Путешествие в Никс

ГЛАВА 3

Дакс написал эти слова на клочке бумаги и ночью подсунул записку под дверь Элспет. Сейчас было ранее утро, и уже несколько часов прошло с того времени, как чернила на записке высохли. Элспет не слышала ночью его шагов за дверью, иначе бы она открыла ему дверь. Она скомкала записку в кулаке. От нее веяло ощущением окончательностью и завершенностью, словно она никогда больше не увидит Дакса, и это были его прощальные слова.

Элспет взглянула на розовеющие небеса над восточным горизонтом, озаряемые первыми лучами восходящего солнца. Она жила в громадном храмовом комплексе Гелиода в Мелетиде с того дня, как они повергли гидру. Тренировки с Даксом в предрассветные часы превратились в ежедневный ритуал. Обычно они встречались во внутреннем дворике широкой стоа, но сегодня он так и не появился – лишь оставил эту таинственную записку и исчез. Его не было в его покоях – она проверяла. Элспет продолжала ждать его даже после назначенного времени. Теплые лучи рассветного солнца уже грели ее кожу, но и она, и ее копье все еще отбрасывали длинные тени на безупречно чистые плитки внутреннего дворика.

Отсутствие Дакса словно наполнило ее пустотой. Прошлым днем они повздорили, и теперь создалось впечатление, что все то, что существовало между ними, было внезапно уничтожено. Дакс был непростым человеком, он тяжело подпускал к себе людей, но при этом обладал яркой харизмой. Люди, казалось, притягивались к его энергетике, хотя сам он прикладывал мало усилий, чтобы поддерживать дружеские отношения. Но, несмотря на свой эмоциональный дисбаланс, он делал все, чтобы ей было комфортно поселиться в Мелетиде. Именно Дакс нашел для нее комнату в храмовом комплексе Гелиода. Хотя технически, покровительницей Мелетиды считалась Эфара, комплекс Гелиода, включавший в себя его главный храм, был крупнейшим в городе. Основное здание храма Бога Солнца было впечатляющим – массивное прямоугольное строение, окруженное по периметру известняковыми колоннами, каждая из которых была сотню футов в высоту. Внутри красовались десятки построек, связанных лабиринтом крытых колоннад и проходов.

Дакс показал ей огромную библиотеку Гелиода, содержащую тысячи ящиков со свитками, и они провели часы за чтением учений Бога Солнца, расшифрованные оракулами и священниками. Они прогуливались к песчаному пляжу, где он рассказывал ей божественные притчи и рассказы о таинственных архонтах, некогда правивших железной рукой над этими землями. Он обладал безупречной памятью, словно слова навсегда были высечены в его разуме. Но, хоть он и мог процитировать ей любую историю или любое учение Гелиода, он отказывался обсуждать их. Когда она спросила о природе судьбы, он процитировал слова Бога Солнца и вежливо сменил тему. Возможно, именно это требовалось от него, как от оракула, но Элспет хотела знать, что он сам думал, а не то, чему он был обучен.

В частности, ей хотелось знать, что он думал о Безмолвии сейчас, когда боги покинули мир смертных, удалившись в Никс. Все остальные в Мелетиде были шокированы и подавлены этим изменением. Элспет редко общалась с другими священниками в храме Гелиода, но она становилась свидетельницей многих бесед, касавшихся природы Безмолвия, и того, что оно значило для будущего. Однажды утром, когда они тренировались, Элспет допытывалась у Дакса о последствиях Безмолвия, а он пренебрежительно отмахивался от обсуждения истинного эффекта данного феномена.

- Жизни священников это почти не коснулось, - сказал Дакс. – Для них, всегда было редкостью, напрямую встретиться с богом.

- А как это коснулось тебя? – спросила Элспет.

Дакс лишь пожал плечами и взмахнул тренировочным мечом. Она без труда отбила выпад, не став продолжать беседу.

Прошло несколько недель, дни становились короче, и она все больше ожидала, что скоро он оставит ее. Но он оставался рядом. Они начали посещать больных и престарелых, это была практика, ожидаемая ото всех, кто жил в храме Гелиода. Ей нравилась мысль, что благие дела были часть служения. Священники Гелиода и Эфары совершали ежедневные выходы на улицы, где помогали всем страждущим. В городе было очень мало нищеты и насилия. Эти «лечебные» визиты были традиционны до Безмолвия, и продолжались в полной мере после ухода богов. Когда они с Даксом работали вместе, Элспет все больше уважала Бога Солнца, невзирая на его отсутствие.

На тренировках Дакс учил ее боевому стилю Мелетийской Армии. Он требовал от нее все больше, и больше – словно времени было мало, и нельзя было терять ни секунды. Они готовились к чему-то, но он не говорил ей, к чему именно. Элспет начала ночами лежать в раздумьях о загадочном оракуле, и его намерениях.

- К чему все это? – наконец, спросила она. – Все эти тренировки и часы в библиотеке?

- Я думал, это то, чего ты хотела, - сказал он.

- Но, чего ради? – спросила Элспет. – Что от меня ожидается?

- Ты чемпион Гелиода, - сказал он. – Тебе нужно многое узнать до его возвращения.

- Но, зачем? – спросила она. – Я не понимаю.

Он услышал растерянность в ее голосе и нахмурился. – Ты станешь его сосудом в смертном мире. Ты станешь защищать его владения от тех, кто будет стремиться уничтожить их.

- Как я могу быть его сосудом, если не слышу бога так, как ты?

- Чемпиону не нужно быть оракулом, - сказал он. – У тебя просто должно быть сердце героя.

- Я не ребенок, - разозлившись, сказала она. – И я не была взращена, стоя на коленях перед алтарем Гелиода. Прекрати разговаривать со мной штампами. Просто скажи правду.

- Ты желал быть героем, - произнес Дакс. – Почему ты приняла задание Гелиода принести его меч-копье в Мелетиду? Почему ты убила гидру?

- Потому что он собирался разрушить город! – сказала Элспет. – Что мне оставалось делать? Ничего? И это мой меч! Или меч-копье, или как ты его там называешь. В моем сознании оно всегда останется моим мечом.

- Ты не должна так говорить, - сказал Дакс. – Гелиод признал это оружие своим. Ты владеешь им от его имени.

- И пытаюсь понять, что это значит! – вскричала Элспет. – Значит ли это, что я должна охранять этот мир? Несу ли я ответственность за его людей в его отсутствие? Значит ли это, что мне не позволено самостоятельно думать – как тебе?

Она не собиралась произносить последнее предложение, но оно вылетело из ее уст. Дакс выглядел уязвленным.

- Ты понятия не имеешь, какой была моя жизнь до Безмолвия, - сказал он.

- Так, скажи мне! – сказала Элспет. – Я хочу это знать. Но не пытайся зомбировать меня ложью.

- Я не лгу, - сказал Дакс. Он кипел от ярости. Она никогда не видела, чтобы он вообще проявлял какие-либо эмоции, кроме редкой улыбки, когда она побеждала его на тренировках. Его гнев был столь сильным, что казался осязаемым, и Элспет непроизвольно сделала шаг назад.

- Я этого не говорила… - сказала Элспет.

- Ты ждешь, что Гелиод сделает твою жизнь идеальной, - сказал Дакс. – Ты эгоистка. Ты желаешь комфорта и покоя – но лишь для себя.

- Это не правда, - сказала Элспет.

- Ты лишь хочешь свой дом, где ничто тебя не сможет тронуть, - сказал Дакс. – До тех пор, пока ты счастлива, тебе плевать на остальных. С чего ты взяла, что ты настолько важна? Почему ты заслуживаешь жить без страданий?

- Я желаю этого для всех, а не только для себя, - сказала она. Его слова причиняли ей физическую боль. Она нашла в этом мире единственного друга, и он вдруг начал презирать ее. – Я думала, боги делают этот мир безопасным. Но теперь они ушли…

- Они не ушли! – Он практически орал. – Это как затишье перед бурей. И у меня мало времени, до того, как буря настанет, и…

Он замолчал. Его тело дрожало. Элспет хотела протянуть к нему руку и утешить его, но сдержалась.

- И что? – спросила она.

- И я погибну, - сказал он. – Сфинкс сказал мне, Элспет. Он сказал: «У подножья нетронутого города. От руки того, кого я люблю».

- Какой сфинкс? О чем ты говоришь? – спросила Элспет. Она ненавидела этот мгновение. Ей хотелось, чтобы земля разверзлась, и она провалилась на месте. Она жалела, что не держала рот на замке, чтобы они оба сидели на кушетках в библиотеке и читали об очередном подвиге Гелиода в мире смертных.

- Тебе судьбой предначертано быть героем… - начал Дакс. Элспет не хотела больше слушать эти полу-правды, поэтому она резко развернулась и ушла прочь. Выйдя из комплекса, и спустившись в одиночестве к пляжу, она задумалась, не стоило ли ей покинуть Терос. Но куда она отправится? Ей нравился этот безмятежный, изнеженный солнцем полис.Этобыло первое место, в котором она чувствовала себя в безопасности, после Банта.

Она сидела на берегу в одиночестве, слушая ласковые волны прибоя. К тому времени, как солнце начало опускаться за горизонт, весь ее гнев растаял без следа. Она лишь хотела исправить отношения с Даксом. Они должны были встретиться на утренней тренировке, но вместо этого она обнаружила под дверью записку. Она разгладила клочок бумаги и прочла еще раз: ТЕБЕ ПРЕДНАЧЕРТАНО СУДЬБОЙ БЫТЬ ГЕРОЕМ ТЕРОСА.

И вот настало утро после ссоры, и нигде не было никаких следов Дакса. Пытаясь встряхнуть с себя неожиданное чувство одиночества, Элспет услышала в коридоре за спиной приближающиеся шаги двух священников. Она была не в настроении общаться, поэтому отошла за покрытую листьями решетку, ожидая, что священники пройдут мимо. Даже не видя лиц, она узнала их голоса. Того, что был моложе, звали Стелан, и он считал Дакса одни из своих друзей. Старшего священника звали Хев, это было прозвище со времен его работы каменщиком, до того, как он посвятил себя служению Гелиоду.

- Он пренебрег своими обязанностями, - сказал старший священник. – Нужно что-то делать.

- Я поговорю с ним, - ответил Стелан. – Я уже искал его, но нет никаких признаков, что он вообще ночевал в своей постели.

- Но ведь он никогда не спит, разве нет? – спросил Хев. – Или это изменилось?

- С начала Безмолвия он спит ночью, и просыпается рано на тренировки с Элспет… - Стелан запнулся. Поначалу, Элспет решила, что они остановились, потому что заметили ее сквозь покрытую листьями сетку. Но затем она поняла, что священники все еще не знали о ее присутствии. Они просто остановились за колонной и продолжили беседу, не зная, что она слышала каждое их слово.

- Почему Вы не принимаете ее всерьез? – спросил Стелан. – Вы не верите, что она избранница Гелиода?

- Зачем Гелиоду выбирать чужеземку? – спросил Хев. – Кто она, Сетессийка? Тогда пусть будет избранницей Охотницы. Нам чужих здесь ненужно.

Щеки Элспет залились краской. Они прежде говорили о Даксе, а теперь обсуждают ее.

- Чужих? – спросил Стелан. – Вы полагаете Бог Солнца должен благословлять лишь рожденных в стенах Мелетиды? Или Вы теперь хмуритесь на всех женщин?

- Я ничего не имею против женщин, - возразил Хев. – Я лишь не вижу, как Гелиод мог избрать ее перед тем, как был отозван Безмолвием в Никс.

- Вы допускаете, что способны понять тайны Гелиода? – спросил Стелан. – Или Вы называете Дакса лгуном? Именно он говорит, что Гелиод избрал ее своим чемпионом.

- Нет, нет, - сказал Хев. – Некоторые священники просто спрашивают, действительно ли она та, за кого себя выдает.

- Она нанесла смертельный удар гидре, - напомнил ему Стелан.

- Да, но ты не можешь отрицать, что в Даксе произошли изменения с того дня, как она появилась у нас, - сказал Хев. – Мне это не нравится. Он стал рассеян. Не думаю, что он заходил на территорию храма со времени…

- Со времени Безмолвия, - закончил за него Стелан. – Почему Вы решили, что это чужеземка, а не Безмолвие воздействует на него?

- Я видел ее у фонтана этим утром, - сказал пожилой священник. – Она теперь не с ним, но она может знать, гдеон.

- Я не желаю ее беспокоить, - сказал Стелан. – Я поговорю с Даксом, как только его встречу.

- Ты слышал об этих странных проявлениях рожденных в Никсе? – спросил Хев, когда оба священника направились к выходу. – Они напали на Сетессу. Ты можешь это представить…

Эхо их шагов по коридору стихало, и Элспет едва не сгорала от стыда. Ей никогда не приходило в голову, что священники, такие как Хев, не желали ее присутствия здесь. Со дня ее прибытия, большую часть времени она проводила с Даксом. Но священники казались ей радушными и при гостеприимными. Вежливость в ее общении с ними напоминала ей своего рода рыцарский этикет Банта. Общение с людьми было прохладным и лаконичным. Оно было приятным, но осторожным и формальным. Возможно, безжизненным, но она никогда бы не подумала, что оно было неискренним.

Элспет решила больше не ждать Дакса. Она собиралась навестить Никку, которая разместилась в пансионе Эфары, где была подвержена своду строгих правил. Храмовая жизнь плохо подходила бунтарскому характеру подростка. Только Элспет решилась покинуть храм, она услышала звонкий звук камешка, ударившегося о скамью позади нее. Она уставилась на камушек, тускло светящийся янтарным светом.

Почему ты смотришь на камень, а не туда, откуда он прилетел?

Слова, словно, вплыли в ее сознание, и она осмотрела внутренний двор. Дакс сидел у самого края покатой крыши, наблюдая за ней. Когда их глаза встретились, он улыбнулся и подбросил ей еще один камушек. Она подняла кусочек янтаря со скамьи и метнула обратно ему. С кошачьей скоростью он поймал камушек налету и улыбнулся снова.

На этот раз он беззвучно произнес одними губами. Встретимся у Врат Спящих.

Улицы были заполнены людьми, направляющимися на утреннюю службу, когда Элспет выскользнула из Врат Спящих, редко используемой деревянной двери, затерянной в плюще неподалеку от южного входа в храмовый комплекс. Ей не пришлось долго всматриваться в толчею, прежде чем она заметила Дакса, стоящего у общественной цистерны в конце улицы. Он держал за поводья крупную гнедую лошадь, нетерпеливо бьющую копытом о мостовую.

- Ты уезжаешь? – спросила она, пробравшись сквозь толпу. Вдалеке послышался звон колоколов храма Гелиода.

- Всего на день, - сказал он.

Элспет кивнула, поглаживая нос лошади.

Дакс положил руку Элспет на плечо, и кивнул в сторону ее оружия. – Почему те всегда носишь с собой оружие? В комплексе совершенно безопасно.

Она пожала плечами. – Может быть, - согласилась она. Она собиралась повторить один афоризм о том, чтобы всегда быть готовым ко всему, но воздержалась. Она хотела по-настоящему поговорить с Даксом. Она хотела восстановить то, что было разрушено их ссорой, но он заговорил первым.

- Я выехал из города до рассвета, - сказал он ей. – Проехал Хранителей, на плато. Кровь Поликрана впиталась в камни. Там теперь красное пятно, видное с самого Никса.

- Может, Нилея сможет использовать его в качестве тренировочной мишени, - сказала Элспет.

- Нилея, - повторил он. – Она не будет рада тому, что случилось сгидрой.

- Она бы предпочла, чтобы твой город был разрушен? – с удивлением спросила Элспет.

- Я собирался скакать дальше, в Нессийский Лес, но передумал, - продолжал Дакс, не ответив на ее вопрос.

- Почему? – спросила Элспет.

- Прости, что назвал тебя эгоисткой, - сказал Дакс. – Желать дом – безопасность – это базовая потребность.

- Я не называла тебя лгуном, - сказала Элспет.

- Некоторые люди готовы поверить всему ради славы, - сказал он. – Я должен был знать, что ты нетакая.

Элспет неуютно переминалась с ноги на ногу. Она не знала, что делать. Пожелать ему доброго пути? Просить его вернуться в храм? Почему проще было столкнуться с врагом в бою, чем сказать другу то, что думаешь?

- Хочешь поехать со мной? – спросил Дакс. – Это сильная лошадь. Он выдержит нас обоих.

- Куда мы едем? – спросила Элспет.

- В Земли Отчаянья – на поиски моей матери, - сказал он ей. – Прежде, Гелиод ни за что бы меня не отпустил, а теперь я не хочу ехать один.

Солнце поднялось высоко, и туман рассеялся с полей, пока они скакали по Дороге Хранителей, переходящей в грунтовую тропу, ведущую к лесу. Оказавшись в Нессийском Лесу, Элспет ощутила странное беспокойство в тусклом свете, струящемся сквозь тенистые кроны серебряных дубов. Около полудня они остановились на привал неподалеку от развалин круглой башни, у ручья. Это место было особенно прекрасным, с кустами сирени вдоль берега речушки, и золотыми бабочками, порхающими сквозь струи солнечного света. В ярко голубой воде ручья, у прибрежных камней собирались серебряные рыбки.

- Где мы? – спросила Элспет. Ее прежняя тревожность растаяла, как только они въехали на эту живописную поляну.

- Это место называют Переправой Охотницы, - сказал Дакс. – Эта разрушенная башня раньше служила аванпостом Сетессы.

Они утолили жажду из ручья и сели вместе на берегу, пока их лошадь щипала траву неподалеку. Дакс снял рубаху и подложил ее под голову, растянувшись в тенистой прохладе прозрачной речушки. Элспет некоторое время смотрела на воду, после чего повернулась к молодому оракулу. Его глаза были закрыты, поэтому она уставилась на татуировки на его плече, давно вызывавшие ее любопытство, но которые ей не удавалось рассмотреть поближе. Она опознала большую часть символов, относящихся к Гелиоду. Она видела некоторые из них на фресках в Мелетиде, но пара знаков была ей незнакома. Его веки вздрогнули. Он не спал.

- Ты не доверяешь мне, Элспет? – пробормотал он. – Скажи, что хотела сказать. Это было приглашение, но она пока не готова была его принять.

- Что это за знак? – спросила Элспет. Она нежно коснулась пальцем чернил у его горла.

- Это жуткая ересь, - сказал он.

- Я думала ты пропитан ортодоксальной религией, - сказала она.

- Думаю, мы оба недооценили друг друга, - сказал Дакс.

- Ты не веришь в учения Гелиода? Или, все же,веришь?

Дакс взглянул в небо, и снова закрыл глаза. – Я верю в них. Я лишь не думаю, что они высечены в камне.

- Ты злишься на Гелиода? – спросила она.

Дакс не ответил сразу. Он сел, поднял камень, и метнул его в воду. Камень трижды скользнул по глади воды, прежде чем пойти ко дну.

- Ты злишься на него из-за Безмолвия? – не унималась Элспет.

Дакс посмотрел на нее с недоумением. Затем улыбнулся и залился смехом. Радость полностью изменила его черты, и она не заметила, как сама улыбалась от его неожиданного веселья. Он наклонился к ней, словно собираясь поцеловать ее в щеку. Но вместо этого, прошептал, - Я никогда в жизни не был более счастлив.

Прежде чем Элспет смогла ответить, он игриво ухмыльнулся ей. – Знаешь, что смешного в воде? – спросил он.

- В воде? – переспросила она, растерявшись от смены темы.

Он наклонил голову влево, затем вправо. Пока Элспет пыталась понять, что он делал, она заметила что-то боковым зрением. Тонкая струйка воды поднялась из ручья. Она повернулась посмотреть поближе и услышала хихиканье Дакса. К тому времени, как она поняла, что Дакс призывал заклинание, струя воды промочила ее насквозь.

- Ты меня обрызгал! – выпалила Элспет.

- Это и есть твой ответ, Чемпион? – дразнил Дакс. – Ты можешь сразить великого Поликрана, но не способна ответить на простое обливание?

Элспет обнаружила, что не может подобрать ни единого заклинания в ответ, поэтому, вместо магии, она принялась щекотать его. Она застала его врасплох и воспользовалась этим преимуществом. Поставив колено ему на грудь, она едва не прижала его к земле, но Дакс неожиданно переместил вес в сторону. Элспет наклонилась, чтобы удержать равновесие, и он сбросил ее вправо. Еще пару секунд ей удавалось удерживать равновесие, но, затем, он без труда прижал ее к земле. Они были примерно одного роста, но он был сильнее и обучался искусству борьбы.

- Сдаюсь, сдаюсь, - сказала она. Она спихнула его и села. Они оба были испачканы землей, листьями и раздавленными фиалками.

- Мило, - сказал он, оценивая ее растрепанный вид. – Теперь ты готова к панкратиону в Акросских играх.

- Это что-то гладиаторских боев? – спросила она.

- Только без боев насмерть, со времен коронации Анакса, - сказал Дакс. – Тебя не обучали рукопашному бою?

- Обычно никто не проходит за границу моего меча, - пробормотала она. – Но, нет, мы немного времени уделяли кулачному бою. Быть рыцарем, означало использовать оружие с честью.

- Где твой дом? – спросил он. – Когда я впервые увидел тебя, то решил, что ты была рожденной богами.

- Мой дом разрушен, - сказала она.

Он озадачено сгустил брови. – Где он находился? – спросил он.

- Какая самая дальняя изведанная точка известного мира? – спросила Элспет.

- На востоке, за землями леонинов, есть еще один лес, - сказал ей Дакс. – Он еще шире Нессийского, никто не знает, как далеко он простирается.

- А что на западе, за океаном? – спросила Элспет.

- Мир заканчивается у водопада, где растет Древо Круфикса, - пояснил он. – Океан ниспадает за край, в пустоту.

- Мой дом был за бесконечным лесом, - сказала она.

Он нежно улыбнулся. – За бесконечным лесом, - повторил он.

- Ты мне не веришь, - сказала она.

- Верю, - сказал он. – И я восхищен твоим мужеством, пройти так далеко в одиночку. Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь трелями птиц и журчаньем воды.

- Что ты вчера имел в виду, когда сказал, «У подножья нетронутого города. От руки того, кого я люблю»? – спросила Элспет. – Это о твоей матери?

Дакс резко поднялся. Он потянул Элспет руку и помог ей встать.

- Нам нужно ехать, - сказал он.

- Дакс, я думала, твоя мать погибла, - сказала она. – Как она может быть в Землях Отчаянья?

- Пойдем, - сказал он, протягивая руку. – Я покажу.

Они остановились у обрыва, выходящего к Землям Отчаянья, где все деревья вдоль края леса стояли сухими и мертвыми. Дакс привязал лошадь к сухой ветке, пока Элспет окидывала взором безжизненные просторы из черного песка, разбросанных валунов, и безысходности.

- Это природное явление? – спросила она. Она вспоминала тошнотворные земли Гриксис, прорывавшиеся сквозь цветущие поля Банта. Элспет почувствовала нарастающий страх, подобный бурному источнику, готовому переполнить ее. Время словно замедлилось. Ей казалось, будто на ее плечи опустился невидимый груз.

- Природное? – спросил он. – Не знаю, о чем ты.

- От чего умирает земля и высыхают деревья? – спросила она.

Дакс осмотрел периметр отмерших деревьев вдоль обрыва.

- Это новое повреждение, - сказал он.

- Повреждение? – переспросила Элспет.

- Здесь должен быть эфирный барьер, охраняющий деревья, - сказал Дакс. – Но без Нилеи, становится хуже.

- Что становится хуже? – Элспет положила руку на клинок, словно ожидая, что за деревьями укрылись враги.

- Это дыхание Эреба, - сказал он. – Он получает удовольствие от чужих страданий, поэтому наполняет мир собственным отчаяньем. Это единственная радость, которая ему дана.

- Это происходит лишь здесь? – спросила Элспет. – Может ли он поражать города? Как далеко может распространиться эта пустошь?

- Эреб сам заточен в Подземном Царстве, - сказал Дакс. – Я никогда не видел, чтобы он пересекал реку, и входил в мир смертных. До Безмолвия, его голос было услышать сложнее всего. Но он может поражать смертных и наполнять их своим ядовитым присутствием. И люди, и животные, такие, как катоблепас, могут быть слугами отчаянья.

- Чего он хочет? Смерти и Кровопролития?

- Нет, этого желает Могий, - пояснил Дакс. – Эреб хочет, чтобы все покорились своим несчастьям. Мы называем это «испить чашу смирения». В лучшем случае, это делает людей ленивыми и жестокими. В худшем, заставляет их переживать самые горькие моменты жизни. Они более не могут отделять реальность от влияния Эреба.

Элспет осмотрела бледный горизонт. По ту сторону каменистой равнины и черного песка она заметила черный вход в пещеру. Ее охватила паника.

- От этого места веет угнетенностью, - признала она. –Безысходностью.

- И мы лишь подошли к нему, - сказал Дакс. – Вероятно, нам стоит вернуться в Мелетиду. Я не хочу, чтобы ты…

Отблеск золотого света из-под обрыва прервал его. Элспет указала на темную фигуру, обходящую разбросанные по песку валуны. Несмотря на расстояние, она явно определила, что это был кентавр. Они чаще встречались в Мелетиде, чем в Акросе, выставляя на продажу свои товары у стен храма Гелиода. Кентавр блуждал вокруг камней, снова и снова повторяя свой путь по кругу.

- Кто это? – спросила Элспет.

- Возвращенный, - сказал Дакс.

- Это те люди, в золотых масках? – спросила она. Она встречала их образы на фресках в катакомбах под храмом Гелиода.

- Возвращенным может быть любой, кто сбежит из Подземного Царства – кто угодно, у кого было достаточно разума, чтобы служить богам при жизни.

- Они, правда, восстают из мертвых? – удивленно спросила Элспет. Она видела массу зомби в других мирах, но те безмозглые твари не по-настоящему восставали из мертвых. Их выдергивали из могил некроманты. Поскольку, Дакс, очевидно не понял бы концепцию «зомби», она не произнесла свои мысли вслух.

- Никто не знает, какова на самом деле смерть в Подземном Царстве, - сказал Дакс. – Боги рассказывают притчи о том, какой она будет, но лишь Эреб знает наверняка. И он лжет. Это все, что он умеет делать. Я не думаю, что он вообще знает, как не лгать.

- Думаешь, твоя мать могла сбежать? – спросила Элспет. – Что он вернется к тебе?

- Я не знаю, - сказал Дакс. Его голос словно боролся с комом в горле. – Я не знаю, почему некоторые мертвые возвращаются, а другие нет. И даже когда они возвращаются, они уже не те, что были прежде. Это, должно быть, жуткое состояние. У них есть ощущение всего того, что они потеряли, но им никогда не дано найти утраченное.

Элспет уставилась на Возвращенного Кентавра, прекратившего свои бездумные блуждания. Он снова и снова бил копытом о землю. Это напомнило ей рассерженного ребенка, и она хотела унять его раздражение, чтобы облегчить его ношу.

- Они не помнят свои жизни, поэтому следуют некой забытой схеме, выжженной в их мозгу, - сказал Дакс. – Даже если моя мать действительно вернулась, она бы не узнала меня. Она бы утратила душу, и не знала бы, кто она.

- Что происходит с их душами? – спросила Элспет.

- Душа отделена и блуждает сама по себе, - сказал Дакс. – Они становятся эйдолонами и влекутся к магии богов, подобно тому, как щенок льнет к матери.

- Что-то произошло, что ты решил, что сможешь отыскать теперь свою мать?

- Прежде Гелиод контролировал все мои действия, - сказал Дакс. – В его отсутствие он не может запретить мне ее искать. Я потерял ее здесь. Если она смогла вернуться, то бродит где-то неподалеку.

Теперь, когда она поняла, почему это была так для него важно, Элспет попыталась унять свою нарастающую панику. Она положила ладонь на его руку. – Давай спустимся и поищем, - сказала она.

- Я не знал, что отчаянье Эреба затронет тебя так сильно, - сказал Дакс. – Там, внизу, может оказаться еще хуже.

- Я справлюсь, - заверила его Элспет. – И мы проделали такой путь.

- Ты уверена, что ты в порядке? – сказал он. – Мы можем вернуться в Мелетиду. По пути домой я тебя сброшу в реку.

Она прищурилась и игриво похлопала по своему клинку. – Можешь попробовать.

Они спустились с обрыва, скользя по сыпучему склону, и направились к входу в пещеру.

- Пещера, это святилище Атрея, Лодочника, - сказал он. – Я не знаю, что с ним произошло в Безмолвии. Не думаю, что Круфикс отозвал бы его в Никс. У него слишком важная роль в переправе мертвых.

- Ты хочешь войти внутрь? – спросила она, когда они достигли входа.

- Да, мне нужно туда войти, - сказал он. – Подождешь меня здесь?

- Нет, я пойду с тобой, - сказала Элспет.

- Я не смогу разговаривать в пещере, - предупредил Дакс. – Эреб знает мой голос. Он крадет оракулов, поэтому я должен молчать, иначе он вышлет за нами своих слуг. Что бы ни случилось, не отпускай мою руку.

Как только они ступили в пасть пещеры, тьма, как будто протянула к ним свои лапы и поглотила их. Свет внешнего мира померк, и Элспет казалось, что темнота вот-вот раздавит ее. Без единого ориентира, она начала терять равновесие, и вцепилась в пальцы Дакса, как за спасительную нить. Воздух обжигал холодом ее кожу, и вдруг она услышала тысячи стонущих голосов вокруг. Не думая о последствиях, она призвала заклинание, залив пещеру золотым светом. Дакс закрыл рукой глаза от неожиданной яркости, но Элспет увидела, что пряталось за пределами светового круга. Их окружали призрачные, разрозненные силуэты – потерянные души мертвых, пойманные в святилище, неспособные самостоятельно перебраться в Подземное Царство. Тела эйдолонов состояли из света и эфира, но под воздействием Эреба, Элспет сумела рассмотреть в них жуткие подробности. Она увидела женщину с прогнившим, как у зомби, телом ковыляющую к ней. Старика, рухнувшего на колени, пронзенного в сердце метательным копьем. Чуть поодаль, юношу с продавленным черепом прильнувшего к стене пещеры.

Элспет хотела покинуть Терос. Немедленно и навсегда. Она не могла выйти за пределы мира мгновенно, но она уже опустилась на колени и сосредоточила всю волю на том, чтобы сбежать из этой жуткой пещеры. Когда-то, ее друг Аджани сказал ей, что со временем проходить меж мирами станет легче и не столь утомительно. Ее ужас и отчаянье, казалось, ускоряли процесс. Края ее существа стали подобны песку, уносимому ветром. Она готова была броситься в любой уголок Сплошной Бесконечности, лишь бы только сбежать от этого кошмарного места…

Неожиданно, она почувствовала рядом с собой Дакса, тепло его тела, касавшегося ее. Он обнял ее обеими руками, став для нее якорем реальности. Когда она снова открыла глаза, эйдолоны стали просто размытыми пятнами. Видение крови и жестокой бойни, сопровождавшее их всего пару мгновений назад, исчезло.

- Прошу тебя, останься, - сказал Дакс. – Останься со мной.

Элспет пресекла заклинание, позволив волшебству раствориться в удушливом мраке пещеры. Они с Даксом бросились к выходу и пересекли порог в унылый свет Земель Отчаянья. Они бежали, не останавливаясь, пока не достигли увядшей границы Нессийского Леса, где безмятежно паслась их лошадь.

- Я все думал, как Безмолвие могло сказаться на мертвых, - сказал Дакс. – Я боялся, что мертвые могли быть лишены переправы.

Элспет бросила свой клинок на землю. Она не могла найти себе места. Она все вертелась на месте, пытаясь восстановить дыхание, словно, затерявшееся в груди. Она чувствовала себя животным, загнанным в охотничий силок.

- Прости меня, Элспет, - сказал Дакс. – Отчаянье Эреба действует на тебя невероятно сильно. Больше чем на большинство людей. Моя ненависть к Богу Мертвых оберегает меня от него.

- Я видела его слуг, когда мы с Никкой ехали в Мелетиду, - сказала Элспет.

Дакс кивнул, рассматривая ее со странным выражением лица. Это было не восхищение, но и не страх, или выжидание.

- Что за заклинание ты собиралась использовать? – спросил Дакс. – Я никогда ничего подобного не чувствовал.

Элспет покачала головой. Даже если бы она хотела поговорить с ним об этом, она бы не подобрала нужных слов.

Вдали под обрывом они заметили мелькающий огонек, пересекавший Земли Отчаянья. Они встали на край, наблюдая за его приближением. Когда свечение подлетело к краю обрыва, они увидели, что это был эйдолон молодой женщины с длинной черной косой. Дакс побледнел при виде нее. Ее образ переливался искаженным светом, словно эйдолон исчезал и возникал вновь. Она протянула к ним молящие руки, зовя Дакса за собой, но он заорал в ответ.

- Трус, - в ярости кричал он, и его голос звенел на все Земли Отчаянья. – Я прикончу тебя.

Элспет опасалась, что в своем гневе, он оступится и соскользнет вниз. Она встала рядом, на случай, если она ему понадобится.

- Это твоя мать? – спросила она, зная ответ.

- Это трюк, - орал он. Затем, он произнес тише, - Эреб слышал мой голос в пещере, и пытается надсмехаться надо мной.

Дакс сорвал амулет со стеклянной асфоделью, который его мать отдала ему в последний день ее жизни. Он швырнул его вниз, где призрачная женщина опустилась на колени. Она все еще звала его. Когда стеклянный амулет коснулся черного песка, он и эйдолон растаяли в дымном облаке. Элспет и Дакс отвернулись от Земель Отчаянья и вместе увели лошадь обратно в лес. Они шли обнявшись, и, как и в первую ночь из знакомства, каждый думал, что его ведет другой.