Пять новелл для принцессы

книга 7 Пять новелл для принцессы Новелла 4

Глава 1 Слуга владыки

Утро, как водится, наступило стремительно. В саду облаками плыл туман. Милинда бродила около грота, ожидая пока госпоже надоест забава с туманными облаками, и она вернет саду четкие черты. Милинда укрылась в гроте, нечеткость очертаний вокруг делала и ее мысли неопределенными.

Как не пыталась она отвлечь себя, мысли возвращались к Эл. Браззавиль простился с прошлыми отношениями так просто и легко, а она не могла отстранить воспоминания. Милинда только эти утром догадалась, что Эл не зовет ее, потому что щадит ее чувства. Милинда снова вышла в туман, но не пошла во дворец, супруг должен был вот-вот завершить обход, а Милинде хотелось услышать его мнение.

- Да, - коротко согласился он.

Он помолчал, а потом решился добавить.

- Между нею и владыкой произошел весьма напряженный разговор. Эл ранена не только воочию, я думаю, открылись и другие, душевные раны. Я все реже вижу ее в коридорах. Едва возвращается владыка, она стремиться укрыться от него, точно здесь можно сбежать.

- Он тоже появляется редко.

- Я полагаю, Эл что-то натворила в мирах, помимо того, что влюбилась в смертного.

Милинда о чувствах Эл еще не знала, беспокойство не позволяло ей обдумывать что-то большее, чем нынешнее состояние Эл, о причинах Милинда не думала. Известие снова шокировало ее, сильнее, чем способность Эл изменять пространство. Она надолго замолчала, опустилась на сидение и поникла. Браззавиль ждал, сейчас ее нельзя покидать. Он присел на другое сидение в стороне от нее. Но Милинде расстояние между ними, показалось пугающим, и она, вскочив, бросилась к его ногам и села на пол, с нежностью опуская голову ему на колени, словно умоляя о защите. Он приподнял ее, и она послушно села на его колени и прижалась к нему. Он забыл уже юношеский восторг, который испытывал когда-то, обнимая любимую. Он скрыл улыбку, потому что догадался, кто воскрешает в них подобные воспоминания. Он не мог рассеять тревоги жены, поэтому задержался в этом чувстве нежности и близости, вспомнил первые времена их совместной жизни. Мысли его сами собой обратились к Эл. Она лишена права на подобные приятные мелочи, и, по сути, одинока. Очень одинока. Сам ход событий заставил его переосмыслить совместное существование. Он вспомнил их внезапный диалог о долге и понял, что она имела в виду. Зря он ушел тогда, выказав неодобрение. В одиночку она не сможет выбраться из миров. Он скован многими обязательствами молчания, сможет ли он пожертвовать собой и Милиндой ради того, чтобы Эл выскользнула из становившихся тесными объятий владыки. Сама мысль уже наказуемая.

- Что? - спросила Милинда, уловив тревогу.

- Я думал, чем могу ей помочь.

- И что решил?

- Ничего не решил. Мне не под силу. И она не позволит.

- Ты давно знал о смертном? Кто он?

- Солдат.

- Ужас. Владыка не простит.

- Я думаю, его недовольство лежит в другом русле. Эл приобрела силу и ему придется реагировать на эти ее всплески. Наша госпожа теперь способна не просто наводить установленный им порядок, но и менять его по своему разумению.

- А разумения у нее все меньше. Сад превратился во что-то невиданное, а по утрам я вообще не ориентируюсь в нем. Она вносит больше путаницы, чем порядка.

Браззавиль улыбнулся.

- Я не это имел в виду, радость моя. - Он поцеловал ее в плечо. - Он мог объяснить ей цель ее пребывания здесь. Она вынудила его спешить. Я осмелюсь спросить у нее. Она ответит.

- Я хочу пойти с тобой.

Эл возникла сама.

- Ненужно. - Она стояла так же, как и в прошлый раз, когда заступалась за Браззавиля, засунув руки в карманы штанов. - Он сделал мне предложение стать владычицей, и я отказала ему.

Милинда беспомощно уронила руки, они соскользнули с плеч Браззавиля, он решил, что она уподобиться Эл и выскользнет из сознательного состояния. Он приподнялся и ловко усадил ее на свое место, а сам встал. Эл снисходительно взглянула на них и вздохнула, поджав губы.

- Милинда, неужели ты допускала, что я, когда-нибудь окажусь рядом с ним? - Эл изобразила крайнее изумление, чтобы казаться доходчивой. - Это так же нелепо, как… Даже не знаю как. Как то, что я гожусь для этого! И дело не в сане, ранге или как там принято.

- Вы созданы для этого, - проныла Милинда.

- Но не факт, что могу. И, однако, интересно, что я до сих пор не добилась подробностей моего создания, рождения. О своем земном происхождении я знаю больше, чем о том, что тут было до моего рождения. И пусть оно фантастично, но я скорее его приму как правду, чем те умалчивания, на какие натыкаюсь здесь. Я слышу, что моя мать покинула миры будто бы в результате войны, что миры рушатся, что куча народу, там в мирах, сохранила ей верность и ждет возвращения. Я слышу это от смертных, но не здесь, где достоверно известно, что происходило тогда. Вы знаете, но вам запрещено. Что позорного в том? Или узнай я правду, кое-кто потеряет права на меня? Мне законом воспользоваться?

Эл пригрозила и услышала, как Милинда взвизгнула тихо.

- Нет.

- Так то. Я и без расспросов понимаю, что мое положение здесь всех тревожит.

- Эл, госпожа. Ты правильно поступила, когда отказала ему, - согласился Браззавиль.

Милинда издала мучительный вздох, а Браззавиль повернулся к ней и еще раз утвердительно кивнул.

Эл перестала изображать суровость и тоже одобрительно кивнула.

- Хорошая новость.

И опять наступило ее длительное уединение.

Браззавиль вмешался, когда Эл начала "штурмовать" башню. Она сделала несколько попыток подняться туда.

- Ваша рана не позволит вам оказаться наверху, - сообщил он, когда Эл отдыхала в галерее ведущей в башню. Она сидела на полу, лицо ее было угрюмым.

- Я уже понимаю. Силы не те, - согласилась она. - Браззавиль, вы знаете о портрете? Ответ может быть опасен, если так, не отвечайте.

И Браззавиль не ответил.

Эл не встречала владыку с момента отказа. Встреча вызвала бы взаимное напряжение, поэтому Эл с радостью переживала отсрочку разговора.

Он состоялся в то утро, когда Эл "завершила работу в саду", то есть сад приобрел специфический вид, с точки зрения Милинды и Браззавиля, зато он являл собой смесь земных сезонов с разнообразием красок, запахов и изобилием растительности. Местами он стал непроходим.

Владыка подошел к ней, когда она оглядывала свое детище. Эл была удовлетворена тем, что излечила сад от ею же нанесенного опустошения.

- Я запрещаю тебе здесь что-либо менять, - произнес он строго.

- Не буду, - покорно кивнула она.

- Если тебе скучно и ты уже не больна, то пришла пора назначить тебе круг обязанностей. Он будет невелик, но я усложню его, как только замечу, что твои действия неполезны.

Для Эл выговор и этот приговор были более желательной темой беседы, чем выяснение отношений относительно отказа.

- Я обязана вам служить? - уточнила она.

- Да. Мне.

И Эл посетило неприятно воспоминание о Нейбо. Владыка посмотрел строго.

- Сошлете меня в миры? - спросила Эл, не без тайной надежды.

- Стоило бы, - ответил он, - но я оставлю право распоряжаться тобой. Я спас тебя от гибели и по закону владею тобой. В миры ни шагу без моего дозволения. Силой тоже пользоваться запрещаю, я сам решу, на что ее употребить. Тебе не придется выбирать службу, я ее назначаю.

- И на какой срок?

- Навечно.

Эл в ответ пропыхтела невнятно, а потом сформулировала.

- Местью отдает.

Он смотрел холодно.

На том разговор завершился.

С поручениями он явно не спешил. Эл начала тревожится, что он готовит ей нечто унизительное.

Она на правах поверженной дочери стала снова навещать дом Браззавиля, у него Эл поинтересовалась, какого рода служба ей может грозить?:

- Я не могу сказать. Ты - случай особый. Он не пустит тебя в миры. Я угадаю, если скажу, что тебя там полюбили.

- Хм, тут как раз неувязка. Я услышала от смертного, что мое присутствие в мирах не оставляет ярких следов, один, два случая. Славу приписывают владыке.

Браззавиль кивнул и улыбнулся. Он осмотрел Эл, она все еще носила свой шуточный, по мнению Браззавиля, наряд.

- Слуга владыки? - переспросил он. - Ты не чувствуешь себя униженной?

- А должна?

- Да. Ты больше не называешься великой, он не назовет тебя ни дочерью, ни наследницей. Один он знает, на что тебя пошлет.

- Утешает одно. Не на смерть. Зачем он тогда тратил силы на мое спасение? Браззавиль, признаюсь, я испытывала к нему теплые чувства. И до сих пор испытываю, где-то в глубине души. Я не могу подобрать определения, но мои ощущения похожи на чувства человека, который обидел другого просто тем, что существует. И все рано он далек от меня, а я от него. Мы точно разные миры. Я так и не смогла убрать этот барьер. Между нами была тонкая тропинка, но это его предложение разрушило связь между нами.

- Он поторопился, ты считаешь? Попроси он поздней, что бы ты ответила?

- Ой, едва ли я когда-либо пришла бы к ощущению, что могу стать той, какой он хотел меня сделать. Сомнительно.

- Теперь точно - никогда. И теперь тебе понадобиться чуткость и осторожность. Он не станет мстить. Нет. Но ты можешь оказаться в трудной ситуации.

- Я не рвусь где-либо оказаться. Меня не влекут больше миры. Я вообще пришла к выводу, что смертные весьма талантливо справляются и без посторонней помощи. Они ничего не смогу изменить в тех потоках сил, которые рушат двери, вызывают бедствия, все, что сопутствует разрушению. Механизмы этих бед в состоянии осознать только сущности четвертого мира, и то, не рядовые, а лишь самые выдающиеся. Но, я убеждена, что от них вреда больше, чем от всей разрухи вместе взятой. Я опасаюсь того, что они все-таки решаться завоевывать остальные миры. И тогда всему придет конец.

Он изучал лицо, пока она говорила. Эл сбросила маску суровости и напряжения, оказалось, эти состояния были ее частью эти дни. Рядом была прежняя Эл. В ее взгляде читалась грусть, она сидела недалеко от него. Раньше, когда она появлялась в его доме, то казалось, что пространство заполнено ее силой, ее духом. Теперь Эл стала так похожа на ту, что вошла в этот мир об руку с Лороланом. Она улыбалась своим мыслям, Браззавилю стало интересно. Эл заметила его любопытство и поделилась воспоминаниями.

- Однажды, мы сдавали тест в академии. Мой близкий друг был к нему явно не готов. Я сидела от него на расстоянии вытянутой руки. Сидела и мучилась - помочь ему или нет. Я рассуждала о том, что сейчас он не готов, но может усвоить урок и позже. Мне не хотелось, чтобы он опозорился, поскольку была уверена, что он станет отличным пилотом. А потом представила, что он будет управлять тяжелым бортом или лайнером с сотнями пассажиров и сорвется на том, что недоучил сейчас.

- И какое было решение?

- Я не стала помогать. Потом весь вечер переживала.

- Он ошибся?

- Вовсе нет. - Эл просияла.- Он решил задачу нетрадиционным и примитивным способом. Не как в учебнике, а как сам представил.

- И чем завершился тест?

- Он прошел тест, а его решение стало академическим примером находчивости. Повлияло и то, что кураторы знали, что он раздолбай, но талантливый, поэтому и любили его. Оштрафовали лишением полетов на неделю. - Эл засмеялась. - Но задачу он решил сам. Своими силами и средствами.

Браззавиль покивал понимающе. Он догадался, почему она рассказала эту историю.

Глава 2 Город проклятых

Он сидел на самом краю крыши и смотрел на гавань. Он забрался сюда, чтобы увидеть закат. Город, словно подкрался к воде большого залива и замер, не нарушив красоты пейзажа. Он читал вязь улиц и угадывал мысли архитекторов, которые умело и уместно разбросали у воды дома с башенками и шпилями. Закатное солнце серебрило воду, разливаясь по гавани яркими тонами, набрасывая на город ткань вечерних цветов. Ему нравился этот закат, поэтому он счел возможным задержаться тут дольше. Один этот закат и пора уходить обратно. Ждать еще теперь не имеет смысла. Она не пришла.

Красивое переживание было разбито вдребезги волной холода и опасности.

- Поднимись и отойди от края, - прозвучал сзади неприятный звонкий голос.

Потом другая сила, совсем рядом, заставила его так напрячься, что тело отозвалось болью. Он почувствовал, как его толкают к краю крыши. За воротник куртки уцепилось что-то крепкое, он подался вперед и повис. Край крыши оказался на уровне его груди, а взгляд уперся в голенище черного сапога. Он осмелился поднять взгляд на того, кто собирался швырнуть его вниз.

- Я нашел его первым, - раздался первый голос.

- А мне наплевать. Проваливай и другим передай, не то голову потеряешь.

Одна фигура отошла от края. Теперь он мог рассмотреть первого, но не видел, кто держит его, не мог поднять голову выше - мешал грубый ворот его новой одежды.

- Отдай, - настаивал тем временем обладатель неприятного голоса.

- Отбери.

И тут раздался лязг металла, перешедший в тихий звон, который заставил его испугаться больше, чем возможность упасть.

Он видел конец клинка напротив. Он испугался, чего нельзя сказать о том, на кого он был направлен.

Этот громкоголосый был довольно высок, худ и грозен, одет в длинное и неудобное на вид платье до пят. Не для прогулок по крыше, во всяком случае. К поясу был привязан аркан и еще несколько неизвестных вещей.

- Глупости. Всем известно, что он фальшивый.

- Да неужели? - удивился обладатель черного сапога.

Он махнул оружием с необычной легкостью, словно оно невесомо. Фигура исчезла первой, а потом голова.

Настала его очередь. Он был рывком поднят и поставлен на край крыши. Теперь он сравнялся, или почти сравнялся ростом с обладателем черного сапога. Он весь был черный, за исключением головы и копны белых волос.

Незнакомец легко убрал оружие за спину и ухмыльнулся.

- Этот паразит испортил любование закатом? - констатировал он. - Слезай с крыши, ты тут очень заметен.

- Ты убьешь и меня? - спросил он.

- А тебе хочется умереть?

- Нет.

- Тогда зачем полез на крышу, где тебя только слепой не увидит?

- Я хотел, чтобы меня нашли.

- Ну, нашли. И что? Не терпится встретить владыку? Он тоже этого хочет.

- Нет. Нет. Я пришел не к нему.

- Я знаю.

- Откуда?

- Назовем это интуицией. Иди за мной.

От взгляда темных глаз стало тепло. Он повиновался, и видел спину, пока они шли по крыше и по пандусу, ведущему на нижние ярусы. Улица стала прохладной после заката.

- Как мне называть тебя? - спросил он, чтобы соблюсти местный ритуал вежливости.

- Называй меня Эл.

- Повтори.

- Эл.

- Я искал тебя!

- Я догадалась. Нашел. И что?

Ему оставалось удивиться той легкости, с которой, она, а это она, та самая, восприняла эту встречу.

- Ты ждала меня? - поинтересовался он.

- Нет.

- Нет?

- Нет. Не останавливайся.

- Я пришел к тебе. Чтобы сказать.

- Не здесь. Ты же голоден.

- Я не понимаю.

- Иди за мной - поймешь.

Любопытство Эл достигло предела. Впору ликовать - она впервые встретила странника. Это рыжий парень. Он имел внешность по местным меркам интересную, поскольку, сохранив общие черты обитателя третьего мира, он умудрился совместить их таким образом, что ни один народ не признал бы его своим. Он был низкорослый, забавный и казался растерянным. Эл уловила его чувство страха, там, на крыше, но сейчас он скорее проявлял нетерпение. С расспросами она не торопилась.

- Куда ты ведешь меня?

- Туда, где кормят странников, - ответила она.

- Мне не понятно.

- Ты торопишься?

- Тороплюсь, потому что они появятся опять.

- Не появятся. Я убила одного из них. Если они есть в округе, то в город не войдут. Пока ты рядом со мной, можешь их не опасаться.

Эл свернула на другую улицу. Она остановилась у дома с вывеской, достала откуда-то лоскут ткани и обмотала голову. Светлые волосы исчезли, и она стала совсем черной. Подтолкнув парня вперед, она вошла в освещенную белыми шарами комнату.

Здесь был один общий длинный стол, с одной стороны стола были сидения для посетителей, с другой - подавали кушанья и напитки. Эл помнила времена, когда город голодал, кормить гостей здесь было доброй традицией, подобные этому дома были разбросаны по всему городу. Удобно и уютно.

Девушка, подавшая им еду, не скрывая любопытства, осмотрела обоих гостей. Парой они были колоритной. Она черная и он рыжий и странно одетый. Эл вызвала у нее скорее неловкость или чувство опасения, а рыжего юношу она наградила заискивающим взглядом. Она отошла, и он тихо промолвил:

- Я ей понравился?

- Да.

- А ты нет,- заключил он.

- У меня оружие. Здесь его положено отдавать на хранение. Увы, мне предстоит еще объясниться с хозяином.

Эл поднялась раньше, чем крупный, коренастый мужчина вышел к ним из двери ведущей в задние комнаты дома. Она подошла, что-то шепнула ему.

- Угощайтесь и уходите, - с некоторой неохотой согласился он.

- Что ты сказала ему? - поинтересовался юноша, когда она вернулась к столу.

- Правду, - коротко ответила она.

- И он поверил?

- Хм. Не уверена. Ешь.

- Зачем. Я не нуждаюсь…

- Ешь, говорят. Скопируй систему у меня. Я тебя еще учить должна?

Эл села и молча принялась за еду. Он наблюдал за ней, Эл всем видом показала, как он должен поступить, и скоро он уже жевал. Глотал он смешно и громко, чем вызвал веселье у прислуживающей им девушки.

Эл слила напитки в один сосуд, закупорила и спрятала в сумку, потом потянула его за собой прочь.

- Я чувствую себя необычно. Этот способ пополнять силы какой-то странный, - говорил он.

- Зато ты не так заметен. Нужно было две порции в тебя запихать.

- Ты хотела прибегнуть к насилию?

В ее словах он уловил не смысл, а интонацию.

- Давно ты тут? - задала Эл встречный вопрос.

- Нет. Совсем недолго. Я видел, как ваше светило село и поднялось.

- Сутки.

- Мы все время движемся, а я должен сказать много. Давай остановимся.

- Это буду решать я, когда мы остановимся. Хочешь жить еще сутки - слушайся меня.

Они вышли на площадь, где стоял храм. Ворот теперь не было, осталась только арка. Вечером храм никто не посещал. Эл быстро пересекла площадь, ее спутник семенил за ней. Эл отыскала нужную плиту в полу и приподняла ее, странник пришел к ней на помощь.

- Держись за мои руки и прыгай вниз.

- Зачем?

- Не вынуждай опять брать тебя за воротник. - Эл представила, как спустит его за шиворот в дыру.

- Да, мне будет неприятно, - согласился он.

Эл помогла ему спуститься, потом спрыгнула сама. Плита с тихим скрежетом легла на место.

- Тихо, - предупредила она.

Наступило молчание, а потом раздалось шарканье и бормотание наверху. Снова тишина.

Эл зажгла светильник и повела спутника по длинному коридору. Она привела его в каморку, которая когда-то служила архивом хранителю храма. Свитков тут уже не было, комнатой давно не пользовались, здесь осталось подобие стола у стены, сидение и сложенный в углу занавес, которым когда-то была занавешена дверь.

- Здесь мы и поговорим, - сказала Эл и предложила ему сидение.

- Здесь? Почему? Здесь слишком мрачно.

Эл села на занавес оперлась локтем о колено и подперла ладонью щеку, так и застыла с интересом, рассматривая этот экземпляр.

- Ты на самом деле неопытен или притворяешься?

- Притворятся унизительно, - заявил он и исполненный достоинства взглянул на Эл свысока. - Я впервые взял на себя долг передать сообщение, и я не представлял, что дикость местных нравов приемлет убийство, которое ты совершила. Оно было лишним, прощаю его. Я должен сообщить.

Он замолчал. Эл выпрямилась, шутливо копируя его величие, наигранно и уверенно кивнула.

- Сообщай.

Он смотрел пред собой, потом поднял глаза, и стало ясно, кто более других продемонстрировал ему "дикость местных нравов".

- Ты, именуемая Элли или Эл, и так же именуемая наследницей владыки Волькара, наследницей Пяти Миров, должна покинуть миры по настоянию СОВЕТА ОДИННАДЦАТИ, - название совета он произнес выразительно и громко. - Ты не имеешь права занимать место наследницы, как бы твердо не настаивал на этом народ миров или сам владыка. Если ты займешь место Владыки или примешь сан Владычицы, ты будешь признана захватчицей, тебя ждет суровый суд, смерть или забвение по выбору совета. Я проведу тебя по звездному пути, и ты предстанешь перед Советом для выяснения твоих намерений.

Он закончил речь, но позы не изменил, ожидая ответа. Эл опять сидела, подперев рукой подбородок, и смотрела как-то беспристрастно.

- Ты откуда свалился? - спросила она, немного помолчав.

- Отвечай же, как велит порядок, - потребовал он.

- Парень, если тебя подослал владыка, я тебя убью.

Речь не только не произвела на Эл впечатления, она вызвала подозрения, причем самые печальные. Вся эта охота, которую жрецы устроили на этого парнишку, прыть, с которой он сутки метался по миру, избегая встречи, напоминала Эл дешевое представление полное нелепых несоответствий. И надо же ей было принять в нем участие! Понятно, что не забавы ради все это, только уж очень грубо.

Владыка вызвал ее и сообщил, что в миры проник странник. Изловить его, не стоит большого труда, но он желает, чтобы она сама с ним встретилась и привела к нему. Разумеется, отказ и возражения не принимались. А потом он уточнил, что ей потребуется оружие.

Ее наряд теперь был черным, копия серого костюма, но тонкой работы из легкой ткани. Эл поняла его назначение, как только отправилась исполнять первое поручение. Это был костюм слуги владыки. Ответом на ее появление была неприязнь. Причину ее Эл так и не поняла. Ее не любили за один только вид. Ни спутников. Ни помощников. Доброе отношение - никогда. Визиты в миры были короткими, потому что поручения исполнялись точно и быстро. Эл временами казалось, что она вернулась в состояние капитана Нейбо, в тот мрачный муляж без собственной воли. Быть может, она не прошла тогда свой урок, и судьба вернула ее на новый круг? Что же она должна понять? Такое положение длилось не так долго, но быстро озлобило ее. Натыкаясь на холодность тех, к кому она обращалась, и по началу пыталась помочь, Эл сама в ответ стала намеренно суровой.

Кто бы ни сидел напротив, угрозу он заслужил.

- Ты не должна впредь говорить, что мне делать. Я сам решаю, куда идти, что говорить. Ты ведешь себя с превосходством, а должно быть наоборот. Я намерен покинуть этот мрачный дом, - заявил он.

- Не возражаю. Ты сказал, что хотел. Выйди отсюда и тебя ждет встреча с владыкой. Если ты странник, то это путешествие станет последним на твоем коротком пути. - Эл небрежно махнула рукой, указав выход. - Если лжец, то доложи владыке, что я предала его.

- Ты не смеешь со мной так говорить. Я много древнее тебя и прошел путь незапятнанный дурными делами и изменами. Не моя вина, что ты служишь этому владыке, умножая силу его проклятия, и что он приучил тебя сомневаться в истине.

Он не менял ни позы, ни тона.

- Может тебе заткнуться, пока не поздно. Что ты обо мне знаешь? - строго возразила Эл.

- Немного, - с тем же вызовом ответил он. - Ты вступила в состязания за миры и выиграла.

- И тебе известно, почему я тут оказалась? И почему я до сих пор тут?

- Это твоя судьба, оказаться здесь. Но как ты тут живешь, я не осведомлен, - возразил он. - Я только посланник.

- Проваливай домой, посланник.

- У меня нет дома, я всегда в пути.

- Поищи себе более чистое и светлое место, - посоветовала она.

- Я не исполнил поручения. Ты должна пойти со мной. Я должен вывести тебя из миров.

- Должна? Забавно. Хорошо. Давай разбираться сначала. Итак. Совет Одиннадцати - что это?

- Я не могу сообщать тебе ничего, любое мое слово может погубить тебя. А мне было бы прискорбно стать причиной гибели любого существа.

- Если бы ты не торчал на крыше, как прыщ на ровном месте, я бы не снесла голову жрецу. Одна жертва по твоей милости уже есть.

- Это не так. Ты сама приняла решение его убить. Он только спорил с тобой. Я сидел на крыше, чтобы видеть, как заходит светило за горизонт. Я избрал место, где бы я мог созерцать и быть заметным для тебя. Я полагал, что ты уловишь мое присутствие и придешь.

- Пришла, просто таки, успела во время. В округе с десяток набралось, таких как тот. Я пригрозила им. По крайней мере, они ко мне близко теперь не подойдут.

- Им нужен я.

- Святые небеса! Какая наивность! Не ты, а твоя сила. И моя, если повезет. Где твой опыт?!

- У меня нет опыта общения с варварскими мирами. Я люблю красивые, разумные и совершенные миры.

- А, понятно. Куда мне. Я заслужила убивать, разгребать хлам и защищать таких, как ты.

- Да. Ты слуга, - торжественно заявил он.

- Виват! Я знаю свое предназначение! - провозгласила Эл и засмеялась.

- Предназначение? Разве его огласили? Я не знал, - он так смутился, что Эл расширила глаза и посмотрела на него, как на ребенка, который зашел в тупик из-за очевидной мелочи.

- Ой! - Эл отмахнулась. - Не бери в голову. Мы говорим на разных языках. Я все поняла. Ты пришел в этот город, залез на крышу, потому что тебе поручили найти меня и заверили, что я тебя найду сама. Ошибаешься. Меня послал владыка. В этот город я пришла не за тобой. Скорее всего, силам, которые ведают справедливостью, стало угодно, чтобы владыка совершил эту ошибку. Не берусь рассуждать, что он имел в виду. Мне впору подумать, что делать с тобой. Наипростейший вариант - отдать тебя владыке, как он того желал.

Эл остановилась, обдумывая варианты.

- Ты сделаешь так? - в его голосе прозвучало сожаление, смешанное с грустью. Грустью от ее непонимания высших истин.

Эл улыбнулась.

- Не люблю простых решений.

***

Совет затянулся с полудня до самого вечера. Главы семей не могли придти к единому решению. Город никому не диктовал условий. Случай, по которому они собрались касался внешних отношений города.

В город пришел посланец из земель, что лежали за морем. В тех землях не избрали короля и междоусобицы вынудили управителей их столицы просить помощи соседей. Землям грозил самовольный захват одного из многочисленных племен населявших соседние земли. Там их называли "люди запада". Распад северных земель и грядущее владычество варваров тревожили совет. Иметь добрых и мирных соседей выгоднее, чем прибывающих в распрях. Поэтому совет решал вопрос о военном вмешательстве.

- У нас есть флот, а море глубоко заходит в их владения. Пройдем по морю и высадимся всего в десяти днях пути от столицы, - предложил один из членов уважаемого совета.

- Нет. Мы обязаны с честью заявить о вторжении, прежде чем хоть один из нас вступит на те земли, - возразил ему другой.

К вечеру мало кто сомневался в необходимости военной поддержки, но решить, как поступить верно, горожане не могли. Здесь к войне относились как к неизбежной необходимости. Все убедились, что она случиться, но напасть на земли соседей первыми пока еще считали поступком нечестным. Совет не только изобретал способ, но и подводил основание под нападение.

- Мы тратим время впустую. Король сказал, что будет думать, а значит, решение не будет быстрым. Молва опередит нас, и внезапность будет тщетной, - сказал один, кто более всех знал военное дело. - Нужно сначала заручиться поддержкой короля.

- Король требует, чтобы наше решение было прежде выверено и высказано ясно, - возразил всем хранитель дворца, который представлял короля на совете.

Совет зашумел, перебивая друг друга. Споры случались и прежде, поэтому все возражали всем, чтобы избавиться от возбуждения, успокоиться и продолжать беседу далее. Шум, впрочем, продолжался недолго.

Посередине большого круглого стола совета возникла фигура. Она появилась из воздуха, чуть в стороне от центра и первые мгновения казалась черным изваянием. Капюшон черного одеяния был наброшен на голову и скрывал лик пришельца. В наступившей тишине было слышно, как слегка поскрипывает его обувь, когда он стал поворачиваться вокруг своей оси. Его глаз никто не видел, но все поняли, что он оглядывает присутствующих. Тишина стала гнетущей.

- Войны не будет, - произнес голос из центра стола.

Ни шевеления, ни ответа.

Они знали, как выглядит слуга владыки. Испуг смешался с презрением. Они возразили про себя, но ни одно слово не вырвалось наружу, оставаясь только в умах. Протест. Молчаливый протест - вот каково было название этой тишине.

Мысли же были иными. "Напасть нужно. Они в былые времена притесняли нас. Они заслужили ответного притеснения", - думал кто-то. "У них нет правителя, а наш - великий. Он правит разумно, им не помешает наша власть", - думал другой. "Странно, что владыке неугодна наша распря. Он был бы рад, чтобы наш народ сократился наполовину в результате войны", - рассуждал третий.

- Войны не будет, - был ответ на все соображения сразу. - Вы храните ценные знания. Не разрушайте то, что храните.

Дверь зала тяжело открылась. Главы семей с облегчением увидели своего короля.

Он поднял глаза и смерил взглядом фигуру на столе.

- Что ты сказал? - обратился он.

- Войны не будет, - повторил слуга владыки и все заметили, что голос смягчился.

Никто не смеет возражать великому.

- Что ж. - Ко всеобщему неудовольствию в голосе короля прозвучало одобрение. - Войны не будет.

Потом он подошел к краю стола и протянул визитеру крепкую руку.

- А теперь, сойди оттуда, ты оскорбляешь наши традиции.

Темная фигура двинулась в его сторону и, опираясь на королевскую руку, тихо соскользнула со стола.

- Заканчивайте совет, как велит обычай, - покровительственным тоном сказал король.

Темной фигуре он указал на дверь. Слуга владыки гордой походкой направился к выходу.

Массивная дверь затворилась за обоими.

- Слово нашего правителя еще что-то значит для этих мародеров.

- Странно, что владыка запретил войну.

В это время за дверью пришелец и король наскочили друг на друга, как два детеныша в азартной игре. Капюшон слетел с головы, обнажая пышную шевелюру Эл, она взвизгнула, когда Радоборт подбросил ее вверх.

- Ты! - вырвалось у него.

- Тихо, - захлебываясь шепотом проговорила она. - Я до смерти соскучилась.

Они крепко обнялись после долгой разлуки.

- Я не верю, - признался Радоборт. - Бежим во дворец, того и гляди совет кончиться, и я потеряю всякое доверие, обнимаясь с тобой на глазах у глав, а тебе не поверят, что ты служишь ему.

Они поспешили скрыться за поворотом.

Совет заседал в доме Ладо. Уважение к нему осталось в душах горожан, и его дом стал общественным местом, поскольку никто не осмелился бы поселиться в нем сам или отдать гостям. К имени Ладо и его памяти в городе относились с трепетом.

Они миновали несколько погруженных в ночь улочек и оказались на храмовой площади. Эл как магнитом потянуло к храму. Она прошла по лабиринту коридоров и вошла в тот самый зал, где когда-то выстояла бурю. Ничего не изменилось, кроме центральной части. Здесь был возведен алтарь в виде той самой колонны, только теперь она не пустовала. Статуя в рост Эл, с ее чертами лица, только в женском одеянии высилась посреди зала. Гирлянды цветов самых разных обрамляли колонну и часть постамента. Лицо статуи смотрело вниз, в глаза зрителю. Эл застыла напротив и залюбовалась. Работа мастера была исключительно точной. Неужели кто-то на столько точно запомнил ее лицо? И все же она нашла отличие в глазах. Они были по-местному круглыми, чуть на выкате, от чего возникало впечатление, будто изваяние смотрит в самую душу.

- Поразительно, - призналась Эл. - Но это не я. Я была другой.

Радоборт ждал возражений, улыбнулся, потом положил руку на плечо. Рука коснулась гладкой, холеной одежды и невольно соскользнула.

- Так хотела видеть тебя Алмейра. Она не отходила от мастера, пока он не закончил работу. Она желала, чтобы ни единая черта не была утрачена.

Эл грустно вздохнула.

- Кто тут? Ночь не время для посещения храма.

К ним из темноты одного из входов приближался старик, по виду хранитель, но не Матиус.

- Не тревожься. Мы уйдем, - успокоил его Радоборт.

Старик даже не обратил внимания на своего короля. Он во все глаза смотрел на девушку, взгляд его был чуть сумасшедшим, как у предшественника и копна всклокоченных волос тоже напоминала все того же Матиуса. Он подался вперед и, обхватывая ноги Эл, стал сползать на пол.

- Госпожа.

Эл дрожь пробила от такого подобострастия, и она умоляющими глазами посмотрела на Радоборта. Он склонился, чтобы поднять старика. Ему удалось после двух попыток. Старик поднялся и с обожанием смотрел на Эл еще какое-то время. Он перевел взгляд на лицо статуи и улыбнулся ей.

Что-то было в его лице родное, но Эл приписала свои чувства жалости.

- Я только похожа на нее, - попыталась оправдаться Эл.

- Нет, - возразил старик. - Быть может меня узнать нельзя, но вас я знаю с детства.

И тут у Эл кольнуло в сердце.

- Хети?

- Да, госпожа, - подтвердил старик.

Эл растерялась. Она обняла его. Он остался невысоким, его макушка уперлась в ее ухо.

- Святые небеса. Я не надеялся увидеть вас опять. Чудо.

- Мне бы соврать, что я похожа. Но я не могу, - призналась Эл.

Она покачивала старика в объятиях.

- Вы убьете меня своей силой, я уже не мальчишка, - простонал он.

Радоборт осторожно отстранил Эл от него.

- Он прав, - согласился Радоборт.

- Я не могу остаться и говорить с тобой, - сказала Эл старику.

- Мне довольно только взгляда на вас живую, а ваш образ, - он взглянул на статую, - я знаю наизусть. - Вы поможете нам, как помогли когда-то?

- О чем ты? - спросила она.

- Не проси. Не проси, - остановил его Радоборт. - Ей нельзя. Эл, идем. Никому не говори, что видел ее, что видел ее со мной. Ее здесь не было.

- Да, да,- согласился старик. - Я буду молчать. Ее не было.

Радоборт силой вывел из храма опешившую Эл.

- Сколько прошло времени? - спросила она, уже у дверей дворца.

- Этот вопрос вполне можно ожидать от тебя, - улыбнулся Радоборт. - Почти четыреста лет.

- Сколько? - Эл как вкопанная застыла у двери.

- Я все тебе объясню. Ты только не стой тут.

Он потянул ее за собой, и они скоро были в коридорах дворца.

- Иди на наш балкон, где ты лежала после бури. Я приду туда, - сказал он и исчез в темноте.

Пока Эл стояла на балконе, ожидая короля, небосвод расцвел созвездиями, и Эл обращаясь туда, в глубину вечности спросила:

- Так давно? Четыреста лет?

Удивление не проходило. Никто не мог ответить ей из глубины темных небес.

Так и застал ее Радоборт растерянную, задумчивую и оттого такую родную. И пусть на ней черный костюм, но перед ним Эл. Эл! Эл, которая подарила ему этот мир!

Он принес шаровидный светильник, чтобы не сидеть в темноте. Пусть дневное зрение не так важно для их способности ощущать друг друга, и, все же, он хотел найти перемены в ее облике, которые уловил внутри. Он снова ушел и принес кубки, кувшин с напитком и немного еды.

Эл наблюдала за ним из темноты, а он любовался ею мельком, пока готовил угощение.

- Этим эликсиром мы угощаем близких друзей и добрых путников, - сообщил он, разливая в кубки ароматный напиток. - В нем немного растолченного камня, который, кажется, только ты умеешь еще находить.

Тон его голоса звучал радостью. Он бросал на Эл короткие взгляды и заметил, что ее выразительные темные глаза были влажными. В них сияла грусть. Мрак ночи скрывал ее черный наряд, шар на стойке высвечивал из темноты ее лицо и волосы. Черты смягчились, они стали очаровательно женственными. Радоборт с удовольствием запомнил это первое примеченное им изменение.

Она осталась стоять поодаль от светильника. Радоборт всматривался в ее черты снова и снова, она не возражала. Эл не могла представить, как начать беседу. Она отчасти знала жизнь этого города и королевской четы, но рассказать о себе будет непросто, для этого нужно набраться смелости. Эл воспользовалась паузой, приняла кубок, отпила сладковатую жидкость со знакомым привкусом и образы Мелиона и Мейхила, Арьеса и Эйлифорима замелькали в памяти. Она снова в мире смертных, но друзей подобных этим не будет уже никогда. Радоборт остался последним, кто протянул бы ей руку дружбы, кто принимал ее любую.

Он начал первым.

- А знаешь, ты избавила меня от хлопот своим визитом на совет. Я очень не хотел вмешиваться в распри северных земель. Только зачем ты возникла на столе? Ты, я помню, деликатно относилась к таким собраниям.

- Это случайность. Я поняла, что они вот-вот примут решение о нападении, я решила переместиться. У меня мелькнула мысль, что стол имеет знаки, которые я хорошо знаю. Я вспомнила о них и влетела прямо на стол. Стремительные перемещения мной еще не освоены в этом мире. - Эл объясняла и смущенно улыбалась.

Он вспомнил о медальоне.

- Ты все еще носишь его?

- Да. Я забыла о нем на время, но он вернулся ко мне.

- У нас разгорелся целый спор с Алмейрой по поводу медальона, я уже не помню, когда она его заметила, оказалось, она знала о его тайной силе. Она говорила, что пока ты носишь его, удача тебя не оставит.

- Не оставляла до сих пор. - Эл решила переменить тему разговора. - Так ты решил оставить раздоры северянам?

- Эти распри соткала Фьюла, и мне не хотелось ворошить прошлое. Не хочу. Я эгоистичен, как и прежде. Я слышал, что в тех краях, у одной из дверей убили великую, выходит, кто-то покончил с Фьюлой.

- Это была я, - призналась Эл.

- Ты убила таки Фьюлу!

- Я была той великой, которую убили. Лоролан, не добившись от меня взаимности, вложил в руки Фьюлы мой кинжал, она только нанесла удар отравленным клинком.

Радоборт удивился.

- Я скорее поверю в то, что смертные уверовали, что великого можно убить, чем в твою смерть. Да и ты не великая.

- Меня спас владыка. И я великая, - сказала она. - Эта новость не должна тебя обрадовать.

- Так вот почему ты служишь ему. Обязана жизнью. Горько должно быть тебе, так ценившей свободу, оказаться в услужении. Как получилось, что ты не ушла тогда? Кикха буквально полыхал желанием увести тебя из миров. Он потерял свое самообладание от любви к тебе.

- Это был не Кикха. Это был мой друг в его обличии. Кикха выставил себе замену, никого не предупредив. Ему не требовалось влюбляться в меня, потому что именно любовь привела моего друга на этот путь. Он использовал его. Ему досталось изгнание, а моему другу - смерть. Я выкупила его свободу ценой своей.

- Эл. Я услышу весь рассказ? Дела уже давние. Мне не известно многое из того, что творилось тогда.

И она рассказала…

Радоборт очнулся, когда самая кромка неба озолотилась рассветом.

- Немыслимо, - произнес он печально, снова замер. - И мрачно. Все это время ты была в пределах миров. Неудивительно, что ты потеряла счет времени.

Эл сидела на широких перилах спиной к гавани. Пустой кубок стоял рядом, она водила пальцем по его тонкому краю, она была задумчивой и суровой.

Он припомнил, как восхитительны какое-то были рассветы, люди шептались о возвращении владычицы, а Алмейра однажды с трепетом заметила, что рассветы напоминают ей глаза Эл. Но глаза Эл темные, какие оттенки увидела в них жена? Радоборт не понимал. Алмейра была провидицей и порой путала видимое будущее с настоящим.

Эл оборвала его мысли.

- Ты не против такой сестры?

- Я хотел бы иметь такую сестру, и ты - просто подарок. - Он улыбнулся ей искренне. - Значит, мы последние. Эл. Великая. Моя сестра. Твой рассказ свел в одно многие мои наблюдения и дал ответы. Это была ты! Рассветы. Гирта. Север. Камни. Реликвия. Жрецы. Обитель. И теперь, звучит немыслимо, чтобы ты стала слугой владыки. Эл. Как он мог? Его слава в этом мире - твои деяния. Почему не отпустил тебя? Эл. Миры рушатся. Ему впору искать владычицу, а не сводить тебя с ума. Я чувствую, как ты печальна.

Эл умолчала о предложении владыки. Будет слишком. Радоборт прежде был пылким, годы исправили это, наградив его выдержкой, но рассказ обратил его мысли назад и снова в нем вспыхнул ретивый великий стремящийся только к тому, что ему угодно.

- Как трудно терять. Свободу и любовь, - сказал он. - Ты потеряла своего смертного.

Голос его дрогнул.

- А ты Алмейру. Может быть, довольно обо мне. Как жил ты? Я знаю мало. Мое внимание намеренно не обращалось сюда. Я опасалась обнаружить себя, потревожить вас. И была, как видно, не права.

- Ты догадалась. Она примчалась бы к тебе, едва уловив оттенки твоего присутствия. Она ушла в мир мертвых. Давно. Я один половину от того срока, как мы расстались. И ни один день я не жалел, что остался, что позволил себе познать любовь смертной, что научился распознавать любовь в других и в себе. Ты была права, она научила меня любить. Я тоскую по ней, думаю о ней… Я живу без нее… Это больно. И больней вдвое, потому что я потерял единственное, что оставила она мне - дочь.

- Дочь?

- Да. Алмейра оставила мне дочь. Она пропала вскоре после ухода Алмейры. Я не мыслю рядом другого женского существа, и наследников у меня уже не будет. Прости, но даже твое появление не затмило потерю. Я люблю тебя не больше, чем сестру.

- Я плохая подруга. Я приношу больше боли, чем радости, - возразила Эл. - И она не нашлась? Девочка.

- Нет. Я не могу бросить свой пост и мчаться на поиски. Я посылал следопытов, сулил награду. Тщетно. И на беду себе скажу, что вижу в том замысел отца. Прав был Кикха, он владеет миром и всеми нами и власть его - трудное бремя для неугодных. Что я ему сделал, кроме исполнения его воли? Может быть, ты знаешь?

- Я предполагаю. Ты собрал архив, все фолианты, что хранились в городе и были разбросаны по землям. Ты собрал легенды вместе, а они хранят что-то, что владыка не желает оглашать. Расскажи мне. Клянусь, его гнев тебя не настигнет.

Радоборт вдруг поднялся и ушел. Эл осталась ждать, не сходя с перил. Он снова вернулся с толстой книгой и, легко подпрыгнув, уселся рядом. Эл приняла из его рук увесистый фолиант. Мягкий синий переплет, тот самый, и знакомая вязь текста.

- Легенды Алмейра, - протянула Эл с замиранием сердца. - Я держала ее в руках, когда она еще не была здесь написана. Ты собрал ее?

- Алмейра. Она дала слово, когда ты уходила. Она хотела сохранить весть о тебе для потомков, а получилась история ее рода. И она не дописана.

- Я знаю. И, прости друг, погибла твоя возлюбленная не своей смертью.

- Этот труд загасил в ней огонь жизни. Я знаю, - согласился Радоборт. - Я видел, как она уходила. Медленно. День за днем. Я терпел. Я не смел мешать ей. Я согласился с ее желанием отдать себя будущему. Ты еще увидишь храм. Другой, большой. Его вот-вот закончат. И там тоже стоит статуя, но прости, Эл, она величественнее твоей.

- Я не желала, чтобы мне возводили статую.

- Это Хети и горожане, что помнят те дни, кто стары но еще не ушли, рассказывают будто статую ставили в твою честь. Однако, скорее наоборот. Это ты похожа на статую. Ее рисунок нашли сразу после твоего ухода. Ее делали не по памяти, а по точному изображению, которое нарисовали до тебя. Прежде изваяния всегда стояли в храмах подобных нашим. Алмейра с богобоязненным трепетом поведала мне, откуда взялся рисунок и почему сходство так разительно. Она ни словом не обмолвилась, ни тебе, никому, пока время не пришло. Элли, я боюсь сказать тебе, но ты и сама должна догадаться, на кого ты похожа.

- Я видела другие. В храмах четвертого мира.

- Ты и туда добралась?

- Там я впервые поняла, что отец таит от меня правду. Кем она была? Великой?

- Я не могу. Отец меня убьет, - усмехнулся Радоборт. - Но дочь я ему не прощу. Пусть. Эл, она не создавала нас. Нас создал отец, используя смертных женщин и остатки той субстанции, что она ему передала.

- Я знаю. Я единственная действительно великая. - Эл тихонько толкнула Радоборта в плечо.

- И ты легко говоришь об этом?

- Меня по началу заклинило, как старый механизм. Но потом я решила, что я не могу ничего с этим поделать. Но не завидуй, быть мной - паршиво.

- Только ты способна с насмешкой рассуждать о делах огромного масштаба.

- Прости мой сарказм. Я в свое время командовала пиратами, моим именем пугали детей, я громила целые народы, пока ты прохлаждался в саду отца. Это было пережить не проще, чем мое сегодняшнее положение. Насмешками я убиваю свой страх перед этой громадой неизвестности. И если ты стал знатоком истории, может поведаешь своей малограмотной сестрице, кто входит в Совет Одиннадцати?

- Что? Эл. Я? Отец точно меня прикончит.

- Ты знаешь. Я могу прибегнуть к закону.

- Как лихо ты пользуешься своим положением, - улыбнулся Радоборт. - Я не могу. Я не хочу, чтобы ты стала тут вечной пленницей. Это знание уйдет со мной. Я клялся отцу, и закон тебе не поможет. В тот миг, когда узнал, я стал, как Кикха. Я смирился и только жду своего часа. Но, в отличие от брата, я остался, чтобы моему народу было отпущено еще немного времени для счастливой и мирной жизни. Мы храним историю миров, а это наказуемо. Быть нами - паршиво.

И он рассмеялся. Эл тоже улыбнулась.

- И ты не хотел уйти? Никогда?

- Хотел. Всегда хотел. Хочу. Но кому я оставлю свое бремя? Совет продержится без меня какое-то время, а потом раздоры уничтожат этот город.

- Пока стоит храм, и город устоит, - заявила Эл. - Даже руины здесь сильны.

Они умолкли и просто сидели бок о бок, наслаждаясь коротким временем встречи.

А за краями гряды гор, что отделяла долину и город от остального мира, уже всходило солнце.

Радоборт взглянул на нее и увидел, что глаза Эл снова стали влажными, струйки слез скатывались по щекам. Он нежно обнял ее за плечо, и Эл без застенчивости уткнулась ему в грудь и заплакала.

- Не грусти, Эл. Знаешь, что я понял по прошествии этих лет, сестренка? Жизнь отбирает у нас самое ценное и тем самым делает нас сильнее, мудрее и свободнее. Мы не способны вернуть прошлое или исправить его, но мы можем помнить. Никакое забвение не уничтожит то, что стало частью нас.

Эл шмыгнула носом.

- Я решил, что свет надежды никогда больше не загорится для меня. И тут вернулась ты. Как когда-то сказал наш общий брат Кикха: с тобой связываться - это себе же хуже. Я в это охотно верю. Ты добрый друг и покровитель, но слуга из тебя никогда не получиться. Не знаю, что ты натворила, чтобы отец так поступил с тобой, но его гнев пройдет.

- Не пройдет. И он не приходит в состояние гнева.

- Ошибаешься. Я видел его ярость, когда Кикха нашел портрет.

- Ты знаешь о портрете?

- Из-за него отец и Кикха стали врагами. Эл, я понятия не имею, что ты могла узнать, пребывая здесь так долго, только это знание несет в себе такую угрозу, которая может сделать и из тебя врага отцу.

- Тогда не говори ничего. Грань моего терпения на самом деле так тонка. Мне хочется натворить что-нибудь. Во мне разгорается тоска и азарт по действию, которое вызовет такой резонанс в мирах, который он не сможет выдать за свои благодеяния. Я мирилась с этим раньше, я не тщеславна, но я потворствую обману, и это злит меня.

Слезы ее высохли. Радоборт сильнее обнял ее.

- Я знаю, что сердить тебя не стоит. Ты с яростью великого не любишь обман.

- Но я хочу обмануть. Я хочу сбежать от него вопреки данному слову. Мне немного осталось до того момента, когда я нарушу слово чести, этот пункт моего кодекса будет когда-нибудь нарушен. Мне стало тяжело в дали от тех, кто мне дорог.

Радоборт вздохнул. Тяжело стало и на его душе от ее слов. Ему были близки ее чувства.

- Мне тоже тесно здесь. Однажды я просил отца отпустить меня. Я хотел видеть те дали, что за пределами известными мне. Он отказал, потому что некому заменить меня. Он советовал взять другую супругу, но связать себя ради наследника мне показалось оскорблением моей любви к Алмейре. Я оказался неспособен смириться, как она и сказать, что последую по руслу общего закона. Я долго выращивал свою любовь, мне было трудно. Она терпела мои неуклюжие ухаживания, нарочитую нежность, высокомерие и даже грубость. Я был хорошим королем, а хорошим супругом стал не сразу. Я полюбил ее по истечении времени, душа поддалась этому потоку. Это было озарение. Я и не подозревал, как тонки эти силы, как они могущественны, они одаривают блаженством и радостью, но взамен требуют постоянного подтверждения любви, бесконечного поиска. Теперь другая любовь невозможна для меня. Ее не взрастить снова, она не заменит эту. Без любви не родиться наследник достойный и мудрый. Я отказался.

- Оставим этот разговор. Ночь была короткой. Я счастлива, что встретила тебя. Тем труднее расставание. Но день близок, а у меня только сутки.

Эл потерла ладонями лицо, чтобы очнуться и прогнать этот печальный настрой.

- Давай еще раз заглянем в храм. Я хочу помолиться.

Он не хотел ее отпускать. Близость расставания отозвалась уже знакомой болью внутри его существа. Опять будет море печали.

- Но ты рядом теперь. Навещай меня, - попросил он, когда они спускались в нижние этажи дворца.

- Я хожу туда, куда прикажет владыка. Я теперь пешка в его игре.

Он не понял второй ее фразы. Эл не стала объяснять.

Когда она приподняла плиту пола в коридоре храма, он забеспокоился.

- Ты хотела помолиться, - напомнил он.

- Успею еще. Мне для этого храм не нужен.

Она первой спрыгнула в темноту подземелья, он без возражений, послушно скользнул за ней. Плита была возвращена на место.

- Хети будет думать, что в его храме заплутали духи. Как он стал хранителем?

Эл разговаривала в темноте, Радоборт шел на ее голос.

- Он служил Алмейре какое-то время, потом нянчил нашу дочь. Он винил себя во всех несчастьях.

- А что были несчастья?

- Да. Она ослепла внезапно. Хети так переживал, что его пришлось лечить, он был убежден, что девочка слишком тянулась к статуе. К твоей статуе. А она обладает силой. Энергии оказались сильны для детского тела, и она сначала впала в забытье, а потом очнулась слепой. Когда же она пропала, Хети едва не тронулся умом. Тогда-то Матиус и приобщил его к делам в храме. Хети скрывался здесь от горожан, от молвы. Как я не уверял его в невиновности, он так и твердит, что это он погубил нашу девочку.

- Не рассказывай больше, - остановила Эл. - Слишком унылое настроение не способствует моим планам. Если мне понадобится, я сама узнаю, как все произошло. Не терзайся снова.

- Эл, зачем мы тут? Если тебе нужен наш архив, то его давно нет здесь. Коридоры пусты.

Дальний свет привлек его. Теперь темная фигура Эл точно вырисовывалась на фоне светлого пятна. Она остановилась в проеме. Радоборт уловил звук или гул. Эл предупредительным жестом остановила его. Она наклонилась и подняла что-то с пола. Поперек проема двери лежал меч в ножнах. Радоборт подошел, когда она позволила, заглянул в освещенное пространство.

В угол комнатки забилось рыжее существо.

- Кто это? - спросил Радоборт.

- Странник, - небрежно бросила Эл, прилаживая на бедре ножны с мечом. - Это его силу ты уловил утром, не мою.

- Я ощутил появление необычной силы, но она напомнила мне именно тебя, - возразил он. - Надо же. Странник. В моем городе.

- Кто вы? - с опаской спросил рыжий.

- Я король. Я великий и правитель этих мест. Так вот почему слетелись сюда слуги владыки в таком количестве. Их в долине с десяток. Эл, ты при оружии, как я вижу, но и на тебя их будет многовато.

- У меня теперь есть и другая сила. - Эл хитро подмигнула ему. - Помоги мне вывести его из города.

- Я пришел за тобой, - осмелел странник, бросая свою фразу Эл.

- Он занудный, но неплохой парень, - прокомментировала Эл, не принимая во внимание замечание.

- Я скорее умру, но я исполню поручение, - снова возразил он.

- Умереть - дело не хитрое, - усмехнулся Радоборт. - Слушай ее и будешь цел.

- Из города мы уйдем морем. Вода действует на них угнетающе, - заметила Эл.

Тут Радоборт гордо поднял голову.

- У меня лучший флот. Мой корабль - самый стремительный. - Я отдам его вам. Эл, ты умеешь управлять звездными кораблями, с водным справишься?

Эл улыбнулась в ответ.

- Кораблем будешь управлять ты, - уверенно сказала она. - У меня будет полно других забот. Я затеяла грандиозную авантюру. Я просто вскипаю от предвкушения того, как я их…

Ее азарт был не понятен Радоборту, а странник и вовсе смотрел на нее, как на порождение темноты. Алчный взгляд Эл его напугал.

- Что это значит? Эл, я не могу уйти. Никто меня не заменит, - возразил Радоборт.

- Владыка отобрал у тебя дочь? Вынудим ее вернуть. Город не может пребывать без династии. Едва ли он привел свою внучку к порогу смерти. Она вернется и будет править вместо тебя.

Слова Эл звучали так уверенно, что Радоборт сначала поразился, а потом поверил.

- Значит, мы уйдем вместе? - уточнил он.

- Да. Я кое-что приготовила напоследок. Только владыка сможет нас остановить, и если он вмешается, то мне уже нечего будет терять. Я его предам.

- Таких речей наверху я не слышал, - удивился Радоборт.

- Вот еще. Пусть видит мою скорбь. Но у меня есть и другая сторона.

- Так ты пойдешь со мной? - спросил странник, снова обращаясь к ней.

- Я попытаюсь, - согласилась Эл. - Если мой план удастся, Совет Одиннадцати, который так жаждет видеть меня, узнает правду. Он узнает ее в любом случае. Осталось исхитриться и открыть двери.

- Мне не нужно открывать двери. Я сам - дверь, - заявил странник.

- То есть? - поинтересовалась Эл. - У тебя найдется ключ?

- Я сам - ключ, - с присущей ему гордостью заявил он. - Мне не нужны границы и условия. Я сам их создаю. Я могу пройти, куда хочу и где хочу. Мне не нужны ваши ключи и приспособления. Мне нужно лишь подняться и увидеть ваше светило.

- У-у-у! - протянула Эл. - Отлично. Это сильно упростит мне задачу.

- Расскажи о своем плане. Если в нем есть что-то недостойное, я не стану потворствовать его исполнению, - возразил рыжий.

- А свой долг ты исполнить хочешь? - спросил Радоборт.

- Конечно, - подтвердил он.

- Тогда сделай, как она скажет. У Эл благородства на нас обоих хватит. Не мни себя лучшим, ты, я вижу, мало знаешь, кто она такая. Принижать ее словом или действием я не позволю.

- Оставь, брат. Мы для него варвары, - усмехнулась Эл. - Не будем терять время на распри. Никто не будет преступать свои убеждения, кроме меня. Я солгу за всех. Я выставлю ложную реальность, я облеку видимое в ложь. Пришел час, когда пригодятся мои новые способности.

- Если ты так могущественна, почему ты не освободилась от плена владыки? - спросил странник с удивлением существа, которое далеко от понимания той реальности, в какой оказалось.

- Я дала слово. Не так то просто нарушать обещание.

- Да. Это невозможно, - согласился он. - Исполни три условия, если ты сильна, и будь свободной.

- Тьма небесная! - Радоборт схватил его за воротник. - Чего ты ей желаешь!

Эл силой высвободила рыжего юношу из сильной руки брата.

- Все. Поздно злиться. Он уже проговорился, - она предупредительно заслонила странника, и он благодарно встал за ее спиной.

Радоборт внушал ему недоверие, опасения. Сила великого не была похожа на те описания, которыми снабдили его. Искренний пыл красивого на вид существа, каким показался ему Радоборт, не подходил под описание эгоистичного себялюбия или равнодушия. Ему поручили спасти Эл, но тот, кого она видимо в шутку называла братом, испытывал к ней чувство привязанности и почтения, даже любви и покровительства. Он оберегал ее от будущих трудностей.

Радоборт смирил ярость и сказал:

- К счастью ты уйдешь, и трех условий не будет. Плыть никуда не надо. Поднимайтесь наверх и уходите.

- Мы не можем оставить их плутать вокруг города, - возразила Эл.- Они жаждут добычи и мести, ведь я убила одного из них. Они ворвутся сюда, и будет разруха. И про три условия рассказать все же придется. Удача - своенравная спутница. Говори сам, а то наш юный друг что-нибудь расскажет не то.

- Эл, - взмолился Радоборт. - Я не могу.

- Опять владыка запретил?

- Нет же. Из моих уст прозвучит то, что может уничтожить тебя. Я не прощу себе, если ты станешь его собственностью.

- То есть, слуга владыки - не последняя стадия?

- Элли.

- Я не настаиваю. Но если мой план провалится, меня ждет безысходность, а так у меня будет надежда. И, быть может, затея с тремя условиями так опасна, что я не прибегну к ней.

- Это ты не прибегнешь! - воскликнул Радоборт.

- Я настаиваю. А то пойду к владыке и спрошу у него.

- Шутка неуместная, - строго сказал Радоборт.

- Ты должна потребовать от владыки свободу. Он изначально пленил тебя путем обмана, - вмешался странник. - Он не допустил Кикху с посланием от Совета. Ты бы и ранее могла знать, что он удержал тебя в мирах незаконно. Он и без того проклят.

- Так! Все! Хочу ясности. С места не сойду, - твердо сказала Эл. - Что за три условия? Что за проклятие?

- Он присвоил миры, Эл, - с недовольством ответил Радоборт. - Не он их создал. Владыка приходит, чтобы служить оплотом равновесия в мирах. Наш отец заявил, что безраздельно правит мирами по своему усмотрению. Даже имя его не произносится по причине проклятия.

- Я уже знаю, как его зовут, - призналась Эл, а Радоборт недобрым взором глянул на странника. - Что за условия?

- Нужно отыскать путь из миров, единственный проход, который ведет вовне, туда, где миры кончаются. Нужно утвердить династию в мирах, которая может править мудро и долго. И третье, нужно умереть для миров, ради них и вынудить владыку пресечь смерть.

И тут Радоборта осенило. Понимание явилось подобно тому, как когда-то в нем загорелась любовь, внезапно безраздельно, остро.

- Ты уже умерла! Ты умерла. И потому будет одним меньше. Элли! Найди мою дочь! Найди ей короля и династия будет самой древней, от рода владыки, он не сможет отвергнуть ее. Что я говорю! Зачем теперь! Мы уйдем. Я собой готов пожертвовать ради твоего спасения.

- Мы теряем время, - согласилась она. - Мне довольно того, что меня обманули. Радоборт, пусть наш гость простит нас, но мы вынуждены уединиться. Ненадолго.

- Куда? Я снова останусь один? Здесь? - запротестовал странник.

- Мы не выйдем из храма. Наберись терпения, странник, - сказала Эл.

Ее слова прозвучали повелительным и умиротворяющим тоном, даже голос изменился. Юноша пристально посмотрел на нее, а она улыбнулась ему.

Эл и Радоборт скрылись в темноте коридоров, а странник осторожно сошел с сидения и присел на то место, где сидела Эл, беседуя с ним. Место несло след ее силы, он сосредоточился, потому что хотел понять, что она затевает. Кажется, это место хорошо защищает себя от внешнего мира. Он догадался, что так она уберегла его от преследования, хоть она и говорила ему об этом. След ее силы произвел на него странное действие, она виделась ему резкой и грубой, но, впитав остаток ее силы, он ощутил нечто новое. Его существо наполнилось потоком, а способность думать притупилась, он поплыл в пелене образов. Новый опыт слияния с другим существом заставил его немного иначе увидеть строптивую великую.

К моменту возвращения Эл он был готов идти за ней куда угодно.

Эл пришла одна. Она повертелась на месте и посмотрела на него с интересом.

- Ты помнишь, как выходить отсюда? - Она посмотрела на свои руки, придирчиво осмотрела свою черную одежду и хихикнула. - Забавно.

- Я пришел за тобой, - сказал странник.

- Давай попробуем выйти, - сказала она.

Он встревожился. Девушка смотрела каким-то ликующим, хитрым взглядом, она взяла в руку шар, который мигнул несколько раз и свет стал тусклым.

Они плутали по коридорам, ему показалось, что она не может отыскать выхода. Он сам уловил слабую волну внешних сил и решил посоветовать.

- Попробуй здесь.

- Роста не хватит, чтобы дотянуться до плиты.

- На место ты ее ставила, не прикасаясь к ней.

- Точно.

На ее лице появилось усердие, плита наверху сдвинулась, только с таким грохотом, что странник отскочил прочь.

Ее грохот не остановил, одним прыжком она зацепилась за край открывшейся щели и ловко выбралась наверх. Потом она помогла и ему выбраться наружу.

- Сейчас тут будет хранитель. Бежим. До гавани бежать прилично. Ты хорошо бегаешь? - спросила она.

- Я не знаю.

- В этом случае полагается сказать: "Вот и научишься".

Они мчались по улицам, петляли и поворачивали. Он не понимал, чем вызвана эта суматоха. В гавани стояло десятка три кораблей. Они промчались мимо нескольких и только на одном из последних увидели высокую фигуру Радоборта. Он нетерпеливо им махал. И при нем был ее меч.

Глава 3 Погоня

- Они преследуют нас! - в голосе Радоборта слышались ноты торжества и удивления. - Они не вошли в город.

- Их интересовали только мы. Хорошо. Очень хорошо. А если они вернуться? - спросила она.

- Этого я не планировал, - ответил Радоборт. - Нельзя учесть все.

Город не знал, что король покинул их. Его исчезновение, наверняка, свяжут с появлением слуги владыки. Утро только наступило и целый день, а то и несколько может уйти на то, чтобы горожане поняли, что остались снова без короля.

Странник наблюдал за этой парой и заметил, что они испытывают чувства, которые в пору испытывать другому. Эл думала о городе и печалилась, что ушла не прощаясь, а Радоборт думал о скором уходе.

- Как быстро ты открываешь дверь? - спросил он.

- Мгновенно.

- Когда высадитесь на другой берег - оглядись. Если учуешь погоню не медли. Они жестоки, а теперь злы. Она тебя не защитит.

- Она выглядит уверенной, - усомнился он.

- Она бывает разной, - вздохнул Радоборт.

Странник посмотрел на рукоятку меча, с высоты его роста он мог увидеть лишь край эфеса.

- Она отдала меч тебе?

- Я его храню, - пояснил он.

- Вы близки друг другу. Я мало знаю ваш мир, но чувства, которые испытываете вы, я заметил впервые. Они остры.

- Нас связывает взаимное прошлое. Мы похожи. Мы жили вдали друг от друга, когда-то, из соперников став друзьями, мы сохранили преданность той связи, что меж нами возникла. И мы родственники по отцу.

- Не называй ее своей сестрой. Ты только бледное подобие.

Он не хотел задеть самолюбие великого. Фраза сама вырвалась, и он стал опасаться, что ярость вскипит в фальшивом наследнике, но он лишь усмехнулся.

- Она тоже бледное подобие той, по которой создана, - заметил он с язвительным удовольствием, посмотрел на Эл и еще раз усмехнулся. Происхождение в нашем случае не сыграло никакой роли. Мы подружились, когда ее считали смертной, а я был еще неопытен.

Управляла кораблем Эл. Она вела его, не спрашивая советов у владельца судна, не прибегая к помощи. Юркое небольшое суденышко само поймало течение и набрало скорость.

- Ты искусный мореход, - заметил Радоборт, подходя к ней.

- У меня много достоинств, - засмеялась она.

- Ничего не жмет?

- Перестань так шутить, - предупредила она. - Я опасаюсь, что вмешается отец. Может быть, не стоило затевать бегство.

- Отдать им город? - возмутился он.

- Схватиться с ними в долине и исчезнуть, - пояснила она.

- А зачем тогда было останавливать войну, чтобы потом затеять ее на глазах у всего города?

Они помолчали.

- Идут берегом. Они умеют перемещаться быстро. Почему они не любят воду? - спросил он.

- Они не умеют обращаться с примитивными судами.

- Скорее считают этот навык ниже собственного достоинства.

Они посмеялись. Эл посмотрела на странника, он стоял на корме и разглядывал воду.

- Он теряет силы, - заметил Радоборт. - Вода словно оглушила его.

- Может это хорошо. Он не так заметен, - сказала она. - Видишь ящик у его ног. Там кое-что для тебя ценное.

- А дверь он откроет? - спросил он.

- Поговори с ним. Потом загляни в ящик.

Радоборт встал рядом. Юноша поднял голову.

- Какая вязкая стихия, - произнес он, подняв глаза от воды.

- Не смотри в нее. Отстранись от нее своими мыслями. Тебе тяжело?

- Не понимаю.

- Ничего. Скоро уже. Дверь по-прежнему сможешь открыть?

- Смогу, только не сразу. В этой стихии не смогу.

- Кто бы это предвидел! Что же ты сразу не сообразил, что вода тянет силы?

- Я не знал, - признался он.

- Выходит тебе стоит посещать не только прекрасные миры, но и научиться жить в подобных нашему. А то, что это за странник, который при виде воды впадает в транс.

Он обиделся.

- Я не впадаю. И откуда тебе известно, где я был? Я не говорил с тобой об этом.

- Она сказала, - Радоборт кивнул в сторону Эл.

Он отошел к девушке и кивнул, и они тихо совещались. Наконец, она закрепила управление и оставила корабль плыть по воле волн. Они подозвали странника к себе. Он почуял неладное, готов был требовать объяснений, но высокий великий с достоинством поднял свою руку и остановил его.

- Нам придется расстаться. Из тех одиннадцати, что преследуют нас по берегу, я отвлеку на себя как минимум четверых. Меньшим числом они не справятся с великим. - Он скинул с плеча меч и быстро накинул на плечи Эл. - Выхода нет. Возьмешь его с собой.

- Я не могу! - возмутилась она.

- А кто это устанавливает, - строго заявил он. - Так вас точно сразу не схватят. Только, умоляю, не доставай его без самой крайней нужды, эта штука без крови не останется. Выбери лагуну поменьше и вынеси его на руках на берег. На всякий случай.

- Я сам могу, - возразил странник.

- Тебе лучше не касаться воды, - он продолжил, обращаясь к девушке. - Дайте знать, когда будете готовы уйти.

- А ты?!

- Я? Скоро судно будет делать поворот по течению, подойдет к берегу достаточно близко, я сойду. Я их погоняю по холмам, если удастся, заведу к каменному кольцу. Там они ни за что не справятся со мной. Там живет сила, которой они не владеют. И помните, обман раскроется, как только кто-то из нас окажется в проеме двери.

Эл и Радоборт прощались наскоро. Позади была ночь, когда они сказали друг другу все, что сочли нужным.

- Вот. - Он протянул сверток, который приготовил. - Ты оставила его Алмейре. Я возвращаю.

- Ты догадался.

- Ш-ш-ш. Помни об отце.

- Будь моим вестником.

- Я обещаю. - Они крепко обнялись. - Я буду тебя ждать. Не оставайся долго по эту сторону дверей. Да помогут тебе силы этого мира.

Радоборт спрыгнул в лодку и легко устоял на ногах, пока она качалась. Маленький парус поймал ветер и помчался вперед. Судно устремилось, было за ним, но опытный рулевой задал другой курс.

- Он сможет нас догнать? - спросил странник.

Хитрый прищур темных глаз и смешок были ответом.

- Не все желания других известны мне, - неопределенно ответила она.

- Ты странная, с тех пор, как мы выбрались из…

- Помалкивай.

***

Наскат руководил преследованием. Затея великих расстаться показалась подозрительной. Преследование шло по берегу, поскольку имелись собственные быстрые средства передвижения. Беглецы зря тратили силы и время. С берега было видно, как высокий великий спустился в совсем маленькую лодку с парусом, которая зачем-то хранилась на малом суденышке. Одна в одной. Смешно. Она была так мала, что он остался стоять во весь рост. Этот поступок насмешил жрецов, так нелепо смотрелся великий. Однако, они зря смеялись. Лодка повиновалась ему и понеслась к берегу с невероятной для такого суденышка скоростью.

Берег круто вздымался вверх, а местами нависал над берегом тяжелой массой, грозя обвалом. Часть его рухнула, преградив преследователям дорогу. Произошло это, едва беглец оказался поблизости от берега на своей смешной лодочке. Они ждали, пока кончится обвал, потом перебирались через него. Тем временем великий скрылся, а жрецы затеяли совет к неудовольствию Наската.

- Мы оставим великого, пусть бежит. Нам нужен странник и она, - заявил Наскат.

Шестеро решили гнаться за странником и девушкой, пятеро избрали жертвой погони - великого.

- Этого мало, - настаивал Наскат. - У нее есть оружие, и она яростно нас ненавидит, сопротивление с ее стороны будет значительным. Наш спутник рискнул и умер.

- Нас устроит великий. Девять наших братьев не моги совладать с ней в прошлом, один не в счет, а теперь с ней странник, - возражал жрец постарше.

- Что проку в страннике, кроме его силы. Ей придется защищать себя и его. Вместе мы ее одолеем. В прошлый раз ей помог владыка.

- Поможет и в этот. Она неприкасаемая ценность для него. Она его собственность. Пока она рядом со странником, он не будет пленен. Нам еще неизвестно движение его силы, кроме способности исчезать.

- Странник намерен увести ее из миров. Мы исполняем волю владыки. Или вы забыли об этом? Бегством и помощью страннику она предает владыку и лишается его покровительства.

- Если мы не можем решиться на единство, то мы плохие слуги, но даже вместе мы можем погибнуть. Если ей вздумается, она станет убивать нас по одному. Почему он не остановит ее сам? - возмущенно заявил молодой жрец, очень рослый, очень сильный, но избравший преследование великого.

- Глупый мальчик, - вздохнул более опытный, - владыка не может сойти в своем обличии в этот мир, а если он отыщет нужного носителя, то совсем не значит, что носитель проявит без искажений его силу. Это таинство до сих пор нам не известное, оно не позволяет владыке до конца проявить себя здесь. Она единственный его посредник. Но и он здесь не всесилен. Даже она это знает. Если мы поймаем дочь владыки, пленим, увлечем ее в свой мир, то будем иметь право ставить ему условия. Мой коллега прав, что она большая ценность для него. А если повезет пленить странника, то его сила станет нам наилучшей наградой.

- Глупости. Она не обладает тщеславием великой, зато имеет опыт и хитрость смертных. Она обманет нас. Я иду за великим. Он легкая добыча в этих холмах. Пока мы ведем спор, он удаляется все дальше.

- Берег отвесный. Чтобы забраться наверх требуется время. Мгновенно перемещаться он не может.

- Мы не должны разделяться, - последний раз обратился ко всем Наскат.

- Пусть ты старший в походе, но воля у каждого своя, - возразили ему.

Наскат, злой и обиженный на глупость спутников, обозвал их изменниками и повел верных ему пятерых дальше по берегу в погоню за странником.

Остальные гнали Радоборта по холмам.

- Удача с нами, - провозгласил старший жрец. Он направляется к двери, которая не открывается ни смертному, ни великому.

- Он прыток, и так мы будем следовать за ним до вечера.

- Хоть всю ночь. Тем слаще покажется жертва.

Преследование длилось долго, беглец не давал им приблизиться, чтобы применить оружие. Погоня затягивалась, они начали проявлять нетерпение, молодые злились, старики с досадой понимали, что добыча оказалась более ловкой, чем ее представляли. И старая поговорка: "Не связывайся с великим - угодишь в беду", начала мелькать в умах преследователей. Так миновал день и закат приближался.

Отпивая из фляжки глоток воды, беглец поплелся на холм, чтобы увидеть залив.

- Что ж так долго. Закат уже скоро.

Тени шли следом. Самый короткий и трудный путь к двери занял бы у смертного суток двое, но смертные, которые мчались следом, обладали своими средствами передвижения, поэтому скорость погони все возрастала. Метания среди холмов могли навести наблюдателя на мысль, что беглец паникует, что он мечется в низинах. Опытный следопыт и охотник усмехнулся бы упрямству преследователей, потому что добыча морочила их. Беглец ловко уходил и от чар и из прицелов оружия, словно призрак он мелькал то там, то здесь. Он будто издевался над ними.

Наконец, они приблизились к кустарнику, что окружал каменное кольцо и великий с ловкостью зверя исчез в нем, а преследователями пришлось бросить свои быстроходные механизмы, они замешкались и выскочили не точно к каменному кольцу, а к двум высоким обелискам, что служили здесь ориентиром. Они очерчивали границу дверей. Каменные глыбы, осколки храма были рассеяны повсюду.

- Он здесь, - удовлетворенно прошептал пожилой жрец. - Клянусь владыкой, он в ловушке, он не выйдет за пределы этой пустоши. Дверь не откроется ему.

- Он не здесь, - прошептал молодой и наиболее чуткий. - Он указал в сторону от пустоши и тихо крался туда, указывая путь остальным.

Зрелище потрясло их. Начинался закат. Косые лучи светила играли прелестными вечерними красками на силуэте великого. Он гордо стоял на краю каменного тора, шатаясь от усталости или балансируя на гладкой поверхности ограждения. А за спиной у него была бездна, и оттуда веяло ужасом. Оцепенение сковало преследователей от того, что они наблюдали. При свете вечера таял силуэт великого, как туман рассеивался и очертания того, что он скрывал, проступали постепенно. Так же постепенно таял облик бывшего короля проклятого города.

***

Эл неспроста увела Радоборта для беседы. Честность странника была выше всех похвал, но ее замыслу честность была помехой.

Слушая ее предложение Радоборт изумился уверенности, с какой она собиралась обманывать, кажется, убежденность в успехе была абсолютной. Он дивился ей. Нет. Эл, которую он часто вспоминал, в сравнение не шла с этой. Но не сожаление владело им, а восхищение и даже преклонение перед тем, как она преобразилась. Значит, плен отца не был ей в тягость. Как восхитился бы Кикха, знай он о ее дерзости.

- Ты все так четко описала, что я готов пойти за тобой. Но, Элли. Отец всегда опережал нас. Обман будет раскрыт.

- Ты хочешь уйти? - спросила она.

- Да. Я желал бы покинуть пределы миров и увидеть другие.

- Риск же стоит того?

- Да, - согласился он.

Поменяться местами. Сменить облик. Он в темноте еле различал ее силуэт. Если все случиться теперь, последнее, что он вспомнит, будет этот темный контур на стене подземелья, быть может, так и лучше. Но почему он думает о плохом?

- Потому что я тоже об этом думаю. Повезет - мы увидимся на Совете Одиннадцати. Пусть это высочайшее собрание примет нас добром.

- Кикха присягнул Совету Одиннадцати. Там наверху я не смел сказать тебе. Отец не уничтожил его только потому, что за Кикхой стоял Совет. Он мог полагать, что Кикха не потерпит тебя, и вы сцепитесь, у него будет повод покарать его. Мне никогда не удавалось понять его замыслы так широко, как мог Кикха. Он не тронул тебя.

- Он перехитрил всех. Даже отца. И я уверена, Кикха знал кто я. Он дразнил меня смертной, но я не видела в нем презрения к себе. Все его чувства, что я воспринимала, были игрой моего друга. Но полно о них. К делу. До следующего утра мы станем другими.

- Почему утра? Странник сказал, что ему необходим свет.

- С запасом, на всякий случай, - засмеялась она.

- Ты стала чародейкой?

- Если можно так сказать. Я прежде имела способность принимать другую форму, трансформироваться. Но одно дело принимать чужой облик и жить в нем самой, совсем другое - менять кого-то. Мы почти равны по силе и сотканы из материи одного мира. Я, во всяком случает, могу проникаться местным духом. Моя структура теперь не отличается от твоей, и пусть мы отдаленно брат и сестра, принцип все равно один. Получалось со смертными. Я не проделывала это с великим. Ты будешь первым.

- Никогда? Ух, ты. Попробуй. Затея того стоит.

***

Так они стали друг другом. Эл оценила, что быть Радобортом, иметь преимущество в росте и физической силе, весьма неплохо. И как не хотелось ей разбить на голову преследователей и ринуться следом за странником, она рассудила, что ее может выдать малейшее проявление способностей или навыков больших, чем у Радоборта, а это привлечет внимание владыки. В прошлые времена ее провалы были связаны с тем, что она не могла затмить свой опыт. Она лишь дала волю своей ярости. В эту погоню Эл вложила все недовольство и злость, всю ненависть, какие себе дозволяла. Почему бы Радоборту не испытывать ненависть и злость. Она с азартом петляла меж холмов, что выглядело натурально как в видимости, так и в энергии. Силы у тела Радоборта хватило бы на десяток таких погонь. И ей было приятно изводить противников, видеть, как растет их недовольство.

В одном Эл не призналась Радоборту, но и теперь на краю колодца она не допустила бы мысли об этом. Ибо владыка всегда поблизости.

Связь с Радобортом осталась, видимо иллюзорная оболочка, которой она облекла его, оставила связь прочной. Сначала они не могли вырваться из течения, потом сели на мель в маленькой лагуне, а поскольку Радоборт не привык к уменьшенным габаритам, он не смог вынести странника на берег, и они упали в воду. Странник действительно впал в транс в незнакомой стихии. А все это - время, время. И Эл тянула его, уповая только на то, что владыка не вмешается в ход событий. Если обман ему известен, то он прекратил бы эту гонку в любое мгновение.

За спиной - бездна колодца и закат. Впереди - пятеро разъяренных обитателей четвертого мира. Эл сделала движение, добывая сверток, что передал Радоборт, из-за пазухи. Плащ с шелестом развернулся, и Эл набросила его на плечи. Что-то говорил такое Браззавиль, что этот подарок поможет ей. Ее действия заставили жрецов попятиться.

Эл приосанилась и улыбнулась.

Показалось, что ветер принес издалека слабый шелест-шепот:

- Спасибо… Эл…

- Не за что, брат, - с улыбкой прошептала она. - Прости за обман.

Теперь ей было совершенно ясно, что они смогли ускользнуть из миров.

Эл припомнила погоню, падение Радоборта в воду со странником на руках, ее выдумку со сменой внешности. Она не рассчитывала, что затея кончится успехом. Чистой воды эксперимент. Она осталась, чтобы увидеть последствия, она была уверена только в том, что ее наглость спровоцирует владыку, козни жрецов мало интересовали ее. Ей стало легко и весело. Жрецы сердито смотрели на нее, им невдомек было, что веселит этот темный персонаж. Эл расхохоталась в голос, она смеялась в удовольствие им в лицо, потому что это было их самое позорное фиаско.

Молодой жрец ринулся к ней. Может быть, у него сдали нервы, что сомнительно при их методах воспитания, а может, он припомнил заблуждение, которое бытовало в их мире, будто бы прикоснувшись к великому, можно забрать часть его силы. Его обманула веселость Эл. Рывок был ей на руку. Она снова засмеялась, тряхнула кистью, шарик диаметром с ее мизинец выскочил из центра ладони и угодил в живот жрецу. Он изогнулся, как лук, нацеленный на нее, а она, спрыгнув с ограждения колодца, выхватила тонкий хлыст из-за его пояса, признак его сана, и толкнула его обратно в сторону товарищей. Жрецы попятились еще немного, а Эл вскочила свое место.

- Не терпится, ребята? Может, спляшете ритуальный танец перед началом? Ваш коллега Наскат оказался в неудобном положении, но хоть жить останется. Я убью вас всех. Сколько раз вам доказывать, что отсюда возврата не будет.

- Полно. Взгляните, как она одета. Она в наряде слуги. Она притворяется, - успокоил всех пожилой жрец. - У нее нет меча, близок закат, а ночью она впадает в забытье.

Эл усмехнулась в ответ. И это уже знают. Не знают только, что спит она по своему желанию.

Она посмотрела на черные носки сапог. Выхода нет. Они не уйдут. Когда речь идет о силе, они, словно влекомые инстинктом животные, будут добиваться права обладать ей. Они не отступятся, не уйдут, если затеять стычку ни один не побежит, они настырно пойдут на смерть. Эл приняла решение, они умрут до того, как сядет светило. Быть может, дверь еще откроется ей.

- Вас не устраивает мой вид? - гордо подняв голову, заявила она. - Не броско? Слишком скромно? Куда мне до ваших одеяний?

Голос ее становился громче не с каждой фразой, а с каждым слогом. У нее самой волосы шевельнулись на затылке, когда из колодца пошла холодная волна, точно за спиной вырастает ледяная гора. Голову стиснуло так сильно, что пришлось зажмуриться, а грудь обожгло - запылал медальон. Она качнулась, и ей пришлось спрыгнуть с ограждения. Ступни врезались в песок до боли, и показалось, что земля вибрирует, словно громадный валун грохнулся где-то близко. Воздух наполнился звуком от тонких колокольчиков переходящий в гул.

Она смотрела перед собой и пыталась сделать грозное лицо, но того не требовалось. Перед ней стояло пятеро ошалевших от страха человек, краски заката багрянцем играли на лицах.

В руке она все еще сжимала хлыст, отобранный у молодого жреца. Он взметнулся вверх и рассек воздух, издал щелчок подобный треску молнии.

- Мне довольно и вашего оружия, - прошипела она угрожающе.

- В колодце нет двери, - с дрожью в голосе сообщил тот, у кого был отобран хлыст. - Колодец - путь вне времени и пространства. Он не приведет тебя за пределы мира. Дверь там, но ее нельзя отворить без веления владыки.

Он указал в сторону обелисков.

- Молчи, малодушный, - рыкнул на него более старший.

- Пусть уходит. Это же тот самый.

- Та самая, - угрожающе и певуче поправила его Эл.

- Создатели всего сущего! - воскликнул другой жрец и распластался перед ней на песке.

В ответ она ударила его самым концом, но удар оказался сильным, рассек одежды и поранил его.

- Поднимись, смертный! Прими смерть, как подобает сану! Вставай, трус! - во весь голос закричала она.

Ветер пронесся по вершинам кустов, а жрецы вдруг, не договариваясь, бросились бежать. Никогда она не слышала, чтобы кто-то из их сословия унизился до бегства, и будет дурным примером другим утрата стойкости.

Что на нее нашло? Она не злилась уже, но кинулась гонять их по кустам, играя, как хищник с добычей, сгоняя к обелискам, в круг, из которого им не уйти. Звук хлыста заставлял их мчаться прочь, куда ей было угодно.

Оказавшись между обелисками и ею, они попали в круг сил, которые тяжелы даже для них. И от бессилия, впадая в истерику, они уже молили о пощаде, а Эл без жалости хлестала их.

- Я вытравлю из вас дурь и спесь! Ни один из вас не будет жить здесь и диктовать условия, паразиты проклятые!

Ей остался малый шаг. Пылавший медальон предупреждал, что проход вот-вот откроется, а там за пределами двери они будут уже не на своей территории.

И встав в проеме двери, Эл забыла о них в то же мгновение, как увидела пейзаж с красными скалами. Эта была та самая дверь, которая открылась Дмитрию и очевидно он, где-то там. Жив ли?

- Тебе рано туда, Эл…

Голос был знакомым, громким, но она не могла вспомнить ни облика, ни имени.

Шаг назад и волна заставила ее отбежать от двери. Она натолкнулась на кого-то, отскочила в сторону, развернулась, занося хлыст, и казалась лицом к лицу с владыкой.

Стало так холодно, что замерзли пальцы. Холод так был похож на тот холод из колодца.

- Вернись в прежний облик. Я приказываю, - спокойно, но весомо произнес он.

Эл очнулась уже собой. Кругом был покой. Жрецы пропали. Она обернулась и в проеме между обелисками увидела последний закатный луч. Все.

- Ты вернешься сама или мне применить силу? - спросил он.

Эл посмотрела на него удивленно, будто рядом не владыка, не ее господин, а только еще одно существо, одно из тех многих в ее жизни, которые стремились к тому, чтобы она слушалась их.

Он не дождался ответа, задал другой вопрос. Ей показалось, что он сопровождался насмешкой.

- Зачем отпустила Радоборта? Почему не ушла сама?

- Ему нужнее. А меня бы вы не отпустили.

- Да, дитя мое. Ты еще можешь удивить. Даже меня.

Его веселость Эл не понравилась.

- Я хотела взглянуть в глаза тому, кто так долго обманывал меня.

Она отошла и, подпрыгнув, села на край валуна. Эл не хотелось уходить из этого мира, пусть применяет силу, пригрозил же. Как быстро ее сознание переключилось на иное понимание ситуации. Она не слуга, она здесь лишняя, как всегда ей казалось. Она посмотрела на владыку, потом на темнеющее небо над головой.

- Отпустите меня. Просто отпустите. Чего уж теперь, если я знаю правду.

- Радоборт был красноречив.

- Странник, - возразила она. - Чуткий юноша дал мне ясно понять, что я нарушаю закон.

- Ну и шла бы с ним.

- Чтобы опять кому-то там присягать? Как Кикха? Каким бы почтенным собранием не был тот совет, у меня никакого желания нет связывать себя новой службой. А ее потребовали бы. Непременно. Нарывалась уже. Сама выберусь.

- Твоей самоуверенности нет предела.

- Пусть. Хочу быть собой. И буду.

- А кто ты?

- Я? Эл.

Он посмотрел на нее, как на глупого ребенка.

- Отпустите, - попросила она.

И в ответ снова была тишина.

- Есть чем тебя удержать? Что бы остановило тебя?

- Хм. От вас ничего нельзя спрятать, - вздохнула Эл. - Ваша тайна.

- Слишком велика награда для строптивой, лживой и самонадеянной девчонки, которая возомнила, что ей все проститься.

- Я - неприкасаемая ценность, - процитировала Эл слова жреца.

- Мне давно ясно, что в прошлом твои соперники не случайно в злобе называли тебя безумной. Ты провела не только жрецов, но и меня. Ты была в шаге от свободы, девочка. Пусть эта новость испортит твой сегодняшний триумф. Я не заметил подмену. Признаюсь. Слезай с камня. Я покажу тебе непререкаемую ценность. От твоей наглости небеса холодеют. Я желаю наказать тебя и наградить. Будет, как ты хочешь.

Глава 4 Портрет

Браззавиль застал Эл в своем доме. Она вальяжно устроилась на широком сидении, полулежа, играя листком дерева. На этот раз она выглядела подобающе. Он давно смирился с высокими сапогами с ее манерой не носить платьев, но ее короткие штаны и рубаха на выпуск приводили его в состояние неловкости. Теперь она взяла моду не спускать с плеч этот плащ и носить черную одежду слуги постоянно, словно готовилась в любой момент скрыться в мирах.

- Это был не обход, - приветствуя его кивком и лукавым взглядом, заметила она. - Где ты был?

- Госпожа, - он сделал жест вежливого приветствия.

- Здесь опять произошли некие события? Ты пропадаешь, именно, когда нужен мне. Именно, когда нужен, а раньше ты появлялся в таких случаях. Ни тебя, ни владыки, одна Милинда тенью скользит в саду и бормочет что-то, когда видит меня.

- Ваша одежда, - было заговорил он.

Эл отмахнулась.

- До одежды ли теперь. Ты мне нужен.

Браззавиль неохотно дал знак, что готов ей угодить.

- Владыка задолжал мне одну награду. Не сказал какую. Скрылся. Просил дождаться его. И медлит.

- Просил? - уточнил Браззавиль.

- Просил, - подтвердила она. - Я сама придумала себе награду. Осталось ее разыскать. Ты мне необходим для поисков.

Эл обвела взглядом его высокую фигуру, лысую голову, суровое лицо. А ведь он смахивает на обитателей четвертого мира. Почему подобное сравнение не приходило Эл на ум? После выходки с преображением в Радоборта мир немного сменил очертания. Трансформация опять прошла не бесследно. Кое-что из арсенала умений Радоборта осело в ней и, спустя какое-то время, сольется с ее опытом, потом не отличишь, что там досталось от Радоборта, а что было от нее самой. Соприкосновение оказалось весьма полезным. Она по-новому смотрела на привычное окружение. Она удержалась от резкого разбирательства с владыкой, не учинила скандал, может быть, в ней проявилась благоговение Радоборта перед мощью отца, непреклонное следование его воле. Эл только чуяла близость ухода и хотела поторопить события. Здесь было не до вежливого расшаркивания. Она торопилась, чтобы не угодить в следующую сеть, расставленную владыкой. Вспоминая весь прожитый в мирах период, а теперь она старалась его переосмыслить, она не могла отделаться от ощущения, что владыка осторожно вел ее за собой, куда ему нужно, к его цели. А она до сих пор видит не далее, не то чтобы собственного носа, чуть дальше, но не достаточно для самоустранения от следующей ловушки. Она дала себе слово, что не станет исполнять ни его поручений, ни его приказов. Мысль о том, что она будет убита за это, совсем ее не согревала. На самом пороге свободы умирать ей не хотелось. Поэтому она едва сдерживала позыв к бегству. Но… Если ответить на вопрос владыки, что держит ее здесь, то ответ был известен и ему, и ей.

- Браззавиль. Где портрет, а?

Он всем видом запротестовал.

- Не нужно. Я прошу.

Эл повертела в пальцах лист, потом дунула на него, он пролетел короткое расстояние и упал к ногам Браззавиля.

- А если я паду, как этот лист, и буду умолять?

- Усмешки никогда вам не шли, - заметил он серьезно.

Эл поднялась и встала на колени перед ним. Браззавиль расширил глаза от возмущения и не смог говорить.

- Я умоляю тебя, старый хранитель всех секретов этого мира, узнавший меня в первое мгновение, как я появилась здесь, покажи мне, где искать его.

- Нет.

Эл подняла на него глаза.

- Если я найду твоего сына, покажешь? Если я сниму забвение?

Браззавиль дрогнул.

- Госпожа.

Он не мог продолжать.

- Он придет и займет твое место. Вы так трудились над шлифованием моих талантов - владыка, ты и Милинда, - что мне как день ясно, что ты шатаешься в миры и ищешь мальчишку. Тебя тут не было, когда я пришла. Скрывать смысла не имеет. Ну, что мне прибегнуть к закону и задавать тебе вопросы? Или унизительно водить тебя по дворцу и у каждой двери спрашивать?

Глядя на его мучения, Эл сжалилась. Она поднялась и обняла его за плечи, прильнув к его крепкой груди.

- Я же не успокоюсь. Я его найду, - заискивающе произнесла она.

- Эл, владыка накажет тебя.

- Сомневаюсь. На этот раз он меня убьет. Я отпустила Радоборта из миров. А я тут, как видишь. Может идея с портретом будет превыше его терпения.

- Что?! - Браззавиль отстранил ее. - Вы обрекли Радоборта на изгнание?

- Он хотел уйти. Он вырос из роли короля и верного сына. Его увел странник, которого за мной прислал Совет Одиннадцати. Я слукавила, убедила их, что пройду в двери сама. Радоборт, полагаю, не слишком мне доверял. Но ушел. Хвала небесам. Он, наверное, рассказывает уже, что я натворила в мирах.

- Совет? Как владыка допустил?! Быть не может! Ты не ушла?!

- Я выбрала верный вариант, нас двоих было бы много. У меня были причины. Личные. Не хотелось ранить тебя и Милинду, тех, кто до сих пор верит, что я стану милой дочерью и госпожой. Не хотелось оставлять иллюзию, что я ею буду. Чем дальше, тем больше я чувствую, что у меня стезя совсем иная. У меня есть старый опыт, он жалкий с точки зрения нынешнего масштаба, но он сгодиться. Я умею играть по правилам. Я становлюсь жестокой. И я пойду на все, чтобы отсюда вырваться. У меня теперь и знания и силы. Даже если после меня останется хаос, мне, как любому из наследников, уже все равно.

Браззавиль только теперь не заметил при ней меча.

- А где оружие? Это означает, что ваши планы не связаны с ним?

- Отдала Радоборту. Мало ли, что еще приключится. Я же в гневе жуткая, вдруг пустила бы его в дело. Мне так спокойнее. - Она смущенно улыбнулась. - Не буду тебя больше терзать. Пошатаюсь по дворцу. Если согласишься на мое предложение - приходи.

Эл покинула дом и с грустью вздохнула. Вот оно достоинство хранителя - ни мгновения Браззавиль не думал о заветной двери. А она полагала, что увидит в пелене образов приметы двери, поймет и вызнает. Не тут то было. Кремень - слуга. Можно и с ним поменяться телами, невзначай, но без его согласия это будет подло. И даже сама мысль об этом позорит ее.

Сила бродила в ней. Не было уже того покоя, который она ощутила на закате, на развалинах Храма Памяти. Эл пыталась припомнить, в какой момент мог появиться владыка. Откуда? Эл заподозрила, что проходом ему послужил колодец. Этот холод, и ощущение ломоты в висках, боль, стискивающая голову, прежде сопровождали его появление рядом. Как знать, может, он вызвал ее воина?

Эл в раздумьях быстро ходила по галереям и переходам дворца, торопливо поворачивая. Наконец, она впорхнула в гардеробную и остановилась у зеркала. Она принялась тщательно осматривать себя. В отражении была она. Она не очень-то любила вертеться перед зеркалом и, оказывается, не знала, как отыскать в себе отличия от прежней Эл. Взгляд был твердым, скорее дерзким. И недобрым. Она улыбнулась отражению. Улыбка была фальшивой. Эл вздохнула и приблизилась к прозрачной границе. Она ткнула пальцем в изображение, заметила, что рука была в перчатке. Эл повертела руку перед собой, не глядя на изображение. Перчатка появилась мгновение назад. Она не носила перчаток, только если намеревалась меч достать, что не часто. Ах, да! Она же меняет пространство. Наверное, воскрес какой-то образ из прошлого. Ей захотелось поиграть отражением, и Эл на свой вкус добавила к костюму вышивку, ее тонкая струйка пробежала по воротнику и манжетам.

- Я еще помню эти глупости!

Она осматривала себя в костюме на испанский манер, какой носили на Земле веке этак…

- Что я делаю?! - спросила Эл сама у себя.

Она расстегнула застежку плаща и сбросила его с плеч, перекинула через руку, лишь потом снова обернулась к отражению. Роскошный костюм, который она нафантазировала, исчез. Эл внимательно осмотрела свой прежний облик. Отражение глаза в глаза удивленно смотрело на нее, потом оно, как Эл, перевело взгляд на плащ и подняло бровь. Он снова был наброшен на плечи. На этот раз Эл закрыла глаза и мысленно вернулась в то мгновение, когда леденящий холод поднимался из колодца за ее спиной. Сейчас она тяжело спрыгнет с каменного кольца, и воздух наполнится гулом. Она повела плечом, желая ощутить тяжесть доспеха, и открыла глаза. За ее плечом у двери в гардеробную виднелся силуэт Милинды. Превращение не получилось.

- Что вы об этом думаете? - спросила Эл, переведя взгляд со своего отражения на отражение Милинды.

Она отступила туда, где была граница зеркала и реальности, Эл пришлось обернуться.

- Смените эту одежду, - неуверенно попросила она.

- Не надейтесь, что я опять стану придерживаться регламента.

- Я не смею настаивать. Выберите что-то иное, менее приметное и унизительное. Насколько я поняла супруга, вы освободились от обязанностей слуги.

- Вроде того, - кивнула Эл. - Этот траур как раз соответствует моим последним открытиям. Разве что вот так.

Эл добыла из-за пазухи медальон и повесила поверх одежды.

- Не так мрачно, - заключила она.

Эл снова обратилась к своему отражению. Милинда так и стояла вне поля ее зрения. Эл думала, что Милинда уйдет, решит, что не стоит докучать. Она изучала себя тщательно, больше не пыталась играть с отражением. Милинда не уходила.

- Кого вы видите Милинда? - задала вопрос Эл.

Милинда приблизилась и встала так, что ее лицо выглядывало из-за плеча в отражении Эл.

- То же, что вы. Это зеркало не способно показать иное, - ответила Милинда. - Я боюсь говорить об этом. Вы видели себя в другом зеркале? Я сомневаюсь, что такое возможно. Где вы видели себя иной?

- Иной, - повторила Эл. - Да. Видела.

Милинда насторожилась.

- Когда? До появления здесь? Владыка знает?

- Полагаю, что да. Мы как-то вскользь беседовали об этом.

- Вы опять настроены против него? Что опять стряслось?

- Стряслось? Верное слово. Стряслось, стряхнулось, сдвинулось мое видение мира, слетело, как иллюзия, которой настала пора развеяться. Я опять не знаю, кого вижу в этом зеркале? Там определенно не Эл, которая была в прошлый раз. То, что я себя не знаю, мне известно, но в том, что я не знаю своего истинного отражения даже в этом зеркале, виновата не совсем я. Меня пытались выставить кем-то, убеждали, подпитывали фальшивый образ. Вы Милинда, следуя своему внутреннему велению, участвовали в сотворении этого образа. Что вы видите? Дочь владыки? Великую?

Эл впилась в отражение взглядом.

- Я не буду услышана, если скажу, - ответила Милинда. - И все-таки, осмелюсь. Я вижу и великую, и свою госпожу, и Эл. Никаким именем я вас назвать не могу. Я вижу волю к свободе, боль от раны, которую нанесло не оружие, я вижу отблески любви. Я вижу редкое благородство, которое никогда не позволяет вам унижаться даже перед самой собой. Вы не можете ответить на вопрос, потому что перед вами единственный, подлинный ваш соперник - вы сами. Если вы видите в нем глупость, то считаете себя глупее его, если читаете в отражении силу, то считаете, что вы слабее его, если видите красоту, то считаете себя недостойной ее. И так бывает со всеми вашими отражениями. Вам не хватает мудрости признать в себе единство всех достоинств и недостатков, их глубокую связь. Отражение.

Эл усмехнулась, но не себе, а Милинде, ничего не возразила.

- А плащ-то непростой, - Эл подмигнула ей.- Я только что открыла его достоинство менять меня.

- Где он был? - спросила Милинда.

- Хранился у моей знакомой королевы, - ответила Эл. - Она умерла, и он ей без надобности.

- Это не тот плащ, который я и Браззавиль дарили вам в путешествие. Это плащ странника. В нашем плаще кроме карты и способности сохранять от растраты вашу энергию, не было заключено других достоинств. Этот извне. И он пробуждает в вас стремление к уходу. С тех пор, как владыка поднял вас на башню, вы стали принимать прежнюю форму.

Она с трудом выговаривала слова.

- Он решился, потому что иного способа спасти вас от яда Фьюлы просто не было. Вы распались бы, как любой смертный. Там на башне царят силы, которые отличаются от энергий этого мира, которыми мы стремились вас пропитать. Ваша природа податлива на изменения, она сообразна тем материям, в которых вы обитаете. Оказавшись вне миров, вы обрели иное состояние себя. Не он спасал вашу жизнь, он только ненадолго окунул вас в океан космоса, та сила вернула вас к жизни. Я действительно испытываю чувство вины, я участвовала в замыслах владыки, я верила, что вы проникнетесь к нему чувством, что его желание обрести вас сделает его способным созидать, но вы упрямо любите кого-то и преданы ему так, как никогда не будете преданы владыке, я преклоняюсь перед вашими чувствами и постоянством. У наших миров не осталось шанса. Я с болью признаю, что вам следует покинуть нас.

Милинда опустила глаза и не могла увидеть, как взгляд Эл преобразился и засиял торжеством. Эл улыбнулась и, резко развернувшись, подхватила Милинду, приподнимая ее над полом, она сделала один оборот и легонько подбросила ее. Отпустив перепуганную Милинду, Эл в довершение чмокнула ее в прохладную гладкую щеку, и вприпрыжку кинулась из гардеробной. Из галереи доносился топот и смех, а потом раздался восторженный возглас Эл:

- Два! - вопила Эл.

Она неслась по галереям, сломя голову, к башне. В арке входа она задержалась, чтобы отдышаться, а потом ринулась по лестнице наверх, стараясь взять подъем скоростью и напором.

***

Браззавиль замешкался с обходом, потому что на сад налетел порыв холодного ветра, срывая листья, кружа их вихрем, унося вверх, где они рассыпались в пыль. Бурю устроила Эл, не было сомнений. Ему больше хотелось узнать причину, по которой сад несет такой ущерб. Мало ей, что он расцвечен разнообразными красками, так она еще и крушит его. Но Эл он не нашел во дворце. Она пропала. Поэтому вместо обхода он пошел искать Милинду и нашел в галереях третьего яруса дворца, близко от комнаты Эл. Милинда, по всей видимости, тоже искала ее.

- Ты не видела девушку? - спросил он.

- Мы разговаривали, потом она вихрем помчалась куда-то. Я не в силах смириться с ее темпераментом, - Милинда, как всегда в последнее время, была расстроена. - Я говорила с ней о высоких материях, я пыталась признаться, что вижу смысл в ее уходе. Я так и сказала. А она подкинула меня, как будто я забавная вещица и умчалась без объяснений.

- Куда?

- Я не привыкла следить за ней. Она сейчас так стремительно движется. Она сбежала куда-то.

- То есть, она не переместилась, а побежала? - уточнил Браззавиль.

- Да. Именно так.

- Что же ты ей такое сообщила, что она ринулась куда-то своими ногами? Забыла видно. Что именно ты сообщила?

- Я призналась, что владыка не лечил ее. Я не могу ей лгать. У меня растет чувство, что он должен ее отпустить. Ее сила принимает угрожающие качества. Она может откровенно выступить против него. Браззавиль, что же это? Нам виделся другой исход, так и могло быть, если бы он не поднял ее наверх. Она стала неуправляемой. Без наставника, без цели, без высокого долга, только на одном своем стремлении к свободе она наделает зла. - Милинда молитвенно сложила руки. - Расскажи ей все. Дай все, что она не знает. Пусть снова ее посетит боль, пусть она страдает, пусть лучше так, чем хаос, который она может тут учинить.

- Тихо. Тихо, милая моя. - Браззавиль распахнул объятия, и Милинда кинулась в них, как к спасению. - Этот порыв только опьянение силой. Он минет, и Эл найдет ему должное течение. Она от природы обладает и выдержкой, и чувством границ. Я думаю, произошло что-то другое, может быть, твои слова стали ключом к тому, что она искала.

Он успокоил Милинду, отвел домой и только после всех этих событий начал обход.

Он встретил Эл в одном из переходов между ярусами. Она лежала на перилах, лицом вверх, завернувшись в плащ так, что виднелись лишь носки ее сапог. Слева от нее было открытое пространство и сад, справа пандус, по которому совершался переход между ярусами. Перила были наклонными, неширокими, гладкими, она уперлась ногами в колонну соединяющую ярусы, и словно под углом к полу стояла на ней. На лице ее было необычно мечтательное выражение, неудобная поза, по мнению слуги, совсем не доставляла ей беспокойства. Браззавиль остановился и подождал, рассматривая ее. Эл обратила на него внимание, еще шире улыбнулась, словно подавая знак, что с ней все хорошо.

- Что-нибудь случилось? - поинтересовался слуга.

- У-гу, - протянула она вместо "да" и кивнула. Эл издала вздох счастья.

Она сияла, и это ее состояние так притягивало его, что он не смог уйти. Он переминался на месте, искал повод для разговора и спросил:

- Тебе удобно? Так?

- У-гу, - с тем же блаженством протянула она.

- Могу узнать, что привело тебя к столь блаженному состоянию?

- О-о-о, - протянула Эл и снова улыбнулась. После паузы и некоторого раздумья, она, растягивая слова, с мурлыкающими интонациями пропела. - Я сделала ошеломляющее открытие. Твоя жена - чудо, источник мудрости. Я напугала ее опять. Пусть простит мой порыв, он того стоил.

- Что же случилось?

- Не скажу, - протянула Эл. - Говоря аллегорически, я словно дома побывала. Я как пьяная. Впрочем, ты такого состояния не знаешь. Оставь меня. Я даже говорить не хочу. Дай мне понежится. А то потом явится владыка с очередной уловкой. Мне еще портрет искать.

Она опять благостно вздохнула и закрыла глаза.

Браззавиль пошел дальше, но чувство умиротворения, которое она навеяла, сопровождало его весь путь по дворцу. Как бы она не выглядела, в ней всегда присутствует неуловимое изящество и что-то неотразимо женское. Поразительно, что в мирах ее, ЕЕ, путают с юношей! С этим чувством Браззавиль и закончил обход, уже спускаясь в сад по широкой лестнице посередине спуска, он повернул назад. Он понял, что пора.

На перилах Эл не было. Она оставляла за собой едва уловимый след, даже не след - отзвук, тихий шелест или звон. Так Браззавиль находил ее, по этим приметам. Она оказалась на ярусе владыки. Даже когда его нет, Эл нечего делать там, она избегала его раньше. Видимо то безрассудство, что сопровождало ее эйфорию, погнало ее в неосвоенную часть дворца. Эл брела по галерее, а он тихо следовал за ней. Она замерла у самых покоев владыки. Браззавиль хотел остановить ее, но какая-то сила удержала его, и он позволил Эл выбрать дверь и толкнуть ее. Она не открылась. Эл выбрала другую, третью. Она не понимает, что творит! Браззавиль поравнялся с ней и взял за запястье. Обтянутое гладкой тканью оно послушно легло в его руку, Браззавиль настойчиво отвел ее в сторону, он полагал, что застанет ее в прежнем, благостном состоянии. Напротив, Эл выглядела сосредоточенной. Он не выпускал ее руки.

- Я покажу, - тоном заговорщика сообщил он.

Сюда владыка не допускал никого. Этот закоулок дворца, в личных покоях господин не затрагивал ни один его обход, его никто не посещал, поэтому Эл не бывала тут, не нашла бы его без посторонней помощи.

Дверь серая, массивная, на вид тяжелая открылась ей без труда. Эл вошла, эхо шагов заполнило зал. Браззавиль украдкой скользил за ней. Уж если погибать, то вместе.

Здесь было сумрачно и тоскливо, словно в этот зал забредали погруженные в горе призраки, наполняя пространство гнетущими вибрациями. Стояла тишина. Эл не двигалась, она поворачивала голову, пока не увидела на стене занавешенный прямоугольник внушительных размеров. Браззавиль крикнуть не успел, она сделала несколько шагов и, ухватившись за покрывало, с силой рванула его на себя, отбегая назад. Ткань с шумом лилась к ее ногам, пока не достигла колен. Эл подняла глаза на изображение и оцепенела перед сияющим жизнью полотном.

Фигура была настолько реальна, будто вот-вот двинется на нее. Она застыла в точно схваченном движении, которое было бы совершенно легко, словно одно дыхание отделяло даму на портрете от шага с полотна в зал.

Трепет заполнил душу Эл. Перед ней было грандиозное по силе и чистоте существо, которое трудно было бы представить, например, шагающей по полу зала или галерее дворца. Шаг, который она собиралась сделать на зрителя, был устремлен в мир, где могло существовать только подлинное величие.

Эл начал бить озноб от возбуждения, и потому фигура стала еще более реальной. Первый момент шока прошел, и глаза Эл медленно заскользили по портрету.

Наряд, в котором она предстала, был хорошо знаком Эл. Один сон-видение на острове она пережила этом наряде. Серебристый орнамент на манжетах и стоячем воротнике платья были единственным украшением, и тогда он показался Эл узором на платье, на портрете же они оказались ожерельем и браслетами, надетыми поверх наряда. Платье глубокого лилового цвета легчайшими складками струилось с плеч, не выдавая черты фигуры, но делая ее невесомой и утонченной. Плащ, почти такой, как на Эл сейчас был отброшен с одного плеча, подчеркивая движение. Плечи были неширокими, тонким были кисти рук и ступня обтянутая не туфлей, а таканью чуть ярче и темнее платья. Она была высока ростом или пропорции портрета были так рассчитаны, чтобы она была выше любого, кто посмотрит на него. Эл осмелилась разглядеть лицо. Оно напоминало ее, но Эл не осмелилась бы теперь утверждать, что они похожи, и все-таки сходство было. Глаза были темными и сияли, притягивая к себе теплотой и проникновенностью существа не знающего зла. Губы ее красиво очерченные, подчеркивали юность и свежесть лица. Она не улыбалась, но уголки были едва приподняты, словно лицо должно засиять улыбкой, что заставило улыбнуться Эл, не от умиления перед наивностью, а потому что в душе рождалась радость.

Волосы дамы водопадом темных, почти черных локонов падали за плечи, они ловили свет и переливались, кажется всеми оттенками, создавая эффект сияния, лицо открытое, овал мягкий, с чуть заостренным подбородком говорил о еще молодом возрасте. Лоб был округлый, не слишком высокий, его пересекал золотой венец с камнем, который был изображен точно в центре лба. Камень выглядел, как настоящий и переливался глубоким, синим огоньком.

Она была не старше ее самой, Эл не посетила мысль назвать ее девушкой. Она была великолепной дамой!!!

Она стояла на фоне затененной стены и закрывала собой проем узкой вытянутой снизу вверх арки, часть, свода которой виднелась от ее плеча до макушки головы. Арка была выше ее роста на треть, но она не была источником света. Свет шел на фигуру и от нее. Там был виден край неба в оттенках от желтого к синему. Это был отблеск рассвета или заката.

Необыкновенно!

Эл ощущала себя ничтожной, маленькой, грубой, как точно заметил странник - бледным подобием, мутной тенью недостойной следовать за хозяйкой. Оттого она и не смела шевелиться. Хвала небу, что это только портрет. Она боролась с желанием пасть ниц и стояла потому, что тяжесть занавеса держала ее колени.

Браззавиль очнулся первым. У него хватило силы воли оторвать взгляд от изображения и перевести его на Эл. Он окинул взглядом черную фигуру и снова осмотрел портрет. Понимает ли Эл, как они похожи?! Не смеет даже думать, скорее всего. По всему ее виду и позе ясно, что ей не справиться с потрясением. Чтобы приходило или не приходило в ее светловолосую, в отличии от матери, голову, но они отражения друг друга, как прошлое и будущее. Прошлое и настоящее, застывшие друг напротив друга, похожие и разные, обе необыкновенно притягательные. Они смотрели друг на друга. Дама с портрета на зрителя, осеняя его благодатью, и Эл, олицетворяющая собой силу и могущество. Лицо в лицо, одна чуть опустив подбородок, другая, приподняв его. Таинство, что свершалось теперь, было мечтой Браззавиля весь долгий срок пребывания Эл в забавах этого мира. Он горячо желал, чтобы связь между ними стала реальной, сильной, непреодолимой. Лишь она способна повлечь Эл в ее нынешнем могуществе по предначертанному пути.

Они объединились. Свершилось! Эл в величественной позе с откинутым назад плащом, с грудой занавеса у ног, скованная почти ожившим изображением, словно присягала молчаливой присягой вечному поиску. И ничто не остановит жадную до истины Эл от стремления узнать, кем была та, что потрясла ее теперь.

И так бы они стояли долго, сложно предположить как долго, если бы Эл вдруг не дрогнула и не поморщилась.

- Вон отсюда!!! - грохот голоса владыки потряс зал.

Браззавиль метнулся и закрыл собой Эл.

Владыка с яростью смотрел на него, не на дочь. Его следующие слова предназначались Браззавилю.

- Прочь! - рыкнул он.

- Иди. - Рука Эл успокоительным жестом легла ему на плечо, он сквозь ткань одежды почувствовал, как горяча ладонь. - Ничего не бойся.

И Браззавиль двинулся к двери, минуя владыку, и ощущал, что его гонит сила, гонит наружу. Он не смог бы совершить ни единого движения, кроме шагов вперед. Дверь за ним затворилась с тихим шелестом, а Эл осталась там, наедине с владыкой. Браззавиль дошел до противоположной стены, уткнулся в нее лбом и стал молиться той, что была на портрете, призывая на помощь Эл, что собрать все силы для сопротивления.

Владыка не гневался. Он смотрел на нее с интересом и даже нежностью. Эл не могла унять дрожь, возбуждение усилилось.

- Итак, твое нетерпение разорвало завесу тайны. Что ж, ты увидела то, что я собирался и обещал показать. Ты вероломно воспользовалась моим отсутствием. Напрасно ты ждешь кары. Это твоя награда. Ты заслуживаешь ее. Назови, что ты увидела.

- Мама? - Эл прошептала вопросом, не слишком уверенно.

Он наблюдал ее смятение, испытывал ее взглядом, пронизывал, не способную лгать в эту минуту дочь.

Может быть, покажи он портрет сам, не случилось бы того, что он теперь наблюдал. Она была повержена величием персонажа, что смотрел с портрета. Она не успела осмыслить свою сопричастность этому образу.

- Да. Ты к печали моей не она, - он чуть вздохнул. - И ты поспешишь уйти после того, что нашла здесь?

Вопрос был задан рановато, и Эл не готова была ответить осмысленно.

- Нет. Я еще задержусь здесь.

- Можешь остаться тут, сколько угодно долго. Но не смей таскать сюда слугу. Я пощажу его, потому что он исполнил за меня эту работу.

Он чувствовал, что стоит оставить ее, и она опять обратиться к изображению. Так он и поступил.

***

Владыка увидел у стены коридора Браззавиля, который, упираясь в стену лбом, шептал молитву. Он был смешон.

- Поди вон! Не смей подниматься сюда впредь, - приказал владыка.

Браззавиль безропотно покинул это место, но не ушел из дворца, он остановился на ярусе Эл и с тревогой ждал. А ждал он долго, сумерки сошли и рассеялись. Он испытал и страх, и тоску. Он молился, а когда уставал, то ходил по галерее и без цели открывал двери комнат. На ярусе Эл они не бывали заперты.

После того, как сумерки рассеялись, в дальнем от него конце галереи появилась Эл. Она брела погруженная в свои мысли, голова ее была опущена на грудь, руки безвольно висели вдоль тела. Она была подавлена. Она почти столкнулась со спешившим к ней Браззавилем. Он удержал ее за плечи, поднял голову за подбородок. Ее лицо было бледным, а взгляд был устремлен мимо него или сквозь него.

- Я ничтожество, - заключила она с безразличием.

И Браззавиль обнял ее, как обнимал Милинду.

- Но у меня нет другой, - ласково прошептал он. - Все что осталось мне - это ты.

- У тебя есть сын, - проговорила она. - Я обещала. Я найду.

Она вздохнула. Он ждал, что еще она скажет.

- Что же тут происходило, что бы она?… Сбежать - немыслимо. Я не сбежала, и она не опустилась бы до простого бегства. Что я такое, что бы ради меня покидать свой мир?

- Я не знаю. Я могу рассказать, что было до меня, как жили мои предшественники, но ни один из них не знал ее. Портрет древнее нашей династии, а она ушла и того раньше, - рассказал, что мог Браззавиль.

- А откуда взялась твоя династия?

- Старый род законников, мои предки разбирались в структуре миров, они сродни королям, что хранят земли и предания, святыни и историю.

- Короли? - повторила она. - Твой род выше королевского?! Прогони тебя владыка живьем, ты мог бы править?

- Да. - Браззавиль засмеялся. - Я гожусь в короли. Но едва ли им стану. После того как я показал тебе портрет, мне не покинуть больше пределов этого мира. Я видел владычицу. Ее культ силен в мирах. Еще одного приверженца он не потерпит. Я тут вечный пленник. Милинда еще не знает. Не стану говорить с ней теперь, что сможет, поймет сама. И пересказать я не смогу.

Голова Эл покоилась на его груди. Он потрепал ее светлые волосы и спросил:

- Я могу проводить тебя с твои покои?

- Мне безразлично, что со мной будет, где я окажусь. Мне мерещится она. Она. Я перестала быть собой. Я - пылинка, атом. Я - фантом, отброшенный ею в будущее.

Браззавиль решил расшевелить ее.

- Хороший фантом. Добротный. Живучий. Умный. Очень самостоятельный для фантома.

Эл не поняла ни его намеков, не оценила шутливый тон.

- Почему тут такие формы? Такие человеческие? И она такая?

- Сходство есть. С тобой, - не унимался Браззавиль, продолжая шутить.

- Я видела разных существ. Некоторые были совсем иными. И оказаться на равных с ними было невозможно.

- И они не считали тебя потенциальной?

- В том и казус, что считали. Я не понимала, что они усматривают во мне?

- Наследственность, - намекнул Браззавиль. - Ты видела владычицу.

Она наотрез отказывалась сопоставить себя с героиней портрета. Эл протестовала, мотала головой.

- Тебе придется еще неоднократно переосмысливать себя. Много раз, - подбодрил ее Браззавиль. - Этот случай лишь показывает, что ты не чувствуешь себя исключительной.

- Ха-ха. Моей гордыне был нанесен сокрушительный удар. Я возомнила себя невесть чем. Я привыкла силой решать большинство задач. Таким был и остался мой способ действия. Я считала, что имею право! Но она! Один взор - и миры начнут движение! Я поняла, что существует недоступный для меня уровень. Я силой такое назвать не могу, не подходит слово "сила". Совсем другое. Совсем другое! Не достичь, не встать на одну ступень! Никогда! С этим, наверное, нужно родиться. Я словно проснулась. Браззавиль, что я здесь делаю? Я не гожусь для планов владыки.

Браззавиль задумался, не спеша, произнес:

- Я, признаюсь, ожидал другой реакции. Ты - ее наследница, - он говорил осторожно. В таких делах с Эл нужно быть аккуратным в выражениях. - Я не знал ее, не могу сообщить ничего о ее воле относительно тебя. Эл, я боюсь, что владыка не скажет тебе всей правды. Его желание удержать тебя достаточно велико. Не хочу настраивать тебя против, но разумно было бы тебе поселиться в мирах. Пока ты не осмыслишь свою роль здесь.

Она отстранилась, выпрямилась и приняла гордую позу.

- Осмыслить свою роль? Роль? Вы твердили мне об этой роли непрестанно! Пичкали меня баснями. - Эл изобразила пальцами корону над головой. - Я - вояка, а не правительница. Максимум на что я гожусь - защищать или охранять что-то. Хранить, а не создавать.

- А империя? - напомнил Браззавиль. - Мне кое-что стало известно из твоих же рассказов. Ты правила империей, и она была могущественной.

- Я была куклой. Там действовала схема. Ее придумала не я. Я скорее развалила то, что строил другой. Браззавиль, империя Нейбо в сравнение не идет.

- А я помню, что перед тобой падали ниц.

- Эта животная форма поклонения выводила меня из себя, - вспылила она.

- Неужели? Ты вызываешь чувство защищенности и покоя в любом, кто проникается чувством к тебе. Тебе не поклоняются, тебя просто любят. Могу поклясться. Все, не зависимо от пола, про мужскую половину я даже намекать не стану. Тут дрогнул даже господин Кикха.

- Ха! Он клялся убить меня!

- Потому и клялся.

- Знаешь, Браззавиль. Я не расположена слушать рассказы о моем обаянии, о моем прошлом или будущем. Я подавлена, я чувствую себя никчемной. Здесь мне не место. Уйти - наилучшее.

- Владыка может не отпустить тебя в миры.

- Я больше не слуга. Я не в миры собираюсь. Я уйду совсем. Навсегда.

Браззавиль остолбенел.

- После всего? - недоумевал он.

- Угу,- промычала она. - Я не намерена выставлять себя тем, чем я не являюсь. Довольно уже. Я не хочу вмешиваться в раздоры владыки с каким-то советом. Меня притащили сюда по другому поводу. Что обещала, то и сделала. Попрощаться вовремя будет самым разумным выходом из щекотливой для всех ситуации.

- А как же сила? Ты приобрела ее здесь, благодаря покровительству владыки, своей способностью чувствовать окружающее. Что будет с тобой вне миров? Может статься, ты утратишь свои способности.

Эл усмехнулась, но не стала отвечать. В галерее возник владыка. Она отошла от Браззавиля на пару шагов. Они стояли близко друг к другу, что противоречило местному этикету. Эл смекнула, что его лучше соблюсти.

Браззавиль был удален властным жестом.

- Я слышу речи об уходе. Тебе следовало говорить со мной, а не рассуждать со слугой о своих намерениях. После всего, что произошло.

Эл вздохнула.

- Отпустите меня, - попросила она с надеждой в голосе. - Отпустите.

Она не могла долго смотреть на него, отвела глаза и не слышала отзыва.

- Твои убеждения и устремления ошибочны. Ты желаешь развеять в пыль все свои достижения, ради мнимой свободы. Свободы в твоем представлении. Ты связана с этими мирами глубокими узами родства. Высшими обетами, которыми связаны те, кто создал тебя. Ты не мне слуга. Ты слуга всему здесь. Ты нигде больше не достигнешь ни свободы, ни славы, ни величия.

- Отпустите, - твердила Эл.

- Что это? Как не позорное бегство, - продолжал он. - Ты мудра достаточно, чтобы знать - невозможно сбежать от своей судьбы. Бросишь себя в пучину нового круга, как сделал твоя мать и вернешься с опустошенной душой, чтобы умереть.

- Она умерла? - Эл затаила дыхание.

- Разумеется. Существо подобное ей не создано для тягот. Легкая и невинная. - Он указал на Эл. - Ты - совсем иное. Тебе ли сокрушаться о силе. Тебя не сломили ни плен, ни насмешки, ни потери. Ты заключаешь в себе то, чего не доставало ей. Сама поймешь. Дитя мое. Когда я предлагал тебе место рядом со мной, я не имел виду ничего, что ты понимаешь под браком. Ты создана для целей более высших, чем привязанности смертных и притязания на предмет обожания. Ты - существо высшего порядка.

Его речь проникала в самую ее душу. Эл, как завороженная, слушала его.

- Отпустите меня! - это был выкрик почти бессильного протеста.

Как в былые дни около обители она начала переживать ощущение, что она две или три Эл. Та, что была судьей, наблюдателем и потребовала ухода.

- Не теперь, - возразил он.

- Отдайте меня на волю моей судьбе. Я вернусь, если мне суждено вернуться.

- Не теперь.

- Я хочу уйти! Вы не можете удержать меня. Отпустите. Или я уйду сама.

- Не вынуждай меня, - предупредил он.

- Я? Вас? К чему я могу вас вынудить?

Он промолчал. Эл ощущала, что он смотрит на нее.

- Ты не способна на измену, - успокоительным тоном сказал он.

- Способна, - усмехнулась Эл. - Я жалею, что не присягнула Совету Одиннадцати.

Он рассмеялся. Смех, не смотря на напряжение межу ними, был добрым.

- Я не отпущу тебя. Твоя жизнь станет пустой.

- Это мне решать. А я решила уже. Я не стану владычицей, как угодно вам, потому что мое сердце протестует против этого. Я не полюблю здешних мест, поскольку мое сердце занято другими людьми и местами. Я не смогу здесь служить, потому что способна изменить ради ухода. Мои устои не так крепки, как прежде. Скажем так, мой кодекс стал несколько гибок. Поэтому, я ухожу. Немедленно. Не уговаривайте. Не сулите. Не настраивайте меня против вас. Оставьте наши отношения такими, какие они теперь. Простите меня.

Эл развернулась, чтобы уйти.

- Стоять! - Его тон заставил ее обернуться. - А как же три условия? Разве добродушный Радоборт не огласил тебе их? Три условия!

Он не увидел испуга. Она посмотрела с удивлением. Ей пришлось закрыть глаза, она, как долго смогла, выдерживала его взгляд и паузу.

- Вы так сильно желаете владеть мной, иметь меня в распоряжении? Я не хотела бы. Но я исполню. Правда Радоборт сказал, что я уже умерла. Угодно, чтобы я умирала еще? - Она смотрела с печалью. - Этого не будет. Два условия. Династия и дверь из миров.

- Ты обещала вернуть сына Браззавилю. Это и станет третьим условием.

- Вы потерпите здесь его сына?

- Элли, тебе не снять забвения, которое наложено мной. Мне дано карать и прощать.

Эл уже глядела из-под бровей. Ее глаза превратились в два горящих огня. И она обнаружила, что, пылая гневом, способна выдержать взгляд владыки дольше обычного.

- Пусть так и будет. Не берусь снять забвение, но отыщу. Итак, династия, наследник Браззавиля и выход. Цена - моя свобода.

- Цена - твоя жизнь. Твои слова по поводу кодекса вразумили меня. Мне не нужен предатель среди близких. Я уничтожу тебя.

- Так тому и быть, добрейший владыка.