Пусть увядает сто цветов...

1

Город был затоплен ими, как толкучка. Кир осторожно пробирался вдоль трамвайной линии (здесь было сравнительно свободно) — и в каждом переулке между невысокими домами мог видеть пестрые группки. Цвета тут преобладали самые броские и опасные — ядовито-зеленые и фиолетовые, реже — красные. Оранжевых было совсем чуть-чуть, не то что в его родном городе. Но и бело-серых он пока тоже не замечал, — правда, это его не очень удивляло, они появлялись ближе к вечеру.

Он миновал горбатый мостик, и тут последнее облачко соскользнуло с солнца, все вокруг вдруг засверкало — так, что Киру пришлось зажмуриться. Тем временем сзади послышалось громыхание подъезжающего трамвая. Щурясь, Кир завертел головой, выбирая место. Солнце очень мешало, но все же он разглядел неподалеку какой-то контейнер — старый, поросший уже травой, и, забравшись на него, стал ждать трамвая.

Вагон качался из стороны в сторону, отчаянно скрежетал и, судя по всему, ехал прямиком с трамвайного кладбища. Но ехал довольно быстро, а контейнер, на котором стоял Кир, был невысок. Оставалось надеяться, что кто-то подаст руку.

Вагон поравнялся с ним; в кабине, разумеется, никого не было. Кир пропустил развороченное нутро токоснимателя и, стараясь не обращать внимания на копошение между рядами ободранных кресел, прыгнул на крышу.

Первым на его прыжок отозвалось одно из чудом уцелевших стекол, следующим — чудом не разбитое правое колено. Не за что было ухватиться. Кир зацепил пальцами какой-то сварочный шов и оперся ногами о край окна, давя торчащие оттуда осколки. Похоже, рельсы пошли под уклон, вагон покатился быстрее, подпрыгивая и раскачиваясь так, словно хотел сбросить Кира со спины. Соскользнул один палец, другой, Кир увидел впереди по ходу дерево, угрожающе нависавшее над дорогой. «Неудачно начинается город», успел подумать Кир. Спрыгивать не хотелось: было уже такое, и, прыгая, он здорово подвернул ногу. Однако дерево близко, а трамвай разогнался основательно.

Но в этот самый момент ему подали руку.

Улицы с высоты выглядели непривычно, но Кир и так едва узнавал местность. Смотреть было жутковато, и он, почти не скрывая, морщился, когда взгляд наталкивался на знакомый сквер или развалины фонтана. Господи! В этом городе он впервые оказался лет десять назад; это была его первая самостоятельная поездка так далеко от дома, и здесь он провел лучшие две недели своей жизни…

Рядом сидел пузатый обросший хэвел и разглядывал Кира сквозь продырявленную банку из-под пива, висевшую у него на шее вместо медальона. «Лет семь обрастал», — машинально оценил Кир, изображая на лице ленивую заинтересованность чужака.

— Затряхнуты? — буркнул местный, пристально изучая шнуровку кировой рубахи.

— Затряхнувшись, — поздоровался Кир, отмечая разницу в диалектах.

Хэвел пальцами оттопырил одно веко, словно не осмеливаясь поднять на собеседника глаз. Но, в действительности, этот жест означал пренебрежение.

— Откуда стелишь? — брезгливо спросил он.

— С Междуречья, — стараясь не встречаться взглядом, ответил Кир.

Тот совсем уже откровенно фыркнул:

— А, достали-таки вас цугеры на Междуречье, все к нам застелили!

Кир пожал плечами. Не хватало еще, этот ездок начнет расспрашивать его о Междуречье. Оттуда и вправду валом валил народ, так что хэвел мог знать о тамошних делах даже больше Кира и, чего доброго, поймать того на лжи. Хотя теперь ловить было сложно: стелилы огибали Сушь разными путями и несли разные новости, почти всегда — противоречивые. Но все же Киру не хотелось рисковать.

— Ну, станции-то пока крутятся, — бросил он дежурную фразу.

Хэвел заржал.

— У, ты отпластываешь! Мы б тут с тобой не тряслись, если б цугеры переключили энергию! Вагену-то кормиться надо, — и он любовно похлопал ладонью по крыше трамвая.

— А что, стадо-то у вас большое? — как можно небрежнее полюбопытствовал Кир.

Собеседник сразу прекратил фыркать.

— Большое, небольшое, а по два вагена в день катаем! — с гордостью бросил он, потом снова выворотил левое веко на Кира и просипел: — Ты вот что, наше стадо не любит притряхивать стелил, особенно с Междуречья. Так что, уползай отсюда, пока не попался на глаза парням Меккера.

— Не шипи, уползу, — процедил сквозь зубы Кир и отвернулся.

Хэвел победно гоготнул, неожиданно приставил свой пивной телескоп к уху Кира и заорал:

— На перекрестке сползешь!

«Не повезло дурачку», — усмехнулся про себя Кир: как раз этим ухом он слышал неважно — память о ночной облаве в Предгорьях. Он еще раз оглядел ярко-фиолетовую толпу, но так и не понял, кто же помог ему забраться на крышу; везде взгляд натыкался на скалящиеся рожи, довольные выходками вожака.

Ваген уже проехал парк, и ближайший перекресток был, в общем, подходящим. Может быть, Кир и сам слез бы именно здесь; теперь же выбора все равно не было. А ведь еще полгода назад хэвелы были вне стадионов одной из самых мирных компаний.

Он резко приподнялся, опершись рукой о раскаленный солнцем металл и, опередив раздавшееся позади шуршание, прыгнул подальше вбок, не дожидаясь перекрестка. За спиной загремел «медальоном» промахнувшийся вожак: ему снова не повезло.

Приземлился Кир удачно, и привычные к прыжкам ноги вынесли его в упругий, постепенно замедляющийся бег, но тут сквозь бренчание удаляющегося трамвая он услышал мягкий шлепок чьих-то кроссовок об асфальт и, подняв голову, увидел впереди себя бегущую стройную фигуру с не по-хэвелски перехваченными ленточкой волосами.

Она по-прежнему не отвечала на расспросы, но не отстранялась, когда его рука как бы случайно касалась ее обтянутого джинами бедра.

— Ну, тогда с Юга, — уже не надеясь на ответ, предположил Кир.

Спутница чуть повернула голову и улыбнулась краем рта.

— Я встречал ездоков с Юга, — сказал он. — Может, слышала: Попрыгунчик Цон?

Она снова еле заметно улыбнулась.

— А из какой ты все-таки компании? — продолжал он допытываться.

Девушка на мгновение повернулась к нему и стиснула руку.

— Ну, хорошо: мое имя — Ита. Но больше не спрашивай… Пока мы не придем, — последние слова она произнесла, заметно волнуясь.

— Ита… — протянул Кир, пробуя имя на слух. — Но компания, компания? Мы идем туда?

Она отрицательно покачала головой и ускорила шаг.

«Не из стада, — размышлял Кир. — Явно не из крашеных, но и не из бело-серых. По поведению — одиночка, но выглядит будто сию минуту от парикмахера (интересно, остался ли здесь хоть один парикмахер?), к моей встрече готовилась, ха!.. Нет, серьезно: ехала она среди хэвелов, а кто ездит с хэвелами… ну, с тем все ясно. Очень странно!» На мгновение ему пришла в голову совершенно невероятная мысль, но он тут же отбросил ее, таких подарков в первый день ждать не приходилось. Он догнал Иту и открыл уже было рот для новых расспросов, но тут их окликнули.

Вернее, окликнули одну Иту. Киром две подошедших девушки явно не заинтересовались. Одна явно была начинающей из оранжей (Кир увидел ее беззвучно шевелящиеся в молитве губы и мысленно плюнул), принадлежность другой — высокой и светловолосой — определить было труднее; все же, по некоторым признакам Кир решил, что эта — из уиппи.

Ита кивнула подошедшим и все четверо двинулись дальше. Теперь по обеим сторонам тянулись древние, прошлого века, постройки — двух— и трехэтажные особняки местной аристократии (Кир помнил, что ему рассказывали о центре города в прошлый приезд).

Слева и чуть впереди Кира шла светловолосая — новый и достойный его внимания объект. Некоторое время Кир с удовольствием наблюдал, как естественно переходит ее прямая загорелая шея в лихо закрученный на затылке сноп выгоревших волос, а потом, недолго думая, пристроился рядом. Успел только сказать «откуда…», как Ита дернула его за руку с такой неожиданной силой, что он едва не откусил себе язык.

— Я ведь сказала: не приставать! — гневно вскинула Ита подбородок.

— Но я…

— Ты что, первый раз в большом городе?! — сварливо перебила она. — Не терпится погостить у бело-серых? — и, покачав головой, словно непослушного ребенка потянула его за рукав. — Идем, здесь нельзя задерживаться.

Через десяток шагов слева открылся узкий переулок, и в нем Кир увидел топчущихся парней. Молча и яростно они пинали ногами какой-то продолговатый предмет, издали похожий на ворох белья. Ита, словно когтями, вцепилась в его локоть, но Кир успел рассмотреть серебристую чешую огромной рыбы, уже сильно окрашенную красным.

В этот момент один из стоящих поодаль парней повернул голову и встретился с ним глазами; во рту его дымилась сигарета, а серую «тройку» довершал белоснежный галстук.

Ита рывком толкнула Кира за угол.

— Это был Меккер? — спросил он в конце квартала.

— Я не видела Меккера. Это — Стим, его помощник.

И они прибавили ходу.

Когда вся четверка достигла намеченного квартала, они услышали, что их догоняют. «Человек семь, восемь, — определил Кир. — Да, таких неудачных дней у меня еще не было. Чем-то он кончится?» Кир глянул по сторонам в поисках убежища. Тут было много подвальных окон, проломов в стенах, гаражей — но вокруг роились сгорающие от страсти парочки, так что первая же из них моментально выдала бы беглецов.

За ними и впрямь бежали. Оглянувшись, Кир увидел, что впереди скачет тот самый Стим, картинно задирая колени и победно оглядывая топающих по сторонам подручных. Правильно — их было восемь, по двое на одного. За себя Кир сейчас не беспокоился, хотя прибегать к крайнему средству в самом начале города было бы страшным риском; впрочем, это в любом случае от него не зависело… Его спутницы… оранжевая наверняка могла бы справиться с одним-двумя бело-серыми, Ита тоже была не из хлипких, но вот третья…

Бегущая впереди Ита внезапно метнулась влево, остальные — за ней, но поздно: из-за поворота вывалились еще пятеро в серых костюмах. Сколько понадобится им времени, чтобы сообразить, какую дичь преследуют их приятели? Кир мчался что было духу, держась за спиной уиппи, которая, видно, неплохо знала местность и не спотыкалась, как он, о кучи мусора.

Они нырнули в темный двор, промчались, словно по мелководью, по переливающимся мазутом лужам… и вдруг оказались в тупике, перед высоким дощатым забором. Иты не было; они стояли втроем. Какая странная тишина… Их больше никто не преследовал, и только неровное дыхание напоминало Киру о случившемся.