Глава 19

Апрель, семь лет назад


Так не может продолжаться.

Я лежу в объятиях Торговца, глаза закрываются, от наслаждения, когда он гладит меня по волосам. Я борюсь со сном, не желая упускать такой момент. С тех пор, как я проснулась из-за кошмара — окно — вдребезги, а Дес — в комнате — он остаётся со мной каждую ночь, пока я не засну. Возможно, даже дольше.

Такое чувство, будто его тело было слеплено для меня, каждая впадинка и изгиб соответствуют моим, словно кусочки пазла. Но было нечто большее: то, как он пахнет, чему даже нет названия, и то, как обнимает меня. Внутри поселилось чувство правильности — быть в объятиях Деса, будто это единственное место, к которому я принадлежу.

Чувствовал ли он то же самое? Или я просто придумываю сказки из дыма и теней? Вопрос, к которому я часто возвращаюсь.

Веки тяжелеют, и я с трудом стараюсь держать глаза раскрытыми, концентрируя взгляд на ухе Торговца. Я протягиваю руку и касаюсь заостренного края. Уши фейри.

От моего прикосновения Дес вздрагивает.

— Ты прячешь их, — говорю я. Клянусь, большую часть времени они выглядят закругленными… человеческими.

— Иногда, — соглашается он.

Дес нежно убирает мою руку. Нас окружает тишина и тьма, но я всё равно ощущаю тени Деса, укрывающие меня, от чего чувствую себя в безопасности. До него у меня было так много причин бояться ночи. Сейчас же, я предвкушаю её наступление, ведь она приносит мне его.

— Спасибо, — бормочу я.

— За что, ангелочек? — интересуется он.

— За всё.

На мгновение он перестает гладить меня по волосам, а когда возобновляет движения, большой палец касается моего виска. Самый легкий порыв нежности. Я начинаю погружаться в сон, поэтому не уверена, правильно ли поняла последние слова, которые он выдохнул в ночь…

— Ради тебя никак иначе.


Наши дни


После разговора мы возвращаемся к делу, к спящим воинам. Если Торговец и замечает, что я отдаляюсь от него, ничего не говорит. А что сказать? Что ему жаль? Не его вина. Любовь нельзя подделать. И хотя Дес был нежным со мной, добрым, физически воздействовал, ничего не упоминал о любви. Но я не могу подавить чувства, которые многие годы мучили меня.

Торговец несёт меня всё дальше, один лестничный пролёт сменятся другим, пока мы не приземляемся на балконе, вероятно, на самом нижнем уровне дворца. Прямо под нами земля уходит вглубь, где здания расположены одно за другим, удаляясь вплоть до темноты. Мы подходим к краю, прохладный ночной воздух играет с моими волосами.

Я облокачиваюсь на перила.

— Куда теперь?

Дес небрежно обнимает меня за талию.

— Что… — я едва успеваю взглянуть на накаченные руки и татуировки перед тем, как он взмывает вверх, разворачивая крылья с заостренными когтями, и вскрикиваю. Нужно было понять, что мы куда-то летим, но Дес складывает крылья. Тогда я и понимаю, что мы не поднимаемся, а пикируем вниз.

Ничем нельзя описать тот сущий ужас падения в бездну головой вниз. Мы стремительно падаем, от чего ветер, растрепавший мои волосы, не даёт даже сделать вдох. Головокружительное количество балконов, садов и террас на отвесных скалах пролетает мимо. Всё это очень похоже на кукольный домик. Я вижу вразрез квартиры, комнаты, магазины и сады. И чем мы ниже, тем тусклее становится этаж. Мы всё опускаемся, пока здания не скрываются в темноте. Тут внизу город ночи больше похож на пустоту. Мы замедляемся, и Торговец раскрывает огромные крылья, накреняясь в сторону балкона, находящегося почти у самого низа бездны. Дома вокруг нас менее изящны, а, покрытые шипами, виноградные лозы извиваются вокруг перил, от чего колонны портиков кажутся зловещими.

Как только мы приземляемся, от прилива крови я шатаюсь. Но Дес крепко обнимает меня, когда я пытаюсь отстраниться.

— Калли, дай себе секунду привыкнуть, — говорит он низким голосом.

Что я и делаю, совершенно не против обнимашек. Чувствуя, что меня уже не шатает, он разжимает объятия. Я оглядываю то, что должно быть самым нижним уровнем в городе. Здесь намного холоднее.

— Что это за место?

— Добро пожаловать в промышленный район столицы, где занимаются экспортом и импортом Сомнии.

Поэтому люди не живут здесь. Какое облегчение. Сравнивая с остальным городом, этот район, своего рода, разочарование. Я имею в виду, он прекрасен, в жутком смысле этого слова, но я бы не хотела здесь остановиться. В поле зрения попадается простая деревянная дверь, которая с балкона ведёт внутрь. Беспокойство оседает в животе. Я не могу распознавать магию так, как это делают фейри, но проходить через эту дверь — хотя уверена, что именно туда мы и направимся — желания нет. Не прошло и секунды, как мои подозрения подтверждаются, Дес ведет меня прямо к двери.

— Это бывшее хранилище, — поясняет он, — как и остальные здания в этой области. Но, когда закончились свободные места, его преобразовали под временное убежище для спящих.

Дверь перед нами со скрипом открывается, и мы входим во вместительное складское помещение без окон.

Торговец кивает охраннику, дежурившему у дальней стены. Без единого слова тот выходит, предоставляя нам уединение.

Я оглядываюсь по сторонам. Как и в других комнатах дворца, кто-то с помощью магии запечатлел ночное небо на потолке. Крошечные огоньки света слабо сияют в плафонах на стене, но едва ли разгоняют тьму, которая окутывает комнату.

Это все, что я замечаю в хранилище, потому что…

Всё оно уставлено гробами. Их тут сотни… возможно, тысячи. Ряды и ряды стеклянных гробов. Я не верю своим глазам.

— Так много, — выдыхаю я

Стоя рядом со мной, Торговец хмурится. 

— Почти вдвое больше пропало из королевства.

Я втягиваю воздух. Это почти целый город. Хоть и маленький, но всё же. Такие ошеломляющие цифры.

Я мимолетно осматриваю женщин внутри каждого гроба, их руки сложены на груди. Так жутко.

— И у каждой по ребенку? — спрашиваю я.

Торговец кивает, проводя большим пальцем по нижней губе. Те губы, которые менее часа назад доставили мне столько удовольствия. Дес ловит мой взгляд, и что бы ни выражало моё лицо, он резко втягивает воздух через нос. Мне приходится оторваться от Торговца. Не очень хочется, чтобы между нами случился интимный инцидент посреди… собственно морга.

— Где все дети? — интересуюсь я. Их было не больше двух дюжин в королевских яслях.

— Они живут с родственниками.

Я выгибаю брови. Сотни странных детей сейчас живут в семьях.

— Были какие-то жалобы? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Но более того, в последние несколько лет был резкий рост детоубийства.

На осознание сказанного им ушла секунда, и я выдыхаю:

— Они убивают детей?

Он замечает, что я глубоко потрясена.

— Ты так удивлена, ангелочек? Даже на земле, наша репутация не уступает здешней. — Конечно, я в шоке. Дети — есть дети. Какими бы они ни были, нельзя их просто… убить. — Перед тем, как судить мой народ, ты должна знать, что были случаи, когда опекуны впадали в такой же… сон, что и эти женщины. И в большинстве случаев детоубийства, дети были не жертвами, а преступниками.

Меня начинает тошнить. Я не завидую работе Деса, как короля. Такого мне и в голову не приходило.

— Слуги, которые работали в яслях, впадали в такой же сон? — спрашиваю я, осматривая комнату.

— Парочка, — признается он, бросая взгляд на гробы, — фейри. Люди, кажется, имеют некий иммунитет, поэтому только они имеют прямой контакт с детьми во дворце. — Дес кивает на гробы. — Пошли, ангелочек, — говорит он, меняя тему, — посмотрим на них.

Я окидываю взглядом всю комнату. И лишь от вида лежащих в гробах женщин у меня волосы встают дыбом. Я, настороженно, отхожу от Деса, шаги эхом отдаются в глубоком и глухом помещении. Я подхожу к ближним рядам, немного побаиваясь заглянуть внутрь. Блёклый свет отражается в стекле, заставляя гробы мерцать в полутьме. Я заставляю себя посмотреть на женщину в гробу. Волосы цвета вороного крыла и лицо в форме сердечка. Милое. С виду и не скажешь, что она — воин. Заостренные уши торчат из-под прядей волос. Я тяжело глотаю, уставившись на неё. Последний раз, когда я видела труп, смотрела на тело отчима. Кровь на руках, на волосах… никогда не освобожусь от этого. Я отвожу взгляд от лица женщины. Одетая в черную тунику и такого же цвета бриджи, заправленные в замшевые сапоги. Руки покоятся на груди и сжимают рукоятку меча, лежащего вдоль торса. Она такая неподвижная, спокойная, и какая-то часть меня ждёт, когда она откроет глаза и мечом проложит себе путь наружу.

Все выглядит так реалистично. Я заставляю себя перейти к другой женщине, прежде чем поджать хвост и поспешить отсюда. У другой волосы похожи на серебряные нити, и длиной до подбородка. Несмотря на серебро в волосах, она выглядит молодой, с гладкой кожей, обтягивающей высокие скулы и квадратный подбородок. Всё в ней выдает солдата; даже в состоянии покоя, она кажется более серьёзной. Но даже это её не спасло. В руках зажат лук, и рядом с ногой колчан, наполненный стрелами. Другой воин. Но не просто воин. С серебряным браслетом на плече. Почётный воин.

Я начинаю пробираться сквозь гробы. Все женщины одеты в похожие наряды, и у каждой в руках по оружию. Воины, ставшие жертвами.

Вся эта картина доводит меня до предела. Некоторые из самых сильных женщин королевства Деса лежат внутри этих гробов. Как такое случилось с превосходными воинами? И если этот монстр смог сотворить это с такими женщинами, то, что он бы сделал с обычным человеком? Что бы сделал со мной?

Я начинаю напевать про себя, чтобы как-то облегчить нарастающую тревогу. Я прикасаюсь к крышкам, замечая, что стекло все ещё тёплое. Кожу покалывает. Обстановка… неестественная, неправильная по своей сути.

Не задумываясь, я начинаю петь вслух.

— Сбрось сонные оковы,

Отгоняй дремоту,

Открой секретов засовы,

Я их сберегу.

Сирена во мне любит сочинять, точно так же, как и ведьмы рифмуют заклинания. Я уверена, что это имеет какое-то отношение к эффективности магии, но для моих ушей это просто наслаждение.

— Разомкни свои глазки,

Вдохни воздух, полный ночи,

Расскажи секрет без опаски,

Свои тайны со мной обручи.

Я смотрю на Деса через плечо. Он стоит, сложив руки на груди и расставив ноги, а за спиной крылья; и выглядит он, как что-то среднее между рок-звездой и падшим ангелом, даже несмотря на кожаные штаны и рукав татуировок. Дес смотрит на гробы, словно ждёт, что кто-то шевельнётся. Я следую за его взглядом, медленно напрягаясь, но нет, женщины лежат так же, как и тогда, когда я зашла. Оборачиваясь, я продолжаю петь:

— Пробудись ото сна,

Сбрось темноты заклинание,

Раскрой же уста,

Подари мне признание.

Я уже знала перед тем, как вошла сюда, что чары не смогут разбудить женщин. Все они — фейри. И всё же я держусь за ниточку надежды, что могу помочь. Текут секунды, переливаясь в минуты. Я жду каких-либо признаков пробуждения, но никто не двигается, и я чувствую себя глупо. Петь в комнате, полной фейри, которые не шевелились с тех пор, как их принесли сюда. Я возвращаюсь к Торговцу, заполняя тишину громкими шагами.

Звонкий смех слышится позади.

Я останавливаюсь, оглядываясь через плечо. Здесь больше никого нет, по крайней мере, никто не ходит и не разговаривает. Я возобновляю шаги, уже напряженная. Я боюсь, а воображение любит пошалить.

«Рабыня…»

Я останавливаюсь на полушаге, и, широко раскрыв глаза, смотрю на Деса. Он прижимает палец ко рту, а через мгновение испаряется в дыму.

Дерьмо. Куда это он?

Невидимое дыхание от мягкого смеха щекочет щёки, и только сейчас я понимаю, какие у меня большие проблемы. Я оборачиваюсь, уверенная, что прямо за мной кто-то стоит, но никого нет. Вновь из глубины комнаты доносится смех, переходящий в напев. Голоса исходят из ниоткуда и отовсюду. Они окружают меня, нарастая.

«Сон прекрасен собой,

Или в страх все бросает?

Ведь это игра, в которой

Игрок погибает».

Я оглядываюсь в поисках того, кто поёт, но уже понимаю, что это — магия вне моего понимания. Фантомная рука гладит меня по волосам.

«Ты поднимаешь солдат,

Когда тебя мы тянем в сон,

Ведь секреты подлежат

Лишь одной из сторон.

Так что пой свои песни,

Распевай все слова,

Он придет за тобой,

Когда наступит пора».

Пение утихает, пока комната не погружается в тишину.

— Твою же мать, — я перевожу дыхание.

Время убираться из этого гребаного места. Я смотрю на гробы, проходя мимо, с ожиданием, что в любую минуту эти женщины набросятся на меня.

«Опять баламутишь воду, не так ли, Калли?»

Прямо передо мной кружатся тени, сливаясь в крылатого мужчину.

Дес.

Крылья Торговца угрожающе раскрыты, на лице нельзя прочесть ни одну из эмоций, и это означает, что сейчас Дес в режиме убийцы. У кого-то сорвёт крышу.

— О, так мило с твоей стороны присоединиться ко мне, — говорю я, повышая голос. У меня походу тоже сорвет.

— Я никогда не покидал тебя, — утверждает он.

Я не собираюсь обдумывать его замечание. Ситуация и так довольно странная. Он оглядывает гробы.

— Если бы я был безжалостней, то сжёг бы все здесь к чертовой матери.

В обычной ситуации, подобное шокировало бы меня, но сейчас, когда я всё еще ощущаю прикосновения фантомной руки, подумываю, что оставлять этих женщин здесь, в сердце столицы, очень плохая идея.

Загрузка...