Пси-ON. Книга I (СИ)

Глава 21 Вечер, лес… вода?

Дела, на которые я ссылался, представляли собой ни много, ни мало, а изучение теоретических материалов, предоставленных Троекуровым. Он просто и незатейливо сказал, что дома меня будет дожидаться планшет, данные на котором я должен изучить за вечер. Справлюсь — мои способности к обучению подтвердятся. Нет — значит, нет. В общем-то, это был в достаточной мере разумный, преследующий сразу несколько целей шаг. Вероятность того, что я откуда-то знаю предоставленный материал — минимальна, объём — достаточно велик, польза для меня — предельно высока. Сейчас я, лёжа в постели с лёгким «учебным» планшетом, снабжённым своеобразным утолщением с правой части для удобства хвата, прислушивался к странной пульсации на периферии сознания и проверял систему устройства на прочность, просматривая что-то около двенадцати страниц в секунду. Планшет справлялся, но периодически подтупливал: незаметно в рамках обычного пользователя, но весьма ощутимо для ускоряющего сознание меня. Это раздражало, но не мешало в полной мере этого слова. Я просто получал чуть больше времени на размышления, что, возможно, было только в плюс: очень уж специфичные и новые для меня знания посчитал необходимыми Троекуров.

А представлены на планшете были основы применения уникальной экипировки нашего государства, включая броню, высокотехнологичные устройства, системы связи, оружие и прочая, прочая. Текст, изображения и видеозаписи. Последние мне не нравились, так как их нельзя было ускорить в достаточной мере, — максимум — вдвое, — но смотреть приходилось всё. Потому что не везде составителям этих инструкций удавалось словами передать всё то, что было нужно знать подготовленному гвардейцу. А руководства предназначались именно для солдат-специалистов особого назначения и положения, благодаря чему я ещё сильнее уверился в том, на какую роль меня готовится посадить комитет.

В общем-то, я и ожидал чего-то такого. И даже более того — хотел стать «агентом-универсалом» с расчётом на определённого рода свободу действий. Ведь иные варианты, какими бы они ни были, даже теоретически меня не устраивали. Под удар вставала моя свобода, ибо куда ни ткни, а полевой агент в любой форме существо подневольное. А свободу я терять не хотел, намереваясь раздуться до такого калибра, что меня станет нерационально отправлять делать не особо важную, «рутинную» работу. Зато особые поручения или демонстративные игры мышцой в рамках охватившей мир холодной войны меня, теоретически, вполне устраивали. Теоретически потому, что я мало что понимал в том, чем мне на самом деле придётся заниматься в дальнейшем. Уникальные обстоятельства и силы накладывали свой отпечаток, ставя крест на детальном и долгосрочном планировании. Мне даже не на кого было посмотреть, чтобы понять, насколько большие уступки можно ожидать от «работодателя»! Конечно, на слуху всё ещё оставались псионы-«попзвёзды», но сравнивать себя с ними…

Глупо? Пожалуй. Ведь та же Хельга в стране очень популярна, её знают, ей восхищаются… но на деле сама по себе она пока ничего не стоит. Талантливый, перспективный, но — всего лишь студент, коммуницирующий с общественностью и поддерживающий светлый и незапятнанный образ псионов, из которых государство по возможности куёт орудия войны. Она достигла больших высот — третьего ранга в своём возрасте, по сути — максимума возможного для обучающегося, но… Всегда было «но». И заключалось оно в том, что между тройкой и четвёркой лежала пропасть. Я это понял из многочисленных оговорок окружающих, учебников и теоретических материалов, здесь и сейчас мною штудируемых.

Псион четвëртого ранга боевого направления в плане своей позиции на вертикали табели о рангах стоял вровень с полковником регулярной имперской армии. Не хухры-мухры, да? Пятый же ранг «братался» с генералами, а о шестом, пиковом, можно было и не заикаться. Да и такие уникумы в Российской Империи существовали в шести экземплярах, и были как бы не основными подпорками, удерживающими колоссальное государство от падения. И не подумайте тут, что Империя — это колосс с глиняными ногами! Просто столь большое государство испокон веков содрогалось под ударами внешнего врага, а с появлением огромных сил, заключённых в отдельных людях, ситуация лишь усугубилась. Достигла, можно сказать, апогея, ибо теперь один-единственный псион мог стереть с лица земли целый город, а сильный — вообще мегаполис. При этом обычные люди лоб-в-лоб противостоять такой мощи не могли, и были вынуждены уступить место новым «лидерам» мировой арены. Могущество стран начало измеряться в количестве и качестве обученных псионов, а исходящая от них угроза — элитой, к каковой относились все профессионалы пятого и шестого рангов.

Но оставили ли обычные люди попытки вернуть себе главенство? Вовсе нет. За прошедшие с момента появления первого псиона пятьдесят лет человечество упорно создавало всё более и более страшное оружие, в этой гонке со смертью проявляя невероятные чудеса изобретательности. Не раз и не два мир чудом избегал уничтожения, пресекая попытки радикальных организаций и правительств «доказать всему миру, что опасаться стоит не только псионов»! Да, сверхлюди могли превратить в туфту любую ракету или бомбу, но для этого им нужно было её заметить, добраться до неё и провести все необходимые манипуляции. Радикалы же делали всё для того, чтобы тезис «псионы защитят» потерял свой вес. Демонстративный подрыв бомб в жилых районах густонаселённых городов, морское и не только пиратство, «красочное» устранение высокопоставленных и известных лиц — всё это было, есть и будет даже несмотря на то, что пресловутые радикальные правительства канули в лету ещё двадцать лет назад, после того, как обеспокоенные происходящим государства смогли договориться и нанести совместные удары по источникам угрозы.

Под таким предлогом и началась война, закончившаяся восемнадцать лет назад, когда мне было два года. И что самое забавное — я об этом временном отрезке мало что знал, так как в силу молодости старался избегать всех неприятных лично мне тем. А войну я не любил, презирая насилие в любой его форме. И «отлично» по строевой подготовке этому не противоречило: то был долг перед страной, которую я когда-то искренне называл Родиной с большой буквы. И — нет, я Российскую Империю презирать не начал, да и не собираюсь, в общем-то. Просто я «постарел», и перестал идеализировать всё подряд, начав замечать грязь там, где раньше мне мерещились блёстки и единороги, какающие радугой.

Одна только ситуация с Ксенией чего стоит, и где? В учебном заведении, которое считается лучшим на материке!..

В общем и целом я, мучаясь во время просмотра едва ускоряемых видеозаписей, мог додуматься до чего-то не слишком хорошего, но меня самым наглым образом отвлекли. Телефон сначала завибрировал, а после разразился трелью стандартного рингтона, чем-то напоминающим мелодию гимна. Я отложил планшет в сторону, поднялся с кровати, дотянулся до телефона, ответил, и…

— Артур? — Голос Ксении одновременно и едва заметно подрагивал, и оставался спокойным. Странная, новая для меня и оттого интересная комбинация. — У тебя всё в порядке?

— Вполне. Что-то случилось? — Я неспешно подошёл к большому окну, распахнув то и выглянув на улицу. Пульсация на периферии сознания неожиданно усилилась, и я сосредоточился, обратившись ко своему восприятию.

— На территории студгородка повысился фон пси. Возможно скорое образование прорыва, так что на территорию академии должны вот-вот ввести спецвойска. Лучше сиди дома и не высовывайся, хорошо?

— Спасибо за беспокойство, конечно, но всё должно быть наоборот. — Я хмыкнул. В принципе, по воздуху мне до дома девушки лететь меньше пяти минут. Не то, чтобы я был могучим воителем, но уж с тварюшками, умирающими и от пуль солдат, справлюсь. Заодно можно удостовериться, что у меня нет никаких фобий касательно существ, само существование которых уже задавало определённые вопросы. Но всё это будет актуально только в том случае, если фон пси не повысился «вхолостую», как оно нередко бывает. — На территории академии часто повышается концентрация пси?

— Часто. Но естественным путём, без участия человека и с перспективой образования прорыва… — Я практически ощутил, как Ксения покачала головой. И понял, что мне сильно недостаёт возможности уловить её эмоции. Наверное, можно даже сравнить с «живым» разговором и обменом текстовыми сообщениями. Два абсолютно разных уровня коммуникации. — … это скорее редкость. Правда, на территории академии такое случается систематически, если ты это имел ввиду.

Какой-либо статистикой по прорывам я не располагал, так что сразу заинтересовался тем, взаимосвязана ли частота пси-проявлений в области с частотой, собственно, образования прорывов. И теперь получил ответ, который меня не то, чтобы сильно обрадовал. Ведь тогда выходит, что купол над бывшей Хамовной слободой защищал не только обычных людей от псионов, но и город — от того, что тут могло вылезти из-за на постоянной основе повышенного фона пси.

— Именно это. Будь готова к тому, что минут так через пять я приду к тебе…

— Я и сама смогу отбиться от порождений «той стороны», Артур. — С тихим смешком заметила девушка. — И того же нельзя сказать о прислуге, которая работает и ночует в твоём доме. Случись что, и их просто некому будет защитить.

Я мигом посмурнел, невольно обратив ещё больше внимания на продолжающую нарастать пульсацию. Теперь я уже мог определить её направление, а также то, что меня нестерпимо туда влекло. Словно кто-то подталкивал в спину и тянул за плечи, но в силу нематериальности доносил до меня лишь эхо своих действий. Интересная, конечно, интерпретация вывертов сознания, но мне ли привыкать? Я, так-то, вообще в какой-то мере сумасшедший, так что к этому внутреннему советнику могу и прислушаться.

— Пообещаешь никуда не высовываться?

— Только если ты пообещаешь не срываться с места, чтобы меня защитить. — Встречное контр-предложение девушки меня всецело устроило, так что ответил я незамедлительно.

— Обещаю. Но чуть что — звони, я прибуду так быстро, как только смогу. — Я накинул на плечи ветровку, отлевитировал в руки чистые кроссовки, надел их и с ногами забрался на подоконник. В лицо ударило дуновение тёплого летнего ветра, принёсшего приятный, путь и исчезающе-тонкий аромат хвойного леса. Мыслями я уже всецело был где-то там, так что разговор не продолжился, и девушка, после финального обмена любезностями, положила трубку. Я же сунул телефон в карман, застегнул молнию и спокойно полетел по своим делам, чутко прислушиваясь к собственному восприятию. Пульсация уже не казалась такой размеренной: по мере приближения к её источнику я начал улавливать куда больше деталей.

А ещё я, последовав требованию погрустневшей рациональной части моего сознания, опустился на землю, перейдя на иной, совершенно новый способ передвижения: скольжение среди деревьев и троп точно на коньках. Пискнул телефон, и я, вытащив его, обнаружил сообщение, призывающее всех укрыться в домах и следовать стандартным для этой ситуации инструкциям.

Стоит ли говорить, что инструкциями на случай угрозы прорыва меня никто снабдить не удосужился?..

Всё тот же рационализм тщетно возопил об опасности, ссылаясь на то, что чтить нужно не букву, а дух, но всё прочее моё естество пересилило этот прорыв, и я продолжил двигаться к источнику «сердцебиения», волнами разносящего пси по округе. Здесь, в километре от моего домика и на полпути к выходу с территории академии, это ощущалось особенно чётко. Любопытство уже не принюхивалось — оно сделало стойку, требуя срочно разузнать, что же там такое, и почему «это» было замечено столь поздно. Ведь даже я, занятый другими делами и впервые столкнувшийся с подобным явлением, начал улавливать нечто странное ещё часа так три назад. Просто списал это на последствия перенапряжения «псионической мышцы», и намеревался стойко игнорировать.

Вот только теперь я оказался здесь, среди деревьев, и невооружённым взглядом наблюдал, как на высоте пятнадцати метров над землёй, у самых макушек елей комкается и искажается свет, образуя нечто вроде разрыва в реальности. Ощущалась намечающаяся дырка, пульсирующая в такт моему сердцебиению, словно нечто не особо опасное, но грандиозное и притягательное. Я даже засмотрелся на неё во всех спектрах, стараясь отпечатать в памяти каждое мгновение и каждую деталь.

Пять минут, десять — время утекало сквозь пальцы, но сознание я не ускорял. Пока не ускорял, ибо пульсация как-то резко зачастила, а волны пси стали мощнее. Какому бы явлению я ни стал свидетелем, эхо от него было воистину ужасающим. Я даже при всём желании не смог бы «фонить» столь сильно, и оттого мне было лишь интереснее!

Постепенно где-то далеко-далеко начали вспыхивать отпечатки разумов обычных людей, движущихся к тому самому месту, где я сейчас находился, а в момент, когда им оставалось преодолеть всего несколько сотен метров, разлом вспучился, словно гнойный нарыв, и лопнул, исторнув из себя настоящий водопад. И это была ни разу не шутка, ибо хлынувший строго вниз поток холодной мутной воды заставил меня подлететь на пару метров, пропуская растекающуюся во все стороны жидкость под ногами. Но не она меня интересовала, а те… существа, которых «вымыло» с той стороны вопреки их на то желанию.

Крупные, похожие на моржей и крокодилов одновременно тварюшки забавно рычали, выли и булькали, цепляясь продолговатыми мощными лапами за почву. Одна животинка даже вгрызлась в ствол ели, изрядно тот обглодав и продемонстрировав мощь грандиозных челюстей. Попади в такую пасть живое существо — и оно оттуда выберется только через задний проход, и исключительно в виде фекалий. Из-за характерного болотисто-зелёного цвета их шкур, монстров с большим трудом можно было заметить невооружённым взглядом. А ещё они боялись света, что я проверил, создав небольшое «солнце», дабы получше рассмотреть их глазами. Все «моржекроки» мало того, что отвернулись от источника тёплого сияния, так ещё и попытались нырнуть, ожидаемо не отыскав достаточной глубины. Несмотря на то, что вода хлестала и хлестала, озера тут не получилось: слишком просторные территории безо всяких низин, где могла бы скопиться жидкость. К слову, о низинах и затоплении…

Я поспешно облетел затапливаемую область по кругу, телекинезом подняв почву и заморозив часть воды таким образом, чтобы в итоге получился бортик высотой в два с половиной метра. Его единственным предназначением являлось пресечение дальнейшего затопления милого моему сердцу парка, и по истечении пяти минут я мог твёрдо сказать: получилось неплохо, хоть и криво в силу того, что я не мог возвести стену вокруг области радиусом чуть больше сотни метров. Но вот что делать с «моржекроками» я так и не решил, оставив сие действо на откуп приближающимся войскам, к которым присоединились отчётливо видимые в моём восприятии псионы. Их, по всей видимости, оперативно среагировавшие спецвойска и ждали, дабы начать ускоренно продвигаться к моему нынешнему местоположению.

Наскоро окинув взглядом получившийся прудик, его обитателей и начинающий пульсировать всё реже разлом в ткани реальности, я решил этим и ограничиться. Я собрал достаточно данных для осмысления, а лезть в неведомо куда ведущую дыру, или хотя бы приближаться к ней было небезопасно. Завтра можно будет и поведать тому же Троекурову о том, что это я тут постарался, а сегодня нужно вернуться к изучению теоретических материалов. Текст-то я уже воспринял и проанализировал, но вот с видеозаписями засада: их там на двадцать часов непрерывного просмотра, не меньше…

Так я и заскользил по направлению к дому, то и дело косясь на карман с телефоном. Отследят или нет? Но даже если и отследят, то я всё равно не собирался скрываться. Просто разбирательств на ночь глядя не хотелось, а так понести ответственность за то, что поддался порыву я был готов. Тем более, ответственность эта вряд ли будет серьёзной: к прорывам не просто так относились с некоторой… пофигистичностью? Даже гражданские порой лазали на ту сторону, лично или с помощью техники, если судить со слов обер-комиссара. Я же просто полетал рядом, никаких излучений не почувствовал, — а теоретически должен был, будь там что-то из ряда вон выходящее, — потоп остановил и ни одной иномирной тварюшки не прикончил. Да и угрозы от «моржекроков» не исходило никакой: да, явно хищники, но кто вообще полезет в новообразовавшееся болотце, да ещё и поздним вечером?..

А подумать и попытаться понять суть разлома мне хотелось очень и очень сильно. Ведь никто лучше меня не мог осознавать лучше, довольствуясь лишь воспоминаниями и тем, что видел своими глазами! Ну а если не получится, то попробую напроситься на ещё одно, — или не одно? — такое происшествие. Летать умею, о себе позабочусь, к разрешению и содействию отнесусь с благодарностью.

А чего ещё желать тем, кому нужна моя лояльность?

Все в плюсе, что есть суть любой взаимовыгодной сделки…