Рапсодия

Глава 13

Февраль, семь лет назад

Сегодня в кафе «У Дугласа» шумно, отовсюду доносятся десятки голосов. Я смотрю в чашку с кофе.

— Дес, почему ты не потребуешь с меня оплаты долгов?

Торговец откидывается на спинку стула, а ноги забрасывает на соседний. Он маленькими глотками пьёт эспрессо из самой крошечной чашки в мире, которая полностью скрывается в его руке. Через мгновение он ставит её на стол.

— А ты этого хочешь, ангелочек?

В тусклом освещении кафе, глаза Деса блестят от предвкушения.

— Просто любопытно. — Я вглядываюсь в выражение его лица. — А ты?

— Я что? — Он небрежно осматривает остальную часть помещения. Но меня не одурачишь. Он сознательно сел в угол, убедившись, что сзади будет стена. А с тех пор, как мистер Уайтчепел вернулся без пары пальцев на руках и ногах, и с визиткой Торговца на груди, Полития открыла охоту на Деса.

— Хочешь, чтобы я заплатила по долгам? — спрашиваю я.

— Если бы хотел, ты бы уже заплатила.

Но почему не требует оплаты? Основываясь на сделках, свидетелем которых я стала, знаю, что Дес очень скрупулезен в отношении своевременной оплаты долгов клиентами. На моём браслете уже девять рядов и количество бусин неуклонно растёт. А Дес ни разу не попросил заплатить. Ни за одну просьбу.

— От этих бусин я нервничаю, — признаюсь я, крутя браслет на запястье.

Он снова переводит взгляд на меня.

— Ну, так перестань покупать услуги.

Отодвинув со скрипом стул, я встаю и говорю:

— Из тебя сегодня херовая компания.

Может дело не в нём. А во мне. Потому что сейчас я чувствую себя такой чертовски разочарованной и этим вечером и всеми остальными. Я разочарована тем, что хочу того, что не могу заполучить. Слабостью, что не могу отказаться от дурацкой влюбленности, хотя и понимаю, что должна. Тем, что набрала долгов на жизнь вперёд и связала себя с кем-то, кто не желает иметь со мной ничего общего.

— Сядь, — приказывает Дес, и я чувствую его магию в приказе.

У меня подгибаются ноги, тело сгибается, чтобы сесть. Я борюсь с его приказом, но это не так-то просто. Я со злостью гляжу на него. И теперь понимаю, почему моя сила считается такой ужасной. Это особый вид пытки, твоё тело подчиняется другому. Странно и мерзко.

— Вот это ты и будешь чувствовать, возвращая долги, — произносит он. — Только хуже. Намного хуже. — Торговец подаётся вперед. — Не спеши расплачиваться. Ни кому из нас это не принесёт удовольствия.

— Если тебе так не понравится, Дес, — говорю я, пытаясь встать. Его магия давит на меня, заставляя оставаться на месте, — то почему не прекратишь заключать со мной сделки?

И снова этот блеск в глазах.　

— Ты играешь в опасную игру, сирена. Заключение сделок, это своего рода принуждение. — Он говорит так тихо, что только я могу слышать. — А ты с такой легкостью заключаешь их со мной. — Он замолкает, а глаза его злобно сверкают. — Не думай, что я когда-нибудь остановлюсь… этого не будет.

Наши дни

Мы с Десом, который мрачнее тучи, в тишине выходим из помещения для слуг. Кровососущие дети, призрачные посетители, и мужчина с именем Похититель Душ. Этого достаточно, чтобы у меня начались ночные кошмары. Я потираю руки.

— Как давно происходят похищения? — спрашиваю, когда мы входим в сад.

— Почти десять лет.

И за всё время это не разрешили…

Я выполнила свою работу, зачаровала женщину по воле Торговца. Теперь умываю руки и оставляю Гэйлию на милость судьбе, которая от ужаса свела её с ума. Судьбе, напророченной ребёнком, который слишком мал, чтобы говорить.

Я останавливаюсь на мощеной тропинке. Торговец поворачивается ко мне, нахмурив брови.

— Если я смогу получить больше информации от детей, ты заберёшь ещё бусины? — спрашиваю я.

— Почему ты хочешь увидеть их? — склонив голову, интересуется он.

Как будто не очевидно.

— Та женщина боится детей и их предсказаний. Именно детей мы должны допрашивать.

Дес вздыхает.

— Я связан клятвой не использования своей магии на детях, и помимо этого… я тысячу раз был в яслях, пытаясь поговорить с ними. Но всё без толку.

— Но ты не приводил к ним сирену, — говорю я.

Каждый раз, когда закрываю глаза, то вижу умоляющий взгляд Гэйлии и безысходность. Я не могу всё так оставить. В уголках глаз Деса появляются морщинки.

— Правда, я никогда не приводил вспыльчивую сирену, которая бы сделала за меня грязную работу. — Он смотрит на меня немного дольше и, наконец, неохотно, кивает. — Я отведу тебя к детям. Сомневаюсь, что это поможет мне, но все равно отведу. Но, — добавляет он, — если я почувствую что-то неладное, мы уйдем, без всяких возражений.

От покровительственного тона в его голосе по рукам сбегают мурашки.

— Меня устраивает.

— О чьих детях заботятся в королевских яслях? — спрашиваю я, когда мы снова идём по дворцу в направлении того самого детского сада. Мне кажется странным, что эти специфичные, как выразилась Гэйлия, дети находятся в замке, в самом сердце царства.

Дес заводит руки за спину.　

— В саду заботятся об осиротевших детях родителей-воинов — своего рода наша дань их последней жертве — детях дворян, работающих в замке, и, конечно же, обо всех детях королевской семьи, в том числе и моих.

— Т-твоих? — повторяю я.

Почему я никогда не рассматривала вероятность, что у Деса могут быть дети? Такой воинственный король, как он, точно не испытывал недостатка внимания от женщин… это возможно.

Торговец смотрит на меня.

— Тебя это беспокоит?

Я качаю головой, отводя от него взгляд, хотя всё внутри сжимается. Я чувствую его взгляд на себе.

— Правда, — говорит он, — как бы ты себя чувствовала, скажи я, что у меня есть дети?

В тот момент, когда вопрос слетает с губ Торговца, я чувствую, как магия стискивает мне горло. Я прижимаю ладонь к горлу, уставившись на Деса.　

— Неплохо было бы хоть предупредить, — язвительно говорю я.

Моё горло сжимается. Магию не устроит молчание. Я чувствую, как она вытаскивает слова, точно так же, как моя побуждала отвечать Гэйлию.

— Я бы ревновала, — отвечаю я.

Боже, как я рада, что мы только вдвоём идём по этому коридору. Было бы весьма неловко признаться Десу при зрителях.

— Почему? — спрашивает он.

Магия не отпускает. Я стискиваю зубы, но это не мешает ответу сорваться с губ.　

— Потому что я ужасный человек. — Магия давит сильнее, видимо, недостаточно правдивый ответ. — П-потому что, — снова пытаюсь я, — я не хочу, чтобы кто-то другой разделил этот опыт с тобой.

— Почему? — продолжает давить он.

Да ты должно быть шутишь. Магия петлёй обвивается вокруг шеи.

— Потому что я хочу разделить этот опыт с тобой, — поспешно произношу я. Сразу мои щеки заливаются румянцем. Магия ослабевает, но слегка. Дес с нежностью смотрит на меня.

— Ты хочешь от меня ребенка?

— Уже нет, — с трудом дыша, говорю я. Но даже сейчас магия ощущает, что я вру, и тут же сжимает горло, не давая сделать вдох. — Да-а-а-а, — шиплю я.

Вся магия мгновенно рассеивается, и даже не глядя, я знаю, что несколько бусин исчезают с моей руки. Мне откровенно насрать на это. Я в бешенстве.

Дес выглядит таким довольным. Довольным и возбужденным.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору, ангелочек, — обещает он.

И в этот момент я набрасываюсь на него. Он фыркает, когда я толкаю его к стене и хватаю рукой за горло.

О, милостивый Иисус, я злюсь.

Он отходит от стены и убирает мою руку со своей шеи, отчего я теряю равновесие. Прежде, чем я снова могу напасть, Дес прижимает меня вплотную к себе.

— Ты не имел никакого права это делать, — тихо шепчу я.

Формально, имеет полное право. Вот что происходит, когда ты заключаешь сделку с Торговцем. Он может взять что угодно в качестве погашения долга.

Он смотрит на мои пылающие щеки.

— Ты смущена. — Конечно, я смущена. Да кто захочет сказать парню, который растоптал твоё сердце, что-то вроде: «эй, парниша, я, кстати, хочу от тебя детей». Он скользит рукой вниз по моей спине.　- Ты бы не смутилась так, если бы знала мои мысли. — Теперь у меня перехватывает дыхание. — Можешь не беспокоиться, ангелочек, — продолжает он. — У меня нет детей. — Притянув меня ещё ближе, Дес касается губами моего уха. — Хотя я всегда готов изменить это.

Теперь, я стараюсь оттолкнуть его.

— Дес, пусти.

— Хм, — говорит он, скользя рукой по спине к бедру, — думаю, нет. — Подняв мою ногу, он забрасывает её себе на талию. Я пытаюсь вырваться, но мои усилия тщетны. Затем то же самое он проделывает со второй ногой. — Думаю, мне нравится то, где ты сейчас.

В следующий раз я влюблюсь в кого-то другого, менее коварного, властного…

Дес опускает руку ниже и обхватывает мою задницу.

…грубого короля фейри.

В следующий раз это будет хороший парень.

— Я даже не хочу детей, — бормочу я.

Дес просто улыбается.

Фейри.

Затем, естественно, кто-то, выбрав не самый подходящий момент, заворачивает в коридор. Торговец даже не пытается меня отпустить. Он просто вместе со мной, висящей на нём, как коала, идет и кивает женщине-фейри, мимо которой мы проходим.

Так неловко.

Дес ставит меня на ноги только после того, как мы достигаем двойных дверей, ведущих в ясли. В этой части дворца неестественная тишина. Я ожидала услышать… хоть что-нибудь. Дети всегда шумные. Я хватаюсь за одну из ручек. Прежде чем успеваю повернуть её, Торговец хватает меня за руку.

— Помни мои слова, — говорит он, — если произойдет что-то необычное, мы сразу же уходим.

Я смотрю в эти серебристые глаза, на его резкие черты лица.

— Помню, — отвечаю я. Смахнув его руку, я открываю дверь.

В яслях тише, чем снаружи. Даже воздух здесь не движется, словно все затаили дыхание. Одинокая служанка взбивает подушки на дорогом диване, стоящем в комнате. За ней были видны французские двери, выходящие на внутренний двор. Испугавшись при виде нас, она садиться в глубоком реверансе.

— Мой король, миледи, — приветствует она каждого из нас. — Какой неожиданный сюрприз.

— Мы хотим увидеть усыпальницу детей, — бесцеремонно говорит Дес.

Усыпальница детей — что за отвратительное название.

— О, — она смотрит то на меня, то на Деса, — к-конечно.

Неужели я слышу беспокойство?

Она склоняет голову.　

— Сюда. — Пока мы следуем за ней в один из боковых залов, который ответвляется от общей комнаты, я замечаю, что она незаметно по одному заламывает себе пальцы. — Сейчас они довольно спокойны. — Она имеет в виду кататонические. — Нам пришлось отделить их от других детей. Были жалобы… — Она не заканчивает предложение. — Но вы уже в курсе этого, мой король.

— Жалобы на что? — спрашиваю я.

Она делает глубокий вдох.

— Некоторые питались от других детей. Мы приняли решение разделить их. Они не… охотятся друг на друга.

Идя за ней, мы переступаем через различные игрушки и лиру, играющую какую-то мелодию, и я бросаю на Деса «какого-хрена?» взгляд. Вздернув брови и с мрачным выражением лица, он качает головой. Остановившись у дверей, она стучит, а затем входит.

— Дети, у вас гости.

Комната, в которую мы входим, окутана мраком и кажется, что ни один из подсвечников не рассеивает тьму. Стена в дальнем конце комнаты состоит из окон. Несколько детей стоят пред ними и смотрят в ночь. Как и говорила Гэйлия, ни один не шевелится. В комнате много детских кроваток, придвинутых к стенам. Я не вижу, что внутри них, но точно знаю, что в некоторых лежат младенцы. Кормилица сидит в кресле-качалке слева, прижимая ткань к коже чуть выше груди и морщась. Увидев меня и Деса, она убирает руку, сминает ткань, поспешно встаёт и кланяется. Торговец кивает ей, а я задерживаю взгляд на бусинках крови на её коже, где она только что прижимала ткань.

— Вы обе можете покинуть нас, — обращается он к слугам.

Женщина, которая привела нас сюда, без всяких колебаний уходит, а вот кормилица мнётся на месте, бросая боязливый взгляд на комнату, прежде чем опустить голову.

— Если понадоблюсь, я буду снаружи, — говорит она и уходит. Щелчок и дверь за ней закрывается.

Теперь, когда мы остались один на один с этими странными детьми, мне страшно, каждый инстинкт вопит, чтобы мы убрались из этой комнаты.

Почти одновременно, дети поворачиваются к нам. При виде этого, мороз пробегает по коже. Их взгляды останавливаются на Десе. Все дети начинают кричать. Не двигаются, а просто орут, даже младенцы кричат.

Дес наклонился ближе.

— Забыл тебе сказать, меня они не очень любят.

Забыл сказать? Дес встает передо мной, закрывая собой, и не буду врать, сейчас я безумно благодарна за живой щит.　

«Хотела видеть их, Калли. Так веди себя по-мужски».

Собрав последние капли мужества, я заставляю себя обойти Торговца.

Что говорила Гэйлия? Насколько специфичными они могут быть, ведь это просто дети.

Просто дети.

Я делаю осторожный шаг, затем ещё один. Они по-прежнему кричат и смотрят на Деса. Я начинаю напевать, надеясь, что объединив детскую любовь к музыке с моими способностями, смогу заставить их перестать вопить, и наладить контакт с ними. Все, как один, дети переводят взгляды на меня, некоторые понемногу перестают кричать, когда я начинаю мерцать и вкладывать в мелодию, которую бормочу, магию. И затем я начинаю петь.

— Ты мигай, звезда ночная!..

Ну, и подайте в суд за не оригинальность.

Один за другим дети перестают кричать, и заворожено смотрят на меня. Я подхожу к ним, очень надеясь, что это хорошая идея. Когда заканчиваю петь, дети моргают, словно пробуждаясь ото сна. Я не могу зачаровывать фейри — мои силы распространяются на существ моего мира, но музыке не нужна магия, чтобы заколдовать вас. Дети вновь смотрят на Деса и опять напрягаются.

— Успокойтесь, — говорю я неземным голосом. — Он не причинит вам вреда, и я вас не обижу.

Несколько напряженных минут, я наблюдаю за их реакцией. Когда дети не срываются на крик, я расслабляюсь. По крайней мере, расслабляюсь насколько могу, учитывая, что меня окружает стая жутких детей. У некоторых на губах запёкшаяся кровь.　 Я стараюсь не содрогаться.

— Меня зовут Каллипсо, но вы можете звать меня Калли. Я хотела бы задать вам несколько вопросов. Вы со мной поговорите?

Они устремляют взгляды на меня, и, не моргая смотрят. Я обеспокоена тем, что они снова впали в ступор, но, внезапно, они все, как один кивают и окружают меня.

— Где ваши мамы? — спрашиваю я.

— Спят внизу, — лепечет маленький мальчик.

— Почему они спят? — задаю вопрос я.

— Потому что он их хочет. — В этот раз отвечает девочка. И пока она говорит, я замечаю пару клыков у нее во рту.

Я стараюсь не отпрянуть.

— Кто «он»?

— Наш отец, — отвечает другая девочка.

У всех этих детей один отец?

Клянусь, я чувствую призрачное дыхание у себя на затылке. Они не должны об этом — или о чём-то, что я их спросила — знать, но знают. И я нутром чувствую, что у них есть ответы, на большинство вопросов Деса. Поделятся ли они ими, совершенно другой вопрос.

— Кто ваш отец? — спрашиваю я.　

Они смотрят друг на друга, и снова складывается впечатление, что они коллективно принимают решение.　

— Похититель Душ, — отвечает мальчик.　

Это имя упоминала Гэйлия, и его же я видела в записях Деса.　

— Он всё видит. Он всё слышит, — добавляет другой мальчик.　

Десять баллов Слизерину за жуткий ответ.　

— Где я могу найти его? — спрашиваю я.　

— Он уже здесь, — говорит мальчик с иссиня черными волосами.　

От ответа у меня волосы дыбом встают.　

— Могу я с ним встретиться?　

Как только я задаю вопрос, в комнате темнеет. Хоть Торговец и молчит, но ясно, что он не рад моему вопросу.　

— Да-а-а-а-а-а-а-а-а…　

На этот раз ответ исходит из одной колыбели, стоящей в дальнем углу комнаты.　

— Но ты не можешь взять его. — Дети тут же обращают свой взор на Деса.　

— Ты понравишься нашему отцу, — говорит рыжеволосая девочка.　

— Уже понравилась, — добавляет ещё кто-то.　

— Он любит красивые штучки.　

— Любит ломать их.　

Когда дети говорят, не сводя с меня своего твёрдого взгляда, я снова ощущаю это жуткое дыхание на шее. Тени Деса защищая, окружают мои ноги.　

— Калли.　

Сомкнувшись вокруг меня кольцом, дети бросают взгляд через плечи на Торговца. Раньше, я опасалась, что они не будут говорить, теперь боюсь, что я им слишком понравилась.　

— Вы знаете, где я могу найти его? — спрашиваю я.　

— Он найдёт тебя…　

— Он всегда находит тех, кого хочет…　

— Он уже вышел на охоту…　

— Охоту? — Не стоило мне спрашивать. Чувствую, что пребывание в Потустороннем мире покажется мне именно таким, каким я и боялась.　

— Он сделает тебя своей, как наших матерей.　

Хорошо, я закончила.

— Я должна уйти, — произношу я.

Дес идёт в мою сторону, явно с теми же мыслями.

— Нет, — умоляют дети, прижимаясь ко мне и хватая за платье.

— Останься с нами навечно.

— Не могу, — говорю я, — но я могу вернуться.

— Останься, — рычит один из старших мальчиков.

— Она сказала, нет, — резкий тон Деса сотрясает комнату.

Дети отшатнулись от Торговца, снова начав кричать. Одна девочка зашипела, оскалив острые клыки.

— Останься, — несколько детей произносят снова. На этот раз они хватают меня за руки, и затем…

Из меня вышибает весь воздух, и я начинаю падать. Всё ниже и ниже, во тьму, мимо бесконечных рядов клеток с женщинами, некоторые из которых долбят по прутьям, а некоторые неподвижно лежат на полу. Пока я падаю, этаж за этажом сливается. И затем мир переворачивается, теперь я падаю не вниз, а вверх. И я уже не падаю, а лечу. Я приземляюсь у подножья трона, раскрыв крылья во весь размах. Окружение меняется на лесной пейзаж. Я лечу между деревьев, которые, кажется, воют. И вылетая из леса, я врезаюсь в свою старую кухню, залитую кровью. Мой отчим медленно поднимается с пола, его тело оживает.

О, Боже, нет.

Он нависает надо мной, а глаза полыхают злостью. Из его головы вырастают рога. Они закручиваются и удлиняются с каждой секундой. Он смотрит на меня, и, вдруг, его лицо меняется. Теперь передо мной уже не отчим, а незнакомец с каштановыми волосами, смуглой кожей и карими, обезумевшими глазами. Мужчина, покрытый кровью отчима. И на моих глазах, он слизывает с пальцев кровь.

— Ну, надо же, — говорит он, — какая симпатичная, милая птичка.

Он и комната исчезают, а тьма поглощает меня целиком.