Просто жизнь…

Глава первая

Зачётная неделя в декабре проскочила у Петра моментом: все зачёты сданы и допуски к экзаменам получены. Больше всего парней из группы волновал зачёт по СВП (специальная военная подготовка). Летом предстоял экзамен по «войне» и получение погон лейтенантов-интендантов запаса («счетоводов» – так называли их другие «вояки», проходящие обучение на военной кафедре универа). Этот зачёт был важен потому, что пересдать его можно будет только перед завершающим экзаменом по СВП летом, когда придёт разнарядка из армии на количество «пиджаков», призываемых после вуза. По традиции, пересдача зачёта летом с девяностопроцентной вероятностью означала призыв на два года в армию лейтенантом.

Экзаменационная зимняя сессия на пятом курсе практически никого не пугала: ни студентов, ни преподавателей. Все знали: хотя бы «удовлетворительно» по экзамену студент заслужил уже тем, что смог удержаться в универе четыре с половиной года. Но были и исключения.

Например, на экономическом факультете был один доцент, читающий курс по специальности «экономическая статистика и бесконечные ряды чисел», который студенткам никогда не ставил «отлично», вот уже несколько лет вымещая на них злобу на бросившую его жену. Студентки, претендующие на получение красного диплома, были вынуждены обращаться в деканат для сдачи этого экзамена специальной комиссии. И никто ничего не мог поделать с этим доцентом! Он уже давно мог получить звание «профессор», но ректор не давал хода его бумагам в ВАКе до тех пор, пока не получит от него обещание прекратить третировать студенток.

Наконец, зимняя сессия успешно сдана и Пётр, получив право на стипендию, готовился к встрече с Галей на Московском вокзале в десять часов утра. Она позвонила ему два дня назад вечером и сообщила о дате и времени прихода поезда.

За десять минут до прихода поезда из Москвы Пётр уже стоял на перроне вокзала с пакетом, в котором лежал завёрнутый в двойной лист бумаги небольшой букет цветов: восьмиградусный мороз грозил превратить живые цветы в хрупкие стеклянные.

«Как будто невесту встречаю! Хотя виделся с девушкой всего два раза и то полгода назад. Ничего о ней не знаю: ни характера, ни отношения ко мне, ни планов на жизнь… Вот встретимся, пообщаемся и, возможно, появятся точки соприкосновения.»

Наконец поезд остановился у перрона, и Пётр направился к десятому вагону встречать Галю. Выходить она не спешила, пропуская толпящихся в коридоре вагона пассажиров, но помахала Петру рукой, увидев его из окна купе.

«Из вещей с собой у неё небольшая спортивная сумка, весящая на плече», – отметил Пётр, подавая Гале руку при встрече на выходе из вагона.

– С приездом! – поприветствовал он её, вручая букет цветов и забирая её сумку. – Как доехала?

– Здравствуй! Ночь плохо спала: попутчики попались очень храпучие, – ответила Галя.

Они вошли в здание вокзала и направились к входу в метро.

– Я хочу сначала заселиться в гостиницу, привести себя в порядок, немного отдохнуть. А уж после обеда погулять по Ленинграду.

– Ты забронировала номер в гостинице?

– Тётя сказала, что позвонила на «Светлану» и там обещали поселить меня в их ведомственную гостиницу на Светлановском проспекте. Ты меня туда проводишь?

– Конечно.

До гостиницы добрались за час. Там Гале сообщили, что имеется место только в трёхместном номере. Обещанный одноместный вчера занят иностранным специалистом, прибывшим для запуска оборудования. Больше свободных мест нет. Галя очень расстроилась.

– Тётя сказала, чтобы я сразу ей позвонила, если будут какие-либо накладки с поселением в гостиницу. Она тогда будет договариваться с другими предприятиями министерства с моим заселением.

– Галя, может быть не торопиться с телефонным звонком тёте? Я живу один в двухкомнатной квартире. Могу тебе выделить комнату. Квартира со всеми удобствами. Мне ты не помешаешь, я тебе – тоже. Недалеко станция метро «Горьковская». От меня удобно добираться до любой точки Ленинграда. Давай съездим, посмотрим. Понравится – останешься, нет – позвонишь тёте: в квартире имеется телефон.

Галя смотрела на Петра и было видно, что принять это предложение ей и хочется и колется.

– Даже не знаю, что делать. Наверно неприлично мне жить в квартире одинокого мужчины. Ни папа, ни тётя этого не одобрят.

– Решать, конечно, тебе. Но могу тебя заверить, что если ты остановишься у меня, то в этом я ничего неприличного не вижу: мы давно знакомы, я знаком с твоими родственниками, Вы мне помогаете завязать деловые связи с возможными работодателями. И, кстати, мне показать тебе Ленинград будет намного удобнее, если ты остановишься у меня: мы много времени сэкономим на переездах, ожидании друг друга и т. п.

– Хорошо, поехали к тебе, – решилась Галя.

– Галя, я часика на два отлучусь по делам. Ты пока здесь обживайся, отдыхай. Не скучай. Я скоро вернусь, – после чего Пётр ушёл.

«Не буду торопиться домой: видно, что Галя смущена и ей надо оглядеться и привыкнуть к новой ситуации. Съезжу ка я в публичку, поработаю с журналами. Вернусь спустя часа три – четыре», – решил Пётр, выходя из дома.

Квартира Петра Гале понравилась.

«Да, всего 52м2, небольшая, прихожая маленькая с небольшим шкафом для одежды, да, только две изолированные комнаты, да, небольшая ванная комната с ванной, но без душевой кабинки. Имеется импортная стиральная машина. Туалет с импортной сантехникой.

Кухня 8м2. С большим минским холодильником. В нём две бутылки шампанского и водка „Домашняя“, которую предпочитает и папа, пара бутылок с минералкой и соком, тремя банками шпрот, маринованных помидор и огурцов, мёдом, копчёной колбасой и российским сыром: наверное, Пётр готовился к встрече со мной, прикупил. Не пожалел денег, бедный студент. Также имеется тяжеленая отечественная печь СВЧ „Электроника“ первых выпусков и электроплита на четыре места. Встроенная кухонная мебель: полки, забитые посудой и утварью, много жестяных банок с различными припасами быстрого приготовления. Одно слово – холостяк. Небольшой стол с двумя табуретками.

Мебель в квартире приличная. Комната, предоставленная в моё распоряжение всего 14м2, но имеет раздвижной полуторный диван, трюмо и платяной шкаф, наполовину свободный, и пуфик. Дверь закрывается на ключ. Это – приятно, но и настораживает.

Пётр расположился в гостиной. Там тоже имеется диван, телевизор, обеденный стол с четырьмя стульями, у стены стоит фортепиано (неужели Пётр обучался музыке?), книжная стенка с литературой на иностранных языках: похоже техническая и экономическая. Жаль, я не сильна в иностранных языках.

Квартира хорошо отделана: паркетный пол, двери дубовые, входная дверь – тамбурная, оконные рамы с противошумовым остеклением. Балкон, даже, скорее, лоджия, 5м2, остеклённая, выходит во двор. Совершенно пустая. Пол застелен досками. Сверху положен коврик. Летом можно выходить босиком. Приятно и уютно.

Хорошая квартира для молодожёнов. Я бы в такой с удовольствием пожила… У нас, в Москве, конечно, квартира больше по площади, но такая же уютная. Как надоели все эти нравоучения папы и тёти: вернись к девяти часам вечера! Не задерживайся! Тебе ещё рано пить вино! Так приличные девушки не поступают! Ох, и оттянусь же я здесь!»

После этого Галя приняла душ, попила чаю на кухне, прилегла на диван в выделенной ей комнате и незаметно для себя уснула. Проснулась за полчаса до прихода Петра. Ужаснулась и срочно стала приводить себя в порядок: Пётр предупредил, что вечером они идут на балет «Дон Кихот» в Мариинский театр.

«Хорошо, что Пётр немного задержался! Я хоть платье успела погладить, накраситься, причесаться. Вот – звонок в дверь. Он предупредил, что перед тем, как откроет дверь в квартиру, позвонит, чтобы не напугать.»

– Отдохнула? И даже успела собраться! Отлично. Тогда выходим через полчаса: мне тоже надо немного собраться, – проговорил Пётр, войдя в квартиру. – По пути зайдём в кафе – перекусим. Пока то да сё поесть дома не успеем. Только, когда вернёмся домой после балета.

В Мариинский театр они пришли за полчаса до начала. Походили, посмотрели интерьер, фотографии артистов и сцен из постановок, потом заняли места в партере. Балетоманами они не были, но спектакль посмотрели с интересом и долго хлопали артистам по его окончании.

Домой возвратились после одиннадцати. Быстро соорудили праздничный стол из приготовленных Петром запасов продуктов. Открыли шампанское, выпили, потом долго танцевали под магнитофонные записи, перемежая их разговорами за жизнь. По комнатам разошлись часа в два ночи, закончив вечер несколькими поцелуями.

Пётр сразу заснул, а Галя долго лежала, переживая полученный новый опыт общения с парнями: тётя и отец держали её в ежовых рукавицах и так уж получилось, что она сегодня впервые целовалась с мужчиной! И это в двадцать два года! Кому скажи – не поверят!

Следующие три дня пролетели мгновенно. Перед отъездом Пётр передал Гале подготовленный новый доклад для передачи отцу. Проводил на вокзал, посадил в поезд, перед расставанием они долго целовались, договорились часто созваниваться, а летом опять встретиться, но уже в Москве.

Не успела Галя прийти домой с вокзала, как тут же тётя поинтересовалась у неё названием гостиницы, где та жила в Ленинграде. Галя ничего скрывать не стала и рассказала ей всё, как было на самом деле. И про квартиру Петра, и о том, как они гуляли по Ленинграду, ходили в музеи, театры. Какой Пётр замечательный человек: и на фортепиано играет отлично, и поёт, и пять иностранных языков знает. И даже не стала скрывать о поцелуях, добавив, что больше ничего между ними не было.

«Всё ясно: девочка влюбилась. Да и пора уже. Институт закончила, двадцать два года, гормоны давно играют. Как ещё мне удалось так долго удерживать её на коротком поводке!»

Тётя была умная женщина. Когда была молодая, то в семнадцать лет влюбилась в молодого курсанта. Пустилась во все тяжкие, ушла из дома. Хорошо хоть институт не бросила. Забеременела. Сделала аборт. Неудачно. Врачи сказали, что детей она иметь не может. Когда её курсант закончил учёбу, то замуж не позвал, а уехал в Сибирь служить. Там вскоре женился. Так и пошли прахом все её мечты о семье, детях… От родителей ей с братом досталась отличная четырёхкомнатная квартира около почтамта на улице Кирова, где они и жили. Брат женился, у него родилась дочка – её племянница Галя. Когда ей исполнилось три года мать погибла: сбил автомобиль по пути на работу. И племянница превратилась в дочку. Тётя дала себе зарок, что ни в коем случае не допустит того, что сама испытала в молодости. И железной рукой воспитывала племянницу. Отец Гали имел на стороне связи с женщинами, но пока так и не женился.

«Похоже, настала пора Гале влюбиться и мешать ей в этом я не буду. Конечно, было бы лучше, если бы этот Пётр жил в Москве. Но и в Ленинграде есть места, где он сможет устроиться на работу по своей специальности. Только помочь ему в этом надо. Игорь говорил, что парень умный, самостоятельно подготовил доклад, которым заинтересовались в НИИ Госплана, да и в ГНТУ МЭПа, куда я передала такой же доклад, он тоже понравился. И сейчас Галя привезла от него ещё одну работу в двух экземплярах. Через неделю Игорь вернётся из командировки во Владивосток и тогда решит, что лучше сделать с этой работой. А пока оставлю всё как есть. Разница в возрасте между ними небольшая: всего на семь месяцев Галя старше Петра. Они одного года рождения. В этом году Пётр окончит университет: в декабре защита дипломной работы. Станет офицером запаса – значит в армию не заберут. Если всё хорошо сложится – поженятся. Квартира у него в Ленинграде есть. Галю там же на работу устрою: наших предприятий там полно. Ладно, пока загадывать нечего. До этого времени ещё дожить надо.»

– Галя, позвони Петру, сообщи, что доехала хорошо.

– Вечером позвоню. Он сказал, что сегодня на весь день в публичку уйдёт. Завтра с утра ему в универ надо: каникулы закончились. Я ему теперь часто звонить буду. Может месяца через два или он сюда, или я к нему съезжу.

– Пусть лучше теперь он к нам в гости приезжает. Заодно и я с ним поближе познакомлюсь.

Последний семестр проходил в напряжении: выпускники вовсю занимались подготовкой дипломных работ.

Из Москвы позвонил Игорь Иванович и предложил, если Пётр не возражает, стать его руководителем дипломной работы. Он доктор экономических наук, начальник отдела Госплана. За её основу, по его мнению, хорошо бы взять последний доклад Петра, что привезла Галя. Но необходима личная встреча, чтобы оговорить все нюансы. Также она нужна для оформления руководства дипломной работой. Если Пётр согласен, то в начале марта он приглашает приехать в Москву на два – три дня и всё порешать.

Пётр ответил согласием и сообщил в деканат, что нашёл руководителя дипломной работы – сотрудника Госплана Белова Игоря Ивановича и в начале марта собирается съездить в Москву для оформления взаимоотношений и уточнения названия темы диплома. В деканате удивились и, одновременно, обрадовались: для них меньше проблем, раз студент всё сам решил.

Галя звонила каждую неделю: рассказывала новости, говорила, что с нетерпением ждёт его приезда.

Пётр продолжал заниматься сбором материалов в публичке. Он отлично представлял себе тему своей дипломной работы, её содержание и объём. Собирался к встрече с Игорем Ивановичем представить черновик диплома и согласовать его написание на одном из иностранных языков, а также осуществить его защиту, но уже на другом языке: в деканате возражений не было. Планов было много.

Никакой информации о продолжении следствия по делу о нарушении секретности, по которому с ним встречался капитан из органов, Пётр не имел. Игорь Иванович сказал ему, что дело закрыто: доклад получил гриф ДСП и обвинения ему не будут предъявлены.

«Это я ещё легко отделался. Хорошо, что с самого начала стал подбирать информацию для доклада таким образом, что в итоге её не смогли признать секретной. Да и Игорь Иванович помог. Через две недели поеду в Москву, увижу Галю, определюсь с дипломной работой. Скорее бы.»

Глава вторая

В этой жизни в Москве Пётр ещё не бывал. Эта Москва отличалась от той, что осталась в его памяти, но основные реперные точки остались неизменными. Он с Галей обошёл центр города, прокатился по новым веткам метро, каких раньше не было, побывал на ВДНХ.

Много времени провёл в разговорах с Игорем Ивановичем, обсуждая свой диплом. Решили, что текст будет написан на английском языке, а защищать диплом он будет на немецком. Черновик в целом был одобрен, внесены некоторые дополнения.

Познакомился с тётей Гали: Ириной Ивановой, женщиной под пятьдесят лет, очень деловой, энергичной и имеющей собственное мнение по всем вопросам, которое с горячностью всегда отстаивала. Но вполне могла принять мнение и другой стороны, если та была убедительна и оперировала фактами, а не домыслами.

Ирине Ивановне Пётр понравился: парень молодой, красивый, спортивный. Но рассуждает часто как умудрённый жизнью старик, приводя аргументы и ссылаясь на неизвестные ей источники информации. Пару раз она попробовала выяснить, откуда у него такая разносторонность в знаниях, не соответствующая возрасту, но Пётр очень ловко сразу переводил разговор на другие темы. Игорь Иванович посоветовал ей не смущать парня, объяснив его знания умом и начитанностью.

Петру была выделена отдельная комната на время проживания, примерно такая же, как он предоставил Гале в своей квартире. Питался он вместе с хозяевами и, наконец, почувствовал, что значит приготовленные женскими руками обеды и ужины. Не успевал их нахваливать, вводя Галю и Ирину Ивановны в смущение.

Под конец своего пребывания в гостях Пётр побывал на работе у Игоря Ивановича, где были оформлены официальные документы на руководство его дипломной работой для предоставления в университет.

Также состоялся разговор о возможном месте работы Петра. Ирина Ивановна сходила с ним в ГНТУ МЭПа, познакомила с начальником отдела, занимающегося экономическими исследованиями и прочитавшего оба его доклада. После чего было подготовлено письмо в отдел кадров министерства с просьбой распределить Петра в филиал НИИ «Электроника» в Ленинграде в подразделение, занимающееся исследованиями мировых рынков микроэлектроники и маркетингом. Она обещала проследить, чтобы соответствующие письма были отправлены по нужным адресам и получили необходимые резолюции.

– Пётр, не волнуйся, в университет вовремя придёт необходимая бумага и тебя распределят туда, куда мы договорились.

– Спасибо, Ирина Ивановна. Надеюсь, всё будет так, как Вы сказали.

Пробыв в Москве три дня и решив все запланированные дела Пётр уехал в Ленинград. Была середина марта 1967 года. До начала последней сессии за пятый курс осталось два месяца.

«Не зря говорят, что жизнь – это череда полос: белых, серых и чёрных. Причём все они разной ширины. Вот, казалось, всё прекрасно: и тема дипломной работы согласована, и руководитель имеется, и материал для диплома уже почти подобран, и распределение в НИИ „Электроника“ согласовано… и вдруг, раз! И всё наперекосяк! Как карточный домик все мечты разваливаются. И ведь уже ничего не поправить: время неумолимо, в запасе его совершенно не осталось. И ведь сессию последнюю уже сдал. Даже на экзамене по СВП „хорошо“ получил! Осталось только диплом написать и защитить!», – размышлял Пётр, направляясь на очередную встречу с «товарищем майором» в Большой дом на Литейный проспект.

А неприятности у него начались в середине мая, когда неожиданно ему позвонила из Москвы Галя и сообщила, что отца после возвращения из очередной командировки во Владивосток арестовали. По телефону много она не рассказала, но просила срочно приехать, чтобы обо всем переговорить.

Пётр медлить не стал, и уже ночным поездом отправился в Москву. Прямо с вокзала утром уже был у Гали дома. Тётя и Галя его встретили и за чаем рассказали следующее:

– Вчера около девяти часов вечера приходил товарищ папы из соседнего отдела и рассказал о событиях на работе. Утром отца пригласили в первый отдел для ознакомления с новыми секретными документами, а там – сотрудники органов. Предъявили ему ордер на арест и вместе с ним отправились к нему в кабинет, где произвели обыск и выемку документов. Всех работников его отдела опросили, особенно тех, кто был завязан на тематику работы во Владивостоке. Арестовали также двух человек, с которыми он чаще всего ездил в командировки в этот город. Ведётся следствие. Большего его товарищ не знал, – рассказала Галя.

– А потом позвонили мне на работу и тоже попросили пройти в первый отдел министерства, – дополнила рассказ тётя. – Там меня встретили сотрудники органов и предъявили ордер на обыск в нашей квартире. Посадили на автомобиль и привезли домой. До самого прихода Гали с работы проводился обыск: всё перерыли, что искали – не сказали, но особенно тщательно просмотрели все бумаги в кабинете отца. Кое-что забрали, но немного: деловые бумаги отец дома не хранил.

Отца ни тётя, ни Галя не видели. Им было сказано: как работали, так и работайте. Не ходите попусту по различным учреждениям, не беспокойте уважаемых руководителей – Ваших знакомых и друзей, отца не ищите. Когда надо будет – сообщим. Идёт следствие. Встречи с арестованным и передачи ему запрещены.

Женщины были сильно напуганы происшедшим. По опыту знали, чем такие аресты заканчивались. Посоветовались, и решили позвонить Петру, так как знали, что его дипломная работа завязана на Игоря Ивановича как руководителя. Тем более, что тот успел написать отзыв на неё и отдал Гале, чтобы та передала его Петру: в конце мая она собиралась приехать в гости к нему в Ленинград, а теперь, похоже, уже не приедет – предупредили её и тётю – Москву не покидать!

Пётр, как мог, попытался успокоить женщин. Мол, всё бывает: и наветы, и ошибки. Разберутся, всё устаканится. Но в душе он понимал: всё как было прежде – уже не будет. Не зря в народе говорят: «Ложечки нашлись, а осадок остался.» Едва ли даже если разберутся и виновным лично Игоря Ивановича ни в чём плохом не признают, но, как говорят, выводы сделают: не углядел! Поверил! Не пересёк! Не сообщил!

А моральная травма? Не все люди её легко перенести могут. Последствия разные бывают: и болезни, и потеря веры в себя, и т. п.

В общем, уехал он обратно в Ленинград и просил только об одном: постараться о плохом не думать, надеяться на хороший исход плохого дела.

Галя обещала почаще ему звонить и сообщать о новостях. Тётя сказала, что попытается выяснить, не изменилось ли решение ГНТУ МЭПа о распределении его в филиал НИИ «Электроника» в Ленинграде. Пётр посоветовал ничего такого не делать. Ничего узнавать не надо: пусть всё идёт так, как идёт, а то ещё хуже может быть и для тёти, и для него. С тем и уехал.

Пока последнюю сессию сдавал, всё тихо было. Никто ему ничего не говорил, никуда не вызывал. Пётр даже успокаиваться стал. Когда сессию сдал, сразу начал оформлять дипломную работу: потом мало ли, что случиться может, надо поспешать. И уже в августе отпечатал её в трёх экземплярах: как и было решено, на английском языке. А в сентябре отнёс в деканат вместе с отзывом руководителя – на проверку и рецензию. Самый первый из группы.

Галя часто звонила. Сообщала, что новостей от отца никаких нет. На все их запросы только один ответ: идёт следствие.

Все неприятности для него начались в начале октября.

Сначала пригласили в деканат и сообщили, что пришло из Москвы письмо об отмене его распределения в МЭП в связи с отсутствием у него допуска к работе с ДСП и секретными документами. А кто ему такой допуск мог дать, если в университете он с ними дела не имел, а в МЭПе ещё не работал? Значит, первый отдел министерства подсуетился и такой допуск он получить вообще не сможет. Но вот почему? В связи с чем? Ему никто ничего не сообщил. На вопрос, куда его распределят, получил ответ: пока неизвестно, но ему стоит написать заявление с просьбой о свободном распределении и самому искать место работы.

Но не всё было так плохо. В конце октября он получил положительную рецензию на свою дипломную работу с оценкой «отлично» и был допущен к защите диплома на немецком языке, причём попал в первый поток с датой защиты – второго декабря.

Сразу после ноябрьских праздников Петра неожиданно повесткой пригласили в Большой дом на Литейном. «На беседу».

К своему удивлению, он не очень этим обеспокоился: никаких прегрешений за собой он не знал, а «побеседовать» – почему нет?

Павел Степанович – мужчина лет сорока пяти, в гражданской одежде, но с удостоверением майора КГБ, которое предъявил Петру при встрече, усадил за стол перед собой и предложил «поговорить по душам». Сначала расспросил о жизни, учёбе в университете, спортивных успехах, знании иностранных языков: откуда? Когда? Для чего? Потом о предстоящей защите дипломной работы. О распределении после университета. Очень «удивился», когда выяснилось, что Пётр получает свободный диплом и собирается сразу после защиты заняться поиском работы.

Пётр беседовал с майором и только восхищался тому артистизму, с которым тот расспрашивает его о хорошо известных органам вещах, показывая свою заинтересованность и удивляясь перипетиям его жизни.

«Неужели меня будут приглашать на работу в КГБ? При том, что мой дед сидел в лагере, потом неприятности с руководителем дипломной работы, который находится под следствием, отказом от распределения в МЭП по причине отсутствия допуска?»

Беседа закончилась пожеланием майора успешной защиты диплома и предложением встретиться ещё раз пятнадцатого декабря в 10 часов утра в этом же кабинете. Пропуск будет заказан.

Защита дипломной работы Петра прошла в назначенное время и успешно. На многочисленные вопросы членов комиссии отвечал лаконично, по делу и на прекрасном немецком языке. Среди присутствующих на защите было несколько совершенно ему неизвестных людей, тоже задававших ему вопросы по-немецки. В итоге получил «отлично».

Вечером позвонил Гале и сообщил о защите диплома. Также сказал, что МЭП отозвала запрос о его распределении и теперь он получает свободный диплом. Так что в ближайшие дни начинает поиски работы. Поскольку по направлению электроники он работать не сможет, то решил присмотреться к отрасли нефтегазового сектора, так-как имеет некоторые наработки в этом направлении. Галя тут же заметила, что скажет об этом тёте, и та найдёт среди своих знакомых того, кто чем-нибудь сможет помочь ему. Серьёзно Пётр к её словам не отнёсся. Также сообщила, что какой-либо новой информации об отце не имеет.

За прошедшие две недели Пётр предпринял некоторые усилия по поиску работы по специальности, но убедился, что специалист его профиля никому не нужен, а предложения поработать экономистом или бухгалтером на минимальной ставке молодого специалиста его пока не заинтересовали.

И вот сейчас Пётр шёл на вторую встречу с товарищем майором.

В этот раз встреча с майором началась в присутствие ещё двух человек в штатском, которых Петру не представили.

Один из них – пожилой человек высокого роста с проседью на ещё довольно большой шевелюре с ходу начал общаться с ним на английском языке. Опять общие вопросы по биографии. Затем перешёл на немецкий, а закончил разговор на французском. Пришлось Петру также с ходу переходить с языка на язык, поддерживая разговор. Затем в разговор вступил второй мужчина, довольно молодой с приметными тонкими усиками над верхней губной, чернявый, постоянно сверкающий белозубой улыбкой. Начал он разговор на испанском языке и, минут через пять, перешёл на арабский, на котором довольно долго допытывался у Петра о тех учебниках, которые тот использовал, самостоятельно изучая этот язык.

После этих разговоров они покинули кабинет, предварительно сказав майору, что полностью удовлетворены знаниями Петра иностранных языков.

– Пётр, это были эксперты, которые подтвердили знание тобой пяти иностранных языков.

Во-первых, поздравляю тебя с успешной защитой дипломной работы и получением квалификации экономиста – специалиста по мировой экономике.

Во-вторых, я уполномочен предложить тебе работу по специальности, полученной в университете, в специальном учреждении, относящемся к нашей службе. Думаю, это позволит тебе больше самостоятельно не заниматься поиском работы. Как ты относиться к моему предложению?

– Очень неожиданное предложение. Никогда даже не представлял себя, работающим в Вашей системе. Тем более, что я не военный человек, не привык ходить строем, выслушивать приказы и безропотно их выполнять, если они противоречат моим убеждениям. Кроме того, мне известно, что в случае, если мне не понравится моя работа я не смогу просто уволиться и заняться чем-нибудь иным. Также, предполагаю, что моя деятельность будет связана с секретными материалами, которые не позволят мне когда-либо съездить за границу и посмотреть мир.

– Насколько мне известно, тебе было отказано в распределении в МЭП именно по причине отсутствия допуска к работе с секретными материалами. Поверь мне, по твоей специальности нет такой работы, которая в той или иной мере не была бы связана с секретностью. Поэтому ты везде, где будешь работать, должен иметь соответствующую форму допуска.

Также, где бы ты ни работал, над тобой будут стоять начальники, которые должны выдавать тебе те или иные задания, которые ты обязан выполнять. Нравятся они тебе или нет, но это так. Не будешь это делать – тут же потеряешь работу. Конечно, у нас с этим – строже и ответственности больше.

Работая в нашей системе, если ты будешь классным специалистом, тебе всегда пойдут навстречу и предложат ту работу, которая тебе будет по душе. Более разнообразной деятельности, чем у нас, нет ни в одном учреждении страны.

У нас не все сотрудники – военные люди. Имеются и вольнонаёмные работники, трудящихся по контракту. Конечно, сфера их деятельности весьма ограничена, но найти тебе применение мы сможем и среди этой категории служащих.

Да, уволиться из нашей организации не просто. Поэтому мы очень тщательно следим за подбором сотрудников. Наши сотрудники имеют много специальных льгот, высокую заработную плату, возможность получить хорошее жильё, повышение по службе спустя установленные сроки, отдыхать в специальных санаториях, право на высокую пенсию.

Но всё это они получают за честно выполняемую ими сложную, а часто и опасную работу.

Сейчас я не требую от тебя ничего сверхъестественного. Подумай, проанализируй моё предложение, соотнести его с теми, что ты нашёл, когда искал работу. Только не тяни с окончательным решением: отказаться от моего предложения легко, но снова его получить – весьма проблематично.

Надеюсь ты понимаешь, что без твоего принципиального согласия пойти к нам на работу, я не могу сделать никаких конкретных предложений. Соглашайся и я представляю тебе на выбор очень интересные и престижные предложения. Ты – не пожалеешь.

Даю срок принять решение – до конца года. Я тебе позвоню 28 декабря в первой половине дня. Надеюсь, ты примешь правильное решение.

Пётр шёл домой глубоко задумавшись. Решил пройтись пешком, благо погода была отличная, а до дома отсюда было не более трёх километров.

«Предложение работы от КГБ получено. Надо хорошо подумать, прежде, чем его принять или отказаться. Честно говоря, оба решения – плохие.

Если приму, то всю жизнь придётся посвятить работе, которой никогда не хотел заниматься. Тем более неизвестно, что мне предложат. Одно дело быть аналитиком, другое дело – быть на оперативной работе. В любом случае предстоит переподготовка в течение одного года – трёх лет в зависимости от направления деятельности. Опять учёба! Как она мне уже надоела за последние пятнадцать с половиной лет!

Если откажусь – тоже ничего хорошего. КГБ не забывает отказы. Потом окажется, что получить загранпаспорт сложно, выездную визу в интересующую меня страну – невозможно. Таможенный контроль – всегда по полной программе. Да много чего ещё можно придумать. А если и правда ожидается введение НЭПа? Замутить бизнес с зарубежными странами будет очень сложно. Хотя, если буду служить в КГБ – это сделать будет просто невозможно. Вот и думай, что для меня предпочтительнее.»

Лёгкий снежок кружился над Петром, пухом покрывая тротуар. Начиналась метель. Задул ветерок с Залива, крепчая с каждой минутой. Пришлось поднять капюшон куртки. Идти пешком становилось не комфортно. Пётр сел на трамвай и уже через двадцать минут вышел около дома. Зашёл в магазин и купил продукты: холодильник был пуст.

Вечером позвонила Галя. Сообщила, что отца выпустили и он сейчас дома. Выглядит болезненным, бледным, сильно постарел. Много не рассказывал, но вроде бы всё окончилось для него благополучно. Собирается завтра сходить на работу, узнать своё будущее после семимесячного отсутствия. Может быть, уже уволен с должности. Сегодня они с тётей собираются устроить праздничный ужин в честь его возвращения. Сейчас его дома нет – пошёл прогуляться по Москве. Интересовался, как дела у Петра. Она рассказала, что он уже защитил диплом и теперь ищет работу, поскольку в МЭП его не распределили, а дали свободный диплом. Может быть вечером отец ему позвонит.

О предложении работы в КГБ Пётр говорить Гале не стал, но подумал, что стоит съездить в Москву, встретиться с её отцом и посоветоваться о своём будущем. Всё же тот лучше ориентируется в этом мире и может дать более точный прогноз будущего этого мира, а значит и более разумный совет.

Этим же вечером позвонил из Москвы Игорь Иванович. Поздравил Петра с успешной защитой дипломной работы, поинтересовался, как прошла защита. О своих злоключениях распространяться не стал, только отметил, что, вроде бы, все неприятности позади. Спросил, что Пётр думает предпринять для поиска работы. Тот ответил, что планов много, но хотелось бы получить совет от человека, знающего жизнь со всех её сторон. Игорь Иванович пригласил Петра посетить Москву в конце недели: до этого времени он должен определиться со своим настоящим положением и перспективами на будущее. На том и порешили. В следующую пятницу с утра Петр обещал приехать.

Глава третья

Чем больше Пётр размышлял о предложении в отношении работы, сделанным товарищем майором, тем больше он склонялся к мысли не принимать его несмотря ни на какие потенциальные неприятности, грозящие ему вследствие этого решения.

«Мне всего двадцать два года, впереди – вся жизнь. Если в самом её начале я в угоду обстоятельствам буду принимать решения, которые мне не по душе, то ничего хорошего в этой жизни меня ожидать не может. Я знаю свой потенциал и уверен, что многого могу добиться, если буду ориентироваться на свои силы и возможности. Жизнь не стоит на месте. Всё течёт и изменяется. Сегодня многое кажется монолитом и вызывает уныние, завтра всё может измениться и могут открыться такие перспективы, о которых раньше и подумать было невозможно. Именно так было в моей прошлой жизни, стоит только вспомнить конец восьмидесятых и девяностые годы двадцатого века. Съезжу в Москву, обсужу ситуацию с Игорем Ивановичем, тогда и приму окончательное решение. Но идти работать в КГБ – не хочу!»

Тут ещё объявили общегосударственный траур: скончался Генеральный секретарь КПСС товарищ Берия Лаврентий Павлович. Его место занял неизвестный ранее Петру человек по имени Старцев Владилен Климович. Жизнь продолжалась.

Неделя пролетела незаметно за множеством мелких текущих забот, подлежащих решению. Накопленные ранее деньги подходили к концу и надо было думать, каким образом их раздобыть для достойного существования.

«На поездку в Москву и проживание в течение ближайшего месяца ещё их хватит, а уж дальше, если не удастся найти подходящую работу, придётся или продавать ювелирку из клада, или идти работать бухгалтером или экономистом в какую-нибудь контору, уповая на счастливый случай в дальнейшем.»

В четверг Пётр сел в ночной поезд до Москвы и утром уже звонил в дверь квартиры, где проживали его хорошие знакомые.

Дверь немедленно открылась и на его шее тут же сомкнулись руки Гали, проснувшейся чуть свет в его ожидании, и уже успевшей навести марафет. Для общения у них было мало времени, так как она и тётя должны вскоре уже уйти на работу, поэтому все сели завтракать, а после ухода женщин Игорь Иванович предложил Петру прогуляться по Москве и обсудить сложившуюся ситуацию, предварительно сделав жест, показывающий, что серьёзные разговоры в квартире лучше не начинать.

Они вышли на улицу и направились к Чистым прудам, где гуляли и беседовали за жизнь. Начал разговор Игорь Иванович, рассказавший Петру о неприятностях с ним случившихся.

– Вот так живёшь среди людей, с которыми вместе работаешь уже не один год, помогаешь им чем можешь, считаешь своими друзьями, а потом происходят с тобой неприятности, ты оглядываешься – и, кроме одного, двух человек нет никого, на кого можешь рассчитывать. Вокруг тебя образуется как бы вакуум, через который не проходит звук. Ты говоришь, просишь что-либо сделать, а твои просьбы не слышат, хотя ничего экстраординарного, необычного, запретного в них нет. Прошедшие полгода мне чётко показали, что настоящих друзей у меня всего двое, остальные – просто знакомые. Но это так, просто лирика. Ты, Пётр, ещё очень молод и мне бы не хотелось, чтобы с тобой произошли события, похожие на мои. Поэтому я расскажу тебе всё, ничего не скрывая. Я уверен, что ты распорядишься этой информацией не во вред мне и моей семье.

– Игорь Иванович! Если Вам неприятно вспоминать об этих событиях, и они настолько серьёзны, то может быть не стоит о них мне рассказывать?

– Стоит. Я считаю тебя уже членом моей семьи: Галя тебя любит и ждёт не дождётся выйти за тебя замуж. Да и ты говорил мне, что она тебе не безразлична и ждёшь только получения диплома для предложения ей руки и сердца…

И так. Мой отдел по указанию руководства с весны этого года начал курировать большую работу, начатую и успешно проводимую нашим дальневосточным филиалом, связанную с налаживанием экономических связей с соседями в этом регионе: Японией и Южной Кореей. С Северной Кореей мы всегда были дружны и помогали этой стране чем могли. Забегая вперёд скажу, что деятельность филиала не осталась без внимания со стороны соответствующих служб Северной Кореи, и они решили всеми силами противодействовать работе, проводимой филиалом, опасаясь сближения нашей страны с этими странами и, как следствие этого – уменьшения размера помощи Северной Кореи.

Я осуществлял общее руководство, а два служащих моего отдела курировали конкретную работу: один – по Японии, второй – по Южной Корее. Буквально через месяц после того, как мы были подключены к этой теме, нас троих арестовали, и мы оказались под следствием. Для меня этот арест был шоком: неужели, я думал, серьёзно кто-то считает, что за время одного посещения Владивостока в течение десяти дней и месяц курирования темы можно успеть продаться спецслужбами Северной Кореи? А именно в этом нас и обвинили. Причём, все улики были косвенные и их было мало. Кто-то что-то сказал не то, кто-то что-то видел и подумал не то, что надо, кто-то не так интерпретировал услышанное и увиденное. Оказывается, местное КГБ давно вело разработку деятельности спецслужб СК во Владивостоке и наше появление там внесло свежую струю в их деятельность, так как практически никаких улик найдено не было кроме случая вербовки одного сотрудника нашего филиала, что сумели сделать спецслужбы СК.

После месяца следствия, как я считаю, московские сотрудники КГБ поняли, что «тянут пустышку» и я и мои сотрудники никак не связаны со спецслужбами СК, но люди арестованы, их надо выпускать, извиняться, а это не принято: спецслужбы не ошибаются. И тогда началась сплошная проверка деятельности моего отдела за всё время его существования, включая и то время, когда я там ещё не работал. Вдруг что-то появится и на это можно списать и задержание, и другие гадости, что были причинены нам за прошедшее время следствия. Вот тут-то я и понял, с кем мне пришлось вместе поработать в Госплане за прошедшие восемь лет! Что только люди про меня не наговорили, такие небылицы наплели. Мои друзья потом мне рассказали, что все были уверены, что забрали меня за измену Родине и посадят надолго, если не на всегда. И поэтому говорить плохое и придуманное обо мне не только нужно, но и обязательно: чтобы все знали, какие это бдительные товарищи.

Давление на меня и моих коллег было страшное. Вспомнили даже твои доклады по микроэлектронике и вокруг них «завели хороводы», но ничего не смогли вменить мне в вину.

В итоге ничего не нашли и выпустили нас за отсутствием улик и состава преступления. Конечно, никто не извинился.

За прошедшие три дня я побывал на моей прежней работе, поговорил с начальством и понял, что на мне, как работнике Госплана, поставили крест. Место моё уже занято бывшим моим заместителем. Предложили место старшего специалиста в соседнем отделе, но это явное понижение и не соответствует моей квалификации и званию доктора наук. Я отказался.

Мои друзья подсуетились и их стараниями я получил предложение поработать до лета на должности исполняющего обязанности профессора кафедры экономики народного хозяйства в институте, который окончила Галя. А потом с меня снимут приставку и.о., и я стану полным профессором. В деньгах потеряю, но не много, зато без потери лица сменю профиль работы.

– Понятно. Считаю, это правильное решение. Теперь несколько слов о моих новостях, – и Пётр подробно рассказал отцу Гали о своих контактах с КГБ в декабре.

– К какому решению ты склоняешься?

– Идти на работу в органы я не хочу. О причинах я Вам уже говорил. Но работу искать надо, и, хорошо бы, по специальности. Свободные деньги заканчиваются, а продавать кое-какие ценные вещи пока не хочется: себе пригодятся. Да и оговорку для товарища майора хорошо бы подобрать такую, чтобы зла на меня не затаил в случае отказа.

– Хочу рассказать тебе эпизод из моей жизни, когда я сумел ускользнуть из рук партии родимой, которая сватала меня на работу в промышленно-транспортный отдел райкома партии после того, как я защитил кандидатскую диссертацию. Идти туда работать я не хотел категорически. Пришёл на собеседование к начальнику отдела в райком партии и после поступившего предложения заявил, что всю жизнь мечтал посвятить науке, уже начал работать над докторской диссертацией и хочу защититься через три года. Ему крыть нечем: наука партией поддерживается, действительно талантливых людей мало и, если человек обещает защититься за три года – уговаривать нет смысла.

К чему я это говорю: тебе надо подать документы на поступление в аспирантуру в тот институт, где я буду работать. Причём в заявлении написать, что тема диссертации тобой давно выбрана, необходимые материалы собраны, осталось только сдать кандидатский минимум и оформить диссертацию, так как вчерне она уже написана. И через два года ты готов защититься.

Кстати, ты говорил, что одновременно с материалами по МЭПу ты собираешь данные и по нефти и газодобыче. Раз не получается с МЭПом – полностью переключайся на этот запасной вариант. Это очень перспективно, и тема твоей диссертации должна быть связана с этой тематикой.

Заявление в аспирантуру подашь в понедельник. Задним числом её зарегистрируют в ноябре, с друзьями об этом договорюсь. Я на нём напишу резолюцию, что согласен быть твоим руководителем. А товарищу майору скажешь, что долго думал, просто разрывался между учёбой в аспирантуре и его отличным предложением, но перевесила тяга к науке. Поэтому, вынужден от его предложения отказаться. Думаю, если он и обидится, то не очень и не навсегда. Как ты считаешь?

– Отличный выход из сложного положения, в котором я оказался. Принимается однозначно!

– Теперь о работе и деньгах. В Москве я тебя устрою на любую работу, связанную с экономикой и финансами. Немного поработаешь до поступления в аспирантуру, а там видно будет. Может быть, даже лучше будет тебе пока остаться в Ленинграде до сдачи экзаменов в аспирантуру: хоть подготовишься к ним хорошо. А то тут времени у тебя может и не быть: Галя «приставаниями» замучает. За это время подберём вариант обмена квартирами с Москвой: всегда лучше молодожёнам отдельно от родителей жить. А оформишься в аспирантуру – сразу обменяешься, да и женишься.

«Ай да молодец, Игорь Иванович! На ходу пометки режет!»

Вечером состоялся ещё один праздничный ужин, во время которого Пётр попросил руки Гали у отца и её тёти, на что немедленно получил согласие. Далее было объявлено, что Пётр поступает в аспирантуру, где его руководителем выступит отец Гали. До осени он живёт в Ленинграде, где работает, готовится к экзаменам в аспирантуру, ищет обмен своей квартиры на Москву. В последнем ему активно помогает тётя: у неё имеются отличные связи. Поступив в аспирантуру и обменяв квартиру, Пётр женится на Гале. Играют свадьбу в Москве.

После этого сообщения Галя сразу заскучала и предложила не ждать ещё год, если предложение ей уже сделано, она дала согласие и родители – не против. Чего ждать? Со свадьбой затягивать не надо. В понедельник они с Петром сходят в ЗАГС и попадут заявление, а через месяц и поженятся. И тянуть с обменом квартиры тоже незачем: тётя за месяц этот вопрос решит. И тогда в марте или апреле Пётр устроится на работу в Москве, а пока они проживут на её сбережения.

Выслушав экспромт Гали, тётя с ней согласилась. Подумав, согласился и Игорь Иванович. Пётр тоже не стал упрямиться и ответил согласием. Тут же были подняты бокалы за молодых и решено немедленно приступить к реализации только что выработанных решений.

Галя цвела и пахла!

Товарищ майор позвонил, как и обещал в 11 часов утра 28 декабря. Услышав ответ Петра и его мотивацию, тяжело вздохнул и сказал:

– Жаль, конечно, но я что-то такое и предполагал. Конечно, заниматься наукой интересно, но и Родину кому-то защищать нужно!

Пётр скромно промолчал. На этом эпопея с предложением товарища майора временно закончилась и теперь он мог заниматься подготовкой к обмену квартирами.

Как оказалось, варианты обмена, предложенные тётей, учитывали и то, что его квартира была в его собственности, то есть приобретена через ЖСК. Было несколько таких квартир и в Москве, но неравноценных ленинградской. Одна, трёхкомнатная, находилась на Чистых прудах, недалеко от квартиры родителей Гали. Для её обмена требовалась доплата в размере двух тысяч рублей. Таких свободных денег у Петра не было. Игорь Иванович предложил ему дать эти деньги с условием, что треть квартиры будет принадлежать Гале, а две трети – Петру.

«Как сложится наша супружеская жизнь с Галей ещё неизвестно и в случае развода я в лучшем случае получу однокомнатную квартиру: трёхкомнатная почти всегда делится на две однокомнатные. Не было бы у меня за плечами семидесяти пяти лет жизни в старом мире, я бы, наверно, согласился. А так – нет! Скажу Игорю Ивановичу, что согласен взять две тысячи рублей в долг на три года, но квартира должна быть записана только на меня. Сначала – обмен и регистрация квартиры, и только потом – женитьба!»

По телефону он сообщил об этом отцу Гали и тот с ним согласился. После этого тётя быстро договорилась с семьёй в Москве об обмене с доплатой на квартиру Петра в Ленинграде, что и совершилось до конца января. Пришлось заказывать контейнеры и паковать мебель и бытовую технику. Не забыл он забрать и захоронки из тайника в ванной и на лоджии.

В конце концов встречный переезд завершился в феврале, а свадьба состоялась как раз к восьмому марта. Свадьба была скромной: кроме отца и тёти на ней присутствовали три подружки Гали. Со стороны Петра была только мать, приехавшая на три дня в Москву. Молодожёны стали жить в собственной квартире после свадьбы, расставили мебель, которой оказалось маловато для трёх комнат.

Пётр устроился по протекции Игоря Ивановича на должность младшего научного сотрудника на кафедру, где тот работал, и написал заявление на сдачу кандидатского минимума по иностранному языку и философии, которые должны состояться в мае.

Жизнь продолжалась.

Дом, где они жили в Москве, Петру нравился: шестиэтажный, кирпичный, с лифтом и мусоропроводом, рядом станция метро. Квартира расположена на третьем этаже, 67м2, все комнаты изолированные, по 18, 15 и 12 метров, кухня 10м2, туалет и ванная изолированные, большая прихожая, имеется небольшая лоджия 4м2.

Под спальню молодожёны отвели среднюю по площади комнату, в маленькой Пётр сделал свой кабинет, а в большой разместили гостиную. К сожалению, телефона в квартире не было, но недалеко от дома имелась телефонная будка, так что Галя часто ею пользовалась, общаясь с отцом и тётей.

Сейчас главной проблемой для Петра являлось отсутствие тайника для хранения остатков клада. Пока он держал его в коробке из-под обуви, засунутой в конец нижнего ящика его письменного стола и заложенного различными деловыми бумагами, но это было очень ненадёжное место. Он внимательно осмотрел всю квартиру и решил сделать тайник на лоджии, подгадав эту работу под запланированное на лето её остекление. Гале очень понравилась лоджия в ленинградской квартире Петра, и она хотела иметь такую же и в новой квартире: с деревянным полом, покрытыми ковриком, и раздвижными застеклёнными рамами. Там она собиралась поставить маленький столик и два кресла и использовать лоджию для бесед с мужем и подругами за чашкой кофе.

Потихоньку молодожёны притирались друг к другу. Обнажались их привычки и предпочтения. Самое главное, по мнению Петра, Галя оказалась достаточно раскованной и страстной женщиной, с удовольствием обучалась любовным играм. Во всём спрашивала совета у мужа, узнала его предпочтения в еде и старалась им следовать. Была бесконфликтной, но по вопросам, которые считала принципиальными, сражалась до конца, отстаивая своё мнение. Хотя, по мнению Петра, таких вопросов в их жизни пока просто ещё не возникало. А на мелочи, которые Галя считала принципиальными, он внимания особо не обращал, соглашаясь с её предложениями. Но один важный вопрос они обсудили: когда заводить детей. И решили с этим не торопиться, дождаться, пока Пётр не защитит кандидатскую диссертацию, а уж потом хорошо подумать. Время было, хотелось от жизни взять всё, что можно.

В мае Пётр сдал на «отлично» оба кандидатских экзамена, официально был зачислен в аспирантуру и активно начал трудиться над диссертацией. Записался в публичку в зал научной литературы на иностранных языках и много времени проводил там. Необходимо было приготовить несколько научных статей по теме диссертации и опубликовать их как в СССР, так и в зарубежных изданиях.

Неожиданно Петра вызвали среди дня в кабинет ректора.

«С какого перепуга аспиранта да пред светлые очи самого ректора института? Не иначе небо на землю упало!», – размышлял он по пути в ректорат.

К сожалению, Игоря Ивановича в институте не было и узнать причину вызова было не у кого.

Как только Пётр вошёл в приёмную, секретарь тут же указала ему на дверь в кабинет ректора. Он вошёл и увидел ректора и сидящих перед ним трёх мужчин, одетых в белые бурнусы.

– Присаживайтесь, Пётр Алексеевич, – проговорил ректор. – Мне доложили, что Вы отлично владеете арабским языком. К сожалению, мои гости из Катара в недостаточной степени владеют английским, а их переводчик сейчас обслуживает другую делегацию и не успел прибыть вместе с ними ко мне на встречу. Вы не можете нам помочь?

«Едва ли арабы плохо владеют английским. Скорее ректор им плохо владеет. Значит, я здесь нужен в качестве переводчика.»

– Безусловно помогу.

И разговор продолжился на арабском через переводчика.

Как выяснилось из разговора, представители эмира Катара по договорённости с МИДом прибыли в СССР для решения вопроса обучения двадцати своих граждан в институте нефти и газа им. Губкина различным специальностям, связанным с нефтью и газодобычей. Оказалось, что ряд специальностей, связанных с экономикой нефтедобычи в этом ВУЗе отсутствует. Поэтому они прибыли сюда для решения этого вопроса.

После переговоров о количестве студентов, сроке обучения, проживанию в общежитии, стоимости обучения в валюте и других, не менее важных, которые с блеском переводил Пётр, одновременно фиксируя принятые решения в блокноте, ректор вызвал секретаря и попросил подать гостям кофе.

Пётр посчитал нужным вмешаться и высказал мнение, что имеющееся в СССР кофе лучше гостям не предлагать, а ограничиться минеральной водой. Ректор подумал и согласился с его предложением.

По итогам переговоров Петром был подготовлен протокол, который тут же напечатан секретарём и подписан ректором и гостями. После чего по просьбе ректора Пётр проводил гостей до выхода из института.

При прощании гости долго благодарили Петра за помощь, подарили ему английскую самописку с золотым пером и попросили визитку.

К сожалению, визитки у него не было, так что гости ограничились записью его координат в институте и уверением в том, что к его услугам будут прибегать всегда при посещении страны и института.

При возвращении на кафедру его встретила секретарь и попросила зайти к ректору.

– Пётр Алексеевич, Вы на самом деле в совершенстве владеете пятью иностранными языками? – поинтересовался ректор.

– Да, английским, немецким, французским, испанским и арабским, – подтвердил Пётр.

– Если не секрет, где Вы их все изучили и как?

– Английский и немецкий в ленинградском университете, остальные языки – самостоятельно.

– Да Вы полиглот! Вы не будете против, если иногда я буду привлекать Вас для перевода беседы при встрече с особо важными персонами? Уж очень эти мои гости хвалили Ваше знание арабского языка!

– Конечно, с удовольствием Вам помогу!

– Кстати, почему Вы порекомендовали угостить арабов минералкой?

– Я имел дело с арабами во время учёбы в Ленинграде и убедился в их очень предвзятом отношении к качеству кофе, имеющему хождение у нас. Посчитал нужным предупредить их возможный отказ от предложенного напитка. Ведь «Ессентуки» известны во всем мире как одна из лучших и полезных минеральных вод, добываемых в СССР.

– Спасибо, я Вам благодарен.

Глава четвёртая

Следующие полгода пролетели в заботах, связанных с работой в ВУЗе, учёбой в аспирантуре и сбором материалов в публичке для диссертации и публикаций. Иногда Петра приглашали в качестве переводчика при встречах иностранцев с сотрудниками института. Это было для него необременительно и даже полезно: иностранный язык только тогда знаешь, если постоянно им пользуешься.

Игорь Иванович вполне освоился в институте. Его ввели в Учёный Совет и назначили на должность проректора по научной работе. Он постоянно торопил Петра в подготовке публикаций и диссертации.

– У тебя очень актуальная тема диссертации, связанная с анализом мировых цен на нефть и газ и прогнозом их изменения в зависимости от различных факторов. В этом направлении работают многие учёные и тебе необходимо застолбить основные методики и выявить тенденции этих процессов. Уже сейчас можешь работать над докторской диссертацией. Чем меньше будет между ними временной разрыв, тем лучше.

«Я это отлично понимаю, но где взять необходимое для такой работы время? И так бегу как белка в колесе. Хорошо хоть тесть обеспечил мне комфортное расписание работы в институте, и я могу половину рабочего времени посвящать работе над публикациями и диссертацией, – размышлял Пётр над словами Игоря Ивановича. – Прекрасно и то, что я помню, как изменялись мировые цены на нефть и газ в моём старом мире. Конечно, они сильно зависят от политической ситуации в мире, но тенденция их изменения вряд ли значительно изменится. Буду на это надеяться.

И ещё, тесть тут недавно заикнулся, что с приходом к власти товарища Старицына вовсю в ЦК дискутируется вопрос о введении элементов НЭПа в народное хозяйство: уж очень наша страна стала отставать от других стран в части выпуска товаров народного потребления и оказания услуг населению. А валюты, получаемой от продажи природных ископаемых за рубеж стало постоянно не хватать на импорт ТНП. Даже его привлекли в какую-то комиссию, занимающуюся этим вопросом. Народ, всё чаще выезжающий заграницу, всё видит и сравнивает, делает соответствующие выводы. Недовольство копится и как бы чего плохого не вышло в связи с этим. Скоро выборы в Советы народных депутатов. Как бы вопросы неудобные народ не стал задавать на собраниях.

И мои мысли всё чаще начинают крутиться вокруг этой проблемы. Так и хочется отставить в сторону все эти диссертационные заботы и сосредоточиться над созданием собственной фирмы, занимающейся обеспечением ТНП населения страны как из-за рубежа, так и организовать их выпуск здесь. И с точки зрения материальной это значительно выгоднее, чем лекции в ВУЗе студентам читать… Да и первоначальный капитал имеется.

Но когда все эти комиссии договорятся до чего-либо приемлемого – неизвестно. До тех пор, пока не выпустит Правительство соответствующие законодательные Акты заниматься этим делом частным порядком очень опасно: так недолго и в „места не столь отдалённые“ на несколько лет уехать. Буду считать, что кандидатскую диссертацию, раз начал и столько времени на неё угробил, защитить всё равно надо, а с докторской стоит повременить.»

Тайник на лоджии у Петра получился замечательный: по примеру тайника в ленинградской квартире он аккуратно в бетонном перекрытии в полу у стеночки с помощью болгарки выпилил углубление 10*20*5 см, которое сверху было закрыто половыми досками, прикреплёнными шурупами к двух сантиметровым по толщине слегам, проложенным вдоль лоджии. В него как раз хорошо вошли остатки клада, которые перекочевали из ящика его письменного стола. Об этом тайнике кроме него никто не знал.

Гале очень понравилась остеклённая лоджия и деревянный пол на ней, закрытый ковровой дорожкой во всю длину. Как она и хотела, теперь на лоджии стоял журнальный столик и два кресла, а у стеночки как раз над тайником стояла симпатичная деревянная этажерка с книгами, журналами и газетами.

В связи со свадьбой, поступлением Петра в аспирантуру и подготовкой диссертации летний отпуск у Гали сорвался. Хоть и приглашала её тётя вместе с ней съездить в июле в министерский пансионат в Хосте, но Галя посчитала это неправильным и свой отпуск отложила. Тётя этим её решением была недовольна: она решила, что в этом виноват Пётр, и сказала, что потакать мужу в его хотелках себе дороже выйдет. Мужики они такие: на шею сядут и ноги свесят, потом их не скинешь.

«Вот освободится немного Пётр от дел и съездим мы вместе куда-нибудь отдохнуть. Тётя нам путёвку достаёт, – думала по поводу этого разговора Галя. – И её с собой возьмём.»

К концу лета две статьи Петра были переданы для публикации в научные журналы в СССР, а ещё две отправлены в США и Германию также в научные центры этих стран, занимающиеся исследованием мировой экономики. Если все они будут опубликованы, то программа минимум по количеству необходимых публикаций для защиты диссертации будет выполнена.

Теперь Пётр вплотную приступил к написанию диссертации, которую в черновом варианте собирался представить Игорю Ивановичу для ознакомления уже к новому году.

Жизнь продолжалась. Дискуссия о введении отдельных положений НЭП в СССР наконец вылилась на страницы центральных газет: «Правда», «Известия», «Труд», «Советская Россия» и другие потихоньку начали публиковать мнения учёных, партийных деятелей, простых людей. Конечно, всё было зарегулировано сверху: о чём можно писать и говорить, что нужно обязательно отвергать не раз доводилось до главных редакторов изданий.

Игорь Иванович рассказывал Петру, что ни о каких правах на владение средствами производства физическими лицам не следовало и заикаться. Только аренда у государства! Был также опубликован перечень поправок в законы, которые должны быть внесены соответствующими органами для обеспечения условий введения НЭПа. Много говорилось о создании торгово-закупочных кооперативов с правом приобретения товаров за границей. Причём цены, по которым эти товары должны продаваться внутри страны должны включать торговую наценку не более 25 % к цене их приобретения за границей по официальному курсу Госбанка. И это при том, что курс чёрного рынка превышал официальный курс в два – три раза.

«Интересно, как кооператоры будут выкручиваться при таких условиях импорта без мухлежа? Придётся официально вводить свободный курс для рубля, а это сразу приведёт к резкому увеличению инфляции. То-то Госбанк как может сопротивляется введению НЭПа.

Похоже, с производством ТНП в стране ситуация ежедневно ухудшается. Плановое производство товаров для народа на предприятиях оборонного комплекса буксует: фондов на материалы для них выделяется мало, а планы на выпуск увеличиваются от квартала к кварталу в разы. Возродился „чёрный бизнес“: спекулянты всех мастей предлагают ворованные материалы государственным предприятиям под расчёт выпущенными ими ТНП, которые тут же продаются втридорога на рынках. Стала развиваться и крепнуть коррупция, так как иначе выпускать ТНП на предприятиях не получается, а без „закрытия глаз“ компетентными органами на такие аферы дело стопорилось. Надо срочно вносить изменения в законодательство и разрешать такие сделки, а это чревато, в первую очередь введением рыночных цен на всё, то есть полной переориентацией экономики на рынок. Как совместить ежа и ужа – никто не знает, но все понимают, что это делать придётся, – размышлял Пётр, анализируя ситуацию в стране. – А „поступиться принципами“ никто не решается.»

К началу весны 1970 года диссертация была полностью готова и представлена в Учёный Совет института, а на конец мая назначена её защита. Прошло около четырёх с половиной лет жизни Петра в новом мире после вселения в себя двадцатилетнего.

Защита диссертации прошла успешно. «Чёрных шаров» диссертанту накидано не было. На защите присутствовало много гостей от различных серьёзных организаций, связанных с нефтедобычей и добычей газа. Задавались «трудные» вопросы, позволяющие понять предлагаемую методику ценообразования нефти и газодобычи в мировой экономике, логические построения, определяющие набор значимых факторов и их влияние на эти процессы. В целом, защита диссертации удалась: на все вопросы Пётр так или иначе ответил, не тушевался, держался уверенно и чувствовалось, что много информации осталось «за кадром», прибережённой для публикаций в специальных научных журналах и докторской диссертации.

Как водится, банкет в ресторане, посвящённый этому событию, посетили все причастные к нему люди из института, друзья и родные. Было много здравиц и пожеланий в адрес Петра. Теперь надо было ждать утверждения ВАКом диссертации. Ориентировочно – через полгода. А пока Пётр с Галей решили съездить на Чёрное море – отдохнуть, тем более, что прошедшие два года в отпуске они не были.

– Давай, отдохнём в Анапе! Там мы познакомились три года назад. Покупается в море, позагораем, съездим в Джемите…, – предложила Галя.

– Ага, вспомним, так твоя тётя тонула в море, а я её спас, – поддержал разговор Пётр.

– Нет уж! Никаких плохих воспоминаний нам не надо. Тогда поехали в Хосту в министерский пансионат. Тётя достанет нам путёвки, я попрошу. Жаль только, что на сентябрь, не раньше. Летнее время всё расписано на три года вперёд: все хотят отдохнуть с детьми. Думаю, она захочет поехать в одно время с нами, ей будет веселей.

– Хорошо. Договаривайся с тётей. Только лучше бы нам отдохнуть одним, без её присмотра. А то и так она чуть ли ни ежедневно к нам заходит, всё учит жить. Честно говоря, хоть и хороший она человек, и ко мне неплохо относится, но – надоело! Хорошо хоть живём мы отдельно от неё. Ты и так к ней в рот всё время смотришь: своего мнения ни о чём не имеешь!

– Пётр! Не начинай мотать мне нервы! Я люблю тётю и мне не нравятся твои слова о ней. Она очень много сделала хорошего для меня и для нас!

Пётр только пожал плечами. Такие споры в последний год всё чаще возникали между ними и не доставляли удовольствия никому из них. Пётр хорошо относился к Ирине Ивановне, но её мелочная забота, поучения как надо жить, что есть, с кем дружить, что читать и смотреть какие фильмы и спектакли его уже давно достала. Вполне возможно, если бы он по сути не был сплавом молодого человека и умудрённого жизнью старца, Пётр так остро бы не реагировал на вмешательство тёти в его личную жизнь, но что было, то было. Он как мог сдерживался, не позволяя себе ссориться по пустякам, но неприязнь к ней росла и вскоре могла вылиться в полноценный скандал. Пётр пытался неоднократно убедить Галю поговорить с тётей и объяснить ей, что такие вмешательства в их личную жизнь не способствуют укреплению семьи, но проку от этого пока не было. Предлагал и сам поговорить с Ириной Ивановной, но в ответ от жены слышал, что только рассорится с ней, а, значит и с Галей. И никому от этого лучше не будет. Приходилось молчать и сдерживаться. Но напряжение в молодой семье росло.

В сентябре Галя с Петром отдохнули в министерском пансионате в Хосте, но без тёти: она по работе не могла с ними вместе уехать отдыхать. Пётр был этому очень рад. Они проводили всё время вместе и, наконец, приняли решение завести детей. Этому посвящали много времени, что очень хорошо сказалось на улучшении их отношений. В октябре отметили двадцатипятилетие Петра.

В ноябре пришло уведомление из ВАКа об утверждении кандидатской диссертации Петра, и вскоре был получен диплом кандидата экономических наук. А с января следующего, 1971 года, он занял должность старшего научного сотрудника в Исследовательском центре, открытом при ВУЗе.

В это же время СМ СССР были выпущены временные Положения по созданию кооперативов, и Пётр решил этим делом тоже заняться, не прекращая работы в ИЦ ВУЗа. Он хорошо знал по прошлой жизни: чем быстрее сможет включиться в это увлекательное дело, тем более серьёзных результатов добьётся.

Первым делом Пётр тщательно изучил Положение, определив наиболее важные его разделы, предлагаемую законодательную базу и области его регулирования. Двусмысленных формулировок было море и как они будут трактоваться правоприменителями – было не ясно.

«Всегда трудно торить путь в неизведанное. Поэтому зарываться нельзя: надо создавать уставный фонд кооператива по минимуму, определённому законодательством, чтобы свести возможные потери к минимуму. Включать в уставные документы только те виды деятельности, которые отражены в Положении и которые всегда можно защитить от любых нападок множества недоброжелателей. Прописать в Уставе все необходимые органы управления кооперативом и назначить на них доверенных людей, которые тебя не подведут. И, самое главное, продумать порядок и аргументы защиты от наездов правоприменителей на якобы твои неверные действия при функционировании кооператива. Сейчас ни у кого нет опыта такой деятельности, поэтому дело надо поставить так, чтобы „на каждый чих“ у тебя была готова соответствующая официальная бумага, разрешающая то или иное. Эта огромная бюрократическая подготовительная работа позволит продержаться кооперативу первые несколько месяцев, потом будет легче.»

К февралю Пётр разработал и утвердил устав своего многопрофильного кооператива «Новатор». Уставный капитал он определил в десять тысяч рублей. Учредителями его стали три человека: он сам с долей 60 %, Галя и Игорь Иванович с долями по 20 % у каждого. Причём с тестя он денег не взял и согласовал с ним его долю в кооперативе, засчитав свой долг ему в сумме две тысячи рублей, полученный для обмена квартир.

Для создания необходимого уставного капитала кооператива Петру пришлось продать часть своих золотых червонцев, причём вполне официально.

Учредители на первом собрании назначили руководящий состав кооператива: Пётр стал его директором, Галя – главным бухгалтером, а тесть – Председателем кооператива. Заработную плату для себя любимых решили установить только после того, как кооператив начнёт стабильно получать прибыль: уставный фонд и так был весьма невелик. Рядовых членов пока решили не принимать: им надо было платить заработную плату, а кооператив ещё свою деятельность даже не начал. Поэтому вначале было решено обеспечить функционирование кооператива только силами самих учредителей. Как говорят: «и швец, и жнец и на дуде игрец».

Также было принято предложение Игоря Ивановича и Гали о том, что фактическим владельцем кооператива будет Пётр. В случае его ликвидации, вся недвижимость кооператива должна быть продана, товарно-материальные ценности, ему принадлежащие – тоже, к ним приплюсованы деньги на счетах кооператива и все полученные таким образом денежные средства разделены между учредителями согласно их долям. После этого учредители не должны иметь никаких претензий друг к другу по поводу дележа средств, полученных от деятельности кооператива.

Надо было очень тщательно продумать деятельность кооператива. От этого зависело многое: будет ли кооператив приносить прибыль, какова она будет по размеру, что надо для обеспечения его функционирования и т. п.

Учредители не раз собирались и обсуждали эту проблему. В конце концов согласились с предложением Петра не спешить и ограничиться на первых порах только тем, что он сможет обеспечить лично: организовать сборку, настройку и реализацию персональных компьютеров из комплектующих, получаемых из США. Надо было на практике понять, что разрешено кооператорам, а что запрещено правоприменителями и как они будут трактовать те или иные разделы Положения о создании кооперативов. И именно эта деятельность, охватывающая самые острые моменты взаимоотношений с зарубежными странами, и должна показать пределы возможного.

Пётр объяснил своим соучредителем мотив выбора именно такого рода первоначальной деятельности кооператива так:

– Я всю жизнь интересовался микроэлектроникой, хотел пойти учиться именно в такой по профилю подготовки инженеров ВУЗ, но пришлось пойти в университет на экономический факультет: именно там мне гарантировали зачисление по квоте при сдаче экзаменов на любые оценки. Я уверен в своих силах и гарантирую, что при наличие необходимых комплектующих смогу собрать работоспособные персональные компьютеры по параметрам не уступающие американской сборке. И сумеют продать их. Так что потерь кооператив не понесёт, зато мы приобретём неоценимый опыт такой деятельности.

Пётр всё время держал в уме предложение Захара Зильберга – продавца ленинградской квартиры – о возможном сотрудничестве в бизнесе. К его большому сожалению он не смог связаться с человеком, координаты которого перед отъездом в Израиль ему передал Захар: телефон не отвечал. Пришлось съездить в январе в Ленинград и встретиться с отцом Захара: Зильбергом Иосифом Марковичем. Он пришёл прямо в его юридическую контору и между ними состоялся такой разговор:

– Здравствуйте! Я – Кулаков Пётр, покупатель квартиры у Вашего сына Захар. Помните меня?

– Помню. Что привело Вас сюда?

– Во-первых, хотелось бы узнать, всё ли хорошо у Захара: к сожалению, телефон для связи с ним за прошедшее время так и не заработал; во-вторых, у меня имеются к нему некие бизнес-предложения.

– Спасибо, что помните моего сына. Захар сейчас в США, занимается бизнесом. То, что он получил за квартиру – сумел удачно продать: в полтора раза за большую цену в валюте, что мог получить здесь. Образовал посредническую контору: в основном занимается экспортом рабочей одежды в Мексику. Объёмы оборота невелики, но дело постепенно расширяется. Извините, но что за бизнес Вы готовы ему предложить?

– Иосиф Маркович! Вам ведь известно о принятом в конце прошлого года СМ СССР Положении о развитии кооперативов? Вот в его рамках я хочу организовать собственный кооператив «Новатор», который на первых порах будет заниматься сборкой персональных компьютеров из комплектующих, произведённых в США. Мне нужен поставщик этих комплектующих. Именно эту деятельность я и хотел предложить Захару. Если дело пойдёт, объёмы поставок будут расширяться, но начнём мы с малого: пока договор не более, чем на шесть тысяч долларов и – перечень необходимых мне комплектующих, подлежащих поставке по минимальным ценам в оговорённые сроки.

– Это интересно. Я свяжусь с Захаром и передам ему Ваше предложение. Назовите телефон для связи.

– Я переехал в Москву. Вот моя визитка, там имеется телефон. Если Захар не свяжется со мной в течение трёх дней, я буду вынужден искать другого поставщика: времени совершенно нет!

– Я Вас понял. Если звонка от Захара не будет, или что-то не срастётся, я сам Вам позвоню и сообщу об этом.

– Спасибо. Я надеюсь, что всё срастётся. Всегда приятно иметь дело с человеком, с которым уже вёл дела, успешно закончившиеся и принёсшие обоюдную выгоду. До свидания.

Захар позвонил в семь утра на третий день.

– Пётр? Привет! Как дела? Отец просил с тобой связаться.

– Привет, Захар! Не буду толочь воду в ступе: время дорого. Каждая минута разговора стоит больших денег. Думаю, тебе Иосиф Маркович изложил суть дела. Если тебе это интересно, то я немедленно телеграфом вышлю перечень комплектующих и их количество, а ты сообщить мне стоимость заказа вместе с пересылкой и сроки его выполнения. Номенклатура заказа большая. Если всё будет хорошо, то заключаем договор поставки, и я перевожу тебе сразу 50 % стоимости заказа вместе с пересылкой. Остаток – переведу по получению заказа в Москве. От результатов этой первой операции зависит наше дальнейшее сотрудничество. Планов у меня – громадьё. И ещё. Пересылка телеграфом номенклатуры заказа – очень трудоёмкое и дорогое дело. Может быть ты предложишь какой-нибудь другой способ?

– Я подумаю. Жди моего звонка сегодня от семи до девяти часов вечера. Готовь документы по своему заказу. Пока!

– Пока!

«Прекрасно! Захар деловой человек. Если поймёт свою выгоду в этом деле, то в лепёшку разобьётся, но будет сотрудничать.»

Телефон зазвонил ровно в 20=00. Пётр снял трубку.

– Привет! Это Захар! Запиши телефон:………. Этого человека звать Майкл Лопиус. Завтра в восемь утра он вылетает в Штаты. Сейчас свяжись с ним и передай подготовленные документы. Уже завтра вечером они будут у меня. Поспеши!

– Привет, Захар! Понял, всё сделаю. Звони!

Пётр тут же позвонил по указанному телефону. Номер ответил, но не сразу.

– Слушаю Вас!

– Извините, это Майкл Лопиус?

– Да.

– Беспокоит Пётр Кулаков. Захар Зильберг мне только что сообщил, что Вы можете захватить с собой деловые бумаги для него. Когда и где я могу их передать Вам?

– Ну, просить доставить их к отлёту самолёта в Шереметьево завтра к шести утра у меня просто язык не поворачивается. Жду Вас сегодня с девяти до десяти часов вечера по адресу:……….

– Буду!

Спустя полтора часа Пётр возвращался на метро домой.

«Сделано важное дело: возобновлён контакт с Захаром и даже отправлены ему бумаги по первому заказу! Дело стронулось с мёртвой точки!»

Глава пятая

Первая посылка с комплектующими для сборки ПК поступила на главпочтамт Москвы в начале апреля через месяц после перевода аванса Захару. Пётр пришёл получать посылку и тут же был сопровождён в специальную комнату, где представители органов, предъявив документы, в его присутствии вскрыли посылку и проверили её содержимое. Всё соответствовало описи вложения. После этого Пётр проверил комплектность посылки: замечаний не было. Затем состоялся допрос под протокол: кто прислал, для чего, в соответствие с какими документами, на каком основании. Хорошо, что он предполагал такой порядок вещей и явился для получения посылки со всеми необходимыми документами, касающимися кооператива и своего статуса. Только спустя несколько часов разговоров, изучения документов и тому подобным действам Пётр был отпущен с посылкой домой.

Временно на месте своего кабинета он организовал радиомастерскую, в которой и занялся сборкой ПК. Он заранее составил все необходимые для работы схемы, приобрёл необходимое оборудование и уже в мае выдал «на-гора» три ПК.

После тщательного их тестирования и длительной проверки работоспособности «на отказ», сверки соответствия их параметров лично им установленным техническим условиям оставил один себе для личного пользования и демонстрации покупателям, а два других продал за рубли по цене, соответствующей 2500 долларов США каждый, гарантировав работоспособность в течение года. Тут же получил заказ ещё на пять ПК. После чего собрал ещё три ПК и также продал за такую же цену.

Причём занимался этой работой с большим удовольствием: прекрасная память и образование, полученное в прошлой жизни, позволили ему собрать ПК по своим параметрам значительно превышающие выпускаемые в США такого же класса.

Заказы на приобретение ПК его производства к этому времени достигли двадцати четырёх штук.

После этого, посчитав всю выручку и вложив оставшиеся от первого заказа деньги, сделал Захару новый заказ комплектующих, но уже на 15000 долларов, то есть под выпуск шестнадцати ПК. В течение следующих двух месяцев, одним из которых был его отпуск, он собрал и продал их все, заработал ещё 40000 долларов.

Пётр не только собирал ПК, но и отрабатывал технологию их сборки и настройки. Не заниматься же этой работой ему постоянно! Он арендовал в своём институте две комнаты в подвальном помещении, закупил необходимое оборудование: монтажные верстаки, радиоизмерительную аппаратуру, паяльные станции и т. п., нашёл пятерых студентов – третьекурсников из МЭИ и организовал с их помощью полукустарное производство ПК под его руководством и контролем.

За первый год этой деятельности было выпущено шестьдесят четыре ПК и получено более ста шестидесяти тысяч долларов. При этом чистая прибыль составила около 80000 долларов. Заявки на выпускаемые его кооперативом ПК превысили на конец года двести пятьдесят штук.

Жизнь без проблем не бывает. Вот и в семье Петра неожиданно образовались проблемы, да ещё какие!

Прошло более двух лет, как Пётр с Галей начали усиленно работать над увеличением своей семьи. К сожалению, за это время никаких сдвигов в «лучшую сторону» они не обнаружили. Не только Галя, но и её тётя внимательно следили за процессом, ожидая конечного результата. А его всё не было! Как всегда, и в этом случае тоже, встал во весь рост вопрос: «Кто виноват?»

Тётя была уверена: виноват Пётр! Почему он? Да потому, что Галя – её племянница, почти что дочь. Если вспомнить молодость тёти, то она забеременела почти сразу, как стала жить со своим курсантом. А вот Галя замужем уже более четырёх лет, а результатов нет.

Тут же на повестку дня был вынесен вопрос: «Что делать?»

Ответ для тёти был совершенно ясен: Пётр должен сходить к врачам и провериться! А потом и лечиться!

Когда Галя сообщила об этом Петру он возмутился:

– Дорогая! Мы вместе хотим иметь детей и вместе над этим работаем постоянно еженощно! Результата нет. Так почему к врачу я должен идти один, без тебя? Или твоя тётя всё знает заранее и может как ясновидящая определить виновную сторону? Я не согласен! Например, я уверен, что дело – не во мне!

Иди-ка ты к своей тёте и ищите подходящего врача, которому верите. Когда найдёте, я соглашусь вместе с тобой сходить к нему на приём и сдать все необходимые анализы. Но и ты тоже в этом обязательно поучаствуй. Проверяться будем одновременно. Или так, или никак!

Галя рассказала тёте об этом разговоре. Та была возмущена поведением Петра: её любимую племянницу обвинили в невозможности забеременеть! И отправляют к врачу, хотя и так всем понятно, что виноват во всем Пётр! Но, делать нечего. Тётя нашла хорошего врача и к нему на приём отправились Галя с Петром. Сдали анализы, прошли обследования и получили результат: Пётр совершенно здоров, а у Гали – проблемы с проходимостью маточных труб. Надо лечиться. Галя была морально убита: ведь столько времени тётя внушала ей, что проблема в муже и она ничего не предпринимала для лечения, упуская время! Ведь ей уже двадцать семь лет!

И начались хождения по врачам, поездки «на воды» и т. п. К сожалению, скорых результатов никто не обещал. Дни шли за днями, ничего не менялось.

Переложив на плечи студентов работу по сборке ПК, Пётр высвободил время для нескольких поездок в Европу с целью организации поставок ТНП в СССР. Он начал поставлять из Франции различные товары для мужчин и женщин: спортивные костюмы, кроссовки, парфюмерию, бельё, оправу очков, линзы для них, радиоаппаратуру, которые продавал оптом через государственные магазины.

За полгода доход от импорта составил около пятидесяти тысяч долларов и мог быть значительно больше, но не хватало оборотного капитала, а главное – свободного времени. Ведь кроме работы в кооперативе приходилось и выполнять работу старшего научного сотрудника в ИЦ института. Его известность и востребованность в роли специалиста по экономическому прогнозирования добычи нефти и газодобычи, и ценообразования в этой отрасли росла и уже стали поступать весьма заманчивые предложения по перемене места работы. Кроме того, он взял за правило после защиты кандидатской диссертации печатать не менее двух новых статей в год в зарубежных и советских технических и экономических изданиях: уйти «со сцены научной деятельности» просто, а вернуться обратно бывает просто невозможно. И очень ревностно относился к этому решению: лучше публиковать по три статьи в год, а не по две – и престижнее, и цитируемость больше. Тем более, что материалы для докторской диссертации он продолжал собирать.

Петру стало ясно, что пора от кустарщины переходить к созданию нормального производства с собственной торговой сетью и постоянными штатными сотрудниками.

Для этого он разработал план перспективного развития своего кооператива на три года вперёд и приступил к его реализации.

Игорь Иванович в конце 1972 года зашёл в гости к Петру и Гале неспроста. У него имелась не очень приятная информация, которой он собирался с ними поделиться.

– В последнее время от своих знакомых во властных кругах я всё чаще получаю весьма неоднозначную информацию по поводу результатов введения в действие временного Положения о развитии кооперативов в СССР. Прошло два года и уже можно сделать некоторые выводы о полезности НЭПа. О чём же они говорят?

Во-первых, на сегодняшний день в стране образовано более 65000 различных кооперативов на которых занято около пяти миллионов человек. И это от трёхсот миллионов жителей страны. Капля в море.

Во-вторых, доля выпуска ТНП и услуг населению достигла 18 % от всех производимых в этой сфере деятельности государственными предприятиями. Причём в первый год – 6 % при 300 тысячах человек, занятых в кооперативах, во второй – 18 % и 5миллионах кооператоров. В третьем году по прогнозам ожидается 25–28 % и 12 миллионов кооператоров. Уже заметен дефицит работников на государственных предприятиях. И их отток будет продолжаться. Они не выдерживают соревнования с кооперативами по многим параметрам. В первую очередь по уровню средней заработной плате, пакету социальных услуг, производительности труда и т. п.

В-третьих, престижность работы в кооперативах в глазах населения страны начала превалировать над престижностью работы на государственных предприятиях и продолжает увеличиваться.

В-четвертых, ослабла руководящая роль партии и органов власти над кооперативами: их указания и приказания игнорируются кооператорами, саботируются, не исполняются. Особенно в части различных общественных работ по оказанию помощи селу, промышленности и т. п. Причём кооператоры создали собственный профсоюз, вошедший во всесоюзный, но отказывающийся выполнять многие его решения, так или иначе ущемляющие права кооператоров, базирующиеся на принятом временном Положении о кооперативах.

В-пятых, даже используя суды управы на кооператоров стало найти почти невозможно, так как принятые законы, которыми они руководствуются в своей деятельности, значительно отличаются от действующих для госпредприятий.

И, наконец, в-шестых: внешнеэкономическая деятельность кооперативов по объёму импорта достигла 50 % от уровня госпредприятий, а по объёму экспорта – 21 %!

На всех уровнях власти растёт тревога по поводу потери управляемости государством в связи с ростом кооперативов в стране и развитием НЭПа. Поступают радикальные предложения о сокращении и, в ближайшем будущем, запрещении НЭПа, как это было в конце двадцатых годов. Решено провести закрытый Пленум ЦК, посвящённый этому вопросу, в ближайшие три месяца для выработки решений по этому вопросу. Положение Генсека ЦК КПСС Старцева значительно ослабло: его критикует большинство членов ЦК, почувствовавших, как власть постепенно уходит из их рук.

Думаю, что на этом Пленуме ЦК будут приняты радикальные решения по сворачиванию НЭПа в стране.

Мы должны подготовиться к этим переменам.

– Я тоже предполагал, что ситуация с кооперативами в стране очень многим начальникам из партии и госорганов не по нраву. Но рассчитывал на их благоразумие, – заметил Пётр. – Ошибался! Когда под твоей властью шатается фундамент, тут не до заботы об обеспечении народа ТНП и услугами. Самим бы остаться живу. Однако, теперь просто запретить кооперативы не удастся. Слишком много в них вовлечено людей, слишком велика доля частной собственности, скопившаяся в их руках. Люди почувствовали дух независимости, свободы работать на себя, а не на государство, которое, якобы, заботится о них, тогда как фактически бросает им подачки с барского стола. Пример – наш кооператив. Зарплата наёмных работников в нём не опускалась ниже пятисот рублей в месяц, тогда как на государственных предприятиях работники аналогичных профессий получают максимум двести пятьдесят рублей в месяц.

Боюсь, при закручивании гаек недовольство властями не удастся удержать «под крышкой». Похоже, нас ждут тяжёлые времена.

– Пётр, надо всё предпринять, чтобы сохранить полученную в результате деятельности кооператива валюту. Ты часто бываешь за границей – тебе и флаг в руки! Придумай что-нибудь. И не тяни: после этого Пленума ЦК уже может быть поздно, – сказала Галя. – Я закончила вчерне составлять отчёт за 1972 год. На сегодняшний день у кооператива в материальных ценностях скопилось порядка сорока семи тысяч долларов, на счетах в банках – двести тридцать семь тысяч долларов – в рублях, оплачено за товарно-материальные ценности, которые ещё не получены – пятьдесят три тысячи долларов. Итого мы имеем около трёхсот сорока тысяч долларов. Их надо все сохранить!

– Не знаю, как Вы, но я готов свою 20 % долю получить даже рублями. Давно мечтал купить небольшой домик на чёрном море в районе Геленджика, – проговорил Игорь Иванович.

– Нет уж! Я хочу иметь валютный счёт за границей! Пётр, сделай его мне, пожалуйста! Мой личный счёт в размере 20 % доли, – попросила Галя.

– Счёт в банке за границей можно открыть только при твоём личном присутствии. Поэтому договоримся так: я наши с тобой доли храню на своём счёте, но, как только мы вместе окажемся за границей, тут же открываем тебе счёт, на который я перевожу твою долю.

Времени у нас на самом деле осталось немного. Я немедленно начинаю программу свёртывания деятельности кооператива. Игорю Ивановичу его долю мы вернём рублями, свою часть – заберём валютой. Договорились?

– Да, мы согласны, – закивали Галя с отцом.

Хоть и говорят, что ломать – не строить, но свёртывание деятельности кооператива «Новатор» оказалось не таким и простым.

Пётр в январе 1973 года вылетел во Францию, где находился офис кооператива: взятая в аренду трёхкомнатная квартира недалеко от здания оперы в Париже. Отсюда можно было вести дела, не боясь постоянной слежки со стороны органов в СССР.

Немедленно связался по телефону с Захаром.

– Привет, Захар. У меня срочное дело: скажи, ты уже успел укомплектовать заказ комплектующих по моей последней заявке?

– Конечно, нет. Прошло всего два дня, как мне на счёт поступили от тебя деньги. А что случилось?

– Похоже, НЭП у нас в ближайшее время отменят. Надо спасать активы и переносить деятельность кооператива за границу. Я вышлю тебе письмо с отказом от заказа и просьбой перевести полученные тобой деньги на мой счёт в банк «Сосьете Женераль» в Париж. Как скоро ты сможешь это сделать?

– В тот же день, как получу от тебя официальное письмо.

– Отлично. Немедленно иду в банк и через них отправляю тебе письмо. Кстати, не теряй связи с производителями комплектующих. Надеюсь, кооператив восстановит свою работу в новом качестве.

– Я тоже надеюсь. Наше сотрудничество было успешным и взаимовыгодным.

– Имеется ещё одна просьба. Мне надо вытащить свободные деньги из СССР. Если мы с тобой заключим ещё один договор на поставку комплектующих на сумму порядка двухсот пятидесяти тысяч долларов. Его выполнять не надо. Деньги я тебе переведу, а ты, спустя месяц – это тебе бонус от меня – отправишь их на мой счёт во Францию по моему письму с отказом от выполнения контракта. Сделаешь?

– Конечно. Жду новый контракт, заказ и деньги.

После этого Пётр объехал поставщиков ТНП из Франции и также отказался от заказов. К сожалению, часть их была уже выполнена, так что он просто ускорил их отправку в СССР, надеясь быстро реализовать полученные товары в Москве через своих посредников.

В итоге его счёт в банке значительно пополнился и через сорок дней на нём уже было 290 тысяч долларов.

Пётр не хотел ликвидировать кооператив. Чтобы его сохранить, он официально выкупил доли Гали и её отца, а деятельность кооператива заморозил на основании того, что поставщики из США не выполнили заказы по договорам и не вернули деньги, обещая рассчитаться спустя некоторое время.

Поступившие товары из Франции были проданы, и доля Игоря Ивановича в рублях, адекватная 62 тысячам долларов была ему возвращена.

Галя стала заниматься оформлением визы во Францию и уже через месяц она с помощью Петра открыла свой счёт в банке, а Пётр перевёл на него 62 тысячи долларов со своего счёта.

В итоге как раз к началу открытия Пленума ЦК в марте 1973 года единственным владельцем кооператива «Новатор», деятельность которого была заморожена, остался Пётр, а на счёте кооператива в Москве лежало всего пять тысяч рублей для покрытия каких-либо долговых обязательств и неожиданных платежей. Во Франции же на личном счёте Петра находилось 228 тысяч долларов.

Предсказания Игоря Ивановича вскоре после Пленума ЦК стали сбываться очень быстро. В течение месяца было пересмотрено временное Положение о создании кооперативов в сторону значительного сокращения сфер деятельности кооператоров, льгот и увеличения отчётности с обязательным введением проверки аудиторами их бухгалтерской отчётности вне зависимости от численности работников кооператива и объёма выпускаемой ими продукции. Для малых кооперативов это было смертельно: стоимость одной проверки аудиторами иногда съедала всю прибыль кооператива. Также были наложены существенные ограничения на внешнеэкономическую деятельность кооперативов: им запрещалось иметь счета в иностранных банках. Теперь обмен рублей на валюту для закупок и расчёта с зарубежными поставщиками проводился только в границах установленных Минфином квот, зависящих от множества факторов. Иногда конвертация рублей в валюту продолжалась несколько месяцев, что приводило к срыву договоров и банкротству кооперативов.

Уже в первые полгода после этих нововведений количество кооперативов сократилось в три раза. Выжили только самые крупные и сильные, те, которые за прошедшие два года сумели вписаться в производственные процессы государственных предприятий и ликвидация которых могла бы привести к сбоям в их работе.

Это катастрофически сказалось на обеспечении жителей ТНП и услугами. По стране прокатилась волна возмущений и забастовок, которые были жёстко подавлены властями. Главным объяснением сворачивания НЭПа в стране со стороны властей были выявленные финансовые нарушения среди кооператоров и их противостояние указаниям партии и правительства.

Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Старцев еле удержался на своём посту. Больше ни о каких НЭПах он и подумать не мог. Через два года должен был состояться очередной съезд КПСС и его избрание было под большим вопросом. Началась сильная под ковёрная борьба за власть в партийной верхушке. Теперь лидерам страны было не до повышения уровня жизни народа: главное – занять ведущее положение во властных структурах, которые могут сильно измениться в скором будущем. Власть в стране зашаталась. Консерваторы давили, либералы защищались.

«Сейчас только не хватало попасть между этих жерновов: перемелют все косточки и выплюнут в дорожную пыль. И ни кандидатское звание, ни работа над докторской диссертацией, ни знание пяти иностранных языков не помогут. Хорошо, что вовремя с нашим кооперативом порешали – заморозили его деятельность. Пришлось столько отписок писать – сполна намучился. Всё объяснялся, куда делись активы кооператива. Спасло то, что все расчёты велись через отечественные банки, а мой личный валютный счёт не был засвечен.»

Галя продолжала лечиться и, пока, безуспешно.

Ирина Ивановна немного притихла, но продолжала исподволь руководить Галей, так как потеряла большую часть былого авторитета в её глазах.

Только Игорь Иванович был очень рад, получив приличные деньги после выхода из кооператива: он купил очень неплохой дом у моря с участком земли, засаженным абрикосовыми деревьями, грушами и яблонями в Геленджике, женился на своей старой подруге и мечтал, уйдя на пенсию, переехать туда на постоянное место жительства. И Галя, и сестра одобрили женитьбу Игоря Ивановича.

Глава шестая

Сегодня Пётр отмечал свой двадцать восьмой день рождения. Гостей было немного: ближайшие родственники: жена, тесть, его жена, тётя Гали и четверо товарищей по работе в ИЦ ВУЗа. Собрались дома у Петра. Компания была не сильно пьющая. На всех хватило пары бутылок шампанского и две бутылки коньяка. Вот закусок и весьма разнообразных было много. Сначала были разговоры «за жизнь», потом уговорили Петра поиграть на фортепиано и спеть. Он очень редко на это соглашался: местных песен практически не знал, а песни из старого мира петь стеснялся – не выдавать же их за собственные сочинения! Тем более, что они шли на ура!

«Всё же военные и послевоенные песни из старого мира по содержанию, чувствам, мелодиям я ставлю значительно выше нынешних. Как всё же сильно отличаются друг от друга эти два параллельных мира!», – думал Пётр.

Когда все напелись от души и женщины уединились, чтобы поговорить о своём, женском, среди мужчин, как это всегда бывает, зашёл разговор о работе.

– Пётр, я тут недавно готовил материал для заседания Учёного Совета и мне попалась любопытная справка из информационно-методического отдела по всему преподавательскому и научному составу ВУЗа за последние пять лет: количество опубликованных статей в отечественных и зарубежных научных журналах и коэффициенты цитирования авторов. Так вот: у тебя больше всего напечатано статей в зарубежных журналах и наибольший коэффициент цитирования. Когда собираешься защищать докторскую диссертацию? – поинтересовался один из гостей.

– Не ожидал. Хотя кому как не мне публиковаться в зарубежных журналах, всё же языки я знаю на приличном уровне и мне не надо обращаться к переводчикам-специалистам для вычитки и правки статей. А в отношении диссертации…, материал уже собран, занимаюсь его обработкой. В следующем году представлю в Учёный Совет для согласования. Думаю, через год защищусь.

– И правильно! Относился бы к этому делу серьёзнее – уже был бы доктором наук! – сказал Игорь Иванович. – Я даже больше скажу: и уже работал бы за границей в Вене в Организации стран – экспортёров нефти (ОПЭК), представляя в ней нашу страну. Защитишься в первом полугодии следующего года – и окажешься там! Наш представитель покидает её ровно через год и с нового года начнётся поиск человека на его место. А ты имеешь всё необходимое, кроме докторской степени, чтобы занять это место.

– Ну, не всё. Я не член КПСС, меня туда не пустят.

– Как сказать. Уже наелись, посылая на разные престижные места в международные организации не специалистов, а «пламенных коммунистов». Вот и этого меняют именно потому, что он мало что понимает в нефтедобыче и распределении квот, ни возразить по делу, ни предложить, чего стоящего не может, а поэтому наша страна при своих огромных возможностях совершенно не имеет необходимого веса в этой организации из-за чего теряет громадные деньги!

– Твои слова бы да Богу в уши!

«А ведь прав Игорь Иванович! Я лично уже неоднократно слышал, бывая на различных совещаниях в Министерстве нефти и газа о проблемах с представительством в ОПЭК! Надо подсуетиться и защититься хотя бы через полгода: диссертация почти готова, осталось только всё скомпоновать и оформить. Даже если в Вену не попаду, всё равно на год раньше доктором наук стану. Уже приятно! Свободного времени сейчас стало достаточно: кооператив заморожен. Да и в Вене пожить хочется, это не то что раньше: всё наскоками, бегом, товары закупил, отправил и домой скорей. Тем более, что валюта у меня имеется. Даже квартиру купить могу.»

Когда цель видна, задачи поставлены, пути достижения определены – тогда и дело ладится. Так и у Петра: в апреле защитил докторскую диссертацию по методике прогнозирования мировой добыче нефти, выдал прогноз на период до конца XX века, спрогнозировал также ценообразование нефти в мире на этот же период в зависимости от развития промышленности и транспорта. Осталось только наблюдать: претворится ли этот прогноз в жизнь? Если «Да», то можно готовить сейф под получение Нобелевской премии по экономике. Если «Нет», то «будем работать дальше». В любом случае, до получения результата должно было пройти несколько лет, за которые, как говорил Ходжа Насреддин: «или шах умрёт, или ишак сдохнет». В общем, Пётр не унывал.

В сентябре получил утверждение диссертации ВАКом, а второго октября уехал в Вену полномочным представителем СССР в экономическом комитете ОПЭК.

Начиналась новая жизнь.

Сразу по приезде в Вену Пётр посетил Посольство СССР, где представился послу, выслушал много приятных слов по поводу молодости, образованности, знанию иностранных языков, и, получив напутствие, отправился в штаб-квартиру ОПЕК на Helferstorferstrasse 17. Оказалось, что ОПЕК территориально расположено в Вене в том же месте, что и в его старом мире, только образовано в 1955 году, на пять лет раньше.

Завершив все формальности, включая подписание контракта на работу сотрудником экономической комиссии ОПЭК сроком на три года, положения которого были с ним согласованы ещё в Москве, и получив аккредитацию, поехал по адресу, полученному в Посольстве, где ему было снята квартира.

Это был вполне приличный район Вены – Neubau. Квартира располагалась на третьем этаже пятиэтажного дома на пересечении Zollergasse и Lindergasse, имела три комнаты, площадь 109м2 и в доме имелся подземный гараж на 9 автомобиле-мест, причём одно гаражное место принадлежало этой квартире. К сожалению, автомобиль надо было или брать в аренду или приобретать. Но это не особенно пока волновало Петра: у него не было автомобильных прав.

Оплачивало и квартиру, и гараж Министерство нефти и газа СССР, пославшее его в эту командировку. Зарплата сотрудника экономического отдела ОПЕК тоже была весьма приличная: в переводе на доллары США составляла пять тысяч в месяц. Как позже узнал Пётр, она была равноценна той, что получали представители других стран в ОПЕК. Только у некоторых сотрудников, стаж работы которых в комиссии был больше, она была выше на 25–50 %. Но грех было обижаться: в ИЦ ВУЗа, где Пётр до этого работал, его месячная зарплата была 300 рублей, что по курсу ЦБ было около 250 долларов США.

Контракт с Петром на работу в ОПЕК был заключён на три года. По взаимному согласию он мог быть продлён несколько раз.

Квартира Петра полностью устроила. Одному – было даже многовато. Галя с ним ехать в Вену отказалась. Причина, которую она назвала: продолжение лечения бесплодия в Москве, которое нельзя было прерывать, показалась ему надуманной. Она лечилась уже более четырёх лет где только могла, но успехов пока не было. Пётр считал, что надо было этим заняться в Вене, где также были хорошие врачи, но Галя отказалась. Настаивать он не стал: приедет пару раз в гости на несколько дней, проживёт в Вене – передумает. Одно было плохо: иностранные языки ей совершенно не давались. Даже английский, который она изучала и в школе, и в институте, ей не поддавался: говорить на нём она не могла, только переводила текст со словарём. Вот не повезёт человеку так в жизни! Как она будет жить в Вене, не зная языка?

Перед поездкой в Вену Пётр получил дипломатический паспорт как представитель СССР в международной организации ОПЕК. Он подлежал замене каждый раз при перезаключении контракта. Ну как ему было не воспользоваться этим документом для решения собственных шкурных интересов? Он и воспользовался: перевёз в Вену остатки клада, забрав их из тайника на лоджии. Реально воспользоваться им в СССР он не мог. Если бы продолжал развиваться НЭП, то другое дело. Имело бы смысл расширение деятельности его кооператива, тогда и клад бы пригодился. Он подумал и решил, что с бОльшим толком сможет использовать эти ценности на Западе.

Он сходил в филиал своего французского банка в Вене и забронировал там банковскую ячейку, куда собирался положить остатки клада. Бронирование произвёл не на себя любимого с использованием своего паспорта, а на человека – анонима, знающего одновременно три вещи: номер ячейки хранения, кодовое слово и дату первого вложения в ячейку ценностей. Только назвав последовательно все три эти вещи можно было получить доступ к банковской ячейке без предъявления каких-либо дополнительных документов.

Прежде, чем спрятать ценности в банке, Пётр решил оценить их у специалиста: в СССР по понятным причинам это сделать было невозможно.

Он не спешил: пока положил ценности в большой стационарный сейф, смонтированный в кабинете у него в квартире и имеющий изменяющийся наборный шифр на лицевой панели. Как понял Пётр, сейф предназначался для хранения служебных документов и мог устанавливаться под охрану в местном полицейском участке по имеющемуся в квартире специальному радиоустройству, подключённому к нему.

Хорошо подумав, Пётр всё же решил в будущем хранить свои личные ценности в банковской ячейке, а не в сейфе: мало ли как жизнь повернётся? Может и в свою квартиру вернуться не удастся. А уж за границу он рано или поздно попасть сможет, как и оказаться в Вене в нужном банке.

Сначала надо было найти специалистов-ювелиров и обеспечить секретность их работы. Ему совершенно не хотелось оказаться под колпаком у бандитов или местных спецслужб, знающих об имеющихся у него ценностях и заинтересовавшихся их происхождением. Но это дело не простое и не требующее суеты.

Однако, он отложил все эти дела на потом, решив в первую очередь заняться тем делом, ради которого оказался в Вене: выполнением своих обязанностей в ОПЕК.

ОПЕК – это международная организация, объединяющая большинство стран – поставщиков нефти на мировой рынок. В этом мире в её состав входят двадцать три страны, в том числе и СССР (Устав организации требует обеспечение свободы инвестиций в нефтедобывающую промышленность, что для закрытой советской экономики было недопустимо. Поэтому СССР добился снятия этого ограничения для себя и смог войти в ОПЕК), тогда как в старом мире, как помнил Пётр, входило всего четырнадцать стран с общим объёмом нефти, поставляемой на мировой рынок – 35 % от мировой её добычи.

«Справка по структуре ОПЕК нового мира:

Структура ОПЕК состоит из Конференции, комитетов, совета управляющих, секретариата, генерального секретаря и экономической комиссии ОПЕК.

Высшим органом ОПЕК является Конференция, состоящая из делегаций (до двух делегатов, советники, наблюдатели), представляющих государства-члены. Обычно делегации возглавляются министрами нефти, добывающей промышленности или энергетики. Заседания проводятся дважды в год, обычно в штаб-квартире в Вене. Конференция определяет основные направления политики ОПЕК, а также принимает решения по бюджету, докладам и рекомендациям, Представляемым Советом управляющих.

Конференция также избирает президента (пост занимается до следующего заседания), утверждает назначение членов Совета управляющих, назначает председателя и заместителя председателя совета, генерального секретаря, заместителя генерального секретаря и аудитора.

Для принятия решений (за исключением процедурных вопросов) необходимо их единогласное одобрение всеми действительными членами.»

Пётр был включен в экономическую комиссию ОПЭК как постоянный её член от СССР, поэтому он сразу направился представляться заместителю генерального секретаря ОПЕК, который одновременно выполнял функции председателя комиссии.

Господин Фернандес Лопес, заместитель Генерального Секретаря ОПЕК и представитель в ОПЕК от Венесуэлы принял Петра в своём кабинете и первым делом поинтересовался, когда тот прибыл в Вену.

– Вчера, господин Лопес. Вас не было на месте, поэтому я направился в секретариат, где аккредитовался, подписал уже готовый и согласованный со мной контракт, получил все необходимые документы. С жильём устроился нормально, поэтому готов приступить к работе немедленно.

– Прекрасно! Извините, я только познакомлюсь с Вашим личным делом: мне его передали неделю назад, но я был очень занят и не успел просмотреть. А пока выпейте кофе: мой секретарь готовит великолепный кофе! – Лопес тут же связался с секретарём и попросил принести два чашечки чёрного кофе.

После чего стал просматривать бумаги из папки красного цвета, иногда пригубливая кофе и причмокивая от удовольствия.

«Думаю, мои бумаги не зря находятся в такой папке: красный цвет – цвет коммунизма. Это, чтобы всем сотрудникам ОПЕК было ясно, с кем они имеют дело, когда берут в руки папку красного цвета.»

Иногда Лопес удивлённо вздёргивал брови и качал головой из стороны в сторону, поджимая губы, иногда округлял глаза и вскидывал их на Петра. Наконец, спустя минут пятнадцать, он закрыл папку и сказал:

– Теперь давайте поговорим о Вашей работе. Я убедился в том, что на этот раз нам прислали грамотного специалиста, хорошо разбирающегося в вопросах экономики нефтедобычи и даже защитившего докторскую диссертацию на эту тему. Но, как говорится, я должен в этом убедиться. Поэтому Ваше первое задание будет не простым: экономический комитет подготовил рекомендации по квотам ОПЕК на следующий год для рассмотрения на конференции. Ваше задание: рассмотрите их внимательно и попытайтесь соотнести с выводами Вашей докторской диссертации. Покажите, где мы ошиблись и как должно быть по Вашему мнению. Обоснуйте это письменно. Срок – неделя. Свои выводы представьте мне для изучения. Всё понятно?

– Понятно, господин Лопес. Кто и когда мне передаст названные Вами документы и где будет моё рабочее место? И ещё, кто будет моим непосредственным руководителем, к которому я могу обращаться по различным организационным вопросам?

– Мой секретарь выполнит все мои указания, связанные с этим поручением: отведёт на рабочее место, представит сотрудникам экономического отдела, обеспечит оргтехникой и необходимыми материалами, а также требуемыми для работы документами. А подчиняться Вы будете непосредственно мне. Все организационные вопросы решайте через секретаря. Пожалуйста, выйдите в приёмную и пригласите сюда секретаря. Я дам ей необходимые распоряжения.

«Что-то совершенно не нравится мне этот господин Лопес: надутый как индюк, распоряжается мной как секретаршей. Ладно, начинать работу со скандала не в моих правилах, но в будущем я спуску ему давать не буду. Поговорю с соседями – сотрудниками отдела, выясню, что он собой представляет. Тогда и выработаю линию поведения.»

Пётр вышел в приёмную и сказал секретарю, что её ожидает босс. Та тут же зашла в кабинет начальника и вышла из него минут через десять, иронично улыбаясь.

– Пройдёмте со мной, господин Кулакофф! – проговорил она. – Я отведу Вас на рабочее место.

Пётр встал и пошёл за ней следом.

Спустя десять минут неспешного перемещения по коридорам и лифтами здания секретарша привела Петра к двери с цифрой 311 и открыла её, пропуская его первым.

– Проходите. Это кабинет, в котором Вам предстоит работать.

Пётр прошёл вперёд и оказался в комнате на вид метров двадцать пять, в которой стояли два письменных стола с ПК производства США типа «Altair 8080» и телефонными аппаратами. Рядом с каждым столом стояли по два стула и сейф. Ещё отдельно находился довольно большой стол с печатающим устройством, устройством ввода перфокарт и перфолент, и американским копировальным аппаратом фирмы «Xerox». Людей в кабинете не было.

– Выбирайте любой письменный стол. Ваш сосед ещё не приехал в Вену. Вот ключ от кабинета. Обязательно закрывайте его на замок при выходе. Сейфы закрываются на набираемые изнутри шифрозамки. Сейчас их код 000000. На стоящем около входа стеллаже лежат пачки писчей бумаги, картриджи для ксерокса, канцелярские принадлежности. Можете их использовать для работы. И ещё: рабочий день начинается в девять часов утра, с часу дня до двух – обеденный перерыв и в шесть вечера рабочий день заканчивается. Все указанные моменты времени отмечаются звонками в здании. В семь часов вечера охрана совершает обход здания и проверяет в нём наличие людей и запирает помещения. Если требуется поработать за пределами рабочего дня необходимо об этом заранее предупреждать охрану. План этажей здания висит на стене у входа в комнату. Кстати, инструкции по пользованию ПК и другой оргтехникой находятся в верхних ящиках письменных столов. Печатающее устройство – общее для обоих ПК. Вопросы?

– Спасибо. Вопросов нет.

– Завтра в три часа дня господин Лопес проводит общее собрание с сотрудниками экономического отдела в конференц-зале на втором этаже. Ваша явка обязательна. Тогда же и познакомитесь с сотрудниками отдела.

Через час я принесут Вам документы для работы, о которых говорил господин Лопес.

После этих слов секретарь повернулась и покинула комнату, оставив Петра в одиночестве.

«Смотрю, секретарь такая же странная женщина, как и её босс. Не представилась, не назвала номер телефона, по которому я могу с ней связаться.»

Пётр выбрал себе письменный стол и включил стоящий на нём ПК и печатающее устройство. Проверил их работоспособность и ознакомился с загруженными в него программами. Всё работало. Ксерокс – тоже. Подошёл к стеллажу и запасся бумагой и канцелярскими принадлежностями, после чего стал ожидать возвращения секретаря.

Глава седьмая

На общее собрание сотрудников экономического отдела ОПЕК собралось тридцать два человека. Причём ещё шестеро отсутствовали: то ли ещё не приехали, то ли были в командировках.

С небольшой речью выступил господин Лопес. Он поздравил присутствующих с началом нового периода деятельности экономического отдела в изменённом составе, пожелал ему удачи и прогнозов, которые сбываются, представил новых членов. Всего их было девять, то есть обновление отдела произошло на четверть. Особенно подчеркнул, что среди его новых сотрудников появились два доктора наук: Пётр Кулакофф из СССР, специалист по прогнозированию мировой потребности в нефти и её цены за баррель, и Ганс Шульце из Габона, занимающий пост советника министра энергетики страны и являющийся специалистом по добыче нефти. После этого короткого спича все присутствующие были приглашены в соседние помещение, где оказались столы, накрытые для проведения небольшого приёма: шведский стол и спиртные напитки.

– Господа! Прошу Вас в непринуждённой обстановке познакомиться с новыми членами нашего отдела, ввести их в курс нашей работы, дать советы из своей практики и просто хорошо провести время. Приём продлится до шести часов вечера. Прошу присутствующих соблюдать порядок и самостоятельно добраться до дома. Желающие могут заказать такси через моего секретаря.

Бурные аплодисменты заглушили концовку речи господина Лопеса. Сотрудники отдела тут же окружили столы с закусками и напитками. Отовсюду доносились тосты, смех и шутки. Разговаривали, в основном, на французском и английском языках.

«Ай, да господин Лопес! Никак не ожидал от него чего-то подобного. Столы ломятся от закусок: салаты, мясо, птица, сыр, копчёности, фрукты; спиртное представлено очень широко: и французское вино, коньяк и виски, даже водка имеется! А там стоят бутылки с ромом и ликёрами. На любой вкус. Только мальчишник какой-то получается: кроме секретаря босса – женщин нет. Похоже, в отделе работают одни мужчины. Что-то я немного растерялся, пора подойти к столам и включиться в этот праздник жизни!»

Вечером, вспоминая прошедший приём, Пётр подвёл некоторые итоги увиденному и услышанному на банкете.

«Как говорят первое впечатление самое правильное. Какими словами кратко я могу его сформулировать? Только так: „халява рулит!“.

Бывал я в течение моей долгой жизни на различных банкетах, в разных компаниях, но того что я наблюдал сегодня – не припомню! В течение первого часа было выпито почти всё спиртное, от закусок остались только рожки да ножки. Три четверти присутствующих уже не стояли на ногах: хорошо, если сидели на полу, прислонившись спинами к ножкам столов, несколько человек просто валялись под столами и храпели.

Меньшинство во главе с боссом расположилось за отдельным столом и к себе никого не подпускало, отбиваясь от пьяных, пробующих забрать спиртное со стола. Все мои попытки с кем-либо заговорить заканчивались встречным предложением немедленно выпить. О заведении знакомств и разговоре о работе присутствующие совершенно не думали. Они были нацелены только на выпивку и поглощение как можно большего количества закусок. Подходил я между столами, но так ни к кому и не прибился. Уже направился к выходу из зала, как меня окликнул господин Лопес и пригласил к своему столу. Я подошёл.

– Не обращайте внимания на происходящее, господин Кулакофф, – сказал он. – Это наша традиция именно так отмечать изменение состава сотрудников отдела. К обеду назавтра люди проспятся и будут ходить и просить прощение за своё поведение друг у друга. Как Вы заметили, ни одна наша сотрудница не пришла на эту встречу: все уже учёные и знают, что здесь будет происходить. Присоединяйтесь к нам. Здесь сконцентрировалась наиболее адекватная часть сотрудников экономического отдела.

И он познакомил меня с присутствующими. Тут же начались расспросы: давно ли я работаю в этой отрасли хозяйства, чем занимаюсь и т. д. Тут собрался целый интернационал: пришлось поговорить на всех известных мне языках. Особенно удивлялись арабы, когда я с ними заговорил на хорошем арабском языке. Расспрашивать о боссе в его присутствии я, конечно, не стал. Уже позже, после его ухода, переговорил с парой наиболее трезвых собеседников и узнал, что господин Лопес заканчивает свою деятельность в должности заместителя генерального секретаря и его под новый год заменит другой человек. Его имя пока неизвестно, но он будет также из Южной Америки.

Также я узнал, что, в основном, служащие экономического отдела вполне адекватные люди, знающие, умелые. Тут дураков не держат, тем более за такую зарплату. Оказывается, служащий экономического отдела – это первая ступенька роста вверх в ОПЕК. Кто её проходит становится экспертом. А это уже высокий уровень компетентности и, соответственно, заработной платы. Эксперта, особенно со знанием языков, может пригласить на работу в свою делегацию любая страна – член ОПЕК.

Хороший эксперт может забраться ещё выше: стать Заместителем Генерального секретаря или даже Генеральным секретарём ОПЕК. Это уже „небожители“, зарабатывающие просто фантастические деньги и имеющие колоссальный вес и авторитет среди членов ОПЕК.

Но, как говорили мои собеседники, для этого надо много знать, уметь, быть дипломатом, интуитивно чувствовать обстановку и не только принимать правильные решения, но и сильной рукой проводить их в жизнь. И, конечно, „держать удачу за хвост“, то есть всегда оказываться в нужное время в нужном месте и не с пустыми руками, а с предложениями, которые в случае их принятия сильными мира сего позволят тебе подняться ещё выше по иерархической лестнице власти и влияния.

Конечно, многое из перечисленного мне было известно давно, но в таком концентрированном виде я это услышал первый раз в жизни.»

Как и было назначено Петру, ровно через неделю он представил господину Лопесу своё заключение по поводу подготовленных экономическим комитетом размеров квот нефтедобычи странами-членами ОПЕК и прогноза цен за баррель нефти на следующий календарный год.

Примерно в 65 % запланированных показателях Петром были внесены изменения и каждое изменение было обосновано. Не все изменения были существенны, но два были принципиальными: объём потребления нефти в мире и её цена. Пётр считал, что размер этих показателей должен быть увеличен не менее, чем на 10 %. Обосновал это он применением своей методики, учитывающей значительно больше факторов, действующих на мировую экономику, чем применяемая ОПЕК и, самое главное, своим послезнанием, на которое он конечно ссылаться не мог.

Господин Лопес пролистал принесённый Петром документ и отпустил его восвояси, сказав, что изучит «этот талмуд» и тогда уже с ним снова встретится и поговорит. А пока он может отдохнуть несколько дней, так как поработал много и хорошо.

Таким образом у Петра неожиданно оказалось окно свободного времени, которое он решил использовать для решения собственных ранее запланированных дел.

Пётр посетил родное посольство и встретился со своим куратором, у которого попытался прояснить для себя некоторые свои возможности как работника ОПЕК.

– Я имею дипломатический паспорт СССР и одновременно являюсь работником международной организации на контракте. Какие это даёт мне преимущества при поездках в другие страны?

– Мне они неизвестны. Рассмотрим несколько примеров.

Первый: работая в Вене Вы решаете съездить на выходные в Мюнхен в Германию. Для этого у Вас должна быть германская виза. Вы можете её получить в германском посольстве в Вене или в Москве, так как являетесь гражданином СССР. Наверно, в Вене это сделать удобнее.

Второй: вводные те же, но поехать Вы хотите в столицу страны, входящей в ОПЕК, например, в Багдад в Иран. Мне известно, что имеются определённые договорённости между ОПЕК и странами-членами ОПЕК по упрощённому визовому режиму. Каковы эти договорённости между ОПЕК и Москвой – мне известно, а вот с другими странами – нет. Так что лучше Вам, Пётр Алексеевич, этот вопрос прояснить непосредственно в секретариате ОПЕК. Так же должен отметить, что такие договорённости существуют не только между ОПЕК и её странами-членами, но и с другими странами, не являющимися членами ОПЕК, а, например, наблюдателями или заинтересованными в её деятельности. Их полный перечень мне неизвестен, но, например, я знаю, что в него точно входит США. Мой совет такой же – обратитесь в секретариат ОПЕК и выясните там этот вопрос.

– Большое спасибо.

«Конечно, я сглупил. Надо было идти сразу в секретариат ОПЕК и там выяснить все возможности, предоставляемые мне как работнику ОПЕК. А я попёрся в своё посольство. Думать сначала надо, господин Кулакофф, думать, а уж потом делать, а не наоборот! Но с другой стороны, почему меня при аккредитации в ОПЕК сразу не проинформировали о каких-либо дополнительных возможностях? Что за тайны? Это тоже надо выяснить.»

В секретариате ОПЕК Петру подробно ответили на все интересующие его вопросы. В частности, объяснили, что имеется целый ряд государств, с которыми у ОПЕК существует договорённость об упрощённом визовом режиме. При этом виза проставляется при пересечении границы на паспортном контроле при предъявлении особого документа: так называемого «паспорта служащего ОПЕК», который оформляется по распоряжению Генерального секретаря ОПЕК по заявлению служащего, поданного в установленном порядке. Пётр тут же написал такое заявление указав, что поездки в различные страны ему необходимы для выполнения его служебных обязанностей.

– При положительном решении этого вопроса Генсеком ОПЕК особый «паспорт» Вам будет оформлен в течение трёх дней, – обнадёжил его сотрудник секретариата.

Придя домой, Пётр долго изучал перечень стран, куда он мог попасть без получения визы в установленном порядке, а оформив её на границе. Таких стран было ровно сорок пять, включая Великобританию, Испанию, Францию, Италию, Грецию, Германию, Бельгию, Голландию, Данию, Швецию, Норвегию, Финляндию, США и Канаду.

На следующий день Пётр сходил в филиал банка «Сосьете Женераль» в Вене и проконсультировался о порядке получения кредита под залог личных ценностей. Конечно, он не стремился получить кредит, а просто искал легальную возможность оценить имеющиеся у него ценности. Ответ банка его вполне устроил: банк имеет соглашения с рядом ювелиров и специалистов по нумизматике и фалеристике, которые за определённую плату могут оценить представленные им ценности по рыночным ценам с составлением официальных документов. Он получил список этих специалистов с их контактными данными и решил не откладывать это дело на потом, а сразу договориться о проведении оценки своих ценностей.

Дома Пётр изучил список и выбрал одного ювелира просто по причине близости расположения его конторы к своему дому. Позвонил по телефону и договорился о встрече: тот как раз был свободен и готов приступить к работе немедленно.

Пётр уже спустя полчаса вошёл в контору ювелира, и они уединились в специальном помещении за бронированный дверью.

– Прошу, – проговорил ювелир, сделав соответствующий жест в сторону свободного стула у стола, на противоположной стороне которого уселся сам. – И так, что Вы хотели?

– Я хотел бы оценить ценности, принадлежащие мне, и получить официальный документ, заверенный Вашей подписью.

– Кто Вам сообщил мои контактные данные?

– Служащий филиала банка «Сосьете Женераль» в Вене.

– Извините, я должен сделать телефонный звонок.

– Пожалуйста.

После непродолжительных переговоров по телефону ювелир продолжил опрос.

– Всё в порядке. Ценности у Вас с собой?

– Да, – проговорил Пётр, вынимая из всех карманов одежды по кожаному мешочку. – Вот, посмотрите.

Ювелир постелил перед собой небольшую белую скатёрку размером 75*50 см. и, развязав первый мешочек, высыпал перед собой горку ювелирки. Далее он также поступил с остальными тремя мешочками, только оставляя между их содержимым небольшое расстояние. Застыл на минуту, рассматривая возникшую перед ним картину. Потом медленно спрятал в один из мешочков четыре ордена, украшенных драгоценными камнями, а в другой мешочек – 92 золотых червонца.

– Это – к нумизмату и фалеристу. Если Вас это интересует, могу сообщить их контакты, – и подвинул эти мешочки к Петру. – С остальными ценностями я могу поработать. Ориентировочная стоимость оценки – тысяча долларов.

– Я согласен, – проговорил Пётр.

Спустя три часа ювелир закончил писать оценочную ведомость, отразив в ней все представленные ему ценности и описав каждую отдельно и поставив против неё рыночную стоимость в долларах. Общая сумма составила 987 тысяч долларов.

Поставил дату и расписался.

Пётр достал бумажник и, достав из него тысячу долларов, передал её ювелиру. Тот написал расписку. После чего протянул Петру листок бумаги с адресом.

– Это – контакт с нумизматом и фалеристом.

– Спасибо, – проговорил Пётр и покинул контору ювелира.

«Не так много, как я ожидал, но не так уж и мало! Как я и рассчитывал, стоимость бриллиантов составила 70 % всей суммы. Теперь надо посетить второго специалиста, только сначала вернуться домой и положить уже оценённые драгоценности в мой сейф.»

При посещении нумизмата и фалериста всё повторилось. Только стоимость оценки уменьшилась до 800 долларов. Однако общая сумма оценки червонцев и орденов составила один миллион сто пятьдесят три тысячи долларов.

«И так! Драгоценности оценены в сумму два миллиона сто сорок тысяч долларов по рыночной цене 1974 года. Если сюда приплюсовать доллары на моём счёте в банке, то общая сумма окажется равной 2368000 долларов. Могу себя поздравить – я – долларовый миллионер!»

На следующий день Пётр сходил в банк и положил в свою банковскую ячейку все драгоценности в мешочках, спрятанных в картонную коробку из-под печенья. Туда же засунул и оценочные ведомости обоих специалистов.

Записал на листок бумаги: ячейка N333, кодовое слово: «дедовклад», дата 16.10.1974. Придя домой несколько раз повторил написанное, убедился, что запомнил текст, и сжёг листок бумаги.

Вечером третий раз с момента приезда в Вену позвонил домой Гале: что-то ранее никто не брал трубку телефона, и он стал беспокоиться. В этот раз – то же самое. Тогда позвонил на старую квартиру. Там сразу сняли трубку. Галя объяснила, что жить одной в квартире ей страшно и не хочется. Тем более, что тётя тоже осталась одна: отец ведь женился и переехал жить к супруге. И им вдвоём с тётей будет и спокойно и хорошо жить вместе. Петру тон разговора не понравился: какой-то безапелляционный и самоуверенный. Он решил, что опять начало проявляться доминирование тёти над Галей. И закралась в очередной раз мысль, что скоро они с Галей расстанутся.

Встреча Петра с господином Лопесом состоялась в пятницу, 18 октября. Он на всю жизнь запомнил этот день.

Господин Лопес принял его в своём кабинете, усадил за стол, сам пристроился напротив и, уперев в него жёсткий взгляд, начал разговор.

– Господин Кулакофф, я внимательно ознакомился с Вашим научным трудом и хочу высказать ряд замечаний.

Первое: Вы пользовались не утверждённой ОПЕК методикой прогнозирования нефтедобычи в мире и расчёта средних цен за баррель нефти.

Второе: Вы поставили под сомнение результаты работы всего экономического отдела ОПЕК в течение последнего полугода, не согласившись с проектом предложений по квотам и ценам на нефть на следующий год.

Третье: не все Ваши выкладки математически безупречны, в частности, Вы использовали метод расчёта, определённый как «интуиция», что недопустимо.

Что Вы можете сказать в ответ на мои замечания?

– Господин Лопес, я только точно старался выполнить Ваше задание! У меня прекрасная память и я могу процитировать слова, сказанные Вами:

«Поэтому Ваше первое задание будет не простым: экономический комитет подготовил рекомендации по квотам ОПЕК на следующий год для рассмотрения на конференции. Ваше задание: рассмотрите их внимательно и попытайтесь соотнести их с выводами Вашей докторской диссертации. Покажите, где мы ошиблись и как должно быть по Вашему мнению. Обоснуйте это письменно. Срок – неделя.»

Вы имеете в письменном виде обоснование различия данных, подготовленных экономическим отделом и данных, полученных на основании методики, представленной в моей докторской диссертации. Часть расчётов я произвёл с помощью ПК, переданного мне для работы, часть – в ручном режиме, пользуясь, как Вы сказали «методом интуиции». Кстати, прежде, чем защищать свою докторскую диссертацию, я просчитал с помощью методики, представленной в ней, реальные показатели объёмов нефтедобычи и цен за баррель нефти за прошедшие пятнадцать лет. Отклонения составили не более 0,5 %. Поэтому я уверен в правильности моих прогнозов.

– То есть, Вы настаивает на точности своих прогнозов? Вы понимаете, что если будут приняты представленные Вами прогнозные значения параметров, потери на мировом рынке нефти составят триллионы долларов! Кто их будет возмещать? Вы? Или СССР?

– Но, в таком случае справедливо и обратное: если мои прогнозы верны, а будут приняты представленные Вами значения показателей, то потери будут примерно аналогичны названным Вами ранее. Кто их будет возмещать? ОПЕК? Вы?

– Вы ещё кому-нибудь показывали Ваши прогнозы на следующий год?

– Нет, только Вам.

– Предлагаю следующее: тот документ, который я получил от Вас, прячу в свой стол, и мы забываем о его существовании до подведения итогов следующего года. Именно тогда и будет ясно, чей прогноз точнее. Если наш – Вы пишете заявление об отчислении из состава экономического отдела, и мы Вас увольняем, не придавая гласности данные этого документа. Если Ваш – то я сразу перевожу Вас в категорию экспертов и экономический отдел будет обязан использовать Вашу методику в своей работе. Но и тогда мы забываем о подготовленном Вами документе. Согласны?

– А как быть со слухами, уже распространившимися в ОПЕК, о том, что Вы дорабатываете до конца года и уходите в отставку. На Ваше место приходит другой человек. Кто же будет выполнять принятые сейчас нами условия соглашения?

– Мне известно, кто придёт на моё место, и я введу этого человека в курс нашего соглашения.

– Но это совершенно не означает, что он выполнит наше соглашение. При любом исходе я могу ничего не получить, а только потерять.

– Да, в этом что-то есть. Так что Вы предлагаете?

– Действовать в рамках принятого сегодня нами соглашения ничего не изменяя. Но дополнительно: рассказать о нашем соглашении человеку, приходящему на Ваше место, в моём присутствии, и подписать в течение трёх дней моё заявление о выдаче мне «паспорта служащего ОПЕК» со сроком действия до окончания моей работы в экономическом отделе. Оба эти дополнения будут согревать мне душу в случае каких-либо отклонений от запланированного мною результата.

Господин Лопес недолго размышлял над предложением Петра.

– Хорошо. Я согласен. Где находится Ваше заявление?

– Я передал его в секретариат только вчера.

Прекрасно, я его сегодня же подпишу. Завтра Вам об этом сообщит служащий секретариата и пригласит для оформления паспорта. Если не секрет, зачем Вам этот паспорт?

– Я родился и жил в стране, где поездка за границу в любую страну мира – целое событие. Если я сейчас не воспользуюсь предоставленной мне возможностью и не объеду за будущий год пол мира – буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо. Я Вас понял и принял это объяснение. Должен сказать, что «паспорт служащего ОПЕК» выдаётся очень редко и является значимым поощрением служащих за отличную работу. Прошу Вас не говорить никому о наличие у Вас этого документа, чтобы не вызывать лишние разговоры и зависть.

– Хорошо.

Уже спустя три дня Пётр стал обладателем поистине «волшебного» документа, о котором только и мог мечтать ранее.

Можно было подвести первые итоги пребывания Петра в Австрии.

Во-первых, он совершенно не жалел, что оказался в этой стране: она его всем устраивала. Во-вторых, за короткий срок им сделано много важных дел и, самое главное, он понял, что, работая в ОПЕК, сможет многого добиться в этом новом для него мире.

Глава восьмая

Теперь надо было как можно быстрее претворять в жизнь свои хотелки. Особый паспорт имеется, но собственные колёса для путешествия по миру – отсутствуют! В прошлой жизни Пётр имел и машину, и права, а в этой как-то не сподобился. Пора было ликвидировать эти недостатки.

Он решил выяснить в секретариате ОПЕК не возбраняется ли сотрудникам иметь собственный автотранспорт или надо пользоваться только служебными автомобилями. Теперь, прежде, чем что-либо предпринимать, он решил предварительно наводить справки в секретариате: там и подскажут, как лучше сделать, и направят на путь истинный, если он станет ломиться в открытую дверь.

Оказалось, что иметь собственный автотранспорт только приветствуется, так как служебных автомобилей ограниченное количество и их часто не хватает. Там даже посоветовали, в какую автошколу в Вене лучше обратиться, чтобы быстро и качественно освоить вождение автомобиля. Так что уже спустя два дня Пётр начал обучаться по вечерам в автошколе. Правда он предупредил своих наставников, что ранее имел права и опыт вождения, но уже более десяти лет не садился за руль. Они проверили его знание правил дорожного движения, умение водить автомобиль и допустили Петра до ускоренного курса обучения: неделя на освоение ПДД и неделя на восстановление навыков вождения.

Две недели пролетели быстро и Пётр, успешно сдав экзамены, получил новенькие права международного образца, выданные венской полицией.

Теперь можно было подумать и об автомобиле. Приобретать что-то дорогое, престижное Пётр не собирался: его вполне устраивало нечто подобное хорошо знакомому по прошлой жизни немецкому «Volkswagen Tiguan». Поэтому он поехал в автосалон фирмы «Volkswagen», где подобрал себе недорогой джип этой фирмы под названием «Jager» (Охотник), имеющий очень хорошие отзывы от любителей путешествий. И уже на нём вернулся домой.

Наконец-то у Петра появился сосед по кабинету, даже не сосед, а соседка. Молодая женщина двадцати шести лет из Норвегии. Проучилась пять лет в университете в США, затем проработала непосредственно три года на платформе в Баренцевом море на добыче нефти, затем оказалась в составе экономического отдела от Норвегии как страны – наблюдателя. Высокая, всего на пять сантиметров ниже Петра, блондинка с широко расставленными большими голубыми глазами, симпатичная, со спортивной фигурой, кроме английского знающая ещё французский язык, она не могла не заинтересовать Петра.

Только появившись в кабинете N311, она сразу представилась: Инга и забросала Петра всевозможными вопросами. Он только успевал отвечать: не знаю, не был, не читал и т. п.

В конце концов она поинтересовалась, как долго он работает в экономическом отделе и узнав, что всего три недели, извинилась и стала разбираться с ПК, с которым раньше не имела дела. Тщательно прочитала инструкцию, понажимала все кнопки на лицевой панели, потом подошла к Петру и попросила его объяснить, почему ПК не работает.

Пётр уже давно наблюдал за её манипуляциями с ПК и всерьёз опасался, что вскоре его придётся ремонтировать.

Он сел рядом с Иной и показал порядок действий для запуска ПК. После этого та поблагодарила Петра и сказала, что всё поняла и больше отвлекать его не станет. И не стала! Самостоятельно за три дня изучила инструкцию и потом пользовалась ПК для решения ряда своих задач.

Пётр был поражён: ни одна знакомая ему женщина не смогла освоить ПК самостоятельно. Акции Инги в его глазах значительно выросли.

Значительно позже Пётр часто вспоминал Ингу:

«Мы стали часто вместе ходить обедать в кафе, расположенном на первом этаже здания, потом я стал иногда подвозить её домой, благо жили недалеко друг от друга. Всё закончилось совместным празднованием моего двадцать девятого дня рождения в октябре, после которого она осталась у меня ночевать.

Правда надо отметить, что Инга предпочитала, чтобы я ночевал у неё дома, хотя мне было значительно комфортнее чувствовать себя в собственной постели. Наши встречи для занятия сексом стали регулярными: не менее двух раз в неделю я приходил к Инге в гости и в одиннадцать часов вечера уезжал к себе домой.

К обоюдному нашему неудовольствию через полгода Ингу отозвали из Вены, и она вернулась в Осло.

Мне часто вспоминались наши совместные поездки на выходные по Австрии. Даже один раз мы сумели съездить в Мюнхен: я – по своему особому паспорту, а Инга – по норвежскому, используя ещё непросроченную визу, которая у неё была оформлена ранее.

О любви между нами говорить было сложно: думаю, просто встретились два одиноких человека, которым было хорошо вместе в незнакомом месте среди незнакомых людей.

Несколько раз после отъезда Инги я звонил ей в Осло, иногда она отвечала. Потом звонки между нами прекратились. Так и окончилась эта связь двух одиноких людей.»

Господин Лопес не обманул Петра: в середине декабря, когда он передавал дела господину Камалю Минаю, чернокожему камерунцу, назначенному на ближайшие три года на должность заместителя генерального секретаря ОПЕК, он познакомил Петра с этим человеком и рассказал тому о заключённому между ними соглашении.

Камаль Минай очень заинтересовался причиной заключения соглашения. Господин Лопес не стал ничего скрывать и пояснил, что если бы методика Петра оказалась более точной, чем та, которой пользовались сотрудники экономического отдела ОПЕК при прогнозировании параметров необходимой нефтедобычи под потребности мировой промышленности на следующий год, то пришлось бы пересматривать квоты нефтедобычи, уже согласованные со странами-участниками ОПЕКа, а это могло привести к большому скандалу. Поэтому было благоразумнее сначала проверить эту методику, то есть отсрочить её внедрение на год, и только тогда начинать ею пользоваться, когда все убедятся в её преимуществах.

Тут не преминул влезть со своими комментариями Пётр, который пояснил, что методика проверялась на показателях нефтедобычи, полученных фактически за прошедшие пятнадцать лет, и показавших высокую точность прогноза, что подтверждено в документе, подготовленным им по поручению господина Лопеса.

Тут же господин Камаль Минай потребовал показать этот документ ему, что тут же было сделано. Документ тут же был внимательно прочитан и по нему присутствующими были даны необходимые пояснения.

В итоге, новый заместитель ГС полностью согласился с действиями господина Лопеса и при Петре подтвердил заключённое соглашение между ним и Петром, предупредив, что будет в точности им руководствоваться в будущем.

Пётр стал с большим удовольствием выезжать в короткие командировки в близлежащие страны по поручению своего начальника. Так за полгода он объехал всю Европу на своём автомобиле, никогда не отказываясь от командировок. К этому так привыкли все работники экономического отдела, что даже не стремились «перебежать в этом ему дорогу». В основном, это были пожилые семейные люди, для которых провести за рулём автомобиля несколько дней было довольно хлопотным и тяжёлым занятием. Петру же такие поездки были в радость, особенно, когда Инга уехала в Осло и приходилось скучать в одиночестве.

Галя звонила ему редко, приехать в гости не собиралась, объясняя это сложностью оформления визы и незнанием языка. Пётр прекрасно понимал, что отношения между ними совершенно разладились и ожидал в скором времени вызова в суд для развода. Делить им особенно было нечего: всё давно было разделено, детей у них не было, так что развод – чистая формальность и мог состояться без его присутствия. Так и случилось: в июне он получил официальный запрос из суда о слушании дела о разводе без его присутствия. Ответил на это своим согласием и в июле его с Галей официально развели.

После этого ему позвонил Игорь Иванович, который заверил его в том, что никаких претензий к нему не имеет и вообще, не понимает женщин. Разводом он очень недоволен и считает, что в этом виновата не Галя, и её тётя, а, может быть, и он сам, так как женился и переехал жить к жене, оставив сестру в одиночестве. И именно это послужило толчком к разводу.

Пётр заверил Игоря Ивановича в своём полном к нему почтении и согласился с высказанными им причинами развода. В итоге они остались друзьями, но оба понимали, что прежних отношений между ними уже не будет.

Жизнь продолжалась.

По поручению Камаля Миная отчёт за полугодие по итогам деятельности ОПЕК Пётр подготовил особым образом: сравнивая свои прогнозы и фактические результаты. Практически, существенных отклонений не было. Пётр передал свой отчёт господину Мина и ожидал его реакции. Вскоре она последовала. Тот вызвал Петра и дал указание готовить проект на 1976 год используя его методику и официально назначил Петра ответственным за эту работу.

К сентябрю проект квот и цен на нефть был готов и началась трудоёмкая работа по их согласованию со странами – участниками ОПЕК. И опять ответственным за её выполнение от экономического отдела организации был назначен Пётр.

Конечно, Пётр не отказал себе в удовольствии съездить в Москву и сразу решить две задачи: согласовать квоты по нефтедобыче в Министерстве нефти и газа и повидаться как с бывшими родственниками, так и с матерью. А заодно проверить состояние своей квартиры: Галя ему сообщала, что уже год там не появлялась. Хорошо хоть за квартиру продолжала платить. Вот и ей надо было вернуть потраченные ею деньги.

Всё, что наметил сделать в Москве Пётр выполнил. Даже заключил договор с одним из действующих кооперативов, оказывающих клининговые услуги населению, на еженедельную уборку своей квартиры: когда он там появился первый раз после приезда из Австрии, вся мебель квартиры была покрыта слоем пыли.

Походил по Москве, поностальгировал о прошлом, встретился с друзьями по работе. Побывав в Министерстве нефти и газа удивился отношению к себе со стороны высокопоставленных бюрократов: очень уважительному и даже почтительному. Что бы это означало?

Съездил в Новгород к матери. Сходил с ней к нотариусу и составил завещание на её имя. Там же оставил опечатанный конверт с условием его передачи матери только после его смерти. В конверте были указаны его счета в банках Вены и Парижа и ключ к открытию банковской ячейки, где хранились остатки клада. Также автомобиль и другие дорогостоящие вещи, принадлежащие ему.

Его известность как в ОПЕК, так и в мире в странах-производителях нефти быстро росла, увеличивался и авторитет как специалиста.

В ноябре состоялась очередная конференция ОПЕК, которая утвердила все показатели и официально объявила о принятии новой методики расчёта показателей мирового рынка нефти, разработанной сотрудником экономического отдела ОПЕК представителем от СССР Петром Алексеевичем Кулаковым.

Господин Камаль Минай пригласил к себе Петра в середине декабря и официально вручил ему «Диплом эксперта ОПЕК», тем самым признав его победителем в годичной давности споре с господином Лопесом.

К этому времени с докторской диссертацией Петра, изданной в виде монографии, ознакомились многие экономисты, занимающиеся вопросами мировой экономикой и её практическими приложениями. Петру стали поступать предложения от ведущих университетов мира прочитать курс лекций по его научным разработкам. Но работа в ОПЕК не позволяла более, чем на неделю покидать Вену, поэтому на все приглашения Петру пришлось отвечать отказом.

Пётр стал неофициальным заместителем начальника экономического отдела. Без его визы на документах Камаль Минай их не рассматривал. И это было реальное признание успехов Петра.

Но, как говорится, мир не без добрых людей. Такое резкое возвышение Петра среди служащих экономического отдела не осталось без внимания его членов. Некоторые из них работали уже многие годы, а никакого повышения по службе не выслужили.

Особенно это касалось представителей арабских стран, которые считали своё назначение синекурой, не имели желания полностью посвящать себя работе поскольку их образование часто не соответствовало высоким требованиям, культивируемым в экономическом отделе, были богаты и связывали своё дальнейшее процветание с должностным ростом в ОПЕК. Их бесило то, что их начальники постоянно приводили деятельность и успехи Петра им в пример и тыкали носом в их упущения по работе.

Именно представители Саудовской Аравии, Кувейта, Ирана и Ирака, несмотря на различные религиозные взгляды, сумели объединиться на почве зависти к Петру и составить против него комплот.

Была и хорошая новость: в связи с повышением в должности до эксперта оклад Петра увеличился до семи с половиной тысяч долларов в месяц.

Теперь занятость Петра по работе значительно выросла и не стало времени на командировки по странам Европы и Азии. Но от одной командировки: в США он отказаться не мог. Между ОПЕК и этой страной назревали крупные разногласия, и Генеральный секретарь ОПЕК пока не знал, как их разрешить к обоюдному удовольствию сторон, поэтому послал его на разведку: доверие к Петру в последнее время выросло и ему всё чаще стали давать особые поручения.

Пётр связался по телефону с Захаром и предупредил о своём прилёте в ближайшее время. Тот поинтересовался, не хочет ли он поучаствовать в очень выгодном финансовом мероприятии, связанном с продажей драгоценностей. Если это его интересует, то может взять всё, что у него есть и привезти с собой: ценности оценит специалист и в течение дня сделка завершится. Цена драгоценностей будет повышена на 20 % против рыночной. Подробности по телефону Захар сообщить не может, но дело верное. Его же интерес – повышенный процент как посредника. Сама сделка должна совершаться в банке, поэтому гарантируется безопасность. Но главное – не опоздать: надо прибыть в США в течение недели.

«С какой это стати кто-то будет покупать драгоценности по цене на 20 % выше рыночной? Чудеса, да и только. Если бы это предложение исходило не от Захара, то я бы и не пошевелился. Но Захар меня ни разу не подвёл. Надо подумать, есть ли у меня что-то для продажи? Вот только бриллианты, но их мало. Ещё четыре ордена. Ювелир эти ценности оценил в полтора миллиона долларов. Если сделка состоится, то я получу миллион восемьсот тысяч долларов: прибыль составит триста тысяч долларов. Как раз стоимость в совокупности отличной квартиры в Вене и дачи на горнолыжном курорте, о чём я давно мечтал, но позволить себе не мог: жалко было тратить деньги. Какой ещё плюс? То, что мой особый паспорт служащего ОПЕК даёт ряд преимуществ, в частности, освобождает от таможенного контроля. Значит драгоценности я могу провезти не декларируя, а продав – не заплатить налоги: никто про то, что они у меня есть не знает. Когда ещё возникнет такая возможность. Пожалуй, я возьму с собой бриллианты и ордена, а буду ли их продавать решу на месте. Всё зависит от цены. Прихвачу с собой несколько золотых червонцев. Может, пригодятся.»

Билеты на прямые рейсы в США из Вены на ближайшие две недели отсутствовали. В секретариате привлекли все связи и знакомства и смогли купить билет только на рейс до Вашингтона с двумя пересадками: в Рабате (Марокко) и Чикаго. Вылет через день из Вены. Пётр был рад и такому варианту: в то время прямые авиарейсы из Европы в Америку выполнялись редко, а купить билет за день до вылета – вообще большая удача.

Едва эта новость достигла ушей участников комплота, как они тут же начали действовать. Через связи с Алжиром вышли на террористов из Марокко, где постоянно шли вооружённые конфликты среди властной верхушки страны и заказали убийство Петра по прибытии его в Рабат, где он должен дожидаться рейса в Чикаго в течение двенадцати часов. Террористы получили фотокарточку Петра и аванс в пять тысяч долларов вместе с обещанием: в случае удачи получить ещё столько же.

Ими было решено проследить за Петром на его пути от аэропорта в гостиницу, где ему было забронировано место как транзитному пассажиру, и застрелить при первом удобном случае, замаскировав убийство как несчастный случай при перестрелке местных банд.

Пётр сообщил о времени своего прилёта в Вашингтон Захару, получил обещание о встрече с ним в аэропорту и спокойно отправился в путешествие.

Начало путешествия не задалось: сначала задержка рейса на два часа в связи с неготовностью самолёта. Потом ещё на два часа: не принимал рейсы аэропорт в Работе. Дождь с сильным ветром над территорией аэропорта. И, как вишенка на торте – задержка рейса ещё на три часа: поиск нового экипажа, так как старый экипаж, состоящий из африканцев из Танжера, принял чрезмерно много спиртного будучи совершенно уверенным, что рейс отменят в связи с погодой в Рабате. Конечно, они тут же были уволены.

В конце концов все пассажиры этого рейса совершенно изнервничались, находясь в аэропорту Вены: и не вернёшься домой, и не улетишь, так как рейс не отменён. Большинство мужчин расположились в баре аэропорта и смотрели телевизор, потягивая спиртное. Чем дольше Пётр находился в ожидании посадки, тем больше его одолевали сомнения в необходимости этой командировки: само «небо» не одобряло этот вояж! Только чувство ответственности и данные Захару обещания заставляли Петра ожидать полёт. Наконец, спустя семь часов ожидания, посадка на рейс была объявлена.

Тем временем террористы в Рабате тоже запаниковали: раз самолёт сильно опаздывает, значит «клиент» не отправится в гостиницу, а останется в аэропорту ожидать свой рейс. А там условия для выполнения заказа чреваты гибелью их самих: охраняет аэропорт национальная гвардия, обученная французскими специалистами по антитеррору. Надо было что-то делать. И тогда в одну из голов террористов пришла мысль взорвать самолёт марокканских государственных авиалиний, выполняющих рейс Рабат – Чикаго. Гибель ста тридцати пяти пассажиров этого рейса для них не имела никакого значения. Наоборот, с выполнением заказа на убийство Петра они выполняли ещё один заказ от противников нынешней власти в Марокко: показывали неспособность её обеспечить стабильность в стране. И этот заказ стоил в два раза дороже, чем заказ на ликвидацию Петра. Таким образом, гонорар террористов значительно увеличивался при снижении риска.

Во время подготовки самолёта к полёту в Чикаго среди контейнеров с питанием для пассажиров была спрятана адская машинка, автоматически взрывающаяся над Атлантическим океаном через три часа после начала рейса. Пропал самолёт – и концы в воду: мало ли что с ним случилось!

Полёт до Рабата прошёл более-менее нормально: только над Марокко самолёт потрясло и покидало из стороны в сторону из-за сильного ветра. С задержкой на полчаса он благополучно приземлился в аэропорту Рабата.

До отправки рейса в Чикаго осталось четыре часа, и транзитные пассажиры опять оккупировали бары и кафе аэропорта, чтобы не ехать в такую плохую погоду в гостиницу в центре города всего на час – полтора. Такое же решение принял и Пётр. Он устроился в зале ожидания на мягком кресле, положив себе на колени портфель с документами, и задремал, просыпаясь каждый раз от громкого объявления диспетчера о прибытии или отлёте следующего рейса. Кстати, погода стала улучшаться, так что о задержке рейса на Чикаго не было и речи.

Наконец, объявили посадку, и Пётр прошёл на регистрацию, а затем в накопитель. Через сорок минут он уже входил в самолёт и занял своё место около окна в середине самолёта. Справа от него уселись две дамы бальзаковского возраста, которые жутко боялись полёта через океан и поэтому сразу после взлёта попросили стюардессу принести им по двойной порции шотландского виски. Пётр также решил поддержать их инициативу и, приняв на грудь сотку коньяка, погрузился в сон: лететь предстояло чуть более восьми часов. Свой портфель он оставил лежать на своих коленях: багажные полки над креслами были заняты, а места в ногах было мало.

Спустя три часа перед самым взрывом адской машинки соседка Петра проснулась: очень мучила жажда. Он посмотрела слева от себя – молодой человек, сосед её по ряду, сидевший около окна, отсутствовал. Не было и его портфеля.

«Наверно, отправился в туалет. Надо бы и мне туда сходить, – подумала она. – Но зачем он прихватил с собой портфель? Опасается, что я его украду?»

Женщина даже не успела удивиться: раздался взрыв и обломки самолёта полетели в воды океана. На проплывающем внизу лайнере заметили вспышку в небе на месте пролетающего над ними самолёта и отметили координаты. Это было всё, что осталось известно о рейсе «Рабат – Чикаго».