Пять королевств Ирландии

Маленькая ссора в Аллене

Глава 1

— Я думаю, — рек Кайрилл Белокожий, — что хоть правосудие и против Финна, все-таки он имел право…

— Он потерял одиннадцать сотен, — спокойно сказал Конан, — и теперь-то ты можешь сколько угодно говорить о его правах.

— Все равно… — начал было спорить Кайрилл.

— И ведь именно ты затеял эту ссору. — продолжил Конан.

— Хо! Хо! — закричал Кайрилл, — отчего же, ведь ты вспылил одновременно со мной.

— Нет, — ответил на это Конан, — ты ударил меня первым.

— Ох, если бы нас тогда не разделили… — прорычал Кайрилл.

— Разделили! — сказал Конан с такой усмешкой, что борода его встала торчком.

— Да, разделили. Если бы тогда между нами никто не встал, я думаю…

— А ты думай потише, мой дорогой, — мы же теперь друзья по закону.

— И верно, — отозвался Кайрилл, — а закона стоит слушаться. Пойдем, мой друг, посмотрим, как юноши тренируются в школе. Есть там один подающий надежды мечник.

— Фи! Да ни один юнец не справится с мечом.

— И снова ты прав. Владение мечом требует долгой подготовки.

— Мальчики хороши с пращами, — продолжил Конан, — да и там от них одни убытки. То все запасы съедят, то с поля боя удерут…

И двое широкоплечих мужей рука об руку направились в школу Фианны.

Случилось так, что Финн мак Уайл созвал на пир мужей Фианны с их женами. Пришли все, ведь пир Финна — событие не из тех, что стоит пропускать. Был там Голл мак Морна со своими людьми, был и сын Финна Ойсин, и внук его Оскар. Был и Дермод Веселый, был и Кэлтэ мак Ронан — всех и не-перечислить, ибо все гэльские столпы битв и факелы войн собрались там.

Пир начался.

Финн сидел в кресле Вождя, напротив же себя на почетное место усадил он славного своей доблестью Голла мак Морна. По обе стороны от них расположились остальные благородные жители Фианны, каждый согласно своему чину и происхождению.

За доброй едой последовала добрая беседа, а за доброй беседой — сон. В общем, все шло своим чередом. Каждый ел и пил, сколько ему вздумается, виночерпии едва поспевали подносить блестящие рога с вином, украшенные драгоценными камнями. И юные герои становились веселыми и добродушными, их леди — нежными и ласковыми, а барды показывали чудеса мудрости и остроумия. И не было в том зале глаз, не блещущих радостью, и все взгляды были обращены к Финну — великому и доблестному герою.

Тогда обратился Голл со своего края стола к Финну с такими словами:

— О Вождь, всего довольно на этом пиру!

И улыбнулся ему Финн, видя взгляд, исполненный нежности и дружелюбия.

— Всего довольно, — ответствовал он, — только не хватает ладно сложенной песни.

И тогда поднялся глашатай, держа в одной руке цепь из железа, а в другой — из прекрасного древнего серебра. Он потряс железной цепью — и все слуги и работники хозяина умолкли. Он потряс серебряной цепью — и все благородные люди и барды обратились в слух.

И Фергус, прозванный Правдивые Уста, бард Фианны, восславил тогда Финна, и предков его, и деяния их. Когда же закончил он свою песню, поднялись Финн и Ойсин, и Оскар, и мак Лугак Ужаснорукий и поднесли ему редкие и дорогие дары. И каждый в зале восхитился щедростью их, и даже сам бард, привыкший к богатым подаркам королей и князей, изумился тем дарам.

Тогда Фергус обратил свой взгляд к другому краю стола, к сидящему там Голлу мак Морна, и запел о Крепостях, Разрушениях, Походах и Победах клана мак Морна, и песни превосходили одна другую в красоте, и радовался Голл, и был он доволен.

Когда закончились песни, повернулся Г олл в своем кресле и закричал:

— Где же мой гонец?!

А гонцом у него была женщина, чудо быстроты и преданности.

Она выступила вперед.

— Я здесь, мой владыка.

— Принесла ли ты мою дань с данов?

— Она здесь.

И, призвав помощников, разложила она перед ним столько чистого золота, сколько могут унести трое мужчин. И из этого сокровища Г олл мак Морна заплатил Фергусу за его песни, а также подарил ему множество браслетов и ожерелий из тех, что были при нем. И как ни велика была щедрость Финна, Голл заплатил вдвое больше.

И после этого кто бы ни выступал на том пиру — арфист ли, предсказатель или фокусник, Голл одаривал его щедрее всех прочих гостей. И Финн был недоволен, и пир продолжался в напряжении и молчании.

Глава 2

Голл продолжал раздавать чудесные дары, и тяжесть и недовольство начали расти в огромном пиршественном зале.

Мужи вопросительно переглядывались и бездумно разговаривали на отвлеченные темы — разум их был занят другим. Певцы, барды и фокусники были подавлены предчувствием назревающей ссоры, и никто не мог сказать, что будет дальше и чем все это кончится. И сомнения эти породили страх, принесший на своих плечах молчание.

Нет ничего ужаснее молчания. Порожденную им пустоту может заполнить либо смятение, либо гнев, и нам остается только выбирать, что овладеет нами.

Тяжесть выбора легла на Финна, который не знал смятения.

— Голл, — спросил он, — как давно ты собираешь дань с людей Лохланна?

— Достаточно давно, — ответил Голл.

И взгляд Голла был напряжен и недружелюбен.

— А я всегда думал, что эти люди должны платить только мне, — продолжил Финн.

— Твой разум подводит тебя.

— Пусть так. И когда же ты обложил Лохланн данью?

— Давным-давно, Финн, когда еще твой отец пошел на меня войной…

— Ах! — сказал Финн.

— Когда он натравил на меня Верховного короля и изгнал меня из Ирландии…

— Продолжай! — сказал Финн, нахмурив свои подобные огромным жукам брови.

— Я пошел в Британию. Но твой отец последовал за мной. Я пошел в Белый Лохланн[16] и захватил его. Но твой отец изгнал меня и оттуда.

— Я это знаю, — сказал Финн.

— Я пришел в земли саксов, но твой отец настиг меня и там. И после этого, в Лохланне, в битве при Кнохе, мы с твоим отцом встретились в последний раз — глаза в глаза, и тогда, Финн!..

— И тогда, Голл? — спросил Финн.

— И тогда я убил твоего отца!

Финн сидел напряженно и неподвижно, с каменным лицом, ужасным, словно лицо истукана.

— Рассказывай дальше! — повелел он.

— В той битве я разбил войско Лохланна. После этого я вошел в крепость датского короля и вывел из ее подземелий пленников, ожидавших смерти. Я освободил тогда пятнадцать мужей, и одним из них был Финн.

— Это правда, — сказал Финн.

От этих слов гнев Голла утих.

— И не завидуй мне, мой дорогой друг, ведь эту двойную дань я отдаю тебе и Ирландии.

Слова о зависти разгневали Вождя.

— Невежливо, — закричал он, — рассказывать за этим столом об убийстве моего отца!

— Со своей стороны, — ответил Голл, — я скажу, что если бы Финн преследовал меня, как его отец, я и с ним поступил бы, как с его отцом.

Финн закрыл глаза, изо всех сил пытаясь подавить нарастающий гнев. Он мрачно улыбнулся.

— Даже будь это так, я бы не оставил за тобой последнего слова, о Голл. Здесь на каждого из твоих воинов у меня найдется по сотне.

Голл громко рассмеялся.

— Твой отец говорил так же!

Тогда поднялся Кайрилл Белокожий, брат Финна, и с грубым смехом вмешался в разговор.

— Скольких из дома Финна твой расчудесный Голл сможет победить? — выкрикнул он.

Тогда Конан Сквернослов, брат Голла, обратил свои гневный взгляд на Кайрилла.

— Клянусь своим оружием, — начал он, — с Голлом никогда не было меньше ста и одного воина, и худший из них с легкостью победит тебя!

— Ах! — крикнул Кайрилл. — И не хочешь ли ты сказать, о старая лысина, что ты один из этих воинов? — конечно, о Каирилл Толстокожий, Каирилл Тонкая Кишка! И я берусь доказать, что слова моего брата правдивы, а слова твоего брата исполнены лжи!

— Ты берешься! — прорычал Кайрилл и с этими словами нанес Конану сокрушительный удар. И Конан ответил ему, и кулак его был столь огромен, что одним ударом накрыл все лицо Кайрилла. И они вскочили на ноги и сцепились друг с другом, и носились, круша и молотя друг друга, по всему залу. Двое из сыновей Оскара не смогли спокойно смотреть, как избивают их двоюродного деда и подскочили к Конану, и двое сыновей Голла набросились на них. Тогда поднялся сам Оскар и, сжав по молоту в каждой руке, вступил в схватку.

— Я благодарю богов, — сказал Конан, — что они дают тебе шанс умереть, Оскар!

И Конан бился с Оскаром, и Оскар нанес ему такой удар, что он закричал от боли. Тогда Конан бросил призывный взгляд на своего брата Арта Ог мак Морна, и этот исполненный силы герой примчался на помощь и ранил Оскара. Ойсин, отец Оскара, не оставил этого так — он вскочил на ноги и набросился на Арта Ог. И Грубоволосый сын Морны ранил Ойсина и сам был сокрушен мак Лугаком, который, в свою очередь, был снова ранен Гарой мак Морна.

В пиршественном зале бушевал шторм. Куда ни глянь, везде люди принимали удары и возвращали их.

Вот два героя сжали друг другу шеи и закружились в медленном и трагическом танце. А вот двое лупят друг друга, ища слабые места. А здесь широкоплечий воин поднял своего противника над головой и метнул его в толпу нападающих.

В дальнем углу стоял человек и задумчиво пытался вырвать шатающийся зуб.

— Не ходи в бой, — бормотал он, — в изношенной обуви или с шатающимся зубом…

— Поторопись со своим зубом, — прорычал муж, стоящий перед ним, — а то я жажду выбить тебе еще один!

Женщины жались к стенам, визжали и хохотали, и все как одна призывали своих мужей успокоиться и вернуться на места.

И лишь двое во всем зале оставались сидящими.

Голл вертелся в своем кресле, с тревогой следя за стремительно нарастающей ссорой. Финн, сидя напротив, наблюдал за Голлом.

И тогда в зал ворвался Фаэлан, еще один сын Финна, и привел с собой три сотни воинов Фианны, и это войско выгнало из зала всех людей Голла, и они продолжили драться за дверьми.

Голл спокойно посмотрел на Финна.

— Твои люди применяют оружие, — произнес он.

— Так ли это? — вопросил Финн столь же спокойно, словно обращаясь в пустоту.

— Если уж дошло до оружия… — сказав так, Голл, отважный столп битвы, повернулся к стене, на которой висело его вооружение. Он сжал в кулаке свой острый меч, на левую руку прикрепил мощный и прочный щит и, искоса взглянув на Шинна, вышел из зала.

Тогда поднялся Финн и тоже снял со стены свое оружие. Приказав своему триумфанту Фениану огласить его выход, он шагнул в гущу битвы.

Да, слабому не нашлось бы там места. Женщина с нежными пальцами не отыскала бы себе тихого угла, чтобы поправить прическу, а седой мудрец вряд ли смог бы спокойно предаться размышлениям. Мечи гремели о мечи, топоры ударяли в щиты, рычали сражающиеся, стонали раненые, визжали перепуганные женщины, и над всеми звуками битвы возносились грозные кличи Голла мак Морна и Финна.

Тогда Фергус Правдивые Уста собрал вокруг себя всех бардов Фианны, и они начали успокаивать сражающихся. Они пели долгие и протяжные песни, пока ритмичное биение их голосов не пересилило шум войны. И тогда люди прекратили рубить и колоть, и оружие выпало из их рук. Так, благодаря бардам, враждующие стороны разошлись с миром.

Но Финн заявил, что не примирится с кланом Морна до тех пор, пока их не рассудит король Кормак мак Арт и его дочь Айлве, и его сын Кайрбре из Ана Ливе, и Финтан — князь бардов. Голл согласился, что дело должно быть рассмотрено королевским двором. И они назначили день — спустя ночь после сражения, чтобы встретиться в Таре Королей и предстать перед судом.

После этого порядок в зале был восстановлен, и пир продолжился.

Из людей Финна в той битве погибло одиннадцать сотен мужчин и женщин, в то время как Голл потерял лишь одиннадцать мужей и пятьдесят женщин. И все женщины в этой битве умерли от страха — ведь ни одна из них не получила ни раны, ни даже ссадины.

Глава 3

Ранним утром следующего дня Финн и Голл, а с ними и многие благородные мужи Фианны, прибыли в Тару. Король со своими сыном и дочерью, а также Флари, Фехал и Финтан мак Бокна собрались, дабы рассудить их.

Король Кормак призвал свидетелей. Поднялся Финн, но как только он открыл было рот, Голл мак Морна поднялся рядом.

— Я против свидетельства Финна.

— Почему? — спросил король.

— Потому что любую правду обо мне он с легкостью обратит в ложь, а любую ложь — в правду.

— Я так не думаю, — отозвался Финн.

— Слышите, он уже начал! — обиженно воскликнул Голл.

— Если ты протестуешь против свидетельства вождя, кого же ты тогда предложишь вместо него? — требовательно вопросил король.

— Я доверяю, — ответствовал Голл, — Фергусу Правдивые Уста. Он человек Финна — и он не станет лгать против своего господина, но он бард — и потому не станет лгать вообще.

— Я согласен с тобой, — сказал Финн.

— Кроме того, — продолжил Голл, — я требую, чтобы Фергус поклялся перед Судом богами в своей правдивости.

И Фергус поклялся и начал свидетельствовать.

Он рассказал, что брат Финна Кайрилл ударил Конана мак Морна, что двое сыновей Голла пришли на помощь Конану и что Оскар пришел на помощь Кайриллу. Он рассказал, что после этого народ Финна и народ клана Морна восстали друг на друга, и между ними завязалась ссора, переросшая в побоище. Он рассказал, что со стороны Финна полегло одиннадцать сотен, а со стороны Голла — лишь шестьдесят один человек.

— Я удивлен, — рек тогда король, — что при таком большом числе противников клан Морна понес такие небольшие потери.

Финн содрогнулся при этих словах.

И Фергус ответил ему:

— Голл мак Морна прикрывал своих воинов щитом. И все убитые пали от его руки.

— Толпа напирала слишком сильно, — пробормотал Финн, — и я не смог добраться до него, а то…

— А то? — со смехом вопросил Голл.

Финн злобно дернул головой и не сказал ни слова.

— И каково же ваше решение? — спросил Кормак у прочих судей.

Первым заговорил Флари.

— Я считаю потерпевшим клан Морна.

— Почему? — поинтересовался Кормак.

— Потому что сначала атаковали их.

Кормак упрямо посмотрел на него.

— Я не согласен с твоим решением. — сказал он.

— Что же здесь не так? — спросил Флари.

— Ты не учел, — ответствовал король, — что простые воины должны подчиняться вождю, а в данном случае вождем был Финн, Голл же — простым воином.

И Флари принял довод короля.

— Итак, — сказал он, — то, что годится для белых ударов, или ударов кулака, не всегда подходит для красных ударов, или ударов меча.

— А каково твое мнение? — вопросил король Фехала.

И Фехал произнес:

— Я считаю, что первый удар был нанесен клану Морна, и потому он освобождается от уплаты виры[17].

— А как быть с Финном? — спросил Кормак.

— Я считаю, что Финн и так понес большие потери, и эти потери можно считать достаточной вирой.

— Я согласен с этим решением, — рек Финтан.

Король и его сын также согласились с этим решением, и оно было сообщено людям Фианны.

И сказал Финн:

— Согласно справедливости, один из нас должен принести извинения.

— Ты извиняешься? — вопросил Голл.

— Да. — ответил Финн.

Тогда Финн и Голл расцеловали друг друга, и мир воцарился между ними. И с тех пор, несмотря на бесконечное соперничество наших героев, они всегда жили в дружбе.

Теперь же, спустя многие годы после этой ссоры, думаю я, что виновен все же был Голл, а не Финн, ведь суд не учел всего. Ведь за тем пиршественным столом Голл не должен был дарить более щедрых подарков, чем его господин и хозяин. И не прав был Голл, пытаясь силой отстоять славу величайшего дарителя Фианны, ибо никто в мире не сравнится в щедрости, в искусстве сражений и в сложении стихов с Финном.

Этой стороны событий суд не учел. Но, возможно, Финн сам не захотел напоминать об этом — ведь если бы Голл был обвинен в хвастовстве, Финн мог прослыть завистником. Но все же, без сомнения, ссору затеял Голл, и суд должен был признать Финна невиновным и наказать того, кого следует.

Однако все-таки стоит вспомнить, что Голл однажды выручил Финна из беды. Кроме того, когда беда пришла к ним обоим, и люди Фианны за неверие были сосланы в ад, Голл мак Морна первым бросил вызов преисподней, сжимая в своем могучем кулаке цепь с тремя железными шарами, и он первым атаковал полчища ужасных демонов, и он же вывел из ада Финна и всю Фианну.