Проклятая

- Я вообще приезжал, чтобы сказать тебе про Сергея.

- Что с ним? - Аня напряглась.

- Завтра поедем к нему. Я договорился.

Этими словами Рыбин подошел к ней ближе.

- Да? Классно. А во сколько? - затараторила она и сделала шаг назад.

- К девяти нужно там быть.

- Спасибо тебе, Андрюш. Ты - настоящий друг.

- Пришлось попотеть, если честно, - он снова приблизился и провел пальцем по руке Ани.

- Андрей, - Аня увернулась и отошла еще дальше назад.

Рыбин вдруг схватил ее за руку и притянул к себе. Попытался поцеловать. Аня согнула колени и попробовала проскользнуть у него под рукой.

- Ты тогда уехала. Почему?

- Потому что жизнь меня заставила. Вот почему.

- Я ведь ни о чем не мог думать тогда. Только о тебе. Строил планы. Думал, что найду тебя. Подружился с Серегой. Я ведь только о тебе думал.

- Андрей, - тоном учительницы сказала она. - Сейчас не время и не место.

- Послезавтра ты уедешь. А потом я тебя уже вряд ли увижу.

Он снова схватил ее. На этот раз увернуться не получилось. Аня отвела лицо в сторону, но Рыбин присосался к ее шее и одной рукой до боли сжал грудь. Аня вскрикнула и грубо оттолкнула его. Андрей сделал несколько шагов назад и схватился за голову.

- Извини меня, - сказал он и присел на корточки. - Не знаю, что на меня нашло.

- Ты пьян, Андрей. Езжай домой.

Он пошел к машине. Открыв дверь, он замер и простоял так несколько секунд. Обернулся.

- Извини, - еще раз сказал он.

- Все в порядке. Езжай.

- Я заеду завтра.

Аня выдавила некое подобие улыбки: получилось неубедительно. Рыбин хлопнул дверью и завел двигатель.

Она зашла в дом и закрыла обе двери на крючки. Снова появился этот запах. Она прошла по дому и открыла окна на первом этаже. Как и предсказывал Рыбин, свет отключили около двенадцати. Аня решила, что уже поздно и не стала заводить генератор. Дел на утро действительно было по горло. Поэтому нужно хорошенько отдохнуть.

Она долго лежала, уставившись в потолок, и не могла уснуть. Перед глазами вновь и вновь появлялся образ убитой старухи. Она лежала в кровати Сергея и пыталась понять, что привело ее брата к тому, что он кинулся на мать с ножом. Возможно, завтра она узнает. Может, Сергей расскажет ей. Хотя, к чему? Зачем ему рассказывать о том, что произошло? Не строй иллюзий! Он просто начнет оправдываться и все.

Она подумала об участковом. Вообще-то она собиралась попросить его посидеть с ней вечером, чтобы не оставаться наедине с телом. Все планы были разрушены пьяной выходкой Рыбина. Вряд ли завтра утром они поедут к Сергею, как ни в чем не бывало. К бабке не ходи - будут смотреть каждый в свое окно и молчать. Андрей включит музыку погромче, хоть и нельзя. Пробурчит что-то вроде "извини за вчерашнее".

Снизу послышалось какое-то шуршание. Аня прислушалась. Создавалось впечатление, что кто-то царапает ногтями по половицам на первом этаже. Она села в кровати и сидела так несколько минут. Сердце отчаянно стучало, пытаясь вырваться из грудной клетки. Темный силуэт. Звук не прекращался. Она тихо встала с кровати залезла в джинсы. Натянула футболку.

Ступая максимально осторожно, стараясь идти без шума, она прошла к лестнице. Лунный свет освещал пустоту прихожей снизу. Какая же ты трусиха! Она ступила на лестницу и перевесилась через поручень, чтобы посмотреть вниз. Никого. Только странный шум, доносящийся из комнаты матери. Мышь, подумала она. Или крыса. Тоже неплохо. Лишь бы всему было объяснение. Лишь бы книги, нагроможденные на стол на втором этаже, не стали ответом на ее вопрос относительно брата. Что он искал в этих книгах?

Она спустилась вниз и подошла к дверному проему. Прислонилась к стене. Внизу живота стало тепло. Не будь такой трусихой! Вполне стандартная ситуация для фильма ужасов, подумала она. Девушка, одна, без света ищет источник шума в доме, где недавно убили старуху (ведьму). Да уж! Вполне подходит для того, чтобы создать атмосферу дешевого фильма ужасов. Вот только никто и никогда не пойдет искать источник шума в доме, где нет света, где ты находишься один и где недавно убили старуху (ведьму). Сейчас она понимала, что пойдет. Любой здравомыслящий человек пойдет искать проклятый источник шума. Даже в доме без света со всеми вытекающими. Пойдет, чтобы найти источник и убедиться, что в нем нет ничего сверхъестественного. Пойдет, чтобы убедиться, что сей источник не представляет собою и толики опасности. Пойдет, чтобы потом уснуть в своей кровати, ни о чем не думая. Пойдет, потому что до дрожи в коленях боится увидеть там темный силуэт, (как тогда у Светки с окраины) с лицом старшего брата.

Она заглянула в комнату матери. Шум исходил от окна. Послышался писк. Она подошла ближе вгляделась в темноту ночи. В решетке, между стеклом и стальным прутом застряла летучая мышь. Аня вздохнула с облегчением. Она открыла окно настежь и помогла зверьку высвободиться. Мерзкая тварь попыталась цапнуть ее за палец, но Аня резко одернула руку назад.

Она закрыла все окна и снова пошла наверх.

10

Сергей захлопнул дверь машины, поблагодарил водителя и понес мать в дом. Старушка выглядела посвежевшей и, казалось, набрала несколько килограммов. Она спала, тихо посапывая. От нее пахло мылом и лекарствами. Он положил ее в постель и пошел в кухню. Нужно приготовить ей что-нибудь поесть.

Болезнь не прогрессировала. Мать выписали спустя всего неделю. Она выспалась, посвежела и начала есть. Ни о каких ночных воплях никто и не слышал. Мать вела себя вполне пристойно. Врач с улыбкой поздравил Сергея и все вернулось на круги своя.

Сергей начал уже немного привыкать к жизни без матери. С какой-то стороны ему даже нравилось. Спокойно. Он смог снова приступить к работе. Начальник за пропущенные дни согнал с него семь потов. Нашлась также и халтурка. Андрей Рыбин посоветовал Сергея одному мешку с деньгами, чтобы помочь провести проводку в новом коттедже в районном центре. Сергей с радостью взялся за дело. Без матери и без скота он располагал огромным количеством времени и мог позволить себе часами не появляться дома. Приходил же он лишь для того, чтобы поспать и покормить исхудавшего в последние дни пса.

Дело близилось к вечеру. Сергей зашел в комнату матери с глубокой тарелкой заполненной наполовину супом. Мать проснулась. Она испуганно оглядывалась по сторонам. Сергей улыбнулся. Для нее возвращение домой было сюрпризом. Взгляд ее стал осознанным.

Он сел на кровать и погладил мать по плечу.

- Привет, - сказал он. - Не ожидала?

Мать что-то простонала в ответ. Сергей набрал ложку супа и поднес ко рту старушки. Однако мать плотно сжала губы и отодвинулась назад. Сергей нахмурился.

- Мам, ну хватит. Врачи сказали, что ты хорошо кушаешь. Тебе что-то не нравится?

В ответ мать лишь промычала. Взгляд ее был прикован к окну. Сергей встал с кровати закрыл окно. Казалось, что мать вздохнула с облегчением.

Ему все же удалось покормить ее, хоть и съела она не много. Сергей дал ей лекарства, выписанные в больнице, и поднялся к себе. Назавтра предстоял тяжелый день. Он лег и практически сразу выключился.

Проснулся он под звон будильника в пять утра. Солнце еще не полностью встало, но уже начинало светать. Рассвет уже приобретал четкие контуры. Сергей выключил будильник и сел в кровати. Снизу раздалось кряхтение матери. Он зевнул, протер глаза и вышел из комнаты.

Едва он подошел к лестнице, как увидел мать на полу прихожей снизу. Она ползла к лестнице, подтягиваясь руками, и сосредоточено кряхтела. Сергей побежал вниз, перескакивая через три ступеньки. Он поднял мать и посмотрел на ее лицо. Взгляд ее был пустым и бессмысленным. Открытые глаза смотрели сквозь него.

В комнате матери воняло мочой. На белой простыне расплылось темное пятно. Сергей отнес мать в зал на диван, покрытый клеенкой и предназначенный для подобных вещей, и вернулся в комнату. Он тихо выматерился себе под нос и рывком сдернул простыню с матраса. Вся процедура заняла четверть часа. Он надел на мать новую рубашку и уложил на место. Она осталась лежать, глядя в потолок.

Когда он вернулся домой с работы, мать все еще смотрела в потолок. Сергей почему-то подумал, что она совсем не спала все это время. Он попробовал ее покормить, но она отказалась. Сергей с трудом влил в нее лекарства и положил спать.

На улице уже стемнело. Сергей был в приподнятом настроении: тот самый мешок с деньгами, у которого он недавно подрабатывал, рекомендовал его своему другу и предложил хорошую сумму денег, если тот сможет на выходные провести ему проводку в коттедже в одной довольно крупной деревне неподалеку. Сначала Сергей отказался бросить мать на все выходные, но "мешок" предложил ему сумму побольше, которой хватило бы и на сиделку. Если дело пойдет так дальше, то возможно зиму они переживут спокойно.

Он сел на кровать и принялся стягивать носки, когда снизу раздался сдавленный крик матери. Спустился вниз. Увидев его, мать закричала. На полу в лунном свете сверкала лужа блевотины. В комнате воняло кислым. Сергей открыл окно настежь, отчего мать принялась орать дурниной.

Набрав воды в чашку, он вернулся к матери и увидел ее валяющуюся на полу и размазывающую блевотину по доскам. Он сжал кулаки и тяжело простонал. Он никогда не был одним из тех, кто привык постоянно жаловаться на то, как жизнь его обделила, но сейчас ему хотелось разреветься, словно девчонке-подростку, которую бросил ее парень. Обида встала в горле комом и давила на грудь.

Он остервенело оттащил мать в чистый угол и сдернул с нее рубашку, обнажив обвисшую покрытую пигментными пятнами кожу цвета сырого теста. Все это время она извивалась подобно змее. Сергей кинул рубашку в лужу и потащил мать в зал. Она смотрела на него безумным взглядом и попыталась укусить за плечо. Теперь уже вне себя от ярости, он бросил мать на диван.

Пока он убирал воняющую кислятиной субстанцию, мать не переставала орать в зале. В один момент она вдруг затихла на какое-то время, но затем начала лаять. Сумасшедшие глаза налились кровью. Сергей сел рядом с ней. Он немного остыл. Стал думать, что делать дальше. Принес чистую рубашку и надел на старушку. В голову пришла замечательная мысль. Спасибо доктору Ватсону из больницы.

Он поднял ставшее вновь легким тело матери и понес в комнату. Собственное спокойствие пугало его. Но с другой стороны, что он мог еще сделать?

Мог. Несомненно, мог.

Занес мать в комнату и бережно положил на кровать. Закрыл окно и вышел. Мать внезапно замолчала. Ее взгляд стал осознанным.

- Извини, мам, - сказал он.

Вышел из комнаты и плотно закрыл дверь за собой. Маразм. У матери появилась какая-то навязчивая идея, как это часто бывает при приобретенном слабоумии. Мозг перестает работать в нормальном ритме. В голове остается только эта самая идея, вытесняя все другое. Сам того не замечая, он сам теперь был охвачен мыслью, что старуха специально сунула пятерню в горло, чтобы ее сочно вырвало на пол. И в данный момент ему было безразлично, прав он или нет. Он устал и хочет спать. Завтра предстоит очень тяжелый день. А после выходных, если ничего не изменится, то мать вновь поедет в больницу. Видимо там она чувствует себя значительно лучше.

В следующую ночь он сорвался. Он пришел домой в довольно мерзком настроении. На работе все было нормально, только прошлая ночь давала о себе знать. Все кости ломило от усталости. Войдя в комнату матери, он увидел, что она не спит. Она, как и сын выглядела просто ужасно. Глаза превратились в глубокие пещеры, скулы выделялись так, словно она не ела уже месяц. Сергей проклинал себя за решение, принятое прошлой ночью и поклялся, что больше не закроет мать одну. В комнате было прохладно. Он закрыл окно и накормил мать картофельным пюре с подливкой. На работе появилась новенькая. Одинокая симпатичная вдова, которая приготовила ему обед и снарядила еще и домой. Мать с горем пополам болезненно проглотила несколько чайных ложек.

- А теперь спи, - сказал он и выключил свет.

Сергей отключился мгновенно, стоило ему только принять горизонтальное положение. ...И проснулся уже через час, когда мать снизу замычала. Он открыл глаза и уставился в потолок, пытаясь подавить в себе агрессию. Он сжал кулаки до боли и стиснул челюсти. Обещание, данное самому себе, теперь не казалось ему столь уж благородным. Скорее глупым. Нужно везти ее в больницу.

Зачем? Чтобы вновь выслушать наставления этого мудака доктора, который не знает и малой доли того, с чем пришлось столкнуться Сергею. А потом ее снова привезут назад. Давай, гражданин Романов, это - твоя забота. У нас тут очень много людей, которым мы действительно можем помочь. А твоя мать, уж извини за правду - это списанный материал. Думай сам, что ты с ней сделаешь.

И отгул брать нельзя. Начальник точно выговорит ему. Что за жизнь? Он словно стоял между чашами весов. Если по работе все постепенно налаживалось и даже наклевывался какой-никакой роман с классной девушкой из соседней деревушки, то дома должно быть хуже некуда, чтобы удержать баланс.

Черт возьми, если она будет продолжать в том же духе, то мне и самому вскоре понадобится психиатр. Очередной крик отдался резкой острой болью в виске и над глазом. Сергей сел в кровати.

Внезапно его переклинило. Он встал и уверенным шагом направился в комнату матери. Через несколько секунд он ворвался к ней, схватил за плечи потряс и заорал ей в лицо.

- Заткнись! Заткнись!

Мать замерла на секунду, но затем разразилась зловещим смехом. Сергей занес над ней руку. Она продолжала смеяться. Сергей шлепнул по дряблой щеке. Слегка, чтобы она одумалась. Эффекта удар не принес. И тогда он ударил сильно. Потом еще раз... И еще. Мать продолжала смеяться.

- Заткнись! Заткнись! Заткнись ты, старая сука! - он оросил лицо старухи слюнями. - Заткнись или я клянусь Богом, я убью тебя!

Мать закатилась истерическим смехом и Сергей сел у ее кровати. Он сжал кулаки и закрыл глаза. Внезапно он почувствовал легкий ветерок. Посмотрел на окно. Он было открыто.

- Кто открыл окно?

Он встал и повернулся к матери. Она замерла.

- Кто открыл окно?

Он хлопнул рамой и вновь повернулся к матери. Теперь она молчала. Красные глаза следили за движениями сына.

- Кто открыл окно? - спросил он вновь.

Подошел к старухе совершенно не в себе.

- Я забыл закрыть. Я, - пробубнил себе под нос.

Послышался едва уловимый смех. Сергей помотал головой, стараясь сконцентрироваться на проблеме.

- Завтра... Завтра поедем в больницу, мам.

Он направился к себе. Вдруг сзади раздался голос матери:

- Хозяин.

- Что? - он подошел к ней. - Что ты сейчас сказала?

-Хозяин, - и засмеялась.

Сергей поднялся к себе. Хозяин. Какой хозяин? Не нужно воспринимать ее слова всерьез. Она же выжившая из ума старуха. Ты до сих пор не воспринимал ее серьезно. Что теперь заставляет тебя думать иначе?

В лесу появился новый хозяин.

Просто совпадение. Он не говорил этого вслух. Она не могла знать. О чем она тогда?

Достал из полки снотворное. Нужно хоть немного поспать. Иначе рядом с ней лягу в больнице. Завтра. Завтра в больницу.

Думаешь, это хорошая идея, пить снотворное сейчас? Кто-то ведь открыл окно в спальне.

Оно было открытым. Просто забыл закрыть. Все дни в последние три года настолько одинаковые, я просто перепутал. На самом деле оно было открыто. Нет никакого хозяина. Нет и быть не может.

Он все-таки не решился выпить снотворное и лег так. Снизу послышался глухой стук, но Сергей его больше не слышал. Он настолько устал, что уснул мгновенно беспокойным сном.

Он застонал. Что-то мешает спать. Будильник. Чертов будильник. Почему так быстро. Он приоткрыл глаз и понял, что в комнате царит тишина. Никакого будильника. От увиденного он весь мгновенно покрылся гусиной кожей. В дверях кто-то стоял. Сергей вскочил и подошел к окну. В руках у него оказалась тяжелая статуэтка. Затаив дыхание, он смотрел на силуэт несколько секунд. Вдруг он понял, что перед ним стояла мать. Он прислушался. Да. Ее дыхание. Мать со свистом втягивала в себя воздух и выпускала тяжелым кряхтением.

Сергей подошел к дверям и включил свет. Она была голая. Он по привычке, выработанной годами, устремил взгляд вниз, чтобы не видеть два обвисших морщинистых мешка похожие на презервативы на вялом члене, и пушистый седой треугольник под пупком. От яркого света она вдруг сморщилась и потеряла равновесие. Сергей успел подхватить ее в последний миг. Она положила голову ему на плечо и затем укусила. Зубы впились в ключицу. Сергей оттолкнул ее на кровать. Мать упала без сознания. Он увидел на ее шее две маленькие дырочки из которых сочилась кровь. Присмотрелся получше, но подходить не решился. Мать дергалась, но не просыпалась. Ее зрачки нервно бегали из стороны в сторону под веками. Капля крови из маленькой ранки упала на наволочку.

Он остался стоять у дверей, поглаживая укушенное место ладонью. Теперь ему сделалось по настоящему жутко.

В лесу появился новый хозяин.

Сергей простоял так около пятнадцати минут, пытаясь переварить то, что он сегодня увидел.

11

Не смотря на то, что выпила Аня накануне всего один стакан вина, проснувшись, она ощутила острое похмелье. Кислый привкус во рту напомнил ей о том, что вечером она забыла почистить зубы перед сном. Точнее не забыла, а поленилась искать щетку в чемодане, собранному наспех. Голова болела. Всю ночь ей снились какие-то кошмары. Вспомнить сны она не смогла, да и не пыталась. Что-то связанное с кровью. По натуре Аня была очень впечатлительным и доверчивым человеком, поэтому старалась как можно меньше углубляться в приметы и прочие суеверия. Правду говорят: меньше знаешь - крепче спишь.

Она встала с кровати с тревожным предчувствием. Оно и понятно. Через час с лишним она встретится с Сергеем. В голове до сих пор не укладывалась мысль о том, что он мог убить мать. Среди них двоих это должна была быть Аня. Она вспомнила натянутые отношения после откровенного разговора и "исчезновения" отца. Так и есть. Сергей был тем, кто всегда безукоризненно выполнял все требования. Он был хорошим учеником в школе. Он был опорой матери. Он всегда помогал по дому, в отличие от Ани, которая при первой же возможности всегда отлынивала от работы. Он был тем, кто не боялся трудностей. И, наконец, он был тем, кто остался с ней, не смотря ни на что. В тихом омуте черти водятся.

Аня умылась холодной водой из рукомойника и почистила зубы. Завтракать не стала, обычно с утра ей кусок в горло не лез. Вернулась в комнату и села перед зеркалом с косметичкой.

Рыбин приехал за ней, как и обещал, ровно в восемь. Он посигналил и остался сидеть в машине. Аня вышла со двора и попыталась улыбнуться. Участковый прикрыл взгляд ладонью. Он неуверенно вышел из машины и сказал:

- Ань, ты прости за вчерашнее. Сам не знаю, что на меня нашло.

- Все в порядке. Забыли.

- Точно?

- Точно.

Они уселись в машину участкового. Он включил передачу и тронулся.

Сергея поместили в камеру предварительного заключения, по-простому в "обезьянник". Обычно человек находился там трое суток до предъявления обвинения. Затем его отправляли в следственный изолятор. По словам Рыбина его увезут в тюрьму через несколько часов. Андрей, имея кое-какие связи, добился встречи Сергея и Ани. Никто не был против: обвиняемый полностью признал свою вину. Ну, что он может теперь сделать?

Машина Рыбина остановилась у железных ворот широкого одноэтажного здания МВД. Андрей припарковался у самой стены, чтобы не мешать выезду и въезду машин. Он тронул растерянную Аню за плечо и еле заметно кивнул.

Аня вышла из машины. В животе стало тепло. Солнце, несмотря на то, что было еще довольно рано, уже плавило асфальт. Липкий душный ветерок неприятно поглаживал кожу. Она пошла вслед за Рыбиным окрашенной в синий цвет широкой двери.

Рыбин чувствовал себя тут, как дома. Он весело помахал дежурному на входе. Тот выписал пропуск и пропустил их внутрь. Они прошли по узкому коридору освещенному тусклыми лампами к железным дверям в конце и зашли в небольшой кабинет два на три метра. К ним присоединился мужчина в форме старшего лейтенанта и женщина в штатском. Старлей обыскал Аню и забрал ее сумочку.

- Ты ведь понимаешь, что с меня шкуру снимут, если кто узнает, - обратилась женщина к Рыбину. - Не подставь меня.

- У меня ничего нет, - вмешалась Аня. - Мне просто нужно увидеть брата. Все пройдет хорошо. Обещаю.

Женщина окинула Аню оценивающим взглядом, прошла к столу, уселась и буркнула:

- У вас минут двадцать. Разбирайтесь, прощайтесь и скажите спасибо, что у вас есть такие друзья.

- Вера, ты ведь знаешь, что я в долгу не останусь, - Рыбин взял ее за кончики пальцев и другой рукой нежно провел по коже от запястья к локтю.

Аня вновь подивилась ему. Вера была как минимум лет на десять его старше.

- Идите уже.

Она попала в распоряжения старшего лейтенанта. Он отвел ее в небольшую подсобку и удалился. У Ани дрожали плечи от напряжения. Она чувствовала себя так, словно только что выпила три-четыре кружки крепкого кофе и не могла устоять на месте. Ей в голову вдруг пришел вполне резонный вопрос: а хочет ли с ней видеться Сергей? Если рассудить логически, то ответ будет отрицательным. "Привет, Ань. Как дела? Я убил маму, но нас это никак не касается. Мы навсегда останемся братом и сестрой". Какая же ты дура! Зачем ты приперлась сюда? У него сейчас и так проблем хватает, а еще и ты хочешь устроить очную ставку. Надавить на болевые точки, чтобы окончательно сломать. Но теперь уже отступать поздно. С чего начать разговор? "Сергей, что ты наделал?" "Что случилось?" "Как ты мог?" "Привет, Сергей. Я, как только услышала, сразу же примчалась. Что случилось?" Что еще она может сказать? А там по обстоятельствам. Если в комнату зайдет уже незнакомый мужик со слюнями, стекающими по подбородку на плечо, то и говорить будет не о чем. Или же вдруг сюда зайдет психопат и начнет с криками кидаться на Аню, пытаться ее укусить или вырвать клок волос.

Она осмотрелась. Комната, которую им предоставили, была размерами в два раза меньше, чем та, в которой остались Рыбин и Вера. В углу стояли два стула, принесенные, видимо, для них. Аня поймала себя на том, что грызла ноготь.

Снаружи послышались шаги, и от напряжения у нее разболелся низ живота. Дверь открылась. В сопровождении знакомого старшего лейтенанта вошел Сергей.

Точнее, то, что от него осталось. Аня открыла рот от изумления. Перед ней стоял незнакомый сорокалетний мужик, похудевший до неузнаваемости, весь седой и покрытый сетью морщин. Он увидел Аню и в глазах его загорелся огонек.

Все, о чем она думала до его прихода, исчезло. Перед ней стоял ее младший брат. Да он плохо выглядит. Но это он. Это тот человек, с которым она провела детство. Братишка, которого она обожала, хоть и пыталась скрыть это чувство.

- Привет, - выдавила она из себя и разревелась.

Сергей подошел к ней. Большим пальцем он стер слезинку, бегущую по щеке Ани. Они простояли так несколько секунд. Вдруг Аня не выдержала и бросилась ему в объятия. На его рубашке остались следы теней. Сергей ответил ей сначала неуверенно, но уже через секунду прижимал ее к себе, что было мочи.

- Что ты тут делаешь, Ань? - спросил он.

- Вопрос в том, что ты тут делаешь? - она шмыгнула носом. - Что с твоим лицом?

На лбу Сергея зияла глубокая рана. На левой щеке темнели четыре полосы - следы, оставленные ногтями. Он грустно улыбнулся. Он вдруг поменялся в лице.

- Ты на похороны приехала?

- Да. И... И к тебе.

- Остановилась дома?

- Ну да. А что? - она растерла тушь по щекам.

- Тебе нельзя там оставаться.

- Что? Это еще почему?

- Потому что я не знаю, получилось у меня или нет.

- Что получилось?

Сергей вдруг "завис" уставившись в точку на стене. Аня нахмурила брови. Глаза брата нервно забегали из угла в угол - признак бурной деятельности в голове.

- Что должно было получиться? - повторила она вопрос.

- Не важно, - он вновь схватил ее за плечи. - Уезжай оттуда. Не ночуй там.

- Да что происходит? Может, посвятишь меня?

- Ты можешь хоть раз в жизни сделать так, как тебе говорят, не задавая вопросов?

- Ты меня пугаешь, Сергей.

- Она... Мама... Ты не понимаешь, - он принялся ходить из стороны в сторону. - Это была не мама. Понимаешь? Он приходил к ней по ночам.

Аня вновь зарыдала.

- Сергей, - протянула она.

- Ань. Просто пообещай, что не вернешься туда ночью.

- Перестань, Сергей.

- Пообещай, я прошу тебя! - неожиданно он встал на колени и схватил Аню за руку. - Ты обещаешь? Видишь, я даже встал на колени. Скажи, что...

- Сергей!

- Пообещай! - он сорвался на крик.

- Я обещаю! - сказала она. - Обещаю. Ты доволен?

Он встал с колен. Посмотрел в глаза Ане и тут же спрятал взгляд. Улыбнулся. В комнату вошел старший лейтенант. Он окинул обоих тревожным взглядом и спросил:

- Вас тут все в порядке?

- Конечно, - ответил Сергей и взял Аню за руку.

- Я не тебя спрашиваю, - грубо обрезал старлей. - У вас все в порядке, девушка?

- А? - Аня растерянно огляделась, не понимая, что от нее хотят. - Да, конечно. Мы уже почти закончили.

Старший лейтенант исчез с поля зрения. Сергей прижал сестру к себе.

- Все в порядке. Все в порядке. Главное, что все закончилось.

Это было последней каплей. Аня грубо оттолкнула брата и крикнула:

- Что закончилось, Сергей? Что? Ты совсем ополоумел? Что в порядке? Ты убил ее! Ты убил ее и сейчас говоришь мне о ком-то, кто приходил к ней по ночам. Ничего не закончилось! В лучшем случае тебе впаяют срок.

Она отошла назад. Сергей умиротворенно улыбался. Аня окончательно убедилась в том, что брат свихнулся.

- Ань, ты не держи на меня зла, - сказал он.

А у Ани вновь на глаза навернулись слезы. Она прошла к двери и постучала.

- Прощай, Сергей, - выдавила она из себя и вытерла щеку ладонью.

В комнату вошел старший лейтенант.

- Мы закончили, - сообщила она ему и проскользнула в коридор.

12

Рыбин сделал глоток крепкого чая, приготовленного сердобольной, надоедливой Верой и закрыл глаза от удовольствия. Вера - молодец! Вера знала, какой чай он любил. Стакан обязательно маленький; больше половины отвара черного чая; кипяток; сахар, две ложки; сливки - именно в таком порядке и никак иначе. Только тогда чай по-настоящему вкусный. Только тогда он бодрит. А бодрость ему нужна была, как никогда. Голова разрывалась с тяжелого похмелья. В последнее время после пьянок это становилось нормой.

Еще и стыдно за вчерашнее. Надо же так напиться и такое исполнить! Чертова шлюха Ирка! Откуда она взялась на его голову. Если бы не она, то глядишь все бы получилось вчера. Он не соврал Ане о своих чувствах. После того, как она уехала он часто представлял себе их встречу. Молодым парнишкой он действительно считал, что между ним и Аней что-то очень серьезное. Что-то достойное пера классика. Ее исчезновение разбило ему сердце. И вчера он действительно хотел признаться ей. Вот если б только не напился. Вот уж и вправду змий. А еще и чертова шлюха Ирка. Мало, что сама гуляет - привела еще и Тоньку с собой.

Рыбин вспомнил тот день, когда узнал об отъезде Ани. Он радостно бежал к Аньке Романовой, чтобы сообщить ей о том, что его приняли в школу милиции и что скоро жизнь наладится. Он уже строил планы на будущее. В этом будущем непременно фигурировала Аня. Обычно в его воображении он приходил домой, а жена встречала его с ребенком на руках и скромной улыбкой. Накоплю денег, куплю кольцо, думал он. Анька, она ведь падкая на все эти финтифлюшки, как и все бабы.

Со двора вышел Серега, тогда еще совсем мальчуган. Он был в шортах и сандалиях. Светил ребрами словно стиральной доской. Его волосы, выгоревшие на солнце, казались светлыми. "Анька сбежала", сказал он. И ушел, оставив Андрея Рыбина одного перед калиткой.

Вначале он думал, что она вернется. Ей ведь всего шестнадцать было. Переходный возраст. Глядишь одумается. Голод, он ведь не тетка. Потом от Сергея узнал о каком-то интернате для сложных детей. Ее поставили на учет. Никакие угрозы не заставили вернуться в отчий дом.

А Андрей продолжал мечтать о ней и строить планы. Подружился с Сергеем. Какое-то время они были не разлей вода. Вообще, Серега действительно был неплохим парнем. Одним из тех, на кого всегда можно положиться. Однажды он доказал это на деле.

В тот холодный декабрьский день, на кануне новогодних праздников толпа пьяных отморозков окружила Рыбина. В одной из рук появилась заточка. Но пробыла она там недолго, ровно до тех пор, пока он не получил деревянным бруском по спине. Второго положил на землю уже сам участковый. Драка продлилась несколько минут. В итоге отморозки исчезли с поля зрения. Рыбин крепко сжал руку Сергею и чуть ли не разрыдался от счастья. Ведь не появись он там, исход был бы ясен.

Рыбин до сих пор чувствовал себя обязанным. Но жизнь расставила свои приоритеты. Быт заставил забыть о делах прошлых и думать о грядущем. Вскоре он забыл об Ане и женился на Лене.

Когда Сергей позвонил ему и сообщил о том, что убил мать, первая о ком подумал Андрей, была Аня. Уже тогда в голове зарождался нехитрый план о том, как вернуть свою любовь. Да жестоко, но по-другому никак. Ни о чем другом он и думать не мог. До вчерашнего вечера.

А теперь в голове осталось лишь чувство стыда, которое сжигало его изнутри. О, Боже! Напился и вел себя, как полная свинья. Сколько раз он зарекался пить? Сотню, а может и две сотни раз. В детстве это было весело. Но веселье кончилось, когда от спиртного на следующее утро не оставалось никаких воспоминаний. Если в двадцать лет спиртное развязывало язык, то в тридцать оно лишь заставляло его заплетаться, а мозг жестко зависать, заставляя вспомнить нужные слова.

Еще и эта Вера! И чего она не в духе? Аня уж точно не оценит по достоинству этот жест с поглаживанием руки Веры. Он сделал еще глоток чая. Изумительного чая, который могла готовить только Вера.

Прошло всего пятнадцать минут, когда Аня вернулась назад.

- Что-то ты быстро, - взглянув на часы, сказал Рыбин.

- Поехали. Меня тут больше ничего не держит.

- У вас там все нормально прошло? - Рыбин встал.

Аня посмотрела на него умоляющим взглядом и вдруг вновь разревелась.

- Ну тише-тише-тише, - он подошел к ней и обнял Аня не стала сопротивляться.

- У него крыша поехала, - прохрипела она.

- У него шок, - возразил Рыбин. - Это пройдет.

Старший лейтенант коснулся его руки.

- Что такое?

- Он очень просил вас зайти, - прошептал старлей. - У вас еще есть пара минут.

- Ты его не отвел в камеру? - нахмурился участковый.

- Нет. Он не буйный, вроде. И вроде, как ваш друг.

- Сейчас, - после короткой заминки сказал Рыбин и прошел за старлеем.

Сергей вскочил со стула, когда Рыбин зашел в подсобку. Они пожали друг другу руки. Участковый вновь ужаснулся тому, как Сергей выглядит. В отличии от Ани он полностью понимал, кто перед ним стоит. Этот человек убил мать. Пусть это был нервный срыв, временное помутнение или как это еще назвать, но это не оправдывает его. Поэтому Рыбин старался держаться как можно холоднее.

- Ты чего-то хотел? - спросил он.

- Да. Одна просьба, Андрей. Последняя просьба.

- Что за просьба?

- Я... Только что я не правильно себя вел, - Сергей спрятал взгляд в пол. - И... В общем, она думает, что я полный псих.

- Чего ты хочешь, Сергей?

- Ради того, что мы с тобой пережили. Если в тебе наша дружба оставила хоть какой-то след... Помоги мне.

- В чем? - Рыбина начали раздражать эти разговоры вокруг да около.

- Присмотри за ней, пока она не уедет.

- За это не беспокойся. С ней ничего не произойдет.

- Ты меня не понял, - мне нужны стопроцентные гарантии. Ты должен проверить ее ночью. Я знаю, что она не послушает меня. Я повел себя, как полный кретин. Она думает, что я психопат. Но ей нельзя там ночевать. Напросись к ней в гости. Мать ведь привезут домой на ночь?

- Да.

- Вот видишь? Если она останется, ей грозит опасность.

- На ночь я не буду напрашиваться. Она меня уже отшила.

- Андрей, - Сергей выдержал паузу. - Приди и навести ее ночью. Это не шутка. Ей угрожает опасность. Ночью в дом могут ворваться.

- Кто? Ты забыл о чем-то нам рассказать?

- А если я скажу, что да. Ты сможешь организовать у меня дома засаду на ночь?

- Я вообще ничего не смогу. Я - участковый. Но могу оповестить определенные службы, если у тебя действительно что-то важное.

- Но ведь они не поставят засаду?

- Нет. Для чего?

- Тогда загляни ты ночью и убедись, что с Аней все в порядке. Иначе я расскажу о ремонте машины.

Кровь мгновенно прилила к лицу. Участковый почувствовал неприятный холодок, покрывший его гусиной кожей.

- Что ты сказал?

- Андрей. Просто приди и посмотри. Если Аня спокойно уедет из деревни, то можешь забыть о том, что я тебе сказал. Никто и никогда не узнает о том, что тогда случилось.

- Не нужно мне угрожать, Сергей. Ты забываешь, кто я. С твоей сестрой ничего не случиться. Я прослежу за этим.

Участковый развернулся и вышел из подсобки. Сергея вывели сразу же за ним.

- Андрей!

Рыбин обернулся.

- Спасибо тебе за все.

Андрей прошел дальше. Он был зол на Сергея. В памяти вновь всплыла неприятная история с отморозками. Одному из них удалось выхватить пистолет участкового. Отморозок убежал. Не долго думая, Рыбин сел за руль своей машины. Разговор с отморозком был коротким. Глухой стук, разбитое стекло и помятый бампер. Если с последними двумя вещами разобрался Сергей, то участковому пришлось приложить немало усилий, чтобы утрясти случай с глухим стуком и тяжелым сотрясением мозга. Дело можно было утрясти вполне официально, если бы оружие оказалось табельным. Вот только табельного оружия у него не было, а в связи с ростом неприязни к профессии "родину защищать" Андрею просто необходим "ствол".

И сейчас Сергей грозил вылить все наружу. Что у него вообще в голове? О какой опасности он говорит? Единственная опасность, угрожавшая Ане, шла сейчас по направлению к своей камере. А если он прав?

С этими мыслями он зашел в кабинет, в котором сейчас сидела Аня. Она уже пила чай. Самый вкусный чай в мире. Она мило улыбнулась Андрею. Под глазами до сих пор была размазана тушь.

О, Боже, какая же она красивая! Я обязательно проверю ночью, все ли с ней в порядке. Обещаю, Сергей.

13

Сергей сидел на стуле возле кровати матери и тупо смотрел в одну точку в полу. В руках его было распятие. Мать лежала на спине, уставившись в потолок. Глаза ее были налиты кровью. Она дышала прерывисто, с хрипами. Лучи солнце попадали прямо в лицо - Сергей специально отодвинул занавеску, чтобы проследить за реакцией. Капельки пота стекали по лбу болезненно-серого цвета.

Когда он вошел к ней утром, окно вновь было открыто. Хотя он специально спускался вниз вечером, чтобы еще раз все перепроверить. Ранки на шее начали затягиваться, но кожа старушки стала бледней.

Он был бы и рад, если бы все оказалось простым совпадением, глупым стечением обстоятельств. Был бы рад, если бы дело было только в его воспаленном воображении, которое нарисовало то, что хотело нарисовать. Вот только все говорило об обратном. Все говорило в пользу невероятной версии. Животные - они боялись. Они чувствовали, когда он приходил по ночам. Мать ходила. Это с ее ногами, тонкими, словно спичинки. Окно не могло открываться само по себе. За пределами дома мать чувствовала себя нормально, по крайней мере, неделю назад. Ранки на шее. Потеря веса. Отказ от еды. Он всегда добавлял чеснок в еду (может, и сказки о чесноке, но все равно плюс один к версии). И теперь самое главное...

Он поднес распятье к ее лицу. Старуха оскалилась и зашипела. Сколько злобы было в ее глазах. Если бы она могла, то непременно бы порвала сына на куски. Он убрал крест в сторону и мать вновь расслабилась.

Она просто свихнулась, и ты это знаешь, твердил здравый смысл. Но вот прислушиваться к нему уже не имело никакого смысла. О каком здравом смысле может идти речь, если мать начинает ругаться, как водитель грузовика с двадцатилетним стажем, стоит Сергею лишь опустить занавес и оставить старуху в теньке? Солнечный свет полностью парализовал ее. Плюс один к версии: она начала говорить. Пусть лишь непристойности и маты, но очень даже четко.

Утром он звонил в больницу. Сказал, что матери снова стало плохо, но ему отказали, заявив, что "в данный момент все палаты забиты до отказу". Прямо, как в военное время, подумал Сергей, хотя понимал, что тут кроется.

Он встал и закрыл штору. На этот раз мать не стала орать, как бешенная. Она посмотрела на сына с благодарностью. Он снова сел рядом с ней и ласково погладил по щеке. Если бы у нее оставались слезы, то она бы заплакала сейчас. Она смотрела на сына, не скрывая надежды. Зная, что теперь Сергей в курсе того, что за беда с ней произошла.

- Все будет в порядке, мам. Никто тебя больше не тронет.

Сергей стиснул кулаки. Им овладела ярость. Страх, который сжимал грудь еще рано утром, проел. Что это за монстр, который мучает старую парализованную женщину, живущую за пределами населенного пункта? Он явно чего-то боится. Боится, что его вычислят. И поймают. А значит он уязвим.

Сергей встал и вышел из комнаты. Он попытался вспомнить все то, что когда-либо слышал о них.

Пора смириться и начать называть вещи своими именами.

Но он не мог. Нужно быть полным кретином, чтобы поверить в вампиров, упырей, вурдалаков или как их там еще называют.

Стараясь больше не думать об этом, он прошел к чулану и достал с полки четыре крупных головки чеснока. В фильмах, насколько он помнил, головки оставлялись целыми, но он схватил нож со стола на кухне и решительно направился назад к матери. Разрезал одну пополам. Зубчики рассыпались в ладони. Комната мгновенно наполнилась резким запахом. Разложил по подоконнику. Проделал то же самое с оставшимися.

Мать изменилась в лице. Она принялась учащенно и хрипло дышать. Сергей снова отдернул занавеску, схватил старушку за лоб и тщательно растер зубчик по шее, вокруг ранок. Мать зарычала.

- Чертов ублюдок! - выдавила она из себя и затем осыпала вовсе уж трехэтажными матами.

- Это не ты, мама, - почему-то совершенно спокойно ответил он.

Когда он закончил, он вновь задвинул штору. Комната растворилась в полумраке.

В деревне не было своей церкви. Но даже если бы таковая и существовала бы, Сергей не пошел бы туда по такому вопросу. И дело было вовсе не в том, что он боялся прослыть сумасшедшим среди местных жителей. По большому счету, ему было глубоко плевать, что о нем подумает очередная тетя Анфиса. И та же тетя Анфиса была бы искренне удивлена, узнай она, что думает о ее мнении Сергей Романов. Просто со своими и не поговоришь на чистоту. Даже если все вылить и быть честным на сто процентов, тебя начнут переубеждать в обратном, чтобы самим в свою очередь не прослыть психами.

Начальник разрешил взять "Волгу" с гаража, которую Сергей "поставил на ноги". Для этого пришлось пообещать ему кое-что. Сейчас он гнал по пыльной дороге в деревеньку, расположившуюся в тридцати километрах к югу. Солнце раскалило салон до невозможности. Даже открытые окна не спасали от невыносимой духоты. В горле все пересохло от пыли поднятой им в небо. Он сделал глоток противной теплой воды из пол-литровой пластиковой бутылки из под лимонада. По лобовому стеклу щелчком размазалось очередное насекомое. Машину отмывать придется основательно, подумал он.

Деревушка оказалась еще меньше, чем его родной поселок. Три улочки по десять дворов. В подавляющем большинстве это были осевшие деревянные срубы. Церковью здесь служил обычный дом молитв, и отличало его от других домов лишь большое деревянное распятье над крышей. Сергей остановил машину у ворот дома молитв и нервно застучал большими пальцами по рулевому колесу.

А может, ну его к черту, подумал он. Все равно ничего этот визит не принесет. Даже, если выслушают, то примут за сумасшедшего. И даже если не примут, помочь не смогут.

Просидев так несколько минут, он все же пересилил себя и вышел. Где-то рядом забрехала собака. Чем ближе он подходил к входу, тем неуверенней делался его шаг. Протянул руку и замер. Через секунду все же открыл дверь и зашел во двор.

Двор усеивали десятки грядок с цветами. Между ними проходили узкие тропинки. Одну из них мел мужчина среднего возраста в синем комбинезоне. Сергей замер, словно ожидая от незнакомца дальнейших инструкций, но тот лишь еле заметно кивнул и продолжил мести. Сергей прошел к дому и постучал в дверь, окрашенную в цвет какао. Ответа не последовало. Он дернул дверь. Открыто.

В церкви Сергей за всю жизнь был всего три раза, не смотря на то, что мать в последние годы перед болезнью принялась особо бурно замаливать грехи. Один раз он заходил в храм в областном центре с отцом. И еще два раза на похоронах. Его всегда пугала эта давящая тишина царящая внутри. Первый поход в храм произвел на него сильное впечатление. Он что-то спросил у отца, но тот дернул его за рукав, чтобы мальчик замолчал. Сергей хорошо помнил, как люди обернулись и посмотрели на него с укором. Не все, конечно. Была одна женщина, которая улыбнулась.

Дом молитвы мало чем отличался от храмов, виденных Сергеем ранее. Те же лавки и подиум; те же исписанные стены и потолок. Единственное, что народу почти не было. В углу перед молитвенником на скамье сидела бабушка.

В дверях за конторкой на подиуме показалось лицо священника. Это был мужчина пятидесяти лет с короткой бородкой в черной рясе. Сергей выдавил из себя улыбку, сел на лавочку и тут же снова встал. Подошел к священнику.

- Здравствуйте, - голос охрип. Он прочистил горло.

- Здравствуйте.

- Эм-м... Не знаю с чего начать, - он глупо усмехнулся. - Не могли бы поговорить с вами наедине?

- Вы хотите исповедаться?

- Нет. Я по другому вопросу.

Священник ждал, что скажет Сергей далее, но тот молчал. Неловкая немая сцена продлилась несколько секунд. Наконец, священник сказал:

- Пройдемте за мной.

Он повел Сергея к заднему выходу. Они прошли в дверь, через которую только что вошел святой отец, и оказались в узком коридоре с чередой дверей по правой стороне и окон - по левой. Они остановились, дойдя до середины коридора.

- Меня зовут Сергей, - после недолгой паузы представился Сергей. - Сергей Романов.

- Отец Алексей.

- Я не знаю, с чего начать. Все так запутано, - он почувствовал, как кровь приливает к лицу и что он становится пунцовым. - Скажите, а вы и вправду верите в Бога?

- Конечно, верю. Иначе, что мне здесь делать?

- Ну я не знаю, - пожал он плечами. - Может, тут хорошо кормят и платят, - глупо усмехнулся. Стал еще более красным. - Дело не в этом. Я сейчас имею в виду, что человек и вправду полностью верит в то, что написано в Библии. Ведь там столько всего... нелогичного.

- Я верю в то, что написано в Священном Писании, - священник насупился.

- Простите, пожалуйста. Я сейчас объясню, к чему веду. Значит вы верите и в дьявола?

- У вас что-то произошло?

- Мне кажется, что моя мать одержимая, - выпалил он и замер в ожидании реакции священника.

- Одержимая?

- Да.

- И в чем это себя проявляет?

- Да во всем...

Сергей поймал себя на том, работает челюстями, словно жует жвачку. Кровь отступила от лица, но стало душно. Он покрылся испариной. Ему вдруг стало легче. Он понял, что тут сможет поделиться хоть с кем-то тем, что с ним сейчас происходит. И уже не важно, как отреагирует священник. Он набрал воздуха в легкие и начал рассказывать события последних недель. О домашнем скоте; о концертах матери; о том, что она начала ходить и ругаться благим матом. Не рассказал лишь о дырочках на шее. Да и какую это имело роль? Расскажи он свою версию о кровососе, его тут же отправят подальше, отрекомендовав хорошего психиатра. А в бесноватость церковь верит. И потом как еще назвать то, что происходит с матерью, если не одержимостью?

Отец Алексей слушал его, не перебивая. Время от времени он задавал уточняющие вопросы. Он мерил Сергея настороженным взглядом, пытаясь понять, не сумасшедший ли перед ним.

- Она реагирует на свет, - сказал Сергей. - А когда я подношу крест к ее лицу, начинает шипеть.

- Она крещенная?

Сергей задумался. Признаться, он не был уверен на сто процентов.

- Я не уверен, - честно сказал он. - Мне кажется, что крещенная. По крайней мере, она "божилась" и крестилась при любом удобном случае. А это имеет какое-то значение?

- Вы знаете, - отец Алексей неестественно улыбнулся. - Я бы хотел посмотреть на вашу мать.

Сергей не ожидал такого. Самое большее, на что он рассчитывал были некоторые наставления и литровая бутылка освященной воды.

- Она парализована. Вести ее сюда будет довольно сложно. Если бы вы смогли приехать...

- Я освобожусь через сорок минут. Если вы меня подождете и потом привезете обратно, то я могу посмотреть.

Солнце нещадно палило все вокруг. Горячий воздух застревал в горле.

От жары и постоянного недосыпания у Сергея раскалывалась голова. Практически всю дорогу священник молчал. Лишь когда они уже почти доехали, он начал объяснять свою позицию.

- В последнее время люди, как с ума посходили, - начал он без прелюдий. - Я хочу, чтобы вы поняли: я верю в то, что бесы вселяются в людей. Некоторые даже считают, что в этом есть какое-то спасение души. В Библии об этом тоже сказано. Иисус был экзорцистом. Но это случаи единичные. Нельзя просто игнорировать все остальные факторы. Это может выглядеть странно и даже пугающе, но в большинстве случаев всему есть вполне логичное объяснение. Я к чему веду. Я поехал с вами, чтобы помочь, но это не значит, что я считаю вашу мать одержимой. Она - старый человек. Самое простое объяснение всем симптомам - болезнь Альцгеймера. Мозг уже просто забывает назначение своим функциям и часто путает. Выкрики - типичная копролалия. Болезнь вроде синдрома Туретта. Может появиться, как форма шизофрении.

- Вы доктор?

- Нет. Но я интересовался вопросом. Мы по долгу службы должны интересоваться. Нельзя ведь обрядами заменить лечение эпилепсии.

- Так мне прямо повезло, - прозвучало язвительно, хотя Сергей действительно так считал.

- Я к чему вел? - продолжил отец Алексей. - Не рассчитывайте сильно на мою помощь. Но, учитывая все синдромы, которые вы описали, я бы подумал о скором переходе вашей матери в мир иной.

Сергей ничего не ответил. Дай Бог, чтобы ты был прав, подумал он. Конечно, он не желал матери скорой смерти, но искренне надеялся на то, что его версия окажется лишь плодом воображения. Все его эксперименты сейчас, по прошествии нескольких часов, казались ему выдумкой. Он вспомнил лицо матери, когда он подносил к нему крест, но не верил больше, что это действительно происходило.

Они подъехали к воротам. Он выдернул ручник и заглушил двигатель. Пес встретил их усталым лаем. Сергей провел священника в дом, размышляя о том, догадается ли тот, почему подоконник в спальне матери засыпан зубками чеснока? Сопоставит ли, когда увидит две ранки на шее?

Они зашли в дом. Внутри все так же воняло чем-то кислым, вперемешку с гнилым. Сергей услышал сопение матери за дверью и прибавил шаг. Старуха валялась на полу лицом вниз. Словно жук на спине, она ничего не могла поделать и барахталась и пыталась ухватиться за что-нибудь своими костлявыми руками. Под ее подбородком разлилась лужа слюней. В комнате стоял резкий запах чеснока.

Сергей поднял легкое, словно пушинка тело матери и снова уложил в кровать. Священник все это время стоял в дверях и внимательно наблюдал за происходящим. Мать смотрела на сына, как на мучителя. Каждый вздох раздавался тяжелым скрипом в груди.

- Можно? - отец Алексей подошел к старухе.

Сергей уступил место. Священник взял руку матери и нащупал пульс под ладонью.

- Что у нее на шее? - спросил он.

Сергей промолчал. Отец Алексей глянул на него из под густых бровей, нагнулся к старухе и пощупал ранки.

- Вы видели эти ранки? Что это?

- Я не знаю, - проговорил Сергей.

Скажи ты ему, твердил внутренний голос. Но что нужно было сказать? Мою маму укусил упырь и поэтому она теперь бесноватая? Ну уж нет. Пусть сам приходит, как пришел к этому Сергей. Он все выложил, кроме этой версии. Пусть теперь священник скажет.

Внезапно старуха прытко дернулась и цапнула отца Алексея за запястье. Тот вскрикнул и вырвал руку из зубов матери. Старуха засмеялась.

- Кого ты привел, сынок? - спросила она твердым голосом, посмотрев на Сергея. - Ты думаешь, что это теперь поможет? Ты еще тупее, чем я о тебе думала. Жалкий неудачник.

- У вас есть что-нибудь от инфекции? - спросил отец Алексей.

- Йод пойдет?

- Конечно. Пойдемте.

Они вышли из комнаты. За их спинами мать истошно заорала:

- Убери это говно с окна! Тут нечем дышать!

- С этой болезнью она стала довольно хорошо разговаривать, - сказал Сергей. - Еще неделю назад... Да что там? Еще вчера она не могла и трех слов связать. Мое имя, "кушать" и "туалет".

Он достал из навесной полки в зале аптечку. Передал отцу Алексею коричневую бутылочку с йодом. Мать прокусила кожу священника, оставив мелкую царапинку, но не более. Залив ранку раствором, отец Алексей взял пластырь и бережно заклеил. Его ладони заметно дрожали. Он вдруг понял, что это сильно бросается в глаза и опустил руки по швам.

- Что скажите? - спросил Сергей.

- Нечего пока говорить. Говорите, она реагирует на распятье?

- Утром реагировала.

Отец Алексей вытащил из под рясы деревянный крестик и поцеловал его. Вошел в комнату матери. Сергей остался снаружи, но встал перед дверью, чтобы наблюдать за происходящим. Священник присел рядом с кроватью и начал читать молитву.

- Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небиси и на земли...

Пока отец Алексий читал молитву, мать спокойно смотрела в потолок. Но вот руки ее плотно сжались в кулаки и готовы были порвать простыню.

- Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.

Мать разразилась благим матом и отвернулась от священника.

- Как мать звать?

Сергей и не сразу понял, что вопрос адресован ему.

- Алевтина, - спохватившись, ответил он.

Отец Алексей сжал ладони в замок перед подбородком и закрыл глаза.

14

- О чем вы думаете? - спросил Сергей.

Отец Алексей вышел из забытья. За последние десять минут он не произнес ни слова. Он тупо смотрел на ландшафты, проносящиеся за окном машины. Они ехали назад к церкви.

- Не знаю, что и сказать, - ответил он. - Я первый раз с таким сталкиваюсь.

- Она одержима? - поняв, что священник на его стороне, Сергей почувствовал себя уверенней.

- Может быть.

- То есть вы сомневаетесь?

- Конечно, сомневаюсь. Я бывал психиатрических лечебницах и поверьте, там я видел вещи не менее страшные, чем те, что происходят с вашей матерью.

- Вам нужно посмотреть на нее ночью.

- А что изменится ночью?

- Она становится более агрессивной.

- Вы не представляете, какие вещи может творить с людьми их подсознание. У нас принято игнорировать такие вещи, как самовнушение, но спросите о них у тибетских монахов. Люди внушают себе, что не чувствуют боли. Потерявшие одну из конечностей, они чувствуют боль культе по прошествии годов. Ваша мать - верующий человек?

- Да.

- Она могла внушить себе одержимость. Я уже сталкивался с подобным. Очень часто у пожилых людей появляются навязчивые идеи. Слыхали о стигматах?

- Где-то читал уже.

- Раны, появляющиеся на теле человека, соответствующие ранам Иисуса. На Западе это чудо боготворят, а вот у нас считают простым самовнушением. Психология. Предрасположенность перенимать чужую боль. У верующих людей такая предрасположенность особенно острая.

- А что вы скажете о ранках на шее?

- А что я должен сказать о них? - отец Алексей, конечно, понимал, к чему ведет Сергей, но продолжал упорно игнорировать эту мысль.

- Давайте, на чистоту, святой отец, - предложил Сергей. - Вы ведь понимаете, о чем я. В любой религии они есть.

- Это ересь, - отец Алексей отвернулся.

- Сначала погибли все животные. Я тогда не обратил внимания, но мать уже тогда начала худеть. Потом эти ее концерты по ночам. Она боялась открытого окна. А недавно я заметил, что окно ночью открывается. У нее дырки в яремной вене. Этого не достаточно?

- Нет! Не достаточно. Вампиров или кого бы вы там не подразумевали в своем воображении - не существует. Есть вера, а есть сказки.

- Но вы ведь верите в воскрешение мертвых! По-вашему это могут сделать только хорошие парни, вроде Иисуса?

- Не смейте богохульствовать!

- Извините.

Они замолчали. Сергей вдавил педаль газа в пол. За машиной подымался столб пыли в небо.

- И что? - спросил он, на тон ниже. - Все? На этом все закончится?

- Я посмотрю на нее ночью, чтобы вам стало легче.

- Когда?

- Завтра. Но я настоятельно рекомендую обратиться к врачу.

- А может сегодня?

- Нет. Сегодня не получится. Я должен написать письмо и спросить разрешение на отчитку.

- А зачем разрешение?

- Ну в церкви тоже много бюрократии, - священник ухмыльнулся, впервые за время их общения. - Там много нюансов. Необходима уверенность в том, что это не болезнь. Нужно разрешение самой бесноватой. Нужно, чтобы епископ дал благословение. Да я сам и не смогу этого сделать. Нужен человек, который учился этому.

- Как долго это продлиться?

- Я постараюсь ускорить все, но ничего конкретного сказать, увы, не могу.

Они замолчали. Машина подъехала к церкви. Сергей ухмыльнулся.

- Вы знаете, святой отец. Довольно странная поездка у нас получилась.

- Почему?

- До недавнего времени я считал себя атеистом. А сегодня я весь день пытался доказать человеку искренне верующему, что чудеса бывают.

Каламбур не показался священнику таким забавным, чтобы удостоить его улыбкой. Он открыл дверь и кивнул Сергею на прощание, но тот остановил его:

- У вас там случайно телефона нет?

- Пойдемте, - позвал отец Алексей.

Сергей позвонил недовольному начальнику и оповестил о том, что машина нужна ему до утра. Начальник ответил недовольным бурчанием, но машину разрешил оставить. Сергею правда чуть ли не пришлось клясться на стопке Библий в том, что утром будет, как штык. Напоследок он еще раз попрощался со священником и покинул храм Божий.

Сев за руль раскаленной "Волги", он прильнул лбом к рулевому колесу. Нужно было ехать домой, но подсознательно он искал повод, чтобы этого не делать. И дело было вовсе не в страхе. Сегодняшний день показался ему каким-то странным приключением и сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что и сам не воспринимал версию об упыре всерьез. Его беспокоила мать. Он всегда знал, что когда-нибудь настанет тот час, когда мать будет нуждаться в постоянном уходе. И это время настало. Старушка пролежала в доме целый день. Один Бог знает, что творится у нее на душе. Да, она не в себе, но все же время от времени здравый ум выходит на поверхность. Это можно видеть по ее глазам, иногда полним благодарности, иногда - страха. И она, и сын понимали: час "икс" не за горами. И, даже если он не прав в своем предположении, то все равно должен находиться рядом. И уж тем более, если прав...

15

Но ему предстояла еще одна поездка. Он обманул отца Алексея. Интересно, что Бог сделает с ним за это, промелькнула в голове мысль. Он хотел посмотреть реакцию священника и вовсе не рассчитывал на обряд "отчитки". Но раз уж так сложилось, то нужно быть готовым ко всему. Для этого ему нужно было попасть в библиотеку. И не в деревенскую "квартиру" с тремя стеллажами, забитыми классикой и коммунистической пропагандой, а в настоящую. Настоящую библиотеку с "настоящими" книгами. Та, что в районном центре подойдет. Но для этого нужно поторопиться.

Пару лет назад, когда мать заболела и не могла больше самостоятельно передвигаться, Сергей частенько находился целыми днями в больницах районного центра в ожидании очередного вердикта. Пользуясь случаем, он записался в местную библиотеку, величественное здание, построенное еще до революции на несколько десятков тысяч томов - неплохая цифра для провинции. У Сергея, не сильно искушенного в книгах, загорелись глаза, когда он увидел столько томов, собранных в одном месте. Сейчас он надеялся найти среди них нужную ему информацию. Может быть, если с библиотекой ничего не получится, то он зайдет на ставшие модными в последнее время Интернет-кафе - найдет нужную информацию в сети.

Машина выехала на трассу, усыпанную щебнем. Поднимая столб пыли в небо, Сергей вдавил педаль газа в пол.

Методике быстрого чтения он научился несколько лет назад. В одной из газет еще советского издательства, найденной им среди прочего хлама в гараже одного знакомого, была статья. "Семь основных правил быстрого чтения", гласил заголовок неприметной статьи, запрятавшейся на одной из последних страниц. В пример приводился Максим Горький, который, якобы, читал четыре тысячи слов в минуту. Сергей, убежденный, что при такой скорости, понять что-нибудь совершенно невозможно, и не мыслил добиться подобных результатов. Но статья его заинтересовала. С разрешения хозяина он забрал газету домой.

Овладеть каждой из семи "заповедей" быстрого чтения он, к сожалению не смог. Но научился, во-первых, не возвращаться к прочитанному в каждой строке; во-вторых, не бубнить себе под нос; в-третьих, не "бубнить" мысленно. Заниматься этим ежедневно, чтобы развить навыки, он не мог. Ему просто-напросто не хватало времени на это. Тем не менее, сто - сто пятьдесят страниц за вечер уже не были проблемой.

В конце концов, он остался доволен результатами. Он мог осилить по роману в неделю, даже в перегруженные работой дни. Это и было его целью. Смотреть телевизор он не любил. Да и нечего смотреть. Два канала, один из которых показывает с горем пополам. "Жестокий ангел", "Санта Барбара" и прочие мыльные эпопеи. Телевизор включался лишь во время трансляции выпусков новостей. А книги нужно читать быстро. Иначе нить повествования теряется и становится неинтересной.

Окончательно решив, что работать завтра не будет и вернется домой сразу после того, как отдаст ключи от "Волги", он набрал целую стопку книг в библиотеке районного центра. Библиотекарь, молодая симпатичная девушка с избытком веса, но очень приятной улыбкой посмотрела на него с подозрением, когда он задал ей свой вопрос. Ее глаза за стеклами очков без оправы были настолько огромными, что на лице ее, похоже, навечно застыл удивленный взгляд. Девушка провела его к стеллажам с публицистикой и эзотерикой. Сама ушла в раздел беллетристики и вскоре вернулась с тремя книжицами: "Дракула" Стокера, "Вампиры" некого Олшеври и совершенно новую книгу (полученную с последними поступлениями, вам крупно повезло!) в красочной обложке и с бульварным названием "Раб своей жажды". В публицистике он нашел увесистый том, содержащий два опуса под впечатляющими названиями "Дьявол" и "История сношений человека с дьяволом". В стопке оказались сборник славянских мифов с картинками; что-то о привидениях, практически свежее издание, сборник вырезок из желтой газеты; "Славянские мифические существа" и еще несколько книг той же тематики. Библиотекарь поначалу не хотела давать столько книг разом, но Сергей честно признался, что "пишет книгу, и литература ему просто необходима, как источник достоверной информации". Ему даже каким-то образом удалось выдавить улыбку. Последней атаки девушка не выдержала и книги выдала.

После библиотеки он забежал в магазин. Раскошелился и купил невероятно дорогую банку растворимого кофе "Nescafe". Здесь же, в отделе лекарств, взял снотворное по рецепту, выписанному доктором матери.

Все. Теперь можно и домой. Солнце уже окончательно перекочевало на запад, окрасив окружающую среду в яркие оранжевые тона. Воздух стал чуть свежее и можно было вздохнуть свободней.

Мать лежала в том же положении, в котором Сергей ее оставил. Он подошел к ней и присел на краешек кровати. В глазах старушки были страх и отчаяние. Видимо к ней вновь вернулось сознание. Сергей бережно убрал пучок седых волос с ее лба. Дал ей попить.

- Я хочу спросить у тебя кое-что. Постарайся кивнуть в ответ или покачать головой. Хорошо?

Лицо ее не изменилось, хотя Сергей был уверен, что она поняла вопрос.

- Это очень важно. Ну просто моргни, чтобы я понял. Ты слышишь меня?

Она моргнула, оставив глаза закрытыми на секунду. Понимает.

- Вот и чудно, - он улыбнулся. - Скажи мне, к тебе приходит кто-то по ночам?

Старушка замерла. Глаза ее расширились. Немая сцена продлилась несколько секунд. Ну, вот, теперь ты ее еще больше напугал, проворчал здравый смысл в голове. Теперь она думает, что ты настоящий псих. Знаешь почему? Потому что никто сюда не заходил.

- Мам, это очень важно. Скажи, кто-то приходил к тебе по ночам?

Она вдруг закивала в ответ. Сергей мгновенно покрылся холодным потом. Значит, правда. Он взял мать за руку и сжал ее ладонь. Не нужно больше ее пытать. Ей и так пришлось многое пережить за последние недели.

- Он тебе больше ничего не сделает, мам, - сказал он сквозь зубы, почему-то уверенный, что все так и будет.

Она вдруг беззвучно зарыдала.

- Ну что ты, мам? Все будет хорошо. Обещаю тебе.

Если бы он знал, что прощается с ней, то, наверное, обнял бы ее. В сознании и абсолютно все понимающую он видел ее последний раз.

Добавив в суп снотворного, он накормил мать. Отнес ее к себе в комнату и уложил на кровать. Вышел на улицу. В дровнике нашел подходящий тонкий черенок осины. Схватил топор и остервенело обтесал с одной стороны. Бросил топор и пошел в дом.

- Тоже мне, Ван Хельзинг, - пробормотал он, посмотрев на свое отражение в зеркале.

Закрыл окна во всем доме. Плотно запер дверь. Схватил распятие. Вспомнил слова Аля Капоне о голом добром слове и о добром слове с пистолетом в довесок. Взял с собой еще и ружье, растолкав по карманам патроны.

Мать спала, как убитая, когда он вошел в комнату, полностью экипированный. Он отодвинул стол от окна, но оставил себе достаточно места для возможного отступления. (Бегства) Сел спиной к стене. Разложил книги стопками на крышке стола.

Сумерки сгустились. В тишине уверенность покинула его. Он прислушивался к любому шороху, просачивающемуся сквозь стекло. Воображение рисовало образ, описанный в десятках книг - бледный джентльмен во фраке, говорящий с румынским акцентом. Но здравый смысл, если, конечно, это можно так назвать, говорил, что бледные джентльмены во фраке, говорящие с румынским акцентом, пьют кровь молодых симпатичных девушек, а не старушек, доживающих свой век.

Отключился свет. Сергей завел генератор и, вернувшись, погрузился в мир вампиров.

Почти все книги сходились в одном: вампиры, упыри, вурдалаки (последнее слово взято из классики, переиначенный волкодлак и вурколак) - мертвые люди, вернувшиеся в наш мир по какой-либо причине.

Они есть во всех легендах. В любой мифологии были существа, которые пили кровь людей. Именно людей, потому что у них есть душа. Разнились легенды в своих истоках. То есть причины возвращения мертвых были разными. У кого-то это были самоубийцы; у кого-то - человек, умерший насильственной смертью; в Японии это утонувшие дети; немецкие кровососы очень схожи с тем, что обычно показывают в фильмах ужасов. Очень часто упоминалось о кровном родстве. После смерти родственники просятся в дом, а когда их запускают, они выпивают кровь всех живущих в доме. Таким образом вымирали целые деревни.

Отец!

Сергей мгновенно отмел эту мысль. Он умер несколько лет назад.

Упоминалось о неких "метузелах", вампирах, порожденных тысячи лет назад.

У славян были мавки - некрещеные умершие дети. Заложные покойники - умершие не своей смертью, не нашедшие покоя люди.

Стриги, стригои, даханавары, акшары, веталы - от обилия названий у Сергея разболелась голова. Никакой более-менее важной информации он не нашел. Об убийствах подобных существ говорилось мало. Можно отогнать вампира заклинанием. Некоторые боятся запаха чеснока и полыни. Ну о полыни говорить не стоит. Поле неподалеку покрыто ею. Пастухи обходят это место стороной, чтобы молоко не стало горьким. Вбить кол, отрубить голову и сжечь труп.

И делать это нужно, откопав тело вампира днем, а не ночью, вновь вмешался не без основания здравый смысл.

Во многих источниках говорилось, что они не могут зайти в дом без разрешения хозяев. Но мать запустила его, раз он был внутри.

Свет. Почти во всех мифах говорится, что они приходят ночью. Боятся света? Слабеют? Может, он и вовсе смертелен для них?

Сергей протер уставшие глаза и посмотрел на часы: половина пятого. Скоро рассвет. Мать до сих пор не произвела ни звука. Даст Бог, скоро все закончится.

Он и не подозревал, о том насколько скоро все закончится. О том, что жить матери осталось четыре дня. Что на свободе ему находиться немногим дольше. Он не подозревал, что существо, за которым он начал охоту, сейчас наблюдает за ним. Он смотрит на безмятежно спящую старуху и радо тому, что скоро все кончится. В дом его уже пустили, а значит, ему не составит труда попробовать молодой крови. То, что парень догадался, заставляло его нервничать и, как настоящему хищнику, ему это нравилось.

Сергей напрягся. Он вдруг почувствовал почти физически незримое присутствие рядом с собой. Сердце его замерло. Он положил ручку на блокнот с записями и схватил ружье. Прислушался. Из окна уже доносилось пение первых птиц. Выключил свет и всмотрелся в синеву предрассветной ночи.

Почувствовал. Существо ухмыльнулось и рвануло в лес. Поживи еще денек, подумало оно.

Сергей простоял так какое-то время. Ничего не увидев, он вернулся к столу. Налил себе еще кофе.

16

Когда они подъехали к дому, у ворот стоял микроавтобус "УАЗ" навозно-болотного цвета. Рядом стояли два хлопца двадцати пяти лет и нервно покуривали сигареты без фильтра. У одного из них было очень знакомое лицо, но Аня не смогла вспомнить, кто это. Худощавый парень с наглым лицом в стиле "гоп-стоп", красивыми смеющимися глазами. Второй представлял собой гору мышц. На пыльной в опилках футболке было написано: "Break your fucking limits". Водитель, короткий мужчина пятидесяти лет в кепке, куртке и шортах, сидел за рулем и грыз соломинку.

- И сколько вас ждать можно? - недовольно выкрикнул молодой "знакомый".

- А ты что, растаял что ли? - ощетинился Рыбин. - Или в чем проблема?

Он подошел к недовольному парню вплотную и уставился на него. Так и не дождавшись никакой реакции, он добавил:

- Немного уважения. У людей горе.

Рыбин открыл ворота. Парни распахнули створки. На полу микроавтобуса стоял гроб. Обитый красным бархатом, на самом деле он казался еще дешевле, чем на фотографии в похоронном бюро. На крышке гроба был приклеен белый крест из хлопчатобумажной ткани, вырезанный, видимо наспех. Двое молодых схватили гроб и вытянули одну половину наружу. Подбежал водитель и взялся сзади. К ним присоединился и Рыбин.

Аня побежала вперед, чтобы открывать двери.

Они занесли гроб в прихожую. Поставили на два табурета. Водитель вышел на улицу, но вскоре вернулся с небольшим судном, наполненным какой-то жидкостью, и поставил под гроб. Аню моментально окутал довольно неприятный запах, сушивший ноздри. К нему добавился еще и запах формалина. Двое хлопцев сняли крышку гроба и поставили ее перед стульями, закрывая их от посторонних глаз.

Аня спрятал взгляд в пол. В памяти до сих пор хранилось лицо мертвой матери, которое она видела в морге. Сейчас она боялась смотреть на покойницу, потому что была трусихой. Она отвернулась.

К ней подошел водитель и передал две свечи. Аня не сразу поняла, что он обращается к ней.

- Зажгите, если боитесь запаха. Должно перебить.

Чтобы перебить запах покойника, обычно еще в морге все отверстия в теле закупоривались ватными тампонами, но это все равно не помогало. Запах продолжал щекотать ноздри, а за одно и нервы Ани. Приторно сладкий и такой пугающий. Запах у тебя в голове, дура.

Аня взяла свечки и поставила на одноногий телефонный столик. Аппарат она убрала: все равно не работает. Мимолетно она все-таки посмотрела на тело. Сначала отвернулась, но потом все же подошла ближе.

Мать выглядела куда лучше, чем накануне. В морге постарались на славу. Правда, если приглядываться, то можно было увидеть слой крема на лице, который, как показалось Ане, должен был вот-вот потечь из-за невыносимой духоты.

Она вновь удивилась странному ощущению, которое овладевало ею, в присутствии покойника. Ей уже приходилось видеть покойников в прошлом. Насколько же странно они выглядят. В кино часто показывали "мертвецов", но они и рядом не стояли с реальностью. Черт возьми, да даже если поставить фильм в режим "паузы" во время того, как лучший в мире актер будет играть мертвого человека, то это не будет выглядеть и на половину так страшно, как смотрится это сейчас. Тело вовсе не выглядит, как неодушевленный предмет, хоть им и является. Но человеком "это" больше не было. Словно оно потеряло невидимую (невидимую ли?) оболочку.

Это не правда. Ты все выдумываешь, потому что такую трусиху нужно еще поискать.

Может, попросить их закрыть крышку? Она не стала просить об этом, а просто распрощалась. Парни, помахав рукой уехали, оставив за собой столб пыли. Из открытого окна "УАЗа" послышался дикий смех, слышный даже сквозь рев двигателя. Аня почему-то приняла хохот на свой счет. Рыбин пробурчал что-то себе под нос.

- Мне нужно ехать, - сказал Рыбин.

Аня замерла на мгновение. Ей не хотелось отпускать его. Участковый смотрел на нее взглядом полным надежды. Она пожала плечами и ответила:

- Спасибо тебе, Андрей.

- Не за что. Мы же не чужие.

Давно уже чужие, подумала она, но вслух сказала:

- Не знаю, чтобы я без тебя делала.

- Не страшно будет тут одной?

- Нет. Нормально. Нужно живых бояться, а не мертвых, - избитая фраза не придала и малой доли уверенности.

- Может, мне заскочить ночью? Если хочешь, я могу вообще на всю ночь остаться. Обещаю оставаться джентльменом. Лягу в соседней комнате. Я ведь помню, как ты всего этого боялась, - последние несколько фраз он выпалил на одном дыхании. Аня подумала, что Рыбин потерял всякую уверенность: видимо, она его и вправду "зацепила".

- Спасибо, Андрей. Не нужно. Я - уже не та маленькая девочка. Что со мной может случится? - помолчав, она добавила: - И потом эти прощания еще больше жути нагоняют.

Он неуверенно улыбнулся, помахал рукой и пошел к машине.

- Спасибо, Андрей, - крикнула она вдогонку.

Посигналив, он оставил ее одну.

Она вернулась в дом. Приготовила себе бутерброд и поднялась на второй этаж. Ноги ныли от усталости. Она села за стол и открыла книгу. Тишина давила на уши. Внизу лежала ее покойная мать, а она расправлялась с бутербродом с ветчиной, маргарином и огурцом. Ела и пыталась найти в себе хоть немного сострадания к матери. Но мысли приводили к Сергею. Да, она жалела брата, а не мать. У него поехала крыша. Мать заклевала его. Скорее всего, она болела. Подрабатывая санитаркой в больнице несколько лет назад, она видела, на что способны больные люди. Маразм, подкрепленный невыносимой болью, которая сводит людей с ума, забирает всякие остатки достоинства. Достоинства, которым наделен человек. Достоинства ли? Может, человек являет миру свое истинное лицо? Чтобы там ни было, боль - вот чего должен бояться человек. Боль сводит людей с ума. Болезнь пожирала мать. Сергей убил мать, потому что она была больна; потому что у него были большие проблемы с хозяйством; потому что он не знал, что должен делать и это свело его с ума; потому что мать достала его: она никогда не был подарком, а следить за нею еще несколько лет и смотреть, как смерть медленно выпивает ее соки - вот чего боялся он. Он не жадный - деньги тут не при чем. Просто помутнение. Помутнение, которое до сих пор не прошло. Затмение в рассудке. Его признают невменяемым. Потом посадят в клинику для душевно больных и вскоре (несколько лет) выпустят. Правда Аню это касаться больше не будет.

Еще одну ночь. Завтра похороны. А потом она сможет навсегда покинуть это место. Завтра вечером она встретится с Олегом. Расскажет ему о том, как все прошло. Он сделает вид, что искренне переживает, даже "охнет" несколько раз. Подколет, за ее пугливость. Потом они займутся сексом. Все закончится быстро, как, в прочем, и всегда с Олегом. Она соврет, что было хорошо. На самом деле было бы хорошо, если бы это продлилось хоть на минуту дольше. Олег, довольный собою, повернется к ней своей широкой спиной и через минуту захрапит. И она уснет. А на следующее утро все покажется ей всего лишь необычной историей из ее "прошлой" жизни. Как любая другая, коих до встречи с Олегом с ней произошло тысячи. Как например, та о которой только что напомнил Рыбин, сказав: "Я ведь помню, как ты этого всего боялась". Еще через месяц она сможет доказать себе, что у нее больше нет родственников. Она ведь смогла отвернуться от него тогда. Сможет и сейчас. Он убил человека. Таких нельзя подпускать близко. И она не подпустит. Завтра похороны. Завтра все закончится.

Она легла на кровать и уставилась в потолок. Тяжелые веки сомкнулись, превращая мысли в абстрактные обрывки, неподдающиеся логике. Сумасшедшее лицо Сергея... Мертвая мать... Темный силуэт у порога леса, в тени пушистого клена... Он просит впустить его... Аня отвечает: "Нет", хоть и не понимает почему... В лице незнакомца она узнает старшего брата, которого видела лишь на фотографиях... Мысль о том, что все лица, которые мы видим во сне - знакомы нам. Может, мы видели их наяву в толпе только единожды, но все-таки видели... Постой, но брат тут взрослый. И вот это уже не брат, а отец. Она сидит у него на коленях и он засовывает руку ей в трусики, теребя первые кудрявые волоски большим и указательным пальцами. Рука идет дальше. Отец делает то, чего так хотел в прошлый раз. В прошлый раз она не позволила ему. Но сейчас необъяснимый страх, сковавший ее, не позволяет возмутиться... Ей снятся покойные брат и отец. Интересно к чему снятся покойники?

Она проснулась от глухого стука снизу и подскочила в кровати. Посмотрела на часы - она проспала два часа. На секунду замерла, осознав, что проснулась от шума снизу. Ноги подкосились так, что пришлось схватиться за крышку стола, чтобы не упасть. Трусиха. Вновь раздался стук. Аня с огромным облегчением поняла, что стучат в окно. Она отодвинула занавеску и увидела незнакомый велосипед во дворе и калитки. Неуверенно пошла вниз.

В окно заглядывала Ирка. Аня открыла дверь. Гостья приветливо помахала ей.

- У меня из-за тебя инфаркт чуть не случился, - буркнула Аня.

- А что такое?

- Гроб с покойником в доме стоит, а тут стук. Как сама думаешь?

- Ну, а что мне оставалось делать?

- Ладно. Заходи.

За весь вечер попрощаться с матерью Ани и Сергея приходили пять человек. Ирка принесла венок из полевых цветов и веток. Они поставили его у гроба. Она согласилась остаться тут до вечера и составить Ане компанию, а после последнего визита - помочь накрыть гроб крышкой.

Пришла супружеская пара: бабушка, ровесница матери и ее муж. Они просидели минут пятнадцать, выпили по кружке чая и обещали помочь завтра с похоронами. Затем пришли еще две старушки. Обе были в платках и разноцветных халатах. Одна из них, женщина с пропорциями комода, смеялась, не скрываясь. Ирка предложила ей помолчать, когда та начала рассказывать веселую историю, не относящуюся к покойной, на что та ответила, что хотела лишь поддержать дочь. Вторая пустила слезу у гроба и вскоре обе покинули дом.

Больше никто не пришел. Дождавшись восьми вечера, они закрыли крышку гроба и Ирка тоже ушла.

Проводив ее, Аня вернулась в дом. Она подошла к гробу и уселась на стул рядом. Запах источавшийся изнутри взорвался в носу. Она положила руку на крышку. В голове никак не укладывалось знание о смерти. Великое таинство. Сколько бы о нем не говорили философы или кто-то еще, им никогда не разгадать тайну, до того, как это произойдет с ними. Сама мысль о том, что тебя нет, не помещается в голове так же, как и мысль о том, что космос бесконечен, как и мысль о том, что когда-то ничего не было. Вот перед ней лежит человек, у который еще несколько дней назад был личностью. А сейчас это просто-напросто кусок мяса и ничего больше. Нужно просто осознать, что человека больше нет. Так же, как не было до его рождения. И это труднее всего.

Ей вдруг стало не по себе. Солнце уже спускалось к горизонту. Небо затянулось тучами. Влажный воздух и легкий прохладный ветерок говорили о том, что будет гроза. Снаружи хлопнула калитка и Аня встала со стула. Вышла во двор и посмотрела вокруг: никого. Она снова вспомнила старшего брата, который умер, когда ей было полтора года, а Сергей еще не родился. Мальчик двенадцати лет. Десять с половиной лет - большая разница между детьми. Память освежила в голове образы. Она вспомнила тот случай, когда Сергей сказал ей: "Ну ты и трусиха".

Да она была трусихой. И дело тут вовсе не в том, что она боялась высоты или боялась подраться с одноклассницей в школе - нет. С этим у нее как раз проблем не возникало.

Дралась в школе она даже с парнями. Однажды ее одноклассник назвал Сергея непристойным словом. Аня набросилась на парня, будто слова предназначались ей и расцарапала ему лицо. За это ее наказал учитель, поставив двойку за поведение и рассказав о ней на родительском собрании. Мать в свое время поставила ее в угол и продержала там около трех часов. Но и этим дело не закончилось. Парень, которому она расцарапала лицо, украл у нее сумку, зашел в школьный туалет на улице, палкой выковорял из дыры сочной субстанции и размазал по учебникам. Следующий шаг был очевиден, по крайней мере для Ани. Сумка оказалась на голове у парня. И все повторилось помноженное на двое: "неуд." по поведению в дневнике; вызов родителей с обеих сторон в школу и разговор с директором; покупка новых учебников; пять часов в углу и месяц домашнего ареста. В итоге она извинилась перед парнем, который был очень уж обижен и подавлен произошедшим, и война прекратилась.

Не боялась она и ссадин и синяков. Шрамы на коленях, локтях и пальцах рук не являлись для нее проблемой до серьезного разговора с матерью. Они сели в зале за столом. Мать долго смотрела на нее, а потом спросила: "Ты когда собираешься становиться девочкой"? Для Ани этот вопрос прозвучал неестественно. Что значит становиться девочкой? Разве она не девочка? Мать указала ей на волосы: "Ты посмотри, какие они грязные! Ты что, специально ими улицу подметаешь? Ты посмотри, сколько ты ешь. Сейчас тебе это не интересно, но через два года ты начнешь толстеть и станешь похожа на мешок с картошкой". Аня прыснула от смеха, представив себя мешком с картошкой. Мать продолжала: " Твои отрыжки. Я надеюсь, что в компании друзей ты себя так не ведешь. Ведь так? Или еще хуже то, что случилась вчера". На этот раз Аня стала пунцовой от стыда. Днем ранее она показывала Сергею, как глубоко входит ее рука в вагину их коровы, на чем ее застукала мать. "Ты понимаешь, что хорошая девочка должна быть чистой. Девочка должна себя хорошо вести. Если девочка матерится, то ей нужно съесть кусок хозяйственного мыла. Девочки должны ходить, а не бегать. Скоро, когда ты начнешь носить красивые юбки, ты будешь стесняться этих шрамов на коленях. Ты хочешь быть похожа на Светку с окраины?" Аня покачала головой. Светка с окраины была полоумной, жила сама по себе в старом доме на окраине. Всегда, независимо от времени года носила галоши, фуфайку, ватные таны, халат и платок. Лицо ее с рыхлой кожей от курения табака и неправильного обмена украшали шрамы от тяжелой оспы. От нее всегда дурно пахло и она не умела говорить тихо. "А ведь если ты не возьмешься за себя, ты будешь также вонять. Я не давлю на тебя. Ты можешь играть со сверстниками, когда захочешь. Но ты должна при этом оставаться женщиной".

Этот разговор произошел еще до того, как мать ударилась в религию. Еще до ухода отца (кстати, он очень способствовал в последствии его уходу). Еще в то время, когда мать казалась девочке богом. Еще тогда, когда девочка казалась матери богом. Он запомнился Ане на всю жизнь и очень сильно на нее повлиял. Мать нашла прекрасное время для разговора: через несколько месяцев девочка первый раз влюбилась. И тогда ей хотелось быть красивой для этого мальчика.

Однажды, в пионерском лагере они вызывали духов. Так, как это делали дети во всех лагерях мира, будь то лагерь бойскаутов за океаном, пионерский лагерь или что-то еще в этом роде. Сначала была бабка-матершинница: нитку привязывали к люстре или плафону, где-то в середине нити висела конфета, а по обоим ее сторонам - узлы. Заклинанием вызвали "бабку" и та, добираясь до конфеты, спотыкалась об узелок и материлась голосом одного из вызывающих. Затем Пиковая дама - аналог Кровавой Мэри в Америке. Антон, парень-заводила из соседней деревни говорил, что Пиковую даму нельзя вызвать одному. Только компанией, потому что иначе, Пиковая дама непременно убьет смельчака, который вызвал ее в одиночку. Тишина располагала к откровениям. Естественно, дети собрались в круг и принялись рассказывать страшные истории. Кто-то рассказал, как он видел привидение маленькой девочки в лесу. Парень из ее деревни признался, что видел хвост черта в канаве, которой был окольцован завод, производящий подсолнечное масло в двух километрах от них. И Аня, когда настала ее очередь, сказала: "Мой старший брат умер, когда мне был год. С тех пор он приходит ко мне и иногда мучает". История Ани оказалась самой интересной и вскоре она обросла подробностями. Он приходит три раза в год: на свой день рождения, какой-то церковный праздник и еще один раз ночью зимой. Никто, кроме Ани его не видит. Он воет и кусается. Иногда молча стоит и смотрит на нее. Рассказывая историю, Аня вдруг почувствовал неимоверный страх. Голос начал предательски дрожать. Одна девочка присела к ней на кровать и погладила по спине. Следующий парень рассказал о домовом, увиденным им в пролом году, но Аня больше никого не слышала. Потому что ее собственная история напугала ее до дрожи в коленках.

Эта история послужила стартом к новой фобии, стремительно развивавшейся в девочке. Однажды, придя домой со школы раньше всех остальных и оставшись одна, она долго не спускала глаз с фотографии брата на стене. Боялась отвернуться и не заметить, как тот подкрадется к ней. Она так и сидела на стуле в кухне, пока наконец не поняла, что тишина нагнетает еще больше. Она побежала в зал и включила телевизор на всю громкость, села в углу, обеспечив себе тем самым тыл. Вскоре пришел отец и стало легче.

Становилось хуже. С каждым днем она чаще и чаще думала о брате. Это продолжалось до тех пор, пока она не закатила истерику, отказавшись входить в свою комнату. Мать тогда и сама страшно перепугалась. Аня вообразила себе, что на ее кровати сидит брат без лица и смотрит на нее. Она сказала матери, что, если зайдет туда, то непременно умрет. Это не могло долго продолжаться. Этим вечером был тяжелый разговор с родителями. Аня все-таки вошла в комнату по настоянию отца и убедилась, что никого там нет.

Доктор из районной больницы предложил оставить ее со страхами наедине. Они разработали программу, по которой Аня встречалась со страхами лицом к лицу. В ее случае это было одиночество - именно этого боялась она. Старший брат исчез через несколько месяцев.

Но остался страх. Иногда ей снились кошмары, от которых она просыпалась в холодном поту. Тот же доктор попытался объяснить ей, что во снах нет ничего сверхъестественного. Сновидения - попытка мозга работать во время отдыха. "Нет никаких движений во сне, - объяснял психолог. - Есть картинка. Все остальное - домыслы. То есть, ели на картинке лес, то мозг уже знает, что ты каким-то образом туда попала. Рисует дорогу, хоть ты и не помнишь ее. Отсюда возникают новые образы и, в итоге, мозг ищет каждому из них объяснения. Не нужно бояться картинок. Разум пытается делать то, что делает всегда". В то время эти объяснения показались Ане натянутыми, но с годами она начала понимать эти сложные мысли.

В конце концов фобия стала привычкой. Рассыпав соль, она тут же бросала щепотку через левое плечо; если черная кошка перебегала ей дорогу, то она ждала и не двигалась с места, пока кто-нибудь не пройдет через "сплетенную ею паутину"; не ходила под лестницей. Все эти обряды проводились не из страха, а по привычке. Это как для некоторых забыть дома наручные часы: ты знаешь, что ничего не произойдет, но все равно неприятно.

История, о которой вскользь упомянул Рыбин, произошла с ней уже в подростковом возрасте. Им было по тринадцать-пятнадцать. Многие из них уже попробовали сигаретный дым на вкус. Многие уже знали, что такое напиться. К Ане и Сергею к тому времени уже присматривались с некой опаской. Уже ходили слухи о том, что старая "романиха" (так называли мать за глаза) - ведьма. Они договорились напугать сумасшедшую Светку с окраины. Та стала затворницей и почти не выходила из своего дома. Они часто стучали ей в окно и убегали, на что Светка с окраины орала им через маленькую форточку что она проклятые наркоманы и Бог накажет их за все. Своровав несколько реек, прихватив с собой молоток и гвозди, они направились к Светке с целью заколотить ей ставни. Аню послали подпереть дверь, чтобы хозяйка не вышла преждевременно. Она пробралась во двор, благо, собака оказалась доброй и не начала лаять на незваную гостью. Она прислушалась, не подозревая, что сумасшедшая Светка уже ждала гостей. Кто-то снаружи вдруг начал забивать гвозди без сигнала. В это время сумасшедшая хозяйка выбежала с маленьким топориком над головой. Она схватила перепуганную Аню за рукав кофты и резко повернула к себе. Напугал Аню не топор. Ее напугал внешний вид Светки с окраины. Видимо, та не спала последние несколько ночей ожидая от детей новых шалостей. Ее растрепанные волосы, круги под глазами, сумасшедший взгляд придавали ей жуткий вид. Ане стало плохо, и она чуть не потеряла сознание. Кровь прилила к лицу и лоб мгновенно покрылся холодной испариной. Голова закружилась. И еще... В последствии Аня думала, что ей просто привиделось. В такой ситуации и у человека с крепкими нервами разум тронется. Она увидела темный силуэт на крылечке под козырьком. Аня закричала. В последний момент ей каким-то образом удалось вырваться и лезвие топора прошло в нескольких сантиметрах от головы. Она рванула к забору и в мгновение ока перемахнула через него. Светка выбежала сразу за ней и метнула свое оружие ей вдогонку.

Темный силуэт вернул все на свои места. Страх вновь поселился в ней. Масло в огонь подлило известие о том, что Светка умерла через полтора месяца после случившегося от разрыва сердца. С тех пор она боялась оставаться одна. Даже зная способ избавиться от недуга, переубедить себя во второй раз не удалось. Темный силуэт преследовал ее всегда. Иногда, сидя одна в своей квартире она слышала какие-то шорохи и боялась повернуться и увидеть силуэт. Боялась увидеть лицо брата.

И в то же время сверхъестественное влекло к себе. Аня с удовольствием смотрела фильмы ужасов. Полка под телевизором была заполнена фильмами о Фредди Крюгере, Восставшем из ада, Экзорцисте, Дракуле и прочими похожими лентами. Страх - единственное чувство, которое шевелило в ней что-то и вызывало хоть какие-то эмоции.

Именно поэтому она плюнула на все. Проходя мимо гроба, она задержалась в нерешительности. Нужно встретиться со своими страхами лицом к лицу. А для этого нужно остаться. К черту... Она схватила сумочку и вышла.

Гроза взорвалась тоннами воды и рухнула на землю с такой силой, что Аня за те десять метров, которые пробежала до машины, промокла насквозь. Крупные капли били в лобовое стекло. Дворники не справлялись с потоками даже на самой высокой скорости. Аня воткнула передачу и поехала в деревню.

Ирка запустила ее к себе с недовольным лицом. Аня, признаться честно, хотела посидеть у нее часок-другой, но тут же передумала.

- Можно от тебя позвонить Олегу? Извини, что так неожиданно.

- Проходи, - Ирка открыла дверь и рявкнула на рыжую малышку-дворняжку заливающуюся звонким лаем из своей огромной для ее размеров будки.

Она жила в центральной части деревни, в доме, окруженном двухметровым деревянным забором с облупившейся краской синего цвета. Передний двор был накрыт одеялом из различных цветов и несколькими грядками с клубникой. Крупные капли дождя стучали по лужам, окрасив нижнюю часть джинсов Ани в коричневый.

Войдя в дом через две маленькие прихожки, они очутились в огромной кухне. Внутри пахло старыми вещами, чердачной пылью и чем-то кислым. Аня наведалась как раз во время ужина. Из-за накрытого стола у окна, сложив руки в замок, на нее смотрел худощавый низкий мужчина чуть старше Ани и Ирки. Он был одет в белую майку и синее, вытянутое в коленках трико. На столе стояли две тарелки с окрошкой и бутылка "Столичной".

- Здравствуйте, - Аня неловко улыбнулась.

- Здрасьте, - буркнул мужчина в ответ и вернулся к супу.

- Она позвонит, - сказала Ирка и обратилась к Ане: - Ты ведь быстро?

- Да, конечно, - растеряно ответила она. - Буквально пару минут.

Мужчина недовольно и громко выпустил воздух сквозь ноздри и встал. Ирка указала на телефон в углу на высоком одноногом столике и тоже ушла в другую комнату. За стенами сразу послышались приглушенные недовольные голоса. Аня стянула кроссовки и прошла к аппарату, оставив за собой несколько грязных следов. Лишь бы не забыть о них и попросить тряпку после разговора, подумала она.

На той стороне телефонной линии не отвечали довольно долго. Аня уже подумала, что Олег решил выйти с друзьями в свет, пока ее нет дома. Она не имела ничего против этого, но сейчас искренне желала, чтобы он был дома. Надежды ее оправдались. После щелчка в динамике она услышала знакомый голос:

- Да?

- Олег, привет? - она расплылась в улыбке. Тревога внезапно покинула ее. - Как дела?

- Нормально. А ты? Все в порядке? Я не думал, что ты позвонишь.

- Да все в порядке. Просто соскучилась, - она принялась накручивать на пальцы скатерть, накрывавшую телефонный столик.

- С братом виделась?

- Я... Я хотела... Да виделась. Все уладилось. Завтра похороны.

- Хорошо. Жаль, что я не смог приехать, помочь тебе, - особой причины на его отказ не было. Загружен на работе - вот, что он сказал.

- Я как раз хотела спросить тебя. Может, ты бы смог приехать? - она улыбнулась своему отражению в стекле окна.

- Что? Зачем?

Потому что мне страшно, вот зачем.

- Я... Я тут осталась одна в доме. Там мать лежит. Жутко как-то.

- Боишься? - по-видимому, Олег растерялся и не находил, что ответить. - Анют, у меня не получится.

- Ты занят?

- Ну, не прямо сейчас. Но утром мне нужно выезжать на встречу. А ты не можешь переночевать где-нибудь, если тебе и правда страшно?

- Нет. Тут у меня никого не осталось.

Олег ничего не ответил. Неловкая пауза длилась невыносимо долго. Из трубки доносилось лишь его недовольное сопение. Аня знала, что он ничего не скажет и поэтому сказала сама:

- Ничего. Я что-нибудь придумаю.

- Извини, Ань. Просто это очень важно.

- Я понимаю.

- Завтра мы увидимся? - его голос после того, как "опасность" миновала, вновь стал бодрее.

- Да. Я приеду вечером. Мечтаю о ванной.

- Мы сможем принять ее вместе, - она слышала, как он улыбается.

- Да, конечно. Мне пора. Я от знакомой звоню.

- Ну ты там держись. Все нормально будет.

- Пока.

- До завтра.

В трубке раздался щелчок и за ним - короткие гудки. А Ане стало до слез обидно. Ей вдруг показалось, что она лишь теряет с Олегом драгоценное время. Их отношения и без того были натянутыми, но последний разговор показал еще и их бесполезность. Он никогда не сделает ради нее то, что выбьет его из графика. Даже если для нее это очень важно. Она никогда не сможет полюбить его до бодрящего, шокирующего состояния называемого страстью. Черт возьми, да фильмы ужасов вызывают у нее больше эмоций, чем эти отношения. Секс средней паршивости; разговоры о работе и редко - о чем-то личном; квартира и мебель на двоих; стабильность (две зарплаты на двоих куда лучше одной на одного) - вот все, что поддерживало огонь в их очаге.

Она положила трубку. Вошла Ирка с виноватым выражением лица. Аня выдавила улыбку. Ирка все слышала. Понятно по ее глазам. Ну и черт с ней.

- Покушаешь с нами? - спросила она.

- Нет, спасибо. Я пойду.

Ирка проводила Аню до двери в дом. Дождь и не собирался заканчиваться. Они распрощались, и Аня под лай дворняжки побежала к машине. Уже отъехав от нее на несколько сотен метров, она вспомнила о грязных пятнах, оставленных ею в кухне. Она выругалась.

Олег положил трубку со смешанными чувствами. С одной стороны он прекрасно понимал Аню. Она - женщина, и имеет право на то, чтобы быть напуганной. Ситуация, скажем прямо - нестандартная. Он бы и сам наложил в штаны, оставь его одного в доме с покойником на ночь. Тем более Аня. Она ведь такая суеверная. Домой не возвращаться, под лестницами не ходить и прочая ерунда в стиле "бабушка рассказала". Хотя сама называет себя атеисткой. Но с другой стороны ему до чертиков надоели эти "сюсюканья" с ней. Это ведь глупо! Ну почему он должен срываться и мчаться к черту на кулички из-за очередного каприза своей сумасшедшей девушки? Потерпишь, милая! Не все так плохо. Завтра проснешься и будешь смеяться над своими беспочвенными страхами.

Была еще одна причина, из-за которой Олег не хотел ехать. И она лежала сейчас совершенно голая в кровати и ждала его прихода. Первый раунд остался за Олегом. Малышка стонала под ним так, словно играла в хорошем порно. Не то, что фригидная Аня, секс с которой был просто для того, чтобы быть. Он любил ее за чувство юмора, за склад ума, за красоту, за ее божественный смех, который до сих пор сводил его с ума. Многие его друзья придерживались мнения, что жена должна быть глупее мужа. Олег так не считал и, будь Аня дурочкой, он бы не смог прожить с ней и месяца.

Но вот в постели ей бы следовало чему-нибудь научиться у этой красотки. Интересно откуда это у нее? Аня была замужем и развелась за три месяца до встречи с Олегом. О бывшем муже она говорила неохотно, и Олега это устраивало на сто процентов. Какого черта он должен слушать истории о каком-то парне, который нет-нет поколачивал свою жену? Конечно, если бы муженек поднял руку на Аню сейчас, он бы выбил все дерьмо из этого говнюка. Так бы выбил, что тот бы просто расплакался прямо при бывшей жене и принялся бы целовать ее ступни с мольбами простить его. Но это было в прошлом. Ворошить его Олег не хотел. Аня с ним и это то, что имеет значение.

Они познакомились на дне рождения их общего знакомого пару лет назад. Зайдя в зал, где сидели все гости, Олег увидел симпатичную девушку со светлыми прямыми волосами, льющимися на тонкие бархатные плечи. Огромные глаза, красивая улыбка - все в ней было идеально, грациозные движения и веселый звонкий смех. Поначалу она показалась ему несколько наивно, но это впечатление было обманчиво. После нескольких рюмок он осмелел и подсел поближе. Слово за слово и на следующий день они сидели в парке. Она положила голову ему на плечо и, рассматривая осенний ярко-оранжевый лист в руке, рассказывала ему веселую историю, которая произошла с ней на работе.

Пока он шел в спальню в голове снова возник образ напуганной Ани. Обидится, если не приеду, подумал он и выругался. Он слишком хорошо знал ее. Ничего не скажет, но будет дуться еще месяц. И в случае чего вспомнит еще через год при удобном случае. Ну и жалко ее, конечно. Недавно он получил повышение на работе. Шеф, старый скряга, наконец-то понял, благодаря кому они смогли выстоять в этой схватке, где тысячи таких же, как и он пытались урвать кусок разорванной на части туши умершей страны. Рэкет, менты - это одно. Без них никак не обойтись. Да будь ты хоть бывшим спецназовцем, хоть отставным комитетчиком, платить будешь. Тут не будет дешевых итальянских предложений, от которых ты не сможешь отказаться. Никто не подложит голову коня в твою постель. Тебя или в асфальт укатают, заменив более сговорчивым персонажем, или спалят всю твою контору в назидание остальным. Помимо всего этого необходимо было остаться на плаву среди сотен таких же. Нужно было попробовать утопить несколько таких же. И самое главное не дать утопить себя. Олег помог шефу в этом и тот не остался в стороне, назначив его своим заместителем. Жизнь начинала налаживаться. А пару недель назад случился казус. В пылу ссоры с Аней он заявил ей, что ему может и надоесть содержать ее за свой счет. Ляпнул, не подумав. Он и вправду так не считал, просто вылетело. Но слово, как говорится, не поймаешь. Аня работала, но за копейки. Слова Олега задели ее. Весь вечер она проревела в комнате. Олег на коленях вымаливал прощения. Они не говорили несколько дней. Она еще до сих пор не остыла и если я сейчас не приеду, это может быть одним из последних гвоздей в гроб наших отношений, подумал он.

Он зашел в спальню. Посмотрел на изумительное двадцатилетнее тело и почувствовал движение под животом. Красотка мило улыбнулась, обнажив ряд идеально ровных зубов.

- Солнышко, - как же ему не хотелось произносить этих слов. Чертова Аня! Ей снова удается все испортить. - Мне придется уехать.

Тонкие бровки встали домиком. Олег посмотрел на часы и подумал, что Аня подождет лишний часок.

- К черту! Подождет, - сказал он и прыгнул в кровать.

Но ничего не вышло. Мысли снова и снова возвращались к Ане. Нужно ехать. Он резко вскочил и натянул семейные трусы и джинсы.

- Что-то не так? - спросила красотка.

- Мне нужно ехать. Ты извини. Поехали, я отвезу тебя домой.

- И что я должна сказать своему?

- Скажешь, что вернулась раньше времени.

- Да он сто пудов там дрючит свою шлюху. Мы разведемся из-за тебя.

- Ну сними номер в отеле или к маме езжай.

Красотка вскочила и нервными рывками принялась надевать разбросанные по комнате вещи...

17

Проснулся он от стука в дверь. Сергей какое-то время лежал, глядя в потолок. Стук громом взорвался в голове. Он встал. Голова кружилась. Посмотрел на часы: половина четвертого. Поспал он не мало.

Рано утром, после бессонной ночи и одиссеи по миру живых трупов, он отвез машину начальнику и пошел домой, совершенно разбитый. Постоянное недосыпание медленно убивало его. Яркое солнце слепило глаза и вызывало головную боль. В черепной коробке словно образовался пузырь, окутавший мозг и медленно сжимающийся. Чтобы рассмотреть что-либо даже находящееся рядом, ему приходилось щуриться, как это делают близорукие. Точка фокуса сузилась до минимуму, размывая все вокруг. Он шел по узкой тропе, ведущей к дому и думал о том, что неплохо было бы улечься прямо здесь. Возможно он бы так и сделал, если бы в прошлом году не вынужден был доставать из под кожи несколько намертво вцепившихся клещей.

Дорога показалась ему бесконечно долгой. Придя домой, он перенес мать в ее комнату. Она все еще спала под действием снотворного. Снотворного ли? Может дело в том, что она спала тут и никто к ней не приходил? При дневном свете мысли об упырях вновь казались смешными. Сергей скинул с себя одежду и рухнул в кровать.

Он спустился вниз и открыл дверь. На крыльце стоял отец Алексей. Как и вчера она был одет в рясу. Только вид у него был какой-то удрученный. Видимо, священник тоже мало спал. Он приехал на автобусе сразу после службы. Остаток пути он проделал пешком.

- Добрый день, - священник выдавил из себя улыбку.

- Здравствуйте, - Сергей открыл дверь и впустил отца Алексея в дом.

- Как она?

Они прошли к комнате матери. Старух лежала в кровати с открытыми глазами и злобно смотрела в потолок. Внутри воняло гнилью. Сергей заметил, как священник изменился в лице.

- От нее в последние полгода плохо пахло, но когда это все началось, запах стал невыносим.

- Вы не оставите нас?

- А что вы собираетесь делать?

- Молиться.

- Хорошо, - Сергей пожал плечами. - если что-нибудь понадобится, то дайте мне знать.

Он закрыл дверь и пошел к умывальнику.

Отец Алексей посмотрел на старушку. Совсем исхудавшая, она была серого цвета. Две ранки на шее стали черными. Он приблизился к ним и увидел слой желто-зеленого гноя. Промокнул их носовым платком. На белом полотне остались два пятна грязно-розового цвета.

- Вы можете меня слышать? - дружелюбно спросил он.

Старух, которая все это время смотрела в потолок, вдруг устремила свой взгляд к нему. В глазах сверкнула искорка интереса. Она хитро улыбнулась и склонила голову набок, напоминая священнику змею. Он услышал, как Сергей гремит то ли кастрюлями, то ли ковшом. Значит, он их не услышит.

- Просто кивните, если вы понимаете меня, - прошептал он.

Старуха не ответила и продолжала мерить его змеиным взглядом.

- Он вас мучает?

На секунду ему показалось, что в глазах старушки мелькнула надежда и отец Алексей подумал, что вступил на правильный путь.

- Он морит вас голодом? Не дает лекарства?

Это могло быть правдой. Все эти приступы одержимости могли быть вызваны болью.

- Вам не нужно бояться. Если это правда, то уже сегодня мы вас увезем отсюда. Я знаю, что он ваш сын. Если вы этого хотите, то ему даже сойдет это с рук. Для меня главное, чтобы вы чувствовали себя хорошо.

Старуха что-то прохрипела. Священник насторожился. За дверью, совсем рядом, послышались шаги Сергея. Он придвинулся поближе, чтобы расслышать ее. Она определенно что-то шептала, но он не мог разобрать что.

- ... пть тбя...

- Что, простите?

- Он... он убьет тебя.

С этими словами старуха вдруг схватила отца Алексея за волосы, притянула к себе и вцепилась в шею. От неожиданности священник вскрикнул. Резкая боль пронзила его. Острые зубы прокусили кожу и впились в рану. Он почувствовал, как тысячи раскаленных иголок вонзились в плоть вокруг раны. В глазах потемнело. В комнату вбежал Сергей. Он схватил мать за нижнюю челюсть и попытался разжать прикус. Священник резко дернулся, оставив кусок кожи во рту у старухи. Он попятился назад, но споткнулся и упал возле окна. Мать крикнула. В ней не оставалось более ничего человеческого. Языком она протолкнула кожу отца Алексея к горлу и проглотила с булькающим звуком. Изо рта двумя тонкими струйками текла кровь. Она довольно проворно села в кровати и засмеялась.

Сергей резким рывком дернул штору. Струна на по потолке, прикрепленная к двум пластмассовым цилиндрам лопнула с характерным звуком ломящим зубы и в комнату ворвался яркий солнечный свет. Мать зашипела и выставила ладони вперед.

- Это не может быть правдой, - услышал Сергей за спиной голос священника. - Не может.

- Боюсь вас огорчить, святой отец.

Он удивился своему спокойствию. Неужели он смирился? Или может, до сих пор не поверил или не понял, с чем имеет дело? Ощущения были странные. Его мать пыталась перегрызть священнику горло и теперь шипит, мучаясь от солнечного света.

- Дайте мне что-нибудь, чтобы дезинфицировать рану.

- Йод? Похоже, вы ей нравитесь.

Отец Алексей шутку не оценил. Они вышли из комнаты. Мать так и осталась сидеть на кровати. Сергей достал бинт, пластырь, йод и ножницы. Щедро полил бинт йодом и приложил к ране, которая и вправду оказалась очень глубокой.

- Может, в больницу? Вы как себя чувствуете?

- Обойдусь. Сначала нужно выяснить, с чем мы имеем дело.

- Нужно связать ее, - сказал Сергей. - Боюсь, что ваше присутствие действует на нее удручающе. Слишком уж бурно она реагирует.

Он приклеил квадрат бинта пластырем к шее отца Алексея и пошел в комнату. Из шкафа достал два ремня: один кожаный, другой тряпочный, но тоже очень крепкий.

- Что ты собрался делать, - зарычала мать, когда Сергей вошел к ней.

- Извини, мама. Это для твоего же блага.

Нереальность происходящего сводила его с ума. Все вокруг было настолько ненатуральным, что не укладывалось в голове. Создавалось впечатление, что разум ушел в глубокую оборону и отказывается принять происходящее. Звуки стали приглушенные, а фокус был настроен лишь на то, что находилось в центре - все остальное размывалось, словно сквозь витрину католической церкви.

- Не смей связывать меня, жалкий ублюдок!

Священник подошел к ней и схватил за руку, прислонил ее к спинке кровати.

- Скажи этой святоше, чтобы он убрал от меня свои грязные вонючие руки!

Сергей привязал руку. Мать особо не сопротивлялась, хоть и орала, как бешенная. Через несколько минут и вторая рука была прикована к кровати. Сергей вышел из комнаты и вернулся через минуту с распятием в руках.

- Он вас всех убьет! - прорычала мать. - Не мучай меня и просто отпусти.

- Кто ты? - спросил отец Алексей. - Назови мне свое имя.

- Сергей, скажи этому тупице, что я не хочу с ним разговаривать.

- Отче наш, ежи еси на небеси...- отец Алексей сложил руки в замок и приставил к подбородку. Закрыл глаза.

Мать плюнула ему в лицо. Священник прервался и вытер коричневые слюни носовым платком.

- Ты не слышишь, когда с тобой разговаривают?

- Я бы хотел знать, с кем я разговариваю.

Сергей нарочито громко прочистил горло и вызвал отца Алексея на несколько слов из комнаты.

- Боюсь вас огорчить, святой отец, - проговорил Сергей. - Я всю ночь рылся в книгах об упырях и ни в одной из них не говорится об этом, как об одержимости. Не думаю, что в нее кто вселился.

- Так же, как я не думаю, что ее укусил вампир или кого бы вы там себе не вообразили. Какая ересь, - он покачал головой.

Священник остался до ночи, как и обещал. Весь день он провел в комнате старухи. Та так и не пришла в себя. К вечеру, выбившись из сил, она уснула. Рука старушки нервно подергивалась. Отец Алексей вышел из комнаты с мокрым от пота лбом.

- Нужно закрыть окно.

Священник уступил Сергею дорогу, а сам тяжело рухнул на стул. Сергей плотно закрыл окно и развязал руки матери. Она мирно сопела, словно ничего с ней и не было. Сергею даже на мгновение показалось, что она стала румяней.

Кровь священника.

Он вышел и закрыл за собой дверь, подумав, что на ночь вновь сядет за книги, а ее положит на свою кровать. Электричество уже отключили, и генератор глухо тарахтел на втором этаже.

- Может, чаю? - предложил он отцу Алексею. - Или покушать чего?

- Вы... Вы сказали, что она очень буйная ночью.

- Была до сих пор. Но я берусь утверждать, что так будет каждую ночь. Так что там с чаем?

- Я не откажусь.

- Вот и чудненько. Как ваша рана?

- Если не прикасаться к ней и не вертеть головой по сторонам, то вполне сносно.

- Я бы все равно сходил к доктору.

Священник промолчал. Сергей схватил пузатый чайник и, убедившись, что в нем достаточно воды, поставил на плиту. Он сел напротив отца Алексея и спросил:

- Что думаете?

- Я бы начал ее лечить.

- Думаете, что болезнь? После всего увиденного?

- Я думаю, что она сама верит в то же, что и вы...

Закончить мысль не дал шум, раздавшийся в спальне. Это был стук. Сергей напрягся и прислушался. Два глухих стука, словно кто-то ходит по комнате. Он взял со стола распятье и пошел к двери. Знай он, что ждет его внутри, то не шел бы так уверенно. Он дернул дверь на себя и замер.

Окно было открыто. А над телом матери склонился черный силуэт. Существо впилось в шею матери. Ноги старухи подергивались. Вся уверенность, которая била в груди Сергея ключом до этого момента, мгновенно пропала. Страх вылился на него ведром холодной воды. Страх сковал все движения. Он почувствовал, как волосы на руках встают дыбом, а кожа покрывается мурашками. Страх давил на затылок и низ живота.

В лесу появился новый хозяин.

И этот хозяин сейчас здесь. Существо повернуло голову к нему резко встало. Оно было человеком. По крайней мере, когда-то. Совершенно голое оно имело кожу синего цвета с зеленым оттенком. Таким цветом обычно становится синяк через несколько дней. Белесые волосы, больше похожие на паутину, торчали из практически лысой головы десятью вениками во все стороны. Глаза, цвета переспелой вишни смотрели исподлобья со злобой. Бровей и ресниц не было.

Оно двинулось на Сергея. Ступор прошел довольно резко. Сергей сделал шаг назад и выставил перед собою распятье. Существо зашипело, обнажив ряд коротких треугольных зубов желтого цвета. По бокам зияли два длинных клыка. Сергей увидел, что сзади с кровати встает мать. Она тоже вышла вперед. Ее глаза так же, как и глаза этого существа налились кровью. За спиной у Сергея взвизгнул священник.

Существо вдруг потеряло к Сергею интерес и одним прыжком очутилось перед отцом Алексеем. Тот вскочил со стула и попятился назад, едва не споткнувшись и не кувыркнувшись через стул. Оно замерло и посмотрело на священника змеиным взглядом, опустив голову на бок. Сергей видел, как по щекам отца Алексея текут слезы. Открыв рот, он смотрел на чудовище, как зачарованный в полном ступоре.

Внезапно оно зашипело, схватило священника и впилось ему в шею на этот раз с другой стороны. Тот дико закричал. Даже запищал и, приобретя, наконец, способность двигаться, начал отбиваться.

Сергей повернулся к матери. Ноги старухи дрожали. Она смотрела, как упырь пьет кровь отца Алексея, и смеялась.

Нужно было что-то делать. Сергей совсем забыл о ружье, и сейчас оно лежало на втором этаже у стола, заваленного книгами. Его словно ударили током. Если он потеряет еще хоть одну секунду, то священник умрет. Упырь завалил отца Алексея на спину, сел на него и впился ему в горло.

Сергей рванул в их сторону. Ударом ноги он снес существо с грузного тела священника и вытянул руку с распятием. Упырь встал, но прыгнуть на Сергея не решился. Его вишневые глаза словно искали жертву. Сергею вдруг показалось, что упырь его не видит. Он двигал широкими ноздрями, но так ни разу не взглянул в лицо своей жертвы.

Мать остановилась у двери, словно отрезая им путь к отходу. Из раны на шее отца Алексея струилась кровь. Мать подошла ближе.

- Вставайте, святой отец! - Сергей протянул руку и помог священнику встать.

Прикрываясь крестом, словно щитом, они пошли в соседнюю комнату. Аня, будучи ребенком называла ее комнатой наказаний и в отличии от Сергея посещала ее довольно часто. В ней лежала аптечка. Рану на шее отца Алексея следовало непременно обработать. Упырь снова оскалился и попытался прыгнуть на Сергея, но тот резким движением прислонил к его лбу распятье. Взвизгнув, существо отпрыгнуло в сторону.

Священник потерял равновесие и рухнул на пол. Попытался встать, опираясь о стену. На обоях остался кровавый отпечаток его ладони. Только не умирай, ну, пожалуйста!

- Там в шкафу медицинский спирт. Вылейте на рану! И приложите тряпку.

Священник собрался. Словно пьяный он прошел к серванту и открыл дверцу. К счастью он нашел спирт сразу. Открутил крышку и щедро полил рану. От резкой боли он оскалил зубы. В полке рядом он схватил какую-то тряпку и приложил к шее.

К этому времени и упырь и мать, которая по-видимому уже и сама стала такой же, стояли у дверного проема. Сергей сдерживал их натиск крестом. Мать не могла приблизиться ближе, чем на полтора метра, и стоило Сергею подойти к ней ближе, она пятилась назад. Но вот сам упырь, похоже, обзавелся иммунитетом и боялся креста лишь на очень близком расстоянии.

Из кухни послышался странный стук железа об железо. Сергей вспомнил о чайнике на плите. Им непременно нужно выходить. Вода выкипит минут через десять, еще через несколько минут чайник раскалится и вспыхнет. А потом дело останется за малым. Старый дом вспыхнет, как спичка и решетки на окнах не дадут им выйти.

- Вы как? - спросил он.

Отец Алексей посмотрел на окровавленную тряпку в руках. Растерянный взгляд говорил о том, что он сейчас плохо соображает. Сергей крикнул ему: