Проклятье Полоза (СИ)

Глава 10. Шаг 10. Узы. Рена

Рена:

— Рена-с-с-с…

О чём шумит предгорный лес? Куда зовёт грохочущий в долине водопад? Что так настойчиво повторяет усиливающийся ветер? Откуда они все знают её имя?

— Рена-с-с-с…

Голоса. Снова голоса. И ещё! Их так много! Все разные: грубые и глубокие, тихие и хрипящие, высокие и звонкие. Им не было числа, но все они настойчиво звали:

— С-с-следуй за нами-с-с…

Вокруг плотной пеленой стоял туман, но в нём больше не кружились перья и не проявлялись картинки из чужого прошлого. Не было ни несчастного заледеневшего малыша Вири, ни погибшего Руэдхи, который вовсе не являлся юному волшебнику отцом, ни обезумевшей Дэймиды, безжалостно превращающей в пыль всё, что появлялось на её пути, ни осознавшего свою чудовищную ошибку О'дара, согласившегося на сделку с демонами, лишь бы спасти погибающий мир, ценой смерти возлюбленной. Все они растворились в густой мгле, и лишь в отдалении ещё смутно различались их неясные, полные горечи и скорби отголоски. Но если прошлое меркло и угасало, то настоящее замерло, затаилось, словно выжидая какого-то момента или шага. Туман будто бы нарочно не выпускал, желая поведать о чём-то ещё. О чём-то, нуждающемся в Истине не менее запутанного прошлого шамана.

Бестелесные голоса всё манили и тянули за собой, и Рена уступила. Она устремилась за ними, как щепка, подхваченная бурным течением реки. И её несло всё дальше и дальше, и от этого вдруг стало невероятно легко. Она ощутила, что узнала ответ на свой невысказанный вопрос, куда раньше, чем увидела подтверждение сквозь дымку рассеивающегося тумана. Ей не нужно было прятать свои радость и ликование, когда стали проявляться знакомые очертания. Её ждали, она чувствовала это каждой клеточкой своего тела, возможно, именно потому Рену вовсе не пугал собственный порыв слиться воедино с великим божеством. Разве не этого желала каждая змея и наг, не это ли было конечной целью их жизней? Рена отчётливо видела его перед собой: гигантскую змею с горящими жёлтым пламенем глазами, туго скрутившуюся кольцами в подобие башни, на вершине которой возлежало священное яйцо. Вездесущие голоса тоже обрели материальный облик, превратившись в собратьев. Тысячи и тысячи змей спешили добраться до Полоза и раствориться в разноцветном море, окружавшим его. И Рена была среди них, она была одной из них, она была ими. Лишь клочья тумана, всё ещё встречающиеся на её пути, невольно отвлекали. В дымчатых облачках пролетали знакомые лица и фигуры. В одном она различила девчонок, с которыми училась в Храме, в другом — жителей ближайших деревень, собирающихся на ежегодные праздники на капище. Потом пролетели подобно стайке птиц картинки прошлого, добрые и уютные встречи за одним семейным столом, увлекательные прогулки с Рэлом и поездки во Дворец Совета с отцом. А потом появилась матушка, и острое желание остановиться, свернуть с пути, хоть на время, обрушилось на Рену. Оно было оглущающе невыносимым. Руки матушки тянулись к ней сквозь туманную пелену, и Рена буквально разрывалась пополам. Часть её жаждала вновь оказаться в объятьях любимой матери, другая же мечтала только о Полозе. «Хоть на миг, на краткий миг!» — стучало в сознание и, казалось, одна часть почти победила. Чуть отклонившись, Рена устремилась к туманным рукам, но… те истаяли, подобно миражу, оставив после себя тупую ноющую боль. Нет, увы, материнским объятьям её уже не спасти. Быть может, когда-то раньше, в дни детства, когда мать казалось целым миром, а не только его, пусть и очень важной частью. И теперь эта часть отмирала. Образ матери мерк, обещая вскоре затеряться с теми, другими, что проскальзывали почти мимолётно и стремительно исчезали. Заботливая тётушка и озорной и отчасти наивный брат, горячо любимый отец, а ещё всякие мелочи: дорогая сердцу рианта, уютная скамейка в саду, книги, ноты, безделушки и украшения — всё, что составляло её прежнюю жизнь, казалось, уходило в небытиё. Становилось не таким важным и значимым, как когда-то прежде. Вновь и вновь перед Реной представали призрачные образы, будто надеясь, что хоть один из них поможет остановиться, зацепиться и удержаться. На секунду, на минуту, на жизнь… Но все они рассыпались, растворялись и таяли, каждый раз заставляя ощущать лишь короткие уколы сожаления. Впрочем, эти чувства почти мгновенно пропадали, подавляемые тем невероятным наслаждением и счастьем, ощущаемым от близости Полоза. Ещё чуть-чуть, оставалось совсем немного, где-то с хвост дракона, когда неясный образ вновь преградил дорогу. Рена с удивлением уставилась на него. «Этьен?» — пожалуй, его присутствие здесь, в заветном месте нагов и змей, её удивило. Разве этот эльф что-то значил в её жизни? Ответ заставил Рену смутиться. Она не желала признавать ни странных чувств, что прятались где-то глубоко внутри, ни того, что образ эльфа с каждым мгновением становился всё яснее и плотнее, заслоняя собой Полоза. В какой-то момент она ощутила, как Этьен берёт её за руку, как водит пальцами по коже. Слишком реально, почти по-настоящему! Его образ уже казался плотным и вполне реальный. Она даже слышала его учащённое обрывистое дыхание. Он склонился над ней, и сердца, которые прежде только ликовали от ожидания встречи с Полозом, вдруг болезненно сжались, а в следующий миг оглушили набатом. Губы Этьена припали к её губам. Невозможно! Это всего лишь сон, глупое бестолковое видение, которое следовало отогнать прочь! Рена резко зажмурилась и открыла глаза.

Она ожидала увидеть перед собой всего лишь туманную дымку и тёмную величественную фигуру Полоза вдали, но вместо этого упёрлась в зелёные, нахальные глаза. Так что же из этого реальность? Краткий миг Рена осознавала себя, но новый, более смелый и яркий поцелуй расставил всё на свои места. В груди стало тесно и жарко, тело как-то разом напряглось, но было в этом напряжении что-то необычное. Скорее, даже приятное и от того ещё более волнительное. И, возможно, именно поэтому она не спешила отстраниться от этого бесцеремонного поцелуя, хотя нечто внутри, вероятно, голос совести или разума, твердил, что подобное — полное безумие! Вот только это безумие нагло поглощало её, распространяя жар по всему телу и зарождая новое, пока ещё невнятное желание. Рена не до конца понимала, с чего вдруг ей так отчаянно захотелось прильнуть к Этьену поближе, самой коснуться его кожи, пройтись ладонью по гладким шелковистым волосам. Но она не могла не заметить, что эти её неосознанные вялые порывы приводят его в восторг. В зелёных глазах плясали искры, а движения Этьена становились настойчивее. Это были уже не осторожные, несмелые прикосновения, а вполне осознанные, хоть и сдержанные ласки. И ни один из них не пытался остановить другого, и неизвестно, к чему бы это привело, если бы двери спальни резко не распахнулись, являя на порог крылатый отряд стражников.

— Младший принц Этьен эн Ламар, вы должны немедленно предстать перед королём О'даром! — заявил старший из стражи — самый высокий и статный. Его вид чуть заметно выделялся на фоне всего отряда золочённой кирасой, наручами и поножами. У прочих воинов обмундирование выглядело несколько бледнее и проще, скорее всего, вместо дорогостоящего золота использовали бронзу.

— Зачем? — Этьен уже успел вскочить с кровати и теперь стоял посреди комнаты в напряжённой позе, будто бы готовился отразить вероятный удар. Рена же села на постели и укуталась в одеяло, ощущая непроизвольную дрожь. Внезапное появление стражи напугало и смешало все недавние чувства. Сердца гулко бились в груди, и с ними просто невозможно было сладить. Тем временем, события развивались своим закономерным ходом.

— Прошу простить, но нам приказано вас сопроводить, — произнёс страж, а отряд устремился в комнату.

— Так сопроводить или доставить? — усмехнулся Этьен, когда воины принялись окружать его.

— Всё зависит от вас, принц, — сверкнув глазами, заметил страж, а его отряд уже захватил эльфа в кольцо.

— Хорошо! — бросил Этьен, и, повернувшись к незамеченному ранее Реной Марселу (тот по виду только что очнулся ото сна и теперь сидел в нелепой позе с ошарашенным выражением лица), добавил: — Позаботься о ней!

Мальчишка почти сразу же вскочил с кушетки, Рена лишь краем глазам видела, как он подходил. Всё её внимание было отдано уходящему Этьену, который вёл себя по обыкновению расковано. Оказавшись напротив дверей, он резко повернулся. Дерзко подмигнув, Этьен послал Рене шутливый воздушный поцелуй, и с обманчивым спокойствием позволил страже увести себя. Вот только его нарочитое притворство не обмануло Рену. Что-то было не так. Этьен явно не ожидал такого «тёплого приёма», а Рена с ужасом осознавала, что эта случайная и вынужденная разлука, печалит её. А ещё до её ушей вновь донеслись шёпот и шипение:

— Рена-с-с-с…. Рена-с-с-с…

Притягательные, будоражащие воспоминания, проникновенные голоса снова были здесь. Они приближались, становясь всё громче и отчётливей.

— С-с-следуй-с-с-с з-з-за нами-с-с-с…

Рена дёрнулась, не понимая в какую сторону её зовут, но тут же наткнулась на Марселу.

— С вами всё в порядке? — Он возник весьма вовремя. Его заботливый вопрос отвлёк Рену, и голоса чуть поутихли. Теперь они звучали в отдалении и не так смело.

— Я… я не знаю! — тихо произнесла Рена, но в следующий миг ощутила, как её тело охватил дикий страх. Будто кто-то надвигался на неё, и этот кто-то был весьма опасен. — Пожалуйста… — в панике она схватила Марселу за руку. — Пожалуйста, поговори со мной!

— Я? — Её предложение заставило мальчишку покраснеть и немного стушеваться. — К-конечно! К-к-как ваше самочувствие?

Рена нервно рассмеялась, так как толком ничего не могла ответить. С ней явно что-то происходило, но объяснить это в здравом уме не представлялось возможным. Да и что она могла рассказать? Что слышит голоса и уже тоскует по прикосновениям эльфа?

Но, похоже, Марселу не очень-то и был заинтересован в ответе. Он стоял, потупив взор, и чуть заметно подрагивал. От его обычно горячей руки исходило не тепло, а обжигающий жар. Такое знакомое ощущение. Рена покосилась на Марселу и в тот же миг отшатнулась, выпуская его руку. «Не может быть!» — она отказывалась верить тому, что для неё стало удивительно ясным. Марселу был в неё влюблён. Сильно, искренне. Вот только сейчас его обуревали вовсе не трепетные чувства. Будь он чуть настойчивее и наглее, уже повторял бы за Этьеном. «Но почему?» — недоумевала Рена, глядя на пристыженного Марселу. Нет, она не сказала ему ни слова, но им обоим стало ужасно неловко. Это чувство только усиливалось, а притаившиеся было голоса, вновь обрели свою полнозвучность. Рена невольно заозиралась по сторонам, словно надеялась найти говорящих. Саднящее чувство тревоги росло и крепло, а голоса становилось всё настойчивее.

— С-с-следуй, — прошелестело совсем рядом, будто некто вдохнул слова прямо в ухо. Рена дёрнулась в сторону от невидимого собеседника и в панике закрыла руками уши. Хоть долю секунды побыть в тишине! И всё это со стороны выглядело слишком странно. В глазах Марселу, которые он, то пытался прятать, то, поддаваясь искушению, поднимал, читались обеспокоенность и вожделение. Мальчишка с силой сжимал кулаки и стискивал зубы, явно борясь с собой, но всё чаще и чаще его глаза устремлялись на Рену. Ей же казалось, что она сходит с ума. Голоса заполонили голову, и от них не было никакого спасения. Бежать, ей надо бежать. За ними, от них — неважно!

Рена резко скинула с себя одеяло и кинулась к двери. Позади раздался рык Марселу, но она была быстрее. Распахнув дверь, Рена ринулась в коридор, но не успела сделать и пары шагов, как со всего маху врезалась в кого-то. Упоительный запах трав и горьковатых лекарств на миг оглушил её. Этой секундной заминки хватило, чтобы оказаться пойманной. Крепкая мужская рука перехватила её за талию. Рена было дёрнулась, но мужчина оказался сильнее и смог не только удержать, но притянуть к себе.

— Ну-ну, сейлини Рена, всё уже хорошо, — мягко произнёс Маркус. — Я как раз принёс вам успокаивающее зелье.

Он почти втащил её в комнату, хотя Рена уже и не сопротивлялась. Однако её ноги вдруг ослабли, и она безвольно повисла на мужском плече. Маркус усадил Рену на кровать, прикрыл одеялом и протянул чашку. Соблазнительный травяной аромат начисто перебивал все другие ощущения. Было в нём нечто завораживающее и пленительное. Рена с наслаждением вдыхала его, и даже нарочно удерживала вдох, чтобы продлить приятное чувство. Навязчивые голоса будто накрыли огромным куполом, и теперь они звучали глухо и неразборчиво. Глоток. Обжигающая пряная жидкость вмиг отрезвила. Аромат зелья уже не казался таким невероятно притягательным, а голоса превратились в невнятный гул. Ещё глоток, и этот гул стал значительно тише, почти сойдя на нет. Если не прислушиваться, можно и не заметить.

— Кажется, вам уже лучше, — заметил Маркус.

— Да, — признала Рена, ощущая на языке неприятное горьковатое послевкусие. — Вы дали мне яд гадюки?

— Совсем чуть-чуть, — согласился Маркус. — Такая доза вас не отравит, но притупит разбушевавшиеся чувства.

— Яд? — вклинился в разговор Марселу. И судя по его разгоряченному виду, ему бы тоже не помешал глоток успокоительного.

— Не стоит беспокоиться, — поспешил с ответом Маркус. — Для нагов большинство змеиных ядов не опасно, а вот вам, эр-хот, следует отдохнуть. С завтрашнего дня начнётся ваше обучение и король О'дар будет весьма опечален, если вы станете зевать во время важных встреч и мероприятий.

— Я уже поспал, — насупившись, возразил Марселу. — И вообще я вам не доверяю, потому что вы нас предали! Сначала отправили не пойми куда, а потом заявились с видом, будто так и должно быть!

— Даже так? — В голосе Маркуса прозвучало неодобрение. — Тогда, пожалуй, мне следует объясниться. Видите ли, дорогой эр-хот, если бы дети гарпии не украли вашу печать, вы без труда добрались бы до дворца О'дара в тот же день, но… как вы помните, печать у вас вырвали из рук. И неужели вы считаете, что ваши преследователи настолько глупы, что, зная о вашем местоположении, не отправились бы за вами вслед? Поверьте мне, гарпии схватили бы вас задолго до того, как вы добрались бы дворца. А я просто физически не успел бы вам помочь. Только ради вашей безопасности я отправил вас как можно дальше от столицы, и, честно говоря, вовсе не ожидал, что неприятности другого рода найдут вас в том захолустье.

Марселу выглядел всё ещё и недовольным, хотя и пристыженным. Было видно, что он совсем не хотел уходить, но аргументов остаться у него не нашлось.

— Я зайду завтра утром, — наконец выдавил он, и, искоса посмотрев на Рену, добавил: — Надеюсь, после зелья вам станет лучше.

Она подарила ему печальную улыбку. Каждый в этой комнате прекрасно понимал, что зелье всего лишь временная мера и проблемы никак не решало. Однако, едва Марселу покинул спальню, Рене стало немного легче. Ушло свербящее чувство неловкости. Нет, её мнение о Марселу ничуть не изменилось. Она всё ещё считала мальчишку милым и симпатичным, но его чувства, такие взрослые и откровенные, тяготили её. Для Рены он был, скорее, братом, и именно поэтому ей вовсе не хотелось ранить его своим жёстким отказом или отчуждением. И вообще, что на них двоих нашло? Почему оба — и Этьен и Марселу, — так рьяно принялись демонстрировать свои чувства? Может, её проклятье заставляет мужчин терять голову? Рена осторожно покосилась в сторону Маркуса. Отмечая про себя, что он довольно красивый, от неё не утаилось и внимание с его стороны. Волшебник тоже смотрел на неё, причём прямо, ничего не стесняясь, но в этом взгляде ощущался лишь профессиональный интерес, да, наверное, сострадание. Рена вздохнула с облегчением. Похоже, она всё-таки ошиблась, и проклятье было здесь не причём. Просто раньше она не разглядела чувств Марселу, вот и всё. Другое дело Этьен… внутри что-то заныло, словно нажали на болезненное место. Что ж, эльф всегда отличался темпераментом, а она… Рена снова вздохнула, вспоминая свои чувства в Храме Снов и затем совсем недавние, овладевшие ей в этой спальне. Слышала ли она голоса, когда Этьен её целовал? И почему даже мысль об этом поцелуе заставляли её так неистово краснеть? Пытаясь скрыть своё смущение, Рена залпом допила зелье и, поставив чашку на прикроватную тумбочку, решительно отогнала сомнительные воспоминания. Пора было переключаться на более важные дела.

— Как долго ваше зелье будет мне помогать? — спросила Рена.

— Часа четыре, может, пять, — ответил он. — Вам стоит поспешить с решением, сейлини.

— Каким решением? — с удивлением переспросила она.

— Разве Танец Истины не поведал вам, как можно спастись от проклятья?

Рена с недоумением уставилась на волшебника. Тот в свою очередь выгнул брови: кажется, настала пора изумляться ему.

— Вы и не спрашивали, — озадаченно понял он, после чего продолжил: — Думали, что умрёте ещё там, сразу же после Танца.

Рене почему-то стало стыдно из-за этих слов, но Маркус был совершенно прав. Она и не рассчитывала, что снова сможет избежать смерти. Если уж не от Танца, так от кровопотери, всё-таки раны, нанесённые шаманом, были достаточно серьёзными.

— Что ж, тогда мне придётся вас разочаровать. — В голосе Маркуса прозвучала ироничная насмешка. — Боюсь, Полозу вас не заполучить, пока вы сами не разберётесь в своих чувствах.

— В моих чувствах?

— Именно, — подтвердил Маркус. — Ваше проклятье исключительное, и во многом зависит от личности, во всяком случае, это было бы неплохим объяснением отсутствию каких-либо результатов в книгах. Но, смею предположить, что раз Полоз не сумел вас забрать сразу после Танца, значит, есть некто, к кому ваши чувства настолько велики, что это не отпускает вас, заставляя жить. Возможно, разрешив эту проблему, вы сможете спокойно умереть, хотя, вероятно, вы сойдёте с ума гораздо раньше, если не поторопитесь.

Объяснения волшебника подняли целую бурю эмоций. Перед глазами вновь возник проступающий из тумана образа Этьена, закрывающий собой Полоза. Это те странные, нелепые и даже постыдные чувства к нему держат её, как в заточении? Тогда, что она должна сделать, чтобы освободиться? Её бросало то в жар, то в холод, а мысли бешено метались, словно пчёлы возле развороченного улья. Ответ, казалось, лежал на поверхности. И сейчас Рена с уверенностью могла сказать, что в момент поцелуя она не слышала проклятых голосов, но… это было как-то неправильно. Её сознание вновь делилось пополам, и одна его часть без зазрения совести заявляла, что не видит ничего такого ужасного в тех непристойностях, что приходили на ум от воспоминаний о прикосновениях эльфа. Другая, напротив, решительно протестовала против каких-либо отношений с Этьеном. Эта часть даже вела некий счёт, по которому выходило, что никто из них друг другу ничего не должен. Этьен некогда опорочил её честь, а затем она, скорее, ради справедливости и не желания уступать другому, спасла его. Затем он дважды вытащил её из беды.

— И… как я же могу разрешить возникшую проблему? — запутавшись окончательно в своих умозаключениях, Рена решила спросить.

— Будь это поверье драконеан или драконов, я бы сказал — доверьтесь вашим чувствам, они вас точно не подведут, — со снисходительной улыбкой начал Маркус. — Но наги, насколько я успел понять, не такие простодушные и прямолинейные, потому, прежде чем что-то говорить, позвольте узнать. Кто вас так проклял?

Рена застыла в оцепенении. Внутри стремительно закручивался ураган из чувств, эмоций и переживаний, обещая снести всё вокруг. Даркал! Она старательно избегала воспоминаний о нём, хотя порой это было сложно, особенно, когда на них напали гарпии. Но едва Рена смогла покинуть Линк, она запечатала его образ в самом далёком сундуке своей памяти, где он и должен был покоиться до скончания дней. Вот только сотни замков и засовов были мгновенно содраны всего одним внезапным неудобным вопросом. Дыхание застыло в лёгких, потому свой ответ Рена надсадно прохрипела:

— Мой бывший жених, Даркал Медити.

— Бывший? — привстав, хмыкнул Маркус. Он опустил руку в карман тёмных брюк и выудил оттуда знакомый медальон. — Боюсь, Медити не бывают бывшими, — с этими словами Маркус положил украшение рядом с чашкой на прикроватную тумбочку. Рена молча смотрела за всем происходящим, даже не шевелясь. Сковавшие её эмоции бурлили внутри, обещая вот-вот прорваться, а тем временем волшебник продолжил:

— Я повторюсь, сейлини Рена, вас держат чувства и это совсем необязательно нечто приятное и банальное. Порой обида и ненависть могут быть куда сильнее пылкой и страстной любви. Но в этом вам придётся разбираться самой и лучше не затягивать.

— Мне стоит торопиться из-за грядущего сумасшествия? — Рена не смогла спрятать горечь в собственном голосе.

— Нет, сейлини, вам стоит спешить, пока есть выбор. Очень скоро его просто не будет, и всё решат за вас. Король О'дар собирается выдать принца Этьена королю Линка. Вы знали о помолвке с принцессой Зариной?

Новость застала Рену врасплох и была подобна подлому удару под дых. Та часть сознания, что была так недовольна Этьеном, разом встрепенулась. «Он тебя обманывал и обманывает, ты ему не нужна!» — раздуваясь от самомнения, твердила она. Теперь у неё даже доказательство появилось, причём неоспоримое. Вот только другая часть и не думала отступать: «Его заставили, так же, как и тебя. Он не любит её, потому и сбежал к тебе!»

— Видимо, не знали, — резонно рассудил Маркус. — Что, впрочем, не столь важно, даже если принц Этьен и сбежал, используя вас, как удобный повод, это вовсе не означает, что его отношение не изменилось. Ваш нынешний вид… — он на миг запнулся, а потом и вовсе отвёл взгляд, — как бы это сказать поделикатнее… Он притягивает мужчин, но не всех без разбора, конечно, а только тех, к кому у вас есть какие-то чувства. И чем чувства сильнее, тем выше эта привлекательность в глазах ваших избранников.

— Тогда получается, что… — Рена не смогла договорить. Она закрыла лицо руками, так как на глаза невольно наворачивались слёзы. Внутри вопила от радости и едва не плясала та половина, что так настойчиво отрицала Этьена. «Он снова тебя использовал, а теперь его просто влечёт. Все его чувства — иллюзия!» — кричала она, а та, другая, стояла оглушённая и беспомощная. Она не знала, что сказать. Не знала, как быть. В конце концов, как теперь жить, если ей даже к Полозу не убежать!

— Этьена, скорее всего, уже ведут к порталу, — задумчиво произнёс Маркус, его взгляд был устремлён в окно. — Стража собирается на площади…

Этого было достаточно для того, чтобы на что-то решиться. Рена вскочила и сорвалась с места. Нет, она не сделала окончательный выбор, просто не могла его сделать, не увидев ещё раз Этьена. Ей хотелось заглянуть эльфу в глаза, чтобы хотя бы попытаться угадать его чувства. Рена бежала, не разбирая дороги. Она знала, что надо вниз, к воротам, и пусть ей никогда не доводилось бывать в драконьем дворце, его планировка отличалась простотой и лаконичностью. Благодаря огромным окнам и открытым пространствам ничего не застилало обзора. Массивным дверям и лестницам не удавалось скрыться, так что единственной проблемой оставались гигантские расстояния. Будь у неё хотя бы крылья, Рена управилась быстрее! Но приходилось бежать. Вскоре ноги устали, дыхание сбилось и закололо в боку, однако Рена не сдавалась и, хоть скорость её уже не была такой стремительной, она продолжала настойчиво бежать. Третий этаж, второй, первый… Она смогла! Рена была почти у цели, когда исполинские золочённые ворота отворили и отряд стражников вывел Этьена на площадь. Светлая голова эльфа сразу выделялись среди бронзовых шлемов охраны. На Этьене не было оков, но, судя по тому, как много драконеан и сидов его сопровождало — ему явно не доверяли. Двигались они не очень быстро, скорее даже церемониально. А потом и вовсе остановились посередине площади, словно ожидали кого-то ещё.

«Если всё-таки напрячься, то есть шанс воспользоваться этой заминкой!» — мысленно просчитала Рена, пытаясь восстановить дыхание. Она держалась за величественную колонну совсем недалеко от ворот и пыталась наскрести в себе силы для последнего рывка. Не время для усталости и слабости, когда решается судьба! Именно с такими мыслями она оттолкнулась от колонны и устремилась к воротам. До выхода оставалось каких-то пара шагов, когда кто-то внезапно преградил Рене путь. Она попыталась вильнуть в сторону, чтобы обогнуть возникшую преграду, но её перехватили. Некто больно сжал её за руку, не давая возможности сдвинуться с места.

— Отпус… — Рена подняла глаза на того, к кому умудрилась так глупо попасться, и слова застряли в горле сами собой.

— Куда же ты так спешишь, моя дорогая невеста? — с холодной любезностью вопросил Даркал. В его тёмных глазах плескалась ненависть настолько лютая, что кровь стыла в жилах. — Неужели на свидание к своему обожаемому любовнику? Не успели намиловаться в гостях у драконов и драконеан?

Как он здесь оказался? Что Даркал вообще забыл в драконьем дворце?! Казалось, эти вопросы просто не имели ответов, но Рене вспомнилось, как вновь на её глаза попался злосчастный медальон. Всё было подстроено: зелье с ядом гадюки, наводящие вопросы Маркуса, демонстративная высылка Этьена. Да у неё просто не было выбора! Или же…? Огромная тень внезапно закрыла собой небо — это О'дар вылетел провожать Этьена. Сейчас! Она сделала свой выбор, и явно не в пользу Даркала Медити! Знакомое покалывание в теле было наполнено торжеством. Этого варианта ей не предлагали, она нашла его сама, а, значит, отныне лично будет распоряжаться своей жизнью, даже если её судьба стать свихнувшейся змеёй! Мгновение и что-то тяжелое скользнуло на изменяющееся запястье, и покалывание разом исчезло. Рена с недоумением посмотрела на ту самую руку, что держал Даркал и на которой появился уже знакомый вампирский наручник.

— Нет! — обессилено простонала она. Рена не желала признавать поражение, просто не могла этого принять! Проклятая вампирская сталь напрочь блокировала возможность обращения. Так не должно было быть, не должно было случиться! Она вся напряглась, надеясь разрушить вампирские чары, но тщетно.

— Думала, я не догадаюсь о твоих планах? — с насмешкой переспросил Даркал, наблюдая за этими бесплодными попытками.

Рена наградила его гневным взглядом, который тут же вызвал новую волну ожесточения. Даркал резко притянул Рену к себе, по-прежнему не выпуская её руки.

— Увы, дорогая невеста, ты становишься предсказуемой. И, знаешь ли, твоё странное предпочтение смерти, лишь бы не выходить за меня, уже начинает раздражать!

— Странное предпочтение? — с иронией переспросила Рена. Она хотела было отстраниться от Дарка, но тот держал крепко. От собственной беспомощности у Рены выступили слёзы. Они зло жгли глаза, а от удушающей близости нежеланного жениха уже колотило. — И что же тут такого странного? Неужели всё ещё не достаточно очевидно? Тогда скажу прямо — ты мне настолько противен, что я предпочту кого угодно и что угодно, лишь бы оказаться от тебя подальше! — в сердцах произнесла она.

— Поверь, моя дорогая, это взаимно! — ядовито прошипел Даркал, до вполне ощутимой боли сжав её руку. — Стража! — резко окликнул он. — Проводите сейлини в её комнаты! — с этими словами Даркал оттолкнул от себя Рену прямо к подбегающему стражнику. Тот послушно поймал её, а спустя секунду к первому стражнику прибавился второй. Они ловко подхватили Рену под руки и потащили наверх. Позади них уже выстраивался тот самый отряд, что прежде сопровождал Этьена.

***

Рена уже смутно помнила, что происходило после того, как стражники привели её в комнату. Снова оказаться запертой в четырёх стенах было в некотором роде символично. Вот только в прошлый раз, став пленницей, Рена хотя бы получила свободу от жениха. Теперь же…

— Я не принимаю это предложение! — схватив с тумбочки медальон, Рена швырнула его со всем гневом, что бушевал в сердцах, в окно. Но вместо ожидаемого звона, разбивающегося стекла, донесся лишь глухой удар и неприятное звяканье. Медальон отскочил от окна, словно от стены, и грохнулся на пол. Ощутив приступ ярости, Рена нервно подошла к окну и с силой опустила руки на прозрачную поверхность. Стекло лишь отпружинило настойчивый удар, что вызывало новую волну негодования. В сердцах Рена пнула медальон прочь, и тот гулко укатился под кровать. Исчезнув с глаз, он больше не вызывал такого неистового раздражения, как прежде, хотя желание сорвать злость хоть на чём-то присутствовала. «Это же не я! Разве я когда-нибудь себя так вела?» — недоумевала Рена, ощущая те эмоции, что буквально захлёстывали её, какими-то чужими, незнакомыми, словно они и вовсе ей не принадлежали. Разве что отчаяние, разверзшееся в душе подобно бездне. И жалящая обида, вызывающая непроизвольный спазм в горле.

— Они все меня просто использовали! — озвучила Рена свою горечь вслух, прогоняя навязчивые образы знакомых. Теперь уже не важно было, чего на самом деле добивался Этьен, не имели значения и такие неудобные чувства Марселу, да даже мотив Маркуса терял всякую значимость. В её глазах они все были повинны, не дав ей умереть там, в северном имении. Ведь тогда она ещё могла уйти к Полозу! Или нет? Слова Маркуса сами собой вспыхнули в голове: «есть некто, к кому ваши чувства настолько велики, что это не отпускает вас, заставляя жить».

— Не правда! — воскликнула Рена, бросаясь на кровать. Она попыталась зарыться под простыни, спрятаться за подушками, как когда-то в детстве и хоть на миг ощутить себя в полной безопасности и спокойствии. Но от собственных мыслей невозможно было скрыться под одеялом. Маркус не лгал. Рена действительно не могла никуда уйти, и виной тому были вовсе не высокие заборы, крепкие стены и тяжелые замки, что она доказывала и не раз, сбегая от своих хранителей. Тогда она ещё беззаботно меняла облик и с лёгкостью протискивалась в узкие щели, но почему-то эта способность покидала её, стоило очутиться возле ограды. Она рыла землю, пытаясь сделать подкоп, взбиралась наверх, собираясь прыгнуть, даже похищала ключи от ворот, но всё равно неизменно оказывалась у стены, словно за видимой преградой существовала ещё некая невидимая. И Рена билась об неё, как рыба об лёд, набивая шишки и синяки.

«Думала ли я тогда об Этьене?» — вопрос возник внезапно, как будто кто-то влетел в комнату и сразу же зажёг свет. А вот ответ неспешно вползал, как боязливый котёнок. Думала. Правда, совсем не так, как сейчас. Рена с почти невыразимой печалью признавала, что её прежние мысли об эльфе разительно отличались от нынешних. Тогда Этьен, скорее, раздражал, и в сердцах жила обида за несправедливое пренебрежение к её чести. Но разве это могло остановить её на пути к любимому Полозу? «Едва ли», — признание это далось нелегко. Чувства клокотали в груди, не желая признавать поражения. Они должны были быть сильнее, пусть даже запоздали со своим появлением и ещё не окрепли, чтобы бороться на равных. Если бы не Дюлан! Точнее, Даркал.

Рена ещё долго пыталась избегать мыслей о женихе, хотя те с завидным упорством досаждали ей. Проще было прятаться за навешенными ярлыками — «он опасен, потому надо держаться от него подальше», «он никогда меня не простит, и никакие объяснения его не тронут», «он жестокий и злой, ему неведомо сострадание», — лишь бы не разбираться в собственным чувствах. И даже когда голоса почти овладели ей, и она уже не контролировала себя, Рена продолжала внутренне сопротивляться. Раз за разом, вновь оказываясь у стены и сбивая руки в кровь, она заставляла заново забывать себя то, что осознавала в момент, когда реальность побеждала морок. Лучше пусть голоса сведут её с ума! Но, похоже, и они были бессильны. Им никак не удавалось увести её дальше этой комнаты. Опять наткнувшись на каменную кладку, Рена с почти безумным неистовством принялась царапаться и биться. Горячая кровь струилась по разбитым пальцам и содранным ногтям. Вновь и вновь обрушиваясь на стену с ударами, Рена уже понимала, что бьётся вовсе не с камнем. Всё это время она сражалась сама с собой, истязалась, мучилась лишь бы не смотреть в глаза очевидному. Даркал — её несокрушимая стена. И стоило только это признать, как рядом проскрипела открывающаяся дверь…