Путь Крови

Глава 1

Я сглотнул и осторожно переспросил:

— А вот это — пусть все, кто не сумел выжечь вашу кровь, пожалеют об этом, — оно чего значит?

Молак выдохнул:

— Месть!

— Кому? Те, кто устроил войну против королевства Валио, мертвы уже как тысячу лет.

Вспомнив долину Ожерелья, я хотел было уточнить, что надеюсь на это, но видя перед собой воодушевлённого, злого Молака, придержал эти слова при себе. Не стоит его распалять.

Ему, впрочем, моя помощь в этом не требовалась:

— Всем! — яростно заявил он и с жаром перечислил. — Тем, кто привёл к границам моего королевства свои армии. Тем, кто перед войной убивал всех потомков крови Оскуридо. Тем, кто год за годом после выискивал даже кроху этой крови.

— Чем она так важна, эта кровь Оскуридо?

— Это кровь королевского рода! Сильнейших потомков Предка Ребела!

— И всё?

— Не найдись остатков этой крови, не сплетись они раз за разом в браках, не сойдись в ваших жилах воедино, и мы бы никогда не очнулись от забвения.

— То есть вы, умершие сотни и сотни лет назад, боитесь окончательной смерти?

— Нет! — Молак покачал головой. — Служение…

— Ну, — буркнул, перебивая его Ограк, — не будем уж тут врать самим себе.

Молак, обернувшись, изумился:

— Врать?

Ограк лишь ухмыльнулся:

— Мне легче сказать это, чем тебе, я за годы живым много раз оказывался на краю смерти. Можно свыкнуться с тем, то ходишь под ней, смеяться, когда она заглядывает тебе в лицо, можно самому прыгать на меч врага. Но вот это, — Ограк обвёл рукой себя, своё тело, — даёт то, о чём я никогда и не мечтал, пока сражался за королевство и Ребела. Второй шанс, возможность прожить столько, сколько могли прожить только Предки, насмехаться над смертью на самом деле, а не за миг до, в последнем приступе храбрости. Что мне в этой смерти теперь, если я вернусь, пока жив хоть один Оскуридо?

Я отметил ещё одну оговорку. Смерть тени. Значит, не зря они рванули в сторону от моего меча, когда я убивал Борака. Значит, я не только смогу их наказывать, но и убивать? Пусть и на время. Не знаю, правда, зачем мне это может понадобиться. Или же смогу убивать их не только я?

Спросил:

— И что, ты, советник в делах армии тоже ждёшь, что я начну мстить всем королевским родам?

— Нет, — скупо качнул тот головой. — Это не моё дело, решать за моего господина, кому он будет мстить, а кому нет. Моё дело получить приказ и выполнить его. Но если вы однажды решите это сделать, то соберите прежде армию, чтобы я мог управлять ей и выполнить ваше желание.

— Ага, — я кивнул. — Понял. Ещё и армию собрать. И кто же пойдёт под мои знамёна, знамёна Оскуридо?

Ограк пожал плечами:

— Желающие всегда найдутся. Не лучшие, так худшие, потерянные, отчаявшиеся, мечтающие о власти или мести.

— После тысячи лет рассказов о проклятых предателях Оскуридо? — я скривился, меня едва не вывернуло от воспоминаний. — Едва заподозрив во мне эту кровь, меня попытался убить самый верный человек отца. И он не сомневался, что и отец убьёт меня, едва узнает.

Ответил мне Калиос, советник по законам:

— Господин. Тот слуга был слишком самонадеян, решая за вашего отца. Заглянуть в чужие мысли и желания ещё никому не удавалось. Кто знает, может, прибеги к нему этот слуга, и ваш отец удавил бы его на месте за одну только мысль о вреде вам.

Я стиснул зубы, обкатывая в голове эту мысль. Она грела. Грела ничуть не хуже состава, разливавшегося по жилам.

Спохватившись, я махнул рукой, разгоняя теней, и уселся на топчан, занявшись ихором. То-то меня подташнивает. Это не воспоминания виноваты, а состав, неполноценный ихор королевского дома Умбрадо напоминает о себе в очередной раз.

Расщепляя капли ихора одну за другой, я невольно задумался об этой ущербности состава.

Ладно. Я могу понять, что изначально в крови Умбрадо было очень много ихора Амании и крошечная часть ихора Ребела. Столь же крошечная доля, как и доля других Предков.

Ребел погиб, убитый братьями и сёстрами, ихор в жилах всех людей во всех королевствах стал неполноценным.

Это ясно.

Неясно другое.

Вот я выпил пузырёк с ихором всех Предков. В моей крови стало немного больше ихора Амании, сильно больше ихора других Предков и больше ихора Ребела.

Выходит, я стал сильно неполноценным, раз в моей крови теперь очень много ихора мёртвого Предка.

Так каким же, Ребел их всех забери к себе, способом я становлюсь всё сильней? Как это возможно?

Кажется мне, что возможно это только одним способом — только если Ребел не погиб, а ранен и где-то лежит при смерти уже тысячу лет.

Долговато, конечно, он помирает, за такое время даже горы стачиваются, за тысячу лет от царапины можно было истечь кровью до смерти раз сто или тысячу, но другого объяснения я не вижу.

Поэтому, едва я справился с составом и открыл глаза, жестом потребовал сообщить, есть ли кто вокруг.

Ариос едва ли не слово в слово повторил свои прошлые слова:

— Чисто, господин. Обход прошёл, и стражники вернулись на свой пост. Не повышайте голоса и никто, включая Кровавого, вас не услышит.

Я пристально оглядел их всех, остановил взгляд на Молаке и спросил:

— Ребел жив?

— Что? — Молак нахмурился, переглянулся с остальными. — Почему вы так решили, господин?

— Ихор. Почему поглощая ихор мёртвого Предка, я становлюсь сильней?

— Значит, вас не удивляет, что от капель ихора Предков у вас тут по всему королевству появились шахты слёз, а у Реольцев поля их тростника, но вот это удивляет?

Я развёл руками:

— Представь себе.

— Предки — это другой народ. Непохожий на нас. Более сильный, более, — Молак покрутил рукой, подбирая слова, — могучий. Они могут жить тысячи лет, путешествовать от мира к миру, от звезды к звезде. Вся история наших королевств для них не более чем короткое развлечение во время отдыха от битв. В наших жилах крохи ихора появились лишь благодаря им. В их жилах течёт только ихор и ничего более. Да, Предок пал, в этом нет никаких сомнений, но даже ихор павшего Предка нечто большее, чем просто бесполезная жижа. Прах Ребела же существует, используется, вы же не удивляетесь, что он не теряет сил.

— Не так уж она и сильна, сила праха. Яд, не из самых сильных. Труп тоже может источать яд, и никто этому не удивляется.

Молак поморщился:

— Как мало в ваших словах уважения к Предку Ребелу.

— Недостаток воспитания последнего из Оскуридо. Вернее, полное отсутствие этого воспитания.

Молак вздохнул:

— Да, нам придётся много навёрстывать, господин.

— И ради чего? Ребел мёртв, королевство разрушено.

Молак согласился:

— Ребел мёртв, но его можно вернуть к жизни.

Я замер, уставившись на Молака, он тоже молчал, не спеша продолжать свои слова.

Сглотнув, я вдруг ощутил, как пересохло у меня в глотке. Как я мог про это забыть? В голове снова зазвучали строки старинных молитв, прочитанных в подвале замка Денудо.

Заклинаю всех верующих в Предков и Хранителей, коих они нам оставили, чтобы стояли королевства верных идаров во веки веков, преследуйте проклятую кровь Оскуридо. Очистите от них земли королевства, уничтожьте саму возможность возродиться для Безымянного. Ибо если вернётся он из небытия, куда скинули его наши Предки, то зальёт он кровью все королевства, погрузит их в тени.

Это, сам Ребел всё это побери, написано было не для устрашения потомков, а чтобы донести до них всю суть проблемы крови Оскуридо. Кто-то из Предков отлично знал, чем всё может обернуться.

Облизав губы, всё же отвернулся и зашарил взглядом по камере. Вот он, глиняный кувшин на табурете. Подхватил его, жадно припал к горлу, давясь и вливая в себя больше, чем вмещалось в рот, заливая шею и грудь водой.

Ничего, самое то, чтобы прийти в себя. Лучше было бы только вылить этот кувшин на голову.

Отставил его обратно, снова оглядел теней. Молчат. Палятся. Все, даже безымянные.

Ну ладно. Спрошу сам.

— Вернуть к жизни, значит?

Молак медленно кивнул, не опуская взгляда, продолжая неотрывно смотреть мне глаза в глаза:

— Да, господин. Думаю, в этом и был смысл уничтожения всей крови Оскуридо. Сильнейший род королевства был сильней всего связан с Предком Ребела. Можно говорить, что они были его истинными потомками, теми, кто принял в себя больше всех его ихора.

Я покрутил рукой, подгоняя Молака:

— Дальше, дальше.

— У каждого из Предков, господин, были свои уникальные силы. Предок Химедо, который основал Реол, управлял водой во всех её проявлениях, Предок Виенто воздухом, Предок Салир пустотой, Предок же Ребел управлял тенями.

— Я догадался.

Молак чуть наклонил голову к плечу:

— Мне продолжать, господин?

Я молча поднял руку и прикрыл ей рот.

— Они с Предком Аманией составляли пару противоположностей. Она свет, он тени, но при этом он был безоговорочно сильней её. Мы утратили воспоминания о последних битвах, да и о многом другом, но раз уж все Предки оказались ранены, то теперь мы, тени, последние свидетели силы Предка Ребела, можем утверждать, что он был гораздо сильней своих братьев и сестёр. Лишь вместе они сумели справиться с ним и то, получив множество ран. Уверен, желай он этого, он бы убил половину из них.

Я всё же не выдержал, отнял руку ото рта и спросил:

— Так почему же не убил?

— Потому что он любил своих братьев и сестёр.

— Здорово, но есть одно возражение, — я потёр лоб. — Все истории о тех временах гласят, что он напал на них первым и ударил в спину кого-то там, — историй я, вообще-то, не читал, а лишь пересказывал строки из тех же молитв. Как там было? — Пролился ихор Предков, ударив в спину, Ребел…

Я замолчал, уставился на Молака, требуя объяснений. Или, скорее, ожидая, что же он ответит мне на это, потому как ничего более не помнил из тех молитв, да и не читал те куски.

Тот лишь развёл руками:

— Всё возможно, господин.

Прежде чем я изумился ответу, внезапно заговорил Ограк:

— Я не помню этих событий, но Предки, вообще-то, не только восседали на тронах и глазели на пиршества и Игры. Они были воинами и сами, бывало, открывали Игры схватками и не раз ранили друг друга на глазах тысяч собравшихся идаров. Ребел, бывало, выходил и один против двух своих братьев или сестёр. И ничего, лишь хохотал, получив очередную рану. Что с того, что он кого-то там ударил, пусть и в спину? Не убил же.

Молак добавил:

— Прошлое описывали победители. Они могли написать что угодно, господин, а за тысячу лет всё написанное могли двадцать раз переврать при смене поколений. Шутка ли, тысяча лет. Сами королевства при Предках не прожили и половину этого срока.

Я вспомнил ещё и Ития, владетеля Дома Матон. Его изыскания в прошлом королевств, знания, за которые он был наказан. Что-то в этом есть. Один только ритуал усиления воинов кровью владетеля, вымаранный из памяти идаров, чего стоит. Да, неизвестно, сработает ли он с отцовской кровью, но всё же.

Ладно. Я всё ещё не собирался возрождать Ребела. От одной только мысли об этом у меня по шкуре мурашки размером с кулак бежали. Но чтобы не возродить, нужно самое меньше знать, что я не должен делать ни в коем случае. Может быть, мне вообще нельзя становиться Клинком? Или нельзя заводить больше одного ребёнка, чтобы не множить крови Оскуридо. Я должен это знать.

Кивнул:

— Ладно. И что я должен сделать, для того чтобы возродить Ребела?

Молак радостно улыбнулся, покосился на кого-то из других теней. Я толком не понял на кого, Ирала? Ариоса? Ограка? Они все трое стояли с той стороны.

Пока я гадал, Молак торжественно начал:

— Едва возродившись из небытия, едва начав ощущать себя, ещё неспособные ни воссоздать форму, ни использовать речь, мы уже начали подозревать, что это не может быть случайностью.

— Что, Ребел побеспокоился о том, чтобы я появился на свет?

Молак недовольно поджал губы:

— Вы что-то слишком язвительны, господин. Почему сомневаетесь в том, что он непричастен к этому? Если верить всем тем летописям, что вы читали в Кузне, то всех, всех без исключения потомков крови Оскуридо убили. Во всех королевствах. Но вы же стоите передо мной? Вы Оскуридо и мы, верные слуги ощущаем в вас кровь этого рода, именно она даёт нам силы и поддерживает наше существование.

— Не улавливаю связи.

— Если известных потомков Оскуридо уничтожили, значит, ваша кровь пришла от тех потомков, которых не вносили ни в одну из родовых книг. Тайных потомков. А кто в здравом уме стал бы в те годы скрывать, что породнился с королевской кровью, пусть и соседнего королевства?

— Породнился это и есть занёс имя отца или матери в родовые книги, — напомнил я Молаку одну очень важную деталь. — Пока что мы говорим не более чем о ребёнке со стороны. Да, сильной крови, которая усилила Дом, но со стороны. Не вижу, какое отношение к этому имеет…

Я замолк, сглотнул, когда до меня дошла очевидная мысль, с каким-то даже ужасом выдавил из себя:

— Это что, я далёкий внук Ребела? Он по всем королевствам тайно оставлял своих детей, чтобы…

Молак перебил меня:

— Стойте-стойте-стойте! — впервые я видел, чтобы Молак так яростно мотал головой, будто живой человек, будто моё отражение в зеркале. — Господин, вы такие вещи говорите…

Ограк хмыкнул:

— Да уж. Такого я ни разу и не слышал. Вот уж вы, господин, на выдумку богаты.

Я нахмурился:

— Что?

— Господин, — Молак развёл руками. — Предки — это не люди, пусть и похожи на нас. Разделить ложе? Слыхал, такое бывало, но дети? Это невозможно.

— Невозможно?

— Ни разу, ни одна девушка во всех королевствах, будучи в своём уме, не заявляла, что понесла ребёнка от Предка.

Я оглядел ухмылки на лицах теней и придержал при себе замечание, что, вообще-то, не все из Предков были мужчинами. Уже ясно, что я услышу в ответ.

— Тогда продолжай объяснять, Молак. И так, чтобы мне не пришлось додумывать всё за тебя вам на забаву. Итак, то, что вы вернулись из небытия — это не случайность.

Я очень внимательно глядел при этом на Молака и клянусь то ли мёртвым, то ли немёртвым Ребелом, на его лице мелькнула тень улыбки.

— Конечно, господин. Для начала, мы… Мы — это изначальные тени, созданные самим Ребелом. Если он пал, то мы тоже должны были бы исчезнуть окончательно.

— Недоказуемо. И противоречит тому, что ты рассказывал раньше, — я не удержался. — Ну, помнишь, о том, что вас привязали к крови Оскуридо, потому как Ребелу не нужны были такие слуги, а им нужны были. Прошла тысяча лет и случайным образом кровь нескольких потомков Оскуридо соединилась со мной.

На этот раз на лице Молака я увидел нескрываемую улыбку:

— Случайно?

— Разумеется, — изумился я. — Будь это планом Ребела, то вы бы не ждали тысячу лет, а я бы получил с детства нужное воспитание, не боялся бы вас и темноты, да и Ребела бы любил, а не, — я сбился на миг, а дальше продолжил уже с меньшим жаром, — боялся бы его возвращения.

Снова я вспомнил про подвал замка Денудо. Про сундуки матушки, где под замком и её печатью лежали не книги с печатями из Академии, а молитвы и страшилки про Ребела.

Не молились в нашем крошечном храме о том, чтобы Безымянный не вернулся. Не рассказывали мне про него страшилок на ночь. Безымянный и Безымянный. Ну, ругаются им в сердцах, ну, клянут его. Кто, что, зачем? Для меня это были не более чем строки из истории, которую преподавал сабио Атриос. Далёкая-далёкая история, которая коснулась меня только тогда, когда Флайм впервые услышал про моих теней и тут же захотел убить меня.

Возможно, я сейчас подозреваю матушку совершенно напрасно. Ведь я справедливо заметил Молаку, что знай родители о тайне моей крови, то подготовили бы меня с детства. Мало ли по какой причине матушка не желала видеть те старые сборники молитв? Но Молаку я о своих подозрениях ничего не скажу.

У меня уже был один откровенный, почти откровенный разговор с родителями, похоже, нужно устроить ещё один, прощупать всё это сильней и глубже. Главное, не ухнуть в это болото тайн с головой. Родители — это всё, что у меня есть, лишиться их, рассказав правду про теней и кровь Оскуридо во мне… Мне этого не нужно.

— Господин?

Я моргнул, сосредотачивая взгляд на тенях, возмутился:

— Что господин? Жду ещё доказательств, что сам Ребел позаботился о моём появлении.

— Статуи.

— М-м-м, ты имеешь в виду ту его статую, что мы нашли?

— Да. Мы лишились части воспоминаний, словно наша смерть в последней битве забрала с собой их вместе с силами, но едва вернув себе речь, мы уже осознавали, что есть способ сделать вас сильней. И это вовсе не битвы и не смерти ваших врагов.

— Да, я помню, что вы говорили о местах, где я могу получить силу и знания. Значит, таких статуй много? Четыре, как статуй Хранителей?

— Точно не одна, — Молак многозначительно поднял руку. — Хочу обратить ваше внимание, господин, на два момента. Первый — Ребел знал, что в это место придут потомки Оскуридо. Тот иллюзорный камень пропустил только вас. Второй — там вас ждал сосуд со смесью ихора всех Предков. Очень драгоценная вещь даже во времена расцвета королевств и дружбы всех Предков.

Шевельнулся Ограк, внезапно вплетя и свой голос в речь Молака:

— Есть ещё и третье. Изначально сосудов было три. Вам, господин, достался последний.

Я плотно сжал губы. Это я отлично помнил, как помнил и своё подозрение о роде Денудо, который, год за годом теряя силы и величие Первого дома севера, из всех владений сохранил именно это, с тайником Ребела и его личной статуей.

По лицу Молака снова скользнула тень улыбки. Тень по тени. Замечательно я тут схожу с ума. Правда, Молак смолчал, не уязвил меня тем, что эта деталь отлично ложится к его доводу о неслучайности моего появления.

А вот Ариос молчать не стал:

— Значит, в прошлом два потомка Оскуридо приходили туда и получали свои силы.

Раз так, то я тоже не стал молчать:

— Но вы, конечно, об этом не помните? В очередной раз.

— Есть одна возможность. Возможно, кровь ваших предшественников, господин, была слишком слаба. Я имею в виду кровь Оскуридо. Они не смогли пробудить нас из небытия, но этой капли хватило, чтобы обнаружить проход. Возможно, случайно.

Я, смирившись, кивнул. Ладно, я уже понял, что отрицать это бессмысленно. Кто ещё мог лазить по этим пещерам? Я лазил. Отец лазил. Его отец лазил. Там шлялись только Денудо и дважды их Безымянный к себе прибрал. В буквальном смысле.

Легко себе представить, как какой-нибудь мой прадед просто провалился через иллюзорный камень и очутился перед статуей Ребела.

Есть смысл поднять родовые книги и летописи. Проверить, нет ли там записей с осторожным намёком для потомков, который я и только я, побывавший в той пещере, сумею уловить или записи о внезапном усиле…

Мысли сбились, врезались с разбегу в ещё одно воспоминание. О летописях в Кузне. Об истории севера и истории начала величия Малого дома Денудо.

Однажды мои предки точно быстро стали сильней, гораздо сильней, чем раньше. И одной только помощью тогдашнему королю это не объяснить. Не так-то легко Малому дому вырывать на Играх одну победу за другой. Вырывать у Великих паладинов и Клинков.

Но Денудо это сделали. Причём возвысились очень и очень быстро, буквально за несколько поколений поднявшись от Малого до Первого дома севера.

Я обхватил голову руками и сжал её, пытаясь болью отрезвить себя.

Подумать только. Денудо, тайно носящие в себе кровь Оскуридо, получили силу в тайнике Ребела и первое, что сделали, начали преследовать тех, в ком была всем известная кровь Оскуридо.

Никакая это не забота Ребела о тайных потомках, а насмешка судьбы. И ведь это меня ещё можно было бы оправдать, ведь я, не будь теней, и знать не знал бы, к чьей статуе провалился сквозь стену. Тысячу лет спустя-то, когда всё, что осталось из знаний о нём — безликое Безымянный. Но тогдашнего Денудо оправдать нельзя — он отлично знал, как выглядит Ребел, возможно, даже видел его на Играх, если уж и Предки сходились на них в битвах.

— Ладно, — потёр лицо, выдохнул ещё раз. — Ладно, — приказал. — Продолжай. Ребел готовился. Я тоже вроде подготовился. Что дальше? Как его возрождать?

Молак повернулся и повёл рукой в сторону Ирала. Он и ответил мне:

—…