Путь из ада

Глава 7

Он ухитрился уцепиться за тонкий, но прочный ствол какого-то лиственного дерева как раз в тот момент, когда его несло мимо потоком стремящегося вниз снега, — ему удалось крепко обхватить его руками. Дерево угрожающе низко склонилось под напором лавины, но все же устояло. Мгновение спустя рев, казалось, стал гуще, словно раздавалось многочисленное, хотя и затухающее эхо отзвуков недавних событий, затем вдруг стало тихо. Он встал, хотя ноги подкашивались, пытаясь перевести дыхание и унять гулкое биение сердца. Воздух был так запорошен снежной крошкой, что трудно было дышать, и Дэйвис подумал, что человеку со слабыми легкими или страдающему от насморка тут хватило бы нескольких секунд, чтобы задохнуться.

Он вытер залепленное снегом лицо, прищурил глаза и попытался хоть что-то разглядеть через капли воды на ресницах. Его взору предстало плотное облако снега, клубящееся в воздушных потоках на дне ущелья, ниже его на пару сотен футов из-за этого облака ничего толком нельзя было разглядеть.

Вытерев лицо еще раз, он побрел вперед, цепляясь за деревья и кусты, чтобы удержаться на ногах, скользя, обдирая ноги о нагромождения камней и обломки стволов и как-то умудряясь не падать. Дышать стало легче, по мере того как оседала снежная крошка, но сердце в груди все еще бешено колотилось. Ему припомнился сон, увиденный всего лишь два часа назад, в котором он оказался узником в ледяном доме и Ли пришла освободить его, растопив стены, и как она затем была уведена прочь, предположительно солдатом Альянса, у которого не было лица...

Если она погибла в лавине, то это произошло по вине Альянса, как и в том случае, если бы одетый в голубую форму с медными пуговицами офицер настиг ее, забрал и застрелил...

Нет, нет, он должен посмотреть правде в глаза и признать, что и на нем лежит доля вины. Он мог бы привязать ее к дереву и привязаться сам, чтобы защититься против возможного схода лавины. Никогда еще прежде в его жизни не было человеческого существа, за которое он нес бы ответственность. Раньше таким существом был он сам, один во всем мире, и все раны, нанесенные ему, и шрамы, оставшиеся от них, были следствием его гордыни и садистским желанием не дать уязвить свое самолюбие. Теперь же, как он постоянно себе напоминал, его “я” сменилось на “мы”, начиная с того дня в храме, когда они блуждали в коридорах и закоулках Лика Бога, и невозможность жить прежней жизнью предстала перед ним с полной ясностью, и понимание этого усиливалось день ото дня со страшной быстротой. Но если одна половинка его “мы” была достаточно крепкой и даже по-животному грубой, чтобы суметь постоять за себя, то другая — хрупкой, светлой и нуждалась в помощи, когда на них ополчились все силы расизма и произвола.

Он проклял вновь свою мать и в меньшей степени, но все же со злобой — отца. Если бы они были более разумными людьми с открытыми сердцами, а не эгоистами, кусающими друг друга исподтишка, то, возможно, он усвоил бы эту концепцию “мы” тогда, когда следовало, еще в раннем детстве. Но с самых первых дней, когда он видел, как один из родителей принимает его сторону только для того, чтобы очернить другого, который ему не потворствует, он понял, что против них выступает он сам, Стэффер, как и то, что он полностью одинок. Из-за них и из-за того опоздания, с которым он пришел к открытию для себя любви и всей той ответственности, что она влечет за собой, весьма возможно, он и допустил ошибку в своих суждениях, которая стоила ему утраты другой половины теперешнего своего “мы”. И это произошло слишком быстро, еще до того, как ему удалось использовать возможности своей новой углубленной сущности и изменившегося бытия, которые ему предоставила крылатая димосианская девушка...

— Ли! — выкрикнул он, когда добрался до края снежной стены.

Молчание. Если не считать похожего на вздох дуновения ветра.

— Ли!

— Здесь! — откликнулась она как бы нехотя, откуда-то правее футов на тридцать и выше по склону футов на сорок. Ее вынесло к корням огромного дерева с черной корой, где она и удержалась, и благодаря этому ей удалось избежать удушья во время стремительного спуска лавины на дно ущелья. Она барахталась, пытаясь выбраться из навалившегося на нее снега, но без особого успеха.

Дэйвис бегом ринулся к ней, упал, ударившись лбом о выступавший из-под снега камень, и с трудом поднялся, чувствуя, как кружится голова. Когда он добрался до Ли, она уже была почти на ногах, и он за считанные секунды освободил девушку из снежной западни. Дэйвис притянул ее к себе и чуть не задушил в мощных объятиях, несмотря на жесткое меховое пальто, которое сидело на ней как колокол. Он хотел так много сказать, но нужные слова, как назло, не находились. Одни эмоции, обрывки счастливых мыслей, бессвязные и безотчетные. Так и не найдя нужных фраз, он просто поцеловал девушку и отступил, чтобы хорошенько рассмотреть ее.

— Все цело?

— Обошлось без переломов. Хотя думаю, что завтра все будет болеть.

— Боль можно перетерпеть. Не знаю, что бы мы делали, окажись у тебя сломана нога или что-нибудь еще. Быстродействующая аптечка здесь уже не поможет.

Она повернулась и взглянула на гребень горы:

— Здорово нас оттащило, зато теперь путь свободен.

— И если кто-нибудь нас преследует, им придется побегать. Пойдем, лучше не терять времени.

— А чемодан, — запротестовала она, — в нем же пластик и одеяло.

Он посмотрел на тонны снега, засыпавшие дно ущелья.

— Нам никогда его не найти, даже если будем искать целыми днями. Придется довольствоваться тем, что есть в рюкзаках.

— Нет, он не внизу, — возразила она, — я не выпускала его из рук, пока не врезалась в дерево. Чемодан должен быть где-то здесь, в этих сугробах.

Дэйвис поднял глаза на то место, где они стояли тогда, когда их настигла лавина.

— Так ты держала этот тяжеленный чемодан все время, пока тебя несло вниз?

— Я же знала, что если мы его потеряем, то ночью останемся без тепла, когда будем спать, а это означает конец обоим. Так ведь? — Она выглядела такой серьезной и вместе с тем такой наивной, что он не мог удержаться от смеха. — Что здесь смешного? — недоуменно спросила она.

— Не здесь, а ты сама. У меня на плечах были рюкзаки, но мне и в голову бы не пришло пытаться их удержать, если бы их сорвало, когда я летел по склону вверх тормашками. У тебя же хватило силы воли на то, чтобы вцепиться в этот проклятый чемодан мертвой хваткой и тащить его за собой. Леди, напомните мне при случае об этом, когда я полезу на тебя с кулаками, — в схватке с такой, как ты, мне ничего не светит!

Чемодан оказался почти на самом верху под снегом, и они нашли его через несколько минут. На нем была вмятина от удара о дерево, но в целом он почти не пострадал. Когда Дэйвис взял его, чтобы затащить наверх. Ли стала настаивать на том, чтобы нести чемодан самой. Он попытался было спорить, но убедился, что это бесполезно, и наконец сдался.

— Ну а теперь, будь он проклят, может, все-таки пойдем? — недовольно спросил Дэйвис, беря ее под руку и помогая подниматься по склону к вершине горы, путь к которой наконец-то был свободен.

Протей следовал за ними, булькая пластиплазмой, и его окуляры, закрытые защитными экранами, закатывались вверх и вниз и вращались во все стороны, словно ожидая, что на них вновь обрушится лавина или что-то в этом роде.

Но произошло гораздо более худшее.

— Что это за штуки? — спросила Ли, когда они выбрались на ровное место и стали пересекать похожую на крышку стола небольшую площадку, которую представляла собой вершина горы.

Параллельно их пути, справа, следовали три голубые сферы, каждая размером с летательный аппарат для одного человека, выкрашенные светлой, поглощающей лучи краской и поэтому не блестевшие на солнце и не светившиеся слабым отраженным светом. Пока Дэйвис смотрел на них, штуковины описали дугу в воздухе и изменили курс, направляясь в сторону его и Ли. Внутри этих летательных аппаратов не было людей — это он знал, — но для них ситуация не стала менее опасной.

— Роботы-сыщики, — пояснил он, с восхищением наблюдая за приближающимися голубыми, похожими на яйца предметами. — Их, должно быть, доставили сюда и запустили на рассвете. Вот уж не думал, что здесь, на периферии Галактики, у них найдутся такие штуковины. Скорее всего, их запустили с трех сторон. Они искали нас всю ночь, сближаясь по мере того, как собранные ими данные обрабатывались, корректировались и сообщались постам Альянса. Внутри их оболочек размещена уменьшенная до микроминиатюрных размеров самая совершенная аппаратура для слежки и обнаружения, имеющаяся в распоряжении Альянса. От подобной штуковины, даже одной, ускользнуть невозможно, а здесь их целых три.

— Как они убивают? — мрачно спросила Ли, вглядываясь своими большими овальными глазами в три приближавшихся глобуса.

— Они не убивают. Но пусть тебе легче от этого не становится. Для нас они не менее опасны, чем несущие смерть иные устройства. Со своими тепловыми сенсорами, аппаратурой визуального наблюдения, инфракрасными сканерами, самонастраивающимися поисковыми голографическими устройствами, передающими изображение постам контроля, и полным банком данных, где зафиксирован каждый шаг, сделанный мной и тобой, там просто нет места, чтобы установить еще и оружие, ведь его нельзя довести до микроминиатюрных размеров. Но они уже наверняка сообщили о нас постам Альянса и передали точные координаты. С минуты на минуту можно ожидать выброски десанта полиции, если, конечно, позволит погода.

Сыщики замедлили полет.

Снег продолжал идти.

— Что же нам теперь делать? — спросила Ли. — Ждать, пока нас схватят?