Проснись в Фамагусте

2

На первых порах пришельца приняли за «гостя», хоть он вовсе не имел права на столь высокий ранг, дающий к тому же вполне конкретные жизненные блага. Впрочем, недоразумение сразу же разрешилось, едва Макдональда проводили в покои верховного ламы. Первый контакт принёс обоюдное разочарование. Языковой барьер оказался абсолютно непреодолимым. Макдональд, правда, как будто сумел с помощью жестов объяснить, что пришёл с гор, но осталось неясным, как истолковал духовный владыка крохотного княжества разыгранную пантомиму. Она могла доставить ему и чисто эстетическое удовольствие. Кто знает… Оставалось лишь молча ждать, что будет дальше. На свои способности к экстрасенсорному общению Макдональд, разумеется, полагался меньше всего.

Пока гость, преодолевая неловкость, оглядывал резные колонны, увитые ярко окрашенными драконами, и свитки с изображениями буддийских божеств, пока дивился золотым чашкам, в которых жарко горело буйволиное масло, сухонький старичок, чем-то похожий на потемневшую от времени сандаловую статуэтку, успел составить о нем своё представление.

— Кипо ре?[3] — осведомился он, проследив взгляд белого варвара, непочтительно вперившего очи в шёлковое, расшитое аппликациями покрывало, изображавшее вероучителя Падмасамбаву.

Макдональд вопроса не понял, но счёл возможным показать ламе язык. Это считалось здесь чем-то вроде дружеского приветствия. Заметив, что лама носит такую же шапку с золотым набалдашником, как и вышитый на шёлку джентльмен с усиками, грозно сжимавший в руках жезл, на который были нанизаны мёртвые головы и скелет, Макдональд почтительно склонил голову. Возможно, под влиянием созерцания священных атрибутов он внезапно прозрел и, повинуясь нежданному импульсу, решился на активное действие. Метнувшись к рюкзаку, оставленному у порога, он извлёк бутылку тщательно сберегаемого «Джи энд Би» и, великосветски улыбаясь, преподнёс её хозяину. И это было лучшим из возможных деяний.

Лама учтиво улыбнулся в ответ и знаком подозвал коротко остриженного послушника в таком же, как у него самого, затрапезном красно-коричневом платье, оставлявшем открытым правое плечо. Мальчик шмыгнул куда-то за колонны, неловко задев увешанный пёстрыми лентами зелёный барабанчик, и немая аудиенция продолжилась. Макдональд уже со спокойной душой глазел на диковины: череп из папье-маше с тремя пустыми глазницами, сейшельский орех, разительно напоминавший женское лоно, и трехгранный нож, увитый змеёй. Сандаловый старичок, не пытаясь более завязать беседу, следил за ним с доброжелательным любопытством.

Монашек вскоре возвратился в сопровождении толмача. Макдональд с первого взгляда распознал в грузном, загоревшем до черноты мужчине шерпа-проводника. Тот вошёл в храм, не снимая давно потерявшей форму фетровой шляпы, и лишь сбросил с плеч, связав рукавами у пояса, свою чубу — тибетский нагольный халат.

Мощную загорелую грудь шерпа украшал золотой жетон «Тигра снегов» — высшая для альпинистов награда, даруемая за покорение восьмитысячника. Макдональд знал, что только очень богатый спортсмен может позволить себе нанять подобного проводника.

— Как поживаете? — поздоровался шерп на вполне сносном английском и назвал себя: — Анг Темба… Я вообще-то из Соло Кхамбу, это в Непале, и работаю по контракту.

— Очень приятно познакомиться, мистер Темба. — Макдональд чистосердечно обрадовался и протянул руку. — Насколько я понимаю, вы согласились взять на себя роль переводчика?.. Это превосходно! Буду вам очень обязан. — И, поймав выжидательный взгляд, поспешил представиться: — Чарльз Макдональд из Сиднея… Это в Австралии, мистер Темба.

— Высокопреподобный лама Нгагван, — Темба показал на старичка, — хочет знать, как вы сюда попали.

— Охотно объясню. — Макдональд с готовностью зачастил: — Вы, мистер Темба, намного лучше меня знаете горы. Об этом красноречиво свидетельствует ваша награда, — он кивнул на жетон. — В задачу нашей группы входило предварительное изучение подходов к Сияма Таре, чтобы попробовать на будущий год организовать восхождение. Я вместе с напарником вышел из базового лагеря на разведку траверса скальной трубы на стыке глетчеров, расположенном всего в трех часах ходьбы. Шли мы не в связке по совершенно ровному плато и не ожидали никаких трудностей. Однако погода стала портиться. Из ущелий поднялся туман и поглотил все ориентиры. Мы уже решили было вернуться, как вдруг совершенно бесшумно сошла лавина — и нас разметало, как щепки в половодье. Меня тащило, наверное, минут пять, а то и больше. Я несколько раз ударялся о камни и только чудом остался в живых. Когда все кончилось и мне удалось кое-как выбраться из-под снега, туман настолько сгустился, что нельзя было различить собственные пальцы. Переждав почти сутки, пока видимость улучшится, я двинулся по компасу, но почему-то вышел не к лагерю, а на неизвестную мне дорогу. Мои попытки связаться с друзьями по радио оказались безуспешными. В эфире, знаете ли, свирепствовала электромагнитная буря. Это всегда так в ваших местах, мистер Темба? Может быть, и показаниям компаса здесь тоже нельзя верить?

Макдональд выжидательно замолк. Судя по всему, его объяснение выглядело убедительным, а требовательные вопросы в финале явились достойной концовкой. Шерп коротко пересказал ламе эмоционально насыщенную речь пришельца. Старик, видимо, принял её к сведению и о чём-то кратко осведомился.

— Высокопреподобный лама интересуется вашими планами на будущее, — последовало резюме.

— Скажите высокопреподобному отцу, любезный коллега, что у меня нет пока определённых планов. Я бы хотел сперва прийти в себя, немного подлечиться… Возможно, мне удастся связаться с товарищами, а то они и сами найдут меня…

— Вы намереваетесь остаться здесь или будете добиваться разрешения на въезд в Бутан? — быстро спросил Темба. Название королевства прозвучало в его устах как «Пхутан».

— А разве я ещё не в Бутане? — удивлённо поднял брови Макдональд.

Его вопрос не был переведён и остался без ответа.

— Мне бы не хотелось куда-либо идти, — со вздохом признался он. — Однако, если местные законы делают моё пребывание затруднительным, я прошу указать место, где разрешается поставить палатку.

На этот раз Темба, судя по времени, пересказал со всеми подробностями. Макдональду даже показалось, что он спорит со стариком, а чем-то горячо его убеждает.

— Как вы оказались в лесу? — Анг Темба скользнул глазами по пятнам на одежде, оставленным долго кровоточащими ранками. — В это время он почти непроходим из-за пиявок.

— Тропа вывела на карниз, который показался мне слишком узким… Пришлось поискать обходного пути. Хоть длиннее, зато безопаснее.

— Безопаснее? Вас могли высосать подчистую. Где вы свернули?

— Сразу же возле каменной пирамиды, куда привязывают ленточки и кладут деньги.

— Даркшед[4], — сказал Темба, обращаясь скорее к ламе, нежели к полоумному бродяге, решившемуся идти лесом в сезон муссонов, когда деревья и травы кишат кровожадными пиявками, готовыми обрушиться на тебя сверху или заползти в ботинки через любую, даже самую узкую щель.

— Ваша экспедиция, конечно, работала по лицензии? — спросил Анг Темба, и обрадованный Макдональд готов был поклясться, что этот вопрос шерп задал по собственной инициативе, для подкрепления каких-то своих аргументов.

— О, разумеется! Вот мои документы, — Макдональд, приспустив молнию, вынул объёмистый бумажник.

Продемонстрировав, словно ненароком, левую его часть, которая, как кляссер марками, была напичкана всевозможными кредитными карточками, извлёк австралийский паспорт с визами сопредельных государств. Зная, насколько относительны в Гималаях границы, можно было особенно не заботиться отсутствием, вполне понятным, бутанского штампа. В конце концов человека можно не впустить в страну, но нельзя же прогнать его в никуда, ибо вокруг были только дикие вершины, покрытые вечным льдом.

Лама и шерп долго листали проштемпелёванные страницы, обмениваясь то и дело медлительными и совершенно непонятными для пришельца фразами. Макдональд сумел различить только три знакомых слова; несколько раз прозвучавшие «альпинизм» и «Пхутан», а также упомянутая шерпом непокорённая «Сияма Тара». Ледяной трон семиглазой милосердной богини лишь в прошлом году объявили открытым для восхождения. Видимо повторяя рассказ альпиниста, Темба плавным мановением нарисовал в воздухе горный рельеф и, рубанув ребром ладони, обозначил скальную трубу. Теперь можно было не сомневаться в том, что он выступает ходатаем за попавшего в беду чужеземца.

Лама не то чтобы упорствовал, но и не спешил согласиться. Они настолько увлеклись обсуждением pro и contra, что, казалось, напрочь позабыли о виновнике спора.

— Вы, конечно, можете жить тут сколько захотите, — сказал Темба, обратив наконец внимание на ожидавшего приговора гостя. — Весь вопрос лишь в том, как обеспечить ваше пропитание.

— Но у меня есть достаточно средств! — воскликнул Макдональд, потрясая бумажником.

— Тут дело сложное, — Темба неловко поёжился. — Перевалы, как вы понимаете, в снегу, и вообще дороги закрыты по шесть-семь месяцев в году… Короче, с подвозом туго, а местных запасов едва хватает на прокорм населения. Одним словом, вам едва ли удастся купить себе топливо и еду, сэр… Может, у вас имеются какие-нибудь вещи для обмена?

Макдональд сделал вид, что задумался.

— Весь мой товар остался в лагере, — он озабоченно почесал затылок, — а здесь только самое необходимое… Впрочем, у меня есть немного сигарет, кое-какие лекарства, каталитическая грелка, без которой я бы мог обойтись… На крайний случай, я готов расстаться с палаткой, спальным мешком и… В общем, кроме рации — это моя последняя надежда, — могу пожертвовать всем.

Едва шерп передал ответ хозяину, как тот, согласно качнув головой, обратился непосредственно к Макдональду.

— Высокопреподобный лама говорит, — шерп не скрывал своего удовлетворения, — что человек не должен расставаться с орудиями ремесла. Вы можете бесплатно питаться в монастыре вместе с монахами, пока не откроются дороги. Высокопреподобный лама хочет поговорить с вами о лекарствах, но это не сейчас, а после, когда будет свободное время.

«А ведь сработало виски!» — Макдональд одобрительно взглянул на великого мага Падмасамбаву, вдохновившего его на гениальный жест доброй воли, и рассыпался в благодарностях.

— Хорошего тут мало, — заметил, уже на правах приятеля, Темба. — Они едят всего два раза: на восходе и в полдень. И как едят! Вам долго на таком питании не продержаться. Рис и сушёные фрукты бывают только по праздникам, а так все больше горячая болтушка из цзамбы[5]… Конечно, это лучше, чем ничего, и с голоду вы не умрёте, но… — опровергая собственные слова, шерп с сомнением пожал плечами. — Ладно! — последовал решительный взмах руки. — Попробую поговорить с саибом, он конечно же не откажет в помощи земляку.

— Как? — искренне удивился Макдональд. — Здесь есть ещё австралийцы?!

— Один есть, — уточнил обстоятельный Темба. — Из Соединённых Штатов, штат Филадельфия, — и показал куда-то на север. Очевидно, он исходил из индо-буддийской концепции мироздания, где за центр принималась мифическая гора Сумер.