Пси-ON. Книга I (СИ)

Глава 8 Отголоски безумия

Утро началось с кофе, круассанов и парного молока… Нет, не так. Кофе, круассаны и молоко были вчера, а сегодня меня потчевали увесистым бубликом с ручкой и начинкой в виде ароматного фарша с какими-то специями. Бонусом шёл фруктовый чай и конфеты столичной кондитерской фабрики. Вроде бы и тяжёло для завтрака, но по ощущениям — в самый раз! Так что заряд бодрости вышел самый что ни на есть хороший, и из дома я вышел в приподнятом, — опять? — настроении.

За прошедшую ночь я не только поспал и отдохнул, но и обдумал своё… поведение, так скажем. Спросил сам себя, зачем и почему я не просто помог девчушке, — с этим-то как раз понятно, — но и пошёл дальше, заведя знакомство и очевидно загнав себя в не самую благоприятную ситуацию. Стали очевидны явные проблемы с логикой, которые вчера я старательно не замечал. Вроде бы тем же днём согласился с предложением Хельги, а спустя несколько часов связался с дочерью раскрытого и сверженного «потомственного» предателя.

Ещё и номер у неё стрельнул…

Помощь как таковая — это нормально. Ненормально было бы спокойно пройти мимо и ничего не попытаться сделать. Но вот так влезать в чуждые мне «аристократические» распри… решение, мягко говоря, сомнительное. Списать это на лёгкое помутнение и заторможенность, которые мне пророчил Синицын после тяжёлой тренировки ментала было сложно. Я бы это наверняка заметил. Гормоны? Так я точно не настолько плох, чтобы до такой степени им поддаваться. Но тогда что? Пресловутое сумасшествие, которого я так опасался, выразилось в неистовом желании стать в каждой бочке, — и не только бочке, — затычкой?

Или я всё-таки слегка дурак, действия которого рационально не объяснить?

С этим нужно было разобраться, так или иначе.

Пока же я мог только следовать намеченному «плану» с учётом отклонения от курса, да надеяться на то, что ситуация прояснится уже в ближайшие дни. Ничего критичного, в целом, пока не случилось: договор с Хельгой я не нарушил просто потому, что ничего с ней пока и не начиналось, а высказанное Ксении намерение ей помочь, так-то, не обязывало ни меня, ни её к близкому общению. Может, обзаведусь славой защитника слабых и угнетённых — будет и у меня своя странность.

На том я, ступая под своды центрального холла академии, и порешил.

Первым пунктом в моём расписании на сегодня значилось индивидуальное занятие с псионом-пирокинетиком в одной из аудиторий на одиннадцатом этаже, так что я направился именно туда. И каково же было моё удивление, когда встретил меня не умудрённый годами профессор, а одна аловолосая особа, которая, как я полагал, должна была хотя бы на пару дней пропасть с радаров в силу отличий в наших расписаниях. Хельга восседала за учительским столом спиной ко мне, и, закинув ногу на ногу, покачивала головой в такт звучащей в наушниках мелодии. Я пришёл раньше требуемого, и до начала занятий согласно расписанию оставалось ещё что-то около двадцати минут, так что я не стал сразу её одёргивать. Просто просочился за один из столов первого ряда, где с комфортом устроился: всего-то и надо было, что прихватить с собой недочитанную с вечера книгу. Моя теоретическая подкованность в «базовых» манипуляциях практически достигла ста процентов, так как этот увесистый, тёмно-синий с золотой окантовкой том, посвящённый телепатическим воздействиям, остался последним.

И мне как раз должно было хватить времени для того, чтобы с ним справиться…

Спустя двенадцать минут я захлопнул книгу, закинул её в сумку, — которых в доме была целая коллекция, между прочим, — и аккуратно спроецировал на так ни разу не обернувшуюся девушку ощущение своего присутствия. Получилось неплохо: Хельга в какой-то момент действительно развернулась, удивлённо распахнула глаза и стянула с головы наушники.

— И давно ты тут?

— Минут пятнадцать. — Я пожал плечами. — Не хотел отвлекать, да и книгу дочитать было надо.

Естественно, книги она взглядом найти не смогла, так как я ту уже убрал. А спрашивать она не стала, решив, по всей видимости, обобщить:

— Многое понял?

— Всё. И раз уж ты сегодня заменяешь преподавателя пирокинетики, как насчёт того, чтобы прогнать меня по всем базовым основам и провести практический зачёт? У тебя же есть доступ на полигоны на минус первом этаже? — Честно сказать, проверить я хотел не только пирокинетику, но и другие «дисциплины». Теоретическое знание, наложившееся на понимание — это, конечно, хорошо, но без практических навыков не обойтись.

— Ты, должно быть, шутишь? — Хельга сделала бровки домиком, встала и оперлась обеими руками на стол. При этом я ощутил, как она будто бы сконцентрировалась на пространстве вокруг меня, что было эффектом крайне интересным. Готовится к чему-то? — Как насчёт того, чтобы продемонстрировать мне, скажем, дуговой разряд?

Я развёл указательный и большой пальцы, натянув между ними бело-прозрачную дугу плазмы, которой, при желании, можно было резать металл, и на которую было банально опасно смотреть напрямую. И пусть со стороны щелчок пальцами выглядел так, словно я уже сто раз так делал, в действительности сий процесс протекал для меня неадекватно долго. Я был готов в любое мгновение всё прервать и отступить во избежание, но ничего сверхъестественного не произошло. Плазма стабильно делала своё грязное дело, я её удерживал и не позволял жару навредить своему телу. Но вокруг постепенно становилось всё теплее, и я, взвесив все риски, начал параллельно охлаждать воздух, использовав вполне себе базовый метод. Концентрация? Усилие? Всё это можно было даже не учитывать, до того простым оказалось действо на самом деле.

— Ослабь воздействие до уровня тлеющего разряда… — Я поступил так, как было сказано, и дуга перестала считаться таковой, оставив после себя нечто похожее, но при том не обладающее соответствующей разрушительной силой. — Прекрати процесс. Бери свои вещи, спустимся на полигон. А мне нужно позвонить…

Кабинет мы покинули в спешке, и точно так же Хельга получала инструкции от, очевидно, Виктора Васильевича, которого тоже приятно удивила моя обучаемость. Удивила до того, что он возжелал лично взглянуть на мои успехи, и на крошечном полигоне мы втроём собрались уже через четверть часа. Право слово: проще было в моём случае не дёргать постоянно не последнего человека в Великой Академии, а пересмотреть методики тестирования и не упразднять обещанные проверки в пользу скорейшего начала обучения. Правда, ещё вчера я и знать не знал о том, какой возьму темп, но кто тут профессионально учит псионов Российской Империи — я или они⁈

— Прекрасно! Просто прекрасно! — Виктор Васильевич рассмеялся что есть мочи, и не думая скрывать своего удовлетворения. Премию ему, что ли, за меня выдадут? — Значит, ты изучил всю литературу, включённую в базовый список, за один вечер?

— Прочитал — да. — Слукавил я. — Но понимание может помочь обрести только практика. Дайте мне доступ к какому-нибудь пустующему полигону — и через неделю я, скорее всего, легко сдам все положенные экзамены.

Мужчина пару раз ударил в ладоши, демонстрируя при этом ряд идеально-белых зубов. Вот уж у кого тут превосходное настроение, так это у него.

— Будут тебе доступы, Артур. Но помни о том, что любые манипуляции сверх базовых впервые проводить следует на других, специальным образом подготовленных и удалённых от других людей полигонах. — Лучше десять раз повторить, чем единожды не донести до инициативного студента эту непреложную истину. С трупами ведь не студенту этому придётся разбираться, а человеку, ответственному по меньшей мере за пару тысяч псионов, числящихся в этом учебном заведении. — Я не запрещаю тебе посещать полигоны в одиночку, но лучше будет, если ты станешь практиковаться в чём-то новом только под присмотром Хельги или Дмитрия.

— Само собой, Виктор Васильевич. — Я кивнул, неявно кривя сердцем. Кое-что мне нужно будет сначала проверить в одиночестве, но это «кое-что» — манипуляции абсолютно безопасные. — И у меня есть ещё несколько вопросов, которые мне бы хотелось обсудить с вами лично.

Хельга в ответ на это моё заявление вскинула бровь, но возникать не стала. Стоило только уважаемому ею Виктору Васильевичу переменить взгляд, как девушка чуть ли не испарилась, скрывшись за массивной бронированной дверью. Собственно, гулкий рокот автоматических замков последней и разделил разговор на «до» и «после».

— Вчера я, возвращаясь в дом, столкнулся со здоровыми лбами с боевого направления, вшестером травящими другую студентку. Не знаю, слышали ли вы, но я их аккуратно вырубил и оставил отдыхать в парке среди деревьев. Обошлось без травм. — Я старался подбирать слова, но почему-то воспоминания о том вечере вызывали во мне явную, с трудом поддающуюся контролю злобу. И направлена она была на скотов, считающих, что издеваться над слабыми — это вполне себе норма. Такое в нормальном обществе даже детям не спускают, а тут псионы, обучающиеся в лучшей академии страны. — И эта девушка мне поведала о том, что руководство академии и преподаватели в частности не делают ничего для того, чтобы прекратить травлю.

Уроки Синицына не прошли даром, и от Виктора Васильевича я уловил очень слабое, почти задавленное, но всё-таки эхо досады, тесно со мной связанной.

— Ранее вы мне говорили, что силовые методы решения вопросов, в пределах разумного, естественно, распространены среди студентов боевых направлений, и я это принял. Вы также называли академию как бы не самым безопасным местом в стране, и в целом делали всё для того, чтобы у меня сложилось о ней самое лучшее впечатление. Но как можно несколько месяцев закрывать глаза на очевидные попытки загнобить человека, который в силу обстоятельств даже ответить неспособен?

— Ты говоришь о Ксении Алексеевой. — Не спросил — сказал мужчина. — С ней сложилась очень непростая ситуация, Артур. Потомок ныне уничтоженного рода предателей и единственная живая носительница крови Алексеевых — это красный флаг для быков, для разъярённых детей и дочерей тех мужчин и женщин, что погибли во время подавления так и не начавшегося восстания. Её доказанная невиновность не играет роли для тех, чей взор застлала боль потери.

Не стоит и говорить о том, что я об этом уже знал. Что-то сказала сама Ксения, а что-то я восстановил из недр своей памяти, собрав воедино некое подобие цельной картины.

— Я могу их понять. — Могу? — Но не принять. Можете считать меня идеалистом, но спокойно смотреть за травлей в отношении сломленного, неспособного за себя постоять человека я не стану.

— Ты и представить себе не можешь, в какую грязь собираешься влезть, Артур. — Не телепатией, но неким человеческим чутьём я воспринял недовольство мужчины, сколь ни пытался тот его скрыть. — Я не буду скрывать: ты интересен многим, и тебе готовы делать послабления. Но у всего есть предел. Ты собираешься помочь дочери ПРЕДАТЕЛЯ ТРОНА, понимаешь? Человека, собиравшегося покуситься на жизнь всей императорской семьи!

— Виктор Васильевич… — Я тяжко, словно древний старец, вздохнул. Хотя почему «словно»? Разумом я был древнее любого из когда-либо живших людей. А что до опыта, то за него можно считать и безумные видения, в которых я жил и умирал. — Когда убийца лишает кого-то жизни, никто не винит в этом его близких, которые и знать не знали о промысле своего родственника. И нескольких месяцев более, чем достаточно для того, чтобы потерявшие кого-то во время подавления восстания люди перегорели и перестали винить во всём невиновного. Тех же, кто продолжает заниматься травлей и издевательствами, я не могу считать людьми.

— Думай, что и кому говоришь. — Серые глаза ответственного за работу со студентами вспыхнули холодной сталью, а он сам, казалось, избавился ото всего человеческого. Широкими шагами он приблизился ко двери и опустил ладонь на разблокирующий её рычаг, один из нескольких. — Я не могу ничего тебе запретить: ты не зелёный юнец, которого нужно учить жизни против его на то желания. Но и одобрить твоё стремление я тоже не в праве. Подумай о последствиях, Артур. Подумай, и только тогда действуй.

Дверь с тяжёлым шелестом отъехала в сторону, а Виктор Васильевич, пребывая в непростом расположении духа, молча прошёл мимо Хельги, которую эта картина неслабо удивила. Именно эта эмоция преобладала в её ментальном фоне, так что сомневаться в сделанных выводах не приходилось: ничего девушка не слышала, хоть и очень хотела.

— О чём вы говорили?..

— Дела житейские. — Желанием объяснять я не горел. Мне было, над чем подумать, ибо того, что мне «в лоб» заявят о нежелании вмешиваться в «межродовой» конфликт я никак не ожидал. И чёрт с ней, с конкретной ситуацией: в общем и целом получалось, что стоит кому-то стать изгоем и проштрафиться перед аристократией, как на него и на всех его близких может обрушиться такое давление, что атлантам мало не покажется. И законы с правилами будут этой самой аристократии побоку.

Ещё одно подтверждение, что прав тот, кто сильней.

— Не сказала бы, что в первый раз вижу Виктора Васильевича таким, но… — Хельга переступила порог и покачала головой. — … ты у него как будто дворец попросил.

— Хуже. Но тебе я обо всём потом расскажу, если возникнет такая необходимость. — Я бросил взгляд на часы. — А пока не проконсультируешь меня по кое-каким практическим приёмам пирокинетики? Меня интересует, чем обычно атакуют, и чем от таких атак защищаются разные псионы…

Мне очень легко удалось перевести разговор в рабочее русло, так что расспросов удалось избежать за «боевой практикой»: девушка демонстрировала мне разные манипуляции, а я повторял то, что получалось. А получалось многое, и в глазах аловласки я быстро стал разве что не воплощением пирокинетики. При том у меня самого складывалось неоднозначное ощущение, будто все вокруг — это инвалиды. Вроде и псионы, но ограниченные в манипуляциях, вынужденные реально напрягаться там, где я и предела-то не чувствовал. Ощущалось это не везде и не со всем, но слишком уж часто я ловил себя на похожих мыслях. Но была у этой медали и другая сторона: я ещё не видел «в деле» матёрых псионов вроде того же Виктора Васильевича с его пятым рангом. А на что способен шестой или вообще седьмой?..

Так или иначе, но расслабляться я не торопился, и на встречу с Синицыным, — а проходила она в местной столовой, — прибыл вовремя вопреки страстному желанию Хельги узнать, о чём мы всё-таки говорили с Виктором Васильевичем. Там мы с «наставником» отобедали вкуснейшими разносолами, да выдвинулись к ближайшему полигону… который оказался занят, и мы были вынуждены шагать к другому. И именно тогда я, улучив момент, решил поинтересоваться у «наставника» вопросами снабжения во время наличия запрета на выход в город.

— Я тут обнаружил, что мой телефон где-то потерялся. Здесь вообще реально разжиться новым? За территорию меня, понятное дело, никто не отпустит…

— Ну, есть три варианта решения такого рода проблемы. Первый — попросить родных, что б тебе этот телефон привезли. Второй — заплатить какому-нибудь… кому-нибудь, в общем, что б он вышел в город и купил тебе телефон. — Я стойко проигнорировал прозвучавшую оговорку. — И третий — наведаться к завхозу и взять то, что там выдают. Но это если быть совсем уж неприхотливым.

— И что, номер тоже выдадут?

Блондин пожал плечами:

— Чёрт его знает, я не пользовался. Но среди простолюдинов этот вариант довольно популярен, особенно в первые дни. — Вот как его понять? То он сбивается, лишь бы не упоминать в разговоре со мной простой люд, то спокойно о нём говорит. Это я дурак и чего-то не понимаю?.. — Можем по дороге заскочить, если надо.

— Будет очень даже к месту. Хочу позвонить, а не с чего…

— Что, девчонку подцепить успел? — Рассмеялся Синицын, сам не подозревая, насколько точными оказались его слова. Я же не стал давать ему поводов для размышлений, заржав вместе с ним. Благо, курс мы таки скорректировали с учётом дополнительного пункта назначения.

«Завхоз» оказался приятной женщиной лет сорока, которая без лишних вопросов выдала всё запрошенное, не потребовав даже расписаться или документы показать. Вместе с телефоном, — новым и вполне неплохим, — я обзавёлся также парой обуви взамен старой, от которой избавился здесь же, плюс вполне приличным комплектом летней одежды, которая была явно получше моей нынешней. Даже странно, что всё это мне не притараканили прямо домой, ибо такой шаг прямо напрашивался. Но чего нет — того нет, и я, подхватив телекинезом своё добро, поволок его за собой.

— У меня есть ещё один вопрос. В какой момент разум псиона становится менее восприимчивым к ментальному давлению? — Дима посмотрел на меня с немым вопросом во взгляде, и я был вынужден пояснить проще и на примере: — Если я захочу вырубить кого-то, по потенциалу пси-способностей равного мне, сколько времени на это уйдёт?

— Если речь только о телепатии в качестве оружия, то от пяти минут. Но за это время «обычного» ментала находят и размазывают ровным слоем, так что в лобовую они не ходят. Исключения — такие менталы как, например, я. Телекинез и криокинез открывают массу возможностей для выигрыша времени. В твоём случае всё ещё лучше, так как универсальность позволяет найти ответ на любой ход противника. — Я, если честно, надеялся на большее. Пять минут — это как-то слишком уж долго. — Но ты учитывай, что подобных тебе псионов во всей Москве наберётся сотни четыре, не больше. Это если считать не только студентов, но и первое-второе поколения.

— А потенциал мой измеряли по тестированию первого дня. — Когда я не спал чёрт пойми сколько десятилетий, был слегка не в себе и не умел даже правильно дозировать силы. Подход к оценке студентов — десять из десяти. — Что ж, тогда я тем более попрошу тебя кое с чем помочь.

— Если речь об устранении конкурента за девичью попку, то я пас. Ты с этим и сам справишься, если захочешь… — Шутка, конечно, но насколько же точно в цель он бьёт!

— Я хочу опробовать продвинутый метод защиты, базирующийся на стыке телекинеза и телепатии. — Поспешил я остановить словесный понос «наставника», который сегодня был готов говорить о чём угодно, но не о деле.

— Не рановато ли?

— Я уже продемонстрировал почти всю «базу» перед Виктором Васильевичем и Хельгой. За прошлый день я изучил и более-менее сносно понял почти всю теорию… — Понял-то я её всю и полностью, но знать об этом всем точно не надо. Не хочу в лабораторию к вивисекторам, носящим белые халаты. — Но это не принесло мне чувства защищённости.

— Я тебе так скажу: ты, выбирая способ защиты, выбрал как раз то, что надо. Лучше варианта просто нет. — А то я из книг, в которых об этом не раз говорилось прямым текстом, не понял. Телекинез в принципе позволял противостоять практически всем воздействиям, где напрямую, а где опосредованно. Только со светом были некоторые проблемы, но тут на помощь придут мои собственные способности в этом направлении пси. — А обучить тебя лучше того, кто сам практикует такой способ не сможет никто. Так что сегодня ты дважды сорвал банк!

— Всё бы ничего, да только на это я и рассчитывал. Чай, телепаты — ребята не самые тупые…

И мы снова рассмеялись, разблокировав верхние бронедвери полигона и ступив на ведущую вниз лестницу. Сейчас мне предстояло оценить свои перспективы в защите, которая мне может понадобиться уже очень скоро, а после набрать один отпечатавшийся в памяти номерок.

Раз уж что-то начал, то надо это что-то доводить до конца…