Фролыч оказался прав. Маша притащила меня к себе домой, где я был представлен её отцу. Войдя я обалдел, отец Маши генерал.
— Ну будем знакомы, я отец этой непоседы, Дмитрий Николаевич.
— Поручик Корецкий Пётр. — обалдело говорю я.
— Что поручик, в германские окопы проще входить, чем к родителям девицы. Много наслышан про вас. Вечный поручик, герой. Знаешь, дочь, как его роту называют, “головорезы Корецкого”.- говорит генерал.
Маша смотрит на меня удивлённо.
— Пап, ты правда думаешь, что это он? — спрашивает она.
— Я не думаю, я знаю. Наводил справки. Человек он достойный. Судьбы не простой. Так давайте за стол. — улыбается генерал.
Обед очень вкусный. Генерал с улыбкой смотрит на дочь.
— Да поручик, поразил, ты девицу. Она думала, так обычный балабол, а тут человек почти легенда. Три раза понижен в звании и три раза снова повышен. Интенданты твоим именем друг друга пугают. Особенно после того как ты последнего к стене поставил и залп у него над головой дал. — смеётся генерал. — Ты, дочь не смотри, что он робкий, в бою он зверь и солдат натаскал себе под стать.
— Пап, ну зачем ты Петю смущаешь? — спрашивает Маша.
— Да не смутишь, ты его. Молодец, ты поручик. Мне про тебя многие говорили, хорошо те чьё мнение я уважаю и плохо те чьё мнение не интересно. Воюешь ты грамотно и не по шаблонам. — говорит генерал.
— Пап, я за Петю замуж хочу. — скороговоркой говорит Маша.
— Ну, поручик, что скажешь? — спрашивает генерал.
— Капитаном стану и сразу же у вас, Дмитрий Николаевич руки Марии попрошу. — говорю я.
— Вот это правильно. Как капитаном станешь сразу и поженим вас. Думаю и года не пройдёт. — усмехается генерал.
Посидели мы хорошо, Дмитрий Николаевич оказался мужиком нормальным.
Мы стоим в прибалтике. Холода сильного нет но есть нехватка всего. Моей роте удалось прорвав позиции германцев захватить эшелон снабжения и вывести в расположения полка. По этому не голодаем. В Петрограде революция. Николай отрёкся.
В полку идёт создание армейского комитета. Часть моих бойцов там. Споры идут до мордобоя, хорошо меня послушали и оружие сдали. К утру выбрали и стали командиров сортировать. Командир полка и два комбата сохранили должности, третьего с позором прогнали. Ко мне пришли звать на собрание.
— Вот, товарищи, поручик Корецкий, кто выскажется. — спрашивает боец из первой роты.
— А что тут говорить, к нему претензий нет. Солдат не тиранил, за нашими спинами не прятался. — говорит солдат из второй роты.
— А гоняет он солдат как. Люди падают, а он бежать заставляет. — возмущается парень из молодых.
— И правильно гоняет, тут многим его гонки жизнь спасли. Фракция большевиков полностью поддерживает Корецкого. — говорит вожак большевиков.
— Анархисты за Корецкого, он хоть и требует, но по делу. Командир нужный и мы за. Я прав братва. — говорит Сыч, как зовут не знаю, парень лихой с нами в налёте за эшелоном был.
Его товарищи поддержали его гулом.
— Мы меньшевики против. Он слишком авторитарен и не прислушивается к мнению командования. — возмутился подпевала изгнанного комбата.
— Вы б помолчали бы лучше. Когда эшелон угоняли, из за кого потери? Кто вовремя позицию не занял. Кто проспал по пьяне. Если б не Пётр Сергеевич много больше потеряли. — рычит Сыч.
Новые порядки мешали и помогали. Керенские болтуны разваливали армию семимильными шагами. А организованное ими наступление, чудом не закончилось катастрофой. Вот и у нас в полку нехватка винтовок возникла. У Мирона Епифанова, солдата из первого батальона были связи на Сестрорецком заводе, решили купить напрямую. Золотишка мы захватили у германцев, во время наступления и решили советом придержать.
— Едут, Корецкий, Сыч, Епифанов. — говорит председатель совета.
— Ещё Емелю надо взять, на Петра Сергеича не сознательный солдат напасть может, а Емеля любого снесёт. — говорит Сыч.
Сыч проникся ко мне когда мне удалось полк из окружения вывести и почти два полка германцев разбить. Тогда то мы казну германской дивизии и захватили. Правда потеряли мы многое и многих.
Едем на поезде.
— Вот скажи, Сергеич, кто прав мы или большевики? Как для людей лучше? — спрашивает Сыч.
— Большевики, более правы, но и у вас кое что нужно взять в новый мир. — отвечаю я.
— И что у анархии взять надо? — спрашивает Мирон.
— Самоорганизацию в первую очередь. Люди должны научится самоорганизовываться. Ваши идеи правильные, но они созданы для идеального общества. А его быстро не построишь, вот и придётся с себялюбием бороться. Сколько ещё пены на поверхность вылезет сами удивитесь. — говорю я.
— Да умеешь, ты ваше благородь, мозги заставить работать. — говорит Сыч.
На его слова “ваше благородие” к нам подошли моряки.
— Это что тут офицер с нами? — говорит один из них.
— То офицер правильный, товарищ надёжный, в бою проверенный и доверием солдатских масс наделённый. — говорит Сыч.
— Сыч, ты? — кричит один матрос на весь вагон.
— Рома, друг! — орёт в ответ Сыч. — Вот друзья, друг мой Рома, мы на съезде анархистов познакомились. Это, Ром, Мирон он большевик и Пётр Сергеевич Корецкий слышал небось, ну Емелю ты знаешь.
— Это Жека и Прол, мы в Кронштадт возвращаемся. Корецкий-это тот, что полк вывел и германцу по шее навалял. — говорит Рома.
— Он, дружище. Если б сам не участвовал не поверил. Ты прикинь все на восток бегут, а Сергеич на запад сначала ударил. Ух и бегали у нас германцы, а потом мы бронепоезд и эшелон захватили, жаль бронепоезд взорвать пришлось иначе не уйти было. — рассказывает взахлёб Сыч.
— Пётр Сергеич от всех балтийцев вам спасибо. Мы когда про эпопею полка узнали думали врут газеты. Потом уж с людьми поговорили и узнали, что врут что б временных прикрыть. — говорит Жека.
— Вы давно из Питера? Что там? — спрашиваю матросов.
— Голодно, временные больше заседать любят, чем вопросы решать. В городе бардак. Керенский когда тюрьмы открыл и всякую шваль выпустил. После провала наступления дезертиров полно. — говорит Жека.
— Вы чего в Питер то? — спрашивает Прол.
— На Сестрорецкий завод за винтовками. У нас в полку сейчас в основном немецкие, а патрон русский. Вот и решили на заводе добыть. Верите все вагоны в округе проверили, нет винтовок. — вздыхает Сыч.
— Мы вас до города на баркасе подкинем, там крюк не большой. — говорит Рома.
Так за разговором добрались до Питера. Город был городом контраста, богатые промышленики, купцы, да и мелкие лавочники чувствовали себя хозяевами жизни. На их фоне простой обыватель смотрелся нищим. Мы пешком дошли до петропавловки где наших спутников ждал баркас. На нём нас довезли до железнодорожного моста на обводном канале. Мы попрощались с моряками и пошли к заводу.