Путь королевы

Глава 3 Тайные ходы

Подсвечник послушно повернулся под ладонью девушки, и резная панель рядом с камином отодвинулась в сторону, открывая тайный проход. По вечерам Эйриэн предпочитала передвигаться тайным способом. Днем, когда дворец наводнен придворными, ей просто необходимо попадаться им на глаза, чтобы за время ее путешествий они не забыли, как выглядит их королева, но ночью, когда редко кого встретишь, нет ничего лучше ходов в стенах.

Помимо ее величества, данным способом передвижения любили пользоваться некоторые члены королевского совета, трубочисты и шептуны Ивэна. Они, скорее всего, даже в этот поздний час находятся на работе — неусыпно следят за прибывшими гостями, а может, даже за кем-то из придворных. Кто знает?

Кроме того, что ходы в стенах были безлюдны, они еще и намного сокращали путь. Уже через несколько стрелок эльфийка входила в самые верхние покои башни магов. Эйриэн не ошиблась — даже в столь поздний час Лукеен все еще был за работой. Он, не отрываясь от своего увлекательного занятия, поздоровался:

— Доброй вам ночи, ваше величество. Королева улыбнулась:

— Здравствуй, Старый. И откуда ты все знаешь?

— Ну на то я и Старый, чтобы все знать. К тому же Виола предупредила меня, что ты придешь ночью. Зря ты отказываешься ее выслушать, она могла бы рассказать тебе много полезного и интересного.

Девушка передернулась, услышав имя Виолы.

Почему-то предсказателями чаще всего становились женщины. Существовало мнение, что этот дар передается по женской линии и редко кто из мужчин обладает подобным талантом. Эйриэн не любила Виолу не только за страшный вид. Это была скрюченная годами старушенция с длинным, загибающимся книзу носом и глубоко посаженными маленькими черными глазками, голос у нее был скрипучий, словно жалоба старого дерева. Именно такими ведьмами пугали матери своих малышей, если те отказывались засыпать.

У девушки была причина ее не любить. Стыдно признаться, но предсказательница внушала ей чувство детского безотчетного страха, особенно после того как напророчила, что любимая кошка Эйриэн умрет. Маркиза была просто чудом: ласковая, послушная, пушистая рыжая любимица всего двора — она отличалась задорным нравом и живым характером. Ничто не предвещало ее скорой смерти, для кошки она была еще очень молода — всего каких-то три года. Но через пару недель Маркизы действительно не стало — она умерла при родах. На маленькую королеву, которой тогда было чуть больше, чем ее любимице, это событие произвело огромное впечатление, и с тех пор она старалась обходить колдунью за версту. Когда эльфийка выросла, то поняла, что Виола всего лишь предсказала, а не была виновной в смерти кошки. Поняла, но любить ее от этого больше не стала.

— Я не хочу слушать Виолу, — жестко отрезала королева.

— Дело твое, девочка, — спокойно ответил маг.

Он стоял к ней спиной и внимательно смотрел на что-то, лежащее на столе прямо перед ним. Там же находилась раскрытая книга с заметками мастера, листы в которой чаще всего были перечеркнуты и неоднократно переписаны. Именно в этой заветной книжице Лукеен записывал свои знаменитые заклинания для человеческой магии.

Девушка сделала шаг от камина, возле которого вышла, и вдохнула своими чувствительными ноздрями насыщенный дух мастерской. Воздух здесь был таким густым, а ароматы так тесно переплетались между собой, что даже эльфийский нюх порой отказывался воспринимать столь загадочные комбинации. Сейчас вокруг витал запах корицы, к которому примешивались ароматы развешанных под низким потолком сушащихся пучков свежесорванных трав. От дыма кипятящейся на огне реторты пахло глицерином, серой и жженым сахаром. Остальные запахи по сравнению с этими ароматами казались лишь слабыми призраками.

Эйриэн нравилась мастерская Старого. Здесь все было так интересно: свежие и старые травы, висящие под самым потолком, многочисленные алхимические сосуды, изготовленные из гномьего стекла, загадочные инструменты, о назначении которых можно было лишь догадываться, множество редких книг, даже таких, которые не хранились в королевской библиотеке. По ним можно было отследить развитие всей человеческой магии со времени ее зарождения. А главное — сам Лукеен, которого королева никогда не видела отдыхающим. Когда бы она ни зашла, непременно заставала старого мага в лаборатории за работой: он всегда без устали что-то колдовал, варил, сушил, придумывал. А еще он был очень добрый и мудрый, и борода у него была белая и густая и опускалась почти до самого пола.

— Старый, — королева наконец решилась заговорить о цели своего визита, — ты не мог бы приготовить мне живительный отвар и одолжить пару амулетов с большой магической силой?

— Я могу поинтересоваться, зачем вашему величеству нужны подобные амулеты?

— Конечно. Для Милены. Я хочу отправить ее завтра вместе с посольством на традиционную прогулку по городу, и у меня есть небезосновательные причины не доверять одному из орков. Мне кажется, он сильный маг. Милена не будет пользоваться этими амулетами, вы же знаете, у нее нет способности к волшебству.

— Орк — маг? — Лукеен впервые за весь разговор повернулся лицом к королеве. — Девочка, ты уверена в этом? Традиционная магия крови для орков — шаманство. У них не может быть силы в чистом виде, она сохранилась лишь до рас весны.

— Я знаю, что такое шаманство и как оно чувствуется, но он — определенно маг!

Старый задумался:

— Я могу его как-нибудь увидеть? Только незаметно для него.

— Да, завтра вечером, после экскурсии, устраивается званый ужин для гостей. Там будет много народу. Я как раз собиралась пригласить тебя для этой цели, чтобы ты тоже мог его почувствовать. Даже короли иногда ошибаются, и им необходим совет мастера.

— Хорошо, — одобрительно кивнул волшебник.

— А что там насчет отвара? — невинно поинтересовалась эльфийка.

— Я помню. — Старый отошел от стола, возле которого стоял, и подошел к другому, с алхимическими принадлежностями.

Только тут Эйриэн увидела, над чем он трудился все это время. На деревянной дощечке, напоминающей разделочную кухонную доску, лежало тельце мышонка. Его спинка была неестественно изогнута, из чего девушка сделала вывод, что бедное животное пострадало от мышеловки.

— Сколько суток ты не спала? — Маг отвлек ее от созерцания несчастного зверька.

— Только прошу тебя, не надо читать мне лекции о пользе регулярного сна и здорового образа жизни! — сразу перешла в наступление эльфийка.

Лукеен посмотрел на нее долгим взглядом и невозмутимо уточнил:

— Мне необходимы эти знания, чтобы понять, в какой концентрации готовить зелье.

Королева смутилась и сразу же ответила скороговоркой:

— Трое суток.

— Сколько еще собираешься не спать? продолжал допрос волшебник.

Эйриэн закусила губу, прикинула, за какое время она сможет выполнить все, что задумала, и выдала ответ:

— Думаю, завтра вечером я уже смогу лечь спать. Лукеен кивнул и вновь принялся за дело.

Подойдя к столу, где лежала мышка, Эйриэн провела пальцем по еще теплому меху.

— Ты, наверное, захочешь, чтобы орк тебя не почувствовал? — снова отвлек ее спокойный размеренный голос.

— Да, конечно. А такое разве возможно? Старый усмехнулся:

— Это у вас, у рас весны, магия крови сконцентрирована, как сахар в джеме, и чтобы ею пользоваться, нужно лишь пожелать, а мы, расы лета, вынуждены использовать разные настои, заклинания, амулеты, заговоры, чтобы управлять ею. Мы и придумываем всякое, а когда придумываем, то не всегда с первого раза получается то, что надо. Вот и я как-то экспериментировал и нашел один состав, который прячет на время от окружающих твою истинную силу. Я редко его использую, обычно все, наоборот, хотят казаться сильнее, чем есть на самом деле. Но ты не бойся, с тобой будет все по-прежнему, он влияет только на восприятие тех, кто с тобой рядом. Где-то я его записывал. Где же, где же?.. Вспомнил! — Волшебник, подметая пол длинной мантией, подошел к одной из полок и достал оттуда порядком потрепанную книгу со своими записями.

Эльфийка тем временем продолжала смотреть на мертвого мышонка:

«Вот ведь как странно. Извечная мечта всех магов… Казалось бы, всего несколько мгновений назад в этом маленьком крошечном тельце текла жизнь. Эта зверушка страдала, боялась, мучилась, но жила. А теперь… Что теперь? Что там, за гранью? Люди придумывают богов, которые осуждают тех, кто неправедно жил, и даруют тем, кто жил честно, лучшее будущее. Но никому еще не удавалось вернуть в мертвое тело душу, которая его покинула. Говорят, расы зимы могли это делать. Может, это правда, а может, такой же вымысел, как человеческие боги. Ведь все маги стремятся к одному — к бессмертию. Каждый своим путем, но лишь к одному — жить вечно, найти этот, возможно, единственный способ вернуть то, что содержит в себе саму жизнь…»

Размышления королевы прервал резкий удар по ее ладоням. От неожиданности она выронила тельце зверушки на пол.

— Нам живая королева нужнее живой мышки, — сурово сказал Лукеен, протягивая ей слегка дымящийся отвар. — У нас таких целый дворец, а королева — одна.

Он еще раз тяжело посмотрел на нее и пошел мыть инструменты, которые использовал для приготовления зелья.

Только тут Эйриэн поняла, что исчерпала почти весь запас своих сил — ее слегка шатало, руки мелко тряслись, а пальцы покалывало. Она и не заметила, как, задумавшись, отложила словарь, взяла мертвую мышку и попыталась ее оживить.

«Да, Николо иногда бывает прав, — подумала она. — Действительно, надо больше спать. Или просто выпить зелье». Королева залпом опрокинула варево Старого в рот и почувствовала, как оно обожгло ей сначала горло, потом пищевод, а затем и внутренности. На глаза навернулись слезы, дыхание перехватило, эльфийка отчаянно замахала руками, но не издала ни звука.

В этот самый момент дверь в мастерскую распахнулась, и звонкий мальчишеский голос возвестил:

— Учитель, я пришел!

Вслед за голосом влетел его обладатель с корзиной, полной изувеченных мышей. Это был Антуан, мальчишка семнадцати лет, ученик Старого.

Увидев ее величество, он, будто налетев на стену, сразу остановился, как-то сник и уставился взглядом в пол, словно пытаясь разглядеть новые пылинки на своих и без того сильно запыленных башмаках.

— Ну что я говорил! — намекая на грызунов, сварливо обратился Лукеен к эльфийке. — А тебя что, не учили здороваться? — повинил он ученика. — А то ее величество может подумать, что я тебя совсем ничему не учу, даже манерам.

— Доброй ночи, королева, — пробубнил своим башмакам Антуан и неловко поклонился, ненароком чуть не вывалив содержимое корзины.

В это время самой Эйриэн было ничуть не лучше, чем ученику Старого: горло по-прежнему жгло и горело, но она всем своим видом пыталась этого не показать.

— Здравствуй, Антуан, — еле выдавила она из себя.

От этих слов мальчишка покраснел, как спелый помидор на грядке. Он всегда казался Эйриэн до невероятности смешным. Непослушные вихры пепельного цвета торчали во все стороны, одежда была вечно чем-то перепачкана, а когда ему доводилось общаться с королевой, он непременно краснел, терял дар речи и опускал свои карие глаза в пол. Правда, только поначалу. Если его разговорить, он оказывался на редкость внимательным и интересным собеседником. Королева и ученик мага могли беседовать ночами напролет на самые разные темы, но только наедине — стоило в их разговор вмешаться кому-то третьему, как Антуан вновь замыкался в себе до такой степени, что начинал казаться немым.

Лукеен говорил, что в этом парне заложен огромный потенциал. Неизвестно, откуда верховный маг достал это чудо, но талант у «чуда» определенно был. Старый сам родился и вырос в простой семье, поэтому, когда гильдия магов стала навязывать ему богатых, но абсолютно бестолковых учеников, он однажды привел Антуана и поставил всех перед фактом, что будет обучать таинствам науки только его. Что ж, мальчишке определенно повезло: ему не пришлось платить баснословные суммы или проходить сложнейший конкурс на бесплатное место в школе магов. По окончании обучения у Лукеена ему автоматически, как воспитаннику главного мага страны, присуждалось звание магистра и ученая степень, а также государственное место работы в одном из крупных городов Эсилии.

Ученик попытался обогнуть королеву по кругу как можно дальше, сдвинул один стол, прополз по стеночке, сдвинул другой стол, так что приборы из гномьего стекла тревожно зазвенели, и наконец, достигнув цели, бросил корзину на пол. Учитель, все это время недовольно поглядывая на него, продолжал мыть магическую посуду. Антуан разобрался с ношей, положил очередного грызуна на дощечку и как бы ненароком заглянул в записи Старого. В этот момент его лицо преобразилось: с него исчезло вечное выражение испуга, а в глазах засветились любопытство и заинтересованность. Он одними губами произнес заклинание, над которым трудился мастер, и уверенно заявил:

— Во втором слове «е» лучше заменить на «и». Старый бросил посуду в таз и, шелестя одеянием, решительно направился к столу:

— Ишь ты, умник какой, что же, по-твоему, «целиб генукт» звучит хуже, чем «целиб гинукт»?

Не успел он произнести эту формулу, как его ладонь охватило легкое сияние, и мышка, на которую он по привычке положил руку, пискнула, вскочила на все четыре лапы и юркнула прочь со стола.

— Ну я же говорю, талант! — всплеснул руками маг, пряча довольную улыбку в бороду.

Антуан покраснел еще больше и пошел домывать пробирки и колбы за учителем.

— И кому теперь приписывать авторство? — задумался Старый.

Эйриэн, улыбнувшись, посмотрела на него:

— Я пойду?

— Да-да, конечно, доброй ночи, ваше величество. Об амулетах можете не беспокоиться, их принесут с утра пораньше прямо в покои Милены, я сам позабочусь о том, чтобы ими никто не мог воспользоваться, даже она сама. А то мало ли что. — Он неопределенно махнул рукой, повернулся к ученику и прикрикнул: — Антуан!

Тот вздрогнул, развернулся, пробубнил:

— Доброй ночи, королева. — И всего несколько мгновений посмотрел на нее ярким, как огонь, влюбленным взглядом, а затем неизменно налился румянцем.

— Доброй вам ночи, маги, — звонким голосом отозвалась эльфийка, подмигнула Антуану и выпорхнула из мастерской. Только захлопнув за собой дверь, она поняла, какую оплошность совершила: прямо перед ее ногами начинался долгий и утомительный спуск винтовой лестницы. А ведь это самый верхний этаж башни магов! Но вернуться назад, чтобы пройти потайным ходом, она посчитала ниже своего достоинства.

Ее величество легко преодолела спиральный спуск — вот что значит выпить отличное зелье! Хорошо хоть до королевской библиотеки отсюда было рукой подать.

Возле дверей Эйриэн ожидал отчаянно зевающий Келл, ему явно не терпелось пойти спать. Он отдал поднос с едой королеве и умоляюще спросил:

— А я правда теперь могу пойти спать?

— Можешь, — улыбнулась девушка, забирая у него ношу и легонько подтолкнула: — Беги. Но завтра с утра чтобы раньше меня проснулся! Понял?

Мальчишка радостно кивнул и скрылся в полумраке коридора.

Эльфийка прислонила ладонь к двери, и та отворилась с тихим шелестом, словно перевернулась одна из страниц хранимых в библиотеке книг.

Заботливо оставленный кем-то одиноко стоящий подсвечник на дальнем столике возле окна отбрасывал на полированную деревянную поверхность практически ровный круг света. Тени от полок, пересекаясь бесчисленное количество раз, рождали густые сумерки. Тишина окутывала плотным покрывалом. Королева вздохнула: ей предстояла еще одна бессонная ночь, и хоть она выпила чудесный отвар, приготовленный Лукееном, радости ей это не прибавило.

Ее величество поставила поднос на стол, села в кресло, открыла словарь и мгновенно улетела в дебри орочьего языка, которые с каждым новым выученным словом переставали быть столь уж непроходимыми. Все-таки магические зелья — очень хорошая штука!

Эйриэн очнулась от настойчивого стука в дверь. Взглянула в окно и удивилась — рассвет уже позолотил кроны дворцовых деревьев.

Что-то припозднился Ивэн. Неужто ждал, когда Милена оденется? Да нет, вряд ли. Скорее, просто искал саму Эйриэн — она же из комнаты вышла через потайной ход, а шептуны все-таки не вездесущи.

— Иду, — крикнула королева в ответ на стук и порадовалась про себя, что предусмотрительно надела вчера под платье короткую нижнюю рубашку и специально сшитые для нее панталоны. Секрет этих панталон состоял в том, что они были двухслойные. Нижний слой, прилегающий к телу, был пошит из мягкой тонкой ткани, а верхний изготавливался из парчи или бархата светлых оттенков. Таким образом, сняв с себя верхнее платье, Эйриэн оказывалась… одетой.

С тех самых пор, как ей исполнилось три года, все ее дни, проведенные во дворце, начинались с одного и того же: ранним утром, с первыми лучами солнца, в ее комнату входил Ивэн и отводил ее величество на фехтовальное занятие. Он не ждал, пока она проснется, тем более не ждал, пока она оденется, а на все уговоры и жалобы отвечал только одно:

— Девочка моя, враг не будет ждать, пока ты соизволишь проснуться, позовешь служанок, и они тебя оденут. Он нападет на тебя спящую, застигнет в самый неудобный и неподходящий момент. И что ты тогда будешь делать? Попросишь времени, чтобы натянуть штаны?

И хоть у Эсилии давно не было врагов, а услугами служанок Эйриэн предпочитала пользоваться только по необходимости, учитель был тверд и непреклонен, как вековечные твердыни Драконова хребта. После того, как Ивэн несколько раз поднял ее с кровати и заставил пройтись по всему замку и двору, а также тренироваться в одной ночной рубашке, королева научилась быть умнее. Чтобы избежать очередного позора, она приноровилась еще вечером заранее думать, в чем проснется утром. Поэтому ей частенько, из-за врожденной тяги ко сну до полудня, приходилось засыпать одетой в тренировочный костюм. А позже, для собственного удобства, она придумала этот нехитрый трюк с панталонами и короткими нижними рубашками.

Когда три года исполнилось Милене, ее постигла та же участь, правда, повезло ей больше. Младшая сестра, в отличие от старшей, была жаворонком, и ей не стоило таких усилий просыпаться спозаранку.

Зато какой праздник наступал, когда тайный советник уезжал в очередной военный поход. Можно было спать и не опасаться, что тебя поднимут ни свет ни заря в чем мать родила, ну или почти в чем мать родила. Но даже в такие дни ее величество не позволяла себе лениться и обязательно тренировалась. Правда, намного позже, чем обычно.

Эйриэн отложила словарь в сторону, краем глаза заметив, что фрукты на подносе почти закончились, а свечи в подсвечнике догорели. И когда только успели?!

За дверью ее действительно ожидал начальник королевской стражи. Он пожелал своей повелительнице доброго утра и жестом пригласил во двор на тренировку. Вместе они проследовали на полянку для индивидуальных занятий. Выровненный участок земли посреди сада был поделен деревянной оградой по пояс высотой на несколько равных частей. Внутри каждой оградки была сколочена стойка, на которую можно было положить или опереть — в зависимости от размеров — тренировочное оружие, щиты или доспех.

Утро было ясным, и трава под ногами искрилась от еще не высохшей росы. Милена, как всегда успевшая вовремя одеться, уже разминалась, держа в каждой руке по короткому одноручному мечу. На ней была легкая броня из толстой вареной кожи с нашитыми на нее бронзовыми пластинами. Такой доспех мог защитить от легких порезов и уколов, но никак не от настоящего колющего или рубящего удара. Милена кивнула сестре в знак приветствия и продолжила увлеченно размахивать оружием. Эйриэн с сомнением посмотрела на клинки — они были короткими даже для таких коротких мечей.

Взглянув на стойку для оружия, королева разглядела несколько пар прислоненных алебард, различающихся длиной и формой лезвия, и нахмурилась. Не в последний раз за это утро. У алебард, так же, как и у мечей, которыми фехтовала Милена, была боевая кромка, а не затупленная, как у тренировочного оружия. То есть им и впрямь можно было порезать, уколоть, а также отрубить что-нибудь или даже, при самом неблагоприятном раскладе, убить. И легкая броня Милены ее бы не спасла, не говоря уж про платье Эйриэн.

Эльфийка приподняла подол, собираясь стянуть одеяние через голову, но учитель жестом остановил ее. Хорошо хоть свою излюбленную фразу про то, что враг ждать не будет, не сказал. Тогда ее величество, пожав недоуменно плечами, просто попыталась завязать длинную юбку узлом на бедрах, но опять же была остановлена молчаливым приказом Ивэна. Что-то тайный советник в это утро не отличался особой разговорчивостью. Он придирчиво разглядывал алебарды: брал в руки, проверяя на тяжесть и сбалансированность, проводил пальцем по лезвиям, осматривая, насколько хорошо выполнена заточка. Наконец он выбрал два одинаковых и, на его взгляд, самых лучших годендака[13] и бросил их Эйриэн. Та без усилия поймала орудия в воздухе. Учитель привычно отошел, давая девушкам время, чтобы размяться.

Королева отступила на всякий случай на пару шагов назад, чтобы наверняка никого не задеть, и приступила к разминке. Для начала она отложила оружие в сторону и просто размяла мышцы: поприседала, попрыгала, покрутила поочередно разными частями тела. Кости в спине при первом же наклоне весело затрещали, живо напоминая о проведенной накануне малоподвижной ночи. Только когда девушка посчитала, что тело можно больше не мучить, она взялась за алебарды.

Привыкая к новому оружию, Эйриэн сделала пару пробных взмахов, проверила на баланс, вытянула вперед обе руки и посмотрела, на каком расстоянии от земли лучше всего махать этими деревяшками с железками на концах. Оставшись вполне довольной своим оружием, эльфийка приступила к самой серьезной части разминки. Она покрутила перед собой, за собой и по бокам поочередно «мельницы» и «восьмерки». Только крутила она их, удерживая древко не полностью ладонью, а одними пальцами, словно карандаши.

Вдруг в одно мгновение алебарды остановились, одна из них резко полетела вверх, срубая голову невидимому противнику, а другая вниз — лишая его ног и не оставляя никакого шанса не то что на победу, но даже на жизнь. Королева отступила, поставила блок, защищаясь, ушла вправо, развернулась, нанесла ответный удар, грациозно перетекла из одной стойки в другую, скрестила годендаки, создавая щит. Затем пришло время наступать. Резким движением она откинула нападавшего назад, нанесла удар снизу вверх, сбоку, сверху, постоянно меняя позиции, перехватила алебарды поближе к лезвию и стала орудовать ими, как секирами. Удар, нападение, защита, удар, еще удар, последний! Невидимый противник оказался повержен, ее величество осталась довольна результатом.

Ивэн хлопнул в ладоши, подавая условный знак, что разминка закончена, подошел к Милене и завязал ей глаза черной повязкой. Эйриэн промолчала, но хмуро сдвинула брови, сравнив слишком короткие мечи сестры со своими годендаками, и подозрительно глядя на остроту как тех, так и других.

Всем известно, что мускулатура эльфов развита намного лучше человеческой. Поэтому для того, чтобы уравновесить шансы обеих девушек, на Эйриэн во время тренировок чаще всего надевали тяжелую броню, лишая ее таким способом проворности и подвижности, которых не было у Милены. Оружие для королевы всегда весило значительно больше, чем оружие, предназначавшееся для тренировки ее сестры. Алебарды, которые эльфийка сейчас держала в руках, казались ей легче, чем механические гномьи ножи — ловкому вору. И управлялась она с ними так же виртуозно. Милене же, с ее изнеженными ручками, что ни дай, все было тяжело.

Тем временем Ивэн подошел к королеве, не прерывая ее тягостных раздумий, и тоже завязал ей глаза.

«Крок! — выругалась про себя Эйриэн. — Это же форменное убийство! Для эльфа нет большой разницы, завязаны его глаза или нет, но не для человека. Я же убью ее, зарежу, как беспомощного слепого котенка, и она даже пискнуть не успеет! Чего Ивэн добивается? Он действительно хочет, чтобы я честно тренировалась? Ну уж нет, я не допущу, чтобы хоть кто-нибудь причинил вред моей сестре. Мир сошел с ума: сначала посольство со своим мечом, теперь вот желание Ивэна, чтобы я убила собственную воспитанницу!»

Эйриэн кашлянула и изо всех сил попыталась дышать как можно громче, она, конечно, понимала, что Милене это мало поможет, но лучше сделать хоть что-то, чем совсем ничего. Вдобавок ко всему, эльфийка так шумно стала топтаться, что не услышать ее стало просто невозможно. Королева прекрасно осознавала, что учитель не может не замечать всех ее уловок и что ему они уж точно не понравятся, но сейчас ей было все равно. Сама она прекрасно ориентировалась по звукам: Милена неподвижно держала клинки, прислушиваясь, где находится ее противница, и легкий, еле уловимый ветерок прорезал лезвия с таким же еле уловимым свистом. Учащенное дыхание младшей сестры говорило о том, что она сильно волнуется. Девушка сделала шаг вперед, и земля под ее ногой тихо зашуршала, хотя она наверняка старалась, в отличие от эльфийки, двигаться как можно тише. Усилившийся свист ясно сказал о том, что Милена подняла мечи, звук впереди был чуть громче, значит, она держала их остриями вперед.

Королева громко вздохнула, на это раз не нарочно — ей не нравилась эта игра в кошки-мышки, где она точно была кошкой.

— Нападайте! — потеряв терпение, крикнул учитель.

Милена, как наиболее послушная ученица, тут же бросилась исполнять указание, о чем возвестил приближающийся топот шагов и резкая песнь клинков. Чтобы остановить сестру, Эйриэн понадобилось лишь вытянуть руку с зажатым в ней орудием. Нападавшая не ожидала, что так быстро получит отпор, и железо столкнулось с железом с таким звоном, что у королевы заныли зубы. Милена осторожно обошла противницу по кругу и попыталась нанести еще один удар. На этот раз не прямо в лоб, а немного справа. Эльфийка, не двигаясь с места, отразила его, просто повернув кисть руки. Ее движения были точны и легки, но внутри она полыхала огнем гнева, проклиная все на свете: неумелость Милены, прихоть Ивэна, загубленное время, которое она потратила на то, что сейчас называлось тренировкой. Больше всего ее злило то, что от учителя никак не скроешь лояльность по отношению к сестре, а он очень не любит, когда кто-то не дерется во всю силу. Конечно же он будет недоволен! Интересно, а если две королевы поубивают друг друга, ему станет легче?

— Эйриэн, нападай! — нетерпеливо крикнул начальник городской стражи словно в ответ на мысли своей ученицы.

Ее величество скрипнула зубами и, повернувшись лицом к сопернице, занесла обе алебарды для удара, молясь лишь о том, чтобы та, в свою очередь, подняла клинки для защиты. Милена поставила мечи в блоки, и эльфийка медленно и осторожно, чтобы не нанести сильных повреждений, ударила по ним. Отведя годендаки, Эйриэн подождала, пока сестра поменяет позицию, и вновь ударила тем же способом.

— Эйриэн! — вскричал не на шутку разозленный Ивэн. — Бей! Дерись!

Волна ярости захлестнула эльфийку. Она одновременно изгибом лезвия одной алебарды зацепила меч Милены и резко дернула на себя, так что тот вылетел из рук, а другой алебардой просто со всей дури ударила по единственному оставшемуся в руках у сестры клинку. Удар был такой сильный, что Милена сама выронила свое оружие. Королева крутанула годендаки так, что оба лезвия смотрели вовнутрь. Мгновение — и лезвия понеслись с невероятной скоростью навстречу друг к другу на уровне шеи Милены. Эйриэн остановила их только тогда, когда они коснулись кожи на шее сестры, и с искаженным от гнева лицом повернулась к Ивэну:

— Ты ведь этого хотел, не так ли? Ты хотел, чтобы я ее убила?

Милена стояла, боясь пошевельнутся и вздохнуть. Тогда эльфийка одним резким движением отбросила свое оружие в разные стороны и пошла прочь с площадки.

— Эйриэн, вернись! — крикнул ей вслед учитель, пытаясь удержать строптивую ученицу. Но она лишь резким царственным взмахом руки показала, что не собирается возвращаться. И ушла, не обернувшись.

Слезы злости катились по щекам королевы, когда она подходила ко входу во дворец. Только здесь она обнаружила, что забыла снять повязку с глаз. Девушка резко сорвала кусок материи, бросила на землю и ступила под своды.

Не успела она сделать и несколько шагов, как ее окликнул нерешительный юношеский голос:

— Королева!

Ее величество обернулась на зов, пытаясь унять эмоции, чтобы не напугать никого зверским выражением своего лица. В конце коридора стоял Антуан. Он в несколько мгновений преодолел разделяющее их пространство, огляделся вокруг и, никого не заметив, неуклюже обнял девушку. Та похлопала его по спине и отстранилась.

— Ты вернулась, — выдохнул маг.

— Меткое замечание, — улыбнулась она. — Мы вчера виделись. К тому же я всегда возвращаюсь.

— Я боюсь, что когда-нибудь ты не вернешься. Знаю, что напрасно боюсь. Вот и Виола каждый раз говорит то же самое.

— Виола… — передернулась эльфийка.

Антуан, в отличие от нее, не просто мог спокойно переносить предсказательницу, но даже дружил с ней.

— Я до сих пор не понимаю, почему ты ее не любишь. Она очень милая, если познакомиться с ней поближе, и готовит превосходные маковые печенья.

Эйриэн представила себе страшное лицо Виолы и скривилась:

— Не будем больше про Виолу.

— Ладно, как хочешь, — пожал плечами юноша. — Ты идешь в королевскую библиотеку?

— Да.

— А мне Лукеен не разрешает сюда приходить.

— Наверное, у него есть на это веские причины. Поверь мне, у него в мастерской книги намного интереснее. Я думаю, он не хочет, чтобы ты отвлекался на всякую ерунду.

— Да, наверное, — грустно вздохнул Антуан.

— Старый знает, как лучше.

— Да, наверное, — еще грустнее вздохнул юноша.

— Ну мы пришли. — Королева указала рукой на дверь, ведущую в библиотеку.

— Да, я вижу. Ну до встречи, — махнул рукой юноша. — Надеюсь, у тебя все-таки найдется немного времени, чтобы составить мне компанию и посмотреть на звезды. Я буду ждать. Как всегда. У фонтана.

— Я постараюсь, — улыбнулась эльфийка, закрывая дверь.

Антуан отошел на пару шагов, резко остановился, как будто налетел на невидимую стену и, с досадой хлопнув себя по лбу, развернулся к королеве:

— Эйриэн, у меня же для тебя кое-что есть. Девушка, уже почти закрывшая дверь, вернулась в коридор.

Ученик мага остановился перед ней, пошарил по карманам. Не найдя того, что искал, он вывернул все их содержимое: на пол посыпались обрывки бумажек с заклинаниями, стебельки засушенных трав, камешки, порошки и прочая мелкая ерунда. Но и среди всего этого разнообразия не оказалось того, что было нужно. Он распихал все обратно и глубоко задумался, затем в очередной раз стукнул себя по лбу, снял с шеи медальон и протянул его королеве.

— Спасибо, — Девушка приняла подарок и подняла его на уровень глаз, стараясь хорошенько рассмотреть. Медальон представлял собой плоский кусочек зеленого берилла круглой формы. Он был отшлифован до зеркального блеска и мог бы даже отражать, если бы не был весь испещрен рунами.

— Это не просто кусочек камня, — пояснил Антуан. — Этот амулет обладает магическими свойствами.

— Какими?

— Он накапливает магию. Изо дня в день искра магии, которая остается у тебя, собирается в этот амулет, как вода — по капле в сосуд. Только, в отличие от воды, магия не испаряется. Амулет не забирает лишнего, лишь то, что ты не используешь. И так день за днем. За много дней может накопиться очень много магии.

— Здорово! А зачем это?

— Медальон не просто собирает энергию, он способен также отдавать ее. Представь, что если у тебя однажды закончились силы, а тебе нужно воспользоваться своими способностями, тебе стоит только захотеть — накопившаяся мощь высвободится из камня, и ты сможешь ее применить.

Эйриэн задумалась. Это и впрямь был очень полезный подарок. А также, скорее всего, единственный в своем роде. Антуан был прилежным учеником: он любил узнавать, придумывать, делать что-то новое. В результате его поисков получались удивительные вещи, такие, как этот презент. Антуан считал, что только когда станет умудренным опытом магом, начнет копировать свои произведения, а до тех пор нет ничего лучше, чем придумать что-нибудь такое, что до него никто еще не придумал.

Эльфийка с уважением взглянула на подарок своего друга и поклонника и попросила помочь завязать на шее шнурок с магическим украшением. Молодой человек смутился, но не мог же он, в самом деле, отказать королеве. Дрожащими пальцами, сразу ставшими неловкими, не с первой попытки он все-таки справился с тесемкой и увенчал свою победу, завязав крепкий и надежный узел. Аккуратно вытащив волосы ее величества из-под шнурка, он осторожно, еле касаясь, погладил их.

— Я хочу придумать такой медальон, который будет способен накапливать жизнь, и подарить его Лукеену, чтобы он жил как можно дольше. Тогда мы вместе с ним сможем столько всего полезного сделать, столько всего придумать, осуществить!

Ее величество усмехнулась про себя: вот она, извечная мечта магов о бессмертии.

— Я думаю, Старый не согласится.

— Почему?

— Он слишком мудр, чтобы продлевать свою жизнь, и понимает, что всему свое время: есть время жить, но приходит и время уходить.

— А мне кажется, что умирать никто не хочет, и если я придумаю и подарю ему такой амулет, он им воспользуется.

— Время покажет, — примирительно сказала девушка. — А мне пора идти доучивать. Увидимся.

— Ваше величество, — поклонился ученик, — не буду мешать. — И скрылся за поворотом, ведущим в башню магов.

Эйриэн вошла в библиотеку. Ничто не изменилось за время ее недолгого отсутствия, лишь взошедшее солнце осветило через витражное окно тишину знаний. Набивший порядочную оскомину словарь орочьего языка лежал открытым на том самом месте, где эльфийка перестала его читать. Королева с ненавистью взглянула на него, но вновь взяла в руки и продолжила учить.

Как следует сконцентрироваться ей помешал настойчивый стук в дверь. Она почувствовала, что за стеной стоит Ивэн ен Тилгер. Девушка притаилась, как мышка, надеясь, что учитель подумает, что ее здесь нет, и уйдет. Но не тут-то было.

— Ваше величество, откройте! — крикнул он. — Я знаю, что вы здесь. Эйриэн, ты самовольно ушла с тренировки. Я хочу знать причину, почему ты это сделала.

Если бы не последняя фраза советника, королева, пожалуй, еще бы подумала, стоит ли открывать. Но тут она вспылила, стремительно поднялась, подлетела и резким взмахом, чуть не задев учителя по носу, распахнула створку двери:

— Нет, это я хочу знать причину, почему ты это сделал?!

— Ты так и будешь кричать на меня в коридоре? — невозмутимо спросил Ивэн, ничуть не тронутый гневом своей ученицы. — Или все же пригласишь войти?

Эльфийка, скрестив на груди руки, отступила на шаг назад. Советник вошел, закрыл за собой дверь и внимательно взглянул на Эйриэн, так, словно в первый раз ее увидел.

— Девочка моя, — начал он неожиданно ласковым тоном, сразу напугав этим свою воспитанницу. — Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что не всегда в жизни получается так, как мы хотим, что не все бывает спокойно, гладко и справедливо. Иногда случаются очень неправильные и неприятные вещи.

— Да, я все это понимаю. Но не понимаю только одного: к чему ты мне все это говоришь? К чему ты устроил эту дурацкую тренировку, зачем ты заставил меня нападать на Милену, которая оказалась передо мной практически беззащитна? Для чего все это, с какой целью?

— Представь, что тебе, возможно, когда-нибудь придется столкнуться с предательством. Я очень этого не хочу, но ты знаешь, что в жизни случаются вещи и пострашнее.

— Милена? Нет, этого не может быть! Этого никогда не случится! Она никогда меня не предаст!

— Ты действительно так в этом уверена? Королева закусила губу. Ивэн попал в самую точку.

Эльфийка понятия не имела, как ее взбалмошная и непостоянная воспитанница отреагирует на правду, которую столько лет пыталась узнать.

— Да и при чем здесь Милена? Речь не о ней. Я использовал ее лишь как пример для урока. Я хотел посмотреть, как ты поведешь себя, если тебе придется воевать с кем-то, кто тебе по-настоящему дорог.

— Я, скорее, позволю убить себя, чем причиню вред тому, кого люблю, — глухо ответила девушка, стараясь не смотреть в глаза учителю. — Я не прошла испытание.

— Я знаю, — грустно улыбнулся советник и с отеческой нежностью погладил девушку по щеке, затем кашлянул, прогоняя минутную слабость. — А если перед тобой будет стоять выбор: жизнь одного человека или судьба страны, судьба Эсилии, жизни всех, кто в ней живет, как ты поступишь тогда?

Эйриэн молчала. Учитель, не дождавшись ответа, продолжил:

— К тому же предательство не всегда бывает сознательным. У каждого есть слабые стороны. Этэна можно околдовать, одурманить, убедить его, что он действует во благо, а не во вред. Да мало ли что еще? Он и думать не будет, что совершает что-то плохое, что может навредить, он будет уверен в обратном. У темной стороны найдется для этого много способов.

— Я надеюсь, что мне никогда не придется встать перед таким сложным выбором, — холодно ответила королева. — Спасибо за урок, учитель.

— Прости меня, дочка, мои уроки не всегда просты и не всегда тебе по нраву, но я надеюсь, что они научат тебя хоть чему-то в этой жизни.

Ивэн церемонно поклонился и уже собрался выйти, но Эйриэн остановила его:

— Скажи мне, ты чего-то боишься?

— Нет, скорее, опасаюсь. Если тебе придется столкнуться с чем-то подобным, я хочу, чтобы ты была готова. Сегодня я провел урок, который надолго останется в твоей памяти и заставит, даже против твоей воли, хорошенько задуматься. Поэтому, если вдруг когда-нибудь возникнет подобная ситуация, решение у тебя уже будет готово. Но я желаю, чтобы тебе, девочка, никогда не пришлось делать этот непростой выбор: между любимым этэном и любимой страной.

— Ивэн, что творится с миром? Месяц назад тебе бы и в голову не пришло готовить меня к предательству. А теперь? Что происходит? Что изменилось?

— Может, это не мир изменился, а просто ты взрослеешь?

— Да, возможно, — неуверенно согласилась эльфийка.

— Мне пора идти, дочка, — дела. Если я тебе понадоблюсь, ты всегда знаешь, где меня найти.

Ивэн, не удержавшись, еще раз погладил ее по щеке и отправился по делам.

— Да уж, конечно, я взрослею, — проворчала королева, закрывая за ним дверь. — Да мне до эльфийского совершеннолетия надо прожить столько же, еще раз столько же и еще почти постольку же.

Она села и со стуком уронила голову на стол, тяжко вздохнув при этом:

— Куда катится мир?

Через пару стрелок ее величество успокоилась и готова была продолжить обучение, но к ней снова постучали.

«Поразительно, какой популярностью сегодня пользуется обычно безлюдная королевская библиотека. Подумать только, и я еще считала ее спокойным местом!» — возопила про себя Эйриэн.

На этот раз за порогом стояла Милена. Как только эльфийка открыла, она поняла, что не просто любит свою сестру, а безмерно обожает до глубин души и особенно желудка. В руках Милена держала поднос с завтраком, на котором стояло несколько закрытых крышками блюд и кувшин с охлажденным морсом из малины и ежевики — по запотевшим фарфоровым бокам стекали тоненькие прозрачные капли.

— Можно войти? — неуверенно спросила Милена.

— Да, ты можешь занести поднос, — с превеликой радостью разрешила королева.

В этой фразе содержался истинный смысл положения вещей — младшая из сестер не имела права посещать королевскую библиотеку. Главной причиной конечно же была тайна ее рождения, а с другой стороны, это делалось для ее же блага: знания, хранимые в святая святых, при неправильном обращении с ними могли принести множество проблем. Да, собственно, Милена не особо от этого страдала — ей хватало литературы и в других библиотеках замка, в которых она выбирала книги по своему усмотрению, то есть, по большей части, романы и поэзию. Правда, стоило признать, у нее был недурной вкус.

— Не сердись, пожалуйста, на Ивэна, — попросила девушка, опуская свою ношу на стол. — Он всего лишь хотел как лучше. Он научил меня, как защищаться от такого нападения. Ты сама не представляешь, как это просто. Там надо поднырнуть, потом развернуться, а потом уже сзади бить. Да что я тебе рассказываю? Ты сама все сможешь увидеть на следующей тренировке. Только не сердись на Ивэна, ладно? Он всего лишь нас учит.

«Да, девочка моя, — мысленно согласилась с сестрой Эйриэн. — Он, конечно, нас учит и сегодня провел сразу два урока: один — для меня, и один — для тебя. Только цели у этих уроков были разные».

— Хорошо, — попыталась улыбнуться королева. — Если ты просишь, я не буду на него сердиться.

— Правда?

— Ну конечно. В конце концов, ты права. Он наш учитель, и мы должны ему верить.

— Здорово! — Милена обняла сестру. — Я тебя обожаю. Ну я побежала, а то посольство уже просыпается, скоро надо будет их по городу водить. Ой, а ты видела, какие мне сегодня утром амулетики принесли от Лукеена? Смотри, какие красивые, правда?

Девушка достала из-под платья длинную цепочку, на которой висело несколько магических украшений. Старый не подвел — талисманы были что надо. От них издалека веяло сильнейшей магией земли и растений. Не опытный в основах магии чародей запросто мог спутать идущую от них силу с природным волшебством эльфов.

— А еще вот! — Милена протянула руку, на которой красовался магический перстень. — Посмотри, как переливается, просто замечательно. У меня такого никогда раньше не было.

По черному блестящему камню, вставленному в оправу кольца, змеясь, пробегали крошечные зеленые искорки. Эльфийка порадовалась, что у ее воспитанницы нет магического дара — в неумелых или, наоборот, слишком умелых руках этот амулет мог бы натворить бед.

— Только оно почему-то не снимается. — Девушка активно подергала и повертела перстень.

Эйриэн присмотрелась получше и разглядела на пальце у сестры тоненькую, почти невидимую нитку защитного заклинания.

— Это кольцо прикреплено к тебе, его никто не сможет снять, даже ты, и никто не сможет воспользоваться его магией. Не беспокойся, Лукеен его снимет сегодня вечером, после окончания приема.

Милена облегченно вздохнула:

— Это хорошо. А то я все-таки немного побаиваюсь всех этих магических штук. Мало ли что от них ожидать. Здорово, что Лукеен наложил защитные чары. Я опасалась, что кольцо может кто-нибудь украсть и воспользоваться им. Ведь это могло бы случиться?

— Могло бы. Но у нас очень мудрый Старый. Он всегда все предусматривает.

— Ой! — всплеснула руками Милена. — Мне же пора бежать переодеваться, а то не успею. — И чмокнув сестру на прощание, она почти вылетела из библиотеки.

Королева посмотрела ей вслед, подозвала охранников и приказала им под страхом смерти стеречь дверь ото всех, кроме главного и тайного советников, и беспокоить ее только в случае стихийного бедствия. Стражники послушно кивнули и скрестили пики перед дверью.

Эйриэн подошла к столу, подняла крышку сначала с одного блюда, на котором в тарелке лежал омлет с грибами и сыром, потом с другого блюда, в котором обнаружила рассыпное печенье с медом и орехами, и поняла, что в мире хотя бы одно остается неизменным — это ее собственный аппетит. Она налила себе в прозрачный хрустальный бокал морса изумительного розовато-сиреневого оттенка и приступила к трапезе. Когда с завтраком было покончено, королева с удовольствием отметила, что после вкушения материальной пищи и духовная вкушается лучше, и вернулась к изучению словаря.

Последнее слово влетело в голову и прочно обосновалось там, найдя маленький укромный уголок. Эльфийка мотнула головой, пытаясь вернуться к нормальному восприятию действительности, с безмерным удивлением посмотрела на последнюю страницу словаря, поняла, что ее мучения подошли к концу, глянула в окно, где солнце раскрашивало ало-малиновым цветом верхушки деревьев последними лучами, и со скоростью, которой бы позавидовала убегающая утром Милена, кинулась прочь из библиотеки. Стражи еле успели развести в стороны пики, которыми закрывали вход в комнату.

Королева побежала в боковой коридор, отодвинула в первой же нише вазу, стоящую в качестве украшения на подставке, и нырнула в открывшийся проход. Сделала она это так быстро, что стороннему наблюдателю показалось бы, что девушка просто прошла сквозь стену.

Через пару мгновений Эйриэн выбежала из почти такой же ниши, находящейся в другом крыле замка, и зацепилась рукой за угол. Ее по инерции занесло, развернуло, и в дверь дворцовой кухни королева упала руками вперед, широко распахнув створки. Ну почти упала, уткнувшись во что-то мягкое и вкусно пахнущее.

— Так, а это еще что такое? — раздался сверху над ней басовитый ошарашенный голос.

Эльфийка попыталась вскочить на ноги:

— Это я, Мария.

Две ручищи подняли ее вверх, вернув в более привычное вертикальное положение.

— Мария, скажи, а ужин уже начался?

— Да, — все еще не понимая, куда клонит Эйриэн, ответила повариха. — Девочки уже почти закончили холодные закуски разносить, сейчас супы будут подавать.

— Это хорошо. — Королева придирчиво осмотрела служанок, которые столпились у дверей, ведущих в трапезный зал, отвлеченные от своих обязанностей ее внезапным появлением.

— Келла, — позвала ее величество, — иди сюда. Девушка безропотно повиновалась, не ожидая от царственной особы никакого подвоха.

— Раздевайся.

— Что? — недоуменно спросила служанка.

— Раздевайся! — повторила свой приказ Эйриэн. Слегка полноватые розовые губки девушки задрожали от обиды, миловидное личико покрылось красными пятнами стыда.

— Здесь? — спросила она тихо.

— Ну да, здесь! — Эльфийка потянулась за подолом платья, собираясь снять его. — Ой, нет, не здесь. Здесь же видят все, пойдем в кладовую.

Она потащила Келлу за собой, та шла, не сопротивляясь, покорная судьбе и королевской воле. В кладовой Эйриэн чуть ли не силком стянула с нее платье, переоделась и уже собиралась выйти, как услышала за спиной жалобные всхлипы.

— Ты чего? — Королева присела возле девушки, которая, сжавшись в комочек, забилась в угол.

— А в чем я домой пойду? — спросила служанка чуть не плача.

— Вот дуреха! — воскликнула эльфийка. — Надень мое платье. Я слышала, у тебя скоро свадьба, перешей его в свадебное и считай это моим подарком. Только плащ не забудь накинуть, чтобы тебя со мной не перепутали.

Лицо служанки сразу же прояснилось, она радостно прижала к себе наряд, который ей кинула Эйриэн, но королева этого уже не увидела. Она вернулась обратно в кухню и подлетела к Марии:

— Заправь мне волосы, чтоб не торчали.

Та послушно стала убирать выбившиеся пряди под оборки чепчика.

— Ой, не нравится мне твоя затея, девочка, ой, не нравится. Поднос только ни на кого не урони.

— Обижаешь.

Ее величество подхватила хрустальный поднос со стоящими на нем кушаньями, поставила себе на указательный палец, крутанула и затем аккуратно опустила на стол, не разбрызгав ни капли.

Повариха в сомнении покачала головой, но пристроила ее между служанок:

— Тарелки ставь сразу после Ирэны, я тебе место определила прямо рядом с послом, так что будь там аккуратнее.

Двери распахнулись, и девушки вереницей пошли по залу. Шум, производимый этэнами в зале, ударил словно молотком по чувствительному слуху эльфийки, и на короткое время она потеряла ориентацию. Если б не Ирэна, шедшая впереди, то королева бы точно на кого-нибудь натолкнулась или вообще потерялась. Темно-синий колокол юбки служанки служил надежным ориентиром в просторном зале. Когда Эйриэн приблизилась к столам, к гаму, нещадно мучившему ее уши, добавилась непередаваемая волна запахов, ударившая в нос. Девушка попыталась дышать ртом, но это только усугубило ее положение. Теперь ей начало казаться, что она съела все то, что вдыхала, а когда эльфийка подошла совсем близко к оркам, то рот захлопнулся сам собой, потому что то, чем пахли отдельные их представители, вдыхать через рот и тем более «есть» было невыносимо.

Роскошный трапезный королевский зал был до отказа забит участниками пошегретского посольства, эсилийским дворянством и сливками высшего общества, музыкантами и многочисленной прислугой. Повсюду горели свечи: в подсвечниках на столах, в канделябрах на полу, в люстрах, висящих на потолке. Искорки огня плясали по блестящим бокам разнообразной посуды: стеклянной, серебряной, золотой, хрустальной, фарфоровой, переливались отблесками в драгоценных каменьях украшений, отражались бликами в зрачках многочисленных разноцветных глаз. Зал был до предела наполнен светом, нигде не смог укрыться ни малейший кусочек тени, даже малахитовые полы под столом, казалось, источали легкое бирюзовое свечение. Светло-сиреневые стены блестели серебром: то переливался тонкий растительный орнамент, покрывающий стены от пола до жемчужно-молочного потолка. На потолке серебряные ветви распускались пышными невиданными цветами.

Повсюду звучали голоса: смеющиеся, переговаривающиеся, таинственно перешептывающиеся, звонкие, тихие, громкие, скрипящие, молодые и старые. Особенно среди них выделялись чистые, звенящие голоса певцов. Они прорезали шум и гам зала, как тонкий стилет — жирный окорок.

В глазах рябило от ослепительных нарядов, украшенных кто во что горазд: цветным стеклом, драгоценностями, жемчугом, серебром, золотом всевозможных цветов и оттенков. Каждый старался перещеголять другого если не дороговизной, то хотя бы пышностью наряда. Милена была одета на удивление скромно. Поверх светло-фисташкового шелкового платья было надето темно-зеленое бархатное. Украшением служили вышивка золотой нитью и изумруды: на шее — в качестве колье, на руках — браслеты, кольца, они же сияли и в прическе. Камни переливались зелеными огоньками при каждом ее движении.

Столы были расставлены буквой П. Во главе восседала титен-королева. Слева от нее разместилось пошегретское посольство, справа — свита, ближе всех сидели члены королевского совета. Все, за исключением Старого, который уселся за спинами орков во втором ряду столов.

Эйриэн поставила принесенные тарелки вслед за Ирэной и поняла, что сейчас ей придется уходить. Но не успела она сделать и пары шагов, как одна из служанок, наверняка посланная Марией, пришла ей на помощь и вручила поднос с салатами. Королева была благодарна поварихе за предусмотрительность.

Оправившись от первого шока, ее величество почувствовала себя чуть более уверенно. Кое-как удалось не обращать внимания на резкие запахи. При других обстоятельствах можно было бы воспользоваться нехитрыми магическими приемами, но в этот раз она предпочла не рисковать и потерпеть временные неудобства. Постепенно и чувствительные уши попривыкли к гаму зала и стали различать отдельные слова. Эйриэн прислушалась и, различив орочий говор, подошла поближе. Смысл слов доходил с трудом, но она не пожалела о потраченном на изучение языка времени — чем дольше девушка слушала, тем лучше понимала то, о чем говорили орки.

— А я до сих пор думаю, что вы ошибаетесь, дорогой Дэрк.

— А я думаю, что нет, — отвечал переводчик молодому орку.

В отличие от многих своих соотечественников, тот был одет со вкусом, и исходящий от него запах был весьма приятным, чего нельзя было сказать о внешности. Лицо типичного представителя орочьей расы не блистало красотой, но и отталкивающим не было. Пожалуй, разгадка таилась в глазах — они были невероятно добрыми для столь злобной расы. На короткое время королева подумала, что ошибалась насчет главной цели посольского визита. Что все они ошибались и обретут не врагов, а новых друзей.

— Но я точно ощущаю исходящую от нее магию земли и деревьев. И вы изворачивались, пытаясь отвечать на ее вопросы. Что-то не давало вам лгать.

Эйриэн догадалась, что речь идет о Милене. Та, будто почувствовав, что говорят о ней, обратилась к оркам:

— Ну как вам нравится наш прием?

— Что она спрашивает? — грубо поинтересовался Орнекс рэк тэ Шеку, сидящий по другую руку от Дэрка Таупара.

— Она спрашивает, как вам нравится прием, маркиз.

— Скажи ей, что харчи нормальные, вино — дерьмо, а девки с кухни могли бы быть и потолще. Их что здесь, совсем не кормят? — Он загоготал, изображая смех.

— Что ответил маркиз? — поинтересовалась Милена. Дэрк открыл рот, закрыл его, опять открыл, слегка покраснел, потом побледнел и выдавил из себя:

— Он сказал, что готовят у вас превосходно, а вот вино отличается слегка своеобразным вкусом, к которому он не привык. И девушки в Эсилии очень стройные.

Королева захихикала про себя, представив, сколько раз за этот день переводчику приходилось выкручиваться подобным образом и сколько нервов и сил он потратил.

Милена, довольная ответом, невинно улыбнулась и продолжила расточать вокруг себя ауру благожелательности и аромат голубых роз.

Дэрк Таупар перевел дух.

— И все-таки почему вы так уверены, что эсилийцы не понимают орочьего? — задал каверзный вопрос Груц Перке.

Переводчик усмехнулся:

— Даже их торговцы договариваются с нашими на всеобщем. Поверь мне, это многое значит.

Виконт недоверчиво покачал головой.

— Поверь мне, — с нажимом повторил Дэрк, — я знаю, о чем говорю. Во всяком случае, до нашего приезда практически никто в этой стране, кроме ученых-языковедов, орочьим языком не интересовался. Просто поверь мне. Эльфийка замерла с подносом в протянутых руках. «Неужели? Неужели Ивэн прав, и речь идет о предательстве? Неужели кто-то действительно передает сведения нашим врагам? Да нет, — прогнала она от себя эту назойливую и неприятную мысль, — просто доносчики и шпионы есть везде. И не только в Эсилии шептуны хорошо нашептывают».

Она успокоила себя этой мыслью и невольно разозлилась на тайного советника. Если бы не он со своими «уроками», подобная нелепица вообще не пришла бы ей в голову.

— Так вы утверждаете, что королева, сидящая перед нами, не является эльфийкой? — возобновил прерванный спор виконт.

Орк, жевавший в этот момент очередное яство, лишь коротко кивнул.

— Но она так хорошо обращается с оружием. Вы же сами сегодня видели, когда я по вашей задумке вызвал ее на поединок. Против алебард не всякий воин выстоит, а она с двумя короткими клинками управилась, чуть меня самого не зарезала.

— Ты сам сказал, что она хорошо обращается с оружием. Заметь, хорошо, а не превосходно.

— Но она прекрасна, как эльф!

— Дорогой виконт, а ты видел много истинных эльфов? — с сарказмом спросил переводчик.

Молодой Груц слегка порозовел, но все же ответил:

— Видел пару.

— И где же это и когда, позволь поинтересоваться?

— Отец возил. На темную сторону. В бордель, — нехотя признался юноша.

— Эльфийка темная была? — Да.

— Может, и вправду истинная. Как звали ее, запомнил?

Груц рэк ур Перке отрицательно помотал головой.

Эйриэн, не забывая о своих «обязанностях», продолжала разносить закуски и поэтому слегка переместилась к краю стола, но, заинтересовавшись разговором, подошла к высокопоставленным гостям поближе.

— Так вот, даже если та эльфийка, с которой ты… которую ты… видел… была чистокровной, то, как ты говоришь, она была темной. А красота темных и светлых эльфов различается, как красота ночи и дня.

— Ну о чем я и говорю: королева Эсилии восхитительна, как солнечный ясный день, — не унимался молодой орк.

— Слишком уж солнечный, — проворчал себе под нос Дэрк Таупар, — ты только посмотри на ее волосы, в них же нет характерного для расы зеленоватого отлива.

— А по-моему, они переливаются прекрасным зеленым цветом.

— Это камни в ее волосах переливаются прекрасным зеленым цветом. К тому же ты только взгляни на ее уши!

— А что у нее с ушами? — удивился виконт. — Их не видно из-за прически.

— Вот именно. — Переводчик торжествующе поднял вверх указательный палец. — Где ты видел эльфа, сознательно прячущего свои длинные острые уши под прической? Да они гордятся ими, как главным достоянием расы, и стараются каждый раз по поводу и без повода выставить их на всеобщее обозрение.

Эйриэн против воли машинально дотронулась до своих ушей под чепчиком.

— Дэрк, скажите, это действительно имеет такое большое значение, какой королеве, истинной или ложной, мы объявим войну?

— Безусловно, это имеет первостепенное значение. Остальное Эйриэн уже не услышала. До нее наконец дошел смысл вопроса, который молодой виконт задал своему сопровождающему.

В этот самый момент все голоса смолкли. В полной тишине раздался нечеловеческий визг. Именно от этого визга девушка часто просыпалась по ночам. То плакал умирающий щенок. В такт ему страдальчески завыла собака-мать. По спине эльфийки потекли холодные струйки пота. Война.

Королева отступила на несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в одну из колонн, поддерживающих куполообразный сводчатый потолок зала. Поднос в ее руках задрожал, золотая и серебряная посуда заплясала с легким звоном.

Звук вернулся так же неожиданно, как пропал. В один момент нахлынул с новой силой, больно ударив по барабанным перепонкам. Эйриэн взяла себя в руки, глубоко вздохнула и подошла к Николо, сидящему напротив посольства. Она наклонилась, предлагая ему салаты, а сама тем временем тихонько прошептала, прижав губы к самому уху учителя так, чтобы только он один мог услышать:

— На кухне у Марии. Срочно. Вместе с Ивэном. Советник еле заметно кивнул.

Эльфийка быстрым шагом вышла из зала. Почти выбежала. Мария смерила ее пристальным взглядом, когда она появилась на кухне, но подойти и расспросить не отважилась.

Девушка прислонилась к стенке возле выхода, чтобы никому не мешать, и глубоко задумалась. Раздумья ее продолжались недолго, ровно до тех пор, пока в кухню не зашли Николо и Ивэн. Она привела их в помещение, которое уже спасало ее сегодня, — в кладовку. Прекрасно помня, что и у стен есть уши, она надеялась, что поскольку обычно здесь им слушать нечего, то и в этот вечер подслушивать тут никто не будет.

Не откладывая, королева начала с самого главного:

— Пошегрет объявит нам войну.

На несколько стрелок повисла тишина. Советникам понадобилось время, чтобы обдумать услышанное.

— Объявление войны может не означать саму войну. Возможно, Юргантт хочет добиться от нас новых территорий, денег, даров в обмен на ненападение? — осторожно предположил Николо.

И тут в качестве оправдания Эйриэн выдала результат своих недавних размышлений:

— Я понимаю, что мне надо было остаться до конца ужина и как следует обо всем разузнать. Но, поймите меня, я как услышала!.. Я бы просто не дотерпела до конца приема. Я бы просто ему врезала. Королевская кухня лишилась бы одного подноса, зато пошегретское посольство обогатилось бы на одну шишку.

— Ты не виновата, дочка. — Ивэн ободряюще похлопал ее по плечу. — Ты молодец, ты все сделала правильно. Теперь мы, во всяком случае, подготовлены и знаем, чего ожидать.

Все трое понимающе переглянулись.

— Ивэн, мне нужен человек. Выберешь сам. Тебе лучше знать, кто больше подойдет. Через бой. В малом тронном зале.

Тайный советник молча кивнул.

— И дай мне свой плащ.

Учитель снял парадный атласный плащ с золотым шитьем и накинул на девушку, поцеловал ее в лоб, застегнул фибулу и вышел. Николо поклонился и вышел вслед за ним. Взгляд его был задумчив и сосредоточен.

Эйриэн осталась одна в помещении, пропахшем колбасами, сырами, копченостями и другими прелестями долгохранящихся продуктов. И подумала, не стоит ли поменять название этой комнаты на «гардеробную» — уже второй раз за день она здесь переодевалась.