Раб государства

Глава 1

Маленький тихий и, увы, очень некрасивый ребенок. Хотя зачем себе-то самому врать? Урод, каких мало. Ну да, правая нога короче другой — так и пришлось парню всю первую часть жизни ходить в специальной ортопедической обуви. И все равно даже не хромал, а кое-как шкандыбал. Горб, который никакой одеждой не спрячешь. И, самое с виду страшное, это рожа. Иначе не назовешь. Потому что полностью перекошена. Ладно бы только нос набок, правое ухо маленькое и прижато к черепушке, а второе — ну огромный локатор целеуказания стационарного комплекса ПВО. Наиболее ужасающей была пасть — кривая и чуть вытянутая вперед, как у какого-нибудь зверя, очень хищного зверя. Долго Константину пришлось приучать себя никогда не улыбаться — оскал в зеркале временами пугал даже его самого. Впрочем, обо всем по порядку. С чего начать? С семьи вероятно?

Родители… Ни мамашку, которая его выносила, почти родила и даже пару месяцев покормила грудью, ни тем более папашку, Костик не любил. Уже повзрослев, понял, что это явно не нормально, но все равно не любил. Да и за что их было любить? Как якобы по секрету проинформировала девятилетняя тогда Катенька, обучая Костика самостоятельно есть манную кашу — сладкая жирная гадость! — мать, по сути, в данном конкретном случае была… суррогатной. Катюшка послушала пьяные бредни маменьки и, сделав вполне логичные выводы, пожалела братика и объяснила ситуацию с ею не особо любимым отчимом. Папашка был, видите ли, доктор. Нет, ни в коем случае не врач — гребаный доктор наук. Профессор. Генетик. Вот он-то и намешал этих неизвестно где взятых генов. Хотя, судя по пьяным разговорам много лет спустя, у своих соотечественников. Нет, не по месту жительства, по национальности. Папик был евреем. Вот мамаша — русская. Втюрилась в своего научного руководителя и согласилась на экстракорпоральное оплодотворение. И, соответственно, папа, как якобы честный человек, тут же на ней женился — ну ведь надо же ему было понаблюдать за экспериментальным дитем. Выяснить, насколько скомбинированная им смесь генов оказалась удачной. Не посмотрел, что у невесты уже был ребенок, взял так сказать с приданым. Да, она выносила Костика и даже пару месяцев в больнице грудью кормила. Почему так долго в больнице? Так папаша, везя в тот момент уже жену в роддом, не справился с управлением и на крутом повороте, пойдя юзом, вмазал по встречке в столб с фонарями освещения улицы. И ведь, гад такой, не забыл пристегнуть мамашку ремнем безопасности. Вот Костика в материнской утробе и переломало. Соответственно кесарево. Ну, надо признать, медики постарались, и ребенка, и мамку практически с того света вытащили. Только вот дитятко в результате получилось несколько кривоватым. Мамашка, когда после второй операции начала более менее соображать и когда ей принесли дите на кормление, первый раз разглядела ребенка, находясь в здравом уме. Внимательно по рассматривала, разревелась, глядя на то, что выносила, а сейчас выкармливала и… малость того — тронулась умом. В общем, ребенком Константин ее не помнил вообще. В спецсанаторий детей не пускали.

А вот кого Костик беззаветно любил, так это старшую сестрицу. Да, как Катенька потом рассказывала, вначале он для восьмилетней тогда девчонки был куклой. Живой куклой, пусть кривой и некрасивой. Подмывала обделавшегося, пеленала, из бутылочки с соской подогретой молочной смесью кормила. Укачивала, когда зубки резались. Называла, кстати сказать, своим любимым кривуленькой. Научила более-менее правильно говорить — при перекошенной челюсти это было несколько сложновато. Заставляла часами повторять одно и то же слово, добиваясь нормального звучания. При этом баловала ребенка, как могла. Угощала конфетами, купленными на ее карманные деньги. Точнее — на те бабки, что отчим давал на школьные обеды. Утверждала, что совсем не голодна, и хвасталась стройностью — ни у одной девчонки в ее классе таковой не было. Гуляла с ним, сказки рассказывала, в четыре года читать-писать научила. Точнее не писать, а с дикой скоростью набирать текст на клавиатуре. Сажала себе на коленки, придвигала ближе специально для братика купленную портативную клавиатуру и уговорами с поцелуями заставляла набирать текст, глядя только в монитор. От поцелуев Костик балдел и подчинялся. Ну как же можно было не послушаться, если тебя целует такая красивая старшая сестра?

Уже тогда вполне осознавая свое уродство, он научился тонко чувствовать отношение к нему со стороны окружающих.

Папашка относился к Костику, как к подопытному объекту в правильно задуманном научном эксперименте. Ход эксперимента пошел аномально, причем при несомненной вине самого экспериментатора? Бывает, ошибся в спешке, а наука такого не любит. Но эксперимент независимо ни отчего, должен быть доведен до конца. На подопытного глядеть страшно и противно? Ученый должен быть мужественным, терпеливым и нести свой крест до получения окончательных результатов эксперимента. Промежуточные итоги показывают, что теория в данном случае права: на подопытного смотреть неприятно, но развитие его явно опережает таковое у обычных детей.

Педиаторша, которая ежемесячно приходила осматривать ребенка, считала, что такое чудовище жить не должно. Эвтаназия — единственное правильное решение в данном случае.

Нанятая за большие деньги нянька давно бы придушила это чудовище, но знала о наличии в квартире множества камер видеонаблюдения, работавших даже в полной темноте. Как там хахаль их обозвал? Инфракрасных? Да и где еще она такие деньги заработать сможет?

И только искренне любящая Катенька относилась к Костику по-человечески. Вначале отдала свой старый компьютер шариться по интернету. Потом чуть ли не каждый год, видя насколько мальчонка прикипел к сети, покупала любимому братику новейшие (ну, насколько ей это было по карману) модели ноутбуков. Хорошего адвоката нашла и оплатила, влезая притом в крупные долги, когда Костик на взломе одной забугорной банковской сети залетел. Отделался парнишка с трудом, но больше уже никогда не попадался. Адвокат, не будь дураком, выставил дело как детские игры. Ну сами подумайте, разве может девятилетний ребенок быть настоящим хакером, целенаправленно вскрывающим зарубежные финансовые структуры, как консервные банки? В общем — за недоказанностью состава преступления.

Мать вернулась домой, когда мальчонке едва десять лет исполнилось. Полностью вылечилась, раз такую к детям допустили? Спорно. Но вот стала вполне адекватной. Она вновь была беременна. Конечно же, опять папашка постарался. Нет, ни в коем случае не естественным путем, вновь экстракорпорально. И, соответственно, с тем же самым что у Костика удачным, как считал отец, набором генов. То есть Маришка не только по названию, но и биологически была родной сестрой. Мальчишка тогда уже четко понимал, что сделала для него старшая сестрица, такие долги вернуть невозможно — ведь отобрал у Катюшеньки детство. Какие там игры с подружками, если необходимо постоянно присматривать за ну очень беспокойным младшим братиком. Иначе он опять разберет красивые старинные часы с маятником, доставшиеся мамке в наследство. Правда, потом этот неугомонный кривуленька непонятно как, но собрал часы. Три дня комбинировал, выясняя какая деталь, где должна быть и чем прикручена. Что самое странное — часы затикали, маятник качался без остановки. А ведь достались мамке эти часы сломанными. А теперь каждый час днем был слышен мелодичный перезвон. Ночью молчали как партизаны. Еще кривуленька мог начать из простыней и пододеяльника мастерить парашют-крыло. Черт с ним с постельным бельем — папашка новое купит. А если вдруг с этим парашютом из окна выпрыгнет? Этаж-то ведь девятый. В общем, шкодил маленький Костик прилично. Потому Катенька старалась не оставлять братика одного ни на минуту.

Старшей сестре долг отдать невозможно? Компенсирует на младшей! Потому не отходил от Маришеньки ни на шаг. Мать не возражала — видела, что любит по-настоящему.

В школе у инвалида были большие проблемы. Во-первых, ну не понимал он одноклассников. Дети урода боялись и, как следствие, при любой возможности гадили. Разве что опасались Катюшку, которая училась в той же школе. За братика она и голову могла открутить. Девушка была красивой, общительной, заводилой в старших классах. Ее одноклассники в отношении Костика поддерживали, за любую колкость в сторону Кривули «мылили холку» первоклашкам. Дома мальчишка давно делал уроки со старшей сестрой вместе. Помогал, объяснял, как мог растолковывал непонятное. Катенька целовала братика — умненький ты мой! — и баловала, когда могла. Ну не видела она в мальчишке урода. Да не как другие. Но ведь это только внешне. А так, донельзя ласковый, благодарный и вообще — любимый Кривуленька, за невзрачным видом которого скрывается большая душа очень доброго человека.

А вот самому пареньку в школе учиться было неинтересно. Ни в коем случае не потому, что чурался знаний. Строго наоборот — уже давно освоил программу из природного любопытства, просто «шарясь» по сети. Потому и прогуливал частенько. Учителя прогулам втихомолку радовались — смотреть на урода было противно — но на педсоветах обязательно выступали, мол, практически не работает на уроках. Увы, контрольные почему-то всегда были без единой ошибки. И изредка демонстрируемые обширные знания явно даже не институтского, а академического уровня. Вундеркинд хренов! Шел бы в элитную школу для одаренных, так нет же в обычную по месту жительства приперся, хотя и четко понимали — урода в элитную гимназию никто и никогда не возьмет. Потом преподаватели дружно заткнулись, когда в десять лет мальчишка без какой-либо подготовки сдал все так называемые единые экзамены. Ну не хотелось Костику и дальше находиться среди детей, довольно жестоких к уроду. Получил «аттестат» экстерном, но ни в какой институт, университет или академию поступать не стал. Зачем, если его в серьезную фирму программистом сходу взяли? Работал дома, занимаясь сетевой информационной безопасностью. Работал, ухаживал за младшенькой, давал относительно приличные бабки старшей — Катенька понимала любимого братика всегда и потому лишних вопросов об источнике денег не задавала — и более-менее ровно общался с родителями. Давно бы съехал в другую квартиру, но расстаться с сестрами? Никогда!

А еще у Константина бы чуйка. Сам вначале не понимал, почему решая для собственного интереса и тренировки ума — единственное, что у него было заметно лучше, чем у других — скачанные с интернета задачки, иногда уже заранее знал правильный ответ. Вот и тогда при взломе той банковской сети ведь чувствовал, что не стоит продолжать. Но, уж больно легко угадывались пароли администратора — азарт затянул. После суда больше уже никогда не позволял себе поддаваться азарту и в обязательном порядке прислушивался к своей чуйке. Да и все дальше и дальше уходил от хакинга — ну не солить же десятки и сотни миллионов зеленых фантиков, раскиданных по номерным счетам на предъявителя по всему миру. Впрочем, кроме долларов были еще и фунты, и йены, и швейцарский франки, и кувейтские с бахрейнскими динары, и даже не очень-то стабильные рублики. Все равно реально пользоваться всеми богатствами было нельзя — мгновенно ведь засекут! За теми, кто вдруг начинает жить не по средствам, слежка как в первую очередь преступными группировками, так и правоохранительными органами появляется незамедлительно.

Чем же тогда парень уже не первый год серьезно занимался? Конечно же, теоретической медициной! Пока только теоретической. Все-таки исправить свои уродства очень хотелось. Прикупил анонимно в Израиле небольшую хирургическую клинику, которая в том числе и хирургической ортопедией занималась. Подкинул денег на новейшее медицинское оборудование. Увы, но нарвался на какую-то местную полицейскую службу. Полиция покрутилась, провела аудит, но криминала со стороны неизвестного владельца обнаружить не смогла. Разве что выявила махинации одного из анестезиологов с наркотиками. Махинатор сел в тюрьму, управляющий нанял нового и разразился ужесточающей контроль инструкцией при применении наркотиков.

Создал в Российской Федерации еще один фонд помощи инвалидам. Опять-таки анонимно послал двух человек с отдаленно похожими на его проблемами в свою клинику за счет фонда. Вылечили обоих за каких-то два месяца. Один пациент даже хромать перестал. Наверное, уже можно самому отправиться ровнять и вытягивать ноги с применением аппарата Илизарова. Опять-таки за счет фонда.

Вот однажды на даче, во время внимательного изучения хода лечения пациента в принадлежащей парню израильской клинике, под утро вдруг сработала чуйка — опасность! Очень серьезная угроза! Но неодолимая сонливость победила, и вырубился прямо перед мониторами. Пришел в себя уже на челноке работорговцев.

— Я раб?!! — как-то такое у Костика или Коста, как его звали немногочисленные друзья, в голове не вмещалось. И главное, не на родной Земле-матушке, где, надо признать, даже в середине двадцать первого века подобное кое-где, увы, встречается. А аж в Звездном Содружестве независимых государств! Ну не переваривала это его довольно-таки умная, по утверждению практически всех, кто по тем или иным причинам встречался с парнем, голова. Но дюжий негр в каком-то странном глухом комбинезоне внимательно просмотрев на маленьком экранчике какую-то информацию, бросил перед Костиком небольшую коробочку и заявил:

— Отныне, парень, ты раб, — голос раздавался из этой коробочки, но судя по жестикуляции, разеванию рта и взгляду, это утверждал именно негр. — Ценный раб, поэтому обращаться с тобой будут хорошо.

В этот момент дверь помещения, точнее, судя по форме, видимым толстенным уплотнениям и высокому комингсу, люк открылся и внутрь ввалился еще один представитель не особо любимой Костом нации. Этот был каким-то плюгавеньким с явно недовольной миной на черной роже. Бросил косой взгляд на парня и с явным недовольством вопросил у дюжего:

— Какого харша, — несколько позже Костик узнал, что харшем именуется мелкий, но весьма опасный и притом весьма противный зверек, — ты заставил меня прервать взлет, тормозить и ожидать столько времени? А в результате притащил этого урода?

Парень выслушал перевод из коробочки и возмущаться не стал. Что ни говори, но уродом он действительно был, во всяком случае, внешне.

— Мобильный биосканер запищал и зашкалил. И не просто так, — с заметным удовольствием сообщил первый негр. — Сюда посмотри, — и ткнул пальцем в экранчик.

Плюгавенький взглянул, удивленно дернул головой и расцвел: — Больше двухсот?! Быть того не может! Вот свезло-то!

— Я сам трижды проверил, — довольно сообщил дюжий, — а тело в медкапсуле на корабле починим — создадим перед продажей товарный вид. Сам понимаешь — окупятся картриджи. Все равно до червоточины почти месяц тащиться будем.

— Может быть, мне кто-нибудь объяснит ситуацию? — не выдержал парень.

Инопланетяне — ну а кто это еще мог быть, если рожи даже визуально пусть не намного, но отличаются от земных — посмотрели на парня вполне благожелательно, развернув складной столик, выставили на него обычные по виду закуски, стаканы и большую флягу неплохого как тут же выяснилось вина. Приняли грамм по триста и начали растолковывать.

Вот уже как семь тысяч лет существует Звездное Содружество независимых государств. Формы правления везде разные. Есть республики и королевства, империи и технократии. Они сами, например, из Арварской империи. У них абсолютизм, то есть все законы принимаются имперским юридическим советом только по повелению Его величества Огра-девятнадцатого. А вот у их непримиримых идеологических противников в Аратанской империи конституционная монархия.

— Почему непримиримых? — немедленно вопросил Костик, с удовольствием уплетая нечто, напоминающее охотничьи колбаски — надо признать вкусно.

— Ну, у нас большая часть высокоинтеллектуального трудоспособного населения закабаленные специалисты, а они себя декларируют якобы врагами рабства, — коробочка-перводчик не всегда справлялась с падежами, но понять смысл было можно.

— Только декларируют? — поинтересовался Костик, потягивая некрепкий чуть вяжущий напиток.

— Тут все завязано на систему обучения. Как понимаешь, техника очень сложная и для нормального производства, эксплуатации и управления требуются весьма большие объемы знаний. А относительно быстро их получить можно только с помощью нейросетей. Хорошие нейросети — это дорого. Необходимый набор высокоранговых баз частенько еще дороже. Вот корпорации и привязывают к себе сотрудников на десятки лет, гарантируя кредиты на покупку нейросетей и учебных баз. Притом в большинстве случаев создают такие условия, что банковский долг только растет.

— Стоп, стоп, стоп! — Константин, большой любитель фантастики, тут же вспомнил, что ранее читал на эту тему дома. Как следовало из объяснений Загла — дюжего — и Онди — плюгавенького — без нейросетей в Содружестве было никак. Ни относительно быстрая учеба, ни любая более-менее интеллектуальная работа без этого вживляемого прямо в мозг девайса была попросту невозможна. — А как же тогда физические данные?

— Во-первых, — насупился Онди, — никогда не перебивай хозяев — наказание будет неминуемо. На первый раз, — он переглянулся с дюжим, — простим. Потом, поверь, будет очень больно. А что касается внешнего вида, то за пару недель Загл в медкапсуле все твои болячки, включая любые последствия травм, устранит. Ну, если, конечно, они не являются следствием ошибок в генокоде. Впрочем, и в этом случае все решаемо — потребуется несколько больше времени, но опять-таки не так уж критично. В любом случае за тебя нам столько денег отвалят, что любые расходы на лечение многократно окупятся, — плюгавенький неожиданно подорвался и резво направился к люку, бросив на ходу: — Прибыли. Садимся на корабль.

Бер Янга, владелец и капитан старенького корвета четвертого поколения «Шурн», был недоволен. Они опаздывали. Не очень на много, до захлопывания знаменитой Мерцающей червоточины — первой основы стремительного роста ныне богатейшей Арварской империи — еще было время. Но придется идти на максимальной мощности реакторов, что никак не положительно сказывается на их ресурсе. Ясно, что они в любом случае будут в плюсе — рабы с планеты Грязь во все времена ценились весьма высоко — но вот поддержание старенького кораблика в работоспособном состоянии обходилось довольно дорого. А тут еще эти два придурка почему-то задержались на сборе «мяса». Распекать их сейчас, когда десантный бот уже приближался к «Шурну», было бессмысленно, но свое, как только корабль отправится в обратный путь, они получат.

Экстренное закрытие створок бортового ангара, немедленный разворот на курс возврата и включение на форсажном режиме разгонных движков заняло не так уж и много времени. Капитан придирчиво проверил основные бортовые параметры, передал управление искину и тут же направился к ангару — сейчас придурки получат и выволочку, и для назидания достаточно приличные штрафные санкции.

Внутри корабельного ангара было еще довольно прохладно — наружные слои брони десантного бота по пути от планеты Грязь до одного из спутников Марса как его называли аборигены, успели хорошо проморозиться. Бот, несмотря на холод уже открыл люк и выпустил аппарель. Оба проштрафившихся члена экипажа «Шурна» уже спускались вниз и, что было совсем странно, довольно улыбались. Бер Янга от такой наглости разразился длинным монологом, состоящим преимущественно из нецензурных выражений.

— Подожди капитан, не ругайся, — не переставая улыбаться, осмелился перебить начальника Загл, — как узнаешь, сам будешь доволен.

В этот момент из люка показался какой-то уродливый абориген. От возмущения лицо Бера Янги пошло красными пятнами.

— Это что еще такое?! И почему мясо не в криокапсуле?

— У него уровень ИП (Интеллектуальный показатель — совсем не Ай Кью) больше двухсот, — объяснил медик и одновременно второй техник «Шурна». — Мобильный биосканер даже зашкалил. Пришлось задержаться. Как сам понимаешь, мимо такого мы пройти не могли.

Капитан, несмотря бушующие в нем чувства, услышал, захлопнул пасть, чуть вдумался в сказанное и, достав из кармана комбинезона пачку с зажигалкой, закурил.

У Костика от увиденного чуть глаза на лоб не вылезли. Инопланетяне курят?! Причем на космическом корабле, где вроде бы открытый огонь — жуткая опасность? Да и выжигать драгоценный кислород на потребу вредной привычке? Ну явная дурость! И откуда же ему было знать, что для воздушных фильтров системы жизнеобеспечения это мелочь, а при наличии достаточной энергии от реакторов корабля восстановить кислород из углекислого газа не представляет особой сложности.

Не до конца успокоившийся капитан, выдохнув серую струю дыма прямо в лицо Онди Духра, второго пилота и первого техника, скомандовал тому: — В рубку, проверь все там, затем перегрузишь криокапсулы в трюм и подключишь их к бортсети. А ты, — он повернулся к Заглу Шунди, которого немного, но все-таки уважал — как-никак базовый ИП целых сто семнадцать единиц. У самого капитана тоже было неплохо, сто четырнадцать, но ведь все-таки меньше, — с этим уродом в медотсек. Проверим в капсуле. Но сначала, — капитан поманил пальцем Костика. Пришлось подойти. Неизвестно откуда подскочил какой-то странный механизм — шесть ног росли из боков матового серого яйцеобразного полуметрового корпуса. Бер Янга взял из под открывшейся крышки странно поблескивающую полоску. Константина вдруг охватил ужас — чуйка буквально вопила об опасности этой полоски. Парень рванулся назад, но не тут-то было — стоящий рядом медтехник резво схватил раба, завернул ему руку до хруста выламываемых суставов и поставил на колени перед капитаном. Тот довольно ухмыльнулся, выпустил струю дыма задыхающемуся от боли парню в лицо, и, ловко обернув вокруг шеи полоску, как-то хитро соединил ее концы. Загл, также довольно улыбаясь, отпустил Костика. Тот кое-как взгромоздился на ноги, удерживая жутко ноющую вывихнутую руку другой. Капитан кивнул подчиненному и медик, не обращая внимания на боль парня, тут же вправил сустав на место.

— Итак, — хмыкнул Бер Янга, — урок первый и он же последний.

Новоявленного раба охватила боль. Жуткая боль. Его как будто опустили в кипяток. Даже не в кипяток, а в расплав кипящего металла. Причем жгло не только снаружи, но и внутри тела. Горела каждая клетка организма. Костик рухнул ничком на ребристый пол корабельного ангара и, уже ничего не соображая, ждал только одного, когда же он, наконец, сдохнет от этой боли. Но почему-то не умирал. Казалось, это длится вечность. Неожиданно все прекратилось. Боль в недавно вправленном суставе и разбитом носу — хорошо шандарахнулся при падении — была ничем по сравнению с недавней волной ужасной муки.

— Пятый уровень и всего-то пяток секунд, — сообщил довольный капитан-садист. — А в общей сложности уровней десяток. И не надейся, что сердце встанет от шока. Ты даже потерять сознание не сможешь — все предусмотрено. Ну, разве что на десятом уровне после трех-четырех минут непрерывного воздействия, — проинформировал Бер Янга. А потом рявкнул: — Встать!

Константин вновь взгромоздился на ноги.

— Ты все понял? — относительно тихо спросил медик.

Парень кивнул.

— Надо отвечать «Да, хозяин».

Пришлось прохрипеть «Да, хозяин» — горло, да и все тело еще ныли от фантомной боли.

— Иди за нами, — Загл Шунди повернулся и, переглянувшись с капитаном, вместе с ним о чем-то весело переговариваясь, направился к выходу из ангара.

Раб, практически ничего не соображая, привычно припадая на короткую ногу, похромал за ними. Куда они двигались, несколько раз перешагивая через комингсы открывающихся люков, Костик не понял, да и не пытался отследить — еще не отошел от преподанного урока. Чуть начал соображать, остановившись перед приподнятым над полом большим ящиком, больше всего напоминающем открытый гроб со скругленными углами. Разве что откинутая вбок прозрачная выпуклая крышка говорила, что это что-то другое.

— Раздевайся, — скомандовал медик, — шмотки на пол. Дроид закинет их в утилизатор.

Когда парень остался в одних трусах, скособочившись на короткую ногу, коротко прозвучало: — Все снимай.

Потом заставили лечь в этот гроб. На удивление, казавшееся плоским днище вдруг, тихо-тихо побренчав, превратилось в удобное мягкое ложе, строго по форме его горбатого тела. А потом наступило благословленное ничто — Костик то ли вырубился, теряя сознание, то ли просто крепко заснул.

Загл, запустив диагностику, с некоторым напряжением стал ждать появления на экране результатов. Через несколько минут, удивленно потряс головой и заново запустил процесс.

— Что там? — тут же спросил капитан, по-прежнему смоля сигарету.

— Подожди кэп, — нервно ответил медтехник, не отрывая взгляда от экрана. Чуть позже вновь вгляделся и, не веря самому себе, буквально прокаркал: — Триста девятнадцать.

— Чего? — недокуренная сигарета вывалилась изо рта вскочившего Бера Янги, обсыпав щегольский пилотский комбинезон пеплом.

— Триста девятнадцать, — уже более четко повторил Загл, все еще пялясь в экран.

Капитан аж присел и хрипло прошептал: — Но столько же не бывает.

— Ну да, — подтвердил медик, — максимально зафиксированный базовый интеллектуальный показатель, кстати сказать, тоже у раба с планеты Грязь, был двести пятьдесят четыре единицы. А у этого — триста девятнадцать. Я сам себе не верю, но точность этой капсулы в пределах восьми десятитысячных процента. Хуже конечно тех, что в офисах «Нейросети» стоят, но не намного. Производство аграфов, как-никак.

Бер очумело помотал головой, встал, опять закурил и вновь устроился на стуле, все еще пытаясь осознать, какого же раба им удалось захватить. И за сколько его можно будет продать. Десятки тысяч? Сотни китов?[1] Да нет, пожалуй на не одну сотню корпов потянет.

— Тут еще одно, — вздернул взгляд на капитана Загл, — «Б»-шесть.

От Бера послышалось только очень грубое ругательство — он сообразил, что этого раба продать не удастся. Их просто прирежут в первом попавшемся тихом месте, а затем выкинут в ближайший утилизатор.

Неожиданно о чем-то напряженно думающий медтехник встряхнулся, жестом привлек внимание начальника, показательно огляделся вокруг и приложил палец к губам. Капитан сообразил мгновенно, через нейросеть заглушил все каналы связи с медотсеком и вопросительно посмотрел на подчиненного.

Загл тихо, почти шепотом, сообщил: — Я могу синтезировать «Черное удовольствие».

«Черным удовольствием» был строго запрещенный наркотик. Но пираты обязательно применяли его при удачном захвате псиона. Редкий случай, но бывает. В зависимости от дозировки этот наркотик от несколких недель до полугода полностью лишал ментоспособностей. Побочным следствием было снижение на тот же срок базового интеллектуального показателя.

Бер выслушал и согласно покивал головой: — Но ведь и базовый ИП упадет?

— Порядка тридцати процентов, — согласился Загл, — заметно меньше сторгуем, но останемся живы и успеем удрать во фронтир. Там тоже разумные обитают. А с такими бабками можно неплохо жить везде.

— С тем что будем делать? — капитан махнул головой в сторону люка. Они оба знали, что Онди Духр был стукачем СБ империи. Выходец из довольно богатой семьи, пусть и не очень умный, обладал дорогой индивидуальной нейросетью с несколькими имплантами, включая парочку на интеллект. Что позволило ему пусть и не быстро, но выучить несколько необходимых баз. В результате он стал неплохим пилотом и даже освоил по третий ранг специальность техника. Но, вляпавшись в криминал, попытался наехать на какого-то аристо. Скандал грозил вылиться в громкое уголовное дело, позорящее всех родственников. Как следствие семья от него отказалась. В общем выручила Духра СБ, заставив работать на себя. Медтехник узнал об этом случайно и, конечно же, не преминул приватно сообщить информацию Беру.

Сейчас же Загл Шунди только провел большим пальцем поперек шеи и произнес два слова: — Несчастный случай.

— Понял, — не стал спорить капитан. Теперь они были не начальник и подчиненный. Они были подельниками. Поэтому он встал, кивнул на медкапсулу, — Занимайся нашими бабками, остальное я беру на себя, — и направился к выходу из отсека. В конце концов, Бер Янга был не только хорошим пилотом и навигатором. Поднятые на достаточно высокий ранг базы по кибернетике позволяли после устранения стукача тщательно вычистить все информационные носители, включая память искина, чтобы ни одна (цунзура) и СБ ни о чем не прознали.

— Подожди, успеешь еще, — не дал уйти Беру медтехник, — давай сначала вмести решим, что я с этим рабом делаю. Диагностика проведена полностью, генетических патологий не выявлено. Все уродующие тело отклонения результат тяжелейших предродовых травм в утробе матери. Можно просто восстановить до соответствующего возрасту уровня или постараться и сделать его сильным и более-менее красивым. Ну, на пару картриджей больше потратим.

— Смысл? — не понял капитан, — Все равно продавать будем в замороженном виде.

— Ну-у, — протянул Загл, — есть плюсы и минусы в косметических изменениях тела. Во-первых, пусть не намного, но должна возрасти цена. Но главное — несколько увеличится время до возврата ментоспособностей. Пока организм будет пытаться восстановиться чтобы соответствовать геному, то есть тратя ресурсы не только на мозг, но и на тело, общий срок восстановления затянется. Хотя здесь все зависит от нейросети, которую ему установят. Существует еще шанс, что на красавчика позарится какая-нибудь престарелая аристо. Некоторые из них тратят сумасшедшие бабки на рабов для секс развлечений. Самоутверждаются таким образом.

— А минусы? — спросил Бер Янга, глубоко затянувшись.

— Больший расход картриджей, как я уже сказал, незначительной увеличение времени работы медкапсулы и заметное падение ее ресурса.

— Несущественно, — решил капитан и все-таки направился на выход.

Просыпаться было хорошо. Просыпаться было просто прекрасно. Редкий случай… Да какое там редкий?! Первый раз в жизни ни одна клеточка его уродливого тела не сигнализировала о себе болью. Разве что пустой желудок недовольно урчал, требуя наполнения. Костик потянулся, вскидывая руки, и стукнулся обеими о какую-то преграду. Удивленно открыл глаза и тут же захлопнул их от яркого света. Медленно через узкие щелочки вновь попытался посмотреть и поразился — руки были не его. Нет, он их чувствовал и мог свободно шевелить, но они мало того, что были абсолютно одинаковые, это были руки явно молодого, здорового и очень сильного человека. Перевел взгляд чуть дальше на ту преграду, что мешала полностью вскинуть его или не его руки, увидел почти полностью прозрачную вогнутую поверхность. И тут же вспомнил все! Неосознанно ощупал шею — рабский ошейник был, увы, на месте. Обреченно толкнул крышку медкапсулы — не забыл ведь, как его заставили раздеться и лечь в нее. На удивление крышка легко поддалась и откинулась вбок.

— Вставай, вставай, — скомандовал медтехник, чья черная рожа немедленно появилась над парнем.

— Да конечно, — обреченно откликнулся Костик и сел.

— Забыл, как надо отвечать? — в голосе Загла Шунди было явное недовольство.

— Да, хозяин, — вздохнул парень, выбираясь из капсулы.

— Подойди сюда и повернись налево, — прозвучало новое распоряжение.

Пришлось, не задерживаясь, выполнить команду и… оторопеть — там было зеркало. А из него пялился высокий сильный — все тело было перевито канатами мышц — и приторно красивый юноша. Нет, черты лица были явно Костика, но вот чуть раскосые глаза с необычно длинными и пушистыми ресницами, которые намного естественней смотрелись бы на милом женском личике, чем на мужском. Лицо было слишком уж смазливым, как у героя какого-нибудь штатовского любовно-романтического сериала.

— Ну как тебе моя работа? — довольно спросил медик.

— Хорошо, хозяин, — ответил Константин, не решаясь критиковать Загла — воспоминания об «уроке первом и последнем» были еще слишком свежими.

— Только хорошо? — удивленно переспросил Загл.

— Прекрасно, хозяин, — сказал Костик, стараясь скрыть отвращение к приторному красавцу в зеркале. Быть всю жизнь уродом и вдруг увидеть это! Ладно, хоть ничего не болит и чувствуется весьма приличная сила. Н-да, перемелется и привыкну. Опустил взгляд чуть ниже — новое удивление. Перепроверил, просто посмотрев себе ниже пояса — орган был неестественно большим. «Этот медик по себе, наверное, судил» — сделал вывод парень, ни в коем случае стараясь не показать свои мысли.

— Топай за мной, — не дав никакой одежды, приказал Шунди.

— Хозяин, а покушать чего-нибудь можно? — решился попросить парень. Уж очень сильно хотелось даже не есть, а жрать. При этом оторопело понял, что почти свободно понимает и говорит на ихнем языке без коробочки переводчика.

— Нельзя. Не сегодня, — коротко ответил, не поворачивая лицо к рабу, Загл, — вот вернемся в империю, а туда еще пару недель лететь, там и накормят.

Голодом решили уморить? Нет, глупо, зачем тогда было лечить? Впрочем, перешагнув очередной комингс, увидел несколько десятков каких-то ящиков, подключенных толстыми кабелями к разъемам не стене. Медик подошел к отдельно стоящему и уперся в него взглядом. Огоньки на крышке весело помигали, меняя цвета, и крышка сама съехала в сторону.

— Ложись, — последовало новое распоряжение.

Новое пробуждение было значительно хуже предыдущего. Мало того, что все тело ломило как после нескольких суток непрерывной тяжелой физической работы без единого перерыва. Организм мелко дрожал от лютого холода. Чьи-то руки приподняли голову, и в губы ткнулся тупой край какой-то посудины. Жидкость хотя и горячая, была при этом жутко противной — горькой, жирной, пересоленной. Все равно пришлось глотать под непрерывные требования женского голоса «Пей, пей, пей». Кое-как справившись с вызывавшей тошноту гадостью, открыл глаза. Склонившаяся над ним симпатичная девушка с рабским ошейником убрала пустой стакан и, оттянув парню веко посветила прямо в зрачок фонариком. Удовлетворенно кивнула: — Норма. — Потом добавила: — Вставай, вон там, — указала рукой, — душ. Помоешься, потом дам тебе поесть, — и исчезла из поля зрения.

Под струями бьющей со всех сторон горячей воды наконец-то согрелся. Обсох, когда вместо воды пошел приятный теплый воздух. Затем, натянув на себя ярко-оранжевый комбинезон — в таких были все вокруг — чуть ли не бегом ринулся к замеченному ранее месту со столами, стульями и принимающими пищу рабами.

— Нейросети еще нет? — спросила его все та же девушка, стоя рядом с высокой прямоугольной тумбой. Костик отрицательно покачал головой. Рабыня — у всех присутствующих в этом огромном помещении были ошейники — на долю секунды ушла в себя. А потом удивила: — Константин Гуревич, раб с планеты Грязь. Зарегистрирован как Кост Гур — у них здесь приняты короткие имена. Все равно идентификация идет по нейросети. Ты был куплен на столичном аукционе за двадцать семь корпов, — увидев непонимание, расшифровала: — Миллионов кредитов, — в ее голосе было явное удивление, толика зависти и даже уважение. — Отныне ты, как и все здесь, государственный раб империи Арвар. Чем конкретно будешь заниматься, решат хозяева. Сейчас покушаешь, и я определю тебя в каюту.

Снова чуть заметное напряжение со взглядом на тумбу. Та тихо булькнула и в передней части сдвинулась шторка, открывая вид на поднос.

— Пока только бульон и сухарики — после криокапсулы без контроля нейросети много нельзя.

«Ну, хоть что-то» — решил Костик, с удовольствием поглощая в меру жирный, солоноватый бульон из неизвестно какого зверя — вкус был незнакомый. Опомнился, уже ополовинив стакан, и захрустел сухарями. Потом через какие-то люки, коридоры и лифты был отведен в светлую комнату примерно четыре на три метра с чуть меньшим по высоте потолком. Более-менее приличная по виду деревянная кровать-полуторка, маленькая туалетная с душем, унитазом и стиралкой, как назвал для себя Костик устройство для чистки одежды. Был встроенный шкаф во всю стену, стол с на первый взгляд удобным креслом и — чудо из чудес — огромным во всю стену монитором. Затем была короткая лекция.

В общем, они находились на секретной научно-разведывательной базе империи Арвар. Странное конечно сочетание, но… разберемся. База, соответственно, это станция в космосе. Где, в каком месте? Харш его знает — рабам эта информация недоступна. Сотрудники, в основном, закабаленные специалисты с очень высоким — здесь это считалось, начиная от ста сорока единиц — базовым ИП. Ночью прибыл транспорт с очередной партией рабов в криокамерах — триста семьдесят четыре штуки. Константина внутренне покоробило — сама себя за человека не считает, если в штуках считает? Сегодня всех разморозили — потерь среди контингента нет. Вероятно, завтра решат, чем конкретно Кост Гур будет заниматься и имплантируют соответствующую нейросеть.

— Что это такое, узнаешь позже по ознакомительной базе.

— Базе? — перебил вольготно устроившуюся в кресле девушку.

— Набор специальных знаний по какой-нибудь специальности. Подробно все потом. Сейчас нет смысла разъяснять элементарные понятия. Я твой временный куратор Энн Шуль. На Земле была немкой Анной Шульц. А здесь, — она грустно провела пальцем по ошейнику. Потом воспрянула и гордо заявила: — Базовый ИП сто пятьдесят один. С нейросетью и имплантами текущий — двести восемьдесят три. В основном учу уворованные у других членов Содружества базы для последующего ментоскопирования. Это абсолютно безопасная для реципиента процедура по считыванию памяти. Потом из ментослепка выделяют выученную базу, исправят ошибки и тиражируют для продажи внутри империи. Ну, потом все подробно узнаешь. Сегодня отдыхаем, приводим в норму тело после криокамеры и… развлекаемся. Когда начнешь работать, на это будет не так уж и много времени.

Девушка сексуально потянулась, провела пальчиками по верху комбинезона и… вывалила на обзор грудь с уже торчащими как оловянные солдатики сосками.

— Нет, — отрицательно покачал головой Костик. Девственником он не был, но желание отсутствовало как таковое. Еще и незнание своего нового тела. А вдруг опозорится тем или иным образом? — извини, но я по ощущению чуть ли не вчера был дома. А сейчас еще совсем не въехал… Стресс, наверное.

— Ничего, потом как-нибудь развлечемся, — ответила ничуть не обидевшаяся девушка, пакуя обратно в комбинезон полноценную троечку, как отметил для себя парень. И ведь совсем не висят…

— Может, просто посидим в баре? Хотя нет, без нейросети не стоит — опьянеешь сходу, — поправилась Энн. — Тогда обычное кафе с пивом или шампанским?

— За чей счет? — удивился Константин.

— Нам платят за работу, — удивила парня девушка, — немного и на внутренний счет базы. К галанету и, следовательно, к банкам Содружества доступа нет. Ну, так как насчет кафе?

— Наверное, все-таки нет, — вновь отказался парень. — Надо полежать, — он похлопал ладонью по кровати, на которой сидел, — подумать, попробовать оценить положение, в котором оказался. Только скажи, сколько сейчас времени, когда обед или ужин — плотно поесть все же хочется.

— На, — девушка протянула вытащенный из кармана браслет с… часами? — это простенький коммуникатор. Одна из функций — индикация времени. Стандартные сутки в Содружестве двадцать четыре часа. В общем — все как у нас, только секунды на самую малость, но короче. Кстати, стандартная сила тяжести тоже чуть-чуть меньше. Сейчас шестнадцать сорок две. Ужинают здесь кто как, но обычно не раньше семнадцати часов. Ты надевай, надевай. Там есть функция медицинской диагностики. Конечно не такая, как в медкапсуле, совсем слабенькая с контролем минимума параметров. Но для определения, можно ли тебе уже нормально питаться, вполне достаточная.

Константин сунул в довольно большой браслет левую ладонь, продвинул до запястья и уже собирался спросить, как уменьшить размер, как тот сам ужался до необходимого.

Энн опять ненадолго ушла в себя и обрадовала: — Подожди еще часок-полтора и можешь есть без ограничений. Разморозка прошла штатно. Выйдешь из каюты, налево и до лифта. В нем просто скажи на интере «Кафе». Выйдешь прямо в него. Там у кого-нибудь спросишь — объяснят, как и что заказать. На счету коммуникатора денег минимум на неделю поесть хватит. Потом с твоего счета снимут.

— На интере спрашивать? — решил уточнить Костик.

— Естественно, — подтвердила девушка.

— Интересно, а откуда я его знаю? Ведь в первый день с похитителями общался через коробочку-переводчик.

В ответ увидел только пожатие плеч. Но потом добавила: — Наверное, в медкапсуле минимальный запас слов через гипнограмму залили. — Затем подорвалась, вскочила: — Если будут срочные вопросы, коснись пальцем экрана коммуникатора и назови мое имя — соединит. Вообще все действия с ним по отпечатку. А я сейчас пошла. У меня вообще-то постоянный парень есть. Но ежели захочешь со мной что-то обсудить, о чем-нибудь поговорить… — Энн старательно облизала свои пухлые губы, — то всегда пожалуйста, — и широким шагом от бедра, старательно шевеля отчетливо видимой большой задницей в облепившем, как вторая кожа комбинезоне, покинула помещение.

«Бл…дь обыкновенная» — сделал вывод Костик, наблюдая, как доводчик, тихо всхлипнув, закрыл люк. Затем откинулся на кровать, положив голову на сцепленные ладони. На душе была тоска. Черная тоска. Перспектива вернуться домой отсутствовала как таковая. Прожить всю жизнь, как проклятому работая на рабовладельцев? Не прельщает. Тогда что? Надо думать.

Ну и что мы имеем на текущий момент?