Путь из ада

Глава 6

Если бы не снег и не лютый холод, Дэйвис возблагодарил бы свою удачу и всех богов, каких только знал. Они карабкались наверх в самые темные часы, никем не потревоженные, полагаясь, где это было возможно, только на слабый отблеск снега, и пользовались фонариком лишь в тех местах, где деревья росли так густо, что свет не проникал сквозь толщу ветвей, — таких участков, к счастью, было не очень много, — и где они не могли и шагу ступить без опасения споткнуться или упасть в какую-нибудь яму, так как тьма была хоть глаз коли. До них не доносилось никаких звуков, говорящих о преследовании: голосов ниже по склону, шума от лопастей вертолета сверху. Горный склон зачастую круто уходил вверх, но не настолько, чтобы могло понадобиться специальное снаряжение. Это были старые горы, за тысячи лет основательно подвергшиеся эрозии. Восхождение скорее напоминало экскурсию, правда трудную и изматывающую. Все было бы хорошо, если бы не все усиливающийся ветер, грозящий с каждым часом перерасти в настоящий ураган.

Ветер ревел в кронах деревьев, трещал в развилках ветвей так, что вокруг стоял непрерывный гул, и им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Часто ему казалось, что он стоит вблизи мощного водопада, где река в падении обрушивается на скалы. Пока деревья стояли плотной стеной, они прикрывали их от леденящего пронизывающего холода. Но несколько раз, когда им пришлось преодолевать длинные участки, где лес был реже, потоки холодного воздуха с ураганным воем обрушивались на них, заставляя пригибаться, чтобы удержаться на ногах. Однажды на более крутом участке склона ветер, вырвавшись из-за горы и почти не встречая преграды, так как деревьев здесь было очень мало, задул вниз с такой силой, что им пришлось лавировать от дерева к дереву и выжидать, крепко держась за ствол. Дэйвис обхватывал девушку ногами изо всех сил, чтобы ее не сорвало. В короткие минуты затишья они стремительно бросались к заранее намеченному месту, где было за что ухватиться, чтобы устоять перед следующим натиском своего незримого врага.

К середине ночи снег повалил с такой силой, что было невозможно разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки даже с помощью электрофакела. Дэйвис за всю свою жизнь никогда еще не видел такого урагана и ловил себя на том, что иногда, остановившись на момент, с изумлением взирает на этот снежный потоп, хлынувший с небес на Димос. В такие минуты Ли, следовавшая за ним по пятам, тоже останавливалась и сжимала его свободную руку, за которую цеплялась, чтобы заставить его идти дальше. Иногда он даже жалел, что не воспользовался быстродействующими стимуляторами из аптечки и сам, так как чувствовал, что его хваленая энергия явно на исходе.

Они достигли горной вершины незадолго до рассвета и пересекли относительно ровный гребень, обрадовавшись возможности просто идти, ни за что не цепляясь, чтобы не сорваться и не покатиться вниз по склону. Им было хорошо на ровном месте, несмотря на сугробы, в которых ноги вязли как в болоте, и скрытые препятствия, которые Дэйвис находил постоянно, а натыкаясь на них, зачастую падал вместе со всей своей поклажей. Ли какое-то время помогала нести чемодан, но и веса двух рюкзаков хватало, чтобы он чувствовал себя так, словно его ноги проваливаются не только в снег, но и глубже в почву, что под снегом, на дюйм или два.

Когда первые рассветные лучи пробились сквозь плотную пелену облаков и заставили серый горизонт слегка посветлеть, они добрались до дальнего склона горы и нашли место, где можно было начинать спуск. Преодолевая первую сотню ярдов обрыва ущелья, которое лежало между этим склоном и следующим, вновь уходящим в высоту, он дважды упал, причем второй раз едва не расшибся после того, как поднялся, чтобы продолжить путь. А тут еще и Ли повисла у него на руке и заявила, что совсем выбилась из сил.

Когда он обернулся в уверенности, что она настаивает на остановке только из-за него и, щадя его гордость, притворяется, что это по ее вине, то заметил, что глаза девушки ввалились, щеки осунулись, а лицо мертвенно побледнело под тяжелым капюшоном утепленной “аляски”. Дэйвис совсем забыл, что наркотики, которые он ей ввел, не останавливают усталость и физическое изнеможение организма, а лишь дают возможность какое-то время не ощущать этого. После всего перенесенного Ли должна была находиться на пределе своих физических возможностей. Поэтому он кивнул и поднялся обратно на вершину к небольшой рощице, где снег был не так глубок, как на открытом месте; девушка все это время следовала за ним, вцепившись в его руку и с трудом переставляя ноги. Он очистил багаж от налипшего снега и грязи, достал из чемодана квадратное полотнище прочного пластика, развернул его и привязал за края к веткам над головой, чтобы сделать навес, под которым они могли бы укрыться.

Усевшись под тентом, они плотно прижались друг к другу, чтобы и то немногое тепло, что просачивалось через их плотную и толстую одежду, не пропадало впустую. Теперь, когда свирепые порывы ветра уже не хлестали как плетью, казалось, что холод не столь ощутим, как ночью, — тогда их пробирало до костей, и даже то тепло, которое они выделяли, находясь в постоянном движении, не могло согреть в полной мере. Они не разговаривали, просто из-за того, что слишком устали, чтобы думать о том, что сказать, неспособные найти нужные слова. Однако в словах не было необходимости — все и так было ясно. Они открыли две банки тушенки с автоматическим подогревом в днищах жестянок и с удовольствием поели горячего. После выпили воды из бутылки, которую затем наполнили снегом. Покончив со всем этим, они легли, вновь прижавшись друг к другу, и накрылись одеялом, сотканным из пряжи, в нити которой были вмонтированы теплоэлементы, — Дэйвис мысленно порадовался тому, что догадался взять его с собой.

"Безумие, — думал он. — Безумие, безумие, безумие... У нас ничего не выйдет. Мы даже точно не знаем, куда идем. Возможно, уже заблудились, хотя Ли и думает, что знает, куда и как... Безумие..."

Он взглянул на Протея, покачивавшегося под самым пологом в дальнем углу навеса, и попытался представить, о чем думает робот, — конечно, если в его сложной системе, предназначенной для защиты человека, заложена способность хотя бы примитивного мышления. Холод, например, не фигурировал в списке опасностей, которые могли угрожать его хозяину. Дэйвис мог замерзнуть насмерть, не вспомни он про это одеяло с подогревом, но Протей был бы не в состоянии сделать ничего такого, чтобы замедлить этот процесс хотя бы на долю секунды.

Его вдруг поразила мысль: а ведь Протей теперь тоже изгой! Протей сбежал вместе с ними, он сделает все, чтобы они смогли благополучно скрыться от правительства Альянса. Это делало робота изменником и беглецом от лап правосудия. Дэйвис хотел было рассмеяться, но сил на это не осталось, и он заснул прежде, чем успел подумать о чем-нибудь еще...

И беспамятство не было спокойным сном.

Не то время было для этого.

Зато чередой шли сны.

Он в доме, сделанном изо льда, все комнаты — холодные спаленки, разделенные перегородками, и все они одинаковые. Он — голый, и его кожа синеет от холода, покрываясь полосками блестящего инея...

Он пытается найти дверь...

По-видимому, дверей здесь нет.

Становится все холоднее и холоднее, пока с мелодичным звоном, возникнув из ничего, в комнате не образуются сталактиты и сталагмиты — чистый лед надежно заслоняет ему путь, делая узником в этой конуре.

Он корчится на полу, чувствуя, как силы покидают его. Но вот одно пятнышко на стене начинает таять, вода стекает вниз и плещется вокруг него, теплая, приятная, возвращающая к жизни. В стене возникает портал — и там стоит, улыбаясь, Ли. Она направляется к нему, скользя по воде, лед вокруг нее тает, и холодный воздух делается теплым. Он цепляется за нее, и его плоть вновь обретает чувствительность.

И как раз в то время, когда они целуются, какой-то человек без лица, одетый в голубую форму с медными пуговицами, хлопает Дэйвиса по плечу, отрывает его от Ли и уводит ее прочь.

Вокруг вновь смерзается лед.

Тело, только что согревшееся, вновь начинает замерзать.

Он яростно бросается вдогонку за мужчиной в форме и девушкой, чтобы вернуть ее, но ноги примерзают к полу, он отрывает их с трудом — и это задерживает его, в то время как они двигаются с легкостью, лед перед ними тает, а после них замерзает вновь...

Он не поймает ее.

Никогда...

Когда-либо...

Открыв рот, чтобы закричать, размышляя о том, рассыплются ли от крика ледяные стены его тюрьмы...

...он проснулся от грохота пистолетного выстрела, раздавшегося совсем рядом...

Он потянулся за своим оружием и хлопнул рукой по пустой кобуре. Дэйвис конфисковал пистолет у представителя Альянса тогда, в Заповеднике, а теперь в свою очередь оружие конфисковали у него. Он осмотрел навес и увидел Протея, все сенсоры и датчики робота вспыхивали разными огнями, пока он сам раздраженно порхал под самым пластиком, покачиваясь из стороны в сторону и пытаясь определить свою роль в разыгравшейся сцене. Ли была слева, рядом со входом в укрытие, и это именно она достала пистолет из кобуры и пустила его в ход. Девушка держала оружие двумя руками, так как пистолет был слишком тяжел для нее, и целилась куда-то вниз, в снега.

— Что все это значит? — спросил Дэйвис. Внезапно ему показалось, что они сошли с ума, раз остановились на ночевку в таком месте.

— Волки, — коротко ответила она. Он слегка расслабился. Волки, конечно, достаточно сообразительные и сильные твари, чтобы представлять опасность, но они не могли идти ни в какое сравнение с человеком с ружьем или виброоружием — иными словами, наемным солдатом Альянса. Он пододвинулся ближе к Ли и выглянул наружу. Не далее чем в шести футах большой серо-коричневый волк, весьма похожий на тех, с которыми сражался Протей за день до этого, растянулся на толстом снежном ковре, белизну которого портили большие алые пятна крови. Пасть зверя была открыта, язык вывалился на сторону.

— Не хотелось будить тебя, — объяснила Ли. — Думала, что пистолет с глушителем. Оказалось, что нет.

— Вот уж не знал, что ты умеешь пользоваться оружием, — удивился он.

— В последние дни войны все были солдатами.

— Не сомневаюсь, во всяком случае, теперь.

— Здесь есть и другие, — произнесла она спокойно, пристально вглядываясь в плотные заросли кустарника, выбивавшиеся из-под снега.

— Где?

— Разбежались после выстрела. Но они где-то недалеко. Можешь не сомневаться.

— Протей...

— Я нашла неувязочку в твоем Протее, — прервала его Ли, оглядываясь на ощетинившуюся оружием кибернетическую систему на гравитационных тарелках, парившую в воздухе позади них в полном молчании.

— Какую же?

— А такую, что он твой робот-охранник, а не мой. Волки начинали подбираться все ближе и ближе. Протей пристально наблюдал за ними, но я поняла, что он и не собирается стрелять ни в одного из них, пока звери не набросятся на тебя. А если нападут на меня, то что ж, ничего страшного.

Дэйвис кивнул, его пронзила дрожь от ужаса, когда до него дошло, какой серьезный просчет он допустил, занимаясь приготовлениями к бегству. Он-то думал о Протее как об их общем телохранителе, напрочь позабыв, что тот только его личный солдат. Дэйвис ошибочно распространил свою новую концепцию “мы” на все, где прежде превалировала его старая концепция “я”. Но для Протея эмоциональная эволюция, случившаяся с хозяином, осталась незамеченной, и робот мог спокойно оставаться в стороне, когда жизни Ли угрожала смертельная опасность, если в этот момент та же опасность не угрожала Дэйвису.

Затянутые защитной белой пленкой, как катарактой, глаза его сферического защитника пристально вглядывались в обширное белое пространство; белое глядело на белое.

— Отныне, — решил Дэйвис, — мы будем крепить пластик на манер палатки, чтобы был только один вход, а не два. Если бы я не был таким усталым сегодня утром, то так бы и сделал. Впредь я буду спать возле самого входа, а Протей будет рядом. — Он закатал наверх рукав своего пальто и свитеров, что были пододеты снизу. — Мы спали около пяти часов. Близок полдень. Если хотим идти при свете дня, то лучше не мешкать.

Они выпили по глотку воды и поели шоколаду, затем бережно сложили одеяло, чтобы разомкнуть термоэлементы и дать им остыть, упаковали все прочее, потом сняли пластиковое полотнище, служившее им убежищем, и убрали его. Через пятнадцать минут они уже были готовы тронуться в путь. Ли взяла себе чемодан, а Дэйвис — оба рюкзака. Они отправились вниз по склону с гораздо большей легкостью, чем тогда, когда пытались спуститься по нему сонные и вымотанные, пять или шесть часов назад.

Ужасный ветер стих, хотя то здесь, то там их и настигали отдельные порывы, заставляя оступаться и падать в сугробы. Снег все еще падал, довольно густой, но уже не стеной, как прежде. Они могли видеть спуск впереди, и путь повсюду казался одинаково нетрудным, по крайней мере дорога в ущелье и подъем на противоположную сторону. В некоторых местах пришлось преодолевать снежные заносы высотой по пояс, хотя по большей части этого можно было избежать, если бы у них хватало времени и терпения выбирать путь более тщательно. В остальных местах глубина снежного покрова была Дэйвису по щиколотку, а Ли иногда достигала до колен, что, конечно, выматывало беглецов и замедляло движение, заставляя беспокоиться, хватит ли у них времени, чтобы побольше опередить ищеек Альянса, если те с рассветом пустились на их поиски.

Когда они достигли дна ущелья и начали подниматься на противоположный склон, то обнаружили, что продираться через снежные заносы при спуске намного легче, чем преодолевать их при подъеме. Теперь от них потребовались дополнительные усилия, чтобы не только одолеть меняющуюся крутизну склона, но и для того, чтобы удержаться на осыпях, невидимых под снегом, а также чтобы преодолеть сопротивление рыхлого, в фут глубиной снега. Почти добравшись до цели, они столкнулись с новым препятствием: последние двадцать футов пути были скрыты под сплошной нависшей массой снега, что делало подъем на вершину второй горы трудным, если не невозможным делом. По предложению Дэйвиса они взяли вправо, в обход по склону, выискивая проход в толще снега, через который могли бы добраться до вожделенной вершины. Но преодолев еще триста футов, обнаружили, что ущелье переходит в отвесный утес, где даже не на что поставить ногу, а нависшая масса снега простирается гораздо дальше. Им пришлось возвращаться обратно по собственным следам, туда, откуда и пришли. Тогда они взяли влево и вскоре убедились, что и там ситуация та же самая. Не нашлось ни одной трещинки в монолитной снежной стене, которая преграждала им путь к заветной вершине.

— И что теперь? — спросила Ли, поставив чемодан и вытирая пот со лба. Ей пришлось преодолеть искушение — скинуть тяжелое пальто, чтобы остудить разгоряченное тело. Тот самый жар, от которого она сейчас страдала, был крайне необходим, чтобы поддерживать жизнь, и она знала, что порыв холодного ветра, который охватит ее, если она разденется, весьма вероятно, кончится пневмонией, чего они оба вполне справедливо опасались.

— Два выхода, — ответил он.

— И оба стоящие, не так ли?

— Воздержись от поздравлений, пока не услышишь, насколько они оба неприятны.

— Не более неприятны, чем ожидать здесь, пока не замерзнем или пока нас не схватят.

— Ну, — начал он, мечтая сбросить оба рюкзака и не думать о том, что тут же придется взваливать их опять, — мы можем либо повернуть обратно, вновь подняться на ту сторону ущелья, спуститься другим путем с вершины первой горы и попытаться обойти ее, а там уж решать, как двигаться дальше. Загвоздка в том, что мы можем наткнуться на то же самое, если не хуже, каким бы путем мы ни пошли. К тому же снег все еще идет, а это значит, что каждый час задержки приведет к тому, что нам придется брести по сугробам, которые вырастут еще больше.

— Звучит не очень впечатляюще.

— Мне самому это не нравится.

— Тогда какой второй выход?

— Мы, — тут он нахмурился, — проложим путь прямо через козырек, нависший над нами, и продолжим путь дальше.

— На взгляд здесь семь или восемь футов. У нас нет лопаты, а если бы даже и была, мы не смогли бы управиться с нею на таком склоне, как этот.

— Зато у нас есть Протей, — выразительно ответил Дэйвис.

— Точно! — Она вся расцвела. — Оружие.

— Погоди радоваться, любовь моя! Есть риск. Протей наотрез воспротивится тому, чтобы удалиться от меня более чем на несколько футов, а это значит, что мы должны быть рядом с ним, когда он будет работать. А раз радиус огня недостаточен, чтобы вести его со дна ущелья или с противоположного склона, то выходит, что нам придется находиться здесь, где мы сейчас находимся, а то и выше, пока он будет пробивать снежную стену. Если случится обвал, то мы окажемся прямо на пути схода снежной лавины.

Они оба взглянули на снежный козырек, нависший над ними.

— А если использовать вибролуч вместо реактивных ракет? — спросила девушка.

— Здесь я не могу ему указывать. Выбор оружия заложен в его системе и полностью находится в распоряжении робота. Правда, на Протея можно воздействовать с помощью команд. Но это все, что мы можем.

— Будь что будет, — решилась она, — ничего другого нам не остается.

— Пушку влево! — скомандовал он роботу.

Тот выпустил ствол из гладкого блестящего корпуса.

— Пушку вверх! — уточнил Дэйвис. Робот подчинился.

— Чуть левее! Еще немного влево! Приготовься!

Он вновь взглянул на снежный полог, распростершийся над их головами.

Где-то позади завыл волк.

— Огонь! — приказал Дэйвис. Снаряд взорвался в самом центре снежного шельфа, разметая снег во всех направлениях, заволакивая красивым белым туманом склон, где они стояли, и дно ущелья. Когда воздух очистился, то треть пути была свободна.

— Пушку чуть выше! — продолжал он командовать. — Еще выше! Огонь!

Снаряд взорвался — и откуда-то сверху раздался ужасающий пронзительный гул. В массе снега появились трещины. Она дернулась и вся целиком, казалось, сползла на дюйм или чуть больше. Затем, уже ничем не удерживаемая на склоне, вновь пришла в движение и со страшным ревом устремилась вниз, прямо на них, со скоростью локомотива.

Дэйвис подхватил Ли и прыжками устремился вверх по склону навстречу снежной лавине, намереваясь достичь открытого места, где после первого выстрела Протея осталось мало снега, чтобы там залечь. Но прежде чем он смог добраться туда, волна нахлынула на них, вырвала девушку из его рук и увлекла за собой, устремляясь на дно ущелья...