Путешествие Кино

Глава 4 Колизей (Мстители)

Чистая вода реки аккуратно прорезала центр густого леса. Река неторопливо подтачивала дамбу, по которой была проложена дорога. Левая сторона дамбы уходила в воду, в которой отражалась Кино, ехавшая на мотоцикле.

Было холодное утро. На Кино было коричневое длинное пальто, полы которого были обмотаны вокруг ног. На голове был шлем, наушники опущены, влажный воздух бил в лицо.

«Отличная дорога, но ты едешь слишком быстро».

Так прокричал Гермес.

«Что? Гермес, когда ты успел так постареть?»

Кино рассмеялась, её голос уносило назад, и он таял в пронизанном солнцем воздухе.

Она включила последнюю передачу, его двигатель взревел так громко, что она знала, что среди лесных жителей у них вряд ли найдутся друзья. Затем они наехали на небольшой подъём на дороге и взмыли в воздух. Кусок несчастного металла пролетел по воздуху несколько метров и с глухим стуком приземлился, его заднее колесо оставило на дороге глубокий след.

«Кино! Прекрати немедленно!»

Так он пронзительно завопил. Кино сбросила скорость, продолжая смеяться.

«Что, ты никогда не хотел полетать?»

«Полетать, да? Полетать? Ради Бога, я мотоцикл! Я принадлежу земле. Летать, моя бедная выхлопная труба. Я думал, у меня рама погнётся!»

Так запричитал Гермес, выпустив клуб дыма.

«Ничего не погнулось, кроме твоей нудной впечатлительности. Мы уже сто раз подпрыгивали на ухабах! Просто давно этого не делали и не были нагружены, как сейчас. Ты должен гордиться собой, Гермес».

Так сказала Кино, но скорость сбросила ещё немного.

«Скорее это ты гордишься собой. Знаешь, что другой Кино говорил о высокой скорости мотоцикла?»

«Нет. И что он говорил?»

Так спросила Кино, выдержав небольшую паузу.

«Он говорил, что это скорость, при которой мотоцикл разваливается на части. По швам. Превращаясь в груду сломанных, скрученных кусков металла. Всё ещё хочешь узнать, какая у меня максимальная скорость?»

«Прости, Гермес».

Так сказала Кино, чуть — чуть помедлив, и погладила мотоцикл по бензобаку.

«И зачем мы так спешим?»

Так он спросил.

«Мы не спешим. Просто я подумала, что если не проверять иногда, на что ты способен, то достичь предела станет сложнее».

«Когда ты до этого додумалась?»

«Примерно тогда, когда ты говорил глупости про максимальную скорость мотоцикла. О, кстати, следующий город уже должен быть где — то недалеко».

«Ох, я весь дрожу».

Гермес знал, что версия Кино про «где — то недалеко» не заслуживает особого доверия.

«Видишь? Вот он».

Так она сказала и показала на высокую внешнюю стену из серого камня, окружающую город. Внутри выстроились в ряд, ощетинившись, здания, окружающие невероятных размеров эллиптическую постройку со стенами, ничуть не уступающими внешним стенам города.

Это напомнило Гермесу глаз быка, и он встревожился.

«Хочу погостить здесь немного».

Так сказала Кино голосом, полным очарования.

Принимая во внимание их прошлый опыт, Гермес не испытывал особого восторга.

«Надеюсь, ты мне позволишь немного отдохнуть, когда приедем. Где — нибудь в прохладном, тёмном и не очень влажном месте».

Так он пробормотал.

«Что вы сказали?»

Так воскликнула Кино, приставив ладонь ко лбу так, чтобы на глаза падала тень, пытаясь разглядеть лицо стражника. Она стояла на узкой мощёной дорожке между домиком стражи и воротами, солнце ослепительно сверкало над крышей домика.

«Я повторю столько раз, сколько пожелаете. Вы допускаетесь в этот город — страну. А это значит, что вы автоматически становитесь участником соревнования. Так здесь принято».

Так повторил молодой человек.

«То есть вы хотите сказать, что я должна участвовать в этом… этом соревновании?»

Так спросила Кино, глядя на него. В её взгляде было пополам удивления и тревоги.

«Да, именно так. Вы правда явились сюда, ничего не зная, мальчик?»

Так сказал стражник, насмехаясь.

«Не называйте меня мальчиком. Я не мальчик. Я Кино».

В доказательство Кино развела полы своего пальто и продемонстрировала стройные ноги, но так, чтобы не показать револьвер, привязанный к правому бедру.

«Ладно, девочка. Тогда ещё раз, из благих намерений. Вы автоматически становитесь участницей соревнований. Знаете, что случается с людьми, которые отказываются от участия?»

Так спросил молодой стражник с пошлой ухмылкой на лице. Кино фыркнула.

«Откуда мне знать? Я здесь никогда раньше не была. И на дороге не было щитов, рекламирующих ваше так называемое соревнование».

«Тогда я расскажу, что случится. В наказание за трусость остаток жизни вы проведёте в рабстве».

«Почему?»

«Здесь так принято. Это закон страны. Нарушите его — поплатитесь головой».

Так сказал стражник и снова ухмыльнулся.

Кино посмотрела на бирку, которую стражник прикрепил на руль Гермеса. На бирке был номер «24». Её номер участника соревнований.

Раз в три месяца, как рассказал стражник, этот город проводил соревнование на право стать гражданином города. Все, кто хотел поселиться здесь, сражались в Колизее, и победитель становился гражданином.

Соревнование длилось три дня. Два поединка в первый день, который начинался, очевидно, когда посетитель получал номерок, два поединка на следующий день, и решающий поединок на третий день.

Ограничений на оружие не было никаких, но претендент на гражданство не должен был видеть поединков своих соперников. Можно было сдаться, но только в том случае, если твой соперник готов был принять твоё поражение. В противном случае проигравшим считался тот, кто не мог продолжать поединок. В большинстве случаев невозможность продолжать поединок означала смерть. За отказ от участия в поединке тебя приговаривали к рабству. За попытку бегства тебя обвиняли в трусости на поле боя и казнили на месте.

Почти все жители страны собирались на трибунах Колизея. Даже правитель, король Юкио, наблюдал за поединками из своей ложи, защищённой пуленепробиваемым стеклом. Все остальные зрители, естественно, рисковали быть раненными или даже убитыми случайной пулей или чем — нибудь ещё.

«Это только подогревает напряжение и возбуждает».

Так энергично сказал стражник. И закончил:

«Последний оставшийся участник получает медаль гражданства из рук короля. В то же время ему даётся право провозгласить один закон. Закон может быть любой, лишь бы он не противоречил существующим».

«И что, никто не предлагал прекратить эти соревнования?»

Так спросила Кино с сарказмом.

«Большинство провозглашают законы вроде „Всегда должен быть дом, в котором я смогу жить“, или „Хочу жениться на самой красивой и богатой девушке страны“».

Так продолжил стражник, словно не услышал вопроса Кино.

«Эгоистичные законы, другими словами».

«Может быть. Как бы то ни было, сегодня последний день для претендентов. Каждый, кто проходит в ворота, автоматически становится участником. Поздравляю. Вы тоже стали участником».

«Но я не хочу. Я не хочу быть гражданкой этого… места».

«Разыгрываете, да?»

Так спросил стражник, вскинув голову.

Кино посмотрела вокруг. С тех пор, как она сказала, что она простая девочка, вокруг собралась изрядная толпа. Стражники от нечего делать, оставив свои посты у ворот, обступили её со всех сторон, чтобы поглазеть и поиздеваться. Она уже искренне жалела, что не позволила им считать себя мальчишкой. У них на лице красовались вульгарные ухмылки, они гремели оружием, словно хотели сказать — «Вы только посмотрите на это».

Она оценила ситуацию. Она оказалась буквально в центре внимания, стоя в тени домика стражников. А полдюжины сверкающих, белых шлемов, торчащих на колышках около двери в домик стражников, напоминали ей жуткие полированные черепа.

«Ну так что? Собираетесь участвовать? Или решили сразу отправиться прямиком в бараки рабов? Вы будете первой, кто так сделает, Кино. Или всё же „номер 24“?»

Так спросил ещё один молодой человек, рассматривающий её прищуренными глазами.

«Когда началась эта игра?»

Так спросила Кино у первого стражника, проигнорировав попытки других насмешками привлечь к себе внимание.

«Около семи лет назад. Но, пожалуйста, не называйте это игрой. Гражданство в нашем восхитительном городе — это награда».

«Восхитительном?»

Так спросила Кино, взглянув на стражника.

«Я слышала, что этот город был окружён зелёными лесами и полями, которые давали изобилие для всех. Я слышала, что люди здесь были скромны и жили хоть и просто, но в достатке».

«Это и сейчас так. Не говорите так, словно это было давным — давно. Еды здесь хватит каждому, даже если не будешь работать. Это рай на земле. Разбазаривать его на таких, как вы, было бы непростительно».

Так сказал другой стражник, словно оправдываясь.

«Что случилось семь лет назад?»

Так спросила Кино, проигнорировав обиду второго стражника.

Молодой страж ворот повернулся к соотечественникам и вывел вперёд седого ветерана, чтобы тот ответил на вопрос.

«Расскажи ей, Таро».

Похоже, Таро нравилось читать эту лекцию. Он стал чем — то похож на профессора, когда стал рассказывать.

«Семь лет назад на престол взошёл новый король. Юкио — долгие ему лета — убил старого короля и сделал нашу страну ещё более процветающей. С тех пор многие люди захотели здесь жить, но мы не могли просто так принять их всех. И мы решили, что они должны сражаться в Колизее, чтобы подтвердить, что они преданы нашей стране и достойны жить в ней. Мы принимали только самых сильных и ловких. Остальные… Ну, ты понимаешь, к чему я клоню, маленькая девочка?»

Так сказал Таро, повернулся к Кино и выразительно пожал плечами.

Выражение лица Кино не изменилось.

«Я отлично это понимаю. У меня ещё вопрос. Те, кто принимает участие, делает это добровольно? Их предупреждают, что они будут сражаться насмерть? Или среди них есть люди вроде меня — обычные путешественники, которые стали участниками по ошибке, даже не зная правил? Кто даже не собирается оставаться здесь и получать гражданства?»

Стражники стали фыркать и хмыкать. Наконец Таро собрался и ответил:

«Было несколько, да, идиотов, вроде тебя. Обычно их убивали в первом же поединке. Они плакали и умоляли, пытались сдаться — если только их соперник соглашался на это. Помню, как одна пара приехала в кибитке, запряжённой лошадью, и по прекрасному велению судьбы им пришлось сражаться друг с другом в первом же поединке! Жена сдалась и выжила, поскольку он принял её поражение, а мужа убили в следующем поединке. Это было так романтично!»

Таро разразился хохотом, остальные стражники подхватили, вспоминая. Никто из них не заметил, что глаза Кино опасно прищурились.

«Тогда ведите меня».

Так она сказала.

«Вот радость».

Так пробормотал Гермес.

«Вы что — то сказали?»

Так спросил один из стражников, так долго смеявшийся, что стал задыхаться. Его взгляд встретился с взглядом Кино и его смех захлебнулся.

«Я сказала — ведите меня».

Так она сказала, глядя на него твёрдым, холодным, как лёд, немигающим взглядом.

Хохот стражников смолк. Повисло долгое молчание, нарушаемое только шарканьем сапог и скрипом ремней. Наконец один из стражников заговорил:

«Так теперь, маленький мальчик — девочка, вы в самом деле решили сражаться? Думаете, что сможете победить? У вас хоть оружие — то есть? Или собираетесь использовать как преимущество своё милое маленькое личико? Знаете, не так много найдётся бойцов, кто воспримет вас всерьёз».

«Точно. Это как с рыбой — большинство людей швыряют её обратно в реку, если она слишком маленькая».

Так сказал, фыркнув, Таро. Стражники загоготали, но их смех оборвал оглушительный, продолжительный грохот. Шесть белых шлемов слетели со своих колышков, а узкий проход наполнился белым дымом.

Прошло несколько мгновений, прежде чем испуганные стражники заметили револьвер в правой руке Кино.

«Этого достаточно?»

Так спросила Кино, возвращая «Пушку» в кобуру на правом бедре.

«Ах, ты ж маленькая!..»

Так успел сказать молодой стражник, бросившись к Кино в попытке схватить её за горло. Но замер, когда почувствовал ствол полуавтоматического пистолета, приставленный ко лбу.

«Поздоровайтесь с „Лесником“. Как думаете, его можно считать оружием… мальчик?»

Молчание.

«Я буду участвовать в вашем соревновании».

Так сказала Кино, развернулась и пошла прочь.

«Ну и грязь».

Так воскликнул Гермес, когда они углубились в город.

Везде, куда ни глянь, были кучи мусора. Но это были не мусорники — весь город был полон хлама. Дома и дороги были в грязи, их, скорее всего, не чистили уже несколько лет. Несколько горожан спали в грязных одеждах прямо на дороге. В городе было тихо. Разжиревшие собаки копались в грудах мусора. Вонь стояла немилосердная.

«Какой город, такие и жители. Правда, Кино? Или наоборот?»

Так спросил Гермес, не спуская глаз с двух стражников, следовавших вплотную за ними.

Кино молча, не оглядываясь, толкала его вперёд.

После нескольких поворотов по невероятно грязным улицам, они вышли к Колизею. Это было то самое эллиптическое сооружение, которое они заметили ещё издали. Вблизи оно напоминало разбитую чашу. Огромные трещины разбегались по известняку облицовки, открывая взору ржавый металл основы конструкции.

«Не знаю, кто и когда это построил, но это просто ужасно. У проектировщика совершенно не было таланта строителя. Вульгарное, дешёвое ремесленничество».

Так сказала Кино, прикрывая сарказмом тревогу.

Стражники проигнорировали её замечание, проводив Кино и Гермеса в комнату под Колизеем, сказав, что это жильё для участников. Это «жильё» с трудом заслуживало такого высокого звания и мало чем отличалось от темницы. Высоко в стене располагалось крошечное окно, прямо над кроватью, такой обветшалой, что пружины торчали из неё во все стороны. Но, по крайней мере, в раковине и туалете была вода.

Гермес не мог не отметить, что здесь было прохладно, темно и не очень сыро. Что лишний раз доказывало, что со своими желаниями лучше быть поосторожней.

«Ну и свалка».

Так громко пожаловался Гермес, когда стражники оставили их.

Кино сняла и свернула пальто.

«Здесь не всегда так было. Когда — то это была великая страна, мимо которой не проезжал ни один путешественник».

Так она задумчиво сказала.

«Откуда ты знаешь? Прочитала в каком — то рекламном буклете для путешественников? Я никогда не читал ничего интересного».

Так сказал Гермес.

Кино села на кровать, вытащила «Лесника» и положила рядом на одеяло.

«Ты помнишь ту пару, про которую говорили стражники?»

«Тех, которые приехали в кибитке и… Ох! Мы же встречали их… где — то… да?»

Кино слабо улыбнулась.

«Стареешь, Гермес? Да, эти двое. Сказать по правде, я не помню, где и когда мы их встречали, но помню, что женщина говорила мне об этой стране. Она упоминала её потому, что они сюда направлялись. Практически нет бедности, мудрый правитель, работа и пища доступна всем».

«Звучит неплохо… А, понял. Вот почему ты была так счастлива по дороге сюда. Ты думала, что здесь будет здорово».

«Да уж. Здорово. Помнишь, когда было здорово?»

Так сказала Кино, отвязав и сняв вещи с багажника Гермеса. Затем вытащила пять пустых обойм для «Лесника» и разложила их на кровати.

«Ты что, всерьёз об этом думаешь, Кино?»

«О чём?»

Так спросила Кино, достала «Пушку» из кобуры и разобрала её, отсоединив ствол с барабаном от рукояти с курком.

«О соревновании. Я знаю, ты обиделась, но нет причин играть с безумными законами этого города. Покалечь своего первого соперника, совсем чуть — чуть, естественно. И когда он будет почти готов — сдайся ему. Тогда мы сможем отсюда уехать».

«Хотелось бы так и сделать».

Так сказала Кино и отсоединила барабан от «Пушки». Затем вытащила два пустых барабана из сумки.

«Но ты так не сделаешь, да?»

«Только в последнюю очередь».

Так сказала Кино и присоединила один из пустых барабанов к «Пушке».

«В последнюю очередь? Боже мой, Кино, что ж тогда в первую очередь? Ты всерьёз решила участвовать в соревновании?»

«Почему бы и нет? Если на это уйдёт три дня, я как раз всё и закончу к тому времени».

Так сказала Кино и, используя что — то, напоминающее ветеринарный шприц, наполнила шесть пустых камер барабана «Пушки» зелёной, густой жидкой взрывчаткой. Затем положила на каждую камеру войлочный пыж и пулю.

Кино присоединила барабан к револьверу. Затем осторожно протолкнула пули каждую в свою камеру, стараясь не давить на них слишком сильно. Смазала головку каждой пули так, чтобы искры не перекинулись с одной камеры в другую при выстреле. С помощью специального заряжающего устройства поместила капсюль с обратной стороны каждой камеры так, чтобы при ударе курка тот воспламенил жидкую взрывчатку в камере.

Глядя, с какой тщательностью Кино заряжает револьвер, Гермес понял всю серьёзность её намерений.

«Когда ты что — нибудь решишь, тебя бесполезно отговаривать. Ты знаешь это?»

Кино проверила, легко ли вращается барабан «Пушки».

«Ну, ты знаешь, что говорят в таких случаях. Если не проверять иногда, на что ты способен, то достичь предела станет сложнее».

Так она сказала и улыбнулась совсем как девчонка.

«Ты сама это придумала».

«Во — о–от и король».

Так сказала Кино, с медленным выдохом.

Уверенно шагая к центру поля сражения — в одиночку, поскольку оставила Гермеса в подземной комнате для охраны их имущества — она взглянула на человека, сидящего на видном месте, в безвкусно украшенной ложе из пуленепробиваемого стекла. Он носил корону и хвастливую одежду. Корона же, как ни странно, была выполнена просто и элегантно, чем ещё больше выделялась из цветастых королевских нарядов. По бокам Его Высочества стояли молодые женщины, облачённые в такие же вульгарные костюмы, которые цветасто отражались в окружающем стекле.

«А это, должно быть, блистательные горожане».

Так сказала Кино, оглядываясь на трибуны. Молодые и старые, мужчины и женщины — трибуны были заполнены до краёв зрителями, возбуждёнными и жаждущими крови.

Кино мрачно улыбнулась, вспомнив последние слова Гермеса, сказанные ей, когда она покидала их камеру.

«Постарайся не умереть».

«Я уж постараюсь».

Так она подумала.

Исключая небольшое свободное пространство, на которое она только что ступила, эллиптическое поле было покрыто сломанными машинами и обломками разрушенных зданий, скорее всего для того, чтобы предоставить укрытие для участников.

Битва должна была начаться сразу после того, как оба участника становились на границу центрального свободного круга. С противоположной стороны приближался её соперник — огромный мужик, больше напоминающий гору мускулов, к которой приделали голову, чем на человеческое существо. Он был с обнажённым торсом и головой, выбритой так тщательно, что лысина сверкала на солнце. Он держал толстую цепь, на конце которой был укреплён железный шар размером с маленького ребёнка. Шипов на шаре не было.

Когда лысый наконец — то достиг границы круга, то поддёрнул цепь, заставив железный шар плюхнуться около его ноги. Краем глаза он заметил Кино и удивлённо вытаращился на неё.

«Что за… Они поставили меня против ребёнка?»

Его голос был достаточно громким, чтобы его услышали даже на задних рядах. По трибунам прокатилась волна смеха. Белозубая улыбка сверкнула на бронзовом лице короля.

«Извините, доблестный соперник. Прежде, чем мы начнём, ответьте мне на два вопроса. Первый — зачем вы пришли в этот город?»

Так вежливо спросила Кино.

Её «доблестный соперник» ответил вопросительным рыком.

«Я спросила — зачем вы пришли сюда?»

«Ты что, тупая? Я пришёл сюда жить. И чтобы убить тебя… если придётся».

Так он сказал и рассмеялся. Смех был похож на громыхание лопаты по железному ведру.

«Второй вопрос. Не желаете сдаться?»

Так, кивнув, спросила Кино.

«Не желаю — что?»

«Если вы сейчас сдадитесь, то уйдёте невредимым. Я не хочу убивать вас».

В ответ её соперник укоротил цепь и стал раскручивать железный шар над своей лысой головой. Сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее железный шар стал рассекать воздух со звуком, напоминающим хлопанье крыльев гигантской стрекозы.

Правая рука Кино скользнула по бедру и легла на рукоять «Пушки».

Трибуны замерли. Равнодушный звук фанфар обозначил начало сражения.

«Умри!»

Так заорал лысый. Его мышцы взбугрились от напряжения. Железный шар неожиданно сошёл со своей орбиты и полетел по смертельной дуге… чтобы рухнуть на сгоревшие останки машины в нескольких шагах позади него.

Толпа дружно вздохнула.

Несколько долгих мгновений соперник Кино смотрел на безвольно валяющуюся цепь, затем подтянул её к себе, перебирая руками, словно это была рыболовная леска. Поднёс к лицу последнее звено и уставился на него. Звено было перебито единственной пулей.

«Хм…»

Так он сказал, почесал лысину и посмотрел на Кино. «Пушка» была в её правой руке и всё ещё дымилась. Замешательство на его лице сменило изумление.

«Это ты сделала?»

Так он спросил, указывая на перебитое звено цепи.

«Я».

«И он улетел туда?»

Лысый показал в сторону, где приземлился шар. Шар скатился с крыши автомобиля и упал, образовав в песке небольшой кратер.

«Теперь вы согласны сдаться?»

Так спросила Кино.

«Ох, да, пожалуйста».

Так быстро ответил лысый.

Кино поклонилась и спрятала револьвер в кобуру.

Высокий, худой молодой человек с фиолетовым гребнем волос, представший перед Кино на вечернем поединке, насмехался над ней, как и предыдущий, добавив лишь зловещий смех.

«Если они добавляют очки за стиль, то у меня возникнут проблемы».

Так подумала Кино.

У её соперника в руках не было оружия. Он был одет в свободное, чёрное облачение, подпоясанное толстым кушаком, покрытым металлическими пластинками, каждая размером с его ладонь.

Кино подумала, что это защита, пока он не отнял пластину от пояса и не швырнул её прочь. Пластина, вращаясь, врезалась в воздух и отлетела довольно далеко, а затем развернулась и полетела к нему, словно помесь сюрикена и бумеранга. В этот момент он поднял левую руку, вытянув её в сторону. От запястья до левой лодыжки ткань натянулась, словно крыло белки — летуньи.

Маленький сюрикен вонзился в ткань.

Кино моргнула. Ткань словно впитала маленькую пластинку острого как бритва металла. Когда пластинка исчезла, молодой человек положил левую руку на правое плечо, а правую руку положил на живот. Это одновременное движение рук было похоже на какое — то забавное приветствие, но когда он отнял правую руку от кушака, металлическая пластинка оказалась на своём месте.

Он рассмеялся, наблюдая за лицом Кино.

«Видишь? Эти сюрикены — моя личная разработка. Ручная работа. Они очень послушные, всегда возвращаются к хозяину».

«О — о–о, страшно».

Так подумала Кино. А вслух сказала:

«Пожалуйста, сдайтесь. Я честно приму ваш отказ сражаться и не причиню вам вреда».

«Нет, не думаю, что я так поступлю. Это ты можешь сдаться, но я приму сдачу только… от твоего духа».

Так он сказал и снова рассмеялся, всё тем же зловещим, хорошо отрепетированным смехом, как и в начале. Затем сдавил ладони перед животом, склонился и пристально посмотрел на неё.

Правая рука Кино скользнула к «Пушке». Она откинула верхний клапан кобуры, не спуская глаз с противника.

Фанфары протрубили сигнал к началу.

Фиолетовый гребень сделал элегантное движение левой рукой, правой, затем схватил одну из металлических пластин и метнул её в Кино. Затем бросил ещё и ещё.

Кино прыгнула вправо, уклоняясь от сюрикенов, зная, что они развернутся где — то позади неё и полетят обратно. Молодой человек продолжал бросать, целясь теперь правее Кино. Она снова уклонилась, теперь влево.

Но Фиолетовый гребень не стал бросать все пластины, примерно половина осталась висеть на его странном кушаке. Заметив, что Кино осторожна, он начал кружить, словно в танце, делая выпады то в одну сторону, то в другую, и при этом не переставал язвительно комментировать:

«Они сзади тебя. Теперь разворачиваются. Летят обратно. Если я брошу оставшиеся — сможешь ты уклониться, если они будут лететь с обеих сторон?»

Кино глянула назад и увидела, что он был прав — пластины развернулись.

«Умри!»

Так закричал молодой человек и с силой стал бросать оставшиеся пластины прямо в Кино, его руки замелькали с огромной скоростью.

Кино плашмя упала на землю.

Фиолетовый гребень зарычал от досады, не веря своим глазам.

Кино глянула вверх на сюрикены, свистящие у неё над головой. Они послушно возвращались к своему хозяину, который скривил губы и раскрыл своё крыло из одежд, чтобы впитать их.

И в этот момент Кино, лёжа на земле, выстрелила из «Пушки».

Жуткий грохот и облако дыма. Пуля ударила молодого человека в одну из пластин, всё ещё висевших на кушаке. Сила удара вогнала пластину глубоко ему в живот. Он издал страшный, задыхающийся крик и замер с широко открытым ртом и округлившимися, пустыми глазами. Затем стал раскачиваться из стороны в сторону, словно метроном, судорожно глотая воздух.

Кино услышала сзади приближающийся свист воздуха. Она ещё раз выстрелила, на этот раз сопернику в правое бедро.

Он дёрнулся и упал, кровь текла из ноги, но вторая волна металлических пластин пролетела над ним, не причинив ему вреда.

Кино вернулась в свою подземную комнату, зажгла свечу, положила пистолеты на кровать и сняла жилет.

«А, Кино. Когда ты вернулась?»

Так сонно спросил Гермес.

«Только что. Мы остаёмся здесь на ночь».

«Это значит, что ты не сдалась. Так я и думал. Сладких снов».

Так пробормотал Гермес и снова уснул.

«Он слишком много спит, даже для мотоцикла».

Так подумала Кино. Но сейчас она слишком устала, чтобы беспокоиться о лени Гермеса.

На следующее утро Кино проснулась на рассвете. Но продолжала лежать, пока темень в комнате не рассеялась настолько, что она могла увидеть свои руки, поднесённые к лицу. Тогда она встала, умыла лицо, почистила и перезарядила барабан «Пушки», из которой вчера стреляла.

Завтрак состоял из нескольких пайков, припасённых на крайний случай. За ним последовали упражнения на гибкость. Следом она потренировалась с оружием. Сначала с «Лесником», затем с «Пушкой».

Вскоре после этого появился стражник, чтобы проводить её в Колизей.

Гермес спал.

В этот день её первый противник смотрел на неё в полном молчании. Это был пожилой мужчина, невысокий и крепкий, с длинными коричневыми волосами и бородой, такой густой, что трудно было сказать, где кончается борода и начинаются волосы. Вокруг глаз пролегали глубокие линии морщин.

На нём была мешковатая грязная роба, которая делала его похожим на нищего монаха. Под робой была странная выпуклость, ниже правого плеча. Кино не могла сказать точно, был ли это горб от уродства или что — то искусственное. На нём не было видно ни оружия, ни брони. Вместо этого он держал позолоченный тромбон.

«Ладно. Тогда нищий музыкант».

Так подумала Кино и даже смогла представить себе его, играющего на улице ради милостыни.

«Если вы сейчас сдадитесь, я приму вашу сдачу».

Так сказала Кино, внимательно оглядев его.

Нищий музыкант вслух ничего не ответил, но его правая рука сжалась.

Кино откинула верхний клапан кобуры.

Как только зазвучали фанфары, музыкант повернул трубу так, что раструб уставился точно на Кино.

Кино вытащила «Пушку» и выстрелила. Пуля ударила в ярко сверкающий обод раструба, сильно откинув его вправо. Вместо звука тромбон выпустил струю фиолетовой, густой жидкости. Она дугой полетела по воздуху и вспыхнула, собираясь на земле в небольшое пылающее озеро.

Кино не позволила себе тратить время на удивление. Она выхватила «Лесника» из задней кобуры, сняла с предохранителя и направила его в голову тромбониста. Ему хватило времени только на то, чтобы моргнуть, когда она отвела прицел чуть в сторону и нажала на курок.

Резкий звук выстрела и пуля свистнула в сантиметре от лица человека. Он улыбнулся и снова направил свой инструмент на Кино.

Неожиданно фиолетовый гейзер ударил в небо из — за его правого плеча.

Он остановился на полувздохе и уставился на место утечки. Содержимое его «горба» вытекало через небольшую дыру, которую Кино сделала в трубке, по которой горючая жидкость подавалась в тромбон. Жидкость залила удивлённого бойца и разлилась по земле вокруг.

«Дырка не такая большая, но могу предположить, что в трубке довольно высокое давление. А это значит, что если вы не закроете кран, то трубка разорвётся. Теперь вы сдадитесь?»

Так сказала Кино, стоя невозмутимо, по пистолету в каждой руке.

«Нет».

Так сказал мужчина, глянув на Кино. Его одежда уже промокла.

«Вы не сможете победить».

Так сказала Кино и прицелилась из «Лесника».

Мужчина не пошевелился. Он стоял и смотрел на неё.

«Убей меня».

«Почему?»

«Убей меня!»

«Прикончи его! Убей его!»

Так кто — то крикнул с трибун. И этот выкрик взбудоражил трибуны. Зрители стали вскакивать со своих мест и принялись дружно скандировать:

«У — бей! У — бей! У — бей е — го! У — бей! У — бей! У — бей е — го! У — бей! У — бей! У — бей е — го!»

Кино медленно повернулась, глядя на трибуны, в то время как люди радостно, безумно орали, требуя крови. Затем она подняла «Пушку» над головой и выстрелила в воздух. Трибуны затихли, смакуя драму.

Кино повернулась к королю.

Сверкая своим убранством, он скалил зубы из безопасности своей ложи. Их взгляды встретились, и Кино заставила себя вежливо улыбнуться.

«Чего ты ждёшь? Его позволения? У тебя оно есть. И моё тоже. Мы поставили свои жизни на это сражение. Победитель живёт, проигравший умирает. Таков закон. Сегодня я проиграл. Значит, я умру, а ты, девчушка, будешь жить. Пристрели… меня».

Так сказал нищий музыкант из — за спины Кино.

Кино сделала недовольную гримасу, посмотрев через плечо назад.

«Девчушка? Не шути так. Я — Кино».

«Кино? Хорошее имя. Буду помнить его в аду».

«Спасибо…»

Так сказала Кино, повернулась на пятках, подошла к мужчине и замерла перед ним.

Толпа снова зашумела, требуя его смерти.

«Сдавайся».

Так она сказала, приставив «Пушку» к его голове и взведя курок.

«Нет».

«Тогда у меня нет другого выхода».

Так сказала Кино и медленно, придерживая большим пальцем, спустила курок, вернув его на место.

«В какие игры ты играешь? Они убьют тебя, если не доставишь им удовольствия».

Так яростно прошептал тромбонист.

Кино прокрутила «Пушку» в руке, схватила её за барабан и косо ударила своего соперника в висок рукоятью револьвера.

Нищий музыкант рухнул без сознания на песок.

«Солнышко, как ты забралась так далеко в этой игре? О чём думали твои соперники?»

Второй оппонент Кино на этот день сопроводил свои слова взглядом, полным презрения. Это была молодая женщина с длинными, светлыми волосами, туго схваченными сзади в «конский хвост». Высокая, с острыми, лисьими чертами лица. На ней были просторные штаны и походная рубашка, которые выглядели так, словно были частью какой — то униформы. Поверх рубашки был надет жилет, покрытый кармашками. Набедренные карманы штанов были необычными, разделёнными на длинные узкие складки, словно для коротких стрел или дротиков.

Она держала своё оружие, вытянутое вдоль бедра и нацеленное в небо, за деревянную ручку. Это была винтовка, стреляющая арбалетными стрелами, имеющая сменный магазин и заряжающая новую стрелу после каждого выстрела. Не слишком эффективная для подобных соревнований.

«Должно быть, они недооценивали меня».

Так сказала Кино вежливо.

«Да… Я всегда использую этот трюк. Работает как очарование, да?»

Так сказала женщина, кивнув.

«Вы действительно хотите получить гражданство?»

Так спросила Кино.

«Я? Конечно. Хочешь знать — почему?»

Кино не ответила, но блондинка всё равно рассказала, скривив рот в странной полуулыбке.

«Когда я шла по лесу недалеко от города, то встретила маленького мальчика, играющего в ручье. Прелестное дитя. Замечательный ребёнок, но он сказал мне, что у него нет мамы и папы. Если я получу гражданство, мне позволят усыновить его».

Она увидела удивление на лице Кино и добавила:

«Ты ведь этого не понимаешь, правда, малышка? Думаю, это просто женская сущность».

Женская сущность. Может быть, Кино могла бы понять. Возможно, она просто хотела понять. Она подумала про свою мать и пожала плечами.

«Скорее всего, вы откажетесь, но всё же — вы не хотите сдаться?»

«Эй, это я должна была сказать».

Так воскликнула женщина.

«Я боялась, что вы это скажете».

Так прошептала Кино, правая рука коснулась курка «Пушки».

Блондинка взвела курок винтовки, когда заиграли фанфары. Кино нырнула в укрытие в тот момент, когда её противник выстрелил из — за основания разбитой статуи, чуть — чуть промахнувшись. Стрела пробила толстый металл над головой Кино, словно тот был сделан из воздуха.

Бронебойные стрелы?

Кино немного подождала и, пригнувшись и прикрываясь грудой железа, побежала, чтобы укрыться за куском кирпичной стены.

«Неплохо. Но и не слишком хорошо».

Так крикнула соперница. С ослепительной скоростью она выпустила стрелу — использованная гильза вылетела из казённика, следующий патрон вошёл в ствол.

Кино откатилась влево, выхватывая «Лесника» и снимая его с предохранителя. Она укрылась за плитой железного покрытия и выглянула, заметив блеск золотых волос женщины, бегущей позади одного из укрытий. Кино использовала эту возможность и прыгнула в сторону, сменив плиту на укрытие из груды булыжников.

Только Кино перекатилась на живот, как в камень вонзилась стрела. У блондинки было невероятное боковое зрение.

За этим выстрелом быстро последовало ещё три, словно женщина пыталась пробить прикрывающую Кино стену. Камни трещали от каждого выстрела. Кино пригнула голову.

Образовавшуюся было тишину быстро нарушил треск разрываемой липучки кармана. Лиса перезаряжала винтовку.

Взгляд Кино наткнулся на камень размером с кулак около правого локтя. Она подняла его, приметив, что поблизости лежит ещё несколько таких же. Она спрятала «Лесника» в кобуру, поднялась на ноги и бросила камень так сильно, как только могла. С противным чавканьем камень встрял во что — то, более мягкое и тягучее, чем кирпич. Блондинка вскрикнула от боли и негодования. Что — то металлическое упало и рассыпалось по камням.

Блондинка уронила магазин.

Кино зажала по два камня в каждой руке и бросилась зигзагами от одной кучи мусора к другой в направлении соперницы. Перед тем, как она успела добежать до укрытия, раздался щелчок присоединённого магазина. Секунду спустя блондинка высунула голову из — за укрытия, увидела Кино, приближающуюся с рукой, отведённой в замахе, и нырнула обратно. Но она опоздала — камни уже покинули руки Кино.

Кино скользнула на колени позади груды столов и стульев, но не раньше, чем услышала удар и увидела брызги крови на лице блондинки. По крайней мере один из камней попал ей в лоб.

«Ты меня слышишь?»

Так прокричала Кино, вжавшись спиной в покорёженный металлический стол.

«Да, я тебя слышу».

«Ты точно не хочешь сдаться?»

«Издеваешься? У меня есть гордость, малышка».

«На близком расстоянии твоя винтовка — очень неудобное оружие».

Тишина.

Вздохнув, Кино снова вытащила «Лесника», краем уха услышав одобрительное бормотание толпы. Капельки пота выступили на её лице и покатились по щекам. Она вслушивалась, пытаясь определить, что делает блондинка за своим куском крепости. Металл проскрёб по металлу, затем брякнул по дереву.

Она разбирала свою винтовку?

Снова звук отдираемой липучки. Кино отчаянно захотелось увидеть, что там происходит. Хватит ли ей смелости воспользоваться моментом, пока лиса безоружна, по крайней мере на мгновение?

Кино перекатилась влево, стараясь шуметь не больше, чем шуршание песка. Она выглянула из — за своей кучи мусора слева у земли и посмотрела на кучу гнутого металла, за которым скрылась её соперница. Изогнутый кусок металла, размером с порционное блюдо, слабо покачивался на верхушке. Кино выстрелила в него из «Лесника». Пуля срикошетила, и обломок рухнул вниз, прихватив по пути ещё несколько кусков металла.

«Чёрт!»

Так крикнула блондинка, выскочила из своего укрытия и помчалась не к Кино, а от неё. Выстрелив один раз из винтовки на бегу, она снова скрылась.

Кино откатилась от края своего укрытия. Непрерывный поток стрел впился в то место, где она лежала секунду назад, подняв в воздух облако песка. Каким — то образом блондинка изменила свою винтовку, превратив её из стреляющей одиночными в автоматическую. План Кино использовать время на перезарядку, чтобы приблизиться и принудить соперницу сдаться, был буквально расстрелян.

Град стрел обрушился с правой стороны от её укрытия. Брызнули куски камня, заставив её спрятаться в центре.

Блондинка снова стала перезаряжать магазин.

Кино на мгновение озадачилась. Наверняка у неё остались патроны в обойме. Элемент неожиданности?

Мгновение спустя она услышала хруст песка под ногами.

«Ты неплохо сражалась. Но я собираюсь довести всё до конца. Если ты сейчас выйдешь, я не буду стрелять. Я приму твою сдачу».

Так сказала блондинка.

«Позвольте мне обдумать это».

«Конечно, солнышко».

Так сказала, рассмеявшись, блондинка.

Волосы встали дыбом сзади на шее Кино, когда она услышала звук мягких шагов, медленно обходящих её слева. Она вжалась в стальную дверь, торчащую из груды кирпичей. Её соперница должна была вскоре выйти к дальнему левому краю её груды камней.

Неожиданно блондинка открыла огонь, усыпая всю кучу камней арбалетными стрелами. Воздух наполнился стрелами, гильзами и грохотом. Стрелы усеяли землю позади груды камней, но Кино там уже не было. Зато они нашли стальную дверь и срикошетили обратно.

Блондинка вскрикнула, упала на землю и сжалась, пока последняя стрела от рикошета не пролетела мимо. Тогда она начала вставать.

«Врунья».

Так крикнула Кино, высунулась из — за края двери и три раза быстро выстрелили из «Лесника» в плечо блондинке.

Женщина выронила винтовку.

Не выпуская блондинку из прицела, Кино вышла из — за двери.

«Ладно, я сдаюсь».

Так сказала женщина, рассмеялась и тряхнула головой.

«Спасибо».

«Знаешь, а ты и правда милашка. Я могу и тебя удочерить».

Так сказала женщина. Кровь сочилась из её плеча, но она улыбалась.

«Простите, но мне и одной матери больше чем достаточно».

Так сказала Кино.

Гермес, проспавший всё утро, проснулся, когда Кино вошла в комнату, держа в руках тяжёлый свёрток, упакованный в бумагу.

«С возвращением, Кино. Гляжу, у тебя всё в порядке. Как и следовало ожидать. А это что? Утешительный приз?»

«Нет. Кое — что, что понадобится мне завтра».

Так сказала Кино и осторожно положила свёрток на кровать.

Кино открыла пакет и вытащила бутылку, наполненную зелёной жидкой взрывчаткой, которой она заряжала «Пушку». Затем появилась картонная коробка с экспансивными патронами калибра.44 (пули, у которых головка или срезана, или с небольшим углублением — прим. переводчика). Из багажа она достала маленькую портативную печку, положила в неё несколько кусочков твёрдого топлива и подожгла их. Затем помыла чайную чашку.

Но чай готовить она не стала. Вместо этого она налила в чашку немного жидкой взрывчатки и поставила чашку на огонь.

«Кино, ты уверена, что тебе нужно это делать?»

Так спросил Гермес, слегка вздрогнув.

«Что ты делаешь, Кино?»

Так он спросил после того, как Кино не ответила.

«Выпариваю».

Так, не оборачиваясь и сосредоточенно нахмурившись, ответила Кино.

«Ух ты… Ага… Это выглядит… опасно… Вот как это выглядит. Зачем ты этим занимаешься?»

Кино сняла чашку с загустевшей взрывчаткой с огня, прежде чем ответила на вопрос.

«Эта концентрированная взрывчатка сильнее взрывается, а значит, пуля вылетит из пистолета с большей скоростью».

Кино осторожно размешала содержимое чашки, которое выпарилось до состояния густого сиропа. Затем наполнила раковину водой и охладила дно чашки. Теперь содержимое напоминало мятное желе.

Кино взяла экспансивный патрон и осторожно наполнила выемку в головке пули концентрированной жидкой взрывчаткой. Наполнив выемку почти до ободка, она накрыла головку пули капсюлем. Затем укрепила капсюль эпоксидной смолой, которую обычно использовала для ремонта небольших повреждений Гермеса — головок винтов, отверстий под болты и тому подобного. Смола становилась очень прочной, когда высыхала, а высыхала она очень быстро.

«Ох… разве формально это не моё вещество?»

Так спросил Гермес.

«Можно я использую немного твоей эпоксидной смолы, чтобы попытаться завтра выжить, Гермес?»

Так спросила Кино, мрачно улыбнувшись.

«Да, конечно. Без проблем. Бери, сколько хочешь. Только скажи мне — зачем?»

Но внимание Кино было приковано к тому, что она делала. Остриём ножа она сделала глубокий крестообразный надрез на почти застывшей эпоксидной смоле.

«Готово!»

Так она воскликнула, счастливая словно ребёнок, взяв модернизированный патрон в руку.

«Значит, ты не хочешь рассказывать мне, зачем ты это делаешь?»

«Спи, Гермес. И пусть тебе приснится сон, как завтра мы оба уедем отсюда. Ну… если мотоциклы видят сны».

Гермес и в самом деле уснул. Но если он и видел сны, он их не помнил.

На третье утро в этом городе Кино проснулась на рассвете, хорошо представляя себе день. Интересно, что бы она сделала, если бы соревнование продолжалось четыре или пять дней? Она не знала и не стала тратить время на догадки. Она поклялась, что тем или иным способом, но покинет этот город на закате.

Она разобрала, почистила и перезарядила «Лесника», затем потренировалась с ним как обычно.

Всё это время Гермес спал.

После завтрака Кино спросила стражника у двери об истории и законах, связанных с соревнованием. Стражник нашёл книгу по этой теме и любезно принёс её Кино. Она уселась на узкую кровать и прочитала книгу, стараясь вникнуть в то, что стоит за каждой строкой.

Как ей и рассказывали стражники, соревнования стали проводить семью годами ранее, когда предыдущий король, которого любили за строгое, но сострадательное правление, умер довольно неожиданно и при странном стечении обстоятельств. Придворный врач осмотрел его и констатировал отравление. Удивительно, но врач тоже преждевременно скончался.

Сын короля, принц Юкио, взошёл на трон своего отца и незамедлительно принялся смещать министров и придворных умершего короля. Он объяснял это тем, что они слишком старые и жадные.

«Слишком опасно и большая вероятность противодействия новому правителю».

Так предположила Кино.

Возмутительно, но волна зачисток вскоре распространилась и на собственную семью короля. Братья и сёстры, дяди и тёти — каждый был обвинён в неожиданной измене и был либо казнён, либо изгнан.

«Как это всё знакомо».

Так печально подумала Кино.

Короче говоря, из всей его семьи выжила только жена короля Юкио. Новая королева была не в силах превозмочь печаль и покончила с собой. Их единственный ребёнок исчез, и его местонахождение до сих пор оставалось неизвестным. По слухам — его убили, изгнали или заключили в подземную тюрьму.

Как только Юкио был коронован, он начал вести распутный образ жизни, вводя произвольные законы в этом от природы щедром королевстве. Естественно, сначала было некоторое сопротивление. Но вскоре жители приспособились жить в безрассудном удовольствии, или, по крайней мере, поняли необходимость выказывать такую приспособленность. Очевидно, что отказ от такого поведения был вреден и неблагоразумен. Они попали в ловушку.

Согласно истории, находились предприимчивые люди, которые притворялись, что сошли с ума, и исчезали в деревенской округе. Другие просто сбегали, словно подлые трусы, какими они и являлись.

Забавно, но соревнование было предложено такими вот самоизгнанниками. Они, как говорит история, презрительно отказывались от благословенного дара гражданства, подтверждая таким образом, что они не достойны его. И король Юкио постановил, что отныне гражданство должны получать только те, кто наиболее достоин его получить.

«Если только под самым достойным ты понимаешь самого кровожадного».

Так подумала Кино.

Был почти полдень, когда Гермес наконец — то окончательно проснулся. Кино только что была вызвана на последнее сражение. Гермес смотрел, как она вставила в «Пушку» пустой барабан и наполнила одну из камер жидкой взрывчаткой, залив по крайней мере вдвое больше обычного. Она не поставила пыж, а просто затолкала переделанную пулю сразу поверх взрывчатого геля. В завершение она поставила один единственный капсюль — с обратной стороны заряженной камеры.

«Ну, и какой у тебя план? Оставив всё так, как сейчас, ты сможешь выстрелить только один раз».

«Больше мне и не нужно».

Так сказала Кино, улыбнувшись.

Прокрутив барабан, она выставила его так, чтобы он был готов к выстрелу, и спрятала «Пушку» в кобуру. Затем встала и погрузила на Гермеса весь их багаж, разложив своё коричневое длинное пальто поперёк сиденья.

«Пошли, Гермес. Я бы хотела, чтобы ты был там повнимательней».

«Почему?»

Кино сняла его с подножки и выкатила из темницы. Было ощущение, что он волочит свои шины, но это, скорее всего, ей просто показалось.

«У меня есть план. В тот момент, когда бой закончится, я бы хотела отправиться туда, где есть душ».

Она оставила Гермеса стоять на входе для участников под наблюдением нескольких пожилых стражников. Прямо напротив него, высоко на трибунах, король потягивал что — то освежающее в своём персональном ложе.

Под гром аплодисментов Кино широким шагом направилась к центру Колизея. Когда она вышла на центр арены, с противоположной стороны появился её последний соперник. Пока он шёл к центру, Гермес смог разглядеть его внимательней.

Это был молодой человек, скорее всего чуть — чуть до или чуть — чуть после двадцати, высокий, стройный и хорошо сложенный. У него были чёрные волосы до воротника, как и у Кино, которые мягко развивались на ветру. На нём были голубые джинсы и зелёный свитер с матерчатыми нашивками на плечи и локти.

Два соперника встали лицом друг к другу. Выражение лица парня и его манера держаться полностью отличались от предыдущего соперника Кино. Он выглядел… мирным, спокойным, невозмутимым. Его губы изгибались во что — то, напоминающее улыбку — улыбку мученика по пути на эшафот. Единственным его оружием была катана на спине, ножны засунуты прямо за пояс.

«Простите, этот привлекательный молодой человек с мечом и есть последний соперник?»

Так спросил Гермес у стражника.

«Ага. Кстати, его до сих пор даже не ранили. Я бы сказал, что они хорошо подходят друг другу. Твой приятель умён, но этот парень умён и силён. Сегодня у твоего малыша могут быть проблемы».

«Девушки. Кино — девушка».

Так сказал Гермес, рассеянно.

«Не врёшь? Да? Подумать только. А ты не слишком о ней беспокоишься».

«Чего беспокоиться? Беспокойство не сделает Кино сильней. И она чертовски умна, как вы сами заметили».

«А у тебя холодное сердце».

«Нет. Просто я знаю, что Кино может победить. Но у меня такое чувство, что сейчас на карту поставлено что — то большее, чем просто сражение».

Так сказал Гермес и остановился, чтобы обдумать собственные слова.

«На самом деле после того, как вы упомянули, я подумал об одной вещи, которая меня беспокоит».

«Да? И что же это?»

«У Кино есть план. Я всегда считал это… немного жутким».

«Меня зовут Шизу».

Так сказал молодой человек с мечом. Его тон был вежлив, манеры безупречны.

«Я — Кино».

«Кино».

Так он сказал и слегка нахмурился.

«У меня просьба».

«Какая?»

«Пожалуйста, сдайтесь. Я приму вашу сдачу».

Так он сказал словами, которые Кино использовала уже четыре раза.

«Шизу, вы действительно хотите стать гражданином этой… помойки?»

Так она спросила удивлённо.

На последнем слове его глаза расширились. Было видно, что он не ожидал такого слова. Мгновение он разглядывал Кино, блуждая глазами по её лицу.

«Да… Да, хочу».

«Она прогнила до основания».

«Вы знаете это, вы сказали это, и всё равно продолжаете играть в эту нелепую игру? Играть ради победы, как мне кажется. Притом, что не собираетесь здесь жить?»

«Да».

Шизу взглянул назад через плечо. Через мгновение снова посмотрел на Кино и сказал:

«Есть кое — что, что я хочу сделать… после того, как получу гражданство. Надеюсь, что вы сдадитесь. Я не хочу причинять вам вреда».

Его тон был торжественен, почти смиренен. Любознательность Кино разгорелась, но она твёрдо стояла на своём:

«Я не знаю, что вы должны сделать, но я вынуждена отказаться. Потому, что у меня тоже есть кое — что, что я должна сделать после победы».

«Зачем? Зачем вам сражаться, если вы настаиваете на том, что вам здесь ничего не нужно?»

Так спросил Шизу. Его спокойствие пошатнулось, правда, самую малость.

«Ответ прост. Сейчас я хочу сражаться. И победить».

Так сказала Кино. Кончики её пальцев легонько протанцевали по рукоятке «Пушки».

Шизу кивнул. Он снова глянул назад, затем молча схватился двумя руками за рукоять меча и вытащил его из ножен одним плавным движением.

Трубы возвестили о начале сражения.

Кино отпрыгнула назад, выхватила «Лесника», сняла с предохранителя и направила на Шизу, но стрелять не стала.

Шизу не отступил. Он держал меч в средней защитной стойке, лезвие слегка повёрнуто. Мягкость, которой он, казалось, обладал несколько мгновений назад, улетучилась, и Кино теперь могла видеть и чувствовать напряжение, пронизывающее его.

Шизу сделал шаг к ней. Затем другой.

Кино выстрелила из «Лесника». Пуля пролетела у самой головы Шизу.

Шизу даже не моргнул, он сделал ещё шаг.

Кино прицелилась ещё ближе к голове и снова выстрелила. И снова Шизу не прореагировал, а как только пуля свистнула мимо его уха — он сделал ещё шаг.

Кино горестно вздохнула, прицелилась в правое плечо Шизу и выстрелила. Катана Шизу встретила пулю с тонким, мелодичным звуком.

«А ты очень хорош. Или удачлив».

Так сказала Кино, не в силах скрыть удивления и восхищения.

Она ещё несколько раз выстрелила, целясь в руки и ноги Шизу. Клинок двигался легко и непринуждённо, но с невероятной скоростью, сбивая каждую пулю с пути.

«Несомненно, очень хорош».

Так признала Кино.

Шизу улыбнулся и подошёл ещё на шаг ближе.

«Ну что, видел? Вот про это я и говорил».

Так восторженно сказал стражник, на которого Шизу, вне всякого сомнения, произвёл огромное впечатление.

«Отбивать пули мечом — это и правда впечатляет. Откуда он знает, куда Кино собирается стрелять?»

Так спросил Гермес, который, должен признать, тоже был поражён.

«Движение ствола, направление взгляда. На двух предыдущих поединках он тоже это делал, завалив пару профессиональных стрелков. Это соперник, которого невозможно запугать».

Кино часто говорила, как прекрасен был мир. Гермес оспаривал его красоту, но только не непредсказуемость. Теперь ей встретился соперник, который должен был доказать, что он достоин её, причём доказать не какими — то банальными способами. Гермес видел, как несколько раз губы Шизу складывались в слово «сдавайся», и видел, что он полон надежды, что она примет его предложение.

«Но он до сих пор не убил никого. Как и твой приятель… Э, твоя… Кино».

Так добавил стражник после небольшого раздумья.

«Правда?»

«Ни единого. Конечно, он ранил их, но не убивал. Никогда не слышал, чтобы оба соперника прошли до финального поединка, никого не убив. То есть, как такое вообще возможно?»

Так сказал стражник.

Удивительно, но его это скорее поражало, чем разочаровывало.

Кино уже выстрелила восемь раз, но ни разу не попала в Шизу. В обойме оставалось ещё два патрона, но она сменила её на новую.

Шизу был всего в нескольких шагах от неё.

«Ты сдашься?»

Так он спросил спокойно, почти мягко, держа меч в средней оборонительной стойке.

«Нет, спасибо».

Так ответила Кино. Ствол был нацелен на лезвие меча. Она быстро повела стволом в сторону — лезвие последовало за ним. Она быстро повела стволом обратно и выстрелила. Пуля была отбита.

«Производит впечатление».

Шизу двигался, словно молния, с каждым мгновением сокращая расстояние между ними. Перехватив катану в правую руку, он по диагонали рассёк воздух перед собой — лезвие мелькнуло слишком быстро даже для острых глаз Кино. Кончик лезвия ударил по стволу «Лесника» и выбил его из руки Кино.

Снова взяв меч двумя руками, Шизу развернул лезвие и махнул им сверху вниз, целясь в левое плечо Кино. Но Кино была проворной. Скрестив руки, покрытые армированной кожей, она шагнула навстречу выпаду Шизу, поймав лезвие скрещенными запястьями в том месте, где оно переходит в рукоять. Раздался звон металла о металл, полетели искры.

Раньше, чем Шизу успел громко вздохнуть, Кино оттолкнула лезвие в сторону, крутанулась к его левому боку и врезала тыльной стороной ладони ему в висок. Он почти упал, опрокинувшись от удара, но взмахнув в падении мечом. Он целился в бок Кино, но она поймала удар запястьями. Он перекувыркнулся и встал на ноги в метре от неё, оружие снова было в средней стойке, в глазах застыл вопрос.

Кино выпрямилась, внимательно за ним наблюдая. Она позволила напряжению покинуть её тело и встряхнула руками так, словно они онемели. Металл блеснул из — под разрезов её жилета.

«Хорошо. Неожиданно. Ты знаешь много способов удивить и напугать. Я удивлён. Но я бы предпочёл, чтобы ты сдалась».

Так сказал Шизу, наклонив свой меч так, что остриё стало направлено на Кино.

Кино опустила руки, зная, что теперь выглядит расслабленно, беззащитно.

«Я отказываюсь».

«Когда я получу гражданство, то приму закон, позволяющий тебе тоже жить здесь».

«Нет, спасибо. Я уже говорила — у меня нет желания получать гражданство».

«А, точно. Как я мог забыть? Но если мы продолжим, то ты умрёшь».

«Ты не убьёшь меня. Я зашла так далеко, никого не убив».

Так сказала Кино, улыбнувшись.

«Что… что это значит?»

Так спросил Шизу, насупившись. Любопытство отступало под напором озадаченности.

«Ах, конечно. Ты же не видел мои поединки, как и я не видела твои. Я развлекала толпу победами, никого не убивая. Похоже, что им понравилось — ты слышал аплодисменты, когда я вышла на арену. Но, очевидно, ты хочешь закончить это дело, показав им по — настоящему отличное убийство. Я права?»

Так спросила Кино.

Шизу не ответил, но его глаза смягчились, правда в этом Кино не была уверена. Возможно, это было сочувствие. Затем он рванулся, в одно мгновение преодолев разделяющее их пространство, меч на высоте плеча.

Кино выхватила «Пушку».

Оба замерли, словно были сделаны изо льда. Шизу с занесёнными над головой руками. Свисающий кончик лезвия был нацелен в горло Кино. Кино с вытянутой вперёд правой рукой. Дуло «Пушки» нацелено в точку между бровей Шизу. Курок был взведён и всё, что нужно было сделать Кино — нажать курок, и Шизу был бы мёртв.

Их взгляды встретились.

«А ты быстрая».

Так он прошептал.

«Легче поднять меч для нападения, чем выхватить револьвер и приготовить его к стрельбе. Ты слишком одержим победой, Шизу. Может, я выгляжу несколько наивной, но мне кажется, что это соревнование для развлечения, а не для убийств».

Напряжение схлынуло с лица Шизу, сменившись прежним миролюбивым выражением.

«Похоже, что я проиграл. И что теперь? Позволишь мне сдаться? Или я умру здесь?»

Так спросил Шизу, всё ещё держа меч над головой.

«Ни то, ни другое».

Так сказала Кино, и, как только слова слетели с её губ, она уже знала, что наступил тот самый момент. Не она выбирала его, он выбрал её. Она всеми силами старалось удержать улыбку на лице, но по неожиданной настороженности в глазах Шизу поняла, что её взгляд стал холодным.

Левой рукой отпустив фиксатор, расположенный сзади барабана «Пушки», она провернула барабан так, чтобы разместить патрон с взрывчаткой напротив ствола.

«Что… ты делаешь?»

Так спросил Шизу, следя за движениями её руки расширившимися глазами.

Но они слишком долго стояли неподвижно. Неугомонная толпа разразилась бешеной жаждой крови.

«Кончай его! Убей его!»

Со всех сторон летели выкрики, которые вскоре слились в единый ритм:

«У — бей! У — бей! У — бей! У — бей! У — бей! У — бей!»

С застывшим выражением лица Кино сдвинулась чуть — чуть влево, продолжая целиться из «Пушки» в лоб Шизу.

Шизу непроизвольно сместился чуть — чуть вправо от неё.

«Что ты делаешь? Если собираешься убить меня…»

Кино опустила «Пушку», приставив холодный ствол к горлу Шизу.

«Кто сзади тебя на трибунах?»

Так она спросила, глядя ему прямо в глаза.

«Что? Ох… Ты… Мой Бог!»

«Я не твой Бог».

Так пробормотала Кино и закричала:

«Нагнись!»

Шизу подогнул колени и Кино нажала на спусковой крючок.

Курок ударил в капсюль, и пуля вылетела из ствола. Она беспрепятственно пролетела над головой Шизу, но выстрел создал ударную волну такой силы, что она повалила Шизу на спину.

Кино, естественно, тоже отбросило назад, волна боли прокатилась по обеим рукам.

«В самом деле — пушка».

Так она подумала, ударившись спиной о землю и перекувыркнувшись через голову.

Но пуля полетела точно, прямо в персональное ложе, стоящее в центре трибун. Покрытая эпоксидной смолой головка пули ударила в стекло, которое оказалось не настолько толстым, и пробила его. Стекло разбежалось трещинами от отверстия и водопадом осыпалось позади пули.

Сила удара вогнула четыре секции стеклянной клетки. Оставшаяся часть пули продолжала свой полёт в направлении лица человека с короной на голове. Пробив кожу, разорвав мышцы, разбив череп — пуля вошла в голову. От удара металлический ободок выгнулся во все стороны. Сдетонировал капсюль, родилась искра, воспламенилась концентрированная жидкая взрывчатка.

Голова короля взорвалась.

Шизу видел, как рассыпались стёкла после того, как ударная волна «Пушки» кинула его оземь. Лёжа на земле, он стал свидетелем алого взрыва, наблюдал, как всех в ложе окатило ошмётками неожиданно закончившейся жизни.

Затем трибуны охватил хаос.

Когда алый туман рассеялся, Шизу увидел, что король мёртв. Он схватился за голову, потрясённый и удручённый.

«Да здравствует король».

Так он прошептал и потерял сознание.

Кино видела, как волна хаоса прокатилась по трибунам, распространяясь от своего кровавого центра, словно цунами.

«Словно в детской игре про телефон».

Так она подумала отстранённо.

Наблюдая, она взяла бесполезную теперь «Пушку» и спрятала её в кобуру, подняла «Лесника». Удостоверившись, что пистолет не повреждён, спрятала в кобуру и его. Затем спокойно скрестила руки на груди и стала ждать.

Когда волна понимания закончила свой круг по трибунам и зрители снова обратили своё внимание на арену, Кино широко раскинула руки, шагнула вперёд и закричала:

«Слушайте! Король умер. Убит случайной пулей, предназначенной моему сопернику! Я разделяю вашу скорбь!»

Она на мгновение остановилась, затем продолжила:

«Но я победила! Теперь я одна из вас! И как победитель я имею право провозгласить один закон!»

Ошеломлённые и притихшие, они теперь слушали, даже те, на ком ещё была королевская кровь.

«Без короля в этой стране не будет порядка! И решать, кто будет новым королём, вы будете сами! Вот мой закон! С этого дня вы будете соревноваться за право стать новым правителем! Пусть любой взрослый гражданин, кто желает взойти на трон, выйдет сюда и сражается. Последний, кто останется стоять на ногах, станет королём или королевой! Те из вас, кто не будет сражаться, должны покинуть город и лишиться права гражданства! Теперь это закон!»

Так Кино им сказала.

На секунду Колизей погрузился в полное молчание, пока толпа осмысливала логику закона Кино. Некоторые быстро сообразили, что если бои будут смертельными, то, в конечном счёте, в подданных у нового короля или королевы останутся только дети, старики и немощные. Если же все решат не сражаться, то опять же, это будет король без королевства. И среди этих нескольких кое — кто пришёл к выводу, что город сможет продолжить существование, только если они не будут сражаться насмерть.

Однако большинство не задумывалось. Они просто выплёскивали свой страх, или возмущение, или облегчение, или какую — то ещё одну из тысячи эмоций, и всё в полный голос.

Под возобновившийся гул толпы Кино направилась к выходу, где её ждал Гермес. По пути она случайно наткнулась на Шизу и пнула его.

«Ай!»

«Прошу прощения. Рада видеть, что ты жив. Надеюсь, у тебя нет сотрясения мозга. Я уезжаю. Если хочешь стать гражданином этой дыры, — вперёд».

Кино оставила Шизу размышлять. Она вернулась к Гермесу, сняла пальто с его сиденья.

«С возвращением. На этот раз всё было намного ужаснее, чем обычно».

Так сказал Гермес.

«Ну ты даёшь, малышка. Умно, ничего не скажешь. Может, объединимся? Ты станешь королём… или королевой, да? А я стану капитаном стражников».

Так сказал, кивнув, стражник, стоявший около Гермеса.

Кино надела пальто, не проявляя никакого интереса к предложению.

«Нет, спасибо. Я уезжаю и настолько быстро, насколько только способны эти маленькие колёсики».

Так она сказала, закинула ногу на Гермеса и устроилась на сиденье.

Стражник посмотрел на неё с недоумением, затем оглядел толпу на трибунах.

«Если не хотите, чтобы вас здесь убили, может быть вам тоже стоит уехать?»

Так предложил Гермес.

«Ты так думаешь?»

«У вас есть семья?»

Так спросил Гермес, в то время как Кино запустила его двигатель. Рокот эхом прокатился вдоль бетонных стен.

Стражник кивнул.

«Тогда мне кажется, вам нужно уезжать. Ваша семья будет вам благодарна за это».

«Он довольно смышлёный, хоть и мотоцикл».

Так сказала Кино и выжала сцепление Гермеса.

Через секунду они исчезли, растворившись в коридорах под трибунами.

Шизу поднимался по трибунам, шаг за шагом, медленно, с пустым выражением лица. Многие уже ушли, но среди тех, кто остался, перебранка не прекращалась. В кучу смешались резкие возгласы и философские рассуждения. Он не обращал на них внимания.

Кто — то узнал его и потянул за плечо.

«А ты отлично дрался, мечник. Давай драться вместе — покажем им, кто тут главный. Что скажешь?»

Шизу ничего не ответил, сбросив руку с плеча.

«Эй, что за неуважение, неудачник!»

Так прорычал мужчина. Он призывно махнул рукой, и к нему подошло ещё несколько дружков. Они окружили Шизу со всех сторон, зажав в руках куски железных перил, вырванных из поржавевших сидений на трибунах.

Шизу повернулся и вытащил катану. Он уколол мужчину, стоявшего сзади него в левое плечо, а затем взмахом из — за спины оставил длинный разрез на лице того, кто стоял перед ним. Остальные нападавшие разбежались.

Всё ещё держа меч в руке, Шизу продолжил карабкаться вверх, пока наконец — то не добрался до поля битого стекла. Забравшись в ложе, он старался не обращать снимание на чавканье под ногами пропитанного кровью ковра.

Он поприветствовал короля, всё ещё сидящего в своём кресле, правда, с основательно укороченной головой. Королевские драгоценности исчезли, растащенные грабителями. Даже с его одежд было содрано всё более — менее ценное. Корону нигде не было видно. Шизу даже представить себе не мог, что на чьей — то голове она могла выглядеть лучше, чем на той, на которой была.

«Мы ещё встретимся».

Так он сказал, едва заметно улыбнувшись и сделав медленный, длинный выдох.

Отъехав на некоторое расстояние от городских стен, Кино и Гермес выехали на берег широкого, сверкающего озера. Это был прекрасный, безмятежный вид, словно созданный для наслаждения. Кино, которой последние события принесли мало радости, остановила мотоцикл, чтобы полюбоваться солнечными бликами на слабой ряби озера.

«Я не спешу».

Так сказал Гермес.

Она глянула на него вниз, затем молча слезла и спрыгнула на травянистую отмель. Кино сделала глубокий вдох, на мгновение задержала дыхание, затем выдохнула так, словно хотела изгнать из себя последние остатки воздуха Колизея и этого застоявшегося города.

«Прекрасно».

Так пробормотал Гермес, глядя на мирную поверхность озера. В слабой зыби отражалось солнце, голубизна неба, и, на дальней стороне водного пространства, — свежая зелень леса.

Кино бросила камешек. Он плюхнулся в воду со слабым «буль», волны разбежались по поверхности воды. Они быстро пропали, и пасторальная картина восстановилась. Деревья словно бы склонились к воде, стараясь разглядеть в ней своё отражение.

«Послушай, Кино…»

«Что такое, Гермес?»

Но Гермес ответил не сразу. Они просто некоторое время слушали пенье птиц.

«Помнишь ту пару, что мы встречали? Ту, что ехала в кибитке, запряжённой лошадью?»

Так спросил Гермес через некоторое время.

«Ну да».

Так ответила Кино и бросила ещё один камешек.

«Ты ещё говорила, что это они рассказали тебе об этом месте».

«Ну да».

Так сказала Кино и кивнула.

«Насколько я помню, мы встретили их ещё раз. Точнее женщина уже была одна».

«Да, одна».

Так подумала Кино.

«Я помню».

Так она сказала. Ещё один камешек улетел в озеро и на этот раз подпрыгнул на поверхности.

«И теперь, если мне не изменяет память, женщина улыбнулась тебе и сказала „Это была прекрасная страна. Вы должны посетить её, Кино“».

«Да, так она сказала».

«Ладно. Допустим. Я не понимаю. Я тупой. Но что она хотела сказать? Мы же видели, что это за „прекрасная страна“».

Кино подняла камень размером с голову ребёнка и швырнула его в озеро. С громким плеском он рухнул в воду, поднял большие волны на поверхности и мир, отражённый в озере, затрясся. Но это продолжалось не долго, и озеро опять стало спокойным зеркалом.

«Таков он, прекрасный мир? Безмятежность приходит снова, даже после самых разрушительных потрясений?»

Так подумала Кино.

«Раньше я не замечала этого».

Она встала и стряхнула песок со штанов, бросив мимолётный взгляд на воду. Молодое, худощавое лицо с взъерошенными чёрными волосами смотрело на неё. Она отвела взгляд.

Когда она садилась на Гермеса, то услышала звук мотора из леса позади них. Звук приближался.

«Песчаная багги. Ритм двигателя выдаёт её».

Так сообщил Гермес.

Неожиданно низко посаженная багги вырвалась из — под навеса леса, подъехала ближе и остановилась напротив Кино и Гермеса. На месте водителя сидел Шизу. Рядом с ним сидела большая собака с густой белой шерстью. У неё были большие миндалевидные глаза с задиристым взглядом и пасть, которая, казалось, улыбается.

«Привет ещё раз, Кино».

Так сказал Шизу. Его улыбка была похожа на улыбку собаки, сидящей около него.

«Привет».

Так сказала Кино с тщательно подобранным выражением.

Шизу выключил двигатель и вылез из багги, сняв защитные очки. Его катана осталась лежать на полу багги около пассажирского сиденья.

«Я надеялся встретить тебя ещё раз».

Так сказал Шизу, подходя к Кино. Он удивил её.

«Правда? Прости, ты не стал гражданином. Или королём».

«Я не хотел ни того, ни другого, помнишь? Думаю, я должен поблагодарить тебя».

«Поблагодарить… меня?»

Так спросила Кино осторожно.

«Да. Я хотел победить и сделать то… что ты сделала вместо меня. От всего сердца я благодарю тебя…»

Так сказал Шизу, склонил голову, затем глянул Кино прямо в глаза:

«За то, что убила моего отца».

Кино ничего не сказала. Не могла ничего сказать.

«Как я могла не знать?»

Так она подумала.

«Значит вы принц?»

Так вскричал Гермес.

«Был. Теперь уже нет… Я собирался победить, и когда король будет вручать мне медаль — убить его. Я ждал этого момента семь лет. И благодаря тебе, Кино, я наконец — то свободен».

Так сказал Шизу, тихонько, неуклюже рассмеялся, и посмотрел вниз на защитные очки, которые держал в руках, словно там было что — то достойное внимания.

«Месть… это плохая идея».

Так сказала Кино.

«Да, точно».

Так ответил Шизу, всё ещё улыбаясь.

Некоторое время они стояли молча.

«Что собираешься теперь делать?»

Так спросила Кино, когда Шизу забирался в багги.

«Странствовать. Как и ты. Пока не найду, чем бы ещё заняться. Или место, где захотелось бы остаться. Сейчас мы направляемся на север. Нам нравятся холодные места, да, Рику?»

Так он сказал и потрепал по холке собаку, сидящую рядом с ним.

Гермес ожидал, что животное гавкнет, но вместо этого собака сказала:

«Как скажешь, Шизу».

«Не может быть! Говорящая собака!»

Так воскликнул потрясённый Гермес.

«Что — то имеешь против говорящих собак? Немного заносчиво для мотоцикла, тебе не кажется?»

Так сказал Рику, приподняв белую бровь.

«Ну и наглость!»

Так прошипел Гермес.

«Так или иначе, но такому обладающему чувством собственного достоинства приятелю, как ты, необходим водитель. Давай, попробуй поймать нас сам. Могу спорить, у тебя не получится».

«Ох, отстань! Собаки только этим и занимаются, разве нет? Кто бы говорил — стадное животное, таких как ты не пересчитать. Стадное животное с врождённым стремлением к лидерству!»

«Стадное животное? Кто бы говорил! Ты, у которого… как там оно называется… седло!»

Так сказала собака с презрительной усмешкой.

«Я не это имел в виду!»

«Я знаю, что ты имел в виду. Ты видишь других собак где — нибудь поблизости? Других говорящих собак? Я уникален».

«Так же, как и я».

Кино и Шизу быстро глянули на спорящих, затем одновременно заговорили.

«Перестань, Рику».

«Хватит, Гермес».

Рику выглядел так, словно был готов броситься на мотоцикл, но он молча сел и посмотрел на Кино взглядом, в котором чётко просматривалось уважение.

«Я Рику, преданный слуга моего хозяина, Шизу. Для меня было честью наблюдать за вашими действиями в последнем поединке. Всё было продумано, Шизу сегодня остался жить только благодаря вам. Я тоже благодарю вас».

Кино скромно улыбнулась.

«Не за что. Какая прекрасная собака! Можно я тебя поглажу?»

Собака энергично замахала хвостом и Кино подошла, чтобы потискать её, запустив обе руки в густую шерсть. Рику лизнул Кино в щёку.

Гермес крайне раздражённо наблюдал, с каким удовольствием Рику принимает это тисканье.

«Подхалим».

Так он пробормотал, слишком тихо, чтобы его кто — нибудь услышал.

Кино несколько мгновений гладила Рику, затем нагнулась и вытащила что — то из — под пассажирского сиденья. Это была корона, погнутая и исцарапанная, которая совсем недавно украшала голову короля Юкио.

Заметив это, Шизу скривил лицо.

«Даже не верил, что от неё что — то осталось. Мне понадобилось почти полчаса, чтобы отмыть её и хоть немного выровнять. Взял её в память о дедушке».

Кино погладила Рику в последний раз, поцеловала его в носик и повернулась к Шизу.

«Думаю, я совсем не тот человек, кто должен это говорить, но ты уверен, что не хочешь взойти на трон?»

«Абсолютно».

Так сказал Шизу и кивнул.

«Почему?»

«Человек, который пытался убить своего отца, не имеет права управлять королевством».

«Ты так думаешь? А как насчёт человека, который пытался остановить великое зло?»

Так спросила Кино, взяла корону двумя руками и — молча, осторожно — водрузила её на голову молодого человека.

«Ужасно выглядит, не правда ли?»

Так спросил Шизу, состроив гримасу.

Кино посмотрела на него несколько мгновений, затем улыбнулась и сказала:

«Может быть и так».

«Кхм. Простите, что прерываю вас в такой волнующий момент, но разве мы не собирались уезжать, Кино?»

Так сказал Гермес.

Кино одарила его колким взглядом, затем направилась к нему, туда, к чему она принадлежала. Она надела шапку и защитные очки, уселась в сиденье и запустила двигатель. Гермес мог чувствовать взгляд Шизу, прикованный к ним — к ней — когда он садился в багги, корона всё ещё красовалась на голове.

«Кино! Ты правда не хочешь отправиться с нами на север? Я знаю дорогу».

Так позвал её Шизу.

«Нет, спасибо. Есть ещё места, куда мне хотелось бы заехать. И…»

«И?»

«Мне говорили, что не подобает девушке связываться с незнакомцами».

Так она сказала.

Шизу моргнул и посмотрел на Рику. В ответ собака что — то ему просвистела, что его удивило. Несколько мгновений они оживлённо пересвистывались, после чего Шизу снова посмотрел на Кино и кивнул головой, улыбаясь.

«Ну, понятно. Ладно. Думаю, пора прощаться. Надеюсь, что когда — нибудь мы ещё встретимся, Кино… Гермес».

«Береги себя. Рику, ты тоже».

Так сказала Кино и поклонилась.

«Спасибо».

Так ответил Рику.

Не успел он договорить, как Гермес просигналил ему:

«Пока, подхалим».

«Увидимся, развалюха».

«Хмпф!»

Мотоцикл унёс Кино прочь, зная, что Шизу и Рику провожали их взглядами до тех пор, пока они не скрылись из виду.

Шизу не уехал, как намеревался. Вместо этого он вылез из багги и подошёл к самому краю озера. Посмотрел в воду. Молодой человек в покорёженной короне короля Юкио глядел на него. Пока он решал, подходит она ему или нет, подошёл Рику и стал лакать воду из озера у его ног. Маленькие волны набежали на отражение Шизу, разбив его на миллионы кусочков.

Шизу развернулся и посмотрел на лес, из которого они выехали. Он мог никогда больше не увидеть свою родину, скрывающуюся за этими деревьями.

«Как думаешь, Рику, что мне теперь делать?»

Так Шизу спросил у своего спутника.

«Я лучше встану на голову, чем скажу, что вам делать, хозяин».

Так легко ответил Рику.

Шизу чувствовал… удовлетворение, спокойствие.

«Вот оно что».

Так он прошептал. И бросил последний, прощальный взгляд в сторону города, который скрывала стена леса.