Рабство по контракту

Глава 22 Пленники разорванной паутины

А в этот момент в разных концах города в своих постелях беспокойно заворочались люди… Все они проснулись почти одновременно, словно что-то резко толкнуло их.

Алексей Бодров в последнее время почти каждую ночь видел одно и то же. Ему снилось, что он стал рыбой, крупным и гладким карасем с блестящей серебристой чешуей. Рыбья жизнь в уютном пруду, заросшем камышами у берега, с мягким илистым дном и стрекозами, порхающими над водой, была легкой и приятной.

Вот карась видит большого, жирного червяка, извивающегося перед самым носом. Он бросается на добычу, одним махом заглатывает ее… Но почему такая жгучая боль разрывает все внутренности? Почему неодолимая сила властно тянет его куда-то наверх? Там, под палящим безжалостным солнцем, он не может дышать и только бьет хвостом да хватает воздух широко открытым ртом. Глаза подергивает мутная пленка, шевелиться больше нет сил, и серебристое тело, еще недавно такое живое, гибкое и сильное, беспомощно падает на дно лодки.

На этом месте Леха просыпался. В первый момент он не мог понять, как он тут оказался. Когда же вспомнил, что он не карась, а PR-менеджер крупной компании, было чувство облегчения — слава богу, это был только сон!

Следующей ночью все повторялось снова. И сейчас тоже… Правда, кончилось все совершенно иначе!

Вот карась беззаботно резвится в пруду. Жирный червяк извивается перед самым носом. Внутренний голос, который есть даже у рыб, предупреждает, почти кричит — не трогай! Это западня, ловушка! Это — смерть!

Но искушение слишком велико, и рыба хватает наживку. А дальше — все как всегда — боль, страх, а главное — та мощная и неодолимая сила, которая тащит его наверх, под обжигающие солнечные лучи, навстречу смерти…

В последний момент, когда обреченный карась уже почти распрощался с жизнью и касался воды только кончиком хвоста, он изогнулся особенно сильно, дернулся — и сорвался с крючка! Серебристое тельце шлепнулось в воду. В первый момент он не успел сообразить, что произошло, но потом, ощутив волшебное чувство свободы в родной стихии, вильнул хвостом и быстро-быстро заработал плавниками, чтобы убраться как можно дальше, прочь от опасного места. Пускай болит порванная губа, пускай ноет все тело от непосильного напряжения, но зато — жив! Жив, понимаете?

А теперь Леха лежал в постели, закинув руки за голову, и думал, почему же вышло так, что вроде бы в жизни все складывается хорошо, но радости особой нет?

До недавнего времени он был доволен. Работа — супер! Ничего особенного делать не надо, а деньги платят хорошие. Машина опять же, квартира… Чего еще желать человеку? Первое время Леша и сам никак не мог поверить, что ему, провинциалу, приехавшему в Москву из города Урюпинска, так повезло. На что он рассчитывал со своим дипломом преподавателя физкультуры — непонятно, но ведь и в родном захолустье тоже ловить нечего!

Деньги на билет он занимал у двоюродного брата. Васька, тот хорошо устроился — открыл коммерческую палатку, торговал китайской лапшой в пластиковых корытцах (гадость ужаснейшая, зато дешево и сердито!), кока-колой и сникерсами, а втихую — маленькими бутылочками без этикеток. Честно говоря, именно этот товар был самым ходовым, и за счет его процветал весь Васькин бизнес. Дешевый спирт, разведенный водой из-под крана, шел на ура, и с самого утра к ларьку тянулись местные «синяки», у которых трубы горят.

Сам брательник трудился от зари до зари. Пробовал и Лешку пристроить к делу, стыдил, уговаривал — нечего, мол, без дела околачиваться! Здоровенный бугай вырос, а только и знает, что мячик пинать.

В конце концов, попреки и скорбное лицо матери так достали его, что Лешка собрал свои невеликие пожитки и двинул в Москву. А что? Там, говорят, бабла народ загребает немерено! Устраиваются же люди как-то…

Поначалу было нелегко. Пришлось снять угол у сумасшедшей бабки, которая почему-то считала его своим давно умершим сыном, и кое-как перебиваться случайными заработками — грузчиком на рынке, подсобным рабочим в автосервисе, расклейщиком объявлений… Там-то и попался ему номер телефона, по которому настоятельно призвали звонить всех «молодых и энергичных, кому нужна достойная работа».

Честно говоря, Леха набрал заветный номер от полной безнадеги. Вежливая девушка с нежным голоском задала несколько вопросов, записала фамилию-имя-отчество-контактный телефон — и отключилась. Он и не рассчитывал, что ему перезвонят! Когда в недрах захламленной до невозможности бабкиной квартиры раздалась телефонная трель, тот же голосок вежливо спросил Алексея Викторовича и пригласил на собеседование. Ему показалось, что разверзлись небеса и произошло настоящее чудо! Помнится, потом стоял еще минуты три, прижимая трубку к груди и глупо улыбаясь.

Ну а дальше все пошло как по маслу. Чем занимается контора — он так до конца и не понял. Сначала не хотел выглядеть дураком, задавая вопросы, а потом втянулся как-то… Даже стал чувствовать себя нужным, востребованным специалистом, научился составлять отчеты и выучил всякие мудреные слова вроде «фокус-группы» или «продакт плейсмент». Что они означают — Леша не ведал, но все равно звучало это очень солидно.

Угнетало странное ноющее чувство, которое возникало в такие бессонные ночи, когда казалось, что жизнь проходит мимо. Вот вчера работа, и сегодня будет работа, и завтра тоже… Простая жизнь с походами на футбол и субботними посиделками с мужиками под пиво и воблу, с заботами и радостями вроде покупки «Жигулей» или выигрыша любимой команды была такой далекой! И желанной, как соседская Милка, по которой Леша сох еще с шестого класса. Наверное, замуж вышла…

Подумав об этом, Леха нахмурился. Тоже еще беда! Недели две назад он познакомился с веселой и разбитной девчонкой, привел ее к себе… и ничего. Не хватало еще импотентом стать — это в двадцать восемь-то лет! Все она, работа проклятая, все соки выжимает.

— Пропади оно все пропадом! — зачем-то сказал он вслух. От звука собственного голоса стало немного легче.

До утра Леха лежал без сна и думал о том, что надо бы взять отпуск и махнуть домой. Матери полгода уже не звонил… Купить ей подарков, попить пива с мужиками, и если Милка еще свободна, может, у них еще что-нибудь и получится.

Только вот на рыбалку он больше ходить не будет, это точно.

Сергей Векшин кричал во сне. Огромная каменная плита опускалась на него, грозя вот-вот раздавить, а он не мог даже пошевелиться. Он даже проснулся от собственного крика. Рядом заворочалась жена.

— Ты что? Опять приснилось что-то? Говорила тебе — к врачу сходи!

— Ничего, все нормально. Спи себе, — буркнул он.

Ежась от холода, Сергей нащупал ногами тапочки и прошлепал в кухню. Там, в шкафчике, в самом дальнем уголке, должна остаться припрятанная пачка сигарет. Курить он бросил еще год назад, но сейчас рука сама потянулась к неприкосновенному запасу.

Сергей долго шарил среди каких-то баночек и коробочек и почти потерял всякую надежду, но вот наконец в руках оказалась старая смятая пачка, в которой сиротливо болтались две последние сигареты. Вот и зажигалка здесь же, заботливо припасена на крайний случай… Кажется, он-то сейчас и наступил.

Он чиркнул зажигалкой и сел у стола. Едкий дым обжег горло, он даже закашлялся с непривычки, и голова сразу закружилась…

Но это ничего, ничего! По сравнению с тем, что почти неминуемо предстоит ему пережить в самое ближайшее время, это все мелочи, просто ерунда.

Последние несколько месяцев он жил в постоянном нервном напряжении. И было от чего…

Пару месяцев назад Сергей воспользовался деньгами компании, чтобы вложить их в ценные бумаги. От хорошего, надежного источника поступила информация, что в скором времени акции подлетят в цене до небес. Конечно, он отдавал себе отчет в том, что совершает серьезное служебное преступление, но искушение было слишком велико. Операция на бирже сулила просто фантастические дивиденды!

Сергей не сразу решился на это. Он просчитал все варианты. По всему выходило, что риск минимален, а к концу квартала он успеет продать активы и перегнать деньги обратно, так что о его операции никто не узнает. Придется, конечно, немного «помухлевать» с документами, но, откровенно говоря, делать подобные вещи ему приходилось и раньше… Правда, не на такие большие суммы, но — где наша не пропадала!

Все шло по плану, котировки росли, и Сергей, потирая руки, уже подсчитывал будущую прибыль. Совсем немного оставалось до заветной суммы в триста тысяч долларов, чтобы можно было навсегда распрощаться и с работой, и с холодной неласковой Москвой, и с опостылевшей супружницей, и навсегда осесть где-нибудь на острове с белым песком среди теплого моря. Когда-то Сергей был в отпуске на Мальдивах, и неделя, проведенная на волшебном острове, запомнилась навсегда. Жена в тот раз поехать с ним не смогла — ей предложили стажировку в Лондоне, и она еще, помнится, долго доказывала, что такой шанс бывает только раз в жизни, что это будет большой шаг вперед в ее карьере, а он уговаривал отказаться. «Ну ее, твою стажировку, мы долго ждали этого отпуска, давай махнем вместе…»

Вот дурак-то!

Оказавшись в маленьком бунгало на берегу океана, Сергей поначалу немного растерялся. Но совсем скоро почувствовал себя таким счастливым, как никогда в жизни. Плавать в океане, смотреть, как прибой накатывает на берег и солнце садится далеко-далеко, у самой линии горизонта, окрашивая море всеми оттенками багрового и алого цвета, и легкий ветерок шелестит в пальмовых листьях… Что еще нужно человеку! Как будто в рай попал.

Было, конечно, и изгнание. Вместо архангела с огненным мечом явился представитель туристической компании на маленьком и шустром белом катерке и забрал его оттуда. Когда Сергей поднимался по сходням, когда потом в последний раз смотрел на закат, пламенеющий над морем, он поклялся себе, что когда-нибудь обязательно вернется сюда — но уже насовсем.

С тех пор у него появилась мечта. Он скоро выяснил, что возможность поселиться в этом райском месте действительно существует, но требует немалых финансовых вложений. Практичные хозяева островов устроили на нем не только туристический, но и налоговый рай, так что у человека, приезжающего с большими деньгами, никто не спросит, откуда он их взял. Триста тысяч на счете в местном банке — и you are welcome, дорогой товарищ! Получай вид на жительство и живи себе на здоровье.

Оставалась только одна загвоздка — где раздобыть эти самые деньги? Конечно, зарплату топ-менеджера крупной компании не назовешь нищенской, но с другой стороны — все равно не хватит, даже если несколько лет не есть, не пить и получать бонус по максимуму. И потом — где доходы, там и расходы! Кредит за квартиру еще не до конца выплачен, а если жена узнает — тут вообще светопредставление начнется!

И Сергей страдал. Почти год он денно и нощно думал о том, как раздобыть деньги, которые станут для него пропуском в вожделенный рай. Даже с лица спал, перестал ходить в боулинг по субботам и пить пиво в любимом спортбаре.

Жена смотрела подозрительно, видно, решила, что он завел себе любовницу. Она искала следы помады на рубашке, волосы на пиджаке, принюхивалась, пытаясь обнаружить посторонний запах, когда он приходил домой.

Эх, глупая курица! Знала бы она… Прикосновение теплого песка и нежной волны волнует сильнее любых ласк и поцелуев, ветер с моря гораздо слаще, чем запах чужого тела, а закат… Разве цвет солнца, что медленно, царственно опускается в морские волны, может сравниться с косметическим румянцем на щеках?

Но теперь… Теперь все рухнуло. Сегодня (нет, уже вчера!) утром он узнал, что его брокер вчера обналичил всю сумму и исчез в неизвестном направлении. Таких денег ему ни украсть, ни занять, ни заработать не удастся, совсем скоро все раскроется, и что будет с ним дальше — думать не хотелось.

В лучшем случае его просто уволят, и никто не возьмет даже чистить сортиры. У корпорации хорошие связи во всех бизнес-структурах, ему ли не знать об этом! И попасть в черный список — смерти подобно. С карьерой придется попрощаться по-любому.

Но что-то подсказывало: так легко ему не отделаться. Сергей вспомнил лицо Олега Стахеева, начальника службы безопасности, его холодные внимательные глаза, тихий, невыразительный голос, к которому нельзя было не прислушиваться, даже если Олег просто спрашивает, который час, — и ему стало совсем плохо. Ребята у него тоже как на подбор, все с большим опытом работы в спецслужбах, и ни обмануть их, ни бить на жалость ему не удастся. Пару раз уже были случаи, когда недобросовестные партнеры или слишком «неудобные» конкуренты становились жертвами несчастных случаев или просто пропадали без вести.

Ведь на куски порежут! И отмолчаться ему никак не удастся. Остается одно — покаяться во всех грехах, рассказать все как на духу про неудавшуюся аферу и нечистоплотного партнера, вспомнить о нем все, что знал и не знал, и взмолиться — отпустите! Возьмите все: квартиру, машину, дом за городом — только оставьте жизнь!

Сергей и сам не заметил, как задремал, уронив голову на кухонный стол. Он увидел пальмы, белый песок, прибой, набегающий на берег, — так ясно, отчетливо, как будто снова находился там. Сергей еще успел удивиться, как получилось, что он оказался здесь словно по мановению волшебной палочки.

Далеко-далеко били барабаны, тихонечко выпевали свою мелодию флейты, и песня звучала в нагретом за день ароматном воздухе:

Неужели и правда чудеса еще случаются?

Секретарша Света Холодкова проснулась очень рано. За окнами стояла кромешная темнота, и часы показывали половину пятого. Можно бы еще спать и спать… Света поворочалась немного в постели, но сон упорно не шел.

Она скинула слишком теплое тяжелое одеяло и чуть не заплакала от жалости к себе. Ну, почему ей так не везет! В последние дни и так пришлось слишком много нервничать, и теперь еще и на работу придется идти невыспавшейся, с кругами под глазами… Эта мымра Киреева непременно сделает ей замечание — мол, вы, Светлана, лицо фирмы, и должны соответствовать, а все свои неприятности и проблемы надо оставлять за порогом!

Она бы и рада… Только знать бы, как это сделать!

До последних дней Света считала, что все у нее в жизни складывается удачно. Хорошая работа в крупной компании (секретаршам нигде столько не платят!), перспективы, поклонники… Могла ли она, девочка родившаяся в спальном районе, рассчитывать на такое? Куда пойдешь, если кроме смазливой мордашки, нет ничего — ни квартиры, ни денег, ни связей, ни высшего образования? Разве что в магазине стоять за прилавком и улыбаться капризным покупателям, пока зубы не заболят (это Света пробовала, выдержала всего неделю и сбежала) или — вперед, на Ленинградское шоссе, пополнять дружные ряды тружениц сексуального фронта (до такого, правда, не дошло, бог миловал).

Света вывесила свое резюме в Интернете, прилежно обзванивала все фирмы, в которых имелись более-менее подходящие вакансии, но ей упорно не везло. Она уже совсем было упала духом, и вдруг — как чудо! — подвернулось это место. Поначалу просто трудно было поверить своему счастью. Света ужасно боялась что-нибудь сделать не так, но потом привыкла, научилась улыбаться посетителям, лихо управляться с офисной АТС и еще множеству разных вещей, которые непосвященным покажутся мелочами, но на самом деле и составляют суть ее работы. В общем, жизнь понемногу наладилась.

Света поступила в институт на вечернее отделение, собиралась пойти на курсы английского языка, тем более что у компании появилась возможность направить туда молодых и перспективных сотрудников, а там, глядишь, и повышение будет…

И надо же такому случиться, что все планы перечеркнули две полоски теста на беременность! И главное, получилось-то по глупости. Верно говорят, что и на старуху бывает проруха!

Вскоре после Нового года Света случайно встретила на улице бывшего одноклассника Димку. Он и в школе-то был просто задвинут на компьютерах, а теперь превратился в типичного представителя племени сисадминов — длинные волосы, потертые джинсы и отсутствующий взгляд, устремленный куда-то в виртуальные пространства.

Он искренне обрадовался встрече (даром, что ли, был влюблен в нее еще со второго класса!), долго рассказывал ей про свою работу, про секцию айкидо, куда ходит в свободное время, про поход в Крым с друзьями прошлым летом, но Света слушала его вполуха. У нее как раз тогда случился очередной кризис в личной жизни. Почему-то всегда получалось так, что «мужчины ее мечты» — богатые, самоуверенные, пахнущие упоительными ароматами, небрежно хлопающие дверцами иномарок — вели себя совершенно одинаково, будто сговорились: дарили цветы, сыпали комплиментами, водили в рестораны и укладывали в постель… Только вот жениться пока никто не спешил.

Света все равно верила, что когда-нибудь и ее счастье настанет (в журнале «Космополитен» всегда об этом пишут!), но в тот день ей было грустно. А тут Димка… Так уж вышло, что ночью она осталась у него.

Ну, почему в жизни все так несправедливо устроено? Стоит всего один раз расслабиться, и вот, пожалуйста — груди набухают, тошнит по утрам, и хочется то соленого, то кислого… Как все это сейчас некстати! И ведь еще принимая на работу, ее предупреждали — никаких декретных не будет! В сейфе лежит заранее написанное заявление «прошу уволить меня по собственному желанию», остается только дату проставить. С персоналом низшего звена нигде особенно не церемонятся.

В сумочке уже лежит направление на аборт. Надо только отпроситься на работе, взять отгул, несложная операция под местным наркозом, полдня в клинике — и все. Это ведь не ребенок, не человек еще, просто скопление клеток! Неприятно, конечно, но не смертельно.

Света действительно думала так — до сегодняшней ночи. Вечером ей позвонил Димка, она сказала что-то резкое, почти злое. В самом деле, ведь это он, только он виноват в ее проблемах! Когда Света ложилась спать — даже всплакнула в подушку.

А ночью ей приснился сын. Она увидела его уже довольно большим, лет пяти, в джинсовом комбинезончике и смешной шапке, идущим по улице между ней и Димкой, и таким милым, что теперь просто сердце щемит. Мальчик шалил, вертел головой во все стороны и повисал у них на руках, поджимая ноги, а они смеялись…

Как его убить после этого? И зачем?

Чтобы купить очередную «почти настоящую» сумку с логотипом «Дольче и Габанна»? На настоящую все равно не хватает, но в «Галерее», куда она собиралась пойти на очередную вечеринку, этого никто не заметит. Разве зеленые бумажки, что ежемесячно выдают в кассе, стоят его жизни?

Света почувствовала, как по щекам текут слезы. Она оплакивала нерожденного сына, словно уже потеряла его…

Стоп! Ведь ничего еще не сделано, и не поздно все отыграть назад. Не будет она этого делать, и все! А там пусть хоть увольняют. В конце концов, чего бояться?

Это решение было таким очевидным, что Света даже тихонько рассмеялась. Она вылезла из-под одеяла, нащупала мобильный телефон на тумбочке у кровати и набрала номер. Димке надо сказать, сказать непременно!

Только когда пошли гудки, она сообразила, что время — половина шестого и, скорее всего, он сейчас спит крепким сном. Она уже хотела было отключиться, когда в трубке раздалось долгожданное:

— Алло! Да, я слушаю.

Ну да, конечно, небось десятый сон видит!

— Привет, это я… — тихо сказала Света. Всегда такая смелая, уверенная в себе и в своей неотразимости, сейчас она почувствовала, что робеет как школьница.

— Светик?

Сон у Димки как рукой сняло, и в голосе звучала неподдельная радость.

— Как здорово, что ты позвонила! У тебя все в порядке?

— Да… То есть нет… В общем, я хотела тебе сказать…

Мальчик, которого Света назовет Феденькой, явится на свет в положенный срок, через восемь месяцев. С Димкой они поженятся и, хотя иногда будут ругаться из-за его разбросанных носков, вечной рассеянности, лохматых приятелей и пива, проживут в любви и согласии почти полвека. Света навсегда распрощается с «модельными» параметрами, но не сильно будет сожалеть об этом. Из нее выйдет хорошая жена и мать, только иногда по ночам ей будет сниться, что Феденьки нет и больше не будет. И Светлана Михайловна будет просыпаться в холодном поту и с лихорадочно бьющимся сердцем.

С одной мыслью — а что если бы тогда она поступила по-другому? Эта мысль так пугала ее, что еще много лет Светлана искала повод зайти в комнату сына — подоткнуть одеяло, поправить подушку, просто постоять и посмотреть, как он спит… Убедиться, что сын жив, что он есть и в ту ночь она избежала страшной ошибки, о которой пришлось бы жалеть всю оставшуюся жизнь.

Татьяна Рогова пришла в себя. В последние дни это случалось с ней нечасто — она существовала на зыбкой грани жизни и смерти, постоянно одурманенная обезболивающими лекарствами, и возвращение сознания всегда сопровождалось нестерпимым страданием. Она так боялась этих минут, что каждый раз хотела умереть поскорее, лишь бы не чувствовать, как боль разрывает изнутри, заполняя все ее существо.

Но сейчас с ней происходило что-то странное, непривычное. Она не сразу сообразила, что именно, прислушалась к ощущениям в теле и, наконец, поняла: впервые за долгие месяцы у нее ничего не болит! И очень хочется есть. Она потянулась к кнопке звонка.

Неслышно ступая, вошла сестра Феодора — монахиня из Свято-Троицкого монастыря. Настоятельница мать Агриппина всегда присылает сюда послушниц, что желают посвятить свою жизнь монашескому служению. Не все выдерживают это испытание: хоспис — место особое… Больница, где никто не выздоравливает и последнее, что можно сделать для умирающих — облегчить их страдания. Тяжелая работа, а главное — общая атмосфера безнадежности и неумолимо уходящей жизни кого угодно доведут до нервного истощения. Тут работать могут только верующие или железные.

Но Феодора выдержала и, став монахиней, испросила благословения остаться при больнице. Теперь она помогает самым тяжелым, тем, кому особенно трудно прощаться с жизнью — таким, как Татьяна, например. Тяжело умирать, пока ты молод… Первое время она никак не могла примириться, что это несчастье — рак — случилось именно с ней, и ничего, совсем ничего нельзя сделать, потому что поздно уже… Потом плакала, кричала, срывалась в истерику по любому поводу, так, что подойти было невозможно, а теперь угасает, одурманенная лекарствами.

Только сестра Феодора и находила с ней какой-то контакт. Почему-то от одного ее присутствия Тане становилось немного спокойнее, как будто эта тихая женщина с бледным, немного одутловатым лицом знает нечто такое, что ни ей самой, ни родственникам, ни врачам не доступно. Вот и сейчас склонилась над ней, убрала прядку волос со лба, ловко поправила подушку…

— Танечка, больно? Сейчас сестру позову укол сделать.

Таня отрицательно покачала головой.

— Нет… Мне бы супчику. Куриного, с лапшой, как мама варила. Вы попросите, пусть принесет!

Сестра несколько секунд смотрела на нее с явным недоумением. На щеках умирающей появился слабый румянец, и запавшие глаза блестят, но главное — появилось нечто. Такого ей видеть еще никогда не приходилось!

— Сейчас, Танечка! Позвоню, непременно позвоню… — забормотала она. Потом всплеснула руками и выскочила из палаты, беспрерывно крестясь и повторяя:

— Чудо! Истинно чудо явил Господь!

Таня выйдет из хосписа через месяц. Врачи будут удивленно разводить руками, повторяя «редчайший случай спонтанной ремиссии», а пациенты еще долго будут вспоминать о ней, из уст в уста передавая друг другу легенду о чудесном исцелении умирающей.

И у некоторых в глазах загорится маленькая искорка — ведь если даже там, у последней черты, может с человеком случиться такое, значит, есть надежда и для каждого из них! Маленькая, но есть…