Путешествие Херульва

Владыки куршей и гутов

— Кажется, об этом городе нам говорили в Волине, — громко сказал Стюрмир, с раннего утра занявший место впередсмотрящего на носу драккара. Стоя рядом с резным драконом фриз указывал рукой на лесистый берег и Херульв, отложив весло, встал рядом со своим помощником, всматриваясь в указанном направлении.

— Да, — наконец кивнул принц, — это Сиборг. Правь к берегу!

Последний слова он выкрикнул, повернувшись к хирдманнам и одобрительный гул пронесся по судну, почти сразу же перекинувшись на остальные корабли. С новой силой гребцы налегли на весла — с тех пор как они миновали устье Висле, знаменующее восточную границу владений Драговита, отряду Херульва еще не попадалось сколь-нибудь больших поселений. Лишь изредка встречались деревушки эстов, прятавшихся в лесу при виде кораблей. Любая попытка набрать воды и поохотиться в покрывших здешние берега лесах могла в любой момент обернуться стычкой с вероломным врагом, опасавшегося открытого боя с хорошо вооруженными фризами и данами, но всегда готовым бить из-за каждого куста. Поэтому Херульв старался как можно меньше времени проводить на суше, на ночь вставая на якорь близ небольших островков и кос, с хорошо просматривавшимися окрестностями. Единственной его надеждой был располагавшийся где-то на востоке городок Сиборг, построенный гутами. Оборотистые купцы с Готланда не то чтобы сильно дружили с велетами, князю которых служил Херульв, но и открытой вражды между ними сейчас не было. Херульв надеялся, что с народом, близким ему по языку и вере, он скорей найдет общий язык.

Один за другим фризские драккары входили в большую лагуну отделенную от остального моря песчаной косой. В устье впадавшей в лагуну небольшой реки стоял город — первый встреченный им в землях эстов. Сиборг, конечно, был не столь богат и красив как Волин или Дорестад, но все же достаточно велик, с множеством деревянных домов и несколькими добротно сработанными причалами. Возле них стояло с пару десятков разных судов — от утлых рыбацких лодок до больших купеческих кнорров. С трех сторон город окружала река, в устье разбившаяся на несколько рукавов. С четвертой же, западной стороны на берег с шипением набегали морские волны. Высокий забор из плотно прилаженных друг к другу сосновых бревен ограждал Сиборг. Беглый взгляд, брошенный Херульвом убедил его, что поселение гутов не уступает вагирскому Рерику или даже датскому Хедебю. В нескольких местах город, расположенный как бы на острове, соединялся с большой землей широкими мостами. Перед каждым из них в стене виднелись ворота, а над ними — сторожевые башни. Похожие башни стояли и с морской стороны, и с них за незваными пришельцами уже наблюдали внимательные глаза.

— Вывесить белый щит! — крикнул Херульв и хирдманны кинулись размещать на мачтах этот давний знак готовности к переговорам. Сам Херульв встал на носу драккара, выставляя руки ладонями вперед также в знак мирных намерений. На стенах Сиборга, похоже, оценили этот жест — послышался несколько коротких команд и, взошедшие на стену воины опустили луки со стрелами, направленными на корабли Херульва. Вперед выступил коренастый мужчина, лет сорока, с темно-русой бородой и цепкими серыми глазами. Длинные волосы, чуть светлее, чем борода и усы, выбивались из-под короткой шапки, широкую грудь прикрывала безрукавка из плотной кожи, перехваченная кожаным же ремнем. Из-за спины мужчины торчала рукоять меча, на поясе крепился боевой топорик. Из украшений он имел лишь серебряный молот Тора на груди.

— Я хольдар Альв, Волчья Кость, — крикнул мужчина, — кто вы и зачем явились в Сиборг?

— Я Херульв, сын Альфсбада, конунга Фризии, — выкрикнул в ответ принц, — вместе со своим отрядом я поступил на службу к конунгу Велети Драговиту и, по его же воле, иду к Волху конунгу Альдегьи. Я пришел с миром в твои владения, хольдар Альв — мне нужны лишь припасы и ночлег на пару дней. За все, что мы возьмем здесь, я готов расплавиться — серебром или товаром с Волина.

Корабли уже достаточно близко подошли к городу, чтобы Херульв разглядел как алчно блеснули глаза Альва. Среди здешних владык нет ярлов — это фарменны, бонды и торговцы, что не любят боя, но любят звонкую монету. Впрочем, при нужде, если кто-то станет угрожать их семейству или их добру, они могут стать грозным противником — поэтому Херульв и надеялся решить дело миром. И, как выяснилось, надеялся не зря: Альв, перегнувшись через забор, крикнул снова.

— Твои люди могут разбить лагерь за стенами города — я распоряжусь, чтобы им дали еду и все остальное, на что у вас хватит серебра. Тебя же, сын конунга, я приглашаю в свою усадьбу — тебя и еще дюжину человек по твоему выбору.

Херульв переглянулся со Стюрмиром, после чего вновь повернулся к гуту.

— Мы рады быть твоими гостями, хольдар, — ответил фриз.

Усадьба Альва располагалось в самом центре Сиборга: добротный длинный дом, окруженный хозяйственными постройками. В гостином зале, за широким столом, собралось семейство Альва, а также лучшие люди города — самые зажиточные из фарменнов. Сам же Альв сел по правую руку от Херульва, уступив знатному гостю место во главе стола. Слева же от фризского принца сел Стюрмир. Подававшие на стол жены и дочери Альва щеголяли не только янтарными бусами, но серебряными серьгами и ожерельями, работы вендских мастеров — подарком от Херульва. Сам же Альв обзавелся на запястье массивным золотым браслетом, украшенным алыми рубинами, а на плечах — голубым плащом с воротником из собольего меха. На поясе же его красовался длинный франкский меч, с расписанной золотом рукоятью. Взамен за щедрые дары глава Сиборга накрыл достойный стол: был тут и зажаренный целиком поросенок и дымящиеся ароматным парком ломти оленины и жирная соленая сельдь и пироги с мясом и рыбой и разнообразные ягоды и многое другое. Из напитков нашлись не только настоянный на травах мед и крепкое пиво, но и сладкие южные вина.

— Вино венды привозят? — спросил Херульв, пригубливая из бронзового кубка.

— Не только, — качнул головой Альв, — к северо-востоку отсюда в море вдается огромный залив, что зовется Ливским. В тот залив впадает большая река, которую финны, что зовут себя ливами, именуют Виеной, а эйсты, что зовут себя семиголой, именуют Самегальзарой. Ливы обитают к северу от той реки, а семиголы и курши, на землях которых стоит Сиборг — к югу. Так вот, если плыть вверх по течению Самегальзары, то пройдя пороги, дойдешь до густого леса, где живут венды. И, если договоришься с ними, то, пройдя через тот лес, доберешься другой большой реки, что течет на юг, впадая в Черное море. А уже по этому морю можно дойти до Миклагарда, самого большого города в мире. И уже оттуда, переходя через множество рук, идут самые разные товары — и это вино тоже. Греки из Миклагарда продают его хазарам, те продают его вендам, те семиголам и куршам, ну, а уж от них вино попадает и сюда.

— Вино крепкое, — усмехнулся Херульв, ставя на стол опустевший кубок, — видать долгая дорога ведет из того Миклагарда?

— Дорога не близкая, но оно того стоит, — сказал Альв, — ведь нет в мире города богаче и славнее Миклагарда. Говорят, что его конунг, именуемый басилевсом, облачается в доспехи из червонного золота и ест на золотой посуде.

Кнуд и другие даны, допущенные за стол, слушали Альва как завороженные. Херульв же, переглянувшись с Стюрмиром и иными фризами, лишь снисходительно усмехнулся.

— Нет в мире владыки богаче эмира Кордобы, с которым торгует мой отец, — пояснил принц, — все сокровища, что только есть в землях сарацинов, стекаются и в Дорестад, поэтому он и зовется самым богатым из городов Северного моря. Но твой рассказ тоже хорош — и если дадут боги, может, я побываю и в том Миклагарде.

— Пусть Один и Ньерд укажут тебе дорогу, — кивнул Альв, задетый тем, что в его словах усомнились, — и ты сам убедишься, что я говорю правду.

— Я и не говорю, что ты лжешь, — качнул головой Херульв, — но ведь ты и сам знаешь о Миклагарде только с чужих слов. Или кто-то из Сиборга бывал в том городе?

— Нет, — качнул головой Альв, — ливы никому не разрешают подниматься вверх по реке, да и курши тоже. Их вожди не хотят, чтобы мы напрямую торговали по Самегальзаре, но желают, чтобы мы покупали товары с востока только по назначенной ими цене.

— Курши — это те эсты, что владеют этими землями? — уточнил Херульв.

— Да, — кивнул Альв, — это большой и гордый народ, что умеет воевать на суше и на море. Пять конунгов правят землями куршей, что попеременно то воюют между собой, то вступают в союз. Мы живем во владениях конунга Локера, что утверждает, что ведет свой род от медведя. Он самый жадный и своенравный среди куршских владык.

— Вы торгуете с ним? — продолжал расспрашивать фриз.

— Торгуем, — кивнул Альв, — хотя ему нравится думать, что он берет с нас дань товарами из Готланда, Волина и твоей Фризии. Сам же он вроде как жалует нас за службу — янтарем, мехами, ну и товарами с Востока.

— Наверное, и он бы хотел напрямую торговать с Западом? — догадливо спросил Херульв.

— Хотел бы, — усмехнулся гут, — за все время, что я здесь живу, курши раз десять пытались взять Сиборг. Но грызня между собой у них занимает больше времени — а ведь есть еще и ливы и семиголы и жемайты. Вот они и предпочитают дружить с гутами — сильный союзник Локеру не помешает. Иногда он сам приходит в Сиборг, чтобы выбрать себе товар и я сам принимаю его так же, как принимаю сейчас тебя.

— Что же, в столь славном доме только конунгов и принимать, — сказал Херульв и Альв расплылся в улыбке от этой похвалы. Они продолжили пировать до поздней ночи, после чего Стюрмир и остальные гости вернулись на корабли, а сам Херульв, воспользовавшись приглашением хольдара, заночевал у него на чердаке, разлегшись на ворохе душистого сена. Лишь две вещи он взял с корабля, не доверив их никому из своих воинов — меч Асбрана и мешочек из плотной кожи, с туго затянутыми веревками. Отходя ко сну, фриз на миг распустил завязки — и зажмурился от зловещего багряного свечения исходившего от заточенного в янтаре гнусного отродья.

— Господин? — послышался робкий голос и дверь на чердак негромко скрипнула, — господин, ты здесь?

— Кто ты? — недовольно отозвался Херульв, торопливо завязывая тесемки на мешочке, — чего тебе нужно?

— Меня послал хольдар, — ответил дрожащий голос, ломавший норманнскую речь эстийским выговором, — не гони меня, господин.

Послышался стук кресала и маленький огонек, вспыхнувший в костяной плошке, осветил миловидное девичье личико, толстые светлые косы и огромные голубые глаза, испуганно смотревшие на полуголого хевдинга. Платье из простой белой ткани не могло скрыть тонкого стана и соблазнительных очертаний округлой груди и бедер.

— Я Иева, господин, — поклонилась девушка, — рабыня хольдара Альва. Он прислал меня, чтобы тебе не было холодно и одиноко этой ночью.

— Воистину нет хозяина радушнее его на этом берегу моря, — усмехнулся Херульв, незаметно заталкивая мешок с янтарем поглубже в сено, — ну же, иди ко сюда.

Иева улыбнулась одновременно робкой и хитрой улыбкой, явно ободрившись тем, что господин больше не сердится. Сноровисто стянув платье, она вынула из волос костяные булавки и копна светлых волос рассыпались по ее плечам. Херульв, подавшись навстречу, привлек девушку к себе, одновременно стягивая с себя портки. На ум пришла память о ночи в храме Моряны и всем, чему он научился с женой Драговита. Его губы прошлись по нежной, словно бархат коже, лаская затвердевшие соски, мужские пальцы скользнули ниже, раздвигая упругие бедра и проникая в сочащуюся влагой расщелину. С губ Иевы сорвался изумленный вздох и она широко развела ноги, когда Херульв, подхватив девушку за упругие ягодицы, с размаху насадил ее на стоящий колом член, с неутомимым пылом вонзаясь в стонавшую от восторга рабыню.

Уже под утро, когда выбившаяся из сил рабыня сладко сопела рядом с Херульвом, уткнувшись носом в его плечо, а сам фриз, лежа на спине, тоже крепко спал, снизу вдруг послышались громкие встревоженные голоса и топот ног. Потом раздался стук в дверь и громкий голос.

— Херульв? Херульв, ты спишь?!

Фриз проснулся сразу, упруго вскидываясь с кровати и кладя руку на рукоять меча. Проснувшаяся Иева, увидев в двери физиономию своего хозяина, сдавленно пискнула и постаралась зарыться поглубже в сено. Сам же хольдар даже не взглянул на рабыню, напряженно уставившись на фриза.

— Что-то случилось? — спросил Херульв.

— Курши! — выдохнул гут, — сам Локер и еще двое ихних конунгов с немалой дружиной, явились к стенам Сиборга. Требуют сказать, чьи корабли стоят у причала. Думаю, они хотели бы поговорить и с тобой.

— Хотят — поговорим, — коротко бросил Херульв, быстро натягивая одежду. Подпоясавшись мечом Асбрана, он закинул на плечо кожаный мешочек на прочном ремне и, подмигнув напоследок испуганной рабыне, вместе с хозяином спустился вниз. Вскоре он уже стоял на смотровой башне, вместе с гутами наблюдая за переброшенными через реку мостами. А к противоположному берегу подъезжали всадники — и даже беглого взгляда хватило фризу, чтобы понять, что сюда явилась немалая сила — по здешним меркам, конечно. Около двух сотен рослых белокурых воинов, почти сплошь конных — в панцирях из плотной кожи, вооруженных мечами, топорами, копьями и луками. Среди куршей особенно выделялись трое, ехавшие впереди остальных на могучих вороных конях, явно не здешней породы. В отличие от остальных эти трое носили не кожаные панцири, а железные кольчуги. Шею каждого украшали серебряные гривны, вперемешку с бусами из янтаря; на запястьях блестели золотые браслеты, с окончаниями в виде змеиных голов. У того, что ехал посреди этой троицы, — высокого крепкого мужчины с длинными светлыми усами и холодными голубыми глазами, — на поясе виднелась бронзовая пряжка в виде медвежьей головы. Нарисованная медвежья пасть скалилась и с притороченного к седлу щита, а на плечах воина красовался плащ из медвежьей шкуры, скрепленный крестовидной золотой фибулой.

— Это и есть Локер? — догадался Херульв.

— Он самый, конунг Пиемаре, — кивнул Альв, — а рядом с ним Трейнис, конунг Бандавы и Дорно, конунг Цеклис.

— А это кто? — спросил Херульв указав на стоявшего рядом с владыками худощавого мужчину с редкими светлыми волосами и темно-серыми глазами. Он носил черный плащ, украшенный на груди вышитыми серебром изображениями двух змей, держащих в пасти человеческий череп. Еще один череп, — на этот раз настоящий, окованный серебром, — венчал жезл, что держал в руке странный гость. На груди его свисал амулет, в виде креста с головами четырех змей, загнутых противосолонь.

— Не знаю, — покачал головой Альв, — по виду вроде сигонот. Это такие жрецы-отшельники, что живут в глубине леса. Курши их почитают, как и другие эсты, но по сей день я не помню, чтобы они вмешивались в дела здешних вождей.

— И не бывало такого, чтобы они объединялись, верно? — спросил Херульв и Альв молча кивнул, продолжая внимательно наблюдать за всадниками, что продолжали появляться из леса по обеим берегам реки, которую гуты называли Аланды, а курши и прочие эсты — Лиссес. Локер, первым доехавшим до реки, остановился у моста и крикнул Альву.

— Приветствую тебя, гут! Вижу, ты принимаешь гостей сегодня.

— И немало гостей, — кивнул Альв, кивая на собравшихся у реки воинов, — я и не ждал тебя так рано конунг.

— Уж не значит ли это, что ты не рад меня видеть? — Локер грозно нахмурил брови, — не забывай на чьих землях ты живешь, гут!

— Я помню, конунг, — кивнул Альв, — просто, я еще не собрал достаточно товара на продажу.

— Я должен спрашивать у тебя разрешения, когда мне собирать дань на моей земле?! — рыкнул Локер, — не много ли ты возомнил о себе? Перед тобой трое владык куршской земли — а ты говоришь, что у тебя не хватит для них подарков! Для своих гостей, как я погляжу, у тебя хватает и времени и места.

— Это просто путники, что идут на север, — сказал Альв, — они явились на пару дней и скоро уйдут.

— Никто не скажет, что Локер не чтит законов гостеприимства, — кивнул курш, — и хотя ты и принял гостей без моего ведома и на моей земле, я не буду гнать их. Пусть только заплатят положенную дань — и живут здесь хоть до зимы.

Они говорили на гутском и Херульв, неплохо понимавший этот язык, понял, что настало время вступить в разговор и ему.

— Какой дани ты хочешь, конунг Локер? — крикнул он, — я готов расплатиться с тобой, если цена не слишком высока. Никто не скажет, что Херульв, сын конунга фризов недостаточно щедр с владыками эстов. У меня есть меха и сукна из Фризии и мечи толедской стали и вина из…

— Прибереги все это барахло для князя Ладоги, — в разговор вдруг вмешался жрец в черном, — отдай то, что тебе не принадлежит — и иди куда шел.

— Отдать что? — с деланным недоумением спросил Херульв, хотя по спине его пополз неприятный холодок: он вспомнил, все что Рисса говорила о сигонотах.

— Не притворяйся глупцом, фриз! — голос жреца стал похож на воронье карканье, — ведьма, что правит велетами за спиной князя Драговита, отдала тебе святыню, украденную в храме Поклуса-Велса. Сам Гриве-Гривайтис, верховный жрец трех великих богов, — Перкунса, Поклуса и Потримса — тот, кто сидит у не гаснущего огня в священной роще Ромове послал меня в земли куршей, когда узнал, что украденное ведьмой в твоих руках. Отдай то, что ты держишь в мешке на поясе — и иди куда хочешь.

Херульв покосился на Альва — тот смотрел на гостя со странной смесью мольбы, удивления и негодования. На миг фриз и сам был готов согласиться — настолько нелепой показалась ему мысль о том, чтобы начать кровавую бойню из-за какой-то дохлой мерзости в янтаре. Но перед его внутренним взором вдруг предстали загадочные сине-зеленые глаза, завораживающие нелюдским, будто змеиным, взором; блестящие алые губы в презрительной усмешке обнажающие белоснежные зубы. И в следующий миг Херульв, словно со стороны, с изумлением услышал собственные слова:

— Не твой хозяин обрек меня этой ношей — и не ему меня от нее и избавлять. Я взялся исполнить порученное — и я сдержу свое обещание. Но я могу одарить тебя…

— Ты решил, что владыки куршей такие же торгаши, как этот прохвост, твой хозяин?! — перебил его Локер, — Альв, ты живешь на моей земле только пока я позволяю это тебе. Выдай мне этого негодяя или, клянусь Перконсом, я, сброшу все твое осиное гнездо в пасть Бангпутиса.

Альв бросил испепеляющий взгляд на стоявшего рядом с ним Херульва, потом посмотрел на Локера и покачал головой.

— Он мой гость, — сказал он, — боги проклянут меня и весь мой род, если я отдам его на растерзание.

— Так узнаешь гнев наших богов, гут! — гневно воскликнул сигонот, — если вы оба упрямитесь, то дальше и говорить не о чем. Трое князей Курземе объединились в этом походе, чтобы вернуть в Ромове украденную святыню. И если для этого придется обречь весь твой городок в жертву Поклусу — пусть будет так!

С этими словами жрец повернул коня и направил его в глубь леса. За ним отправились и остальные курши. Последним, меряя Херульва и Альва ненавидящим взглядом, в лесу исчез Локер.