Рассказы

Кто успеет первым

— А что это у вас за странные пятна на теле? — продолжая работать веником, поинтересовался мужик.

— Знаки это, — благодушно ответил еще не старый мужчина с седой бородой, поворачиваясь на другой бок и показывая сильные мышцы. Давно он уже не парился, а тут такой хороший случай. Крестьяне по нынешним временам странников привечали. От власти страдающие — божьи люди.

— Какие знаки? — с недоумением спросил мужик, не прекращая охаживать гостя чисто русским березовым веником. Мужик был слегка туповат и доходило до него долго, но в работе — зверь. Жаль, что налогами баре вконец задавили.

— Государь! — прошелестело сзади, и он, оглянувшись, обнаружил всю семью на коленях.

— Свят, свят, — роняя веник и поспешно крестясь двумя пальцами, прошептал он. — Мы ж думали, вас бомбой разорвало!

— Так это родственнички мои паскуды, — лениво объяснил бородатый, — я вот волю хотел дать народу, а они испужались.

Мужик поспешно бухнулся на колени.

— Да ты продолжай, — разрешил, тот, что со знаками, — хорошо умеешь.

— Да где ж вы были раньше? — заголосила жена мужика, тряся отвислыми грудями.

— По земле ходил. На жизнь простых людей смотрел. Плохо живут. Менять это надо.

Старший сын мужика оскалился и пошарил рукой в том месте, где обычно таскал засапожник. Рука наткнулась на голое тело, и он с недоумением посмотрел. Тряхнул головой и подумал, что пора ружье выкапывать. Нечего жандарму к Маришке клеиться.

— И в работный дом не отправили? — с восхищением спросил мужик, поднимая руку и поспешно опуская снова.

— Так ежели надобно, глаза отвести могу. Царская кровь! Да ты, — после паузы сказал, — не боись. Крестись, как привык. Я чай, понимаю. Душа не лежит к этим уродам из Синода. Совсем мозги потеряли. Скоро костры раскладывать начнут. Ну да ничего, — с явной угрозой в голосе возвестил, — отольется им полной мерой насилие. Вера крепче будет от притеснений.

— И что делать будем, господа казаки? — поинтересовался воскресший царь. Сидели они в лучшей избе, и сначала внимательно выслушал жалобы лучших людей из окрестных станиц. Слово его было веское, и никогда не торопился высказываться без совета с народом.

Жалоб было много. Призывать стали часто, от чего разорение хозяйству. Службу нести заставляли тяжкую. В людей стрелять не по-христиански, требующих хлеба. А пока лямку тянули, принялись в станицы чиновники наведываться с проверками. Так ли крестишься, да из кого происходишь. Мало ли кто у казака в предках ходил! Кого это волнует. Главное долг выполнять.

— Так это, — сообщил очередной чубатый, — жидов бить пойдем!

— Зачем?

— Так это — сейчас можно.

— Тебе власть сказала что можно?

— Так это…. Урядник.

— Вот тот самый, что в темную сажал и коня по разверстке отбирал?

— Да, — загудели остальные, — козел.

— Так что не бить? — недоуменно спросил чубатый.

— Почему не бить? Бить! Только не тех. Вот отобрали у Бломберга мануфактуру и отдали Иванову. А ткань теперь где?

— Гниль одна, — загудело сообщество, — а дерет деньжиши, как за хорошую. И управы на него нет. Самому Шувалову родственник.

— Вот, — наставительно сказал царь. — Дело надо доверять тому, от кого польза будет. Жид умеет хорошо шить и дешевле, так почему не жиду? Пусть налоги платит и спит спокойно. Но не в казачьих землях, — поспешно добавил, — земля обчественная. Юрт.

— Правильно, — сказал еще один казак с хитрыми глазами и тремя георгиевскими крестами на груди. — Их дело работать — наше воевать. За их счет налоги государству, не за счет честного труженика. А то все посбегали за границу, а теперь с нас требуют. Говорили деньги жидовские на пользу пойдут, да предприятия руси, — он запнулся и продолжил, — русицизируют. А все опять разворовали. В морду дать ихнему племени святое дело, но выгонять? А лечить, кто будет? Один был фершал на всю округу, так забрали, как неблагонадежного. Будет тачку катать на Сахалине. Он своими руками мою жену спас, а пойдет кайлом махать? А кто лечить будет?

— Иб… и… мать… все равно лечиться боятся. Кто ж довериться, если енти дохтура три года после университета в строю ходили, а операции не делали! Там, в армии, один йод, да капли валерьяновые. Хорошо еще, что на спирту!

— Совсем жизни не стало!

— Враги веры христовой в Москве засели!

— Резать пора! Забыли Емельку Пугачева, да Стеньку Разина!

— Когда это казак налоги платил!

— Хорошо, что понимаете, — переждав гомон, с удовлетворением сказал царь. — Пора бить сполох. Гонцов рассылать. На Москву пойдем!

Граф Шувалов с удовлетворением откинулся на спинку пролетки. Еще один день прожит не зря. С утра очередная выкрестовская рожа принесла толстую пачку ассигнаций и подарила неплохой брильянт, лишь бы не писали в бумагах, что от дочери Шафирова происходит. В обед договорились с Великими Князьями о распределении очередного конфискованного предприятия. Хорошее время. Любого можно раком поставить. Нет такого человека, за которым что-то бы не числилось. А уж выкрестов развелось! Кто сказал, что жидовские только считаются. И все прочие тоже. Попрыгают теперь все эти обрусевшие немцы и прочие поляки. Ну и что, что помещик Московской губернии и православный? Поляк — нация нелояльная по определению. Им всем место у параши. Это что за странная мысль? — подумал. При чем тут моя кухарка Параша? Опять какие-то мысли наведенные.

Он испуганно перекрестился, вспоминая матушку-государыню. Как она после болезни странно принялась разговаривать… Вечно слова странные в речи проскальзывают. Не иначе все-таки бес вселился. Только молчок, даже думать нельзя. Ляпнешь случайно и голова с плеч. А иначе не объяснишь. Идеи уж очень странные она принялась проводить. Впрочем, ему то совсем неплохо, лишь бы бес не вздумал перекинуться. Он опять перекрестился и забормотал молитву.

Пролетка остановилась у мраморных ступенек, и он молодцевато выпрыгнул наружу. Между лошадьми конвоя ловко проскользнул совсем молодой парень и кинулся к нему, хватая за руки. Лицо графа исказилось от ужаса, но было поздно. Взрыв разорвал обоих на куски.

Императрица с детским любопытством смотрела из окна на бьющихся в судорогах лошадей и стонущих людей. Научились революционеры набивать бомбы еще и мелкими камешками. Намного больше народу при этом страдает. Больше они глупостями, вроде взмахов кинжала с выспренными речами не страдают. Прогресс. Его не остановишь. Только загнать в стойло это подлое быдло палкой. Нет времени на уговоры. Слов они не понимают. Пора переходить к массовым расстрелам. Только они спасут Россию. До седьмого колена, всех этих интеллигентов. Особенно гуманитариев. Правильно Шувалов говорил — достаточно арифметики и умения читать. Мыслей быть не должно. Только почтение и подчинение.

— Жид, выкрест, униат? — спросила она не оборачиваясь, послушно дожидающегося указаний адъютанта за спиной.

— Раскольник-с. У остальных кишка тонка. Этим не привыкать. Самосожжения уже были, теперь Аввакум провозгласил: "смерть за веру приведет прямо на небеса". Фанатики.

— Почему не задержан?

— Ищем-с.

— Долго ищете. Очень долго. Вы проверили, начальник жандармского управления Берияшвили…

— Конечно. Оказался из грузинских горских жидов. Тщательно маскировался, обманом пролез на высшие посты, а все это время работал на английскую разведку. Аресты сообщников продолжаются. Он протянул, повернувшейся императрице стопку листков с фамилиями и кратким резюме.

— Ого, — воскликнула она, — даже больше, чем я предполагала!

— У вас глаз-алмаз, Государыня. Всегда правы.

— Не запирались? — подписывая списки, спросила она.

— Ну, — слегка помявшись, ответил адъютант, — были отдельные экземпляры. Но после применения последней секретной инструкции об активных методах допроса сознались и назвали соучастников. Попытка убить членов императорского дома! — с искренним ужасом воскликнул.

— Почему до сих пор не подавлено восстание на юге? — посмотрев нехорошим глазом, спросила императрица. — Почему самозванец не доставлен на допрос? Как в его лагере оказались бывшие члены Синода?

Адъютант покрылся холодным потом. А что он мог ответить? Что воинские части вместе с офицерами переходят на сторону самозванца? Что его гонцов встречают цветами, а чиновников массово убивают и помещиков сжигают живьем? Последнего он искренне не понимал. Эти то при чем? Сами не слишком жирно живут. Налогами на огромную армию и бесконечные подозрительные новинки, моментально всплывающие на Западе и никак не внедряемые у нас, задавили.

В кабинет без стука вбежал фельдъегерь (здесь присутствует описание двубортного мундира с желтыми пуговицами. Черный и коричневый цвета. Выпушка. Точное указание, какого размера погоны и правильная, утвержденная лично императрицей, озаботившейся новыми фасонами мундиров сразу после выздоровления и форма шашки).

Она неторопливо разорвала конверт с сургучной печатью.

— На железной дороги за Казанью эшелоны с военными строительными командами подняли мятеж, — взвизгнула, швыряя донесение в лицо адъютанта. — Они поддержаны сибирскими пехотными дивизиями! Сибирь отрезана, Образовано временное демократическое правительство! Отечество в опасности, а ты мне здесь голову морочишь! Замолчала и неожиданно спокойным голосом спросила: А не заговорщик ли ты, голубь мой? Охрана!

Двери мгновенно распахнулись и вбежали личные абреки Ея Величия (я знаю правильный титул, но это очень длинно) с зелеными повязками на бритых головах.

Адъютант схватился за кобуру. Они все равно убьют, но перед этим будут страшно пытать. Теперь все решало кто успеет первым…