Пять королевств Ирландии

Бекума Белокожая

Глава 1

Большинство людей уверено, что наш мир единственный, но на самом деле это вовсе не так. Кроме нашего, есть еще множество миров, совершенно непохожих ни на него, ни друг на друга. Однако радость и печаль, или, иными словами, добро и зло, так или иначе присутствуют во всех мирах. Ибо всюду, где есть жизнь, — есть и действие, а действие всегда несет в себе одно из этих качеств.

За нашим миром — Землей, находится Волшебная Страна, мир сидов. За ним лежит Разноцветный Край. Дальше идет Страна Чудес, а за ней путешественников ожидает Земля Обетованная. И чтобы войти к сидам, нужно преодолеть землю, чтобы достичь Разноцветного Края — миновать воду, а ищущий Страну Чудес должен пройти сквозь огонь. А вот что встретится страннику на пути в четвертый мир, нам неведомо.

Это история о Конне Ста Битв и его сыне Арте, об их плавании в Разноцветный Край. Конн был более искушен в магии, чем сам Финн, который в свое время отважился только на Путь земли и потому достиг лишь Волшебной Страны. К тому же Конн был Верховным королем, а потому и верховным магом Ирландии.

В то время в Разноцветом Краю был созван Совет для разбора дела некой леди по имени Бекума Кнейсгель, что на нашем языке означает Бекума Белокожая, дочери Эогана Инвера. Она сбежала от своего мужа Лаврайде и нашла прибежище у Гадьяра, одного из сыновей Мананнана мак Лира, властелина морей и, следовательно, всего этого мира.

Среди сидов законы супружества похожи на наши буквально до мелочей; и страсть, побуждающая к женитьбе, столь же неистова и непостоянна, как и у нас. А в Разноцветном Краю брак — лишь созерцание красоты, сосредоточение, которому неведомы страсти, и дети рождаются там от безгрешных родителей.

В Волшебной Стране вину Бекумы посчитали бы совсем небольшой, и леди не ждало бы никакое наказание, разве только легкое порицание. Но во втором мире к таким проступкам относились с ужасающей серьезностью и полагавшаяся за него кара была неминуемой и жестокой. Это могла быть, скажем, смерть в огне. И подобное наказание не назовешь самым страшным для умов, привычных к созерцанию. Гораздо ужаснее для них была угроза изгнания из родного мира в низший и худший.

И Бекуму Белокожую приговорили именно к этому.

Некоторым, возможно, покажется удивительным, как она, достигшая этого прекраснейшего мира, сохранила память о Земле и земные страсти? Может быть, она просто еще не была готова жить в Разноцветном Краю. И ее судьи опасались, что она была слишком груба даже для жизни среди сидов.

В конце концов, она была земной женщиной и потому была изгнана в наш мир, на Землю.

И было сказано ирландским сидам, что этой леди не будет позволено войти в дом любого из них; из этого, кстати, ясно, что Волшебной Страной правят обитатели более высокого мира; так что, вполне возможно, управление нашей Землей исходит от сидов.

Итак, врата Разноцветного Края и бессчетное число врат Волшебной Страны захлопнулись перед ней, так что Бекуме осталось лишь отправиться в мир людей.

Удивительно, но, несмотря на свое ужасное преступление и суровое наказание за него, Бекума испытывала облегчение. Когда ей сообщили приговор, никто не услышал ни горестных воплей, ни покаянных слез. Девушка не тратила времени на печаль, а сразу отправилась домой и взяла свою лучшую одежду.

Она надела рубаху из красного атласа, зеленую шелковую накидку, украшенную каймой из золотой сверкающей нити; легкие сандалии белой бронзы[19] украшали ее тонкие стройные ноги. Нежные, как морская пена, волосы Бекумы были мягкими и длинными и блестели подобно золоту. Ее большие серые глаза искрились чистотой родниковой воды, а белоснежные зубы были на диво ровными. Ее прекрасные губы казались рябиново-алыми и были полны солнечной летней страсти. Люди, наблюдавшие за ее отъездом, с грустью говорили потом, что с ее уходом из их мира ушла часть его неповторимой красоты.

Она ступила на борт коракля[20], и он понес ее сквозь зачарованные воды вперед, из мира в мир, пока на горизонте не показалась Земля. Тогда лодку легким течением прибило к скалам Бен Эдайр.

Вот как далеко занесло ее.

Глава 2

Конн Ста Битв, Ард-Ри Ирландии, пребывал в самом мрачном расположении духа, какое только можно представить, поскольку жена его скончалась. Он был Ард-Ри вот уже девять лет, и все это время зерно собирали три раза в год, да и всего остального тоже было в достатке и изобилии. Немногие владыки могут похвастать столь мудрым правлением, но… Судьба уготовила Конну горькую долю.

Он был женат на Этне, дочери Бринлада Бинна, короля Норвегии, и его любовь к ней была самой сильной любовью на Земле. Но сроками жизни смертных мужчин и женщин, даже королей и королев, правят светила, и избегнуть Судьбы не суждено никому. И когда пришел ее час, Этне умерла.

В те времена в Ирландии было три главных места для захоронений: Бруг из Бойне в Ольстере, над которым властелин и бог — Энгус Ог; курган сидов в Круахан Ахи, где Этал Анбуан правит подземельями Коннахта; и Тайллтин в Миде Королей[21]. Третье из мест — святыня владении Конна — и стало последним прибежищем Этне.

Поминальные игрища по ней длились девять дней. Барды и арфисты исполняли погребальные песни; и над ее останками была возведена насыпь в десять акров. После этого тризна завершилась, князья Пяти Провинций направили своих лошадей и колесницы в сторону дома, плакальщики исчезли. Не осталось ничего, кроме большого кургана, днем освещаемого солнцем, а по ночам укрытого туманом, да безутешного короля, погруженного в печальные воспоминания.

Конн так любил свою умершую супругу, что никак не мог позабыть ее. Ему все время недоставало неизменной доброты Этне. И в Палате Совета, и в Зале Суда он постоянно вспоминал о ней. Поскольку покойная королева была, помимо всего прочего, очень мудрой женщиной, без ее советов все сложные дела казались еще сложнее. Дни Конна стали печальны, а ночи — тяжелы и тревожны.

Плохо, когда король в беде, ибо как мы сможем жить, если правосудие утрачено или выносятся скороспелые решения? Так что вместе с Конном в унынии пребывала вся Ирландия; и каждый житель ее мечтал лишь об одном — о повторной женитьбе короля.

Однако самого Ард-Ри такая идея не привлекала, поскольку он не мог представить себе женщину, достойную занять место его безвозвратно ушедшей супруги. Король все больше падал духом и все меньше занимался делами страны. И вот настал день, когда он передал своему сыну Арту бразды правления, а сам удалился в Бен Эдайр.

Единственной отрадой короля стали прогулки по берегу моря, во время которых он слушал рокот и плеск длинных серых водяных валов, созерцал безжизненное пространство вод и, глядя на все это, старался забыть то, что не вспоминать не мог, что навсегда было запечатлено в его памяти.

Вот так он ходил-бродил и однажды увидел коракль, невесть откуда появившийся у берега. Из лодки вышла юная девушка и сразу же направилась к королю по черным валунам и желтому песку.

Глава 3

Быть королем — значит иметь право задавать вопросы. Конн расспросил девушку обо всем, что только пришло ему в голову — ведь, в конце концов, не каждый же день из-за моря приплывает леди, да еще одетая в отороченный золотой каймой плащ из зеленого шелка, из-под которого выглядывает красная атласная рубаха. Девушка отвечала на его вопросы, не говоря, впрочем, всей правды, ибо просто не могла себе этого позволить.

Она знала, кто он такой, поскольку сохранила кое-какую магическую силу оставленных ею миров и, едва лишь Конн взглянул на ее мягкие золотистые волосы и тонко очерченные алые губы, как (подобно, кстати, большинству мужчин) пришел к выводу, что столь привлекательное создание не может быть плохим. Поэтому у него не возникло никаких подозрений. Впрочем, при виде хорошенькой женщины мужчине нетрудно позабыть все на свете, так что и маг может быть околдован.

Девушка сказала Конну, что слава его сына Арта достигла Разноцветного Края, и что она воспылала к юноше страстной любовью. Это не показалось странным тому, кто сам много общался с Волшебным Народом и знал многих сидов, покинувших свой собственный мир из-за любви к смертным.

— Как твое имя, милая девушка? — спросил король.

— Меня зовут Делвкаэм, и я дочь Моргана, — ответила она.

— Я много слышал о Моргане, — сказал король. — Он весьма сильный маг.

Во время этого разговора Конн рассматривал ее так откровенно, как это могут позволить себе только короли. В какой момент он начисто позабыл свою умершую супругу, мы не знаем, однако известно, что именно в этот момент душу его перестали терзать воспоминания о былой любви и радости. Когда он заговорил, голос его был грустен уже по другой причине.

— Ты любишь моего сына?

— А кто может запретить мне любить его? — проворковала она.

— Когда женщина говорит с мужчиной о любви, которую она испытывает к кому-либо другому, она не вызывает симпатии, — продолжил он. — Когда же она говорит с человеком, у которого нет жены, о любви к другому мужчине, это порождает неприязнь.

— Я не хотела вызвать у тебя такие чувства, — прошептала Бекума.

— Однако, — произнес он царственно, — я не встану между женщиной и ее избранником.

— Я не знала, что ты потерял жену, — сказала Бекума, несмотря на то, что это было ей отлично известно.

— Теперь знаешь, — сурово ответил король.

— Если ты позволяешь мне сделать выбор, то это значит, что не так уж я тебе и нравлюсь, — произнесла Бекума с улыбкой.

— В таком случае я не позволю тебе сделать выбор, — вскричал король, — и сам женюсь на тебе!

Он взял ее руки в свои и осыпал их поцелуями.

— О, эти любимые тонкие нежные ручки, эти прекраснейшие стройные ножки, что выглядывают из маленьких бронзовых туфелек! — заговорил он.

Выбрав подходящий момент, Бекума продолжила:

— Мне только не хотелось бы видеть твоего сына в Таре, когда я буду там, разве что через год после нашей свадьбы — я хочу забыть о нем и получше узнать тебя.

— Но я не хочу изгонять собственного сына! — запротестовал было король.

— А на самом деле это и не будет изгнанием, — мягко отозвалась она. — Обязанности принца могут вынудить его уехать, а за время своего отсутствия он сможет получше узнать Ирландию и ее жителей. Кроме того, — продолжила Бекума, потупив глазки, — когда ты вспомнишь причину, по которой я явилась сюда, то поймешь, что его присутствие будет тяготить нас обоих, да и мое присутствие не будет для него в радость, если он еще помнит свою мать.

— Тем не менее, — упрямо сказал Конн, — я все равно не хочу изгонять своего сына. Это было бы непорядочно и ненужно.

— Всего только на год, — жалобно протянула она.

— И все же… — произнес он задумчиво, — ты приводишь очень веские причины, и я сделаю так, как ты просишь, но я поступлю так вопреки собственным убеждениям и желаниям.

Поговорив так, они быстро и радостно собрались в дорогу и вскоре прибыли в Тару Королей.

Глава 4

Непременной частью образования принца является умение хорошо играть в шахматы и этим упражнять свой ум в искусстве трезво мыслить — ведь в будущем ему придется решать сложные, запутанные проблемы, которые могут встать перед ним в любой момент.

Арт сын Конна сидел за шахматной доской с Кромдесом, волшебником своего отца.

— Будь осторожен с тем ходом, который ты собираешься сделать, — сказал Кромдес.

— Я должен быть осторожным? — переспросил Арт. — Ты имеешь в виду ход, о котором ты прочитал в моих мыслях?

— Нет, — ответствовал его собеседник.

— Ну, тогда мне нужно осторожничать не больше, чем обычно, — парировал Арт и сделал ход.

— Этот ход — изгнание, — сказал Кромдес.

— Сам себя я точно никуда не сошлю. Возможно, мой отец это сделает, да вот только не знаю, зачем это может ему понадобиться.

— Твой отец будет тут ни при чем.

— Тогда кто же?

— Твоя мать.

— Моя мать умерла.

— Я имею в виду другую, — сказал волшебник.

— Это что-то новенькое, — произнес Арт. — В таком случае не очень-то я буду любить свою мачеху.

— Ты будешь любить ее даже больше, чем она тебя, — сказал Кромдес, имея в виду, что им суждено ненавидеть друг друга.

Пока они так разговаривали, король и Бекума прибыли во дворец.

— Пойду-ка я лучше поздороваюсь с отцом, — сказал юноша.

— Лучше подожди, пока он пошлет за тобой сам, — заметил его партнер, и они вернулись к игре.

В скором времени от короля прибыл посланник, сообщивший Арту королевскую волю: немедленно покинуть Тару и на целый год уехать из Ирландии.

В ту же ночь принц уехал из Тары, чтобы целый год не возвращаться на родину. Но весь этот год дела шли плохо как у короля, так и во всей стране. Если раньше земля приносила по три урожая в год, то во время отсутствия Арта во всей Ирландии не давало зерна ни одно поле и не доилась ни одна корова. Вся страна голодала.

В каждом доме были исхудавшие люди, на каждом поле — изголодавшийся скот. Кустарники не родили ягод. Только пчелы, как обычно, деловито сновали туда-сюда, но и они каждый вечер возвращались в свои ульи ни с чем.

Люди глядели друг на друга удивленно и непонимающе — ведь все знали, что плохой урожай, помимо всего прочего, означает и то, что плох король…[22] Но люди слишком верили своему повелителю, чтобы у них в голове возникла такая мысль.

И вот барды и маги Ирландии собрались вместе, дабы попытаться выяснить причину бедствий, обрушившихся на страну. Их искусство открыло им правду о жене короля — и то, что настоящее имя ее было Бекума Белокожая, и то, за что ее на самом деле изгнали из Разноцветного Края, раскинувшегося далеко за морем.

Мудрецы рассказали королю все, но он так и не смог поверить в вину ослепительно прекрасной женщины, обладавшей нежными руками, золотыми волосами и красивыми губами. Король потребовал у мудрых людей ответа на вопрос, как ему сберечь и свою жену, и свою корону. И маги сказали королю: „Есть такой способ. Коли отыщется на свете сын родителей, не ведающих греха, и коли кровь его смешается с землей Тары, голод и разруха покинут Ирландию”. Вот каков был их ответ.

— Если он есть где-то, я отыщу его! — вскричал Конн.

В конце года Арт вернулся в Ирландию. Отец оставил ему правление, а сам отправился на поиски сына безгрешных родителей — в точности такого, о котором ему было сказано.

Глава 5

Верховный король не знал точно, где ему искать такого спасителя, но он был хорошо образован и знал, как именно ему следует искать то, что нужно. Его знания были предназначены для того, чтобы исполнять свой долг.

Он отправился в Бен Эдайр, сел на корабль и отплыл от берега, позволив судну двигаться по воле ветра и волн.

Он проплывал мимо маленьких островков и в конце концов окончательно сбился с курса и затерялся в океанской дали. Он плыл, ориентируясь по звездам, солнцу и луне.

Он видел черных пучеглазых оленей, кричавших ему, нырявших, пританцовывавших, кружившихся вокруг себя и мчавшихся вдаль быстрее стрелы. Он видел, как громадные киты поднимались из темно-зеленой бездны, пуская фонтаны и хлопая широченными хвостами по воде. Он видел, как дельфины маленькими стаями и целыми косяками стремглав неслись куда-то мимо него. Он видел, как маленькие рыбки скользили вокруг, подплывали к его раскачивавшейся на волнах лодке и, покружившись, уплывали.

Ужасающие штормы обрушивались на него с такой силою, что лодка взлетала к небесам на целую милю, застывала на мгновение на гребне волны и падала вниз к стеклянной поверхности воды, словно то была не лодка, а камень, пущенный из пращи.

Потом море внезапно успокаивалось, и над его головой было только низкое унылое небо, а вокруг — бесконечные серые волны, всегда разные и всегда одни и те же.

После долгого вглядывания в пустынное ничто воздуха и воды, он рассматривал обтянутые шкурами борта своей лодки, исследовал свои руки и кожу, черные волосы на пальцах, завившиеся вокруг перстня, и эти мелочи, давным-давно знакомые, казались ему новыми и удивительными на фоне окружающего однообразия.

Потом, когда минула череда штормов, низкие серые тучи вздрогнули и рассыпались на тысячи маленьких клочков, тотчас же испуганно умчавшихся за горизонт, и король оказался лицом к лицу с бесконечной синевой, настолько огромной, что глаза его были не в силах охватить ее целиком и не могли от нее оторваться.

Солнце сияло так ярко, что весь воздух был наполнен светом, а море сверкало тысячью огней. И королю показалось, будто он вернулся домой в Тару, к колоннам из белой и желтой бронзы, отражающим солнце, и расписным красно-бело-желтым потолкам, слепящим своей яркостью.

Так вот и плыл он, запутавшись в смене дней и ночей, чередовании ветров и штилей, и в конце концов добрался до искомого острова.

Остров появился за его спиной совершенно неожиданно, и король сидел, с изумлением размышляя о переменах, произошедших в этом неизменном доселе мире. Долгое время он не мог понять, что же за волнующий аромат примешивается к просоленному запаху морского ветра. И вдруг пришел он в сильное возбуждение, и сердце его учащенно забилось.

— Это же аромат октября! — сказал он себе, — Это запах яблок[23].

Он повернулся и увидел остров, заросший яблонями. Между яблонями текли ручьи, в которых вместо воды было вино. Прислушавшись, он услышал, как сквозь бесконечный монотонный шум моря с берега доносятся звуки птичьих песен — остров был полон птиц, и их голоса звучали прекрасно, радостно и торжественно.

Он причалил к этому дивному острову и пошел вперед на звук птичьих голосов, под сень яблонь, к берегам озер, заросшим священным орешником, плодоносящим орехами мудрости, что падали в эти озера, и, видя все это, король возблагодарил своих богов за то, что земля не вздрогнула у него под ногами и деревья, крепко держащиеся за эту землю корнями, не пошли на него войной.

Глава 6

Немного пройдя по этим прекрасным местам, Конн увидел дом, который, казалось, нежился в лучах солнца. Крыша его была сложена из птичьих крыльев — голубых, желтых и белых, а вела в тот дом дверь из хрусталя меж двух бронзовых колонн.

В этом чудесном доме жила королева острова по имени Ригру (что значит Щедроглазая), дочь Лодана и жена Дайре Дегамра. Она восседала на хрустальном троне, а рядом сидел ее сын Сегда, и оба они вежливо приветствовали Верховного короля.

В том дворце не было слуг, да, собственно, и нужды в них тоже не было. Верховный Король обнаружил, что его руки оказались вымытыми словно бы сами по себе, а чуть позже с удивлением заметил, что пища сама появляется перед ним, и перемена блюд происходит также без участия чьих-либо рук. Новая мантия легко легла на его плечи, ибо прежнюю совсем выбелило солнце, истрепал ветер и просолила вода, и не подобало Конну в таком виде представать перед королевой.

Конн увидел, что еда появляется только перед ним, что его вовсе не обрадовало, ибо сажать гостя за стол одного противоречило представлениям короля о гостеприимстве и заставляло его нарушить обет, некогда данный богам.

— Милостивые хозяева, — сказал он, отказываясь от пищи, — мой гейс[24] запрещает мне есть в одиночестве.

— Но мы всегда едим в одиночестве, — ответила королева.

— Я не могу нарушить гейс, — сказал Верховный король.

— Я буду есть вместе с тобой, — вступил в разговор Сегда (чье имя, кстати, означает Сладкоголосый), — поскольку ты гость и негоже тебе нарушать из-за нас свои обеты.

— Я благодарен тебе, — сказал Конн, — ибо меня и так уже настигло большое несчастье, и мне не хотелось бы усугублять его гневом богов.

— Что же случилось с тобой? — спросила благородная королева.

— Вот уже в течение целого года, — ответил Конн, — в Ирландии не родится хлеб и нет молока. Земля пересохла, деревья засохли, птицы не поют теперь в Ирландии, пчелы не приносят меда.

— Ты действительно в беде, — согласилась королева и продолжила: — Но какая же нужда привела тебя на наш остров?

— Я пришел просить у тебя взаймы твоего сына.

— Взаймы? Моего сына?

— Я узнал, — объяснил Конн, — что если доставить сына безгрешных родителей в Тару и омыть его в водах Ирландии, моя земля исцелится.

Король острова Дайре, который до этого не вступал в разговор, вдруг резко вмешался, потрясенный речами гостя:

— Мы не отпустим своего сына ни с кем, будь то даже король всего мира!

Но Сегда, видя выражение безысходной тоски на лице Конна, возразил отцу:

— Не доброе это будет дело — отказывать в помощи Ард-Ри Ирландии. Я поеду с ним.

— Не езди, душа моя, — взмолился отец.

— Не уезжай, мое сокровище, — стала просить его мать.

— Я в самом деле должен ехать, — ответил мальчик, — ведь этим я могу сделать добро народу нашего гостя, тем более что никто кроме меня не может ему помочь.

— Что же, отправляйся, — сказал ему отец. — Но я отпущу тебя только под личное покровительство Верховного короля и королей Пяти Королевств Ирландии, и под охрану Арта сына Конна, и Финна сына Уайла, и под защиту всех магов, и бардов, и всех людей, владеющих Искусством, что ни есть в Ирландии, — и вслед за тем он потребовал от Ард-Ри клятвенного обещания, что все это будет обеспечено мальчику.

— Будет так, — пообещал Конн.

И вскоре он покинул остров вместе с Сегдой. Спустя три дня достигли они берегов Ирландии и в скором времени прибыли в Тару.

Глава 7

По прибытии во дворец Конн созвал своих магов и поэтов на совет и сообщил им, что нашел мальчика, соответствующего всем требованиям, то есть сына девственницы. Ученые люди посоветовались и пришли к выводу, что юношу надлежит убить, а кровь его смешать со священной землей Тары, и смесь эту разбросать под засыхающими деревьями.

Когда Сегда услышал об этом, он был удивлен и возмущен. Но вскоре, поняв, что остался один, без всяких надежд на будущее и какую-либо помощь, он пал духом и сильно обеспокоился за свою жизнь. Вспомнив о данных его отцу обещаниях всяческой защиты, он обратился к магам и бардам и воззвал к Верховному королю, напомнив ему об обещанном покровительстве.

Конн пришел в великое смятение — ведь он дал слово оказывать мальчику любую мыслимую помощь и, стремясь заполучить того, без кого он никак не мог обойтись, отдал его под защиту всех мужей Ирландии.

Однако мужи Ирландии отказались признать принятые за них королем обязательства и заявили, что, хоть Ард-Ри и говорил с отцом мальчика, но не от имени всей Ирландии.

— Мы вовсе не собираемся посылать этого принца на смерть ради нашего собственного удовольствия, но для блага Ирландии он должен быть убит, — так сказали они.

Были и противники. Арт и Финн, а с ними прочие вожди воспротивились мысли о том, что кто-то, отданный под их покровительство, может пострадать от чьей-либо руки. Но мужи Ирландии вместе с магами заявили, что король прибыл в Волшебную Страну в большой беде, что действовал он при обстоятельствах, отменяющих все его клятвы, и, следовательно, клятвы эти никого ни к чему не обязывают.

Жаркие споры шли в Палате Совета, на рыночной площади, на улицах Тары. Некоторые утверждали, что честь всего народа превыше чести отдельных людей. Другие говорили, что, напротив, для каждого человека его собственная честь превыше всего — и богов, и самой Ирландии, которая, как известно, тоже божественна.

Так вот оно и шло. Сегда, ласково и любезно убеждаемый представителями обеих сторон, погружался в отчаяние.

— Ты умрешь ради Ирландии, сердце мое, — говорил один и трижды целовал Сегду в щеки.

— На самом деле… — говорил Сегда, возвращая поцелуи, — на самом деле я вовсе и не собирался умирать за Ирландию, но только окунуться в ее воды, чтобы вернуть ей плодородие.

— Но, милое дитя и принц, — встревал другой, вновь целуя его точно так же, как и предыдущий. — Если бы кто-то из нас мог спасти Ирландию, умерев за нее, о! с какими светлыми чувствами он сделал бы это!

И Сегда, возвращая очередные поцелуи, соглашался с тем, что такая смерть весьма благородна, но вовсе не входит в его обязательства.

В конце концов, постоянно видя исхудавшие от голода лица мужчин и женщин, он не выдержал. Твердость его поколебалась, и он сказал:

— Думаю, я все же должен умереть за вас, — и добавил: — Да, я умру за вас.

И едва он сказал это, как все люди кинулись целовать его, и любовь и мир всей Ирландии вошли в его душу, наполнив ее спокойствием, гордостью и счастьем.

И вот палач уже воздел вверх свой остро отточенный топор, и все присутствующие спрятали лица под плащами, как вдруг чей-то громкий голос приказал палачу остановиться. Верховный король поднял глаза и увидел женщину, погонявшую впереди себя корову.

— Зачем вы хотите убить мальчика?

Ей объяснили причину происходящего.

— А уверены ли вы, что ваши поэты и маги на самом деле всезнающи?

— А разве нет? — удивился король.

— А разве да? — настойчиво спросила она.

И повернулась к магам.

— Пусть хоть один из вас скажет, что лежит в сумках, переброшенных через хребет моей коровы.

Ни один маг не смог ответить ей, как они ни старались.

— На подобные вопросы не отвечают так легко, — сказали они. — Есть специальные заклинания, и нужно вызывать духов, а все это требует долгих приготовлений.

— Я сама не так уж плохо обучена магическим искусствам, — сказала женщина, — и вот что я вам скажу: если бы вам взбрело в головы убить эту корову, толка было бы столько же, сколько будет, если вы принесете в жертву мальчика.

— Мы и рады бы убить корову и даже тысячу коров, только чтобы не обрывать жизнь этого юного принца, — сказал Конн. — Но что будет, если мы пощадим мальчика, а беды по-прежнему будут терзать нас?

— Они не уйдут, пока вы не избавитесь от их истинной причины.

— И какова же эта причина?

— Виной всему Бекума, и именно от нее вам следует избавляться.

— Если уж ты вызвалась советовать мне, — произнес Конн, — то, по крайней мере, скажи мне, что я могу сделать.

— Возможно, что и скажу. Ты можешь держаться за Бекуму и за все свои беды столько, сколько тебе заблагорассудится. Мне на это плевать. Идем, сынок, — сказала она, обратившись к Сегде, ибо на самом деле это была его мать, пришедшая спасти своего сына от гибели.

После этого безгрешная королева и Сегда покинули Тару и отправились домой, оставив короля, Финна, магов и благородных мужей Ирландии в смятении и расстроеных чувствах.

Глава 8

И в нашем, и во всех остальных мирах есть люди добрые и люди злые, и тот, кто делает выбор в пользу добра или зла, следует своей природе; и всякому рано или поздно воздается по заслугам. Наказание, обрушившееся на Бекуму, не заставило ее раскаяться, и эта обаятельнейшая леди вновь начала творить зло так же быстро, как растут цветы солнечным летом, и не испытывала при этом ни малейших сомнений. Именно она была причиной несчастий, пришедших в Ирландию, так что нам остается лишь удивляться, зачем она принесла эти болезни и засухи в страну, которая отныне принадлежала ей самой.

За всяким злодейством кроется самое обыкновенное тщеславие и стремление возвыситься над окружающими. Изгнание из Разноцветного Края озлобило Бекуму, гордую силой своей натуры, глухую к чужим бедам, своенравную и не признающую над собой даже власти богов. Ее наказали — ее чувства свободы, избранности, самого бытия были жестоко оскорблены!

Разум ее вышел из-под контроля своего собственного естества. Бекумой овладело пресловутое чувство собственной исключительности: „Если кто-то может контролировать меня и распоряжаться мной, это значит, что он превзошел меня и — ах! — какое же я испытываю унижение!

Вот это и есть гордыня, что служит причиной всякого рода дурных поступков. На самом же деле все мы не свободны и должны прежде всего научиться подчиняться своему предназначению и выполнять его. В глубине души мы признаем, что прочие люди имеют точно такие же права, как и мы, на все, что есть у нас; а если вдруг случится так, что мы не делаем им что-то хорошее, то только потому, что не имеем такой возможности, но при первом удобном случае мы сделаем это, даже если это принесет нам ущерб. А вообще, делиться с другими людьми стоит даже тогда, когда самим плохо. И это — первый шаг к тому, что они поделятся с нами, даже когда нам будет хорошо.

Бекума же решила заставить всех людей вокруг страдать вместе с ней.

Она была озлоблена, она ненавидела и Ирландию, и молодого Арта, сына ее мужа. Она делала все возможное, чтобы отравить жизнь и Ирландии, и принцу. Но, несмотря на все свои усилия, она никак не могла заставить его страдать — а ведь для любой женщины такая неудача невыносима. Или, может быть, на самом деле она хотела рассорить отца и сына, и в конце концов это желание зародило в ней ненависть.

Так или иначе, но Арт испытывал по отношению к мачехе точно такие же чувства, она же, в свою очередь, делала все, чтобы их поддержать и усилить.

В один прекрасный день Бекума вышла на луг перед дворцом и, увидев, что Арт играет в шахматы с Кромдесом, подошла поближе и какое-то время внимательно наблюдала за игрой. Молодой принц не обратил на нее внимания — он знал, что эта женщина стала проклятием Ирландии и не в силах был заставить себя даже взглянуть на нее.

Бекума же, склонив свою прекрасную голову, улыбнулась, скрывая свое презрение.

— О сын короля, — сказала она, — я требую, чтобы ты сыграл со мной на заклад.

Арт поднял голову и встал перед ней вежливо, но по-прежнему не глядя на нее.

— Как пожелает королева, — ответил он.

— Разве помимо этого я еще и не твоя мать? — насмешливо спросила она, усаживаясь на сиденье, только что освобожденное магом.

И вот началась игра, и надо сказать, что Бекума оказалась настолько искусна, что Арту было трудно противодействовать ей. Но в какой-то момент Бекума задумалась и, словно забывшись, сделала ход, который привел ее противника к победе. На самом деле ей именно это и было надо, однако она сидела, прикусив губу маленькими белыми зубками, и изо всех сил изображала обиду на Арта.

— И что ты потребуешь от меня?

— Я требую, чтобы ты не ела пищи в Ирландии до тех пор, пока не добудешь жезл Курая сына Дейре, — приказал принц.

Вскоре Бекума надела дорожный плащ и направилась на северо-восток, и спустя некоторое время пришла к сверкающим волшебным холмам Брувр Энгуса мак Ог в Ульстере. Туда ее не пустили. Тогда она направилась к сидам, которыми правил Эогабал, и, хотя властитель тех краев также не захотел принять проклятую женщину, его дочь Айнэ, молочная сестра Бекумы, пустила ее в Волшебную Страну. Там Бекума быстро выяснила, где находится замок Курая мак Дейре. Узнав это, она отправилась в Слив Мис. Какое искусство она использовала, чтобы уговорить Курая отдать ей свой жезл, неизвестно — но она с триумфом вернулась в Тару. Вручая жезл Арту, она сказала ему:

— Я требую отыгрыша.

— Твое право, — ответил Арт, и они снова сели на лужайку перед дворцом и начали играть.

Игра была трудной, и не раз каждый из противников по часу сидел, уставившись взглядом на доску перед тем, как сделать очередной ход. А иногда они отводили взгляды от доски и глядели в небо, словно надеясь прочитать там совет.

Но молочная сестра Бекумы, Айнэ, явилась из страны сидов и, не видимая ни для кого, вмешалась в игру Арта. Когда тот взглянул на доску, лицо его неожиданно побледнело, ибо он увидел свое поражение.

— Я не делал этот ход, — сказал принц сурово.

— А кто его сделал? Не я же… — ответила Бекума и оглянулась, ища свидетелей.

Она только исподволь улыбнулась сама себе, поскольку видела то, что не было доступно взорам смертных.

— Думаю, я победила, — сказала она нежным голоском.

— А я думаю, что твои друзья из Волшебной Страны помогли тебе смошенничать, — ответил он. — Но, как бы то ни было, если ты считаешь достойным побеждать подобным образом, — ты победила.

— Я приказываю тебе, — сказала Бекума, — не есть пищи в Ирландии, пока ты не отыщешь Делвкаэм, дочь Моргана.

— Да где же мне искать ее?.. — произнес Арт в замешательстве.

— Она живет где-то на островах за морем, — ответила Бекума, — вот все, что я скажу тебе.

И она поглядела на него злорадно, так как была уверена, что он никогда не вернется из этого путешествия, а если даже и отыще"’ Делвкаэм, то неизвестно еще, как отнесется к этому Морган.

Глава 9

Итак, Арт, в точности как до этого его отец, отправился в Разноцветный Край, только отплыл он не из Бен Эдайр, а из Инвер Колпа.

Спустя какое-то время он пересек бездонные зеленые глубины моря и доплыл до Зачарованных вод. Там он стал путешествовать от острова к острову, расспрашивая всех и каждого, где ему отыскать Делвкаэм, дочь Моргана. Однако никто ничего не мог ему ответить до тех пор, пока он не наткнулся на остров, заросший дикими яблонями и неисчислимым множеством цветов, полный радостного пения птиц и басовитого гудения пчел. На этом острове он повстречал леди по имени Криде Воистину Прекрасная. Приветствовав ее поцелуем, Арт поведал ей о себе и своем несчастье.

— Мы ждали тебя, — ответила ему Криде, — но, увы, бедная душа моя, дорога, которая тебе предстоит, тяжелая и долгая. Море и земля, опасности и трудности разделяют тебя и дочь Моргана.

— И все же я должен идти за ней, — отвечал он. — Тебе нужно пересечь огромный пустынный океан; пройти через густой лес, в котором каждое дерево обросло колючками-копьями, цепляющими путника; пересечь бездну безмолвия и ужаса, полную бесшумных ядовитых чудовищ; миновать необъятную дубраву — темную, густую, непроходимую, в которой легко сбиться с пути, заблудиться и пропасть. Там, в самой дикой чащобе, стоит сумрачный дом, наполненный только эхом, и в нем живут семь хмурых ведьм, уже ждущих тебя, дабы кинуть тебя в котел с кипящим свинцом, — сказала ему Криде.

— Я не хотел этого путешествия, — отвечал Арт, — но выбора у меня нет, и я должен идти.

— Если у тебя достанет сил преодолеть все препятствия, — продолжила Криде, — а сделать это не удавалось еще никому, ты повстречаешься с Айлилем Чернозубым, сыном Моргана Нежноцветного. А кто может победить этого огромного ужасного воина?

— Нелегко отыскать дочь Моргана, — грустно сказал Арт.

— Да уж, нелегко, — с усмешкой повторила его слова Криде, — и если ты примешь мои совет…

— Дай мне совет, — взмолился он, — ибо воистину нет человека, который нуждался бы в совете более меня.

— Я советую тебе, — тихонько сказала Криде, — оставить поиски прекрасной дочери Моргана и остаться здесь, где все так прекрасно и все готово служить тебе.

— Но, но… — заплакал Арт в замешательстве.

— Разве я не столь же прекрасна, как дочь Моргана? — спросила она, встав перед ним, царственная и величественная, а глаза ее взглянули на юношу с невыразимой нежностью.

— По мне, — ответил он, — ты прекраснее и привлекательнее любого существа под солнцем, но…

— И со мной, — добавила она, — ты позабудешь Ирландию.

— Но на мне лежит мой долг, — зарыдал Арт. — Я дал слово, и я никогда не смогу забыть Ирландию и не променяю ее на все королевства Разноцветного Края.

Криде не стала настаивать, однако на прощание шепотом сказала ему:

— Во дворце Моргана есть две девушки. Они — мои родные сестры. Они подойдут к тебе, держа в каждой руке по кубку — один кубок с вином, другой — с ядом. У каждой бери кубок из правой руки — там будет вино.

И Арт поднялся на корабль, а она, держа его за руки, еще раз попыталась отговорить его от путешествия, которое грозило юноше гибелью.

— Не покидай меня, — взмолилась она, — не отправляйся навстречу опасностям. Вокруг дворца Моргана стоит ограда из кольев, и на каждый надета голова. Только на одном нет головы — он оставлен для тебя… Не ходи туда, мой любимый!..

— Хочу я того или нет, я должен идти, — вздохнув, сказал Арт.

— Есть еще одна опасность, — добавила Криде. — Остерегайся матери Делвкаэм, дочери короля Собакоголовых, чье имя — Песья Голова. Остерегайся ее более всего…

— М-да… — сказал Арт сам себе. — Похоже, я должен остерегаться столь многого, что теперь я уже вообще ничего не боюсь. Я отправлюсь по своим делам, — добавил он, обращаясь к волнам, — а все эти твари и чудовища и собакоголовые люди пусть отправляются по своим.

Глава 10

И он поплыл вперед в своей лодке, и в какой-то момент обнаружил, что миновал те моря, по которым плыл до этого, и что теперь течение несет его в сторону громадных водоворотов. Из темнозеленых волн на него жадно набросились существа с чудовищно огромными, подобными пещерам, пастями. У них были круглые красные ужасающе выпученные глаза, которыми они пристально осматривали лодку. Волны черной воды, громадные, словно горы, обрушивались на нее, а на гребне каждой мчалась устарашающих размеров бородавчатая голова, издававшая утробные стоны. Всех этих отвратительных тварей Арт отгонял своим длинным копьем или, подпустив поближе, доставал кинжалом.

Он не испугался препятствий, о которых рассказывала Криде. Так, в темном и колючем дубовом лесу он осилил семерых ведьм и сжег их в том самом котле с расплавленным свинцом, который был предназначен для него самого. Он преодолел ледяную гору, холодное дыхание которой усыпляло тело и проникало до самых костей, несмотря на то, что прежде, чем подняться на одну ступеньку вверх по вырубленной им лестнице, ему приходилось сползать на десять ступенек вниз. Сердце его едва не разорвалось, когда он осилил-таки эту коварную гору. А когда он, вконец обессиленный, рухнул в какую-то горную расселину и заснул, на него напали гигантские жабы, источавшие яд, отвратительно-холодные и свирепые, ледяные, как весь их край.

В Слиав Саэв он столкнулся с длинногривыми львами, готовыми сожрать любую тварь любого мира. Тоскливо взрыкивая, они сидели на останках своих жертв и терзали их ужасные кости. Арт сумел добраться до Айлиля Чернозубого, который сидел на мосту, перекинутом через бурный поток. И жестокий великан обломал свои зубы о каменную колонну, Арт же проскользнул у него под самым носом и оставил его в дураках.

На самом деле все трудности и опасности, подстерегавшие Арта в пути, возникли не сами по себе. Их нарочно подстроила Песья Голова, жена Моргана, поскольку она знала, что суждено ей умереть в день свадьбы ее дочери. Так что ни одна опасность, с которыми пришлось столкнуться Арту, не была настоящей — то были лишь магические видения, насланные на него могучей колдуньей.

Но он встретился с ними лицом к лицу, преодолел их и в назначенный срок пришел к обиталищу Моргана. После всего пережитого этот дворец показался Арту более прекрасным, чем любой, когда-либо виденный им.

Делвкаэм же знала, что он приближается. И она ждала его, тосковала по нему. В ее представлении Арт был не просто возлюбленным, он был олицетворением свободы, поскольку бедная девушка жила в доме своего родного отца, словно в плену. Во дворце была построена огромная башня в сто футов высотой, а на самой вершине башни находилась крошечная комната. В этой-то комнате и была заключена Делвкаэм.

Внешностью и фигурой она была прекраснее любой принцессы Разноцветного Края. Она была мудрее, чем любая женщина в этом мире; кроме того, она была целомудренна, искусна в музыке, вышивании и во всем остальном, что надлежит знать будущей королеве.

Хотя мать Делвкаэм ничего так не желала, как погубить Арта, она беседовала с ним, как подобает беседовать королеве, и приняла его, как следует принять сына короля Ирландии. Прежде всего, едва лишь Арт ступил во дворец, он был встречен поцелуями, вымыт, переодет и накормлен. После этого к нему явились две юные девы. Они держали в руках по два кубка каждая и предложили ему отведать питье, достойное короля. И Арт, помня о предупреждении Криде, пил только из тех чаш, которые девы держали в правой руке, и отверг яд.

После этого он направился к матери Делвкаэм, Песьей Голове, супруге Моргана. Г а встретила его, одетая в доспехи, и предложила Арту сразиться с ней. Это был страшный поединок, ибо не было ей равных в сноровке и хитрости, и не было боевых уловок, не известных ей. Арт наверняка пал бы от ее руки, но дни супруги Моргана были уже сочтены, звезда закатилась и время вышло… И вот битва закончилась, чудовищно оскаленная собачья голова покатилась по земле и вскоре была надета на кол, предназначенный для головы Арта.

Арт освободил Делвкаэм из ее тюрьмы на вершине башни, и они решили обручиться. Однако церемония была прервана в самом начале. Раздались шаги, заставившие дворец задрожать так, что, казалось, содрогнулся весь мир.

Это вернулся Морган.

Король мрака также вызвал Арта на поединок, и, дабы не уронить свою честь, Арту пришлось принять вызов и выйти на битву — самую страшную изо всех пережитых им с того момента, как он покинул Ирландию. Принц надел позолоченые нагрудник и шлем, с плеч его спадала мантия синего шелка, в левой руке он держал пурпурный шит, богато украшенный серебром, а правой сжимал видавший виды меч с синей рукоятью и широким лезвием, хранивший на себе следы битв и поединков, турниров и изнурительных упражнений.

Пройденные Артом до этого испытания казались столь суровыми и тяжкими, что с трудом укладывается в голове, как человек мог выдержать их. Но все они вместе взятые не шли в сравнение и с половиной тяжести битвы с Морганом.

Поскольку Морган не был великим мастером в сражениях оружием, он прибегнул к хитрости, так что, пока Арт приближался к нему или уворачивался от предательского удара, облик Моргана менялся прямо на глазах, и чудовищный король представал перед ним в новом виде и в новом месте.

Хорошо, что сына Ард-Ри обучали барды и маги его родины. Они выучили его всему, что было известно об искусстве изменения облика и словах силы.

Временами — ведь оружие должно меняться в зависимости от внешнего вида противника — они сражались в облике двух гигантских оленей, и, когда они сталкивались лбами, грохот их чудовищных рогов раскатывался по округе и долго держался в воздухе.

Затем, в обличьи львов с громадными когтями, с налитыми кровью глазами, оскалив рычащие пасти, сверкающие белыми клыками, они бесшумно кружили, ожидая, пока соперник зазевается.

И затем, превратившись в два необъятных зеленых водоворота с белой пеной на гребнях волн, они разверзались средь бездны, встречаясь, сталкиваясь, вращаясь вокруг друг друга, а шум, поднимаемый их волнами, был похож на рев океана, вздымавшего волны в лигу длиной.

Но вот пробил час отправляться мужу вслед за женой — его настигла рука Арта. Морган ушел к своей супруге, чтобы воссоединиться с ней в том мире, куда уходят умершие обитатели Разноцветного Края: победитель снес его наполненную кознями голову с широких плеч.

Арт не долго оставался в Разноцветном Краю. Он забрал с собой лишь некоторые приглянувшиеся ему вещи из сокровищницы короля Моргана и вместе с Делвкаэм сел на корабль.

Устремив свои мысли к Ирландии, они помчались туда быстрее молнии.

Волны морей всех миров, казалось, превратились в один сплошной зеленый водопад. Шум этих волн заполнил своим гулом все вокруг и казался нескончаемым. Вокруг не было ничего, кроме ревущей воды.

Но вот внезапно они очутились посреди безмолвного простора. Некоторое время Арт и Делвкаэм сидели, нежно глядя в глаза друг другу, крепко обнявшись, словно соединяя не только свои жизни, но и души, влекомые ветром из мира в мир. Когда же они, наконец, огляделись вокруг, то увидели прибой у скал Бен Эдайр. Тогда они воздали хвалу той силе, что вела их и покровительствовала им, восславили приближающуюся землю Ирландии.

Прибыв в Тару, Делвкаэм, которая была гораздо более искушенной в искусстве магии, нежели Бекума, приказала ей убираться. И той не оставалось ничего другого, кроме как выполнить это требование.

Бекума покинула короля. Она не сказала никому ни слова напоследок. Она даже не попрощалась с королем перед тем, как отправиться в Бен Эдайр.

Куда она исчезла, нам неизвестно, поскольку из Разноцветного Края ее изгнали, и вернуться туда она не могла. Путь к сидам, к Энгусу мак Ог также был закрыт для нее, да и в Ирландии оставаться она не могла. Говорят, что она отправилась в Сасану и сделалась королевой этой страны, а потом развязала войну против Святой Земли — ту самую, которая продолжается до сих пор и никак не окончится.