Прыжок в прошлое

Глава вторая

Короткая летняя ночь лишь отчасти смягчила духоту. Утро выдалось солнечное и жаркое. Я загрузил машину провиантом и выехал из дома с приличным peзервом времени. Первую «парную» супружескую чету предстояло подобрать на проспекте Мира. На нужном перекрестке я был минут за двадцать до оговоренного времени. «Пары» на месте не оказалось. Прошло около получаса. Я терпеливо ждал. Через пятнадцать минут начал злиться. Спустя двадцать пять, решил, что с меня хватит, и запустил двигатель. Но тут «сладкая парочка», наконец, замаячила в конце улицы.

Эта «часть экспедиции» состояла из маленькой вертлявой бабенки с миловидным, сильно накрашенным личиком, и лысоватого, полного мужчины, типичного мелкого служащего. Признаки интеллекта на их лицах в глаза не бросались. Извиниться за опоздание они посчитали несущественной мелочью.

Пока муж запихивал вещи в багажник, жена, носящая западное имя Марта, продемонстрировала кто у них в семье главный. Она села рядом со мной, а тучного мужа Володю отослала на заднее сидение. Я посоветовал им поменяться местами, чтобы на заднем сидении было не очень тесно. Однако Марта, ослепительно улыбнувшись, сообщила, что ее сзади укачивает и ей комфортее сидеть впереди.

Остальные участники ожидали почти в точно оговоренных местах. «Почти», потому что Ириша, наша вторая дама, перепутала выходы метро, и сомнительный муж Миша полчаса ее разыскивал под ехидные комментарии Марты.

Наконец все собрались, разместили вещи и втиснулись в салон малолитражки. Я тронулся с места, и наша экспедиция началась. Со встречами и сборами мы упустили раннее, свободное от пробок время и теперь еле ползли по забитой транспортом автостраде. Жара усиливалась. Я, не очень скрывая раздражение, всовывался в каждую образующуюся дырку в потоке машин, а спутники мне сопереживали и, как водится, ругали наглых московских водителей.

Однако общий разговор не задавался. Троица, томящаяся в тесноте на заднем сиденье, окончательно сомлела, одна Марта была полна энергии и болтала всякий вздор.

Я не очень вслушивался в ее речи, тем более что она все время перескакивала с одной темы на другую. Но, даже слушая вполуха, в конце концов, уяснил, что мы все сошлись в одной точке пространства совершенно напрасно.

Оказалось, что планы экспедиции участникам представляются туманно, и даже инициатор похода Гриша Покровский толком никому не известен.

Из Мартиной болтовни вытекало, что все присутствующие ехали за кого-то другого, кроме, разумеется, меня, попавшегося на Гришкину удочку. Мне осталось горестно вздохнуть и не отвлекаться от дороги. Требовать объяснений и сатисфакции у Покровского совершенно зряшное дело. Я представил, как по возвращении призову его к ответу, а он, глядя на меня невинными сливовыми глазами, будет беспардонно врать, что предпринял всю эту аферу исключительно для моего увеселения. Все это меня, в конце концов, рассмешило, и я начал расспрашивать спутников, как они влипли в нашу темную историю.

Оказалось, что единственный, кто был немного в курсе дела, — так это лысоватый Володя. На вечеринке, по случаю чьего-то дня рождения, по пьяному делу возник разговор о тяжелой судьбе нашей многострадальной родины. Кроме извечных экономических и политических вопросов была затронута не менее животрепещущая тема деградации национальной культуры. Русская культура — любимый конек великого патриота, этнического еврея Гриши Покровского. От всяких церквей, икон, лампад и прочей средневековой атрибутики он впадает в неприличную экзальтацию, особенно если находится под хорошим градусом.

Гриша разразился пламенной речью и завел ею подвыпивших гостей. После очередного тоста был сформирован «оперативный штаб» спасителей исторического наследия, создана инициативная группа, разработана стратегия и тактика возрождения Великой Руси. Самое забавное, что тогда же был назван и лидер народного движения Алексей Крылов, крупнейший специалист по древнерусскому зодчеству, культуре и этнографии, ваш покорный слуга. Под напором Гришиного красноречия начали рушиться все преграды и препоны, вставали из руин церкви и монастыри, отыскивались старинные библиотеки, создавались международные туристические центры и прочая васюковщина.

Утром следующего дня страсти остыли, пламенных патриотов начали волновать другие проблемы.

Всех, кроме Гриши.

Он проявил свойственное ему упорство, допек ренегатов-соратников и организовал-таки экспедицию, состоящую из одних дублеров. Забавно, но пьяный Гришкин треп, да еще в чужой передаче, произвел на моих спутников сильное впечатление.

Их немного смущала собственная некомпетентность в свете моей предположительной учености, и они наперебой принялись делиться своими скромными историческими и архитектурными познаниями, почерпнутыми, по-моему, в последний перед отъездом день из каких-то предисловий и энциклопедических словарей. Уж на что я темный человек в этих областях культуры, и то диву давался такой вопиющей безграмотности. Кажется, только одно понятие «крестово-купольная церковь» было правильно понято членами экспедиции. Все остальное было обычным детским лепетом.

Особенно усердствовали в стремлении показать свою «образованность» Марта с мужем Володей. Марта была типичной самовлюбленной, амбициозной дурой, а Володя принадлежал к категории престарелых студентов-романтиков: любителей песен у костра, гипотез про НЛО и снежного человека. Вторая пара держалась скромнее и, кажется, больше интересовалась друг другом, чем русским деревянным зодчеством. Между тем, мы наконец выбрались из Москвы на российские просторы и покатили с ветерком, остужаясь скоростью. Воздух гудел в окнах и шаловливо задирал подол Мартиного платья. Через час мы уже покинули границу Московской области, а к полудню добрались и до «ближней глубинки».

Чем дальше от столицы, тем беднее делались селения. До приятеля-фермера было еще далеко, и мы решили перекусить в каком-нибудь живописном месте. Вскоре Марта усмотрела в стороне от дороги водоем. Я съехал на разбитую грунтовую дорогу и подкатил к симпатичному озерцу, окруженному зарослями ивняка. В том месте, где дорога приближалась к нему, было что-то вроде пляжа с почерневшими от времени мостками и немятой травой. Судя по всему, отдыхающие здесь бывали редко — местность была не замусорена.

Наши дамы сноровисто развернул бивак: расстелили пледы, выгрузили из машины провиант. Володя и Миша начали собирать хворост для костра. Марта лениво слонялась по берегу, моча босые ноги в воде. Задымил костер.

— Хочу купаться, — неожиданно заявила, молчаливая Ириша.

— Может быть, сначала поедим? — откликнулся Володя, грустно глядя на разложенные припасы.

Тут же вмешалась Марта, в зародыше подавляя инициативу мужа:

— Успеешь еще нажраться! — И добавила совсем другим тоном, романтично-мечтательным: — Так хочется слиться с природой! Вы как хотите, а я буду купаться голой!

Ириша повела шеей, вопросительно глянула на своего Мишу и, по-моему, неожиданно для себя самой сказала:

— Мы тоже будем голыми. Мы с Мишей нудисты!

Миша замотал головой, собираясь возразить, но, встретив взгляд подруги, промолчал.

Они разделись и полезли в воду. Я был без контроля современных женщин и потому остался в плавках. Чтобы не смущать одеждой голых дам, с разбега прыгнул в воду и, продержавшись под водой, пока хватило воздуха, поплыл на середину озера. С берега слышались крики и женский смех. Нарочито громко визжала Марта. Вода была необычно теплой для наших широт, и я с удовольствием плескался в гордом одиночестве.

Когда вернулся и вылез на берег, компания готовилась к обеду. Дамы, демонстрируя свою продвинутость, одеваться не стали, смущая спутников наготой. Были они вполне ничего, каждая в своем роде.

Марта, как нимфетка-переросток, поджарая, с маленькой грудью и мускулистыми ногами; Ира, напротив, с небольшим избытком веса, гладкая, с тяжелыми формами.

Однако по сравнению с моей бывшей женой они выглядели довольно бледно. Ладе не нужно было раздеваться, чтобы привлечь к себе внимание. Дамы, между тем, сервировали стол, не забывая демонстрировать свои прелести. Мужчины, явно не привыкшие к таким пассажам, хмуро поглядывали на своих спутниц, не зная, как вести себя в такой ситуации.

Чтобы не злить мужей, я старался не смотреть на женские прелести, а разглядывал наш скромный стол, состоящий, как водится, из вареной курицы, крутых яиц, огурцов, растаявшего масла и хлеба. Пришлось лезть в свои припасы и добавить для ассортимента ветчину, копченую колбасу и приличный сыр. Пока я ходил к машине за едой, на свет божий появились две бутылки дешевой водки. На мой взгляд, пить было и жарко, и рано, о чем я и намекнул спутникам. Похоже, меня не поняли.

— Ты, Лех, не обижайся, — примирительно сказал Миша, — мы твою дозу оставим, вечером выжрешь.

Я скептически пожал плечами.

— Ой, Леш, Леш, ты, правда, чего?! Мужики пока не выпьют, есть не могут, — поддержала Мишу Марта.

Я не стал спорить и опять пожал плечами. Мы, конечно, живем в простоте и демократии, но с кем стоит, а с кем не стоит пить, имеем право выбирать сами. Мне все это начинало не нравиться.

Я достаточно пообтерся в жизни, чтобы знать, чем кончаются подобные «стандартные ситуации», да и заискивать перед всякой алкашней не имел ни малейшего желания.

Выкушав по стакану теплой водки, компания принялась яростно закусывать. Я вяло жевал бутерброд, не участвуя в общем веселье. Наконец на меня обратили внимание.

— Что-то наш Лешенька грустит, да на нас с Иркой косится, — закричала с визгливым смехом Марта. — Посмотри, какая я хорошенькая!

Она неожиданно сделала кувырок назад. Все дружно рассмеялись. Между тем, Миша опять наполнил стаканы.

— Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать, — произнес он старозаветную шутку.

Компанейский студент Володя потянулся чокаться с Иришей. Девушка, нарочито качнув тяжелыми грудями, потянулась к нему навстречу.

— Может, хватит пить? — поинтересовался я. — Нам еще черт знает куда ехать.

— Пьют лошади, люди выпивают, — нравоучительно пояснил Миша.

— Ты глаза-то на нее не лупи, — вдруг закричала на мужа опьяневшая Марта, — как шлюху увидит, так из штанов готов выпрыгнуть.

— Это кто здесь шлюха? — обиделась Ириша. — Ты, что ли?

— Ой, не могу, — кричала Марта, лежа на спине и болтая в воздухе ногами, — какие все мужики козлы!

Я взял с собой бутерброд, бутылку воды, одеяло и оставил компанию. Бросить их сразу и уехать у меня не хватило совести. Отойдя достаточно далеко, чтобы не слышать пьяных голосов, расстелил одеяло и прилег отдохнуть.

…Разбудил меня муравей, ползший по лицу. Был уже четвертый час пополудни. Поев, я полез в воду. Она была теплая как парное молоко. С середины озерца был виден наш бивак и две загорающие фигуры. Кто это, было не разглядеть.

Когда я вернулся на стоянку, там уже собралась вся компания. Состояние эйфории после первого радостного опьянения у спутников прошло, и весело никому не было, включая игривую Марту. Дамы были одеты. Судя по напряженным лицам и отдельным репликам, здесь кипели нешуточные страсти и складывались непростые отношения.

Меня попытались призвать в арбитры и рассказать обо всех событиях, которые я пропустил. Судя по настрою, между мужчинами назревала драка, и только мой приход ее отсрочил.

Расклад был такой: Володя кипел злобой и сверлил ненавидящим взглядом Мишу; Ира с распухшей щекой терла кулаками заплаканные глаза; Марта демонстрировала независимость и шипела на мужа; Миша, чтобы «разрядить обстановку», выбрал меня объектом презрения и нагло, с вызовом, ухмылялся. Представить произошедшие события было несложно. Пока Володя и Ира мирно беседовали на биваке, их неверные супруги уединились в кустах, где и были застуканы ревнивым Володей. Произошел двойной семейный скандал, в результате которого пострадала невинная Ириша, получив от своего названного мужа по физиономии.

Все участники пикника были пьяны и недовольны друг другом. Я оказался в ненужном месте, в ненужное время. Компании требовался козел отпущения.

— А где наш Алешенька скрывался? Я не ревную, но предупреждаю! — пропела Марта с кокетством порочной, но неотразимой женщины. — Поди, трахался с какой-нибудь русалкой!

Однако ее шутливого тона никто не поддержал.

— Слышь, ты, как там тебя… Леха, — нарочито небрежно обратился ко мне Миша, — смотайся в город за водкой!

— Ой, правда, — загорелась Марта, — поедем за водкой, а они пусть здесь подождут…

— Ребята, а не пора ли вам домой? — спокойным голосом, поинтересовался я. — Могу довезти до станции.

— Это как довезти, — сначала не понял, а потом взбеленился Миша. — Да я тебя, козлина позорная, счас…

Я мирный человек и очень не люблю насилие, но эти «любители старины» меня достали. Миша, получив в челюсть, рухнул как подкошенный, и еще не достигнув земли, схлопотал добавку ногой.

— Кто-нибудь еще хочет? — вежливо поинтересовался я, начиная не на шутку заводиться.

Ира заревела в голос и бросилась к поверженному супругу или кем он там ей доводится. Вторая «интеллигентная» пара удивленно смотрела на меня, вероятно не понимая, отчего это я так разозлился.

— Уезжаю через десять минут. Если не соберетесь — брошу здесь, — сказал я ледяным тоном, прихватил одеяло и пошел к машине.

Кажется, меня так до конца и не поняли. За те полчаса по дороге на станцию, что мы еще были вместе, только одна Марта пыталась заговорить со мной. Правда, и она выбрала более безопасное заднее сидение, а рядом со мной посадила Володю. Миша, осознавая, что за «козла» надо было ответить, тихо сидел за спиной. И только на станции, сгружая вещи, слегка виноватым тоном спросил, почему я не отвожу их в Москву.

— Да пусть он катится со своей машиной! — завизжала Марта. — Кому он нужен…..

Я не дослушал, включил скорость, нажал на акселератор и остался один. Ехать дальше или вернуться домой, вопрос не стоял. В Москве мне делать было нечего, оставалось одно — изучать русскую старину. В принципе, сельская жизнь была для меня землей неизведанной. Конечно, я читал хороших «деревенщиков»: Федора Абрамова и Василия Быкова, но одно дело читать, другое — посмотреть самому. Да и меняется нынче все так быстро, что любая информация, пока дойдет до потребителя, успевает устареть.

Я решил не менять планы и продолжить экспедицию в усеченном, так сказать, составе. По словам Гриши Покровского, заблудиться было невозможно: на 476-м километре нужно сделать правый поворот на грейдер, миновать три деревни и в виду четвертой свернуть на хорошую грунтовую дорогу. Она и доведет до фермы его приятеля Алексея Дегтева, которого в округе знает каждая собака. Всего от шоссе до фермы ровно сорок километров по спидометру. Если этот Дегтев сможет, он нас, а теперь уже меня одного, проводит самолично или даст точную инструкцию где найти Россию «которую мы потеряли».