Пылающий остров (Художник Г. Макаров)

Глава VI
ЖЕЛЕЗНАЯ ПОСТУПЬ

По пустыне бежал человек. Оставляя за собой цепочку следов, он бежал ровно и легко, словно ноги не увязали в сыпучем песке, словно солнце не жгло так, что воздух плясал горячими струями.

Спортивные трусы и майка, мускулистые длинные ноги и тренированное дыхание помогли бы узнать в нем спортсмена, если бы не полосатая рейка, которую он нёс на плече.

Ящерица зарылась в песок. Следы бегуна пересекли тонкую полоску, будто оставшуюся от протянутой веревки.

Навстречу бегуну по склону струился «пересыпаемый в часах вечности» песок. Это движение выдавало пустыню. Ее застывшие волны на самом деле двигались, дымясь песком.

Человек поднялся на гриву бархана, поставил рейку вертикально и оглянулся, ладонью прикрывая глаза от солнца.

На вершине соседнего холма появился вездеход. Сошедшие с него люди расставили треногу.

Бегун, повинуясь их жестам, стал переставлять полосатую рейку. Когда место для неё было найдено, бегун воткнул в песок колышек, взятый из походной сумки, взвалил рейку на плечо и огромными, похожими на скачки, шагами побежал вниз по склону.

На гребне впереди себя он видел высокую фигуру человека, его четкий силуэт на эмалевой сини неба.

Бегун вошел в ритм бега. Рейка на его плече не колебалась. Горизонтальная, она плыла над землей, как рога северного оленя, которые не дрогнут при самой бешеной скачке.

Человек на бархане был в военной форме. Высокий, жилистый, он сам чем-то напоминал бегуна.

Бегун, добежав до гребня бархана, опустил рейку на песок и отрапортовал, не переводя дыхания:

— Геодезическая группа строительства движется строго по расписанию, товарищ полковник.

Полковник посмотрел на ручной хронометр, потом на голые загорелые ноги спортсмена. Тот понял его взгляд:

— Слово дал, товарищ Молния, пробежать через всю пустыню. Мечта такая была. — И оглянулся на оставленный им бархан, где на вершине появились машина и люди с треногой.

— Своим бегом вы задаете темп всей наступающей армии, — сухо сказал Молния. — Задержка связана, товарищ Зыбко, не с проигрышем состязания в комплексном беге, а со срывом графика движения, в котором соразмерены все элементы.

— Разрешите просить, товарищ начальник строительства. Если собьюсь с ноги, проиграю хоть секунду, — сажайте с позором в автомобиль. И не сдержит тогда Зыбко комсомольского слова.

Молния мог бы запретить это необыкновенное испытание выносливости, но он сам был спортсменом, и, кроме того, ему знакома была мечта.

Строго смотря на Зыбко, Молния спросил:

— С комсомольцами пришли на Аренидстрой?

Зыбко кивнул, взвалил на плечо рейку и легко побежал вниз по склону.

Молния с удовольствием отметил великолепную технику бега. Впрочем, он сам держал бы корпус чуть прямее, хотя, быть может, так легче нести рейку.

Молния подошел к ожидавшему его автомобилю и поехал навстречу наступающей технической армии. Рядом с цепочкой следов бегуна пролегла колея от резиновых гусениц.

Первой машиной, встретившейся полковнику, был вездеход геодезистов. Сидевшие в открытом кузове, они почтительно приветствовали начальника. Полковник взял под козырек.

Когда автомобиль Молнии въехал на следующий гребень, стали видны машины. Они двигались одна за другой параллельными нитями.

Ближние из них не поднимались на песчаный холм. Держа равнение на вехи, оставленные геодезистами, они вгрызались в него. В обе стороны разлетались тяжелые фонтаны песчаных туч. В нескольких десятках метров песок ложился вытянутыми ровными грядами по обочинам гладкого проспекта.

Немного позади звенели рельсы. Заблаговременно свинченные со шпалами, они взлетали вверх, напоминая огромные лестницы.

Готовый кусок железной дороги точно ложился на свое место. Рабочие электрическими ключами завертывали гайки, соединяли его с рельсами уже уложенного пути, на котором стоял железнодорожный путевой комбайн. Вскоре он передвинулся, неся по воздуху новую лесенку со ступеньками шпал.

Позади путевого комбайна к далекому горизонту уходили серебристые полосы. Вдали по ним двигались поезда, груженные рельсами, шпалами и другими материалами.

На подножке путевого комбайна висела девушка. Из-под платочка выбились непокорные колечки светлых волос, румянец пробивался через пустынный загар.

Увидев автомобиль начальника стройки, она соскочила на песок и побежала наперерез вездеходу. Молния остановил машину.

— Здравствуйте, товарищ Молния! Я Надя Садовская. Помните, я была у вас. Но сейчас не об этом. Я комсорг механического звена. Понимаете, нам не хватает рельсов и шпал. Мы могли бы двигаться быстрее. Отработали движения… как часы…

— Простите, — холодно сказал Молния. — Армия обладает совершенной организацией. Потому она исполнительна, предельно точна и быстра. В ней все подчинено дисциплине и единой логике. Уклониться от точности выполнения нельзя.

— Даже вперед? — запальчиво спросила Надя. Она теперь стояла на подножке двинувшейся машины полковника.

— Даже вперед, — подтвердил Молния.

— Ну нет! Ребята с вами не согласятся!

— Строители, «ребята» и «не ребята», — солдаты наступающей армии. Их умение, энтузиазм, порыв должны служить делу выполнения общего плана. Один опрометчивый солдат мог бы погубить план наступления. Вы предлагаете ускорить движение? — Молния холодно говорил это, а сам думал, почему он так часто вспоминал об этой девушке и почему она снова попалась ему на пути?

— Конечно! — воскликнула Надя. — Агрегат может двигаться быстрее! Мы убедились в этом. Мы еще догоним Зыбко, которого вы перегнали, — и она улыбнулась Молнии.

Молния все же продолжал в прежнем сухом тоне:

— Двигаться быстрее — внести сумятицу во все связанные с путевым комбайном звенья. Запоздает подвозка шпал и рельсов. Будет внесена нервозность в работу обслуживающих механизмов и поездов. Техническая армия — это армия четко работающих машин. Нельзя заставить одну зубчатку вращаться быстрее.

— Пусть все зубчатки завертятся!

— Хронометр — идеальный механизм. Он станет одинаково негодным, будет ли отставать или уходить вперед.

Глаза Нади сузились:

— Рычаги, колеса!.. А мы, а люди?

— Люди обслуживают машины.

— Неправда! Машины помогают нам!

Молния пожал плечами.

— Тогда уж лучше доставлять детали орудий на самолетах, а не прокладывать в пустыне пути! — с вызовом сказала Надя.

— Нет, — решительно возразил Молния и сразу оживился. — Напротив! Именно сейчас выгодно проложить через пески пути. Мы можем сделать это, пока заводы изготовляют детали орудий и сверхаккумуляторы. Я всегда мечтал пройти живым конвейером через пустыню.

— Живым конвейером? — растерянно переспросила Надя. — Мечтали?

— О новом городе, который вырастет на месте, с которого мы произведем залп. Разве это плохая мечта?

Надя смутилась:

— Остановитесь, пожалуйста. Я соскочу.

— Подождите, — сказал Молния.

И Надя с удивлением услышала новую нотку в его голосе. Сердце у нее екнуло, и она почему-то жалобно попросила, чтобы машина сейчас же остановилась.

Надя старалась не смотреть на Молнию, когда он отъезжал, но потом она все-таки оглянулась. Оказывается, он смотрел ей вслед.

Правда, он сделал вид, что интересуется километровым столбом, только что установленным на месте. Он даже сверился с хронометром, в должное ли время появился здесь этот столб.

Надя побежала и слышала, как стучит у нее сердце… конечно, от бега стучит… Наконец Надя остановилась и огляделась. Как далеко они успели отъехать с Молнией!

Неподалеку в небо поднималась гигантская ферма крана на гусеничном ходу. Кран повернул свой хобот и снял с железнодорожной платформы стальную мачту. Надя любила эти ажурные конструкции, в них чувствовалась не только техническая целесообразность, но и тонкий вкус.

Около подножья крана визжала маленькая машинка, кончающая рыть глубокую яму. Рядом стояла девушка в комбинезоне, крепкая, широкая в кости. Низким повелительным голосом она отдавала приказания. Это была Ксения Матросова, подружка Нади, с которой вместе они записались в комсомольский отряд Аренидстроя.

Ксения, продолжая наблюдать, как кран ставит в яму основание мачты, чмокнула Надю в щеку. Потом ей пришлось выслушать, какой сухой и бесчеловечный Молния, и что — подумать только! — у него всю жизнь была мечта… а вообще он замечательный… вот если бы не считал строителей рычагами…

Подъехала цистерна с жидким бетоном. Пока Надя рассказывала Ксении про Молнию, яма была заполнена. Ксения приказала дожидавшемуся своей очереди прожектору направить в яму желтоватые лучи, заставлявшие бетон схватываться в течение нескольких минут.

Откуда-то доносилось пение.

К установленной мачте приближалась решетчатая коническая башня с колоссальным барабаном наверху. Он приходился как раз на уровне чешуйчатых изоляторов. Барабан медленно вращался, разматывая провода.

Девушки запрокинули головы. На площадке барабана, свесив ноги, сидел паренек и, глядя на солнце, распевал на итальянском языке чудесную арию. В руках у него были плоскогубцы и электропаяльник.

— Это он для меня поет, — шепотом сообщила Ксения. — Но я не обращаю внимания. На мужчин никогда не надо обращать внимания… И ты на Молнию тоже не должна…

И вдруг совсем рядом раздался резкий голос полковника:

— Что это такое?

Девушки так и присели. А монтер наверху переспросил:

— Що це таке? Так то ж каватына Альмавыво!

— Я не об этом спрашиваю вас, товарищ монтажник. Меня интересует, почему вы, нарушая правила безопасности, сидите на площадке, свесив ноги?

Девушки переглянулись, и Надя опрометью бросилась догонять свой далеко ушедший путевой комбайн.

— Винюсь, товарищ полковник! Забувся як дурень…

Ксения, угрожающе упершись руками в бедра, смотрела наверх.

Автомашина начальника исчезла. Молния все-таки догнал Надю Садовскую, чтобы подвезти ее к переднему краю.

Машина с барабаном подъехала к мачте. Паренек-певец встал около проводов. Рядом с ним появилось еще двое. Площадка оказалась под самыми изоляторами. Монтажники прикрепляли к ним провода, которые красивыми волнами, перебрасываясь с мачты на мачту, тянулись к горизонту.

Машина начальника снова проехала мимо Ксении. Девушка с понимающей улыбкой проводила ее глазами.

Молния, довольный и помолодевший, смотрел по сторонам. Через пески в строгом порядке лавиной двигалась армия машин, преображая пустыню и осуществляя его мечту.

Одна из этих машин, с огромным ртом, похожая на гигантского крокодила, ползла по земле, заглатывая впереди себя песок. Позади машины ровной струей разливалась расплавленная магма. Ее разравнивали катками, и она быстро застывала, образуя твердую глянцевитую поверхность. По готовому шоссе двигалась передвижная электростанция, питая энергией ползущую печь.

Глянцевитая лента дороги, так же как рельсы и натянутые провода, уходила за горизонт.

Молния услышал сзади себя звонок. Он повернулся и открыл крышку телевизефона.

— У экрана полковник Молния.

— Здравствуйте, товарищ полковник! Докладывайте.

— Есть доложить, товарищ уполномоченный правительства. Наступление идет развернутым фронтом. Пройдено двести тридцать два километра семьсот двадцать метров. Расхождений с графиком нет.

— К месту прицела артиллерии сверхдальнего боя придете без опоздания?

— Рассчитываю прибыть к сердцу Каракумов в назначенное время.

— Я отгружаю вам части электроорудий.

— К монтажу орудий будет приступлено немедленно по достижении места назначения.

— Хорошо. Будьте добры, расположите так экран, чтобы мне были видны ваши войска.

Молния выполнил просьбу министра. В поле зрения телевизионной установки попали гигантские резиновые кольца, сами собой катившиеся по пустыне.

— Это наш водопровод, товарищ уполномоченный правительства.

— Ах да, помню, помню! Это ваш проект. Любопытно, любопытно. Подъедемте поближе.

Кольца двигались группами. Догоняя одну из них, машина Молнии поравнялась с большим закрытым автомобилем. У руля, изнывая от жары, сидел толстый человек в белой панаме. Перед ним был пульт с большим количеством кнопок.

Толстяк нажал кнопку. Одно из колец тотчас остановилось у конца проложенной резиновой трубы. Толстяк нажал соседнюю кнопку. Кольцо развернулось и улеглось продолжением резинового трубопровода, на сотни километров протянувшегося по пустыне. Через несколько секунд из отверстия трубы выехал маленький тягач, который, перемещаясь внутри резинового кольца, заставлял его катиться.

На двух легковых машинах подъехали люди и принялись соединять новую часть водовода.

Толстяк вытер платком красное лицо и мельком взглянул на Молнию.

— Жарко? — послышалось из машины. — Ну, ничего. Вот дадите воду — купаться станете.

Сидевший за пультом человек очень удивился. Полковник Молния не имел привычки разговаривать подобным образом. Но сам Молния рассеял удивление толстяка.

— С вами говорит уполномоченный правительства, — сказал он.

— Есть искупаться, Василий Климентьевич! — радостно закричал толстяк.

Автомобиль Молнии отъехал.

— Управление по радио тягачами внутри колец полностью оправдалось? — спросил министр.

— Полностью, — подтвердил Молния. — Таким образом, теперь совершенно ясно, что мы подведем к Аренидстрою средства сообщения, энергию и воду одновременно.

— Ваш проект живого конвейера удался, товарищ полковник.

— Это не могло быть иначе, товарищ уполномоченный правительства.

— Подождите, полковник! Сейчас у вас все выполняется по хронометру, потому что ничто постороннее не вмешивается. Не поклоняйтесь секундной стрелке, обращайте больше внимания на людей, на их состояние.

— В условиях точного расписания меня не ждут никакие неожиданности. Люди хорошо инструктированы и обладают высокой культурой труда.

— Наступайте, не сомневаясь в удаче!

— Есть наступать.

Молния закрыл крышку телевизора и огляделся.

Всюду наступали машины, а от них назад тянулись рельсы, провода, ряды мачт, глазурное шоссе, резиновый водопровод…

По шоссе двигались гигантские автобусы, напоминающие дома. Они везли подсменные армии рабочих.

Командующий наступлением полковник Молния направился в тыл. Он проезжал теперь мимо промежуточной железнодорожной станции, уже заканчиваемой постройкой. Здесь перегружались поезда. Порожняки мчались обратно. На смену им приходили новые составы, расчётливо посланные по графикам. Они везли шпалы, рельсы, мачты, провода, бензин, продовольствие и неисчислимые материалы, нужные самому необыкновенному и самому спешному строительству в мире.