Реабилитация

Глава 22

Я летел все выше и выше, чувствуя, как ветер остужает горячий комок в горле, как уходит ненависть, адресованная себе самому.

Иногда бывает больно. Иногда бывает погано. Объективно говоря, очень часто бывает и хуже. Конечно, если это относится не ко мне. Интересно, а согласно завещанию на могилке выбили то, что я там написал?

Залез в местный интернет, впервые за все время пребывания в игре. Какая-то защита долго, но не слишком уверенно пыталась меня отговорить от выхода в сеть, страшила словами «социокультурный шок» и «острый когнитивный диссонанс», нет, врешь железка. Острый когнитивный диссонанс – это я. Это я сумел впервые за пятьдесят лет найти способ навредить игрокам в реальности. То самое сакральное «вычислить по IP», в исполнении Филина Олега Петровича. Это я убил человека роялем. Это со мной ходит оторванная голова. Я словно последний из Атлантов, который, согласно одной легенде или сказке, выйдя из пещеры в горах Тибета, год бродил по миру и думал, будет ли ему интересно этим миром править или нет. Потом решил, что не очень, и лег еще на пару тысяч лет в спячку. Это я…

Размышления прервала стрела, пробившая горло и позвоночный столб. Я мешком полетел к земле и с неприятным хрустом ударился о землю. Боли уже не было. Тут надо мной навис человек с огромным топором. Эдакий Дед Мороз в стеганке. Мне были видны борода и топор с полукруглым лезвием.

– Летает тут дрянь всякая. Филины не летают днем, да еще на такой высоте, да еще и навстречу солнцу. Сгинь, перевертыш.

И отрубил мне голову.

Я пялился в голубое небо с белыми барашками облаков. На душе было легко-легко. Стонало и ворочалось вправленное, а до этого сильно вывихнутое эго. Чесалась минуту назад перерубленная шея. Плюнув на возможные опасности незнакомого леса, я полез в наконец-то разблокированный интернет с мысленным управлением. Как ни странно, могила моя до сих пор сохранилась. Историческое место. Захоронили урну с прахом, что, в принципе, логично. Так, теперь надпись…

«Как написать хорошую книгу?

Откройте блокнот, напишите хорошую книгу, вы писатель!

Как ощутить себя красавчиком?

Создать проблему, решить проблему – вы красавчик!

Как стать счастливым?

Начать жить, станьте счастливым – вы почти, как я!»

Угу, ящик коньяка, хорошая компания и «а не написать ли нам завещания». Еще лицо нотариуса надо было видеть, мы ведь его на дом пригласили. Вроде бы даже я звонил, говорил совершенно трезвым голосом: «Необходимо заверить завещание, приезжайте скорее, вот оплата выезда, я перевел ее вам на карту». Приехал дяденька в костюме с аккуратной бородкой и, мать моя женщина, в галошах! Они у меня потом валялись еще где-то месяца два, пока в них один мой товарищ не убежал, надев на босу ногу. В общем, так у трех молодых бизнесменов появились завещания разной степени бреда. Ни одного имущественного вопроса они не касались (за это потом нотариусу мы заплатили отдельно).

Так, о чем это я? Ах да. Под этой феерично безвкусной эпитафией стояло несколько подписей. От каждого из потомков, что чего-то достигли. От сына, от внука, от правнука, вернее, от многих внуков и правнуков. Как часто в нашем мире пьяные приколы известных чем-то людей воспринимаются как откровения?

Теперь посмотрим, что там за история с несчастным магом… Мда, конфуз, однако. В момент смерти была удалена учетная запись, вернее, не удалена – завершена, остановлена. Как книга. Действие произошло изнутри аккаунта. При внешнем запросе. Сам игрок… Что стало с самим игроком – непонятно. Мой выверт запустил процесс распада личности, нарушение нейронных связей и некое «внутреннее форматирование», которое началось с блокировки и уничтожения инстинкта самосохранения. Сработала встроенная защита комплекса, и процесс удалось остановить до его завершения. Как результат – частичный распад личности, изменение чувства самосознания, амнезия и потеря некоторых безусловных рефлексов. Такой эффект можно наблюдать при частичной оцифровке, когда часть личности выдрана из мозга, а часть нет. Связано это с тем, что в процессе оцифровки весь комплекс нейронного взаимодействия переносится сразу, но делается это по сегментам. Другими словами, некоторые участки мозга отключаются, заменяясь цифровыми аналогами, пока весь мозг не окажется на цифровом носителе. Если процесс прервать посередине, возникает травма. Частный случай подобного процесса – лоботомия.

Кстати, оказалось, имеет место быть такой забавный эффект, как «наведенные рефлексы». Это когда игрок после многочасовых размахиваний мечом, в мире реальном отмашется от толпы гопников штакетиной от забора. Или с куском арматуры пройдет строй ОМОНа, закономерно получив дротик транквилизатора в конце. Выбор класса убийцы ограничили цензом на соцзначимость после того, как один такой на рефлексах метнул карандаш в орущего начальника. Височная кость – вещь тонкая, а заточенный карандаш – вещь острая. Короче, мгновенная смерть. После этого за убийц в крупных корпорациях играть запрещают, а руководящий состав стал намного вежливее. Интересно, какой багаж рефлексов утащу из игры я? Метаморфозы? Слюноотделение на толстых людей?

Ладно, голова пустая, проблемы далекие. Два вопроса: какого дьявола и где я?

Лес, круг возрождения. Вокруг птички поют, монстров нет. Тропинка ведет к кустам малины.

По тропинке я вышел к небольшой деревеньке. Десяток добротных домов, колодец. Православный храм.

Протер глаза.

Десяток добротных домов, колодец, православных храм. Все верно.

Одно из двух. Или кто-то совсем потерял берега, чтобы над таким издеваться. Или что-то плохое произошло с той православной церковью, что я знал. Или я вообще ничего не понимаю.

К воротам храма я подошел в смешанных чувствах. Был готов поскандалить… Но…

Из храма вышел самый настоящий батюшка, старичок с белой окладистой бородой и крестом на груди с таким взглядом…

– Батюшка, благословите!

Священник удивился, но перекрестил.

– Как звать тебя, путник?

– Олег. А вас, батюшка?

– Отец Вячеслав. Пойдем, что ли, чайку попьем.

И мы пошли в домик священника. Там, под травяной чай и земляничное варенье, я услышал простую, но трагичную историю простого священника из глубинки. О виртуальности, которая крадет душу.

Отец Вячеслав всю жизнь прожил в небольшой деревеньке где-то за Уралом. С детства прислуживал в храме Петра и Павла, который стоял в их деревеньке чуть ли не с восемнадцатого века. Закончил духовное училище в ближайшем областном центре, женился на тихой девочке из деревни, рукоположился и окормлял паству ближайших деревень следующие полвека. Простая, в общем-то, счастливая жизнь. В возрасте восьмидесяти двух лет отец Вячеслав лег в больницу с запущенным воспалением легких, где врачи зафиксировали его смерть и оцифровали сознание, согласно вышедшему буквально неделю назад закону. А вот дальше начинается трагедия.

– Меня в моем храме отпели и похоронили. А я вроде как и живой. Наши владыки все спорили, считать меня живым или просто цифровой куклой, которая ко мне настоящему и не относится, а настоящий отец Вячеслав давно у престола Божьего грехи отмаливает.

– И что решили?

– Да ничего не решили. Запретили оцифрованных отпевать, священники нынче все как один отказ от оцифровки подписали. А я так и остался. Что мне тут делать? Бесам этим цифирным, что местные богами называют, служить? Или с мечом бегать? Убивать не пойми кого, не пойми за что. Поставил тут церквушку, местным слово Христово проповедую. Детишек крещу.

– Неписям?

– Неписям. Таким же, как я, неписям. Компьютерным файлам, кускам кода. Забавно, да? Бессмертная программа молится о спасении бессмертной души другой программы. Дьявольская ирония. Я ведь даже помереть не могу. Только дать команду на удаление себя, а это самоубийство. Вот и приходится мне служить Господу, как умею, и ждать второго пришествия. Бог рассудит.

– Бог рассудит…

А потом я рассказал отцу Вячеславу свою историю. И о том безумии, что вокруг меня происходит, и о том, что сжег разум одному в общем-то неплохому парню из Германии. И как хочу отсюда выбраться. Говорил, и слова текли, вымывая всю ту боль, всю ту грязь, что наслоилась за пару месяцев этого непрекращающегося безумия. Одна душа, потерявшаяся в этой цифровой бездне, помогала другой такой же потерянной душе. Священник без церкви, без возможности умереть, без понимания, живой ли он человек или жалкая копия реального человека. И сходящий с ума парень, потерявший все, что любил, не знающий, во что ему верить и ради чего жить. Обессиленный и озлобляемый бесконечной борьбой. В которой, в общем-то, не так уж много смысла.

Единственное, о чем я не стал рассказывать отцу Вячеславу, – это Кошмарик. Боюсь, даже настолько расширивший взгляды на понимание добра и зла священник не одобрит путешествие в компании оторванной головы.

Во время нашего разговора я поднял тему, которая меня волновала с самого начала.

– Батюшка, скажите, а почему в игре так реализована такая, вроде бы, аморальная вещь, как людоедство? Я понимаю, что мясо животных было сделано вкусным и зачем. Но почему такими вкусными сделали разумных?

– Это тяжкое наследие ныне почившего Евросоюза.

– В смысле?

– А, ты же ничего не знаешь… Один из самых чудовищных примеров в истории человечества. На закате его существования там умудрились легализовать каннибализм. Сразу после инцеста, детской эвтаназии и педофилии.

– Ну-ка, ну-ка. Можно подробнее? На моем веку там только гомосексуализм сделали священной коровой.

– А все просто, сценарий внедрения гомосексуализма был универсален. Среда та же, каких-то ценностей нет как класса. Причин запретов не оказалось. Понимаешь, о чем речь?

– Наверно, да, но все же, поведайте, что там за история вышла?

– Ты вспомни, как в свое время было с гомосексуализмом? Пятидесятые-шестидесятые годы двадцатого века, о гомосексах начали говорить. В начале двадцатого века их или в тюрьму, или на принудительное лечение, без разговоров. Потом к ним привлек внимание Фрейд, и пошли те самые разговоры. Причины явления – известные пи…ы в истории, аналогии с античной культурой… Вспомнили греков, в итоге объявили гомосексуализм чуть ли не культурно-историческим наследием.

– В итоге начались вопросы…

– Начались вопросы, а так ли это плохо. Людей все так же преследовали по закону, сажали в тюрьмы и лечили, а в шестьдесят девятом году это вылилось в бунт. Погромы, драки, но, к большому удивлению всех участников, бунтовщиков не стали закатывать в асфальт. Бунты прошли по всему миру. Сразу после этого отменили уголовное преследование и обязательное лечение. Потом гомосексуалисты повели себя, как любая клановая структура в условиях внешней изоляции, но уже без сильного официального противодействия.

– Стали мафией…

– Своеобразной мафией, все верно. Общество смолчало, заняв пассивную позицию. А клан креп, разрастался, в итоге в начале девяностых гомосексуализм признали естественным, вычеркнув из списка болезней. Более того, известные гомосексуалисты и их организации ставились в пику всем, фашистам, коммунистам, диктаторским режимам. Гомосексуализм как символ свободы и демократии. Официальные организации появились, официальное лобби, официальные законы…

– Потом сажали за осуждение гомосексуализма.

– Самое смешное, что в итоге, в Австралии случился обратный процесс под названием «Быть натуралом – это норма».

– Австралия потом еще сигареты запретила.

– Это дела дней давно минувших. А с каннибализмом получилось так же. Точно так же. И очень быстро, за неполные два десятка лет.

– И чем все закончилось? Сейчас-то вроде этого всего нет.

– Была совершенно дикая история, когда эти твари отправили в ресторан умершего при рождении ребенка какого-то политического деятеля из последних адекватных. В общем, кто-то поднял вопрос и поднял его жестко. Что Европа превратилась в филиал ада, где считается общепринятой нормой людоедство и педофилия, а о прелестях инцеста детям рассказывают в детском садике. Не выдержал Ватикан, люди вышли на улицы, началась продолжительная и кровопролитная гражданская война. Людоедов и педофилов сжигали, вешали и топили. Стали повсеместными суды Линча. Появилась новая инквизиция. Евросоюз распался, на свет всплыли религиозные и национальные проблемы, какие-то радикалы снесли к чертовой матери Эйфелеву башню. После того, как какой-то гений взломал обычный детский биоконструктор и создал что-то вроде всеядной саранчи с коллективным разумом, вмешалась Россия. Указанная саранча, в свою очередь, крайне оперативно сожрала пару городов на территории бывшей Германии.

В результате перестало существовать Европейское содружество, какие-то страны исчезли с карты мира, население сократилось на треть, были приняты жесткие законы не только против конкретных преступлений, но и против использования некоторых концепций. Дабы избежать повторения истории. Ну а в игре изменены вкусовые ощущения от поедания себе подобных. Но только у нескольких редких рас.

– Мда, как скучно я живу…

Я остался на вечернюю службу. Никаких спецэффектов, никакого небесного света, схождения ангелов, чудесных превращений и прочего. Наверно, потому она и смотрелась так… искренне?

Почти под самый конец в храм вломился какой-то странный тип в черном балахоне, встал в центре храма и прокричал: «Во имя великой Тьмы». После его слов погасли сразу все свечи и лампады. Наверно, он хотел что-то сказать, затеять проповедь. Но тут ему в голову прилетело пущенное меткой рукой кадило. И неудавшийся миссионер лег отдохнуть. Прихожане, воспринявшие все крайне флегматично, связали визитера, заткнули ему рот и выволокли на улицу.

Служба закончилась, священник благословил прихожан, разоблачился и вышел на улицу. Я выбрался следом, мне было до крайности интересно, что будет с неудачником-Темным. А происходило там следующее. Пара крепких мужиков с лопатами волокли очухавшегося и что-то мычащего мага в сторону кладбища. Батюшка шел за ними, убирая с пути мелкий сор. На кладбище мужики выбрали свободное место и принялись копать яму. Тем временем отец Вячеслав читал над Хизаром, именно так звали мага, какую-то не знакомую мне молитву, что-то там было про покаяние и еретиков. Только вот в этот раз эффекты были. И явно не лечения, глаза темного мага расширялись от ужаса все сильнее и сильнее. Он испытывал такой страх, какого не было у моих пожираемых заживо жертв. Что же там батюшка такое кастует?

Могила была вырыта, молитва закончена. Споро и буднично на мага навесили дополнительные кандалы, спустили на дно ямы и забросали землей.

– Батюшка, а что это было?

– Да тут всякие местные божки дают своим адептам задание: у меня проповедовать в приходе. Я их и так, и эдак убеждал. А они и слушать не хотят, им за такое эта, как ее, экспа падает. Теперь как приходит очередной проповедничек, я на него пару бафов долгих накидываю, что ему ни пошевелиться не дают, ни силу свою бесовскую применить, ни слова сказать. Они у меня по месяцу, два висят игрового времени. И еще один баф вешаю, который из игры выйти не дает в течение шести часов.

Прихожане закидали могилу землей, утрамбовали ее, украсили символом в виде стилизованного венка шипов – символа плана Боли. Я оглянулся и понял, что подобных «могил» тут тысячи.

– Батюшка, а что у вас за класс такой?

Я внезапно сообразил, что над отцом Вячеславом, как и надо мной, когда я в плаще, не висит никакой опознавательной информации.

Священник глянул на меня с ухмылкой.

– Сам-то покажешь?

– Покажу! – я снял плащ.

– Ну смотри, – батюшка снял браслет с руки.

Я икнул. Ясно, почему тут так тихо. Почему от горизонта до горизонта могилы заживо похороненных игроков и лишь малая часть из них пустые. А в остальных – тела неудачливых проповедников. С такими батюшками скоро тут будет своя епархия, если церковные иерархи определятся с позицией. Пару таких суровых батюшек – и всему миру придется считаться с РПЦ, у которой нет божественной силы. Но есть сила веры. Куда там доморощенным инквизиторам и проповедникам с чат-ботами.

– Отец Вячеслав, благословите в дорогу!

– Лети, Олег, лети. Когда вырвешься отсюда, поставь свечку за мою неупокоенную душу.

– Думаете, у меня получится?

– Получится. Только душу свою не потеряй. Не забывай, зачем ты это делаешь. Угодно ли это Богу.

– Спасибо за все, батюшка!

«Спасибо, что не прикопали», – добавил я про себя.

– Прощай, перевертыш! – и я узнал голос…