Разум и чувства и гады морские

Глава 21

Назавтра Палмеры отправились в обратный путь к своему дому, на баржу «Кливленд», стоявшую на причале у берегов Сомерсетшира. Не успела Элинор на них надивиться, как сэр Джон снабдил ее новыми объектами для наблюдений.

Сплавав с утра за провизией в Плимут, сэр Джон познакомился там с двумя приятными барышнями и немедленно пригласил их на Остров Мертвых Ветров. Леди Мидлтон чрезвычайно встревожилась, услышав, что ей предстоит принимать в своем доме двух девиц, которых она никогда прежде не встречала и не имела никаких свидетельств безупречности их манер — да что там! — даже приличному их происхождению.

Масла в огонь подлил и небрежный рассказ сэра Джона о том, что клипер чуть не потопил пескарь размером с крупную барку и с огромными зубами в два ряда. Любимец леди Мидлтон, рулевой Чарльз, доблестно принял бой и, закатав рукава, голыми руками попытался переломить чудищу хребет, но слишком увлекся и упал за борт, где враг оказался проворнее. Подробный рассказ сэра Джона, в особенности описание звука, с которым пескарь вгрызался в череп милого ей Чарльза, расстроил ее почти так же сильно, как перспектива принимать у себя незнакомых девиц. Однако поскольку отозвать приглашение было невозможно, леди Мидлтон смирилась с этой мыслью как истинная островная принцесса, каковой она и была до своего принудительного замужества, и удовлетворилась кроткими упреками, которые высказывала мужу не чаще пяти-шести раз на дню.

Загадочные незнакомки прибыли и на первый взгляд не показались ни низкородными, ни дурно воспитанными. Одеты они были со вкусом, вели себя чинно, пришли в восхищение от дома и в восторг от мебели, а уж в детях до того души не чаяли, что и часу не провели на Острове Мертвых Ветров, как оказались у леди Мидлтон в любимицах. Она провозгласила их весьма милыми, что из ее уст было равнозначно самой горячей похвале. От такого поворота событий сэр Джон еще более проникся уверенностью в своем умении судить о людях и тут же отплыл на Погибель сообщить семейству Дэшвуд о прибытии сестер Стил и заверить их, что это прелестнейшие девицы на свете. Правда, из подобного описания мало что можно было понять; Элинор прекрасно знала, что любое графство Англии изобилует прелестнейшими на свете девицами и девицы эти между собой на удивление различны, как статью и лицом, так и нравом и воспитанием. Сэр Джон требовал, чтобы вся семья немедленно переправилась с ним на Остров Мертвых Ветров и посмотрела на его новых гостей. Бескорыстный, самоотверженный старик! Он был не в силах утаить от других даже двух милых незнакомок.

— Едемте же! — восклицал он. — Прошу вас! Вы должны, должны приехать! Люси чудовищно хорошенькая и такая славная, веселая! Она помогает леди Мидлтон на кухне вырывать крылышки у стрекоз, чтобы перемолоть их в пряность! И обе так хотят с вами познакомиться, в Плимуте им говорили, что вы — самые красивые создания на свете, и я, конечно, это подтвердил! Вы будете от них в восторге, я не сомневаюсь. Как можно быть буками и оставаться дома!

Сэр Джон упрашивал их, выпучив глаза от усердия и для пущей убедительности дергая себя за бороду. Но его мольбы пропали втуне. Добившись лишь обещания посетить Остров Мертвых Ветров через день-другой, он, потрясенный их равнодушием, отправился домой расписывать их достоинства перед сестрами Стил так же, как только что расписывал сестер Стил перед ними. В тот вечер сэр Джон крепко налег на ром, и чем больше он пил, тем менее правдоподобным становился его рассказ; он пил и говорил, говорил и пил, пока не уснул в гамаке с кокосом недопитого пунша в обмякших руках.

Когда знакомство наконец состоялось, сестры Дэшвуд не нашли ничего примечательного во внешности старшей сестры, Анны, которой было уже под тридцать и чье лицо не блистало ни красотой, ни умом; зато Люси, девица не старше двадцати трех, была бесспорно красива, с тонкими чертами лица, пронзительным взглядом и некоторой бойкостью манер, придававшей ей известное очарование. Вели они себя исключительно любезно и неглупо, как вскоре отметила Элинор, понаблюдав за тем, с каким усердием они стараются понравиться леди Мидлтон. Сестры Стил то и дело задавали ей вежливые вопросы о ее прежней жизни в роли островной правительницы, а уж от детей пребывали в неизменном восторге, восхваляя их красоту, соревнуясь за их внимание и упреждая их малейшие желания. Как известно, любящая мать жадно слушает всякого, кто расточает похвалы ее детям, и верить ему готова без оглядки.

— Какая очаровательная женщина леди Мидлтон! — воскликнула Люси Стил, когда вышеупомянутая леди отошла на кухню присмотреть за десертом — глазированным пирогом с запеченным в него червяком. Пирог нужно было разрезать и подать каждому его порцию; тот, кому достанется червяк, получал приз.

Марианна молчала, не находя возможным кривить душой даже в таких мелочах, поэтому вежливую ложь, как обычно, пришлось произносить Элинор. Она сделала все, что было в ее силах, и отозвалась о леди Мидлтон теплее, чем та, по ее мнению, заслуживала, — впрочем, гораздо менее восторженно, чем мисс Люси.

— И сэр Джон тоже! — подхватила старшая Стил. — Какой удивительный мужчина! — И на этот раз мисс Дэшвуд спокойно согласилась. Она всего лишь заметила, что он радушный хозяин и весельчак, к тому же прожил три года в джунглях Амазонки на фильтрованной дождевой воде и ориентируясь только по звездам.

— А что у них за чудесное семейство! Никогда не встречала таких прелестных детей. Должна заявить, я уже к ним привязалась, хотя, впрочем, я вообще без ума от малышей.

— Нетрудно догадаться, — улыбнулась Элинор, — по тому, что мне довелось наблюдать утром.

— Мне кажется, — сказала Люси, — вы считаете, что юных Мидлтонов слишком балуют, и, может быть, в этом есть доля истины, но леди Мидлтон это так к лицу; что до меня, то я обожаю детей, полных веселья, а тихих и благовоспитанных не терплю!

— Признаться, когда я бываю на Острове Мертвых Ветров, тихие и благовоспитанные дети не вызывают у меня отвращения, — сказала Элинор.

Последовала небольшая пауза. За окном волны бились о берег, в небесах завывал ветер. Наконец старшая мисс Стил, которой, судя по всему, очень хотелось поговорить, внезапно поинтересовалась:

— И как вам нравится в Девоншире, мисс Дэшвуд? Надо думать, вам очень не хотелось покидать Сассекс.

Изумившись бестактности этого вопроса, Элинор ответила, что да, так и было.

— Норленд, наверно, очаровательное место, не так ли? — добавила мисс Стил, наклонившись к ней с многозначительным видом.

— Полагаю, он не может не нравиться, — ответила Элинор, — хотя немногие способные оценить его красоты так же, как мы.

— И много там стоящих кавалеров? В этих краях их, наверно, куда как меньше.

— Почему ты думаешь, — вмешалась Люси, краснея за сестру, — что в Девоншире меньше достойных молодых людей, чем в Сассексе?

— Да нет, душенька, я не о том. Плимут ведь порт, и туда их съезжается великое множество — какой же джентльмен не мечтает поубивать морских гадов! Вот я и хотела сказать, что на островах их, наверно, и вовсе нет и мисс Дэшвуд, должно быть, скучно тут, если их не так много, как обычно. А может, вам, барышни, кавалеры и ни к чему. Я-то их общество нахожу даже очень приятным, если только они умеют одеваться, а на танцах не хватаются то и дело за мечи. Одного терпеть не могу — когда они все грязные, вымокшие в морской воде и воняют рыбьими потрохами. А братец ваш, мисс Дэшвуд, наверно, еще тем кавалером был до свадьбы, с его-то деньгами?

— Право, — ответила Элинор, — не могу сказать, мне не совсем понятен смысл этого слова. Если до свадьбы он был кавалером, то им и остался, поскольку ни малейшей перемены в нем не произошло.

— Ах! Да какие же кавалеры из женатых мужчин, у них свои дела есть.

Этого разговора было довольно, чтобы оценить сестер Стил. Глупость и вульгарная бесцеремонность старшей сестры не могли быть оправданы ничем, а красота и ум младшей не скрывали, что ей недостает вкуса и благородства. Элинор покинула дом Мидлтонов в надежде, что на этом их знакомство и завершится.

У девиц Стил были другие планы. С собой они привезли неисчерпаемый запас восторгов для семьи сэра Джона Мидлтона и уделили его дальним родственницам немалую их часть. Таким образом, как вскоре поняла Элинор, более близкое знакомство было неизбежным; их ждала та разновидность близости, когда люди вынуждены почти каждый день проводить час-другой в одной комнате.

Элинор повидалась с ними не более двух раз, а старшая уже принялась выражать свою радость, что Марианна за такой короткий срок на островах умудрилась завоевать сердце весьма стоящего жениха.

— Выдать ее замуж такой молодой, что может быть лучше, — заявила она, — к тому же, говорят, он отличный пловец, прекрасно смотрится в ластах, да и вообще писаный красавец. И вам такой же удачи желаю. Но может, как говорится, у вас уже имеется рыбка в садке?

Элинор подумалось, что, видимо, сэр Джон выболтал сестрам свои подозрения касательно Эдварда; и в самом деле, с тех пор как Эдвард уехал, это стало его любимой шуткой. В последнее время за обедом он никогда не отказывался от выпивки, а выпив, поднимал тост за ее сердечные чувства, сопровождая его таким количеством многозначительных кивков и подмигиваний, что к ней неизбежно обращалось всеобщее внимание.

Сестры Стил вовсю наслаждались этими шутками, а старшей было чрезвычайно любопытно, как зовут джентльмена, на которого намекает сэр Джон. Тот не мучил ее долго. Однажды, когда они сидели за столом и наслаждались вкусом жареной гремучей змеи, которую леди Мидлтон нарезала кусками, как длинный пирог, он рассказал все, что знал.

— Его зовут Феррарс, — сообщил сэр Джон громким шепотом, — только умоляю вас, никому не говорите, это страшная тайна.

— Феррарс! — повторила старшая мисс Стил, пережевывая жесткую жилку. — Какой счастливчик этот мистер Феррарс! Постойте! Не брат ли это вашей невестки, мисс Дэшвуд? Очень приятный молодой человек, я прекрасно его знаю.

— Анна, как можно такое говорить! — воскликнула Люси, привычно бросаясь исправлять бестактность сестры. — Конечно, мы встречали его у дядюшки раз или два, но разве этого довольно, чтобы притворяться, будто мы хорошо знакомы?!

Элинор слушала ее с изумлением. Кто этот дядюшка? Где он живет? Как они познакомились? Ей очень хотелось, чтобы разговор продолжился, хотя сама она в нем участия не принимала и с нетерпением ждала окончания обеда, чтобы избавиться от тех кусков гремучей змеи, которые она, притворившись, что съела, спрятала под столом у себя на коленях. О Феррарсе больше не сказали ничего, и ей впервые показалось, что миссис Дженнингс либо недостаточно любопытна, либо недостаточно общительна. Тон, каким мисс Стил говорила об Эдварде, лишь усугубил ее любопытство — в нем Элинор послышалась недоброжелательность, предполагавшая, что та знает о нем что-то постыдное. Любопытство мисс Дэшвуд осталось неудовлетворенным, ибо о мистере Феррарсе сестры Стил больше не заговаривали, сколько бы ни намекал на него сэр Джон и сколько бы ни упоминал его в открытую.

Наконец обед закончился, и они отправились домой; гребец вел ялик легко и бесшумно, во многом полагаясь на противотуманные фонари. Сестры Дэшвуд ехали в полном молчании, лишь тихие всплески, когда они выбросили в море остатки своего обеда, слегка нарушили тишину.