Просто жизнь…

Глава первая

Когда вселенец опять ощутил себя личностью, сколько времени прошло после попадания в новый мир – ему было неизвестно. Была ночь, в комнате темно, только в щели между плотными шторами и стенами проникали полоски света от уличных фонарей. В комнате он находился один: лежал на кровати накрытый одеялом. Тело его отлично слушалось, в чём убедился, пошевелив руками и ногами и перевернувшись несколько раз с боку на бок. Он знал, что звать его Пётр Алексеевич Кулаков, что полностью соответствовало его имени в прошлой жизни. Ему было двадцать лет, он учился на четвёртом курсе в университете в Ленинграде. Сегодня было седьмое января, а уже десятого должен состояться первый экзамен зимней сессии.

Пётр отлично осознавал, что прекрасно помнит все годы, прожитые им в этом мире, а также и ранешнюю жизнь в старом мире, откуда пришёл в этот мир. Никаких неприятных ощущений от этого он не испытывал. Наоборот, радость переполняла его от сознания того, что задуманный эксперимент с вселением в себя самого двадцатилетнего удачно завершился. Конечно, некоторой натяжкой было считать, что вселение произошло именно в себя самого, но то что он вселился в своего биологического двойника – уверенность была полная. По крайней мере все известные ему биолого-физиологические параметры обоих тел – были полностью идентичны. Также Пётр был как две капли воды похож на вселенца, каким тот был в двадцатилетнем возрасте. Не хватало только сравнения ДНК Петра и вселенца, но это осуществить было невозможно, да и не особенно Петру нужно: главное – память о прошлой жизни сохранилась полностью и прибавилось ещё отличное знание пяти иностранных языков.

«Пока не наступил день и не проснулся Юрий – сосед по съёмной квартире, отправившийся праздновать Рождество в компании таких же воцерковленных людей и вернувшийся домой только в два часа ночи, надо привести мысли в порядок и постараться разложить все „по полочкам“, чтобы чего не попутать.

Этот новый мир отличается от того, откуда пришёл я, то есть вселенец, не очень сильно, поскольку он разошёлся с ним (точка бифуркации) в 1936–1937 годах. Второй мировой войны у нас не было, но было множество локальных конфликтов, зачинателями которых была Германия. Однако страны Европы едином фронтом выступили против политики Гитлера. Например, помогли Австрии и Чехословакии против аншлюза Германии, показав, что не потерпят изменения миропорядка. СССР объявил о своём нейтралитете и отказался заключать какие-либо договоры с Германией, в том числе тайные. Все страны Европы продолжали наращивать свои вооружения и готовиться к предстоящей войне. Постепенно путём дипломатических переговоров ни один из локальных конфликтов в Европе не перерос в войну. В результате такой политики в 1942 году было заключено перемирие между всеми воюющими в Европе странами, а в мае 1943 года подписан мирный договор. Гитлер был убит в 1944 году вследствие заговора и последовавшего за ним террористического акта и в Германии было установлено правительство национального единства. Это – основное, хотя ещё имеется много чего, о чём я пока не успел подумать.

В СССР продолжается строительство коммунизма, правда и сейчас, в январе 1966 года он ещё не построен и едва ли будет в ближайшем будущем построен, так как весь „жирок“, постоянно зарабатываемый страной в битве за осуществление грандиозных пятилетних планов, уплывает за границу на помощь развивающимся странам Азии и Африки, строящим социализм.

Сейчас генеральным секретарём ЦК КПСС является товарищ Берия – очень больной человек, но об этом говорить вслух непринято. После смерти товарища Сталина в 1953 году за прошедшие двенадцать лет дважды сменился весь состав ЦК: кто умер своей смертью, кто сидит в тюрьме, кто сумел сбежать за границу. На пенсии оказался один Хрущёв, вскапывающий лопатой грядки на своей даче и сажающий на них кукурузу под присмотром охранников.

СССР – вторая по могуществу страна в мире. Произошло и изменение внутренней политики в стране: многие заключённые в лагерях и тюрьмах выпущены и реабилитированы, зато наказаны те, кто фабриковал политические дела. Прекращены гонения на религию.

К сожалению, большая часть валового продукта страны составляет вооружение, направленное на сохранение военной мощи страны. Производство товаров народного потребления отстаёт от спроса в них населением. Продолжает оставаться дефицит этих товаров, частично восполняемый поставками ТНП из капиталистических стран, покупаемых на валюту, получаемую от продажи нефти, газа, металла и древесины за рубеж.

Успехом можно назвать то, что развитие жилищного строительства позволило обеспечить отдельными квартирами около семидесяти процентов жителей СССР. И эта работа продолжается.

Однако сельское хозяйство остаётся в загоне: село развалено, сельские жители бегут в города. Промышленность продолжает шефствовать над ним, постоянно посылая на помощь селу своих работников как при посевной, так и на уборку урожая. Принимаемые по этому поводу Постановления СМ и решения съездов ЦК КПСС пока не смогли переломить ситуацию.

Наука развивается в первую очередь в областях, связанных с вооружением. Имеется много НИИ и КБ, куда идут работать лучшие выпускники ВУЗов страны. В гражданских отраслях действует остаточный принцип комплектования кадров.

Считается, что в современных областях науки: микроэлектронике, радиосвязи, медицине, образовании, биологии, атомной энергетике, химической промышленности, космонавтике в целом достигнут паритет с капиталистическими странами, хотя на мой взгляд наше отставание, и не малое, имеет место быть.

В последние годы значительно ослаблен контроль за выездом граждан страны за границу: на отдых, в эмиграцию, в гости к родственникам. Каждый год устанавливаются специальные квоты по странам, которые изменяются от года к году в зависимости от тенденций развития экономических и политических отношений между ними и СССР.

Разрешено приобретение валюты, но только под контролем КГБ и ЦБ, в первую очередь отъезжающим за рубеж. По валюте также установлены квоты.

Моё сравнение жизни людей в СССР в новом мире и мире вселенца в годы с 1945 по 1965 показало, что в новом мире жить значительно легче, лучше, интереснее и веселее.»

Пётр отвлёкся от дум. Предстояло по-новому осмыслить собственные цели жизни в стране и пути их достижения с учётом новых обстоятельств. Всё же одно дело опыт двадцати лет жизни, другое – к нему приплюсованы ещё семьдесят пять лет! Что ни возьми: как поступить в том или другом случае – это два решения: молодого двадцатилетнего и старого – семидесятипятилетнего. Причём вполне может быть, что они будут противоположными. Хорошо хоть решение принимают не два человека, а один – он сам в своём сознании.

«Тут недалеко и до шизофрении. Надо бы выработать какие-то критерии принятия решений и в дальнейшем их постоянно придерживаться. И не забывать, что семидесятипятилетний жизненный опыт принадлежит другому миру, то есть другим условиям жизни, хотя человек от времени мало меняется: все его основные черты характера заложены ещё в детстве. По крайней мере так говорят психологи.»

Уже рассветало. Зима. Девять часов утра. Наступил первый день жизни вселенца в новом мире.

Ознакомившись с жизненным багажом за прошедшие двадцать лет обладателя его нового тела Пётр Алексеевич был очень удивлён тем, что является студентом – экономистом, а не технарём как в прошлой жизни.

«С другой стороны это неплохо: получить специальность экономиста в универе. По крайней мере в случае необходимости всегда бухгалтером можно поработать, если придётся замутить собственный бизнес рано или поздно. Смотрю, в этой реальности коммунисты потихоньку отпускают вожжи, сдерживающие инициативу трудовых масс. Может быть скоро дело дойдёт и до нового НЭПа.»

Пётр в свои двадцать с половиной лет выглядел весьма неплохо: роста выше среднего, широкие плечи, правильные черты лица, тёмно-каштановые волосы. Особенно обращали на себя внимание его руки: большие широкие ладони с длинными пальцами сжимались во внушительный размер кулаки, даже смотреть на которые было страшно. И недаром: он с детства занимался гребным спортом, выступал в гребле на байдарке в одиночном разряде, имел звание КМС.

Ещё одним его достоинством было умение игры на фортепиано. Мать просто настояла на том, чтобы он окончил семилетнюю музыкальную школу, поскольку все признавали у него наличие музыкального слуха и чувства ритма. Голос был слабенький, приятный баритон, очень нравился девушкам, которым он любил музицировать. Дома у него было фортепиано, за которым, приезжая на каникулы, он мог музицировать часами. В Ленинграде был лишён такого счастья – жил на съёмной квартире, весьма бедненько обставленной.

Чем он был обделён ранее, так это хорошим знанием иностранных языков. Говорят, что человек, обладающий музыкальным слухом по определению должен отлично усваивать иностранные языки. К сожалению, Пётр был исключением из этого правила. Правда, нежданно-негаданно с января этого года он прекрасно стал разговаривать на пяти иностранных языках сразу. Так что он стал обладателем и этого важного качества.

Конечно, имея столько достоинств, обучаясь в университете в Ленинграде и будучи умным человеком он всегда был в центре внимания в любой компании. Нравился девушкам, умел с ними ладить и при расставании оставался для них милым другом, обижаться на которого совершенно не хотелось.

Он любил мать, понимал, что только её стараниями смог хорошо окончить школу, оказаться в Ленинграде и поступить в университет. Хотя отлично сознавал, что стал студентом экономического факультета на специальности «Мировая экономика» только благодаря званию КМС по гребле. На эту специальность поступали или круглые отличники, или абитуриенты, имеющие не хилую протекцию со стороны руководства университета. Поэтому он никогда не отказывался выступать на спортивных соревнованиях практически во всех командных видах спорта за университет, внося весомый вклад в спортивные успехи факультета.

Отца он не помнил: тот умер в 1948 году вследствие полученных ранений на заводе, где произошёл несчастный случай. Воспитывался матерью, получающей небольшое пособие на погибшего супруга и работающей преподавателем в местном медучилище. Рос самостоятельным, способным постоять за себя и обязательным человеком, привыкшим держать данное им слово.

Кроме матери у него был единственный родственник со стороны отца – дед. Он жил под Москвой в Коломне, очень болел после лагерей, в которых провёл десять лет. С семьёй сына старался не поддерживать отношения: боялся как-либо навредить невестке и внуку своим прошлым. Однако, когда Пётр поступил в институт, написал письмо невестке с просьбой сообщить адрес внука в Ленинграде: захотел встретиться с ним перед смертью. Написал Петру письмо и выслал деньги на билет. Тот в 1962 году съездил к деду, пробыл у него день и вернулся обратно на учёбу. Дед рассказал ему о своей жизни, объяснил причины, побудившие его не поддерживать отношения с семьёй сына. Пётр понял и простил деда. Через два месяца после встречи дед умер.

Когда утром Пётр увидел Юру, выходящего из ванной, то вспомнил о разговоре с ним, состоявшемся несколько дней назад.

– Юра, ты обещал поговорить с хозяйкой квартиры насчёт снижения квартплаты. Как успехи?

– Я с ней общался по телефону четвёртого января. Она сказала, что рассмотрит этот вопрос после Рождества: но не о снижении квартплаты, а о её повышении. Якобы все её знакомые с нового года сдают двухкомнатные квартиры не по тридцать рублей в месяц, а уже по тридцать пять.

– Почему же она тогда не связалась с нами сама ещё до нового года?

– Она сказала, что перед Рождеством дарят только хорошие подарки, а вот после него – любые.

«Да уж, койка в общаге стоит два пятьдесят за месяц, а за семнадцать пятьдесят, мою долю в квартплате за это жильё, я могу получить их аж семь штук! А стипендия всего сорок рублей, да и ту я в прошлом семестре не получал. Вот не поехал бы летом в стройотряд и не заработал за два с половиной месяца четыреста рублей – и ни за какие коврижки Юрка – мой сосед и заодно стройотрядовец не уговорил бы меня снять на двоих квартиру! Конечно, жить здесь не идёт ни в какое сравнение с жизнью в общаге, где обретался первые три курса. Однако, запасённые с лета деньги заканчиваются и, если я не получу стипендию в следующем семестре – придётся возвращаться обратно в общагу. Раньше хоть лаборантом на кафедре подрабатывал на полставки, но, когда её сократили с сентября, а деньги от стройотряда были, я не стал искать дополнительный приработок. Теперь эта проблема встала во весь рост!»

– И что ты будешь делать, если хозяйка увеличит квартплату?

– Попрошу у родителей: в общагу я больше ни ногой. К хорошему быстро привыкаешь. А ты что решишь?

– Ну, у матери деньги мне просить не с руки: стипендию я не знаю, получу или нет в следующем семестре, так что приму решение по итогам экзаменов. В худшем случае тебе придётся искать нового соседа.

– Это не проблема. Мой одногруппник хоть завтра поселится на твоё место. Так что не переживай, у меня всё будет хорошо.

«В этом-то я совсем не сомневаюсь! Вообще непонятно, как я дошёл до жизни такой? Не получить стипендию? На четвёртом курсе универа? Не иметь приработка и проедать тяжким трудом заработанные летом деньги вместо того, чтобы пустить их в дело и удвоить за прошедшее время? Ну и молодёжь пошла. Никакой инициативы! По какой дисциплине экзамен у меня через два дня? „Экономический анализ деятельности предприятия“ (ЭАДП). Так, курсовой сдал на тройку. К экзамену допущен, но ещё из-за новогодних праздников ни дня не готовился! На половине лекций не был, конспекта нет, только учебник в пятьсот страниц. И хочу получить не меньше „хорошо“ для получения стипендии! Ну не дебил ли я!»

– Не знаешь, у кого на два дня можно попросить конспект лекций по ЭАДП?

– Понятия не имею. На нашем факультете такого курса не читают. Это только у Вас, экономистов, надо спрашивать. Сходи в общагу, поспрашивай там.

«Ага, в общаге сейчас все конспекты до конца сессии расписаны по жаждущим знаний и хороших оценок. Туда соваться бесполезно. Жаль, такого курса у меня в прошлой жизни во время учёбы в ВУЗе тоже не было – всё же специальность „Автоматика и телемеханика“ – это не „Мировая экономика“, на которой я сейчас учусь.

Что это я туплю? У меня же теперь отличная память! Стоит раз книгу прочитать – всё буду помнить. Да хоть пятьсот страниц. Вот и проверю. Сейчас завтракаю и за учёбу. Хорошо бы сегодня всю книгу пролистать и завтра сходить на консультацию: вопросы поумней профессору задать, чтобы меня запомнил. Это должно помочь!»

За двенадцать часов учебник был прочитан от корки до корки. Голова Петра просто раскалывалась: столько знаний за столь короткое время никогда ещё не пытались в неё воткнуть.

«Утро вечера мудренее. Скорее в постель и заснуть. Завтра утром встать и бегом в универ на консультацию. По пути попробовать сформулировать парочку заковыристых вопросов по курсу. Заодно станет ясно, как освоил учебник.»

Аудитория, где проводилась консультация, была полностью заполнена студентами. Экзамен был трудный, материала много, профессор считался «зверем», так что все, кто смог встать утром с постели были на месте, ожидая его прихода.

Пётр был спокоен. На пути в универ он проверил, помнит ли всё вчера прочитанное в учебнике. Оказалось – помнит, да так, что может процитировать любое место учебника дословно! Хорошо, что их лектор и был автором этого учебника, так что прочитанные им лекции полностью ему соответствовали.

Придуманные Петром вопросы касались раздела учебника, критикующего зарубежный опыт экономического анализа деятельности предприятия, почти не отражённый в лекциях профессора, так как он не отвечал основным положениям плановой экономики, на которых и основывалась экономическая теория, преподаваемая будущим экономистам в университете. Эти вопросы должны были показать лектору, что Пётр тщательно проштудировал учебник, не ограничиваясь конспектами, и претендует на высокую оценку своих знаний.

Профессор опоздал на консультацию на десять минут и был какой-то не выспавшийся и чем-то очень недовольный. Сразу предупредил, что никаких шпаргалок на экзамене не потерпит и будет нещадно выгонять всех замеченных в списывании с понижением на один балл результата экзамена при его пересдаче.

Далее стал отвечать на вопросы студентов. Таких умников, как Пётр, среди присутствующих хватало: все хотели хоть как-то отметиться на консультации и поэтому задавали вопросы, которые по мнению профессора не являлись сложными. Наконец, дошла очередь до Петра. Его вопрос заставил профессора насторожиться.

– Я этого Вам на лекциях не давал и в экзаменационные вопросы не включал. Поэтому, сейчас тратить время консультации на разъяснение материала из учебника не буду. Но, если Вас этот вопрос интересует, можете задержаться после консультации и мы побеседуем на эту тему.

– Спасибо, профессор. Я обязательно задержусь после консультации, так как меня очень интересует эта тема в Вашем учебнике.

Все студенты с удивлением слушали диалог Петра с профессором, так как хорошо знали его отношение к учёбе в целом и к этому учебному курсу в частности.

«Ай да Петя! Какой ловкий придумал ход, чтобы обратить внимание профессора на себя! Думает, это поможет ему получить хорошую оценку! Да он при беседе на эту тему сразу покажет свою несостоятельность и неважное знание основ экономики, чем только испортит себе репутацию!» – думали многие из них.

После окончания консультации Пётр остался в аудитории, где также задержалось несколько студентов, желающих наблюдать его фиаско.

Профессор ещё раз попросил сформулировать вопрос, вызвавший затруднения при понимании текста учебника. Пётр с лёгкостью это сделал, даже расширил его, показав хорошее знание предмета разговора. Завязалась беседа, увлёкшая профессора, увидевшего, что студент хорошо знаком со всеми разделами курса и всерьёз интересуется тематикой экономического анализа. Окончился разговор тем, что Петру было предложено подготовить доклад на заседание Студенческого научного общества под руководством профессора на тему использования различных систем экономического анализа за рубежом, так как в процессе беседы выяснилось, что студент владеет несколькими иностранными языками и может читать научные статьи в зарубежных журналах в подлиннике. Тут же было предложено Петру предъявить зачётку, которую он всегда таскал с собой в период сессии, в которую профессор с удовольствием поставил «отлично» за экзамен по своему курсу.

Присутствующие студенты были в шоке: они и предположить не могли таких знаний у «середнячка» Пети.

Следующий экзамен, состоявшийся четырнадцатого января по немецкому языку, Пётр выдержал с блеском, поразив своими знаниями не только своих сокурсников, но и преподавателя, уважаемую всеми Марту Иоанновну, дочь немецкого коммуниста, с 1935 года проживающую в СССР. Получил заслуженную пятёрку и приступил к подготовке следующего экзамена по философии к двадцатому января.

«Наконец я смогу воспользоваться своими знаниями из старого мира. Тогда мне пришлось сдавать этот экзамен дважды: сначала в техническом ВУЗе, а потом при сдаче кандидатских экзаменов перед защитой диссертации. Стоит мне только немного напрячься, как тут же в памяти всплывают необходимые определения и понятия. Но всё равно, надо пролистать учебник философии, вдруг угляжу там что-нибудь новое: наука не стоит на месте, ревизионисты всех мастей стараются отличаться во все времена».

Философия также была сдана на «отлично». Одногруппники Петра, присутствующие на экзамене, вынуждены были восхищаться его ответами на дополнительные вопросы доцента Зальцмана, пытавшегося подловить его на не знании источников, выдержки из которых студент цитировал по памяти.

Двадцать пятого января состоялся последний экзамен зимней сессии по дисциплине «Бухгалтерский и управленческий учёт». К сожалению, к этому экзамену Пётр отнёсся недостаточно серьёзно: только прочитал учебник, понадеявшись на свою память. Но и «хорошо» по этому предмету обеспечило ему получение стипендии в следующем семестре. После чего уехал на неделю домой в Новгород к матери.

Отдых в Новгороде заканчивался. Встречи со школьными друзьями и подругами, вечеринки, походы на лыжах и на каток, танцы, шманцы, обжиманцы… Всё хорошее быстро заканчивается. Пора было возвращаться в Ленинград. Там Петра ждали большие дела. Однако, одно важное дело, неожиданно возникшее буквально накануне отъезда, не позволило ему уехать: он вспомнил про клад, найденный в середине восьмидесятых годов в одном из сносимых домов на Торговой стороне, построенных ещё до революции, о котором узнал в прошлой жизни.

Глава вторая

Пётр как раз в то время приехал в Новгород проведать мать, и она рассказала ему, что пару месяцев назад на их улице снесли два дома, на месте которых должна быть построена новая кирпичная пятиэтажка для работников машиностроительного завода. Эти дома стояли уже несколько лет заброшенными, полуразвалившимися. Одно время в них жили цыгане, а до них – сменилось множество жильцов: люди приезжали в город, осматривались и, найдя лучшее жильё – переезжали. При сносе домов в одном из них, угловом, обнаружили клад: в кирпичном фундаменте под крыльцом был замурован чугунок со старинными медными, серебряными и золотыми монетами и ювелирными украшениями. Шуму было много: музейные работники решили, что клад спрятан ещё в революцию местным купцом Аршиновым, которому принадлежал этот дом. Он пропал в 1918 году как раз тогда, когда было пристроено крыльцо, в фундаменте которого и бы спрятан клад. Считалось, что купец сбежал за границу.

«Прежде, чем уезжать в Ленинград, надо сходить на это место и посмотреть: стоят ли эти дома, кто в них живёт. Хоть я и думаю, что развилка между нашими мирами произошла в тридцатые годы, но дома старые, дореволюционные и клад мог сохраниться в этой реальности тоже. День, два – для меня особой роли не играет.»

На следующий день Пётр, вооружившись монтировкой и брезентовой сумкой, прогулялся по улице в сторону Волхова до этих домов. В одном из них жили какие-то люди, во втором – угловом – не жил никто. Он осмотрел дом. Входной двери не было, оконных рам тоже. Навес над крыльцом был сломал, сгнил и валялся тут же. Доски пола и на крыльце, и в доме провалились. Печь была разобрана на кирпичи: их не деловые остатки валялись на полу, заменённые снегом из открытых проёмов окон. Пётр зашёл в соседний дом: его встретила бабка лет семидесяти на вид и две девочки-дошкольницы.

– Здравствуйте! Вот зашёл узнать про Ваш соседний дом. Похоже, в нём никто не живёт?

– Да, последние жильцы полгода как съехали. А дом стали растаскивать: рамы вынесли, печь разобрали. А тебе что в нём надо?

– Да хотел кирпичей штук пятьдесят выломать из печи: не хватило немного на ремонт. Мне и старые подойдут. Да смотрю печь уже разобрана.

– А ты их из фундамента под крыльцом возьми: они уже от старости да влаги сами выпадают и разваливаются. Может, чего наберёшь для ремонта.

– А никто не заругает? Может нельзя кирпичи брать, или у кого надо разрешение спросить?

– Да кому они нужны! Вон, рамы из окон люди вынули, унесли, печь сломали – никто и внимания не обратил. Говорят, этот дом да наш под снос летом пойдут. Приходи с ломиком и работай. Только холодно: этим делом лучше летом заниматься. Да и снегом крыльцо завалило.

– А у Вас лопаты нет: снег хочу с крыльца разгрести да посмотреть, что там за кирпичи.

– Вот, возьми. Только там не оставляй, принести обратно.

– Спасибо. Принесу, конечно.

Пётр быстро скидал снег с крыльца, благо его было немного, и добрался до фундамента. Высотой в пять кирпичей и два в ширину фундамент стоял прямо на земле и местами уже развалился. Пётр отметил, что в месте примыкания к дому на нём имеется «заплатка» из раствора, что-то скрывающая. Пара ударов монтировкой – и она рассыпалась. Из дырки выглядывал бок чугунка. Пётр пошевелил его монтировкой и вытащил из образовавшийся ниши. Чугунок был небольшой: диаметром сантиметров двадцать, высотой – пятнадцать. Но тяжёлый! Нишу закидал снегом, скрывая место захоронки. Выворотил из фундамента пару кирпичей, которые тут же развалились.

«Маскировку сделал: видно, что тут кто-то кирпичи хотел выковырнуть из фундамента, но не получилось.»

Быстро спрятав чугунок и монтировку в брезентовую сумку, Пётр отнёс лопату бабке.

– Ну, нашёл кирпичи?

– Нашёл. Парочку выломал, вон, в сумку положил. Больше брать не стал: кирпичи – плохие, крошатся. Здесь их брать бесполезно. Пойду другое место искать.

Распрощался с бабкой и отправился домой: сумка оттягивала руку. Хорошо, до дома идти было не так далеко.

«Мать на работе. Сейчас приду, открою чугунок, посмотрю, что в нём лежит.»

Дома Пётр разложил на полу газету, поставил на неё чугунок и внимательно рассмотрел горловину, закрытую крышкой и обмазанную смолой. Смола стала каменной от времени и мороза. Счистить её ножом не удалось.

«Ломать – не строить. Надо ударить чугунок посильнее молотком, он и расколется! А не повредится ли его содержимое? С монетами ничего не случится, а вот с ювелиркой? Может, там яйца Фаберже спрятаны? Всё же, лучше попытаться отодрать смолу. Взять стамеску и аккуратно, постукивая молотком, сбить смолу.»

Через час Пётр открыл крышку чугунка и высыпал его содержимое на газету. Четыре кожаных мешочка предстали перед его глазами. Их кожа потрескалась, задубела. Сыромятные ремешки, стягивающие горловины мешочков, также задубели. Пришлось их разрезать. В одном мешочке оказались медные монеты 17–19 века, во втором – серебряные 19 века, в третьем – золотые монеты Николая ll достоинством 15 рублей 1897 года выпуска – 100 штук. В четвёртом мешочке – ювелирка: золотые кольца, цепочки, броши, серьги, несколько орденов, украшенных драгоценностями, и маленький стеклянный пузырёк с бриллиантами от 0.5 до 2 карат – всего 16 штук.

«Медные и серебряные монеты явно представляют историческую ценность и заинтересуют нумизматов. Я в этом не специалист, надо почитать специальную литературу и разобраться. Золотые червонцы – тоже. Ювелирка: тут есть обычная ширпотребовская, а есть и очень неплохая на мой „не испорченный художественный вкус“. Часть можно продать, а большую – сохранить. Ну, это видно будет. Всё же, не зря я съездил в Новгород и вселился в себя самого! Что-то ещё будет! О кладе – никому ни слова. Вот только, где его хранить? Надо подумать, может матери, всё же, придётся о нём рассказать. Спешить не буду. Жаль, что больше ещё ни о каком кладе мне неизвестно, этот – единственный!».

До конца дня Пётр мучился мыслями о сохранении клада. Рассказать матери или нет? Если бы он не знал, что у матери в последние два года завёлся воздыхатель, который в настоящее время превратился в «милого друга», а в этом году ей исполнится тридцать девять лет и, к большому его сожалению, мать не умеет держать язык за зубами, в чём он неоднократно убедился, Пётр обязательно рассказал ей о найденном кладёт и даже оставил его ей на сохранение. Но реальная возможность лишиться клада вследствие указанных ниже причин сильно его сдерживала.

«Где, проживая в Ленинграде на съёмной квартире я могу спрятать клад? Да нигде! Хоть в Новгороде, хоть в Ленинграде закопай его в любом неприметном месте и надейся на то, что его случайно никто не обнаружит. Имей я собственную квартиру, в которой сделал бы тайник – и забот никаких! Квартиру в Ленинграде приобрести можно, только сколько это будет стоить? Раньше, я слышал, многие евреи, эмигрирующие из СССР, продавали своё жильё за золото, прописывая у себя покупателя. И это хорошо работало. В последнее время отток эмигрантов уменьшился в связи с некоторыми пока ещё декларируемыми послаблениями в создании людьми собственного бизнеса: якобы путём возрождения НЭПа, чему некоторые легковерные граждане даже склонны поверить.

Я – не верю! Это хитрая игра как в Китае, когда был выкинут лозунг „Пусть расцветают все цветы!“. Тогда многие поверили, что коммунисты меняются и „вышли из тени“, показав своё истинное отношение к политике коммунистических вождей. После чего все эти „легковерные“ были взяты на заметку и при первом же удобном случае отправлены на годы „на рабочее перевоспитание в деревню“. Интеллигенция – в первых рядах! Это же будет и в этом новом мире, дай Бог мне ошибиться!

В жизни насмотрелся всякого, в том числе видел наших редисочных коммунистических вождей в XXI веке, стоящих в церквях со свечками в руках. Таким образом уверяющих людей в том, что они стали правоверными православными коммунистами и больше не отправят на расстрел и в ГУЛАГ священников и не будут взрывать и закрывать церкви. Якобы они „провели работу над ошибками“ и больше не допустят таких зверств. Как же, провели! А хоть одного ответственного за эти ошибки отправили на пенсию? Лишили поста, посадили? Отдал он государству свои личные средства чтобы хоть частично компенсировать эту ошибку? Хороша работа над ошибками! Если кто и наказан – то стрелочники, выполняющие указания тех, кто командовал ими.

Уверен только в одном – в любой момент их точка зрения изменится. И этим моментом может быть что угодно, но в первую очередь потеря власти и своих привилегий, которых они добились, вылизывая все интимные места власти действующей. Приди они к власти снова – и всё повторится!»

Пётр съездил на вокзал и приобрёл билет до Ленинграда. Отъезд завтра утром. Сходил в магазин, купил тортик и, когда мать вернулась домой, сообщил, что завтра утром уезжает. Обещал обязательно приехать на летних каникулах домой, так как в стройотряд ехать больше не собирается.

Уже в поезде продолжал думать над двумя проблемами: как приобрести жильё и куда спрятать клад, который взял с собой. Некоторые мысли появились, но надо было их хорошо продумать.

«Стипендия на ближайшие пять месяцев заработана, так что съезд с квартиры пока откладывается. Теперь надо подумать, где заработать ещё деньжат, чтобы хватило на хлеб с маслом. Мой опыт подсказывает, что надо не менее трёх рублей в день чтобы нормально питаться. Даже двух хватит, если не шиковать. Надо бы сходить к профессору и предложить свои услуги по переводу статей в научных журналах. Он говорил, что английским и немецким владеет хорошо, но вот французским и испанским – плохо, а арабский – совершенно не знает. Я готов поработать переводчиком на ставку лаборанта на его кафедре за семьдесят рублей в месяц», – размышлял Пётр, направляясь с Витебского вокзала Ленинграда к себе домой.

Дома соседа не было: уехал на каникулы домой и обещал вернуться к 4 февраля. Было время посвятить разбору монет и ювелирки. Начал с медных монет. Разложил их по годам выпуска. Затем клал каждую монету на картонку, накрывал её листом тонкой белой бумаги и с обратной стороны бумаги торцовым концом карандаша с еле выступающим грифелем, не сильно нажимая делал отпечаток монеты на бумаге. Затем переворачивал монету другой стороной и также делал её отпечаток. Всего получилось восемь листов бумаги формата А4, с отпечатками на каждом шести монет с двух сторон.

Далее также поступил с серебряными монетами. Их отпечатков получилось десять листов.

Из пятнадцатирублёвых золотых черновой выбрал два наиболее сохранившихся и обе монеты также отпечатал на отдельном листе.

Сложил все листы с отпечатками в белую папочку с завязками, на которой написал: «Дело N6» и удовлетворено вздохнул:

«Теперь схожу с этой папочкой в публичку, отыщу там каталоги старинных монет и по ним определюсь, что за монеты я нашёл. Под каждой монетой сделаю её краткое описание из каталога. И уж после этого очень осторожно начну контактировать с нумизматами, чтобы определить ценность и цену этих монет. Эта работа не на один день. Хорошо её закончить к лету.»

Папочку убрал в чёрную кожаную папку для бумаг, подаренную матерью при поступлении в университет, и засунул её в самый конец нижнего ящика письменного стола, сверху завалив её старыми конспектами и старыми учебниками. Хоть он ни разу не видел, что Юра лазил по ящикам его стола, но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Достал целую обувную коробку с крышкой, сложил в неё четыре кожаных мешочка с монетами и ювелиркой, обложив их внутри коробки скомканными газетными листами, чтобы мешочки не болтались, перевязал её крест-накрест верёвкой, завязав крепко узлом – чтобы можно было его только разрезать, а не развязать, и положил коробку в чемодан с одеждой, лежащий под кроватью.

«Два важных дела сделаны. Конечно, всё очень ненадёжно, но спрятано. Ворам в нашей квартире делать особо нечего: всем соседям по дому известно, что квартира сдаётся нищим студентам. К нам залезть могут только залётные воры, работающие не по наводке. Но клад надо обязательно перепрятать: вот сойдёт снег и прикопаю я его где-нибудь в пригороде Ленинграда.»

На следующий день Пётр направился в университет на кафедру, где работал профессор, предложивший ему подготовить доклад на заседание СНО. Он хотел прояснить тематику доклада и, заодно, прощупать тему работы лаборантом.

Ему не повезло: профессора на месте не было. Секретарь кафедры, узнав причину прихода Петра, посоветовала прийти завтра к десяти часам утра. Пришлось уйти, не солоно хлебавши.

«В таком случае схожу ка я в публичку, поищу каталоги монет и орденов, узнаю, где они хранятся, как выдаются, что в них напечатано и можно ли ими воспользоваться не засветившись. Всё равно этим надо будет заниматься.»

В читальном зале публички Пётр поинтересовался у дежурного библиотекаря каталогами старинных монет. Оказалось, их выдают по специальной заявке и пользоваться ими можно только в специальном зале под присмотром библиотекаря. На вопрос Петра к чему такие строгости, получил ответ:

– Вы же хотите пользоваться полными каталогами без вырванных страниц и испорченных фотографий монет. Даже в отдельном зале под контролем библиотекаря мы вынуждены заменять каталоги раз в полгода. А раньше – даже ежемесячно.

– Так издали бы их и пустили в открытую продажу: кому надо, тот бы купил. И не воровал их в библиотеке, не портил книги.

– Такие вопросы решаю не я. Наверно, есть какие-нибудь соображения высшего порядка по этому вопросу, недоступные нам, простым смертным. Так Вы будете оформлять заявку на получение каталогов? Не забудьте вписать в неё номер паспорта, указать место прописки и цель работы с каталогами. Я Вас поставлю на очередь. Только в середине марта Вы сможете с ними поработать.

– Да, заявку я оформлю обязательно. Но предварительно хотелось бы посмотреть зал, где клиенты работают с каталогами.

– Идите за мной.

Они прошли в маленький зал на три стола, перед которыми стоял стол для библиотекаря. За столами сидели пожилые люди, листающие каталоги и делающие из них выписки. Все были очень заняты, и никто не поднял даже головы, чтобы посмотреть на вошедших.

– Клиенты работают тут по часам?

– Конечно. Желающих много и каждый клиент имеет всего два часа времени для работы. Потом его сменяет следующий.

– Скажите, как можно подготовиться к посещению этого зала, чтобы попусту не терять время? Я имею в виду: как заказать нужные именно мне каталоги, чтобы не искать их по стеллажам и т. п.

– Придёте накануне указанного Вам времени посещения читального зала и оговорите с библиотекарем свою заявку. И всё.

Пётр заполнил бланк заявки, передал его библиотекарю, получил пропуск на день и время посещения, после чего покинул публичку.

«Честное слово, не помню, чтобы в старом мире была такая тягомотина с посещением библиотеки и получением каких-либо каталогов! Что-то здесь не так. Но что?»

При выходе из здания его догнал молодой мужчина, обратившийся к нему с вопросом:

– Вы хотели ознакомиться с каталогами монет?

Пётр остановился и внимательно его оглядел.

– С какой целью интересуетесь?

– Вы наверно новенький любитель – нумизмат. Здесь я раньше Вас не видел. Просто имеется способ просмотреть интересующие Вас каталоги монет в любое удобное Вам время за небольшую плату: пять рублей за час. А также обменяться или продать некоторые экземпляры монет из Вашей коллекции таким же любителям. Или получить консультацию у профессионала, но тоже платно: три рубля за конкретный экземпляр монеты. Вас это интересует?

– Даже не знаю. Я действительно никогда раньше не занимался коллекционированием монет. Неожиданно стал обладателем небольшой коллекции: получил её в наследство от деда, он недавно умер. Хотел получше разобраться с коллекцией что бы определиться со своими дальнейшими действиями.

– Коллекция монет у Вас при себе? Или хотя бы в городе?

– Нет, только отпечатки монет на листах бумаги. Мне посоветовали именно так проводить ознакомление с ними других людей в смысле безопасности.

– В таком случае Вам надо встретиться со специалистом-нумизматом. Он посмотрит отпечатки монет и подскажет, что лучше всего с ними делать. В том числе назовёт цены, если надумаете их продавать. Эта услуга бесплатная.

– И когда реально может произойти эта встреча?

– Например, сегодня в три часа. Я могу назвать адрес. Приходите, принести с собой отпечатки монет и консультируйтесь.

– Меня это заинтересовало. Давайте адрес.

Молодой человек протянул Петру визитную карточку.

– Пожалуйста. Здесь указан адрес. Приходите в три часа. Просьба не опаздывать.

– Если смогу, то приду.

«Всё страннее и страннее. Никогда не думал, что вокруг старинных монет могут водиться такие „хороводы“! Интересно, а вокруг филателистов и других собирателей: значков, открыток, часов и т. п. тоже творятся такие страсти? Неужели это дело настолько денежное и выгодное, что прямо в библиотеке ведётся охота за любителями-дилетантами? Жаль, мой юный владелец тела был весьма далёк от любого коллекционирования и в нашей общей памяти ничего нет по этой проблеме. Надо бы получше обо всем этом разузнать, прежде, чем идти в гости к консультанту-нумизмату. Схожу ка я в университет на исторический факультет. Поговорю со студентами. Может быть они мне чего подскажут. Времени до трёх часов достаточно.»

Глава третья

В университете было малолюдно: каникулы. По коридорам бродили только несчастные личности, пытающиеся поймать преподавателей и упростить их принять проваленный экзамен.

Пётр подошёл к одному парню, стоящему у окна и бездумно глядящего на улицу.

– Извини, что открывают дела, но, если ты в теме, не мог ли ты меня недолго проконсультировать по вопросам, связанным с нумизматикой?

– С нумизматикой? Нет, я не в теме. Но если тебе очень нужно, лучше Маши про нумизматику тебе никто не расскажет.

– А где эта Маша?

– Только что тут бродила. Караулит доцента Зальцмана чтобы договориться о сдачи экзамена по истмату. Да вон она сюда идёт!

Пётр обернулся и увидел симпатичную девушку.

– Маша! Тут один товарищ интересуется нумизматикой. Не поговоришь с ним?

Маша подошла к ним и с интересом взглянул на Петра.

– Что интересует молодого человека?

– Молодого человека зовут Пётр и в первую очередь его интересует симпатичная девушка Маша, а уж потом небольшая консультация по нумизматике.

– Тогда начнём с конца: почему нумизматика?

Пётр вкратце рассказал ей историю с получением коллекции монет от умершего дедушки, посещении публички, встрече с незнакомцем, посоветовавшем ему проконсультироваться у специалиста, и показал полученную от него визитку.

– Я решил, что надо хоть немного узнать о нумизматике и о том, что меня ожидает при встрече со специалистом прежде, чем совать голову в это дело.

– Похвальное желание. Начну объяснение по порядку.

Во-первых, нумизматика – область коллекционирования, связанная с монетами.

Во-вторых, это очень криминальная область. Здесь крутятся огромные деньги.

В-третьих, лохам в нумизматике делать нечего: сначала надо пройти соответствующий курс обучения и только потом влезать в это дело.

Всё понятно?

– Более-менее. На твой просвещённый взгляд, что меня ожидает при встрече с консультантом-нумизматом?

– Большой развод. Консультант посмотрит твою коллекцию, выберет из неё одну – две монетки и назовёт их ценными. Остальные предложит выбросить. А за эти две монетки предложит цену в половину их стоимости. Это – в лучшем случае. Если ты не согласишься, на улице за квартал от места встречи тебя окружит шпана, которая отберёт у тебя коллекцию и ещё вломит так, что забудешь, за чем ходил к консультанту.

– Я не собираюсь показывать консультанту коллекцию. Я сделал отпечатки всех монет на бумаге и возьму с собой только их.

– Это уже более-менее умный поступок. В этом случае шпана проследит за тобой до квартиры и через день – два устроит на неё налёт. И ты останешься без коллекции. Покажи мне отпечатки монет. Я тоже в них разбираюсь и могу тебя проконсультировать.

– С собой я их не ношу. Значит, мне сегодня не стоит идти к консультанту. А когда ты свободна, чтобы я мог показать отпечатки монет тебе?

– Вот договорюсь сегодня с дОцентом о пересдаче экзамена – и свободна до восьми часов вечера.

– Ты не против, если я вместе с тобой подожду Зальцмана?

– Ты его знаешь?

– Да, сдавал ему философию в январе. Я учусь на экономическом факультете в универе на четвёртом курсе, специальность «мировая экономика».

– Как здорово! Можешь меня проконсультировать по истмату?

– Почему нет? Думаю, только одной консультации будет мало: послезавтра начинается весенний семестр, и я буду очень занят.

– Мне хватит и одной консультации: надо прояснить некоторые нюансы истмата. Это же не наука, а какое-то начётничество! Ой! Зальцман идёт! Я сейчас!

Пётр оглянулся и увидел вывернувшего из-за угла доцента. Тот тоже его увидел, заулыбался узнавая и, проходя мимо, поздоровался. Пётр машинально ответил. Маша тут же подскочила в Зальцману стала просить его о приёме у неё экзамена. Тот недовольно морщился и отрицательно качал головой. Пётр решил помочь девушке.

– Иосиф Мойшевич! Я занимался с Машей по Вашему предмету и уверен, что она готова к сдаче экзамена.

Тот посмотрел на него с усмешкой, пожал плечами и сказал:

– Хорошо. Завтра в 10 часов утра на кафедре. Единственный раз и только потому, что за Вас просит этот молодой человек! Не забудьте взять направление в деканате и зачётку.

И зашагал дальше по коридору.

Маша стояла и молча смотрела ему вслед.

– Я до завтра подготовиться не успею, – прошептала она, – и меня отчислят из универа.

Слезы выступили у неё на глазах, она хлюпнула покрасневшим носиком.

– Поехали ко мне, – проговорил Пётр. – За час посмотришь отпечатки монет, проконсультируешь меня и потом мы до конца дня займёмся истматом. Экзаменационные билеты у тебя с собой?

– Да!

Пока ехали на троллейбусе Пётр поинтересовался:

– На каком факультете и курсе ты учишься?

– На факультете искусств, третий курс. Специальность искусствоведение.

– А откуда знаешь нумизматику?

– Моя специализация – нумизматика, фалеристика и другие виды коллекционирования.

– А сама что-нибудь коллекционируешь?

– Нет, для этого я слишком бедна. Чтобы заниматься любым коллекционированием надо быть богатым человеком.

– Ты – ленинградка?

– Я из Пушкина – пригорода Ленинграда, здесь живу в общаге, а ты?

– Я из Новгорода. Наша остановка, выходим.

Маша очень внимательно рассматривала отпечатки монет, делая около некоторых из них отметки карандашом. Наконец, вынесла вердикт:

– Это не похоже на коллекцию монет, а больше смахивает на клад. Отсутствует систематика в подборе монет. Так коллекции не собираются. Отмеченные мною монеты – ценные. Коллекционеры с удовольствием приобретут их у тебя. Думаю, тысяч двенадцать за них ты получишь. Остальные можно продать рублей за триста – все, скопом. Сюда не вошли два пятнадцатирублёвых золотых червонца 1897 года. Каждый из них стоит не менее двух с половиной тысяч рублей. Мой тебе совет: не спеши продавать монеты, если срочно не нуждаешься в деньгах. Этот набор монет может оказаться хорошей основой для приличной коллекции. Надо только вложить в неё не менее десяти тысяч рублей, тогда продать её сможешь за пятьдесят тысяч.

– А ты знаешь коллекционеров, которые готовы купить отмеченные тобой монеты? Или обменять на квартиру в Ленинграде? Меня нумизматика не интересует, а вот квартира в городе – очень. Кстати, и за посредничество получишь свой процент.

– Надо подумать. Давай вернёмся к этому вопросу после того, как я сдам истмат.

После чего молодые люди посвятили весь остаток времени до восьми часов подготовке к экзамену. Ровно в восемь вечера Маша ушла, сказав, что сегодня обещала ночевать дома в Пушкине. Они договорились встретиться завтра в университете в 12 часов. В 10 часов у Маши был экзамен, и в это же время Пётр предполагал встретиться с профессором.

Встреча с профессором прошла буднично. Он рассказал Петру каким видит научный доклад, какие его разделы были бы к месту и раскрыты подробно, а о чём надо умолчать, о чём только намекнуть. Интрига должна сохраняться до завершения выступления. Кроме того, из текста доклада всем должно быть ясно, что лектор не рассказал и половины того, что им изучено и подготовлено.

Пётр полностью согласился с такой концепцией и пообещал, что до конца марта он собирает материал, штудируя все доступные ему научные иностранные журналы, в апреле пишет сам доклад и в конце апреля передаёт его профессору для корректировки.

Намёки на то, что хорошо бы его принять лаборантом на кафедру, основным занятием которого будет перевод статей из научных журналов по заказам профессора, понимание не нашли. Было высказано пожелание сначала подготовить доклад, доказав тем самым свои интеллектуальные и переводческие возможности, а уж «потом будет суп с котом».

Когда Пётр освободился, Маша уже ждала его около кафедры.

Похоже, здесь она была довольно долго, так как успела устать стоять на ногах и теперь сидела на подоконнике.

– «Хорошо!», – воскликнула она, увидев его. Подбежала и чмокнула в щеку. – Закончила сессию без троек! Жаль только, что стипендии не будет. Пошли в кафе отмечать мой успех. Только денег у меня немного: придётся обойтись без шампанского.

– Разберёмся! В какое кафе пойдём?

– Давай на Невский в «Север»! там очень вкусные пирожные.

После посещения кафе они долго гуляли по городу. Погода стояла отличная: лёгкий морозец, ветра не было, только падал снег.

Расстались они около общаги Маши. Долго целовались и договорились не пропадать. Маша обещала вплотную заняться просьбой Петра, а он предложил сходить в субботу в кинотеатр «Ленинград», где и встретиться перед началом сеанса, начинавшегося в семь часов вечера. Билеты он купит. Маша с радостью согласилась.

Придя первый раз в университет после зимних каникул Петру немедленно сообщили, что его в общежитии искал родственник, приехавший издалека и надеявшийся найти ночлег. К сожалению, никто не знал адреса его съёмной квартиры и в Ленинграде ли он или уехал на каникулы домой, поэтому ничем помочь родственнику его соседи по общаге не смогли.

Никаких родственников, кроме матери, у Петра не было, поэтому первое, что ему пришло в голову: его искал тот самый молодой человек, который дал визитку консультанта-нумизмата. И искал именно потому, что он не явился на обусловленную встречу. А адрес общежития был указан в заявке на посещение библиотеки.

«Похоже у „нумизматной мафии“ всё схвачено. Бандиты даже могут познакомиться с личными данными людей, желающих в законном порядке получить доступ к каталогам монет. Не удивлюсь, если сегодня этот молодой человек будет искать меня в универе или встретит на выходе из него. Могу сказать: пришлось срочно уехать из города, возникли неотложные дела. Однако, тем самым покажу свою незаинтересованность в скорейшей встрече с консультантом-нумизматом, что может привести к посещению моей квартиры налётчиками. Ведь проследить меня до неё им будет не сложно. Как же поступить? Сам-то я этих бандитов не боюсь: всегда смогу постоять за себя, а вот клад… Где же его зимой можно спрятать так, чтобы и не нашли его, кому не надо, и близко от меня был? Дом, где я живу, пятиэтажный. У него есть подвал и чердак. Оба запреты на навесные замки. Ключей от них у меня нет. Но замки простые, я их и проволокой открою. Вот только не знаю, можно ли хорошо спрятать клад в тех местах. Сегодня после универа первым делом поднимусь на чердак, посмотрю, что там и как. Может быть пригляжу место. В подвале сыро, там прятать клад не стоит. И идти сегодня домой мне надо будет осторожно, чтобы хвост не привести. Вот не было печали!»

После университета Пётр сначала отправился в публичку записываться в научный отдел с литературой на иностранных языках. Для этого одного паспорта оказалось недостаточно: потребовалось письмо из СНО университета с просьбой допустить студента до этого «сверх тайного отдела» библиотеки. Пришлось возвращаться обратно и идти в СНО. Там тоже сказали, что им надо письменное ходатайство от профессора на подготовку такого письма.

«Дурдом какой-то! Чтобы решить элементарный вопрос надо обегать пол Ленинграда, потревожить занятых людей и, непонятно, во имя чего! Ну, какие секреты могут содержать научные зарубежные журналы и почему к ним нельзя допускать студентов, знающих иностранные языки? Хотя вспоминаю, в прошлом мире было то же самое. Маразм рулит везде в СССР!»

Пока Пётр бегал по Ленинграду, то постоянно сторожился соглядатаев, но ничего не заметил.

«Не будут они за мной столько времени следить: мало ли куда я пойду и когда вернусь домой. Всё же сначала попытаются узнать, почему не пошёл на встречу с консультантом, то есть ловить меня будут около универа сразу после занятий. Сегодня никого не было. Так что ждать их надо в ближайшие дни, если вообще придут. А может просто паранойя у меня разыгралась? Никому я не нужен, просто „накрутил“ себя чрезмерно?»

Однако, прежде, чем сразу идти домой, Пётр за квартал от своего дома зашёл в другой и остановился за входной дверью в подъезде: подождал, не сунется ли кто-нибудь за ним следом. За пятнадцать минут никто в подъезд не вошёл. Тогда он проходными дворами сделал круг вокруг квартала и вошёл в подъезд своего дома. Ещё постоял, выждал некоторое время и только после этого вошёл в свою квартиру. Соседа дома не было. Переоделся в спортивный костюм, положил коробку с кладом в сумку, взял ещё фонарик и кусок проволоки и отправился на верхний этаж.

На последней площадке была всего одна дверь в квартиру, тогда как на всех остальных – по три.

«Или здесь огромная квартира, или в соседних подъездах квартиры большие, за счёт них отсутствуют ещё две здесь. Но мне это на руку: меньше вероятность, что кто-то выйдет на площадку.»

Пётр поднялся по вертикальной металлической лестнице до потолка и тронул висящий на двери на чердак замок: тот неожиданно сам открылся и повис, качаясь на дужке.

«Отлично! Мне меньше забот. Хотя это говорит о том, что на чердаке бывают неизвестные посетители. Мне надо быть внимательнее.»

Он осторожно толкнул дверь и она, без скрипа, открылась. Забравшись на чердак, Пётр включил фонарик и огляделся: вокруг никого и ничего не было. Закрыл дверь и, освещая стропила, пошёл к торцу чердака, стараясь не топать. Пол чердака был засыпан керамзитом. Оба слуховых окна закрыты на внутренние защёлки. Чердак совершенно не захламлён. Жизнедеятельности птиц не видно – значит они сюда не попадают. Из других подъездов сюда входов не было: а их три.

«Странно, значит вход только из моего подъезда.»

В торце на расстоянии двух метров от последней стойки, поддерживавшей стропила, разрыл керамзит и в выкопанную яму спрятал коробку с кладом. Разравнял керамзит вокруг захоронки. Убедился, что это место ничем не отличается от других, пошёл к выходу из чердака. Опять навесил замок, придав ему вид закрытого на ключ, и вернулся в квартиру. Соседа ещё не было.

«Одно дело сделал. Однако, непонятно, кто это ходит на чердак и зачем? Может быть тоже что-то там хоронит? Не хватает ещё там мне с кем-нибудь встретиться! Эх! Надо было с собой взять бельевую верёвку и прикрепить её к стропилам: якобы я на ней собираюсь сушить постиранное бельё. И повод будет в этом случае на чердак подняться, и подозрений меньше! Так в следующий раз и сделаю. И ещё новый замок куплю и повешу: чтобы бельё не украли!»

Юра пришёл домой после одиннадцати вечера.

– Такой отличный фильм посмотрел! Американский боевик! Какие красивые девушки! Как точно от пояса полицейские стреляют! Какие драки! Бьют, бьют друг друга арматурой по голове – и хоть бы что! А мафия! А клады! Эх, жалко! Всего одна серия!

– Как фильм то называется?

– Точно не помню, что-то вроде «Не промахнись, подруга!».

– А в каком кинотеатре смотрел?

– В «Ленинграде»! Широкий экран! Цветной!

– Ясно. В субботу схожу. На семь вечера сеанс есть?

– Есть. Но билеты надо заранее покупать: очереди дикие. Сам то сегодня случайно попал. Лишний билетик у девушки оказался. А какая девушка! Сказка! И живёт недалеко от нас: через два дома. Тоже студентка. В ЛИТМО учится. На специальности «Телевидение». Телевизоры проектировать будет. Рассказала, что её берут после защиты диплома на работу в НИИ «Телевидение». В этом году пятый курс заканчивает, потом диплом. На год меня старше. Жалко!

– Ты что, влюбился? Жениться собрался? Ты же с ней только сегодня познакомился!

– Я – не ты! До сих пор девушки не имеешь! Не тебе судить о том влюбился, не влюбился. Сам сначала влюбись! – обиделся Юра.

– Да, ладно, любись, женись – не моё дело. Всё, я спать пошёл!

– Петя, слушай! Я, когда из универа вернулся, к тебе какой-то мужик приходил. Очень жалел, что дома не застал. Я сказал, что тебя лучше после занятий в универе ловить: всё время ты занят, никакого распорядка. Неизвестно, когда домой приходишь. Только ночевать. Так что жди, завтра в универ придёт.

– А зачем приходил, не сказал?

– Нет, да я и не спрашивал. Всё, я спать пошёл.

«Дела… Значит, всё же как-то узнали. Думали, я сразу после занятий домой пойду. Может, и на чердаке они побывали? Проверили все углы. Или ещё придут, когда я скажу, что монеты спрятаны. Не поторопился ли я их в керамзит зарыть? Ну, что сделано, то сделано. Перепрятывать не стану. И замок менять не буду, чтобы случайно не навести на чердак. Кстати, утром надо с собой забрать папку с отпечатками монет. От греха подальше. Пусть лучше в моём дипломате с конспектами подлежит.»

Глава четвёртая

На следующий день при выходе из аудитории после лекции Пётр увидел знакомого молодого мужчину, который передал ему визитку. Кивнул ему, проходя мимо, но был остановлен вопросом:

– Почему не пришёл к консультанту?

– Не смог: неожиданно возникло неотложное дело.

– Когда придёшь?

– Теперь не знаю: учёба началась, свободного времени совершенно нет.

– У нас так дела не делаются. Обещал – выполняй. Не выполнил – за базар отвечай. Не хочешь неприятностей – завтра к трём часам приходи. Последнее предупреждение. Не придёшь – всю оставшуюся жизнь жалеть будешь. Всё понял?

Пётр стоял, глядя на бандита, и ушам своим не верил: в университете, среди бела дня, бандит качает права. Причём непонятно, за что. Он отлично помнил, что сказал, забирая визитку: «если смогу, то приду».

– Я прийти не обещал. Сказал: «если смогу, то приду». Не смог. Какие ко мне претензии?

– Не помню, чтобы ты что-то подобное говорил. Я тебя предупредил, – бандит повернулся и ушёл.

«И как мне теперь поступить? Живи я в старом мире – чётко бы знал, что предпринять. В новом же мире мне неизвестны приводные колёса, заставляющие мафию идти на преступления: есть у неё крыша, какая, какие традиции, кого она боится и т. п. Я пока плохо представляю себе на что в реальности, кроме запугивания, способны пойти бандиты. Самое главное – не подставить под удар родных и знакомых. Но то, что обращаться в милицию за защитой мне нельзя – ясно. Начнётся разбирательство, всплывёт моё враньё о дедушке – владельце коллекции монет. Дальше – больше. Кто бы что дельное посоветовал. Никогда не имел дел с бандитами в этой реальности – молодой ещё. Может попросить Машу, чтобы отобрала отпечатки самых зряшных монет и их показать консультанту? Может тогда эта „нумизматная мафия“ от меня отстанет. Папка с отпечатками монет у меня с собой. Могу с ней сходить в общагу к Маше. Где она находится, я знаю, но вот в какой комнате живёт и какая её фамилия – не знаю. Зато знаю, откуда она приехала. Может и найду.»

Больше никаких умных мыслей в голову не приходило. Разве что такие:

«Сходить на кафедру физвоспитания и поговорить с кем-нибудь из ребят: борцов или боксёров. Они всё же ближе к криминалу, чем я. Может что посоветуют или сведут со знающими людьми. А что, вариант. Время у меня есть, дойти до места – десять минут. Попытка – не пытка! Схожу.»

На кафедре физвоспитания было много народа: только что вывесили расписание соревнований на весенний семестр в университете и желающих с ним познакомиться было достаточно. Пётр углядел несколько знакомых парней, занимающихся силовыми видами спорта. Подошёл к одному, самбисту.

– Влад, привет! Можно тебя на минутку?

– Петя, привет! Чего хотел?

– Посоветоваться надо. Тут со мной такое дело случилось, как поступить, не знаю.

– Рассказывай!

Пётр, не вдаваясь в подробности, рассказал про наезд бандитов, подчеркнув, что конкретно ничего никому не обещал и если кто будет разбираться, то его слово будет против другого слова, свидетелей разговора не было. В конце рассказа подчеркнул:

– Честно скажу, за себя я не волнуюсь: постоять всегда смогу, – и показал свой огромный кулак, – но вот очень не хочу, чтобы под ударом оказались мои родные и знакомые. С бандитами раньше дел никаких не имел, не знаю, что от них ждать, как решаются такие дела.

– Понятненько. Значит того парня, что встретил тебя после лекции, ты всего второй раз в жизни видел. Как звать – не знаешь, кто он такой, где крутится – тоже. На первый взгляд похоже на наезд на лоха: запугать, отнять. Но, то что к тебе домой приходили, искали – это неприятно, за этим может что-то большее стоять. Давай я тебя с Глебом познакомлю, серьёзный парень, три года на флоте прослужил, потом сюда поступил. Он раньше с бандитами пересекался. Может, что и посоветует. Боксёр, учится на историка, второй курс. Пошли.

Глеб оказался немного постарше Петра, но спокойный, рассудительный парень. Выслушал Петра, задал несколько вопросов по ходу рассказа. Немного подумал и предложил:

– Не возражаешь, если мы вместе с тобой завтра сходим к консультанту? Только возьми отпечатки монет с собой.

– Хорошо. Где встретимся?

– Давай у входа в этот корпус. Отсюда на троллейбусе за полчаса доберёмся. Значит, в 14 часов 20 минут. Договорились?

– Спасибо. Договорились.

«Всё же мне надо Машу найти. Пусть отберёт те отпечатки монет, что коллекционера не заинтересуют. Поеду ка я к ней в общагу.»

В общаге Пётр сразу подошёл к вахтёрше: женщине средних лет, сидевшей за столом, перегораживающим вход в общежитие.

– Здравствуйте! Вы не можете мне помочь найти девушку Машу, которая учится на третьем курсе факультета Искусств и приехала из Пушкина? Она очень просила передать ей вот эту папочку с отпечатками монет – ей для учёбы надо. Но всю папочку отдать я не могу: она должна выбрать то, что ей надо. Так бы я Вам её оставил. Мне ведь тоже учиться нужно.

Женщина внимательно оглядела Петра.

– Какие документы у тебя есть?

– А какие Вам надо? Я не собираюсь в общежитие заходить. Пусть Маша сюда выйдет, здесь и выберет, что ей надо.

– Вера! – прокричала шахтёра вслед прошмыгнувшей мимо девушки, – ты знаешь где Маша из Пушкина с третьего курса живёт? Позови её сюда. Ей какие-то бумаги принесли. Пусть выйдет. Если её нет – сообщи, а то тут можно до ночи сидеть, её ожидаючи! Жди, курьер! – бросила она Петру и ехидно улыбнулась.

Маша появилась спустя десять минут и, увидев Петра, просияла:

– Принёс! Спасибо! – и подмигнула, прошептал, – вахтёрша – та ещё сплетница.

Они сели на диванчик, стоящий около стола вахтёрши. Пётр вынул папку, раскрыл её и сказал:

– Маша, я принёс отпечатки монет. Выбери, какие тебе нужны, остальные я заберу с собой, – и, наклонившись к её уху, прошептал, – Оставь самые неинтересные и дешёвые для показа бандитам. Они меня нашли и требуют показать отпечатки монет. Завтра я с приятелем иду на встречу в три часа дня с консультантом, – и затем громко – Возьми ножницы и отрежь те, которые тебе нужны.

Вахтёрша с интересом наблюдала за ними.

Маша сбегала за ножницами и быстро отрезала те отпечатки, которые отметила ранее, добавив к ним ещё парочку.

– Эти я забираю. Не волнуйся, ничего не потеряю. Ты где встречаешься с приятелем перед тем, как направиться к консультанту?

– Да перед главным корпусом универа.

– Может быть, мне вместе с Вами к консультанту сходить? Всё же я какой-никакой, а специалист в нумизматике.

– Не надо, всё будет нормально. Ну, я пошёл! До свидания!

После ухода Петра вахтёрша сказала Маше:

– Не будь дурой! Не упусти такого молодого человека! Сразу видно: далеко пойдёт, да и к тебе, вертихвостке, хорошо относится. Этот не поматросит и бросит, а женится. Лучшего тебе не найти.

Маша только вздёрнула плечами: и без Ваших советов обойдусь!

Маша всё же решила пойти вместе с Петром и его приятелем на встречу с консультантом. Чем-то запали в её душу слова, сказанные вахтёршей после ухода Петра. Она посчитала, что за час можно добраться до любого места в Ленинграде: не может консультант жить где-то на окраине города. Поэтому уже в два часа дня она стояла в холле университета перед дверью и наблюдала за входом. Сначала появился молодой мужчина, который остановился, оглядываясь по сторонам, потом через полминуты подошёл и Пётр.

«Пора!» – решила Маша и выскочила на улицу.

Пришлось немного пробежать, чтобы догнать парней: они быстро шли к остановке троллейбуса. Успела в самый последний момент: двери троллейбуса закрывались. Вот тут-то и увидел её Пётр.

– Маша! Ты куда собралась?

– Я с Вами хочу поехать. Интуиция у меня твердит, что без меня Вам там будет не комфортно.

Глеб с любопытством смотрел на Машу. Она взглянула на него и между ними «проскочила искра». Маша и Глеб одновременно вздрогнули. Пётр тоже заметил что-то странное в их взглядах.

– Пусть с нами едет, – проговорил Глеб, – на бандитского консультанта у нас будет свой, студенческий консультант.

Без десяти минут три они подошли к подъезду дома, указанного в визитке. Тут же к ним подошёл тот самый молодой мужчина, что встречался с Петром.

– Почему втроём? Приглашался только один человек! – проговорил он, неприязненно взглянув на пришедших.

– Или втроём, или никак! – ответил Пётр.

– Хорошо, идите за мной! На споры нет времени.

Они прошли дальше по тротуару и остановились, пройдя два квартала, перед такой же пятиэтажкой. Поднялись на второй этаж и показывающий дорогу мужчина позвонил в дверь, на которой отсутствовал номер.

«Полная конспирация», – похихикал про себя Пётр.

Дверь открыл ещё один парень, с удивлением посмотревший на Глеба. Тот также с любопытством его разглядывал. Не говоря ни слова все прошли в прихожую, где им было предложено раздеться. После чего их проводили в гостиную, обставленную под кабинет.

За письменным столом сидел благообразного вида лет шестидесяти мужчина с сединой на висках и отсутствием других волос на голове. Перед ним лежал чистый лист бумаги, шариковая ручка и лупа.

К столу примыкал приставной столик с двумя стульями с каждой стороны.

– Моё имя Эрнст Витальевич. Я являюсь профессиональным консультантом, представляющим интересы Клуба нумизматов. Прошу вас также представиться, хотя, признаюсь, я ожидал увидеть только одного человека, а не троих.

– Пётр Кулаков, студент университета, будущий экономист, владелец старинных монет.

– Маша Голубева, студентка университета, будущий искусствовед. Специализируюсь в вопросах нумизматики.

– Глеб Круглов, студент университета, будущий историк.

– Присаживайтесь! – Эрнст Витальевич махнул рукой в сторону стульев у приставного столика. – Ребята, а Вы подождите в соседней комнате, – он отдал распоряжение двум молодым людям, встретившим гостей.

После этого внимательно посмотрел на Петра и сказал:

– Ну, показывайте, Пётр, Ваши монеты.

Пётр передал консультанту отпечатки монет, приготовленные для предъявления бандитам. Тот внимательно рассмотрел каждую, иногда пользуясь лупой, и отбросил их в сторону.

– Меня неверно проинформировали по поводу коллекции монет. Это не коллекция, а некий набор всякой всячины, причём ничего достойного внимания в нём нет. Максимум парочку монет я могу купить за э-э-э – пятьдесят рублей. И это всё. Кроме них у Вас ничего нет? Я имею в виду, всё ли Вы мне показали?

– Всё, – Пётр развёл руками. – Я никогда не занимался коллекционированием старинных монет, поэтому решил посмотреть каталоги. Записался в библиотеку, мне назначили время. При выходе из библиотеки меня перехватил Ваш, не знаю, как назвать, «представитель» и предложил не ждать месяц, а встретиться с Вами. Дал Вашу визитку. Назначил время. Я предупредил, что если смогу, то приду. Не смог, пришлось срочно заниматься с Машей подготовкой к экзамену. Тогда Ваш представитель «наехал» на меня, угрожал крупными неприятностями. В результате получился пшик: Вы потеряли время, я и мои друзья тоже. Мне очень жаль. Надеюсь, мы можем уйти?

– Так Вы согласны продать мне несколько монет?

– Если Маша согласится с предложенной Вами ценой – она мой консультант – то да.

Эрнст Витальевич ещё раз перебрал отпечатки монет. Отложил в сторону пять штук и поставил цену на каждом: от десяти рублей до тридцати. После чего передал их Маше. Она внимательно просмотрела отпечатки и сказала:

– На мой взгляд, цена занижена по сравнению с той, по которой их приобретают любители-нумизматы от трёх до десяти раз.

– Обоснуйте, Маша, это Ваше утверждение.

После этого в течение получаса между Машей и Эрнстом Витальевичем произошёл ожесточённый спор. Стороны оперировали каталогами, последними им известными ценами на монеты, фамилиями коллекционеров, которые по таким ценам приобрели аналогичные монеты. Приводились и другие аргументы. Петр с Глебом с интересом наблюдали за торгом. В итоге цены так и не были согласованы. При расставании Эрнст Витальевич сказал Маше, что готов привлекать её для оценки старинных монет, а после окончания университета при накоплении ею необходимого опыта, даже может предложить работу в Клубе нумизматов. И передал ей свою визитку с номером телефона, предупредив, что посредники, нашедшие продавцов или покупателей старинных монет, могут рассчитывать на получение неплохие комиссионных.

Наезд на Петра был назван недоразумением, которое не найдёт своего продолжения в дальнейшем.

После этого троица приятелей откланялась. Когда молодые люди вышли на улицу, Глеб сказал:

– Я ожидал много худшего. Тот парень, который открыл нам дверь, достаточно известная в узких кругах личность. Он МС по боксу, отсидел два года за хулиганство, сейчас бригадир в банде Крота, которая крышует Клуб нумизматов. Я с ним был знаком до службы в ВМС, а о его теперешней «работе» мне рассказал мой хороший товарищ из ОБХСС, с которым я специально встречался вчера. Маша, ни в коем случае не имей никаких дел с этим консультантом. По нему и их Клубу давно тюрьма плачет.

Поскольку Маше и Глебу ехать было в одну сторону – в общагу, то они распрощались с Петром и сели в подошедший троллейбус. Пётр дождался своего и тоже отправился домой.

«Конфликт разрешён. Думаю, этот консультант больше не будет наезжать на меня. Тем более после предстоящего разговора с „крышей“, которая наверняка проинформирует его о личности Глеба и его друзьях в ОБХСС, о чём ей наверняка известно.»

После ухода гостей Эрнст Витальевич собрал своих помощников, чтобы провести «разбор полётов».

– Как я должен понимать заявление этого Петра, что ты на него «наехал»? – сказал консультант, обращаясь к своему «представителю». – Ты получил указание работать тихо и культурно! Зачем заранее пугать наших будущих клиентов. Это – грязная работа. Ты теряешь квалификацию, допускаешь ошибки и пытаешься их исправить грубыми методами!

– Но как я должен был поступить, если этот Пётр не явился в согласованное с ним время на встречу с Вами?

– Так он и не обещал, что точно придёт. Сказал: «Если смогу, то приду». Хорошая работа заключается в том, чтобы от клиента получить однозначное согласие, а не такое, которое он может не выполнить и за которое ты не можешь на него наехать. Раньше у тебя всё получалось значительно лучше. Пришлось мне извиняться перед этими студентами за твои ляпы. И что получилось в итоге? Твои действия заставили Петра обратиться за помощью к своим друзьям. Хорошо, что не в милицию. Нам только этого не хватало.

И окончилось всё пшиком: никаких более-менее ценных монет у Петра не оказалось. Только «подняли волну» и обратили на себя ненужное внимание! Хорошо бы, чтобы это нам ещё не аукнулось!

– А что ты можешь сказать об этой встрече? – обратился консультант к «крыше».

– Одного из пришедших я знаю. С этим парнем мы занимались вместе пару лет в боксёрской секции. Он получил звание КМС и ушёл в армию. Знаю, что после армии его приглашали на работу оперативником в ОБХСС – там работает его дружок. То, что он сейчас студент мне не было известно. Его приход на встречу означает, что ты, Эрнст Витальевич и твой Клуб засвечены. Конечно, наши обязательства перед тобой остаются прежними, пока ты платишь, но наши риски растут. Я обязан доложить Кроту об изменении ситуации, и он примет окончательное решение. Возможно оно коснётся увеличения платы за нашу «крышу».

Эрнст Витальевич выругался сквозь зубы.

– Вот к чему приводят элементарные ошибки и гонор при работе с клиентами! – опять он повернулся в сторону «представителя». Кто мне компенсирует потери на пустом месте? Налагаю на тебя штраф, при следующей ошибке – выгоню ко всем чертям. Свободны!

После ухода своих помощников консультант достал бутылку коньяка, лимон и выпил полстакана. Неприятные мысли бродили в его голове.

«Пора менять „представителя“. Раньше он работал тонко, учитывая психологию клиентов. В последнее время возгордился, что всё получается само собой, без сбоев. И стал портачить! Хорошо, что моя „крыша“ узнал одного из студентов и предупредил меня о возможных неприятностях. Больше с этим Петром никаких дел иметь нельзя! Жалко только, что придётся оставить надежду и на привлечение к моей работе Маши: очень перспективная девочка. Много знает, интересуется нумизматикой, не боится спорить, отстаивать своё мнение. Жаль, очень жаль.

Но не всё так плохо! Больше оптимизма. Как говорят: „предупреждён, значит вооружён“. Необходимые выводы сделаны, работа продолжается.»

Глава пятая

В субботу встреча Маши с Петром не состоялась: половина общежития болела гриппом – как всегда в это время года город посещала эпидемия.

Больше всего Петра волновал квартирный вопрос. Всеми доступными способами он пытался как можно больше разузнать о способах её приобретения. Неожиданно в этом ему помог сосед Юра. Он сказал, что к лету переедет в собственную квартиру и Петру придётся искать нового напарника по съёму жилья. Родители обещали ему дать деньги на покупку квартиры, так как рассчитывали через него сначала прописаться в Ленинграде, а потом купить квартиру и себе. Срок их работы в Нарьян-Маре заканчивался летом и оставаться ещё на пять лет на Севере им совершенно не хотелось. Пётр поинтересовался у Юрия, как тот собирается найти квартиру и потом её купить. Тот очень удивился.

– Так, как покупают её все люди, которым она необходима.

– А как это делают все люди?

– Я официально куплю квартиру у владельцев.

– Это какие владельцы в СССР имеют собственные квартиры?

– Те, кто построил её за собственные средства. Их включили в состав жилищно-строительного кооператива. Конечно, при продаже такая квартира стоит значительно дороже, чем вложенные в её строительство средства, но это разрешено законодательством. Надо только получить разрешение на её продажу у Правления ЖСК.

– А как ты будешь искать тех владельцев квартиры, которые её хотят продать?

– Я и не буду. Для этого есть специальные люди, зарабатывающие на этом неплохие деньги. Они знают всех, кто хочет продать и купить квартиру. Ты им платишь деньги, и они проворачивают эту операцию для тебя.

– И где ты их будешь искать?

– А чего их искать? Я уже нашёл. Сходи в любую юридическую консультацию, спроси и тебе укажут этих людей. Они уже работают по моей заявке.

После этого разговора Пётр очень удивлялся, почему это не пришло ему в голову раньше? Ведь именно так в его мире и решали квартирный вопрос богатые люди, которые не хотели ожидать годы стоя в очереди на жильё. Наверно потому, что этим вопросом в прошлой жизни заниматься ему не приходилось: сначала жил в квартире с родителями, потом они умерли и он остался в этой квартире. А далее настало время, когда если имеешь деньги на квартиру, то без неё не останешься.

«Надо самому заняться этим вопросом. Ждать, когда Маша что-то там придумает с обменом квартиры на старинные монеты – глупо и бесперспективно. Схожу в пару юридических консультаций, поспрашиваю что и как. Под лежачий камень вода не течёт!»

Первой Пётр посетил юридическую консультацию около метро «Петроградская» на Кировском проспекте. Зашёл, осмотрелся. Несколько столов, за двумя сидят юристы с клиентами. Что-то обсуждают. Остальные столы – не заняты. В торце комнаты дверь с табличкой: «Заведующий т. Зильберг Иосиф Маркович». Подошёл к двери, подёргал ручку – заперта.

«Чем-то знакомым повеяло от этой фамилии и имени. Нет, не пересекался с этим человеком в новом мире. Наверное, ошибся.»

– Молодой человек! Иосиф Маркович будет только завтра после обеда. Я могу Вам чем-то помочь? – поинтересовалась женщина за одним из столов.

– Нет, спасибо. Зайду завтра.

Пётр вышел из этой конторы, пожимая плечами.

«Как-то всё очень бедненько. Хотя, зачем тратить деньги на богатую обстановку? Этим клиентов не приманить. Контора-то государственная. Бюджет утверждают сверху. Поищу другую.»

Он посетил ещё пару контор: везде одно и то же.

«К кому обратиться? Как выяснить то, что мне надо и получить желаемое? Вот думается мне, что все эти юридические конторы под колпаком у КГБ – наверняка все такие сделки под контролем. Спрошу я у сотрудника конторы (он же – сексот органов) помощи в приобретении квартиры. Он спросит, имею ли я необходимые средства. Скажу: имею. Вопрос: откуда? Мать в Новгороде в однокомнатной государственной квартире живёт, еле концы с концами сводит. Богатых родственников нет, наследство не получал. Допустим, предложит мне на выбор парочку квартир. Как будешь платить? Деньги большие: до десяти тысяч за двухкомнатную в ЖСК просят. Скажу: с продавцом сам договариваться буду. Пожалуйста, договаривайся. Только оплати сначала наши услуги в сумме десяти процентов от стоимости квартиры. Оплатил. Пришёл к продавцу (он же – сотрудник органов) договариваться. Предлагаю оплату в виде старинных монет или драгоценностей. Он соглашается. В момент оплаты – оперативные сотрудники тут как тут, начинают неприятные вопросы задавать. В итоге: все ценности конфискуются, из универа я вылетаю или в армию на два года, или в тюрьму. Статью найдут. И, самое главное – во всем правы будут.

Значит, по-другому надо действовать. Нет ли у меня знакомых в Ленинграде, которым я могу доверять в этом новом мире? Нет! А если поискать знакомых из старого мира, но являющихся двойниками в этом мире? Были такие люди в старом мире. Не знаю только, остались ли надёжными в этом. Надо подумать и поискать. Особо спешить некуда.»

Так прошла неделя: учёба в универе, подбор и чтение иностранных журналов в публичке, перебор в памяти знакомых, заслуживших доверие в старом мире. Текучка затягивала.

Отношения с Машей у Петра закончились, так и не начавшись. Несколько раз он встретил её в универе, но сходить куда-либо вместе, погулять, она отказывалась, ссылаясь на занятость. Потом дошли до него слухи, что стала встречаться с Глебом. Вольному – воля! Не в правилах Петра было жалеть о чём бы то ни было. Умерла так умерла!

К концу февраля в результате серьёзного насилия над собственной памятью Пётр составил список людей, которым доверял в старом мире. Большинство из них относилось ко второй половине его жизни и было неизвестно, чем сейчас они занимаются и знаком ли он с ними в этой жизни или знакомство произойдёт в более поздние годы. Всего в список вошло двадцать три человека.

«Предстоит нелёгкая работа по поиску этих людей в этом мире, затем навести о них справки и решить, стоит ли знакомиться и налаживать отношения. Пожалуй, лучше начать с тех, кто в прошлой жизни был так или иначе связан с юриспруденцией или с жилищным бизнесом, а также проживал в Ленинграде. В любом случае поиск надо вести среди тех людей, которые оказались в моём списке. К сожалению, сейчас интернета нет, нет и социальных сетей. Придётся начинать со справочных адресных бюро.»

К середине марта Петру удалось собрать кое-какую информацию лишь о пяти человек из его списка. И одна фамилия его очень заинтересовала: Зильберг Захар Иосифович. Так звали студента факультета автоматики и вычислительной техники ЛЭТИ, с которым он был сокурсником в прошлой жизни, но учились они на разных специальностях, и Захар был старше на два года. Оба в один год закончили институт и поступили в аспирантуру. Удачно защитились, но дальше их пути разошлись: Захар эмигрировал в Израиль, потом переехал в США, стал бизнесменом. Несколько раз они встречались то в Америке, то в России. Оказывали друг другу услуги по бизнесу до самой смерти Захара, последовавшей в 2001 году при теракте в Нью-Йорке при столкновении самолёта, захваченного террористами, с одним из небоскрёбов, где находился офис Захара.

«Где-то в этом мире я уже сталкивался с этой фамилией… Вспомнил! При посещении юридической консультации у метро „Петроградская“. Похоже, заведующий юридической консультацией – это отец Захара. Кстати, вспомнил, мне Захар рассказывал, что его отец помог многим евреям эмигрировать из СССР. Правда, тогда я не знал место его работы. Надо подумать, как я могу использовать эту информацию.»

Как и было запланировано, в назначенное время Пётр посетил публичку, где познакомился с каталогами и убедился, что оценки монет, сделанные Машей, верны. Он ещё раз обратился к ней и попросил продать часть наиболее бросовых монет любителям-нумизматам. Она это сделала, получила комиссионные в двести рублей, то есть пятнадцать процентов от общей суммы сделки, и передала Петру тысячу двести рублей за проданные монеты. Больше с Машей он не общался.

В апреле Пётр приступил к аналитической обработке информации из прочитанных им научных статей, посвящённых системам экономического анализа в зарубежных странах, а к двадцатому числу написал вчерне доклад на СНО, который отнёс профессору для правки и согласования.

В результате у него образовалось небольшое окно свободного времени, которое он решил посвятить решению квартирного вопроса, основные этапы которого хорошо обдумал.

План Петра состоял в привлечении для этого Захара. Он выяснил, что Захар в этом мире также поступил на учёбу в ЛЭТИ, но после первого курса был отчислен и провёл два года в армии. После армии, вернувшись домой, учиться не пошёл, а женился. Родители молодожёнов подарили им двухкомнатную квартиру в ЖСК на Малой Посадской улице недалеко от метро «Горьковская». Занялся фарцовкой, которая у него неплохо пошла, и Захар считал, что его призвание – бизнес, а раз бизнесом в СССР открыто заниматься запрещено, то надо перебраться на Запад, где полностью раскроются его таланты в этом деле. Но ехать на Запад надо не бедным родственником, а состоятельным человеком.

Пётр вышел на Захара и через него приобрёл кое-какую одежду: джинсовый костюм, капроновый плащ, кроссовки, куртку. Познакомился с ним, задружился и как-то при встрече рассказал, что хочет приобрести квартиру в ЖСК, но рассчитываться за неё будет очень редкими ценными старинными монетами: если их продать на Западе, то можно взять за них двойную цену по сравнению с ценой в СССР. Да и провезти через границу легче, так как всегда можно выдать их за достояние их семьи, передающееся по наследству многие годы.

Это для него важно и потому, что не надо сначала искать покупателя на монеты, их продавать, а потом искать продавца квартиры. Прямая экономия времени и денег.

Этот разговор запал Захару в душу, он посоветовался с отцом, женой и, получив их согласие на разговор о продаже Петру принадлежащей его семье двухкомнатной квартиры, пригласил того в гости для разговора, рассказав о его цели и попросив захватить с собой отпечатки монет, предназначенных для расчёта.

Разговор состоялся в конце апреля. Кроме Захара присутствовала его жена Циля и отец Иосиф Маркович.

– Пётр, расскажи немного о себе, – начал разговор Иосиф Маркович.

– Студент университета. Заканчиваю четвёртый курс экономического факультета по специальности «Мировая экономика». В совершенстве владею пятью иностранными языками. Родился в Новгороде, там проживает моя мать. Отец умер, когда мне было три года. Что ещё сказать?

– Расскажи, откуда у тебя взялись старинные монеты. Или ты занимаешься их коллекционированием? И откуда ты знаешь об их ценности? – спросила Циля.

– Нет, я не нумизмат. Монеты мне отдал мой дедушка перед смертью. Я их хранил три года, пока не решил обзавестись квартирой в Ленинграде. Специально сходил в публичку, просмотрел каталоги, определился с их ценой. Проконсультировался с одной студенткой, будущим искусствоведом, специализирующейся на нумизматике. Она подтвердила их ценность. Конечно, при покупке квартиры, эти монеты должны пройти экспертизу у специалиста, который разбирается в старинных монетах и способен подтвердить их ценность. Только лучше это сделать частным образом. Кстати, это и в Ваших интересах.

– Какая общая стоимость всех принадлежащих тебе монет? – спросил Захар.

– По мнению моего консультанта эта сумма превышает десять тысяч рублей в ценах, действующих на монеты в СССР.

– Как быстро ты хочешь купить квартиру?

– Желательно в этом году купить и прописаться в ней. В следующем году я оканчиваю университет и мне важно иметь ленинградскую прописку, чтобы не быть отправленным куда-нибудь в Тмутаракань по распределению.

Разговор продолжался ещё час. Были выяснены все вопросы, касающиеся экспертизы и оценки стоимости монет. Также определены сроки продажи/покупки квартиры.

Пётр ушёл со встречи, получив обещание до середины мая получить окончательное решение по продаже ему квартиры, принадлежащей Захару.

После ухода Петра семейный Совет Зильбергов продолжил работу.

– На мой взгляд предложение заманчивое, – сказал Захар. – В случае продажи квартиры Петру мы снимаем головную боль в виде покупки драгоценностей, чем нам пришлось бы заниматься. Также не связываемся с большой суммой наличных денег, которые не только пришлось бы где-то хранить, но и постоянно показывать неким заинтересованным личностям, покупая драгоценности, тем самым приманивая к себе бандитов. Если я правильно понял Петра, для него главное – прописаться в квартире в этом году. Думаю, мы можем договориться с ним о том, что до получения разрешения выезда в Израиль мы с Цилей можем пожить в этой квартире, например, снимая её и расплачиваясь мебелью, находящейся в ней. Конечно, этот срок должен быть чётко оговорен.

Также неплохо, что у Петра имеется монет на довольно крупную сумму, превышающую рыночную стоимость квартиры. Здесь я могу подсуетиться и предложить выкупить большую часть или даже все монеты за свои услуги.

– Не думаю, что хранить монеты более безопасно, чем деньги. – сказала Циля. – И ещё. Как-то в моём представлении эти монеты не ассоциируются с большими деньгами в валюте, которые помогут нам встать на ноги на Западе. Вот если бы мы приобрели бриллианты…

– Меня привлекает только одно: похоже, что Пётр парень без второго дна: он не юлит, не приукрашивает действительность, не хочет нас обмануть. Говорит всё как есть, – высказался Иосиф Маркович. – И к бандитам или в органы докладывать о сделке не побежит, так как заинтересован всё дело сохранить в тайне.

Он видел Вашу квартиру? Она его устраивает? Не получится так, что мы решим её продать, а он, посмотрев её, откажется покупать за те деньги, что мы заходим с него получить.

– Я квартиру ему ещё не показывал. Зачем это делать, если решение о её продаже ещё нами не принято. Я узнавал, сейчас рыночная стоимость квартир такой планировки и метража составляет от семи до восьми тысяч рублей, хотя мы потратили за неё пять с небольшим тысяч, вложив деньги в ЖСК. Я предложу цену в девять тысяч рублей. И буду добирать до стоимости всех монет, предлагая дополнительно мебель, бытовую технику – всё рано её с собой не увезти. Также часть денег можно отбить моими услугами по продаже одежды и комиссионной техники.

Самое главное обеспечить экспертизу монет и узнать их реальную стоимость здесь и на Западе. И не оказаться в руках мошенников или бандитов.

– Это я возьму на себя, – проговорил Иосиф Маркович. – Есть у меня возможность решить проблему за небольшие деньги. К сожалению, Пётр худо-бедно знает реальную стоимость своих монет, так что большой гешефт на игре ценами мы не получим, а его можем отпугнуть.

– Так что решим? Продаём квартиру Петру за его старинные монеты? – проговорил Захар. – Может, проголосуем?

– Давай голосовать, – поддержала мужа Циля.

– Кто «За» поднять руки. Единогласно! Тогда я связываюсь с Петром на этой неделе и сообщаю о согласии продать ему нашу квартиру. Также привожу к себе и показываю её. Кроме того, предлагаю купить её полностью со всем содержимым и также рассчитаться монетами. Если он согласится её купить, то мы с Цилей сразу подаём документы на эмиграцию в Израиль. Отец, ты говорил, что можешь помочь в скорейшем получении нами выездных документов как в посольстве Израиля, так и принятии решения о нашем выезде местными властями. Это так?

– Так! Действуем по этому плану. А я ещё нахожу эксперта по монетам и организую их оценку.

По приглашению Захара Пётр побывал у него дома и посмотрел квартиру. Кирпичный 1963 года постройки шестиэтажный двух подъездный дом из силикатного кирпича, расположенный в середине жилого квартала. Квартира расположена на третьем этаже. Площадь: 52 м2, две раздельные комнаты 17 и 14м2. Кухня – 8 м2. Раздельные ванна и туалет. Имеется лоджия 5 м2. Центральное отопление. Горячая вода. Недавно сделан неплохой косметический ремонт. Имеется телефон. Обставлена приличной мебелью. На кухне – холодильник. Объявленная Захаром цена в девять тысяч рублей не испугала. Предложение дополнительно за монеты купить всю обстановку квартиры Пётр воспринял положительно. Разрешить пожить в квартире до получения семьёй Захара документов на выезд в Израиль сроком не более года после оформления квартиры на него за отдельную плату также его не шокировало.

– Всё решаемо! Единственное условие: твой отец помогает мне в оформлении квартиры на меня, решая все возникающие в связи с этим вопросы. В том числе право пользования телефоном. Самый крайний срок прописки в квартире: ноябрь 1966 года.

– Договорились. Я сообщу, когда придёт эксперт для оценки монет, передаваемых мне за квартиру и всю её обстановку. Или тебе удобнее принести монеты ко мне на квартиру?

– Я принесу монеты к тебе, но меня будет сопровождать мой приятель: одному нести их опасно. Не возражаешь? Только сообщи заранее, когда надо их принести. Может быть к этому моменту Вы подготовите договор купли/продажи квартиры? Тогда бы мы могли его сразу и подписать. И приступить к оформлению документов. В этом случае часть монет я могу оставить тебе как аванс, а окончательный расчёт сделать после оформления документов. Думаю, не надо писать в договоре рыночную стоимость квартиры – лучше ту, которую ты заплатил при её покупке. Меньше будет разговоров.

– Безусловно.

В июне был оформлен договор купли/продажи квартиры, а уже в июле Пётр стал её собственником и был прописан в ней. Постарался Иосиф Маркович.

Одновременно был заключён договор на её съём на год за сорок рублей в месяц семьёй Захара. Пётр собирался прожить этот год на своей старой съёмной квартире, если Захар раньше не уедет в Израиль. Кстати, Юра тоже купил квартиру, но остался жить на съёмной, так как приехали его родители. Так что для них ничего не изменилось. Пётр не стал ему сообщать, что также стал владельцем собственного жилья. Так ему было спокойнее.

Забегая вперёд скажу, что Захар выехал в Израиль в ноябре этого года и тогда же Пётр вселился в свою квартиру.

Профессор, рассмотрев доклад Петра, внёс незначительные поправки и дал добро на выступление с ним на заседании СНО. Выступление прошло в мае при полном аншлаге: кроме студентов присутствовали и преподаватели экономического факультета. Они высоко оценили доклад, а профессор в своём заключительном слове по итогам обсуждения заявил, что тема очень актуальна и вполне может перерасти в дипломную работу, а затем и в кандидатскую диссертацию. Также, оставшись наедине с Петром, объявил, что с сентября зачисляет его лаборантом на кафедру с условием поработать переводчиком неких научных статей по его выбору.

Пётр хорошо сдал весеннюю сессию, получил три «отлично» и два «хорошо» по экзаменам и заработал стипендию.

За полгода, прошедшие после вселения в самого себя удалось многого добиться, а, главное, породниться с этим новым миром.

Глава шестая

После сдачи сессии Пётр, как и обещал матери, поехал домой. Но не прямо, а с заездом в Минск. Хотелось посмотреть, как этот город изменился по сравнению с тем, что он помнил из прошлой жизни. Очень удивился тому, что увидел.

Город похорошел. Узнать город стало трудно: не было ВОВ, не было больших разрушений, которые появились на месте разбомбленных кварталов, а значит не было новых построек в этих местах. Также не было тех огромных людских потерь, что понесла Белоруссия. Появилось много новых домов.

Подходил по городу. Сходил к «Интегралу» – производственному объединению, выпускающему интегральные схемы, где он часто бывал, выбивая в отделе сбыта внеплановые поставки микросхем. Съездил в район города «Зелёный Луг», где познакомился со своей женой, родившей ему двух сыновей.

«Обещал, что если найду её двойника, то обязательно на ней женюсь!» – вспомнил он свои слова жене, сказанные накануне вселения.

Сходил, поискал дом, где она жила в старом мире.

«Нет тут такого дома! А значит, нет и её двойника!» – решил Пётр, посчитав, что выполнил данное жене обещание. – «Совесть моя чиста!»

Пробыв в Минске три дня уехал в Новгород. О дате своего приезда заранее не сообщил, поэтому в квартире матери появился нежданно. И, как бывает в этом случае, попал в неудобную ситуацию: мать была не одна, а с «милым другом». Он знал о нём, но знаком не был. Мать была смущена, а «милый друг», познакомившись с Петром, тут же предложил выпить за знакомство, что очень тому не понравилось.

– Мама, не волнуйся, я заехал буквально на один день – по пути на Чёрное море, в Анапу. Возьму кое-что из вещей и сегодня вечером уеду в Москву. Хочу отдохнуть перед последним учебным годом: неизвестно, куда меня распределят работать после универа, и когда удастся побывать на море.

– А деньги то у тебя есть? Я могу дать рублей сто.

– Не волнуйся, я работал лаборантом на кафедре, получал стипендию и на отдых на море накопил достаточную сумму. Тем более, что должен вернуться в Ленинград к первому августа и продолжить работу на кафедре. Так что отпуск у меня всего двадцать дней получается.

Пётр осмотрел свою летнюю обувь, хранящуюся в доме матери, понял, что такую он больше носить не станет, посидел с матерью за столом, попил чаю, пока «милый друг» бегал за спиртным в магазин, быстро собрался, попрощался и отправился на вокзал.

На третий день с утра Пётр вышел из поезда в Анапе. Здесь он часто отдыхал в старом мире и хорошо представлял себе особенности анапских пляжей. Поэтому он не стал даже подходить к толпе владельцев квартир и комнат, поджидающих отдыхающих для сдачи им внаём своих «апартаментов», а сразу отправился на автостанцию для поездки в местечко Джемете. Там всегда на пляжах чистейший песок, дно моря довольно быстро углубляется и не надо по колено в воде проходить десятки метров, чтобы поплавать и понырять. А самое главное: количество детей там в разы меньше, чем в Анапе, а значит и море значительно чище.

«На дворе 1966 год, а не двадцать первый век, когда Джемете уже освоено отдыхающими и почти не отличается от Анапы. Сейчас здесь нет той толкотни, которая присутствует везде в районе Анапы, цены значительно ниже, но и возможностей для культурного времяпровождения соответственно меньше. Сюда не едет за приключениями молодёжь, тут ценится спокойствие и комфорт, собирающие средневозрастную публику, проводящую время за преферансом и шахматами, лёгким флиртом и умными разговорами, охотой в ластах и маске за рапанами, рыбами и крабами.»

Пётр довольно быстро снял комнату в небольшом доме недалеко от моря, переоделся и пошёл окунуться в морской воде, привлекая к себе внимание своими бледными телесами.

«Ничего, загар ко мне прилипает быстро. Через три дня никто не признает во мне вновь прибывшего отдыхающего с севера.»

Пётр вошёл в море, два шага вперёд, нырок и, проплыв под водой двадцать метров, вынырнул на поверхность. Затем не торопясь поплыл в море. Ветра нет, морская гладь блестит на солнце, слепит глаза. Здесь пляж не обустроен, дикий, спасательной службы нет. Несколько табличек, вбитых в песок на пляже перед водой, предупреждают отдыхающих: «Не заплывайте на глубину! Спасение утопающих – дело самих утопающих».

Пётр отлично плавал и нырял: с семи лет занимается греблей на байдарке, имеет первый разряд по плаванию брасом на стометровке. Поэтому не боялся заплывать далеко в море. Наконец, наплававшись, он повернул в сторону берега. Когда до берега оставалось метров двести, он перевернулся на спину, раскинул руки в стороны, решив отдохнуть, и лежал на воде, медленно шевеля руками и ногами. Неожиданно до него донёсся испуганный женский крик: «Помогите!» Он выпрыгнул на полкорпуса из воды и огляделся: метрах в пятидесяти от него в сторону берега женщина, ранее плававшая на надувном матрасе, которую он заметил, когда проплывал мимо неё в море, суматошно била о воду руками. Матрас отплыл от неё метров на пять и удалялся, сносимый течением.

«Заснула что ли, и перевернулась. Да ещё и матрас нечаянно оттолкнула. А плавать плохо умеет. Надо спасать!»

Тут же Пётр включил крейсерскую скорость и королём поплыл в сторону тонущей женщины. На том месте, где он только что её видел, уже никого не было. Доплыв до места трагедии, он нырнул и тут же заметил женщину, медленно опускающуюся на дно моря. Схватил, как учили, и вытащил её на поверхность моря. В его сторону уже плыли пятеро мужчин на помощь.

Захватил женщину под руки, перевернув кверху лицом над поверхностью воды, поплыл им навстречу.

Когда пловцы вытащили пострадавшую на берег, Пётр стал делать ей искусственное дыхание. Соответствующий опыт он имел, не единожды оказывая помощь попавшим в беду на воде людям. Женщина задышала, но было видно, что она не в себе. Как раз подъехала скорая помощь, вызванная по телефону из близстоящего дома. Женщину погрузили в неё, и машина уехала в Анапу в больницу. Пётр, тяжело дыша, лежал на песке.

«Надо сплавать за матрасом. Иначе течением его унесёт в море. Сейчас немного отдохну и поплыву.»

Плыть за матрасом не пришлось: местные мальчишки уже сплавали за ним в море и вытащили на берег, отдав родственникам спасённой женщины, которые только что появились на месте трагедии и направлялись к Петру, чтобы выразить благодарность за спасение родственницы.

Мужчина лет сорока пяти на вид и молодая девушка подошли к Петру.

– Я – брат спасённой вами женщины, а это – Галя, её племянница, моя дочь. Мы только что пришли на море и узнали о случившемся. Очень благодарны Вам за мужественный поступок: всё же сестра совершенно не умеет плавать, а Вам пришлось спасать её вдалеке от берега, а потом и реанимировать.

Лежать, выслушивая эту речь, Петру было неудобно, и он поднялся на ноги.

– Вы лежите, лежите! – проговорил Галя, – Вы очень устали. Лучше мы присядем на песок рядом с Вами.

Они уселись на песок и Игорь Иванович Белов – так звали мужчину, стал расспрашивать Петра, как всё произошло. Что знал, Пётр рассказал, предположив, что женщина просто уснула на матрасе и, поворачиваясь на бок, оказалась в воде. Постепенно темы разговора расширились, и он узнал, что сидящие рядом с ним люди приехали из Москвы. Игорь Иванович работает в Госплане, Галя – только что окончила Московский государственный экономический институт (как определил Пётр – МГЭИ им. Плеханова – так назывался этот институт в его прошлом мире) и распределена на работу экономистом в Министерство электронной промышленности к тёте, которую и спас Пётр. А сама тётя: Ирина Ивановна, работает в МЭП заместителем главного бухгалтера. Всё семейство приехало отдыхать в Анапу в ведомственный санаторий МЭПа, а сегодня решило съездить в Джемите и посмотреть местный пляж. Ирина Ивановна решила поплавать на матрасе, а в это время её брат и племянница пожелали сходить на местный базарчик за фруктами.

Пришлось Петру рассказать немного и о себе.

Наконец, отдыхающие засобирались в Анапу: надо было съездить в больницу, выяснить самочувствие родственницы. Пётр тоже пошёл домой, показав по пути, дом, где он снял комнату. Галя обещала на днях приехать в Джемете и рассказать о здоровье тёти. После чего распрощались.

«Галя – приятная, умная, красивая, не жеманная девушка. В гости сама напросилась. Всё семейство – экономисты. Игорь Иванович даже пообещал содействие при распределении после универа. На отдыхе люди часто обещают, не собираясь выполнять обещанное. Не раз с таким сталкивался. Хотя мне хоть какая-то поддержка была бы не лишней: поступлю в аспирантуру или нет – сложно сказать. Дочек и сынков наших профессоров много, всех куда-то надо пристроить, лучше всего к себе под бочок, в аспирантуру. А за меня слово сказать некому.»

Погода в Анапе стояла отличная, море было тёплое, не штормило. За пять дней Пётр подзагорел и уже не бросался в глаза своим бледным видом. Как и обещала, Галя приехала в Джемете на третий день после трагического происшествия. Зашла в гости к Петру. Она рассказала, что тётю выписали из больницы и сейчас она находится под контролем санаторных врачей. Они сходили на море, искупались, пообедали в пляжном кафе. Галя сообщила, что уже через три дня они на самолёте возвращаются в Москву: путёвка заканчивается. Отдала Петру листок бумаги, где был записан их московский адрес и адрес тёти. Там же были отмечены и их телефоны. Передала большую личную благодарность от тёти с приглашением будучи в Москве непременно заходить или, хотя бы позвонить. Также приглашала в гости и к себе домой.

Пётр сказал, что в конце года он надеется заполучить собственную квартиру с телефоном и тогда обязательно позвонит и сообщит свой адрес и телефон.

Вечером он проводил Галю до автобуса, и они распрощались.

«На самом деле очень приятная девушка, спокойная, доброжелательная. Обязательно позвоню ей осенью и сообщу свой телефон.»

За неделю до его отъезда в Джемете высадился десант молодых людей из Саратова, студентов местного юридического института: аж двадцать человек. Двенадцать девушек и восемь парней. Недалеко от моря поставили палатки и зажили дикой жизнью. Ночь-полночь на берегу моря раздавалась музыка, горел костёр, песни под гитару. В коллективе студентов не хватало парней, поэтому за Петром началась охота. Да он особенно и не сопротивлялся. Симпатичная студентка с третьего курса Оленька прилипла к нему так, что целыми днями и ночами проводила с ним время. У Петра был отдельный вход в комнату, жил он один, так что оттягивался в последние дни на море он по полной.

Перед отъездом еле отговорил проводить его до поезда, так Оленьке не хотелось с ним расставаться. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Закончился и его отпуск в Анапе. Уже первого августа Пётр возвратился в Ленинград.

До окончания университета остался год. Петру пора было задуматься о своём будущем. Всё же в новом мире он более-менее освоился, начал понимать механизмы его развития. Скорее пути развития СССР, а не мира, поскольку за границей ещё не был, а газеты и журналы, с которыми он знакомился в последние месяцы не давали полной картины. Специальность, по которой Пётр заканчивал учёбу: «Мировая экономика» предполагала изучение основных проблем мировой экономики, закономерностей экономических отношений между странами, механизмов их регулирования и разработки теории и методологии в этих областях. Таким образом, окончив университет Пётр должен заниматься производственными, торговыми, валютно-финансовыми, научно-техническими и другими аспектами мировых процессов, а также анализировать деятельность транснациональных корпораций, государственных структур, международных организаций. Он с трудом представлял себе где, работая в Ленинграде кроме университета, мог бы заниматься этими вопросами.

«Конечно, получив знания по целому ряду курсов, составляющих специальность „Мировая экономика“ и владея на отличном уровне пятью иностранными языками я могу работать экономистом где угодно, включая любое промышленное предприятие в СССР, даже не имеющее связей с зарубежными партнёрами. Но тогда возникает вопрос, зачем я учился по этой очень непростой специальности целых пять лет? Зачем изучал такие заумные предметы, как: „Международные экономические отношения“, „Международные валютно-кредитные отношения“, „Международное налогообложение“, „Документооборот во внешнеэкономической деятельности“, „Логистика в международном бизнесе“, „Международные стандарты в финансовой отчётности“, „Стратегия и тактика международных торговых переговоров“ и другие?

Моим одногруппникам уже давно известны места их будущей работы благодаря связям их родителей и хороших знакомых из научных и властных кругов. А куда бечь мне? Начать составлять резюме и отправлять их по адресам наиболее перспективных работодателей? Это Вам не XXl век моего старого мира, здесь так дела не делаются.

Впереди у меня целый месяц – август. Посвящу ка я его разработке собственной концепции вживания в парадигму применения полученных в универе знаний в реальную жизнь.»

Пётр ещё раз прокатал в голове последнюю мысль и удовлетворено улыбнулся:

«Не зря учил и сдавал философию и изучал стратегию и тактику переговоров. Говорить непонятным языком уже научился.»

Размышления на заданную тему позволили ему вчерне набросать план действий на август с учётом его специфических знаний специалиста из прошлого мира по электронным приборам и микроэлектронике:

– Продолжить чтение научных зарубежных журналов, уделив особое внимание публикациям по рынку и маркетингу микроэлектроники.

– «Перешерстить» все открытые источники по номенклатуре отечественной микроэлектроники и продажам её за рубеж.

– Провести сравнительный анализ мирового рынка микроэлектроники и продукции, выпускаемой отечественной электронной промышленностью с указанием свободных областей и узких мест мирового рынка.

По мнению Петра, этой работой безусловно занимаются специалисты МЭПа, но, по опыту старого мира – именно специалисты по электронике отдельно и мировой экономики – тоже отдельно. Он же является специалистом «два в одном флаконе», включающим обе эти специализации. И не воспользоваться этим – просто грех. Если будут получены интересные данные и проведён глубокий профессиональный анализ, то его результаты должны заинтересовать руководство МЭПа, а, значит, обратить внимание на него, любимого. Конечно, данные из открытых отечественных источников не позволят получить реальную картину, свободную от искажений и замалчиваний, но методология анализа будет отработана и, при соответствующем наполнении, может быть легко внедрена в практику.

А самое главное: он может передать это своё исследование через новых знакомых по отдыху в Анапе непосредственно специалистам МЭПа, занимающимся этими проблемами, с просьбой посмотреть внимательно и дать заключение по его полезности. Если заключение будет положительным и окажется своевременным, то, вполне вероятно можно рассчитывать на некое внимание к своей персоне и, как результат, распределение на работу после универа в МЭП. И пусть даже не в Москву, а в один из научно-исследовательских институтов в Ленинграде, занимающийся этой тематикой.

Это будет куда лучше, если бы он попал в какое-нибудь другое министерство, специфики работы которого совершенно не знает.

Глава седьмая

Август промелькнул в одно мгновение: Пётр был настолько увлечён сбором информации и её анализом, что иногда даже забывал обедать, проводя всё время в публичке.

Ему сильно повезло: в одном из американских научных журналов он обнаружил прошлогодний аналитический анализ рынка микроэлектроники, опубликованный компанией Intel, в котором были представлены десять ведущих стран мира. Наибольшие сложности возникли при поиске информации по МЭП СССР. В открытой печати никаких сведений почти не было. Помогло только знание того, что в зарубежных научных и технических изданиях иногда публикуются сведения о деятельности этого министерства, правда без ссылки на источники получения этой информации.

Чтобы не иметь претензий от органов в будущем Пётр любую информацию сопровождал ссылкой на источник, откуда она получена. Так что фактически получилось, что почти вся информация об отечественной микроэлектронике им получена из зарубежных журналов, открыто публикуемых на Западе. Пётр отлично знал отношение к секретности в СССР, поэтому постарался свести к минимуму такую информацию, группируя её в блоки, не подлежащие засекречиванию по известным ему инструкциям на этот счёт из старого мира.

«Лучше с этим быть предельно осторожным, но и „переборщить“ не стоит, так как немедленно может возникнуть вопрос об источнике знаний о правилах определения уровня секретности информации, которым я руководствовался при написании доклада. Ведь я студент, не имеющий доступа к секретной информации, а значит и к инструкции, определяющей степень её секретности. Надо сделать так, чтобы уровень секретности моего доклада не превысил ДСП (для служебного пользования).»

В результате такой работы у него получился аналитический доклад, позволяющий непредвзято оценить место СССР в мировом производстве микроэлектроники, тенденции её развития в СССР и мире и указать ещё пока не занятые области мирового рынка, на которых стоит сосредоточиться МЭП.

В частности, особо выделил необходимость разработки и освоения, а затем массового производства линейки светодиодов широкой цветовой гаммы, различных габаритов и мощности свечения для чего необходимо создание роботизированных комплексов с машинным зрением отечественного производства. По его прогнозу рост потребности в светодиодах в мире будет расти ежегодно в геометрической прогрессии в ближайшие десятилетия. Правды ради нужно отметить, что такую рекомендацию он дал на основании собственного опыта работы в МЭПе в старом мире.

На приобретённой в комиссионном магазине немецкой пишущей машинке с набором заменяемых шрифтов русского, английского и немецкого языков, Пётр самостоятельно отпечатал три экземпляра своего доклада, неоднократно вспоминая свой компьютер и недобрым словом различие расположения букв на клавиатурах этих устройств: он постоянно из-за этого допускал ошибки, которые приходилось править.

Два экземпляра этого доклада он отправил по почте в Москву на адрес своих знакомых по Анапе с просьбой показать его компетентным лицам в МЭПе и, если он понравится, предложил к концу года подготовить ещё один доклад, связанный с прогнозом развития электронной техники на основании микроэлектроники в ближайшие десять лет. Третий экземпляр и рукописный черновик доклада вместе с копировальной бумагой, использованной для его печати на пишущей машинке, он положил в отдельную папочку и сохранил. «Чтоб було.»

Учебный год на пятом курсе в университете начался как обычно. К сожалению, группа потеряла за лето двух студентов и теперь из двадцати пяти человек, поступивших на первый курс, в группе осталось только четырнадцать человек.

«За четыре года потеряли чуть меньше половины студентов! А если учесть, что конкурс на мою специальность был одиннадцать человек на место (не считая меня, поступившего по льготе кафедры физвоспитания универа без конкурса), то на учёбу были приняты действительно хорошо подготовленные люди. И куда они делись? После первой зимней сессии отчислены были три человека – бывшие школьники просто не смогли приспособиться к учёбе в универе. После второго, весеннего семестра ушёл ещё один – не смог сдать экзамены в сессию и пересдать в назначенное время. Итого: после первого курса отчислены четыре человека. После второго курса ушли две девушки: вышли замуж, забеременели и взяли академический отпуск. После третьего курса перевелись на другие специальности в различные вузы ещё три человека – посчитали, что тут учиться очень сложно, а перспективы хорошо устроиться после универа – призрачны. После четвёртого курса недосчитались ещё двоих: одна девушка заболела и взяла академический отпуск, второй студент – не смог пересдать экзамен и был забран в армию на два года. Я сумел удержаться в универе только благодаря тому, что пахал, как проклятый, особенно на первом курсе. Ну, и ещё некоторая помощь со стороны кафедры физвоспитания: я приносил факультету и универу ощутимую помощь, закрывая собственной грудью большинство соревнований, причём постоянно занимая места в тройке победителей. А вот к пятому курсу уже малость заматерел, перестал нуждаться в „костылях“ и сам (конечно, с учётом переселения в себя самого) стал торить путь к хорошему распределению.»

После занятий Пётр пришёл на кафедру к профессору устраиваться лаборантом. Того не было, пришлось немного подождать. Наконец, он появился. На Петра посмотрел как-то виновато:

– Пётр, к сожалению, заведующий кафедрой принял на место лаборанта студента третьего курса. Но ты не отчаивайся, можешь и так переводить статьи, которые я тебе укажу. И тебе польза будет, мне поможешь. Договорились?

– Знаете, профессор, я ведь получаю только одну стипендию. Прожить на неё невозможно. Надо подрабатывать. Извините, но мне придётся искать работу в другом месте.

– Очень жаль. Я хотел быть твоим руководителем при написании дипломной работы, а потом, если себя хорошо покажешь, дать рекомендацию в аспирантуру…, – развёл он руками.

«Гарантий никаких! Завтра тот же заведующий кафедрой пристроит в аспирантуру нужного человечка, а я опять побоку. Нет, лучше надеяться на себя самого.»

– А мне-то как жалко! Я уже нацелился на пятом курсе на работу лаборантом на кафедре, подготовку дипломной работы и учёбу в аспирантуре. Теперь всё неожиданно для меня коренным образом изменяется.

Профессор ещё раз развёл руками и с гордо поднятой головой удалился.

«Всё что ни делается – делается к лучшему! Эта моя любимая поговорка из прошлой жизни всегда придавала мне сил в трудные моменты. Если разобраться, то на самом деле всё не так уж и плохо. Деньги у меня имеются, квартира – тоже. План действий на ближайший год вчерне разработан. Внесу в него коррективы и – вперёд и с песнями! Неужели я с моим-то опытом не смогу устроить себе достойную жизнь в этом мире? Смогу, даже не сомневаюсь в этом.»

Продолжая учиться в университете, Пётр постоянно посещал публичку и читал зарубежные научные и технические журналы. Особое внимание он уделял двум отраслям науки и промышленности: микроэлектронике и нефте-газодобыче. Завёл себе два толстенных альбома формата А4 с листами в клеточку и заносил в них всю заинтересовавшую его информацию.

«Не выгорит с микроэлектроникой, буду „мутить“ с нефтью и газодобычей. Главное: подобрать, а лучше самому разработать соответствующие методики анализа и прогнозирования. Потому что это – уже новизна, а новизна – это кандидатская, а потом и докторская диссертация. ЭВМ для обработки больших объёмов информации, к которым я могу получить доступ, сейчас отсутствуют. Имеется что-то подобное известной мне „Минск-32“ сменившей „Минск-22“ из прошлого мира и здесь, называемое „Беларусь – 02“, занимающие машинный зал в 200м2. Хорошо хоть языки программирования используются мне известные, зарубежных разработок. В универе всё равно собственной ЭВМ нет, поработать на них мне негде, хотя программы для них я потихонечку готовлю: вдруг где подфартит!»

Так прошёл сентябрь. Наконец Пётр получил долгожданное письмо из Москвы от Гали. Она написала, что её отцу очень понравился доклад, присланный Петром.

Один экземпляр он передал своему другу в НИИ при Госплане СССР, в отдел, занимающийся планированием развития электронной и радиопромышленности. И попросил тётю передать второй экземпляр в Главное Научно-Техническое управление МЭПа, и не просто передать, а с просьбой внимательно отнестись и дать письменное заключение по нему. Ответы придут не ранее конца октября. Ещё отец передал, что предлагаемый им новый доклад также надо сделать к Новому году. Он обязательно пригодится, если кандидатуру Петра будут рассматривать для распределения на работу в НИИ при Госплане или в ГНТУ МЭПа.

Также Галя спрашивала, как у него идёт учёба, какие новости в Ленинграде, жаловалась, что работа ей не нравится: одна рутина. Сообщила, что собирается в феврале приехать в Ленинград и сходить в Мариинский театр. Также рассчитывает встретиться с Петром.

«Рад, что хоть какая-то движуха наметилась в Москве. Может, что и получится. А Галя пусть приезжает. Умненькая девушка, понимает, что приехать надо в феврале, когда у меня будут каникулы и я смогу уделить ей внимание.»

Кстати, получив доклад в двух экземплярах от Петра, Игорь Иванович бегло с ним ознакомился и сразу понял, что, несмотря на имеющиеся в нём ссылки на открытые источники информации, при желании можно обвинить Петра в разглашении секретной информации. Чтобы хотя бы как-то «сгладить» эту проблему, он поставил на обоих докладах специальный штамп ДСП, указав в нём, что всего имеется три экземпляра доклада и рукописный черновик. Эту информацию сообщил ему Пётр в телефонном разговоре сразу после отправки доклада в Москву.

В начале ноября Захар с женой выехали в Израиль. Накануне отъезда они позвали Петра в гости, где, после ужина, поблагодарили его за всё сделанное для них, оставили ему адрес, по которому ему помогут с ними связаться и сообщили, что в Израиле жить они не собираются, а сразу по приезде эмигрируют в США.

– Пётр, почему-то я уверен, что наши пути ещё пересекутся и неоднократно. Не может такого быть, чтобы человек, знающий пять иностранных языков в совершенстве и окончивший университет по специальности «Мировая экономика», не стал постоянно бывать за границей и заниматься крупным бизнесом. Давай не будем теряется в этом мире. Рано или поздно мы встретимся и окажемся весьма полезны друг другу! Хочу показать тебе тайники в квартире, о которых знаю только я один, так как сам их и делал. Даже Циля не знает. О них я никому не расскажу, так что можешь спокойно пользоваться.

Он показал один тайник в стене под ванной, другой – на застеклённом балконе под полом.

– В стене под ванной тайник особый: до него трудно добраться, и я его использовал для хранения захоронок, которые должны редко извлекаться. Его не определить даже простукиванием. Там небольшая полость, закрываемая двумя кирпичами. Поэтому после закладки захоронки кирпичи вмуровываются в стену, стена штукатурится, а сверху закрашивается. На балконе тайник, до которого легко добраться. В балконной плите имеется дефект поверхности: выемка глубиной пять сантиметров, шириной десять и длиной двадцать. Каким-то образом при её производстве в неё оказался вмурован деревянный брусок такого размера. Я его аккуратно выковырял и, когда укладывал деревянный пол на балконе, расположил половые доски поперёк балкона так, что одна из них как раз расположена над этой выемкой. Доски прикреплены к слегам шурупами. Откручиваешь два шурупа, поднимаешь доску – и доступ к тайнику открыт. Если в квартиру залезут воры, то едва ли они станут откручивать шурупы на всех досках пола балкона: он ведь длиной пять метров. А как им узнать нужную? Ведь доски и шурупы одинаковые. Только не забывай присыпать сверху головки откручиваемых шурупов мусором, чтобы не были заметны их отличия от других. На этом – всё! Пользуйся!

– Большое спасибо!

Сразу после их отъезда Пётр переехал в свою квартиру и в течение двух дней забрал коробку с остатками клада с чердака дома, где жил ранее. Разделил клад на две части: червонцы, часть ювелирки и бриллианты поместил в тайник в ванной комнате, остатки ювелирки и деньги спрятал на балконе. Теперь он был спокоен за сохранность своих богатств.

Пётр позвонил Гале в Москву: сообщил свой адрес и номер квартирного телефона. Заодно поинтересовался, не слышно ли чего о реакции на доклады, переданные в НИИ Госплана и ГНТУ МЭПа. К его сожалению, Галя ничего не знала, но обещала поинтересоваться у отца и сразу ему позвонить.

В середине ноября Петру позвонил Игорь Иванович и сообщил, что оба заключения на его доклады находятся уже у него. Оба – положительные. Петра взяли на заметку кадровые службы обоих организаций и теперь ждут от него следующих обещанных аналитических докладов. Спросил, как лучше переправить Петру эти заключения: по почте, что нежелательно, так как никто не гарантирует их сохранность, или, если у него «не горит» – переслать с Галей, которая в феврале собирается в Ленинград.

Немного подумав, Пётр попросил выслать ему копии заключений как можно быстрее по почте, а подлинник переслать с Галей. И уже через неделю с интересом знакомился с этими документами у себя дома. В ближайшее время он собирался начать готовить новый доклад, поскольку необходимые материалы для него были в целом собраны, и критические замечания специалистов ему были необходимы, чтобы учесть их и не допускать ошибок в будущем.

В середине декабря Петра неожиданно прямо с лекции пригласили в первый отдел университета. Там он никогда не бывал, поэтому очень удивился, увидев ожидающего его в перерыве между часами лекции сотрудника этого подразделения.

– Вам надо пройти со мной в первый отдел. Вас там ожидают, – сообщила строгая женщина, представившаяся сотрудницей первого отдела.

На все его вопросы отмалчивалась. Когда они вошли в помещение первого отдела, тут же провела его в комнату для работы с секретными документами и представила находящемуся там незнакомому мужчине лет сорока на вид:

– Это Пётр Алексеевич Кулаков, студент пятого курса экономического факультета, – и тут же ушла.

– Присаживайтесь, молодой человек, – мужчина указал на стул, стоящий напротив стола, за которым он сидел. – Ознакомьтесь с моими документами, – он открыл удостоверение сотрудника КГБ и, удерживая его в руках, показал Петру.

Тот прочитал: «Капитан Зуев Геннадий Львович, сотрудник УКГБ по Москве и Московской области.»

– Я специально приехал в Ленинград, чтобы встретиться с Вами и выяснить некоторые вопросы, заинтересовавшие нас во время проведения доследственной проверки по Вашему делу. Наша беседа записывается на диктофон. Вы знаете, что это такое?

У Петра заныло сердце:

«Не иначе, что-то связанное с моим докладом, отправленным в Москву», – мелькнула мысль в его голове. – «И сам вляпался, и людей подвёл!»

– Да, прибор под названием «диктофон» мне известен.

– Вы догадываетесь, о каком деле я веду речь?

– Нет, вроде ничего неправоправного я не совершал.

– Вы подготовили в письменном виде доклад «Сравнительный анализ мирового рынка микроэлектроники и продукции, выпускаемой отечественной электронной промышленностью»?

– Да, это моя работа.

– С какой целью Вы выполняли эту работу? Кто был её заказчиком?

– Это моя чисто самодеятельная работа. Выполнял я её самостоятельно в рамках подготовки материала к дипломной работе. В следующем году я заканчивают пятый курс университета по специальности «Мировая экономика» и в конце года должен защитить дипломную работу. Я считаю, что выбрал достаточно интересную и актуальную тему, которая может иметь большое практическое значение.

– Вы уже имели ранее опыт подготовки таких работ?

– Именно таких – не имел. Но, будучи участником СНО я подготовил доклад на тему «Исследование различных зарубежных систем экономического анализа деятельности промышленных предприятий. Отличия, достоинства и недостатки.» и выступил с ним на заседании секции СНО. Доклад вызвал большой интерес и только положительные отзывы.

– Вы также самостоятельно работали над этим докладом?

– Работал самостоятельно, но по его завершению показал профессору, рекомендовавшему мне его подготовить. Он внёс некоторые поправки, но, в целом, остался докладом доволен.

– Как Вы думаете, почему профессор рекомендовал именно Вам подготовить доклад на эту тему?

– При сдаче экзамена по дисциплине, курс которой читал профессор, он был удивлён моими знаниями, в том числе умением говорить на пяти иностранных языках. Поэтому он предложил мне ознакомиться с зарубежными статьями на тему экономического анализа, проанализировать их и подготовить доклад для выступления с ним на СНО.

– Какими иностранными языками Вы владеете, и кто был Вашим учителем?

– Я владею немецким, английским, французским, испанским и арабским языками. Два из них: немецкий и английский я изучил в университете – они являются обязательными по моей специальности, остальные – изучил самостоятельно.

– Почему не продолжили совершенствоваться по теме, предложенной профессором для написания доклада на СНО и именно её не захотели выбрать для подготовки дипломной работы?

– После моего успешного доклада на СНО, профессор обещал мне место лаборанта на его кафедре с первого сентября этого года, также руководство подготовкой дипломной работы и, в случае хороших результатов при её защите – дать рекомендацию для поступления в аспирантуру. К сожалению, место лаборанта было предоставлено другому студенту по указанию заведующего кафедрой. Поскольку, кроме стипендии, я не имею других источников существования, для меня оказался неожиданностью отказ в приёме на работу лаборантом: всё же плюс семьдесят рублей в месяц – это для меня существенные деньги. Поэтому я решил проявить самостоятельность и подготовить доклад, связанный с экономическим анализом развития радиоэлектроники в мире и в дальнейшем надеяться только на собственные силы, поскольку не все люди выполняют собственные обещания и полагаться на них – себе дороже. Доклад подготовил и попросил знакомых передать его для ознакомления специалистам. Получил положительные отзывы и понял, что эта тематика вполне может стать основой для моей дипломной работы.

– Если Вы так ограничены в финансах, то на какие средства сумели приобрести двухкомнатную квартиру в ЖСК у Захара Иосифовича Зильберга, эмигрировавшего в Израиль в этом году?

– На средства, переданные мне перед своей смертью в 1962 году моим дедом по отцу Алексеем Григорьевичем Кулаковым. Он знал, что доживает последние дни и захотел помочь мне всеми деньгами, что накопил в своей тяжёлой жизни. Мне как раз хватило этих денег чтобы выкупить квартиру у Захара Иосифович Зильберга. Дед хотел, чтобы этими деньгами воспользовался только я, поэтому просил никому не говорить об этом подарке, даже матери.

– Но, потратив все деньги на приобретение квартиры, на какие средства Вы сейчас живёте и даже ездили отдыхать в Анапу в этом году?

– Дед, кроме денег, подарил мне и некоторое количество старинных медных и серебряных монет, которые я также продал Захару Иосифовичу. Так что у меня имеются некоторые небольшие средства.

– Объясните, почему Вы не заявили в органы о получении от своего деда крупной суммы денежных средств и коллекции старинных монет.

– А должен был?

– Ну, Вы же комсомолец. Должны понимать, что так просто такие подарки не делаются. За всем стоит какой-нибудь и чей-нибудь интерес. Опять же, важно понимать, кто делает тебе подарок. Не так ли?

– Никогда с такой стороны не смотрел на проблему подарков. В моём же случае я воспринял эти подарки от деда как его желание восполнить практическое неучастие в моём воспитании и жизни. Я знаю, что он прожил тяжёлую жизнь, работал на высоких постах в промышленности страны, потом долгие годы тяжело болел. Почему я должен был плохо думать о своём деде?

– Разве Вам неизвестно, что он провёл в местах заключения десять лет по приговору суда за вредительство? Вам никто об этом не говорил?

– Мне сказала об этом моя мать после смерти деда. Я его помню больным и старым человеком, который как мог постарался мне помочь, и я очень благодарен ему за это.

– Почему мне приходится постоянно вытягивать из Вас информацию? – возмутился капитан.

– Я отвечаю на все задаваемые Вами вопросы. Вы спрашиваете, я – отвечаю. Мне же неизвестно, что Вас интересует?

– Хорошо, вернёмся к докладу, переданному Вами в Москву. Кому Вы передали этот доклад и когда?

– Доклад я переслал по почте Игорю Ивановичу Белову, работнику Госплана СССР в сентябре этого года.

– Почему Вы передали доклад именно этому человеку?

– Потому что я знал, где Игорь Иванович работает и считал, что он сможет распорядиться этим докладом с наибольшей пользой для меня.

– Вы знали, что имеющаяся в докладе информация секретная?

– Нет, не знал. Для его написания я использовал только открытые источники информации и во всех случаях делал ссылки на эти источники.

– Информация из открытых источников может стать секретной, если количество данной информации превысит определённую норму. Это изложено в специальной инструкции о засекречивании информации. Вы этого не знали?

– Нет, не знал. Мне этого никто не говорил, а прочитать об этом мне было негде, так как я не имею допуска к секретной информации и ДСП. В университете об этом нам тоже не говорили.

– Сколько докладов Вы напечатали?

– Всего я напечатал три экземпляра доклада. Два отправил в Москву Игорю Ивановичу, третий находятся у меня дома. А также и его рукописный черновик.

– После беседы мы отправимся в Вам домой, и я по Акту изыму имеющиеся у Вас доклады и черновик.

– Вы оставите один экземпляр Акта мне?

– А что Вы с ним собираетесь делать?

– Положу в папочку. Может, когда пригодится.

– По результатам нашей беседы я подготовлю своё заключение, которое представляю своему руководству.

– Вы меня с ним ознакомите?

– Нет. Вы предупреждены, что наша беседа проходила под диктофон. Этого достаточно.

Спустя час Пётр передал капитану третий экземпляр доклада и папочку с его рукописным черновиком, получил Акт их изъятия и остался дома в тяжёлых раздумьях о собственной судьбе.

«Неприятный разговор. Если я правильно понимаю, в Москве бдительные товарищи в Госплане и МЭПе прочитали мой доклад и неожиданно углядели во мне конкурента. А как с конкурентом надо бороться? Правильно, как привыкли, не аргументами и логическими построениями, а доносами. И в первую очередь тем, что наиболее болезненно воспринимается органами: нарушением секретности.

Похоже, в Москве завели дело на Игоря Ивановича за то, что он, будучи человеком, допущенным к секретам, проявил близорукость и не пресёк в зародыше мою самодеятельность.

Хотя, как он мог что-либо пресечь, если ни сном ни духом не знал, о чём я пишу в своём докладе? И, только получив его, по идее, мог принять соответствующие меры по его засекречиванию.

А может быть он так и сделал: получил доклад, засекретил его, а потом за дело взялся первый отдел. Кто писал, по чьей инициативе, сколько экземпляров, где черновики? И было заведено дело о нарушении секретности, расследование которого поручили КГБ.

Я могу много строить различных предположений, поскольку ничего не знаю. Всё же надо позвонить в Москву и, хотя бы иносказательно предупредить Игоря Ивановича о визите ко мне капитана. Может это как-то ему поможет.»

Пётр посмотрел на часы: полдевятого. Звонить ещё не поздно. Набрал известный номер телефона. Трубку взяла Галя.

– Галя, привет, это Пётр из Ленинграда. Как у Вас дела?

– Здравствуй, Пётр. Папа мне сказал, что если будешь интересоваться делами, то сказать, что у нас всё хорошо. Он всё знает и советует тебе не волноваться. Вскоре всё закончится безо всяких последствий для кого-либо. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Спасибо, а то волнуюсь. Ты ещё не передумала приезжать в Ленинград в феврале?

– Конечно нет. Приеду обязательно. До встречи!

– До свидания! Жду!