Психология греха

Цикл III-XIII

- Ну, поехали, - сказала Виктория Раде, и поняла, что молодой женщины рядом нет. – Рада?

Виктория посмотрела по сторонам. На улице никого не было. Женщина выключила машину и вышла из неё. Несмотря на то, что опасность могла показаться с любой стороны, она громко позвала сестру по несчастью по имени.

Никто не отозвался. Виктория уже было подумала, что кто-то из нежелательных людей похитил Раду, пока Виктория была поглощена своим, но тут она услышала музыку. Она звучала из окна дома, который находился рядом с машиной. Женщине изначально показалось, что это лишь какой-то набор звуков, издаваемый клавишами пианино, но потом она поняла, что это техника, по которой разбросанные ноты сливаются в одну мелодию. Ход, часто используемый классиками. Психиатр пошла на звук.

Она поднялась на второй этаж и вошла в квартиру, где играла мелодия. Зелёные шторы в комнате были закрыты, скрывая её от солнечного света, и сами по себе добавляли мрачности. На стене висели неработающие часы с кукушкой. Мебель вся была вырезана из берёзового дерева и смотрелась очень красиво и великолепно. Виктория поняла, что раньше здесь, без сомнения, жили творческие люди.

В одной из комнат она всё-таки нашла Раду. Та сидела за пианино и быстрыми и плавными движениями рук извлекала из него радующее слух музыкальное журчание. Виктория остановилась послушать Раду. На самом деле психиатр ничего не смыслила в искусстве и никогда им не интересовалась. Для неё это было что-то ненужное, что люди придумали лишь для того, чтобы забываться и прятаться от настоящего мира. И то, что в одном произведении искусства каждый человек находит свой смысл, только доказывало, что в искусстве нет ничего определённого и каждый обманывается, когда вкладывает туда свои чувства и представления.

Виктория слушала. До середины музыкальное произведение её не впечатляло. Нет, безусловно, Рада играла очень красиво и профессионально, но дело было не в ней. Виктории просто не нравились классические произведения. Она в них ничего не понимала. Но после, когда мелодия стала более конкретнее, женщина забыла, где находится. Она перенеслась в прошлое, в те времена, когда Кинг был ещё жив, когда она жила с ним и оба были счастливы. Они начали встречаться ещё в студенческие годы. И вот, сейчас она видела тот самый миг, когда он встал на одно колено и попросил у ней руку и сердце. Она была тогда вне себя от радости, кинулась к любимому на шею и согласилась. Какими молодыми они тогда были и как мало знали. Их отношения шли по параболистической формуле. До какого-то момента чувства крепли с каждым днём, а потом вдруг начали увядать. Кинг ничего не сделал. Он нашёл выход в других.

К концу произведения настроение музыки изменилось, заставляя задуматься о более неприятных вещах. Так, Виктория в ускоренном режиме пережила тот отрезок времени, когда жила без Кинга и ещё не встретила Андрея. Многие обвиняли её в разрушении брака. Они были правы лишь отчасти. Да, она была инициатором. Но вина лежала лишь на её суженном. Об этом никто не узнал только потому, что она хотела защитить его. Виктории даже пришлось бросить работу. Только позднее, с помощью Андрея, она снова смогла вернуться в свою привычную среду. Он вдохнул в неё новые силы жизни. А потом, завершив свою работу, он также, как и Кинг, исчез из её жизни. Виктория даже не успела его поблагодарить. Но самое странное, что как бы Виктория не задумывалась о муже или детективе, всё приводило её в заброшенный город. Торлин. В видениях Кинг звал её сюда, и вообще, уже не первый раз виделся ей. Андрея же психиатр не видела, но его автомобиль говорил о том, что детектив посещал этот город. А теперь в городе и она. Стоит, слушает, как встреченная ею прошлым днём женщина, отчего-то пребывающая в депрессии, волшебными, еле уловимыми из-за необыкновенной скорости, движениями пальцев создаёт сказочную мелодию.

Музыка остановилась. Рада закончила играть и повернулась на крутящемся стульчике в стороны заслушавшейся Виктории:

- Ну как? – спросила она.

- Мне понравилось, - соврала психиатр. Хоть в душе что-то и дрогнуло от голоска чего-то высокого, так не вписывающегося в атмосферу города и того, что в нём происходило, Виктория упорно не хотела признавать пользу искусства. Никто и никогда её не переубедит. Она скептически смотрела на всё творчество, которое невозможно объективно оценить.

- Только не надо меня так больше пугать, - добавила Виктория. – Я уже думала, что с тобой что-то случилось. Могла ведь позвать меня с собой.

- Извините, - Рада вздохнула, - но вы так были увлечены машиной, что я не хотела вас тревожить. А этот дом я нашла перед тем, когда наткнулась на Церуго. Мне тогда послышалось, что я слышу музыку из окна, но побоялась войти. Оказалось, что зря. Инструмент идеальный.

- Так ты – пианистка? – поинтересовалась Виктория.

- Пианист, да – поправила Рада.

«Она играет красиво, - подумалось Виктории, - но даже в игре улавливаются нотки печали и отчаяния. Интересно, откуда у неё такая меланхолия».

- Это был Скрябин, - немного подумав, продолжила музыкант, - Фантазия, двадцать восьмая его работа.

Виктории это ничего не говорило.

- Вам, наверное, неизвестно, кто это?

- Прости, Рада, но нет, - призналась психиатр. – Искусство, скажем так, - не моё. Но ты играла изумительно, говорю тебе не лукавя.

- Спасибо, - Рада потупила взор.

- Не благодари, ведь это твои собственные достижения, - Виктория зачем-то потрогала свой кулон. Она так привыкла к нему, что даже не замечала уже того, что он всё время висит у неё на шее. Нептун был первый, кому она рассказала историю этого кулона. Прямо перед его смертью. – Ну что ж. Машина работает, пока есть бензин, надо объездить город, найти какое-нибудь бывшее информационное бюро, взять карту и тогда будет намного легче...

- Я не поеду, - быстро проговорила Рада, приведя Викторию в замешательсво.

- То есть как это не поедешь? Рада... Пожалуйста, только ты не начинай. Нам надо, мы просто обязаны держаться вместе!

- Виктория, я прошу прощения. Но я останусь здесь. Я... Я хочу побыть одна. Разобраться в себе. Поймите. Вы должны понять.

Психиатр начала догадываться. И ей это не понравилось.

- Но Рада. Всё ведь не так плохо.

- Так. Уже немало времени прошло, но лучше не становится. Нет, я решилась.

- А что мне тогда делать?

- Виктория, - Рада попыталась улыбнуться, - вы – хороший человек. Езжайте домой. Оставаться в Торлине опасно. Сделайте то, на что все так рассчитывали – вернитесь к машинам, где есть канистры с бензином, заберите их и вернитесь в свой город. Там уже свяжитесь с полицией, чтобы власти немедленно разобрались, что здесь твориться. Возможно, кто-то ещё останется в живых... Вероятность небольшая, но не думаю, что вы многое измените, если останетесь тут. Сами посудите. Трое уже мертвы. Двое – смертельно опасны. Что случилось ещё с четырьмя – нам неизвестно. Сами подумайте.

- А как же ты? Ведь они могут добраться до тебя.

- Я запрусь на замок. Не думаю, что они успеют.

- Рада... – вымолвила Виктория. Она думала, что поступает неправильно, соглашаясь с девушкой, но почему-то не собиралась спорить. – Я уйду. Но при одном условии.

- Какое?

- Расскажи мне, из-за чего ты так разочаровалась в жизни?

Рада горько усмехнулась:

- Не заставляйте меня снова переживать прошлое, - горько усмехнулась она. – Не волнуйтесь, Виктория. Вам будет нетяжело разузнать об этом, как только вы окажетесь дома и свяжетесь с моей семьёй.

- Значит, не расскажешь? – уточнила Виктория.

- Нет.

- Жаль. Хорошо. Я свяжусь с ними, - пообещала Виктория.

Рада встала, подошла к Виктории и крепко обняла её:

- Спасибо за то, что волновались за меня. Прощайте, Виктория. Берегите себя.

Глупо было желать Раде то же самое. Поэтому Виктория обошлась кратким: «Прощай». Рада отошла на шаг, а Виктория развернулась и молча пошла к выходу. В какой-то степени она хотела остановиться, но почему-то не могла. Несмотря на то, что понимала: Раду она больше не увидит.

Когда женщина вышла на улицу, музыка снова полилась из души музыканта, обретая форму клавишной игры. Виктория остановилась, взглянув последний раз на окно, из которой доносилась музыка, а потом двинулась к машине. Она ненавидела этот город. Казалось, что любой путник, попавший в него, находит здесь конец своего пути. Последняя остановка автобуса под названием жизнь.

Виктория задумалась, что же ей сейчас делать. У неё было два варианта: продолжить поиски или последовать совету Рады. Второе казалось разумным решением. В словах пинистки имелся смысл. Что Виктория может сделать? Никто сейчас не слушал никого, кроме себя. То было заметно ещё до смерти Гордона. Враждебность появлялась почти сразу при знакомстве. Теперь к этому надо было добавить страх и желание выжить любой ценой. Все находящиеся в городе стали способны на такие вещи, которых не сделали бы, будь они уравновешеннее. Хватало вспомнить только Церуго. Каковы шансы наткнуться на Возира? Каковы шансы того, что и он ещё держит себя в руках? Что творят Шейн, Криста? Охотится ли на них всех тайнственный мужчина с кувалдой? Было бы печально, если бы Виктория случайно встретилась именно с ним.

Оставалась ещё команда бедного Нептуна. Но, зная, что он погиб бы, не найди она его под той горой мусора, оставалось только догадываться, живы ли вообще другие моряки. С ними могли разобраться до приезда Виктории и остальных. Или же они, потеряв надежду найти Нептуна, уплыли на своём корабле.

Нет уж. У всех погибших могли быть семьи. Они заслуживают знать, что случилось с их членами семьи и достойно их похоронить. А если и Виктория лишится жизни из-за того, что упрямо решила остаться и взять всё в свои руки, то как тогда их найдут? Она спасла Нептуна, но не смогла сохранить ему жизнь. А с ним было так спокойно, так легко и естественно... Рядом с убитым моряком Виктория чувствовала себя в безопасности в компании умного, порядочного, сдержанного и благородного мужчины. Он казался ей именно таким, несмотря на то, что встреча их была недолгой. Но выработанный профессионализм подсказывал ей, что такой образ был недалёк от правды. Он... он погиб незаслуженно. Виктория обязаны была отдать ему дань уважения. Не своей смертью.

Она села в машину, завела автомобиль, который охотно послушался, и поехала по дороге. В машине было ещё душнее, чем на улице, но Виктория старалась не обращать на это внимания. Лишь капли пота неприятно стекали со лба на глаза, мешая сосредоточенно смотреть по сторонам в поисках информационного бюро. Она чувствовала, верила, что оно всё-таки попадётся ей на глаза.

Заветное помещение не заставило себя ждать. Информационное бюро с разбитой стеклянной дверью стояло напротив здания, так непохожего на другие, уже привычные глазу дома Торлина. Это было здание ЗАГСа, из чьих стен выступали позолоченные статуи счастливых пар с детьми. Окна, должно быть, некогда тоже добавляли зданию красоты, судя по цветным осколкам, оставшимся в рамах.

«Вот тебе и пропаганда, - недовольно подумала Виктория, - хочешь быть счастливой? Создай семью и роди ребёночка. Счастье тебе обеспечено. Если бы всё было так просто. Счастье – это лишь идея. То, к чему мы стремимся и никогда не ощутим в полной мере. Это слово нам нужно лишь для того, чтобы надеяться и жить так, словно впереди нас ждёт какое-то вознаграждение. Иначе человечество давно бы уже вымерло, знай оно, что на самом деле впереди ждут лишь новые проблемы и неприятности, без какого-либо намёка на заслуженную радость».

Виктория сделала всё быстро. Она зашла в бюро, нашла среди беспорядочно разбросанных бумаг карту города и поспешила к машине. По пути ей показалось, что глаза всех статуй уставились на неё. Сославшись на игру воображения, но чувствуя возрастающее беспокойство, Виктория поспешила удалиться из этого места. Теперь ей больше не придётся ехать вслепую. С картой она будет знать дорогу. Лишь бы на пути не оказалось ранее рухнувших проезжих частей.

Но та дорога, по которой жещина вела свою машину оказалась целой, и вскоре она уже ехала по прямой дороге, ведущей из города к тому огромному зданию, где она с Кристой впервые встретили Люка. Если бы она только знала, какая опасность ждёт их в городе... Нет, ничего бы не изменилось. Неизвестно, уехал бы Люк без своей машины. Что парни натворили бы с Хаумеей? И не надо забывать про убийцу.

Виктория сглотнула. Для неё всё могло кончиться ещё прошлым вечером. Сделай она один неправильный шаг... Она не сомневалась, что встретила именно того мужчину с кувалдой, когда привиделось, что сзади стоял Кинг. Или не привиделось?

Женщина больно ущипнула себя за руку. Не надо забываться, не надо путать реальность с воображением. Она своими глазами видела, как Кинга хоронят. Своими глазами видела, как он, будучи в гробу, схватил её за руку и сказал, что ждёт её в Торлине.

Сердце женщины ушло в пятки. Весь план вернуться домой рухнул. Впереди у громадного здания, каким и описывал его Люк Инвидиер, ввысь поднимался чёрный дым, начинающийся у машин, охваченных огромным пламенем. Кто-то поджёг машины, уничтожив запасы бензина, хранившиеся в них. Кто-то уничтожил все бензоколонки в городе. Кто-то не желал, чтобы люди, проезжающие мимо города, покинули его. Кто-то хотел смерти. Заросший волосами мужчина мог находиться где-то недалеко. Виктория сама лезла к нему в лапы.

Ничто бы не заставило Викторию ехать дальше вперёд, вместо того, чтобы развернуться, если бы не одно но. У высоких стен, явно воздвигнутых для охраны здания, чьё предназначение женщине было неизвестно, стояла одинокая девушка. Виктория издалека узнала этот камуфляжный топик. Она увидела Кристу, девушку, за чью жизнь она сейчас отвечала, ибо именно она завела её в это место.

- Вот только тебя тут не хватало! – раздражённо произнесла девушка, приметив приближающуюся машину, в которой сидела её похитительница.

- Криста! – обеспокоенно выкрикнула Витория, выбегая из машины. – Как ты? Ты одна?

В глаза сразу бросились красные отметины на руках девушки. Кто-то, должно быть, очень больно схватил её. Виктория почуствовала приступ вины, который насильно заставляла зародиться в себе. Что пришлось пережить этой бедной девочке? Как справляется со всем этим ужасом?

- А тебе зачем? – в обычном для себя духе спросила Криста. – С чего ты вдруг обо мне заволновалась? Немного поздно, тебе так не кажется?

- Пожалуйста, Криста, - взмолила девушку Виктория. Это выглядело унизительно, но ей было не до того. – Если ты знаешь, что здесь случилось, расскажи. И то, как сбежала от того убийцы. Это важно!

- Не смеши меня! – прикрикнула Криста. Как же с ней было тяжело! – Ты хоть сама понимаешь, что уже нет ничего важного? Нет никакого шанса выбраться отсюда – посмотри на эти машины! Мы останемся здесь, словно в какой-то тюрьме!

Виктория не выдержала и схватила Кристу за скользкие из-за пота руки чуть выше локтя:

- Криста! Хотя бы раз в жизни, ты можешь совладать с собой?! Объясни мне, какой помощи ты хотела от меня, если ты совершенно не умеешь слушать, что тебе говорят? Откуда у тебя эти отметины?

- Отпусти меня, стерва! – Криста вырвалась из рук Виктории. – Расскажу я тебе! Я вместе с Возиром убежала. Когда мы очухались, он решил, что разумнее всего будет найти информационное бюро и достать там карту города, чтобы не бродить по городу как по лабиринту.

- Рядом с ЗАГСом?

- Да. Он разбил там стеклянную дверь, потому что она была заперта, взял карту и нашёл ещё брошурку с краткой информацией о городе. Оттуда он узнал, что в нескольких километрах от города находится фабрика-склад, где производили всё, что нужно для города. В том числе и еду. По идее она должа была вся испортиться, но в брошурке было сказано, что у здания есть собственный мощнейший запасной генератор, который работал бы ещё долгое время, в случае, если в городе пропадёт электричество. Такие же генераторы есть ещё в нескольких местах – больнице, полицейском участке... не помню, где ещё.

Криста недовольно протёрла потное лицо:

- Чертовская жара, что за фигня! Короче, Возир как одержимый, вздумал, что ему хочется есть – и это тогда, когда за нами гоняется какой-то психопат! – поэтому мы пошли сюда. Когда мы пришли, машины уже горели. Я узнала в них те машины, которые мы видели ночью, когда только прибыли в этот убогий город. Ну и что? Внутри мы нашли провизию, Возир нажрался вдоволь, а потом ещё и напился, потому что тут ещё и алкоголь есть. Взбешённый тем, что последняя нить, связывающая нас с внешним миром была оборвана, он схватил меня, как куклу. Как будто я виновата в том, что машины горят! Но ему нужен был кто-то, чтобы вылить свою злость. Наверное, дома он терроризирует свою семью, зуб даю!