Разоблачение

ГЛАВА 30

– Никогда не пробовал ничего более прекрасного, – заявил Меррит, обсасывая косточки жареной утки. Он вытер руки о синие штаны. – Всегда приглашайте меня доедать остатки вашего ужина.

Я все еще не мог надышаться теплым сырым воздухом, Фиона пошла проведать Балтара, мирно сопящего в развалинах храма. Меррит переходил от одного предмета к другому с того самого момента, как мы прошли через Ворота. Сначала он запускал пальцы в сырую землю, рвал пучки травы и подкидывал ее над головой, касался листьев кустов и деревьев. Он с головой нырнул в реку и резвился там, как бобер, плескаясь и фыркая на весь лес. Потом он вылез и проглотил всю провизию, которую Фиона смогла найти. На него невозможно было смотреть без улыбки, хотя я задержался здесь вовсе не для праздного времяпрепровождения. Валлин будет ждать; чем больше настоящего воздуха я вдохну, тем сложнее будет вернуться.

Где-то в лесу раздался печальный крик, какая-то птица или животное встретили свою смерть в темноте, вдали от нашего веселого костра. Я задрожал, вглядываясь в пахнущий ясниром огонь, хотя вечер был теплым. Яснир… теперь я знал, отчего его запах так ненавидят демоны. Его использовали в ритуале, который разрушил их жизнь, он был последним физическим ощущением, которое сохранилось даже в Кир-Вагоноте.

– Старик еще немного поспит, – произнесла Фиона, подходя к костру.

Если судить по ее внешности, с момента моего ухода прошло не очень много времени, и время совсем не сдвинулось для каменных ступеней храма. Фиона по-прежнему была подтянута и стройна, выражение ее лица было все таким же упрямым, прямые черные волосы не успели отрасти, мужская одежда – истрепаться и износиться. Лишь темные круги под глазами говорили о том, что ей пришлось нелегко.

– Ты сумел выжить, – первое, что она сказала, выходя из транса. По ее взгляду я понял, что она представляет, что именно со мной происходило. – Другого способа найти тебя в темноте я не придумала.

– Сколько прошло времени?

– Только что начался месяц Волчьей Луны.

– Волчьей Луны… – Первое полнолуние осени, когда начинают выть волки, предчувствуя зиму. Мой сын уже отпраздновал свой первый день рождения. Наверное, он уже ходит… смеется… произносит первые слова. Интересно, ему обрили голову, как это делают с манганарскими детьми, когда им исполняется год? Конечно, они понятия не имеют, что надо произвести обряд присвоения имени, как это принято в Эззарии. А я… я просидел в подземельях безумных гастеев больше восьми месяцев. Какой друг, родственник или любовник мог бы быть вернее моей упрямой Фионы? – Лишь мысль о твоем упрямом сердце поддерживала меня там, – произнес я, опуская глаза. – Только ты. Но теперь я должен…

Она зажала мне рот ладонью:

– Не говори так. Позволь мне накормить твоего друга и посмотреть, как там старик. Потом мы поговорим. – Она кивнула на Меррита, который просеивал землю между пальцами. – Он очень долго прожил в царстве демонов.

Я услышал не произнесенный ею вопрос:

– Он вытащил меня из подземелий, спас мою жизнь и открыл мне глаза на суровую правду. Ты должна выслушать его и помочь ему. Он очень долго пробыл там. Я рассказал ему о мозаике и моих предположениях, но я не назвал ему ни своего имени, ни твоего, ничего не сказал о Балтаре и…

– Я должна кое-что рассказать тебе о мозаике, нам нужно на время избавиться от него.

– Не думаю, что он сам захочет сидеть на одном месте. – И кто укорил бы его за это?

Когда Меррит впился во вторую ножку Фиониной утки, она кивнула на мозаику, в которой продолжала обвиняюще зиять дыра. Меррит не выказал ни малейшего интереса к картинкам, сказав, что он не собирается выяснять, являемся ли мы родственниками демонам. Бросив на мозаику вежливый взгляд, он сказал, что предпочитает есть и пить.

Фиона сложила руки на груди и посмотрела на меня:

– Эта дырка в картине… ты узнал, почему так?

– Нет. Пока что я не знаю, в чем тут дело.

– Тебе нужно взглянуть на это. – Последние слова она произнесла шепотом. Она взмахнула рукой, и воздух задрожал от разошедшихся кругов заклятия.

Я посмотрел на пол и медленно опустился на колени. То пустое место в мозаике уже не было совсем пустым.

– Ты упоминал Кир-Наваррин, – пояснила Фиона, опускаясь на пол рядом со мной, пока я старался разглядеть новые участки мозаики. – Когда я повторила твои слова Балтару, он едва не залез на колонну. «Не спрашивай! – вопил он. – Я ничего не знаю».

– Откуда ему знать?!

– Он спрятал от нас эту часть.

– Его что-то пугает, он так и не сказал мне, что именно. В словах из мозаики есть надпись, гласящая, что Кир-Наваррин навсегда закрыт, заперт, сокрыт, что-то в этом роде. Вот. – Она указала на фигурку человека, стоявшего на коленях перед озером. – Это Провидец. Балтар узнал его по особому кольцу. А эти картинки должны быть его видениями. Одной по-прежнему не хватает. Думаю, Балтар знает, что на ней, но старый дурак отказался рассказывать мне. Ты не узнаешь образы?

На первой картинке была изображена битва. Люди, похожие на эззарийцев, рыдали, убегая прочь.

– Это Первая битва из пророчества Эддоса, – пояснил я. – Та, которую эззарийцы проиграли. – Так оно и было, когда дерзийцы победили нас за три дня.

– А это… Думаю, это ты и принц Александр. И мир, в котором правят демоны, на заднем плане, в случае если вы проиграли бы. – Она дотронулась до изображения крылатого воина, нападающего на жуткого демона.

Воин не был похож на меня, если не считать заливающих его потоков крови и поврежденных крыльев. А вот демон… Я снова почувствовал исходящую от него ледяную злобу, которую чувствовал все три дня битвы.

– Если бы я увидел это до битвы, я ни за что не отважился бы. – Все во мне оборвалось, когда я взглянул на третью картинку.

Она походила на многие другие сцены мозаики. Ворота. Человек с бронзовой кожей и прямыми черными волосами шел по дороге за Воротами. Он нес ключ. За серым прямоугольником находился пейзаж, который почти наверняка изображал Кир-Наваррин, дом моих предков, когда мы еще были одним целым с демонами. В отдалении возвышались горы, и на их фоне, за прекрасными постройками, фонтанами и величественными деревьями и пышными цветами, которые я видел в саду Валлин, виднелось темное пятно. Сначала я решил, что это птица – орел или стервятник, сидящий на скале. Но очертания были иными. Этот предмет должен быть значительно больше птицы. Постройка. Наверное, крепость. Я тут же увидел каменные стены, как только подумал о крепости. Крепость, в которой находится запертая с начала времен правда, правда, которую страшно знать. Между человеком и Воротами были и другие люди. Крошечные фигурки мужчин и женщин с мечами в руках. Некоторые сражались. Некоторые стояли вдоль дороги, словно охраняя путь. Многие умирали. Некоторые были уже мертвы. Главный вопрос вызывал, конечно же, ключ в руках человека Это ключ, отпирающий Ворота, дверь из известного мне мира в мир Кир-Наваррина, или это ключ, который выпустит на свободу неведомую опасность из крепости? Был ли ключ материальным предметом из металла или это слово или действие, которое освободит древний страх? Больше всего меня беспокоило то, что у человека с ключом были крылья.

– Ты тоже чувствуешь? – спросила Фиона, указывая на темное пятно крепости. – Там что-то ужасное и опасное, а ты идешь прямо туда.

– Да, но я не знаю точно, что это означает. Пророчества так туманны. А здесь отсутствует изображение того, что произойдет после. Правы мы или нет, даже если это я, даже если у меня есть ключ, – мы не сможем предугадать. Нам нужно узнать побольше, прежде чем судить обо всем.

Не знаю, поверила ли Фиона моим сбивчивым речам. Конечно, у меня есть ключ. Но я не был готов говорить об этом. Пророчества были легендами, предупреждениями о том, что может произойти в будущем. Были вероятностями. Словами. Пророчество в картинках, изображенных на старых камнях, действительно натолкнуло меня на мысль, но Ворота и крепость оставались двумя нестыкующимися частями загадки. Открыть одно вовсе не означает открыть и другое. Значит, если я буду достаточно силен, если я заставлю себя сделать то, что необходимо… Мои мысли были только предположениями, я не мог высказать их вслух, пока как следует не обдумаю все. Однако я поклялся, что делом моей жизни станет исправление несправедливости, учиненной над моим народом и всем остальным миром. Возможность окончания войны с демонами вдохновляла меня. Я прожил нелепую жизнь, и теперь я видел возможность покончить с этим. Как бы мне хотелось увидеть четвертую картинку!

Пока я спорил сам с собой о причинах, опасностях и ужасающих вероятностях, высказываясь сначала в пользу одной стороны, потом другой, Фиона занималась Мерритом. Насытившись, осмотрев окрестности, собрав припасы для путешествия, он был готов начать свой путь в Эззарию. Фиона сказала ему, чтобы он нашел на берегу закопанную в песок лодку, сложил в нее свои вещи и ждал. Она перевезет его через реку и расскажет ему, куда двигаться дальше.

Как только великан ушел, Фиона сделала мне знак, чтобы я следовал за ней. Мы вышли через заднюю дверь храма и пошли по утоптанной тропинке, ведущий в глубь острова.

– Ты почти все время молчал. Может быть, поделишься своими тайнами?

– Слишком много придется рассказать. В Кир-Вагоноте сплошные заговоры и интриги. Я должен возвращаться, пока меня не хватились. Меня ждут.

– Она демон?

– Она замечательная. – Я посмотрел на хрупкую фигурку, стремительно шагающую по тропинке. Все еще моя ищейка. – Но она погрузила меня в темноту, считая, что, если я пробуду там достаточно долго, она заставит меня сделать то, что ей нужно. Она ошиблась.

Фиона кивнула, продолжая идти вперед. К моему несказанному изумлению, больше она ничего не спросила. Ее вид убедил меня, что что-то не так. Я нагнал ее:

– Наверное, пришло время тебе поделиться тайнами.

Она сошла с тропинки и раздвинула кусты. Мы оказались в самом сердце Фаллатьеля. Перед нами была пещера, в глубине которой что-то светилось.

– Я не знаю, чем ты можешь помочь, но ты должен увидеть. Возможно, ты узнаешь что-нибудь полезное.

Когда я вошел внутрь, то услышал печальный крик, который слышал недавно. Это было не животное. Это был Блез.

Молодой человек сидел в углу пещеры, подтянув колени. Его руки непрерывно двигались, расчесывая кожу на голых ногах, лицо ходило ходуном, пальцы переплетались друг с другом. Глаза превратились в черные провалы, ничто не скрывало больше синий огонь. Слюна стекала по его дергающемуся подбородку, щеки запали, кожа туго обтягивала длинные конечности. Рядом с ним сидел юноша Кьор. Он подносил чашку к его губам.

– Ну же, давай. Это питье облегчит твои страдания. У тебя был тяжелый день. – Рука Блеза непроизвольно дернулась, и чашка отлетела в сторону.

– Они появились вчера, сразу после нашего разговора, – негромко пояснила Фиона, доставая небольшой мешочек. – Мальчик убедил Блеза не превращаться, пока он не поговорит с тобой. Он подумал, что ты не сможешь помочь Блезу, если он лишится человеческого облика. Он сказал, что, если Блез не превратится в ближайшее время, он не сможет…

– …он сойдет с ума, как Сэта и остальные. Наверное, зверем стать лучше, по крайней мере забудешь все важное. Что бы ты выбрала?

Фиона вздохнула:

– Если ему действительно можно помочь, то сделаешь это именно ты. Я уверена, что Совет позволит тебе провести эту битву…

– Битва ему не поможет.

– Ты отказываешься сражаться с этим демоном, Смотритель?

– Звезды ночи, Фиона! Подумай о том, что мы узнали. Блез почти тридцать лет прожил с этим демоном в полной гармонии. Дело не в одержимости и не в безумии, происходящем от демона.

Все мои сомнения и колебания моментально исчезли, когда я увидел этого сильного человека в таком состоянии. Что мне до мифической опасности, что мне до пророчеств, я не могу оставить без внимания настоящий живой ужас, представший предо мной.

Кьор терпеливо наполнил чашку и снова поднес ее к губам Блеза.

– Как он? – Я не обратил внимания на протесты Фионы, вошел в пещеру и опустился на колени перед своими товарищами. Время размышлений закончилось.

Кьор резко обернулся, его глаза засияли надеждой.

– Я так рад видеть тебя. Он старается. Он борется. Правда, Блез? Ты видишь, кто пришел? Это Сейонн, как он и обещал. Я же говорил тебе, что он вернется. – Мальчик схватил Блеза за неустанно двигающиеся руки, остановив их. – Сначала он не хотел идти, – сказал мальчик, глядя на меня. – Он думал, что просто позволит птице захватить себя, когда придет время. Но я рассказал ему о твоем обещании и показал ему нож, который я держал при себе все эти месяцы, чтобы доказать, что от него нет никакого вреда. Я сказал ему, что ты не стал бы делать то, что ты делал, если бы хотел дурного. Он ответил, что был несправедлив к тебе, что много думал и вспоминал, чтобы понять, что ты не собирался вредить нам. У тебя была масса возможностей предать нас, если бы ты действительно хотел этого. Однажды ночью ему стало так плохо, что он передал Фарролу свой меч и командование и сказал, что настало время узнать, прав я или ошибаюсь в тебе.

Глаза Блеза блуждали по пещере, пока не наткнулись на мое лицо. Я положил руку ему на голову и посмотрел в него особым взглядом. Внезапная вспышка разума появилась под пеленой безумия. Его рот дернулся, руки задрожали, хотя Кьор крепко держал их.

– Научи… меня, – выдавил Блез. Призрак улыбки скользнул по его лицу. – Чему-нибудь.

– Слушай меня. – Я взял его руки в свои, надеясь, что он услышит и поймет меня. – Продержись еще немного. Я обещаю… я обещаю… Я возьму тебя туда, куда ты должен попасть. Это место, из которого мы пришли, из которого ты пришел, земля, прекраснее самой Эззарии, а ты знаешь, как эззарийцы превозносят свой дом. – Его глаза впились в меня, он впитывал мои слова всем сердцем. – Ты останешься там, пока не придет время вернуться, тогда ты вернешься и поможешь привести в порядок весь мир. Вместе с Александром. Это та цена, которую я прошу за свою помощь. Ты должен познакомиться с Александром. Он несет в себе знак бога, Блез. И он нуждается сейчас в тебе. Ты меня понимаешь? Это единственное, что я хочу взамен.

Я не знаю, услышал ли он меня, – его снова затрясло. Его тело представляло невероятную меняющуюся картину: птица, животное и человек переходили друг в друга, крылья и когти появлялись и снова пропадали, тело тряслось и извивалось, мелькали перья, мех, кожа, кости меняли форму, череп тоже изменялся. Несколько минут, показавшихся мне часами, он сопротивлялся своему телу, потом резко вскрикнул и упал, задыхаясь. Если в нем оставался разум, то сейчас он был погребен под волнами боли и тошноты.

– Это повторяется все чаще. Ему ничто не помогает. – Кьор прикрыл одеялом его голые ноги, потом наклонил его так, чтобы он не испачкал самого себя рвотой.

Я придерживал Блеза за широкие плечи, пока спазмы не прошли. Потом уложил на одеяла и сотворил одно заклинание для лечения птиц. Я знал, что на время оно облегчит его страдания. Кьор тем временем смачивал его потрескавшиеся губы влажной тряпочкой.

– Мы должны переправить его на юг. Как можно быстрее. Ты сможешь?

– Я умею находить путь, как это делал Блез.

– Ты сможешь взять с собой остальных? Фиону, старика и того человека, который пришел со мной этой ночью?

– Да. Если они захотят.

– Прекрасно. Фиона скажет тебе, куда именно. – Я похлопал его по плечу. – Повторяй ему то, что я сказал, Кьор.

Помоги ему продержаться. Я приду, как только смогу, и я отправлю его туда, куда он должен попасть.

– Мы будем ждать.

– Куда мы идем? – спросила Фиона, когда мы вышли из пещеры и пошли обратно по каменистой тропинке. Разрушенный храм белел в ночи, залитый лунным светом. – И куда ты собираешься отправить Блеза?

– Блез должен попасть в Кир-Наваррин, землю за Воротами, изображенную на мозаике. Это наш дом, место, где мы можем обрести цельность. Когда это произошло, отделение нас от демонов, мы оказались отрезанными от этого места. Рей-киррахи уверены, что мы похитили у них эту землю, и мы действительно сделали это в определенном смысле. Но мы похитили ее и у самих себя.

– А что с мозаикой? С последней картинкой?

– Это не имеет значения. – Я повернулся спиной к древнему творению, к четвертой картинке, пустому месту, на котором должны быть изображены последствия поступка человека с крыльями. – Что бы ни было правильным или неправильным, что бы ни произошло, Кир-Наваррин должен быть снова открыт. Наши предки совершили ошибку, и последствия были так ужасны и для нас, и для всего мира, что мы обязаны все исправить. – Теперь я окончательно уверовал в это. Принять другое решение означало предать Блеза, Кьора и моего ребенка, оставить их для безумия, для демонов из замороженного царства. Это означало обречь эззарийцев на бесконечную войну. – Дазет-Хомол, Дворец Колонн, – это Ворота. Вы должны доставить туда Блеза как можно скорее, если мы действительно собираемся спасти его. Этой ночью, если у Кьора получится. Я тоже должен быть там, что означает, что тебе необходимо убедить Балтара.

Пока Фиона подготавливала себя и Балтара для отправки меня обратно в Кир-Вагонот, я спустился к реке и нашел Меррита.

– Планы изменились, – сказал я, садясь на камень перед медленно текущей рекой. Меррит лениво отдирал кусок волосатой коры от вынесенного на берег бревна. – Здесь есть юноша, который знает другой, короткий и безопасный путь в Эззарию.

Я чувствовал неловкость за этот обман, но у меня не было выбора.

– Будь настойчив, Меррит. Заставь их слушать тебя. Айф расскажет тебе, как попасть к королеве и в Совет, ее они уважают в отличие от меня.

– Но у тебя же есть друзья, эта женщина-наставник, и ты говорил, что у тебя есть жена. Она выслушает тебя.

– Я не пойду с вами.

– Не пойдешь… Ты возвращаешься в Кир-Вагонот! – Меррит взорвался вулканом. – Ты безумец, Изгнанник! Что ты задумал? Когда они узнают, что ты сделал, ты снова окажешься в подземельях. Эта ведьма вынет из тебя душу.

– Я должен все разузнать об их планах. Я не уверен, что эззарийцы выслушают кого-нибудь из нас. Если я смогу остановить поход на Эззарию или хотя бы задержать его начало, я сделаю это. Валлин все еще думает, что я под ее властью, а это оставляет мне возможность действовать. Если настанет момент, когда я ничего не смогу сделать, я сразу же вернусь.

Меррит нахмурился и что-то забормотал себе под нос:

– Нет, ты должен остаться со мной. Вместе мы сможем всех предупредить, вместе мы придем к Воротам, чтобы остановить их. Мы братья… партнеры. – Он вертел гнилую деревяшку в руках, пока она не сломалась. – Ты не знаешь так проклятых демонов, как знаю их я. Подумай о том, какое преимущество получит Валлин. Ты не сможешь скрыть от нее эти Ворота. Давай я вернусь с тобой, и мы предупредим всех позже.

– Я уже говорил тебе. Мне запрещено возвращаться в Эззарию. А если я отправлюсь в Кир-Вагонот, то Айфу придется остаться здесь с нашим спящим другом. Вся надежда только на тебя. – С холма спускались клубы дыма, пахнувшие ясниром. Я наклонился к Мерриту поближе и понизил голос, словно Фиона могла нас услышать. – Заставь их выслушать тебя, Меррит. Убеди их. Они должны быть готовы защищаться, но только… только… если демоны нападут. Если им самим не будет угрожать опасность, то они должны остаться в стороне и позволить демонам пройти через Ворота. Все демоны обречены на безумие, если они останутся в Кир-Вагоноте, и все человечество будет страдать из-за этого, все станет хуже, чем когда-либо. Они считают, что в Кир-Наваррине им станет лучше. Я собираюсь посмотреть, как они доберутся туда.

– Ты собираешься… – Меррит тоже заговорил шепотом. Он глядел на меня, прищурившись. – Проклятие! Ты отчаянный парень, я понял… Мой друг, об этом сложат песни. – Он хлопнул меня по плечу. – Ты знаешь, что Геннод рассчитывает на победу? Тебе нужно поговорить с ним. Он получше других демонов. И сильнее, чем многие думают, он собирается сам командовать легионом. Он будет благодарен за предупреждение. Только намекни ему на свои планы, и он все поймет.

– Удержи эззарийцев. Это все, о чем я прошу.

– Я сделаю, как ты хочешь. Я сделаю. Но убедить их… Ты должен назвать мне имя. Я не хотел спрашивать, но как еще я смогу их убедить? Речь идет об очень важных вещах…

Конечно, он прав. Шансов на то, что его выслушают, совсем мало, но если они узнают, что я не смог довериться ему настолько, что даже не назвал имя, тогда его точно не станут слушать.

– Лис на Сейонн, – ответил я, пытаясь улыбнуться. – Используй его осторожно, Меррит. Некоторые эззарийцы считают, что мое имя синоним испорченности и порочности.

– Ладно. Я позабочусь об эззарийцах, а ты возьмешь на себя демонов.

Я встал и побрел к храму, где ждала Фиона и Ворота в Кир-Вагонот. Меррит окликнул меня:

– Мой друг Сейонн! – Он низко поклонился. – Мы увидимся снова. Не сомневаюсь. Прощай! – Всю дорогу до меня доносился его смех.

Фиона стояла рядом со спящим Балтаром, нетерпеливо похлопывая тонкой веточкой по колену. Я посмотрел на старика. Его пухлые щеки раскраснелись, брови хмурились, словно сны тревожили его.

– Передай Балтару мои благодарности, Фиона. И скажи ему… скажи ему, что я ценю его науку. Ты сделаешь это за меня? Останется он с нами или нет, я хочу, чтобы он знал.

Я сел на пол и скрестил ноги. На этот раз мне не потребовалось долго готовиться. Заклинание, вызывающее Ворота, было в голове спящего старика. Прежде чем мы приступили к ритуалам, Фиона отшвырнула ветку к куче хвороста для растопки.

– Ты собираешься умереть, да?

– Нет. Нет, если только смогу выжить.

Фиона отшвырнула в сторону кувшин, стоявший на ее пути, он опрокинулся и покатился к лестнице, сбив по пути таз. Потом она едва не разорвала пропитанную специальной мазью тряпочку, которую нужно было положить на лоб спящего. Прежде чем она успела произвести другие разрушения, я улыбнулся ей:

– Каковы бы ни были твои мотивы, я благодарен тебе, Фиона. Я вернусь. Я обещаю.

Конечно, ей не нравилось происходящее. Мне тоже.

Обратный путь в замок Денаса из Ворот Фионы занял два часа. Но я не шел. Я летел. Холод обжигал меня после теплого воздуха Фаллатьеля, я пробивался через сугробы, оглядываясь через плечо, нет ли гастеев, и мечтая узнать способ передвижения демонов. В своих размышлениях я дошел до одежд и оружия, а также связях царства демонов с душами, в которых я был как Смотритель. Потом я подумал о крыльях. Никогда еще превращение не давалось так легко. Без сопротивления. Без боли. Так, как я всегда мечтал, так, как это делал Блез. Через некоторое время я решил, что хватит, к тому же ледяной ветер портил все удовольствие от полета.

Я приземлился за холмом, убрал крылья и прошел остаток пути пешком, скользнул через заднюю дверь, которую мне показал Меррит, и со страхом поглядел на водяные часы. Вода застыла над последней отметкой. Час с четвертью, не больше, до того момента, когда кто-нибудь придет и снова наполнит сосуд, давая начало новому дню. Время есть. Я поспешно поднялся по винтовой лестнице и пошел по коридору к комнатам Геннода.

Я дорого дал бы за того, кому мог бы доверять. Но Геннод был единственным названным мне именем. Я не пошел бы со своим предложением к Денасу. Он ясно дал понять, как мало ценит наш род; я не сомневался, что он скорее убьет меня, чем позволит другим извлечь из меня пользу. Криддон и Несфарро, два других демона, предлагавших себя добровольно, были друзьями Валлин. Я не хотел вручать ей свою жизнь. У меня не было времени знакомиться с остальными демонами и выбирать подходящего. В конце это все равно будет не важно. Важна была скорость. И сила.

Наконец я начал ощущать всю мощь своей мелидды. Она оказалась больше, чем я мог вообразить, она полностью проявила себя здесь, в мире демонов, когда я провел в нем долгое время. Прежде, проходя через Ворота Айфа, я мог изменять свою форму, творить волшебство, делать вещи, немыслимые в обычной жизни. Теперь понимал, что не только опыт сражений и приобретенные за годы учения навыки делали меня сильнее, чем дольше я сражался. Это не они, а близость к моим сородичам увеличивала мои силы. Как заметила Катрин, за последние два года я провел больше времени за Воротами, чем в настоящем мире. Теперь, когда я жил рядом с нашими изгнанными духами, когда понимал это, сила бурлила в моей крови, низвергаясь по венам водопадами Азахстана. Это лишний раз подтверждало мои догадки. Демоны и эззарийцы принадлежат друг другу.

Геннод, мягко говоря, удивился моему появлению. Демон застыл в дверном проеме, его красное свечение мерцало в темноте.

– Полагаю, что свидетели нам не нужны, – заявил я. Не дожидаясь приглашения, я проскользнул мимо него и прислонился спиной к стене. – Надеюсь, вы извините это вторжение. У меня очень мало времени. Мне сказали, что у нас общие интересы. Могу ли я поговорить с вами?

– В отличие от многих других, я не против твоей компании, иладд, но какие общие интересы могут у нас быть? – Речь Геннода была так же невыразительна, как и его комната – холодная голая берлога, лишенная даже обычной для замка мебели. Несколько свечей в простых подсвечниках, горящих, чтобы разогнать вечную тьму. Единственный стол, заваленный свернутыми в трубочку бумагами, книгами, рисунками и картами, прижатыми к нему камнями. Ледяной ветер врывался через ставни, угрожая сдуть все бумаги демона на пол. Нет смысла обмениваться любезностями.

– Денас хочет сам командовать легионом, – начал я, – это означает, что Радита убьют. А поскольку вы с Радитом союзники, вы тоже окажетесь в опасности.

– Несомненно, – прошипел демон и щелкнул пальцами. Дверь за мной закрылась и растворилась в стене. Неприятно, но ничего неожиданного. – Мне говорили об этом. Хотя меня удивляет, что и ты это знаешь. Это Денас послал тебя, чтобы напугать? Или он хочет сразу разделаться со мной? – Геннод внимательно посмотрел на мои руки. – Может быть, у тебя есть оружие, которое ты ловко прячешь, как утверждает Меррит.

– Напротив. Это я просил Меррита предупредить вас. – Почти правда. За последние годы я сделал огромные успехи по части лжи.

Геннод сложил руки на груди и медленно кивнул:

– Я уже думал, как этот иладд сумел узнать о заговоре. И теперь ты хочешь награды?

– Есть много вещей, которые мне хотелось бы получить, но среди них особенно важны для меня две. Прежде всего я хочу убедить ваш народ и мой, что мы две половины одного и того же. Наши предки разделили нас из-за каких-то своих страхов, они изгнали вас из наших тел, а нас – из ваших душ, и мы должны узнать, как все исправить. Но…

– Что за глупость! – Только небольшое колебание в свечении дало мне понять, что Геннод волнуется. Интенсивность и оттенок свечения всегда выдавали демонов, даже если их лица оставались непроницаемы.

– …но это очень сложно сделать тем, кто воевал друг с другом тысячу лет.

Он отвернулся от меня, подошел к столу и развернул какой-то древний свиток, потом свернул и засунул в футляр. Но продолжал слушать меня.

– А вторая вещь?

– Если не получится первой, я собираюсь заключить перемирие с рей-киррахами. Я помогу вам открыть путь в Кир-Наваррин в обмен на ваше обещание, что вы не причините вреда никому из моего народа, из пэнди гашей. Когда вы окажетесь в Кир-Наваррине, я сделаю все, чтобы убедить свой народ не воевать с вами. Если они не послушают, то хуже, чем уже есть, не будет.

Геннод оказался не таким бестрепетным, как я думая. Он заметался по комнате, его свечение мерцало, он менял формы, делаясь то животным, то птицей, заканчивая похожим на кота существом, выплевывающим языки пламени. Наверное, он не понимал, что его волнение заметно, потому что продолжал говорить холодным и невыразительным голосом:

– Почему я должен заключать с тобой сделку? И почему ты решил, что моего влияния хватит, чтобы заключить перемирие?

– Потому что я предлагаю вам то, чего вы хотите. Что еще нужно? Рей-киррахи хотят оказаться в Кир-Наваррине и освободиться от пэнди гашей. Вам не нужно пытать меня, обманывать или придумывать что-то еще, чтобы убедить помочь вам. Я думаю, что любого невея, пришедшего к другим с заявлением, что он все уладил, захотят выслушать. А вы… вы получите славу и собственное тело. Кто бы стал отказываться от подобного предложения?

– Как я могу поверить, что ты готов пойти на подобное соглашение с теми, кого презираешь?

Итак, рыба клюнула.

– Я иду на него, потому что точно знаю, что, несмотря на любовь к интригам, рей-киррахи точно соблюдают условия сделки. Это первое, что выяснили Смотрители древности. Если заключить сделку с демоном, он станет выполнять условия соглашения. Даже Нагидда соблюдал условия. Он поклялся, что его демоны освободят от своего присутствия всех келидцев, если он проиграет битву. Когда я победил его, он дал команду, и келидцы стали свободны. Если даже он, самый испорченный из вас, выполнил условия соглашения, я уверен, что это заложено в вашей природе.

– Ты понимаешь, что произойдет с тобой?

Несколько секунд я позволил ему изучать себя, ощупывать мой мозг и тело в попытках узнать правду о моих намерениях, потом я собрал свою мелидду и вытолкнул его из себя.

– Понимаю.

– Подожди здесь, я поговорю с остальными. Пункты… мы должны прояснить… я думаю, мы придем к соглашению.

– Переговоров не будет, Геннод. Сделка состоится на моих условиях или не состоится вовсе. Я не могу ждать здесь, пока ты убедишь остальных. Меня везде ждут. Когда я буду готов, скажем, через два часа, считая от этого момента, я найду тебя… где?

– Во дворе перед воротами. – По его быстрому ответу я заключил, что долгого обсуждения с другими не будет.

– Идет. Никаких отсрочек. Никакого обмана. Если я не обнаружу тебя там, то найду кого-нибудь другого.

– Конечно. Разумеется. Мы будем готовы. – Он взмахнул невидимой рукой, и дверь снова появилась в стене. Я оставил его стоящим посреди комнаты, его свечение билось, как сердце. Что же до меня… меня подташнивало.

Но времени на копание в себе не было. Все зависит от скорости. Я не должен позволить им восстановить равновесие. Нужно все держать в своих руках. Я спешил по ненадежным коридорам замка в комнату «для отдыха» Валлин. Осталось одно дело, требующее завершения.

Демонам не нужны спальни, поскольку они не ощущают потребности в сне. Но они помнят о желании спать, поэтому у каждого из них есть личные апартаменты, в которых они проводят в уединении часть суток. Валлин показывала мне такие комнаты во время наших прогулок по замку, но до сегодняшнего дня она никогда не приглашала меня к себе. Я судорожно вздохнул и постучал в дверь.

– Изгнанник!

Я пришел сюда, ожидая нападения, и Валлин действительно ожидала меня во всеоружии. Она стояла в дверях спальни, завернутая во что-то темно-синее, сотканное из воздуха. Ее тело было скрыто как раз настолько, чтобы распалить мое воображение. Бледные плечи были обнажены, на ней не было никаких украшений, способных соперничать с сиянием зеленых глаз.

– Ты пришел раньше, Изгнанник, но я рада этому. – Лучась и сияя улыбкой, она взяла меня за руку и повела на поле битвы.

Ее комната была занавешена серебристыми прозрачными тканями, которые скрывали убранство самой комнаты и красиво переливались в пламени свечей. Небольшой столик был накрыт на двоих. Вино искрилось в хрустальных бокалах, между ними стояло серебряное блюдо с засахаренными вишнями. Откуда она узнала, какие лакомства я люблю больше всего? В глубине комнаты виднелась большая и очень уютная с виду кровать. Я напомнил себе о своих намерениях… и в очередной раз проклял Фиону и ее башню.

– В городе рудеев ты предложил стать моим учителем. – Она взяла со стола бокалы и протянула мне один. – Я усвоила первый урок, или нужно сделать что-то еще, прежде чем перейти ко второму?

Я сделал глоток вина… кисло… неправильно… Я выплеснул его на серые плитки пола, глядя, как оно растекается алой лужицей рядом с ее обнаженными ногами.

– Ничего не получится, моя госпожа. Я свободен от вас.

Да, как лжец я делаю огромные успехи.