Путь Сашки 2

Глава 4

1000 год эры Лоэрна.

Он вновь облизал сухие губы, хотя правильнее сказать, провел таким же сухим языком по губам. Сколько он здесь? День, два, неделя, месяц? Сотовый разрядился быстро, наручных часов не носил уже целый век. Хорошо, что зажигалка была новая, и сразу же наткнулся на торчащий в стене факел. Они тут встречаются периодически. Если бы не они и не палочка-выручалочка в лице зажигалки, то пропал бы в темноте. Хотя сейчас разве лучше? Сколько ему еще удастся пройти? Ноги чугунные, голова такая же, а выхода нет. Надо честно признаться самому себе, что нет его, и не будет. Сесть у стеночки, впасть в дрему и... не проснуться. Так же, как и эти. Он здесь не первый. И не второй и даже не сотый. Если бы имелся выход, то они его нашли бы. Хотя у него есть преимущество - огонь. У них не было. Надежда умирает последней, поэтому нужно надеяться и идти. Хотя, как там у Ницше? "Надежда есть наихудшее зло, ибо она продлевает мучения человеческие". Насколько точно сказано. У этих надежда угасла быстро, если вообще была. Зато и не мучились столько, как он. Немного поползали в кромешной тьме, прилегли и тихо умерли.

А ведь они здесь уже давно. Некоторые, наверное, со времен Ноева ковчега. Одежда давно истлела, а вещи кое-какие сохранились. Плохо, но сохранились. Нет ни у кого ни часов, ни мобильников, ничего, чтобы напоминало о цивилизации. Допотопные ножи, кое-где мечи и еще что-то, он так и не понял, что. Вот именно - допотопные, значит, до Потопа, до Ноева ковчега. И все, как и он, оказались здесь. Как, каким образом - вот в чем вопрос. Замуровали специально? Это сколько же народа замуровали! Нет, люди-то все-таки из разных эпох. Каменный нож и что-то, похожее на мушкет не могут жить в одной эпохе. К тому же, если они пленные, которых решили казнить таким вот оригинальным способом, то почему не отобрали оружие? Значит, специально не замуровывали. Тогда как они сюда попали? Через люк в потолке? Не нашел он никаких люков. Да и сам он, разве попал через люк? Помнил бы, что свалился сверху. Но не было этого. А как еще можно попасть? Но голова уже не работает, да и поздно, больше ему не выдержать. Надо отдохнуть, присесть у стенки, вытянуть усталые ноги, немного подремать. Тяжело, галлюцинации пошли. Какие-то далекие голоса, хрюкающий смех и все это в какой-то пелене. Или... Да нет, не может быть.

Человек прислонился ухом к стене и отчетливо услышал голоса. Ему это не показалось. Он стал стучать по стене ладонью, потом запасным факелом. Пытался что-то крикнуть, но сухое горло выдавало только хриплые звуки. Сколько прошло времени, он не знал, секунды, минуты или часы - всё слилось, слиплось. Пелена пробилась вместе с выскочившим камнем и вместе с ним появилась полоска света, нет не от его факела, который, оказывается, уже погас. Полоска стала расти, а затем в глаза ударил яркий свет и человек ослеп. Он чувствовал, как его подхватили за руки и куда-то потащили. Когда зрение вернулось, перед ним предстали какие-то чудовищные фантасмагорические фигуры, и среди них оказался плешивый человек с уродливым носом. Тот задал вопрос:

- Do you speak English?

- Yes, только плохо...

- А, так ты русский! Добро пожаловать в ад!

Так это ад? И человек потерял сознание...

Илья Рубенштерн был доволен тем, как в конечном итоге сложилась его судьба. Дураки всё же те, кто пугает людей золотой клеткой. Ну и что, что клетка. Ведь золотая. И для него жизнь, получается, удалась. Начало ее не предвещало ничего плохого. Родился в Москве, хотя отца послали работать на Урал. Немного поработал. Начальником, и не малым, конечно. Потом второй секретарь райкома. Партии, той самой, руководящей и направляющей. Беременную жену отправил к родственникам в Москву. Чтобы, значит, будущий Илюша считался урожденным москвичом. С правом на прописку. Московскую. Ведь мало ли, как потом судьба повернется? Как в воду папочка глядел. Сняли с работы, исключили из партии, хорошо, хоть дело заводить не стали. Это потом, при новой власти, те якобы ужасные делишки, что он проворачивал, стали считаться милой шуточкой. И разве это были взятки? Смешно сказать. Смешно-то смешно, но обширный инфаркт и папочки не стало. И остался Илюша один на один с этим ужасным миром. И как в нем жить, если работать не умеешь, а четверки в школьном аттестате только по доброте душевной завуча школы - старого приятеля дедушки? Дедушкой можно гордиться. Старый революционер, настоящий чекист! Не десятки, а сотни врагов лично уничтожил, рука не дрогнула. А вместо заслуженной награды получил десять лет лагерей. Правда, во время оттепели получил квартиру в Москве, хорошую пенсию, но ненависть к этой власти и этой стране осталась. И внуку, Илюше, передал. А после несчастья с отцом она только укрепилась.

А тут и эта дурацкая страна развалилась. Как жить, куда идти? Образование он кое-как получил, но не на завод же идти? Инженер химических производств! - пусть другие химией дышат. А он станет писателем! И стал. Таланта, конечно, никогда не было, но появились связи. Ты мне, я - тебе. Друзья в либеральных тусовках. Стали издавать, премии пошли. Даже в шорт-листы престижных премий попадал. Друзья помогали. За границу стал ездить, на всякие литературные конкурсы. Но ведь этого мало. Хотелось большего.

Но однажды поехал на шашлыки. И компания не какая-нибудь, а с почти премьер-министром, бывшим, правда. Тоже из их круга. Поехал и попал вот сюда. В золотую клетку. Это сейчас приятно вспоминается, а тогда страшно стало. Какой-то большой и мрачный подвал, чудовища похрюкивающие, орки, значит. И он весь в липком страхе. Посланец, по-ихнему. И не один, десятки их. И до него и после появлялись, а главным стал он.

Главное - показать этим оркам, что ты без комплексов и готов выполнять любые их приказы. Убить кого - значит, убить. И никаких сантиментов. Не тебя же убивают? Дедушкина закалка помогла. Вот и показался этим оркам. А как узнали, что в Европе частенько бывал, сделали главным среди посланцев.

Чертовщина здесь какая-то происходит, магия что ли. Раньше в нее не верил, теперь поверил. Пирамидку орки где-то раскопали, с ее помощью и пошли посланцы к ним сюда. Вначале в тот подвал, точнее, подземелье, потом туда, на остров. Теперь ищут жезл какой-то. Тоже магический. Соединив жезл с пирамидой можно открыть большое окно на Землю, в Европу. Можно и в Америку. Но оркам больше понравилась Европа. Толерантная и мультикультурная. На соседнем острове они строят большие корабли, на которых собираются в Европу поплыть, когда окно откроют. Вначале на одном корабле. Один кораблик пирамидка пропустит в мой старый мир. Приплывут, высадятся. Шум, гам, новая раса разумных! Признают орков равноправными. Куда денутся! Не впервой! Европейцы наперебой к себе будут приглашать, гражданство давать, слезы от умиления проливать.

А орки - не люди, взрослой особью становятся уже через два года после рождения. И каждая самка вынашивает всего полгода, и не одного, а трех-пять детенышей, которые через два года тоже станут совершеннолетними гражданами Европы. И вот тогда на остальных кораблях хлынут в Европу все остальные орки. Не только эти, храмовники, но и дикие орки. Те и вовсе животные, но раз храмовников признают разумными и равноправными, то и этих тоже. И пособие всем назначат. Только ешь и размножайся. Короче, через восемь-десять лет орков в Европе будет миллионов сто. А может и больше. Все - граждане, с правом голоса. Парламент, президенты - тоже будут орочьими. А потом местных вырежут, пустят на мясо. И Европа станет единым государством орков. Без людей. А если кто с других континентов попробует возмутиться, то у орков будут ракеты, доставшиеся им от прежних туземцев, то есть людей. Радиации они не боятся, наоборот, храмовники произошли от диких орков именно из-за нее. Какой-то радиоактивный черный камень им поспособствовал. И в Россию орки придут, на несколько лет позже, но придут. Толерантность и мультикультурность помогут. Но это будет уже после его смерти. Болезный он. Печень, почки, желудок... Не зря лицо пожелтело, подглазины страшные. Всё это очень его не красит. Да и раньше не был Илюша красавцем. Шарахались девушки от него. Зато теперь он здесь - бог и царь. На женщин орки не скупятся. Каждый день у него новая женщина. Не понравится - отдаст своему подручному. Мясник еще тот. Из кузнецов. И сильно тупой. Игорь Брадобреев - ну и фамилия! Зато у орков не переводится свежее мясо.

В последний год число посланцев сильно увеличилось. Орки стараются, пробивают окно в его мир. Раньше два мира были единым целым, его родной мир и этот, который зовут Атлантисом. Затем Атлантис каким-то образом отделился то ли стеной, то ли еще как-то. Здесь до сих пор живут гномы, эльфы, орки и еще невесть кто, все, кто в его мире стал мифом. А они вовсе и не мифы, а самая что ни на есть реальность. Теперь призадумаешься, откуда у того же Толкиена появились его герои. То ли придумал, то ли сам побывал посланцем здесь, то ли встретился на Земле с посланцем из Атлантиса. Только откуда на Земле могут появиться посланцы? Здесь их притягивает хрустальная пирамида. Сомнительно, что на Земле есть какой-то её аналог. Хотя, чем черт не шутит, все эти Шамбалы тоже не на пустом месте появились.

Как пирамида работает, не знают ни орки, ни люди. То работает, то нет. И от места тоже зависит. Почему-то любит она подземелья разрушенного Лоэрна. Здесь же ее орки и нашли. Магия какая-то, стены подземелья, по словам орков, буквально ей пропитаны. Когда орки несколько десятков лет назад обнаружили вход в эту секцию лабиринта и проникли в него, то поразились обилию скелетов. Среди них отыскали и пирамиду. Нетрудно понять, что она все эти века работала и притягивала людей из его мира. Без еды, воды, в полной темноте долго не протянешь. Даже не умрешь, а быстрее сойдешь с ума, на ощупь ползая по лабиринту и натыкаясь на кучи скелетов. Он и сам быстро сошел бы с ума, окажись он на месте тех неудачников. Но он - везунчик. Попал прямо к оркам. Страшно было, обмочился - было дело, но потом все наладилось. Теперь он здесь старший, даже не старший - а бог, в руках которого жизни и смерти всех этих посланцев.

Прогресс оркам не нужен, поэтому все эти инженеры и профессора скорее вредны, чем полезны. А польза может быть только одна. Вернуться обратно на Землю и подготовить прибытие корабля с орками. А чтобы не передумали все кандидатуры проходят проверку. Проверку кровью. Это он, Илюша, придумал. Если казнит посланец собственными руками пару-тройку местных ребятишек, значит - живи. Если не сможет, то у него есть мясник Брадобреев. И оркам хорошо, всегда свежее мясо. Только так, повязав кровью, можно заставить работать на себя, то есть на них, на орков.

Но там, на Земле, будут нужны не все. Какой прок от дворника или грузчика? Зато профессорам и журналистам цены нет. Только мало таких ценных людей попадает сюда. И не все проходят испытание. Ни одного немца не прошло. Но здесь он сам постарался, не любит этот народец. И повод объяснить оркам тоже представился. Несколько лет назад, когда он еще не ввел проверку кровью, сбежало несколько человек. Немцы и итальянцы. Немцы, понятно. А макаронники куда? Ни за что не подумаешь, что такие решительные. С тех пор на остров перестали непроверенных людей возить. Здесь, в подземелье, мясник их и кончает.

А сбежавшие оказались башковитыми. Порох уже изобрели. Ружья и пушки вряд ли сделают, тут металлургии нет, ни базы, ни знаний, хотя примитивные пушки можно попробовать отливать. Сбежали - вина здесь только орков, незачем было их при посадке на корабль, что должен был пленников отвезти на остров, развязывать. Сейчас орки наученные, перед мостками рогатины снимают, но руки не развязывают. А тогда не усмотрели, вот те и бросились в реку. Зато теперь при нем здесь порядок. Сегодня еще партию буду проверять. Пока он был на острове, набралось больше двух десятков посланцев. Вначале разберусь с Моник. Эта дрянная француженка сегодня ночью его поцарапала. Ранка до сих пор побаливает. За это сразу же отдал ее Брадобрееву, приказав проучить, но не калечить. Она нужна целая. Сейчас ее первой показательно и казним. А потом пойдут остальные. Им выбирать: или ты, или тебя. Начну с двух русских. Эти сломаются. Придется оставить в живых. Жаль. Впрочем, всегда потом можно найти повод для их казни. И с немцем надо тем разобраться. Здесь есть хорошая идея. Очень хорошая!..

Себастьяна Гаттопа вместе со всеми выгнали из закрытого зала, провели по узкому виляющему ходу, и он оказался в другом зале подземелья, намного больше того, где Себастьян провел больше месяца. Некоторые здесь томятся уже третий месяц, а вот этот русский всего три дня. Но такое ощущение, что тот здесь вечность. Все стонет, пристает, чего-то лопочет по-своему, но ни на одном из европейских языков не говорит. Разве что две-три фразы по-английски, но с таким ужасным акцентом, что лучше бы не говорил. Единственное, что удалось понять, что этот русский какой-то депутат - есть похожие слова во французском и итальянском. Одежда добротная, не с распродаж. И часы "Брегет" на запястье. Между прочим, стоят тридцать тысяч евро. Богатый русский. Но зануда, это мягко сказано. Правильнее было бы сказать - жалкое ничтожество. Вот двенадцатилетний мальчишка, поляк, тоже из славян, а какой контраст, тяжело ему, это видно, но не хнычет, молчит. А еще была Моник, француженка, но ее вчера забрали и увели. А сегодня вывели всех остальных. Что-то происходит.

А вот и эти, свиноподобные и вместе с ними четверо людей. Двое явные людишки на побегушках, бесцветные личности. Еще один - высокий с вытянутым лицом, хорошо прокаченный, это заметно. С мечом в руке, смотрит зло и напряженно. И кинжал на поясе. За ним - носатый и плешивый сморчок с кобурой на правом боку. Этот - хозяин. Самодовольство так и светится на пожелтевшем лице. Больной что ли? Или освещение такое? Нет, всё же больной. Напротив выстроилось восемь орков, часть с мечами в лапах, у двоих мечи в ножнах. Типичное средневековье, только с чудищами. И только кобура, а в ней должен быть пистолет, выделяются какой-то несуразностью в этой фантасмагорической картине. И совсем непонятно появление новой колонны. Дети, раздетые по пояс в сопровождении двух чудищ. Они тут причем? Идут мимо, слегка поворачиваясь спиной, а там на спине у них клеймо. Концлагерь какой-то...

Илья Рубенштерн, дождавшись колонны с рабами, чуть выступил вперед, поравнявшись с Брадобреевым. Стало немножко неуютно, но он расстегнул кобуру, так чуть спокойнее.

- Ведите сюда эту дрянь.

Шестерки бросились выполнять его приказание. Ему нравилось, когда чуть ли не смотрят в рот, и готовы моментально сорваться с места, стоит ему только этого пожелать. Через несколько минут шестерки втолкнули девушку. Что же, неплохо поработал этот Брадобреев. Теперь у нее подглазины даже больше, чем у него. Всю мотает, еле идет на негнущихся ногах. Отменно поработал. Но при этом - целая и невредимая. Или почти невредимая. Но это ненадолго.

- Начинай! - приказал он своему мяснику и телохранителю.

Тот закинул меч в ножны и достал кинжал. Схватил девушку за волосы, поставил на колени и... умеет он это делать. Девушка корчилась, безуспешно пытаясь сделать вдох, но с перерезанной и вытянутой из горла наружу трахеей не удавалось, несколько минут судорог и всё. Так ей и надо, не будет царапаться. Что не говори, местные намного послушнее, но ему вчера захотелось француженку.

- Теперь ты, - его палец показал на пораженного видом казни депутата.

Впрочем, ошарашены были все посланцы. В обморок никто не упал, хотя раньше такое случалось. Шестерки вытащили из общей группы этого богача. Он ненавидел таких. Богатые ничтожества. Они имели всё - деньги, власть, женщин, в то время как ему приходилось добиваться всего заново после смерти отца.

- Или ты убиваешь, или тебя. Как это может быть, ты только что видел.

Илья мотнул головой и один из шестерок достал нож и вручил его депутату, а второй схватил за плечи стоящую в рабской колонне девочку и подтолкнул ее к депутату.

- Начинай. Зарежь ее. У тебя есть ровно одна минута. По истечении которой Брадобреев перережет тебе глотку. Время пошло...

Себастьян видел, как плешивый что-то сказал этому русскому, тому дали в руки нож, подвели ребенка. Плешивый демонстративно уставился на часы, русский задрожал и ткнул ножом в грудь девочке, та вскрикнула и упала, начала плакать, а плешивый что-то снова сказал, русский нагнулся над раненой девочкой и добил новым ударом ножа.

После этого из их группы вытолкали второго русского. Молодой парнишка в военной форме был, как и все, потрясен происходящим и с трудом понимал, что от него хотят. А хотели того же, подведя к нему мальчика из детской колонны. Парнишка отшвырнул нож и замотал головой. Плешивый довольно улыбнулся и отдал приказ высокому убийце. И уже через минуту парень лежал с разрезанным горлом, судорожно пытаясь сделать вдох.

Потом плешивый показал пальцем на него. Подошел один из двух подручных и протянул ему нож. Себастьян его взял, потрогал лезвие, оценил вес. А из их колонны уже выталкивали польского мальчика, снимали с него рубашку, майку. И плешивый смотрит с усмешкой, поглаживая правой рукой кобуру, а высокий бандит снова выхватил меч из ножен. Подручные подталкивают испуганного мальчика. Плешивый на дурном английском языке приказывает его убить, иначе мистер Брадобреев убьет его самого.

Центровка ножа не из лучших, но ему приходилось метать и более худшие ножи. В кого? В высокого или плешивого? Высокий явно опаснее этого сморчка, но у того пистолет. Правда, в кобуре. Кобура расстегнута. Имеется вопрос, даже два. Пистолет на предохранителе? Патрон в патроннике? От ответа на эти вопросы будет зависеть всё остальное. Успеет ли плешивый воспользоваться пистолетом? Но даже не это главное. Если не успеет, то ведь еще есть десяток этих чудищ, и у каждого в лапе меч. Ну, что, попытаемся?

Себастьян метнул нож в высокого, попав тому в подложечную часть живота и сразу же бросился к плешивому. Тот успел выхватить пистолет из кобуры, снять с предохранителя, и даже почти успел вытянуть руку в его сторону, но сильный удар в пах и плешивый сгибается вдвое, а пистолет падает на пол под ноги Себастьяна. Он подхватывает его, поднимает глаза и видит, как чудища приходят в движение. Выстрел, еще, еще, еще и еще. Половина чудищ падает, громко вереща, а остальные останавливаются в замешательстве. Сколько патронов в пистолете? Семь, восемь? Нужен правильный ответ.

Пять чудищ с мечами и два или три патрона. Не отрывая глаз от чудищ, Себастьян поднял меч, выпавший у убитого им высокого, заодно выхватил у убитого кинжал. Другие пленники тоже зашевелились. Рядом с ним застыл один из двух подручных.

- Куда ведут ходы из зала? Говори! Ну!

- Этот в камеры, вот этот наружу, этот идет по подземелью, тот уходит вниз.

- Снаружи много этих чудищ?

- Орков? Да, много.

- А что находится за камерами?

- Ничего, там тупик.

- А что внизу?

- Лабиринт.

- А в нем?

- Ходы, есть ловушки, много неисследованных галерей.

- А наверху много этих орков?

- Целое поселение.

- Сколько?

- Сотня или больше.

В этот момент из верхнего прохода показалось еще несколько чудищ, орков по-ихнему. Они, не задумываясь, бросились на людей, и Себастьян выстрелил еще два раза, убив первого, судя по всему, главаря и второго орка, не успевшего затормозить. Два свежих трупа отрезвили остальных, которые замерли в ожидании продолжения. Себастьян специально потряс пистолетом и сказал, обращаясь к стоящим за ним людям.

- Обороняться нам нечем. Наверх не пробиться. Предлагаю идти вниз. Но и там шансов выбраться почти нет. Кто хочет, пусть остается, но что будет с оставшимися, сами видели. Я иду вниз. Кто со мной, прихватите по дороге факелы.

Себастьян, держа нацеленный на орков пистолет, стал медленно смещаться в сторону. Было слышно, как за его спиной к боковому ходу, ведущему вниз подземелья, пошли люди из его группы. Дети, пригнанные на показательную казнь, остались с орками. Там же остались и два подручных плешивого, сам плешивый уже перестал визжать и только поскуливал, свернувшись клубком. Остался и тот русский, депутат, зарезавший ребенка. И уже, сравнявшись с проемом выхода из зала, Себастьян заметил, что осталось и несколько человек из их группы и среди них польский мальчик. Тот застыл с остекленевшим взглядом, так и не придя в себя от мысли, что его сейчас должны были убить.

Себастьян задержался и в отчаянии крикнул, пытаясь растормошить сознание мальчика. Тот слегка вздрогнул, начал непонимающе оглядываться вокруг, еще немного и мальчик должен прийти в себя, но орки не дали такой возможности. Они двинулись следом за отступающими, оставив мальчика за своими спинами. Но при этом двигались осторожно, стараясь держаться на расстоянии.

Себастьян понял, что ничего уже сделать не может и, пятясь спиной, вошел в подземную галерею. Успевшие уйти дожидались его там.

- Факел взяли?

- Да, он прямо здесь на стене висел. И еще два есть, целые.

- Один надо приберечь, а второй держите наготове, чтобы можно было быстро зажечь.

Себастьян оглядел их группу, двенадцать человек вместе с ним. Счастливое число - дюжина. Пока повезло, а дальше? Отряд шел по галерее, пока не желая свернуть в боковые проходы. Если они окажутся тупиком, то орки их заблокируют. Орки... Эти твари шли буквально по пятам и могли решиться на атаку в любой момент. Что их ждет дальше по пути? Люди не знали, но орки должны знать, раз были в этих местах. По крайней мере, эта основная галерея им должна быть знакома.

Когда дорога стала петлять, Себастьяну пришла в голову неплохая мысль. Он отдал распоряжение поджечь новый факел, а первый, обгорелый наполовину, взял сам. Пистолет поставил на предохранитель и засунул в карман брюк. За пояс прицепил и кинжал. А сам приказал группе идти вперед без него, он их догонит. Когда группа оторвалась, Себастьян после перпендикулярного поворота остановился, кое-как пристроил рукоятку меча под свою левую мышку, держа в руке факел, а правой рукой прикрыл его курткой. Теперь преследующие могли видеть только слабый отблеск факела, дающий картину значительного удаления от места поворота.

Орки клюнули на его приманку, Себастьян слышал, как они ускоренно затопали, быстро приближаясь к повороту. И когда передовые орки поравнялись с ним, он отбросил куртку, подхватил освободившейся рукой меч и шагнул вперед, встретившись почти лицом к лицу с передовыми орками. Взмах факелом и два первых орка катаются по земле, схватившись лапами за обожженные головы. Переступив через них, Себастьян поднял меч против третьего орка, но меч орка уже шел к груди Себастьяна. Отбив удар, он напал на орка, тесня его в обратную сторону. Если бы не появившаяся новая группа орков, он смог бы убить его, но пришлось отступить самому. Пройдя мимо все так же корчащихся орков, Себастьян пожалел, что не смог поднять их мечи, руки у него были заняты мечом и факелом, да и времени на это почти не было - новые орки бросились в его сторону. Пришлось отступить за поворот.

Пройдя несколько десятков метров, он так и не увидел атакующих орков, вероятно, теперь они опасались его еще больше. "Пусть боятся", - подумал немец и, стараясь не поднимать шума, быстро пошел, почти побежал по галерее.

- Ну как? Где орки?

- Двоих подранил. Факел погасите, хватит одного моего.

- А что дальше? Куда идти? Что пить, есть? Зачем все это?

- Что зачем?

- Да все это...

- Хочешь вернуться?

- Нет. Все плохо. И там и здесь.

Двенадцать человек, семь мужчин и пять женщин шли и шли по галереям подземелья. Когда останавливались на короткий привал, то в той стороне, откуда они вышли, слышался шум преследователей. Странно, но возникало ощущение, что расстояние почти не сокращалось, как будто эти орки держали людей на каком-то поводке, не давая им оторваться от преследователей, но и сами близко не приближались к людям. Много ли они прошли за это время? Идти приходилось почти в темноте, идущий впереди Себастьян освещал своим факелом только ближний круг, за пределами которого густела темнота. Да и дорога, по которой они шли, не была замощена кирпичом или булыжником. Люди в потемках постоянно запинались, а то и падали.

Ход, слегка расширившись, вывел их в просторный зал, хотя почти в темноте нельзя было оценить его размеры. Решено здесь остановиться. Кто сможет, тот дает бой оркам, кто хочет - пусть сдается им в плен. Что будет после - об этом думать не хотелось, но теплилась надежда на лучшее - ведь высокий убийца мертв, а тот плешивый, старший над ним, хотелось надеяться, выбыл из "общения" надолго.

Спустя некоторое время, то ли час, то ли полчаса, у выхода из галереи появились первые орки. Они двигались осторожно, медленно сокращая расстояние до людей. Приблизились, дождались, когда войдут в подземный зал все преследователи, рассредоточились для начала броска. Полторы дюжины орков с выхваченными мечами, против двенадцать людей, пять из которых женщины, а остальные только числится мужчинами. По-настоящему боеспособным среди них был только Себастьян. Ну, может, еще парочка мужчин, но что они могут сделать голыми руками против вооруженных орков? У одного в руках факел. Но одно дело напасть на них, как это сделал Себастьян, напасть внезапно, хорошенько подпалив врагов, но что сейчас может сделать факел против мечей? У второго человека из команды Себастьяна в руках тот самый пистолет, из которого убито семь орков, но в нем, как проверил немец, сейчас оставался всего один патрон. Орки этого не знают, но будь обойма полной, все равно преимущество было бы на стороне этих тварей.

Почти два десятка орков против трех мужчин, неравенство было слишком явным. Остальные четверо мужчин вместе с женщинами испуганно прижались к каменной стене, кто-то или потерял сознание, или просто застыл в страхе. Орки рассредоточились, охватив людей полукругом. В это время откуда-то сбоку появилась полоска света, раздался шум, топот ног, какие-то воинственные крики. Перед людьми за спинами орков появились коренастые бородатые люди, размахивающие топорами. Орки заверещали, разворачиваясь лицом к нападавшим. Зазвенела сталь. Бородатых было немного, пять или шесть всего, но благодаря внезапности три орка уже валялись, зарубленные топорами, а остальные явно уступали в силе вновь прибывшим.

Люди, зачарованные происходящим, смотрели на бой, пока Себастьян не очнулся и не напал на орков сзади, почти сразу убив двух тварей. Рисунок боя изменился. Бородач, у которого благодаря помощи немца остался только один противник, быстро снес тому голову своим топором, забрызгав кровью все вокруг. А затем бросился на помощь соседу, уже раненому в руку и поэтому с трудом отмахивающемуся от трех наседавших на него врагов. Вмешался и Себастьян. Втроем они быстро уложили этих орков. К тому времени трое других бородачей, уже убив несколько своих противников, теснили оставшихся в живых орков. Те не выдержали и бросились к выходу из зала, но там их встретил шестой бородач, загородив проход. Он специально загодя занял это место, зная, что орки не выдержат напора его сородичей, и оказался прав. Пятеро оставшихся в живых тварей натолкнулись на бородача, а сзади уже подбегали их преследователи. Через минуту, даже раньше, все было кончено.

На земле в разных местах зала отблески факелов, зажженных спасителями людей, освещали итоговую картину боя. Полторы дюжины убитых орков и один раненый в руку бородач. Тем временем люди рассматривали своих спасителей. Странные коротышки, ростом с ребенка среднего школьного возраста, только коренастые, плотного телосложения, очень сильные.

- Неужели это гномы? - спросил один из спутников Себастьяна.

- Мы не гномы, - резко ответил на ужасном немецком языке один из бородачей, - за такие слова можно получить и по зубам. Мы каапиё! И если кто-то еще назовет нас именем этих карликов, клянусь своей бородой, так и будет! Люди нас еще называют дварфы или цверги. Мы не обидимся на такое название. Ясно?

- Да.

- А еще что скажете?.. Молчите? Люди всегда были неблагодарными существами, их спасаешь, а они считают, что так и должно быть. Разве мы обязаны были вас спасать?

- Нет... простите, но мы так опешили от всего этого. Вначале вот эти... орки, теперь вы, каа... дварфы. От лица всех нас мы благодарим вас за оказанную помощь, если бы не вы, то нам бы не спастись.

- Еще бы вы спаслись. С одним мечом. Но вы скоро забудете про нашу помощь, все вы неблагодарны. Но я надеюсь, что в следующий раз нам не придется спасать людей.

- Еще раз спасибо...

- От людей одни неприятности. Они продажны и трусливы. И очень жестоки и вероломны. И алчны. Посмел бы кто-нибудь из каапиё иметь дело с орками! А люди им служат. И так по всему Атлантису.

- Атлантис? Мы в Атлантисе?

- А где же вам еще быть? Не в Шумере же? - дварф, судя по всему, перевел эти фразы своим сородичам и те громко засмеялись, по залу даже пронеслось что-то похожее на эхо.

- Чертовщина какая-то. Мы в Атлантисе. Орки, гно... дварфы... Скажите, а здесь есть эльфы и гоблины?

Дварф нахмурился и сумрачно посмотрел на немца.

- Есть. Эльфы есть. Гоблины? Раньше были, они жили в горах на юго-западе, там недалеко Дикий лес, эльфы. Поэтому мы туда не ходим. Говорят, люди их всех перебили, но кто знает? Люди лживы.

- А драконы есть?

- Вы что нас за дураков принимаете? - дварф снова взъярился. - Нет драконов, и никогда не было! Хватит сказкам верить! Живите в реальном мире!

- Да уж, реальный мир, - тихо прошептал Себастьян. - Куда уж всё это реальнее.

И уже вслух громко спросил дварфа:

- А дальше с нами что будет?

- А здесь оставим. Живите.

- Как здесь? - невольно вырвалось сразу у нескольких людей.

- Испугались? То-то же. Может, с нами пойдете. Мы подумаем, стоит ли вас брать. Или все-таки одних оставим, не маленькие, не пропадете. Если в рабство не попадете, или снова к оркам в лапы. Такое у нас бывает. Нате-ка, подкрепитесь. Наше, не чета вашему пойлу.

- Да это же эль! И чудесный.

- Еще бы не чудесный. Мы его первыми начали варить, потом его секрет украли купцы из Шумера, оттуда он пошел дальше. Но недолго, испортили его, стали хмель добавлять. Хаммийцы, правда, без хмеля до сих пор делают, через них шумерцы секрет украли. Но их эль пойло, а не эль.

- А кто такие хаммийцы? Тоже не люди?

- Да люди они, только еще худшие. Их предки не местные, потомки купцов, приехавших в Атлантис вместе со слугами и невольниками. Расплодились, тех, на чьих землях поселились, в рабство обратили, а теперь считают Хаммий своей землей. У них один бог - деньги.

- Простите, если я чем-то обижу. А разве вы, дварфы, деньги и сокровища не копите?

- Это не мы, а гномы сокровища копят.

- Простите еще раз, а гномы - они какие?

- Маленькие, нам по пояс. Вы люди нас раньше часто путали. А мы - разные. И друг друга не любим. Хотя это они нас сюда сейчас привели. Эта гора ведь гномья. Здесь они несколько тысячелетий копаются. Все свои магические артефакты старые властители Атлантиса хранили здесь. Что-то нашли гномы, но часть самых ценных оказалась в верхнем подземелье, куда гномы не успели добраться. Теперь они в руках людей и орков. И орки что-то затеяли. Из вашего мира стали людей таскать. Потому мы сейчас с гномами не враждуем. Но это временно. Эти коротышки слишком алчные.

- Из нашего мира таскать людей? Как это?

- А так. Вас всех вытащили, ведь так? До вас другие были. Несколько человек смогли сбежать, поселились у западных гор. От них я и выучил этот варварский язык. Ужасный язык, как на нем только разговаривают? Впрочем, что еще ожидать от людей?

- Ну, а мы вам зачем?

- Зря, значит, спасали? Так я и знал, говорил, что не надо. Так нет, послушал Трога!

- Что вы! Мы вам признательны за спасение, если бы не ваша помощь, пришедшая столь вовремя, то мы бы погибли, - Себастьян вспомнил, что гномы любят вежливое обращение. Эти, правда, себя гномами не считают, но дварфы - всё те же гномы, только покрупнее.

- Ладно, ладно, - дварф перестал ворчать, видимо, слова немца пришлись ему по душе. - Спасли и спасли. Чего уж теперь. Выведем мы вас отсюда наверх, подальше от орков. Но куда дальше пойдете, что делать будете?

- Мы вообще не знаем, куда попали. Поможете еще?

- Этак вы нам на шею сядете. Корми, пои. Помочь-то поможем, а что от вас ждать? - дварф прищурился и Себастьян догадался, что ради этого вопроса, наверное, и затевалось всё это спасение. Он помнил, что гномы, а значит, и дварфы, были существами не сторонящимися технического прогресса, мастерами на разные выдумки по созданию всяких механизмов, а как не людям из цивилизованного двадцать первого века, помочь им в этом? Теперь все упирается в его спутников, насколько они могут заинтересовать их спасителей.

- Уважаемый дварф, не знаю вашего имени...

- Дром. Меня зовут Дром, - гном важно погладил свою окладистую бороду.

- Уважаемый Дром, мы здесь люди разные, еще не очень знакомые друг с другом, но в нашем мире, оттуда, откуда мы прибыли, наука и техника ушли далеко вперед. Люди даже сделали механизмы, с помощью которых могут летать. И есть немало другого. Но далеко не все из нас это знают и умеют. Насколько мы сможем вам помощь, сразу сказать нельзя, но вы можете рассчитывать на все, что мы способны и чем мы можем поделиться, пусть это даже будет намного меньшее, чем вы, возможно, ожидаете. Любыми знаниями мы поделимся открыто.

- Хорошие слова, но чует моя борода, что знаний этих будет с гномий нос. Ну да что с вами поделаешь? Нашей добротой пользуются все, дай то, дай это, а сами взамен ничего. Вон та железка для чего?

- Это оружие нашего мира. Что-то вроде арбалета, только стреляет быстрее.

- Во как! Не соврал. Значит, оружие. Гм-м. У меня дома оружия много. Многие из нашего народа любят его собирать. А вот такого нет ни у кого. Да-а. А ведь у меня скоро день рождения. И дата круглая. Сто лет! А подарят опять какой-нибудь ржавый арбалет, из которого не то что быстро, медленно не постреляешь. Эх, жизнь.

Себастьян сразу понял, куда клонит Дром, но решил пока не подавать виду.

- Сто лет?! И так хорошо выглядите, уважаемый Дром.

- Издеваешься, да?

- Не понял... - Себастьян, действительно, не понимал, что имел в виду дварф, Может быть, он догадался, что Себастьян понял, к чему тот клонил, намекая на подарок на день рождения?

- А не понял, так и молчи. Мы, каапиё, живем дольше вас людей и сто лет - это мужчина в самом расцвете. Теперь понял?

- Да, уважаемый Дром.

- Это хорошо. Другое плохо: на такую круглую дату подарят, гоблины знают что! И куда мне еще один арбалет? Мне и старые не нужны, разве только что для коллекции. Боевой топор - другого оружия нам не нужно. Вон как сегодня мы орков ими накрошили. А твоей железкой сколько их убили?

- Семерых. Семь выстрелов - семь убитых орков.

Глаза Дрома жадно заблестели.

- Мы и больше, уважаемый Дром, этих орков могли бы убить. Только проблема в патронах. Это что-то наподобие стрел или арбалетных болтов, только размерами много меньше. Без этих патронов эта железка, мы называем ее пистолет, ничего не стоит, потому что становится бесполезным куском металла. У нас остался только один патрон, больше нигде нет.

- И напрасно. Мы, каапиё, лучшие металлурги. Покажи этот твой патрон, мы откуем лучше и надежнее.

- Отковать... Не куются они, здесь требуется другая, очень тонкая работа. Размеры у патронов должны совпадать с точностью до волоска, ну, или чуть больше. Да и начинка нужна, здесь ее не делают, только в нашем мире.

Дром запустил широкую ладонь в свою бороду и, почесывая ее, с сомнением задумался.

- Можно попробовать сделать одинаковыми эти твои патроны. Если не получится, то к гномам придется обратиться. Мы, каапиё, лучшие кузнецы, чтобы ты знал, куда гномам до нас. Но они маленькие и руки у них маленькие, а у нас вон какие! - Дром показал свою руку, настоящее лапище. - А начинка, случаем, не порох называется?

- Да, порох, - удивленно ответил Себастьян.

- Значит, здесь проблем не будет. Гномы порох делать умеют, секретами не делятся, но за серебро принесут. Да и ваши люди порох сделали. А твои люди знают его секрет?

Себастьян обернулся к своим спутникам, стоящим или сидящим за его спиной и слушавших разговор с дварфом. Все молчали, покачивая головами. Один из них только решился сказать:

- Вроде, как нужна сера и селитра.

- Если бы всё так просто было... Да и порох разный бывает. Для патрона кустарный не подойдет. Нет, ничего не получится.

- А зачем ваши люди, которые тоже посланцы, его делают?

- Это те, что сбежали?

- Они, они. Так для чего они порох делают?

- Не для патронов. Но порох можно и по-другому использовать. Скалы взрывать.

- Как это?

- Выдолбил узкую и длинную ямку в скале, засыпал порох, поджег, взрыв и вместо скалы или ее части лишь обломки камней. Так можно пещеры делать, только осторожно, чтобы самих не засыпало. Можно взрывать козырьки скал, когда враг идет по ущелью. Скала взорвется и засыплет врага. Можно попробовать пушки сделать.

- А это что такое?

- Длинное металлическое бревно, полое внутри. Вначале порох кладется, потом туда закатывается шар или камни забиваются. Порох поджигается через маленькое отверстие и шар или камни летят с большой скоростью на врага.

Дром был обескуражен, его рука застыла в бороде.

- И большая полость должна быть?

- Да любая. Вот пистолет, он тоже по такому же принципу сделан, только сложнее и точность в изготовлении требуется ювелирная.

- А длина этих бревен какая?

- Разная. Например, с мой рост. Вообще-то чем длиннее, тем точнее выстрел. Уважаемый Дром, вы хотели нас наружу вывести. А всё здесь стоим.

- Ловушки для орков готовили. Сюда сунутся обязательно. Вот и получат. Скоро пойдем.

- А наверху сейчас лето или зима, и вообще, какой у вас климат?

- Лето на исходе. А климат? Он нам не очень и нужен.

- В этой одежде не холодно нам будет?

- Днем нет, ночью стало холодать, но вам-то что?

- Как же? Вы ведь нас хотели вывести наружу и оставить одних. Сказали, что мы не маленькие и не пропадем.

Себастьян уже смекнул, что его слова заинтересовали дварфа и теперь тот вцепится клещами в их компанию. Даже если среди них не окажется людей с практическими знаниями, все равно человек современного мира знает намного больше, чем люди Атлантиса. А они, если судить по оружию и по рассказанному дварфом, находятся на уровне средневековой цивилизации. Его расчет оказался верен.

- Кто сказал? Я сказал? Это я так, поворчал немного. Для чего мы вас тогда спасали? Не для того, чтобы бросить одних. А то попадете снова к оркам и как потом спасать? С собой возьмем, позаботимся!