берета. Вздохнул, незаметно осмотрелся. И заговорил.

– Всего вам знать не обязательно. Главное — наш отдел крепко наступил на мозоль кому-то наверху. Вы живёте в будущем и знаете сколько политических катаклизмов, человеческих трагедий, войн и других бедствий испытала система миропорядка. Попаданцы излагают на свой лад события будущих десятилетий. В какой-то мере мы все знаем будущую историю страны и мира. Это опасная, а точнее убойная информация и она просочилась не в те уши. Многим из генералитета и политбюро она не нужна. Исследования, ведущиеся ОЛИБ, планируется в будущем направить не на глупости со спасением лейтенанта спецслужб, а теперь и полковника, а на реконструкцию и предотвращение устранения очень больших фигур. Поэтому там, решили потихоньку слить опасных свидетелей вроде меня, а также отсортировать попаданцев. Теперь догадайтесь, о ком идёт речь. Пока сняли, под предлогом служебного несоответствия и потери доверия, моего начальника в Москве. Теперь очередь дошла до меня. Спасибо. Я естественно стреляться не собираюсь, с чего бы? Придётся принять меры.

– И что вы сделаете?

– Ребятушки, я как-нибудь выкручусь. Вы о себе подумайте. С системой вам тягаться бесполезно. Единственный выход: живите не высовывайтесь, ведите себя тише воды, ниже травы. О вас знает несколько человек. Пока вы защищены со стороны спецслужб: оба негласники, а что Чистяков попаданец, вообще ведомо мне и Соболеву. Старлей изолирован, а вас всегда прикрою пока являюсь действующим сотрудником.

Все трое замолчали, есть о чём подумать. Петрушевский со стороны видел заговорщиков, объединённых одной тайной и одной задачей — как спасти свою шкуру. Как хорошо в будущем, на своих двадцати пяти сотках, вдали от властных структур, забыв о машине времени, наслаждаться покоем. В молодую голову бьются мысли пенсионера разменявшего седьмой десяток. Дмитрий очнулся, а Дмитрий Сергеевич исчез в будущем и вернулся в свои райские кущи.